Почему бы и "Да"

Пролог

ПРОЛОГ

Зоя

Я сегодня выхожу замуж. Я выхожу замуж за одного из самых влиятельных людей нашего города. Я выхожу...

Мой будущий муж не чиновник, не политик. Он владеет этим городом. Точнее владеет его семья, в которой он старший из сыновей. Артур Дароев — мой жених. Люблю ли я его?

Я просто выхожу замуж за человека, способного спасти мою семью.

Я его трофей. Он так меня и зовет — мой драгоценный клад. Моя золотая птичка.

Я выхожу...

— Зоя, соберись, — кривит губы мама, вкалывая мне в прическу булавку, украшенную россыпью почти черных сапфиров. Точнее, она моя мачеха, но воспитала меня с младенчества, и я ее зову мамой. — Эта диадема шикарна, но... Тебе не идет совсем. Ты в ней как самозванка на пиру у короля.

Мне кажется, что мне на голову нацепили ведро с бетоном. Тяжелая ноша. Но ведь в браке не обязательно любить? Главное, если тебя любят?

— Артур велел обязательно ее надеть, — выдыхаю я, глядя в огромное зеркало, отражающее невыспавшуюся, бледную панду, голову которой венчает драгоценная корона. — Это украшение его матери. В их семье женщины выходят замуж только в этой тиаре.

Проклятая диадема. Чертов день. Я стану женой. Это же прекрасно. Но от чего так неприятно зудит под ложечкой? Я стану женой кронпринца, теневого короля большого города. Семья Дароевых подмяла под себя весь бизнес, весь криминал, все, что только можно было взять силой. Теперь вот меня тоже присваивает Артур. Я же так мечтала выйти замуж. Да еще за такого шикарного красавца, который может мир к моим ногам бросить. Его хотят все, но будет он моим.

— А. ну раз Артур велел, — мама меняется сразу, как в мультике каком-то. Недовольная гримаса сменяется улыбкой, сладкой-сладкой. Как любимая халва пишмание, моего будущего мужа. — И почему он тебя выбрал? Ума не приложу.

— А кого он должен был выбрать? Тебя? — зло пыхчу я. Ну да, мама не очень меня любит, считает серой мышью. И, может быть, она где-то права. Я послушная, не слишком красивая и совсем не такая, какой должна быть ее дочь, и дочь такого властного человека, как мой отец.

— Ну, хотя бы Мариночку, — поджимает губы мать, всаживая очередную шпильку мне прямо в голову. Я молчу, поджав губы. Снова молчу, чтобы не рассердить мамулю. — Твоя сестра гораздо больше подходит Артурчику.

Ну, конечно. Моя сестра идеальна во всем. Ноги, как у жирафы, лицо богини, фигура... В общем идеал. А еще она родная дочь.

— Но выбрал то он меня, — улыбаюсь я, глядя в зеркало. Только на чем его выбор был основан?

Люблю ли я своего суженого? Снова этот вопрос.

Я просто привыкла к мысли, что он мне послан судьбой. Я просто давно знаю, что я ему предназначена. Так надо. Так правильно. Я хорошая дочь. Стану хорошей правильной женой. И я его, конечно, люблю. Просто пока еще не поняла этого до конца.

А он меня любит? Иначе зачем бы так добивался? Зачем вытащил бизнес моего отца со дна самого глубокого ущелья, ха-ха? Это просто предсвадебный мандраж. Конечно мой жених меня любит.

Мне не смешно. Я страшно нервничаю. Корона сжимает голову, корсет затянут так, что ни вздохнуть, ни... выдохнуть.

— Повезло тебе дочь. Такого шикарного мужика отхватила. Сильного, богатого, властного, всесильного, — в глазах мамы мелькает какая-то странная тьма. Мне ужасно не приятно. Просто до омерзения. — Теперь держи крепко. Такие самцы на дороге не валяются. И всякие наглые сучки только и ждут момента, чтобы увести у дурнушки жены породистого жеребца. Да подними ты голову. Я ни черта не вижу. Зоя, ты словно не замуж за короля идешь. А на голгофу. Улыбнись. Улыбка тебе идет. А вот корона эта... Камни не свадебные в ней. Дурные камни.

— Мама, прекрати, — сиплю я, борясь с дурнотой и липким осознанием.

Я не люблю моего суженого. Но буду счастлива. Буду. Обязательно. И, наверное, смогу его полюбить. Точно смогу, ведь он ошеломительный. В одном мать права, мужик Артур и вправду шикарный. Мой будущий муж.

Тимур Крылов

Мне все это не нужно. Должность эта, которую почти выбил для меня Пашка, новые звезды на погоны. Меня все устраивает в моей жизни. Я боец, а не кабинетный клерк.

— А это можно назвать жизнью, Тим? — кривится Павел Лексеич. Звезды на его погонах слепят. Величина. Дослужился до высокого кабинета. Не то что я. —У тебя ранений как у Джеки Чана. Места живого нет. Весь в дырочку. Ну не можешь ты до старости лет, хвост задрав, подставлять под пули свою задницу. Ты герой, Крылов, бесспорно. Но уже не юнец. И рано или поздно ты просто развалишься. А у тебя дочь. Ей нужен отец. Ты один у нее. Где, кстати. Ленка?

