Полный замес

Глава 1

Полина

— Вам кофе навынос или здесь? — спросила я, хотя хотелось еще добавить: «А может, вообще на фиг?» — потому как сидевшая передо мной на барном стуле блондинка раздражала.

Одной рукой она поправила идеальную прическу, а пальцами второй в нетерпении начала барабанить по лакированной поверхности стойки. Словно тем хотела показать: вот, смотри, какое у меня на безымянном дорогое кольцо. Завидуй. И кольцу, и тому, что оно означает.

«Клац-клац-клац» — выстукивали дробь нетерпения гелевые ногти. Алые. Длинные. Острые, словно стилеты, и с вкраплениями блесток у основания. Они отлично вписывались в гламурный образ гостьи кофейни «Горячая белочка» — заведения, что славилось на весь город своим кофе. Его зерна, кстати, обжаривали прямо тут, а не использовали покупные. Наоборот, их продавали другим. А все потому, что вкус был отменный.

— Ну что ты, Поля, какие «вы»? — жеманно скривив губы, отозвалась блондинка. — Мы же в школе вместе учились… Ты еще отличницей была. Ну что, пригодились тебе на должности официантки знания по истории древнего Рима? Или как их… интегралы? Ах да, прости, не официантки — бариски.

— Бариста, Аля, — поправила я и, дежурно улыбнувшись, напомнила о вопросе.

Каштановая прядь, выбившаяся из короткого хвостика, в который я собирала отросшее каре, упала мне на лоб, и сейчас она раздражала ничуть не меньше, чем бывшая одноклассница.

— С собой, — меж тем капризно махнула рукой блондинка. — И я теперь не Аля, а Альбертина. Сменила имя, — пояснила она. — У будущей жены миллионера оно должно быть более изысканным. — И, вернувшись к заказанному латте, добавила: — И да, сделай мне сердечко на пенке. Люблю, чтобы все было красиво…

Я потянулась за бумажным большим стаканчиком, а затем повернулась к аппарату. Будет бывшей однокласснице кофе. С сердечком. Хотя мой знакомый кардиолог Сашка называл всегда такое изображение жопой. Потому как настоящее сердце выглядит совсем не так со своими перикардами, аортами, венами. А так выглядит именно место, на котором сидят. И Сашке в вопросе идентификации я доверяла больше. Он в своей врачебной жизни насмотрелся и на то, и на другое…

Меж тем аппарат урчал, тонкая струйка ароматного напитка лилась в стаканчик. Насыщенный черный сменился белым, и на пенной молочной шапке появилась она. Жопа. Зато идеально симметричная и красивая. Все как Аля любит.

— Крышечка нужна? — уточнила я, уже готовясь указать на оную: бариста по правилам не должен был ее касаться. Только сам гость. А блондинка сказала, что латте навынос.

— Нет, я здесь попью, — прихлебывая кофе, ответила бывшая одноклассница.

Помню, как во время учебы она порой дразнила меня за то, что я торчу в библиотеке, в то время как она с парнями обжималась за углом школы.

Я протянула ей напиток. Блондинка отхлебнула, и на ее лице расплылась улыбка. Спрашивается, зачем навынос заказывала, если смакует его тут? Или выпить из керамической чашки религия не позволяет? Все нужно делать по-модному…

Чтобы ты такая стильно спешишь по улице с задумчивым лицом, а в руках — картонный стаканчик. Или идешь со всей скорбью еврейского народа в глазах, словно решаешь судьбу фирмы, на ходу прихлебывая кофе.

Словно пить на ходу — это признак успешности.

Вот и Аля сейчас явно ведь никуда не торопилась. Но могу поспорить, что она выцедит кофе на две трети, а затем потребует крышечку и, держа в руке фирменный стаканчик «Белочки», пойдет по улице цокать каблучками. Чтобы ноябрьский ветер в лицо. А она гордая, красивая, как после салона (хотя почему «как» — наверняка так и есть), на высоких каблуках и с развевающимися полами плаща. Все как в глянцевом журнале.

