Полное погружение 2.0

Новые технологии

Отчего всемогущий творец наших тел

Даровать нам бессмертия не захотел?

Если мы совершенны - зачем умираем?

Если несовершенны - то кто бракодел?

Омар Хайям.

Толстое пуленепробиваемое стекло сильно искажает изображение. Я вижу, как мимо проходит девушка в строгих черных очках и белом халате, еще шаг – и из-за преломления света сквозь стекло она вдруг становится похожа на тумбочку в безразмерном чехле. Легкий смешок срывается с губ, и стайка пузырьков устремляется к поверхности. То, в чем я сейчас плаваю – не совсем жидкость, и не совсем газ, и даже не совсем поток частиц. Выглядит это вещество почти как вода, но это лишь видимость, в некоторых случаях оно вообще ведет себя как твердое тело.

«Фотонное молочко» и «величайшее изобретение тысячелетия» – так его называют в прессе. Я читала о нем в учебнике по физике, но сейчас мои мысли путаются, и я даже сама себе не смогу объяснить, что это такое. Помню только, что с его помощью информация считывается прямо с головного мозга или, наоборот, передается в него.

К контейнеру, в котором я парю, обвешанная датчиками и капельницами, подходит уже знакомая мне женщина - менеджер по работе с клиентами - и тихонько стучит по стеклу. Я перевожу на нее взгляд и киваю в знак того, что заметила. Рта я не раскрываю. Фотонным молочком нельзя захлебнуться, но на вкус оно не очень – почти как морская вода.

- Вы готовы?

Я киваю еще раз, и она поспешно отходит. Мне кажется, она меня слегка боится. Вообще-то есть за что. Вспоминаю, как я впервые тут оказалась.

Я стала одним из первых в России клиентов «Второй реальности» - игры с полным погружением.

Полное погружение – это что-то вроде запрограммированного сна, в котором человек видит тот сюжет, который для него придумали другие люди. Данная технология пока совсем новая, поэтому является весьма громоздкой и неудобной в применении. Например, чтобы погрузиться в такой сон, нужна специальная капсула с фотонным молочком, благодаря которому информация и передается в сознание, ну и еще несколько компьютеров и работа кучи специалистов. Впрочем, первые компьютеры тоже были большими, размером с целую комнату, поэтому я надеялась, что вскоре для полного погружения создадут более пригодные к использованию девайсы.

Бета-тесты только-только завершились, и все прошло на удивление удачно. Разработчики гарантировали незабываемые ощущения, и рекламная кампания была на редкость шумной. Я натыкалась на логотип «Второй реальности» буквально на каждом шагу, а уж когда и мой Шифу неожиданно заговорил о полном погружении, вообще сочла это знаком свыше.

Шифу – настоящий гений в боевых искусствах. А еще – невероятно талантливый учитель. Собственно, «шифу» и означает «учитель, наставник» по-китайски. Но многие этого не знают, и думают, что это его имя или кличка.

Выглядит он как мужчина среднего возраста и азиатской наружности, и с годами вообще не меняется. За все то время, что я с ним знакома, у него ни единого седого волоска не прибавилось. Он говорит, что это все из-за правильного использования внутренней энергии, но на мой взгляд, больше похоже на магию.

Увидела я его впервые, когда мне было восемь лет. В этот день он проводил показательный урок в школе боевых искусств, и я так сильно впечатлилась, что до сих пор отчетливо помню тот момент. Отец, который меня туда и привел, был чрезвычайно рад моему неожиданному энтузиазму и сразу же записал на занятия. Папа всегда мечтал о сыновьях, но у него получились только мы с сестрой, а мама наотрез отказывалась заводить третьего ребенка.

- Если хочешь сына, сам его и рожай! В Америке вон уже научились такие процедуры проводить. Не один десяток младенцев на свет появился у однополых пар. А нам еще проще будет, не надо будет искать суррогатную яйцеклетку, - притворно восторженным тоном говорила она и начинала показывать отцу фотографии беременных мужчин, отчего тот резко зеленел и тему наследника не поднимал еще пару месяцев.

Поэтому брат у меня так и не появился, зато отец вложил все свои силы в наше с сестрой воспитание. Всякие девчачьи занятия он не приветствовал, и мы занимались с ним точными науками – математика, физика, химия, робототехника. Сестре они давались легко, зато вот я иногда засыпала прямо во время объяснения. Так что меня начали водить по всяким спортивным секциям, в надежде, что хоть там талант проявится. Волейбол, футбол, гимнастика и плавание оставили меня равнодушной, зато вот боевые искусства неожиданно покорили с первого взгляда.

И с тех пор прошло уже десять лет, а моя любовь к ним так и не прошла. Я перепробовала несколько разных видов, но бой на мечах всегда был моим фаворитом. Иногда я подозреваю, что мне просто нравится бить людей. Шутка, конечно, но все же есть что-то завораживающее в том, чтобы одним стремительным движением одолеть противника. Однако еще интереснее, когда попадается равный соперник, и приходится выкладываться по максимуму, чтобы одержать победу.

Правда, в последнее время мои результаты оставляли желать лучшего. Если раньше я почти всегда занимала на соревнованиях первые места, то теперь и третье – уже большая удача. Я никак не могла понять, почему мои сверстники становились сильнее, а мой прогресс застопорился, сколько бы ни тренировалась. И однажды Шифу объяснил, что для победы надо использовать внутреннюю энергию - Ци. Про нее я тысячу раз слышала и уже приготовилась пропустить мимо ушей всю эту медитативную нудятину про «почувствуй ритм природы, загляни внутрь себя, ощути единение с миром». Какое уж тут единение, если во время медитации приходится неподвижно сидеть в неудобной позе?

Неожиданный сценарий

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало!

Омар Хайям.

Недоразумение с убийствами ради тренировки быстро разрешилось, но у менеджера все равно остался некий осадок. Наверное, поэтому она так долго и тщательно проверяла мой сертификат зрелости. Полное погружение было пока новой технологией, не до конца изученной, так что несовершеннолетним не разрешали ей пользоваться. Мне специально пришлось записаться на тесты, чтобы получить сертификат досрочно, хорошо хоть, это можно сделать довольно быстро, и не приходилось ждать в очередях. Большинство людей все же предпочитают получать его автоматически в двадцать пять, поэтому желающих проверить свои способности не так уж много.

Но, наконец, проверки были закончены, и менеджер по работе с клиентами изобразила профессиональную улыбку и предложила мне несколько вариантов игр. Пока их было разработано не так уж много, ведь полное погружение открыли совсем недавно. К тому же большей популярностью пользовались фильмы, которые были не такими сложными, длинными и дорогими, как игры. Поэтому их создали уже немало, и любой мог бы найти себе жанр по вкусу. Но сюжет в кино довольно жестко прописан, события практически нельзя изменить, и тот, кто «погружался» становился просто наблюдателем, исполняя роли вроде «третьей подружки главной героини» или «соседа главного героя».

Мне же требовалось нечто другое. Шифу говорил, что сверхспособности чаще всего проявляются в опасных ситуациях, поэтому я собиралась выбрать что-то с приключениями и опасностями. Правда, игр подходящей тематики было довольно мало. «Космос», «Гонки» и «Детектив» я отбросила сразу же, «Кругосветное путешествие» тоже не подошло, как и «Доисторический мир» с причудливой смесью динозавров, мамонтов и первобытных людей. От классического фэнтези также пришлось отказаться, потому что на демонстрационном ролике в каждом кадре были лишь томные длинноволосые эльфы и принцессы, и ни одного меча или хотя бы лука не мелькнуло.

Так что в конце концов я предпочла игру в тематике «Тысяча и одной ночи». Заставка мне напомнила старый фильм про Алладина, который я смотрела в детстве, к тому же там половина персонажей носила холодное оружие, что тоже повлияло на выбор.

Менеджер дала мне толстенную анкету, которая должна была выявить мои предпочтения и наклонности, чтобы подобрать более подходящую роль. На заполнение всех бланков у меня ушел примерно час, потом еще началось компьютерное тестирование на ассоциации и реакции.

Через некоторое время женщина положила передо мной кожаную папку с результатами. Полное погружение было дорогим удовольствием, и каждый покупатель тут рассматривался как вип-клиент, так что они не просто показывали информацию на виртуальном экране, а быстро распечатывали и для солидности оформляли почти как настоящую бумажную книгу. Я с интересом полистала ее и неожиданно обнаружила, что основная часть информации отведена не под описание доступных локаций и квестов, а больше похожа на анкету с сайта знакомств или даже какого-нибудь брачного агентства.

Так что, когда я прочитала в графе «идеальный партнер - мужчина тридцати лет, властный, немного деспотичный, но в то же время заботливый. Тип телосложения – спортивный, тип внешности – восточный...» хотела уже возмутиться, что мне какую-то ерунду подсунули. Но дальше шел портрет моего предполагаемого избранника, который потом по желанию можно будет еще отредактировать, и это фото заставило меня промолчать.

Иссиня-черные волосы, восточные, чуть вытянутые к вискам темные глаза, немного хищные черты лица, чувственные губы... Хм… а почему бы и нет, не буду же я там только тренироваться весь месяц. Надо же и развлекаться иногда. А то кому скажи – не поверят, что у меня в моем-то возрасте ни разу парня не было. Потому что почти все время занято боевыми искусствами или фитнесом, к тому же с отцом вроде моего и его драконовскими порядками тоже особо не повеселишься.

После фотографии шел примерный сценарий игры. Если коротко, на самом низком уровне сложности сюжет больше похож на приключения Мэри Сью – пришла, влюбила в себя падишаха с первого взгляда, женила его на себе и разогнала остальной гарем.

Тут даже прилагался и примерный сценарий нашей первой ночи:

«- Это больно, мой повелитель?

- Не бойся, цветочек, я тебя не обижу...»

Я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Добейте этого сценариста, чтобы не мучился! По-моему, такой текст даже в дамском романе не прокатит.

Но в целом, хоть сюжет был вообще не таким, как я предполагала, общая идея мне неожиданно понравилась. Изначально я думала, что стану кем-то вроде Алладина, только женского пола. Арабская ночь, пальмы, оазисы и бесконечные пески – все в таком роде.

Однако, когда увидела на фото роскошные залы дворца, сады с тропическими цветами и фонтанами, ну и, конечно же, самого правителя, как-то мне резко расхотелось играть за обитательницу восточных трущоб. В любом случае, сюжет игры во всем зависит от моих действий, и раз уж повелитель влюбится в меня, то и приключения сумеет организовать – можно будет попросить его отправиться в совместное путешествие или на какую-нибудь охоту.

Погружение

Я пришел к мудрецу и спросил у него:

"Что такое любовь? Он сказал: "Ничего".

Но, я знаю, написано множество книг,

Вечность - пишут одни, а другие – что миг...

То опалит огнем, то расплавит как снег.

Что такое любовь? "Это все человек!"

И тогда я взглянул ему прямо в лицо,

Как тебя мне понять? "Ничего или все?"

Он сказал, улыбнувшись: "Ты сам дал ответ!

"Ничего или все!" - середины здесь нет!"

Омар Хайям.

...И вот сейчас я уже плаваю в фотонном молочке, видя перед собой цифры обратного отсчета. И хоть это всего лишь игра, сердце колотится, как сумасшедшее, я ужасно волнуюсь, и датчики отображают на мониторах мое состояние в виде изломанных линий. Я выбрала максимально возможный срок нахождения во «Второй реальности» - один месяц. Мои родители, конечно, были в шоке, когда узнали, на что я собираюсь потратить это время. Но сейчас каникулы, я полностью свободна, да и услуга уже оплачена, так что без финансовых потерь отменить ничего нельзя.

Если мне что-то не понравится в ходе игры, я всегда смогу остановить ее нажатием микрокнопки, вживленной под кожу запястья. Правда, тут нельзя поставить процесс на паузу, после экстренной остановки можно либо вернуться в реальность, либо начать с начала, если еще осталось время погружения. Также предлагалась функция записи игры, но я от нее отказалась, раз уж собиралась попробовать контент для взрослых, и мне совсем не хотелось, чтобы кто-то потом мог посмотреть это видео.

Вокруг меня за толстым стеклом контейнера суетятся люди. В последний раз проверяют все приборы, ведь они должны будут обеспечить мое существование на протяжении месяца. Мне объяснили, что игре время станет идти быстрей, примерно в два раза, в основном за счет часов, отведенных на сон. Так что мучиться от бессонницы я там не буду, стоит мне закрыть вечером глаза, как игра автоматически переключится на следующий день. Да и в целом восприятие времени во сне отличается от бодрствования. Таким образом, у меня есть шестьдесят дней, конечно, если я не плюну на все и не сбегу оттуда раньше.

Я вижу, как по одной из многочисленных трубок, подведенных к моему запястью, струится светло-голубая жидкость – вещество, которое переведет мой мозг в фазу быстрого сна, в которой люди видят самые яркие и живые сновидения.

Я отказалась от заданного сценария, оставив только основные моменты – средневековую Аравию, повелителя, дворец – и сделала игру более интерактивной, то есть, многие события будут зависеть именно от моих слов и поступков. Правда, уровень сложности все еще минимальный, так что я там буду как заправская главная героиня – самая умная, красивая и везучая. Хотя если я слишком уж сильно накосячу, дело может кончиться тем, что меня вообще продадут на каком-нибудь базаре или отдадут в подарок выслужившемуся вельможе. Таким образом, игра максимально приближается к реальности, разработчики утверждают, что, находясь там, я даже сама себе не смогу доказать ее иллюзорность.

