Почувствуй мой страх

1. Сава

Внимание! Данная книга предназначена исключительно для читателей старше 18 лет.

В тексте присутствует: ненормативная лексика, откровенные сексуальные сцены, эпизоды психологического и физического насилия, сцены курения и распития алкоголя. Книга не имеет намерений оскорбить или задеть чьи-либо чувства, взгляды или убеждения. Все события, места, персонажи и диалоги являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми или ситуациями случайны.

Произведение предназначено исключительно для развлекательного чтения. Пожалуйста, читайте с осторожностью.

Прошлое

Из лёгких вырывается тяжёлый выдох вперемешку с сизым дымом. Поднимаю голову и смотрю на потолок. Что должно случиться, чтобы в двадцать один год думать, будто мне скучно? Просто именно об этом все мои мысли.

Потолок в родном доме кажется заезженным. Или я просто часто смотрю на него?

Надо что-то придумать. Сделать. Скучно.

Набираю в телефоне номер друга.

– Тай, какого хера? Время видел?

– Не-а, – лениво бросаю. – Давай ко мне и девок захвати. Скучно, надо развлечься.

Настоящее

Опускаю взгляд на голову, что ритмично двигается между моих ног. Она, блять, сожрать его пытается? Протягиваю руку, стягиваю тёмные волосы на затылке незнакомки. Она издаёт протяжный стон. А я за волосы оттаскиваю её от себя.

– Эй, какого чёрта?! – верещит тян, протирая голой жопой ламинат.

Чёртов ламинат в чёртовой частной академии, куда меня засунули из-за бредового пустяка.

– Исчезни, – встаю и бросаю через плечо, натягивая штаны.

Подхожу к окну в личной клетке, рыщу по карману в поиске пачки сигарет, а когда нахожу, достаю и прикуриваю одну.

Шорох за спиной и в следующее мгновение дверь хлопает. Выдыхаю кольцо дыма.

Надо что-то придумать. Снова скучно. Уже ничего не приносит удовольствия. А когда мне скучно страдают люди. И не сказать, что меня это как-то волнует. Просто даже представить не могу, в какую ещё срань меня могут засунуть.

“Академия”, – как её назвал отец, хотя по факту это тупо загон для отбившихся от рук “золотых детей”, но с уклоном на высшее образование – изобилует весёлыми и находчивыми. Ну или как я говорю – теми, кто в теме. Так что нужно просто найти занятие. И желательно, чтобы оно вызывало хоть какие-то эмоции.

Уже год торчу здесь, а так и не придумал себе развлечение. Даже стрёмно за самого себя.

Прошлое

– Эту? – кивает в сторону высокой блондинки Серёга,закидывая в рот пару таблеток.

Приехал он оперативно, тут даже не поспоришь. Окидываю взглядом барышню, на которую указывал друг, и поджимаю губы.

– Заебали эти надутые, – откидываю голову на спинку дивана. – Не мог кого-то другого привезти?

– В три утра? Довольствуйся тем, кто есть. Где предки, кстати? – спрашивает Серый, встряхивая головой.

– Отец на конференции до завтра, а его подруга шлюхается где-то. Не слежу за ней.

Ну раз выбирать не приходится, свищу той блондинистой кобылке, и она охотно идёт на зов. Останавливается возле дивана и наклоняется, пытаясь поцеловать меня.

Ну точно! Ебнутая, что ли?

Отворачиваюсь и слегка пинаю кроссовкой ей по щиколотке, указывая подбородком между своих ног.

– Даже имени не спросишь? – кидает она с насмешкой.

– Ты думаешь, я вас в блокнот записываю? Давай, делай то, зачем ты здесь и заткнись.

– Да пошёл ты, – выплёвывает эта курица и, разворачиваясь на каблуках, уходит.

Потираю двумя пальцами переносицу.

– Она ведь знала, куда едет? – смотрю на друга.

– Да, – отвечает коротко.

– И зачем едет, тоже знала?

– Естественно, – выдает смешок.

Ну, получается, мои руки развязаны.

Срываюсь с дивана, в два шага настигая её. Хватаю за шею сзади.

– Тай, тормози, – слышу за спиной насмешливый голос Серого.

– Повтори, – сквозь зубы рычу в лицо недоБарби, разворачивая к себе.

В её глазах ужас. Она не ожидала такого исхода. А я питаюсь этими эмоциями.

Накаченные губы то открываются, то закрываются, однако она всё же подаёт голос:

– Отвали от меня, – правда, он дрожит.

Усмехаюсь.

Также, держа за шею, тащу её к столу, только хватку делаю крепче.

– Что ты делаешь?! Отпусти! Мне больно! – скулит она.

Подвожу вплотную к столу, упирая её животом в дерево, и с силой, наклоняю. Слышу звонкий стук и её плачь. Но уже похуй. Шторки закрылись.

Одной рукой продолжаю удерживать, втыкая бестолковую девку в стол, а второй задираю белое платье – чёртова “монашка” – и срываю подобие трусов. Прийти в таком белье и ломаться? Зря цену набивала. Тупая.

– Отпусти! Что ты делаешь?! – верещит в столешницу она, разбрасывая по ней слюни и сопли.

Склоняюсь к ней, обжигая своим телом ее доступные участки кожи. Тихо, вкрадчиво, у самого уха спрашиваю:

– Я не люблю просить и уж тем более повторять дважды. Андестенд ми?

Закусывает губу, кивает, насколько вообще может. Перехватываю ее волосы, наматываю на кулак и с силой дергаю на себя так, чтобы смотрела мне четко в глаза.

Во взгляде страх, желание и бегущей строкой просьба её отпустить. Скула разбита, как и губа, с которой стекает струйка крови. Видимо, я сильно её об стол приложил. Растираю кровь по губам и подбородку большим пальцем, а затем с каким-то особым удовольствием слизываю её с пальца.

– Вот так бы сразу, – усмехаюсь и тяну вниз, усаживая ее на колени.

2. Сава

Прошлое

Просыпаюсь оттого, что в меня прилетает что-то тяжелое. Не сразу, но разлепляю глаза, пытаясь понять кто я, что я и где я.

Отрываю башку от подушки с огромным усилием и вижу перед собой фигуру отца.

— Какого хера ты устроил, Савелий?! — начинает дико орать, из-за чего кажется, будто в моей голове взрываются миллионы фейерверков.

Глаза красные, лицо тоже в алых пятнах от злости, и, кажется, будто из ушей сейчас пар пойдет.

Вообще не могу понять, какие претензии с его стороны, если день только начался, а я так вообще еще даже проснуться не успел.

— А ты что дома делаешь? — хриплю пересохшим горлом, отчего ощущение, словно в глотку песка натаскали.

— Ты издеваешься?! — переходит на какой-то уже ультразвук. — Меня с конференции выдрал начальник МВД по городу, потому что на тебя висит заявление об изнасиловании, причинении тяжких телесных повреждений и еще целый послужной список всего! Какого хера?!

Сажусь на край кровати, потирая ладонями лицо. Да, последняя бутылка вискаря вчера была лишней, однозначно.

– Да я откуда знаю? Она сама знала, куда ее везут, – зеваю. – Не надо было пасть открывать. И вообще, ей понравилось.

– Ты совсем страх потерял?!

– Пап, не ори, – встаю с кровати и иду в ванную комнату.

Открываю в раковине кран и набираю в ладони воду, а после с нереальным наслаждением пью. Плескаю себе в лицо, чтобы хоть немного прийти в себя.

Когда выхожу, отец стоит все на том же месте.

— Я жду объяснений, — уже тише, но вместе с тем сквозь зубы говорит он.

— Нечего объяснять. Это был просто секс, — пожимаю плечами.

Оглядываю себя, понимаю, что так же в толстовке и уснул. Снимаю ее.

— После простого секса заявление не пишут! Прочитать тебе, что там написано?

— Не, не интересно, — бросаю через плечо.

— А мне насрать, интересно тебе или нет! — рявкает он. — Множественные ушибы лица, рассечение правой скуловой кости, множественные оскольчатые переломы тазовой кости в передней области… — словно на экзамене начинает зачитывать отец.

Значит, мне не послышалось — хруст был.

— Бред, не было там множественных ушибов, — фыркаю я.

— Это, блять, единственное, что тебя беспокоит?!

— Пап, остынь. Надо просто дать ей денег, и ее сосальника больше не будет на горизонте, вот увидишь, — подмигиваю.

— Да ты что, щенок, вообще в край охуел?! Я лишу тебя денег и всего того, что у тебя есть! Может, хотя бы тогда ты возьмешься за голову!

— Не лишишь, — хмыкаю. — Эти деньги — траст мамы, открытый на меня.

— Которым управляю я, пока тебе не исполнится двадцать пять. Поэтому слушай сюда, — отец подходит совсем близко и практически рычит мне в лицо. — У тебя два варианта: первый — ты едешь учиться в Академию «Святого Якова», и второй — ты идешь жить на улицу без гроша в кармане. И это, сука, последнее мое тебе предложение.

Настоящее

Долбаные светлые коридоры давят. Куда ни плюнь, везде понты. Тут кучка девок с идеальными волосами и длиннющими ресницами; тут толпа парней — команда академии по футболу, и от них буквально веет высокомерием; вот небольшая стайка ботаников — в целом, таких же мажориков, просто выделяются не только бабками, но и мозгами. А вон там в уголочке теплятся “три калеки”, или другими словами, те, кто попал сюда не платно. Целевики.

В общем-то, я такой же мажор. За исключением того, что пользовался деньгами отца исключительно для развлечений и оплаты последствий после них. Вот у бати и подорвалось терпение.

— Ты нашёл контакт Басова? — спрашивает Ден, когда мы обходим очередную компашку на пути к своей аудитории.

— Прикалываешься? — поднимаю бровь, посильнее натягивая капюшон толстовки на голову. — Такие контакты у меня заведомо есть.

— И чё, когда?

Пропускаю его вопрос мимо ушей, когда мимо проходит стройная блондинка в узкой юбке и слишком закрытой блузке. Не похожа на местных учениц.

— Кто это? — останавливаюсь, разворачиваюсь, провожая взглядом тонкую фигуру. Слишком знакомую, но где видел – не помню.

— Ты на собрании перваков не был в этом году, да? — с усмешкой спрашивает Ден и поворачивается в ту же сторону.

— Я похож на того, кто будет посещать такие мероприятия? — лениво перекидываю на него взгляд.

— Это преподша по психологии новая. Молодая совсем, — лыбится друг. — Как бы ей после нашей академии самой психолог не понадобился.

— М-м-да, — тяну и иду в первоначальном направлении.

— Понравилась?

— Не, — брезгливо отвечаю. — Так, на пару палок зашла бы.

— Как та, из-за кого ты теперь здесь? — ржёт Ден.

Поддерживаю его смех. Хотя самому не весело. Пусто. Скучно.

Прошлое

— С этого дня я буду отслеживать все твои траты, уяснил? — злобно рычит отец, когда я захожу к нему в кабинет по его же требованию спустя пару часов после его криков.

— И чё мне теперь, даже развлекаться нельзя? — закатываю глаза, усаживаясь на один из кожаных диванов.

— Если я узнаю, что после твоих развлечений…

— Кто-нибудь пострадал, — перебиваю его, — и бла-бла-бла… Да-да, я понял, пап.

— Заткнись, — шипит он. — Не беси ещё больше.

Глубоко вдыхаю воздух. Мне стоит непомерных трудов молчать и не ответить ему что-либо, но не из-за страха. А тупо потому что я знаю — он своё слово сдержит. А я слишком привык жить на широкую ногу.

— Так и что? Клубы, развлечения? Нет? — снова задаю тот же вопрос, просто чтобы уточнить все нюансы.

3. Василиса

День начался не с кофе и вообще оказался на редкость дурным: пришли результаты вступительных экзаменов. Вторая волна. Я провалилась. Точнее, на бюджет не попала. А тянуть комер Шикарской академии искусств я не в силах.