— У матери, — морщусь, Пашка прав. Чертовски прав. Я один у Ленки. Я да моя мама. Но и она уже не молода. И если меня завалят, а это рано или поздно случится, дочь моя будет обречена на сиротство.

— Я предлагаю тебе звание и должность полковничью. Полтора - два года, и генерал. Дело почти решённое. Что ты кочевряжишься? Дело то в шляпе. Вот только есть одно НО...

— Для этого я должен продать душу? — хмыкаю я. Да, резон в словах Пашки есть. Даже работать в “поле” мне уже стало трудно. Осколок, сидящий у меня в сердце, начал частенько давать о себе знать. Крутится, зараза. И я боюсь, что в самый ответственный момент, когда-нибудь, подставлю ребят, сам того не желая.

— Душу? Странные фантазии, Тим. Нужно просто жениться. Ну да, у нас должности такие только благонадежным раздают. Приказ... — поднял палец к потолку Пал Лексеич. — А ты у нас со всех сторон шикарный парень, но... Прости, конечно, в голове ветер в жопе дым.

— Просто? — боже, не заржать бы. Где же я найду такую дуру, которая пойдет за меня замуж? Стать вдовой в перспективе ближайшей, так себе удовольствие. Ну, или жертвой какой-нибудь бандитской пули. Не имею я права обрекать любимую женщину на такое. Да и нелюбимую тоже. Поэтому у меня и нет этой самой любимой дамы моего пробитого сердца. — Ну ты, Паш, даешь. Или звезды твои генеральские тебе так в голову шарахнули? Не на ком мне жениться. И ты ведь помнишь, что опыт у меня уже был. И он был очень неудачный.

1

ГЛАВА 1

Зоя (Тот самый день)

— Дочь, ты очень красивая сегодня, — папа улыбается. Смотрит на меня так, как сто лет не смотрел. Он постарел. Это мама все молодится. Натянулась вся. Перетянулась, диеты, косметологи, фитнесы. Мне порой кажется, что я выгляжу старше родительницы. А отец сдал.

—Только сегодня? — дурацкий вопрос. Отец давно уже не обращает внимания ни на меня, ни на Маринку. Ему плевать. Он хотел наследника. А мама... Ну да, я красивая только сегодня. В остальные дни я тень.

— Мать уже поехала в ЗАГС, — игнорирует мой вопрос отец. — Не понимаю, какого лешего ты отказалась от выездной церемонии?

— Ну, мне кажется так торжественнее, — морщусь я. С детства все девочки мечтают стать невестами. Придумывают себе идеальную свадьбу. Я хотела именно ЗАГС, красивый зал, украшенный гербом страны, толстую тетеньку с папкой и “халой” на голове и ковер на который можно вставать только молодоженам. Марш Мендельсона, первый танец молодых. А не арку во дворе замка Дароевых, сотканную из дорогих орхидей, и не дорогого супер известного ведущего, которому купили право провести церемонию.

— А зачем мама поехала то? Там же все уже решено. И...

— Она так решила, — морщится отец. — Ты же знаешь свою мать.

Он ее не любит. Между родителями давно просто сожительство. Мать платит ему той же монетой. И то, как они поддерживают видимость счастливой семьи, именно сейчас мне кажется пугающим и неприличным. Меня ждет такая же жизнь. Но ведь так многие живут.

Лимузин пошлый, белый, уже ждет нас у порога. Я валюсь на сиденье. Осталось совсем недолго, и я стану женой. Странное чувство. Мой жених, мой будущий муж, первая брачная ночь, которой я страшно боюсь. Да. Моя невинность была основным условием брака с Артуром. Его жена должна быть чистой. Я себя хранила для мужа.

Дворец бракосочетаний кажется мне волшебным замком. И я иду на негнущихся ногах, держа под руку отца. Туфли неудобные, но мама настояла. Говорит в них я кажусь стройнее.

— Зоя, да расслабься. Все будет прекрасно, — хлопает меня папа по руке, вроде пытаясь успокоить. Но становится только хуже. — Ты будешь богатой и счастливой. Как отец, я сделал все для этого.

— Па, я ценю. Только... Мне в туалет надо. Очень.

Отец недоволен, смотрит на часы. Времени еще вагон, я точно знаю.

— Потерпеть не можешь? Платье изгваздаешь, мать нас зароет. Меня точно. Нет, все таки зря Артур не настоял на камерной церемонии.

— Я нервничаю, и мне надо, понимаешь? — почти всхлипываю я. Сумочку дурацкую с паспортом прижимаю к груди. Мама так спешила построить работников ЗАГСа, что забыла даже основополагающий документ для моего вступления в брак. — Папа, я хочу писать. Ты же не хочешь, чтобы я оконфузилась у алтаря. Ну, или как там называют эту штуку, где расписывают?

— Иди уже. — морщится отец. Он терпеть не может подробностей женской физиологии. Брезгует. Он хотел сына. Я должна была быть Ромкой. Точнее, меня вообще не должно было быть. Ха...