Мой взгляд затуманивается, вещество начинает действовать, и я понемногу успокаиваюсь, мысли в моей голове текут плавно и тягуче. В памяти словно сам собой всплывает портрет падишаха. Предполагалось, что я погружаюсь ради тренировок с внутренней энергией, но на самом деле мне больше всего хочется увидеть этого мужчину. Ни о чем другом думать не получается.

Перед глазами совсем темнеет, звуки стихают, а сознание уплывает окончательно. Но в следующее мгновение меня словно встряхивает, ноги неожиданно утыкаются в какую-то твердую горячую поверхность, и вокруг вспыхивает яркий свет. Моргнув несколько раз, я понимаю, что окружающая обстановка радикально поменялась.

Солнце ослепляет, и песок под ногами невероятно горячий.

Я как дура стою голая посреди пустыни, и на меня пялится полсотни каких-то странных, с ног до головы замотанных в ткань личностей. Я бы, наверное, запаниковала, но после резкого перемещения была все еще слегка в шоке, поэтому и не отреагировала на не прописанную в сценарии наготу. Или разработчики специально это сделали для большей реалистичности игры?

Немая сцена длится почти минуту, прежде чем от верблюда отделяется круглая фигурка и подкатывается ко мне. Мужчина вдруг падает на колени и простирает руки вверх:

- Слава богам, небо благоволит ко мне! Они дали мне такой чудесный дар! – и оглядывает меня таким взглядом, что меня невольно передергивает.

- Отведи меня к повелителю, - на его круглом лице появляется недовольство, и я твердо добавляю, - или ты хочешь ослушаться воли богов?!

Хоть сценарий и не прописан целиком, но вот завязку с чудесным появлением перед торговым караваном оставили без изменений, так что я знаю начальные реплики. Купец бледнеет и тут же начинает суетиться, покрикивает на слуг, мне немедленно приносят обувь и заворачивают с ног до головы в дорогие покрывала, караван вновь трогается, направляясь к едва видимым вдали стенам города.

От мерного покачивания закрытой со всех сторон повозки я засыпаю, то есть просто закрываю глаза, а игра перематывается до того момента, как меня доставляют в дом купца. Удивительно, я даже почувствовала себя сонной, как будто и в самом деле задремала. А вот дальше началось самое неприятное… Кто вообще додумался включить в процесс игры процедуры салонов красоты в их средневековом варианте? Неужели такое хоть кому-то может понравиться? И как назло, кнопки перемотки нет, приходится терпеть все это в реальном времени.

Еле удалось отбиться от их сомнительных методов наведения красоты, и то лишь потому, что я и так уже мисс совершенство по сравнению с местными жительницами. Однако массаж с ароматными маслами мне все же сделали, затем натерли кожу благовониями, но явно с ними переборщили, и у меня самой кружилась голова от собственного запаха.

Дар

Жизнь пройдёт и суду неподвластна она,

Власть и слава - мираж без любви и вина.

После нас в небесах будут также сменяться

Узкий серп, полумесяц, царица-луна.

Омар Хайям.

Фатих:

Повелитель сидел неподвижно, полуприкрыв веки, смотрел, как мечется в воздухе край шелкового покрывала, как взлетают трепетными птицами длани, как сотни тонких шелковистых косичек змейками оплетают смуглый тонкий стан, как приоткрываются манящие пухлые губы… Каждый жест, каждое движение отточенного веками танца призвано вызывать желание, разжигать жажду, и томная музыка словно обвивается вокруг тела танцовщицы, зовет, дурманит, очаровывает.

Повелитель слушал и не слышал ни плача флейт, ни ритма обтянутых оленьей кожей барабанов, ни перезвона сотен крохотных колокольчиков, нанизанных на пальцы танцовщицы…

Сколько раз он уже сидел вот так? В пустынном и роскошном зале, где эхо свободно мечется из одного угла в другой. И сотни танцовщиц, тонких и стройных, или пышных и влекущих прошли через него, не задерживаясь, так же легко, как и эхо. Их лица в памяти слились в одно лицо, имя которому – Танец. Один для всех, неизменный вот уже сотни лет. И повелитель думал о тех, кто сидел до него на этом месте и будет сидеть здесь после. Сейчас его не занимала музыка, не привлекали наложницы, а мысли были тяжелы и тягучи.

Через год его брат достигнет совершеннолетия. Сейчас тот во дворце, отдаленном от столицы насколько это вообще возможно, но посланные соглядатаи уже сейчас доносят тревожные вести. Принц дерзок и непокорен. И слишком часто заводит речи о том, что скоро станет властителем.

И царь хмурился, невидяще глядя на танцовщицу, а та обливалась холодным потом, чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из груди, но не смела остановиться, не смела даже единым жестом подать знак, что усталость и ужас едва ли не валят ее с ног.

Тягучий удар гонга выводит повелителя из размышлений. Наступило время приема вечерних посетителей. Легкий знак рукой – и танцовщица, подхватывая на ходу покрывала, пятясь и кланяясь, скрывается за занавесом. Музыка смолкает, и даже эхо больше не тревожит тишины зала.

Повелитель ждет недолго. Тяжелый шелк дрожит и отодвигается почтительной рукой раба. Хатиб Аз-Талик вступает в приемную и тут же, пройдя от порога всего несколько шагов, падает на колени, преклоняется, касаясь лбом пола.

- Встань, Аз-Талик. Что привело тебя сегодня?

- Повелитель, мне, недостойному, было явлено чудо, и я спешу преподнести его вам в подарок, - купец подает знак рукой, и два темнокожих евнуха подводят к повелителю фигуру, с ног до головы укутанную в черное покрывало.

Царь хмурится. Не хватало ему очередной наложницы! Какой в них толк, если ни одна из них не может принести ему дитя!

Но Аз-Талик уже сдернул с фигуры покрывало, и под ним обнаруживается девушка, подобных которой он никогда не видал. Повелитель хмурится еще сильнее. Дева явно из северян – светлые, почти белые волосы волнами спадают вдоль плеч до самой талии. Только вот ростом эта иноземка не уступает мужчинам, даже сам повелитель едва ли на полголовы выше.

Талия у северной девы тонкая, а бедра и грудь округлые, но при этом ее ноги и руки красуются мышцами. Даже на открытом животе проступают линии мышц. Мускулатура не такая резкая и четкая, как у воинов, она намного более плавная и приятная глазу, но все же слишком чужеродна на девичьем теле.

Повелитель уже почти открывает рот, чтобы высказать свое недовольство, как вдруг натыкается на взгляд пленницы. Глаза – словно осколки неба – таких и не встречал властитель никогда - подведены черной и голубой краской, так что тонкие черточки, изогнутые подобно ресницам, тянутся к вискам. Кожа гладкая, золотисто-белая, щедро обласканная солнцем, но все равно неизмеримо светлее, чем у самого царя и у всех его подданных. Лицо миловидное, женственное, нежное, а уста как бутон розового цветка. Длинные подвески с посверкивающими сапфирами ложатся на грудь, горло обхватывает золотой обруч, талия обвита блестящими цепочками и на запястьях теснятся браслеты. Из одежды на девушке только короткая безрукавка и шальвары из полупрозрачного щелка, сквозь который просвечивают ноги.

Царь раньше видел северян, которых причудливые сплетения судьбы заносили в эту страну солнца и песка, но ни один из них и сравниться не мог с этой девой. Их волосы, хоть и светлы и резко отличаются от иссиня-черных волос жителей Хизра, все же имеют скучный мышиный оттенок, а их глаза всего лишь серо-голубого цвета. Девушка же перед ним словно источает сияние, а дерзкий взгляд ее направлен прямо на лик царя.

Повелитель никак не может понять, что же за выражение притаилось на этом лице, что прячется в самой глубине непривычно круглых и ярких глаз. Впервые кто-то отважился посмотреть на него прямо, хотя даже самые верные подданные не осмеливались заглянуть в непроницаемые очи своего царя. Взгляд пленницы дрожит, ресницы опускаются, и властитель уже решил было, что дева наконец-то одумалась и вспомнила, что рабыне надлежит глядеть в пол, как вдруг понимает, что та просто осматривает его с ног до головы.

С такой дерзостью повелитель не сталкивался ни разу в жизни, и в первое мгновение даже не знает, как наказать дерзкую наложницу.

Невольница

Когда блеснул твой лунный лик,

Я обезумел и, сгорая,

Душой трепещущей постиг

Невнятные напевы рая.

Приди, душе покой верни,

Моих соперников казни,

Побудь со мной в ночной тени,

В моей степи весной играя.

Я жду, а в сердце - вешний страх;

Я жду, как дикий тур в горах.

Поешь - и соловьи в садах

Запеть не смеют, замирая.

Фраги, ты - раб крутых бровей

И глаз возлюбленной твоей!

Луна встает из-за ветвей,

Для жертвы жребий выбирая...

Фраги.

Купец, почувствовавший наступившее напряжение, мгновенно рухнул на колени, и тихо зашипел на девушку, дергая ее за штанину и приказывая немедленно пасть ниц и не гневить повелителя.

Царь увидел, как напряглась нога пленницы, и был уверен, что та сейчас ударит Аз-Талика пяткой, как вдруг на лице чужеземки появилось такое выражение, словно она что-то вспомнила, уголки губ незаметно дрогнули в улыбке, и она неуклюже, явно делая это впервые в жизни, опустилась сначала на колени, потом склонилась еще ниже, касаясь лбом пола. Ее ладони расслабленно лежат на ковре, словно она просто отдыхает в такой позе, и повелителю почему-то кажется, что она продолжает улыбаться.

- Встань. – Царь быстро пересекает залу и останавливается в шаге от девушки.

Та поднимает сначала голову, чтобы удостовериться, что приказ прозвучал для нее, и одним плавным движение вскакивает на ноги.

- Ты понимаешь мою речь? – властитель подхватывает острый подбородок двумя пальцами и приподнимает голову пленницы, внимательно рассматривая миловидное лицо.

- Да… повелитель, - длинные ресницы чуть опускаются и тут же поднимаются, а глаза смотрят так же дерзко, как и до этого.

И еще какое-то странное чувство светится в них. Царь не может его опознать, но оно похоже на восхищение и восторг, словно с девой заговорил не мужчина, а ожившая статуя бога.

- Аз-Талик, где достал ты эту рабыню? – властитель намеренно продолжает смотреть в запрокинутое лицо, чтобы понять, знает ли девушка, что она всего лишь невольница. Та с тихим судорожным вздохом опускает веки и закусывает алеющие подкрашенные губы.

- Повелитель, моему каравану было явлено чудо! Всего лишь в получасе перехода от стен города прямо перед моим верблюдом в воздухе словно повис кокон из света. Прежде, чем мы успели хоть что-нибудь сделать, кокон вспыхнул и ослепил всех. Когда же мы вновь смогли видеть, на этом месте стояла девушка, совершенно нагая. Это был подарок богов, знак того, что они благоволят ко мне! Сначала я хотел оставить ее себе, но она слишком красива, слишком необычна для такого, как я. А кто в Хизре достоин самого лучшего? Только вы, повелитель, поэтому я и поспешил доставить ее вам! Она чиста, словно ребенок, и удивляется самым простым вещам, можете быть уверены, повелитель, еще никто не касался ее!

Царь отпускает пленницу и делает знак рукой. На зов мгновенно является главный евнух, поджидавший неподалеку.

- Отведи рабыню на ночную половину и подготовь ее к вечерней трапезе.

Евнух мгновенно заворачивает невольницу в покрывало и уводит, та ни единым жестом не выказывает своего недовольства. А повелителю вдруг кажется, что в зале словно стало темнее, будто исчез главный источник света, а солнце заслонили грозовые тучи. Он только краем уха слушает слова купца, мысли же его заняты таинственной девой. Он предчувствует, что сама судьба пытается вмешаться в жизнь людей, но еще не может представить себе, как. Через некоторое время он нетерпеливым жестом отпускает купца, и тот уходит, не в силах сдержать самодовольную улыбку, ведь повелитель, с первого взгляда покоренный подарком, дал разрешение на беспошлинную торговлю, что сулило немалую выгоду. На эти деньги Аз-Талик сможет позволить себе целую сотню рабынь…

А царь одного за другим принимает посетителей и их дары, но перед глазами его все еще стоит сияющий образ, он даже готов поверить, что дева на самом деле явилась из кокона света, а не была куплена на каком-нибудь заморском базаре. И властитель с нетерпением ждет наступления вечера, когда раскаленный диск солнца скроется за горизонтом, и наступит время трапезы и ночной услады.

Проводив последнего просителя долгим тяжелым взглядом, повелитель замирает, вдруг осознав всю глубину своего нетерпения. Он уже считал, что ничто в мире не сможет настолько захватить его внимание, а вот подумать только – едва ли не дрожит в предвкушении, словно юнец, которому обещали первую в жизни охоту.

Царь поднимается и нарочито медленно идет к выходу из зала. На его губах играет легкая улыбка.

Вечерняя трапеза

С той, чей стан - кипарис, а уста - словно лал,

В сад любви удались и наполни бокал,

Пока рок неминуемый, волк ненасытный,

Эту плоть, как рубашку, с тебя не сорвал!

Омар Хайям.

Расторопные рабы уже накрывали низкий столик перед горой расшитых шелковых подушек, расставляли кувшины с редкими винами. Музыканты, отгороженные шелковой завесою, тихо наигрывали легкую мелодию.

