Полюби Дракона

1. Милана

Восходные лучи далекого зимнего солнца, проникающего в окно моей спальни, будят меня.

Прошлой ночью я плохо спала. Невозможно было не обращать внимания на слезы старшей сестры. Рейна безутешно рыдала в объятиях Таго. Он обещал ей, что будет заботиться обо мне до конца моих дней. Ее жених — благородный человек. Он наш общий друг с детства.

Я знаю, что Таго будет ей хорошим мужем. С тяжелым вздохом встаю с кровати. Недолго раздумываю и решаю не собирать свои вещи. В конце концов, дракон не позволит мне долго жить. Хотя, я пять лет, как ничего не вижу, все еще умею писать. Наизусть знаю каждую деталь в своей комнате и каждую комнату в этом доме. Поэтому мне не нужно много времени, чтобы найти пергамент, чернила и перо.

Набрасываю свою первую и последнюю предсмертную записку, сворачиваю ее в трубочку и кладу на кухонный стол в трапезной.

К тому времени, когда Рейна и Таго найдут ее, меня не будет здесь.

Я беру в руки свою трость, ориентируюсь и останавливаюсь за входной дверью, упираясь рукой в стену.

— Прощай, родной дом! Прощай, горячо любимая сестра Рейна, прощай Таго! Прощайте, мои дорогие рибискусы! — шепчу, нащупав рядом вечнозеленые, цветущие только под конец года, кусты, в последний раз глажу их распустившиеся нежные бутоны, вспоминаю их ярко-синий цвет, вздыхаю…

С наступлением зимы в нашем Королевстве Андария становится жутко холодно, я поплотнее закутываюсь в шарф, чтобы защититься от пронизывающего ветра.

Земля на крестьянском поле под ногами рыхлая от свежевыпавшего снега прошлой ночью. Найти незнакомую мне тропинку к опушке леса гораздо сложнее, чем обычно. Я была здесь всего один раз в прошлом году, когда провожала свою близкую подругу Зельду, когда Королевский Совет выбрал ее в качестве очередной жертвы.

Мы слезно попрощались, потом Зельда сказала, чтобы я уходила, и взяла с меня клятву никогда больше сюда не возвращаться.

Сегодня я нарушаю свою клятву. Но не думаю, что подруга стала бы меня винить, если бы знала мои причины…

Вокруг меня запах сырой земли и леса, я понимаю, что приближаюсь к тому самому месту, когда все вокруг затихает. Как будто все обитатели леса знают, что вот-вот произойдет…

Медленно поднимаюсь на небольшой холм, как кто-то прочищает горло перед моим носом, я останавливаюсь.

— Милана, что ты здесь делаешь?

Я узнаю голос нашего старого Короля, у которого нет наследника. После его кончины он пообещал передать власть народу. Старик Дерек XIX нравится мне, будет жаль, если он умрет от инфаркта из-за меня. Поэтому изо всех сил стараюсь сохранить нейтральное выражение лица. Не хочу, чтобы он видел, что я напугана, ибо знаю одно: все, что он сейчас увидит, несомненно доложит остальным жителям нашего прибрежного Мини-Королевства и моей сестре.

Я хочу, чтобы она поверила в то, что я бесстрашно встретила свою судьбу.

— Я здесь, чтобы занять место Рейны.

Дерек молчит.

По правде говоря, я не ожидала, что он будет протестовать, но мне все равно больно.

Я — это более логичный выбор жертвы из-за моей слепоты. Ранняя утрата наших родителей и потеря мною зрения после перенесенной чумы, привели к тому, что все мои остальные чувства обострились в качестве компенсации.

Уверена, многие горожане не знают об этом, поскольку часто слышу, как они перешептываются за моей спиной, когда я иду с сестрой на рынок. Они жалеют меня, но еще больше жалеют Рейну, полагая, что я для нее большая обуза. Это одна из многих причин, по которым я стараюсь стать как можно более независимой. С моей тростью я могу ходить практически в любом направлении без посторонней помощи. Могу отличить одну монету от другой по ее размеру и весу на ладони.

Но когда люди смотрят на меня, они видят лишь сломанную вещь. Девушку, которая когда-то была целой, а теперь стала просто обузой для своей семьи.