Туалет находится в конце длиннющего коридора. Я почти бегу, оглядываясь по сторонам. Главное не наткнуться тут на моего суженого. Плохая примета, если он мое платье увидит. Отвратительная. И я почти достигаю своей цели, когда слышу весьма недвусмысленные охи и стоны, несущиеся из-за неприметной двери. Что-то типа подсобного помещения, а может тут служащие переодеваются. Надо идти дальше, быстрее делать свои дела и возвращаться к отцу. Надо... Но. Любопытство, как известно, сгубило глупую кошку.

— Да. Боже хорошо как, — стонет женщина. Я знаю этот голос. Сердце грохочет у меня в груди так, что я боюсь меня услышат за закрытой дверью. Там моя мать. Но с кем? Боже, она же... Она изменяет отцу, как дешевая шлюха в подсобке ЗАГСа, прямо перед моей свадьбой. Но это же невозможно. Как же я буду смотреть ей в глаза? Ей и отцу. Он же совсем рядом. Он... — Милый не останавливайся. Ааааа.

— Хорошо тебе, сука? — сердце уже не грохочет, наоборот, работает с пробуксовкой. Я узнаю этот голос из тысячи. Это он совсем недавно говорил мне “Ты моя золотая птичка”. Это он сегодня должен стать моим мужем. Это для него я хранила невинность. Боже, какая грязь. Артур... Но ведь так же нельзя. Так не может быть. Это же просто... — Представь, что сегодня в первую мою брачную ночь буду делать с моей молодой женушкой. Что, теща моя? Она ночью. Ты днем. Ах, ты старая извращенка. Бесстыжая ведьма. Ори. Ну же...

Я слышу звук похожий на шлепок. Слышу какой-то звериный стон моей матери. Я хочу оглохнуть.

Меня тошнит. Пол под ногами качается так, что кажется, что началось землетрясение.

— Артурчик, дорогой. Я понимаю почему ты женишься на моей дочери. Но... Тебе не кажется, что можно было все сделать гораздо проще? — задыхается моя... родительница.

— Рот закрой. Хотя...

Я не слушаю больше. Срываюсь с места. Куда? Куда глаза глядят. Он ведь все равно меня найдет. Он заставит меня стать его женой. Я его трофей. И ему нужна именно я зачем-то. Мне не сбежать.

Уже почти добегаю до тяжелых царских дверей. Еще один рывок и я разрушу свадьбу века, как назвал ее мой отец. Еще несколько шагов. Оглядываюсь назад, чтобы посмотреть не видит ли кто из родных или знакомых моего побега. Коридор пуст. Слава богу. Один...

Мне кажется я врезаюсь в стену. Каменную несокрушимую. Неужели меня все таки поймали?

Я не знаю мужчину, которого чуть было не сбила с ног. Высокий, статный. Он красив какой-то той мужской грубой красотой. Я рассматриваю его лицо, испещренное мелкими шрамами. Глаза насмешливые его сощурены.

— Вы опоздали. Я заждался, — наконец говорит он недовольно. Его голос похож на грохот камней в ущелье. И я рядом с ним выгляжу как лилипутка. Куда я опоздала? Ощущение, что я персонаж какой-то дурацкой артхаусной ленты. — Регистратор сказала, что у нас есть еще пятнадцать минут.

— Я не...

— Слушайте, если вы передумали, я пойму. Пашке сам все объясню. И это платье... оно излишне. Брак фиктивный. Не стоит превращать действо в фарс. Паспорт давайте. Ну же. Вы же невеста?

2

ГЛАВА 2

Тимофей Крылов

— С места не сдвинусь, пока не узнаю, откуда ты свалилась на мою голову, — девка меня раздражает от чего-то. Напоминает по ощущениям занозу, загнанную под ноготь, не больную, но жутко раздражающую. Избавиться от нее трудно. Поэтому приходится ждать, когда “само отвалится”. И это мелкое рыжее недоразумение, распластавшееся по сиденью моей тачки, вот именно такое вот противное удовольствие. Еще и сопливая, судя по тому, как носом хлюпает своим курносым. — Ну, я жду...

— Я пошла в туалет, пописать. А там... Мой жених и моя мама... В подсобке... Оооооо. Я бежать... А тут вы... Давай паспорт, говорите. А я дала. А вы... Вы на мне женились. И вот...

— Понятно, — прерываю поток сознания, завожу машину. Ничего не понятно, но очень интересно, как говорит моя дочь. Я настолько занять своими мыслями, что даже не смотрю на суету, творящуюся на крыльце чертова Дворца бракосочетаний. Выруливаю с парковки ЗАГСа, стараясь не слушать всхлипываний моей первой в жизни официальной“жены”. Мама бы в обморок упала, если бы узнала. Она давно пытается меня женить, безрезультатно. Но она не узнает. Пашку я точно убью. Точно и безоговорочно.

— Поехали, — приказывает эта рыжая холера. В ее голосе слышу властные нотки. Да кто она такая? Шальнова, Шальнова, черт знакомая фамилия. Я ее уже слышал где-то. Хотя, мало ли Шальновых вокруг.

— Слушаюсь, моя госпожа. — хмыкаю я. Надо просто избавиться от докуки и все. И развестись. Все просто.

