Попаданка. Артур, Ланселот, Мерлин?

Глава 1.

ГЛАВА 1

Где заканчивается диссертация — и начинается туман**

Гвеннара Райли всегда считала себя человеком земли.
Не в том смысле, что любила копаться в саду — хотя сад у неё действительно был, маленький, вытянутый, спрятанный за домом, с бузиной и старой яблоней.
А в том смысле, что она твёрдо стояла на ногах, умела логически мыслить, знала цену словам и фактам и никогда не позволяла эмоциям управлять жизнью.

В сорок пять лет она пережила всё, что обычно громят души помоложе:

— развод,
— потерянную любовь,
— карьерные войны,
— защиту докторской диссертации под насмешки коллег,
— и одиночество, которое сначала царапало, а потом стало привычным, как старый свитер.

Но всё это — было землёй под ногами.
А небо… Небо она изучала профессионально.

Её мир состоял из:

— кельтских рукописей с узлами и звериными орнаментами,
— реконструкций древних королевств,
— спорных теорий о реальном Артуре,
— химических экспериментов для студентов,
— тренировок по джиу-джитсу трижды в неделю,
— и длинных ночных лекций, где она могла рассказывать про Британию V века так, будто жила там сама.

Иногда студенты шутили:

— Гвеннара, вам бы Машину Времени — и вы бы точно нашли, кто такой был Мерлин.

Она улыбалась, поправляла очки и отвечала:

— Если бы я туда попала, первая же деревенская собака залаяла бы на мою химическую лабораторию.

Но про себя думала:
«Да я бы с ними всех поругалась за несоответствие хроникам».

А потом однажды…
всё стало иначе.

---

Она ехала в Великобританию уже в третий раз за год — как приглашённый эксперт по вопросам кельтской символики.
Про себя подшучивала:
«Похоже, я провожу на туманном острове больше времени, чем дома.»

Но приглашение к Стоунхендджу…
такое не пропускала ни одна живая душа, у которой был хотя бы один курс археологии.

День был ветреным, но ясным. Туман ползал по земле, но солнце пробивало его золотым клинком.
Стены мегалитов поднимались перед ней, словно гиганты, застывшие в безмолвии.

— Ещё один круг… — проговорила она тихо, проводя рукой по шершавому камню.
— Две тысячи лет, а ощущение, будто кто-то сейчас выйдет из-за плиты.

Смешно, но руки дрожали — не от холода. А от восторга.
Гвеннара обожала такие места.
И не потому, что верила в магию —
а потому что верила в людей, которые эту магию когда-то придумали.

Она достала телефон, начала снимать крупные планы рунических знаков — те, что многие считали царапинами овец, а она — работой древних друидов.

— Интересно, — пробормотала, наклоняясь к камню, — если бы Мерлин существовал, он бы точно знал, какой состав этих кристальных включений…

Она коснулась пальцами белёсой полоски.
Она была тоньше волоса — словно кто-то провёл по камню металлическим остриём.

И именно в этот миг ветер внезапно стих.
Вообще.
Будто мир задержал дыхание.

Она подняла голову — и увидела, как туман начинает сгущаться.
Не подниматься от земли, как раньше.
А сжиматься внутрь круга, как воронка.

— Чёрт… — прошептала она. — Это что, микроциклон?..

Телефон мигнул — и погас.
Воздух потёк в груди, как ледяной поток. Ей стало трудно дышать.
Она шагнула назад, попыталась выйти из круга — но ноги будто вязли в воздухе.

Звук ушёл.
Мир стал белым.
Белее снега.
Белее молока.

За секунду до потери сознания она подумала:

«Ну, если это смерть, надеюсь, она хотя бы без боли.»

---

Гвеннара очнулась… от боли.

Но не той, что бывает при травме —
а острой, резкой, словно чьё-то лицо нависло слишком близко.

Так и было.

— Леди?
— Леди Гвеннара?
— Слышишь?

Голос был низким, обволакивающим.
Но незнакомым.

Гвеннара рывком села — и тут же едва не свалилась с плоской каменной плиты.
И самое страшное — это был не музейный Стоунхенддж.

Над ней нависли:

— копья,
— плащи из грубой шерсти,
— лица с разрисованными щеками,
— и двое мужчин, которые бы легко украсили обложку исторического романа.

Первый был слишком красивый, чтобы быть реальным.
Золотистые волосы, наглая улыбка, взгляд, которым обычно смотрят на женщин, которых считают своей добычей.

Второй — темнее, резче, молчаливее.
И от него исходило что-то, от чего хотелось держать дистанцию.

— Она жива, — сказал светлый.
— Конечно, жива. Я же пришёл первым.

И он — потянулся к ней, чтобы поцеловать.

Автоматически.
Будто делал это уже сто раз.

Гвеннара замерла на долю секунды — а затем включились:

инстинкт,
джиу-джитсу,
и бешеное раздражение.

Она перехватила его руку, провернула запястье, бросила его через бедро — точным, идеальным движением.
Красавец грохнулся на камни, взвыв.

Воины вокруг ахнули.
Даже суровый второй сделал шаг назад.

— Я сказала не трогать, — выдохнула она.

И только после этого заметила:

Её тело — не её.
Руки — моложе.
Волосы — длиннее, волнистые.
Одежда — из тонкого льна, расшитого узорами.

И самое страшное — легкое, но отчётливое ощущение… чужой памяти.
Смазанной.
Оборванной.
Полной эмоций и пустоты.

Гвеннара вдохнула, чтобы не закричать.

Светловолосый приподнялся, потирая локоть.

— Я знал, что ты горячая, леди… но не настолько.

Она уставилась на него.

— Кто ты? И где я?

Молчание.
Короткое, тяжелое, как удар меча.

Потом суровый, тёмноволосый сказал:

— Леди Гвеннара, вы…
вы в Камланне.
И он — лорд Ланселот ду Лак.

Ланселот.
Она едва не рассмеялась истерически.

А светлый мужчина улыбнулся как кошка.

— Я должен был вас поцеловать. Вы упали. Лично вы всегда падали именно в мои объятия.

Она сдавленно прошептала:

— Уверяю вас… это больше не повторится.