— Все же зря ты зубрилой была, видишь, к чему тебя все это привело. А была бы как я… Успеха бы добилась. Но тогда кто бы мне приготовил такой вкусный кофе. Он у тебя получился отменный, — гостья кофейни расщедрилась на похвалу и добавила: — Но все же добавь немного корицы. Она придает пикантности…

Я потянулась за специей, когда ко мне тихо подошла Августина Львовна — дама, чьи корпулентные достоинства нельзя было не заметить, а профессиональные — переоценить. Ее несколько раз пытались переманить к себе крупные уважаемые фирмы, потому как любую налоговую проверку эта дама рвала как Тузик грелку. Но бухгалтер оставалась в «Белочке», отмахиваясь от предложений о работе, как топ-модель от навязчивых ухажеров. И все приговаривала: «Я уже пенсионерка, куда мне в холдинги. А тут хоть и размах поменьше, зато уютно и весело».

В общем, золотая была дама. Вся. Целиком. Даже характер из этого металла был. Потому порой и тяжелый. Но должны же быть у идеального бухгалтера маленькие недостатки?

— Полина Михайловна, распишитесь в этой смете, пожалуйста. Мы контракт с новым поставщиком заключили. Нужно завизировать… — с этими словами она протянула мне бумаги.

Я начала просматривать листы с расчетами. Хотя и доверяла Августине Львовне, но привычка…

— А с каких это пор у вас официантки в важных документах расписываются? — капризно спросила Аля, заставив меня оторвать взгляд от текста.

— Почему официантки? — важно поправив очки, спросила бухгалтер и веско добавила: — Только хозяйки кофейни.

Бывшая одноклассница неверяще обвела зал взглядом. Да, он был большим, просторным, и, несмотря на послеобеденный час, половина мест оказалась занята. А уж в вечернее время…

«Белочка» была популярна. Я подумывала открыть еще одну кофейню, в другой части города. Расшириться. Только снова влезать в кредиты не хотелось. И так несколько лет назад выкупила убыточный бизнес и пахала без продыху.

Тогда здесь был ресторан «Белая горячка». В меру убитый и без меры пафосный. Претенциозное меню толщиной в палец и такой же слой пыли на полках. Большая часть блюд была в вечном стопе, зато хозяин мог прихвастнуть, что в его ресторане подают буйабес, конфи из кролика со специями или крудо. Правда, не уточняя, что все — в теории. На практике же повара чаще всего готовили пиццу «Маргарита», пасту с сыром, борщ, хинкали… Но гости шли сюда не за едой, а за хмельным куражом огненной воды. Как бы и само название намекало… Вот только сделать выручку на одном спиртном бывшему владельцу не удавалось. Заведение медленно, но верно приближалось к яме банкротства.

Глава 2

Полина

Я не могла понять, что говорит мама. Из динамика доносились лишь обрывки фраз. А еще я чувствовала эмоции. Много эмоций. Тревога, боль, отчаяние, страх, безнадежность — они были столь сильными, что прошивали меня, находившуюся вдалеке, насквозь.

— Что случилось? Ты можешь мне объяснить?! — я не выдержала и сорвалась на крик.

Послышалось шуршание. На заднем фоне раздался голос Мишки: «Мам, дай я!» — и спустя несколько секунд брат произнес:

— Папа попал в аварию. Он сейчас в реанимации. Приезжай…

И Миха, назвав адрес, отключился. Младший был краток, но я понимала, какой ценой ему далась такая лаконичность.

Из динамика доносились гудки, а я стояла посреди кухни и сжимала трубку телефона в своей дрожащей правой руке. Словно она была единственным, что держало меня на самом краю нервного срыва.

Мои пальцы побелели от напряжения, когда я сжала в кулак левую ладонь. Ногти врезались в кожу так, что на ней остались алые лунки-полумесяцы, из которых на пол закапала кровь.

Плевать. Боль телесная заглушала ту, другую, что сейчас поселилась внутри меня и сейчас рвалась наружу. Криком, слезами… И если первый я заглушила, то вторые… Соленая влага стекала по щекам.

Я плакала без единого звука. Сколько? Не знаю.

Но тут Полик зашуршала камнями в аквариуме. Звук, глухой и какой-то тупой, что ли, был сродни удару по затылку. Я подняла взгляд на настенные часы. Оказалось, я проплакала ровно три минуты. Три минуты гребаной вечности! А папа сейчас, возможно…

Решительно отогнала мысли о смерти. Отец будет жить! Я его заставлю. Если надо — с того света достану, но не позволю ему умереть.

Смахнула слезы и начала быстро одеваться, чтобы спустя час вбежать в холл больницы. Там на видавшей виды банкетке с потрескавшейся искусственной кожей сидела, сгорбившись, мама. Миха обнимал ее за плечи. Рядом стояла растерянная и какая-то оглушенная сестра.