Что ж, после сегодняшнего дня им больше не нужно меня жалеть. Я все равно никогда не хотела их жалости.

Король снова прочищает горло. Звук приближающихся сапог заглушается густой слякотью и грязью. К каждому шагу присоединяется тихий всасывающий звук, который становится все громче, пока он не оказывается рядом со мной.

— Ты все еще девственница, не так ли? — кротко спрашивает он.

Я не могу говорить из-за кома в горле, поэтому киваю. Конечно, девственница. Мне двадцать два года. Каждой женщине в нашем Королевстве запрещено выходить замуж или испытывать мужские прикосновения до двадцати пяти лет. Ведь известно, что Зверь принимает в жертву только девственниц.

Когда я потеряла зрение, у меня появилась сверхспособность представлять в голове цвета, по которым могла судить о душевном состоянии людей.

Сегодня цвет Дерека — серый, хотя, чаще всего он синий. Серый — это цвет грусти, именно он дает понять, что Король хоть как-то заботится обо мне, даже если и не возражает против моего волонтерства.

Мою сестру всегда окружает яркая и красивая розовая аура радости, в то время как цвет Таго от постоянной задумчивости становится оранжевым. По мере приближения их дня свадьбы, он тоже становится все более розовым, потому что он счастлив так же, как и моя сестра.

Теплая рука сжимает мою.

2. Милана

Оглушительный рев раздается надо мной, хлопанье крыльев заполняет мои уши. Сильный ветер обдувает меня и треплет мое платье.

Я закрываю глаза от пыли и камней.

Земля дрожит под ногами, а теплый ветерок ерошит волосы на голове.

— Не открывай глаза, раздается надо мной глубокий голос. Если ты увидишь меня в этом облике, то сразу же превратишься в камень!

Тревожная мысль, о которой я раньше не задумывалась, приходит мне в голову.

Что, если он отвергнет меня в качестве жертвы из-за моей слепоты?

Я крепко зажмуриваю глаза, чтобы он ничего не заметил.

Прохладный ветерок обдувает меня, и в нос ударяет запах свежего дождя и леса.

Я глубоко вдыхаю этот чудесный аромат.

Неужели я чувствую дракона?

— Не шевелись!

Его голос мягкий и глубокий, но с грубыми нотками, а слова густые, словно пытаются облепить слишком много зубов.

Драконы холодные, расчетливые, злобные хищники.

Страх пробегает по позвоночнику. Никогда прежде я не была так близка к дракону!

Примерно через год после того, как потеряла зрение, я решила перестать жаловаться на то, что его нет.

Тоска по чему-то, что нельзя вернуть, отнимает силы, и я поняла, что должна с этим смириться.

Но сейчас, когда передо мной стоит дракон, мне впервые с тех пор захотелось, чтобы я все еще могла видеть.

Я бы хотела знать, что именно меня ждет, и как наступит моя смерть.

— Вы не завязали ей глаза, как должны были! — ревет дракон — Я должен убить вас за эту халатность!

Что-то дергает меня за платье, и я вздрагиваю, услышав звук рвущейся ткани.

Мягкая ткань касается моего лица, когда кто-то из слуг Короля Дерека завязывает ленту вокруг моей головы.

Окружающий меня красный цвет насквозь пропитан яростью и вызывает страх в моем сердце. Не только за мою безопасность, но и за безопасность Короля.

Паника сжимает мою грудь.

Выдаст ли Король мой секрет? Объяснит ли дракону, что я слепая?

Я затаиваю дыхание и жду, что скажет Король, но он не произносит ничего, кроме как короткого извинения.

Значит, даже он знает, что не стоит рассказывать дракону о моей ущербности.

По крайней мере, в этом мы с ним согласны…

Но какое это имеет значение?

Я жертва. И не надеюсь прожить достаточно долго, прежде чем дракон узнает об этом.

Большая рука обхватывает мое предплечье. Она теплая, но не вызывает дискомфорта.

Она разрывает путы на одном запястье и позволяет моей руке свободно упасть на бок. Она же берет меня за другое запястье и освобождает и эту руку.