Разочарованно плюхаюсь на потрёпанный годами диван, сжимая в руках телефон. По щеке предательски катится слеза. Даже не пытаюсь её вытереть, понимая, что она не последняя.

– Вась, ты чего? – выглядывая из-за угла, спрашивает Лиля.

Она моя тётя. Но глядя на нас, сложно сказать, что Лиля старше. Ей двадцать пять, и она младшая сестра моей погибшей матери. Когда мамы не стало, мне было тринадцать, а бабушка с дедушкой наотрез отказались брать к себе “внебрачный плод”. Да, отца я и не знала. А вот Лиля взяла меня к себе. Двадцатилетняя девчонка убивалась на двух работах и в универе, чтобы прокормить и дать обучение мне.

– Я не прошла на бюджет, – сглатывая ком, дрожащим голосом отвечаю.

До чего ущербно я себя чувствую сейчас. Пелена слёз не даёт рассмотреть перед собой что-либо, но я ощущаю, как диван справа от меня прогибается и тёплая ладонь ложится на моё плечо.

– Васька, я тебе не смогу помочь, – в голосе Лили сочувствие.

– Я и не прошу, – мотаю головой, всё же вытирая ручьи слёз. – Ты и так сделала для меня многое. Нужно научиться решать свои проблемы само́й.

– И что думаешь делать? Можно ведь подождать с поступлением. Подать документы на следующий год.

Киваю.

– Так и сделаю. А пока… не знаю. Поищу работу. Подкоплю денег и тебе помогать начну. Может, получиться съехать, чтобы не сидеть больше на твоей шее, – перевожу замыленный взгляд на Лилю.

Смотрит своими зелёными, как мои, глазами. Переживает. Заметно по тому, как покусывает пухлую нижнюю губу и сжимает пальцы, что обхватывают моё плечо. В целом, мы с ней очень похожи, только я блондинка, а она шатенка, как мама.

– Не спеши переезжать. Встань на ноги, получи образование. Мы не мешаем друг другу, – убирает прилипшие к щекам белые пряди за уши. – Прорвёмся.

И улыбается так подбадривающе, что невольно начинаю ей верить. Затем встаёт и уходит обратно на кухню: мои проблемы только мои, у неё работа и свои заботы.

Откидываюсь на спинку дивана и смотрю в обшарпанный потолок. Эта двушка не видела ремонта уже лет пятнадцать. Изначально квартира принадлежала бабушке с дедушкой, но они переписали её на младшую дочь – Лилю, после того как отказались от старшей – Дины, моей мамы. А отказались, потому что мать родила меня в восемнадцать, почти сразу после выпускного в школе. Кто отец не говорила никому. Стойко приняла, что осталась без родителей и крова. Без крова, потому что в эту квартиру не пускали никого, пока мама не сняла комнату в древней общаге. Просто так. Из принципа. Мол, умеешь ноги раздвигать, умей и пропитание себе находить.

В общем, жили бедно. Очень. И когда пять лет назад мама подхватила пневмонию, никто не смог помочь: ибо денег нет. Лиля, будучи сама немногим старше, переступила через все страхи и стала для меня самым родным и близким человеком. Я просто не могу её подвести. Никак.

Только что я могу? Я же, кроме как танцевать ничего не умею. Я правда пыталась научиться хоть чему-то, но, в конце концов, стало понятно, что единственное удачное во мне – ловкость и изворотливость. Не в плане характера, нет. В этом плане я что-то между серая мышь и бедная овечка. Всегда была. Всегда так называли.

Встаю с дивана, стараясь стряхнуть сложившуюся на плечи безнадёжность. Иду в комнату, которую Лиля выделила мне, как мою спальню, нахожу в комоде джинсовые шорты и белый топ. Несмотря на начало сентября, на улице всё ещё тепло, даже жарко. Скидываю пижаму, из которой так и не вылезла, потому что первым делом полезла проверять результаты. Шорты слегка болтаются на бёдрах, но в целом держатся на выпирающих тазовых косточках.

М-да, надо бы побольше есть.

Не знаю, куда собираюсь, но чувствую, что нужно пройтись. На воздухе всегда думается проще, лучше.

Есть всё же плюс у этой квартиры – она находится очень близко к центру. Он же, по сути, и минус: захочешь побыть в одиночестве и не сможешь. Здесь всегда шумно, всегда движение и ни минуты покоя.

Не беру с собой ничего, кроме телефона и выхожу на улицу. Вдыхаю уже ставший влажным осенний воздух. Люди идут мимо, и каждый чем-то занят: кто в телефоне, кто разговаривает между собой, кто-то, судя по крикам, решает свои дела. Все куда-то идут. Каждый кому-то, где-то нужен. А я… Даже где родилась, не пригодилась.

Вот и чем мне зарабатывать на жизнь? Пойти танцевать в детском театре? Так там не платят толком ничего, а график сумасшедший. Раздавать листовки? Не платят. Официантом? Только где найти место, чтобы чаевые нормальные были? Так бы хоть Лиле ежедневно давала денег.

Останавливаюсь. Официант! Точно!

Судорожно вытаскиваю телефон из заднего кармана и набираю номер, на который уже очень давно не звонила.

– Да ну не бывает так! – после нескольких гудков смеётся на том конце женский голос. – Котова, я думала, тебя собаки съели!

Смеюсь.

– И тебе доброе утро, Крис.

– Ты уж, наверное, забыла, как я подписана у тебя, да?

Поджимаю губы.

Кристина – моя лучшая подруга. И мы давно не разговаривали, потому что всё моё время было занято подготовкой к вступительным, а она уже как два года училась в Шикарском Техническом универе. Она старше меня, и общаться мы начали, как раз когда я переехала к Лиле. Эта девушка всегда была на страже моего спокойствия, потому что намного более боевая, чем я.

– Крис, если честно, я к тебе с просьбой, – скрипя душой говорю я.

Нечестно это по отношению к подруге, объявляться спустя столько времени и с ходу просить об услуге.

– Почему-то не удивлена, – гогочет Кристина. – У тебя всё нормально? Как Лиля? Голос слишком грустный.

– Провалила вступительные, теперь откладываю ещё на год, – стою посреди улицы, тру ладонью лоб. – Ты ещё работаешь в “Изоляции”?

4. Василиса

Помещение встречает тишиной. Такой глобальной, что уши закладывает. А еще пустотой. Бывает ли вообще понятие “пустая тишина”? Возле стойки, у которой, по-видимому, должен быть человек, встречающий гостей, сейчас никого нет. В самой отделке этого фойе нет ни пафоса, ни понтов, как многие описывали это место. Обычная светлая плитка на полу, белая с золотыми прожилками на стенах и такой же потолок. На нем, кстати, тоже совсем обычные светильники.

Интуитивно ищу глазами дверь или лестницу. Нахожу вторую совсем недалеко слева от стойки и поднимаюсь. Стоит открыть широкую стеклянную дверь, как слышится негромкая музыка. В идеале, её должно быть слышно снизу, но, похоже, тут хорошая шумоизоляция.

Хихикаю себе под нос от тавтологии. Уж не поэтому ли у клуба такое название?

А вот помещение с танцполом изобилует, если не пафосом, то деньгами в принципе. Темно-серые стены, которые издалека кажутся бархатными, так и манят подойти, потрогать. Каждый выступ, будь то лесенка или ниша в стене, подсвечивается ярко-розовым, почти фиолетовым неоном. Таким же цветом как крыльцо каждый раз, когда я проходила мимо него вечером. Темные, почти черные диванчики. А что больше всего меня шокировало – клетки. В человеческий рост. Некоторые стоят у стен, кое-где вмонтированы в столы. Неужели в них танцуют? Я о таком только слышала, но ни разу не видела сама. И тут ни разу не бывала: не по карману.

Пока крутила головой, как сова, увидела лестницы, что ведут наверх, к подобию балконов, и не заметила подругу, вырулившую откуда-то из-за угла.

– Ну, привет, – улыбается, обнажая ровный ряд зубов, и тянется, чтобы обнять.

Ныряю в ее объятия. Нос тут же защипало, а на глаза навернулись слезы. Все-таки я отвратительная подруга.

Отстраняюсь и пытаюсь получше рассмотреть Крис. Вроде не виделись пару месяцев, а она посвежела, похорошела. Светлые волосы с золотым отливом в высоком хвосте выглядят шикарно. Красная рубашка в черную клеточку завязана на талии, оголяя полоску живота. А голубые глаза светятся нежностью и теплом, хотя меня в пору прибить за такое долгое отсутствие.

– Не боишься в таком месте так ходить? – спрашиваю, улыбаясь на один бок.

– Брось, – машет рукой и смущенно улыбается. – В этом заведении главное – не отсвечивать. Тут даже танцовщицы мало кому интересны как женщины. Но если вдруг кто-то заинтересуется, все равно сопротивляться будет бесполезно.

Распахиваю в ужасе глаза. Что значит бесполезно?

– Ты серьезно?

– Угу, – кивает Крис. – Так что подумай еще раз, надо ли тебе сюда идти. – Подруга разворачивается и идет к барной стойке, за которой стоит молодой парень, стриженный почти налысо. – Саш, налей два капучино, – бросает ему Маркова и садится на высокий стул.

Кристина работает в этом клубе администратором уже несколько лет. Устроилась практически сразу, как закончила школу, чтобы было на что жить и снимать жилье: она тоже из небогатой семьи.

Когда парень приносит нам две чашки, а затем ретируется, Крис смотрит четко на меня:

– Рассказывай, Котова. Откуда в тебе столько отчаяния, что ты решила прийти сюда?

– Почему отчаяния? – выдаю смешок.

– С твоим характером здесь будет сложно. Тут редко бывают посетители среднего достатка, а нижнего так вообще никогда. А те, кто на отметке максимум, они… ну, знаешь… границ не видят вообще, – пожимает плечами.

– Мне нужны деньги, Кристин, – утыкаюсь носом в чашку. – Я не прошла на бюджет, а комер… сама понимаешь. Хочу в следующем году подавать снова, но если что, быть готовой. И где мне, неумехе, еще заработать денег? А “Изоляция” чуть ли не самый дорогой клуб.

– Официанткой? – без лишних вопросов бросает она.

Киваю. Оглядываюсь по сторонам.

– Могу еще танцевать, – киваю в сторону клеток.

У Кристины от этих слов капучино носом пошло. Хлопаю ее по спине, жду, когда отдышится.

– Прикалываешься? – косится на меня. – Ты же понимаешь, что они не в штанах там танцуют?

Снова киваю. Я решила. Я уверена. Назад дороги нет. Мне нужна эта работа. А если работать на двух ставках, то заработать можно больше.

– Тогда тебе надо встретиться с Яном, – Крис встает. Ждёт, когда я последую ее примеру, а затем, обходя стойку, заходит вглубь.

Семеню за ней, не забывая при этом крутить головой. За барной стойкой оказывается дверь, а за ней еще одно помещение, больше напоминающее офис, только с темными стенами. Не слишком длинный коридор, в конце которого красуется дверь.

Иду, вытирая ладони о шорты. А стоит остановиться у этой двери, как сердце начинает колотиться в глотке.

– Подожди тут, я его предупрежу, – бегло говорит, тихо, но быстро стучит костяшками пальцев по дверному полотну, а затем юркает внутрь.

Вот теперь я начинаю очень сильно волноваться. Какой он – Ян? Высокий, большой мужик с устрашающим взглядом? А может, со шрамами? Или сорокалетний мужчина в строгом костюме-тройке, который унижает одним взглядом?

Чувствую, как руки начинают безбожно дрожать, а в горле поселился еж. Но стоит двери открыться и светлой голове появиться в проеме, так вообще кажется, что сейчас упаду.

– Заходи, – кивает в сторону светлого на вид кабинета и меняется со мной местами.

– Одна? – полушепотом, полушипением спрашиваю, на что Крис поджимает губы и кивает.

Делаю глубокий вдох, снова вытираю ладони о ткань шорт и шагаю внутрь.

