Под одним одеялом

Глава 1

У Толмачевых на кухне так много места, что можно кататься на роликах. Они с Даном пробовали в детстве – никаких проблем. Без травм, конечно, не обошлось, но все же. Тема целует в щечку тетю Юлю, утаскивает из ее тарелки кусок недоеденного тоста и плюхается на стул напротив.

– Артем! – осуждающе шипит она, но в глазах лишь теплая забота. – Возьми новый, Татьяна сейчас приготовит.

Татьяна – это домработница, она у Толмачевых с прошлого лета. До нее была Вера, а перед Верой – Лида. Артем понятия не имеет, по какой причине происходит такая текучка, для него эта семья всегда была и будет показательной. Он бы и сам работал у них кухаркой если бы позволили, потому что быть здесь, в этой семье, смотреть в лица этим прекрасным людям, съезжать по перилам со второго этажа и плюхаться на задницу в гостиной, утопая в мягкий ворс ковра – это было его любимым делом. С детства. И до сих пор.

От нового тоста Тема отказывается. Он раскачивается на стуле, поглядывая на часы.

– И где мой мальчик? У нас планы на утро.

За окном уже встало солнце. Оно не такое яркое, как летом, и это фигово. Тема скучает по лету. было клево.

Пал Сергеевич заходит на кухню бесшумно, только газета шуршит в руках. Он тянется к кофеварке, и Татьяна помогает ему наполнить чашку.

– Твой мальчик лег под утро, еле разбудил.

– И чем это таким он занимался?

Тетя Юля прикладывается щекой к щеке мужа, ставит свою чашку в раковину, пожимает плечами.

– История умалчивает. Ты будешь завтракать, дорогой? – спрашивает она у Артема. – Просто у меня есть дела в кабинете, не против?

Она кивает на дверь, Тема отпускает ее со словами «не волнуйтесь, я достаточно наглый, чтобы залезть в ваш холодильник самостоятельно».

Дело в том, что у Толмачевых всегда все слаженно. Даже утро воскресенья как рабочий механизм. Татьяна-Вера-Лидия готовит завтрак, дядь Паша входит на кухню с газетой, и у него всегда царапина от бритья в уголке под губой. Тетя Юля продолжает работать в своем кабинете, а Дан отсыпается после читательского марафона.

Если брать семью Темы, то по воскресеньям каждый занимается своими делами. Артем – идет в спортклуб или к Толмачевым, мама спит, пока кто-нибудь не разбудит ее звонком или стуком в дверь, а дедушка не выходит из своей комнаты.

– Прости, – Дан появляется на кухне все еще очень сонный. Глаза его наполовину закрыты, челка торчит вверх, и это единственное время в сутках, когда он так выглядит. Дает себе поблажку, всего на пару утренних минут.

Конец ознакомительного фрагмента

Ознакомительный фрагмент является обязательным элементом каждой книги. Если книга бесплатна - то читатель его не увидит. Если книга платная, либо станет платной в будущем, то в данном месте читатель получит предложение оплатить доступ к остальному тексту.

Выбирайте место для окончания ознакомительного фрагмента вдумчиво. Правильное позиционирование способно в разы увеличить количество продаж. Ищите точку наивысшего эмоционального накала.

В англоязычной литературе такой прием называется Клиффхэнгер (англ. cliffhanger, букв. «висящий над обрывом») — идиома, означающая захватывающий сюжетный поворот с неопределённым исходом, задуманный так, чтобы зацепить читателя и заставить его волноваться в ожидании развязки. Например, в кульминационной битве злодей спихнул героя с обрыва, и тот висит, из последних сил цепляясь за край. «А-а-а, что же будет?»

Чтобы вы понимали, Дан – образец совершенства. Он не выйдет из дома, если его галстук не будет завязан идеально ровно, а рубашка, заправленная в штаны, будет хотя бы с намеком на вчерашние пятна. Эта педантичность делает его странным для многих. Она делает его милым для девчонок, смешным для парней. И самое забавное, что Дан и сам не понимает, как выглядит со стороны.

– Данил, что вы хотите на завтрак? – спрашивает Татьяна. Она такая правильная. Вера, помнится, Дану тыкала и звала его «Данька», иногда шлепая полотенцем по заднице, если он кусочничал перед ужином. Чтобы вы понимали, Дан терпеть не может, когда его зовут Данькой.

– Йогурт и сладкий чай. Принеси ко мне в комнату, если можно. И колу для Артема захвати.

Они распутывают наушники Дана, хотя давно должны были выйти. Кто бы мог подумать, что чувак, наглаживая свой галстук каждый день, не может справиться с гребаными наушниками.

– Так эта новенькая, – начинает Дан, перекидывая один шнурочек через другой. Их пальцы при этом соприкасаются, и Тема морщится – этот придурок как обычно бьется током. – Соня, кажется. Ты знаешь откуда она?

Артем отдает ему наушники и поднимает с пола рюкзак.

– С пригорода, кажется. Фиг знает. А что, понравилась?

Дан пожимает плечами.

– Да как-то не рассматривал.

– А чего тогда спрашиваешь?

– Ну. Мама взяла ее мать на работу в агентство. Стало любопытно.

Дан никогда не интересовался делами семьи. Все что он знал – дела у них шли достаточно хорошо, иначе ему бы не подарили уже вторую машину за двадцать лет.

Артем сводит брови. Любопытно, значит.

– Узнаю для тебя, если нужно.

– Нет, не нужно.

– Точно? А то смотри, ловелас.

– Не напрягайся, – и Дан улыбается. Улыбка у него не самая ровная. В начальных классах Дан носил брекеты, но почему-то не доносил, и теперь верхние клыки у него немного выпирают вперед. Раньше Дан комплексовал по этому поводу, а потом до него доперло, что девчонки просто без ума от этой его фишки.

– Сколько яда в голосе, - отвечает Дан. – Еще чуть-чуть и подумаю, что завидуешь.

– Конечно я завидую! – парирует Тема. Они выходят из дома и идут к гаражу. Дан жмет на кнопку пульта, дверь поднимается, и они подходят к машине. – Как тебе не завидовать, ты себя в зеркало видел?

Дан закатывает глаза и плюхается за руль, разумеется, не забыв пристегнуться.

В клубе в воскресенье почти никто не занимается. Ни один здравомыслящий тренер не станет перерабатывать лишние часы, только чтобы парочка вчерашних школьников размяла суставы.

Глава 2

– Это не то, что ты подумала.

– Правда? – Соня оглядывает полуголую девку, развалившуюся на ее простынях, скрещивает руки на груди и добавляет. – То есть твой член не буквально только что выскочил из этой суки?

– Нет. То есть, да. То есть…

О боже. Расстаться с Владом следовало примерно сто тысяч лет назад. Еще до нашей эры. До сотворения мира. И вообще - встречаться с Владом было настолько плохой идей, что Соне пора в психушку.

Так странно. Она не чувствует боли или ревности. Наверно, потому что не любит его. Давно. И не любила никогда.

Да блин, она согласилась жить с ним только потому, что поссорилась с мамой из-за неправильно выставленного режима работы стиральной машинки. Она была уверена, что вернется через три дня, но продержалась три месяца. Настоящая героиня.

– Ладно, я просто пойду.

– Постой, – Влад ловит ее за руку, и это ужасная идея, потому что Соня себя не очень хорошо контролирует.

Ей кажется, что она на ринге, и вот уже рука Влада у него за спиной, а сам он орет от боли.

Он же знает, зна-ет. Не нужно ее трогать.

– Прикоснешься ко мне еще раз – переломаю ноги. Ты понял?