- Приведите девушку.

Приказ выполняют немедленно, словно евнух только и ждал за дверью. На невольнице те же украшения, что и днем, только шальвары другие – цвета вечернего неба, отчего и глаза рабыни кажутся темнее и глубже.

Она подходит ближе и останавливается в нескольких шагах. Царь несколько мгновений ждет, что та опустится на колени, но девушка продолжает стоять.

- Ты должна преклоняться передо мной, каждый раз, как увидишь, рабыня, - царь почти с радостью замечает, как чужеземка сердито закусывает губу, и ожидает, что та наконец-то воспротивится.

В ней ему неожиданно нравится эта непокорность, и он хочет ее увидеть и проверить. Но девушка опускается на колени и падает ниц, в этот раз намного более изящно, видимо главный евнух постарался. Царь хмурится, он недоволен чужим вмешательством. Рабыня замирает в одном положении и не двигается до тех пор, пока не слышит приказа:

- Сядь здесь.

Дева поднимается и ее лицо озаряет счастливая улыбка, обнажая ряд удивительно белых и ровных зубов. Пленница устраивается на подушках, и царь не может сдержать ответной улыбки:

- Раздели со мной трапезу, чужеземка.

- Благодарю, повелитель, - девушка смотрит на него так, словно мужчина только что назначил ее новым правителем Хизра.

Потом окидывает голодным взглядом столик, подхватывает румяный пирожок с мясом барашка и пряностями и отправляет его в рот. Повелитель только удивляется ее аппетиту, сам он уже давно пресытился и лишь отщипывает ягоды винограда. И слегка улыбается каждый раз, как пленница издает тихие восторженные звуки, попробовав что-нибудь новое.

Повелитель взмахивает рукой, давая танцовщице знак, и дверной занавес приподнимается, пропуская укрытую шелковыми покрывалами фигуру. Музыка звучит громче, и фигура начинает плавное движение, сопровождаемое тихим серебряным перезвоном. Ритм все ускоряется, и покрывала начинают скользить одно за другим, постепенно обнажая танцовщицу. Царь уже много раз видел подобные танцы, но они каждый раз захватывают его, заставляя прихлопывать в такт, подчиняться музыке и движению. Когда на девушке остается только один прозрачный платок, обернутый вокруг талии, и она замирает, выгнувшись в откровенной позе и тяжело дыша, повелитель замечает, что северянка отложила надкушенное лакомство и даже отодвинулась от стола.

- Тебе понравился танец?

Пленница некоторое время молчит, словно не может подобрать ответ, но все же произносит:

- Нет…

- Он слишком откровенный? – царь улыбается, он слышал о странных обычаях северян, которые даже купаются, не раздеваясь.

Девушка качает головой:

- Не в этом дело… Просто мне кажется, что ей не помешало бы похудеть… почти вполовину, - последние слова она произносит шепотом так, чтобы девушка не услышала.

Запрокинув голову, царь смеется. Он впервые встречает человека, которому настолько не по вкусу сочные прелести и искусство Орны. Отсмеявшись, повелитель вновь поворачивается к девушке:

- А что ты думаешь обо мне?

Глаза пленницы осматривают его с ног до головы, и в них опять появляется оценивающее выражение как тогда, в зале. Брови царя ползут вверх, никто, даже свободные, не смеют смотреть на него так. Но девушка единственная, у кого хватает на это храбрости, или она просто не знает законов. Как бы то ни было, повелитель прощает эту дерзость, он ждет ответа, и знает, что бы ни прозвучало сейчас в этом зале – каждое слово будет правдой.

- Я думаю, что вы великолепны, повелитель, - чужеземка улыбается, а царь чувствует почти разочарование, ведь что еще кроме лести он мог услышать, однако новые слова опять заставляют его рассмеяться, - но, конечно, я еще не видела вас без одежды, так что трудно сказать наверняка…

- Идем, у тебя появится такая возможность, - отсмеявшись, царь быстро поднимается на ноги.

Девушка вскакивает следом, и властитель вновь дивится ее странным, текучим движениям, словно та проходила обучение у хозяина мечей. Но их ученики никогда не сдаются в плен и предпочитают смерть позору, так что вряд ли это возможно. Да и берут туда исключительно мальчиков. Откуда бы деве знать древнее тайное искусство?

Повелитель идет прямо к опочивальням, он не оглядывается проверить следует ли пленница за ним, так как слышит рядом тихие торопливые шаги. Почувствовав легкое прикосновение, он опускает глаза вниз и видит руку, вцепившуюся в самый конец длинного пояса, расшитого кистями и золотом. Голова девушки опущена, она вся чуть дрожит. Повелитель хмурится, он не может понять, в чем дело, ведь только что пленница чуть ли не сама соблазняла его, а сейчас вдруг испугалась.

- Что с тобой? – как можно мягче произносит он и заставляет девушку посмотреть себе в глаза.

Выражение лица чужеземки в который раз удивляет его – девушка кусает губы, чтобы не смеяться, но улыбка вновь и вновь появляется на ее лице, просто светящемся от счастья. Царь впервые видит что-то подобное у тех, с кем собирается разделить ложе – чаще всего в глазах наложниц прячется страх, неприязнь, равнодушие, самодовольство или покорность, заученная за долгие годы обучения науке страсти. Он решает уточнить, понимает ли дева, зачем они вообще идут в покои ночной половины:

- Ты знаешь, что сейчас случится?

- Да, повелитель. Вы… овладеете мной, - на слове «овладеете» она слегка запнулась, и все ее тело едва заметно содрогнулось, а ресницы на миг опустились, скрывая еще сильнее потемневшие глаза.

Гарем

Коль хочешь мир познать, что скрыт в тени,

Ты в собственное сердце загляни.

А если сам себя познать захочешь,

Смотри, собой себя не заслони.

Мирза Шафи.

Взгляд царя – черный, непроницаемый, я понятия не имею, что он выражает, но он смотрит на меня, и этого достаточно. Я едва стою. В конце концов я не выдерживаю и опускаю глаза, чтобы дать себе передышку и заодно окинуть взглядом фигуру мужчины мечты. Высокий, плечи широкие, позу иначе как величественной не назовешь. На нем одеты белоснежные, шитые золотом одежды. Я беззастенчиво пялюсь на его торс, пытаясь представить, как он будет выглядеть без всех этих нарядов. Кто-то дергает меня за штанину, и я с удивлением замечаю, что это купец пытается заставить упасть меня на колени, всем своим видом подавая пример. Больше всего на свете мне хочется пнуть его, чтобы не мешал мне любоваться. К счастью, я вовремя вспоминаю, что, если я тут изобью толстячка и его слуг, повелителю такое вряд ли понравится. Кто знает, в какую сторону повернется сюжет игры в этом случае. Пока он вроде бы ведет прямо в царскую опочивальню, так что ничего менять не стоит.

Блин, как же они кланяются? Хм... Вроде сначала надо стать на колени, потом согнуться. Я слегка улыбаюсь, представляя, как это должно выглядеть со стороны. Ну ладно, Шифу нас еще и не в таких позах заставлял сидеть, по сравнению с «Лотосом на рассвете» этот поклон просто отдых.

- Встань.

Услышав этот голос и убедившись, что приказ предназначен мне, я буквально вскочила на ноги. Когда повелитель подошел ближе и коснулся моего лица, мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок. Чувствовала я себя как фанатка, которая впервые вживую увидела своего кумира, да еще и так близко. Хотелось пищать нечто восторженное, и пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержаться. Он что-то спросил, а я даже не смогла понять слов, только чувствовала в своем теле вызванную ими дрожь, но все равно ответила:

- Да... повелитель.

Ох, вблизи он действует на меня еще сильнее. Царь спрашивает что-то у купца и смотрит на меня так, что кажется, видит насквозь. Меня уже не держат ноги, еще чуть-чуть и я просто упаду, перед глазами все плывет. Никогда бы не подумала, что кто-то сможет повлиять на меня так сильно одним только присутствием. Судорожно вздыхаю, оказывается, до этого момента я вообще забыла, как это делается.

Повелитель отпускает меня, и я одновременно и огорчена, и рада. Кто-то заворачивает меня в покрывало и уводит. Пройдя достаточное расстояние, я прижимаю руки к груди и чувствую, как бешено колотится сердце, меня всю трясет. Останавливаюсь, чтобы хоть немного успокоиться.

- Да что с тобой?! Только что вела себя так дерзко, а сейчас боишься? Держи себя в руках. Тебе удалось вызвать интерес повелителя, так что будь достойна.

Я откинула с лица мешающее покрывало и уставилась на своего сопровождающего. Так вот, оказывается, как выглядят евнухи. Некоторое время я с усмешкой его рассматривала:

- Ты видишь страх на моем лице?

Похоже, евнух удивился, кажется, он думал, что я заливаюсь слезами от горя.

Я вернула покрывало на место и выпрямилась:

- Веди меня.

Гарем оказался на удивление большим. Рядом с дворцом повелителя находился еще один, окруженный высокими стенами и укрепленный даже лучше, чем первый. Он больше напоминал средневековый замок, который любую осаду выдержит, чем место обитания беспомощных наложниц. С основным зданием он соединялся несколькими коридорами, чтобы служанки и евнухи ходили туда и обратно, никого не беспокоя. Зато вот наложницы его покинуть без разрешения не могли, потому что у каждого выхода стояли стражники. Снаружи – обычные, дворцовые, а вот внутри – специально обученные евнухи.

Внутри стен гарема находилось множество разных зданий – и общежитие, и баня, и хозяйственные постройки. Ну и, конечно же, отдельные роскошные покои для матери и первой жены правителя. А еще тут был просторный красивый сад, где помимо редких цветов и деревьев имелись и мраморные фонтаны, и красивые беседки, и даже небольшой зверинец. Правда, животные и птицы там проживали только домашние и ручные, с ними при желании можно было прийти поиграть, а павлины так и вовсе расхаживали прямо по тропинкам.

Слуги быстро нашли мне небольшой домик в дальнем конце тенистого сада. Раз уж я сходу смогла привлечь внимание повелителя, то меня поселили отдельно, а не в «гаремное общежитие», где обитали сразу по пять-семь человек в комнате. У домика, пусть и отдаленного, было свое преимущество – маленький задний дворик с фонтаном.

Рабы тут же начали приводить все в порядок – вытрясали перину, выметали пыль, принесли ковры на пол и на стены, низенький столик, кучу шелковых вышитых подушечек и одеял.

Пока они трудились, я осматривалась по сторонам и оценивала других девушек. Многие из них делали вид, что просто вышли прогуляться по саду, и им совершено не интересна новенькая. А другие наоборот пялились, не скрываясь, да еще и шушукались и хихикали между собой. Вот на них я уставилась так пристально, что девушкам стало не по себе, и они поспешили скрыться. Впрочем, смотреть у них было не на что. Все довольно однотипные – не очень высокие брюнетки с длинными, слегка вьющимися волосами - похоже, такая прическа сейчас была писком гаремной моды.

Необычные тогда были у арабов вкусы. До привычных мне параметров девяносто – шестьдесят – девяносто должно пройти еще несколько сотен лет. Или это приходит с возрастом – любовь к пышным бедрам, которые и за день не объедешь? Не то, чтобы они были такие уж толстые. Черт, кажется, я уже ревную.

Я, нахмурившись, отворачиваюсь. Старший евнух, который наблюдал за процессом обустройства, похоже, заметил это, по крайней мере, улыбка у него была непонятная, уж не знаю, что он там подумал.

Ужин

Душа, ты связана с желанием и страстью.

Спеши: мгновению обязана ты властью.

Любви не покупай, богатств, чинов не требуй,

Кто счастья не ценил, тот близится к несчастью.

Авиценна Ибн Сина.

- Приведите девушку.

Я шагаю вперед и вновь встречаюсь с глазами повелителя. Весь остальной мир опять отодвигается, уходит куда-то на задний план.

- Ты должна преклоняться передо мной, каждый раз, как увидишь, рабыня.

Я словно очнулась, услышав эти слова. На секунду мне стало даже обидно. Наверное, зря я вычеркнула обращение «цветочек» из сценария, если подумать, оно не так уж и плохо звучало. Но теперь сюжет править уже поздно, придется играть с тем, что есть. Так что я опускаюсь на колени и склонюсь еще ниже, касаясь лбом пола – в точности как принято по местному «этикету». Хорошо хоть обувь целовать не заставляют, это было бы уж слишком негигиенично. Порой чрезмерная реалистичность не так уж хороша, но что поделать.

- Сядь здесь.

Я тут же вскакиваю на ноги и радостно плюхаюсь на подушки рядом с ним, намного ближе, чем он указал, так что почти касаюсь его. О боже, он мне улыбнулся! Хорошо, что я уже сижу, а то от такого и упасть недолго – слишком уж ослепительный мужчина. Фотографии просто не могли передать всей привлекательности и впечатляющей властной ауры.

- Раздели со мной трапезу, чужеземка.

- Благодарю, повелитель, - кажется, я ему все-таки довольно сильно нравлюсь, и сейчас «чужеземка» в его устах звучит почти ласково.

Мысль о том, что это всего лишь запрограммированный сон, в котором повелитель просто обречен влюбиться в меня, немного отрезвляет, ровно настолько, что я вспоминаю, что с утра ничего не ела – просто не могла ничего в себя запихнуть от волнения.