Едем молча. Она сидит, надувшись, как мышь на крупу. Нос свой кнопку сморщила, глаза пуговичные уперла в лобовое стекло. И корона эта уродская, съехавшая на бок, которую девка периодически дергает, пытаясь содрать с головы, придает ей вид сказочной дурочки принцессы.

Паркуюсь возле обочины. Только тогда она поворачивает лицо в мою сторону. Взгляд удивленный и растерянный.

— Почему встали?

— Потому что дальше сама. У меня куча дел. И тебя в моих планах нет, — хмыкаю я.

— Вообще-то ты мой муж, — супится рыжая холера. — В болезни и радости, в богатстве и горе. Как там дальше? Не помню. Поэтому должен...

— Вообще-то, фиктивный. И ничего я тебе не должен. Слушай. Вали давай, а. Реально, затянулся прикол. Я получил, что мне нужно. Ты сама дура. Так что...

— А я пойду в полицию, и напишу на тебя телегу... — пытается убить меня наповал эта дурочка. Напугала, блин, ежа...

— Скатертью дорога. Там, кстати, за углом местный околоток. Идти недалеко. Даже на своих ковырялках доковыляешь. Дверь помочь открыть? — бесит она меня неимоверно. Раздражает, похлеще осколка в сердечной мышце. Она замерла. Сидит как истукан. — Мне что тебя, за шкирку выволакивать?

Она молча дергает ручку на дверце. Нос свой вытирает шикарным кружевом рукава. Он и так у нее уже весь красный и исцарапанный. Гипюр, видимо, твердый. Всхлипывает сердито. Да черт меня возьми, что б ее... ну вот зачем?

— Что, вообще некуда идти? — я дурак. Дурак, чудак на букву “М”, долбач, как там еще Леночка говорит про мальчиков из своего класса? Надо чаще общаться с дочерью, а не баб непонятно каких тащить к себе домой. Нужно...

— Некуда, — пыхтит рыжая, продолжая дергать ручку. — Но и подачки мне не нужны. Засунь свое благородство...

— Да ради бога, — фух ты, пронесло. Спасибо господи, что у ведьмы раздуто чувство собственного...

— А, впрочем, ... ты же меня на себе женил, почти насильно. Обвел вокруг пальца. Я, может, не хотела. Так что...

“Эй, господи, мы так не договаривались. И ручку эту проклятую заклинило так не вовремя. Сто раз себе напоминал заехать, отремонтировать дверцу. Я чудак, чтоб меня”

— Не хотела, значит? А в подсобку меня кто тянул, на шею вешался кто, обслюнявил меня всего? Слушай, просто замолчи.

— Но...

— Просто закрой рот, пока я не передумал и не дал тебе пинка под кринолин, — я уже рычу. Сил нет выдерживать этот идиотизм. И самое поганое, что виноват во всех своих бедах я сам.

— Ого, да ты у нас модник-сковородник. Кринолин... Слова какие знаешь, — фыркнуло исчадье. Но напоролось на мой взъяренный взгляд и замолчало.

Я определенно очумел. Везу в свою квартиру жену. Чужую бабу, которая мерзким ужиком в мою жизнь как-то умудрилась просочиться. Да на кой черт мне сдались эти звезды на погоны? Нужно было соглашаться на кефир. Он полезный хотя бы, не то что эта вредная ведьма.

— Ты тут живешь? — приподнимает бровку “жена”, рассматривая дом. В котором мне выдали квартиру за годы безупречной службы. И мне нравится этот дом. И район нравится, и все меня устраивает. Устраивало, пока чертовка не приподняла свою поганую бровку.

— Что-то не нравится?

— Да нет. Просто я думала, что ты живешь в лесной хижине. Что у тебя есть ручной медведь. И ты ходишь на охоту с огромной винтовкой. А потом тащишь туши убиенных лосей... И...

— Ты нормальная? — господи, кого я притащил в свою нору? Лучше бы как она фантазирует, тушу лося приволок.

— Это от стресса. — истерично хихикнула заноза и снова дернула себя за корону, которую, судя по всему, прибили к ее шальной башке гвоздями.

Дверь я открываю долго. Попасть не могу ключом в замочную скважину. Раздражает ее тихое сопение нетерпеливое за моей спиной.

Зачем я притащил ее к себе? Ну зачем? Нужно было сразу пойти и аннулировать брак. Сразу, как только выяснилась ошибка. И фамилия ее в голове зудит назойливо как комар. И руки трясутся, как у горького пропойцы. Зато, странным образом. Осколок сегодня не дает о себе знать.

— Помочь? — Наконец не выдерживает “жена”. Ее Зоя зовут. Даже имя такое, зудящеке, как писк комариный. Зоя. Зоя. Да что же такое. Наконец попадаю ключом куда надо, и в кармане начинает разрываться телефон. Запускаю в мою святая - святых рыжую проблему, достаю мобильник.

— Крылов. Ты совсем офонарел? — беснуется на том конце провода Павел Лексеич. — Это что за фердибобели? Мне Зоя вся в слезах звонит. Говорит. Ты ее прямо в загсе бросил. Что-то про сопли плел. Ты что, пил что ли?