– Да.

– Точно?

– Пусти. Пожжжалуйста.

– Уверен? Может быть нет?

– Да уверен, уверен! Пусти, мать твою!

Она правда не хотела причинять ему боль. Влад был ублюдком, но в то же время – хорошим парнем. До тех пор, пока не трахал кого попало на ее простынях.

Соня молча собирает вещи. Их не так уж много, если что.

Влад – ходит за ней по пятам и извиняется. В это время его шлюха торопливо пытается натянуть на себя платье, но оно настолько узкое, что у нее ни черта не выходит. У Сони мелькает мысль помочь бедняжке, но она быстро отметает ее, потому что не хочет пачкать руки.

– Владик, застегни молнию, – просит девка, справившись наконец с основной миссией.

Соня смеется и выходит со своей сумкой раньше, чем эти двое решат, кто кому будет помогать и с чем.

Это так унизительно. Ведь три месяца назад Соня, хлопая дверью, заявила маме, что лучше будет бомжевать под мостом, чем вернется.

Сейчас она очень хочет проплакаться у нее на коленках, так что готова раздать свою гордость прохожим.

Слава богу, маме хватает ума не читать нотаций в стиле «А я говорила». По крайней мере, первые пятнадцать минут.

Соня падает на диван в гостиной, утыкается в подушки и плачет. Она понятия не имеет, почему. Ведь она не любила Влада. Ей нравился секс с ним, его коллекция видеоигр и… все. Но это была ее первая попытка в серьезные отношения! Со времен Максимки, с которым они ходили за ручку в девятом классе, все ее отношения длились не больше недели. А здесь три месяца! Даже три с половиной, если посчитать несколько их свиданий и секс на пьяную голову.

Черт возьми, он был ее первым. Она разрешила ему сорвать вишенку, а он взял и пошел кромсать весь сад своим, если честно не самым длинным, топориком.

Мама садится рядом с диваном, гладит ее по волосам и успокаивает. В перерывах она интересуется, не забыла ли Соня забрать из квартиры Влада ее увлажнитель воздуха, но… Ладно, такая у нее забота. Соня не жалуется.

Спустя час становится лучше. Возможно потому, что мама достает из духовки вкуснейший рыбный пирог. Он пахнет детством и нормальной жизнью, поэтому она поглощает два куска подряд и откидывается на спинку стула. Мама предлагает ей еще кусочек, но это чисто из вежливости и заодно проверить, насколько она готова сейчас к чтению моралей.

Соня не склонна к полноте от слова вообще. Она из тех самых ведьм, что жрут и не толстеют, это у нее от отца. Но есть слишком много в присутствии мамы она бы в жизни не рискнула. Потому что у мамы прекрасные пышные формы, от которых она пытается избавиться всю свою жизнь. Безрезультатно. Потому что пироги. Как без них?

– Как там в «Метеоре»?

Соня бы и рада сказать маме, что ни разу там не была, но… Мама убьет ее. Серьезно. Потому что это не то место, которое стоит прогуливать, особенно когда ты так сильно стремилась туда попасть.

Тем более, когда занятия только-только начались.

Тем более, когда ты больше нигде не учишься.

Она шла к этому всю свою жизнь, если что. Буквально.

– Ну… Я…

Мама начинает дубасить ее. Это Соня здесь занимается боксом с трех лет, но почему-то ей не удается отбить ни один мамин удар.

Иногда ей интересно, кто из них дочь, ведь мама ведет себя так, словно у нее есть парочка запасных детей. Ладно, одна запаска у нее имеется, но это сын, ему тринадцать, и он не от мира сего. Что она с ним собирается делать? У них ведь даже вещи разного размера – от Сони в этом хоть какая-то польза.

– Во сколько тренировка? – спрашивает мама, сдувая волосы со лба.

Соня в этот момент прячется за диваном.

– В шесть.

– Отлично. Собирайся, еще успеешь.

– Я пойду завтра! Обещаю, честно!

– Сегодня. Или я позвоню отцу.

Мама уходит на кухню с таким видом, будто она очень строгая и неприступная. Соня же думает о том, что немного поспешила с уходом от Влада.

Занятия начались неделю назад. Ей пришло уведомление по электронной почте, ее добавили в групповой чат в вотсап, а потом тренер позвонил ей три сотни раз, а Соня просто… Решила не отвечать.

Она слышала о нем. Он, вроде как, самый страшный человек на планете. Злой и невероятно профессиональный Михаил Исаев заметил Соню на областном турнире и пригласил на собеседование по поводу бюджетных мест.

«Метеор» – не просто спортивный клуб. Это центр жизни их маленького городка. Когда вокруг только серость и постепенно проваливающиеся под землю пятиэтажки, хочется верить, что случится чудо. Появится место или человек, который вытащит все на поверхность, обнулит, отскребет, очистит, заставит зажить новой жизнью.

Так и вышло.

За пятнадцать лет спортивный директор клуба Семен Борисович Казанцев сделал почти невозможное. У «Метеора» появились очень влиятельные спонсоры, а у города – шанс на лучшую жизнь.

Глава 3

В клубе Соню встречает собственное отражение в отполированном до блеска полу и длинная стеклянная витрина, сплошь заставленная кубками и снимками главных местных спортсменов.

Если не считать дня собеседования, она была здесь всего пару раз. Ей было пятнадцать, когда мама почему-то решила, что им двоим стоит найти себе хобби. Одно. Чтобы тусоваться вместе.

Вы когда-нибудь слышали от своей мамы слово «тусоваться?» Это же звучит просто ужасно глупо. Сонина мама обожает вставлять словечки, которые она считает молодежными, но на деле они устарели лет этак десять назад.

Короче, мама решила, что им с Соней позарез нужно вместе походить на какие-нибудь спортивные соревнования, дабы укрепить их родственную связь. Они сходили на несколько игр по хоккею, и когда в их сторону отскочила шайба, мама устроила тренеру местной сборной такой скандал, что их выперли на улицу прямо в середине матча.

Господи, Соня тогда чуть не сгорела от стыда. Но потом они с мамой действительно классно провели время. Они немного поссорились, пока ждали такси, а потом поехали в бар, и мама впервые позволила Соне выпить пива. Всего стаканчик, и все это время она косилась на нее, как будто та конкретно спивается, но, черт… Было круто.

Больше они в «Метеор» не возвращались.

Теперь Соня стоит в холле и прислушивается к звукам. Их очень много, но все они звучат издалека, как в школе во время урока.

Стук баскетбольного мяча по полу.

Плеск воды в бассейне.

Шуршание помпонов чирлидерш и эхо голосов, скандирующих кричалки.

Ей нужна всего минута. Одна минута. Чтобы собраться с мыслями.

Соня закрывает глаза. А когда открывает их – перед ней девчонка в форме группы поддержки, стоит и улыбается так широко, что возникают вопросы. Например – не слишком ли туго она затянула хвостик?

– Что ты будешь пить? – спрашивает девчонка, и Соня оглядывается, чтобы убедиться, что вопрос адресован именно ей.

– Что?

– На вечеринке. Что ты будешь пить? Мне нужно подать ребятам списки сейчас – они собираются ехать закупаться продуктами.

– Извини, я не... Как тебя зовут?

Девчонка протягивает ей руку.

– Дина.

Приходится коротко сжать ее прохладные пальцы.

– Я Соня.

– Я знаю. Все знают, – она оглядывается по сторонам, как будто вокруг стоят еще люди, но никого нет. Только они вдвоем.

Соня начинает сомневаться, не перепутала ли она адрес – в паре остановок отсюда стоит здание городской психушки.

