Поиграй со мной

1 глава. Игорь. Пытка жаждой.

   - Пи-и-ить... Пи-и-ить-ть...

    Кто я? Что я? Су-у-ка-а... Что со мной? 

    - Рука-а... Где моя ру-ука?

     Я не чувствовал правую руку. Совсем. Абсолютно. Неужели? Пашка. Бар. Виски. Танцы. Шмара в туалете. Виски. Водка. Виски. Танцы. Блядь. Что дальше? Пашка. Менты. Столб. Столб? Столб! Авария! ГДЕ. МОЯ. РУКА? 

    - Сергей, переверни этого... мудака. Руку себе отлежал скотина! 

     Это он обо мне? Кто здесь? Отец?

    - Отец! Пи-ить!

    Меня переворачивают, и в глазах медленно появляются очертания предметов и насмешливая морда отцовского водителя Сергея.

     - Серёжа,  принеси ему водички из-под крана, будь добр!

    - Из фильтра...

     Из-под крана! Совсем отец охренел - там же грязи ведро! Но на меня не обращают внимания, а когда Сергей появляется  с бокалом полным холодной (видно по испарине на стенках стакана) воды, и я ее вижу... мне уже пофиг, где он её набрал - хоть в унитазе! Я тянусь к нему, к этому стакану, как к источнику жизни и даже причмокиваю от удовольствия, еще и не прикоснувшись!

    - Стоп, Сергей, поставь во-от сюда, ко мне на столик. Все, можешь идти, я сам справлюсь! Спасибо тебе!

    - Да не за что, Алексей Владимирович, всегда рад вам помочь... 

    Воду! Мою воду отдай! Сфокусировать взгляд на отце, сидящем в дальнем углу комнаты в моем любимом кресле, я не могу, как ни пытаюсь. Блядь, опять очки свои где-то потерял! Но это все - мелочи... Сейчас самое главное - вода. Нет, не так! ВОДА!!! Отец, задумчиво растягивая слова, произносит, обращаясь к так и не ушедшему Сергею:

   - Ничего-о, ничего-о, сам приползет, пьянь безголовая!

    Держась обеими руками за голову, я сажусь на постели. Комната бешено вращается. 

    - Во-от, - довольно продолжает отец, - я же говорил тебе, Сережа, сейча-ас... сейчас очухается. Потом запихнем его в душик, да под холодненькую водичку-то! Глядишь, через часок и протрезвеет. 

    - Ой, что-то я, Алексей Владимирович, сомневаюсь! Ой, что-то сомневаюсь...

    А ты, скотина такая, не сомневайся, я приду в себя, морду тебе начищу, как пить дать, начищу! ПИТЬ!

    - Блядь, дайте воды, изверги!

   - Сынок, ты у нас кто? Ты у нас - человек культурный, образованный, грамотный, выражайся русским языком, пожалуйста, - это мне говорит тот, кто только что пьяню меня называл, да еще и безголовой!

    - Ладно. Понял. Тебе нужно поговорить со мной. А мне в душ. Так?

    - Правильно. Давай, сынок! И не вздумай свалить из квартиры по-тихому. Сережа, проследи!

     Я, держась за стены, полосатые обои на которых упорно отказываются соблюдать закон параллельности прямых и норовят пересечься прямо перед моими глазами, ковыляю мимо отца в сторону ванны.

        Голова начинает работать только тогда, когда выйдя из душа, где я минут пятнадцать не только истязал свое тело ледяной водой, но и напился вдоволь, яростно отстукивая чечетку зубами, и трясясь всем телом, я почувствовал запах кофе, доносящийся из кухни.  

      Отец все также восседает в моем кресле, попивая кофе из моей любимой кружки! Знает, зараза, что я терпеть не могу, когда берут мои вещи! Специально это делает, чтобы вывести меня из себя!

      Невозмутимый Сережа ставит передо мной на прикроватную тумбочку чашку с кофе и выходит из комнаты. А отец начинает свою головомойку:

     - Сколько можно, Гарик? Сколько можно пить и шататься по ночным барам? Сколько можно водить в квартиру шлюх?

    Я вскидываю голову - неужели привел? Вроде бы, там, в баре, в туалете оприходовал. Хотя... как домой добирался, я совершенно не помнил. 

     - Да-да, сынок, выпроводил отсюда одну... хм, а если бы я с мамой приехал? Она, кстати, собиралась. Представляешь, какую тут истерику она бы закатила?  - в голосе отца, несмотря на суть произносимых им слов, я слышу нежность и бесконечную любовь к матери, этими чувствами всегда был наполнен наш дом... не то что тот, в котором я жил с Катей...

     Ее имя болью отзывается в сердце, и я стараюсь отвлечься, вдуматься в речь, произносимую отцом, чтобы не вспоминать ее, свою жену. Бывшую, теперь уже.

     - Ну, сколько можно? Полгода уже прошло! Полгода! Пора бы за ум взяться. Место для тебя в моем издании всегда будет. Его я не отдам никому – это да! Но дело же не в нем! Ты сам понимаешь, что суть журналистской профессии во многом сводится еще и к известности. Имя, которое у людей на слуху, привлечет к статье внимания гораздо больше, чем незнакомое, нераскрученное. Тебя начинают забывать! Ты понимаешь, что потеряешь всё, чего успел добиться в жизни? Ты понимаешь, что еще немного, и мне пора на пенсию будет? Кто вместо меня редактором станет? Если за голову не возьмешься, то Борюсик местечко отхватит! Он, хоть талантами и не блещет, работает, как та тягловая лошадь...

       - Я не хочу возвращаться в редакцию.

       - Почему? Вспомни, какие ты статьи писал! Целые расследования проводил.

2 глава. Олеся.

В доме напротив горел свет. Всю ночь. В этом я была уверена, потому что часов до трех точно сидела за ноутбуком и придумывала сценарий, искала в интернете, выстраивала диалоги, сочиняла финальную песню... В общем, готовилась к первой репетиции новогодней сказки для детей.

Почему меня так напрягал этот свет, горящий в узких, обрамленных резными наличниками с давно облупленной белой краской, окнах? Дело в том, что хозяйка дома, Анна Ивановна, злобная грымза, с которой мы постоянно ругались из-за моей Гешеньки, уехала жить к дочери в Ростов. И чем ей моя Геша не угодила, ума не приложу? Ну, подумаешь, разбивала грунтовку колесами в нашем незаасфальтированном переулке! Но разве я виновата, что очередной мэр города тут же забывал свои предвыборные обещания обязательно привести в порядок дороги, как только его попа занимала кожаное кресло в нашем местном Белом доме? А бросать Гешу где-нибудь на другой улице, было чревато возможностью однажды утром найти ее без колес или с разбитыми просто ради хулиганства стеклами.

Свет горел. А движения в комнатах не было. Иначе бы на занавесках двигались тени - старая карга раньше все время по вечерам носила туда и обратно чашку с чаем, и очертания этого процесса были мне хорошо знакомы.

В три часа я поняла, что больше борюсь со сном, чем работаю. А еще внезапно вспомнила, что завтра в девять планерка у Романа Сергеевича! А там попробуй зевни! И ведь знает, что я делаю ночами, но... характер у нашего директора - не сахар, шутки несмешные, и вообще, мы с ним всегда были в контрах, хотя, по сути дела, должны были работать в одной связке, вместе, рука об руку, ноздря в... спать, срочно спать, иначе совсем не о том...

И уже выключив свет, и направляясь к расстеленному заранее (какая же я молодец!) дивану, я мельком взглянула через неплотно зашторенное окно на дом Анны Ивановны. Там, внутри дома, за окном, определенно кто-то стоял. Стоял и смотрел на мою избушку, освещенный ярким светом люстры за спиной! И этот кто-то был какой-то косматый, большой и страшный... Я кинулась к входной двери, убедилась, что память еще не потеряла, и дом замкнут на все два замка, закрыла по пути свое окно, надеясь, что если не видеть проблемы, то она рассосется сама собой. Легла на кровать, и уже в полусне подумала, что, скорее всего, мне все это просто привиделось - от усталости!

... - Давай, Светочка, отворяй ворота! Точнее, это... открывай его кабинет!

- Но Роман Сергеевич ругаться будет... когда придет.

- У меня репетиция сейчас идет вообще-то! Дети собрались! Я понять не могу, каким образом костюм коня у него в кабинете оказался? Опять ваш полтергейст виноват?

Светочка почему-то покраснела. Неужто конь этот как-то связан с ними двумя - с Романом нашим, свет Сергеевичем, и с его секретаршей Светочкой? Но выяснять это у меня времени не было - целая толпа детей из моего театрального кружка "Новый формат" ждала на сцене, а паренька, играющего коня, одну из главных ролей, одеть было не во что!

- И вообще, Свет, не пойму, где он сам? У меня есть пара вопросов по сказке. Позавчера сказал, что планерка будет. Ты ему звонила?

- Звонила. Но Рома..н Сергеевич, трубку не берет.

- Так на домашний позвони. Римма тебе расскажет, где его искать.

- Ой, только не это. Ты же знаешь, какая она. В любом человеке подозревает любовницу своего мужа. Не волнуйся, к обеду он точно явится.

- Ты будешь открывать или нет? А-то, знаешь, я сейчас на вахте ключик от кабинета возьму и сама открою.

Но Светочка чуть ли не грудью заслонила дверь в кабинет Стоцкого – а надо сказать, защита у нее была что надо, размера, наверное, пятого! До меня начинало доходить… вот я, дурочка! Ромочка, видимо, успел Светку окрутить! Наш директор был еще тем ходоком, несмотря на свой, далеко не молодой возраст. И ко мне подкатывал не раз – я так вообще была, как он говорил, в его вкусе – именно таких, упитанных, он и любил… Вспомнив о своей главной беде, я встряхнула головой, как мокрый пес, бросила Светке, разворачиваясь на маленьких каблучках и направляясь к залу, где шла репетиция:

- Слушай, Светка, мне вообще пофиг, что ты там, в Ромкином кабинете, забыла, хоть трусы свои… Главное, притащи мне этого сраного коня. Если его через пять минут не будет, я за себя не отвечаю!

...Репетиция прошла из рук вон плохо – после ухода Егора, нашего режиссера, Стоцкий все никак не мог найти человека на это место. Во многом виновата была слава о нашем ДК, которая вот уже год расползается по городу, словно чума. А я кто? Я всего лишь худрук. Мое дело – номера отбирать с руководителями детских коллективов, отшлифовывать их, ну и еще, свой театральный кружок вести. А постановка, разводка, репетиции концертов – это увольте, это работа режиссера! Да и людей мне явно не хватало. Да, хореографы, певцы-эстрадники и народники, помогали, был еще режиссер детских мероприятий, принимали участие и техники – звукорежиссер, декоратор, костюмер и другие, но с уходом режиссера из нашего учреждения культуры ушла душа, и поэтому все валилось из рук, и поэтому само здание вытворяло с нами злые шутки, а может и не здание, а... домовой?

Конечно, я бы очень хотела, чтобы Егор вернулся. И дело даже не в какой-то там, мифической душе здания, а в том, что он очень нравился мне, как мужчина. Да только… Я-то ему нет… Иначе не сбежал бы после пары свиданий! Да и как может понравиться такому красавчику, как он, такая толстая бабеха, как я?

3 глава. Игорь.