3

ГЛАВА 3

Тимофей Крылов

Футболка моя на ней как платье. Доходит до середины икр. Вообще, не нужно смотреть на чертову девку. На грудь маленькую, торчащую сквозь плотный трикотаж слишком дерзко и вызывающе. Она хозяйничает в моем доме. Чужая баба сразу заполонила собой все пространство. И почему я не ушел на работу, пока она плескалась за проклятой дверью, что-то мурлыкала там еще? Я определенно рехнулся. Я...

— В холодильнике поройся. Я вернусь часа через два, — мельком смотрю на часы. Мне не интересно, что они там показывают. Просто нужно хоть на что-то отвлечься, отвести взгляд. — Приготовь ужин. И прибери то, что сломала. Я потом выкину деревяшки, сама не таскай, тяжелые они. Ну что смотришь?

— Я? Правда? Слушай...

— Я тебя приютил, так что будь добра соблюдать правила общежития, пока я не разобрался, что с тобой делать, — бубню себе под нос, как старый ворчливый старик, пока обуваюсь в идиотские тяжелые официальные ботинки, похожие на колодки.

— А ты куда? — голосок у нее писклявый и плаксивый. Странная. Рыжая. И все еще в короне.

— Мамонта добывать, которого принцесса потом зажарит мне на костре. Корона то не давит? — хмыкаю, снова впиваясь взглядом в тонкую крошечную фигурку. Она мне до подмышки не достает. И это в дурацкой короне.

— Не могу ее снять. Представляешь? Думала ты поможешь, — всхлипывает исчадье.

— Хорошо, по дороге куплю секатор, — я дурак. Дурак. Не нужно на нее смотреть вообще. Надо купить маску для сна, как у моей матери. Чтобы зашориться и не видеть ничего вокруг.

— Не позволю меня обстричь, — шепчет недоразумение испуганно.

— А кто сказал, что я буду тебя стричь? Голову отрежу и все, — боже. В ее глазах паника и упрямая вредность. — Да шучу я. Вернусь, решим что делать с твоим головным убором. Только не разрушь всю мою квартиру. Яичницу то хоть сможешь сварганить?

— Попробую, — совсем неуверенно говорит Зоя. Странная девка. Дожила до замужества, а рукодельница то та еще, похоже.

— Попробуй. А то я голодный нехороший. Закусываю глупыми принцессам, — я скалюсь как дурак. Я опер, работающий в поле. Безжалостный и угрюмый, пасую перед какой-то сопливой девкой. Надо бежать. Пашка меня заждался. Надо просто пойти проветрить голову. Продышаться. Просто у меня давно не было женщины. Надо озадачиться, найти себе одноразовую, сбросить пар. Все некогда. Черт, эта футболка... Ее сжечь надо будет к черту. И квартира уже вся провоняла сладостью ванили и какого-то экзотического фрукта.

Я сбегаю из собственного дома. Трусливо поджав хвост, и все, что только может в моём организме пожаться.

Вдыхаю полной грудью пыльный, загазованный городской воздух. В голове начинает проясняться.

До главного управления доезжаю быстро, хотя город стоит в пробках. Словно сам черт ведет меня, подталкивает копытом в спину, зная, что я скоро свалюсь в ад, прямо к нему на сковородку.

— Явился? — хмурится Пашка, когда я вваливаюсь в его кабинет. — Господи. Крылов, ты себя в зеркало видел?

Не видел. Ни пса я не видел. Потому что сбегал из дома. Ломая чертовы ботинки.

— Мог бы хотя бы рубаху застегнуть “на ту” пуговицу. И вообще, одеться, как положено для визита к вышестоящему руководству.

— Ты меня позвал за мой внешний вид потереть, Паша? — чувствую себя выжатым как лимон. Даже насмешка в голосе у меня вымученная. А ведь я и не хотел чертов кабинет и погоны. Меня все устраивало. Ну зачем я согласился на чертову фиктивную жену? Лучше бы меня убил в подворотне какой-нибудь бандос. Все было бы просто и понятно.

— За внешний вид? Нет, дорогой друг, — бросает на стол папку Павел Алексеевич. И вот я прямо задом своим подстреленным чувствую приближение очень такого крупного, осложненного геморроя. — Похищение у нас. Бабу похитили. Знаешь чью? Дароевскую. Невестушку прямо из дворца бракосочетаний прихрямзили. Прямо в короне бриллиантовой. Говорят что оригинальная корона одной из императриц. Стоит побрякушка немеряно. Но главнее не корона, а башка, на которую цацка была водружена. А это. Ни много ни мало старшая дочь твоего любимого врага. Говори, гад. Какого хрена ты опять придумал? У меня с утра сегодняшнего телефон не смолкает. Ты покрал наследную принцессу?

— Я? Дочь Морева? Украл Паша, может тебе к дохтуру?

— Нет? Не ты? А почему же тогда тебя так интересовала эта поганка, что ты меня пробить ее просил?

— Ау, Пал Лексеич. Соберись. Я тебя просил по Шально...

— Ты дурак? — Приподнял бровь Павлуша, и так меня припечатал взглядом, что у меня все тело зазудело. Мерзко и раздражительно. — Шальнова — дочь Морева. У нее фамилия матери. Там история была... Прочитаешь сам, там в папке все есть.