— Что говорят врачи? — с ходу спросила я, приглаживая пятерней растрепавшиеся от бега и припорошенные снегом волосы.

— Ждать… — выдохнул брат.

И мы ждали. Секунды. Минуты. Часы… Кажется, за это время я успела поседеть. Кажется, я слышала, как гудели мои нервы, натянутые, словно стальные тросы. И как они трещали и искрили под запредельным напряжением, которое на них дали этой ночью.

А под утро мы узнали, что папа будет жить. Точнее, существовать. На аппаратах. И сколько папе осталось — неизвестно.

В кабинете Гурама Каримовича мы узнали этот неутешительный прогноз.

— Как же так… — выслушивая приговор хирурга, прошелестела убитым голосом мама.

— Чудо, что он с такими повреждениями смог вообще перенести операцию, — сухо сообщил хирург. — Декомпрессию мозга при вдавленном проломе черепа мы устранили, но была повреждена сонная артерия, также был сильный ушиб позвоночной артерии и инфаркт мозга. Поэтому…

— Доктор, можно проще?.. — не выдержала я.

— Проще — у вашего отца внутричерепная гематома. И ее необходимо удалить. Но такие стабилизирующие операции в рамках ОМС проводят всего в нескольких клиниках страны. По квоте...

От этих слов я сглотнула. А мама, кажется, даже не поняла ничего.

— То есть по страховому полису отца можно… — начал было брат.

— Миха, ты что, не слышал! — взвизгнула сестра. — По квоте! А это очередь! — И, уже обращаясь к хирургу, она истерично спросила: — Она длинная?

— Да, — тяжело произнес Гурам Каримович.

— Нет никакой надежды? — Я в упор посмотрела на доктора.

Сильный, большой настолько, что громадный. С глазами, повидавшими много боли, но и много чудес. Чудес, которые он сам творил своими руками. И я верила, отчаянно верила, что он сможет совершить еще одно. Для папы…

— Такие операции проводят и вне очереди. Но учтите, что ближайший нейрохирургический центр, который будет готов принять вашего отца, может оказаться в тысяче километров отсюда. В этом случае не только операция, но и перевозка больного будут платными…

— Сколько? — Я вскочила и вцепилась пальцами в стол.

Только вот названная хирургом весьма приблизительная сумма заставила сесть. Такую сумму в кредит просто так не получишь. Да и дадут ли вообще?

Мы вышли из больницы с отчаянием и надеждой.

— А если продать машину? — Я кивнула на свой опель, припаркованный неподалеку.

— Не хватит, — уверенно заявил брат. — Нужно же помимо операции перелет, проживание… А вот если квартиру продать — хватит. Еще и на однушку на окраине останется.

— Квартиру! — негодующе взвизгнула Дашка. — А нам где жить? На крыше или в подвале? Всем пятерым: мне с мужем, матери с отцом, тебе — оболтусу! Это Польке хорошо, она на съемной. А мы? Ты о нас подумал?

— Тебе квадратные метры дороже отца! — рявкнул Миха. — Ну ты и гниль, сеструха…

— Я — гниль?! — истерично заорала Дашка. — Да ты на Польку посмотри! У самой в руках миллионы, а отцу помочь не хочет.

Я подавилась воздухом. Какие миллионы? Только-только из долгов кофейню вытащила. Миха, знавший об этом, нашелся первым:

— Дура! О каких деньгах ты говоришь? Поля из кожи вон лезла, чтобы не обанкротиться и кредит погасить.

— Зато у нее бизнес есть! И его продать можно! А квартиру — не позволю продавать! Там и моя доля есть!

И Дашка, резко развернувшись на каблуках, пошла прочь. На белом снегу чернели отпечатки ее следов.

— Она не в себе, — тихо-тихо, словно убеждая саму себя, а не нас, произнесла мать. — Даша просто не в себе сейчас от горя…

— От жадности она не в себе. И уже давно! — припечатал брат. — Эгоистичная гадина.

— Она беременна, — возразила мама, пытаясь оправдать Дашку. — Она это в тайне просила держать, но теперь…

«Теперь сестра вцепится в квартиру зубами», — поняла я. Может, потом и одумается, когда ураган гормонов подутихнет. Ну а пока… Пока на часах было три утра — время, когда общественный транспорт не ходит.

— Давайте довезу до дома, — предложила я маме и брату.