Безысходная тоска навалилась, накатила, полностью уничтожив всяческое понимание смысла существования. Я был целиком и полностью уверен, что ничего хорошего в моей жизни уже больше никогда не случится. Я не мог объяснить самому себе, для чего живу, какова моя цель, как человека. И от осознания собственной ненужности было тошно. А еще раздражало всё на свете – отец, дающий последние наставления, которые я не желал слушать, мать, складывающая мой чемодан – я обычно предпочитал это делать сам, (но разве с нею поспоришь?), а потом в пути - скрип в передней стойке давно не выгоняемой мною из гаража машине, толпа придурков на дорогах, дорогой бензин (отец, конечно, перечислил командировочные авансом, но по сравнению с прежними моими, это были сущие копейки, а кроме этого денег у меня практически не оставалось).

Еще большую тоску я ощутил, когда приехал, наконец, в унылый, чуть припорошенный снегом городишко. Легко нашел улицу, где жил отцовский армейский товарищ, по совместительству директор дома культуры. У Стоцкого был неплохой коттеджик, по размерам своим едва ли уступающий тому, который имелся у моего папика. Но мой-то все-таки - бизнесмен, а этот товарищ - бюджетник... данный факт заставлял задуматься. Но, по сути, я сюда не коррупционные схемы разоблачать приехал, а мистические. Поэтому, выбросив сомнения в чистоплотности Романа Сергеевича из головы, я шагнул за порог его жилища.

Несмотря на возраст, Стоцкий был привлекательным, импозантным мужчиной с правильными чертами лица, которое не портили морщины, и благородной сединой в некогда черных волосах.

- Да-а, - протянул он, разглядывая меня. - Очень ты на Лёху в молодости похож - прямо одно лицо! Как надолго к нам? И что тебе нужно для расследования?

- Пока не выясню всё. Что нужно? Квартира мне нужна, если в гостинице остановлюсь, возникнуть подозрения. И легенда какая-то... Дело в том, что приехать к вам в театр...

- В дом культуры, - поправил меня, назидательно подняв палец Роман Сергеевич.

- Приехать к вам в дом культуры и заявить, что я - журналист, явившийся изучать и описывать необъяснимые события, происходящие в вашем заведении, означает испортить дело, еще не начав его. Мне нужна легенда. А лучше всего было бы влиться на время в коллектив в качестве сотрудника, посмотреть, так сказать, изнутри. Изучить. Познакомиться. А там, глядишь, само всплывет.

- А если не всплывет?

- Не всплывет - поможем.

- Мне нравится твой энтузиазм. Ты ж не против, что я так, на ты, по-простому?

- Нет. Не против.

- Значит, смотри. У меня сейчас вакансия режиссера имеется. Собственно, больше никаких... Ты по профессии кто? Журналист?

- Угу.

- Тут, конечно, нестыковочка будет. Дело в том, что... ну, в общем, так бы я помог тебе, подсказал, что и как, и большинство наших вообще ничего бы не заметили. Но есть одно но...

- Что за "но"?

- Олеся Петровна Свиридова.

- Это еще кто?

- Это наш худрук. Ей надо, чтобы всё, как положено было. Душу из тебя вытрясет, чтобы работал, чтобы режиссёрил, значит.

- Ну, и как, по-вашему, я это делать буду? Я ж не бум-бум в этом вопросе. Что, вообще, должен режиссер делать? Командовать всеми?

- Командовать всеми должен директор. То есть я. А режиссер должен концерты создавать, оформлять, придумывать ход, канву, общую мысль. Да много чего.

- Увольте сразу - я петь и плясать не умею.

- Да петь и танцевать тебе не нужно - у нас это делают коллективы, которыми руководят специалисты-сотрудники нашего ДК. Вот, предположим, скоро Новый год. За несколько дней до праздника у нас должен состояться концерт. Режиссер придумывает общую идею. Допустим, он хочет, создать представление в форме сказки "Снежная королева". Дает задание художникам, бутафорам, декораторам, чтобы создали там... замок изо льда. Хореографы должны танец снежинок подготовить. Музыканты - пару маршей для озвучивания скачек разбойников на лошадях. Певцы - номера музыкальные соответствующие. И так далее...

А! То есть, получается, я должен идею придумать, раздать задания, и потом проверить, как их выполнили! Ну, в принципе, с фантазией у меня - полный порядок. Идею я найду - интернет в помощь! А проверить качество ее исполнения мне Роман поможет! Ерунда! Справлюсь!

- Понял?

- Ну, так, примерно.

- В принципе, если что, я всегда рядом буду. Главное, фурии рыжей не дать понять, что ты - полный профан в этом деле, иначе - со света сживет!

Меня сживет? Да я, собственно, здесь ненадолго! Статью накатаю - и поминай, как звали! Может быть, за неделю и справлюсь! А, была не была! Чтобы я, да бабу какую-то боялся? Да никогда!

- А жить мне где?

- Можешь у меня здесь остановиться.

- Э, нет! Кто ж поверит, что я - не засланный казачок, если я жить в доме у директора буду? Мне победнее и попроще жилье нужно.

- Ну значит, я тебя к Светочке подселю. К секретарше моей. У нее квартирка в многоэтажке неподалеку от работы. И молчать она будет, как рыба, о нашей с тобой связи. Хотя... можно вообще ей ни о чем не рассказывать - она и не догадается, баба глупая, что та пробка!

4 глава. Олеся

Давненько Роман Сергеевич не присутствовал на репетициях! И что вдруг приперся? Несмотря на статус директора, Стоцкий хорошо разбирался во всем, что происходило на сцене - по специальности он был, как раз-таки режиссером, правда, давно уже забросил профессию. Все мои промашки он видел сразу. И теперь, после того, как дети были отпущены по домам, а коллеги разбрелись по кабинетам дорабатывать последние часы перед окончанием рабочего дня, Стоцкий распекал меня, не дождавшись утренней планерки. С одной стороны, я была этому рада - лучше уж наедине, чем на глазах у остальных, хоть не так унизительно. Но с другой... разве есть моя вина, что в ДК нет режиссера?

- Неправильно подобрала актера на роль коня - мальчик слишком мал и ростом, и разумом. Тут чувство юмора нужно, а он стесняется, зажался весь. В той сцене, когда домовой решает все-таки вернуться, сжалиться над хозяевами, изображение печки, русской хаты на экран вывести надо - показать, где обитает существо это. Потом танцевальный номер вообще ни к селу, ни к городу. И почти в половине сцен второстепенные актеры совершенно не понимают, что должны делать! Короче, Свиридова, тебе еще работать и работать! Ах да! Вадика замени тоже - ну какой он домовой в таких очках-то? Да и чудит он снова - то блох из-под парика показательно вычесывает, то штаны чуть ли не до подмышек натягивает - ругай не ругай, сама знаешь, что-нибудь во время представления выкинет. Кого-нибудь другого возьми.

Я несмело возразила:

- Получается, двое мужчин нужны - конь и домовой. Где мне их взять? Юрка наотрез конем быть отказался. Может вы?

Сказала и поняла, что не стоило - Стоцкий поднялся из-за стола и, картинно измерив шагами кабинет, застыл за моей спиной. Я ждала, что именно он скажет и даже предположить не могла, что на мои плечи вдруг лягут его холеные наманикюренные руки. Я попыталась подняться, но Стоцкий с силой надавил, удерживая меня на месте, а потом наклонился к уху и, слегка касаясь волос своим лицом, прошептал:

- Олесенька, девочка моя, я мог бы решить все твои проблемы... Была бы ты хоть немного посговорчивее, помягче...

- Роман Сергеевич... - начала я, пытаясь выбраться из захвата. - Уберите руки! Я сама решу свои проблемы.

- Вот и я о том же. Иди Свиридова, - руки, наконец, разжались, и я рванулась к двери. - И учти, к концу недели я хочу увидеть нормальную сказку, а не это позорище.

Мне было противно и обидно. И безумно хотелось броситься в свой кабинет и поплакать там в одиночестве. Но, собрав всю свою волю в кулак, я обернулась уже на выходе и сказала:

- Может вы забыли, Роман Сергеевич, что я за двоих работаю здесь, за режиссера и худрука одновременно, а зарплату получаю всего одну!

Гадко улыбаясь, Стоцкий ответил:

- А могла бы три зарплаты получать, если бы поумнее была. Но учти, тебя здесь никто не держит, где выход ты знаешь.

Очень хотелось хлопнуть посильнее дверью, но, заметив в коридоре стайку девчонок, идущих домой с репетиции в танцевальном коллективе "Бусинки", я только молча зашагала прочь от директорского кабинета.

Я любила свою работу. Мне она приносила удовольствие. Я любила заниматься с детьми, любила музыку, любила сам дух этого старинного здания с огромной сценой. Я и сама хорошо пела, и в большинстве концертов были и мои сольные номера. А еще я была одинока. Нет, конечно, у меня были родители и младшая сестренка. Но жили они в маленькой деревушке неподалеку от Семикаракорска и вернуться к ним, означало вообще не найти работу по специальности. В родной деревне я могла устроиться в лучшем случае почтальоном или дояркой. Да и в самом городе другого ДК не было, поэтому и специалист такой, как я, был тоже никому больше не нужен. Стоцкий это хорошо понимал. И я тоже.

Сдерживая отвращение, я заставила себя подумать, что было бы, если бы согласилась и стала любовницей нашего директора. А что, Светке-то он нравится? Но потом вспомнила о той страшной истории с девушкой Анной, у которой был когда-то роман с нашим Романом. Я в то время не работала еще, и даже в городе не жила. Мне девчонки по секрету рассказывали, что якобы лет десять назад, во времена работы Стоцкого режиссером, в ДК пришла молодая танцовщица. Организовала кружок, набрала деток, стала работать. Роман Сергеевич, положил на нее глаз, хотя уже был давно женат. Обещал золотые горы, развестись и жениться, она поверила. Да только у него любовь закончилась быстро - и пары месяцев не прошло. А вот она... Она уволилась, уехала из города, и больше о ней никто не слышал. Да только слух ходил, кто-то кому-то рассказывал, что вроде бы, Анна то ли утопилась, то ли повесилась, так и не сумев забыть нашего ловеласа.

Ненадежный он человек, доверять такому невозможно. Да и стоит только представить, что он меня... целует, как неконтролируемый рвотный позыв скручивает живот тисками!

Еле дожила до окончания рабочего дня, запрыгнула в Гешеньку и поехала домой, чтобы провести в одиночестве еще один скучный вечер.

Но в петлице навесного замка, запирающего входную дверь моего домишки, доставшегося в наследство от одинокой маминой тетушки, торчала прекраснейшая красная роза, обвитая зачем-то красной шелковой тесьмой, к которой внизу была прикреплена маленькая открыточка. У меня есть тайный поклонник! Вот это да! Вот это поворот! Стоп! А вдруг это Стоцкий решил зайти с другой стороны? И взять меня в оборот вот так, с помощью романтики? Прежде чем прочитать, что там в открытке, я осмотрелась по сторонам - вдруг он где-нибудь в кустах засел? Но никого не заметив, все-таки прочла:

5 глава. Игорь

Старинная, массивного вида дверь открылась с трудом. Что тому виной - ее непомерная тяжесть или просто я настолько ослаб? Нужно разузнать, есть ли в этом Мухосранске тренажёрный зал какой-нибудь, пора бы начинать возвращаться в форму. С пьянками и гулянками последний месяц я вообще не занимался и сегодня, разглядывая свое тело в большом зеркале Светкиной ванной, был, мягко говоря, разочарован.

