Покров

Глава 1. Своя сказка

На подоконнике кто-то сидел. Маленький человечек размером с полметра, в балахоне с накинутым капюшоном, поджав ноги, устроился прямо за керамическим горшком с кактусом. Существо сидело неподвижно, как миниатюрная статуя, ни одна складка костюма не шевельнулась.

С трудом сбросив оцепенение, Василиса кое-как приподнялась на локте. Тело двигалось с большим трудом, будто весило тонну. Угол зрения поменялся, и человечком на подоконнике оказался всего лишь собственный школьный рюкзак, очертания которого изменил отсвет луны.

Выдохнув и ощутив покалывание в онемевших ногах, Василиса села, проверила, на месте ли сметанные патчи от веснушек, и уверенно встала с кровати. Подойдя к столу, налила воды в гранёный стакан и повернулась к окну.

Вода почему-то оказалась ледяной. Странно, ведь погода всё ещё сохраняла летнее тепло. По-прежнему стояла засуха, и отопление пока не требовалось. Наверное, вода подмёрзла из-за сквозняка. Мама каждый вечер зачем-то плотно запирала окна, даже жалюзи опускала, но после ухода родительницы Василиса потихоньку открывала фрамугу и впускала в комнату прохладный ночной воздух.

Протянув руку, чтобы закрыть окно (раз уж маме это так важно), Василиса замерла и тут же инстинктивно отступила вглубь комнаты. Во дворе дома у невысокого заборчика переминалась с ноги на ногу тощая фигура. Как будто угловатая девушка в длинном пальто, подметающем полами землю. Вытянув шею и внимательно присмотревшись, Василиса выдохнула. Эту «девушку» она прекрасно знала. И терпеть не могла.

Аккуратно поставив стакан на стол, чтобы не издавать лишних звуков, Василиса осторожно выскользнула в пустой коридор, на цыпочках спустилась по лестнице на первый этаж. Так и есть, в кабинете снова свет. В приоткрытую щель получилось рассмотреть, как отец смазывал карабин, который явно только что достал из сейфа – серая дверь тяжёлого ящика почти в Василисин рост была распахнута. Внутри виднелось ещё два ружья. Мама в тёплом халате стояла чуть поодаль, молча разминая сцепленные пальцы.

Василиса так же тихо, как пришла, вернулась к себе. Через пару минут в родительскую спальню прошла мама. Видимо, так и будет опять всю ночь бормотать свои молитвы, пока отец не вернётся. А возвращался он с таких «прогулок» обычно чуть ли не под утро. Как он потом ещё работать умудрялся, непонятно.

Василиса недовольно смотрела сверху, как из-за угла дома (не из парадного входа, нет) бодро вышла тёмная коренастая фигура её родителя. Поблескивая лысиной в свете фонаря, он браво топал к ожидающему его монаху, неся за плечом карабин в чехле. Чтобы было в сумке, которую он на ходу кинул своему спутнику, даже знать не хотелось.

Пара свернула на поселковую дорогу и скоро исчезла в густой октябрьской тьме. Что это за постоянные ночные смены такие?

Утром Василиса обнаружила, что патчи присохли к лицу. Пальцами ощупав сухую шершавую корку, соскочила с кровати и побежала в ванную, где маску пришлось отскребать ногтями. И конечно, веснушки никуда не делись. Только нос и щёки покрылись пунцовыми царапинами.

Всё бы ничего – и глаза зелёные, как у мамы, и густая каштановая шевелюра (наверное, от отца, хотя он давно облысел), ни грамма лишнего веса (снова спасибо маме). Но вот веснушки… Василиса их искренне ненавидела, но пользоваться косметикой не могла. Её ведь тестируют на животных, да и пластиковые баночки медленно разлагаются, загрязняя планету. В очередной раз посетовав на недальновидность человечества, Василиса вышла из спальни и спустилась в столовую.

– Опять веснушки отчищала? – улыбнулся отец, сидевший за столом. Уже в форме.

Василиса плюхнулась на своё место.

– А мне они нравятся.

– А мне нет. – Василиса, подперев лицо кулаком, стала накладывать сахар в кофе.

– Всё, я побежал. – Глава семейства чмокнул в щёку жену, потом дочку, как обычно попытавшуюся увернуться, взял свою фуражку и исчез за дверью.

Отлично, отец ушёл. Теперь, возможно, получится договориться.

– Мам, можно я сегодня попозже приду?

– Куда это ты собираешься? – насторожилась мама.

– Да мы там с девочками проект решили вместе делать. По биологии. Хотим доказать, что пора отказываться от бумажных книг.