Тут светло. Стены по-прежнему темные, но кабинет отлично освещается солнцем, что уже вовсю светит из панорамного окна, а на меня смотрит… парень. Ей-богу! Парень! Он либо мой одногодка, либо чуть старше, но совсем немного. Короткая стрижка, волосы как у меня… белые. То есть вообще без оттенка, только немного отражают солнечный свет. Смотрит безразлично, холодно. Будто таракан заполз, а не человек зашел. Переводит взгляд с меня на кресло перед столом, и я принимаю это как приглашение: на негнущихся ногах прохожу, сажусь.

– Добрый день, – прочищая горло дрожащим голосом, говорю я.

Визуализация

Василиса 18 лет.

Вася простая девушка, которая знала только мать, но и ее потеряла. Главная мечта – получить высшее образование в Академии искусств.

Савелий 21 год.

Сава избалованный деньгами, но не вниманием парень. Точнее, не тем вниманием, которое требовалось бы… но с ним мы будем знакомиться в течении истории.

5. Сава

Где-то будто издалека долетают слова препода по экономике, но я мало что слушаю. Меня дико бесит этот тип со своим заносчивым взглядом и вечно усмешкой, будто все мы дерьмо. Хотя всё с точностью наоборот. Лев Николаевич прославился среди студентов как Мудак. И это, собственно, заслуженно. Высокомерное поведение, вечные колкие шуточки о студентах и оскорбления в их же сторону. Вообще, не удивлюсь, если в один из дней он не придёт на работу.

Время тянется словно патока, и это меня дико бесит. Буквально подмывает встать и поехать в клуб. По-моему, даже подпрыгиваю от нетерпения. А стоит парам закончиться, как я, не слушая Дена, который сидит рядом, подхватываю рюкзак и иду в жилое здание при академии. Ещё одна долбанная клетка, но надо признать, удобства в ней неплохие.

Захожу в комнату, которую, как приехал сразу же сделал под себя: загнал рабочих, чтобы покрасили стены в тёмный, провели подсветку на потолке и под кроватью. Последняя, кстати, уже была и в целом оказалась удобной. Естественно, никто ничего не сказал: сумма, которую всыпал отец, чтобы я тут учился, превышала нужную в три раза. Чего не сделаешь, чтобы нерадивого сыночка взяли под крыло, а то же совсем от рук отбился.

Смотрю время на экране часов. Пять часов до встречи. Нужно поспать, а потом принять душ. Опаздывать не хочется, да и вряд ли я это сделаю: слишком уж сверлит быстрее обо всём договориться. Не сомневаюсь, что у Яна есть помещение для того, что я задумал, вопрос лишь в цене.

С Басовым я знаком давно, но больше “привет-пока”. За исключением вечера перед началом учебного года, когда бухали вместе. Единственное, что я знаю наверняка – у него тёмное прошлое. Но он, как и Волков с братьями Беловыми нужные, полезные знакомства. И если с Волковым мне ещё более менее комфортно, то братья немного… припизднутые. Даже для меня. Это я тоже выяснил по тому же вечеру.

Скидываю толстовку на пол возле кровати, ставлю будильник на телефоне и падаю на подушку, мгновенно отключаясь.

Разлепляю глаза от настойчивого звонка. И нет, не будильника.

– Алло, – отвечаю на вызов.

– Привет, Савелий, как дела? – спрашивает на том конце отец.

– А чё уже три месяца прошло, что ты решил позвонить? – усмехаюсь, потирая ладонями лицо, и сажусь на край кровати. – Нормально. Что нужно?

– Я не могу узнать, как у моего сына дела?

– Ты – нет. Обычно не мог, – хмыкаю. – Всё круто, пап. Учусь, не отсвечиваю. А теперь говори, что тебе нужно.

– Мне звонили родители той девушки…

– Больше года прошло, хер-ли им надо? – закатываю глаза.

Найти бы её и ещё раз хорошенько вытрахать остатки мозгов, чтобы имя забыла.

– Денег.

– Ну ты же не совсем дурак, да?

– Я разберусь. Только с этого момента не упоминай её имени.

– И в мыслях не было, – тихо смеюсь. – Всё? Разговор окончен?

– Да. И помни, что я слежу за тобой.

– Ага. Ещё три года и откинусь, – бросаю без эмоций и отключаю звонок.

Снова смотрю время на часах. В Принципе, до будильника полчаса, так что можно сказать, что он вовремя позвонил. Плетусь в душ.

Ещё через двадцать минут натягиваю чистую, белую толстовку на высушенное тело и, цепляя ключи от машины со стола, выхожу из комнаты.

Несмотря на то что академия элитная и в здании с комнатами есть охрана, нас впускают и выпускают в любое время. Думаю,тут раньше всё было иначе, пока кроме отбитых здесь не поселились и просто дохера богатые.

Сажусь в свою Ламбу и запускаю движок. Только отец знает, сколько таких я разбил, пока не смирился с тем, что со спортом покончено.

Что радует – несмотря на позднее время Шикар живёт. Движение максимальное, что на дороге, что у пешеходов. Не убираю ногу с педали газа ни на секунду, даже на красных светофорах. Будто извилина, отвечающая за страх, вылетела вместе с литрами крови. У клуба останавливаюсь в начале десятого. Самое идеальное время: меньше народа, меньше глаз. Паркую тачку чуть за углом, чтобы пешки отца, которые есть буквально везде, не заметили.

Входная приветствует тёплым раздражающим светом и толпой людей около админа, но я прохожу мимо, не обращая внимания на вопросительный взгляд барышни, что стоит за стойкой. Поднимаюсь по лестнице на второй этаж, переступая через ступень. Стоит открыть широкие стеклянные двери, как музыка оглушает, а глазам, наконец, становится комфортно от тёмного помещения и ненавязчивой неоновой подсветки. Прохожу прямо к барке и, облокачиваясь о неё локтями, смотрю на парня, что разливает коктейли наколотым девкам, которые не упускают возможности засветить сиськами перед ним. Но респект бармену: он не обращает внимания, даже глаза закатывает, когда отворачивается от них. Отдаёт два высоких бокала охотницам за херами, и с улыбкой подходит ко мне.

– Чего вам налить?

– Администратора зала позови мне, – бросаю тихо, но он слышит.

Протягивает руку под стойку и нажимает кнопку. Откуда я знаю? Скажем так… раньше тут была барменша.

Пока жду админа поворачиваюсь лицом к залу и упираюсь локтями в каменную поверхность, мажу по людям глазами. В общем-то, одни и те же лица. Даже пташки у Яна не меняются. Вон ту рыжую я имел в туалете этого же клуба, вон та брюнетка сосала мне в Ламбе, а вот эту… замираю. Не знаю почему, но взгляд зацепился за девушку, которая танцевала в клетке. Маленькая, тонкая, а волосы прям белоснежные. Она как белое пятно в глазах после долгого взгляда на солнце. Но я её не знаю. И хотя двигается красиво, от неё лучится неуверенность и страх… То, чего нет ни у одной особи женского пола в этом помещении.

– Добрый вечер, – из ниоткуда возникает светловолосая мадам. Кристи. Её я не трахал.

Окидываю взглядом. Кстати, а почему нет?

– Я к Яну, – отвечаю коротко, впиваясь глазами в чёрные зрачки.

Она робко кивает, разрывая зрительный контакт и обходя стойку, заходит в дверь за ней. Через пять минут возвращается и с широкой улыбкой вещает.

– Он ждёт вас.

6. Сава

Пока обсудили все нюансы, прошло чуть больше часа. Я-то никуда не опаздываю, а вот Ян заметно часто поглядывал на наручные часы. Задерживаться, да и его задерживать не хотелось. Сошлись на том, что через неделю, может, немного раньше всё будет функционировать, а значит, пора искать оппонентов.

От Басова в общий зал вышел с чувством околоудовлетворенности. Будто вот-вот и бесячее чувство вселенской тоски спадёт с плеч. Нужно только ещё немного подождать. Мажу взглядом по людям, которых заметно прибавилось за время нашего разговора, и снова глаза цепляются за белую голову.

Теперь она не танцует в клетке, а стоит у противоположного конца барной стойки. Всё ещё в очень коротких белых шортах и коротком белом топе. Наверное, поэтому я заметил именно её: среди всех остальных она – белая ворона. В прямом и переносном смысле.

Облокачиваюсь локтем о барку и наблюдаю. Зачем? Хер знает. Потому что хочу.

Вот к ней подходит Кристи, которая администратор, они перекидываются парой фраз, обнимаются, словно старые подруги, и Кристина уходит. Девчонка остаётся у стойки и пьёт воду из высокого стакана. На лице безмятежная улыбка, когда она что-то говорит парню за баркой. Машет руками в подобии танца, слишком изящно. Она вся слишком изящна, слишком проста. Слишком… не для этого заведения. Случайно захватываю моменты: как пухлые губы касаются стёкла; как горло чуть вздрагивает, когда она делает глоток; как небольшая капля воды стекает с уголка её губ. Сам по инерции облизываю свои.

Перевожу взгляд на компанию из трёх парней, которые замаячили слишком близко и движутся целенаправленно к девчонке. Она не видит их, потому что стоит лицом к бармену, улыбается, продолжает пританцовывать. И только когда один из них прижимает её своим телом к барке, танцовщица замирает. Бармен поджимает губы и разворачиваясь, уходит, в то время как её лицо становится ошарашено — бледным. Глаза дикими. А грудь замирает, как если бы она перестала дышать. Чисто маленький зашуганный оленёнок.

Что-то щёлкает внутри. Не желание защитить, нет. Я злюсь. Ибо какого хера страх в её глазах направлен не на меня, а на каких-то тюбиков.

Делаю шаг в сторону этой весёлой компашки, но они не видят меня: один всё также прижимает Бемби, развернув лицом к себе и держа свою грязную руку на её подбородке, второй лезет рукой под край шорт, а третий похабно улыбается, словно ожидая своей очереди.

В голове тишина. Пусто. Только желание выбить остатки мозгов из этих полупокеров.

– Оставьте девчонку, – бросаю, подходя вплотную, и тяну самого здорового, того, что вжимался в неё, за плечо, слегка отталкивая назад.

Кажется, даже несмотря на громкую музыку, я слышу её облегчённый выдох.

– Рыцарь? – усмехается он же.

– Скорей придурок, – гогочет тот, что стоит у стойки, всё также не вынимает руки из-под ткани шорт.

Смотрю сначала на Амбала, затем на девку, глаза которой напоминают два кратера от того, как широко она их открыла, а затем перекидываю ленивый взгляд на “самого умного”. Последнее, что он видит этим вечером – что я хватаю его одной рукой за затылок и с силой бью головой о барку.

Наблюдаю, как он медленно стекает к полу, за ним струйка крови, собираясь в небольшую лужицу, а боковым зрением мониторю двоих его друзей. Тот, который меньше и, видимо, у которого отсутствуют яйца от слова совсем – что девку не полапал, что мне ничего не сказал за дружка – молчит и делает шаг назад. А второй раздувает ноздри и подходит ближе ко мне. И даже так он чуть ниже, чем я. Не отвожу глаза. Ни на секунду. Знаю, что это всегда и всех выбивает из колеи и этот баран не исключение: пару секунд пыхтит, но всё же отходит. Усмехаюсь, оголяя клык.

– Пошли, – бросаю девчонке и не оборачиваясь иду в сторону танцпола.

– Спасибо огромное, – тонким голосом щебечет она, перекрикивая музыку, и нагоняет меня. – Не знаю, что бы я делала, если бы не вы. Огромное спасибо! Я вам…

– Закрой рот, – тихо перебиваю её тарахтение, но этого хватает, чтобы она в момент замолчала. – Какая випка свободна? – поворачиваюсь, останавливаюсь и смотрю в её глаза.

Бемби тяжело сглатывает, едва заметно кивает и, обходя меня, идёт впереди, сворачивая влево.