Мне кажется, что если бы сейчас он в меня выстрелил, я бы не так офонарел. Я притащил в дом дочь выродка, убившего мою любимую женщину. Я на ней...

— Ты, сучонок, похитил девку? — дергает себя за воротник форменной рубахи Пашка. Лицо красное, давление, поди, зашкаливает. Невеста Дароева. Это полный пи... Ужас полный это.

— Я на ней женился, — сиплю я. Осколок в сердце погано и мерзко крутится. Твою мать, ну как такое могло вообще произойти.

— Ты на ней что?

— Мля, Паш. И эта Зоя, и та. Я откуда... А эта прибежала. В платье свадебном. Паспорт мне дала. Целоваться лезет. Я еще подумал, что ты мне подослал чокнутую.

— Я сейчас тебя убью. А потом по офицерски... Лягу с тобой рядом. Потом моей жене будешь во снах являться и говорить, что это ты меня ухайдокал. Хотя нет. Зачем? Я Дароеву позвоню и скажу “Фас”. А потом...

— Ну ты ведь так не сделаешь, — хмыкаю я. Пашка хватается за телефон. Неужели и вправду скурвился?

— Лидуся. У тебя Крылов сегодня расписывался? Никто не являлся еще проверять ваши записи? Нет? Да, ничего страшного. Аннулировать брак... Нет возможности, уже все прошло по базам. А развод? Черт. Ладно. Так и сделаем. Да нет, ну что ты. Ничего страшного. Просто любая инфа про моих сотрудников должна быть засекречена. Вот и умничка, с меня конфетки вкусненькие. Ага, и аперолька. И никому, да? Да моя ж ты рыба. Целую ручки. И документики пришли мне. Ага. Я тебе подошлю человечка.

4

ГЛАВА 4

Тимофей Крылов

Дверь с петель я снес сам, абсолютно забыв про ключи которые держал в руке. Не обратив внимание на тощего мальчишку участкового и злых, как стая степных шакалов, соседей.

Про меня и так в доме, что только не говорят. Теперь, наверное. Вообще стану местной легендой с психиатрическим диагнозом. Ярлыки навешиваются быстро.

Обозрел пейзаж. Особенно мне понравился розовый тапок с помпоном, красиво плывущий по прихожей в струях грязной, почти черной воды. Шикарный перфоманс завершило появление мелкого чумазого черта в короне. Женщиной существо, разрушившее мою квартиру и мой мир в целом, язык не повернулся у меня назвать. Я зашел в квартиру прямо в парадно выходных туфлях, сразу намок по щиколотку, ухватил тапок, от чего-то страшно меня забавляющий. Выглядел, сейчас, наверняка, абсолютно дико и безумно.

— Вы хозяин квартиры? — испуганно поинтересовался мой коллега по цеху. Господи, откуда такие приходят работать на участки? После школы, наверное. Я посмотрел на парня. Нет, не такой уж и молодой. Просто типаж “Маленькая собачка до старости щенок”.

— Я, — хмыкнул я, переведя взгляд на чертову девку, выглядывающую из-за кухонного косяка. Треснуть бы ее тапкой по заду, обтянутому мокрым трикотажем.

— А это кто? — ткнул некультурно пальцем в ходячую катастрофу участковый.

— В первый раз вижу, — дергаю плечом. Черт, на эту овцу ориентировки везде разосланы. Сейчас этот ретивый сержант, вроде, да, точно сержант, ее опознает. И проблем у меня станет еще больше. Я не боюсь никого, но сейчас мне абсолютно не нужны разборки с бандосами.

— Как это? — подала голос чертова Зоя. — Не слушайте его. Я его жена. Тимофей, скажи же? Ну скажи. Мы сегодня расписались.

Закатываю глаза. Я ее ненавижу. Ненавижу ее и всю ее не святую семейку. Они мое проклятие. Господи, ну за что?

— Вот гражданочка утверждает, что она ваша супруга. Документы мне предъявите, и ваши и дамочки, — насупился околоточный.

— Слышь, сержант... Шел бы ты. Мы сами разберемся, — почти рычу я. Обычно я себе не позволяю подобнлгл. Но сегодня день у меня совсем ненормальный. Жена, блин. Она мелкий противный бес в юбке. Точнее в моей футболке. Репей чертополошный она.

— Старший сержант, вообще-то. Документы я сказал. И без глупостей. А то мне придется применить силу. Понятые вон подтвердят факт сопротивления. Силу? Боже, куда катится моя жизнь. Наверное в адскую бездну, из которой выползло мелкое исчадье, блестящее своими зелеными глазами из-за косяка. Меня пытается напугать ушастый кузнечик в форме. Меня? Да у меня наград за безупречную службу столько, что можно елку украсить. Да я бы мог стать генералом... Мог бы, мать ее, если бы женился не так “успешно”.

Молча достаю “корочки”. Ни на споры, ни на разговоры у меня нет ни сил, ни желания. Еще немного и я начну убивать. И первым делом запущу проклятый раскисший тапок в коронованную башку закопченной принцессы. — Ну хорошо, сержант, — ухмыляюсь, глядя, как вытягивается лицо участкового. И сам он вытягивается по струнке. — Не побоишься силу применять?