Незнакомые блюда выглядят очень аппетитно, только вот столовых приборов нет, и приходится есть руками. Непривычно, конечно, но на удивление вкусно. К тому же, виртуальная еда фигуру не испортит, поэтому можно не сдерживаться и спокойно есть даже пирожки и самые калорийные сладости.

Я пропускаю момент, когда в зале появляется танцовщица. Черт, лучше бы она не раздевалась, так и осталась бы в покрывалах! Аппетит мгновенно пропадает, нельзя смешивать стриптиз и еду. И стриптиз, кстати, так себе. Возможно, танцует она и неплохо, но если сравнивать с современным вариантом, то ничего особенного, да и фигура у девушки далека от спортивной. Наверное, даже у меня лучше получится, хотя кроме фитнеса и боевых искусств я ничем раньше не занималась.

- Тебе понравился танец?

- Нет, – я не хочу говорить, что мне не нравятся полуголые девицы, крутящиеся перед ним, поэтому объясняю, что ей не мешает похудеть.

Повелитель смеется, а я на миг прикрываю глаза, позволяя этому чудесному звуку поглотить меня целиком, отозваться дрожью в позвоночнике, и улыбаюсь в ответ.

- А что ты думаешь обо мне? – спрашивает властитель.

Вновь оглядываю его с головы до ног, мне почти больно смотреть. Да что же такое, почему я так остро на него реагирую? Я говорю первое, что приходит в голову:

- Я думаю, что вы великолепны, повелитель, но, конечно, я еще не видела вас без одежды, так что трудно сказать наверняка.

Царь вновь смеется и произносит:

- Идем, у тебя появится такая возможность.

Я мгновенно поднимаюсь, непроизвольно используя одно из движений, которое относится к боевым искусствам. Властитель идет куда-то, а я пытаюсь не отстать, но из-за волнения ноги плохо слушаются, ощущаю себя воздушным шариком, который вот-вот взлетит к потолку. Чтобы хоть как-то удержаться, я цепляюсь за край его пояса.

- Что с тобой?

Повелитель вновь касается меня и заставляет посмотреть себе в глаза. Сердце пропускает удар, в крови словно бурлят пузырьки шампанского, и я стараюсь удержать лицо и не улыбаться слишком уж глупо. Кажется, это мне не особенно удается, и властитель уточняет:

- Ты знаешь, что сейчас случится?

- Да, повелитель. Вы… овладеете мной, - не к месту вспомнился тот сценарий из папки, и я опускаю ресницы, чтобы скрыть смешинки.

- И ты хочешь этого?

- Да.

- И откуда только ты взялась такая…

- Я возникла в солнечной вспышке, и весь этот мир был создан только для того, чтобы мы могли встретиться, повелитель, - между прочим, ни слова лжи не произнесла!

- Вижу, ты еще и сказки красиво рассказывать умеешь, - властитель смеется, и берет меня за руку.

Кажется, ничего лучше со мной еще не случалось, а ведь ночь только началась.

От удовольствия я жмурюсь и закусываю губы, чувствуя, как слегка кружится голова. Только вот не могу понять, как одновременно со всем этим я могу чувствовать страх? Откуда он вообще взялся, мне же ведь нечего бояться?

Имя

У любимой над крышей не голуби стаей кружат,

Это пери, как птицы, слетелись для нег и услад.

Или ангелы стайкой сюда устремили полет,

Над любимой кружатся, тая очарованный взгляд?

Или это плененных ее красотою сердца,

Словно легкие птицы, над крышей спускаясь, парят?

Или голуби вьются и письма влюбленных несут,

Вновь парят и взмывают, не в силах вернуться назад?

Дай вина, виночерпий, поймаем с тобой голубей –

Я по той, что их кормит, смертельной печалью объят.

Голубь, что ты скрываешь под шелковым пухом крыла?

Передай ей записку, где строчки тоскою горят.

Навои, ты, как голубь, к ногам луноликой слети

И, взмывая крылами, пари и спускайся стократ.

Алишер Навои.

Повелитель вдруг наклоняется ко мне, я чувствую на виске его теплое дыхание:

- Ты боишься?

- Нет, - слишком поспешно.

- И чего же ты боишься?

«Я же сказала, что ничего! Почему ты спрашиваешь?» - мысленно возмущаюсь, но у властителя такие понимающие глаза, что все мое раздражение мгновенно пропадает, и я только фыркаю, не в силах выразить свой ответ словами.

Рука царя гладит меня по голове, словно хочет успокоить.

- Я не знаю. Я сама не могу себя понять...

Что-то неясное мелькает на лице властителя и пропадает, он хмурится. Неужели я сделала что-то не так? Да где я успела накосячить, вроде бы не говорила ничего такого? Но через секунду его лицо вновь разглаживается, и он наклоняется ко мне. Я едва верю в свою удачу, тянусь к нему, обнимаю, хотя, кажется, все тело едва слушается. Поцелуй выходит неожиданно нежным и сладким. Но я хочу большего, прижимаюсь тесней, открываю рот, впуская его язык.

«Заставь меня почувствовать все».

Дергаю расшитый пояс, ну кто же так завязывает?! Это же все равно, что завернуть подарок в несколько слоев плотной оберточной бумаги и со всех сторон обмотать скотчем! Одежда почти не поддается моим усилиям, там явно есть какие-то скрытые завязки или крючки, но я понятия не имею, как их расстегнуть. Властителя это только забавляет, и он легко избавляется от мешающих предметов одежды.

Неожиданно понимаю, что сама вдруг оказалась полностью раздета, и чувствую, как щеки заливает румянец. Замираю и закрываю глаза, пытаюсь собрать оставшуюся храбрость.

- И чего же ты страшишься теперь?

Я чувствую теплые сильные руки, обнимающие меня, и сама удивляюсь: «И правда, чего? Это же ведь именно то, чего я хотела».

Всем телом ощущаю горячую кожу повелителя, я еще никогда не была с кем-то так близка. Касаюсь пальцами его лица, хочу запомнить его и на ощупь.

- Что за дурацкая мода? Из-за бороды целоваться неудобно... – бормочу по-русски, и касаюсь губами кончика хищного, чуть изогнутого носа.

Властитель вдруг обхватывает мое лицо ладонями и осыпает поцелуями, я таю и теряюсь от его нежности, обнимаю царя за шею и зарываюсь пальцами в длинные иссиня-черные шелковые волосы. Они собраны в косу, и скреплены на удивление тяжелой золотой заколкой, отстегиваю ее и распускаю гладкие пряди.

- Никогда не видела ничего подобного.

Повелитель мягко опрокидывает меня на кровать, и я спиной ощущаю прохладу простыней, а животом - жар его кожи. И поцелуи – жадные, властные - наполняют мое тело острым возбуждением и сладкой ноющей болью. Я глубже зарываюсь пальцами в черные волосы и касаюсь акупунктурных точек - от этого властитель почувствует легкость и приятное головокружение.

Вздрагиваю, неожиданно заметив появившегося рядом с ложем евнуха. Откуда он вообще взялся? Хотя я сейчас в таком состоянии, что не увидела бы и стадо слонов, промаршировавших через спальню. И почему он так на меня пялится? Хоть он и просто НПС, а все равно неприятно, когда кто-то смотрит на меня в такой момент.

Наконец, тот, сложив ладони и пятясь к выходу спиной, скрывается за занавесом. Я приподнимаюсь, рассматривая принесенный им поднос. Ничего себе... Там лежат несколько игрушек для взрослых, отличающихся друг от друга размером, и еще душистые масла в стеклянных пузырьках. Я как-то не ожидала, что тут такое будет, думала, сценарий первой ночи окажется менее затейливым, но теперь готова написать хвалебные отзывы фантазии разработчиков. Я незаметно покосилась на щедро одаренного природой повелителя, и поняла, что эти игрушки лишними не будут, без предварительной подготовки мне точно не обойтись. Внутри меня все сладко сжимается, когда я представляю, как царь будет их использовать – одну за другой.

Хорошо, что властителю хватило выдержки сделать все как следует и не спешить, потому что сама я в тот момент слабо соображала и, наоборот, просила поторопиться. Благодаря заботливости царя мой первый раз оказался почти безболезненным – легкий дискомфорт быстро прошел, и я буквально растворилась в наслаждении. Кажется, разработчики что-то накрутили с чувствительностью, потому что мне становится слишком уж приятно, в голове все плывет, как от легкого опьянения, а тело ощущается горячим и легким, как никогда прежде.

Я улыбаюсь и вновь обнимаю своего повелителя, и он больше не сдерживается, давая волю своему желанию.

- Повелитель...

- Фатих имя мое.

- Фатих... – повторяю я, и мне кажется, что с моим телом происходит что-то непоправимое, мышцы сводит судорогой, а перед глазами словно взрываются разноцветные фейерверки.

Поцелуй

Ночь. Ночь кругом. Изрой её, взволнуй!

Тюрьма!.. Всё он, ваш первый поцелуй,

Адам и Ева, дал нам жизнь и горечь.

Злой это был и хищный поцелуй.

Омар Хайям.

Фатих:

Дева больше не дрожит, она только крепче сжимает руку повелителя, и закрывает глаза, зажмуривается изо всех сил, кусает губы, отчего они становятся красными и припухшими.

И повелитель вдруг понимает, вдруг чувствует ее, как самого себя, это наваждение длится краткий миг, но все мысли девушки словно становятся его собственными. Не отпуская ее руки, он слегка склоняется к маленькому ушку, скрытому светлыми прядями:

- Ты боишься?

- Нет, - слишком поспешно.

- И чего же ты боишься?

Девушка распахивает свои невозможные глаза, несколько секунд сердито смотрит на властителя, потом опускает голову и фыркает, совсем как любимая гончая царя. И повелитель запускает пальцы в длинные шелковистые волосы, гладит, словно хочет успокоить испуганное животное, а чужеземка смеется и поднимает сверкающие глаза:

- Я не знаю. Я сама не могу себя понять...

Правитель Хизра внезапно осознает, что покорен, уже навсегда, а чем именно, и для чего его сердце сдалось в плен этой деве – одним богам ведомо. И знает лишь только, что все сокровища, какими владеет, бросит к этим ногам, и так больно от этого знания, что в груди всё сжимается, словно чужеземка уже вытащила и забрала себе трепещущее сердце. Повелитель хмурится и клянется себе скрыть в тайне ото всех власть, которую нежданно получила над ним эта пленница. А та смотрит растерянно и не может понять, чем вызвала недовольство, и ее брови тоже хмурятся, невольно повторяя выражение лица властителя.

И царь вдруг постигает, чего боялась дева и почему смеялась, и самому ему хочется улыбаться, кусая губы, но годы правления помогают сохранить выдержку и не показать все чувства, в миг овладевшие им. Он позволяет только малой толике своего нового звания вырваться наружу и видит, как вновь расцветает на юном лице робкая улыбка. И вспоминаются повелителю все сказания и все песни о любви, когда с первого взгляда понимали возлюбленные, что на всю жизнь покорены, и что не будет им больше покоя вдали от избранника сердца своего. Никогда не верил властитель в эти сказки, а тут вдруг понял - все правда - до последнего слова, до буквы последней.

И не в силах сдерживаться больше, повелитель наклоняется, глядя прямо в эти невозможные очи, а девушка, все поняв, обвивает руками шею, прижимается к губам, замирает не дыша. И властитель сцеловывает с ее нежного рта улыбку, и сладкие уста, дрогнув, приоткрываются, пропуская завоевателя, и он чувствует на языке тихий изумленный стон. Прижимает крепче, и поцелуй из робкого становится жадным, собственническим. Царь почти задыхается, чего с ним не бывало никогда, от одного единственного прикосновения губ разгорается огонь в его теле.

А пленница уже пытается развязать пояс на его одеянии, и внезапная мысль предательской болью обжигает сознание – а так ли невинна невольница, как сказал купец, но пояс не поддается, и на лице девушки появляется обиженное выражение, словно ей дали сласть, которую никак не развернуть; повелитель смеется от облегчения, а дева дуется еще больше и сердито дергает за шелковые кисти. Властитель уже и не помнит, когда последний раз раздевался сам, но сейчас он почти с яростью срывает пояс и отбрасывает его на пол. С остальной одеждой справиться уже легче, и чужеземка стягивает ее, неумело, путаясь в завязках, а нежный румянец все сильнее и сильнее покрывает ее щеки – еще одно чудо, никогда не виданное повелителем – кожа становится розовой, словно ее тронули последние лучи заходящего солнца, и походит на нагретый за день мрамор.

Одежды пленницы можно снять одним движением, и они с тихим шорохом ложатся на пол, а девушку словно вдруг покидает вся ее храбрость, и она стоит неподвижно, закрыв глаза.

Тайное имя

Моя любовь к тебе — мой храм, но вот беда,

Лежит через пески укоров путь туда.

Где обитаешь ты, там — населенный город,

А остальные все пустынны города.

Взгляни же на меня, подай мне весть — и буду

Я счастлив даже в день Последнего суда.

Ведь если верим мы в великодушье кравчих,

Вино для нас течет, как полая вода.

Смолкает муэдзин, он забывает долг свой,

Когда проходишь ты, чиста и молода.

Что написал Джами, не по тебе тоскуя,

Слезами по тебе он смоет навсегда.

Джами Абдурахман.

Фатих:

- И чего же ты страшишься теперь? – царь притягивает к себе деву, прижимает тесно.