Хотя я стараюсь выглядеть невозмутимой, все мое тело дрожит, и я едва слышу громкий стук в ушах, ожидая, что он будет делать дальше.

— Я собираюсь вновь обрести драконью форму, чтобы забрать тебя.

Интересно, почему он вообще решил предупредить меня? Зачем он рассказывает мне о своих планах?

Я жертва.

Он может делать со мной все, что захочет!

Пока я размышляю об этом, его аура становится ярко-красной. Это цт возбуждения.

Я так напугана, что не могу говорить, поэтому изо всех сил киваю и ничего не говорю.

Дракон и так на взводе, и я не хочу расстраивать его еще больше.

Ледяной ветерок обдувает меня, затем огромная когтистая лапа обхватывает меня и поднимает с земли.

Я протягиваю руку и касаюсь чего-то одновременно твердого и гладкого, как шелк.

Если это чешуя, то она не такая грубая, как я ее себе представляла.

Я продолжаю водить пальцами по чешуе, пока не дохожу до чего-то гладкого, как стекло…

Оно уменьшается до тонкого острия, и я нервно сглатываю, понимая, что это его коготь длиной не меньше моего предплечья!

Его хватка крепнет, пыль и холодный ветер кружатся вокруг нас, когда он поднимается в воздух.

Поначалу полет проходит неспокойно, все его тело трясется, когда ветер со свистом обдувает наши формы.

Он наклоняется в сторону, и воздух внезапно успокаивается, как будто мы больше не боремся с течением.

Его глубокий голос произносит:

— Когда мы прибудем в замок, ты не должна снимать повязку с глаз, иначе превратишься в камень. Поняла?

Меня тошнит от тяжелого начала полета, и я затрудняюсь ответить, боясь, что извергну содержимое своего желудка.

Легкие взлеты и падения, когда мы скользим по воздуху, напоминают мне о том, что в последний раз я была на корабле в гавани и терпела лишь ласковые волны.

У меня с детства боязнь высоты, но поскольку я не вижу, мне легко представить себя плывущей по волнам, а не летящей высоко над землей.

3. Милана

— Морт, — наконец выдает он и повторяет — Меня зовут Морт.

— Морт, — вслух повторяю.

— Хорошее, сильное имя, — сказала бы моя мама, но я-то знаю, что на древнем языке оно означает только одно: СМЕРТЬ.

Отсутствие зрения делает меня храброй. К тому же, я хочу узнать больше о человеке, который вот-вот заберет мою жизнь.

— Могу я прикоснуться к тебе?

Морт вдруг становится тихим, спокойным.

В следующую минуту его серебристый цвет меняется на гневно-красный…

После долгой паузы он отвечает:

— Если ты думаешь, что сможешь соблазнить меня, чтобы получить свободу, то у тебя ничего не выйдет. Проклятие не позволит мне освободить тебя. Если ты будешь отсутствовать здесь более одного дня, я превращусь в бездумного и разрушительного зверя, который будет стремиться найти тебя. В поисках я сотру с лица земли все ваше Королевство.

Паника охватывает меня, потому что теперь я понимаю, что у меня нет шансов. Абсолютно никаких!

Я все равно не смогу уйти, а уж тем более рискнуть тем, что он причинит вред другим из-за моего побега.

Теперь понимаю, почему никто не возвращался из этого места.

Скоро я умру.

Было бы легко поддаться отчаянию, но если я чему-то и научился после потери зрения, так это тому, что не стоит так легко терять надежду.

— Что нужно сделать, чтобы снять с тебя проклятие?

— Это невозможно, — говорит он с явным раздражением в голосе — Если бы это было возможно, я бы уже давно его снял. Если только...

Он отступает.

Я не буду сдерживаться. Если есть хоть какой-то шанс снова увидеть сестру, я должна попытаться!

— Что это? Скажи мне! — настаиваю и иду на его голос.

— Ты должна будешь посмотреть на меня в двуногом человекообразном обличье и признать своей настоящей любовью до конца лунного цикла.

Его цвет меняется от странного серебристого до ярко-красного…

Морт продолжает:

— Но этого никогда не произойдет, потому что все, кто видят меня в этом обличье, неважно когда, превращаются в камень. Навсегда.