Внутри здания в широком вестибюле туда-сюда носились дети, наряженные кто во что горазд. Были здесь и снежинки в красивых воздушных платьицах, и мальчики в народных рубахах и красных сапожках, а еще - дети, переодетые зайчиками, медведь, волчица... Я засмотрелся на кикимору или русалку (наверняка сказать было невозможно) с ядовитыми зелёными волосами и ведьминским крючковатым пластилиновым носом и, сделав шаг, стукнулся головой о лошадиную морду! Интуитивно, как в боксе, присел, упершись взглядом в шикарнейший бюст, находящийся с такой позиции буквально в нескольких сантиметрах от моих глаз.

- Доброволец? - из-за огромной лошадиной морды внезапно высунулось рыжее чудо с маленьким вздернутым носиком и губками-бантиками.

- Э-э... можно и так сказать, - против воли я улыбнулся, отодвигая белые пластмассовые лошадиные зубы подальше от лица.

- Роль свою знаешь?

- Безусловно. Не первый же раз, - непонятно зачем, подыграл я.

- Тогда скачи за мной!

Она говорила абсолютно серьезно, а я, отлично понимая, что никуда "скакать" вовсе не обязан, почему-то подчинился и, следя в толпе за лошадью, которую девушка закинула себе на плечо, как за маяком, поспешил за ней.

В зрительном зале, куда мы пришли, было тихо, несмотря на некоторое количество разновозрастных детей, толпящихся возле сцены. На последней происходило какое-то действо, смысл которого меня несколько смущал: два папуаса с черными колготами на голове танцевали вокруг связанного мужика в дедморозовском колпаке и с длинной ватной бородой, одетого, правда, в джинсы и рубашку, при этом на заднем плане прыгали и квакали какие-то девочки-лягушки и ревела в три ручья тетенька в снегуркином кокошнике и с желтой нитяной косой, перекинутой через плечо. Как только танец закончился, все почему-то замерли на сцене, глядя в зал, а девушка с конем наперевес совершенно без остановки взлетела по ступенькам к ним.

- Снегурочка, плакать нужно правдоподобнее. Лицо руками прикрой, и плечами вот так содрогайся! - она изобразила все вышеперечисленное.

Потом начала разъяснять остальным, что и как им не нужно было делать. А я, прислонившись плечом к стене, с интересом наблюдал за ней, очень хорошо освещенной всеми возможными софитами и лампами. Какая необычная девушка - такая живая, такая эмоциональная... Сказать, что она - красавица, я бы, наверное, не мог. Но... Понимая это, все же отвести от нее глаз не получалось, как ни старался. И замечал, конечно, что она при своем невысоком росте немного полновата, но при этом почему-то недостатком это мне не казалось!

Может быть, вот так в какой-то зрительной эйфории, и разглядывал бы ее до конца представления, или репетиции (что это у них такое вообще?), только внезапно рыжая резко шагнула к краю сцены и, щурясь от яркого света, уставилась в мою сторону:

- Эй, домовой! Может, ты конем пока побудешь? Или для тебя принципиально?

Я посмотрел себе за спину, по сторонам и, не увидев никого, понял, что это она ко мне обращается! Невольно смерил взглядом уродливое чучело, которое она взгромоздила на стоящий сбоку на сцене стул. Вот это я должен на себя надеть? Хм, такого в моей жизни еще не было. Но когда поднял взгляд на девушку, рыжая смотрела с таким вызовом, что ничего другого не оставалось, как ответить:

- Да мне все равно! Конем, так конем!

Я легко взбежал по ступенькам на сцену и хотел было тут же натянуть на себя страхолюдный костюм, но девушка остановила:

- Стоп! Пошли за кулисы - там хитрость есть одна в облачении, боюсь, что сам ты не сможешь. Да и роль вкратце расскажу, - и без перехода, тут же крикнула куда-то вглубь зала. - Эй, Мария Николаевна, включай танец зайчат! Репетируйте пока, я коня подготовлю!

Шторы-шторы-шторы, стулья какие-то, столы, шляпы, елки, ящики тут и там - она лавировала между всем этим так, будто шла на автопилоте, зато я успел пару раз споткнуться, приложиться об угол допотопного стола бедром и даже облапать толстую бабку со шваброй и ведром - не специально, конечно, просто встретились мы с ней в очень уж узком проходе.

Я был заведен в какой-то закуток, откуда при всем желании самостоятельно, наверное, выхода бы не нашел. В тесном полутемном углу, со всех сторон огороженном пыльными шторами (или это кулисы?) она ласково сказала:

- Раздевайся!

- Что? - в моей жизни, конечно, было всякое, но чтобы так сразу! Чтобы даже имени не спросив! Да и дети тут неподалеку - место, конечно, неподходящее. Хотя... в полутьме я окинул взглядом красивые пышные волосы, милое личико, находящееся всего лишь в паре десятков сантиметров от меня, потом стрельнул глазами на прикрытую тонкой блузкой грудь, просто нереально шикарную грудь... и понял, что, в принципе, можно и так! Тем более, если девушка просит! - И даже имени не спросишь?

- Спрошу. Как тебя зовут? А-то "Конь" как-то обидно звучит.

- Меня Игорь зовут. А тебя? - я решил, что раз уж она предложила на словах, то дальше - дело за мной и шагнул к ней навстречу, буквально вжимая всем телом в бумажную русскую печку.

6 глава. Олеся.

Батюшки мои! Елки-же-палки! Вот это у Севочки братец! Вот это красавчик! Черноволосый, сероглазый, в очках с модной оправой (этот факт почему-то в моих глазах только прибавлял ему очарования!), высокий, одетый, как с картинки - сразу видно, в городе учится! Правда, мне он почему-то показался значительно взрослее, чем, по логике вещей, должен бы быть парень-студент. Но кто тогда это мог быть такой? Никаких вариантов. В связи с эпидемией ветряной оспы в здание дома культуры не пускались посторонние, а родители встречали своих детей, занимающихся у нас, на стоянке рядом. Раз наш администратор пустила его, значит, это может быть только Севочкин брат, о приходе которого я предупреждала Клавдию Иосифовну заранее. Где интересно, сам Севочка? Ну об этом потом - позже, сейчас некогда, а зайцы на репетиции без одного своего товарища справиться, в принципе, должны.

Все сомнения исчезли, когда я с ним заговорила - ну вот и замечательно! Вот и ладненько! Как бы ему теперь коня пристроить? Роль домового уже Юрке отдала! Но он, к моему счастью, согласился и на коня.

... За кулисами в укромном уголке, где частенько переодеваются те, кто играет несколько ролей и, в силу своей незаменимости, не может бегать в гримерку, парень вел себя странно - смотрел на меня с прищуром, как бы оценивал взглядом - нахал!

Когда я предложила ему раздеться (куртку и что там у него внизу - свитер?), он почему-то удивленно вскинул голову, оторвавшись от наглого рассматривания моей груди. Ну не налезет конь на верхнюю одежду - что тут непонятного?

- Меня Игорь зовут. А тебя?

Вместо ответа я (знала ведь, что танец уже к середине подходит - нужно было торопиться, а мы еще и не начали переодеваться) потянулась к его расстегнутой куртке и, ухватившись за нее по обе стороны от воротника, начала снимать. Он неожиданно наклонился к самому моему уху и прошептал жарко и ошеломительно, обдавая меня запахом потрясающе приятного парфюма:

- Какая ты страстная, рыжая малышка...

Пока я пыталась осознать смысл этих слов и по инерции все еще тянула с него, никак не желающую сниматься одежду, горячие длинные пальцы ухватились за мой подбородок, приподняли его, а затем... ОН. МЕНЯ. ПОЦЕЛОВАЛ! Сказать, что я была удивлена - это ничего не сказать! Я была в шоке! Я была в ужасе! Я забыла, как меня зовут, кто я такая, где я. Я стояла и, выпучив глаза, изо всех сил пыталась понять - кто решил надо мной приколоться подобным образом? Кто эта скотина? При этом я рассматривала с очень близкого расстояния его длиннющие ресницы, не иначе как стеклами очков увеличиваемые раза в два, а то и три.

А он явно старался... Сначала легко коснулся своими губами, а потом с каким-то непонятным звуком приложился всем ртом - пахнущим почему-то моими любимыми конфетами барбарисками, а потом.. потом обвел мои губы своим влажным языком и попытался сунуть его мне в рот! Вот же гад! Вот же подлец!

Мой папа, работающий участковым в нашей деревне, много раз показывал мне, что нужно делать, если какая-нибудь тварюка пытается сделать с тобой что-то непотребное. В данном случае, наглое вторжение в мой рот, я расценила именно, как непотребное, и, недолго думая, резким рывком колена вверх, легко добилась того, чтобы он не только вытащил свой язык, но и вообще скрючился в три погибели, прикрыв пострадавшее место руками. Конечно, по закону подлости, музыка прекратилась, и его вопль было слышно, наверное, даже у Стоцкого в кабинете!

- Значит так, ИГОРЬ... хотя ты не Игорь, ты... та еще скотина! Мне такой конь не нужен! Я другого найду!

Развернувшись на каблуках, забыв про костюм, я с гордо поднятой головой - все-таки не прошли даром отцовские уроки - пошла на сцену продолжать репетицию. И через пять минут уже почти полностью выбросила из головы наглого студента и его поцелуй...

Репетиция только еще подходила к концу, когда в зал прибежала, точнее, приковыляла, на своих двадцатисантиметровых каблучищах Светка:

- Олеся! Олеся Петровна! Мария Николаевна, Юрий... как там тебя! В общем, все творческие сотрудники - срочно в кабинет к директору!

- А дети? - спросила хореограф Галочка.

- За ними пусть Клавдия Иосифовна приглядит! - Светочка проявляла чудеса находчивости.

- У нас вообще-то репетиция! Через полчасика придем, - осмелился вставить скромняга Юрочка, выглядывая из-под серого патлатого домовенского парика.

- Стоцкий сказал, чтобы в течение пяти минут все собрались! Иначе поувольняет! И учтите, он там рвет и мечет!

- А что случилось-то?

- Он просил не говорить. Я по секрету... слышала случайно, что кто-то нашего нового режиссера за кулисами избил.

В моей голове что-то ощутимо щелкнуло, потом с головы до ног все тело окатила волна нестерпимого жара, и паззл в голове сложился - это был новый режиссер! И я безумно захотела сбежать - вот просто развернуться сейчас, броситься в свой кабинет, схватить куртку и ключи от Гешки и рвануть домой, замкнуться на все замки и спрятаться под одеяло. Да только... только подумала вдруг: "Стоп, Олеська, он сам виноват! Ты-то его за дело треснула!" И стараясь держать спину ровно, а голову прямо и гордо, я пошла следом за своими коллегами... сдаваться.

7 глава. Игорь

     "Вот это девушка! - восхищенно думал я, когда она стягивала с меня куртку. - Вот это город! Вот это командировка! И это только первый рабочий день!"

      И, наверное, у меня просто бабы давно не было. Или, может, звезды так сошлись? Или... да что теперь размышлять, сидя в кресле директора ДК, за его же столом, если я был просто шокирован своей сумасшедшей реакцией на эту маленькую рыжую девчонку! А потом был шокирован ее реакцией на меня! Коза! Разве можно так бить мужика, да еще в таком возбужденном состоянии? Не знаю, как я смог удержаться и не упасть прямо к ее ногам! Но именно в такой, скрюченной позе, с прижатыми к несчастному члену ладонями, меня и застал Роман Сергеевич. А теперь он ходил взад-вперед по своему кабинету, яростно махал левой рукой, украшенной старинным серебряным перстнем, и требовал описать ему "этого мерзавца", который посмел посягнуть на самое дорогое, что только есть у мужика! 