Иду медленно, специально тяну момент, чтобы побольше впитать её страха в себя. Наблюдаю за хрупкой фигурой, что идёт впереди и ведёт, куда сказали. Каждое её движение рваное, скованное. Она боится. И правильно делает.

Мышка останавливается возле двери, замаскированной под стену, и открывает её. Стоит, пропуская меня, но я лишь усмехаюсь.

— Заходи, — наклоняюсь ближе к её лицу и выдыхаю, от чего белые пряди слегка разлетаются в стороны.

Наблюдаю, как она снова тяжело сглатывает; тремор её рук, одна из которых всё ещё держит дверь, и ловлю приступ экстаза. Но она всё-таки заходит. Встаёт внутри у тёмно-серой стены и опускает голову, гипнотизируя пол. Будто хочет слиться с ней, но в этой тёмной обстановке, она со своими белыми волосами — белое пятно.

Прохожу вглубь и сажусь на один из диванов, что стоят буквой «П» вокруг стола из тёмного стекла.

— Танцуй, — выдаю с усмешкой, удобнее, раскидываясь на диване, обитом серым бархатом.

— Ч-что? — её голос дрожит, когда она поднимает голову и смотрит в мои глаза.

Возможно, кого-то другого это бы смутило, но звук того, как надламывается тонкий голосок, будит во мне лавину эмоций.

Ёрзаю, чтобы скрыть нахлынувшее возбуждение, которого не было уже очень долго. И речь не только про стояк. Каждая клетка тела вибрирует, вставая на дыбы, прося добавки. Ещё эмоций, ещё страха.

— Танцуй. Сейчас. Для меня, — с расстановкой повторяю, как если бы разговаривал с глупым ребёнком.

Девчонка закусывает губу. Руки вдоль хрупкого тела теперь уже висят безвольно, и только кулачки то сжимаются, то разжимаются.

На фоне играет ремикс трека, который как раз располагает к стриптизу. Только мне нахер не сдалось её тело. Я хочу, чтобы Бемби оголила душу.

7. Василиса

“Танцуй. Сейчас…”, – басит в голове его голос. Слышу только это и как пульс с невероятной скоростью долбит в ушах. Буквально чувствую, как закипает кровь: от страха, адреналина и желания сбежать.

Интересно, если я попробую убежать, он станет догонять? А если да, то что сделает?

Сжимаю ладони в кулак. Ногти больно врезаются в кожу, но это чувство не помогает обрести связь с реальностью. Кусаю губы, глядя на своего “спасителя”. Но такой уж он спаситель, раз теперь просит танец?

– Я… я не могу, – хриплю.

Не знаю, слышит ли он, но я действительно не могу. Одно дело танцевать в зале, когда взгляды гостей вообще не фокусируются на тебе, а если и делают это, то всего на несколько мгновений, но другое дело, когда пара глаз исследуют каждый сантиметр твоего тела. И что самое удивительное, это не пошлый взгляд. Он смотрит с интересом. И я не могу не делать того же, хоть и до чёртиков боюсь его.

Серые глаза утягивают за собой, а в них – бездна. Пустая, ледяная, неизведанная. Словно поглощает. Они… безжизненные, если так можно сказать. Он весь в принципе пугает: высокий, широкий в плечах. У него даже аура подавляет всю мою сущность.

Но и дурак признаёт, что он красив. Острые черты лица придают ему более мужественный вид, хоть и опасный. Тело лениво раскинуто на диванчике, словно он уверен, что хозяин жизни.

С интересом рассматриваю рисунки на его шее, которые уходят вниз под толстовку, пока из оцепенения не выводит его голос:

– Я всё ещё жду.

Поджимаю губы, но от стенки не отлипаю и, видимо, этим окончательно вывожу его из себя. В следующую секунду он одним рывком подрывается и в полшага оказывается около меня. Из расслабленного превращается в скалу, что нависает тенью, перекрывая доступ к способности адекватно мыслить.

Задерживаю дыхание и стараюсь вообще не шевелиться, пока он, словно хищник, исследует меня взглядом. Ведёт носом вдоль моей шеи и поднимается выше, при этом не касается. Но я настолько чётко чувствую его дыхание, будто он водит невидимой рукой. И от этого всё тело охватывает дрожь. Неконтролируемая.

Мозг тут же даёт сигнал лёгким, чтобы те начали работать, но его не слушают. Я словно разучилась дышать вообще.

– Я не стану тебя заставлять, – хрипит у самого уха, отчего я тут же судорожно вздыхаю, а лёгкие благодарно мне аплодируют. – Я ведь могу взять не только танец, – добавляет с усмешкой в голосе.

Мелкая дрожь новой, ещё более сильной волной, проходит от кончиков моих волос до пальцев на ногах. Молчу, смотрю вперёд, а именно в его плечо. Чувствую его аромат, исходящий от ткани. Резкий, но сладкий. Тягучий, приятный. Он дурманит. Весь он.

– Прошу… – шепчу.

Но уверена, в этот раз он точно услышал. Отстраняется, заглядывая в мои глаза. Его взгляд спокоен, в то время как мой, кажется, пульсирует.

– Я похож на того, кто даст заднюю?

Еле заметно мотаю головой. Закусываю нижнюю губу и тут же одёргиваю саму себя, потому что серые глаза медленно передвигаются на место укуса.

А затем… незнакомец склоняется ближе и своим горячим языком проводит по моим сухим губам, с нажимом проходит между ними…

Сердце тут же заходится в безудержный бег и работает с перебоями. Буквально чувствую, как закипает кровь и как пульс долбит в глотке. Разум покрывается дымкой, плывёт. Только ощущаю, что ноги подкашиваются.

– Ох, бля, ну ты ещё откинься, – гремит над ухом низкий тембр, когда крепкие руки подхватывают моё тело.

И это последнее, что я помню.

***

Открываю глаза в раздевалке для персонала. Когда взгляд фокусируется, я вижу взволнованное лицо Крис на фоне светлой потолочной плитки. Поднимаю руку, потирая лоб, и тут же улавливаю движение.

– Наконец-то! – эмоционально разводит руки в стороны подруга. – Ты меня напугала! Я уже думала звонить Яну и сообщать о происшествии!

– Что произошло? – с горем пополам сажусь на мягком диване и тру ладонями лицо.

Осматриваю себя, подмечая, что осталась в том же, в чём танцевала и облегчённо выдыхаю.

– Тебя Тайпан из випки вынес. Я думала затрахал до смерти, а он сказал, что ты бахнулась в обморок. Я ни разу его таким недовольным не видела! Безразличным – да, но не таким! – Крис заводит руки за спину и начинает ходить из угла в угол, вызывая этим у меня приступ тошноты. Будто мне слабости мало.

– А дальше что? – пересохшие губы слабо подаются, но всё же выдавливаю из себя эти слова.

– А дальше принёс сюда, положил, пробурчал что-то типа “ещё мне не хватало, чтобы батя за труп раскидывал” и ушёл.

Я её слушаю, но всё ещё туго соображаю, а потому даже ничего не отвечаю. Встаю с диванчика и иду в уборную. Встаю напротив раковины и смотрю на заляпанное зеркало. Откровенно в шоке от той, что смотрит в ответ: бледное лицо, и без того большие глаза теперь вообще будто из орбит вылететь пытаются, и верхнее левое веко дёргается. Открываю кран, набираю полные ладони прохладной воды и плескаю себе на лицо. Немного прихожу в себя, но всё ещё не до конца понимаю, что произошло, а главное, почему так легко закончилось.

Неужели он один из тех гостей клуба, кто в ладах с головой? Неужели мне впервые в жизни повезло?

– Это же Тай, Васька! Как тебя угораздило вообще? – в проходе появляется недовольная подруга.

Будто я, блин, выбирала, кто сегодня доведёт меня до бессознательного состояния!

– Кристин… – перевожу усталый взгляд на неё. – Не задавай тупых вопросов. Я даже не знала его до сегодняшнего вечера. Что с ним не так-то?

– Ну, – Маркова поджимает губы, а затем подходит ко мне. Обнимает со спины и уже глядя мне в глаза через зеркало тихо говорит: – Скажем так… Тебе повезло, что он не успел взять от тебя большего. В общем-то, никто не жаловался, но говорят, что он не особо нежен.

Вздрагиваю.

– В смысле?

– В смысле во Вселенной Савы есть только Сава. И тебе улыбнётся удача, если ты останешься в целости и сохранности.

8. Василиса

Естественно, слова Крис не выходили из моей головы, и остаток смены я ходила как испуганная лань. Озираясь по сторонам. И даже когда танцевала, то глаза, словно у безумца исследовали пространство вокруг. Во-первых, потому, что думала, будто этот Сава ещё сидит за каким-либо из столиков, а во-вторых, потому, что теперь я боялась, кажется, даже собственной тени.

– Эй, ты как? – перекрикивая музыку, спрашивает Саша – наш сегодняшний бармен, как только я подхожу к стойке, станцевав последние полчаса на эту смену.

Фыркаю, закатывая глаза и показательно отворачиваюсь от него. Точнее, пытаюсь.

– Вась, ну ты чего? – он хватает меня за руку и слегка тянет на себя. – Что я должен был сделать? Выйти и начистить рожи трём мажорикам, серьёзно?

Медленно перевожу взгляд на него. Стоит весь такой виноватый, карие глаза по пять рублей, как у голодного кота… вот только не возьмёт он меня этим.

– Ты мог хотя бы позвать охрану.

– Да это ведь привычное дело, что гости зажимают танцовщиц. К тому же двигаешься ты реально круто, – улыбается широко, видимо, посчитав, что сделал мне комплимент.

– Пошёл в жопу, Саш, – шиплю тихо, так что даже не знаю, услышал он или нет, вырываю свою руку из его захвата и иду в сторону “гримёрки”. Но, по сути, она больше напоминает школьную раздевалку, только больше, светлее, чище и дороже обставленная.

Там сажусь на диванчик, упираясь локтями в колени, и прячу лицо в ладонях. Чувствую, как же сильно я устала, и это даже не про физическое. Одно столкновение с “золотыми детками” и у меня опустились руки. А ведь ещё только начало сентября. Впереди ещё целый год.

Протяжно выдыхаю. Встаю, встряхивая тело. Нужно просто собрать себя в руки и хотя бы раз в жизни побыть не размазнёй.

Прохожу к своему шкафчику. Стягиваю с себя шорты и топ, переодеваюсь в привычные широкие джинсы и тёмную майку, переобуваюсь, а затем складываю униформу в рюкзак. Снимаю с крючка в шкафу куртку и иду на выход.

В зале клуба уже не настолько людно: чем ближе к утру, тем меньше людей. Но это не значит, что пройти можно нормально. Безумно радуюсь, что до входа для персонала идти недалеко, и мышкой юркаю между людей.

Даже Крис не стала искать, чтобы сообщить об уходе. Только выйдя на улицу достаю телефон и пишу сообщение, что ушла. Поднимаю взгляд в тёмное небо, на котором нет ещё даже намёка на восходящее солнце, а только редкие яркие точки, и протяжно выдыхаю.

– Плохой вечер? – слышится из темноты мужской голос.

Сердце тут же делает кульбит, стучась в глотку, дыхание останавливается, а тело напрягается в ожидании.

Делаю короткий шаг назад, упираясь спиной в металлическую дверь. Мысли лихорадочно бегают в голове, пытаясь найти выход. И несмотря на то что улица прилично освещается фонарями, я всё равно чувствую себя как в пещере, из которой только один выход и тот перекрыли.

– Прости, – из тени выходит парень. Руки подняты вверх ладонями ко мне, шаг вкрадчивый, наверное, даже осторожный. Сам улыбается. – Я не хотел тебя напугать. Просто вышел из клуба проветриться и немного отдохнуть от музыки.

– Возле “чёрного входа”? – кошусь на него с подозрением, а у самой одна нога уже на низком старте: надо будет и через мусорку перелезу, но убегу.