— Как же тогда можно снять это проклятие? — недоверчиво спрашиваю — Оно лишено всякого смысла!

— Действительно, — отвечает он с горькой ноткой в голосе — Та, что прокляла меня, была столь же жестока, сколь и умна.

Я сглатываю разочарование. Без зрения я его вообще не вижу. Но не говорю ему об этом, потому как правда не принесет пользы никому из нас. Обдумываю его слова и спрашиваю, просто чтобы убедиться:

— У меня есть еще один лунный цикл перед смертью?

Он так долго колеблется, прежде чем ответить, что я слышу только стук своего сердца в груди.

— Да, — произношу он и добавляет — Это часть проклятия.

— Как это произойдет? — не унимаюсь, сглатываю и решаю услышать правду до конца — Как я умру?

— Ты потускнеешь и просто перестанешь существовать.

Он произносит эти слова с такой законченностью, что у меня щемит в груди.

Я исчезну, как будто меня никогда и не было?

Опускаю голову и сглатываю, борясь с сухим комом в горле.

В этот же момент я смиряюсь со своей судьбой. Не каждый день узнаешь дату и способ своей смерти. Теперь, когда я это знаю, хочу прожить оставшееся мне короткое время как можно лучше.

Я должна постараться прожить его без страха!

Возношу безмолвную молитву всем богам мира:

ПОЖАЛУЙСТА, ПУСТЬ Я БУДУ ХРАБРОЙ.

— Я все еще хочу прикоснуться к тебе. Можно?

— Почему ты хочешь это сделать? — его тон суров и резок — Если ты думаешь, что сможешь обмануть меня или причинить мне боль, то знай, что дракону ты не подходишь.

Я жестом показываю на повязку на глазах.

— Только так я могу узнать, как ты выглядишь. И мне интересно знать, с кем я разговариваю.

— Я чудовище. Ты действительно хочешь прикоснуться к монстру? — рычит он.

— Ты не чудовище, — отвечаю ровно, как только могу, несмотря на свой страх — Ты Морт, и ты тот человек, с которым я проведу свои последние дни. Так что да! — тверже произношу, стараясь выглядеть храброй — Я бы хотела прикоснуться к тебе и узнать, кто ты. Если ты мне позволишь?

— Хорошо.

Я делаю глубокий вдох-выдох и подхожу к нему ближе. Так близко, что тепло его тела касается моего.

Его мужской аромат окружает меня, такой сильный, что я почти чувствую вкус свежего дождя и леса на своем языке.

Я протягиваю руку и каким-то образом нахожу его руку. Не знаю, протягивает он ее мне или нет. Провожу пальцами по его ладони и восхищаюсь выпуклой, но шелковистой текстурой его кожи.

— У тебя есть чешуя? — вопрос срывается с моих губ прежде, чем я успеваю осознать, что произнесла его вслух.

4. Милана

— Закрой глаза! — громогласно произносит Морт, и я слышу, как он бросается ко мне.

Сердце колотится, я вытягиваю руки перед собой, чтобы защититься от его гнева.

Он останавливается, как только достигает меня.

Что-то касается моего лица, и я вздрагиваю, ударяясь затылком о твердую поверхность, которая, как я полагаю, является стеной.

— Не двигайся! — приказывает он.

Я пытаюсь сделать то, что он говорит, но все мое тело неконтролируемо дрожит, когда его аура переходит от красного к серебристому.

— Ты специально хотела покончить с собой?

— Нет, — с трудом отвечаю — Я…

— Ты хотела покончить с жизнью, чтобы сбежать от меня? — рычит он — Глупая человечишка!

— Я не пыталась покончить с собой! — мой голос тихонько дрожит — Я клянусь!!!

— Тогда что случилось?

— Я была на лестнице, когда ты... закричал, напугал меня, и я упала.

Он разочарованно вздохнул:

— Тебе нужно быть осторожнее.

— А тебе-то что? — рычу уже я и быстро закрываю рот рукой, удивляясь резкости своего тона.

— Пока ты здесь, я несу за тебя ответственность.

— Что это значит?