      И первым моим порывом было рассказать о ней. Но потом, когда Стоцкий вдруг заявил:

     - Да, собственно, я знаю только одного человека... точнее, только одну дуру, которая способна на такое! Свиридова. Больше некому. Рыжая такая? Самоуверенная? С сиськами? - он обвел ладонями вокруг своей груди, как бы очерчивая размер и форму. 

      После этих его слов, несмотря на непрекращающуюся ноющую боль, я твердо сказал:

     - Роман Сергеевич, ни слова об этом инциденте. Я сам разберусь. Вы просто спокойно представьте меня коллективу. И все. Иначе, вы просто все испортите!

     Нестройная толпа мужчин и женщин потихонечку протискивалась через узкие двери - кто-то садился на стулья, ровными рядами расставленные у противоположной столу директора стене, кто-то просто прислонялся плечом к стене или двери - сразу видно, и по поведению, и по форме одежды, прическам, лицам даже, что коллектив творческий, вольный, чем-то напоминающий мне нашу редакцию... Я все также сидел за столом у директора, не обращая внимания на его робкие намекающие взгляды, бросаемые на родное кресло. Почему-то не понравилось мне его снисходительное, насмешливое описание Свиридовой, особенно резанувшее слух: "С сиськами". Вот я и наказывал его, заставляя сидеть на простом деревянном стуле, на одной волне с подчиненными...

     Я старался не смотреть на нее. Пока Стоцкий что-то там талдычил о том, как сильно им повезло, что к ним в их Задрыпинск (1) приехал такой замечательный, подающий надежды молодой специалист, я рассматривал своих временных коллег. Конечно, я понимал, что с первого взгляда невозможно что-то толковое сказать о человеке. Но, тем не менее, старался увидеть среди них кого-то особенного, привлекающего внимание. И более особенного, чем рыжая чрепашка ниндзя, среди пары десятков культработников я не нашел.

      А она прямо и с уже знакомым мне вызовом смотрела  на меня. И только легкий румянец на скулах выдавал ее смущение и... страх? 

     - Ну а теперь Игорь Алексеевич скажет нам пару слов о себе, потом я покажу ему кабинет, ну а там, я думаю, он сам решит, с чего ему начать свою работу у нас.

    - Спасибо, Роман Сергеевич!  - я встал, с трудом сдержавшись, чтобы не поморщиться от боли, но директора все-таки на его место не пустил, оставшись стоять за столом. - Сразу хочу предупредить всех, что именно в доме культуры я никогда не работал, поэтому специфику вашего учреждения представляю себе отдаленно. Но, тем не менее, я все-таки режиссер (И актер! Мне казалось, что вру я очень даже убедительно!) и имею собственное видение дальнейшей работы учреждения. Насколько я понимаю, новогоднее представление для детей репетируется...

     Я выразительно посмотрел на Свиридову, и она неожиданно опустила глаза в пол - все-таки, видимо, совесть у нее есть, и покраснела.

    - А для взрослых? Что-то планируете? Или данная категория населения будет упущена? - я нарочно сделал свой тон несколько надменным и строгим. Помолчал, ожидая ответа. Но все молчали, кто-то при этом со скучающим видом смотрел в окно, кто-то разглядывал маникюр, показывая, что более важного дела не имеет, и все, как один, отводили глаза, из чего я легко сделал вывод, что, вероятнее всего, этот вопрос даже не поднимался. И уже было открыл рот, чтобы продолжить, но вдруг неожиданно в полной тишине раздался голос:

    - Уважаемый Игорь Алексеевич, у нас вообще-то не было режиссера, поэтому о концерте для взрослых речи и не шло.

     Смелая. На ее месте я бы сидел, как мышка, и не высовывался, вдруг да речь зайдет о моем увечье, но нет! В бой бросилась! Всех этих взрослых мужчин и женщин собой заслонила - глупая! Интересно, а за нее кто-нибудь из них готов... Я только открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: "Но теперь-то у вас есть я!" Но она меня опередила:

     - Ну, теперь-то у нас есть вы, Игорь Алексеевич, - и улыбалась, и смотрела в глаза, и заискивающе хлопала ресницами, но что-то подсказывало мне, что всё это - наигранно, и на самом деле она думает совершенно по-другому.

    - Вот-вот, а раз так, завтра утром жду вас у себя в кабинете с предложениями и идеями. И учтите, от каждого хочу услышать что-либо! От каждого! - мне показалось, я замечательно выкрутился, правда, смутило то, что большинство присутствующих в кабинете переглядывались между собой и выглядели удивленными. - А у кого будет самая лучшая идея... Роман Сергеевич, я могу как-то способствовать начислению сотруднику премии?

     Стоцкому ничего не оставалось, как кивнуть, хотя данный вопрос мы с ним и не обговаривали заранее и, я был уверен, подобная инициатива никому из руководителей понравится не может, однако мне нужно было зарабатывать очки уже на старте! 

8 глава. Олеся

     Как же заснуть-то? Как? Какое счастье, что завтра - пятница и мне осталось мучиться всего один день, а потом я наконец высплюсь! Но пока... пока заснуть не получалось. И тому было несколько причин. 

     Во-первых, я удостоверилась, что свет в доме напротив - вовсе не моя выдумка, а горит на самом деле! И даже, вернувшись поздно с работы, попыталась достучаться, чтобы познакомиться с новой соседкой или соседом. Зачем мне это нужно? Элементарно было одиноко по вечерам. И, как-то грела душу мысль, что где-то рядом, пусть через дорогу, живет знакомый, желательно дружественный человек, к которому, в случае чего, можно прийти попить чаю или просто прийти... 

     Только мне почему-то не открыли. Хотя я была уверена, что в доме кто-то был! Мне казалось, я даже слышала шаги за дверью...

     Во-вторых, сон не шел потому, что набросанный мною вариант новогоднего концерта теперь, после долгих раздумий, казался мне скучным и неинтересным. Я пыталась успокоить себя мыслью о том, что не так уж сильно я и нуждаюсь в этой премии, но дело было все-таки не в ней... не только в ней. Мне хотелось произвести впечатление - показать этому залетному хлыщу, что я чего-то стою, что я талантлива и самодостаточна.

    Ну и... было ещё и в-третьих! Конечно, думала я еще и о красавчике-режиссере... Зачем он поцеловал меня? Это точно был не розыгрыш. По той хотя бы причине, что новый режиссер просто ни с кем не был знаком, и похоже, в городе оказался совсем недавно. А значит, подбить его на то, чтобы так глупо пошутить надо мной несчастной было просто некому. Я мысленно перебирала свои слова и поступки в момент нашего знакомства и не находила совершенно никаких намеков или выражений, которые он мог бы расценить, как призыв, и полезть целоваться. 

    Если предположить, только предположить, что я ему очень понравилась, вот прям влюбился с первого взгляда, то все равно возникает вопрос: разве нормально это - лезть с поцелуями в первые минуты знакомства? Не лучше ли свой интерес выказать каким-то другим более скромным способом? Или он настолько уверен в собственной неотразимости, что думает, будто провинциальная дурочка от одного поцелуя раздвинет перед ним ноги?

    Так как заснуть не получалось, к полуночи в голову начал заползать откровенный бред. И, как это всегда бывает по ночам - бред пугающий и даже жуткий. В нашем доме культуры я работаю уже восемь лет. Да, пару раз случалось - будучи одна в своем кабинете, например, слышала, как в заведомо пустом  и даже замкнутом на замок соседнем помещении танцевального зала, вдруг раздавался резкий звук, как если бы на пол с большой высоты падало что-то большое и тяжелое. Да, бывало, казалось иногда, что-то кто-то невидимый, но обязательно страшный, стоит за спиной. Но ведь ни разу, никогда страх мой не становился материальным, таким, как сейчас. Эта роза... эта записка... эта, в конце концов, странная фраза... Что значит, блин: "Поиграй со мной"? С кем  я должна поиграть? И во что?

    И режиссер этот со своими поцелуями... а раньше-то такого не случалось со мной... А вдруг это он? Вот, допустим, он не режиссер вовсе, а какой-нибудь... маньяк и убийца! И жертвой своей он выбрал, конечно же, меня! Почему именно меня, я додумать не успела. Мой насмерть перепуганный организм отреагировал совершенно необычным образом на выброшенный в кровь адреналин - я провалилась в благословенный сон. Но последнюю свою мысль запомнила.

     И пусть утром все для меня казалось совершенно иным. Пусть страх исчез, а в душе поселилось непонятное волнение, тем не менее, мне все еще казалось, что что-то с Игорем Алексеевичем Петровским не так, что-то нечисто. И если вдруг я узнаю, что именно он является тем самым моим тайным поклонником... То что, Свиридова? Снова его треснешь? 

     Я думала, пока ехала на работу. Я думала, пока с Галочкой пила кофе перед планеркой у режиссера. Я думала, когда шла вместе с другими к нему на ковер. И даже пока он спрашивал "домашнее задание" у Юрочки и Вадима (нашел у кого - они же никакого отношения к такому важному делу, как сценарий праздника не имели и иметь не могли!), я все еще думала о другом и вовсе не ожидала, что Петровский вдруг спросит меня:

    - А что думает о подобных идеях наша уважаемая Олеся Петровна?

   Хм, о чем они там говорили? Что-то про классический концерт и концерт с включениями инструментальной музыки? Бред какой-то...

   - Уважаемый Игорь... 

   - Алексеевич.

   - Ага, Игорь Алексеевич, никого не хочу обидеть, но неужели вы, режиссер, не в курсе, что осветитель и руководитель инструментального ансамбля все-таки сценарии писать не обучены? И идеи могут предложить только такие, которые касаются непосредственно их работы?

    - С кого же мне спрашивать?

   - Ну, я, конечно. Вот - Мария Николаевна, она, вообще, режиссер, пусть и детских представлений, но все же. Ну руководители музыкальных коллективов, могут, естественно, тоже идею какую-то подкинуть. Но сценарий они не напишут ведь!

  - Значит, премию хотите только вы и Мария Николаевна? А остальные пусть отсеиваются?

   Хитрый прищур его серых глаза за стеклами очков заставлял задуматься о том, что мало, слишком мало я вчера его приложила - нужно было посильнее. Во-от как дело-то повернул! Хочет меня с коллегами поссорить! Гад! На режиссерском столе красовался новенький ноутбук, которого раньше там и в помине не было - и, если я хоть что-то смыслю в технике, не дешевый! Да и сам он был одет с лоском - низа мне из-за стола видно, конечно, не было, а вот белоснежный свитер под горло безумно шел этому ловеласу! То, что он именно ловелас, и сомнений никаких не оставалось - когда мы только подтягивались к кабинету, он уже клеил пришедшей первой  Машеньку - руководителя эстрадных детских коллективов "Домисольки" и "Солнышко". Вот ведь... петух! Машка, мужское внимание видевшая еще реже, чем я, в силу своей совершенно непримечательной, серой внешности, цвела и пахла! И на секунду... на одну секундочку только, я вдруг подумала, что с его стороны очень некрасиво клеить сегодня Марию потому, что он вчера только целовался со мной! Потом-то я, конечно, оборвала эту глупую мысль. Но осадочек... осадочек-то остался!

9 глава. Игорь

     Зеленые глаза излучали свет - настоящий, искрящийся, теплый! Она так увлеклась, что, похоже, даже забыла обо всех окружающих, и на меня смотрела без угрозы и негодования - наоборот, ей, наверное, нравился мой заинтересованный вид. Во всяком случае, мне очень хотелось в это верить. 

