Поцелуй дождя

1

— Граждане! Сохраняйте билеты! На другой стороне аварии вы сможете по этому билету сесть на автобус.

В автобусе царила уютная атмосфера, несмотря на суету. Это по сравнению с тем, что творилось снаружи. Крупные, тяжёлые капли дождя стучали по крыше автобуса, создавая музыкальный фон, прячущий голоса людей и ровный рокот мотора.

Вода стекала по стеклам ручьями и красивыми узорами, размазывая происходящую вакханалию на трассе, как эффект боке. Там ночь и толкотня такая, что я поморщилась. Не могла сосредоточиться. Раздражение сильнейшее. Поэтому сталкиваться с толпой не хотелось вовсе. Сидела, ждала, когда люди массой основной выйдут.

Впереди, кажется, со склона несколько деревьев упало на трассу, и перевернулся крупный транспорт. Пробка километровая выстроилась.

Шумно так, весело даже. Если честно, люди любят такие ситуации, где они не виноваты, а что-то вокруг происходит. Вот кем мы выехали с автовокзала? Чужими друг другу людьми, а тут прямо в знакомства, разговоры, смех - команда автобуса выходила на трассу.

«Цыгане» шумною толпою двинулись искать проход на другую сторону аварии, чтобы сесть на нужный автобус.

— Девушка, а вы? — поинтересовался водитель.

— За девушку спасибо, — тихо усмехнулась я и встала. С трудом сняла свой чемодан с верхней полки.

Дождь на улице, я повыше подняла ворот своего светлого пальто.

— Спасибо, — поблагодарила водителя и вышла из автобуса.

Не ожидала, если честно, что придётся в дождь идти куда-то. Надеялась, что поймаю такси на автовокзале и доеду с комфортом.

Хорошо хоть волосы убраны и сумки не тяжёлые.

Что творилось у трассы!

Лужи на дороге отражали свет фар застывших в пробке машин. Туманно, мрачно и влажно. Но в то же время красиво и загадочно. Не думала, что моё путешествие будет с приключениями. Дождь, авария, ночь заставляли забыть о заботах и пережитых проблемах, и я даже не заставляла себя наслаждаться моментом, это получалось непроизвольно.

Мокрую пелену дождя освещали лучами многочисленные фары. Толпа людей шумела, суетилась. В воздухе витал запах гари и масла, а гудение сирен не утихало ни на миг.

Одни люди поворачивали и везли пассажиров за деньги, другие ждали, когда разгребут завалы, третьи скандалили. С другой стороны тоже люди пешим ходом неслись куда-то.

Я не спешила вовсе.

Дождь холодным показался, я поёжилась, высматривая с какой стороны дикое столпотворение обойти.

— Логистика, мать её! — услышала громкий мужской голос рядом.

На меня перестало лить, я оказалась под зонтом. Как-то в последнее время привыкла искать хоть что-то хорошее в жизни. Вот момент, который стоил моего внимания. И я улыбнулась, даже повеселела.

Высокий мужчина, разговаривая по телефону, опустил на меня взгляд.

И показался он мне невероятным! Вот прямо слёту, в одно мгновение.

Просто восхитительно интересным и поразительно внимательным.

Это… Это как удар молнии в меня. А ведь я на мужчин даже не смотрела в последнее время. Что изменилось? Я решила послать всё к чёрту и начать новую жизнь? И вот прямо сразу такие эмоции.

И я никуда не пошла. Стояла под зонтом, стараясь нагло мужчину не разглядывать. Только кидала взгляды, что выглядело немного по-детски.

А впереди машины бесконечным потоком, и огни стоп-сигналов терялись в пелене дождя.

— Часа четыре, не меньше. Всё, давай.

Незнакомец одет в пальто, без капюшона. Высокий, хотя я тоже не маленького роста, стройный брюнет. Ах и ох! Господи, везёт же некоторым женщинам поймать такого мужика.

Он неожиданно ухватился за ручку моего чемодана и улыбнулся.

— Позвольте вам помочь, девушка, — хрипловатым, бархатистым голосом обратился ко мне.

— Спасибо, — кивнула я.

Он пошёл с моим чемоданом вперёд, и я старалась быть ближе к нему, чтобы попадать под покров его зонта. Пахло от него приятным парфюмом, свежим и немного горьким. Это от близости, так бы и не почувствовала.