– Ладно, – она старается улыбнуться в ответ, но вряд ли у нее получается так же лучезарно. – Я не уверена, что хочу на вечеринку.

– Но она ведь в твою честь.

– Что? Я думала, здесь не очень любят новеньких.

– Не любят, ты права, – Дина продолжает улыбаться. Зубы у нее такие сияюще белые, что Соня думает достать из рюкзака свои очки. – Вечеринка нужна, чтобы получше узнать, за что можно тебя не любить.

– А. Вот как. Потрясающе.

– Так что ты будешь пить? – Дина открывает толстый кожаный блокнот и держит наготове ручку.

– Ладно. Пиво, я думаю...

– Значит ты придешь?

– Конечно. Как можно такое пропустить!

Соня делает вид, что сейчас умрет от счастья, и голубые глаза Дины вспыхивают.

– Супер! – вопит она. Соня представляет, как она выкрикивает кричалки на поле, и у нее уже заранее закладывает уши. – Тогда будь готова к десяти! Я пришлю адрес.

– Но у тебя же нет моего номера.

– Эй, ты что? – Дина выглядит оскорбленной. – У меня все номера есть.

И она уходит, виляя задницей так, что становится видно обтягивающие шорты под ее юбкой. Скорее всего – это так и задумано.

Соня моргает.

Психушка. Точно. Ни больше, ни меньше.

* * *

Они путают футболки после душа, потому что оба носят черные, без лишних рисунков и надписей. Тема принюхивается и с отвращением швыряет футболку Дану в лицо.

– Это твоя. Дебильным бабским одеколоном пахнет.

– Это Том Форд, придурок! О, вот и твой Тройной одеколон.

Артем закатывает глаза и одевается. У него все еще дико колотится сердце. Угнаться за Даном – это задачка не из простых.

Им было по девять, когда Дана отвели на баскетбол. Теме пришлось буквально умолять дедушку дать ему место в клубе. Он хотел так же. Хотел с Даном играть в баскетбол, сдирать кожу на коленках и приходить домой с полной сумкой пропитавшихся потом вещей.

– Дан, напомни почему мы собираемся на эту дурацкую вечеринку?

Они запирают шкафчики и синхронно вешают сумки на плечо: Дан – на правое, Тема – на левое.

– Дина устраивает их каждый год для новеньких.

– И мы ни разу не ходили... А тут ты вдруг заинтересовался новенькими?

– Нет... То есть да, – лицо Дана светлеет, как будто из него начинает сочиться наружу его ангельская энергия. Но на деле – они просто выходят в коридор, где освещение получше. – Слушай, это же девчонка ИСАЕВА. Того самого, который всех ненавидит. У него нет сердца, это подтвердит любой кардиолог, а тут он вдруг берет себе бесплатницу. Так интересно.

– Не вижу в этом ничего интересного.

– Ты очень милый, когда ворчишь, я говорил? – смеется Дан и пихает его локтем в бок. – Не зря девчонки бегают за тобой.

– Девчонки бегают за тобой. Меня они просто хотят.

Они идут до машины, препираясь на тему своих отношений с девчонками. Дан считает, что Теме пора кого-нибудь завести, потому что он стал каким-то злым. Артем убеждает его, что он злой по определению и наличие или отсутствие подружки никак этого не изменит.

– Ты не злой, – говорит Дан, поворачиваясь к нему.

– Я безмерно люблю твою особенность видеть в людях только хорошее, но пора бы тебе уже снять с себя розовые очки.

– Не только хорошее, – Дан пристегивается, потому что он правильный мальчик. Потом наклоняется и пристегивает Тему тоже, ведь он сам никогда этого не сделает. – Я прекрасно вижу, что ты крадешь батончики у меня из бардачка. Это плохо.

Глава 4

В клубе Соню встречает собственное отражение в отполированном до блеска полу и длинная стеклянная витрина, сплошь заставленная кубками и снимками главных местных спортсменов.

Если не считать дня собеседования, она была здесь всего пару раз. Ей было пятнадцать, когда мама почему-то решила, что им двоим стоит найти себе хобби. Одно. Чтобы тусоваться вместе.

Вы когда-нибудь слышали от своей мамы слово «тусоваться?» Это же звучит просто ужасно глупо. Сонина мама обожает вставлять словечки, которые она считает молодежными, но на деле они устарели лет этак десять назад.

Короче, мама решила, что им с Соней позарез нужно вместе походить на какие-нибудь спортивные соревнования, дабы укрепить их родственную связь. Они сходили на несколько игр по хоккею, и когда в их сторону отскочила шайба, мама устроила тренеру местной сборной такой скандал, что их выперли на улицу прямо в середине матча.

Господи, Соня тогда чуть не сгорела от стыда. Но потом они с мамой действительно классно провели время. Они немного поссорились, пока ждали такси, а потом поехали в бар, и мама впервые позволила Соне выпить пива. Всего стаканчик, и все это время она косилась на нее, как будто та конкретно спивается, но, черт… Было круто.

Больше они в «Метеор» не возвращались.

Теперь Соня стоит в холле и прислушивается к звукам. Их очень много, но все они звучат издалека, как в школе во время урока.

Стук баскетбольного мяча по полу.

Плеск воды в бассейне.

Шуршание помпонов чирлидерш и эхо голосов, скандирующих кричалки.

Ей нужна всего минута. Одна минута. Чтобы собраться с мыслями.

Соня закрывает глаза. А когда открывает их – перед ней девчонка в форме группы поддержки, стоит и улыбается так широко, что возникают вопросы. Например – не слишком ли туго она затянула хвостик?

– Что ты будешь пить? – спрашивает девчонка, и Соня оглядывается, чтобы убедиться, что вопрос адресован именно ей.

– Что?

– На вечеринке. Что ты будешь пить? Мне нужно подать ребятам списки сейчас – они собираются ехать закупаться продуктами.

– Извини, я не... Как тебя зовут?

Девчонка протягивает ей руку.

– Дина.

Приходится коротко сжать ее прохладные пальцы.

– Я Соня.

– Я знаю. Все знают, – она оглядывается по сторонам, как будто вокруг стоят еще люди, но никого нет. Только они вдвоем.

Соня начинает сомневаться, не перепутала ли она адрес – в паре остановок отсюда стоит здание городской психушки.

– Ладно, – она старается улыбнуться в ответ, но вряд ли у нее получается так же лучезарно. – Я не уверена, что хочу на вечеринку.

– Но она ведь в твою честь.

– Что? Я думала, здесь не очень любят новеньких.

– Не любят, ты права, – Дина продолжает улыбаться. Зубы у нее такие сияюще белые, что Соня думает достать из рюкзака свои очки. – Вечеринка нужна, чтобы получше узнать, за что можно тебя не любить.

– А. Вот как. Потрясающе.

– Так что ты будешь пить? – Дина открывает толстый кожаный блокнот и держит наготове ручку.

– Ладно. Пиво, я думаю...

– Значит ты придешь?

– Конечно. Как можно такое пропустить!

Соня делает вид, что сейчас умрет от счастья, и голубые глаза Дины вспыхивают.

– Супер! – вопит она. Соня представляет, как она выкрикивает кричалки на поле, и у нее уже заранее закладывает уши. – Тогда будь готова к десяти! Я пришлю адрес.

– Но у тебя же нет моего номера.

– Эй, ты что? – Дина выглядит оскорбленной. – У меня все номера есть.

И она уходит, виляя задницей так, что становится видно обтягивающие шорты под ее юбкой. Скорее всего – это так и задумано.

