Под взором сизарей

Глава Ⅰ. Никс

Средь бела дня на ветерана войны упала рука атланта, державшего чей-то балкон.

«Разбирательства будут страшные», — непременно знал сын городского чиновника, Яков Коллар. А слова зевак о том, что некогда достопочтенный офицер валялся там в пьяном беспамятстве вот уже третьи сутки, к рассмотрению, само собой разумеется, приняты не будут.

Напахнуло рекой. Последний поворот, и началась одна из самых представительных улиц города. Здесь плеши в мостовой уже не ставят подножки. Недва заблаговременно заявляла о себе застойной тиной и нечистотами. От сходства с гордой тезкой из городских легенд у нее осталось одно только имя. Теперь иная слава: лишь пропахшие аммиаком и едкой гарью улицы могли составить ей конкуренцию. Запах исчерпывающе описывал город, в котором не происходило ничего доброго. Один день с ужасающим постоянством повторял другой: за одним десятком скончавшихся следовало еще два. Но сегодня произошло нечто, что заставило встрепенуться даже полумертвых жителей.

— Если хочешь знать, выглядело наисквернейше.

Яков стянул с лица марлевую маску. Не только приличия ради, но и для того, чтобы претензия в тоне прозвучала отчетливее.

— Давно ты за мной шла?

— У балкона и догнала. Ты тогда был мрачен — подумала, не лучшее время для беседы. Так что ты решил, никс? Поможешь мне спасти город?

— Я не никс, — в раздражении повторил он.

Ответ был внутренне принят Яковом еще в день их первой встречи, но в решающий момент недруг-язык дал сбой:

— Как ты собираешься спасти Брефент?

А она только на то и рассчитывала, на радостях едва держалась на шепоте:

— Нельзя обсуждать это здесь — слишком много пернатых. За мной.

Яков стушевался. Идти незнамо куда с вероятной городской сумасшедшей, разговаривать с которой довелось лишь единожды прежде, казалось ему самым настоящим безумием. Но незнакомка была настойчива:

— Идем. Здесь недалеко.

Сойдясь на том, что в его портфеле нет ничего кроме тетради, прочесть содержимое которой она все равно не сможет, Яков поддался. Да и, в конце концов, раз уж он дал шанс той чепухе, что она наговорила, возможно, он — безумец не меньше?

Три дня тому назад.

Тринадцатого октября после полудня Яков Коллар по обыкновению возвращался из школы святой Одилии. Это учебное заведение при одноименном костеле было одним из немногих, где обучали слепых. Но не всяких слепых, а из семей, жертвующих деньги на нужды церкви. Коллары были одной из них. По совести, Яков должен бы ценить родителей, которые не отказались от слепого дитя, а вложились в его будущее, но сам мечтал поскорее окончить школу и начать свой путь: устроиться подмастерьем в кожевенную лавку дедушки, однажды заменить его — одна из немногих возможностей стать слепцу самодостаточным в суровых современных реалиях. Из отрадного: этот учебный год был для него последним.

Большая часть дороги до дома проходила в трамвае. Удовольствие не из приятных: мест меньше, чем желающих, поэтому частенько доводится наслаждаться чьим-то несвежим дыханием. В этот день совсем не повезло: сидящий рядом пассажир закашлял. Больше всего Яков боялся заразиться «ухающей чумой», поэтому прикрылся шляпой для пущей защиты.

— Уважаемый, вам нужна помощь? — спросил он, но, наверное, слишком тихо, потому что кашель закончился, а ответа так и не последовало. Тогда повторил громче: — Уважаемый, с вами все хорошо?

Тот хотел было что-то ответить, но разразился еще большим кашлем.

— Э, чумной! Выметайся отсюда! — обратился неравнодушный пассажир. Ему вторили еще двое. Грубые голоса выдавали ветеранов.

Их все сторонились, и неспроста. Они вернулись с войны проигравшими империю, глубоко травмированными и очерствленными. Одни пытались забыться во хмелю, другие — найтись среди подобных. Одиночки сходились в тройки, тройки в кучки побольше, а кучки побольше, не нашедшие себе места в новом мире, этот мир без жалости разрушали, выплескивая на него весь ужас войны и множа — множа беззаконие. Но сегодня каждый прячущийся за маской гражданин был им от всей души благодарен за вышвыривание потенциального «ухающего» на остановке «Бульвара Доброй Славы».

Яков узнал бедолагу, пока тот оправдывался: «Я подавился! Напросто подавился яблоком, товарищи!» — Петер Винник, сын коллеги отца. Когда-то Винники ужинали с Колларами.

«Болен или нет, надо сообщить об этом отцу», — подумал и хотел было уйти от заразы подальше, как вдруг на «чумное» место кто-то опустился.

Полагая, что пассажир только зашел и не застал всей перепалки, Яков поспешил просветить:

— До вас здесь сидел гражданин с сильным кашлем.

Но, вопреки здравому смыслу, эта информация нисколько того не спугнула.

— Что это на тебе надето, никс? — Неизвестный оказался еще и девушкой.

Яков сперва не обратил внимание на странное прозвище, смущенный укором. Бывали случаи, когда слепец надевал кардиган наизнанку. Однако, пригладив вещь, внутренних швов не обнаружил.

— А в чем проблема, уважаемая?

Бестактная попутчица взялась за заплатку на локте — рука непроизвольно дернулась.