Гудели машины, пытались развернуться, но место опасное: с одной стороны обрыв, с другой холм. Столпились, не справились, сигналили. Водители выскакивали под дождь, ругались, маты со всех сторон рекой.

А мы вдвоём пробирались вперёд.

Две фуры столкнулись, одна перевернулась. В пучине и темноте мигали аварийные сигнализации. Кричали люди, звонили все сразу. Два потока пешеходов: туда и обратно протоптали себе дорожку вдоль упавших с холма нескольких сосен. Корневая система зловеще выглядела, деревья старые, могучие, откуда-то сверху прикатились. И мы мимо них, во все глаза, разглядывая происходящее. Я невольно как-то ухватилась за рукав мужского шерстяного пальто. Просто была так поглощена происходящим вокруг, что могла потерять свой чемодан.

— За мной приедут, но судя по всему нескоро, — перекрикивал шум мой спутник. — Могу подвезти.

— Я не спешу! — ответила ему.

— Вас это не пугает, — посмеялся он.

— Да, я вообще не из робкого десятка. Тут главное, что люди не пострадали.

— То есть вы считаете эту кучу-малу не страданием? Все перегрызлись.

— Есть моменты, когда мы не в силах что-либо изменить, а есть наши личные страдания, чаще всего мы их сами себе устраиваем.

— Хо-хо! Я бы предпочёл думать, что в этом огромном скандале километра на три в обе стороны виноваты сорванные с холма сосны.

— Предпочитаю думать, что сосны не при чём, а люди скандалят по собственной инициативе.

— Я на машине ехал, оставил на обочине, боюсь, что её столкнут при таком раскладе, — тоскливо рассуждал он.

— Я ехала на автобусе…

— Я видел! Сидела в салоне одна.

— А можно поинтересоваться?

— Попробуй.

Мы в потоке пешеходов преодолели сосны, и выбрались на другую сторону возникшей катастрофы. Там хаос не меньше, пожарные машины вдалеке не могли пробиться сквозь идиотов, которые пытались развернуться и не смогли.

— Вы трезвый?

Нет, сами представьте: мужчина импозантный, интересный – он кто? По какой причине начинает общаться с вами, когда вы не знакомы, а разговор прямо рекой. Я исключаю сразу маньяков и мошенников. Не полностью, но не похож. Всю жизнь работаю с людьми, мне видно многое и сразу.

2

Мы вошли в просторный гостиничный номер. На правой стороне комнаты стояла удобная односпальная кровать с мягкими подушками и покрывалом, неожиданно пушистым. Напротив кровати находился небольшой стол с удобным стулом, времён молодости моей бабушки.

На стене висел большой плоский телевизор. Боковой столик, там стоял чайник и набор для приготовления горячих напитков, а также бутылка минеральной воды.

А прямо у входа просторный шкаф для одежды с зеркальными дверцами и вход в ванную комнату. Я свет включила. Современная сантехника, мягкие полотенца, а также набор гигиенических средств.

— Здесь всё стандартно для гостиницы.

В комнате царил полумрак, который лишь слегка разбавлялся теплым светом ночника, бледно освещающего уютный интерьер. А под ногами мягкий светлый ковер, придающий ощущение тепла и комфорта. А ещё мешочки у входа висели, источая нежный аромат лаванды, наполняли воздух нотками спокойствия.

— Какой странный номер, — прошептала я.

Игорь повесил пальто в шкаф, как и я, снял обувь.

— В тесноте да не в обиде, — усмехнулся он.

Я подошла к окну, которое было занавешено странными, толстыми занавесками с золотой бахромой, будто спёртыми из театра, так нелепо смотрящихся в гостиничном номере.

Выглянула наружу, а там ночь мигала сотней огней, столпотворение.

А здесь тишина.

Я поплотнее закрыла занавески обратно и ещё раз огляделась. Вдохнула приятный запах лаванды.

— Знаешь, Горик, такое чувство, что не хватает здесь тикающих часов с боем.

— Пошли, — улыбнулся мужчина. — Мы в эту душевую кабинку вдвоём точно влезем.

Я блаженно улыбнулась и посмотрела на него. В этой странной атмосфере, он будто стирался перед моими глазами, и не было как такового мужчины, а был родной человек.

— А я не хочу душ принимать, — сказала ему. — Я чистая. Можешь идти, а лучше нет, не порти этой фигнёй всё.