Соня моргает.

Психушка. Точно. Ни больше, ни меньше.

* * *

Они путают футболки после душа, потому что оба носят черные, без лишних рисунков и надписей. Тема принюхивается и с отвращением швыряет футболку Дану в лицо.

– Это твоя. Дебильным бабским одеколоном пахнет.

– Это Том Форд, придурок! О, вот и твой Тройной одеколон.

Артем закатывает глаза и одевается. У него все еще дико колотится сердце. Угнаться за Даном – это задачка не из простых.

Им было по девять, когда Дана отвели на баскетбол. Теме пришлось буквально умолять дедушку дать ему место в клубе. Он хотел так же. Хотел с Даном играть в баскетбол, сдирать кожу на коленках и приходить домой с полной сумкой пропитавшихся потом вещей.

– Дан, напомни почему мы собираемся на эту дурацкую вечеринку?

Они запирают шкафчики и синхронно вешают сумки на плечо: Дан – на правое, Тема – на левое.

– Дина устраивает их каждый год для новеньких.

– И мы ни разу не ходили... А тут ты вдруг заинтересовался новенькими?

– Нет... То есть да, – лицо Дана светлеет, как будто из него начинает сочиться наружу его ангельская энергия. Но на деле – они просто выходят в коридор, где освещение получше. – Слушай, это же девчонка ИСАЕВА. Того самого, который всех ненавидит. У него нет сердца, это подтвердит любой кардиолог, а тут он вдруг берет себе бесплатницу. Так интересно.

– Не вижу в этом ничего интересного.

– Ты очень милый, когда ворчишь, я говорил? – смеется Дан и пихает его локтем в бок. – Не зря девчонки бегают за тобой.

– Девчонки бегают за тобой. Меня они просто хотят.

Они идут до машины, препираясь на тему своих отношений с девчонками. Дан считает, что Теме пора кого-нибудь завести, потому что он стал каким-то злым. Артем убеждает его, что он злой по определению и наличие или отсутствие подружки никак этого не изменит.

– Ты не злой, – говорит Дан, поворачиваясь к нему.

– Я безмерно люблю твою особенность видеть в людях только хорошее, но пора бы тебе уже снять с себя розовые очки.

– Не только хорошее, – Дан пристегивается, потому что он правильный мальчик. Потом наклоняется и пристегивает Тему тоже, ведь он сам никогда этого не сделает. – Я прекрасно вижу, что ты крадешь батончики у меня из бардачка. Это плохо.

Глава 5

Глава 5

Дина привозит ее в гараж. Буквально. Простой гараж, вокруг которого пустырь, сейчас полностью заставленный машинами.

Музыка грохочет так, что, кажется, вот-вот попадают друг на друга, как доминошки, стоящие в стороне пятиэтажки.

Они останавливаются аккурат рядом с черным джипом, и Дина протягивает Соне губную помаду.

– Твой оттенок.

– Я не фанат косметики.

– По тебе видно, милая.

Ей приходится накрасить губы, потому что эта девчонка фору даст даже Сониной маме.

– Ладно. Все. Мы можем выходить?

– Нет, – Дина улыбается своим белоснежным ртом. На ней самой столько косметики, что Соня пытается разглядеть ее лицо, но видит только тонны тонального крема. – Несколько правил. Не хами парням. С ними лучше подружиться сразу. не хами девчонкам, но и не лебези перед ними. Тебя могут облить алкоголем. Поверь в то, что это случайно. Если тебя толкнут – не толкай в ответ. Если тебя оскорбят – просто проигнорируй. Ясно?

– Ясно. Дать себя отодрать во все щели и не протестовать.

Дина сжимает губы.

– Фу. Не выражайся так.

– Знаешь, что я хочу сказать? – Соня подается вперед так, чтобы их с Диной лица оказались на одном уровне. – Срать я хотела на ваши правила. Я здесь, только потому что мне изменил парень, и я хочу напиться до такой степени, чтобы по венам вместо крови потек алкоголь. Ты понимаешь?

Дина заправляет прядь волос Соне за ухо.

– Ты так далеко не уедешь, милая.

Она отстраняется, хватаясь за ручку дверцы.

– Еще какие-то правила?

– Одно. Казанцев Артем. Такой, короткостриженый, злой и жутко сексуальный. Ты сразу поймешь, о ком я. Он мой.

Соне так смешно и, честно говоря, так жаль ее, что она только кивает.

– Я знаю, кто такой Казанцев, я не в пещере живу. Он мне не сдался.

– Вот и отличненько! Ну что, идем? Ура, вечеринка!

Она выпрыгивает из машины с такой скоростью, что Соне странно, как ее узкое платье не взлетело к ее подбородку.

Артем все еще не в настроении, когда они подъезжают. Должно быть, они последние, ведь вокруг столько машин, что сложно найти, где бы припарковаться.

Хорошо, что парни из команды заняли им место. Рус стоит прямо между двумя тачками, скрестив руки на груди, и вряд ли даже самый отъявленный смельчак рискнет к нему приблизиться. Он тяжелый форвард ростом больше двух метров, и адски смахивает на медведя, благодаря густой щетине и телосложению.

– Спасибо, что дождался, бро! – Тема дает ему «пять», Рус отвечает, но они оба знают, что между ними нет дружеских отношений. Даже приятельских нет. Они с Артемом друг друга терпеть не могут, но если покажут это, то тренер вырвет яйца обоим. Потому что «Сплоченность – это наша сила» и бла-бла.

Дан поправляет волосы, Рус закуривает, Тема нервно проводит рукой по макушке.

– Навел красоту? Может, пойдем уже?

Артем знает, что у Дана никого нет. Даже на примете нет, иначе он бы уже разболтал.

Когда в десятом классе Дан начал встречаться с Лизочкой, он не затыкался. Ни на минуту. Романтичная хрень изливалась из него и топила всех, кто только оказывался поблизости. А Тема был с ним поблизости всегда.

Потом Лизочку родители увезли в другой город, Дан впал в жуткую депрессию, и Тема – в эгоистичную радость, потому что у Дана наконец-то нашлось время для него. Нормальные друзья так не поступают, да.

Правда в том, что Тема – не нормальный друг. У него с головой не в порядке.

Они входят внутрь. Тут яблоку негде упасть, и Дан идет позади, нашептывая, как маленький ангел, сидящий на его плече.

– Замути с какой-нибудь девчонкой. Просто на вечер, если не хочешь постоянно…

– Как скажешь, пап.

– Я серьезно. На последней тренировке ты чуть не выбил Димасу зуб.

– Я – атакующий. Он – центровой. Перестану выбивать ему зубы, как только перестанет путать позиции. Но если ты так хочешь, – Артем поворачивается и смотрит Дану в лицо. – Я с кем-нибудь замучу.

Когда он в последний раз трахался? Целую вечность назад. Он даже не мастурбирует почти, только пару раз в неделю, очень вяло перед сном. Вряд ли это нормально для молодого здорового парня.

Нет, Дан прав. Ему нужно с кем-то познакомиться. Перепихнуться, а может договориться на постоянный обмен любезностями. Безо всякой романтичной херни.

Он видит Дину, которая, поймав его взгляд, тут же машет и широко улыбается.

Нет. Только не она. Там он уже попробовал все, что только можно было.

Оглядывается.

Тут куча тех, кого он не знает. Чьи-то подружки, сестры, знакомые.

Страшная.

Слишком худая.

Слишком жирная.

У этой усы.

Волосы грязные.

Губы странной формы.

Что-то с одеждой.

Пьяная. Пьяная. Пьяная.