— Но я...

— Головка от буя, — я уже рычу. Осколок в груди крутится как ненормальный. — Свободен. Дальше мы сами разберемся.

— А ваша...

— Моя жена ненормальная. Я ее из дурки забрал утром. Крышу снесло у бабы, стала себя королевой считать. Императрицей, мля, шальной. Вот ее и держали на галоперидоле.

—Эй, ты вообще что ли? — зло зашипела из своего укрытия мелкая чумазая гадюка. — Сам ты Бармалей чокнутый. Товарищ лейтенант, он, между прочим, насильно меня заставил за него замуж идти. Ага. Гад он. Вяжите его. А я, между прочим, знаете кто... ? Да мой папа... Да он всех вас...

— С соседями нехорошо... — прошептал сержант, когда я его активно начал толкать в спину в сторону разломанной двери. Не хватало еще, чтобы эта дурища начала хвастаться своим папашей подонком.

— Я все возмещу. Расходимся все. Концерт окончен, — рявкнул я в коридор. Довольно проследил, как быстро рассосались присутствующие и...

Она накинулась на меня со спины, как дикая кошка. Только кошка воняла, как кочегар и шипела. Я завертелся на месте, пытаясь стряхнуть с себя фурию. Мелкая девка оказалась страшно цепкой.

— Значит я чокнутая, да? Ах, ты гад. Ну ты и...

— А ну отцепись? Выдра, — прохрипел я. — Понятно, почему твой женишок на сторону пошел. От такой-то любой бы сбежал не оглядываясь. Слушай, а может вернуть тебя красавчику? Еще и вознаграждение получу. Как раз хватит, чтобы покрыть ущерб. И останется на успокоительные.

— Дурак, — всхлипнула бесовка, ослабила хватку и я, наконец, смог ее стряхнуть.

Прошелся по квартире. Жить в ней нельзя. Как за два часа можно так было ухайдокать мою нору? Даже у Ленки не вышло ни разу. А эта... Не женщина — тайфун. Она уселась прямо в лужу, посреди прихожей. И теперь сидела и всхлипывала, подрагивая тонкими плечиками. Рыжая — бесстыжая. Ноги длинные, хотя сама вся, как дюймовочка. Футболка задралась, открывая моему взору белые бедра, покрытые мелкими веснушками. Она страшнее черта. Она...

— Собирайся. У меня в шкафу найди что-нибудь приличное, — вздохнул я.

— Выгоняешь? — уперлась в меня сердитыми глазищами дочь моего врага.

— Хотел бы. Да не могу. Мы ж теперь семья, — ощерился я. Боже. Что я несу? Ведь сейчас самый подходящий момент, чтобы избавиться от этого ходячего геморроя. Дать пинка под круглый зад и “Вася в пинжачке”. —— Поедем в гости. Ну, что смотришь? Шементом. Пока я не передумал и не отвез тебя обратно в ЗАГС. Слушай, интересно, там возврат нельзя оформить? Нкак за брак та, или за то, что купил ненудное и передумал. Или... Я могу вернуть тебя домой.

— Нет, — слишком резко взвизгнула Зоя. — Только не это. Я ни за что не хочу стать женой изменщика. Он с моей...

— Избавь меня от подробностей бандитских моральных падений, — морщусь. — У тебя пять минут.

- Мой жених не бандит.

5

ГЛАВА 5

Тимофей Крылов

Пусть проваливает. Тоже мне, королева. Сразу дышаться стало легче. Сразу...

Девка стоит у обочины. Похожая на ежа. Ручонку подняла. Голосует. Пусть проваливает.

Завожу мотор. В кармане звонит мобильник. Кого там еще принесло? Вот сейчас отвечу и уеду. Не оглянусь ни разу. Пусть она станет чужой проблемой, не моей. У меня и так этих чертовых головняков выше крыши. Теперь еще дупло... Тьфу ты, прости господи, квартиру ремонтировать.

— Жена твоя где, рядом? — впивается мне в ухо крик поганца Пашки. До седых... погон дожил, ведет себя не по генеральски.

— Здравствуйте, Пал Лексеич. — говорю спокойно, поворачиваю ключ в замке зажигания. Нужно просто уехать и все. Не моя проблема эта чертова дура. Не моя. Пусть возвращается к своему папаше упырю. Я даже к Мореву проникаюсь сочувствием слегка. Бог его наказал, в лице мелкого беса, посланного ему в дочери. Хотя у демона масштаба убийцы могло родиться только исчадье. Мелкое, рыжее, противное исчадье, которое сейчас разговаривает, склонившись к тачке, словно выпавшей из боевиков девяностых, с каким-то хмырем с мордой паркового маньяка. — Жену мою я выгнал. И знаешь что, засунь ты свои предложения знаешь куда? Меня все устраивает. Не хочу я быть владычицей морскою. Понял?

— Фантазер, мля. Слушай меня внимательно. Из-под земли достань бабу, в ногах валяйся, запри ее в башне с драконом и шементом ко мне. Тут такое.

