рок магии проходил замечательно. Я сидела и внимательно слушала мистера Смита — мужчину в круглых очках и строгом сером костюме. Всё шло хорошо, но меня раздражали белые перчатки, которые мы должны были носить.
Если бы я могла снять их и прикоснуться к чему-то, то почувствовала бы тепло и лёгкость, как будто я трогаю что-то очень близкое и родное. Но я боялась, что одним лишь касанием могу потерять это, и от этого становилось только хуже.
Я злилась и смотрела на свои руки. Мне ужасно хотелось снять эти перчатки и не слушать, о чём говорит мистер Смит. Мне было не по себе, жарко и душно, как будто что-то душило меня изнутри, и не хватало воздуха, чтобы сделать вдох и нормально дышать.
Меня мучила совесть за то, что я хочу снять эти перчатки и почувствовать свободу. Но нам вообще не разрешали их снимать, и от них ужасно чесались руки. В академии всё было запрещено уставом и законом.
Первое правило, которое я всё ещё понимала:
1. Строго запрещено снимать перчатки.
2. Спать нужно в перчатках.
3. Мыть и есть тоже следует в перчатках.
Третье правило было очень опасным и строгим:
Кто посмеет нарушить это правило, будет наказан или лишён магических сил навсегда.
Даже моя подруга и парень, хоть они и виделись часто, переглядывались и писали друг другу записки, не снимая перчаток и не целуясь, как хотелось. Они всё больше злились. Ники хотела всё бросить, и её парень Остин тоже.
Один красивый маг, который тоже носил такие же белые перчатки, как мы, хмуро смотрел на эти правила. Он выругался сквозь зубы и сказал:
- Мда, да пошли они со своими правилами куда подальше... Пусть провалятся нахрен, меня не колышет, что они думают, подумаешь магии решусь и что с того?
Он возмущался, но я стояла и не могла оторвать от него взгляда. Он был выше меня, мускулистый и накачанный — точно не аристократ, как в этой скучной академии.
Как же мне хотелось сбежать, забыть обо всём и снять эти проклятые перчатки! Как же долго я ждала этого момента. И вот наконец этот нудный урок по запретной магии закончился. Профессор Смит, потерев лоб салфеткой, вздохнул и продолжил объяснять, что магию любви и страсти нельзя применять и использовать. Если хотя бы один ученик нарушит это правило и применит магию, то будет строго наказан.
Ректор, мужчина с грубым лицом и сединой на висках, косо посмотрит на всех, вздохнет и решит лишить нарушителя магии. Я не видела, как он это делает, но однажды случайно услышала разговор двух студентов.
— Я слышал, что ректор, господин Флин, сам лишает силы. Не знаю, как он это делает, но говорят, что это очень жестоко и больно. После этого чувствуешь себя пустым, как выжатый лимон, без магии и энергии, как будто ты ничтожество, — сказал один из студентов с ухмылкой.
Его собеседник едва слышно вздохнул.
— Ясно? Да, ты прав, — мрачно ответил он, грустно вздохнув. — Я бы не хотел такой участи, — заявил он.