И…

– Ух ты. А вот эта ничего, – говорит он и направляется к симпатичной брюнетке, что стоит у стола с напитками и вглядывается в этикетку от пива так, словно собирается сдавать экзамен по его составу.

– Пожалуйста, только будь милым, – просит Дан, семеня за ним следом.

Тема вскидывает брови.

– Я всегда милый, – он подходит к девчонке. Дан осторожно ступает позади него, как будто они на игре, и он страхует. Так нелепо, ей-богу, ему что, тринадцать? – Хэй, привет. А ты красивая. Как насчёт секса?

Тема слышит «Боже, нет» позади себя, но его уже не остановить.

Девчонка поднимает на него глаза. Они такие темные, что какое-то время он не может понять, такие они от природы или же она под чем-то? Пусть будет под чем-то. Так даже лучше.

– Что?

– Я про секс. Можем перепихнуться, – девчонка не впечатлена, так что Артем продолжает. – Потрахаться. Ты понимаешь? Прижму тебя к стенке или раком поставлю. Ты как предпочитаешь?

Она бьёт его так резко и так сильно, что Артем не падает только чудом.

Или потому что его ловит вовремя подоспевший Дан.

– А ты говорил, что тут не на что смотреть, – смеётся он, пока Артем пытается подобрать свои слюни с пола. Потом он поворачивается к девчонке. – Извини за моего друга. Иногда он такой придурок.

Глава 6

Головная боль – не проблема, если она помогает заглушить голоса грызущих изнутри монстров. Артем просыпается за час до будильника и отжимается без счета, пока руки не немеют, а тело не начинает умолять о пощаде.

Дедушка заглядывает в комнату, не потрудившись постучать.

– Завтрак, – говорит он сухо и выходит.

Он знает – Артем ненавидит завтракать. Потому что это единственное время в сутках, когда они остаются только вдвоем. Самое. Неловкое. Время.

Иногда ему удается смыться к Толмачевым, но делать это постоянно – только злить деда.

Старший Казанцев – человек дисциплины, строгости и большого ума. Младший же не соответствует ни одному параметру. Странно, что они вообще родственники.

Тема стучит в комнату мамы.

– Я не хочу завтракать, дорогой, – говорит она.

А это – лучшее время в сутках. Он слышит ее голос, так приятно. Хоть он и сухой, как тетрадные листы и хриплый от курева.

Дед накладывает ему омлет в большую тарелку, и Тема съедает все. Тарелка блестит, и он ждет, когда дед уедет, чтобы пойти в туалет и выблевать все до крошки.

Он ненавидит завтракать. Так ненавидит…

Дан сигналит, когда Артем выходит из подъезда. Сигналит и машет ему, показывая, что он его видит.

Выглядит потрясающе. Нет, серьезно. Как будто и не пил вчера.

Тема плюхается на пассажирское сидение и откидывает зеркало, рассматривая свое лицо.

– Спасибо, хоть синяка нет, – говорит он.

Дан протягивает ему бутылку ледяной колы, и Артем стонет, прикладывая ее ко лбу.

– Ты стал таким нежным…

Тема смотрит на него, пока они выезжают с парковки. Дан как будто всегда улыбается – такое вот у него строение губ. Вечно на позитиве, вот бы ему, Теме, такую жизнь.

Он так улыбается, словно вчерашняя хрень, приключившаяся с Темой на вечеринке – самое смешное событие на свете.

– Она тебе понравилась, – констатирует Артем.

Дан бегло оглядывает его.

– Кто?

– Та девчонка. Новенькая. Она понравилась тебе.

– Что? Я ее едва видел.

– Да ты весь светишься. И до этого… С чего бы тебе о ней расспрашивать?

– Ладно, – Дан выглядит сбитым с толку. Тема чувствует, как сжимаются кулаки. Надо срочно что-то с этим делать.

С этим – это с раздражением, которое вспыхивает внутри него, как подожженная спичка.

Он повторяет мысленно: «Нет, не сейчас, только не сейчас…»

Но уже поздно. В голове такой звон, что он не может сам себя контролировать.

– Высади меня за поворотом, – просит он.

Дан издает смешок. Свой, традиционный. Смешок, который означает – че за херня началась?

Он не будет с Артемом спорить. Он привык к его закидонам. Тема – он дикий, он психануть может ни с чего, а потом так же быстро остынет. И прощения попросит, и вроде как даже попытался как-то все это объяснить.

Дан считает, что у Артема проблемы с гневом.

Артем считает, что Дан его недооценивает, ведь у него проблемы буквально со всеми чувствами сразу, а не только с гневом.

– У нас тренировка через час, – говорит Дан, просто чтобы предупредить.

– Я знаю. Забегу в универ, расписание сфоткаю и приду.

Это ложь.

Самая лживая ложь на свете.

До начала занятий ровно неделя, расписание скинули в общем чате три дня назад. Артем об этом знает. Дан об этом знает.

Но они оба останавливаются на этом варианте его лжи.

Машина притормаживает за углом, и Тема слушает шуршание шин, когда Дан набирает скорость, оставляя его на обочине.

Сегодня нет тренировки по расписанию, но Соне нужно отработать прогулы, так что она выползает из автобуса и медленно плетется до клуба, надеясь, что он успеет сгореть до того, как она войдет в эту дверь.

Она собирается постоять подумать у входа. А потом развернуться и уйти.

Что ей делать там, где ее ненавидит каждая собака?

Она проревела половину ночи и пообещала себе, что никогда в жизни она больше не пойдет ни на какую вечеринку «метеоров».

На проходной ее догоняет парень, который выше нее на целый небоскреб, и улыбается как-то странно, когда смотрит на нее.

Она уже заранее готовится надавать ему по лицу, а потом до нее доходит.

Это Толмачев. Первый номер. Марк притащил ее на выездную игру однажды. Он буквально залил все слюнями зависти, глядя как двигается на поле Толмачев. Марк, он… Со странностями. Ему нравится спорт, хотя сам он далек от него примерно так же, как Соня далека от музыки.

– Привет, – говорит он и откидывает со лба волосы.

Соня вдруг чувствует себя разбитым на тарелку яйцом.

Ей странно с ним говорить. То есть… Он же типа местная знаменитость. Его родители – основные спонсоры клуба. Его лучший друг – та самая сволочь – самый популярный защитник и внук основателя клуба.

А сам он… Выглядит довольно безобидным, особенно когда стоит и вот так улыбается ей.

– Привет, – отвечает Соня.

– У тебя тренировка?

– Нет. Я здесь автобус жду.

Толмачев смеется. У него немного кривоватые зубы, но Соня бы в жизни не назвала его улыбку некрасивой.

– Слушай. Мой друг вчера повел себя, как кретин. Но ты была крута.

Соня прищуривается.

– Да что ты?

– Серьезно.

Соня не считает, что была крута. Она сбежала. Сбежала, как трусиха. Ее облили пивом и осмеяли.

– Надеюсь, я сломала ему нос.

– Эмм, нет. Его нос и не такое переживал.

Она не замечает, как они оба начинают идти. Ее зал на втором этаже, а раздевалка баскетболистов – на втором. И они зачем-то задерживаются у лестницы, как будто им, блин, есть о чем говорить.

– И где твой друг сейчас?

– Где-то рефлексирует.

– Ему бы не пришлось, если бы он выбрал нормальный спорт, а не бег с мячиком по залу.

– Воу! – Толмачев поднимает обе руки вверх, как бы подтверждая – уделала. – Я бы поспорил с тобой, да только ты ведь и меня ударишь.

Ей не хочется его бить.