— Да вообще! Где такие женщины водятся! — громко воскликнул с усмешкой Игорь.

Вытащил влажные салфетки и начал демонстративно вытирать руки.

— Ну, тогда так – относительная санитария.

Он быстро стянул свитер, как-то шустро расстегнул штаны.

Я обалдела! Здоровый такой, крепкий мужик, и прямо весь мой на всю ночь. Шарфик, кофта, брюки улетели на стул.

Я распустила волосы и встала перед мужчиной в тонком нижнем белье, а он в одних трусах. С красивой такой, выделяющейся под тканью, эрекции и пачкой презервативов в руках, медленно начал подходить ко мне. Глаза его потемнели, он прибалдел не хуже меня.

Ух! Аж сердце трепетно забилась в груди.

Как я сейчас…

Мне уже хорошо, что же дальше будет.

Блеснул золотой крест на широком волосатом торсе. И вообще он весь волосатый. Сразу видно мужчина не особо надеялся на секс, хотя нахрена в его возрасте грудь брить. Не так уж и много волос, наколок гораздо больше.

— Какой ты расписной, — тихим шорохом прошептала я – дёрнулся член в трусах от моего голоса.

Ничего конкретно не было набито, что-то имитирующее пламя, переходящее в орнамент.

— Вот это женщина!

Он подошёл ближе.

Окутала аура незнакомого человека, а запах такой приятный: мужской, тёплый и бархатистый. Он вообще как олицетворение того самого пламени, что бежало по его телу рисунками.

Такой нужный.

Я сейчас разрыдаюсь от счастья.

Касалась его. А у меня и трепет, и волнение, волны смятения и восторга окутывали всё тело.

И вот он ближе, ещё ближе. Твёрдость его члена, его большого тела наводили хмель уже не от алкоголя, а от дурманящего жадного желания впустить в себя, почувствовать внутри мужчину.

Его губы слились с моими, я приоткрыла рот, плавясь, как свеча от огня, нежным воском. Спичкой зажжённой склонялась к нему ближе. И бархат его языка влился мёдом в мой жадный рот. Я со стоном засосала его.

Игорь смело касался моего тела, тонкой талии, упругих бёдер и, уцепившись за ягодицы, подкинул меня вверх, усадив на себя. Я чувствовала кожей пачку презервативов, которую он держал пальцами.

И неважно, что мы рухнули на кровать не особо аккуратно. Я вообще глаза закрыла, втягивая мужской язык себе в рот, имитируя минет.

Теперь мы на мягком пледе, торопливо скидывали его в сторону, чтобы оказаться на постели, которая пахла хлоркой и общественным местом.

Он попытался открыть пачку, но у него ничего не получилось.

— Нахрена так упаковывать?! — негодовал Игорь.

— Защита от детей, — посмеялась я.

— Займись-ка, любимая.

Он сунул мне пачку презервативов, сам спустился с поцелуями ниже.

Пришлось немного выгнуться, чтобы дать ему расстегнуть лифчик, и он его расстегнул – опытно так, ловко.

С рычанием и довольным урчанием, засосал грудь, чуть покусывая соски.

Я только пищала, смеялась и выгибалась, не давая с собой так грубо обращаться. Над его чёрной макушкой держала пачку и скребла острыми ногтями, пытаясь её раскрыть. А ничего не получилось. И смех и грех!

Игорь сосал мой соски, ласкал грудь, опускался ниже.

А я просто зубами разорвала эту пачку, балдея от всего, что происходило. Достала один презерватив.

А его поцелуи ещё ниже, ещё… Влажный язык обвёл мой пупок, начал спускаться. Мужские жёсткие пальцы трусики стянули ниже, я опять выгнулась. И вот я голая, и он, похоже, тоже.

Не спешил.

— Живая женщина, — шипел он, осыпая влажными поцелуями мои бёдра. — Четыре года ничего подобного не было. Я тебе сейчас съем.

— Не ешь меня. Я тебе песенку спою, — на автомате ответила я.

Игорь закинул мои ноги себе на плечи и упала лицом в мою промежность.

Ух ты ж! Твою же ж мать! Я чуть сразу не кончила!

Протяжно заныла, одной рукой цепляясь за его волосы, другой рукой и зубами открывала презерватив.

Горячий огненный язык скользил по возбуждённому бугорку, пальцы раздвинули складочки.