– Я думала, вы от пластика хотите отказаться. – Мама как раз держала пластиковую баночку со сливками.

– Это само собой. В общем, я после музея к Диане зайду, ладно?

– Диана – это…?

– Ну, Диана Короедова. У неё мама завуч в школе, а папа хозяин этого… – Василиса покрутила рукой в воздухе. При одном только воспоминании о свинокомплексе и его амбре гримаса отвращения появлялась сама собой.

– А, понимаю. – Мама, казалось, придумывала повод для отказа. – А обязательно это по вечерам устраивать? Днём нельзя?

– Мам, ну когда днём-то? После школы я работаю. Нет, не перестану! – Василиса даже выставила ладонь в знак протеста, потому что мама явно собралась затянуть свою песню о том, что в десятом классе рановато работать. – Я хочу хоть немножко своих денег иметь.

– Разве мы тебе мало…

– Да неважно! – Немного успокоив нервы, чтобы с утра не ссориться и чтобы мама всё-таки разрешила пойти к Диане, Василиса выдохнула и заговорила спокойнее: – А по выходным вы меня к бабушке ссылаете.

Глава 2. Сумасшедший автобус

Вечером Василиса поставила себе напоминание – перепроверить базу с новыми книгами в библиотеке. Ведь если Наталья Львовна начнёт придираться, обвинять её сына будет нельзя. И правда, какой-то этот Гаврил весь… нелепый, что ли. Наверное, Василиса просто не сразу разобралась, кто нормальный, а кто нет. И поначалу Гаврил ей даже понравился, но теперь вся нескляшность этого белобрысого чудика стала очевидной, особенно после появления мозга в шкатулочке.

Обдумывая план «Б», Василиса внимательно следила за часами на кухне. План «А» – просто отказаться от поездки к бабушке – можно сразу считать неудавшимся. Секундная стрелка потихоньку подползала к двенадцати. Ещё десять секунд – и всё, кастрюльку можно снимать. Идеальный завтрак «яйцо в мешочек» готов. Два больших куриных яйца совершенно одинакового размера (как любит один известный детектив) отправляются в холодную воду.

– А папа? – вяло спросила Василиса, заранее зная, что услышит в ответ.

– Он пока спит, не надо его будить. – Мама, конечно, не обманула ожиданий. После небольшой паузы, хмыкнув, добавила: – Сегодня ведь выходной, пусть поспит подольше, а?

Василиса выдавила кривую улыбку на это мамино как бы жизнерадостное восклицание. Раз уж мама так фальшивит, не нужно, наверное, её разочаровывать.

– Я тут для бабушки новые схемки распечатала, передашь? – Мама стояла спиной к дочери, устраивая яйца в деревянных хохломских подставочках, но всё равно было понятно, что она натянуто улыбается.

– Чтобы она красную шапочку связала? – пробормотала Василиса, глядя, как за окном раскачивались на осеннем ветру гибкие ветви ещё цветущих плетистых роз.

– Что за тон? – Мама со стуком поставила на стол молочник. Понятно, догадалась, что Василиса пойдёт в атаку, и изготовилась. Напала первой.

– Почему я должна ехать? – Всё-таки не стоило так сразу отказываться от плана «А».

– В тысячный раз одно и то же. – Мама закатила глаза. – Бабушке одной скучно, да и по хозяйству надо помочь.

Но Василиса тоже изготовилась и сегодня не собиралась сдаваться.

– По-моему, она прекрасно справляется, даже шустрее, чем ты. Хотя у нас всего-то таунхаус, а у неё целый домина с огородом. И потом, когда мы жили в Добромыслове, ей без меня не было особо скучно, а? Ездили раз в полгода, и нормально было, а теперь вы меня к ней на все выходные ссылаете, и так каждую неделю.

– Что тебе, собственно, не нравится? – Мама деловито заливала кипятком растворимый кофе. – Растяпинск – всё-таки город, пусть небольшой, но там столько всего интересного. Зря, что ли, туда толпы туристов едут? А здесь-то чего делать? Совхоз – он и есть совхоз. Ни тебе театра, ни кафе, ни кино.

– Зачем мы тогда переехали в эту дыру? – пожалуй, Василиса слишком резко выплюнула этот вопрос.

Мама поджала губы и шумно задышала, но потом всё-таки взяла себя в руки и стала аккуратно намазывать масло на тонкий золотистый тост.

– Я же тебе сто раз объясняла…

– Ничего ты мне не объясняла, – уже спокойнее сказала Василиса, поверх масла наваливая на свой тост ещё и рубиновое смородиновое желе.