Глава 7

Исаев решил убить ее – не иначе. Ведь как еще можно объяснить то количество нагрузки, которое он сваливает на нее в ту минуту, когда она входит в зал?

Он зверь.

Чудовище.

Ничего человеческого.

Соня отбивает его удары только чудом. Такое чувство, словно он не тренирует ее, а сам разминается перед каким-то важным боем. Блок, еще один, и еще.

Ей прилетает пару раз – вскользь, мазками по вискам и скулам. Жалеет ее? Нет, скорее всего просто не хочет, чтобы она упала так быстро. Чтобы можно было подольше издеваться над ней.

– Плохо, – комментирует он, пока Соня долбит грушу, отрабатывая правый кросс. – Ужасно. Что с плечом, оно у тебя атрофировалось или что?

Исаев подходит сбоку и показывает, как нужно.

Соня повторяет точь-в-точь, ни на сантиметр не отклонившись. Исаев закатывает глаза и снова.

– Плохо.

Артем понимает, что он слишком агрессивен. Так не должно быть, ведь это просто проходная тренировка, до первого матча сезона есть еще несколько недель.

Здесь даже тренера нет, но почему-то Артем выкладывается так, словно от него сейчас зависят чьи-то жизни.

Он слишком сильно толкает Саню, и тот падает на бок, держась за руку, выгнутую под странным углом.

Санек – легкий форвард, и он, пожалуй, самый безобидный и спокойный игрок в команде. Его все любят. Ну, не так как Дана, конечно, но все равно…

У Темы словно пелена с глаз спадает.

– Сань, – он падает рядом с товарищем. – Ты как?

– Нормально.

– Нормально?! – к ним подлетает Рус, которых с Саней связывает давняя тесная дружба. – Ты ему чуть руку не сломал.

– Ты куда нахрен лезешь? – Тема толкает Руса в грудь, но тот слишком крупным и высокий, его просто так с места не сдвинешь.

– Я давно не лез, а сейчас ты реально напрашиваешься.

Атмосферка накаляется. Давно они вот так вот не сталкивались лоб в лоб. Тренер обычно выбешивается от их скандалов, и они не суетятся в клубе. Да и вне его – лучше проглотить подступающую злость, чем потом расхлебывать последствия.

Но сейчас у Темы горит все тело, а кулаки чешутся от желания подраться.

Они стоят друг напротив друга, а пол под ними словно искрит. Тема отсчитывает секунды до апокалипсиса. Он реально оценивает свои шансы. Ему с Русом не справиться. Помашет руками, попрыгает на него, ну обзовет, и что? Рус вырубит его одним ударом.

Дан становится рядом, его плечо касается Теминого плеча, и ему вдруг становится невыносимо.

Зачем? Зачем Дан лезет?

Ах, да, точно. Потому что они всегда защищают друг друга. Даже если приходится плавать в дерьме.

– Так кто тут на что напрашивается? – мягко интересуется Дан.

Он капитан. Он – первый номер. Он всегда говорит мягко, но если ты знаешь его давно, то понимаешь – не стоит обманываться невинной мордашкой. И лучше трижды подумать перед тем, как трогать его лучшего друга.

Артем чувствует себя увереннее, когда Дан рядом, но в то же время ему очень стремно. Ведь это все его вина. Он повел себя, как козел. И Саня точно не заслужил ничего такого.

В первую очередь, он не хочет создавать Дану проблем, так что мотает головой и говорит, глядя на Руса:

– Забыли, бро. Я извиняюсь, – он поворачивается к Саньку и добавляет. – Прости, я переборщил. Давай тебя к медику отведу?

Саня от медицинской помощи отказывается, и вроде как конфликт исчерпан, только вот до конца тренировки все поглядывают на Тему, как будто он окончательно свихнулся.

Глава 8

Соня выползает из раздевалки с мокрой после душа головой и с ногами, которые едва идут. Дина налетает на нее в дверях, как будто стояла там все это время. Сейчас на ней нет чирлидерской формы, она очень мила в джинсовом комбинезоне и с волосами, чуть прибранными двумя заколками по бокам.

Соня представляет, как выглядит она сама сейчас и… Не хочет этого знать.

– Привет! – Дина, как всегда, улыбается и немного подпрыгивает на месте, держа в руках розовый рюкзачок. – Я звонила тебе все утро. Ты ведь не обижаешься на меня? Или обижаешься? О, котиааак. Ты что? Тема – он дикий, ты не должна из-за этого переживать.

Для Сони в ее речи слишком много уменьшительно-ласкательных и междометий. А еще слишком много слов. Она так устала, что у нее нет сил даже на то, чтобы просто нормально говорить.

– Я не переживаю.

Соня продвигается к выходу, и Дина обнимает ее за плечо, чтобы она шла медленнее, в один шаг с ней.

Несколько девчонок машут Дине, выходя на улицу, и та машет в ответ.

– Я серьезно. Ты хорошо держишься. Но то, что он сказал тебе... Короче, не воспринимай всерьез. Это Артем, он такой… Ох.

Кажется, Дина отлетает в свои розовые мечты.

Соня поворачивается к ней.

– Как ты можешь бегать за парнем, который готов предложить секс каждой встречной?

– Что поделать? Это его темная сторона.

– Не уверена, что есть светлая.

– Она есть. Просто нужно ее раскопать. Чем я и занимаюсь. Слушай что мне сделать чтобы ты перестала думать, словно мы все тут больные на голову ублюдки?

– Ничего. Я не перестану.

Дина словно не слышит ее.

– Я предлагаю обед. За мой счёт. В качестве извинения за мое поведение.

Соня не голодна, она хочет упасть лицом в подушку, закрывшись в своей спальне, а еще, чтобы ей позвонил Марк. Все.

Но Дина складывает ладони, как будто молится, и хлопает длинными ресницами.

В кафетерии пусто, и Соня выдыхает с облегчением. Она не особо настроена лицезреть косые взгляды «метеоров» в одиннадцать утра в понедельник.

Дина занимает столик в центре и долго болтает о том, кто именно здесь сидит, а кто – рядом, а кому не рады даже у маленькой стойки за автоматом с шоколадками.

– Хочешь сказать, если я сяду с тобой, когда здесь будет полно народу, ты и слова против не скажешь? – спрашивает Соня и устраивается поудобнее, поставив ногу на стул.

Она всегда сидит так дома. Лет с десяти. Потом получает от мамы подзатыльник, а когда она уходит, Соня снова садится в любимую позу.

Дина улыбается, лукавит, отводит взгляд.

– Я всегда тебе рада.

– Но твои девчонки – нет.

– Слушай, – она листает маленькое трехстраничное меню, как будто пришла в ресторан и ищет винную карту. – В «Метеоре» всегда была определенная иерархия. Чирлидерши всегда сидят с баскетболистами. Пловцы – с атлетами. Хоккеисты – с фигуристами.

– А боксеры сосут хрен?

Дина морщится.

– Боже, Соня, что за жаргон?

– Плебейский.

– Неважно, кто с кем сидит, понимаешь? Ко мне ты можешь подойти в любое время.

– У тебя какие-то особые привилегии?

– Нет. Просто я всех люблю.

Она гладит Соню по руке, и той становится тошно.

Дина заказывает им два салата, Соне – простой гамбургер, а себе – вегетарианский бургер.

Какое-то время они молча едят.

Соня удивляется тишине. Ей говорили, что в «Метеоре» все как в армии или в школе для особых подростков. Но она не думала, что здесь будет царить такой порядок.

Кто бы мог подумать, да? Богатые ублюдки соблюдают чистоту, не курят в туалетах и не шумят.