    А я, действительно, был заинтересован, очарован, удивлен - так интересно она рассказывала! Милая, нежная, колючая девочка, которую почему-то и поддеть хотелось - так злилась уморительно, и успокоить... Хотя, возможно, у нее есть, кому успокоить. Кстати, а замужем ли рыжая колючка?  Нужно поинтересоваться... хм, впрочем, зачем это мне? Зачем, если  есть Светочка?  

     Вот же... не режиссер все-таки я! Отвлекаюсь все время! Усилием воли заставил себя переключиться на активно обсуждаемую моими "коллегами" тему. И ведь, скорее всего, ее идея, вполне сможет сработать и уж точно будет чем-то особенным, что мне никогда не доводилось видеть в жизни. И даже интересно стало поучаствовать. 

    - Олесь, - спрашивала коротко стриженая брюнетка с ярко накрашенными голубыми глазами. - Тогда на главную роль нужен особенный парнишка - ему вывозить все элементы театральные. У тебя такой на примете есть? 

   - Ага, - она буквально расцвела в улыбке, когда речь зашла о том, что, по всей видимости, было именно ее гордостью. - Вот Алешу и возьмем!  

    - Но он же в детском утреннике занят! Потянет сразу две роли? А так я согласна - парень прирожденный актер! 

   - Ребята, - подал голос один из немногих, чье имя я сумел запомнить - Юрий. - А можно мне какую-то роль, чтобы совсем без слов? Или вообще не давать? А-то я и домовой, и осветитель, и хрен его знает кто!

   Мне очень нравились эти весёлые люди. И атмосфера здесь была замечательная. И от меня практически ничего не требовалось! Я мысленно просто потирал руки - они сами все придумывали, все расписывали, я просто внимательно слушал, наблюдал за ними уже с совершенно иной целью. Только казались мне они веселыми и увлеченными, влюбленными в свою работу, и мысль о том, что кто-то из них творит пакости и пытается подставить директора, изображая мистические явления, как-то не вязалась... 

    Единственное, уже на выходе... когда коллектив торопливо направлялся к своим рабочим местам, заметил я одну странность. Точнее, не странность, а так, немного покоробил непонятный взгляд, брошенный вторым мужчиной, тем, который про инструментальную музыку на концерте говорил, на худрука. Я сразу же оборвал свои вдруг почему-то вспыхнувшие собственнические инстинкты и заставил себя думать, что в подобных смешанных коллективах всегда кто-то в кого-то влюблён и то, что во взгляде худого, как жердь, парня, с собранными в хвост волосами, сверкнуло именно чувство, а не похоть, как, например, у меня, это я понял сразу.

     Я не очень-то понимал, что дальше должен делать, поэтому, дождавшись, когда все разбредутся по кабинетам в ожидании прихода на репетиции своих коллективов, решил осмотреться, кто где тут сидит, где вход в зрительный зал и, самое главное, где здесь буфет или столовка какая-нибудь. Есть Светочкину стряпню сегодня утром я просто не смог - пока хозяйка была в душе, выбросил синюю с огромными комками манную кашу в унитаз. А теперь, естественно, готов был съесть целого коня... К чему это я про коня? 

    Задумавшись, вдруг очнулся стоя перед дверью с золотистой табличкой: "Художественный руководитель Свиридова Олеся Петровна". Хотел было развернуться и топать по коридору дальше, но вдруг услышал странные звуки из-за двери. Плачет что ли? Не смог уйти - наоборот, ворвался в двери, убеждая себя, что это - не моё дело. 

    В маленькой комнатке, значительно уступающей моему кабинету по размерам, спрятаться было негде - стол, кресло за ним, небольшой шкаф, забитый какими-то книжками, дисками, почему-то гирями и искусственными цветами, только я не сразу ее заметил. 

     Она стояла за шторой, прислонившись лбом к стеклу. И, конечно, слышала, что я вошел, но не отреагировала.

    - Олеся... Олеся Петровна, что-то случилось? 

  - Ничего, - но голосок дрожал и прерывался всхлипами. 

     Я шагнул ближе, прикидывая, кто мог обидеть ее за эти десять-пятнадцать минут, что я блукал по коридорам необъятного здания. Вроде бы, она уходила одна...

      - Но вы плачете! Вас кто-то обидел?

    - Зачем ВАМ это знать? ВЫ  что ли, защищать меня будете?

      -  А почему бы и нет? Вот возьму и морду набью обидчику, - всю ночь я думал. Ну, пусть не всю, полночи пил вино со Светочкой, но потом почему-то, вопреки прозрачным намекам девушки, все-таки ушел ночевать к себе, решив, что нужно сначала понять, что за отношения связывают мою квартирную хозяйку с директором, а потом уж, может быть... а может, и нет... не притягивала меня Светочка. Не манила. Зато вино очень даже. И если по-честному, именно эта пугающая мысль и заставила хватать ноги в руки и валить в кроватку - стать алкоголиком было страшно. Так вот, лежал я в постели и думал, что, наверное, рыжая меня ударила потому, что вовсе не секс мне предлагала, когда томно шептала: "Раздевайся". Может, костюм этот лошадиный на куртку просто бы не налез... И получается, что это я повел себя крайне неприлично, а не она, как бы мне не хотелось в подобное верить...

    - Игорь Алексеевич, а вы можете мне письмо написать? 

    - Что? Письмо? Какое-такое письмо?

10 глава. Олеся.

   Утро так замечательно начиналось: не проспала, дорогу, правда, чёрная кошка перебежала, но какой-то лихач на огромном чёрном джипе, обгоняя меня, первым пересек опасную черту невидимых следов, удваивая мое и без того, непонятно почему, великолепное настроение. 

     И планерка прошла хорошо. И моя идея, похоже, всем понравилась. И было время спокойно посидеть над сценарием моей сказки - взрослый-то концерт теперь режиссер готовить будет, а я свою роль выполнила. 

    ...Зря я не слушала Марию Николаевну, которая всегда советовала замыкать дверь в кабинет, уходя даже ненадолго. С первого взгляда, вернувшись, я ничего не заметила, а потом, когда уселась в кресло и пошевелила мышкой, заставляя засветиться экран компьютера, на нем появился вовсе не сценарий, который должен там находиться. На экране была большая картинка-заставка, с изображением двух красивых парней, один из которых держал в руках табличку с надписью: "Любовь, как искупление", а второй: "Жертва, как награда". 

    Я удивилась, а направив курсор на одного из мужчин, поняла, что обе картинки кликабельны - о, мне предлагают выбрать! Кто же придумал такую игру? И, самое главное, кто засунул ее в мой комп? 

    Немного поразмышляв, я нажала, конечно же, на любовь, совсем  не понимая, при чем здесь "искупление". Экран мигнул яркой вспышкой, а потом на нем появились три таблички: "ты и я", "невероятные фантазии" и "жёсткий секс".

   Нужно было выбрать снова. Последнее я отмела сразу - стало стыдно и неприятно. Первое - заманчиво, вдруг откроется изображение моего тайного поклонника, но вот второе - заставляло улыбаться и вызывало любопытство. 

   И я, конечно, нажала на "невероятные фантазии", предчувствуя, что увижу нечто прекрасное и завораживающее. И увидела... 

     Вроде как картинку из игры, но какую-то странную, пугающую. В темной комнате на кровати лежала девушка, одетая в коротенькую малиновую ночную рубашку. Я не сразу поняла, что руки у нее связаны. И только внимательно всмотревшись, поняла, что девушка с трудом приподнимает голову и посматривает куда-то в сторону входа, а потом начинает бешено извиваться на постели, когда в комнате появляется человек. А человек ли? Страшное существо с рогами и хвостом, покрытое шерстью и с оскаленной пастью. Звука не было, но девушка явно кричала что-то вроде: "Не трогай меня!" А я с ужасом смотрела, как уродливое создание заползает на кровать и резко подминает под себя девушку. Крупным планом было показано, как оно насилует свою несчастную жертву.

     Я хотела отключить этот ужас, но, уже потянувшись рукой к мышке, вдруг поняла, что комната мне знакома! Это же... это же моя собственная спальня! Обстановка в точности такая же! И кошмарное действо происходит на моем расстеленном диване - более того, реалистичность игры такова, что я четко вижу мое любимое постельное белье в мелкий красный горошек! Я даже перестала следить за насилием - так была поражена. А потом, когда вновь перевела взгляд на сношающуюся пару, изображение вдруг изменилось, картинка сдвинулась, приближая ко мне голову кричащей и плачущей девушки... Нет, это была, конечно, не я... но очень-очень похожа - и волосы, и просто черты лица - все было точь-в-точь, как у меня! 

    Закрыв ладонью рот, я попыталась отключить этот кошмар. Но прежде чем на экран вернулся мой сценарий, я увидела еще одну картинку. На сиреневом экране большими оранжевыми буквами было написано: "Режим "Невероятные фантазии" активирован. Повторный выбор невозможен. Игра самоуничтожится через пять минут". 

     О, мамочки! О, Боже мой! ЧТО. ЭТО. ЗНАЧИТ? Что мне теперь делать? Как домой возвращаться? Кто это сделал? Как мне жить дальше? 

    Хотелось спрятаться, забиться в норку, залезть в раковину - куда угодно, лишь бы меня никто не видел, и не нашёл этот страшный человек! Только куда? Может, домой под защиту отца поехать? 

   Спрятаться в моем кабинетике было совершенно некуда, поэтому я, как в детстве, когда играла в прятки со своей младшей сестричкой, встала за штору, прижавшись носом к холодному стеклу. И заплакала... от страха.

     И вот тут-то в кабинет зашел ОН. Неужели явился посмотреть на реакцию своей жертвы? И я уже открыла рот, чтобы задать этот вопрос вслух. Но сдержалась, вдруг решив, что это может быть и не Петровский вовсе. И, не подумав, ляпнула откровенную глупость - попросила написать мне письмо. Через тонкую ткань шторки я хорошо видела, как сменяют друг друга эмоции на красивом лице нового режиссера - легкая, мягкая, неопасная улыбка постепенно переходит в нечто непонятное и пугающее - он будто бы готов вцепиться в меня! Точно, это - он! Понял, для чего мне нужен образец его почерка - чтобы сравнить с ним позавчерашнее письмо!

    И умом-то я понимала, что здесь, в заполненном людьми доме культуры, он ничего мне не сделает - ни изнасиловать не сможет, ни, уж тем более, убить! Но все равно, выбравшись из-за шторы, начала медленно пятиться к двери, что-то бормоча про Галочку...

     Только он вдруг схватил за руку, заставляя замереть от непередаваемого ужаса, и сказал:

    - Олеся, простите меня за вчерашнее. Я вас неправильно понял. Больше подобного не повторится. И вам нечего бояться, я вам ничего не сделаю... И напишу,  конечно. Что и где?

    Ага, напишешь! Ты же сейчас специально писать будешь, как курица лапой! Подделаешь почерк, и все дела! Но деваться-то некуда - выдала, что догадываюсь о его жутких склонностях! Оё-ёй, и комп у него мощный - скорее всего, программа есть для создания подобных роликов! Я снова дернулась к выходу, забыв, что он всё еще держит мою руку в своей и прошипела:

11 глава. Игорь

Чувствовал, что она боится меня. Непонятно почему, но боится дико. Понимал, не дурак, что нужно отпустить девчонку - она и без того, считает меня маньяком! И не мог. Просто тупо не мог заставить себя разжать руку и выпустить на волю маленькую теплую ладошку. Правую. На которой не было обручального кольца! Что за власть имеет надо мной эта маленькая женщина? Почему понимание того, что она, возможно, не замужем (но не факт, далеко не факт!), приводит меня в восторг! Второй раз в жизни только вижу ее! Да и не супермодель ведь - простая... хотя кто-то вредный в моем мозгу горланил громче, чем я сам думал: "Ничего не простая - красивая, волосы какие... и глаза - яркие зеленые, с крапинками... и шейка, открытая сегодня, такая белая... такая сладкая, наверное... Вот бы потрогать... губами, там, где бешено бьется пульс..."

