Попаданец. Чужая империя

Глава 1. Пробуждение

— Семён! — меня разбудил хриплый голос. — Семён!

Я с трудом разлепил глаза. Разодрал. Разблокировал. В нос ударила отвратительная вонь. Голова раскалывалась, к горлу подступила тошнота. С кем я вчера пил? Где я нахожусь? Мне нужно в университет. А вечером — на смену. Чёрт бы побрал эту медицину! Сплошное пьянство и, простите за откровенность, промискуитет. Наверно, вчера опять пили неразбавленный спирт с дончанками. От такого напитка всегда в голове гудит Царь-колокол.

— Семён! — хриплый голос стал чуть радостнее. — Я думал, ты сдох!

Я присел. Было темно, тепло и душно. Запах — ну просто непереносимый. Всё тело чешется. Волосы слиплись, кожа на голове просто горит огнём. Я посмотрел на свои руки… Что я вчера ими делал? Слой грязи под ногтями — самоубийственный для будущего врача. Неужели пил с бомжами? В Москве всё возможно…

— Где я? — прохрипел и не узнал собственный голос.

Как будто мой баритон промаслили, пропитали виски, кипятили, а потом — высушили возле проснувшегося вулкана. Да и само горло болело. Вслед за вопросом меня сложил пополам жуткий кашель. Будто в лёгкие напихали золы, пыли и покрыли это всё сверху тяжёлыми металлами. С трудом встав, двинулся к свету. А он поступал… Сверху!

— Семён! — продолжал хрипач. — Твою ж туда налево, ну ты меня напугал! Ты ж не дышал, так тебя!

— А ты меня как напугал! — прохрипел я в ответ. — Мне на воздух надо.

Был, конечно, нюанс. Я — ни разу не Семён. Меня зовут Алексей, я 22-летний студент московского медфака. Как принято говорить — подающий надежды молодой талант. После Сибири мне Москва очень нравилась. Во-первых, тепло. Во-вторых, зажравшиеся москвичи платят кучу денег за самую простую работу. Например, я своим одногруппникам в «Макдональдс» за бургерами ходил.

Так они мне «за ноги» по 500 рублей совали! В-третьих, тут у меня перспективы. Работаю медбратом (в трудовой написано иначе — медсестра). Живу в общаге, всего за семьсот рублей в месяц. Получаю повышенную стипендию (аж 18 тысяч!). Ну и ещё я — любимец прекрасного пола. Ох уж эта сибирская выправка и яйца, закалённые на морозе!

— Мы что, под землёй?! — прохрипел я, взявшись за металлическую лестницу. Она вела наверх.

— Мы дома, Семён! — в непонятках ответил второй обитатель подземелья. — Да, зря мы с тобой вчера тормозуху жрали.

— Тормозуху? — в ужасе спросил я и пополз наверх.

Руки слушались с трудом. Состояние пальцев — отвратительное. Всё, с алкоголем пора завязывать. Я ведь собирался стать пластическим хирургом. За выровненные подбородки и носы, за импланты молочных желез платили несусветные деньги. Я уже присмотрел квартиру в «Москва-Сити». Внимательно изучал предложения автосалонов.

Зачем мне горбатиться на участке, выслушивая бесконечные претензии? Больше не пью, баста. С трудом сдвинул люк. Свежий воздух! Вдохнул его полной грудью и вновь начал кашлять. Похоже на хронический бронхит. Но ведь вчера я был абсолютно здоров! Увидел колонку: старинную, синего цвета. Подошёл к ней и принялся работать рычагом. Полилась живительная жидкость. Напился сам. Как мог, вымыл руки и лицо.

Трогая себя, поразился густоте усов и бороды. Сколько же я не брился? Конечно, студенты редко изводят себя подобным занятием. Однако, не мог вспомнить, чтобы я хоть раз в жизни отпускал такую растительность. Подставил под колонку голову. Вместе с прохладой возвращалась ясность. Голова почти перестала болеть. Всё, сейчас достану смартфон, узнаю, где я…

И домой, на Яндекс.Такси. Бог с ним, отжалею тысячу, отжалею две. Помыться, побриться… Успею ко второй паре. Ибо в таком виде передвигаться по Москве — отвратительная идея. Но в реальность меня вернул мощнейший удар по пятой точке. Задница буквально полыхнула огнём.

— Я тебе сколько говорил, мразь! — прокричал какой-то бугай. — Ты своими грязными лапами мою колонку не тронь! Не тронь!