Кожа ее прохладна, но внутри нее таится жар, и источает она запах любимых благовоний повелителя.

Чужеземка приоткрывает один глаз, неуверенно пожимает плечом, словно и сама удивлена. Царь садится на ложе, устраивая девушку на коленях, та на секунду замирает, а потом поворачивается, так чтобы оказаться лицом к лицу с повелителем. Тонкие прохладные пальцы пробегают по скулам, поглаживают брови, пленница что-то недовольно бормочет на неизвестном языке, а потом вдруг наклоняется и делает нечто такое, чего искушенный в ласках властитель не испытывал никогда в жизни – целует в кончик носа.

Повелитель изумленно смеется и обхватывает лицо невольницы ладонями, чтобы в ответ покрыть его поцелуями и снова жадно припасть к губам, словно умирающий от жажды – к источнику.

Дева сладко стонет и обвивает шею царя руками, и тот чувствует, как зарываются в волосы проворные пальцы, перебирают косу и отстегивают тяжелый косник, распуская волнистые пряди. И впервые властитель не может сказать ни слова. Никто, кроме раба, ухаживающего за волосами, не должен прикасаться к косе – гордости воина, даже женам не позволено распускать ее. Но повелитель молчит, очарованный тем, с каким удовольствием пропускает девушка шелковые пряди сквозь пальцы, прижимается к ним щекой и едва ли не мурлычет от наслаждения.

- Никогда не видела ничего подобного, - чужеземка словно не может наиграться, она восхищена непроницаемо-черным цветом волос и их гладкостью.

Царь прижимает пленницу к себе, впивается в рот жарким поцелуем, продолжая ощущать тонкие пальцы в своих волосах, и от этого начинает сладко кружиться голова.

Девушка, кажется, совсем забыла о своем страхе. Повелитель делает знак рукой, и евнух, ожидавший неподалеку, торопливо входит в опочивальню, неся все необходимое. Невольница замечает его только тогда, когда тот оказывается совсем рядом с ложем и почтительно замирает, согнувшись в глубоком поклоне. Властитель едва сдерживает улыбку, заметив, с каким подозрением смотрит чужеземка на раба, и подает рукой знак. Евнух, пятясь и продолжая кланяться, скрывается за занавесом. Царь раньше никогда не подготавливал наложниц сам, но сегодня многие вещи происходят впервые.

Девушка садится, с нетерпением и любопытством рассматривая лежащее на подносе, и глаза ее становятся еще более круглыми, а ровно очерченные брови ползут вверх, когда она понимает, для чего предназначены вещицы, выточенные из слоновой кости, и ароматное масло.

Повелителю едва хватает выдержки, чтобы не забыть обо всем и не овладеть пленницей немедля, и только мысль о том, что он причинит страдание этой деве, так доверчиво льнущей сейчас к сильному телу и безжалостным рукам, останавливает, усмиряет нестерпимое желание. Его старания приносят плоды, и тщательная подготовка забирает с собой боль, позволяя им двоим слиться в единое целое без малейших преград.

Царь тонет в бездонной глубине ее глаз, в жарком теле, в несмелых ласках, наслаждение неистовое охватывает его, и хочет он впитать в себя девушку целиком, все сладкие стоны ее, всю нежную кожу и весь огонь колдовских чарующих очей.

- Повелитель... – беспомощно и тихо звучит голос невольницы, и властитель не хочет слышать от нее то же, что слышит от остальных, и отвечает, открывая тайну, что хранят люди с рождения, боясь призвать злых демонов или дать власть над собой тем, кто обладает знанием:

- Фатих имя мое.

- Фатих... – повторяет чужеземка.

И голос ее трепетом отзывается в теле и рождает в глубине груди звук удовольствия. Привычный мир дрожит перед глазами, словно марево над пустыней, словно мираж, тающий в лучах солнца, и сквозь него на миг проступает что-то чуждое. Царь видит лицо девушки, залитое мертвенно-бледным светом, спокойное и умиротворенное, светлые пряди ее волос извиваются, точно водоросли в течении реки, а вокруг них мерцают призрачные зеленые, голубые и красные огни.

Но стоит моргнуть, и странное видение исчезает, и перед ним вновь его опочивальня, а пленница тяжело дышит и смотрит неверяще, будто не может понять, почему еще цела, не разбилась на сотни кусочков, не рассыпалась звездной пылью, как мнилось ей еще секунду назад.

Властитель подается назад и подает знак рукой, призывая слугу. Евнух споро и со всей почтительностью выполняет свою работу и вскоре уходит, унося поднос.

Расторопные слуги гасят светильники и покидают покои, чтобы даже присутствием своим не нарушать сон властителя и невольницы, неведомо чем завоевавшей благосклонность самого царя. Тишина, густая и вязкая, проникает в комнаты полновластной хозяйкой, и в темноте слышны лишь два дыхания, сливающихся в одно.

После первой ночи

Дом на улице твоей я хочу приобрести,

Чтобы повод был всегда близ дверей твоих пройти.

Сердце б вынул, если б мог, бросил бы на твой порог,

Чтоб для стрел своих мишень рядом ты могла найти.

Не хочу держать бразды и тобой повелевать,

Лучше ты удар камчи мне на плечи опусти.

Адским пламенем грозит проповедник городской.

Ад любви моей — страшней, от него нельзя спасти.

О Юсуфе, о его красоте смолкает быль.

Стоит людям о тебе речь живую завести.

Блеск воды твоих ланит, родинки твоей зерно

Приоткрой, к зерну с водой птицу сердца подпусти.

Да, Джами пусть будет псом, но не у любых дверей,

У порога твоего пусть покоится в чести.

Джами Абдурахман

За дверью покоев властителя меня ждет Раджа и сразу набрасывает на меня покрывало, чтобы завернуть с головы до ног. Я раздраженно фыркаю, отталкиваю его руки и накидываю покрывало на плечи, так чтобы лицо было свободно. Все равно здесь некому на меня смотреть. Так и иду, словно древний грек, завернутый в хитон на голое тело.

Мне надо пройти по всему гарему, чтобы попасть в свою комнату, и меня сопровождают сразу трое охранников. Я сначала подумала, это для большей важности, чтобы показать мой статус фаворитки. Но вскоре поняла, что назначение у них более практичное.

Встречные невольницы с такой ненавистью на меня смотрят, что кажется, надо защищать меня от них. Кажется, в гареме уже прознали, что у повелителя появилась новая любимая наложница, да еще и с такой необычной, выделяющейся внешностью.

- Так это тебя повелитель позвал согревать ложе этой ночью? – я едва заметно вздрагиваю, услышав неприязненный голос. – Должно быть, пришлось зажечь в комнате жаровни, чтобы не умереть от холода. Думаешь, ему понравилось спать с кем-то настолько костлявым и тощим?!

Какая-то девушка, с грудью пятого размера, которая едва ли не рвет тонкий шелковый топ с прозрачными длинными рукавами, преграждает мне дорогу.

Я в упор ее разглядываю, и мои брови изумленно ползут вверх. Господи, откуда здесь взялось это чудо? Какой самоубийца догадался преподнести царю такое? Да у нее же жировые складки на животе, а бедра похожи на подушки. Я, конечно, понимаю, что в гареме делать нечего, кроме как есть сладости, но доводить себя до такого состояния... Или это здесь в порядке вещей?

- Такая, как ты его никогда не заинтересует! – вопит она почти истерически.

Я пожимаю плечами и старательно ее обхожу:

- На тебя-то он точно не посмотрит. Вряд ли мужчинам нравятся женщины, которые весят больше них, - говорю я ровным тоном и даже не смотрю на нее, следуя к своей комнате, отчего она бесится еще сильнее.

Наконец, узорная калитка закрывается за мной и Раджой, отделяя от остального гарема. На самом деле эта высокая решетчатая стена для меня не преграда, ячейки в ней словно созданы для того, чтобы цепляться за них пальцами и облегчать подъем. Правда, вряд ли хоть одной наложнице придет в голову вскарабкаться по ней ради того, чтобы высказать пару угроз и оскорблений слишком везучей новенькой.

Жаль только, большой бассейн, облицованный яркими плитками, и окруженный пышными тропическими растениями, остался в основной части гарема. Погода сегодня жаркая, и окунуться в прохладную воду – самое то. По дороге сюда я слышала, как там плещутся и смеются девушки. Хоть тут и гарем, наполненный только девушками и евнухами, но голыми никто не купается, а бикини еще не изобрели. Вместо них используют специальные костюмы, которые чисто внешне не очень-то отличаются от обычных нарядов и состоят из пышных штанов и топа.

Хоть я и хотела бы тоже искупаться, но все же не рискнула. Что-то мне подсказывает, что меня там попытаются утопить. Я конечно, сильнее, но устраивать безобразную девчачью драку тоже не хочется.

Раджа заходит за мной в комнату:

- Приказать принести завтрак, госпожа?

Мне довольно непривычно слышать такое обращение, а ведь это только самая верхушка местного этикета. Полагаю, на самом деле в средневековой Аравии было еще сложнее со всякими приветствиями и формальными обращениями, но ради игры их сильно упростили.

- Да.

Евнух на минуту выходит, чтобы отдать распоряжения и возвращается обратно, как раз вовремя, чтобы заметить, как я ерзаю, пытаясь удобнее усесться на кровати.

- Вам больно, хозяйка? Мне стоит позвать целительницу?

- Не то чтобы больно, небольшой дискомфорт. Не нужно никаких врачей.

Повелитель, конечно, вчера сделал все возможное, чтобы процесс прошел как можно более гладко. Но это все же был мой первый раз, а природа Фатиха не обделила. И в то же время легкое жжение в таком чувствительном месте постоянно напоминает о том, что произошло прошлой ночью, так что это в какой-то мере даже приятное ощущение.

Ммм... чувствую, как губы расползаются в блаженной улыбке, но ничего не могу с собой поделать, хотя, наверно, выгляжу, как радостная идиотка. Внезапно мне вспоминается незнакомое слово, услышанное от повелителя.

- Раджа, а что такое хабиби?

На лице евнуха на миг проступает удивление, а потом понимание:

- Хабиби – это больше, чем любимая, это одновременно и желанная, и прекраснейшая, и бесценная.

Прижимаю ладони к щекам и зажмуриваюсь. Внутри так тепло, и хочется прыгать от счастья.

«Он меня любит! Ведь не мог же он в такой момент соврать!» - так и крутится в голове.

На время я даже забываю, что все вокруг - лишь игра. Мир слишком живой и настоящий, а сейчас для меня все переливается радостными красками, и внутри будто лопаются пузырьки шампанского. Падаю в подушки и смеюсь, болтая в воздухе ногами. Кажется, Раджа решил, что я окончательно спятила от радости.

Тренировки

У влюбленных дни печальны, ночи долги и темны.

Не ищи в сердцах влюбленных ликования весны.

Для влюбленных чаша муки — вот возвышенная цель.

Не ищи святого рвенья в ринде, пьющем горький хмель.

Лишь колючки осужденья породит мой тленный прах.

Не ищи прекрасной розы на бесплодных пустырях.

Если жертвенно не можешь душу в дар преподнести,

Не ищи напрасно, сердце, к сердцу гурии пути.

О, любовь! Иду в неволю. Предрешила так судьба.

Не ищи во мне решимость, вдень сама кольцо раба!

Милосердья у красавиц нет и не было, Хосров.

Не ищи у них пощады, не беги от их оков.

Миг блаженства с юной розой, миг у рая на краю,

Променять, о друг, не вздумай на бессмертие в раю!

Амир Хосров Дехлеви.

От двери раздается стук и с поклонами в комнату входит служанка с подносом. Я вдруг понимаю, что ужасно голодна.

Кормят здесь и правда, на убой – медовые лепешки в сладком соусе, мягкий сыр, вино, какие-то сладости, фрукты, и что меня больше всего поразило – зернышки граната на отдельном блюдечке. Вот ведь кому-то пришлось помучиться, пока их отделяли! От радости, что все эти излишества никак не отразятся на фигуре, я пробую все подряд.

Когда с завтраком покончено, Раджа почтительно вопрошает:

- Госпоже еще что-нибудь нужно?

Я на минуту задумываюсь, пытаясь точнее сформулировать свой запрос.

- Да. Мне нужна другая одежда, - я махнула рукой в сторону разложенных на кровати многослойных шелковых платьев и уже знакомых пышных шальвар.

Евнух хмурится:

- Вряд ли возможно достать вам одежду, какую обычно носят северяне...

- Нет, мне нужно что-нибудь практичное, что не стесняло бы движений. Штаны, рубашка, или еще что, главное, чтобы ничего нигде не болталось. Никаких лент или длинных подолов.

Раджа медленно кивает, сложив ладони перед собой:

- Да, хозяйка. Сейчас распоряжусь.

- Еще мне нужны две палки, примерно вот такой толщины, - показываю пальцами приблизительный диаметр, - и такой длины, чтобы, когда я держала их в руках, они почти касались пола. Еще у них должна быть удобная рукоять и сужение на одном конце. Принеси мне бумагу, я тебе нарисую подробнее.

Мечи мне в гареме точно не выдадут, так что даже не буду их просить. Но продолжать тренировки необходимо, я же ведь в некотором роде ради них все и затеяла. Просто представлю, что палки – это тренировочные мечи, думаю, это должно сработать.

Глаза у моего «личного менеджера» становятся практически круглыми, несмотря на восточный разрез.

- Г-госпожа, но зачем они вам?!

