Побережье Ведьм Ⅱ. Где ты, Алатырь?

Обещанное Большое Предисловие, которое не такое уж и большое

Звёздочке — любимой крольчихе,

изменившей меня и мою жизнь,

посвящается.

А, собственно, о чём тут говорить. В прошлом повествовании мы подвели итоги всему происходящему. Хотелось на подъёме, получилось не слишком обнадеживающе. Такое чувство, будто песенка Прибрежного Мира спета. Ну правда же, у Гидры гораздо больше шансов на победу. Она смела, амбициозна и вооружена не только магией, но и поддержкой Авадона.

А что есть у наших добрых героев? Давайте поразмышляем. Это горячие сердца, в которых пылает несокрушимое пламя Любви. Это древнее пророчество, которое даёт им надежду на победу. Это терпение, которое поможет им пережить страшные годы войны. Это Ярило, который поддерживал народы Прибрежного Мира многие века. Можно продолжить, но автору не терпится отправиться в путь.

Вы готовы, дорогие мои спутники?

Конечно, да.

Что ж, тогда на удачу стукнем посохом о порог, широко распахнём дверь и с упоеньем вдохнём кристально чистый горный воздух. Именно в царство величественных заснеженных вершин нас поведёт тропа воображения. Вы не заметите, как фантазии превратятся в реальность. А встреча с любимыми героями наполнит вас счастьем.

Напоследок лишь добавлю ещё одно прекрасное обстоятельство, которое есть у наших героев, и которое поможет им в предстоящем противостоянии. Это вы, дорогие мои читатели. Ваше внимание, ваша любовь и преданность наполнят силой тех, чья жизнь разворачивается на страницах этого повествования. Давайте посмотрим, где они сейчас, чем заняты, какие мысли хозяйничают в их умах.

Мы отправляемся в путь. Пристегните ремни. Обещаю, будет жарко.

Глава I. Мизгирь

Ранним утром, когда небосвод ещё только собирался розоветь, в направлении к Рааву вылетел белый голубь. Это был последний почтальон с последним письмом посланников. Больше они не смогут сообщать о себе.

Прощальный завтрак в Пяте Вулкана походил на поминки. Никто не смел нарушать тишину грустного утра. Даже привычный стук ложек о каменные миски сегодня звучал приглушённо. Все старались оттянуть момент прощания, и от этого становилось ещё тяжелее. Обычная картина быта солнечных дриллов была нарушена молчаливым единогласием представителей горного племени. Женщины, которые, как правило, принимали пищу только тогда, когда сытые мужчины отправлялись на поиски лекарственных растений, теперь устроились рядом с мужьями, и каждая стремилась потеснее прижаться к супругу. Тут же были и дети. Малыши встали рано и не отходили от родителей. Они мало что понимали в происходящем, но насупленные лица родных пугали их. Растерянные мальчики и девочки не спешили искать место для игр, их невинные глаза вопросительно взирали на взрослых. Ни дриллы, ни их гости не ощущали тесноты от избытка людей. Сидя в несколько рядов вокруг очага, дриллы последнего круга не считали, что их место поближе к огню кем-то занято. Нет, они радовались, что здесь, на заднем плане могут скрыть от остальных замешательство и страх.

Все ныне живущие в Пяте Вулкана выросли при Осисе и не знали другого вождя, не представляли себе, как будут жить дальше. Осис нередко уходил, и бывало, надолго, но дриллы не сомневались — он вернётся. Нынче же, всё обстояло иначе, неизвестность ждала Осиса, и та же неизвестность, как приговор, нависла над его скоро осиротеющем племенем. Они не спрашивали, куда он отправляется и почему не знает, сможет ли вернуться. Не спрашивали, потому что привыкли не задавать вопросов самому мудрому. Они принимали его решения, как закон, им казалось, что он вечно будет с ними. Но наступил день, когда вечность закончилась.

Константин уныло смотрел на Альбину, которая, вопреки законам племени, уже не раз поднимала глаза на Венюста. Она была влюблена отчаянно и безнадёжно, как любят видимые, но недосягаемые звёзды. Веня же теперь вёл себя так, как это делали незамужние дриллки, он упорно изучал песок под своими ногами, считая, что повинен в страданиях девушки.

До расставания оставались считанные минуты, и правила были отброшены всеми одновременно. Осис потирал жезл и не решался прерывать затянувшуюся трапезу. Уже минул час от того времени, когда мужчины должны были отправиться в горы, а женщины занять места у котлов, но никто никуда не торопился.

Наконец, Осис встал. И тогда замолкли даже самые неуловимые звуки, казалось, ветер остановился, а языки пламени выпрямились и исчезли. На месте незатухающего очага образовалось большое чёрное пятно.

- Вы, мои скромные, безропотные односельчане. Вы все дети сердца моего, ради кого я жил. Настал момент, и я должен прощаться с вами. Мои чувства ведут меня в далекие края. Я маг, а маги иногда уходят. И вы знали, что рано или поздно это случится. – Он окинул печальным взглядом неказистое селение и со вздохом продолжил. – Я бы не сказал, что уход волшебника — это плохо. На смену старого приходит новое, а я стар, слишком стар, чтобы защищать вас. Меня позвала судьба, и я покорно иду за ней. Надеюсь, вы не забудете моих советов, не пренебрежёте своими обязанностями. С каждым днём этих обязанностей будет всё больше. Огромное количество раавитян скоро отправится в путь. Большая часть их найдёт приют в горах. Самые смелые доберутся до Пяты Вулкана. Примите их, согрейте души странников, дайте им кров и пищу. Я завещаю вам сберечь не только свои жизни, но и жизни тех несчастных, лишённых дома, нуждающихся в вашей помощи. Прощайте и верьте, что не всё потерянно, что с моим уходом время не остановилось, жизнь продолжается, и она принадлежит вам.

В этот момент всё изменилось, из пепла поднялось новое пламя, а ветер заиграл в волосах растроганных людей. Осис прошёл между сидящими дриллами, задевая их руки и плечи подолом белой мантии, никто при этом не шелохнулся, они ещё только начинали осознавать свою потерю. Отяжелённый безрадостными мыслями маг направлялся к горке заплечных сумок, находящихся поодаль и ожидающих пятерых посланников.

Следом за Осисом встали четыре его спутника. Вместо того чтобы поспешить за своим наставником, они принялись горячо прощаться, подходя по очереди к каждому дриллу. Осис со стороны наблюдал, как его соплеменники окружили кучку магов, и каждый спешит сказать им что-то тёплое, незабываемое, как дриллы с несвойственной им эмоциональностью хлопают гостей по плечам, целуют, обнимают и выкрикивают напутствия.

Как всё изменилось за столь короткий срок! Виной ли тому надвигающаяся война? Или удивительная чистота и открытость молодых посланников привела к этим странным метаморфозам?

Наконец Виржиния присоединилась к Осису, в глазах её блестели слёзы, она подняла свою сумку и накинула не плечо.

- Я больше не могу, мне кажется, я умираю. Неужели ничего не выйдет, и мы погибнем? Я нас оплакиваю, Осис, нас. – Не находя себе места, Виржиния снова скинула сумку и, сняв мантию, стала усердно упаковывать её.

- Ты хочешь, чтобы я сказал слова, которые успокоят тебя и развеют сомнения? Не жди. Этих слов нет. Я преследуем теми же предчувствиями, но они необычны, туманны, не сформированы.

Константин и Вумбо как раз подошли к нервно беседующим Осису и Виржинии, молодые люди слышали последние слова и безошибочно поняли, о чём идёт речь.

- Мы умираем. Уже наполовину умерли. Я думаю, это началось в тот день, когда мы покинули Раав. Но странная смерть, какая-то ненастоящая. – Лицо Константина выражало решительность, похоже, он не разделял переживаний Виржинии. – У нас великая миссия, и я не намерен останавливаться, не намерен умирать. А если это смерть, то я продолжу выполнять положенное уже мёртвым. Нас ждут, на нас возлагают главные надежды. Мы не имеем права на сомнения и ошибки. – Говоря, Константин старался не выпускать из поля зрения очаг.

***

Когда все были в сборе, готовые отправляться, Осис с улыбкой сказал:

- Ну что ж, пусть Ярило освещает наш путь. – К удивлению спутников, дрилл не пошёл вниз по тропе, вслед за собирателями, а направился вверх к холму Вербены.

- Спасибо, что ты вспомнил. - Обрадованная, шаманка вмиг обогнала остальных.

- Я ничего не вспоминал, - не понял дрилл, - наша дорога берёт начало с холма. – Осис и трое ничего не понимающих юношей стали быстро взбираться по тропинке.

- Но мы не умеем летать. – Шаманка разочарованно застыла. Она точно помнила: три стороны холма Вербены обрываются пропастью.

- Не торопись, Виржиния, скоро ты всё поймешь. Не бойся, я знаю, о чём говорю. И о твоих любимых игрушках я не забывал – Маг, несколько минут назад назвавший себя глубоким старцем уверенно шествовал на вершину холма Вербены, его дыхание было ровным, а движения порывисты. Он оставлял последний бастион человечества. Куда теперь лежит путь избранников судьбы, знали только они. И если рок приведёт их к могиле, никто не сможет найти бездыханные тела угаснувшей надежды погибающего человечества.

Оказавшись вверху, дрилл остановился на краю обрыва.

- Помните, я упоминал о древней дороге? – Морщинистые персты мага указывали на юг.

- О той, на которую давно никто не ступал? – Константин помнил, он любил тайны и тогда, услышав рассказ Осиса, пожалел, что не сможет пройтись таинственной магистралью пропавшего народа. – Построенной исчезнувшими дамонами?

- Но я ничего не говорил о дамонах? Осис подозрительно воззрился на Константина. На мгновение дриллу показалось, что перед ним вражеский лазутчик.

- Но ты говорил, что дорога ведёт в страну вулканов. Не там ли развалины некогда величественных городов дамонов?

- Ты прав и твои выводы верны. Только не известно, развалины там или города, готовые к возврату хозяев Персефонеса. – У Осиса отлегло от сердца, Константин никакой не шпион. – Перед тем, как продолжить путь, я должен сказать вам одну, на мой взгляд, очень важную вещь. Еще до Пяты Вулкана, когда мы находились один на один с хребтами и ущельями, я заметил странное явление. То, что лично мне не свойственно, и что вряд ли свойственно вам. Враждебность и раздражительность всё больше овладевала нашими сердцами, странные неоправданные подозрения в отношении друг друга, необоснованные обиды и какая-то волнами набегающая меланхолия. Вы могли отнести эти новые чувства на счёт гор, но я знаю эти вершины, я вырос среди них и ручаюсь, что они тут не при чём. Что-то другое вселилось в наши сердца и души, и это что-то вряд ли желает нам добра. Я впервые столкнулся с таким феноменом, не знаю его природы и способов защиты от него. Но прошу вас, будьте осторожны, не позволяйте ложным чувствам разобщить нас, сделать врагами и разрушить будущее наших народов. Это всё. Теперь пойдём. Надеюсь, вам понравится то, что вы сейчас увидите. – Осис подошёл ко входу в грот.

Четверо посланников с непониманием смотрели на своего предводителя. Они ещё не успели отойти от его пугающей речи насчёт странных душевных ощущений, замеченных не только Осисом. А теперь он хочет убедить их, что узкий грот, куда до сих пор никто из них не решился войти, есть не что иное, как начало дороги, ведущей к Шамидару.

Дрилл на мгновение заскочил в узкий вход и вернулся с тяжёлой охапкой холодного оружия. Старик заметно прогнулся под тяжестью ноши и с облегчением сбросил всё под ноги возбуждённой Виржинии. Та с горящими глазами тут же начала развешивать на себя дорогие сердцу предметы. Когда дело дошло до колчана со стрелами, Осис остановил её.

- Это оставь здесь.

- Но они мне необходимы. – Шаманка обижено оттолкнула руку, потянувшуюся за луком.

- Ты ни разу не воспользовалась ничем из этой груды. Не стоит тащить с собой столько хлама. Я не знаю, куда мы идём и не хочу, чтобы что-то стесняло твои движения.

При этих словах юноши засмеялись. На их подруге уже висело довольно предметов, стесняющих движения, и лук со стрелами ничего бы не изменил.

- Ты говоришь, что не знаешь, куда мы идём, и хочешь обезоружить меня? – Виржиния решила твёрдо стоять на своем.

- Обезоружить? Нет. – Осис схватился за лук и вырвал его из рук рассерженной воительницы. – Да я просто уверен, что тебе придётся рано или поздно оставить его, так лучше он будет ждать тебя в Пяте Вулкана, чем в какой-нибудь дикой скальной пустыне.

- Ладно, не знаю, почему ты взъелся на мой лук, но пусть будет по-твоему, – сдалась шаманка.

Осис моментально пристроил оставляемое оружие в своём гроте и выскочил на воздух за товарищами.