Развернулся и посмотрел в лицо наглецу. Тот немного стушевался. Я потёр пятую точку. Хорошо, что удар пришёлся в мягкие ткани. Если бы в кость — мог и повредить её. Я где-то видел этого человека? Что он мог мне говорить?

— Я тут впервые, ты, — ответил. — Я сейчас полицию вызову! За нападение!

— Какие мы гордые, — передразнил бугай, но решительность в его словах поубавилась. — Я же тебе говорил, мразина! Своими грязными руками колонку не тронь!

— Мразину ты в зеркале увидишь! — хрипло рявкнул я. — Сейчас тебя сфотографирую!

Принялся рыться по карманам в поисках смартфона. Куда он пропал? Неужели украли? В куртке лежало просто невероятное количество мусора. Старые карамельки. Гаечный ключ. Пассатижи. Металлические крышки. Мы что вчера, в дворников играли? Смартфона не было.

— Совсем баню пропил, алкаш! — неуверенно рявкнул бугай. — Сфотографирует он! Тьфу. Камеру что ль спёр где-то?

— И сфотографирую, — парировал я, наблюдая его замешательство. — И на Пикабу выложу. И заявление в полицию напишу. И в камеру не меня, а тебя посадят. Телефон только не могу найти.

Тут произошло неожиданное. Дебошир, которому было жалко воды из колонки, сложился пополам от смеха. Он хохотал, а из глаз текли слёзы. Будто я ему что-то совсем смешное рассказал.

— Телефон! — хохотал он. — Телефон! Да у тебя хоть гривенник есть, ты, придурок?

Я не выдержал такой наглости. Быстро забежал сзади бугая и нанёс ему мощнейший удар ногой по заднице. Тот от неожиданности аж разогнулся. Ну а что? Он же минуту назад сделал то же самое. В свой удар я вложил всю медицинско-пролетарскую ненависть. Здоровяк пролетел вперёд и тут же рухну на руки. Глаза загорелись. Смех прекратился — будто на кнопку кто нажал.

— Ах ты… — прошипел он, двигаясь ко мне. — Ах ты…

Наученный бою в сибирских драках я тут же занял стойку. Большие шкафы всегда громко падают — это аксиома. Достаточно одного короткого удара. Я начал прикидывать, в какую область тела его нанести, чтобы причинить минимальный урон дебоширу. Большие проблемы с законом мне ни к чему. Здоровяк руки вдоль тела опустил. Мощно дать леща в ухо: это его дезориентирует, но даже синяка не останется. Но драться не пришлось.

Глава 2. Свалка

— Мы что, на поезде поедем? — спросил я.

Мы подошли к какой-то огромной железнодорожной станции. Вагоны, тягачи, цистерны. А ещё — никому до нас не было дела. Никто даже внимания не обращал на двух бродяг.

— Ага, — ответил Тимофей своим хриплым голосом и смело полез на вагон. — Быстрее, этот через пять минут отходит.

— Ты чего! — прокричал я. — Высоковольтная линия!

— Да не ссы, — прохрипел бомж. — Низко пригибайся. Авось не ударит.

По непонятной причине я повторил манёвр своего поводыря. Провода располагались несколько выше, чем я предполагал. Но если встать в полный рост — точно жахнет. Тимофей подполз к люку, бодро его откинул и пропал внутри вагона. Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним. Мне казалось, что я кожей ощущаю разряды электричества. Самовнушение, не иначе.

На практике мне уже доводилось видеть электротравмы. От контакта с высоковольтной линией телесные повреждения ужасны. Будто человека поджарил Зевс: сгорает кожа, волосы, да и не только. Подробности уж очень мерзко-жуткие. И это всё происходит в считанные секунды!

На пожаре, например, нужно постараться, чтобы обгореть. А в ситуации с высоковольтной линией всё происходит мгновенно. Тот случай, когда живые завидуют мёртвым. Вспоминая все молитвы, я подполз к люку, спустил туда ноги, повис на руках. Дна всё не было. Разжал пальцы — падение оказалось мягким. То ли песок, то ли…

— Сахар? — спросил я.

— Не, — буркнул Тима. — То взрывчатка. Военный вагон.

— Взрывчатка?! — чуть не крикнул. — Полезли обратно.

Я принюхался. Запах был пьянящим. На ощупь это вещество напоминало сахар. До меня донёсся хриплый смех Тимофея.