– Хотел сбежать, пока никто не видит, но притормозил, – ещё шире обнажает ровный ряд белоснежных Зубов.

Вообще, по нему видно, что он тоже на пару слоёв населения выше меня, но этот хотя бы не вызывает желания заехать с размаху разносом. Каштановые волосы в короткой стрижке, белая футболка, свободно висящая на нём и нет тех острых черт, как у того Савы. Не пугает. Наоборот, как свет для мотылька.

– Я Стас, – протягивает мне руку. Крепкую, с паутинкой вен.

Думаю ещё несколько секунд, прежде чем облегчённо выдохнуть и протянуть руку в ответ.

– Василиса.

– Красивое имя, – расцепляет наши руки и убирает свои в карманы тёмных карго.

– Спасибо, – бормочу.

– Ты домой? – снова настораживает своим дружелюбием. Киваю в ответ. – Проводить? Время-то всё-таки позднее, мало ли что… – пожимает одним плечом, не отводя взгляда.

И я его гипнотизирую тоже. Такое ощущение, что где-то есть подвох, но я его почему-то не вижу. Или мне просто хочется, чтобы он был?

– Ладно, хватит прожигать во мне дыру, – нервно посмеивается, потирая рукой затылок. – Я видел тебя в клетке. Как ты танцевала, – на этих его словах снова напрягаюсь, уже предполагая, что ему нужно. – Ты понравилась мне очень. И я правда вышел просто подышать и сбежать, но когда увидел тебя выходящую, не смог пройти мимо. Словно сама судьба нашептала нам познакомиться.

– Я не верю в судьбу, – складываю руки на груди. – Говори, что тебе нужно.

– Я уже сказал. Познакомиться. Проводить тебя до дома, заодно пообщаться. Далеко живёшь?

– Да. И пойду пешком, – поджилки трясутся, но всё ещё нахожу в себе силы сделать более грозный тон.

– Отлично! Значит, успеем узнать друг друга, – весь его вид расслаблен.

Стас в целом Вызывает чувство безопасности. И, может, я буду полной дурой, если поверю в это, но всё же…

– Хорошо. Но я скину твою фотку своей подруге, – фыркаю я.

– Без проблем, – усмехается парень и встаёт по стойке “смирно”. – Профиль? Анфас? С табличкой, на которой будет написан мой адрес? Согласен на всё. Можем даже фотосессию устроить, – подмигивает весело.

И заражает этим весельем меня. Тихонько хихикаю, но телефон всё же достаю.

– Хватит одной фотки, – направляю камеру на него и фоткаю, а после отсылаю Крис с подписью “он провожает меня до дома, если не объявлюсь, знай, у кого в багажнике меня искать”. – Пошли? – робко поднимаю на него взгляд и мягко улыбаюсь, в то время как он кажется самым счастливым человеком на земле.

Надеюсь, он не серийный маньяк, хотя, наверное, даже не удивлюсь. С моей-то удачей.

_______________________

9. Сава

Всё следующее утро, после разговора с Яном хожу, как на иголках. Давно не ощущал такого предвкушения, как сейчас. По-моему, единственное, чего не делаю – это не прыгаю на месте, как умственно отсталый.

Дело осталось за малым – поговорить с Мироном. Я не совсем дебил и говорить о таких вещах в Академии не стану, поэтому написал ему в мессенджере с просьбой о встрече завтра. Что я не люблю больше всего, так это просить, но надо понимать, что не в моём положении выебываться. Значит: просим, идём на встречу, ждём.

Да это, мать вашу, почти “Пришёл. Увидел. Победил”, только для долбоящеров вроде меня.

Сижу за длинной лекторской партой на Экономике. Телефон всё ещё зажат в руке. Пары. Пары, пары, пары. Надоело. В обычном универе спокойно мог встать и уйти, но тут же… сразу доложат отцу. Собственно именно поэтому мне нужен этот бойцовский клуб. Немного слезть с батиной шеи перестать быть зависимым от него. И я не дурак: понимаю, что на боях овердохера не вывезешь. Но это уже что-то. Будет идеально, если будет копейка, которую отец не видит. Как минимум, чтобы когда он раз в несколько месяцев звонит, не слушать тираду начинающуюся с “видел твои расходы за месяц…”.

– Тайпан, вам совсем неинтересно? – слышится тяжёлый, надоедливый голос Льва Николаевича.

Поднимаю на него взгляд и только сейчас осознаю, что всё это время нервно стучу по столу пальцами, а другой рукой ищу в телефоне… человека. Девушку. Ту самую, из клуба.

Резко убираю телефон в карман, но почему-то есть ощущение, что-то место, где он касается тонкой ткани – горит. Буквально обжигает ногу. Словно выжигая дыру и оставляет на коже волдыри.

– Не скажу, что максимально заинтересован, – хмыкаю, глядя на Мудака. – Если есть вариант уйти, то я могу.

– Единственное, что ты сейчас действительно можешь – закрыть рот и слушать то, что я вам говорю, – сквозь зубы бьёт по больному он.

Еле сдерживаюсь, чтобы не поджать губы, затем не послать его далеко на х… Но благо Ден, сидящий рядом вовремя, замечает мой настрой и еле заметно тычет локтем в рёбра.

Медленно перевожу взгляд на него. Тот качает головой. И я даже более менее прихожу в себя, пока вдогонку Мудак Николаевич не кидает:

– И снимите капюшон в помещении, не в очередном клубе ошиваетесь. Вам и так по неведомой для меня причине позволяют ходить без формы.

С залипанием моргаю. Мысленно подсчитываю, насколько быстро доберусь до него, прежде чем он поймёт, что происходит. И уже хочу встать, чтобы… даже не знаю, чего хочу больше: уйти или выбить бывшему ФСБшнику парочку зубов – хотя вряд ли он не даст мне отпор, да только ведь так интереснее – как тут же на моё плечо ложится рука. Первый порыв – скинуть с себя это нечто. Но я проглатываю порцию очередного унижения и поворачиваюсь назад.

Маленькая тонкая ладонь принадлежит Маше – моей одногруппнице. Миниатюрной блондинке с багажом наследства и отсутствием моральных принципов. Пожалуй, она единственное создание женского пола, которое не раздражает меня настолько сильно, чтобы вытирать ею паркет. Хотя бы потому что может трахаться и при этом ни до, ни после не просить об отношениях или о моём ласковом поведении. Проще говоря – её демоны выходят вместе с моими, а после мы молча курим и расходимся по своим койкам. Такой… своеобразный “друг”, которого не просил.

– Что? – вскидываю бровь, косясь на её руку, что всё ещё лежит на мне.

– Я знаю ту, что ты вбивал в поиске, – говорит тихо и хитро улыбается, растягивая накаченные губы.

– И что ты хочешь за информацию? – лениво бросаю, хотя внутри загорается какая-то максимально странная лампочка, от которой хочется отмахнуться.

– Тебя. В туалете. На перемене, – с расстановкой проговаривает она практически беззвучно, но этого хватает, чтобы Ден тоже на неё обернулся. – И тебя. Вы двое.

Перевожу взгляд на старого друга. Он на меня. Пожимает плечами типа “Пф-ф, меня дважды просить не надо”, а затем отворачивается. Я же снова смотрю на блондинку.

– Откуда ты её знаешь?

– Моя старшая сестра держит ресторан, а у её админа есть племянница, – стреляет голубыми глазищами, – намёк понял?

– Ты лично с ней знакома? – скептически спрашиваю, потому что не верю, что она смогла понять, кого я ищу только по имени и фамилии.

Сам-то я узнал имя, только когда Крис в панике бегала вокруг меня, пока я нёс эту блоху в подсобку и истерично спрашивала “что произошло с Васей?“. Ну а заодно, когда выходил из клуба, спросил у бармена её фамилию. Хер знает зачем. Просто для полноты картины, видимо.

– Нет, но точно видела и знаю адрес, потому что увозила Лилю домой, – улыбается, довольная собой. – Невысокая; худая, как глиста; волосы, цветом как бумага…

– Да, – перебиваю её резче, чем следовало. В голове ещё ярче разгорается та самая надоедливая лампочка. – После этой пары? – смотрю на неё, давая понять, что мне по-любому нужна информация.

– Ага, – отвечает и чмокает воздух, отчего меня перекашивает, а Маша заливисто смеётся.

– Повторяю свой вопрос: Тайпан, Овдеенко, я вам не мешаю? – басит голос Льва, практически сотрясая аудиторию.

– Всё ещё с уверенностью могу сказать, что мешаете, – разворачиваясь к нему лицом, отвечаю и откидываюсь на спинку лавки, но мы оба прекрасно понимаем, что он меня отсюда не выгонит, так что этого хватает, чтобы Мудила продолжил заливать про значимость эконом. составляющих, а шестерёнки в моей голове продолжили работу.

Вопрос номер один: почему я не нашёл её ни в одной соцсети? Только мессенджерами пользуется? Если да, то почему?

И вопрос номер два: какого хера меня это интересует?

____________

Хотите познакомиться с Мироном чуточку раньше? Тогда вам сюда…

Диана Валеса

“Глаза, в которых гаснет душа”

10. Сава

Честно? Вообще, не хотел. Совру, конечно, если скажу, что меня в туалет силком тащили, но платить за информацию, всё же надо, а если ещё и брать в расчёт тот факт, что в штанах дымится с прошлого вечера, так это считай вообще отличный вариант.

И вот стоим. Вокруг ритмичные шлепки, в воздухе запах женской смазки. Смотрим глаза в глаза… с Деном. Между нами словно мостик – Маша. Понимаю, что это выглядит максимально зашкварно, и отвожу взгляд, фокусируя его на упругой заднице, чтобы тупо не заржать во весь голос.

Даже не могу объяснить, почему ствол встал, а желания в голове нет. Прям совсем пусто. Отрабатываю все движения тупо на автомате. Подхватить, набрать темп и трахать, пока она мычит в член друга. Только есть одно “но”: я успеваю рассмотреть белый потолок, на который за год с лишним вообще не обращал внимания, и даже надпись на одной из трёх дверей… “Шлюха”. Кто-то явно был очень обижен. Кажется, будто из нас троих только я слышу, что ручку на входной двери дёргают снаружи, затем сыпят матами на нас за то, что заняли весь туалет, хотя можно было занять одну кабинку. Но что поделать, если у единиц есть ключ от туалета.

Снова перекидываю взгляд на друга. И когда он успел закончить? Стоит, заправляется, потом идёт к раковине, моет руки…

– Тай, ты уснул там, что ли? – смотрит через плечо и хмурится Маша.

Моргаю, сбрасывая наваждение, перехватываю её узкие бёдра покрепче и ускоряю темп. Понимаю, что это нихера не помогает. Смотрю на светлую макушку и… да, в голове всплывает испуганное лицо с зелёными глазищами. Десять секунд и спускаю на пол. Как по заказу.

Что, блять, вообще происходит? Гештальт не закрыл, что ли?

– Сходи к врачу, – хлопает меня по плечу уже сухой рукой Ден и ржёт, направляясь к двери.

Прячу своего боевого товарища в боксеры, а затем натягиваю штаны. Когда подхожу к раковине, чтобы вымыть руки, Маша встаёт рядом. Недовольная. Мне даже не надо на неё смотреть, чтобы понять это: пыхтит, как гнедая кобыла, и фыркает каждые две секунды.

Стараюсь не обращать внимания и иду к сушилке. Стою минуты две наверно. За это время Ден уже ушёл, открывая проход другим. Даже пару поцев успели зайти и выйти, а Машка всё так и стоит. В мужском туалете. Но кого это волнует, да?

– Ну давай, говори уже, – закатываю глаза и подхожу ближе, вставая напротив неё. – У тебя на лице написано, что ты заготовила целую тираду.

– Да нечего говорить Тайпан, – в очередной раз фыркает. – Просто ты сдулся, вот и всё.