Она делает пару глотков кофе, когда дверь за ее спиной хлопает, и лицо Дины превращается в кукольное. Губки – надуваются, глаза – расширяются, ресницы вот-вот повыпадут от частоты моргания.

– Эй, ребята, привет! – кричит она и машет рукой.

Напротив них останавливаются двое. Соне хочется превратиться в этот стул, когда она ловит удивленный взгляд Толмачева и… Да, разумеется. Его больного на голову дружка.

Казанцев поворачивается к Дану и, как-то странно пошевелив челюстью, выдает:

– Знаешь, я передумал. Я не голоден. Подожду тебя в машине. Или у мусорных баков. Все лучше, чем здесь.

Соня закатывает глаза.

– Ну что ты, сладкий, я больше тебя не обижу, не бойся, – говорит она и тут же кусает себя за язык.

Вот зачем? Зачем она лезет в это болото снова?

– Ну прекрати, бро, – Дан разворачивает его почти на выходе. – Тренер учит нас закапывать топоры войны.

– Боюсь, не найдется достойной могилы для этого топора.

Они такие забавные.

Соне становится интересно – как их вообще свела судьба? Дан выглядит как безобиднейшее существо на планете, когда Артем – подобно бульдозеру, готов зарывать под землю все на своем пути.

– Облегчу ваши жизни, – говорит Соня и встает. – Я все равно не слишком голодна.

Дан стонет, Артем выглядит сбитым с толку.

Дина хватает ее за руку и усаживает обратно.

В ее взгляде – мольба.

– Пожалуйста, давайте будем вести себя, как взрослые люди. Да, вчера все немного вспылили…

– Она мне врезала, – уточняет Казанцев.

– Шрамы украшают мужчину, милый, – воркует Дина и берет его под руку, подводя к столику. – Пообедаем вместе?

Как у нее это получается? Соня одновременно презирает Дину и восхищена ею до глубины души.

Они рассаживаются по кругу.

Казанцев – напротив Сони, Толмачев – аккурат рядом с ней.

Дина – единственный человек, который улыбается.

Круто. Пообедают, так пообедают.

Артем хочет свалить отсюда подальше. Это пытка. Серьезно. Он лучше съест все завтраки деда сразу.

Эта девка раздражает его буквально всем. Своими раскосыми глазами, которые как будто собираются уплыть друг от друга нахер. Своим голосом – слишком хриплым для женского. Сбитыми костяшками, взъерошенными волосами, выбивающимися из пучка.

Но особенно – тем, как смотрит на Дана.

Глава 9

Артем мысленно умоляет Дана не идти за ним, но тот идет. Упрямо, нагло. Догоняя его и заставляя смотреть на себя.

Это ужасно. Теме жаль его – своего лучшего друга, который застрял в этой токсичной, стремной дружбе и тащит ее один на своем горбу.

– Что с тобой происходит? – спрашивает он, когда они выходят на улицу.

Артем глотает злость и понимает, что еще немного, и он подавится ею. Переест. Она подступает к горлу.

– Ничего, правда. Ничего.

– Я слепой, по-твоему?

Как же ужасно, что Дан выше. Что он никогда не держит обиды, что он добрый, как сто котят.

Нельзя таким быть.

– Нет, бро, я просто… Просто придурок, вот и все.

Такое себе оправдание.

Дан ищет взглядом машину. Он всегда так делает – присматривает за тем, что дорого. Иногда во время важной игры Тема ловит его на том же самом. Дан ищет его взглядом – секунда. Заминка, которых им допускать нельзя. Он выкраивает время, чтобы проверить, в порядке ли Тема, цел ли он, хорошо ли себя чувствует.

Блять, Артем его не заслуживает.

– Я не верю, что Дина так тебя достала. Я не верю, что этот удар от Сони так вывел тебя из себя. С тобой что-то происходит и я… – он делает паузу, смотрит в глаза. Так больно смотреть в ответ, как будто кто-то крошит стекло под веки. – Что мне сделать, чтобы ты рассказал?

Тема мотает головой.

– Ничего.

– Но мы всегда все друг другу рассказываем!

Очень сложно осознавать, что ты причиняешь боль единственному человеку, который что-то значит для тебя.

Уже давно никого не осталось. Отца и не было. Дед – просто человек, который вынужден о нем заботиться, а мама… С мамой все сложно. Тема был бы рад просто болтать с ней по субботам за просмотром какого-нибудь дурацкого российского сериала, но…

Вечно это сраное «но».

Что он должен сказать?

Что сходит с ума от мысли, что они отдалятся? Что впал в зависимость от единственного человека, которому на него не плевать? Это ведь и правда так, без этой дружбы Артему не выжить, он прекрасно это понимает. И ему ужасно паршиво от того, что Дану приходится с ним возиться.

– Дан, послушай. Не ходи за мной, – он пятится назад, хочет уйти, но Дан шагает следом, и у него в глазах такое отчаяние, что хочется кричать – на него, на себя, на всех. – Останься. Дождись ее, позови куда-нибудь. Я, правда, буду рад за тебя.

Он выдавливает из себя улыбку. Ему и правда нужно Дана отпустить.

Перестать быть эгоистом, позволить жить своей жизнью, не цепляясь за Тему, не таща его за собой.

Дан мотает головой.

– Нет. Пойдем в машину. Я отвезу тебя, а потом поеду домой. У меня куча материала, который надо учить к экзамену.

Тема грустно улыбается.

– Ты на заочке. И я никуда с тобой не поеду. Серьезно, Дан, я сто лет не видел тебя таким заинтересованным, – он подходит, переламывая себя изнутри. Подходит, опускает ладони Дану на плечи. – Дождись ее. А потом расскажешь, идет?

Дан хочет сказать что-то еще, но, видимо, взгляд Артема говорит сам за себя. Он неохотно кивает.

– Идет.

Тема разворачивается и шагает, чувствуя на себе его тяжелый взгляд.

Дине нужно всего пять минут, чтобы прийти в себя. Через пять минут она снова сияет улыбкой, делает селфи на фоне большого цветка у стены и долго выбирает, какой фильтр добавить… Соня не особо горит желанием возиться с ней, но и оставлять ее сейчас не хочется.

– Слушай, – говорит она нехотя. – У моего друга концерт в субботу. Он басист в рок-группе. Нереальный красавчик…

Соня сама себе не верит. Вряд ли она решилась бы кому-то рекламировать Марка, если бы не обстоятельства. Да и они с Марком, честно говоря, так отдалились, что она узнала о концерте из приглашения, высланного ей солисткой. И до сегодняшнего дня была уверена, что не пойдет…

Дина поднимает на нее взгляд. Губ касается понимающая улыбка.

– В субботу игра, милая. А я – капитан группы поддержки.

Соня кивает.

– Ах, да, точно. Баскетбол.

– Баскетбол.

Другая лига. Другая прослойка общества. Все так носятся с этими парнями, как будто они не из крови и плоти, как все остальные.

– Ладно, – Соня вешает сумку через плечо. – Мне пора. Если надумаешь, после игры можно успеть на концерт… Дай мне знать.

Дина постит фото в сторис и даже не смотрит на нее.

Соня сталкивается с Толмачевым в дверях. Она выходит – он заходит, они натыкаются друг на друга. Все по классике. Соня даже может легко представить такую сцену в какой-нибудь сентиментальной мелодраме для подростков. Девчонки из ее школы ссались от такого кипятком.

Дан, надо признать, один в один как те парни из фильмов.

– Извини, – говорит он и отходит в сторону, пропуская ее.