- Не стойте, как истуканы, входите в мой дом. – Поманил дрилл неуверенных спутников.

- А мы там поместимся? – Виржиния подозревала, что её друг и наставник постепенно сходит с ума.

- Это похоже на сумасшествие, но я с тобой, Осис. – Константин, пригнувшись, преодолел низкий вход и оказался в полутёмной, тесной пещерке. Единственным предметом мебели здесь служил старый соломенный тюфяк неопределённого цвета. Никаких ходов Верховный жрец Раава не обнаружил. Следом за Константином в грот вошли Вумбо и Венюст, они недоверчиво озирались по сторонам и всё больше начинали присматриваться к Осису, не пошутил ли он. Когда в жилище дрилла протиснулась вооружённая до зубов Виржиния, ощущение тесноты и дискомфорта возросло вдвое.

***

Виржинии казалось, что этот стремительный полёт никогда не закончится. Она уже перестала кричать, открыла глаза и, первым делом, проверила, все ли мечи на месте. Шаманку окружала непроглядная тьма. О том, что у коридора есть стены, она догадывалась по ударам и царапинам, получаемым в процессе падения. Наконец, туннель стал изгибаться, и теперь, Виржиния летела не вниз, а горизонтально, ногами вперед. Она не понимала, почему до сих пор не упала, что за сила тянет её тяжёлое тело, словно пёрышко. Новые ощущения оказались приятными и изглаживали в душе женщины недавнюю обиду. В конце концов, она сама виновата, вела себя как трусливая дура.

Постепенно камера туннеля светлела, и шаманка воительниц уже видела конец путешествия. Теперь она сосредоточилась и напряглась, стараясь предупредить удар от падения. К разочарованию Виржинии, страхи не кончились, она вылетела из туннеля, перекувыркнулась, и теперь неслась над бездонной пропастью головой вперед, лицом вниз. Виржиния благодарила небеса, что законы природы сейчас не властны над нею. То, что она видела внизу, в случае падения, не оставляло никаких шансов на дальнейшую жизнь.

Когда пропасть закончилась, вытянутые руки шаманки, словно острие стрелы пронзили новое отверстие. Этот туннель оказался не длинным, и вскоре Виржиния растянулась на красном песке, ощутив его крупинки в носу, на языке и в глазах. Она так устала, что не нашла в себе сил для подъёма. Женщина боялась даже шевелиться.

Приземлившись, Константин увидел странную картину: его уважаемая почтенных лет спутница лежала, уткнувшись лицом в землю, вверх тем местом, название которого приличия не позволили бы верховному жрецу произнести вслух. Спрятав усмешку, юноша вскочил на ноги и поспешил помочь шаманке принять более подобающую позу. Он не хотел, чтобы его товарищи стали, как и он, свидетелями комического положения чтимой волшебницы.

- Спасибо. – Виржиния села. Лицо её одновременно выражало неловкость, благодарность и облегчение.

Теперь они с Константином ждали остальных спутников. Те с минуты на минуту должны были появиться из дыры, зияющей в скале на высоте не менее двух метров.

Вумбо, Венюста и Осиса туннель выплюнул почти одновременно. Один за другим они вылетали на свет Божий и плюхались к ногам воительницы и раавитянина. Маги приземлились в той же позе, что и Виржиния. Со стороны казалось, что приходящие в себя волшебники молятся на двух прибывших ранее, как на живых идолов.

- Да полно вам, – улыбнулась Виржиния. К этому моменту она уже полностью избавилась от обиды. – Я не сержусь. У вас не было иного выхода.

Первым поднялся Венюст и, увидев, как забавно выглядят два его спутника, рассмеялся.

- Впервые встретив великого Осиса, въезжающего в Раав, я не мог и предположить, что посмею потешаться над ним. – Он протянул руку старому магу. – Прости, Осис, но это выглядит так забавно, что невозможно не засмеяться.

- Лучше мы будем смеяться друг над другом, чем строить подозрения и копить обиды. – Осис взглянул на Виржинию.

- Я уже остыла, обещаю в дальнейшем слепо доверять тебе и остальным, если вы, конечно, будете доверять мне. – Шаманка устало поднялась, отряхнулась и накинула сумку на плечо.

- Не надо условий и слепой веры. Все ошибаются. Нам часто придётся полагаться на тебя, а тебе на нас. Мир, который ожидает нашу маленькую экспедицию в уже обозримом будущем, совершенно нам незнаком, и я не исключаю ошибок. Только пусть они не послужат поводом для недоверия.

Маги пришли в себя, оправились и с интересом принялись изучать великолепный пейзаж, который до этого момента могли созерцать лишь со скалы, единогласно прозванной холмом Вербены.

Этот участок земли, конечно, с большой натяжкой, можно было назвать равниной. Хоть горы и простирались со всех сторон, выглядели они отдалёнными и уже не нависали над головой. Создавалось впечатление, что вершины специально раздвинулись, уступая место дороге. Пропасть осталась за скалой, из которой посланники только что вывалились, и встреча с ней уже не казалась фатальной. Никто не хотел вспоминать того ужаса, который испытывал, пролетая над туманной бездной.

В последний раз, подняв глаза вверх, маги глянули на одинокую Вербену, возвышающуюся необозримо далеко, и обернулись к югу. Там поднималось палящее зарево, изрыгаемое сотнями оживших скал. К счастью, ветер дул с севера, поэтому путникам дышалось легко. Однако день приближался к полудню, и жара из ласковой становилась навязчивой.

- Венюст и Виржиния, вам придётся облачиться в мантии, и все мы должны надеть капюшоны. Я взял несколько склянок с напитком, спасающим от пекла, но пока возможно терпеть, будем терпеть. Сколь долго продлится наш путь до Шамидара, известно только Богам, а они в последнее время не склонны к откровениям. – Осис отвернулся, давая возможность арунга переодеться без свидетелей. Остальные сделали то же.

Виржиния покорно вынула из сумки мантию и нахлобучила её на свой воинский наряд, оружие перекочевало на белый балахон.

Веня с сожалением засунул в мешок тёмно-зелёную тогу и натянул на голову капюшон только что надетой мантии. Теперь все пятеро походили на жрецов какого-то таинственного ордена.

Осис повёл своё маленькое племя магов к полуразрушенному пути, находящемуся поблизости. Красная каменистая почва под ногами посланников вскоре сменилась выложенной небольшими серыми блоками дорогой, одна сторона которой вела на юг, а другая обрывалась. Место обрыва выглядело развороченным, как будто бы тысячи молний одновременно ударили в одну точку. Лента рассыпавшихся осколками каменных глыб тянулась на север, сколько хватало глаз.

***

- Много веков минуло, и мало кто помнит таинственное название Шамидар. Но были дни, когда это слово произносилось с замиранием сердца, гордостью и священным трепетом. Тогда Шамидар был местом, куда устремлялись тысячи паломников со всех концов Прибрежного Мира. Беззаботные поклонники Солнца и строгие приверженцы Луны спешили почтить своим вниманием прекрасную покровительницу всех волшебников — Прозерпину. Она считалась защитницей нашего светлого мирка, ютящегося на краю Вселенной. Не было человека, который хоть бы раз в жизни не прошёлся этой, ныне заброшенной дорогой, ведущей в святое место под названием Шамидар.

Обитель великой Прозерпины располагалась в гигантской искусственной пещере, выбитой в форме правильного овала. Стены чудесного храма были сплошь украшены барельефами с изображениями божественного мира, родины Богини. От входа до алтаря с левой и правой сторон протянулись кариатиды в виде свирепых и в то же время считающихся сторонниками света собак. Прозерпина благоволила к тварям земным. Говорили, что она дитя, любимой игрушкой которому служат свободолюбивые и непокорные ичены. Многие именно её считали создательницей этих уважаемых в Прибрежном Мире собак. – Осис многозначительно посмотрел на Венюста, который в этот момент теребил свой старенький тотем. - По всему храму на уровне человеческого роста крепились камни по форме напоминающие факелы. Чудесные кристаллы походили на огнецветы, но их сияние, в отличие от огнецветов, отливало не красным, а голубым. Оно было намного ярче и хватало его почти на целые сутки. Благодаря волшебным камням и полу, сложенному из плит небесного цвета, паломники, находящиеся в храме, чувствовали себя стоящими на волнах. Голубой свет отражался от белых стен и играл в высоких сводах расписного потолка.

Во время служб в святилище происходили чудеса, удивительные не только для простых смертных, но и для магов. Например, оживали кариатиды. Звучала музыка, хотя никто не видел оркестра. Звуки потрясали слух молящихся и вызывали слёзы даже у самых стойких из них. Жрецами храма служили могущественнейшие волшебники того легендарного времени. Несмотря на силу и величие, все они были убеждёнными аскетами, достигшими такого совершенства, что всё материальное перестало отягощать их священное существование.

Тогда никто не смел обучаться магии, не получив благословения юной Прозерпины. Она знала, кто склонен к Свету, а кто ко тьме и через своих жрецов запрещала магические занятия тем, кто в будущем мог стать на путь мрака. Именно поэтому в Прибрежном Мире жило много светлых волшебников, а злых колдунов почти не было. Те, кто мог ими стать, выросли обычными людьми.

Но настал день, когда счастью Прибрежного Мира пришёл конец. Случилась страшная трагедия. Весть о ней леденящим ужасом пронеслась по городам и сёлам счастливой планеты. Все были в шоке, но всё же, каким бы жутким ни оказался пережитый людьми страх, тогда они не осознали до конца всего масштаба горя. Лишь со временем стало ясно, что трагедия, постигшая нашу планету, в одночасье лишила Прибрежный Мир одного из самых мощных его покровителей. Все сегодняшние беды — отголоски тех далёких дней.

Случилось так, что поклонники Богини, ранним утром вошедшие в храм, нашли бездыханные тела всех тринадцати светлых магов, служивших Прозерпине. Погибшие лежали на полу возле алтаря, а пещера казалась серой. Голубые камни померкли, и никакое касание не могло больше возродить их. Прозерпина покинула Прибрежный Мир.

Чудеса прекратились. Шамидар опустел. Теперь его обходили стороной, боясь неведомого, унёсшего жизни магов, не имеющих себе равных по силе.

Прозерпине продолжали молиться. Существовали и другие святилища, но и из них истёк жизненный родник. Теперь волшебниками становились все, у кого проявлялись какие-никакие магические способности. Выросло поколение чёрных магов, полных алчности и злобы. Они взывали к Богам мрака и те охотно приходили. Покой в Прибрежном Мире закончился. Это случилось три тысячи лет назад. Через пятьсот лет началась война, на осколках которой мы до сих пор влачим своё существование.

Такова была эта странная, не придуманная история. С той поры в города дамонов пришла неведомая доселе душевная болезнь — корсмензия. До начала противостояния она действовала осторожно и выборочно. Но после великой победы ликование самого просвещённого племени сменилось безутешными стенаниями. Недуг косил целые семьи и стал посещать поселения ближайших соседей дамонов.

В один день прославленного народа, главного победителя в страшном противостоянии не стало, а его города запылали, поглощённые выросшими из земли вулканами.

Ходят слухи, что вулканы вспыхнули во время противостояния, но это не так. Когда шла война, родились пылающие горы западнее земель дамонов. Появление же вулканов в прекрасных горных городах связанно с таинственным исчезновением их хозяев. И тут, стоит вспомнить ещё одно предание о том, что именно Прозерпина сделала наш мир по-летнему тёплым. После опустошения её храма погода постепенно стала портиться. За пятьсот лет на дальних окраинах Лунного Побережья зима взяла в привычку задерживаться, а потом и вовсе осталась. Она не стояла на месте и с каждым годом всё ближе подступала к Океану. Спасли положение именно вулканы, зажжённые кем-то на месте исполненных величием городов дамонов. Только благодаря им, мы до сих пор не умерли от холода.

***

Находясь ещё на довольно приличном расстоянии от Шамидара, посланники уже были влюблены в его мёртвые стены, помнящие славные времена, эпоху рассвета Прибрежного Мира. Рассказы Осиса так сильно действовали на слушателей, что они подолгу не могли уснуть, думая то о страшной участи тринадцати волшебников, то о болезни неподвластной никаким зельям. Всё это казалось сказкой, но Осис не любил сказки, он говорил только о том, во что сам верил.

Как-то одним из вечеров, поначалу ничем не отличающимся от остальных, случилось нечто, что выходило за рамки понимания затерянных в горах людей. Посланники, как обычно, устроились у внутренних стен грота, переговаривались и жевали безвкусные, но невероятно питательные корни, запасы которых, кстати, подходили к концу. Никто не переживал по поводу пищи, так как Осис обещал, что вблизи Шамидара обязательно появятся пригодные для еды растения.