Стискиваю зубы так, что, кажется, их хруст слышу не только я, но и Маша тоже. Поджимает губы, складывая руки на груди. Делает один короткий шаг назад и упирается бёдрами в керамическую раковину.

– Прости, – шепчет, когда я наклоняюсь ближе.

Моё дыхание прерывистое. И это не про розовых пони от великих чувств. Это от бешенства. Повод номер один: никакая шмара не будет разговаривать со мной в таком тоне. И повод номер два: я и сам, блять, понимаю, что что-то происходит, но пока не могу догнать, что именно.

Упираюсь руками по обе стороны от неё, полностью блокируя возможность выбраться.

– В твоих же интересах закрыть пасть об этой теме и дать мне информацию, без лишних звуков. Когда твой рот занят членом, ты кажешься умнее, – практически рычу в её лицо.

Вот так вот друзей и теряют…

Наконец, и в её глазах появляется то, на что я готов смотреть вечно – страх, но… уже не надо. Так и подмывает сказать: “Спасибо, оставь себе”.

Развязывает руки, которые начали трястись, лезет в сумочку. В этот же момент в туалет заходит Макс Белов. Вопросительно поднимает бровь, сканируя Машу взглядом с ног до головы, затем смотрит на меня. Еле заметно качаю головой, давая понять, что его комментарии излишне, но благо он сообразительный и просто проходит в кабинку.

Когда я поворачиваю голову к блондинке, она уже показывает мне свой смарт, тыча экраном мне в лицо.

– Это чё? – попеременно заглядываю то на картинку какого-то рыжего кота, то на белую, как полотно девушку передо мной.

– Это её страничка в мессенджере. И ещё адрес, который я тебе скинула уже.

Отталкиваюсь от раковины, в которую, кажется, намертво вцепился, ищу в глубоком кармане толстовки телефон. Снимаю блок, захожу в “ТГ”. Сообщение от Маши и правда уже висит, но одно. С адресом.

– Ссылку на аккаунт тоже скинь.

– И что ты в ней нашёл? Ни кожи, ни рожи, – фыркает бывшая “подруга”.

– Ебать тебя не должно, – хмыкаю и, разворачиваясь на пятках, иду к выходу.

Пока иду до нужной аудитории, залипаю в экран, детально разглядывая рыжего кота. Вот и нахера оно мне надо, спрашивается? Дальше что? Сталкерить её начну? А зачем? Маша то права – ничего особенного там нет. Мне просто уже нужно заняться делом. Выбить чьих-нибудь парочку зубов. Посмотреть, как уверенные в себе парни пластом падают без признаков жизни и всё! Жизнь наладится. Так уж и быть, ещё пару раз дам кому-нибудь двинуть мне, чтобы уж наверняка мозги на место встали. Но это не точно.

– Сава! – слышу за спиной голос Дена.

Сбавляя шаг, оборачиваюсь. Убираю телефон в карман и смотрю на друга, идущего чуть быстрее, чем положено неопаздывающему человеку.

– Я что, звонок не услышал? – поднимаю бровь.

– В Академии твой отец, – поджимая губы, отвечает.

Ну, блять, зашибись! Ни раньше, ни позже.

– Где ты его видел?

– Шёл к декану. Ты пойдёшь?

Тру переносицу двумя пальцами и мысленно проклинаю всех, кого только могу вспомнить.

– Естественно. Он тут не просто так, и мне по-любому нужно знать зачем.

11. Сава

Пока иду до кабинета декана, пишу ещё одно сообщение Волкову, что сегодня всё отменяется, но молчу, что это из-за приезда моего отца. Ну как бы не думаю, что ему капец, как интересно. А не отменять рискованно: неизвестно насколько батю сюда занесло.

Шагаю по коридору, не обращая внимания на косые взгляды преподов, даже понимать не хочу – они так косятся из-за того, что я гуляю тут посреди пары или со мной что-то не так.

У высокой массивной двери уже стоит помощник отца – мужик лет сорока, но такого размера, что будь мне не так похер, то я бы ему завидовал. Всё как обычно: строгий костюм, покерфейс и мартышка в бубен во взгляде стучит. Коротко киваю, делая шаг к двери, но Артур выставляет руку чуть вперёд и коротко качает головой.

– Не нужно, Савелий Викторович, – тихо говорит и снова встаёт ровно.

Вскидываю бровь. Моргаю, словно в замедленной съёмке, глубоко вдыхая воздух, а затем протяжно его выдыхаю. Он знает, что мне бесполезно это говорить, но таким образом пытается обезопасить себя, чтобы, если что отцу сказать: “Я не при делах”.

Усмехаюсь и сразу же захожу внутрь. Марк Константинович – декан, сидит за столом, руки в замке, весь вид, напряжённый до предела. Отец в кресле перед ним развалился, словно царь, но этому я уж точно не удивлён. Батя переводит взгляд на меня, хмурится.

– Я ведь просил Артура тебя не впускать, – в голосе угроза, но опять же, мы оба прекрасно понимаем, что мне похуй.

– Да? – вскидываю бровь. – Какая неожиданность. Но вы продолжайте, я просто тут посижу.

И усаживаюсь на мягкий кожаный диван. Они же реально делают вид, будто меня тут нет, и продолжают разговор. Оглядываю помещение, пытаясь вспомнить, когда был тут в последний раз, и осознаю, что вообще впервые нахожусь в этом кабинете. Что радует? Он не как все в Академии: тут нет светлых стен и потолка. Чёрная мебель, тёмные стены, а свет из окна не слепит. Были бы аудитории такими же, я бы, может, и учиться захотел.

– …Я хочу забрать Савелия отсюда, – эта фраза из уст отца привлекает моё внимание.

Моментально подбираю раскиданные конечности и напрягаюсь.

– Поймите, Виктор Степанович, я смогу оформить перевод только по окончании семестра, – потирая бровь, отвечает декан.

– Чего ты хочешь? – щурясь на отца, спрашиваю я. – Я чё, блять, в школе, чтобы ты меня у директора отпрашивал?

– Сава, помолчи, – рычит папа.

– Да ну точно! – встаю с места. Отец встаёт одновременно со мной, а за ним и Марк Константинович. – Ты, бать, вообще походу перепутал, – приближаясь к нему, понижаю голос. – То вали учиться в эту дыру, то забрать… у тебя чё, кризис среднего возраста начался?

Папа начинает злиться. Это заметно по вздувшегося Вене на его лбу. Я от этого откровенно кайфую, но всем видом показываю насколько мне похер. Только периодически всё же поглядываю, как сжимаются и разжимаются его кулаки. Да-а. Это – бомба.

– Оставьте нас, пожалуйста, – отец оборачивается на Марка, у того сразу лицо вытягивается. Видимо, мужик не привык, что его просят выйти из его же кабинета. Но спустя несколько секунд замешательства, всё же выходит.

Дверь хлопает, и отец взрывается:

– Ты чё щенок, совсем берега попутал?! – рычит, практически утыкаясь лбом в мой лоб.

– Я? Это ты с какого-то хера решил поиграть в господство, – отталкиваю его от себя. – Ты чё думал-то, что я буду, как шавка бегать по универам при каждом твоём желании?

В моей голове ноль эмоций. Только негодование, но даже не из-за очередных тараканов в голове отца, а потому что я, блять, только придумал себе развлечение, как он нарисовался. Любит же в малину срать…

Отец несколько минут молча прожигает меня взглядом, однако всё же берёт себя в руки и делает пару шагов назад, упираясь бёдрами в стол. Закрывает глаза и нервно облизывает губы.

– Та девчонка меня доебывает, – открывая глаза говорит уже спокойным тоном. – Мол разнесёт по всему городу, что известный Банкир прикрывает жопу сыночка, а тот, в свою очередь, моральный урод. Я не могу этого позволить. Мне нужно сделать вид, что ты…

– Нормальный? – перебивая его, усмехаюсь, приподнимая бровь. – Хочу тебя огорчить, но таким меня сделал ты, – убираю руки в карманы и отвечаю на его прямой взгляд таким же. – Как мой перевод из академии тебе в этом поможет?

Не то чтобы я хочу остаться тут, но блять… Я уже слишком загорелся идеей боёв. Не имею ни малейшего желания отступать.

– Ты будешь учиться в элитном универе, жить обычной жизнью…

– Заведу кучку друзей и буду вместе с ними за ручку бегать по полю, нюхая фиалки, – фыркаю, не давая ему договорить. – Не, пап. Неинтересно.

– Я у тебя не спрашивал, – снова повышает тон отец.

– Знаешь в чём проблема? – подхожу к нему ближе, склоняя голову набок. – Мы оба прекрасно понимаем, что моё послушание – лишь вопрос времени. И дело даже не в трасте мамы, а в том, что ты испытываешь моё терпение, – теперь уже я рычу, оказываясь почти вплотную возле родителя. Руки сами по себе выпали из карманов и сжимаются в кулаки. И он знает, чего мне стоит сдержать себя: это видно по тому, как пульсируют его зрачки. – Ты хотел, чтобы я учился в академии. Вот, я тут. Больше я никуда переводиться не буду. А если ты заставишь, я переломаю половину группы там, где окажусь, и тогда ты хапнешь в три раза больше дерьма, – на каждом слове в последнем предложении тычу пальцем в его плечо, отчего он начинает морщиться.

Договорив и вдоволь насладившись физической болью родителя, отхожу на несколько шагов назад, снова убирая руки в карманы, и пожимаю плечами.

– Савелий, я могу потерять всё, – вот оно. В его голосе слышится мольба. Я нужен ему. И теперь не как неудавшийся отпрыск, а как сын, на которого он надеется.

Молчу. Смотрю на отца, поджимая губы. Откровенно упиваюсь его беспомощностью и впитываю в себя каждый удар пульса, который видно на шейной венке. И вдруг осознаю, как я могу всё повернуть в свою пользу.

12. Василиса

– Вась, вставай! – из сна вырывает дёрганье за плечо.

Жмурюсь, протяжно фыркаю. Возвращаться в реальность вообще не хочется, а потому просто разворачиваюсь на бок, противоположный источнику шума.

– Давай! Ну же! Мне на работу нужно, а я понятия не имею, где мои ключи, ну, Вась, – голос Лили становится недовольно-молящий.

Всё же открываю глаза, поворачиваю голову, ловя фокус на лице тёти.

– Мои ключи в моей ветровке, – ворчу, усаживаясь на кровати, потягиваюсь. – Сколько время? – начинаю рыскать под подушкой в поиске телефона, так и не открыв до конца глаза.

– Начало первого, – уже выбегая из комнаты, кричит Лиля. – Ты со своей работой совсем совой станешь!

Хихикаю, не спорю, потому что она права на все двести. Работа до утра выбивает из ритма жизни от слова совсем, но зато за эти несколько недель я заработала половину первого взноса на квартиру. И это только благодаря тем подачкам, которые мажорики кидают в клетку.

Свешиваю ноги на край кровати, так и не найдя телефона, как раз когда Лиля залетает обратно в комнату.

– Сегодня есть смена? – спрашивает, надевая серьги.

– Не-а, сегодня выходной, – зеваю, подтягиваясь в очередной раз. – Смена завтра. Если бы мне надо было сегодня на работу, я бы не отдала тебе ключи.

Тётя хмыкает с улыбкой на лице, а, затем разворачиваясь на пятках, идёт к выходу. Плетусь за ней, чтобы закрыть дверь, попутно спотыкаясь о шмотки, которые раскидала по всей квартире в ночи.

– Позвони, если нужны будут ключи, я с кем-нибудь из охраны их передам, – бегло говорит, накидывая пальто.

– А лучше найди свои, – ёжусь, натягивая топ пижамы ниже. – Я никуда сегодня не пойду, спать лягу.

– Засоня, – хихикает и, подхватывая сумку, отправляет мне воздушный поцелуй. – Не скучай, – бросает через плечо и уходит.

Закрываю за ней двери и плетусь на кухню. Конечно, я бы с огромным удовольствием доспала остаток времени, но мой организм уже против, так что придётся ждать вечера.

