Помогать

Я точно знаю, что никогда не буду счастливой, но я могу быть весёлой

Норма Джин Мортенсон

– Убью столько людей, сколько смогу, – серьезно сказал Мадияр. – У нас на этаже довольно много народу, – парень опустил взгляд, невесело усмехнулся. – Буду стараться стрелять в голову или в живот, чтобы они если и мучались, то не слишком долго, – поднял взгляд, посмотрел Ренате в лицо. – У меня нет цели их наказывать. Хочу, чтобы их всех просто перестало быть.

В первые секунды Рената молчала, соображая наиболее правильную реакцию. Может, вызвать полицию, бригаду? Мадияр не шутил. Она отчетливо это понимала. Нет, скорее, она чувствовала. Но ведь намерения нельзя сразу приравнивать к действиям. К тому же, может быть, это и не намерения никакие, а просьба о помощи. Или психоз. У них всего четвертая сессия.

– Почему вы этого хотите, Мадияр? – спросила Рената, стараясь не выдать волнения. – Помните, мы говорили о том, что любое действие нацелено на результат? Какого результата вы в данном случае ожидаете? Чего хотите?

На первой сессии, когда Мадияр рассказывал о своей жуткой семье и причинах, которые привели его на терапию, Рената осторожно рассматривала его, следя за мимикой, жестами и другими особенностями поведения, и он не казался человеком, который может представлять опасность. Чуть выше среднего роста, тощий, бледный. Он постоянно что-то делал руками: круговыми движениями тер большие и указательные пальцы, тер ладони одну об другую, то крепко сцепит пальцы в замок, да так, что руки начинают мелко дрожать, то начинает нервно и сильно массировать большим пальцем левой руки запястье правой. На постоянно мокрый от пота лоб падали черные кудрявые пряди волос, и он тут же раздраженно убирал их, идти ломал головой, как жеребец, или рукой. Часто сглатывал, елозил на стуле, не мог найти удобное положение.

– Нет никакого результата, – сказал он после продолжительной паузы. – Чтобы рассчитывать на результат, процесс должен иметь смысл.

Рената заставила себя не поддаваться неврозу. Супервизор рассказывал, что на приемах случалось и не такое. Хотя, по сути ничего не случилось.

– Я купил ружье, – сказал Мадияр, сглотнул через силу, как при больном горле, поморщился. – Полуавтоматическое гладкоствольное «Ата армс грей два». Название вам вряд ли что-то скажет. Эта такая штука длиною в семьдесят с небольшим сантиметров. Скорее черная, чем серая. Ружье, которое довольно просто, легко и эффектно перезаряжается. Но продавец сказал, что нужно быть готовым к отдаче. Необходимо будет потренироваться, попотеть. Так он сказал.

Рената почему-то не поверила ни единому слову, Мадияр это словно почувствовал .

– Представляете, дорогая Рената, – сказал он. – Я думал, что оружие стоит невероятных, безумных каких-то денег. Что нужны специальные разрешения, справки. Но на деле оказалось, что это вопрос пятнадцати минут. Чуть меньше трехста тысяч на наши. Пятьсот восемьдесят два доллара. Большую часть стоимости этой красотки мне покрыл микрокредит, который я, конечно, не собираюсь возвращать.

– Почему?

– Последняя пуля будет моей. Я примерял, поместится ли дуло в рот, репетировал, сумею ли при этом нажать на спусковой крючок. Все помещается, хоть и не без известной сноровки. Раз, – Мадияр изобразил длинным пальцем, как резко нажимает на курок. – Вероятно, будет громко. Зато станет спокойно и тихо. Навсегда.

Рената повела плечами, быстро облизнула верхнюю губу. Мадияр был вторым ее клиентом за всю недолгую практику. Начиналось все довольно неплохо. Он пришел лечиться от наркотической зависимости и тревоги. Сказал, что осознал – без помощи ему не справиться. Утверждал, что в Ренате его привлекла не только цена. Той же было крайне важно знать, что думают ее самые первые клиенты.

– Как вы считаете, – осторожно начала Рената, – эта мысль, или пусть будет фантазия, это возникло на фоне стресса в целом, либо же имел место какой-то конкретный триггерный момент? Сможете помочь мне понять?

Мадияр молча и довольно долго смотрел на Ренату. При этом его лицо менялось. Глаза перестали бегать, глубокие морщины на лбу разгладились, взгляд прояснился.

– Что же вы сделаете, когда поймёте? – спросил он. Голос тоже окреп. Несколько даже угрожающе. – Что произойдет, когда я помогу вам понять?

– Мы сможем разработать соответствующую стратегию. Возможно, подключим медикаменты. Вам станет легче. Я здесь, чтобы помогать вам, Мадияр.

Без того маленький, кабинет, в котором Рената полгода принимала пациентов, в этой обстановке стал казаться каморкой два на два, где и не вздохнуть толком. Рената поняла, что нервничает, и тут же разозлилась на себя. Вытянула перед собой руки, посмотрела на них – тонкие, как у подростка. Затем взглянула на пациента.

– Что скажете?

– Первой умрет секретарша, – вздохнул Мадияр. – Не подумайте, я не держу на нее некоего особенного зла, нет. Но она – точка входа на этаж. Конечно, можно пройти мимо, не напугав, и тогда урожай будет куда больше… Да, пожалуй, так и стоит сделать. Секретарша будет последней. Ну, или как повезет.

Рената, сохраняя внешнее спокойствие, лихорадочно перебрала в голове разные методы коммуникации, словно быстро-быстро перелистывала страницы большой энциклопедии.

– Вы планируете пронести оружие в офисное здание? – спросила она. – Несколько я знаю, но поправьте, если что, но у вас там охрана.

Можно поиграть в его игру, решила Рената. Таким образом он почувствует поддержку. Искомое соучастие.

– Металлоискателей у нас нет, – хмыкнул Мадияр, – а работаю я в этой богадельне шестой год. Знаю всех охранников. Никто ничего не будет проверять. Никогда не проверяют.

– Сколько человек работает на вашем этаже?

– Что вы предпримите, Рената? – спросил Мадияр вместо ответа. – Отпустите меня, допустив гипотетическую возможность шутинга, или я окажусь в психушке? Каким будет ваш следующий шаг?