– Ну, хорошо. Ты же знаешь, у папы на работе случилась неприятность, вот его и перевели сюда. Но начальник местной полиции – это же неплохо, правда? И для меня работа нашлась, врачи всегда нужны, нам и дом выделили, да какой. – Мама, не выпуская тоста из руки, круговым жестом описала просторную кухню (она же столовая) с высоким холодильником и гарнитуром «под дерево». – Не то, что наша квартира в Добромыслове, правда? И свой гараж, и участок.

– А я? – Василиса, глядя в свою чашку, пережёвывала хрустящий тост.

– Ну что тебе опять не нравится? Школа здесь приличная, все учителя есть. И потом – ты же… как это вы там говорите… а вот, топишь, правильно? Топишь за экологию, природу, всё такое. Вон, здесь у половины домов солнечные батареи на крышах. У нас, кстати, тоже. А Добромыслов что? Одна сплошная химия. Дышать нечем.

– Этот свинарник загрязняет окружающую среду хуже, чем все заводы в Добромыслове.

– Не свинарник, а свинокомплекс. Это во-первых. А во-вторых…

– Куда папа по ночам уходит? – Василиса впервые за утро посмотрела маме в лицо. Но у той только глаза забегали.

– Ты поела? Давай, иди собираться. Я со стола уберу.

– Я не поеду, – упрямо заявила Василиса.

– Поедешь, ещё как. И учебники не забудь.

Через десять минут Василиса, так и не увидевшись с отцом, плюхнулась на заднее сиденье машины, устроив рядом рюкзак с книжками. Мама завела мотор гибрида и они выехали из идеально правильного квадратного дворика. За окном замелькали такие же аккуратные домики с цветущими клумбами, столиками, скамеечками и разноцветными гипсовыми фигурками. Лишь эти немногочисленные предметы садового интерьера отличали одинаковые таунхаусы друг от друга.

Мимо проплыла школа – ухоженная, как картинка с открытки. Чуть дальше – небольшая поликлиника, куда устроилась работать мама, за ней полянка с детской спортивной площадкой, и только потом – дома посёлка Покрышкино, центра Совхоза имени Дзержинского.

Некоторые домики старые, но идеально отремонтированные – разноцветные матовые стены, наличники, блестящие крыши. Другие – перестроенные под европейские коттеджи, везде сады с беседками и бассейнами, спутниковые тарелки и, как верно отметила мама, солнечные батареи.

Глава 3. Чем дальше, тем страшнее

На четвереньках Василиса немного проползла по колючей высохшей траве, сдирая в кровь ладони, потом кое-как поднялась на ноги и ломанулась прямо через кусты. Продравшись через облетевшие заросли, тонкими ветками царапавшие лицо и израненные руки, оказалась в пролеске. Тропинки видно не было, поэтому приходилось бежать прямо через сухостой, лавируя между деревьями. Но скоро дыхание стало сбиваться, и мелькание стволов замедлилось.

Василиса остановилась посреди небольшой полянки и упёрлась руками в колени, пытаясь отдышаться. Когда горло перестало саднить при каждом вдохе, чёрные круги перед глазами начали рассеиваться, а острая боль в правом боку чуть притупилась, наконец, получилось выпрямиться.

Вокруг сплошной стеной стояла роща, давно потерявшая всю листву. В голых ветвях не видно ни птиц, ни белок, жухлая трава покрывала землю лишь островками, повсюду зияли бурые проплешины растрескавшейся от засухи почвы.

Деревья кругом не отличались друг от друга, и вспомнить, в какой стороне находилась трасса, откуда прибежала Василиса, не вышло. Ссадины на лице и ладонях жглись и чесались, содранные коленки отдавали болью при каждом движении. Кое-как обработав ранки влажными салфетками, Василиса по привычке стала осматриваться в поисках мусорного бака, которого в лесу, естественно, не нашлось. Однако не оказалось и мусора – то есть, следов посещения леса людьми. Если бы где-нибудь отыскалось хоть заброшенное кострище или мешок с бутылками, да даже заплёванная полянка с обгоревшим мангалом, можно было бы утверждать, что люди где-то рядом. Но пересушенный лес окружал нетронутой чистотой. Впервые Василиса этому не порадовалась.

С трудом сдерживая рыдания, достала смартфон. Полдень. Подняла голову, солнце мутно светилось прямо над макушкой. Определить стороны света никак не удавалось – боль от ранок и паника мешали сосредоточиться. Связи нет, поискать в Сети правила выживания в лесу не выйдет.