Конечно, я могла бы не отвечать, и отыгрывать властную госпожу, но вряд ли получила бы нужные мне вещи, поэтому приходится импровизировать. Я вытягиваю вперед руку:

- Вот. Видишь, какая гладкая?

Слуга недоумевающе кивает. Я напрягаю мышцы, и бицепс с трицепсом заметно и проступают под кожей. Чтобы добиться такого эффекта, мне пришлось очень долго и упорно тренироваться, все же девушкам сложнее нарастить мышцы, но оно того стоило.

Да и в целом, подвижность мышц и суставов для идущего Путем Меча очень важна. Первый год ученики только и делают, что выполняют специальные упражнения на растяжку, учатся правильно падать, занимаются упражнениями для увеличения выносливости, медитируют и... танцуют. Ну, то есть это не совсем танцы, но зачастую они проходят под музыку, чтобы новичкам было легче держать темп. Несколько месяцев вот таких однообразных тренировок, и ученики со стороны начинают напоминать армию марионеток, настолько синхронно они двигаются.

Большинство людей приходит в школу боевых искусств ради того, чтобы выучить какие-нибудь крутые приемы, но попробовав такие скучные занятия, многие очень быстро забрасывают учебу. Но я оказалась упорнее и успешно прошла уже три ступени, поэтому мое тело в отличной форме, хотя с первого взгляда никто и не заподозрит во мне серьезного противника. Так что после демонстрации мышц глаза Раджи становятся еще круглее, и в них появляется какое-то выражение, которое я никак не могу расшифровать. Может, он завидует? Полагаю, после того, как он стал евнухом, о накачанных мышцах ему точно приходится забыть.

- Чтобы руки оставались такими же гладкими, мне нужно делать специальные упражнения. Ты же ведь не хочешь, чтобы моя кожа повисла складками? – конечно, я вру безбожно, но это самая действенная угроза.

Евнух испуганно качает головой:

- Что вы, госпожа, я немедленно прикажу доставить все необходимое.

Я киваю, и он, сложив ладони, кланяется и выходит из комнаты. Конечно, лучше бы мне дали мечи, но о них остается только мечтать.

Водный стиль

Я — море, что бурлит, вкрапленное в алмаз,

Над буквой точка та, что смысл меняет фраз.

В тысячелетье раз приходит в мир достойный.

Я тот, что родился в тысячелетье раз.

Баба Тахир.

Раджа и правда справляется быстро, и я получаю запрошенные вещи. Одежда – тонкая безрукавка с завязками и что-то вроде шальвар, но не такие пышные и длиной до колена. Слуга показывает, как их надеть и правильно закрепить пояс. Закончив с этим, я нетерпеливо машу рукой, пытаясь от него избавиться, он делает вид, что уходит, но я точно знаю, что он где-то неподалеку и подглядывает, чем же я собираюсь заняться. Я только вздыхаю, понимая, что избавиться от контроля невозможно. Ну и пусть, все равно, рано или поздно он узнал бы, как я тренируюсь

Для начала выполняю комплекс дыхательных упражнений, а потом что-то вроде специальной зарядки, разогревающий и подготавливающий мышцы. Они должны разогнать Ци внутри тела, но так как я до сих пор не чувствую эту загадочную внутреннюю энергию, никаких особых изменений не замечаю.

Потом выполняю разминку, чтобы растянуть мышцы и связки. Мне даже кажется, что я слышу изумленный вздох Раджи, когда делаю стойку на руках, невыносимо медленно и плавно переходящую в мостик, и потом едва ли не сгибаюсь в четыре раза, так что пятки касаются плеч. Я знаю, что со стороны это выглядит круто, и с улыбкой вспоминаю, каких усилий мне стоило научиться этой простой разминке, и как безумно ломило все тело, когда я только начинала. Вот тогда действительно было «больно».

Закончив упражнения, я беру палки и перемещаюсь во внутренний дворик.

Хм, никакой из Раджи шпион, я слышу, как он двигается вслед за мной. Но сначала его ждет разочарование, я просто сажусь перед фонтаном в позе лотоса – идеальное положение для медитации на воду. Когда только начинала учиться боевым искусствам, то это была самая моя нелюбимая часть тренировок. Сидеть неподвижно, да еще и в не самой удобной позе – это просто пытка какая-то для любого ребенка. Но став взрослее, я наконец начала понимать, зачем многие люди добровольно занимаются медитациями.

Завершив внутреннее созерцание, и в который раз не почувствовав Ци, я поднимаюсь, держа в руках импровизированные мечи. Переступаю низкий бортик фонтана и оказываюсь в приятно прохладной воде, которая плещется ниже колен. А дальше начинается танец. Моя задача – уловить внутренний ритм и подчиниться ему. Услышать, как бьется сердце, как поют натянутые струной мышцы, как пульсирует в венах кровь. Прозрачные колонны и стены взметаются вверх, направляемые воображаемыми мечами в моих руках, водные лезвия хрустальными полумесяцами рассекают воздух, бриллиантовые брызги разлетаются во все стороны, так что солнечные лучи преломляются в них, и меня окутывают призрачные радуги.

И я почти слышу музыку, мне кажется, что она вот-вот проявится в звуках падающих капель, в шипении рассекаемой жидкости, в плеске опадающих и взлетающих водяных столбов. Но снова неудача. Внутренняя энергия так и остается неуловимой и недостижимой для меня. Я в изнеможении, мокрая с головы до ног, опускаюсь на бортик фонтана. У меня опять ничего не получилось.

Как-то я видела водный стиль в исполнении шифу. Это было просто потрясающе. Я на самом деле слышала музыку, и даже его мечи пели. Его движения казались искусством, но на самом деле каждое из них несло в себе смерть. Наверное, даже капли воды, сорвавшиеся с его клинков, могли убить, с такой невероятной скоростью они летели.

А все, чего пока могу добиться я – это просто обрызгать кого-то струей воды, и то если он подойдет достаточно близко. Обидно. Сколько еще лет мне придется тренироваться, чтобы научиться хотя бы десятой части того, что умеет шифу?

Я настолько погрузилась в нерадостные размышления, что никак не отреагировала на приближение Раджи.

- Госпожа, это было невероятно! Я раньше не верил сплетням о том, что вы возникли в солнечной вспышке, но теперь я убедился в вашем божественном происхождении. Это было великолепно!

Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но я вскочила на ноги и метнулась к нему. В глазах евнуха плеснулся благоговейный ужас вперемешку с опасением за собственную жизнь.

- Великолепно?! – я с раздражением отбросила палки, - это было ужасно! Отвратительно! У меня ни черта не получается!

Я надулась и ногой пнула мои импровизированные мечи, так что они свалились в воду. Знаю, что со стороны выгляжу, как капризный ребенок, но именно это мне и нужно – разубедить Раджу, что я такая вся из себя божественная. Да и на душе немного полегчало. Вот бы еще сломать что-нибудь...

Кажется, евнух все-таки меня немного боится. Наверно, я неправильно что-то рассчитала, и он наоборот, утвердился в своих подозрениях, может, у них все боги такие капризные? Он теперь даже смотрит на меня по-другому, и тон сменил на еще более вежливый и почтительный.

- Госпожа, - низкий-низкий поклон, так что мои брови изумленно ползут вверх. Как его проняло все-таки! Или я действительно выглядела настолько эффектно? – Госпожа, пришло время посещения бани.

Я обреченно вздыхаю. Нет, я не против мытья как такового, душ и ванна – это святое. Но тратить на купание по три часа в день, да еще и когда тебя поливают из ковшика горячей водой и натирают какими-то снадобьями чуть ли не в четыре руки... Я хмурюсь, и неожиданно замечаю, как бледнеет Раджа. Ох, что же он такой впечатлительный. Всего лишь небольшую тренировку увидел, и теперь едва ли не трясется от страха.

- Ладно, пойдем в баню, - я улыбаюсь, стараясь подбодрить своего зашуганного «менеджера», но кажется, улыбка вышла не очень доброжелательной.

Он, постоянно кланяясь, пятится спиной к выходу, словно боится поворачиваться ко мне спиной.

Эй! Не такая уж я и страшная! Подумаешь, радуга... Вот если бы у меня настоящие мечи были, то он увидел бы еще и серебряные крылья – лезвия двигались бы настолько быстро, что можно различить только смазанные сверкающие всполохи.

Ви

Милосердья у красавиц нет и не было, Хосров.

Не ищи у них пощады, не беги от их оков.

Миг блаженства с юной розой, миг у рая на краю,

Променять, о друг, не вздумай на бессмертие в раю!

Не беги от наслаждений, от красавиц и вина,

Торопись, о друг, упиться этой жизнью допьяна!

Много ль проку от печали о печали бытия,

Если знаешь: мир не вечен, быстротечна жизнь твоя?

Настоятель, разве ринда разуметь тебе дано?

Далека мечеть от храма, где святыней чтут вино.

Что кишишься благочестьем? Ты скорее в храме том

Средь безмолвного смиренья мог бы свидеться с творцом.

Пусть тебе по нраву шейхи, мне — пропойцы в самый раз.

Ты за нас не отвечаешь, что ж заботишься о нас?

Амир Хосров Дехлеви.

В этот раз сервис при омывании оказался на высоте, Раджа покрикивал на слуг, и они справились со своей работой в два раза быстрее. И массаж в этот раз был намного лучше, так что я приятно расслабленная, чистая до скрипа, завернутая в слои тончайшей надушенной ткани, едва ли не плыву над дорожками гарема, а мой личный евнух как рассерженная гусыня шипит на всех, кто смеет косо на меня посмотреть.

До самой темноты я тупо скучаю, не зная, чем себя занять. Думать о повелителе слишком мучительно, я просто изнываю от желания его увидеть, поэтому, чтобы отвлечься, зову Раджу и прошу его рассказать что-нибудь. В самом деле, как они тут развлекаются? Купаются по три раза на дню, а в перерывах вкушают рахат-лукум и щербет? Кажется, ничем другим девушки в гареме особо и не занимаются. По крайней мере, за другими делами я тут пока никого не видела.

Наконец-то наступает время вечерней трапезы. Раджа помогает мне одеться и нацепить новые украшения, сестра бы умерла от зависти, если бы их увидела. Я не уверена точно, но кажется, в кольцах и подвесках настоящие розовые бриллианты, а золота на мне почти полкилограмма – браслеты на руках, на ногах, и при каждом шаге я позваниваю, как рыцарь в доспехах. Специальный раб тонкой кисточкой подводит мне глаза и красиво укладывает волосы. Хотела бы я себя увидеть, должно быть, впечатляющее зрелище. Жаль только, нормальных зеркал тут нет, лишь металлические полированные пластины, а в них особо на себя не полюбуешься.

Царь уже ждет меня, я едва ли не кожей ощущаю это. Прохожу несколько шагов и нетерпеливо преклоняюсь.

- Встань, сладкая. Иди ко мне.

Мое сердце начинает биться чаще и как-то неправильно, кажется, оно вообще хочет выскочить наружу. Меня просто завораживает его мягкий голос. Сажусь с ним рядом, почти дрожа от нетерпения.

- Почему ты всегда улыбаешься, когда встаешь на колени? Разве для тебя, рожденной свободной, это не унизительно?

«Унизительно? Может быть, перед кем-то кроме тебя. Ну, еще и шифу традиционно кланяются все ученики до и после занятия».

Пытаюсь объяснить ход своих мыслей царю, ведь я и так принадлежу ему, и мне не трудно лишний раз показать это. Кажется, повелитель остается доволен моими словами. Он едва заметно улыбается и произносит:

- Хочу дать имя тебе. Виалль – ивовая ветвь, потому что, как и ты, гнется она, но ничто не может сломать ее.

Виалль... Красиво, намного лучше моего имени, которое мне никогда не нравилось. Когда вернусь, точно оставлю его себе! Нет, ну серьезно, кто в здравом уме может назвать дочь Виолеттой? В самом-то деле, что за прозвище такое для русской девочки, у которой в родне все исключительно со славянскими именами и фамилиями?! Среди Богданов, Владимиров, Светлан и Надежд, я торчала как белая ворона по кличке Виолетта.

Я много раз спрашивала родителей, почему меня так назвали. Но они, похоже, забывали, что отвечали в предыдущие разы, поэтому у меня накопилось много версий происхождения ненавистного имени. Сначала мне сказали, будто это в честь какой-то прапрабабушки, на которую я якобы похожа. Затем мама заявила, что так звали главную героиню из ее любимого сериала. И только потом, много лет спустя я случайно узнала, что нарекли меня так из-за творожного сыра под маркой «Виолетта», который моя родительница в огромных количествах поглощала во время беременности.

Не удивительно, что имя это я ненавидела всей душой. Всем представлялась исключительно как Ви, а в детстве даже могла накинуться с кулаками на того, кто произносил запрещенное слово целиком. К счастью, окружающие быстро запомнили, как ко мне обращаться, и вскоре даже учителя в школе звали меня по сокращенному варианту.

Я давно подумывала официально сменить имя, как только получу сертификат зрелости, но из-за того, что все прошло в такой спешке, просто не успела это сделать. Зато вот теперь повелитель назвал меня Виалль, словно умел читать мысли и предложил мне то, что я так хотела.