Относительная санитария… В меня вошёл палец.

Кто-то меня хочет! Иначе как это объяснить?

3

Двухэтажный коттедж. Раньше бревно было светлое, теперь покрасили во что-то страшненькое. Ещё и крышу покрыли красной черепицей. Широкая терраса, на ней качели и большое кресло-качалка на двух человек.

Выбежал ко мне, виляя хвостом, золотистый ретривер, полаял для приличия.

— Ты меня не съешь? — спросила я у пса, который обнюхивал меня.

Погладила. Хороший мальчик.

Прошла за дом. Участок у отца очень большой. Когда-то здесь всё было таким необыкновенным, наполненным детством и радостью. У моих бабулек стояли сараи, домики, хлева, одним словом на участке был городок из трущоб, в котором можно было затеряться. Там из сарайки в сарайку мы прыгали прыгать через оконца. Я знала тропы, я знала хитрые ходы.

Теперь ничего не видела, кроме огромной пустой поляны.

На участке молодой сад, голый уже, хотя осень только пришла. Цветочные клумбы, неухоженный газон и плетеная беседка, рядом с которой два больших дерева, а между ними тряпкой висел гамак. Уныло так весел, забытый. Никто не ухаживал за этой роскошью. Мишка, мой младший брат женился недавно, отец ему хочет дом оставить. Мишка работает, а его… Как это мягко выразиться, жёнушка. Она точно не будет здесь траву косить. Это только вначале рот раззявила на хоромы, а когда поняла, сколько здесь работы и ухода, так уже у Миши попросилась в город, в квартирку.

Вдалеке виднелся небольшой пруд без воды. Фонари стояли вдоль заросших дорожек, присыпанных осенними листьями.

Жалко, конечно, что всё изменили. Но это не мой дом, надо забыть.

— Только сегодня мне сказали, что ты должна приехать.

Папа вышел меня встречать и следом за ним его жена.

Моя мачеха, которую я никогда не приму. Эта она хозяйка ретривера.

Папа высокий, полностью седой. У него серо-зелёные глаза, не старческая стать, стройная фигура и гордая осанка. Это мне передалось от него по наследству. Был немного странно одет, празднично даже. Кардиган у него длинный и связан под пиджак. Мачеха нарядная, накрашена.

Меня ждали, меня встречали.

Я даже улыбнулась. Конечно же это не так. Ничего считать себя частью этой семьи.

Папа обнял меня, поцеловал колючей бородой в щёку.

— Что за праздник? — поинтересовалась я.

— Ты что не знаешь? — усмехнулся Григорий Петрович Самоделов. — Мие день рождения.

Я натянуто улыбнулась. Какого чёрта я должна знать, когда этой девке день рождения.

Мишка влюбился, это заметно. Но он живой, энергичный. Рано или поздно ему захочется увидеть в ответ хоть что-то. Приезжали они ко мне в Питер с этой Мией. Чахоточная, неинтересная девушка. Года три протянет мой Мишка и найдёт что-нибудь более живое. Надеюсь, больше не будет подбирать на улице. Есть же приличные семьи, полноценные. Мне ли не знать, как сильно влияет на девушку отсутствие полноценной семьи. Но меня хотя бы все любили. Мию не любила родня. Совсем. И жалеть надо не её, а парня, которому досталось это чудо.

— Здравствуй, Дашенька, — поздоровалась жена отца, Динара Александровна.

Готова была меня поцеловать. А вот я не готова. Кивнула, улыбнулась и посторонилась.

— Мы не живём пока в доме, — продолжила Динара, — переехали к Сашке с Машей. Машенька забеременела. А здесь Мишенька и Мия живут. Комната на первом этаже свободна, можешь взять.

— Наверху у нас молодые, — тоже вставил слово папа.

Он взял за ручку мой чемодан, и я последовала за ними в дом.

У дома два входа. Можно было зайти с крыльца, но мы зашли с террасы.

Я скинула пальто, сняла кроссовки. Но обувь и одежду взяла с собой.

Дом изменился полностью, здесь сделан ремонт. Справа сразу же большая кухня. А мы оказались в столовой, впереди лестница на второй этаж. Слева вход в гостиную, где стоял большой стол и его накрывала Лида, жена Лёшки. Того самого брата, который позвонил мне и попросил помочь с работой. Лида не справлялась на предприятии, а предприятие, можно сказать, моё. И я не могла не приехать.