Сжав телефон в руке, Василиса быстро пошла прочь от полянки. Просто топала, скрючившись, как старая сгорбленная бабка, чтобы хоть немного приглушить дрожащую воронку в животе. Слёзы текли по щекам, из носа капало. Василиса, хлюпая, вытирала лицо тыльной стороной кисти. Сквозь пелену проступали тонкие линии сучьев, потолще – стволов, под ногами штрихи сухой травы. И всё – в бурой мгле.

Где-то впереди вроде бы произошло движение. Вытерев слёзы, Василиса рассмотрела среди стволов маленький серый комок. У корней сосны вполоборота сидел кролик. Он смотрел на Василису искоса и шевелил длинными ушками. Воронка внутри вывернулась наизнанку, и с гортанным криком в зверька полетел смартфон. Кролик тут же дёрнулся и растворился среди голых деревьев.

Василиса подняла телефон и потопала дальше. Может, стоило пойти следом за кроликом? Как в сказке. Ага, в той самой, где чем дальше, тем страшней.

Деревья немного поредели, и в пыльном свете проступили голые стволы и несколько двигающихся силуэтов. Василиса прибавила шаг. Точно, впереди находилась залитая светом полянка, по ней перемещались люди. И кажется, один голос Василиса узнала. Ноги сами собой понесли её вперёд, всё быстрей, вот уже край опушки, люди обернулись, кто-то вскрикнул и раздался оглушительный хлопок. Земля ушла из-под ног, и Василиса всем телом ударилась обо что-то твёрдое.

– Да твою ж мать! – раздался среди глухих шагов голос отца.

Василису, которая никак не могла вдохнуть, окружили тени, незнакомые голоса, кто-то тряс её за плечо. Падение выбило из лёгких весь воздух, и теперь даже пошевелиться не получалось. Шаги вокруг становились всё быстрее, её трясли, хватали, свет начинал медленно гаснуть.

– Да отойдите вы! – крикнул женский голос. – Помоги мне, что ли!

Свет уже почти померк, сжавшись до крохотной искорки, но вдруг по телу разлилось тепло, руки и ноги сами собой размякли, и в лёгкие наконец пошёл воздух. Мгла посветлела, потом рассеялась. Надрывно дыша, Василиса смотрела вверх, туда, где на фоне пыльно-голубого неба переплетались тонкие ветви деревьев.

– А ну-ка, садись.

Василису приподняли, но сев, она тут же повалилась вперёд, и содержимое желудка выплеснулось на землю.

– Да ладно, подумаешь, – снова сказал женский голос. Повернувшись на него, Василиса завизжала и резко отползла назад, зацепив руками какую-то ткань и ударившись спиной о чьи-то тощие ноги.

На неё смотрело сиренево-бледное лицо, пересечённое паутиной тёмных трещин, как разбитый фарфор.

– Всегда так, – привычно-спокойно сказало лицо.

– Делов-то, – произнёс мужской голос над ухом. Василису подняли под мышки и поставили на ноги.

Человек с потрескавшимся лицом тоже встал на ноги. Кажется, это женщина. Когда-то явно рыжая, теперь наполовину седая.

– Ты что здесь делаешь?! – откуда-то сбоку прокричал отец. – Ты почему не у бабушки?!

– Вы что, знакомы? – спросила сиреневая.

– Это его дочь, – после небольшой паузы произнёс знакомый мужской голос.

Обернувшись, Василиса увидела, что её всё ещё поддерживал под лопатки отец Павел. Она быстро отшатнулась.

– Так что ты здесь делаешь?! – снова прорычал отец.

– А можно сначала о делах, а потом – о личном? – встряла женщина. – Фёдор Сергеевич! Майор Новиков!

– Что? – отец Василисы перевёл непонимающий взгляд на неё.

Глава 4. Семёнов Погост

Следующее утро началось со звонка смартфона. На треснутом экране высветилось «Диана». Василиса мигом села на кровати и схватила телефон.

– Да?

– Привет, – бодро пропела Диана. – Извини, что вчера не смогла с тобой связаться. Насчёт Даши есть новости?

– Пока нет, – проговорила Василиса, проглотив ком обиды за свои вчерашние приключения, «в награду» за которые Диана даже на звонки не отвечала. – Я спрошу у мамы.

– Ага, спроси. – Диана выдержала паузу. – Ты достала то, что я просила?

– Свечи?

– Тсс, не ори ты так.

– Я не ору. Достала.