- Когда погибли тринадцать жрецов, одно чудо всё-таки случилось. – Осис с беспокойством посмотрел на Константина, дрилл всё больше ощущал беспричинное негодование, которое пробуждал в нём верховный жрец Раава. – Над всегда играющей в лучах солнца пещерой вдруг скопилось множество туч. Уже через месяц, вся окрестность вокруг Шамидара покрылась снегами. Высота снежного поковра достигла сводов входа в заброшенный храм. Когда вы увидите Шамидар, поймёте, почему я считаю это из ряда вон выходящим. Разумеется, растения погибли, животные ушли. Край опустел, но в нескольких десятках километров от пещеры всё оставалось по-прежнему, существовала резкая, необъяснимая граница между погодами. Как будто бы вы с тёплого песка ступаете в ледяную воду. Один шаг, и пекло сменяется непреодолимым холодом. Конечно, рождение вулканов повлияло на климат Шамидара, но отличия сохранились, потому возле храма мы не будем нуждаться в приёме зелья, спасающего от жары.

- Но откуда ты всё это знаешь? – Голос Константина раздался слева от Осиса. Уже стемнело, и маги не видели друг друга, это успокаивало дрилла, но теперь он снова напрягся.

- Да, ты же говорил, что никогда не хаживал старой дорогой. – Включился в беседу Вумбо.

- Птицы долетают до священных земель. – Осис старался говорить спокойно, понимая, что его нервозность, попытка неких невидимых сил овладеть сознанием главного из посланников.

- Но ты же не телепат. – Веня говорил справа, и по его голосу дрилл догадался, что тот привстал.

- Ты, Венюст, правильно привстал. Твои догадки верны. – Осис набрал воздуха в лёгкие. – Та девушка, что была отвергнута тобой — маг. – Осис понимал, что его слова ранят арунга. - Нет, она не столь могущественна, как мы, но обладает редчайшим в Прибрежном Мире дарованием, она слышит голоса птиц и зверей и способна отвечать им. – Глубокий вздох с правой стороны подсказал дриллу, что его темнокожий друг всё ещё страдает, хотя никто не считал его виновным в боли, причинённой Альбине. - Когда-то мой отец сказал мне, что мы словно солдатики на игральной доске Богов, воины, которым дали возможность играть самостоятельно. Наши Боги гордятся нами или испытывают разочарование, они ждут от нас поступков, показывающих, что мы достойны своих покровителей. Отец говорил, что уверен, — если нам удастся победить в новом противостоянии, Прозерпина вернётся, а вместе с ней и пропавшие дамоны. Наступит мирная эра. – Дрилл поёжился.

- Вы чувствуете, как похолодало? – Виржиния взмахнула рукой, и в центре пещеры появилось пламя. – Не нравится мне это, мы же не настолько близко подошли к Шамидару?

- Действительно странно. – Осис поднялся и посмотрел по углам убежища, он помнил, что видел какие-то ветки. – Слава небесам, здесь есть хворост, от магического огня Виржинии трудно согреться.

- Магический жар по части Ирвина, я могу дать только минутный свет и то с большим напряжением. – Виржинии показалось, что Осис хотел кольнуть её. – Ты, кстати хорошо заколдовал пещеру? Мне кажется, я слышала шорохи.

- Не переживай, нет животного в этом мире, способного, пройти моими кордонами. – Осис задумался, на душе у него было неспокойно. – Но думаю, ночное дежурство не помешает.

- Я подежурю. – Константин уже нёс к огню охапку веток, остатков очень давно погибшего дерева.

- Разбудишь меня, я буду вторым. – Вумбо, как всегда, спешил подменить друга.

- Тогда я третьим. – Веня переживал, что его, как самого молодого, сочтут недостойным дежурить в дозоре.

Все, кроме верховного жреца, устроились спать, и, вскоре пещера погрузилась в покой. Мирное дыхание спящих убаюкивающе действовало на Константина, но он знал, что не уснёт, слишком большой опыт ночного бдения приобрёл молодой маг в Главном Храме Раава.

Блики умирающего костра скользили по неровным стенам затерянной в горах пещеры. Созерцать гаснущий огонь было тоскливо. Где-то очень далеко отсюда так же неуклонно гибнет Раав, колыбель фараонов, признанная столица светлых сил Прибрежного Мира.

Что сейчас происходит на равнинах?

Константин понимал, вполне возможно, его мира уже не существует. Страшные картины пепелища рождались в воображении верховного жреца. Как ни странно, но больше всего на свете юноша боялся за свою семью, которую не видел много лет, которую на какое-то время смог забыть. Но разве можно вычеркнуть из памяти нежные касания любящей матушки, её певучий голос и сияющие глаза? Он не заметил, как его веки стали влажными, он даже не сразу понял, что его плечо гладит не та, что неожиданно воскресла в памяти и вызвала слёзы, а страшная, мохнатая лапа ужасающего существа.

***

Осис проснулся с головной болью и сразу подумал о своих летах и о том, что его состояние вполне нормально для древнего старика, который всё никак не может угомониться. Держась за виски, он привстал и огляделся. Виржиния, Вумбо и Венюст тоже сидели и тупо озирались по сторонам. Константина нигде не было. Над пепелищем на месте недавнего костра болтался кусок странной, опалённой языками пламени, верёвки. Осис стал водить руками вокруг головы и почувствовал, что боль отступает. Придя в себя, дрилл помог остальным. Как оказалось, они тоже больны.

- Что с нами случилось? И где Константин? – Вумбо обеспокоено подбежал к выходу. – Я не вижу его.

Его сонные товарищи, разделяя тревогу отана, дико озирались по сторонам.

- Может его похитили? – Веня едва встал на ноги и прошёлся по пещере, заглянул в самые тёмные её уголки. Молодой арунга всё ещё растирал виски, зелье Осиса действовало не сиюминутно. – Это ведь паутина висит над нами?

Все подняли головы. Виржиния потянула за веревку, которая тут же прилипла к её рукам.

- Если это паутина, то каким должен быть паук?

Все смотрели друг на друга и видели ужас в глазах товарищей.

- Мы должны его спасти. – Вумбо чувствовал, как комок подступает к горлу.

- Если он ещё жив. – Осис теперь сожалел о вчерашнем недовольстве общением с Константином. Вероятно, мальчишка стал жертвой паука, пытаясь защитить их, спящих, одурманенных каким-то волшебным газом. – Мы сейчас же отправимся на его поиски.

- Меня не надо искать. – У входа в пещеру стоял Константин, грязный, весь в крови, со спутанными волосами.

Вумбо кинулся на шею другу и заплакал.

- Я думал ты умер, а ты спасся, ты убил его? – Отан вцепился в верховного жреца и не давал остальным приблизиться к другу.

- Кого?

- Хозяина вот этого. – Осис бросил под ноги раавитянину паутину, подозрения дрилла вновь разгорелись, что-то ему не нравилось в происходящем, он пока ещё не знал, что именно.

- Нет. Я его видел, но не смог убить.

- Как тебе удалось выжить? – Казалось, Осис упрекает жреца за то, что он стоит перед ними, а не валяется растерзанным где-нибудь на дне ущелья.

- Он не тронул меня.

- Что за кровь на твоём теле? – Осис обходил Константина, словно статую в музее.

- Это твой жезл, я хотел воспользоваться им против чудовища, но вся сила удара вернулась ко мне.

Только сейчас Осис заметил, что Константин опирается на его могущественный посох, словно на обычную палку.

- Как ты посмел касаться его? Ты мог погубить всех нас! – Осис гневно выхватил жезл у жреца. – Я не верю тебе, ты врёшь нам. – Дрилл провёл пальцем по лицу Константина. – У тебя нет ран, только кровь, ты специально ею измазался, чтобы обмануть нас.

Константин потер руки в окровавленных местах и убедился, что слова Осиса —правда. Под бордовыми разводами открывалась чистая неповреждённая кожа.

- Я не знаю, как это вышло, я потерял сознание и очнулся в соседней пещере. Может, вода излечила меня? – Жрец поймал себя на мысли, что оправдывается, потому что боится недоверия товарищей и испытывает чувство вины. Хотя ни в чём не виноват.

- Каждое слово — ложь Я подозревал, что ты предатель!

- Это не так! – Предчувствуя быструю расправу, Константин закрыл глаза. Жезл Осиса был направлен в него, и верховный жрец теперь знал, чем грозит ему применение этого оружия.

- Не смей, у нас нет доказательств его лжи! – Трое зрителей странной сцены превратились в действующих лиц. Вумбо, Виржиния и Венюст заслонили собой Константина.

- У нас нет доказательств его правоты. – Осис с лёгкой дрожью в руках отложил жезл. – Я слежу за тобой. Теперь каждый твой шаг под наблюдением.

- Я чист перед вами, мне нечего скрывать. – Открытый взгляд Константина немного успокоил дрилла.

- Что ж, время покажет. Как выглядело твое чудовище?

- Восемь лап, четыре пары глаз. Лохматый чёрный паук размером с лошадь. – Сейчас Константин сам с трудом верил в свои слова.

***

Посланники перекусили и отправились в путь. Сегодня все они были мрачны. Их пугало чудовище, их пугал Константин, их пугал Осис, они боялись друг друга, они боялись самих себя. Что-то происходило, и это что-то несло в себе смертельную опасность. Всё перечисленное было не самым страшным. Каждый посланник, мысленно перебирая недавние события, понимал, что сегодня под угрозой оказалась их великая миссия.

День прошёл, как обычно, а вечером Осис колдовал над пещерой в два раза дольше и тщательнее. Виржиния примешивала к заклятьям дрилла свои. Вумбо и Венюст тоже помогали. Только Константин не решался участвовать в защите их временного пристанища, зная, что Осис будет искать в его магии вредоносные корни. Юноша просто сидел у костра (посланники решили, что, невзирая на жару, будут освещать пещеру) и грустно смотрел на происходящее.

Когда заговаривание убежища было закончено, остальные присоединились к жрецу. Вумбо и Венюст устроились по разные стороны от Константина, желая показать ему, что не сомневаются в его словах. Но дрилл не скрывал неприязни, всячески давая понять раавитянину, что тот под наблюдением.

Разговор не вязался, и Осис посоветовал всем укладываться спать.

- Я начну дежурство, меня сменит Виржиния, потом настанет очередь Венюста. Вы двое, - Осис небрежно указал тощим перстом на Константина и Вумбо, - можете спать.

Колдун приблизился к костру и достал курительную трубку - очень редкое занятие.

Осис курил только тогда, когда не знал, что делать дальше. Стайки дыма уносились в сторону заваленного входа в убежище. Осис не заметил, как с клубочками горячего тумана из его трубки стало смешиваться некое летучее вещество, проникающее в пещеру снаружи.

Через несколько минут старик спал глубоким сном. Константин, напротив же, проснулся. Молодой жрец озирался по сторонам и не мог понять природу волнения, так внезапно охватившего его. Вдруг юноша с ужасом обнаружил, как огромные чёрные лапы раскидывают камни, защищающие пещеру.

Паук прошёл сквозь завесу заклинаний и оказался перед Константином. Восемь огромных глаз изучали жреца. Перепуганный Константин судорожно зашептал заклинанье, одно, другое.

Паук не двигался, продолжая всё так же внимательно вглядываться в юношу. Ещё пару мгновений и гигантское членистоногое исчезло, на секунду заслонив тело луны, просвечивающее в нутро потревоженной пещеры.

Константин не стал будить товарищей. Только что он понял — ничего не спасёт их от этого навязчивого членистоногого. Юноша принял решение оставить визиты паука втайне, понимая, что его откровения только усилят подозрения Осиса.

Сон не шёл, и молодой жрец пролежал всю ночь в размышлениях. К утру он окончательно утвердился в мысли, что ни за что не расскажет друзьям о ночном кошмаре. Если бы паук собирался им навредить, давно бы уже сделал это.

Когда все проснулись, Константин сделал вид, что проспал всю ночь. Он, как и остальные, удивлённо таращился на вход в пещеру с отваленными камнями.

Осис, потрясённый тем, что оказался ненадёжным дежурным, теперь ещё больше злился на Константина. Маг чувствовал фальшь в поведении верховного жреца, но решил пока не подавать виду. У всех, как и вчера, болела голова, а Константин выглядел самым уставшим.

Весь день Константин мучился, и не только от жары. Жрецу приходилось бороться и со сном. Он изо всех сил старался не выдавать себя. Спасающая от мигрени магия дрилла не помогла ему, потому что он не страдал мигренью.

Вечером Осис не препятствовал Константину дежурить первым. Дрилл выпил бессонное зелье и притворился спящим, желая узнать, наконец, что скрывает молодой жрец. Но зелье не подействовало, Осис снова провалился в сон.

Как только все, кроме Константина, заснули, гигантские, мохнатые лапы тихо проломали заслон пещеры, и паук предстал перед жрецом. Константин встал, теперь он не боялся, он ждал этой встречи, понимая, что чудовище приходит из-за него.

- Чего ты хочешь от меня? Съесть? Так приступай, приятного аппетита. Если не ты съешь меня, сожрёт жезл Осиса. Мне не верят. Я живу между двух огней. – Константин удивился, что большие круглые глаза членистоногого смотрят на него с пониманием.