— Лида! — я от души была рада видеть её.

Мало того, что её звали как мою маму, хотя тут вообще нельзя параллели проводить, она ещё низкорослая и пухлая, как моя любимая бабушка. Ничего не сделаешь, у меня кругом ассоциации. Но Лида и человек хороший.

Лёшка с Лидой единственные нормальные в этой семье.

Я вам правду скажу, потому что я всё грязное бельё этой семейки Самоделовской знаю не понаслышке. Так что мне можно верить: Лида и Лёша – самые классные.

У неё что-то с сердцем, может, переживает за всех. Доброе сердце должно болеть. И глаза её большие серо-голубые, наполнены любовью.

— Даша! Ну, скажи ты мне, как ты похудела?! — рассмеялась Лида.

— А вот так худеть не надо, Лидусь, — улыбнулась ей. — На нервной почве.

Я наклонилась, и мы обнялись, поцеловались. Лёшка выскочил с кухни с большим подносом.

— Наконец-то приехала, сейчас похаваем.

— Кому что!

Он, что-то жевал, завалился на меня шутовски, мы его еле на ногах оставили. Высокий, здоровый, крепкий парень, атлетического телосложения, шевелюра смолистая. Волосы отрощенные, видимо жена так захотела.

— Ты прямо к празднику.

Брат шлёпнул меня по попе.

— Лёшка! — возмутилась я и рассмеялась от неожиданности.

Динара отошла от нас. Я давала понять, только идиот бы не понял как я к ней относилась и как относилась к Лёшке с Лидой.

Отец отвёз мой чемодан в комнату, она располагалась за кухней рядом с печкой.

Пошла по тёмному коридору. Там! Там комната любимых бабушек.

Коридор заканчивался большим шкафом-кладовкой. Папа повернул налево, дверь в комнату была открыта.

Когда-то здесь жили три моих бабушки: Люба, Надя и Вера. У каждой был свой закуточек. Ничего не осталось. Стояла двуспальная кровать, современный шкаф, в углу пылился мольберт с красками. Выход на задний двор – стеклянная дверь и там маленькое крылечко. Удобно, кстати, чтобы не шастать через общую дверь.

— Располагайся.

Папа хотел уйти, но я остановила его.

4

Гости начали приезжать. Сдаётся мне, что им только повод дай, потусоваться вместе.

Первыми спешили поздравить именинницу именно Далиевы.

И вошёл в дом Касьян Далиев.

Вы никогда не встретите на улице такого мужчину. Такие мужчины сидят в дорогих ресторанах, за затемнёнными стёклами элитных авто, либо в гримёрках модельных агентств. Их берегут и прячут жёны, никому не показывая.

Касьян Далиев имел изумительно красивое лицо, даже немного женственное. Возможно поэтому, всегда носил что-то вроде бородки. Он достаточно серьёзно за собой ухаживал, поскольку из дома приёмного отца, то есть из дома Григория Петровича Самоделова, он уехал работать в модельное агентство. У него были контракты за пределами страны, и он хорошо зарабатывал. Но что-то там у него сорвалось, и видимо это была нервная система, которая не выдержала столько денег, баб и вседозволенности. Папа Гриша, конечно же, посоветовал начать вести аскетический образ жизни. Касьян был молод, авторитет бати непререкаем.

Касьян на тот момент Куропаткин, а в модельной индустрии – Ян Пат, отказался от своей карьеры модели, начал заниматься клубами, стал фитнес-тренером. Потом вернулся в дома приёмного отца, где подросла Таня, которую они все называют Тата. Касьян на ней женился.

Я думаю, что наивная Тата не в курсе, с кем живёт. Вот не знает она своего мужа, как собственно мой отец не знает, кого взял под опеку. Но Григорий Петрович всё-таки человек умный и возможно понимал, что вот этот потрясающе красивый, высокий, стройный и широкоплечий мужчина – двуличная, конченая мразь.

Весь в папу родного, Рустама Далиева.

Касьян или Каса ещё в детстве был патологическим вруном, бандитом и при этом умудрялся в глазах некоторых людей выглядеть чуть ли не ангелом.

Но я уверена, что в семье он один, с друзьями он другой, а с конкурентами он третий. Не удивлюсь, если сейчас в дом вошёл настоящее убийца.