Включаю чайник и иду обратно в комнату, надеясь всё же найти телефон. Практически переворачиваю всё вверх дном, а нахожу его на подоконнике. Беру в руки, снимаю блокировку и расплываюсь в улыбке. На экране светится сообщение от Стаса:

Стас: Доброе утро😘

И пришло оно в восьмом часу утра. И чего это ему не спалось? Домой-то вернулись оба под утро.

Да, я дала ему свой номер. В целом, он оказался хорошим парнем: весёлым, добрым и милым. Никаких жутких намёков с его стороны я не получала, а просто наслаждалась обществом. Пока шли до моего дома, говорили на разные темы, и тогда же я узнала, что он уже окончил университет и работает в фирме отца. Спрашивать, что за фирма не стала просто потому, что мне показалось это грубо. Да и он совсем щепетильных тем не касался. По правде говоря, изначально я вообще не была настроена на разговоры, и потому сначала диалог выходил ломанный. Наверное, так повлияло происшествие…

А вот Саву я продолжаю вспоминать чуть ли не каждые десять минут. И дело вообще не в розовых единорогах. Скорее в том, что вспоминая его пустой взгляд все единороги дохнут. Мигом, разом, без возможности воскреснуть.

Печатаю ответное сообщение, улыбаясь во всю ширину рта:

Я: Доброе утро) И чего это тебе не спалось?

Ответ прилетел практически мгновенно.

Стас: Развлечения — это, конечно, хорошо, но никто за меня работать не будет.

Всё ещё улыбаюсь, глядя на экран. Его ответственность поражает, особенно если учитывать, что по всем канонам он должен быть избалованным мажором. Только собираюсь написать ответ, как следом приходит ещё сообщение:

Стас: Надеюсь, вечером мы встретимся?

Я: Точно нет. Тётя уехала с моими ключами.

Стас: Завтра?

Я: Смена)

Стас: Тогда я приеду вечером к тебе. С меня торт, с тебя чай😘

Смотрю в экран, расширив глаза, и даже не успеваю выплеснуть своё возмущение, как доходит ещё одно:

Стас: Возражения не принимаются, адрес жду в течение дня. Убежал😘

А я так и стою вся в возмущении и… смущении. Хоть Стас и общается со мной, как с равной, но это ведь далеко не так! Я неглупая и не тупая, вижу, как он одет, какие у него манеры, да там за километр видно – элита. Не удивлюсь, если в детстве его кормили с золотой ложки и давали уроки этикета.

Будто резко очнувшись ото сна, отталкиваюсь от подоконника, на который облокачивалась всё это время, в панике разглядываю пространство вокруг, а затем как ужаленная начинаю бегать по квартире, собирая свои вещи, протирая пыль, отмывая посуду, то задёргивая, то раскрывая шторы и вымывая пол. Пришла в себя, когда время подходило к пяти вечера, а я чувствовала себя так, будто по мне топтались слоны. А, ну ещё из чистящего транса вывел телефон, на который пришло сообщение “напоминалка” от Стаса об адресе.

Трясущимися пальцами всё же отправила ему информацию, после оставляя телефон на диване гостиной. И пошла в комнату, но проходя мимо зеркала, практически подпрыгнула на месте! Волосы в пучке растрепались, на топе пятна от средства для мытья посуды, а на лице ужас. Полнейший. И непонятно от чего больше – от моего внешнего вида или потому что ко мне впервые в жизни придёт парень?

Также быстро несусь в душ и отмываю от себя все следы домашних дел, в том числе уставшую гримасу и уже более свежая выхожу из ванной комнаты, закутываясь в полотенце.

Не могу объяснить почему, однако иду в комнату практически пританцовывая. Невероятно окрылённое чувство переполняет. И держит оно даже, пока я заливаю кипяток в заварку, но быстро спускает с небес на землю звонок в дверь. Замираю, резко дёрнувшись. А затем быстро ставлю чайник, как тень в один миг оказываюсь в спальне и уже натягиваю на себя свободные штаны и майку. Добегаю до двери и пытаюсь восстановить дыхание. На протяжном выдохе открываю.

– Ты бы хоть спросила “кто там”, а то вдруг какой-то психопат, – усмехается Стас, прищуриваясь своими карими глазами.

13. Сава

Весь день после встречи с отцом ходил с предвкушением, умноженным надвое. Только что не верещал, как тупая пизденка. А вот наутро следующего дня меня взяло какое-то слишком острое чувство треша.

Во-первых, встреча с Мироном. Я тонко ему намекнул, что мне нужна его помощь, но какого она рода я не сказал. Не думаю, что он откажет, тут скорее дело в цене. Да и на самом-то деле после того, что произошло вчера, меня уже не особо волнует вопрос денег, а вот вопрос конфиденциальности – да. Потому что если из-за той твари бизнес отца рухнет, то я пойду на дно за ним. И, конечно же, мне этого совсем не хочется.

Во-вторых, в моей голове плавает мысль, что сегодня я пойду в клуб. И это ебаное чувство предвкушения. Мышка. Я жду, что увижу её. И только к обеду я это понимаю. Я жажду встречи. Каким-то внутренним больным нутром ожидаю её. До коликов на подушечках пальцев. Но самое основное – я, блять, не могу понять, зачем мне это надо.

Ещё с утра набрал Яну, чтобы сказать, что мы с Волковым придём в клуб на обсуждение этой темы. Так и сказал “той темы”, Басов не дурак и понял о чём речь. Вот что действительно меня в нём и устраивает, так это его немое понимание. Хотя, если бы мы не были знакомы, я бы сказал, что он статуя. Ебанная сосулька. Не думаю, что я ушёл далеко, но он порой бесит.

Когда подъезжаю к клубу там уже тьма народа. Смотрю время и понимаю, что приехал заранее. Настолько заранее, что спокойно можно нахерачиться и потом сидеть в ожидании этих двух привидений.

По обыкновению захожу в помещение и даже не пытаюсь остановиться у стойки админа. Мне кажется, что та дева в ахуе каждый раз, как первый. И по-любому каждый раз рассказывает об этом Яну. Прямой наводкой иду к барной стойке. Сегодня за ней другой официант, который тут же спрашивает, чего мне налить.

Ещё через пару минут пью виски со льдом, облокотившись о стойку локтями. Неосознанно бегаю по танцполу и столикам глазами в поиске той самой макушки, но не находя начинаю злиться. Даже психовать. Разворачиваюсь и с силой ставлю стакан обратно на стойку.

– Ещё один, – бросаю парню, который о чём-то увлечённо говорит с очередными блядями. Он кивает, обновляет стакан. – Передай Басову, что его ждут на балкончике, – указываю пальцем за своё плечо, перекрикивая музыку. – И туда же принести кальян.

Лицо бармена сразу становится серьёзнее и он кивает.

Оплачиваю и ухожу, забрав свой стакан. Мысленно убеждаю себя, что иду туда только потому, что наверху немного тише, но внутри разрывает чувство, будто меня жёстко обломали. Дважды.

На втором этаже, с одной стороны полукругом расположены мягкие диваны и разбиты на несколько зон, а с другой — стоят небольшие столы с такими же полукруглыми диванами. Так что сидя в них, можно спокойно следить, что происходит внизу. Сюда идут немногие только потому, что наверх ведёт витиеватая лестница и по пьяне с неё легко можно слететь, переломав при этом позвоночник. Единственный минус, здесь светлее, чем внизу из-за освещения: тут не только фиолетовый неон, но и немного белого света, так что, по сути, меня отсюда видно очень даже хорошо.

Опираюсь локтями в тонкий металлический забор, продолжая, словно хищник, выискивать добычу.

– Сука… – рычу вслух, понимая, что выгляжу сейчас как полный дебил, однако всё равно не могу остановиться.

Усаживаюсь на диван, отпивая из бокала, но это не помогает расслабиться. Беру трубку от кальяна, который успели принести за то время, пока я, как истукан, палил вниз, забиваю лёгкие дымом.

От слежки отвлекает спокойный голос за спиной, который я не ожидал услышать. Точнее, ожидал, но даже не понял, как он подошёл. Что странно, учитывая, что уж его то макушка должна была светиться, как и у моей Мышки.

– Здоров, – басит Ян.

Оборачиваюсь, принимая максимально ленивый вид, протягиваю руку, хотя внутрянку разрывает от желания всечь ему. Как бабайка из ниоткуда появился… Он отвечает и тут же садится на диван прямо рядом со мной.

– Так ты насчёт крыши хотел с Мироном говорить? – спрашивает Белоснежка, стоит только мне раскинуться на мягкой поверхности.

– Угу, – жму плечами, ощущаю дискомфорт оттого, что капюшон сползает с головы, и натягиваю его сильнее.

И ровно в этот же момент вижу Волкова, поднимающегося по лестнице. Даже легче стало, оттого что я не так уж заранее приехал. Или это я просто долго топорщился на толпу? Машу рукой, чтобы он заметил нас, но что-то мне подсказывает, что этот нимб, сидящий рядом, сложно не заметить. Волков по обыкновению мрачный. По-моему, я ещё ни разу не видел, чтобы он улыбался. Не мне судить, конечно, но…

Мир проходит, садится напротив.

– Ну, и? — приподнимает одну бровь. Видок будто через всю страну пешком тащился и максимально недоволен этим.

Прожигаю его взглядом. С одной стороны, похуй на такое пренебрежительное отношение, ведь его батя мне очень нужен, а с другой… ненавижу просить.

– Ну я уже намекал, о чём хочу поговорить, – беру из высокой чаши, которая тоже каким-то образом появилась на столе, кубик льда и кручу стаканом. – Мы с Яном вроде решили намутить темку, и мне нужен твой отец, – описываю кратко в надежде, что не придётся расписывать поэтапный план. Будто мир, блять, завоевать пытаемся.

Прокручиваю в руках бокал. Не на шутку злюсь, что мне не свойственно.

– Поподробнее, – со вселенской усталостью бросает Мир.

– У меня есть помещение, которое можно использовать под бои, – спасает моё раненое самолюбие Белоснежка.

– А мне надо, чтобы это помещение не попало никому на глаза, – добавляю как бы невзначай.

– И где это помещение? – уже более заинтересованно интересуется Мирон.

– Под клубом, – снова за меня отвечает Ян, в тот же момент, как я указываю пальцем вниз.

– Интересно, – усмехается Мир. – А мне что с этого?

Перевожу глаза на Белоснежку. Хочется спросить: “какого хера ты меня не остановил, когда я решил обратиться ещё и к нему?”, но понимаю, что Ян тоже не всесильный: нам в любом случае нужен был кто-то ещё. И в данный момент даёт мне возможность решать.

14. Сава

Спускаюсь по той самой лестнице не моргая. Минимум лишних движений головой, чтобы не упустить из вида свою добычу. И какого, спрашивается, хера я вообще так помешался на ней? На самом деле я знаю ответ. Прокручивал его в голове снова и снова, чтобы убедиться, что не схожу с ума, зациклившись на одной девчонке. Тот страх в её глазах всё ещё будоражит мою кровь. Я хочу, чтобы так она смотрела только на меня. Чтобы в принципе для неё больше не существовало объекта ужаса. Я. И только.

Ну и вариант номер два – нужно просто вытрахать мысль о её зелёных глазах из своей головы. Вот только… не уверен, что хочу её. Даже не так. Не уверен, что хочу только часть её.

Как только нога касается мраморного пола, медленно иду в её сторону. Она стоит спиной, одним локтем упирается в барную стойку, через которую переговаривается с барменом. Мышка что-то говорит ему, он ей, а затем кладёт свою грязную ветку поверх её тонкой руки, после разворачивается и уходит. Меня от этого вида аж подбрасывает.

Какого хера вообще со мной происходит?!

Когда оказываюсь достаточно близко, в нос тут же ударяет аромат сливы, ванили и чего-то инородного. Такое, от чего хочется втягивать в лёгкие этот запах, пока грудная клетка не расширится до боли, а мозг не начнёт бить тревогу, вынуждая выдохнуть. В идеале повторять этот ритуал снова и снова. Предполагаю, это её запах. Так пахнет её кожа.