Паук не двигался и не уходил, казалось, чудовище чего-то ждёт. Константин подошёл ближе и почувствовал тёплую волну. Жрец не был телепатом и поэтому, его удивило новое ощущение понимания души другого существа. Между пауком и человеком существовала мысленная связь. Маг теперь был твёрдо уверен, что перед ним друг, вернее которого он не сыщет во всей Вселенной.

Константин осторожно дотронулся до мягкой, приятной на ощупь шерсти арахнида. Паук не подал виду. А жрец с упоением вобрал в себя поток Любви, исходящий от страшного существа. На спине паука Константин увидел нечто похожее на седло. Юноша потрогал незнакомый предмет, и паук подогнул лапы, приглашая сесть. Константин принял приглашение и осторожно взобрался на спину нового друга. В седле было место, куда продевались и прочно фиксировались ноги. Сидение оказалось мягким и очень удобным. Как только Константин устроился, паук бесшумно и стремительно, вынес всадника на просторы великих гор.

Константин от неожиданности закрыл глаза. Он знал, что не выпадет из седла, даже если паук будет висеть вверх ногами. Восьмилапый конь двигался удивительно плавно, и Константину показалось, что они плывут по волнам.

Глава II Неосязаемое зло

Надеюсь, что читателей нисколько не испугал новый товарищ Константина — Мизгирь. Должно быть, очень многим кажется, что пауки — это зло. И причиной сему заблуждению не внушающие страх, настораживающие и порой вызывающие отвращение повадки паукообразных, поведение, как правило, не причиняющее никаких неудобств человеку. Основанием недоверию служит внешний вид собратьев Мизгиря, если быть точнее, их широко расставленные в разные стороны длинные, часто мохнатые или полосатые лапы, поддерживающие на некотором расстоянии от поверхности довольно неказистое тельце.

Думаю, в данном случае не лишним будет прислушаться к словам философа и не придавать значения форме, а сосредоточить внимание на содержании. Достаточно вспомнить, сколько пользы приносят человечеству эти, кажущиеся страшными, загадочные и таинственные существа. Конечно, пауки хищники, жестокие по отношению к своим жертвам. Но кто они, жертвы пауков? Не те ли кто докучает нам во время сна и лесных прогулок, кто бессовестно атакует наши жилища и делает нас, хозяев жизни, своей добычей. Поверьте, обедом огромному Мизгирю служат не менее коварные творения природы, чем знакомые нам мушки и комары. И кстати, кошки и собаки, так горячо нами любимые, тоже не ангелы, вряд ли можно завидовать милашке мышке, попавшейся в когтистые лапы избалованной хозяином комнатной Мурки.

Константин, у которого никогда не было четвероногого любимца, с радостью принял дружбу восьмилапого великана. С момента первого путешествия жреца на мягкой спине Мизгиря прошла неделя. И надо сказать, очень счастливая для Константина.

Днём, когда обжигаемые солнцем посланники продвигались по древней дороге в сторону Шамидара, верховный жрец Раава старался держаться бесстрастно, как подобает его сану.

Не без угрызений совести он симулировал страдания, якобы причиняемые жарой, которая теперь его нисколько не угнетала. Константин боялся своего душевного ликования, ему казалось, что никакие уловки не могут скрыть от проницательных глаз Осиса изменения, происходившие в настроении верховного жреца. Внутри серьезного мага томился разбитной мальчишка, который нетерпеливо ждал ночи, чтобы вскочить на спину членистоногого коня и взлететь к вершинам, отдаваясь скорости и ветру, забывая о сомнениях и страхах. Он жаждал соприкосновения с аурой нового друга, теплом и пониманием этого безмолвного существа, доброго и так разительно похожего на служителей мрака, что не могло быть и речи о представлении его группе посланников и без того нервозных в последние дни.

Ночью, когда уставшие путешественники беспробудно спали, отравленные снотворным дыханием осторожного паука, Константин, испытывая лёгкие уколы стыда за завтрашнее их пробуждение с жестокой головной болью, нетерпеливо посматривал в сторону выхода, ожидая появления Мизгиря.

Без паука Верховный жрец не мог пройти заколдованный Осисом участок. Константин старался не задумываться над тем, откуда у его восьмилапого товарища такая магическая сила и отчего яд, разящий даже всемогущего Осиса, ни на грамм не действует на него самого. Как будто бы в теле молодого жреца находилось противоядье. Он с детской непосредственностью принимал дар судьбы и жил настоящим моментом, не заглядывая в будущее и не боясь его.

Константин открыл для себя другой мир, нашёл новый смысл своего существования и понял, что до встречи с Мизгирём его жизнь ему не принадлежала, что всё происходящее было каким-то чужим. Чужой дом, чужие переживания, даже события в которых он был главным действующим лицом, теперь, казалось, не имели к нему никакого отношения.

Константин наслаждался общением с пауком. Мизгирь уносил юношу высоко в горы на огромные расстояния от лагеря и возносил на непреодолимые для скалолазов высоты. В эти моменты Константин чувствовал, что безумно прекрасный, необъятный горный мир принадлежит ему одному. Он купался в голубых снегах недосягаемых даже для вездесущих вулканов. Как ему хотелось зачерпнуть снега и донести его до друзей, и он очень сожалел, что не может себе этого позволить. В тот момент, когда Осис узнает о Мизгире, счастье молодого жреца закончится, а может, вместе с ним оборвётся и жизнь. Константин предвидел такой конец и молил Бога только о том, чтобы его Мизгирь, его лучик надежды на обретение потерянного прошлого, именно с прошлым связывал жрец появление паука, не пострадал от гнева Осиса.

Верховный жрец Раава любил и принимал Мизгиря во всей его природной красоте. Можете не верить, но Константин считал своего паука милашкой, находил оправдания его хищническому поведению и нисколько не расстраивался при виде ужасающих разборок с участием Мизгиря. Юноша не раз был свидетелем тому, как его «конь», между делом, без усилий занимался охотой. Пойманное в паутину животное, отравлялось усыпляющим ядом и закреплялось липкими нитями на ближайшей скале. Константин не сомневался, что Мизгирь вернётся за своей несчастной жертвой, если можно было назвать таковой, то, что водилось в этих безлюдных местах. Фауна в окрестностях дороги на Шамидар была настоль необычная и пугающая, что уничтожение оной человек не мог не считать благим делом. Нет, конечно, Константин, в отличие от знакомой нам Гидры, не испытывал никакого азарта и удовольствия при виде гибели свирепого зверья. Бывало, он с отвращением отворачивался от происходящего. Но убийства, производимые пауком, были гуманны и почти бескровны, Мизгирь хотел есть и был обречён на такую жизнь. Жрец доверял пауку, потому что чувствовал всем своим магическим существом - Мизгирь несёт в себе только Свет, странный Свет, но всё-таки Свет.

***

Осис не удивился тому, что его очередное пробуждение было болезненным мучительным, как будто бы он очнулся не в родном Прибрежном Мире, а в аду, где грешники получают заслуженное наказание. Голова раскалывается, слабость не позволяет подняться, но он и не ждал другого. Не он один болел, болели все.

Или нет?

Ему, жителю гор, раньше никогда не приходилось страдать мигренью. Он вырос в этой стране, был знахарем и легко мог сформулировать причины и следствия любой болезни. Странный недуг дрилл определил, как отравление, и не один день пытался докопаться до истины. Что за загадочный яд мучает их? Колдун втайне от остальных изучал воду и воздух, проверял остатки пищи и ничего не находил.

Маг потёр глаза и ощутил на щеке какую-то выпуклость, ещё и ещё одну. Осис с трудом сел и дотянулся до сумки, нащупал нож и поднёс его к лицу. В гладкой поверхности лезвия отразилось лицо, усеянное крупными голубыми прыщиками. Встав на ноги, маг по очереди подошёл к остальным посланникам и обнаружил, что признаки болезни есть у всех, кроме Константина. Осис в негодовании вздохнул, ему и раньше казалось, что Константин притворяется больным, теперь ложь жреца проявилась на лицах тех, кого он так невозмутимо дурачил.

Первым порывом Осиса было устроить разбирательство сию минуту, но маг вовремя сообразил, что если Константин так долго обманывает, то и сейчас будет отпираться, и он, Осис, не узнает причин болезни и странного поведения верховного жреца.

В то время как все страдали от жары, усталости и недомогания, Константин был бодрее, чем когда бы то ни было. Так же Осис не мог не заметить, что длинные волосы верховного жреца по утрам были непривычно взъерошены. А мальчишеский азарт в глазах Константина, появившийся в последние недели, подтверждал опасения старика.

Дрилл принялся выполнять ежедневную теперь процедуру лечения себя и своих товарищей от боли и слабости. Одновременно с этим несложным для могучего мага занятием, он обдумывал, с чего начать разоблачение предателя и как поступить с ним, когда тот признается. Константин не казался опасным, но, «в тихом омуте черти водятся». Кто знает, откуда в Прибрежном Мире появился такой непохожий на окружающих людей экземпляр. Может, силы мрака подкинули его ещё ребенком на Солнечное Побережье, чтобы осуществить какой-то коварный, далеко идущий план?

Надо было докопаться до истины и остановить изменника, даже если это поставит под угрозу миссию посланников. Осис подозревал, что в одно прекрасное утро может проснуться только Константин. Одурманенное воображение дрилла рисовало страшную картину с распростёртыми на каменном подножии пещеры телами и, словно коршуна, нависающего над ними, зловеще ухмыляющегося Константина, ещё недавно так умело скрывавшегося под маской святоши.

- Константин, подойди, твоя очередь освободиться от боли. – Глядя на покорно идущего жреца, Осис не упустил мгновения, когда в отведенных глазах юноши мелькнуло сомнение. Это убедило дрилла в том, что перед ним лжец. – Ты обратил внимание, что язвенная болезнь лица пощадила только тебя. С чего бы это?

Константин вспыхнул.

- Возможно, мой организм сильнее, чем у остальных.

- Возможно. Я заметил, что и мигрень тебя не слишком беспокоит. – Осис, который в этот момент водил руками над головой раавитянина, почувствовал, как тот вздрогнул и напрягся.

Дрилл не стал продолжать разговора, боясь испугать изменника.

Претерпевшие процедуру волхвования и наспех подкрепившиеся посланники покинули очередную пещеру и побрели по направлению к дороге. В этот день они не разговаривали. Осис сосредоточился на соображениях, как поступить дальше, чтобы осторожно вырвать у Константина признания. Константин держался затравленно, в его душе боролись два чувства, страх разоблачения и стыд. Остальные путешественники молчали, потому что догадывались об опасном напряжении, царящем в мыслях и сердцах двух их товарищей. Психологическая ситуация в маленьком посольстве напоминала нарыв, который постепенно разрастался и неизбежно должен был взорваться. Последствия взрыва пугали своей непредсказуемостью.

Во время полуденного привала, когда путники, не найдя пещеру, спрятались от лучей безжалостного солнца в тени изгибистого скального ущелья, Осис нарочито громко обратился к Константину.

- Я хочу поговорить с тобой, Константин, о том, что меня беспокоит в последнее время. Это касается продолжения нашей миссии. Кое-что, что может представлять опасность. – Колдун решил, что не будет задавать вопросы в лоб, нужна хитрость и хитрость достаточная, чтобы уличить бывалого мага.

- Почему именно со мной, а не с Виржинией, она намного опытнее меня. Обычно ты с ней советуешься. – Константин напрягся, и это не ускользнуло от Осиса.

- Виржиния - женщина, а мне нужен мужской совет. Ты, Константин, — верховный жрец Раава, твоё положение делает тебя выше остальных. Думаю, наши товарищи со мной согласятся. – Осис посмотрел на троих молчаливых свидетелей разговора. Они не отвечали, их глаза заставили Осиса съёжиться, страх и мольба запечатлелись на лицах двух юношей и воительницы. Как всё-таки сложно общаться с магами. Особенно впечатляющим был взгляд Венюста, именно его пылающие угли убедили дрилла выманить Константина за уступы и поговорить с ним без свидетелей.

- Мой сан делает меня выше, но не умнее. Виржиния стоит двух хороших мужчин, Вумбо и Венюст тоже давно не дети. Хочешь получить исчерпывающий совет, спроси у всех сразу, секреты неуместны в нашем узком кругу. – Константин с удовлетворением заметил, что остальные с ним согласны.

Глава III Снова вместе

Путь продолжался. Осис шёл в голове процессии, в середине её понуро шагали Вумбо и Виржиния, а замыкал маленькую экспедицию Константин, восседающий на Мизгире. Дни сменяли друг друга, и здоровье юноши постепенно поправлялось. Только ноги, как и прежде, не желали его слушаться, а по вечерам давала о себе знать больная спина.