И я снова завис. Очнулся только, когда увидел в ее глазах слезы.

- Ох, Олесь, ну прости, все отпускаю, отпускаю. Только не убегай сразу, пожалуйста!

Но полные ужаса глаза буквально кричали мне, что, как только я отпущу руку, она убежит со скоростью звука. Так и получилось. А я еще долго стоял и смотрел в окно, на то, как группками, за руку со взрослыми, и просто поодиночке к зданию дома культуры спешат разновозрастные дети.

Теперь бедная Олеся будет бояться меня ещё больше, хотя я ничего плохого и не хотел. И почему она плакала, так и не смог узнать...

Так, Гарик, нужно ведь и делом начинать заниматься! Давай, начинай свое расследование. С чего его начать, вопрос даже не стоял - я заметил еще вчера на входе замечательный такой экземпляр - милую разговорчивую бабушку с седой гулькой на голове. Лучший агент в мире!

Покинув пустой кабинет запуганного мною худрука, я отправился на вахту.

- Игорь Алексеевич, - о как, меня уже и здесь знают! - Вам уже показали, где у нас можно кофе попить?

Ты ж моя золотая!

- Нет, уважаемая...

- Клавдия Иосифовна.

- ...уважаемая Клавдия Иосифовна, никому до меня, бедного, нет дела! Все разбежались по своим кабинетам, как мыши в норы забились. А я тут не знаю даже, где и воды испить не то, что кофе.

- Так пойдемте, я все сейчас покажу, - она с готовностью выскочила из-за своей конторки, на ходу обращаясь к женщине, которая неподалеку мыла полы. - Зиночка, пригляди за вахтой. Я на минуточку.

...- Клавдия Иосифовна, а правда говорят, что у вас тут какой-то домовой живет? - прослушав курс информации об успехах детей и внуков вахтерши, я пошёл в наступление.

- Да нет, конечно, какой-такой домовой! - надо же, а я думал, что данная категория населения, является самой суеверной! - Никаких домовых, точно говорю, нету! А вот полтергейст здесь, да-а, имеется!

- Полтергейст? Настоящий?

- Конечно. Реальный, как моя внучка говорит.

- И как он себя проявляет?

- Да вот ключи постоянно перепутывает. Каждое утро специально помечаю в тетрадочку, какие именно поменялись местами.

- Может, это ребятишки балуются?

- Невозможно это. Вот смотри, Алексеич, - бабуля незаметно перешла на "ты", видимо, почуяв во мне интересного собеседника или родственную душу. - Ключи находятся в специальном шкафу. Шкаф тот замыкается на ключ тоже. А уже он отдаётся на ночь сторожу. Сторожа у нас два, только не они это, точно тебе говорю - дважды им выговоры объявляли, да и недавно они у нас работают - предыдущих именно за это дело-то и выгнали.

- Из-за ключей?

- Из-за них! Я же тебе и говорю, что дело-то серьёзное.

Мне, конечно, казалась, что это - шутки чьего-то изощренного на выдумки мозга. Но вслух я этого говорить не стал.

- А еще что-нибудь случалось?

- Да случалось-случалось. Чего только не было! И костюмы кто-то резал перед выступлением - так мы потом уже за кулисами шили, прямо на актерах. А еще было... да недели три назад... ох, и перепугалась тогда! Пошла я в подвал. У нас там студия, где звуки записывают. Мне нужно было Юрку позвать - мать ему на рабочий позвонила (там же, в подвале, мобильники-то не берут). Иду, значит, а там коридор такой длинный - с одной стороны трубы какие-то, с другой - старые декорации (от спектакля, что Егорка еще ставил - ох, какой спектакль интересный был!). Так вот, иду я и вдруг... Как будто бы вот тут вот, по щеке, кто-то невидимый чем-то мягким таким, приятным провел! Я обернулась...

- А что это вы, Клавдия Иосифовна, не на рабочем месте? Там вас какой-то мужчина спрашивает!

За спиной испугавшейся не на шутку вахтерши появилась Светочка, окинула ревнивым взглядом мою чашку с кофе, любезно заваренным Клавдией Иосифовной, и наполовину съеденный ее же пирожок (безумно вкусный... где же здесь качалка все-таки?), секретарша спросила:

- Проголодались, Игорь Алексеевич?

- Хм, ну-у, я очень неравнодушен к домашней выпечке.

- Наша Клавдия Иосифовна - не только мастерица в этом деле, но и подкармливает тут некоторых, - я проследил за ее взглядом и понял, что имеет в виду Светочка Свиридову, которая с коротко стриженой брюнеткой как раз входила в помещение кафе. - И это, как вы, наверное, заметили, очень плохо отражается на фигуре! Так что с пирожками пора завязывать... и вам тоже.

12 глава. Олеся

Надежды засветло доехать до родительского дома, находящегося от Семикаракорска на расстоянии непреодолимых для меня сейчас пятнадцати километров, растаяли, как мороженое на тридцатиградусной жаре, как только я шагнула к багажнику, чтобы засунуть туда пакет с продуктами - с пустыми же руками к родителям не поедешь, а рядом с работой есть только продуктовый... Колесо было пробито! А если бы я к багажнику не подошла? Ведь с моим "великим" опытом вождения могла и не заметить сразу! А вдруг бы в аварию попала?

Конечно же, сразу мелькнули мысли о моем персональном маньяке. О том, что это - его проделки. В страхе покрутила по сторонам головой, но никого подозрительного не увидела. Может, в дом культуры вернуться? Только там кроме сторожа, и девочек, занимающихся в фитнесс-кружке, никого не оставалось, даже тренажерка закрывалась самое позднее в восемь - на помощь звать некого. Я же досиделась! Дождалась! Все никак решить не могла, как поступить и куда обращаться! Потом подумала, что мне прямая дорога к родителям - папа посоветует, что делать дальше и, самое главное, у него могут быть нужные мне сейчас знакомые.

Как менять колесо, в моей автошколе не учили. Запаску-то я вытащила из багажника, домкрат нашла. А что делать дальше - не знала. Хорошо, что в телефоне есть интернет. На видеороликах девушки так мастерски это делали, так легко скручивали гайки, так играюче откатывали колеса, что я радостно и предвкушающе улыбалась, думая, что я сейчас тоже примерно так сделаю. Но не тут-то было!

Может, дело тут было в том, что гайки на моем колесе кто-то приклеил суперклеем? Или, что вероятнее, руки у меня не под это дело заточены (не хотелось думать, что растут не оттуда!) В общем, гайки не поддавались, ключ все время падал на асфальт, издавая при этом мерзкий громкий звук, казалось на весь город. При этом стремительно темнело, и я ужасно торопилась... И когда хлопнула дверца соседней машины, от страха и нервного напряжения буквально села на землю, нервно обнимая пыльное колесо.

- Свиридова! И тут ты! Ну что с тобой на этот раз? Неужто у чужой тачки колеса стырить решила? - шутил Петровский. Но мне-то было вовсе не смешно. Мне было дико страшно. Оказывается, он - хозяин этого огромного монстра на колесах, который сегодня так удачно, как мне тогда показалось, (хотя, блин, все-таки для меня была та черная кошка, для меня!) утром обогнал!

- Нет, - нервно сглотнув, выдавила из себя. - Свое колесо на своей тачке поменять хочу.

- А что так? По цвету не подходит? - я так надеялась, что он уже ушел! Я даже видела, как они со Светкой вместе уходили с работы, и говорили о чем-то таком, что готовить на ужин и тому подобное. Ну, как он здесь оказался-то? - Не смотри на меня так, мне страшно от твоего взгляда становится! Да, я вернулся сюда. Съездил домой, взял вещи для спортзала и вернулся, чтобы позаниматься!

Зачем он это говорит? Как будто мне есть дело до его личной жизни! Я оглянулась в поисках каких-либо людей поблизости - страшно было одной находиться с ним рядом. Но, к моему ужасу, никого в обозримом пространстве не было - делай с бедной девушкой, что хочешь, убивай, насилуй - никто и не заметит, и не опознает потом маньяка!

- Ладно, Свиридова, я сегодня добрый. Давай, я тебе помогу, - сделал одолжение!

Может, это ты мне проколол? Я изо всех сил сжала ключ в руках - если что, буду отбиваться! И это, похоже, не укрылось, от взгляда Петровского. Он замер на месте, в примиряющем жесте поднимая вверх руки, как будто сдаваясь.

- Слушай, скажи, только честно, чего ты так меня боишься? Я же ничего... почти ничего тебе не сделал! Ну, мне даже обидно как-то! Всего за один поцелуй так возненавидеть! Тем более, я уже извинился!

И меня прорвало - просто надоело бояться! А может, я чувствовала свое спасение в достаточно тяжелом инструменте, который держала в руках. Кто знает? Только на одном дыхании выпалила:

- То есть только поцелуй? И ничего больше? И письмо с розой не твои? И игра эта жуткая на компе, тоже не твоя? И не на-адо мне говорить, что ты тут не при чем - как только "новый режиссер" показался на пороге дома культуры, со мной стали происходить все эти ужасные вещи!

Я замолчала, с ужасом думая, что он ведь не признается - где это видано, чтобы маньяки там, убийцы всякие, признавались? Но он повел себя странно - остановился, со все также поднятыми руками, и заинтересованно спросил:

- Письмо? Игра? О-о! Это уже интересно! Ваш местный "полтергейст" начал проявлять себя? Давай так. Ты сейчас берешь себя в руки и отходишь от меня на такое расстояние, чтобы тебе не было страшно. Можешь, вообще, на крыльце театра своего постоять. Я быстро меняю колесо, подхожу и там, под камерой, я видел, она там есть - чтобы сторож видел, мы спокойно все обсудим. И я постараюсь тебе объяснить, что я тут не при чем!

Я хотела сказать, что он специально пытается выиграть время, чтобы придумать правдоподобное объяснение, но он опередил:

- Если ты думаешь, что я хочу сейчас возле твоей машины придумать что-нибудь, обмануть тебя - можем пойти сразу туда, на крыльцо. Только потом колесо придется в кромешной темноте менять.

- Пошли сразу, - этот вопрос был для меня важнее, а машину я и здесь могу бросить, если что, такси довезет до родителей.

Торопливо шагая к зданию, я только сейчас почувствовала, что пальцы в сапогах "кусает" мороз, что нос замерз окончательно, а руки меня не слушаются, хоть и спрятаны в перчатки. Ну вот, осталось только заболеть для полного счастья!

13 глава. Игорь.

- Что, прости? Что я поднимаю? Бля-я-ядь! Свиридова, ты в своем ли уме? Да у меня все работает, ты не сомневайся. Я бы сейчас предложил, конечно, тебе проверить это, но в свете последних событий, лучше воздержусь...