Облизываю губы, еле сдерживаясь, чтобы не впиться губами в открытое место между плечом и шеей. Просто встаю сзади. Буквально в шаге от хрупкого тела. Ощущаю жар её кожи, воочию наблюдаю за влажным блеском вдоль позвоночника. Конечно, она ведь танцевала, потому и покрыта каплями пота. Жду, когда Василиса почувствует чужое присутствие, но Мышка настолько увлечена разглядыванием танцпола, что даже не представляет, в какой ситуации оказалась. Эта игра доставляет мне столько удовольствия, что будь такая возможность, я начал бы хлопать ушами от радости.

Снова напрягаюсь, понимая, что испытываю эмоции, которые раньше считал слабостью, глупостью и тупостью. Я был уверен, что давным-давно искоренил в себе это.

В очередной раз поправляю капюшон, натягивая сильнее на лицо, как раз в тот момент, когда Мышка делает шаг назад, упираясь спиной в мою грудь.

Разряд. Не тока, нет. Это словно молния трижды ударила в одно место. Тело немеет, а затем каменеет, как никогда прежде. И если такой эффект в одежде, что будет без неё?

Василиса вскакивает на месте и, ещё не развернувшись, начинает извиняться, перекрикивая музыку. Пропускаю руку вперёд, кладу ладонь на её голый животик, прижимаю к себе, не позволяя увидеть, кто стоит сзади.

– Скучала? – хриплю ей в ухо, ощущая, как всё нутро становится на дыбы от дрожи в её теле.

Она молчит, кажется, даже дышать перестала. Кожа под моей ладонью горит и даже, кажется, будто у меня останутся ожоги, но это настолько кайфовое ощущение, что я только не мурлычу от удовольствия. Каждый миллиметр её тела напряжён, и я чувствую, как она подрагивает.

Испуганная, дрожащая и такая желанная в конкретный момент, что я просто теряюсь. Всего на секунду, но этого хватает, чтобы Мышка резко развернулась и, вцепившись пальцами в барную стойку, уставилась в мои глаза.

Во взгляде паника, ужас, страх. Делает короткий шаг назад, слегка пошатываясь, но я успеваю перехватить её за локоть и притянуть к себе. Маленькая ладонь ложится на мою грудную клетку, упираясь, туда, где долбит сердце с бешеной скоростью. Пытается оттолкнуть, но я лишь крепче сжимаю пальцы на её руке.

– Не скучала, получается? – усмехаюсь, склоняя голову вбок, продолжая впитывать в себя её эмоции.

– Ч-что тебе нужно? – её голос дрожит. Он почти на грани шёпота, но я слышу. Словно читаю по губам или на каком-то извращённом ментальном уровне знаю, что она спрашивает.

– Ты, – отвечаю коротко и сквозь сопротивление прижимаюсь ещё ближе.

Наклоняюсь, веду носом вдоль острой скулы, втягивая в себя её аромат. Выше, по щеке к виску. У белых волос в высоком хвосте задерживаюсь. Вот что не давало мне покоя все эти дни – я ещё помню её аромат. Он щекотал рецепторы, добираясь до того участка моего мозга, который отвечает за желание. Пока я не осознавал этого и мучился догадками, почему не могу забыть эту Мышку, моё сознание уже хотело её. Настолько ведёт от её присутствия, что не способен себя контролировать. Укладываю вторую руку на голую горячую поясницу, вжимаю в себя. Зубы сводит, когда сопротивляюсь сам себе, чтобы не разложить её на барной стойке.

Интересно, какая она на вкус?

– Не нужно, пожалуйста, отпусти, – с надрывом хрипит.

– Замолчи, – раздражаюсь от её упрямства.

Я ведь, сука, хочу по-хорошему. Зачем доводить до грубости?

Убираю пальцы с локтя, перехватывая им дрожащий подбородок. Поднимаю, вынуждая смотреть на меня. Зелёные зрачки пульсируют от страха, но взгляд не отводит. Только пытается сжать пальчики, зажатые между нами и нервно, облизывает пухлые губки. Перевожу глаза на них. Влажные, сочные. Наклоняюсь ещё ближе. Провожу языком по губам, как в самый первый раз. А затем впиваюсь в неё с поцелуем. Жадно, нетерпеливо. Прикусывая и оттягивая нижнюю губу. Наслаждаюсь её вкусом, но это не то. Мне нужен другой: тот, что отображает её аромат.

Мне нужна вся она.

– Ты поедешь со мной, – хриплю, отрываясь от терзания её губ, но остаюсь в максимальной близости. – Сейчас.

Её глаза снова расширяются в ужасе. Подбородок, зажатый в моих пальцах с новой силой, начинает дрожать, как и припухшие губы.

– Но мне нельзя… – начинает лепетать.

– Если с Яном будут проблемы, скажешь, что я тебя вывез силой, – усмехаюсь.

А затем снова перехватываю её руку и тащу за собой на выход. Чувствую, что Мышка пытается сопротивляться, но ведь это бесполезно. Люди либо расходятся сами, видя мою целеустремлённость, либо же отлетают под моим натиском, но в конечном итоге через пару минут мы выходим на улицу. Ёжусь от прохладного воздуха, пробивающегося под толстую ткань толстовки, и перекидываю взгляд на Василису, что стоит рядом в одном коротком топе и буквально сжимается до состояния атома. Теперь неясно она дрожит из-за меня или из-за холода, но определено сейчас в ней меньше желания противиться.

15. Вася

Страх. Вжимаюсь в сидение, боясь даже вздохнуть, не то что пошевелиться. У меня нет ни телефона, ни крутки, чтобы можно было на первом светофоре сбежать, а сердце продолжает бешено колотиться в грудной клетке, будто птица зажатая между ладоней. Я чувствую себя добычей. Игрушкой, от которой у него в предвкушении загораются серые глаза, в то время как мои, кажется, плавятся, от того, как быстро работает мой мозг.

Паника. Я забываю, как дышать. На самом деле, ловлю себя на мысли, что раз в несколько секунд задерживаю дыхание. Особенно когда Сава кидает на меня короткие взгляды. И самое странное, в них не такое желание, какое я думала увидеть… он будто дракон, тащащий очередное украшение в свою сокровищницу. И потому кажется ещё более жутким.

Истерика. Руки безостановочно дрожат так, что мне приходится зажимать их между коленей. Хочется плакать и смеяться одновременно. Хочется вцепиться в мужское лицо ногтями и когда получится его отвлечь, бежать. Бежать так далеко и так долго, чтобы он не смог найти. Но весь его вид тонко намекает: передо мной хищник. Самый натуральный, о которых говорят в тупых остросюжетных фильмах. Никогда не думала, что столкнусь с таким. Не хотела, не желала и вообще не рада такому раскладу.

Осознание. Мне нужно что-то сделать. Он не сказал, чего именно хочет, но это и дураку понятно. Долбанутый псих! Если силой и ловкостью я с ним не потягаюсь, то можно попробовать его отвлечь. Вопрос: как?

Черта города уже давно позади, впереди непроглядная тьма, лесополоса вдоль дороги, которая освещается редкими фонарями. Да и те стоят так “часто”, что освещением это не назвать. Мысли словно дикие животные в клетке, носятся туда-сюда, то и дело отскакивая и вылетая напрочь.

Нужно просто с ним поговорить. Отвлечь от той затеи, что сидит в его голове. Если это вообще хоть на мгновение возможно.

– Сава, – зову его тихо, отчего он слегка дёргается и мимолётно удивлённо смотрит. Хорошо. Значит, он не совсем бесчувственный придурок. – Скажи, что тебе от меня нужно? – стараюсь держать голос уверенным, но он всё равно дрожит.

– Ты, я ведь уже сказал, – бросает так буднично, что я еле сдерживаюсь, чтобы не подавится возмущением.

– Это я поняла, – киваю, стараясь взять себя в руки, но сжимаюсь ещё сильнее. – Только вот что во мне такого? Серая, блеклая, – пожимая плечами вспоминаю, какими еще эпитетами меня крыли в школе.

Он замирает. Закрадываются подозрения, что даже дышать перестаёт. Не знаю, сколько времени проходит, но мимо пролетело уже несколько перекрёстков, а он всё так и молчит. Лицо – камень. Понять, что он думает вообще нереально, но зато я начинаю судорожно бегать глазами по салону, в поиске хоть чего-нибудь, что поможет мне сбежать от него.

Как назло, в машине идеальная чистота. Вообще, ничего лишнего, вроде термостакана или даже бутылки с водой. Стерильно. Даже пыль не лежит. Я бы подумала, что авто только с салона, да запах не тот. Тут стоит его аромат. Такой ни с чем не спутаешь: он плотно поселился в памяти ещё при первой встрече, и когда сегодня Сава прижал меня к себе, я снова его уловила. Надеялась, что мне показалось, но нет.

– Слушай, может, как-то обсудим тот факт, что ты вывез меня словно маньяк и теперь молчишь? – принимаю его молчание, как разрешение для дальнейших расспросов.

Но он только крепче сжимает руль. Костяшки на крепких руках белеют, как и я. Уверена, что выгляжу сейчас, как привидение. Он в принципе больше меня вдвое, если не втрое, но когда напрягается, кажется, что занимает собой всё пространство.

– Мы же можем о чём-то договориться, – принимаю ещё одну попытку, воззвать к его совести, если она там вообще есть. – Давай узнаем друг друга получше, как взрослые люди. А то складывается впечатление, что ты из каменного века выбрался, – стараюсь придать голосу немного весёлой нотки, но судя по очередному взгляду, который он бросает на меня – бесполезно.

Сава резко дёргает руль, так что машина сходит на гравийную часть дороги, а после со скрежетом тормозит. Нажимает на кнопку, снимая двери с блокировки, из-за чего я – всего капельку, – но воодушевляюсь, затем выходит из машины, обходит её вдоль капота и, подходя к двери с моей стороны, открывает её.

– Выходи, – практически рычит.

– З-зачем? – всё же не сдерживаю заикания, стоит только увидеть его пустой прямой взгляд. Вся моя надежда, естественно, вылетела в тот же проем.

– Разговаривать будем, – с сумасшедшим оскалом отвечает и, хватая меня за руку, дёргает на себя.

Вываливаюсь из машины, прямо к нему в руки. Всего на долю секунды моё сердце ухает в пятки, но этого замешательства хватает, чтобы Сава устойчиво поставил меня на землю и прижал своим телом к задней двери. Его руки по обе стороны от моей головы, упираются во внедорожник. Глаза дикие, дыхание частое, а язык то и дело облизывает губы.

Боже! Да он безумен!

– Сава, что бы ты ни задумал – не надо, – шепчу я, вздрагивая, когда голыми участками тела касаюсь ледяного металла с одной стороны, а с другой — его толстовки.

– Откуда ты знаешь моё имя? – спрашивает, склоняя голову вбок.

– Кристина сказала… – сдерживаю всхлип, но лишь наполовину.

– Кристи-и-и-на, – тянет, ухмыляясь.

А дальше… молчит. И вот это молчание пугает сильнее всего. Даже когда он шептал мне на ухо и разговаривал сквозь зубы – было не так страшно. А теперь… его цепкий взгляд гуляет сначала по моему лицу, а затем опускается вниз, туда, где начинается край топа. Я практически физически ощущаю, как меня раздевают без рук. Одна его рука опускается и скользит с нажимом по тем местам, которые теперь выпирают от холода. Но несмотря на ледяной ветер, я горю. И вообще, не в хорошем смысле. Кровь кипит от адреналина, а голова почти взрывается от мыслей, которые лихорадочно бегают в голове, ища выход. Хотя бы небольшую зацепку. Но в мой мозг вообще ничего не приходит, потому что есть одно простое осознание: я всё ещё в его ловушке и мне никуда не деться от этого.