Жрец больше не совершал ночных путешествий. Катания на Мизгире ограничивались дневным временем. И, к сожалению для обоих, это уже не была бешеная скачка двух свободолюбивых существ. Паук передвигался осторожно, боясь навредить своему молодому хозяину. Всю дорогу он стремился быть незаметным и не давал повода путникам обращать на себя внимание. Мизгирь, привыкший преодолевать за короткое время немалые расстояния, теперь плёлся в конце экспедиции, придерживаясь улиточной скорости людей.

Если бы не гибель Альбины и не исчезновение Венюста (вопреки увещеваниям Осиса, арунга не возвращался) Константин мог бы назвать себя вполне счастливым человеком. Его прошлое наконец напомнило о себе. Оно звало его. Он знал, что с каждым новым шагом Мизгиря приближается к потерянным корням. Он чувствовал, что близок, как никогда, к разгадке своего рождения. И разве стоило сокрушаться по поводу какой-то болезни, когда его милый паук, самое родное существо, больше не прячется, жезл Осиса уже не угрожает ему.

Константин с высоты своего положения мог наблюдать за товарищами, идущими впереди. Эта измождённая троица не выглядела оптимистично, разве что Вумбо иногда позволял себе улыбаться в ответ на улыбки друга. Виржиния и Осис почти не разговаривали. Дрилл ещё больше высох, а могучая воительница заметно похудела.

***

День страшного происшествия, когда погибла маленькая Альбина, остался под двухнедельным слоем времени. Много было пройдено, ещё больше обдумано. Как-то вечером друзья заметили, что Осис не столь печален, как обычно. С самого утра он о чем-то сосредоточенно думал, а когда наступил час отдыха, обратился к Виржинии со странным вопросом:

- Виржиния, поправь меня, если я допущу ошибку. – Убедившись, что она вся превратилась в слух, продолжил. – Через неделю Прибрежный Мир будет праздновать самый большой праздник - День Великого Солнцестояния. Я прав?

- Ну, допустим. – В облике шаманки теперь читалась надежда.

- А ночь накануне праздника — упование всех страждущих. Именно этой ночью у безнадёжно больных появляется шанс снова обрести здоровье.

- Продолжай, Осис, кажется, твои обещания поставить Константина на ноги можно осуществить. – Экспансивная Виржиния уже расхаживала по пещере и вспоминала рецепты оздоровления, действующие только один день в году.

- Нас здесь четверо магов, если мы всё хорошо продумаем, Солнце сделает нам неоценимый подарок. – Осис грустно вздохнул. – Жаль, что мёртвых оно не поднимает.

- Константин, ты готов снова встать на ноги? – Вумбо, как и Виржиния оставил своё убежище у стены. – Помню, мой отец рассказывал мне о своём брате, упавшем с коня и повредившем позвоночник. Два года он лежал недвижим. Мой отец места себе не находил, надеясь помочь близкому человеку. Но никакие средства, известные отанам, не давали желаемого результата. Тогда папа отдал распоряжение отвезти брата к Ирвину, в лес бутов. Сам отец не мог отлучиться. Связанный с порталом клятвой вечного присутствия, он обязан был охранять великую святыню отанов. Дядю отправили к бутам и оставили, так повелел Ирвин. Через полгода брат моего отца вернулся здоровым и помолодевшим, ему так нравилось ходить, что он самостоятельно преодолел огромное расстояние. Дядя рассказывал, что его излечили именно в ночь перед Праздником Великого Солнцестояния. Ирвин кутал больного в материю, смоченную целительной росой волшебной ночи, читал какие-то заклинания и натирал покалеченные области соком папоротника, выдавленного из цветов растения.

- Ты чудо, Вумбо, мы поступим именно так, я догадываюсь, какие заклинания следует читать. У нас всё получится. – Давно друзья не видели Осиса таким возбуждённым, он бегал вокруг костра и пожимал всем руки. Впопыхах маг пожал даже лапу Мизгиря, который как раз собирался покинуть пещеру и отправиться на ночную охоту.

- Странно, что я до сих пор помню эту историю. Мне тогда было от силы лет шесть. – Вумбо с удовольствием наблюдал за передвижениями Осиса.

- Мне иногда кажется, что наш мозг знает, что следует запомнить, а что навсегда исключить из памяти. Не случайно ты не забыл подробности исцеления твоего дядюшки. Твои детские воспоминания помогут поставить на ноги ещё одного человека. Спасибо твоему отцу и дяде. – Виржиния устроилась возле стены, полагая, что это место подходит для ночлега.

- Спасибо Ирвину. Это он помог моей семье, а сейчас и Константину. – Вумбо радовался, как ребенок.

- Если я излечусь и выживу, пешком пойду из Раава к Ирвину. – Константин боялся мечтать, понимая, что пока не почувствует силы в своих ногах, будет опасаться неудачи. До настоящего момента он не смел надеяться. Теперь, получив надежду, он был снабжён в придачу к ней и сомнениями.

- Я пойду с тобой. – Осис хотел этого всем сердцем.

- И я. – Легковерный Вумбо не сомневался в успехе.

- Меня и Венюста не забудьте позвать. Я уверена, он тоже захочет отправиться в путешествие. – Виржиния впервые задумалась о том, что общее дело сроднило их, и когда всё кончится, они будут горько сожалеть о прошедших днях, несмотря на те испытания, что успели пережить и что ещё переживут. – Давайте поставим перед собой цель: после войны, пусть пройдут хоть сотни лет, собраться в Рааве и пешком преодолеть расстояние до леса бутов. Мне кажется, что если мы искренне поверим в то, что это возможно осуществить, мы обретём силу и больше не попадём под влияние неосязаемых существ, погубивших Альбину, и чуть было не сорвавших нашу миссию.

- Я согласен. – Вумбо подошёл к Константину.

- Моё сердце жаждет этого. – Жрец улыбнулся другу. – Могу поклясться, что и Венюст поддержит нас.

- Значит, быть по сему. Мы излечим Константина. – Осис обвёл взглядом присутствующих. - И не смейте сомневаться! Нам это под силу! А когда вернём Алатырь на пьедестал Центральной площади Раава, при первой возможности все вместе отправимся к Ирвину.

***

Следующий день ознаменовался ещё одним удивительным событием. Ближе к полудню, когда уставшие путники начали присматриваться к окрестным скалам в поисках пещеры, где можно переждать пик жары, Осис вдруг остановился. Он был настолько потрясён неожиданной переменой, что не успел предупредить идущих следом. Виржиния, не дойдя двух шагов до дрилла, споткнулась, Вумбо упал на неё сверху. Мизгирь, знающий окрестности и готовый к холодной воздушной ванне, никак не ожидал, что на его пути возникнет куча мала. Мохнатый паук зацепился за людей и мягко плюхнулся на Вумбо и Виржинию. Таким образом, ничего не понимающий Константин оказался верхом не только на Мизгире, но и на двух своих товарищах.

Осис первый пришёл в себя и повернулся к спутникам. Представшая перед ним картина выглядела слишком комично. Придавленная Виржиния возмущённо смотрела на Осиса одним глазом, второй, вместе с половиной лица мог созерцать только землю. На спине у Виржинии барахтался Вумбо, но хрупкому отану не удавалось даже пошевелить гигантское членистоногое. Мизгирь царапал шестью лапами землю не в состоянии подняться, так как две другие его лапы запутались в мантиях подмятых волшебников. Над остальными возвышался длинноволосый прекрасный ликом маг, и он выглядел бы торжественно, не будь под ним чертыхающаяся масса.

Едва сдерживая смех, Осис торжественно произнёс:

- Добро пожаловать в Шамидар. Дня через три мы достигнем подножия знаменитой пещеры.

Виржиния пыталась что-то ответить, но только беспомощно открывала рот. Осис поспешил освободить ноги паука, и тогда куча мала развалилась.

- Почему так холодно? – Сидя на дороге, Виржиния пыталась выровнять дыхание.

- Не холодно, а прохладно. Я предупреждал, что в окрестностях Шамидара климат совсем другой. Но мы быстро привыкнем, тебе понравится, Виржиния. – Осис протянул воительнице мех с водой.

- Мне показалось, или ты действительно смеялся? – Виржиния жадно глотала влагу.

- Тебе показалось. – Глаза дрилла иронично блестели, но постепенно этот блеск мерк, отец вспомнил о недавней потере.

- Но где же Венюст? Не можем же мы продолжить путь без него. – Вумбо озабоченно всматривался в даль дороги, оставшейся позади.

- Мы дойдём до Шамидара и остановимся. Потому что: во-первых, я обещал Константину, что в пещеру он войдет своими ногами, во-вторых, Шамидар указан свитком, значит посетить пещеру должны все посланники одновременно. Мы будем находиться у подножия Шамидара, пока Константин не встанет, а Венюст не вернётся. В нашем распоряжении останется три дня, чтобы подготовиться ко Дню Великого Солнцестояния. Сосредоточьтесь пока на этом, а что будет дальше — решим.

***

Венюст бежал, не разбирая дороги, его ноги поднимали копны пыли, во рту пересохло, но он не чувствовал этого. Перед глазами юноши стояла невыносимо горькая, необратимо реальная картина: застывшие глаза девушки, короткие пряди, перебираемые равнодушным ветром, и мягкие почерневшие подушечки пальцев.

Венюст винил только себя. Нет, не в том, что заслонил Константина и тем самым заставил влюблённую Альбину встать на свою защиту. Он переживал, потому что ещё там, в Пяте Вулкана, не нашёл нужных слов, чтобы убедить бедную девушку забыть о чувствах, наверняка ещё неокрепших, способных погаснуть так же быстро, как вспыхнули.

Веня до сих пор не мог понять, откуда у такого хрупкого создания, как Альбина, хватило сил, чтобы оттолкнуть его. У Константина это не получилось, а толчок Альбины отбросил молодого арунга на достаточное расстояние, чтобы он не попал под удар губительного луча.

Он виновен в смерти, может, самого лучшего человека на свете. Он причина гибели живого существа и не достоин быть посланником, идти великим путём с самыми могучими магами Солнечного Побережья. Веня убеждал себя, что произошла ошибка. Он никто рядом с Виржинией и Осисом. Верховный жрец Раава и хранитель портала тоже значимые фигуры. А кто он? Жалкий червь, дерзнувший участвовать в соревнованиях и внезапно сорвавший банк судьбы, укравший чью-то участь. Так пусть его, вора, сожрут страшные звери, которые вот-вот выйдут на охоту. Сегодня он станет их первой жертвой. Он готов лечь на алтарь в угоду звериным инстинктам.

- Ну где же вы, чудовища, выходите, вкусите плоти чёрного ничтожества! Что, я не слишком хорош для вас? Вы считаете, что я недостоин послужить вам ужином? – Веня упал на землю, силы покинули голодного, алчущего юношу.

Уткнувшись лицом в камень, арунга часто всхлипывал. Когда слёзы иссякли, он повернулся к звёздам и долго лежал, рассматривая сверкающие точки — спокойные и равнодушные ко всему украшения Вселенной.

Далеко за полночь, так и не дождавшись хищников, арунга сел и осмотрелся. Из-за вершин пробивался лунный свет. Сейчас сияющая луна появится и станет соперничать с заревом вулканов.

Но где же звери? Веня не знал что когда умирает телепат, природа одевается в траур, что чудовища сейчас поливают слезами могилу той, о которой он только что сокрушался. Ослеплённый горем, арунга не услышал слов Вумбо о том, что Константин дышит, он был уверен, что жрец, лежащий рядом с Альбиной, тоже погиб. Веня поднял с земли горсть пыли и по траурным обычаям арунга протёр ею лицо.

- Константин, Константин, лучше бы я лёг обожжённый огнем жезла, я оказался бессилен тебя спасти. Миссия провалена и я, как вы, погибну в этих чуждых горах. Анжелина не сможет прийти ко мне на могилу. Анжелина... - Веня подумал, что он эгоист и бездарность, он не смог уберечь Константина, подставил под смертельный удар Альбину, и напрочь забыл о любимой, которая ждёт его в далеких лесах арунга. – Ты заслуживаешь большего. Я бестолковый, ни на что не годный маг, не достоин тебя! Сгинуть мне в этих горах и освободить тебя от обязательств. Но беда в том, что даже смерть не хочет меня принимать. Думаю, что смогу перехитрить старушку.

Венюст порывистыми движениями развернул ковёр и вскочил на него. Старенькое средство передвижения стремительно понеслось вверх. Тёплый ветер обдувал темнокожего юношу, кажущегося золотым в свете луны. Веня погладил край небольшого гобелена в том месте, где были вплетены волосы любимой Анжелины.

- А может, я нужен тебе таким, каков есть, полюбила же меня бедная Альбина? – Венюст посмотрел на скалы, пики которых торчали сейчас внизу. – Я знаю, Анжелина, ты тоже рискуешь умереть из-за меня, я притягиваю беду. Пока я жив, ты находишься в постоянной опасности. – Веня встал, расставил руки и бросился вниз.