Наконец, царь притягивает меня к себе и целует, я таю, плавлюсь, как воск, я так невыносимо долго – весь день – ждала этого. Он забывает и о накрытом столике, и о своих танцовщицах, и о музыкантах, только взмахом руки отсылает всех прочь. Повелитель берет меня прямо там, среди разбросанных шелковых подушек, и я рада, что не пришлось идти по длинному коридору в опочивальню, которая так далеко, словно находится в другой вселенной.

И сладкий вязкий соус из меда и сливок на моем теле и его пальцах... Я уже никогда не смогу спокойно есть сладости, воспоминание об этом разе будет преследовать меня вечно.

Ивовая ветвь

Когда из глины и воды творец меня лепил,

Я пламенем любви к тебе уже охвачен был.

О, если б мне досталась нить, связующая нас,

Разорванное на куски, я б это сердце сшил!

Хотя и милости твоей я начисто лишен,

Я знаю: чистотой любви тебе я буду мил.

Когда всему живому смерть предначертал творец,

Мне от жестокости твоей он умереть судил.

Не склонен к радости Джами – в тот изначальный час

На горе, крови и слезах мой прах замешан был.

Джами Абдурахман.

Фатих:

Повелитель пробудился от полузабытого ощущения тепла и покоя. Он уже и вспомнить не мог, когда последний раз просыпался вот так – с предвкушением чего-то радостного и светлого. Он слегка отодвигается, чтобы взглянуть на девушку, прильнувшую к его боку. Нежный рот чуть приоткрыт, пушистые ресницы едва заметно подрагивают во сне, длинные волосы слегка растрепались. И что-то в ней есть такое, от чего царь не может отвести глаз, смотрит и смотрит, пытаясь навсегда сохранить в памяти этот миг.

Чужеземка – словно ларец с сюрпризами, кажется, властитель за всю свою жизнь не удивлялся столько, сколько за один вчерашний вечер. Да и сейчас ему есть чему подивиться. Он – правитель Хизра – с распущенными волосами, с отметками на шее и спине, лежит и боится потревожить сон наложницы. По закону любого человека, поранившего повелителя, ждет смертная казнь. А эта девушка еще и косу ему расплести посмела. И усмехается мягко царь, касаясь нежной светлой щеки, обводит пальцем ставшие вдруг родными черты. Невозможные глаза сонно распахиваются и видит повелитель ответную улыбку, а тонкие руки обхватывают его ладонь, прижимают к лицу, к губам. И чувствует повелитель, как само его сердце откликается на ласку, замирает на миг от нерастраченной нежности, а потом начинает биться часто-часто. Хочется властителю весь мир положить к ее ногам, и слова любви рвутся с губ, но он сдерживает их, ибо нельзя давать никому – тем более наложнице – такую власть над собой, нельзя показывать слабость, нельзя...

Поэтому он просто наклоняется к этой непостижимой девушке и касается губ мягким поцелуем. И в ответ получает сотню – теплых, невесомых, словно солнечные лучи.

Но не следует долго предаваться неге, повседневные заботы уже ждут властителя, уже толпятся под дверью слуги, чтобы подать платье и завтрак, рассказать о происшествиях и просителях.

Поэтому царь делает знак рукой, а расторопный раб приносит резную шкатулку с отборными жемчужинами. Повелителю хочется хоть как-то наградить деву не отдавшую, но подарившую себя, целиком и полностью, не требуя ничего взамен. И приятно царю видеть удивление и восторг на лице невольницы, когда она поднимает крышку и запускает пальцы в жемчужины, набирает пригоршни перламутровых шариков, и смеется счастливо.

Властитель лежит, опираясь на локоть, и любуется своей женщиной, и неожиданностью для него становится лукавое выражение на лице наложницы, когда та придвигается к нему и рассыпает жемчужины по длинным черным волосам, разметавшимся по подушкам. Чужеземка пытается сохранить серьезный вид, важно кивает головой и произносит:

- Официально заявляю, что вы великолепны, повелитель.

Царь смеется, припоминая их вчерашний разговор, и притягивает к себе улыбающуюся девушку. И почему это он, властитель, ощущает себя слугой, которого только что похвалила любимая госпожа?

Вскоре все-таки приходится отослать девушку на ночную половину, а самого повелителя ждут государственные дела. Сколько же сил приходится приложить только для того, чтобы не отправить в течение дня рабов справиться, все ли в порядке с чужеземкой! Но нельзя давать подданным знать о том, насколько он вдруг стал зависим от синих глаз и тонких рук. Едва-едва хватает ему терпения дождаться вечера, когда можно будет забыть о заботах и вновь насладиться его новой наложницей.

Девушка заходит в комнату, проходит положенное количество шагов и опускается, преклоняется ниц. И царь вновь видит улыбку в уголках ее губ.

- Встань, сладкая. Иди ко мне.

Невольница легко вскакивает на ноги и радостно опускается на подушки рядом с повелителем.

- Почему ты всегда улыбаешься, когда встаешь на колени? Разве для тебя, рожденной свободной, это не унизительно?

- Нет, повелитель. По-моему, это действительно смешно. Думаю, если бы вы встали перед кем-то на колени, почувствовали то же самое. Того, кто по-настоящему свободен, нельзя сделать рабом. Такое он может сотворить с собой только сам.

Царь никогда не думал об этом, но чувствует, что невольница права – по-своему.

- И что же, ты до сих пор свободна? Почему же тогда подчиняешься мне? – поднимает пальцами острый подбородок, заглядывает в невозможные глаза.

- Уже нет, повелитель. Потому что хочу принадлежать тебе – душой и телом.

И властитель видит в ее глазах, что каждое слова – правда, и понимает неожиданно, что та вчера не только свою невинность ему подарила – но и душу свою.

Все, что есть у царя, принадлежит ему по праву рождения, или завоевано им, или принято в дар, или куплено. И только один-единственный, самый удивительный, человек во всем Хизре принадлежит не повелителю, а просто Фатиху. И от этого тепло разгорается в сердце правителя, и хочет он весь мир, все царство свое отдать ей за одни только эти слова, но произносит лишь:

- Хочу дать имя тебе. Виалль – ивовая ветвь, потому что, как и ты, гнется она, но ничто не может сломать ее.

И радостное удивление на нежном лице:

- Как вы догадались, повелитель? Мое настоящее имя – Виолетта - звучит почти так же. Но подаренное вами мне нравится намного больше!

Три ночи

Моя любовь к тебе — мой храм, но вот беда,

Лежит через пески укоров путь туда.

Где обитаешь ты, там — населенный город,

А остальные все пустынны города.

Взгляни же на меня, подай мне весть — и буду

Я счастлив даже в день Последнего суда.

Ведь если верим мы в великодушье кравчих,

Вино для нас течет, как полая вода.

Смолкает муэдзин, он забывает долг свой,

Когда проходишь ты, чиста и молода.

Что написал Джами, не по тебе тоскуя,

Слезами по тебе он смоет навсегда.

Джами.

Фатих:

Повелитель приказал евнухам ничему не обучать наложницу. Он сам хочет показать ей все, и девушка оказывается на удивление талантливой ученицей. И долгие ночные часы проводят они, складывая половинки своих умений, а мир вновь и вновь рассыпается для них в осколки, чтобы через мгновение собраться вновь уже более ярким, более радостным.

А когда лежат они на ложе, утомленные после любовных утех, чужеземка начинает рассказывать удивительные истории, и плетет изысканные кружева слов не хуже, чем у иных сказителей. И царь слушает журчание любимого голоса, и встают перед его глазами яркие картины древних империй и завоеваний, изменяющих облик мира, могучих прославленных воинов и мыслителей, постигших смысл сущего. И дивится повелитель – откуда эта дева ведает столько, что ни один придворный мудрец не в силах похвастаться такими же обширными познаниями?!

Так говорила невольница о давних временах, и царь слушал ее рассказы, как слушал в детстве легенды. Но когда заводила девушка речь об устройстве мира, или о том, как возникла жизнь на земле, повелитель не мог поверить и переспрашивал:

- И как же возможно, что весь наш мир – шар? Почему тогда люди не падают с него, оказавшись в самом низу? И если все-таки, мир – это шар, плывущий в пустоте, то где же тогда место Богов?

- Не знаю, повелитель, и пока никто не знает. Но то, что земля наша шар, это твои ученые и астрономы уже доказать могут. Некоторые из них, должно быть, уже подсчитали, какое расстояние надо пройти, чтобы обойти ее всю кругом.

И царь на следующий день созывает звездочетов и мудрецов, и лишь некоторые из них подтверждают, что мир на самом деле круглый, со всех сторон, и лишь один из них по движению звезд сумел вычислить, каков же на самом деле размер земли. И все они в один голос твердят, что это знание запретно, ибо самых ученых мужей может свести с ума, и дивится повелитель, откуда дева могла об этом проведать, если уж и не все его мыслители об этом знают. А во время вечерней трапезы, когда вновь видится со своим сокровищем, говорит ему, что она - самый умный человек во всем Хизре, и в шутку предлагает ей стать его визирем, а чужеземка смеется и отвечает, что согласна.

Так и шли дни повелителя, один за другим, словно жемчужины в ожерелье. Каждую ночь проводил он с Виалль, забыв обо всех прочих наложницах и женах. И прошел месяц с тех пор, как Аз-Талик ввел в приемную залу северянку и сдернул с нее покрывало. И ровно в этот день прибыли к правителю Хизра послы от соседних государств с дарами и предложениями мира. И среди даров были девушки – рабыни, самые прекрасные из всех по эту сторону света, по одной от каждого государства. И словно сговорились послы – одна из них была пленная северянка, другая – рыжеволосая дева-воительница из непокорного племени, а третья – смуглая, с косами до пола, что по глубине цвета могли сравниться только с самым непроглядным мраком.

Не рад был повелитель, ведь это означало, что три ночи он должен провести без своей ненаглядной. Отказаться – значит нанести оскорбление послам, а заодно и странам, которые они представляют. А отправить рабынь на ночную половину, и позвать после них Виалль – оскорбить ее.

У северянки длинные светлые волосы, серо-голубые глаза и кожа белая. И хоть не похожа совсем на яркую девушку, слишком блеклая и неявная ее красота, все равно больно повелителю глядеть на нее, словно даже взглядами и сравнением предает он кого-то. А на него смотрела пленница с едва скрытой ненавистью и страхом, и боялась шелохнуться, вздохнуть лишний раз, словно заморозил ее кто.

И глядя в лица новых рабынь, слыша их плач или проклятия на иностранных языках, или видя воплощение покорности на смуглом лице и в черных глазах, может думать он только о любимой невольнице, вспоминает мягкие губы ее, или смех ее, или тонкие пальцы, которым любые перстни велики. И впервые три дня тянутся так долго, и боится властитель, как бы не угасло в синих глазах то, что выделяло их среди прочих.

На исходе четвертого дня, когда уже уехали послы, и даже имена новых невольниц были забыты, повелитель послал за Виалль.

Наложница вошла и упала на колени, и царь не успел рассмотреть ее лица, но чувствовал уже, что все изменилось, по тому, как двигалась чужеземка, и как не отрывала глаз от пола.

- Встань и подойди ко мне.

А в груди холодеет от дурного предчувствия, и знает царь, что все сделал, как следовало, и что нет никакого права у невольницы даже показывать обиду, но сердце все равно сжимается от горя, боится лишиться того тепла, которое не купишь за деньги и драгоценности, и уж тем более не получишь силой и угрозами.

Мечи

Один глупец, постигший все науки,

Сказал, что человек рожден для муки.

И это повторили все глупцы,

А у глупцов есть сыновья и внуки.

И стала жизнь проклятием для всех,

Хоть помирай не с горя, так со скуки.

И удлинились уши у людей,

Взгляд потускнел и опустились руки.

Мизра Шафи.

Фатих:

Чужеземка садится, все так же не поднимая глаз, и чуть дальше, чем обычно.

- Виалль, - повелитель поднимает ее лицо за подбородок, заглядывает в глаза и видит в них не обиду или ревность, как ожидал, а упрямство и тоску.

Вздох облегчения вырывается у него и притягивает он к себе девушку, впивается с жадностью в сжатые губы, и с восторгом чувствует, как отвечают они. Но в этот раз невольница ведет себя не как обычно, она сама вцепляется в повелителя, едва ли не до боли, и царь дивится нежданной силе тонких пальцев; и поцелуи ее алчные, ненасытные, жестокие как укусы, синие глаза горят огнем, как у хищного зверя, и властитель даже теряется на мгновение - никто никогда не посмел бы вести себя так - но не может не ответить. Наслаждается царь новыми ласками, но все же что-то отчаянное сквозит в них, бередит душу.

Когда долгое время спустя они наконец-то смогли оторваться друг от друга и начать говорить, спросил властитель:

- Чего ты хочешь сейчас? Любую вещь проси, все тебе дам, хабиби.

Виалль поднимается на локте, заглядывает в глаза повелителя и произносит то, чего царь и вовсе не ожидал:

- Подари мне мечи, повелитель.

- Что? – кажется властителю, что он ослышался, в самом деле, зачем наложнице оружие?!

- Клинки, примерно такие же, как у твоих стражей, только лезвия чтобы были более узкие.

Правитель слышал от купцов из дальних стран, что у некоторых северных племен женщины сражались наравне с мужчинами, но никогда не верил этому. Где же видано, чтобы девы учились обращаться с настоящим оружием? Большинство из них хрупки, словно цветы, и даже не прикоснутся никогда к клинку. Маленький кинжал или острую шпильку еще можно представить в тонких девичьих руках, но вот настоящие мечи… Фатих тогда посмеялся над россказнями чужеземцев, сочтя их глупой сказкой, и вот теперь перед ним сидит живое доказательство, что купцы не врали. Сейчас он понимает, почему у Виалль такое крепкое и ладное тело. Но все же оружие – это слишком опасно, особенно в гареме.