Соня не особо хочет вести с ним беседы. Она ищет глазами Казанцева, но того, слава богу, нет, и выдох облегчения сам по себе срывается с губ.

До автобуса еще десять минут, но она идет на остановку заранее. Уже практически проходит парковку, когда Толмачев решает, что сейчас самое время заговорить.

– Соня, постой! – он догоняет ее. Выглядит, честно сказать, странно. Его губы как будто всегда смеются, но сейчас он еще и улыбается искренне, в полный рот, и Соня… Ох, блин, она не из железа. Сердечко немного сжимается в груди. – Слушай, у нас в субботу игра.

Она кивает, поворачиваясь к нему.

– Да. Я знаю.

– Придешь?

– Я не фанат баскетбола.

– Да, знаю. Детский спорт, мячики, все дела… куда нам до вас, боксеров.

Он играет с ней? Это что – флирт? Соня забыла, что это такое, потому что с Владом они перешагнули эту стадию, когда начали сосаться по всем углам в первые же дни знакомства. Поэтому ей жуть как неловко.

– Точно, – отвечает она.

Да. Вот так отвечают на флирт нормальные девушки. Господи, Соня, тебе пора на пенсию, что это такое?

– Так ты придешь?

Внезапно очень хочется ответить: «да». Прийти и посмотреть, как Дан пересекает зал этими своими длинными ногами, как откидываются назад его длинные светлые волосы, как он вытирает капельки пота со лба краешком футболки и забивает победный гол.

Глава 10

У мамы в субботу смена в больнице, и Соня планирует свести Валентина с ума с самого утра.

Она врубает свой самый тяжелый плейлист на полную катушку и носится со шваброй по квартире, подпевая невпопад, иногда с воплями и приплясыванием, с паданием на колени, воображая, будто веник – это ее гитара.

Она не хочет даже думать о сегодняшнем дне.

Неделька была… Не самой ужасной. Хоть она и началась со встречи с «метеорами» в кафетерии клуба, все остальные дни оказались не настолько невыносимы. Исаев… Был сносным. Нет, он все еще ненавидел всех, буквально извергал из себя ненависть, но никому не обрезали волосы на тренировках, а также никого не вынесли на носилках. Никаких обмороков, обезвоживания, слез и ударов плетью. Короче, скучно.

Валентин выползает из комнаты, прижимая подушки к своим ушам. Его губы шевелятся, но у Сони слишком хорошее настроение, чтобы его слушать.

Она берет в руки дезодорант и подпевает в него, как в микрофон, вслед за Nirvana. Она не понимает, чего брат жалуется, Соня ведь слушает вполне себе сносный рок.

В конце концов, терпение Валентина заканчивается, и он выдергивает колонку из розетки. Подходит и тычет в Соню подушкой, как будто сейчас треснет ей, но она-то знает, что у него кишка тонка.

Как говорится, отдача замучает.

– Тебе там звонят! Уже пятьсот пятидесятый раз! – заявляет он.

Соня валит его на пол и пыльными руками ерошит его волосы (Валентин просто патологический чистюля, и у него настоящая истерика по этому поводу – полный кайф).

Когда он вырывается, вся его голова в пыли и паутине, эффект достигнут.

Соня заканчивает вытирать везде пыль и только потом добирается до телефона. Экран мигает пятью пропущенными, все они от Марка.

У нее замирает сердце.

Это так сложно. Всю жизнь прожить бок о бок, как два близнеца, делить друг с другом слезы и смех, а потом вдруг резко… Перестать общаться.

Никто не виноват в этом. Ни Марк, ни Соня. Просто обстоятельства так сложились, просто стало слишком трудно… Никто не виноват, но почему-то, увидев пропущенные от него, она думает о том, как же сложно ей сейчас ему перезвонить.

Что она скажет? Он ведь даже понятия не имеет, что они с Владом расстались, что у Сони новая жизнь, и «метеор», и Исаев, и странный трепет в груди при виде Толмачева. И новая странная девчонка, набивающаяся в подружки… И Казанцев… Чертов Казанцев.

Она держит телефон в руке, а пальцы трясутся.

Кроме вызовов, есть еще сообщение, и Соня открывает его с приятным трепетом в груди.

«Алина утверждает, что выслала тебе приглашение на концерт, но на всякий случай – продублирую. У тебя, как всегда, VIP. Я буду ждать. Марк».

Он всегда подписывает сообщения, как будто не в курсе, что у людей в телефонах встроена функция сохранения контактов. Марк старомоден. Настолько, что иногда Соню действительно мучают сомнения, а не сбежал ли он из прошлого в настоящее?

Она вспоминает его лицо – очень доброе и спокойное. Вспоминает его ужасные свитера и джинсы, в которых он ходит с десятого класса.

На глаза наворачиваются слезы.

«Я приду», – отвечает она, вытирая глаза рукавом.

Валентин появляется рядом и рявкает ей в ухо:

– Ну ты и тряпка!

Соня бросается ловить его по квартире с целью оторвать ему уши.

Артем терпеть не может эти моменты перед игрой. Час, который игрокам нужен, чтобы собраться, но никому это не удается, потому что раздевалка полна людей. Здесь родители, подружки, какие-то спонсоры, которых никто не знает, но которые уверены, что должны дать свое никому не нужное напутствие парням.

Но хуже всего – дед.

Он приходит перед каждой игрой, и тогда все затихают, рассаживаясь по скамейкам.

Артем тоже садится – между Даном и его мамой, на которой сейчас черно-красная майка «метеоров» и такая же кепка козырьком назад.

Казанцев-старший любит красивые речи и умеет в них. Он говорит коротко, обычно это три-четыре предложения, ласково называет их «сынки», ловит Темин взгляд в толпе, и все умиляются.

Кроме Темы. Нет, он, конечно, может сделать вид, что безмерно горд быть внуком такого уважаемого и влиятельного человека, но на деле его тошнит. И это не от волнения перед матчем.

Он просто ждет, когда же все закончится.

После своей речи дед обнимает всю команду по очереди. Когда доходит до Артема, он сжимает его в своих объятиях чуть дольше. Тема в очередной раз ощущает себя мелким и незначительным рядом с ним. Не потому что дед крупный – вовсе нет. Просто он махина. Он – как скала, которая стоит веками, но если начнет рушиться, зацепит всех, в первую очередь тех, кто ему близок.

До начала игры пять минут. В раздевалке остаются только они с Даном. Они садятся напротив друг друга и улыбаются. Это только их момент. Они – одни во вселенной. Тема чувствует, как на глазах выступают слезы, но это не счастье и не грусть. Это просто слезы для Дана. Потому что он заслуживает.

Дан и сам вытирает тыльной стороной ладони глаза, а потом заразительно смеется.

Они обзывают друг друга «сморчок» и «размазня», крепко обнимаются.

– Не воюй на поле, – просит Дан.

Тема кивает.

– Да, кэп.

Игра плевая – проходная, самая первая в сезоне.

Чтобы разбить эту команду им понадобится только немного размяться и чуть-чуть побегать. Никто и не думает, что это будет сложно.

Но это их традиция – желать друг другу удачи перед каждой игрой. И никто – никто этого не отнимет.

Они выходят на поле под шум арены. Артем видит Дину в толпе чирлидерш, они размахивают помпонами и скандируют кричалки – каждый раз одни и те же, от которых тошнит.

Ему не стыдно перед Диной, более того – он прекрасно знает, что она уже все забыла. Так что он подмигивает ей и идет за Даном на поле.

Дан ищет кого-то среди девчонок в первых рядах.

Тема знает, кого. Но ее там нет.