Лететь арунга пришлось совсем не долго. Ковёр спикировал под своего хозяина и принял на борт несостоявшегося самоубийцу.

- Что случилось? Ковры так не поступают! – Веня пополз на край гобелена, желая повторить попытку. Но разумное ковровое изделие свернулось в трубочку и плотно сжало хозяина в своих мягких объятьях.

- Так не бывает, не делай мою жизнь ещё невыносимее!

Но гобелен не слушался, набирал высоту и всё больше ускорялся. Вдруг, арунга ощутил резкий холод, ковёр защитил его от температурного стресса, и Веня вспомнил слова Осиса, о том, что близ Шамидара климат заметно изменится. Значит, они приближаются к великой пещере.

Обессиленный Венюст, прочно стиснутый взбесившимся ткацким изделием, отдался на волю судьбы и даже задремал. Пробудился он с первыми лучами солнца. В его рабском положение ничего не изменилось: все члены тела затекли, душа болела, а вырваться не представлялось возможным.

Веня принялся осматривать окружающий пейзаж, ожидая с минуты на минуту увидеть приближающийся Шамидар. Но вместо пещеры молодой маг узрел пышный лес, так разительно похожий на родные, приятные взору места, что его сердце болезненно сжалось.

А ковёр уже снижался. До вершин странного урочища, выросшего посреди гор, можно было дотянуться рукой. Беда в том, что руки прибинтованы к туловищу плотными объятиями ковра. Вот они пролетают между массивными, многовековыми кронами. О, этот запах! Арунга вдохнул забытый воздух родины и стал критически рассматривать своё недавнее желание свести счёты с жизнью.

- Нет, пожалуй, повременю с самопожертвованием. Ты слышишь, ковёр, я не собираюсь умирать. Пока...

***

На горизонте показался высокий столб чёрного дыма. Вскоре Венюст увидел пламя и людей, суетящихся вокруг него. Его друзья исполняли древний ритуал. Ближе всех к костру находился Константин, завёрнутый в полотно. Он лежал на траве, кожа на его лице покраснела от жара. Рядом с Верховным жрецом сидело страшное существо. Секунды хватило молодому арунга на то, чтобы понять — это друг. Веня видел, как посланники измождены. Скоро он понял, что у них ничего не получается. Ещё немного, и надежда оставит волшебников. Этого нельзя допустить.

Венюст встал в полный рост и направил ковёр прямо на пламя.

Трое участников ритуала едва не прервали действо, заметив, как из дыма над их головами выплыл тёмный маг. Они приняли его за врага и принялись ещё более усердно читать заклинанье. А Веня, тем временем, извлёк из одежды зёрна, подаренные прадедом, и с размаху бросил их в огонь. Когда ковёр приблизился к земле, арунга соскочил на траву и занял место рядом с Осисом.

Теперь ещё один голос читал молитву, ещё один жезл вращался в руках хозяина. Посланники, наконец, узнали друга, и вера снова согрела их сердца, волшебство обрело новую силу. Чадящий дым расползся на многие метры вокруг места действия. И Константин, и Мизгирь теперь были скрыты от товарищей плотным покрывалом, рождённым дыханием пламени. Когда всё было кончено, из дыма появился Константин. Он шёл неуверенно, опираясь на Мизгиря, но все-таки шёл.

Маги кинулись к вчерашнему больному. Посланники обнимали друг друга и не верили, что снова вместе, что все здоровы и способны продолжить миссию.

Только Венюст неуверенно топтался на прежнем месте, сжимая в руках остывающий посох. Он слишком много пережил и теперь, вернувшись на древнюю дорогу, боялся сделать шаг вперёд. Он стал другим. И этот, новый Венюст, ещё не привык к себе такому. Примут ли его друзья?

Первой обернулась Виржиния. Женщина непонимающе всматривалась в черты вчерашнего мальчика.

- Может, дело в том, что ты невероятно грязен? – Воительница подошла к арунга и потёрла его лицо. На пальцах волшебницы остался толстый слой засохшей пыли. – Кажется, арунга натирают лицо грязью во время траура? – Она нежно, по-матерински прижала к себе Венюста. – Ты так близко принял её смерть, что сам чуть не погиб. Эти горы опасны для одинокого путника. – Шаманка осмотрела мантию Венюста и улыбнулась. – Но я ничего не слышала о том, чтобы в традициях арунга было кататься в грязи.

- Я упал. Вернее, ковёр выкинул меня. – Веня, непривыкший к вниманию, скромно потупился. Сейчас вокруг него стояли все посланники и страшный паук.

- Тебе было очень больно? – Ласковые глаза Осиса искали ответа.

- Нет. – Венюст посмотрел на дрилла и понял, что он имел в виду душевную боль. – Да, очень, я не мог с этим жить и решил свести счёты с жизнью. – Его плечи опустились, стыдно было признаваться в собственной слабости, но между ними больше не должно быть секретов.

- Но кто-то остановил тебя? – Осис напрягся.

- Мой предок, бывший посланник. – По лицам товарищей Венюст легко читал недоверие, только Осис не изменился.

- Этот жезл и семена папоротника он тебе подарил? – Дрилл посмотрел на остальных. – Боги вмешались в нашу миссию.

- Да.

- Он не сказал тебе куда дальше идти? – Детские черты Вумбо оживила надежда.

- Думаю, нет. – Ответил Осис вместо Венюста. – Мы сами должны пройти этот путь.

- Именно так он и сказал. С ним была Альбина. – Веня поднял глаза и, желая успокоить, внезапно сникшего Осиса, продолжил. – Она знала, что неосязаемое зло одолеет нас, знала, что ты захочешь убить Константина, а я брошусь его спасать. Альбина сказала, что счастлива и мы не вправе нарушать её покой чувством вины за её гибель. Она просила, Осис, не сокрушаться по поводу случившегося. Её судьба состояла в том, чтобы спасти миссию, она выполнила своё предназначение и просит нас продолжить путь в доверии и понимании. Только так мы сможем пройти сквозь заслоны, которые нам готовят силы мрака. Наша Альбина принята небесами. Разве можно мечтать о большем?

- Спасибо тебе. – Осис отошёл к затухающему пламени, маг хотел побыть один.

- Я сказал что-то не то?

- Всё то. Мы так рады тебя видеть. – Руки шаманки манипулировали над мантией арунга, волшебством очищая её от налипшей грязи. – Тело вымоешь сам.

Но Венюст не слушал Виржинию, его руки тянулись к гладкой шерсти гигантского членистоногого. Арунга любил всё живое, и ему не терпелось познакомиться с новым участником миссии.

- Это Мизгирь. – Константин удивлялся, что его восьмилапый товарищ не испугал арунга.

- Ты разрешишь мне на нём покататься? – Азарт в глазах испачканного Венюста, рассмешил окружающих.

- Сколько угодно. Я чувствую, ты ему нравишься.

В этот день Мизгирь узнал ещё одного всадника. Трое юношей впервые за долгое время весело проводили досуг. Венюст упражнялся в езде на гигантском пауке, а Вумбо и Константин потешались над его неумелыми действиями.

Легко управляющий летающим ковром, арунга никак не мог научить паука понимать свои желания. Когда Веня просил идти налево, паук поворачивал направо и наоборот. Константин подозревал, что его восьмилапый друг нарочно делает всё неправильно, чтобы рассмешить зрителей или не обидеть хозяина.

Глава IV Шамидар

Ранним утром Осис разбудил спутников, расположившихся для сна у подножия скалы. Присутствие Мизгиря давало людям возможность спать на открытом воздухе. Страшное членистоногое было грозой окружающей фауны.

- Вставайте. Сегодня у нас великий день. Нас ждёт Шамидар.

- Ты хочешь сказать, что вечером мы, наконец, достигнем знаменитой пещеры? – Константин протирал глаза, его длинные волосы находились в полнейшем беспорядке.

- Мы давно достигли Шамидара. Я не говорил вам, потому что перед тем, как вступить в пределы пещеры, мы должны были излечить тебя и дождаться Венюста. Все в сборе и здоровы. Пора посетить священное место.

- Неужели та пещера, что зияет над нами, и есть Шамидар? – Веня вспомнил, как видел сквозь дым нечёткие очертания входа. Тогда он, одержимый мыслями о спасении друга, не задумывался над увиденным. Не до того было. – Она находится метров пятьсот над нами.

- Да. Шамидар над нами. Мы поднимемся на скалу и станем первыми посетителями Храма за более чем две тысячи лет. – В голосе дрилла не сложно было угадать оттенки мальчишеской радости. Рождённый спустя много лет после падения Шамидара, он привык к мысли, что никогда не увидит легендарного Храма.

- Я не могу в это поверить. Четыре дня мы жили у подножия своей цели, и ты помалкивал? – Возмущённая Виржиния грозно нависла над Осисом, её черные глаза выражали недовольство, смешанное с обидой. Такой красноречивый экспрессивный взгляд могла состроить только темнокожая женщина Прибрежного Мира.

- Скала слишком отвесная, надо быть предельно внимательными на подъеме, а ты вспомни, в каком состоянии мы пребывали, когда пришли сюда. – Аргументы дрилла благотворно подействовали на шаманку, она отступила.

- Мы напоминали кучку душевно больных. – Вумбо проснулся последним и не совсем понимал, о чём идет речь. Он всё ещё лежал и часто удивлённо моргал своими большими мальчишескими глазами.

- Мой ковёр к вашим услугам. – Венюста не волновали причины молчания Осиса. Магу арунга не терпелось приступить к восхождению. Юноша бросил гобелен под ноги товарищам и принялся нервно расхаживать вдоль скалы, поглядывая вверх.

- Знаю я ваши коврики. Кроме арунга на них никто не может удержаться, я не самоубийца. – Шаманка взглянула на Осиса.

- Мы с Виржинией поднимемся при помощи верёвок. Вумбо, ты с нами? – Осис нашёл в сумке веревку и протянул воительнице.

- Не знаю. – Низкорослый отан с надеждой взглянул на Константина.

- Мизгирь поднимет его, а потом вернётся за мной. Это совершенно безопасно. – Константин успокаивающе похлопал друга по плечу.

- Я воспользуюсь ковром. – Веня расстелил гобелен и сел на него, ожидая действий товарищей. – Посмотрим, кто быстрее поднимется, я или Мизгирь?

В скором времени началось восхождение посланников по пятисотметровой отвесной стене. Первым поднялся Венюст на своем гобелене. Соскочив на твердь, он победоносно посмотрел вниз на приближающихся Вумбо и Мизгиря. Паук пришёл с небольшим отрывом, но Веня ликовал, ему хотелось показать непослушному членистоногому своё превосходство.

- Константин! – Веня старался кричать как можно громче, чтобы верховный жрец, одиноко стоящий у подножия скалы, услышал его. – Я победил, Мизгирь отстал на целых десять метров! – Увидев, что Вумбо путается в ремнях, Веня подоспел ему на помощь.

- Спасибо. Я думал, ты разобьешься! Разве можно так рисковать? – Отан, наконец, выбрался из пут.

- Я воин, а воины арунга падают с ковров только по собственной воле... И если ковры не возражают. – Арунга с опаской бросил взгляд на лежащий под ногами гобелен.

В следующее мгновение оба юноши удивлённо смотрели, как паук, словно падая, слетел вниз на паутине, зацепленной за ближайший к ним выступ. Еще пару мгновений, и он вернулся, всё по той же паутине. На спине паука сидел верховный жрец, не пристёгнутый к седлу. Константин держался за ремни только одной рукой, вторая ласкала потоки ветра, струящегося навстречу взлетающему человеку, на лице раавитянина читался ребяческий восторг.

- Ещё один самоубийца! Были бы вы женаты, как я, не посмели бы рисковать жизнью. – Вумбо искренне считал, что неженатый мужчина — личность неполноценная.

- Мы свободны. Вернее, я свободен. Венюст успел обручиться. Я же ни на что не променяю свою независимость. Жрецу лучше оставаться холостым, так легче служить Богам. – Константин ловко спрыгнул с Мизгиря и оказался между друзьями.

- Да, твоё сердце не ноет от тревоги за родных, оставшихся там, в неизвестности, может, уже погибших. – Вумбо печально глянул вниз на Осиса и Виржинию, не достигших и половины пути.

- Мое сердце разрывается на части, когда я думаю о Рааве, о Лайбоне и Нарциссе, наследниках и о нашем крестнике Ромзесе. Когда мы вернёмся, их уже не будет. До сих пор не могу поверить, что мы попрощались навсегда. Нет, Вумбо, мы служим Свету, и боль ближних безжалостно ранит наши души. Я часто думаю, что в смутные времена путь добра — это путь лишений и страданий. Только чёрная душа может быть полностью счастливой, не принимая близко к сердцу муки окружающих. Во всех тех маленьких радостях, что сейчас дарует нам судьба, есть привкус горечи, и от этого никуда не деться. – Константин посмотрел вниз и обратился к друзьям. – Вам не кажется, что Виржиния странно себя ведёт? Давайте бросим им ещё одну веревку, пока воительница не сорвалась.