Либидо, говоришь? Мои-то сексуальные влечения и без этой фигни на высоком уровне, как и возможности, как и воплощение их в жизнь! Но сама ситуация! Это же мечта просто для меня, как журналиста! Вот вдруг дело о серийном маньяке распутаю? Не по профилю, правда, но ЕСТЬ, есть у меня выходы в издательство одно... там-то, как раз, расследованиями подобного рода и занимаются! А что, откроюсь с совершенно другой стороны - хватит уже под папочкиным крылышком сидеть! Об этом я думал, пока она рассказывала. Но потом, когда замолчала, вдруг появились совершенно иные мысли - ей же, наверное, ужас как страшно! Ключ-то баллонный, в руках до сих пор сжат так, что, наверное, пальцы к нему намертво примерзли! Бедная, бедная, маленькая, рыжая девочка.

- Ладно. Так и быть. Правда, как говорится, за правду. Я расскажу тебе, кто я такой, на самом деле, - от этих моих слов она подобралась вся, напружинилась - явно приготовилась сбежать. - Да, блин, что ж ты трусливая такая? Не маньяк я! Не маньяк. Я - журналист. Ну, конечно, не веришь! Стой здесь, никуда не уходи. Я сейчас принесу ноут с моими статьями и удостоверение, и фотки там с работы есть. Стой, не бойся!

Я метнулся к машине, чувствуя, как разгоряченное в тренажерке тело, обмытое потом в душе и не высушенное толком (а что, мне-то только до машины было нужно добежать!) потихоньку замерзает - особенно где-то в районе шеи сзади... прямо холодок какой-то ползет... А может, это взгляд Свиридовой?

Она листала фотки, статьи мои в журнале просматривала, пока не села зарядка.

- Теперь ты мне веришь?

- Ну-у, если ты, то есть, если маньяк этот умеет вот такие игры делать, как у меня сегодня в компьютере была, то ему уж точно ничего не стоит подделать вот это все - и фотки, и статьи, твоим именем подписанные...

О-о! Так, да? Вот ты какая неверующая!

- Олеся, я тебя впервые увидел вчера! Мы же никогда раньше не встречались. Я в вашем городе впервые!

- Ну, в общем-то, это тоже еще нужно доказать...

И я готов был сдаться - а что, мне-то можно за всем этим и со стороны понаблюдать! Только жалко ее глупую было - вдруг маньячелло этот ходит где-то поблизости и решит перейти от виртуальных чувств к реальным действиям?

- Знаешь что, у меня просто уже не остаётся доказательств! Ну, не веришь мне... поехали, что ли, в полицию? А что? Расскажешь им всё. Меня пробьют там по базам - глядишь, что-либо да выяснится!

- Правда?

.... И мы поехали! Наскоро прикрутили колесо и поехали - она впереди на своей букашке, а я следом, потому что ехать со мной вместе, в одной машине, Олеся наотрез отказалась.

Я был уверен, что в полиции посмеются и отправят нас восвояси. Но не тут-то было! Нас внимательно выслушали и даже сделали какие-то там запросы, а потом пообещали, что завтра позвонят и скажут, какие получили ответы. Правда, заявление, как я и предполагал, по поводу угроз от Олеси принять отказались - сказали, что единственное, к чему можно было бы прицепиться, это тот факт, что насилие в игре происходило в доме Свиридовой. Но на вопрос, уверена ли она, что это были именно съёмки, или просто изображение смоделировано на компьютере, точно ответить она так и не смогла.

- А белье постельное? Как узнали, что у меня такое есть?

- Это вам могло и показаться - второй раз войти в игру, чтобы удостовериться, вы же не смогли! Игра, как вы сами сказали, уничтожилась...

... Выходя из полиции, Олеся молчала. Опущенная голова явно показывала, насколько все плохо.

- Вот теперь, завтра ты удостоверишься, что я - это я, и мы сможем стать напарниками. А потом выведем вместе на чистую воду этого мерзавца!

- Ты знаешь... Я вот думаю, что тебе уже сейчас можно верить. Какой смысл маньяку так подставляться? Какой смысл в полицию идти?

- О-о! К девочке, наконец, вернулся здравый смысл! Аллилуйя! Здорово! Так что, по рукам, напарник?

- А по рукам!

И она улыбнулась. Впервые с нашего знакомства, кажется... И так эта улыбка шла ей, так украшала, делала еще более мягким, еще более милым, лицо, что я заворожено смотрел в зеленые глаза, хорошо освещенные фонарем, висящим над входом в здание полиции, и не мог с ней сейчас расстаться. Как же она поедет домой теперь, если подозревает, что маньяк был в ее комнате?

- Ты куда сейчас?

- Ну, домой-то боюсь, естественно. К родителям собиралась, но ехать далеко - они в деревне живут, в пятнадцати километрах отсюда, а я водитель так себе... Может Галке позвонить?

- Есть предложение. Без всяких намеков, учти. Можем вместе переночевать в твоём доме. Я буду отдельно спать, даже не уговаривай! И у ментов, если что, теперь есть мой фоторобот! Да и место съёмок осмотрим...

Был уверен, что она не согласится - слишком мало времени прошло после того, как Олеся удостоверилась, что мне можно верить. Только я недооценил девушку...

- А Светочка ругаться не будет?

- Откуда ты знаешь, что я у нее живу? Это же секрет!

14 глава. Олеся

Наскоро осмотрели дом. Естественно, как я и ожидала, ничего необычного не нашли - ни чьих бы то ни было следов, кроме моих, ни камеры. Все вещи лежали на своих местах. Ничего, вроде бы, не пропало. Возможно, этот человек просто однажды бывал у меня в гостях, и хорошо запомнил обстановку или даже сфотографировал! А это значит, что я его знаю, раз в дом приглашала... Если подумать, у меня не так уж и много друзей - шумные компании бывают раза три-четыре в год, да и то, в основном, приходят ребята с работы, некоторые со своими парами. Я - единственная из дома культуры, кто живет одна - остальные, кто с мужем и детьми, кто с родителями. Ясно, что комфортнее всего собираться именно у меня. На Новый год, например, точнее на новогодних каникулах, мы всегда баню топим, шашлыки жарим... человек пятнадцать собирается... Но все, вроде, свои, из года в год...

Поужинав тем, что хранилось в моем холодильнике, попив чаю с конфетами - всегда припрятывала от себя самой вкусненьких, мы, едва знакомые друг другу люди, уселись, как члены почтенного семейства, в зале перед включенным телевизором. Я - на своем любимом месте, за столом, перед ноутбуком. Он... на диване, со своим ноутом на коленях.

С моей позиции можно было наблюдать за ним. И я наблюдала, специально время от времени щелкая мышкой, чтобы создавать иллюзию работы. Он что-то увлеченно печатал - пальцы быстро и уверенно бегали по клавишам. Потом отвлекался и делал пометки в красивый с кожаной обложкой блокнот. Непослушные черные волосы падали на лоб. Игорь то хмурился, то улыбался уголком губ... И я думала, что если бы не вся эта ситуация... Если бы такой красивый мужчина был здесь не потому, что... если бы этот мужчина был моим, то... что бы я сейчас чувствовала, что бы я хотела сделать?

Только на секундочку - ненадолго, на немножечко... помечтаю - и все... Так тихо, чтобы он не услышал, беззвучно поставить ноутбук на стол. Аккуратно, чтобы не скрипнул старый стул, подняться и шагнуть к дивану, со спины, так, чтобы меня ему было не видно. Встать рядом, но не касаясь. Протянуть руку и самыми кончиками пальцев, одними подушечками, скользнуть по его волосам - понять, какие они на ощупь. И он непременно замрет и медленно обернется, с улыбкой глядя на меня. А потом неторопливо склониться к его губам... Я ведь почти ничего от неожиданности тогда за кулисами на сцене не почувствовала. Вот дура! А если он все-таки мой маньяк? Хм, самой стало смешно от такой формулировки - мужчиной ты, Леська, не удосужилась обзавестись, а вот личным маньяком - успела!

Иронично изогнутая бровь и лучики-морщинки, разбегающиеся из уголков его глаз, даже не затронув губ, подсказали мне, что Петровский улыбается.

- Надо мной смеешься, женщина?

- С чего бы это? Я... я телевизор смотрю!

- А ты бы лучше список составила, кто из мужчин твоего окружения бывал у тебя в гостях.

- Вот что ты за человек-то такой? Я только успокоилась, расслабилась, поверила в людей, так сказать, а он - бац! С небес на землю...

- Нет, я конечно, рад, что рядом со мной ты - как на небесах, - в его взгляде что-то неуловимое, малозаметное, вдруг изменилось, вновь пугая меня и в то же время, разжигая любопытство. - Но нельзя забывать и об обстоятельствах, которые свели нас вместе.

- Игорь... - произнесла его имя, еще не зная, что хочу спросить, загипнотизированная его серыми глазами, и с испугом поняла, что этому мужчине не нужно идти на какие-то уловки, чтобы заполучить понравившуюся женщину, не нужно выдумывать всякую чушь. Такому, как он, достаточно поманить, и любая, в том числе и я, упадёт к его ногам.

- Олесь?

- А? - очнулась, отводя глаза.

- Тащи свои котлеты.

- Чего?

- Котлеты, говорю, неси! Я есть хочу.

И уже шагнув в сторону кухни, я услышала вслед:

- И, пожалуйста, не смотри на меня больше так... я ж не железный!

Что он имел в виду? Что я слишком настойчиво его осматривала? Что пялилась слишком выразительно? Я ведь только взглянула разочек...

Погрела котлеты, как примерная... жена и отнесла на блюдечке с хлебом мужчине, именно так, без какого-то гарнира, я любила их есть сама. Не-ет, сидеть с ним в одной комнате чревато последствиями - глаз-то от такого красавчика не отвести! Лучше уж делами займусь! Полдевятого, тяжелый день позади, а сна-то ни в одном глазу! Застелила ему постель в теткиной комнате, там, где когда-то спала она. Потом тесто на блинчики начала готовить - мужчину все-таки кормить нужно! Сама себе пыталась объяснить, что мужчина-то Светкин, не мой, и странно, что секретарша наша еще не явилась за ним - она такая, хваткая, если захотела чего, клещом вопьется, как когда-то пыталась и в Егора...

- Котлеты у тебя классно получаются, - неслышно подойдя сзади, Игорь заглянул через плечо. - О-о, а что это ты такое делать собираешься, на ночь-то глядя? Хочешь, чтобы я лопнул?

- Это тесто на завтра. Утром блинов напеку.

- Ты и такое умеешь? А с чем блины?

И не касался, не дотрагивался вовсе, только я все равно чувствовала его - дыхание у меня на затылке, горячие волны, исходящие от всего большого, сильного мужского тела.

- А с чем ты хочешь? - вопрос мой прозвучал неправильно, не так, как было нужно - твердо и по-деловому, а наоборот, с придыханием, как будто мы что-то более интимное, чем начинку для блинов выбираем. - Можно с мясом, можно с творогом... с вареньем еще с клубничным. Или просто с маслом и сахаром.

15 глава. Игорь

И чего мне не спится-то? Что это вообще за фигня-то такая? Ветер что ли за окном воет? Метель вроде бы не передавали... Хотя я погодой-то особо и не интересовался. Телефон мой почему-то сеть не ловил, хотя мы, вроде бы, не так уж далеко от центра города и отъехали. Светка, наверное, весь вечер звонила, как, впрочем, и мать, хотя вчера и просил последнюю делать это хотя бы через день, но, зная свою родительницу, я был совершенно уверен, что эти уговоры абсолютно бесполезны.

Вот интересно, не страшно Свиридовой в таком доме одной жить? Мысли плавно переползли туда, в соседнюю комнату, где в меховой пижаме в виде непонятного фиолетового зверя, спала девчонка. Я снова чуть было не рассмеялся - такой у нее потешный вид в этой шкурке был!