Вместо ответа я чувствую, как он снова натягивает повязку на мою голову и закрывает мне глаза.

— Ты можешь встать?

Я на мгновение мешкаюсь, проверяя свои конечности.

Резкая боль пронзает меня, когда я сгибаю свое левое запястье и резко вдыхаю.

— Что случилось?

— Мое запястье. Оно болит! — шиплю и проверяю его снова.

Я довольна, когда не слышу треск. Может, я и не целительница, но моя мама была ею. Она учила нас, как могла, и я могу отличить перелом от растяжения.

— Думаю, это просто растяжение.

Морт берет меня за предплечье и тянет к себе.

Теплый воздух обдувает мою кожу.

— Почему люди такие хрупкие? — бормочет он — Наверное, мне придется тебя вылечить.

Оскорбленная его покровительственным замечанием, я отдергиваю руку.

— Мне не нужна твоя помощь. Рука заживет сама!

Он рычит и крепко сжимает мое предплечье.

— Не шевелись! — приказывает он.

Я замираю, когда страх овладевает мной.

Его цвет меняется с серебристого на красный, и я боюсь, что зашла слишком далеко.

Морт по-прежнему держит мою поврежденную руку левой рукой, а правой сжимает мою ладонь.

Теперь его руки лежат по обе стороны от моего растянутого запястья.

Тепло распространяется от прикосновения его чешуек к моей коже и направляется к месту, где я поранилась.

Тепло распространяется по запястью, как успокаивающий бальзам, и все мое тело с облегчением прогибается вперед, когда боль постепенно стихает и, наконец, исчезает совсем.

Он отпускает свою хватку, и я сгибаю запястье, поворачивая его то так, то эдак.

Я улыбаюсь.

Он перекладывает руки на рану на моей голове, и я чувствую, как по телу распространяется тепло, а кровь перестает капать.

— Ты исцелена.

Я не знала, что драконы так умеют. Протягиваю руку и кладу на его руку, нежно сжимая ее.

— Спасибо, Морт!

— Постарайся не пораниться снова, — ворчит он — Думаешь, справишься, пока ты здесь?

Снисходительность в его тоне заставляет меня слегка поморщиться.

Его аура стала более ярко-красной, что говорит о том, что он не злится, а просто раздражен.

А тот факт, что он только что исцелил меня, означает, что он не хочет причинить мне боль.

— Да.

— Хорошо, сейчас я отведу тебя в твою комнату.

Мы поднимаемся по лестнице.

Я ценю, как осторожно он направляет мой каждый шаг.

Оказавшись наверху, он описывает длинный коридор, украшенный множеством гобеленов и картин.

Я изо всех сил стараюсь слушать и считать одновременно. Если это будет моим домом на месяц, то я должна уметь самостоятельно в нем ориентироваться. Не могу ожидать, что он будет водить меня повсюду.

Он уже сказал, что не намерен этого делать.

Мы останавливаемся, и я слышу щелчок дверной ручки, когда он открывает дверь.

— Это будет твоя комната, пока ты здесь. Не забудь повязку на глаза, когда будешь покидать эту комнату.

Я хмуро смотрю на него. Помню, он сказал, что моя комната в конце коридора слева, но мы не повернули налево.

— Мне показалось, ты сказал, что моя комната находится по левую сторону коридора?

— Тебе нужна эта комната или нет? — рычит он.

5. Морт

Я отдал ей свою спальню. Впервые за все эти долгие годы я сделал это.

Она хрупкое создание.

Я с трудом мог поверить своим глазам, как распухло ее запястье от простого падения с лестницы.

Когда ощутил ее нежные косточки под кожей, исцеляя ее, во мне почему-то зашевелилось что-то странное.

Это странное чувство заставило меня ей отдать… СВОИ покои!

Камин в моей спальне почти такой же большой, как и в большом зале внизу.

Зима уже не за горами.

Такую хрупкую и слабую человечишку нужно обязательно согревать холодными ночами, иначе, боюсь, она не переживет и месяца.

Она... отличается от своих предшественниц!

Я с трудом могу поверить в то, что она хотела и прикоснулась ко мне.