***

Константин остался один. Но дело было не в Мизгире. Верховный жрец Раава не мог покинуть древнюю атмосферу, царящую среди потрескавшихся колонн и осыпающихся фресок. Медленно, как во сне, он начал обходить пещеру-храм, от которой веяло каким-то почти материнским теплом. Он хотел долго и неприкаянно бродить между застывшими иченами, узнавать образы в облупившихся барельефах и вслушиваться-вслушиваться-вслушиваться, ожидая, что снова услышит незабываемую волшебную музыку горного Храма.

Наконец Константин вернулся к алтарю и встал перед ним, как будто бы собираясь служить хвалебную службу. Юноша закрыл глаза и попытался напеть ту, недавно затронувшую сердце, мелодию. И вдруг музыка зазвучала со всех сторон, соединяясь у алтаря в удивительно гармоничное созвучье.

Константин в унисон, почти шёпотом, включился в волшебное пение, осторожно произнося незнакомые слова. И у него получалось. Он запел громче и услышал свой голос, золотой нитью вплетающийся в общий поток звуков. Жрец выполнял своё предназначение, но служил сейчас не Солнцу, а Прозерпине. Константин не чувствовал себя изменником, он ни в коей мере не оскорблял Ярило. Яркое ощущение, посещающее его во время служб, появилось и сейчас. Но, сколько в нём было новизны, восторга.

Константин открыл глаза и вознёс руки над головой, и в тот же миг голубое сияние наполнило ожившее пространство. Голос молодого мага звучал всё увереннее, повернув голову, он краем глаза заметил, что гигантские кариатиды за его спиной шевелятся. Некоторые встали на все четыре лапы, некоторые улеглись на переливающийся небесной чистоты пол. Во всех концах Храма загорелись голубые огнецветы. Всё было так, как описывал Осис, только во много раз прекрасней, потому что невозможно передать словами то божественное величие, которым озаряла святилище вечно юная повелительница светлых волшебников Прозерпина.

Константин отдался на волю своих внутренних желаний и побуждений. Он делал всё правильно, как будто бы знал законы жрецов, служивших когда-то в этом святилище. И вот, музыка стала стихать. Константин с сожалением поднял глаза, как бы прося небеса продлить этот миг вдохновенного служения светлым началам Вселенной. И тут юношу ждал удивительный сюрприз.

Когда он посмотрел вверх, расписной потолок зашевелился, и жрец увидел реальную живую картину предгорья. Равнина заканчивалась, уступая место скромным пока скалам, в которых юноша высмотрел невысокий вход в пещеру, наполовину заслоняемый ветвями цветущего жасмина. Константин почувствовал, как по Храму разливается терпкий аромат этого необычного растения. Очарованный юноша вдохнул полной грудью и потрясённо замер, новое видение заставило его сердце вспыхнуть — из пещеры вышла девушка, совершенно земная и в то же время имеющая в своём облике нечто неуловимое, ангельское. Она была одета в тёмно-зелёный балахон, такие носили только маннуры, служители мрака. Огненно-рыжие, пышно вьющиеся волосы разметались по плечам, голубые глаза смотрели весело и ясно, она что-то напевала, но Константин не слышал её голоса. Он был ошеломлён, понимая, что погибает, сражённый этим тёмным божеством. Судя по одежде, перед ним блистала во всей своей красе, волшебница злых сил, это подтверждало и непростительно роскошное ожерелье, украшавшее её шею. Девушка в нежном порыве притянула к своему лицу ветку жасмина, глубоко вдохнула аромат цветущего растения и закрыла в восхищении глаза. Видение исчезло, так же неожиданно, как появилось.

Когда в Храм обрушилась тишина, Константин едва не рухнул от неожиданного возвращения в реальность. Расстроенный, он положил дрожащие руки на алтарь и снова закрыл глаза, надеясь вернуть исчезнувшее наваждение. Так юноша стоял очень долго, боясь очнуться и увидеть вокруг себя мерзость запустения, такую зловещую, такую бессердечную. А ещё больше он боялся осознать, что уже никогда не забудет блеска огненных волос и сияния голубых глаз. С этого момента он стал рабом голубоглазой ведьмы. Он слышал, как бьётся его горячее сердце, пронзённое стрелой чёрного демона, так схожего с ангелом.

Много прошло времени, прежде чем молодой маг решился открыть глаза. Он увидел именно то, что ожидал. Погибший Храм Прозерпины взирал на него во всей своей печальной мертвенной безысходности. Константин услышал шорохи над головой, посмотрел в направлении звуков и узнал Мизгиря. Паук появился из ниши, едва различимой снизу и находящейся на высоте не менее десяти метров.

- Так вот где ты прятался, разбойник. – Голос Константина звучал теплее обычного. Он страдал, и от этого его любовь к окружающему миру словно выросла.

В этот момент ему хотелось умереть, и причин для того было предостаточно: и погибший Храм, дразнящий его странными образами прошлого, и Мизгирь, которого нельзя выводить на равнины. Суеверные люди ни за что не поверят, что паук не опасен, попытаются его уничтожить и, в конце концов, это им удастся. Мизгирь не станет защищаться, боясь навредить человеческим существам. А самым весомым аргументом было новое чувство, о котором предупреждали Венюст и Вумбо, но знали ли они тогда, кто она, та, что станет повелительницей сердца верховного жреца Раава.

Мизгирь приблизился к хозяину, и тот, не задумываясь, вскочил на спину друга. Чувствуя, как нелегко сейчас человеку, паук поспешил вынести его из таинственной пещеры на солнце.

***

Очень скоро Константин сидел у подножия скалы и наблюдал за тем, как его спутники строят лагерь. Но юноша не находил в себе сил, чтобы помогать им. Он чувствовал себя подавленным и обессиленным, как будто бы маленькая ведьма обескровила его тело и околдовала душу. Скорее всего, так оно и было.

Вечером Осис сообщил друзьям, что молчание свитков им на руку. Запасы питательных корней на исходе, и необходимо потратить несколько дней на сбор провизии, чтобы, когда свитки снова позовут в дорогу, быть готовыми следовать в любом направлении.

Половину следующего дня Осис провёл, обучая своих спутников искусству поиска и извлечения съедобных растений окрестностей Шамидара. Маги показали себя хорошими учениками, и поэтому уже после полудня все разбрелись в разных направлениях. Благо земли Шамидара оказались щедрыми, и количество припасов уже к вечеру заметно увеличилось.

Каждое утро после молитвы и трапезы посланники занимались собирательством. Было решено собрать и заготовить столько провизии, сколько смогут унести. Они могли лишь догадываться, куда направит их следующий свиток. Никто не гарантировал им, что на этом новом пути будет возможность пополнять запасы воды и пищи. А о том, сколько времени займёт путешествие, маги старались не думать, подозревая, что переход может оказаться долгим и непростым.

Осис не принимал участия в поисках, а занимался засушкой волшебных корней, небольшое количество которых при правильной заготовке сможет прокормить посланников в течение долгого времени.

Константин отходил дальше всех от лагеря. Неподалеку от него всегда находился бдительный охранник — Мизгирь. Юноша всецело отдавался уединению и тоске, его терзания, конечно же, были замечены окружающими, но он уклонялся от ответов на их вопросы.

Проницательные Вумбо и Венюст узнавали это состояние, когда на человека внезапно обрушилась Любовь. Но единственная женщина в горах, Виржиния, не подходила на роль возлюбленной Константина. Друзья терялись в домыслах и догадках, а Константин тем временем продолжал сохнуть.

Как-то утром Виржиния решила поупражняться с мечами, чтобы размять затёкшее за ночь тело. Шаманка скинула мантию и осталась в наряде, обычном для воительниц. Только что проснувшееся солнце осветило могучую фигуру спортивно сложенной женщины. Виржиния потянулась и принялась играть мечом, потом, достала два меча покороче, и стала виртуозно крутить ими, делая неожиданные выпады и возвращаясь на прежнее место. Чёрная кожа отливала бронзой. Шаманка, словно весталка, сошедшая с фресок, кружилась в безупречном танце возле затухшего костра.

В это время Осис перекладывал свежие корни и прятал по сумкам те, что уже не требовали просушки. На своем веку он видел многое, и его нисколько не удивил воинственный ритуал, обычный для воительниц. А вот Вумбо и Венюст, которые всё больше благоволили друг к другу и стали близкими друзьями, ловили каждое па своей старшей сестры. Она была пугающе прекрасна, её черные тонкие косички напоминали змей, мечущихся в поисках жертвы, мускулы напрягались и делали свою хозяйку похожей на Минерву, но темнокожую.

И тут Венюст заметил, что не только они с Вумбо не отводят глаз от тренирующейся воительницы.

- Вумбо, посмотри на Константина.

Отан и арунга теперь устремили взоры на, отстранившегося от них в последнее время, друга. Константин, не отрываясь, следил за действиями Виржинии, в глазах раавитянина застыл восторг, смешанный с грустью.

- Неужели мы видим ответ на наш вопрос? – Веня и Вумбо переглянулись.

- Не могу в это поверить, разница в возрасте почти двести лет. – Вумбо не знал, радоваться ли ему за друга или жалеть его.

- Он рядом с нею смотрится, как Бог изящества, а она, как монолитная статуя воинственности. Они совершенно не похожи. – Венюст со вздохом вспомнил Анжелину.

- Говорят, что противоположностям легче ужиться, они дополняют друг друга. – Вумбо сам не верил в свои слова.

- Но, судя по твоим рассказам, вы с Сандой очень похожи, у меня с Анжелиной тоже много общего. – Веня с сожаленьем посмотрел в сторону Константина. – Нет, они не уживутся. Да и не помню я случая, чтобы воительницы искали предпочтений своему сердцу. Они не признают брак. Только материнство привлекает этих женщин.

- Мне жаль нашего Константина. Его любовь безнадежна. Давай поговорим с ним. Может, ещё возможно остановить чувство, пока оно не приняло катастрофического размаха.

- Давай.

Друзья занялись привычными утренними хлопотами, но не забывали следить за верховным жрецом, подгадывая удобный момент для серьёзного разговора. В этот день они не собирались идти на поиски питательных корешков, так как Осис сообщил, что их собранно достаточно, и больше они и не смогут унести. Посланникам эта новость не была по душе, так как, если свитки продолжат молчать, их ожидают дни томительного безделья, что было противоестественно для трудолюбивых магов.

- Предлагаю устроить школу магии на открытом воздухе. Будем учить друг друга всему, что знаем. – Осис решил, что это станет наилучшим выходом из положения.

- Я хочу вернуться в Храм. – Объявил Константин. В его взгляде горела надежда, как будто бы он назначил кому-то свидание и не знает, придёт ли его избранница.

Вумбо и Венюст, не сговариваясь, оглянулись на Виржинию, та была невозмутима. Или умело скрывала чувства, или не имела к устремлениям Константина никакого отношения.

Глава V Гибель посланников?

Малый зал дворца фараонов едва освещался. Лайбон любил размышлять в полумраке. Так присутствующие не имели возможности видеть его печальное лицо. Впрочем, в данный момент он был совершенно один, погружённый в невеселые раздумья о будущем величайших городов Раава. Роковой день приближался, скоро откроются врата потустороннего мира и впустят в себя раавитян, тех, кто переживёт осаду. Сколько их будет, этих несчастных уцелевших, долю которых давно избрал для них правитель, до сих пор сомневающийся в своём праве распоряжаться судьбами доверяющего ему народа?

Лайбон ждал день исхода раавитян, ждал, как приговорённый ждёт исполнения приговора. Но должен ли он покидать Прибрежный Мир, оставив в нём тех, кто надеется на него? Безусловно, должен, в противном случае он покойник. Мёртвый фараон ничего не исправит, а, переместившись в нижний город, он получает шанс спасти свою семью, горожан и когда-нибудь вернуться под солнце, чтобы собрать рассеянные народы и отстроить новый Раав.

Вошедший слуга прервал размышления господина.

- Тот, кого вы ждёте, просит аудиенции. – Едва заметная во мраке фигура пажа выжидающе застыла у входа.

- Зови. – Лайбон поднялся с кресла, желая встретить пришедшего стоя.

В полумглу зала проскользнул невысокий человек. Бросив широкополую шляпу на ближайшую скамью, он приблизился к фараону.

- От имени моего народа и себя лично приветствую тебя, великий Лайбон. – Невысокий, слегка полноватый гость склонился в почтительности.

- Прими и мои приветствия, друг Хина. Я рад, что ты нашёл время для посещения Раава. – Лайбон кивнул головой.