Любая другая баба, которой пришлось бы ночевать рядом с тобой, Петровский, изо всех сил постаралась бы выставить себя в самом выгодном свете - пеньюарчик там, струящийся, а-то и просто бельишко покружевнее, понаряднее надела. А эта? Да там до тела-то, наверное, не докопаться! Но, когда увидел, мысли так и шарили по неизвестному науке зверю в поисках молнии или пуговиц, на которых это безобразие могло держаться.

Я ведь мог уйти в эту комнату и сидеть за компьютером здесь? Мог. Так сделал вчера у Светки, чтобы она работать не мешала. Почему же сегодня весь вечер провел рядом с рыжей? Почему, как привязанный, за ней следом ходил? Почему возле закрытой ванной стоял, как истинный маньяк, прислушиваясь к звукам льющейся за дверью воды?

Интереснейшая получалась ситуация. Ее я и описывал сегодня, прогоняя прочь мысли о близости Олеси, непонятно почему так крепко въевшейся в мой мозг, что сосредоточиться получалось с трудом. И вот что вырисовывалось:

В доме культуры "водится" какой-то гад, которому хочется, чтобы о заведении ходила плохая слава. Причем, желательно, чтобы черная тень этой славы падала непосредственно на руководителя, то есть, на Стоцкого Романа Сергеевича. Но этот некто еще и к Олесе неравнодушен. Тут я пока не мог понять, какова цель "шутника" - напугать девушку или заинтересовать нестандартным подходом?

А еще меня мучил вопрос - не отпугну ли я маньяка своим наличием рядом со Свиридовой. И, с одной стороны, я не хотел мешать этому гаду проявлять себя, а с другой - в душе поднималась волна протеста - я боялся, что её обидят, да и неизвестно еще, как далеко может зайти этот дебил.

Хотелось копнуть глубже - понять, что за странные чувства вызывает у меня эта девушка. Ну, симпатичная, миленькая, приятная... ну, готовит вкусно... опять же профессия у нее необычная, что накладывает отпечаток и на саму девушку, и на ее манеру общения, наверное... в доме порядок, аккуратненько все так и небогато при этом. Обычная такая девушка. Не чета моей Катерине - красавице с двумя высшими образованиями! Только жена почему-то не с тоской и болью, как было прежде, вспомнилась сегодня, а со злостью - что я плохого-то ей сделал, не любил разве? Подарков не дарил? Обожал... на руках носил, все капризы выполнял... а она со мной так.

Все! Никаких женщин! Просто потрахаться только если... Но в таком случае, спать, а не об Олеське думать!

- И-игорь! - в тишине ее шепот был подобен грому. Да ну! Не может этого быть! Неужто она сама ко мне пришла? Моментально вскочив с кровати, обхватил руками почему-то трясущуюся, хоть и покрытую мягким и, наверное, теплым, мехом, Олесю. И она не оттолкнула, а наоборот, мертвой хваткой вцепилась в плечи! Мне показалось, что она что-то хочет сказать, но к чему тут слова, если она решилась, а я давно был готов! Тем более, что девушка мне нравится, а проклятая физиология и без физического контакта поддерживала мужской орган в состоянии боевой готовности почти весь вечер. Я, не задумываясь, закрыл ей рот поцелуем. И старался изо всех сил делать это нежно и ласково, чтобы не отпугнуть своим напором. Но ведь сама же пришла! Эта мысль радостным предвкушением заполняла мозг, пеленой затягивая другие, более адекватные мысли.

Это было совсем не так, как там на сцене. Там была новая, впервые увиденная мною женщина - незнакомая, непривычная. Здесь же... я слышал где-то, как фон, как звук на заднем плане - вой вьюги, шорох веток, что-то непонятное, неопознаваемое сейчас мною. Но в первую очередь, главной скрипкой в этом концерте для меня было ее сбившееся дыхание, судорожное движение горячих ладошек с моих плечей на грудь. Она была маленькая и мягкая, пахнущая яблочным шампунем и мятной зубной пастой. И я уже нащупал молнию впереди и потянул за нее, чуть отодвинувшись от ее губ, чтобы поцеловать ниже, спуститься вслед за ползущим замком, но неожиданно услышал:

- Игорь, у нас сарай горит.

- Что?

Я мог ожидать чего угодно - протеста, обвинений в домогательствах, слез, испуга, но именно этой, сказанной спокойно, даже как-то безразлично, фразы, я вовсе не думал услышать. Все также сидел на кровати, обнимал ее и пытался осознать, что она имела в виду.

- Сарай, говорю, горит...

Сарай? Какой-такой сарай? Елки-палки! Она ж в частном секторе живет! А тут и сараи и баня, и курятники какие-то! Дом ведь загореться может! Вскочил и, как был, в одних трусах, рванул в ту комнату, где спала она, окна которой выходили во двор! Отдернув в сторону штору, выглянул в окно. В принципе, можно было этого и не делать - даже с закрытой шторой было хорошо видно, что небольшое деревянное строение, стоящее ближе к улице, чем дом, и на некотором отдалении от последнего, полыхает, словно факел! Спасать сам сарай уже не имело смысла. Но опасность того, что огонь перекинется на какие-то другие строения, в том числе и соседские, оставалась. Кроме того, до моей машины, на которой я, в отличие от Олеси, оставившей свою букашку где-то на другой улице, подъехал к самому забору, было совсем недалеко. Когда я обернулся, чтобы бежать в комнату за одеждой, Олеся уже успела включить свет и протягивала мне мои же брюки и свитер. Одеваясь, я слышал, как она разговаривает по мобильнику с пожаркой, объясняя, как к нам проехать.

16 глава. Олеся

Натянув прямо поверх пижамы штаны и куртку, засунув ноги в безразмерные сапоги "Аляски", я выскочила следом за Игорем - маньяк вполне мог поджидать нас во дворе.

Деревянную биту, хранимую мною в доме в качестве оружия, я уже отдала мужчине, поэтому себе для защиты взяла молоток, который валялся в кладовке.

Выйдя на крыльцо, остановилась, оглушенная треском лопающегося на крыше сарая шифера, и воем ветра, швыряющего в лицо пригоршни колючего снега. Странно, что никто из соседей не вышел - года два назад, когда горел дом в начале нашего проулка, у Бесединых, мы целой толпой встречали пожарную машину. Но, может, дело в том, что люди принимают звуки пожара за вой вьюги и шум ветра, а огонь не видят потому, что спят давно?

Единственное, мне казалось, что новый сосед должен был заметить, конечно, ведь сарай-то находится как раз напротив его окон, пусть и через дорогу! Но в доме Анны Ивановны было темно.

Игорь отогнал машину вглубь проулка и уже возвращался назад - с высокого крыльца мне было хорошо видно всю улицу. Но почему-то пошел не ко мне, а, наоборот, к огромному кострищу, в который превратился мой несчастный сарай. Хорошо хоть, кур не завела, как мама советовала - иначе бедные птички сейчас превратились бы в жареных!

Я наблюдала за тем, как Петровский медленно обходит сарай с трех сторон (с четвертой не пройдешь - узкая дорожка между соседским забором и горящим сараем то и дело сверху посыпалась горящей трухой), внимательно рассматривая землю. Что он там увидеть-то хочет? Следы поджигателя? Вот смешной! Ага, снег-то от пожара давно растаял!

Соседи собрались только когда проехавшая по улице пожарка перебудила всех своей сиреной. Огонь, и сам, к счастью, уже постепенно затухавший, был быстро потушен молчаливыми мужчинами. И я, уставшая за этот бесконечный день неимоверно, замерзшая и расстроенная, уже с надеждой думала о том, как сейчас завалюсь спокойненько в свою кроватку, а все проблемы буду решать завтра. Но не тут-то было! Приехала милиция. Двое хмурых и недовольных (будто в пожаре виновата именно я!) мужчин что-то спрашивали, усадив меня, а потом и Игоря, в машину. Я отвечала на автомате, не забыв уточнить, что это - не случайное возгорание, а, вполне вероятно, поджег! После этой фразы из меня долго и нудно вытягивали все подробности моих злоключений, произошедших в последние дни, и совершенно не реагировали на мое возмущение по поводу того, что я сегодня вечером уже обращалась в полицию и абсолютно все там рассказала.

Я почти не помнила, как все разошлись и разъехались. С трудом передвигая ставшие безумно тяжёлыми ноги, плелась в сторону дома. И даже не поняла сначала, что меня вдруг подхватили на руки - просто приближавшееся до этого крыльцо вдруг подпрыгнуло в воздухе, и покачнулась земля.

- Рухнешь сейчас, рыжая! Да не переживай ты так, хрен с ним с сараем этим! - Петровский говорил, а сам тащил меня в дом прямо так, на руках, как молодожен, блин! А мне и хотелось сказать, что я тяжелая, что на сарай мне плевать, а еще, что я очень рада, просто счастлива, что именно сейчас, сегодня ночью, в своем доме ночую не одна, что он со мной... но не получалось... язык не хотел поворачиваться и я только глупо улыбалась, уткнувшись в его горячую, приятно пахнущую шею.

И заснула я, кажется, еще там, на его руках, вырубившись то ли от усталости (две предыдущие ночи были практически бессонными), то ли от нервного перенапряжения. Последней здравой мыслью было: "Это - точно не Петровский! Он весь вечер из дома не выходил!"

... Проснулась от страшного чувства, что меня душат, что воздуха не хватает! И ещё с закрытыми глазами потянулась к шее, и нащупала на ней чью-то руку! Но против моего ожидания рука эта просто лежала на мне, и вовсе не пыталась вцепиться и пережать сонную артерию или перекрыть доступ кислорода в лёгкие. Кто? Кто здесь? Мне хотелось вскочить и бежать без оглядки. Но волна безумного ужаса заставляла лежать неподвижно, каменея от понимания, что в моей постели я не одна, что рядом лежит человек! И человек этот активно прижимается ко мне всеми частями тела!

.... Петровский! Петровский? А почему он не в теткиной комнате? Чего это он разлегся здесь? Кто разрешил? А вдруг... А что если он меня... Свободной, не зажатой его телом, рукой, я нащупала на себе пижаму - фух, насиловать меня, а потом надевать ее, он бы, скорее всего, не стал!

Я попыталась выбраться из захвата, но это никак не удавалось - он вдруг как-то напружинился весь, чуть передвинулся, и я оказалась снова в плену, только теперь уже не только его руки, но и ноги! И что теперь делать? Лежать, пока он не соизволит проснуться? Разбудить? Мелькнула вялая мысль о сгоревшем сарае, о маньяке, перешедшем из разряда просто пугающего в разряд поджигателя, а значит, потенциально опасного для жизни. Но, ставшей в последние дни привычной, волны ужаса я почему-то уже не ощутила!

Может быть, дело в том, что за моей спиной спал сильный, уверенный в себе, мужественный мужчина, горячо и крепко прижимающийся ко мне всем телом? Я попыталась напомнить себе, что еще вчера утром была уверена в том, что именно он - маньяк, преследующий меня, но было так уютно и хорошо сейчас, что думать о нем в таком русле казалось преступлением! Наоборот, колесо мне поменял, в полицию со мной ездил, ночевал здесь, зачем-то же он это все делал? Да уж, конечно, совсем не потому, что голову от тебя, Свиридова, потерял! Журналист он! Расследование проводит! Хочет статью написать и денег на твоем несчастье заработать! От подобного предположения (которое, вероятнее всего, было правдой) я прямо-таки взвилась на кровати, неимоверным усилием всего тела сдвинув тяжеленные руки и ноги своего "защитника" в сторону.