— Какое? Паш, если у тебя снова приступ...

— Заткнись и слушай. Мне тут барабан из близкого окружения тестя твоего...— вот гад. Ехидства в голосе, как у ехидны. Тесть... Аж тошнить меня начинает. Это какой-то адский перфоманс. — В общем, притаранил он бомбу, Тимоша. Не телефонные коляски. Одно скажу... Ты за Моревым сколько лет гоняешься, как Бобик, хвост задрав, и все бестолку. Хитрый он лис. Но если то, что я узнал правда, скоро ты его возьмешь, ну и сразу в кабинетную работу. Точно тогда получишь и звание и должность. Инфа тут просто... Короче у нас есть шанс и Морева натянуть, и город очистить от погани в лице Дароевых. Ты меня слышишь. И эта баба...

Баба? Где она? Черт. Я смотрю на габаритные огни Бэхи, резко стартанувшей с места. Эта идиотка — смертница, мать ее за ногу. Совсем без башки, дурища. Села в машину хрен знает к кому. Что ее папаня, не учил что ли, что есть такие дяденьки, которые не признают личной неприкосновенности женщин?

Вдавливаю в пол педаль газа, бросаю мобилу на сиденье. Пашка разоряется в трубке так громко, что я его слышу, даже в таком положении. Мечтатель, блин, кабинетный. Интересно, что за инфу он нарыл? Наверняка опять какое-то фуфло. Все Пашкины “барабаны” бараны. Сто раз ведь уже это проверено и доказано.

Нагоняю мерзкую машину. И вот чего я так взвелся? Какое мне дело, что будет с моей... Женой. Мать ее. Женой. Первой официальной моей женой. Это какой-то фарс. Вся моя жизнь превратилась в чертову фанаберию, с появлением мелкой занозы. Сто лет я в погонях не участвовал. Жму на клаксон. Аж сам глохну от резкого звука. Ноль эмоций. Упырь только прибавляет газу. Я тоже. Иду на обгон. Сейчас подрежу козла, вытащу из него душу, сначала, а потом... Потом...

Вот же ж...

Исчадье показывает мне язык в открытое боковое окно. Мне... Язык... Вот бы она его прищемила, закрывающимся тонированным стеклом. Или отрезала к чертям собачьим. Ей его давно подкоротить надо. Я от неожиданности и злости выкручиваю руль, чуть резче чем надо. Машина цепляет колесом обочину. Господи, за что ты послал мне это наказание. Я же хороший. Я охраняю мир и покой граждан. Давлю тварей, ходящих по земле в человечьем обличии. А тут вот это мелкое недоразумение. И все катится в адскую бездну. Хотя, может лучше вот так... Сдохнуть в аварии. И...

Когда я наконец овладеваю ситуацией и выравниваю ошалевшую машину, Бэха скрывается из вида. Черт. Да хрен с ней. Я Морева все равно уничтожу. Без всяких оперативных информаций. Без его дочери бешеной. Это лишь дело времени. Времени... Я обещаю себе это уже много лет. А все топчусь на месте.

Вот сейчас надо просто развернуться. Поехать к матери. С Ленкой поругаться снова в шишки. Она совсем отбилась от рук. Переходный возраст, пубертат. А как по мне она просто пытается... Черт, она хочет внимания, которое я не могу ей дать.

— Ну вот почему я такой му...— рычу я, бью по рулю руками.

Бэху, наполовину съехавшую в кювет я вижу издалека. Чертов осколок в сердце превращается в яростный клинок, вертящийся в моем пламенном моторе, словно пропеллер. Рвет главную мышцу. Выскакиваю из тачки почти на ходу. Перед глазами колышется алая пелена. Если он что-то сделал с этой дурой, я...

Девка... Зоя... Слышу ее крик. Орет она словно банши. Это не крик страха. Он сливается с воплем мужика. Таким, что у меня кровь в жилах стынет, и все поджимается, что только может пождаться в организме.

— Убью, — я рычу, дергая на себя ручку дверцы. Ничего не видно за тонировкой. Двери заблокированы. О, чтоб меня... Сдираю с себя футболку. Наматываю на кулак. Обегаю мерзкий старый “Бумер”, бью в водительское стекло, которое тут же осыпается мелкой крошкой.

Бедный...

Бедный парковый маньяк.

Держится руками за глаза и орет дурниной. А моя жена... Сидит на нем почти верхом. Вцепилась в его волосы мертвой хваткой одной рукой. Пальцы второй, увенчанные острыми ноготками, почти воткнула парню в яремную вену. Боже. КАК ОНА ОРЕТ.

Спасать нужно совсем не мою благоверную.

— Отпусти его. Ну, — приказал я, понимая, что и спасать было бы не кого, если бы я еще на минуту опоздал. — Ну. Разожми ручки. Вот так.

— Он хотел мне показать свой баклажан. БАКЛАЖАН, — прорычала Зоя. Интересно, как корону к ней прицепили? — Я ему сейчас оторву чертов баклажан. Я его...

— Да правда баклажан, — простонал бедолага, — я на выставку еду. Вырастил самый большой синенький. В багажнике лежит. А эта бешеная... мужик. Сними ее с меня, пожалуйста.