- Увы, слишком мало у меня времени. Как только закончится аудиенция, я помчусь во весь опор догонять соплеменников. – Отан грустно вздохнул. – Никогда я не путешествовал в такой тишине. Люди подавлены и не находят себе места. Впервые за историю, мы вынуждены покинуть родину и уйти в неизвестность. А самое невообразимое в нашем походе то, что следом за безрадостным обозом движутся звери и птицы. В деревнях отанов остались только те, кто не может уйти.

- Такие же странные сведения поступают из переселяющихся городов Раава. Да, сейчас очень многое происходит впервые. К сожалению, эти дни летописцы назовут трагическими. – Лайбон всмотрелся в бледное круглое лицо отана, на котором играли причудливые блики немногочисленных свечей. – Скоро ваш обоз соединится с обозами двух западных городов Раава. Смею просить тебя присмотреть за горожанами. Из городов пока что отправлены только дети и древние старики. Все, кто способен работать, остались собирать урожай, на удивление богатый в этом году. Повозки с продуктами уже готовятся на отправку в горы. Первое время переселенцы будут обеспечены пищей. Что ждёт их дальше, знает только Ярило.

- Боги не покинут нас в беде. – Уверенно проговорил отан.

- Кстати, Хина, почему ты едешь в горы, а не к бутам? Все маги Раава, кто не останется защищать столицу, в ближайшие дни пересекут портал. Я решил, что так будет лучше. Наши враги первым делом будут уничтожать волшебников. Горы слишком легкодоступны.

- Да, но волшебники дриллы не спешат бежать к бутам, я решил присоединиться к их сообществу. – Отан понимал, что рискует.

- Что ж, это твой выбор. А скажи мне, жена и сын Вумбо, наследника вашего вождя, уже в дороге? – Лайбон хорошо помнил, как его друг сокрушался по поводу невозможности защитить родных от надвигающейся угрозы.

- Нет, они пока ещё дома. Супруга Вумбо всё надеется, что муж вернётся. Ждёт его и не поддается никаким уговорам. Марк, отец Вумбо, обещал выслать её и ребенка с последними переселенцами.

- Надеюсь, так и будет. Я занял Вумбо и не прощу себе, если с его родными что-то случится.

Хина удивлённо посмотрел в глаза правителя. Как велико сердце этого человека, если в нём находится место для каждого жителя немалого Прибрежного Мира.

- Почему Раав не присоединяется к остальным, на что вы надеетесь? – Молодой отан, сын одного из хранителей, не раз слышал, как эта тема обсуждалась в хижине совета его племени.

- Раав обречён. Ты маг, и знаешь об этом. Раав примет бой, что даст остальным городам время. Воины одиннадцати городов со дня на день будут здесь, мы обеспечены продуктами на долгую осаду, большинство женщин и детей собираются в дорогу.

- Но не дети фараона? – Хина знал пророчество и с юношеским простодушием верил, что его можно исправить.

- Нет, не дети фараона. Мне донесли, что Гидра избегает гор, но если она узнает, что в их пещерах скрываются потомки правителей Раава, отбросит страхи и перевернёт все горные поселения, погубит сотни, а может, и тысячи невинных жизней. – Лайбон не любил эту тему, сейчас ему захотелось находиться в детской и беззаботно играть с малышами.

Отан заметил, что правитель избегает прямого взгляда, и поспешил перевести разговор в другое русло.

- Я должен вам передать, что переселенцы из Бегмы, родного города вашей супруги, успешно достигли земель бутов и были радушно приняты лесным народом. Нам пришлось пропустить через портал не только людей, но и всю живность, которая их сопровождала. Об этих избранниках судьбы теперь целых триста лет можно не беспокоиться. Отаны Лунного Побережья со дня на день к ним присоединятся. Их ворота останутся оборонять пять хранителей и наспех собранный из самых сильных отанов гарнизон, а также несколько десятков воительниц, прибывших вместе с переселенцами из Раава. Южные ворота будут оберегать все хранители, связанные клятвой вечного присутствия, мой отец в том числе. – Юноша опустил глаза, но Лайбон успел заметить, что в них блестят слезы.

***

Нарцисса сидела у зеркала и равнодушно созерцала свое прекрасное отражение. Когда открылась дверь, она не повернулась, чтобы приветствовать вошедшего супруга. Женщина сердилась на своего господина.

- Через два дня из города отправляется первый обоз с детьми и стариками? – Её глаза гневно блеснули.

- Да.

- Но почему в списке нет наших детей? Когда ты их вывезешь из города? С последними переселенцами?

- Нет. Они останутся с нами. – Лайбон, чувствуя негодование супруги, старался говорить как можно спокойнее.

- Но Раав не выстоит. – Теперь Нарцисса почти кричала.

- Откуда ты знаешь?

- Сегодня рожала одна из моих служанок… Я… Я случайно услышала разговор повитух. — по интонациям было понятно, что произошла перемена в настроении говорившей. Из гневного оно переросло в испуганное.

- Что конкретно ты слышала? – Лайбон напрягся. Неужели старые ведьмы сболтнули лишнего?

- Они собираются уезжать с этим первым обозом и настоятельно требовали от роженицы, чтобы та просила меня отпустить её и ребенка, потому что всех, кто останется в городе, ждёт смерть. – Нарцисса смотрела на мужа, едва сдерживая слезы. – Я не верю, что ты способен так поступить с нашими детьми.

Во взгляде женщины читалась мольба.

- Могу. Мы правители, и это обязывает нас ко многому. Дети правителей иногда приносятся в жертву, чтобы спасти тысячи других детей. И я готов на такие жертвы. – Лайбон решительно глянул на супругу.

- Но почему? – Теперь она плакала.

Он хотел прижать её к груди, Но Нарцисса отскочила от мужа, как от прокажённого.

- Ты веришь повитухам, но не больше ли их Ирвин?

- Больше, значительно больше. – Она устремилась навстречу мужу. – Дай мне надежду или убей прямо сейчас, убей одним лишь сказанным словом.

- Ирвин обещал, что не умрёт ни один из наследников. – Лайбон притянул женщину к себе. – Не слушай повитух. На нашу долю выпадет многое, но не смерть, о ней пока не беспокойся.

Нарцисса плакала, а он ласкал её длинные волосы, гладил плечи и не знал, что можно ещё сказать в утешение несчастной матери.

***

Ну что ж, милый читатель, пришла пора нам с тобой оставить Раав и посмотреть, как поживает уже знакомый тебе Элиот. Тот самый воин, так похожий на мага, что многие не захотели верить в его принадлежность к представителям воинского братства, юноша, который сопровождал посланников от Раава до самых гор.

Ты уже знаешь, что он по удивительному стечению обстоятельств, совершенно случайно устроился в гостинице, принадлежащей приемным родителям Константина, и имел счастье влюбиться в сестру своего товарища, верховного жреца Раава, Диану.

Пока мы с тобой, дорогой друг, лазали по горам и ночевали в пещерах вместе с посланниками, переживали стрессы и конфликты, наш Элиот сумел покорить сердце доброй девушки и завоевать полное доверие её семьи.

Элиот поступил по-военному и не стал тратить много времени на ухаживания и встречи при луне. Вскоре после принятия от возлюбленной заверений в бесконечной любви и преданности, он отправился к родителям Дианы и попросил у них позволения взять их красавицу-дочь в жёны.

Конечно, если бы не война, которая вот-вот должна была нагрянуть в Солнечное Побережье, Элиот вёл бы себя совершенно иначе. Его слишком утонченной для воина натуре как раз было свойственно оттягивание прекрасного момента блаженного соития с любимой. Но он понимал, что времени на вздохи нет, можно сказать больше — он чувствовал, что необходимо спешить.

Отошли в прошлое три дня свадебных гуляний со множеством обязательных, и не очень, ритуалов, и Элиот стал женатым человеком, заполучив самую лучшую девушку одной из крупнейших деревень предгорья.

Минула брачная ночь, и солнце только что заняло свои позиции на просыпающемся небосклоне. Диана пробудилась первой. Вчерашняя невеста повернулась к любимому и улыбнулась. Желая разбудить мужа, она принялась нежно гладить его по-девичьи мягкие, белые волосы. Он морщился, но глаза не открывал. Воин крепко спал, сражённый не кровопролитными боями, а многочисленными деревенскими традициями и чудесной ночью двух влюбленных.

Не добившись пробуждения любимого, Диана решила оставить его в покое. Молодая женщина с грацией серны отбросила одеяла и потянулась, ласкаемая тёплыми лучами утреннего солнца. Как же прекрасна была эта ночь обладания самым дорогим в мире существом. Вчера они забыли всё на свете. Что это были за моменты? Диана попыталась восстановить в памяти пережитое, и её сердце учащённо забилось.

Их одежда валялась разбросанная по всей комнате, и вообще всё вокруг находилось в ужасном беспорядке. Женщина спохватилась, что теперь она хозяйка, отвечающая за чистоту, и поспешила подобрать вещи с пола, аккуратно развешивая их на спинках стульев.

Когда дошла очередь до мантии мужа…

Диана хотела, чтобы её будущий супруг оделся на свадьбу, как маг, это придавало ему отдаленное сходство с Константином, как казалось девушке.

Так вот, когда дошло дело до мантии, Диана удивилась, что легкое на вид одеяние отягощено каким-то предметом, находящимся внутри. Она тряхнула мантию и получила удар по ногам. Из одежды Элиота вывалилась книга. Диана присела и подняла с пола причину боли в кончиках пальцев. Красавица ожидала увидеть некий магический учебник, но ничего не смогла прочесть, ни одной буквы.

Страшная догадка заставила её вздрогнуть. Это была книга Константина, о которой так часто рассказывала мама. Диана почувствовала, как холодеет. Почему книга, с которой её брат никогда не расставался, оказалась у Элиота? Если Константин сам отдал её, то почему Элиот прятал эту книгу? Диана опустилась на пол и тихо заплакала.

Именно такой, печально склоненной над книгой, вздрагивающей от проливаемых слез, застал свою молодую жену Элиот.

- Диана, что с тобой? Чем я обидел тебя? – Элиот вскочил и хотел, было обнять жену, но она отпрянула.

- А знаешь, волшебники, когда снимают одежду, ничем не отличаются от простых смертных. – Диана повернула книгу так, чтобы Элиот хорошо её видел.

- Я же говорил тебе, что не волшебник. – Он, конечно же, заметил причину слез супруги.

- Теперь я верю тебе, ты не волшебник, ты убийца, а я жена убийцы собственного брата. – Она стала всхлипывать, её тихие рыдания грозили разразиться в истерику.

- Твой брат жив.

- Но его книга, он не отдал бы её тебе?!

- Да, не отдал бы. Я украл её.

- О, мне уже легче! Мой муж всего лишь вор! Как банально. А ко мне ты зачем явился, я не верю в случайности. Может, моя девственность привлекла тебя, ты и её решил украсть? Не думаю. Ты захотел поглумиться над Константином, обесчестив его сестру. – Её быстро подсыхающие глаза вспыхнули гневом.

- Я женился на тебе, потому что люблю. – Он смотрел в её очи и видел, что Диана внимательно слушает. – Книгу я украл по приказу фараона.

- Не верю, не могу верить. Зачем это фараону? – Девушка обманывала, она успела изучить этот взгляд и была уверена — он не лжёт.

- Завтра я выезжаю в Раав и везу страшную весть о гибели пяти волшебников, среди которых и твой брат. Книга – подтверждение гибели Верховного жреца Раава. – Элиот решил, что расскажет Диане всю правду, она нашла книгу и его ложь породит множество домыслов, сделав ситуацию ещё хуже. – Об этом предмете по Рааву ходят легенды. Все знают: верховный жрец Раава даже во сне не расстаётся с единственным свидетельством своего туманного прошлого – книгой.

***

На следующий день молодожёны стояли у осёдланных коней готовые в любую минуту вскочить на своих нетерпеливых скакунов и понестись в Раав, оставляя за спиной клубы невесомой пыли. Все прощальные слова были давно сказаны, слёзы пролиты. В последний момент мама Дианы что-то вспомнила и попросила их подождать ещё минуту. И они ждали, поглаживая лошадей и чувствуя себя неловко, так как момент прощания начал затягиваться.

Наконец женщина выбежала из дома, неся в руках нечто завёрнутое в платок.

- Возьми, доченька, я чуть было не забыла отдать её тебе.

- Что это? – Диана развернула платок и увидела брошь, усыпанную крупными бриллиантами. Дорогие камни ослепляли своим блеском. – Мама, но она чувствует приближение врагов.

- Да, именно поэтому я отдаю её тебе. — Уверенно проговорила женщина. — Вам она нужнее.

- Спасибо, мама. – Мать и дочь крепко обнялись.

Уже через минуту две верховые фигуры стремительно удалялись по центральной дороге, на которой доживала свои последние счастливые дни гостиница.

Родные Дианы немного постояли, печально глядя вслед навсегда уходящим дорогим людям, и разошлись по своим делам.

В тот же вечер селение покинул ещё один человек. Это был отец Дианы. Его путь лежал по той же дороге, но в противоположную сторону, в горы дриллов.