Остальные вряд ли смогли бы оставаться в моем присутствии дольше, чем это необходимо.

Я закрываю глаза и вспоминаю ощущение ее кожи на своей, когда она прикасалась ко мне.

Ее волосы цвета смоли, а кожа белоснежная, как снег, и мягкая, как лепестки роз.

Я сжимаю челюсти, вспоминая, как мне пришлось сдерживать ее, прежде чем ее руки спустились дальше по моему телу…

Мой посох уже вытягивался из брачного мешочка, словно я хотел спариться с ней…

По правде говоря, моя реакция меня беспокоит.

Странно, что я так бурно отреагировал на человека — жалкую и слабую расу по сравнению с моей.

Возможно, именно потому, что я так долго прожил в разлуке со своим народом, меня тянет к этой другой расе, несмотря на наши различия.

Мы, драконы, одиночки, но все же время от времени друг с другом общаемся.

Однако мое проклятие не позволяет мне искать общения. Оно лишает меня чувств, когда я нахожусь в драконьей форме.

Только за месяц перед кровавой луной, которая наступает раз в год, я могу ясно мыслить, когда превращаюсь человекообразное двуногое существо.

В остальное время года я вынужден оставаться драконом, не способным мыслить дальше своих животных инстинктов.

Быть лишенным логики и разума таким образом — это жестокое наказание.

Вот почему я одновременно и жажду, и боюсь цикла кровавой луны.

Это единственное время, когда я могу свободно менять свою форму и когда полностью принадлежу самому себе!

Однако я не люблю проводить это время в обществе человека.

Подозреваю, что Ведьма воспринимает это состояние как еще одну грань моей пытки, зная, как сильно мой род презирает человеческую расу.

Но если я хочу оставаться собой как можно дольше, я должен убедиться, что с человечишкой — Миланой — все в порядке.

Если она попытается сбежать или покончить с жизнью, чтобы избежать той невыразимой участи, которую, как она думает, я для нее приготовил, я вернусь в свою драконью форму.

Мои мысли окутает тогда тяжелый туман проклятия, и я потеряю все свои воспоминания и до конца года буду не более, чем тупым Зверем. Не настоящим Драконом!

Прошло столько времени, что я уже не могу сосчитать годы своих мучений.

Лица моих пленниц через некоторое время сливаются друг с другом…

Я могу запомнить их, если сосредоточусь, но ЭТА жертва как-то отличается.

Что-то в ней меня завораживает, и я не знаю почему.

Может быть, потому, что она храбрая, несмотря на свое хрупкое телосложение?!

Качество, которого обычно не хватает представителям ее расы.

Я думаю о всех тех, кто был до нее, кто плакал почти все время, пока находился здесь.

Но эта женщина?

Она ни разу не заплакала в моем присутствии!

Я думаю о том, как она спросила о снятии проклятия…

Ее вопрос меня удивил, потому что она первая, кто меня об этом спросила.

В прошлом я уже пытался снять его, не привлекая к этому пленниц. Я пытался покончить с собой, но магия проклятой Ведьмы на следующее же утро возвращала меня! Я даже освободил одну из женщин, что вызвало такую страшную обратную реакцию, мгновенно превратив меня в бездумного, разрушительного зверя, что я сровнял с землей всю ее деревню и несколько городов за ней, прежде чем магия крови решила, что я достаточно наказан за попытку обойти проклятие.

Известно, что мой род — один из самых могущественных в Потустороннем мире.

Однако есть расы посильнее…

Я и не подозревал, какой силой обладает Ведьма Кровавой Луны. Не верил, что она способна так проклясть меня… Похоже, ее магия — одна из немногих, которая сильнее магии моего народа.

Я жду, пока невидимый персонал замка приготовит еду для меня и Миланы, в какой-то момент выхожу в сад. Погрузившись в воспоминания и сожаления, я, не задумываясь, иду к кусту роз.

Он живет в такт с Кровавой Луной!

Ошеломленный, я смотрю на ярко-красные цветы, уже распустившие свои бутоны.

6. Морт

Когда я приношу ей ужин в комнату, то стучу и напоминаю, чтобы она надела повязку на глаза, прежде чем открыть дверь. Не хотелось бы, чтобы она превратилась в камень раньше времени.