У Касы глубокие тёмные глаза, выступающие скулы, красивые губы, чистая кожа и даже морщины его ничуть не портили, а делали очень солидным и ещё более притягательным. Ещё это пальто ниже колен, брендовая одежда.

Увидев меня, он замер. Касьяна тут же потеснил Марат Далиев.

Как только Касьян женился на Татьяне, появился в его жизни Рустам и скинул на него всё своё хозяйство. А хозяйство, благодаря шельме Пете, было на целый статус олигарха. У этого богатства был ещё наследник, вот этот Марат, по сути он племянник Касьяна. Марат Далиев младше, поэтому ничего не получил. К тому же внук, а Касьян родной сын.

Ну, что тут сказать о Марате. Самбист в тяжёлой категории, с яркой кавказской внешностью. Самое прекрасное в Марате, это его жена Эля Савинова, похожая на куколку. Молоденькая совсем, родила Марату двоих детей.

С Маратом я мало знакома. Он тоже уставился на меня, приподнял одну мохнатую бровь и расплылся в улыбке. Стал почему-то похож на чёрного быка, возможно это потому, что у него курчавая чёлка.

— Какая красивая женщина. А я с вами не знаком.

И это он сказал при молодой жене.

— Ас-саля́му але́йкум, — кинула ему в лицо.

Хорошенькая Эля, быстренько извинилась и свинтила в гостиную.

— Вообще-то я православный, — усмехнулся Марат Далиев.

— Ах, простите. Запамятовала, Марат же – это старославянское имя.

— В крещении Аркадий, — он подал мне руку, у которой я пожала только один палец.

— Пастух значит.

Далиевы на мгновение замерли и переглянулись.

— Пастух, — согласился Марат. Брови съехали к переносице. — А откуда ты знаешь?

— Аркадий переводится как пастух.

— А-а!

Они засмеялись.

— Говорю, Григорий Петрович с приколами, — усмехнулся Касьян. — Познакомься, Марат, это Дарья Григорьевна Самоделова.

На папу я серьёзно похожа, Марат моментом установил дистанцию, и смылся к своей девчонке.

Касьян не спеша снял своё пальто и туфли, вступил в гостевые тапочки, которые были выставлены Динарой.

— Дарья Григорьевна, а какими вы здесь судьбами? — с шельмовской ухмылочкой, начал подходить ко мне Касьян Далиев.

— Касса Куропаткин, какого чёрта тебе нужно на предприятии Самоделовых? Надо малый бизнес задавить? — шёпотом поинтересовалась я и огляделась по сторонам. — Это же твои люди шарахаются по офису и пугают нашу бедную Лиду.

— Динара сказала, что Лида не справляется, я прислал специалистов.

При этих словах Касьян продолжал улыбаться. Сука, во все тридцать два. При такой улыбке не поймёшь, что за человек и что у него на уме в данный момент. Потом смотрел, усмехался. Так мерзко, я сказала бы, даже блядские. Просто он воспринимал меня как человека, с которым можно вот так. Тут надо вспомнить, что у Касьяна для каждого собеседника своя маска. Он при отце не будет мне лыбиться, и глазки свои порочные щурить. А сейчас, как кот на сметану, облизывался.

Вот с таким видом, он отожмёт у нас с Лёшкой бизнес.

— Давай, ты заберёшь своих людей.

— Только если предприятие не погибнет.

— И какого чёрта ты слушаешь Динару, когда она там не хозяйка? Батя точно оставляет Лёшке свои проценты.

— А может мне.

Касьян плотоядно продолжал пожирать меня взглядом.

— Ты охренел? — я вдруг испугалась.

— Будем с тобой владеть нормальным таким торговым центром, — попытался меня поймать за кофту.

Я шарахнулась, играть была не намерена. Вот он сволочь! Честное слово. Со мной так себя вёл. И даже если я стану президентом, Касьян Далиев будет ко мне относиться вот так. Размахнулась и дала кулаком ему в глаз. Неполноценно. Касьян ухнул и заржал на всю гостиную.

— Батя, чего Дарья Григорьевна меня бьёт?! — закричал он, и в зале собравшиеся в один голос грохнули смехом.

— Мудак, — рявкнула я и зашла на кухню.

— Даш, ты чего? — спросил папа.

Он и Сашка, один из близнецов, пытались порезать кабачок, но он видимо слишком поздно был снят с грядки, и ножом его проткнуть не получалось.