- Ты можешь пораниться.

И невольница падает на спину, заливаясь смехом.

- Если я поранюсь собственным мечом, то боюсь, мой учитель придет сюда лично, чтобы добить меня, дабы не позорила его славное мастерство.

И вспоминает царь те неосознанные, текучие движения чужеземки, когда она быстрым рывком вскакивала на ноги, или оборачивалась на резкий звук, они ведь, действительно, могли принадлежать ученику мечника. Или ученице, раз уж северяне и девам дозволяют изучение этого искусства.

Но кому бы то ни было запрещено находиться в одном помещении с царем, держа при себе оружие, даже стражники у дверей не имеют мечей, а всех посетителей тщательно обыскивают перед входом. Единственное место, где повелитель может видеть клинки в чьих-то руках – это внутренний двор, где стража упражняется во владении оружием.

Однако слово уже дано, и властитель не может забрать его обратно. Поэтому он соглашается, хоть это и против всех правил и традиций.

- Хорошо, Виалль. Но для чего они тебе здесь?

- Я хочу показать вам мой Танец, повелитель.

И вновь властитель поражен, и не может ни слова сказать от удивления. Он еще никогда не слышал о танце с мечами, и уже загораются нетерпением его глаза, ведь что бы ни делала девушка, все выходит у нее изумительно и поражает до глубины сердца.

Он уже знает, что подарит невольнице. Клинки, которым не было равных в оружейных складах дворца - идеальные, отлично сбалансированные, но для самого царя они слишком короткие и легкие, а Виалль подойдут прекрасно.

Обучение

Страсть, как Меджнуном и Лейли, повелевает мною снова.

Нет сил у неба и земли, чтобы разбить ее оковы.

Я научила соловья влюбляться в розу. Это я

Послала мотылька, шутя, сжигать себя в огне багровом.

Я только с виду так бледна, кровь у меня красней вина,

Никто не знает, что она испепелить меня готова.

Мне трудный груз дала судьба, и я согбенна, как раба.

Тяжел мой груз, еда груба, одежда траурно-лилова.

Я шаха дочь, но в нищете. Что мне в моей же красоте?

Зовут меня Зебуннисо* - все объясняет это слово.

* Зебуннисо (тадж.) - "красота женщины".

Зебуннисо

Когда наша жажда немного утолена, царь смотрит на меня с веселым удивлением, смеется, целует и говорит, что теперь будет сразу звать меня в свои покои, чтобы и в следующий раз не делать это на полу.

Первые несколько ночей я только и могу, что изучать его тело, открывать для себя все, что ему нравится. Повелитель мягко направляет меня, показывая и рассказывая. Честно говоря, я сделала бы абсолютно все, что бы он ни попросил. Мне просто до безумия нравится прикасаться к нему руками и губами, его смуглая кожа даже на вид кажется невероятно вкусной, и у меня появилась цель покрыть поцелуями все тело - с головы до ног – моего повелителя.

Масляные светильники горят до самого рассвета, испуская легкий сладко пахнущий дым, до тех пор, пока мы оба, крайне утомленные, не засыпаем. Сначала мы даже почти не разговаривали, и только через несколько дней, когда я уже могу держать себя в руках и связно мыслить в присутствии властителя, мы начинаем беседовать. То есть не совсем так, повелитель изначально попросил меня рассказать о своей родине. Я не знаю, как объяснить, что нас разделяют сотни лет, и как вообще можно рассказать о далеком технологическом будущем человеку, который даже автомобиля не видел?

Заметив мое замешательство, царь произносит:

- Ты не в силах об этом говорить?

Я обрадовано киваю и, и царь разрешает мне поведать о других странах. Я впервые радуюсь, что училась в гимназии, и такие предметы как история и риторика не являются для меня чем-то непостижимым.

Я сажусь так, чтобы видеть лицо повелителя, опираюсь на подушки, и начинаю рассказывать. Сейчас я не отвечаю домашнее задание на уроке, а стараюсь, чтобы история ожила, увлекла и очаровала. У меня всегда были неплохие оценки, но в этот раз, кажется, я превосхожу саму себя. Я смешиваю все свои знания – все, что прочла в учебниках или книгах, видела в фильмах, чувствовала сама, и творю из них повествование, почти легенду. Во время рассказа я держу руку повелителя в своих ладонях и изредка, чтобы перевести дыхание и дать себе небольшой отдых, прижимаюсь к ней щекой, или касаюсь губами. Не знаю, как так получалось, но к концу повествования я, незаметно для себя, поднимаюсь поцелуями вверх по его руке и приникаю к губам. И царь отвечает мне.

А еще он просто осыпает меня подарками. Браслеты, ожерелья, подвески, кольца. Я не говорю ему, что они мне не нужны, все равно их с собой отсюда никак не забрать, вместо этого постоянно хожу увешанная драгоценностями, раз уж они радуют взгляд повелителя. Хотя, если честно, иногда мне и самой нравится перебирать драгоценности, любоваться переливом камней и блеском золота.

Среди всего этого великолепия есть перстень, который я ношу постоянно. Властитель снял его со своей руки и подарил мне. Но он мне безнадежно велик, и приходилось носить его на большом пальце – огромный бриллиант в золотой оправе. Иногда я задумываюсь, сколько такой камень мог бы стоить, но даже представить не могу точную сумму. Наверняка, какое-нибудь заоблачное число вышло бы.

Дни в гареме текут скучно, невольницам там особо нечем заняться, кроме как сплетничать и прохлаждаться в саду. Но мне слухи обсуждать не с кем, потому что остальные девушки меня недолюбливают из-за благосклонности повелителя. Ну и завидуют, что у меня отдельное жилье и много драгоценностей, а у них только общежитие и стандартные гаремные платья. Наверное, если бы не Раджа, сопровождавший меня повсюду, мне бы уже устроили «темную», загнав куда-нибудь в угол и расцарапав лицо. Как я поняла, это чуть ли не самое страшное, что может случиться в гареме. Однажды я собственными ушами слышала, как откуда-то неподалеку раздался такой горестный плач, словно кто-то умер.

Мой менеджер, посланный на разведку, быстро вернулся и доложил, что две девушки подрались и поцарапали друг друга, а теперь обе страдают. После этого почти каждый день их стенания то и дело раздавались на весь гарем, так что все желающие и нежелающие были в курсе развития событий. Иногда эти двое снова сцеплялись, а один раз и вовсе втянули третью девушку, но та легко отделалась, лишилась лишь пряди волос, а лицо смогла уберечь. Так как других развлечений не было, наложницы занимались только тем, что обсуждали эти происшествия, и вскоре даже я была в курсе из-за чего все началось, хотя и почти не выходила из своего дворика.

Однако девчачьи драки для меня были не особо интересны, и несколько дней я ужасно скучала, то и дело прося Раджу рассказать что-нибудь интересное. Тот быстро выдохся, исчерпав свой небогатый запас историй, и чуть ли не взмолился:

- Госпожа, не желаете ли сходить на занятия для наложниц? Там рассказывают намного лучше, чем я.

- Занятия? – тут же заинтересовываюсь я.

К моему удивлению оказалось, что в гареме проводят обучение для наложниц. Причем, как ни странно, учат не постельным утехам, как мне подумалось изначально, а наукам и искусствам. Впрочем, потом я узнала, что могут и любовному ремеслу обучать, но для этого приглашают специальных наставников со стороны, а в самом дворце все на удивление пристойно. Самое «развратное», что тут можно узнать - это танец живота.

Визит послов

Восковая свеча золотого отлива

Пред лицом огорчений, как я, терпелива.

Долго будет она улыбаться тебе,

Хоть она умирает, покорна судьбе

И без слов говорит она: "Люди, не верьте,

Что я плачу от страха в предвиденье смерти.

Разве так иногда не бывает у вас,

Что покатятся слезы от смеха из глаз?"

Абу-ль-Аля аль Маарри.

Дни, даже вместе со всеми уроками и тренировками, тянутся мучительно медленно, зато вот ночи пролетают, словно миг. Утром из покоев повелителя меня всегда сопровождает Раджа, и я иду, едва ли не покачиваясь от усталости, почти не раскрывая сонных глаз, так что евнух вынужден придерживать меня за локоть, предупреждая о порогах и ступеньках.

На протяжении этого пути остальные обитатели гарема, которые всю ночь спали в собственных постелях, провожают меня завистливыми взглядами или резкими словами. Но это нисколько не задевает меня, наоборот, едкие ревнивые замечания даже слегка бодрят. Потому что я настолько переполнена счастьем, что кажется, почти парю над землей, и только пальцы евнуха на рукаве удерживают меня, словно нитка – воздушный шарик.

Большую часть дня я посвящаю тренировкам, еще никогда я не тратила на занятия столько времени, все равно кроме нудноватой учебы тут и заняться нечем, даже не позависать в соцсетях или хотя бы кино посмотреть. Остальные наложницы изо всех сил стараются разнообразить себе досуг, вот, например, одна из них столкнула бывшую подругу с лестницы, и та чуть шею себе не свернула. Поэтому новые сплетни появились взамен старых о расцарапанном лице, и все теперь только об этом и говорили, даже до меня долетали отголоски.

Хорошо, что я выбрала низкий уровень сложности. Иначе на высоком здесь каждый день бы кого-нибудь травили, душили подушкой, или подкидывали скорпионов в комнату. А так тут ни первой жены, ни матери султана нет – это как раз те лица, у кого обычно самая большая власть в гареме.

Наверняка на высокой сложности пришлось бы с ними разбираться, интриги всякие расплетать, опасаться отравы в еде или на одежде. Зато сейчас я могу безо всяких опасений есть восточные сладости и ничего не бояться. В реальном мире на такой диете уже пару-тройку килограмм бы набрала, а здесь вес остается прежним. Я удовлетворенно поглаживаю себя по плоскому животу и отправляю в рот очередной пирожок со сладкой ореховой начинкой. Замечательные все-таки каникулы получаются.

Только один минус – внутреннюю энергию почувствовать до сих пор не удалось, как бы я ни старалась. Эта загадочная Ци так и остается для меня недостижимой. Хоть я и внутри своего запрограммированного сна, и телесные ограничения по идее должны были исчезнуть, мое подсознание упрямо отказывается постигать внутреннюю гармонию, единство с миром и остальные хитрые философские штуки.

Привычный комплекс тренировок с мечом я уже довела до совершенства, только вот толку от этого ноль. Единственное достижение – Раджа уже и скрываться перестал, наблюдая за мной. Кажется, он так и не понял, что каждое мое движение направлено на то, чтобы в конце концов сделать меня идеальной машиной разрушения. По крайней мере, он никому не рассказывал про мои упражнения, иначе повелитель бы точно узнал и начал расспрашивать.

И все было вроде замечательно, пока однажды днем Раджа не сказал мне, что вечером повелитель меня не позовет.

- Что? – я сначала не поняла, о чем он говорит.

- Повелитель сегодня принимает послов от соседних государств, которые преподнесут в подарок трех рабынь. Поэтому несколько дней ты его не увидишь.

Он говорил что-то еще, объяснял, что властитель не может поступить по-другому, иначе рискует оскорбить гостей... Я не могу его слушать. Внутри что-то словно обрывается и болезненно екает. Я даже не понимаю, что творится. Происходящее настолько неправильно, что мне казалось – я схожу с ума.

Я прекрасно помню, что окружающий меня мир – всего лишь игра, сон моего разума. Да и как я могу забыть – если даже звон браслетов на моих руках, запах благовоний и имя, которым меня здесь называют, каждую минуту напоминают мне об этом? Игра, всего лишь игра. Тогда почему же я умереть готова от боли, гнева и тоски? Какой сумасшедший программист решил, что должно быть так?

Я буквально рухнула на кровать, сжимая пальцы в кулаки, и уткнувшись лицом в подушку.

«Вернусь и затаскаю того, кто придумал этот приезд послов, по судам. Он мне такую моральную компенсацию выплатит, что до смерти с долгами не рассчитается!» - мне так плохо, что, скорее всего, датчики, прикрепленные к моему телу, сейчас просто зашкаливает.

Я едва могу дышать, и сердце то бьется, как сумасшедшее, то пропускает удары. И в голове какая-то давящая тяжесть, словно она вот-вот взорвется изнутри.

Через какое-то время я сажусь в позу лотоса и пытаюсь хоть немного успокоиться. Медитации помогают, и мне становится заметно легче.

«Надо просто сосредоточиться и перемотать три дня», - я понятия не имею, как это делается, потому что раньше я просто ложилась спать, и мгновенно отключалась, стоило коснуться головой подушки, а время просто переключалось на следующие сутки.

Я пробую закрыть глаза и представить, что уже прошло три дня.

«Наложниц всего три, и повелитель ведь не захочет провести с ними больше времени? Такого просто не может быть! Это мой мир, как они вообще сюда попали?» - мысли расползаются, я долго не могу сконцентрироваться на чем-то одном.

И сколько бы я ни сидела, зажмурившись и пытаясь заставить время двигаться быстрее, ничего так не происходит. Неужели в игре какой-то глюк? На миг меня охватывает дурное предчувствие, словно уже произошло что-то непоправимое, и только я об этом не знаю.