— Сёма, ну ты сегодня поддаёшь, — сказал он. — Ты скажи спасибо, что не со свиньями ехать! Взрывчатка — она такая. Пока её не поджигаешь, ничего не случается.

— А тут что, охраны нет?

— Да кому эта взрывчатка сдалась? — искренне удивился он. — Никто ни с кем не воюет сейчас. А на военных вагонах всегда люки удобные. Домчим с ветерком. Тут близко.

В этот момент я ощутил движение. Состав сначала резко дёрнулся и замер, так что мы уехали на этом «сахаре». А потом — начал плавно набирать ход. Самая настоящая электричка! Уж я покатался на таких. В Москве, конечно, вагоны — космос. А вот за МКАДом — настоящая экскурсия в прошлое. Лежать на мягком «песке» было приятно. Прошло минут десять или пятнадцать. Мерный стук колёс начал клонить в сон.

— Выходим! — прохрипел Тимофей, вырывая из объятий Морфея.

Я вскочил. Опытный бомж, проваливаясь в песок, двинулся куда-то в сторону. Я увидел свет: он открыл боковой люк. Совсем небольшой, сантиметров сорок в высоту и пятьдесят — в ширину. Аккуратно снял решётку. Она, кажется, ничего не была закреплена. Показались панорамы.

Там, снаружи, была Москва, но совершенно не такая, какой я её знал. Что-то отличалось. Как-то непонятно и незримо. Город больше напоминал европейские панорамы. Никаких хрущёвок. Нет бесконечных горизонтальных небоскрёбов. Вместо них — либо аккуратные невысокие домики, либо огромные свечки с широкими стилобатами.

Нет осколков Союза: НИИ, необъятных производств. А ещё — дороги были аккуратными и относительно небольшими. Где все эти многоуровневые эстакады? Там, где проедешь развязку — и двигаешься аж до Ярославля. Вместо них — скромные перекрёстки с фонарями в стиле ретро.Куда же я попал? Подумать над этим не удалось.

— Выходим! — крикнул Тимофей. — Ты чего спишь? За мной.

Бомж, подобно акробату, уцепился за открытый люк, высунул наружу ноги — и оттолкнулся. Прыгнул в неизвестность. Я точно знал, что выход на скорости из движущегося поезда — это билет в один конец. Нам рассказывали о предполагаемом характере травм. Это и переломы костей, и повреждения связок, и ЧМТ. Но, наверно, мне было жутко оставаться одному в этом неизведанном новом мире.

А потому — я повторил манёвр Тимофея. Возможно, надеялся, что придёт смерть, и наваждение закончится. И я очнусь опять в Москве 2022-го года. Приму душ, съем бутерброд и пойду на лекции. Но — ничего такого. Под ногами оказался мягкий грунт. Будто это болото или мох. Я инстинктивно сгруппировался, прокатился немного и замер.

Поднялся. Ну что ж, по крайней мере, выпачкаться сильнее уже невозможно. Одежда и так была грязной. Ко мне подошёл Тимофей и неопределённо махнул рукой. Типа, нам туда. Впереди была огромная гора. С трёх сторон её стыдливо прикрывал лес. Мы же направились с четвёртой, открытой.

Вышли на широкую дорогу. По мере движения мне уже стало понятно, что это за гора. Свалка. Огромная, гигантская. Каких-то библейских масштабов. По мере приближения нестерпимый запах разложения так и бил в лицо. Я натянул на нос грязную майку. А Тимофея этот «букет», кажется, нисколько не смущал. На рукотворной горе летали сотни птиц. Тут и там я различал движение. Крысы!

Мы взяли немного правее и подошли к бытовкам-вагончикам. Они были разными, объединяла их лишь установка на сваях — где-то метр от земли. Одно сооружение стояло ещё выше. Красивая, ровная бытовка. А ещё одна — напротив, низковато. Но — с решётками.

Перед бытовками стояла табличка с гордой надписью: «Её Величества экспериментальная мусоропереработка. Прожект финансирован державною казною».

Я протёр глаза, но надпись не исчезла: «Её Величества...». Похоже, я не просто переместился во времени — я попал в какую-то другую Россию. Где вместо генсеков — монархи? Или это бред горячечного сознания?

Увиденное меня крайне озадачило. И даже не отсутствие хоть каких-то станков или цехов для переработки мусора. А эта странная приставка — «Её Величества». Они тут уже сдурели в край? Или, постойте-ка…