– Отлично. Теперь слушай внимательно. Сегодня поедешь в Растяпинск и пойдёшь в больницу к Даше, там отдашь ей одну свечку. Понятно?

– То есть? Как? Я?

– А кто? – Диана говорила так, будто Василиса задавала глупейшие вопросы. – Скажешь, тебя от всего класса послали её проведать. Купишь ей конфет или апельсинов.

– Почему я?

– А свечка-то у кого? – раздражённо спросила Диана.

– А при чём здесь свечки?

– Одну свечку отдашь ей, другую привезёшь потом мне.

– А третью?

– Вот когда отдашь ей первую, мне позвонишь, я тебе скажу, что дальше делать. Всё понятно?

– Да, понятно, – обречённо проговорила Василиса.

– Тогда давай, созвонимся. – Не дожидаясь ответа, Диана отключилась.

Василиса положила телефон на пол и откинулась на подушку. Ночью ей совсем ничего не снилось, и теперь, со всей ясностью в памяти всплыла поездка на разбитом автобусе, беготня по лесу и домовая церковь отца Павла. Эти приключения вполне могли бы показаться лишь ночным кошмаром, но зеленеющие болячки на ладонях и царапины на лице саднили вполне по-настоящему.

Поднявшись с кровати и растерев кожу вокруг ноющего колена рёбрами израненных ладоней, Василиса вязла свой рюкзак и достала три подпаленные свечки. Перекатывая липкие палочки в руке, подошла к окну, за которым на мутном осеннем солнцепёке сохли плетистые розы. На их полив уходило несколько вёдер воды в день, но мама не сдавалась, потому что перевезти сюда семь видов роз стоило немалых трудов, и теперь во что бы то ни стало требовалось отбить их у засухи.

Зачем, собственно, ехать к Даше? Потому что Диана приказала? С какой стати Василиса должна выполнять её приказы? Если отказаться, Диане это, конечно, не понравится. И она, скорее всего, как-то ответит, но чего от неё можно ожидать? Да чего угодно. Идеально вежливая, с прекрасными манерами, отличница Диана хоть и обладала ангельской внешностью, но иногда в её поведении сквозило нечто острое, как бритва. Объяснить это сложно, но где-то тлело понимание, что эта девочка вполне способна отомстить. Допустим, перекрыть для Василисы все каналы общения с ребятами, и ещё два года придётся болтаться здесь в полной изоляции.

С другой стороны, Диана и её друзья явно знали какой-то секрет, и добровольно отказываться от того, чтобы они им поделились, вроде как глупо.

Одевшись, Василиса спустилась вниз.

– Папа спит? – спросила, заранее зная ответ.

– Да, сегодня ведь воскресенье. – Мама мерно помешивала овсянку в ковшике.

– Я сегодня съезжу в Растяпинск?

– С чего это? – мама удивлённо подняла брови.

– Надо Дашу навестить.

– С каких это пор вы стали лучшими подругами?

– Это от всего класса.

– А что, весь класс уже в курсе?

– Я вчера Диане рассказала, она у нас староста. Да и надо, наверное, к бабушке зайти.

– Наверное, – процедила мама. – Сбежала вчера и ни гу-гу.

– Я сразу сказала, что не хочу ехать. – Василиса старалась говорить как можно спокойнее. Отец вечером строго запретил рассказывать маме (и ещё кому бы то ни было) про автобус, да и сам как-то странно отреагировал – ни капли не удивился, а скорее, разозлился. И вернулся уже за полночь.

– Отвезти тебя?

– Нет, я на автобусе. – При мысли об общественном транспорте потели ладони, но не стоит лишний раз напрягать маму, она и без того какая-то уставшая.

Но на этот раз ничего страшного не случилось – Василиса села на обычный автобус с обычными пассажирами и без всяких передряг добралась до Растяпинска. Вышла на остановке у Чернореченской районной больницы, больше похожей на старинную усадьбу с парком. Ажурные секции чугунного забора, дорожки, переплетающиеся среди густых кустарников (правда, теперь совсем голых), и само здание больницы, ещё при царе Горохе построенное из красного кирпича, и насчитывающее века полтора, не меньше. Вполне умиротворяющая картина, только Василисе было совсем не до любования местными красотами.

С внутренним неприятием происходящего она вошла в холл, нацепила бахилы и отправилась искать хирургическое отделение. Оно нашлось почти сразу, на втором этаже. Василиса пробежала по коридору (двигаться медленно как-то не получалось) и ворвалась в палату интенсивной терапии.

– Только недолго, – тихо проговорила дежурная медсестра, указавшая Василисе на Дашу.