Милана встречает меня с повязкой на глазах и нервной улыбкой.

Я замечаю, что ее длинные черные волосы слегка влажные, как будто она только что приняла ванну. Прохожу мимо нее и ставлю еду на стол. Затем поворачиваюсь, чтобы уйти, но ее слова резко останавливают меня.

— Ты не останешься?

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на нее.

— Ты... хочешь, чтобы я остался?

— Да.

Мое любопытство разгорается.

— Почему?

— Потому что я хочу узнать тебя получше. И я не привыкла есть в одиночестве.

— Другие до тебя предпочитали есть в одиночестве, — отвечаю и рассматриваю ее выражение лица, половина которого скрывается под повязкой.

Интересно, какого цвета ее глаза?

— Ну, а я... другая.

Я поднимаю бровь.

— Да, я начинаю это понимать, — сажусь напротив нее и наблюдаю, как она тщательно проводит пальцами по тарелке и столовым приборам, прежде чем начинает есть.

Она очень осторожна и методична в своих движениях.

Я удивлен, что она хочет видеть меня здесь, хотя, вероятно, ей было бы гораздо легче есть без повязки на глазах.

— Это ты приготовил это блюдо?

— Нет. Доставка замка… Он заколдован.

Девчонка поднимает брови:

— Заколдован?

— Да. Я не вижу и не слышу слуг. Все, что знаю, — это то, что все здесь делается так, как будто они здесь. Еда готовится, а после того как я поем, тарелки и столовые приборы убираются. Постельное белье меняется, мою одежду раскладывают... Все аккуратно и опрятно, но как будто этим каждый день занимаются невидимые слуги.

Милана слегка наклоняет голову в сторону, словно к чему-то прислушивается.

— Ты ничего не ешь?

— Я поохочусь позже.

Она опускает вилку:

— Поохотишься?

— Да. В лесу за замком много дичи.

— Но... Я думала, что замок обеспечивает тебя всем необходимым.

— Это так. Но я предпочитаю охотиться.

— Мой отец тоже был охотником.

На ее губах играет тоскливая улыбка.

— Он так хорошо владел луком, что мы никогда не голодали, пока он был жив.

— Был? Твой отец умер?

Она кивает:

— Он умер во время последней чумы, поразившей наше королевство Андария.

— Я знаю, как оно называется.

— Вот уже десять лет ты прилетаешь к нам…

В ее дрожащем голосе звучит явный упрек.

— Оно ближе остальных к моему замку.

— Ясно.

Ее движения во время еды грациозны.

Каждый кусочек жаркого она подносит сначала к носу и только потом ко рту…

Ее губы не пачкаются.

— Твоя мать не смогла прокормить тебя?

— Ее тоже забрала чума, а меня…

— Что?

Она прикусывает нижнюю губу.

— Ничего. Меня это только закалило.

Похоже, ей пришлось многое пережить, после того как умерли ее оба родителя.

Мой взгляд блуждает по ее стройной фигуре.

Сразу видно, что голод ей не чужд.

— В моем замке нет недостатка в еде. Ты можешь есть столько, сколько захочешь, — сообщаю я ей и усмехаюсь про себя.

Люди слабые существа, и я должен быть уверен, что эта их соплеменница переживет целый месяц.

Иначе я быстрее превращусь обратно в бездумного зверя!

— Как я уже сказал, замок заколдован и обеспечит тебя всем необходимым.

Моя странная гостья задумчиво приподнимает брови:

— Тогда как насчет десерта?

— Он есть. На кухне.

Милана задумчиво наклоняет голову в бок.

— А драконы едят десерт?

— Нет. Мы не любим сладкую пищу.

На ее губах вдруг играет легкая ухмылка.

— Тогда, наверное, мне придется съесть и твой, чтобы он не пропал зря?!

Человечишка дразнит меня?

В любом случае, она меня забавляет.

Странная и в то же время…

Мне интересно узнать о ней больше…

Когда она заканчивает есть, я желаю ей доброго вечера, чтобы я

наконец отправиться на охоту. Как только открываю дверь, ее мягкий голос меня резко останавливает: