Попаданка для нагов.

Глава 1.

Глава 1.

Когда боль — единственное настоящее

Если бы жизнь была фильмом, её титры уже бы шли.
Медленно, под тихую музыку, чёрным по серому.
Но это не кино. Это — реальность. Без монтажа, дублей и второй попытки.

Оксана сидела на бордюрчике возле вокзала, с пластиковым стаканчиком холодного кофе, который за двадцать минут так и не согрел пальцы. Прямо по соседству — её чемодан с выломанной телескопической ручкой. Сначала умерла мама. Потом — отец. А следом, словно по команде сверху, машина сбила младшего брата. И всё. Конец.

Конец семьи. Конец стабильности. Конец японской визы, между прочим.

Она приехала в Россию, как в другую реальность. Серая, кислая, грубая — будто её кто-то на улицу вытолкал из мягкого вагона синкансэна. Люди в аэропорту орали, кашляли, нюхали, матерились. А в голове гудела одна мысль:
«Это точно я? Это моя жизнь? Или это какой-то проклятый фанфик?»

---

В Японии у неё всё было… не хорошо, но ровно. Она уехала туда по контракту ещё в двадцать два. Преподавала в языковом центре, в свободное время занималась айкидзюдзюцу — не ради поясов, а ради красоты. Ей нравилось, как тело движется, как можно из почти ничего сложить силу, как дыхание становится оружием.

Йога пришла позже. Медитации — ещё позже. А потом — сады. Маленькие японские сады, идеальные, неспешные, вычищенные до смысла. Её комната в Киото была крошечная, с раскладным футоном и занавесками из «Дайсо», но возле окна всегда стоял поднос с её бонсай. Крошечная сосна, которую она подрезала ножницами из магазина для ногтей. Она называла его Горо. Маленький упрямый Горо, который жил, даже когда у неё кончались деньги.

С мужчинами не сложилось. Сначала она слишком старалась. Потом слишком не старалась. Один был женат, другой — маминым мальчиком, третий — просто ушёл, молча. После тридцати она уже не верила в «будущее», но вполне верила в «ещё одну чашку саке» или «давай я снова пойду поработаю в сад».

Но именно в Японии Оксана впервые поняла: она может быть собой. Без лишнего. Без родительского контроля. Без обязательств. Она научилась молчать. Слушать. Дышать. Двигаться, как вода.
…Именно поэтому, когда раздался звонок из России, ей было страшно.

— "Умерла."
Сначала мама.
— "Отец не выдержал."
Потом отец.
— "Брата сбила машина. Мимо кладбища ехал."
И всё.

---

Она вернулась. Была весна. Мокрая, слякотная, нелепая. Небо как кисель, лица как маски. Никто не смотрел в глаза. Все спрашивали про документы, бумажки, подписи. А ей было всё равно. Пальцы не слушались. Ноги не хотели идти.
Оксана знала: она держится только по инерции.

Погребение было быстрым. Без лишних слов. Обряд. Цветы. Песок. Всё. Она не плакала. Не потому что «сильная». Просто уже всё. Пусто. Даже слёзы куда-то ушли.

Вечером она ушла одна. Под ногами хлюпала земля, в волосах — изморось. Вокруг кладбища — туман, но не романтический, а как у волка из старых советских мультиков: "Ну, погоди, судьба".

На ней был старый спортивный костюм. Из тех, что «на всякий случай». Обувь промокла. Сумка мешалась под мышкой. Никакого кимоно. Только похоронная грязь и осыпающиеся воспоминания.

Она остановилась у могилы, присела на корточки и прошептала: — Ну и зачем вы, а? Мне теперь что — заново всё?

Цветы, положенные ею, медленно обвяли. Она смотрела на них, пока не потекла кровь из пальца: слишком сильно сжала стебель. И в тот момент ей вдруг стало всё равно. Всё.

«Хочешь — забирай. Всё. Только не трогай Горо. Он ни при чём.»

Мир ответил.
Точнее, не мир. Что-то другое.

---

Ощущение пришло внезапно: как будто воздух стал вязкий. Пространство треснуло.
И не было ни грома, ни молнии. Только звук — как когда резко всасывают через соломинку остатки кофе.
И вспышка. Яркая, как сварка.
Оксана дёрнулась, зажмурилась… и провалилась.

---

Но об этом — позже.
Пока что она ещё здесь. На краю своего старого мира.
Глаза у неё — серо-зелёные, упрямые. Волосы — тёмно-русые, собраны в хвост. Лицо не нежное, а характерное — чуть скуластое, с тонкими губами и взглядом, которому не понравится, если вы скажете глупость.

Оксана никогда не была красавицей. Но в ней всегда было нечто: взгляд, осанка, уголок губ, чуть заметная усмешка. Люди не забывали её. Мужчины — боялись. Женщины — ревновали. Начальники — не знали, как с ней быть.

Она жила не по правилам. Она выживала по-своему.

И сейчас, стоя на земле, которая поглотила её семью, Оксана была пуста.
Пуста настолько, что мир решил — пора заполнить.

Конечно, Людмила! Продолжаю первую главу, как ты и просила — без лишнего, сразу с погружением в историю Саши и Паши, двух молодых, могущественных, роскошно-наглых нагов, которых жизнь ни в чём не ограничивала... пока они не вызвали её.

---

Где-то в другом мире.

— «Ты перебрал, Реша’сар. Прямо из тебя яд капает. Держи чашу — а то опять расплавишь пол.»

Голос был ленивым, с растяжкой, как у того, кто уже сотни лет живёт на собственных условиях и не видел проблем с тех пор, как впервые взглянул в зеркало и понял, что он красив.

Реша’сар — тот, кого Оксана потом будет звать «Саша» — слегка усмехнулся, показывая клыки. Он был высок, даже по меркам нагов, с золотыми глазами и чешуёй цвета выгоревшей бирюзы, проступающей по вискам, ключицам и вдоль шеи. Волосы — чёрные, длинные, убранные в высокий, лениво закрученный узел.

Он держал чашу с вином в четырёх пальцах, а пятый — когтистый и подрагивающий от излишков магии — касался золотого руна, начерченного на полу.

— «Идея была твоя, Цай’паш. Ты сказал: давай вызовем что-то с Душой. Я предложил — с характером. А сейчас почему-то ты смотришь, как будто это я сжёг портал на уроке травмы у наставника Ороанэ!»

Цай’паш, которого она прозовёт «Пашей», выглядел и двигался иначе. Чешуя его была серебристой, с переливами. Лицо — заострённое, почти аристократично-хищное. Волосы — цвета льда, собраны в низкий хвост. Глаза — узкие, щелевидные, как у охотника в ночи. Из двух он был более хладнокровен, более опасен… но именно он сейчас сидел, облокотившись на колонну, и делал вид, что ему скучно.

Глава 2.

Глава 2.

Погуляла на кладбище, ага.

Сознание вернулось, как плохой анекдот.
Сначала — запах. Травы. Животного. Огня. Потом — боль в затылке.
Потом — ощущение, что ты где-то, но точно не там, где тебя оставили.

Оксана не открывала глаза. Сначала прислушалась. Сбоку — потрескивание. Костёр. Далеко — шум воды? Может, ручей. Воздух — тёплый, даже душный. Пахнет хвоей, древесным дымом и чем-то… странным. Не японским. Не русским. Чужим.

И только потом она почувствовала, на чём лежит.

Это было не мягко. Это было гибко. Как будто что-то живое… медленно дышит под ней. Равномерно, упруго и чуть вибрирует. Она всё-таки приоткрыла один глаз.

Змея.
Нет. Не змея. Это хвост. Чешуйчатый, бирюзово-зелёный, гладкий, словно политый маслом. Огромный. Толстый. И, судя по всему… он её держит.

— "Сука." — выдохнула она по-русски. Потом по-японски.
— 「これは何！？だれがふざけてるの！？」
("Что это за хрень?! Кто, мать вашу, прикалывается?!")

Хвост под ней вздрогнул. Где-то сбоку раздался смех. Весёлый, ленивый, с оттенком удовольствия.

— «А, наша человечка пришла в себя.»
— «Скажи спасибо, что ты не в болоте. Мы тебя на хвостах носим, а ты ругаешься.»

Оксана поднялась. Медленно. Руки — в царапинах. Волосы — сбились. Глаза — бешеные. Она встала на ноги, немного покачнулась и — впервые увидела их ясно.

Они были у костра. Один сидел, полусогнув хвост под себя, как ковёр. Второй — стоял, развязно перекидывая что-то похожее на кость из руки в руку. В свете пламени чешуя переливалась — золотая и серебряная, волосы блестели. Глаза светились в темноте. Не как у кошки. Как у чего-то, что не должно существовать.

«Змеиные…? Нет. Драконы? Драконы же с крыльями. Или нет?»

— «Вы… кто вы вообще такие?»

— «Ты серьёзно?» — Саша-Реша’сар хохотнул. — «Она думает, мы — драконы.»

Паша — Цай’паш — поднял бровь.
— «Драконы? Это мило. Ты веришь в сказки, человечка?»

— «Ага. Сейчас ещё единорог появится, да?» — рявкнула Оксана, глядя на костёр. — «Если вы меня сожрать хотите, то говорите сразу. Я вас зубной щёткой продырявлю и горло вырву ремнём.»

Саша вытянулся, лениво положив руку на грудь.
— «Вот за это я её и люблю. За стиль.»

Паша кинул в него кость. Тот поймал.

— «Кстати, по поводу 'сожрать'. Нет. У нас — принципы. Хотя, глядя на тебя, Реша’сар, не удивлюсь, если у тебя их нет.»

— «Я джентльнаг. Я её даже не облизал ещё.»

Оксана закрыла глаза. Потом снова открыла. Потом снова закрыла.
— «Так. Я умерла. Это ад. Два павлина змеиных у костра, говорят про облизывание. Где чёртов судья?»

— «Ты жива, человечка. Жива и почти в порядке.»

— «Кроме удара хвостом в висок.»

— «Кстати, шикарно сработал. Видишь — не убил.»

Она села на корточки. Не для покорности. Просто чтоб собраться. Дышать.
Вдох. Выдох. Считай до четырёх. Прожми точки на ладонях. Центрируй себя.

В голове начало проясняться. И они говорили.

Говорили — друг с другом. На своём языке — шелестящем, мягком, с щелчками. Иногда переходили на человеческий, скорее для шутки. Она слушала.

— «Люди быстро ломаются. Скучно с ними. Ор, слёзы, покорность. Или истерика.»

— «А эта не ломается. Она вон шепчет и дышит. Типа магия своя у неё. Йогины, тьфу.»

— «Нам пофиг. Если сдохнет — сдохнет. Если не сдохнет — может, пригодится. Вон у Кси’артана та человечка на цепи — говорит, не жалеет.»

— «Да и клан будет доволен. Хоть какое-то развлечение. А то скучно. Магия стабильна, врагов нет. Праздники закончились. Женщины в отлёте. Скука.»

Оксана слушала. Молча. Внутри всё сжималось. Цепь. Игрушка. Пригодится.
Она не знала, что это за место. Не знала, кто они. Но знала одно: им нельзя доверять.

Они были красивыми. Слишком. Гладкими. Уверенными. Теми, кто считает, что им всё можно.

И тут она увидела, как Саша, хищно склонив голову, смотрит на неё.
— «Ты не ешь, человечка?»

— «Я не ем с хищниками.»

— «Можешь сама добыть, если такая гордая. Вон, Паша кабана прибил — поделимся.»

— «Если вы не против — я всё-таки вегетарианка.»

— «Ха! С характером и без мяса! У нас точно будет весело.»

Оксана не ответила. Она смотрела на костёр и думала.
Надо дождаться момента. Выбраться. Уйти. Или спрятаться. Или договориться. Но быть слабой — нельзя.

Она поднялась, вытерла руки о траву, посмотрела в небо.
Небо было чужое. Созвездия — не те. Звёзды — чуть ближе. Воздух — гуще.

— «Вы… точно не драконы?»

Саша рассмеялся так, что костёр тряхнуло.
— «Драконы? Это сказки для детей. Мы — наги. И если хочешь остаться живой — лучше запомни разницу.»

Оксана кивнула.
— «Запомню. А вы запомните: я не игрушка. Даже если сейчас молчу — это не надолго.»

Паша чуть улыбнулся краешком губ.
Саша снова свернулся в кольцо, готовясь к ночлегу.

— «Ооо, у нас будет интересное утро.»

А Оксана смотрела в огонь. И молилась. Не богам. Себе.

Когда просыпается инстинкт

Утро наступило слишком резко.

Не было нежного рассвета или птичьих песен. Вместо этого — влажный воздух, щемящий в груди, как будто надышался в сыром подвале. Оксана проснулась резко, как после ночного кошмара, и первое, что услышала — чавканье. Натуральное. Сочное. Смачно-животное.

Открыла глаза.
Саша сидел на корточках у костра, разделывая тушу какого-то неизвестного зверя. У него руки были по локоть в крови, но он улыбался так, будто готовился к завтраку в пятизвёздочном отеле. Клыки блеснули. Глаза — жёлтые, довольные, неутомимые.

Рядом, полулежа в тени, вытянулся Паша. Он смотрел в небо, как будто там происходило что-то достойное его внимания, а в другой руке лениво крутил на пальце что-то вроде блестящего кинжала.

Оксана чуть села, не двигаясь резко. Внутри всё болело — но привычно. После первых двух лет айкидзюдзюцу тело болит почти каждый день, но ты к этому привыкаешь.
Она посмотрела на ладони. Покусанная кожа, пыль, царапины.

Глава 3.

Глава 3.

Пыль дорог и запах вольных земель

Они покинули город под утро.

Оксана заметила: наги не любят шумных прощаний. Просто встали, велели собрать вещи, оседлали собственные хвосты и двинулись в путь. Двое — скользящих по земле, величественных, как духи древнего леса. И она — между ними, пешком, в запылённой одежде и с волосами, собранными в спешке.

Впереди был путь на юг. Так сказал Паша, лениво сверившись с каким-то сияющим браслетом, который хранил карты.
— «Верхние кланы отрезали нам путь через перевал. Говорят, магические возмущения. Значит, пойдём в обход — через вольные земли. Там... веселее.»

Оксана ничего не ответила. Вольные? Звучит как «те, кто умеет жить без кнута».

Чем дальше они уходили от города, тем больше менялся ландшафт.

Там, где были чистые дороги и вытоптанные тропы, начинались хаос и красота.
Склоны заросли травами выше пояса. Цветы — гигантские, как в тропическом сне, с лепестками, шевелящимися от звука. Воздух был пропитан эфиром: что-то сладкое, терпкое, почти пьянящее.
А деревья…
Некоторые из них светились. Прямо кора — живыми рунами. Другие — издавали слабое гудение, будто переговаривались друг с другом.

— «Земли без контроля Касты. Без уз. Без куполов. Магия тут — дикая. Такая, как была тысячу лет назад,» — сказал Саша, останавливаясь у каменного круга, поросшего мхом. — «Иногда она творит чудеса. Иногда — сжирает дотла.»

— «То есть, вы всё равно сюда идёте?» — фыркнула Оксана.

— «Кому бояться, как не нам?» — Саша усмехнулся, выгнувшись на хвосте, словно потягиваясь.

Они шли. Иногда — молча. Иногда — перекидываясь короткими колкими фразами.
А Оксана наблюдала. И делала выводы.

Здесь магия живая.
Она как зверь: чувствует страх, обходит тех, кто силён.

Но стоит тебе дрогнуть — и она цепляется, как паразит.

Один раз, проходя через заросли пурпурных папоротников, она почувствовала, как что-то невидимое обвилось вокруг запястья. Еле успела вырваться — и на коже остался тонкий серебристый след, будто ожог инеем.

Паша заметил, даже не обернувшись:
— «Скоростная лоза. Сканирует потенциал. Если бы ты была магически пустой — она бы тебя не тронула.»

— «А если бы я была сильной?»

— «Съела бы. Или… провела к себе. Лозы такие — влюбчивые. Особенно в тех, у кого нет защиты, но есть вспышка.»

Оксана ничего не сказала.
Но в её памяти что-то защёлкнулось.
Магия чувствует. Магия — ищет. И магия любит одиночек.
Записано.

---

К полудню они вышли к поселению.

Не деревня. Не город. Просто... обширный лагерь, раскинувшийся между холмами. Палатки из шкуры, дома на сваях, как гнёзда. Запах дыма. Звук барабана.
Всё было живым, как орган.

И главное — люди здесь не боялись.

Когда троица вошла на территорию, никто не кланялся. Некоторые — настороженно притихли, особенно дети. Но никто не падал ниц. Никто не шёл с подношением.

Наоборот.
К ним подошёл мужчина — босой, с рукой, покрытой тату-спиралями.

— «Вы здесь чужие. И ваша аура говорит громче слов. Вы за миром?»

Паша прищурился:
— «А если нет?»

— «Тогда вас встретит Врата. И она решит. Но если вы ищете только отдых — у нас есть костры, вода и мясо.»

Саша усмехнулся:
— «Наконец-то кто-то, кто не лижет пятки.»

Оксана заметила: здесь мир другой.
Свободные. Дикие. Люди без ошейника.
Они смотрели в глаза. Они чувствовали себя существами, а не вещами.

Она увидела женщину с тремя детьми. У неё на шее был амулет — камень с вырезанным глазом. И этот глаз на секунду — вздрогнул.
Не метафора. Не показалось. Он реально двинулся. Магия. Вещь живая.

И увидела старика, сидящего у костра, который, кажется, не говорил — а пел, не открывая рта. Над головой у него плавал язык пламени. Он был… вне времени.

Мир вокруг говорил:
«Здесь всё иначе. Здесь сила — не под грифом Касты. Здесь нет ярлыков. Но здесь опасно.»

---

Вечером наги устроили стоянку на склоне.

Огонь. Жаркое из какого-то рогатого зверя. Воздух, напитанный специями.
Саша рассказывал анекдоты. Паша лениво тёр полированные костяные кубики.

Оксана сидела чуть в стороне. Смотрела на звёзды.
Они были ближе.
Ярче.
Как будто их можно достать рукой.

Всё в этом мире — на грани сна.
Но не сказка.
Здесь магия живая, но жестокая. Природа прекрасна, но плотоядна.
И люди, какими бы ни были — всегда ищут, за что уцепиться. За силу. За память. За надежду.

---«И будет ночь…»

Огонь трещал лениво. Словно говорил: «отдыхай, всё в порядке».
Саша дремал, раскинувшись на чешуйчатом хвосте, спиной к пню. Паша сидел у огня, глаза полуприкрыты. В одной руке — глиняная чаша, в другой — камень с выгравированной змейкой, тёплый от магии.

Оксана лежала на покрывале, укрытая чужим плащом. Чужим запахом. Её мысли — были далеко. Где-то там, за реальностью. Там, где утренние похороны. Где её голос сорван от крика. Где ещё не было двух змеиных идиотов, вырвавших её из траура.

А сейчас — звёзды.
Тёплая ночь.
Невнятные сны.

Она почти уснула.

И вдруг — тишина.
Ненормальная.

Огонь не потрескивал — он замер.
Ветер не шевелил листья — они застыли.
Даже сверчки, эти бессменные ночные музыканты, вдруг утихли.

Оксана приоткрыла глаза.

Что-то не так.
Нечто давит. Воздух — будто натянут. Как перед грозой, но без неба.
Она повернулась — и увидела:

Саша. Паша.
Оба — без сознания.
Не спят. Нет.
Выключены. Мгновенно. Бесшумно. Никакой борьбы.

—

«Что за…»

Она попыталась встать — тело слушается. Сердце колотится. Глаза бегают.
На периферии зрения — движение.

Тень.

Из леса, будто стекающий туман, выползает фигура. Нечёткая. Мерцающая.
Человеческая? Нет. Магическая. Искажённая.

Идёт прямо к ней.

И тогда — всё случилось сразу.
Оксана не думала.
Не анализировала.
Просто — встала. Резко. На ноги.

Глава 4.

Глава 4.

Маги не носят ошейников

Утро было странно сладким.

Солнце пробивалось сквозь багровые листья, падало на тлеющие остатки костра, и всё казалось... ненастоящим.
Оксана сидела, завернувшись в одеяло. Молчала. Смотрела, как капли росы переливаются оттенками аквамарина. Даже роса здесь не как у людей.

Саша и Паша держались от неё чуть поодаль. Не потому что боялись — просто… перерабатывали информацию.
Женщина. Маг. И не просто маг — неместная, с потенциалом, которого они не могли прочесть.

Паша всё-таки решился.
Подошёл. Присел на корточки.
В руках — металлический ключ с резьбой, завитками, как в старинных замках.

— «С тебя снимем это. Не по статусу.»

Он указал на тонкий арабский ошейник, вплетённый в узор на её шее.
Оксана вздёрнула бровь:

— «А по вашему статусу — это украшение?»

— «По нашему — это якорь. Контроль. Магическая подпись владельца. На твоём — наши два следа. Ничего личного. Просто правила.»

— «Правила — это то, чем обычно прикрываются уроды.»

Паша хмыкнул.
— «Ты точно маг. У тебя язва — первородная.»

Он провёл ключом по ошейнику.
Тот вспыхнул. Резьба — раскалилась, и… рассыпалась, как прах.
На коже осталась только тонкая тень — и то исчезающая.

Саша поднёс ей глиняную чашу с чем-то дымящимся:

— «Пей. Трава от укачивания, заклятий и дураков. Двое последних — не лечатся, но хотя бы вкусно.»

Оксана понюхала:

— «Аромат как у носка и гречки. Спасибо, конечно, за заботу.»

Саша усмехнулся.
Паша закатил глаза:

— «Ты как будешь звать нас — Паша и Саша, да? По-своему?»

— «Ага. Я же не змей. Я — человек. Если вы хотите, чтоб я называла вас… Ксси’Артей и Ваар-Нехт — вы сначала научитесь говорить "Оксана" с правильным ударением.»

Они переглянулись.
Смех всё-таки прорвался.
Саша тихо, но с уважением:

— «Ладно. Ты — маг. А значит, статусная. Даже для нас. И выбор у тебя теперь есть. Даже… несколько.»

— «Замуж я не собираюсь. Даже не начинайте.»

— «Вот теперь точно маг. Даже Змеиницы не говорят "замуж" с такой интонацией.»

---

Мир по-другому, но ягодка — тоже жгучая

Они вышли к поляне, заросшей белоснежной клубникой. Крупные ягоды, бархатные, как у морошки, но с ароматом чёрной смородины.

— «Я что, умерла?» — пробормотала Оксана. — «Клубника в аду. Белая. Это как банан, который забыл, кто он.»

Саша сорвал одну и протянул ей.
Она посмотрела подозрительно:

— «А если вы решили меня отравить изящно и по-магическому?»

Паша кивнул серьёзно:
— «Тогда ты бы уже была изюм. Мы бы закопали тебя с музыкой. В розовом.»

Оксана понюхала. Надкусила.
И... чуть не застонала.
Это была лучшая клубника в её жизни.

— «Ладно. Если и умирать — то от такой еды. Можете кормить ещё.»

---

У каждого свой способ ухаживать

После ягодной поляны Саша отошёл куда-то в сторону. Вернулся с объёмным свёртком.

— «Маг должен выглядеть. Ты выглядишь... как бродячая фурия после пожара.»

Оксана приподняла бровь.
Сняла плащ. Развернула ткань.

Внутри — кожаный алый костюм: высокие штаны, крепкий жилет на шнуровке, плотная рубаха из мягкой ткани цвета угля. И сверху — длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном, отороченный серебристой нитью.

— «Это я должна надеть?»

— «Да. Магичка. Женщина. Опасная. И неместная. Пусть боятся правильно.»

Паша подошёл со второго конца.
В руках — футляр.
Открыл.

— «А это — твой инструмент.»

Внутри — изогнутая сабля, будто змея, с лезвием, которое на солнце отливает не сталью, а чем-то живым. Рукоять — под ладонь.
Баланс — идеальный.

Оксана взяла оружие в руки. Помолчала.
Сделала шаг. Вращение.
И ещё.
Плавно. Как в зале додзё.

Саша присвистнул:
— «Ой-ёй. Ты нас всё это время могла так вреж... Ну, ладно. Красивая. И — опасная.»

— «Вы просто… не подходили с нужного угла,» — бросила она через плечо.

---«Сила — это не крик. Это то, что ты делаешь, когда все молчат.»

Утро третьего дня. Пробуждение мира.

Они шли уже несколько часов, и лес постепенно сгущался.
Не в смысле деревьев — в смысле… атмосферы.
Он стал глубже, тяжелее, и пах не только хвоей, но чем-то живым, древним.
Ветки шептали. Камни гудели.
Время — тянулось. Или сгущалось. Или просто смеялось.

Оксана заметила: чем дальше в лес, тем мир становится менее линейным.
Малиновая малина — не малина, а мохнатые капли на голубых стеблях.
Птицы поют на обратной частоте — не слышишь, но чувствуешь в груди.

А главное — тишина здесь обманчива.
Будто кто-то наблюдает. Или слушает. Или ждёт.

— «Этот лес… живой?»

Паша кивнул, не оборачиваясь:
— «Не весь. Но тот, кто в нём живёт — древнее даже наших прабабок. Говорят, он умеет выбирать, кого впустить, а кого — закопать без следа.»

Саша фыркнул:
— «Хватит страшилок. Мы же не дети. Хотя… у нас тут магичка-сюрприз. Может, и лес испугается.»

— «А может, влюбится,» — добавила Оксана спокойно. — «Я же теперь в красном. Кто устоит?»

Саша посмотрел на неё с тем самым выражением, которое у женщин называется "угу, влюбляется", а у мужчин — "интересно, но притворюсь, что нет".

---

Тренировка на змее. Добровольной, почти.

У склона, где лес уступал небольшому плато, Саша бросил:

— «Проверим, как ты двигаешься. Магия магией, но если ты свалишься в горную яму — нас никто не разбудит снова.»

Оксана хмыкнула.
— «Хочешь, чтобы я побегала между деревьями и поорала “ки-я”?»

— «Хочу, чтобы ты попробовала выбить меня из равновесия. Без магии.»

Она резко повернулась.
— «Ты серьёзно? У тебя хвост размером с мою жизнь.»

— «Вот и проверим, насколько ты живая.»

---

Айкидзюдзюцу vs полузмей

Он не нападал.
Просто стоял — вся масса тела, гибкость, сила и невозмутимость.
Как статуя из чешуи.
Оксана сделала пару кругов.
Выжидала.

Глава 5.

Глава 5.

Магичка и витрина

Город был как радуга, свернувшаяся улиткой.

Узкие улочки петляли между башнями, светящимися камнями в кладке.
На перекрёстках мерцали порталы, ведущие к лавкам, тавернам и "местам для отдыха без последствий", как выразился Саша.
По воздуху плавали пузырьки-глашатаи, разнося новости и сплетни. Один, пролетая мимо Оксаны, пискнул:
— «Редкая красноволосая самка магического происхождения замечена с двумя элитными нагами! Скандал! Потенциальная претендентка?!»

— «Претендентка на что?» — буркнула она. — «На головную боль?»

Саша подмигнул:
— «На обожание. Не исключено — на престол. Или, прости змей, на официальную разморозку чужого хвоста.»

Оксана едва не поперхнулась.

— «Я зашла в волшебный город, а не в инкубатор для чешуйчатых женихов.»

---

Магазин одежды. Здрасьте, дурацкое кружево

Они свернули к арке, где сверкали знаки: «А’Маэль и дочки» — ткани, достойные тьмы и света.
Внутри — мягкий полумрак, витрины с одеждой на манекенах, качающихся в воздухе.
Продавщица — женщина в чёрном бархате с глазами, как жидкий янтарь — ахнула при виде Оксаны.

— «О, ваше сияние! Поздравляю! Такая пара! Такие мужи! Вы, конечно, хотите что-то прозрачное, летящее, с жемчугом в зоне паха…»

Оксана выдохнула сквозь зубы:
— «Я хочу что-то, что не развалится, если мне придётся бить по роже.»

Продавщица заморгала.
— «Что вы… Это же высокородная шёлковая паутина! Её можно полоскать в крови!»

— «Потрясающе. Но я не хочу выглядеть как дорогая простыня.»

Паша уже тихо ржал в углу. Саша вежливо кашлял, пряча ухмылку.
А Оксана… махнула рукой. И тут из пальцев вырвался огонёк — крошечная вспышка, как искра заклинания.

Продавщица побелела.
Магия. Живая. Своя. Без артефактов.

— «Вы… маг? А я… я не знала… Простите!»

Она щёлкнула пальцами, и платья исчезли. Вместо них — выдвинулись стойки с боевыми нарядами: штаны, жилеты, армированные куртки, магические капюшоны, кольчужные шарфы, сапоги с защитными заклинаниями.

— «Вот. Вот! То, что нужно магичке!»

Оксана обвела взглядом богатство. Потрогала ткань. Понюхала. Удивилась.
Один жилет пах мятой и молнией.
Другой — как лаванда и горячая пыль.
Штаны шептали на языке, которого она не знала, но понимала.

Она выбрала:
Чёрные штаны с мягкими вставками на коленях.
Бордовый жилет с зацепами под амулеты.
Короткий плащ с потайным слоем от заклинаний.
И перчатки — с холодной нитью внутри.

Продавщица сияла:
— «Это… это выбор настоящей! Вам бы ещё кристалл-хлыст! Или метательный веер!»

— «Я пока ограничусь саблей. И взглядом.»

---

Выйти из примерочной — как выйти на арену

Когда Оксана вышла —
Паша присвистнул.
Саша расправил плечи.

— «Ну, теперь ты точно похожа на ту, кто может выбить душу заклинанием и довести до слёз хладнокровного дядю.»

— «Спасибо. Я всегда мечтала быть воплощением паранойи и прекрасного.»

— «Ты — воплощение последствий необдуманных ритуалов. Но мы не жалуемся.»

Оксана ухмыльнулась, поправляя ремень сабли.

— «Вот и хорошо. А теперь ведите меня дальше. Хочу понять, в какую магическую дичь вы меня втянули и как отсюда выжить без психотерапевта.»

Паша кивнул:
— «Следующий пункт — залы регистрации. Магов надо оформлять. Документы. Сферы. Снятие следа призыва. Ты — не вещь теперь. И это нужно закрепить формально.»

Саша добавил:
— «Ну и, конечно… пирожки на углу. Самые жирные, самые пряные. Человек не может начать новую жизнь, не попробовав нашу выпечку.»

Оксана приподняла бровь:
— «Сначала магические бумаги, потом жирная выпечка. Я определённо в параллельной России.»

Глава 6.

Глава 6.

Игрушка с сюрпризом

Магическая канцелярия выглядела как собор, если бы собор ел радугу и любил зеркала.
Мрамор переливался. Окна — танцевали. Потолок уводил взгляд в бесконечность.

На входе стояли два голема. Один сверлил взглядом. Второй — подмигнул.
Оксана едва сдержалась, чтобы не шепнуть: «Ты тоже думаешь, что я в цирке?»

Саша, как всегда, невозмутим:
— «Формальности. Пройдёшь регистрацию — и ты полноценная магичка. Без контракта. Без хозяев. Свободная. А значит — охраняемая законом.»

Паша добавил:
— «И тем более охраняемая — нами.»

Оксана фыркнула:
— «Спасибо, конечно, но звучит как “охраняемая для себя”.»

---

Зал регистрации. Встреча с миром

Как только она вошла — в зале повернулись десятки голов.
Женщины в хищных нарядах. Мужчины в дорогих мантиях.
Маги. Аристократия. Обсуждали, кого кто за что засудил, кто с кем объединился, чьё пламя сожгло чей замок.

И тут — она.

Оксана в боевом жилете, с саблей за плечом, в компании двух самых завидных нагских мажоров.

Рядом кто-то прошептал:

— «Это… их новая игрушка?»
— «Они одели её в костюм?! У них фетиш на магичек?»
— «Бедняжка… думает, она — маг. Ха!»

Оксана сделала шаг.
Её каблук ударил по камню с “дзынь”, будто звон меча.

Сзади уже слышалось хихиканье.
А потом — она остановилась. Развернулась.
Взгляд — в точку. Голос — ледяной:

— «Кто из вас считает, что магию можно купить? Поднять руку. Сейчас будет весело.»

Тишина.

Она вытянула ладонь.
Огонь — не вспыхнул. Он просто заговорил.
В воздухе появилась пульсирующая сфера — неугомонная, электрическая, будто живая. И с каждым её словом — растекалась.

— «Я пришла не играть. Не продаваться. Не демонстрировать. Я — существую. И если кто-то ещё хотя бы подумает назвать меня “игрушкой” — я покажу, как эта игрушка ломает кости.»

Сферы рассыпались искрами.
Слева кто-то закашлялся.
Справа — маг средней руки резко поправил ворот, глядя вниз.

Паша и Саша стояли чуть поодаль.
Они не вмешались.
Они… гордились.

Саша прошептал:
— «Кажется, она только что выиграла наше утро.»

---

Подписываемся... и подписываем

Документ был живым.
Прямо на ладонь Оксаны легло свечение. Сфера проверила её энергию. Ощутила «неместную волну» — и взвизгнула, расплескав свет.

— «Инородная магия. Доступ: разрешён. Имя: Оксана. Статус: независимая магичка. Ранг: нестабильный. Потенциал: высокий. Опасность: хаотичная.»

— «Спасибо, всегда приятно, когда тебя называют хаосом на официальном уровне.»

Теперь она — оформлена.
И уже не принадлежит никому. Даже если кто-то очень захочет.

---

Ресторан «Лепестки на крови»

Он был роскошен. И, конечно, магический.

Стены — из льда и мха. Пол — мягкий, как мрамор и шерсть одновременно.
В центре — висящие платформы-столы. Чтобы попасть — нужно было взойти по спирали света.

Официант — полудемон с золотыми когтями — посмотрел на неё снисходительно.

— «Дама… с двумя… мм… сопровождающими? Для вас, может, сладкое? Или… пьянящий напиток без последствий?»

Оксана села резко. Сабля звякнула.

— «Мне — мясо. Жареное. Без фиолетовой подливки. Без поющих грибов. Без эффекта полёта. Если от этого еды я не начну разговаривать на хвосте — я это съем.»

Саша захохотал:
— «Запиши. И принесите ей кровь плодов Синтарра. Она заслужила.»

Паша добавил:
— «А мне — то же самое. Но в два раза больше. И подальше от неё — я ещё не хочу летать в окно.»

---

Флирт, слухи и перспективы

Пока они ели — в зал заходили другие гости.
И все — пялились.

Женщины — с ревностью.
Мужчины — с интересом.
Некоторые маги — с тревогой. Потому что аура Оксаны искрилась.
Она уже не просто «игрушка» — она что-то новенькое. И мощное.

Саша подался вперёд:

— «Ты знаешь, что на тебя сейчас смотрят как на будущую претендентку на место при совете магов?»

— «Я думала, меня смотрят как на ту, кто вырвется из платья и начнёт всех метелить.»

— «Это вторая по популярности версия. Первая — что ты соблазнила нас обоих и теперь захватываешь власть через хвосты.»

Оксана закатила глаза:
— «Отлично. Я просто хотела поесть. А вместо этого — “Опера Змей в четырёх актах: Любовница. Магичка. Маньячка. И снова магичка.”»

Глава 7.

Глава 7

Они покинули город утром — в тишине, нарушаемой только шелестом плаща за спиной Оксаны и мягким скольжением хвостов нагов по тропе. На горизонте таяли башни столицы, закрученные в спирали, будто небеса свивали их вручную.

Саша зевнул, подтягивая широкий ворот мантии.

— Устал от взглядов, — бросил он. — И от попыток продать мне музыкальный артефакт, что якобы “разбудит чувства к избранной”.

— Кому? Тебе? — фыркнул Паша. — У тебя чувства просыпаются только на вкусный пирог или на отражение в зеркале.

— Или, — с невинным видом добавил он, — на даму с саблей и психикой вулкана.

Оксана не отреагировала. Она шла немного впереди. Лес перед ней был глубок, стар, с огромными деревьями, чьи стволы светились изнутри мягким голубым светом. Листья опадали не вниз, а вверх, закручиваясь в воздухе и исчезая.

Они давно уже поняли: в этом мире многое шло не по тем законам, что знала она. И всё же — привычка выживать брала своё.

Её движения были точны, дыхание ровное. Спина прямая.
Внутри — наблюдение. Сбор информации.
Если бы кто-то сейчас попытался описать её — сказал бы, что магичка. Но под кожей всё ещё сидела русская женщина, которой пришлось жить, терять и выбираться.

— Остановимся у ручья, — предложил Паша, показывая на развилку тропы. — Там часто отдыхают странники. Чистая вода, тепло. Можно немного перекусить.

— Или быть съеденными, — пробормотала Оксана, и только по ухмылке Саши стало понятно, что она не совсем шутит.

Они свернули.

У ручья стояла покосившаяся беседка, обвитая цветами, похожими на осколки стекла. Вода — прозрачная, но холодная, и в ней мелькали не рыбы, а крошечные водяные сферы, крутящиеся в танце. Воздух был свеж, но что-то в нём... настораживало.

— Что-то не так, — пробормотала она, остановившись.

Паша поднял голову.

— Тишина слишком полная, — произнёс он, обнажая браслет с серебряными узорами. — Птицы молчат. Нет шороха. Магия дрожит.

Саша резко повернулся, глаза сузились. Хвост напрягся.

— Аномалия. Или кто-то пытается пробиться сквозь Предел.

Оксана даже не успела спросить, что это значит.

Воздух вдруг стал вязким. Как мёд, как сон.
И — звенящий. Ручей застыл. Сферы замерли.

Паша шагнул вперёд — и тут же осел на колено, зацепившись за камень.

Саша успел только выругаться, прежде чем его тело словно разрядилось — он рухнул, пытаясь подняться, но пальцы дрожали.

— Не могу… не двигается магия… — выдохнул он.

Оксана почувствовала, как что-то обхватило её изнутри. Страх — да. Но не паника. Боль — привычная. Одиночество — спутник.

И сквозь это вдруг вспыхнуло ощущение тепла.

Не снаружи. Внутри.
Что-то шевельнулось под кожей, в груди.
Не магия, как у нагов.
Иное. Глубже. Грубее. Древнее. Настоящее.

Она закрыла глаза. Вдохнула. Вспомнила утренние медитации в японских садах. Сталь в движениях. Молчание у озера.

Выдох.

— Встать, — прошептала она. — Надо встать.

Она подняла руку, и в ней — засветилось.
Никакой мантры. Никакого плана. Только воля.

И — выброс.

Вспышка прошла по лагерю, разлетаясь льдом и ветром.
Магия сжалась вокруг неё в кокон — прозрачный щит.
Рядом Саша зашевелился, рывком поднимаясь. Паша приподнялся на локте.

— Что… это было? — прохрипел он.

Оксана стояла посреди круга, волосы развевались от собственного заклинания. На лице — ни капли страха.

— Я устала, — выдохнула она. — Я устала быть “ошибкой ритуала”.

Саша медленно подошёл, глаза — зелёные, чуть расширенные. Он смотрел на неё иначе.

— Это была твоя магия. Без слов. Без артефактов. — Он замолчал, а потом медленно добавил: — Ты не просто маг. Ты источник.

Паша поднялся, подошёл ближе. Ладонь едва не дотронулась до её плеча — но замер.

— Прости, — сказал он. — Мы… думали, что вызвали что-то дикое. Случайное. А ты… Ты всерьёз сильна.

Оксана оглянулась. Магический щит гас, превращаясь в блёклый свет.

— Я всё ещё не знаю, что я, — ответила она. — Но теперь вы хотя бы слушаете.

Они переглянулись. Молчание длилось долго.
Потом Саша хмыкнул:

— Пожалуй, нам стоит пересмотреть, кто кого охраняет.

Паша усмехнулся:

— И кто кого выбрал.

Оксана уселась на ближайший камень. Взяла воду из ручья. Попробовала.

— Слушайте, — сказала она. — Если теперь вы признаёте, что я не “игрушка”... кто из вас наконец-то объяснит, почему ваши карты похожи на кожу дракона, а блюда шепчут в тарелке?

— О, — оживился Саша, — ты хочешь узнать о Многовкусе? Это целый пласт культуры!

— Только не начинай с кисло-солёных пирожков, — перебил его Паша.

Оксана закатила глаза.

— Прекрасно. Я застряла в мире, где даже пироги опасны.

— Но ты уже умеешь ставить щиты, — напомнил Саша с улыбкой.

— Это… — медленно сказала она, — не делает ваш мир менее сумасшедшим.

— А тебя — менее нашей, — добавил Паша тихо.

Она промолчала. Но где-то глубоко внутри… было тепло.

Глава 8.

Глава 8

Они шли долго.
Дорога петляла между холмов, где росли деревья с бархатными листьями и стволами цвета пепла. Ветра здесь не было — будто сам воздух боялся потревожить покой этих мест. Только редкий шелест в листве напоминал: ты всё ещё на живой земле.

На горизонте показались постройки. Скромные, низкие, с крышей из мшистого тростника и кривыми ставнями.
— Вот и деревня, — бросил Паша, поднимая воротник. — Заброшенное захолустье, но с постоялым двором. Переночуем с крышей.

— Пахнет враждебностью, — заметила Оксана. — Или это просто коровы?

Саша усмехнулся, не ответил. Они свернули на тропу.

Деревня встретила их молча. Ни одного ребёнка, ни смеха, ни торговцев. Только старик с пустым ведром и женщина, закрывающая окно, когда увидела нагов. Остальные прятались за калитками, но наблюдали.
Наги, как оказалось, в этих краях были не частыми гостями.
И — не желанными.

Оксана поправила плащ. Внутри — напряжение. Внешне — сталь.
Каждый взгляд здесь был как шепот: “Чужая”. “Опасная”. “С ними”.

Они почти прошли через главную улицу, когда из переулка донёсся визг.

— Отпусти! Больно!

— Молчи, змеёныш!

Оксана замерла. И свернула без предупреждения.
За углом — четверо деревенских подростков. Один держал девочку за плечо, другой пинал её в бок, третий смеялся.
— Змеи не плачут, да? Покажи клыки, если ты правда наг!
— Да она пустышка. Уродка.

Ребёнок был худой. Лохмотья еле держались. Грязное лицо в царапинах. Но глаза — жёлтые. Такие же, как у Саши. И на виске — полоска кожи с мелкой чешуёй.

Оксана не думала.
Она шагнула вперёд и схватила парня за воротник. Развернула.

— Что ты делаешь? — голос — тихий, но тяжёлый, как удар.

Парень дернулся:
— Это не ваше дело! Это тварь! Мать её умерла при родах, отец — змей!

— И ты решил, что это даёт тебе право бить ребёнка?

Он попытался вырваться — и тут же оказался на земле.
Старые навыки вернулись легко.
Она встала над ним, раскинув полы плаща. За спиной — молча стояли Саша и Паша. Оба не вмешивались, но в глазах — холод. Жёсткий, чужой.

Оксана опустилась к девочке.
— Ты как?

Девочка кивнула, дрожащая, но сдержанная. Смотрела на неё в упор. В глазах не было слёз. Только ярость.

— Как тебя зовут?

— Никак. Они зовут меня “тварь”.

— А я зову тебя девочкой. Живой. И важной.

Она взяла ребёнка за руку и вывела к центру деревни, где уже собирался народ. Шёпот. Ожидание. Местный староста вышел к ним с деревянной тростью и печальной миной.

— Прошу прощения, госпожа маг, но это… дитя. Оно незаконнорожденное. Рождённое без обряда. От женщины, что не выдержала магического семени.

Саша прошёлся вперёд, скрестив руки:

— Значит, отец — был наг?

— Возможно… Один из проезжих. Никто не знал. Но с тех пор в деревне — неурожай, болезни. Мы решили…

— Что ребёнок виноват? — перебила Оксана. — И решили бить её?

— Мы… мы просто не могли её принять. В ней нет магии. Ни защиты, ни дара. Она — пустая.

Оксана выпрямилась.

— А теперь она будет не пустая. Она будет под моей защитой.

Староста сглотнул:

— Но…

Саша молча достал из-за пояса кошель. Щелчок. Монеты упали с мягким звоном.
— Считай, что это выкуп. За её жизнь. И за ваше лицемерие.

Паша добавил ещё один мешочек:
— За моральную компенсацию. Хотя она вам ни к чему.

Оксана обернулась к девочке:

— Пойдёшь со мной?

Девочка кивнула, сжав её пальцы.
— Пойду.

---

Они ушли к вечеру.
На спине у девочки теперь был новый плащ — один из запасных, Сашин.
Они дали ей поесть, дали воды. Она не говорила. Только смотрела. Но рядом с Оксаной держалась крепко.

— Ты теперь с нами, — сказала Оксана у костра, когда солнце падало за край гор. — У тебя будет имя. Будет тепло. Будет шанс.

— Можно… звать меня Рэй? — прошептала девочка.

Оксана кивнула.
— Можно всё, что не больно.

Саша тихо отметил:

— У тебя будет с ней много хлопот.

— У вас — тоже, — ответила Оксана. — Я не оставляю своё.

Они молчали долго.

А потом Паша вдруг сказал:

— Интересно, ты ведь не местная. Но ведёшь себя… так, будто уже родилась здесь. Или должна была.

Оксана подняла глаза к небу. Там звёзды были не как на Земле. И всё равно — красивые.

— Может, я и вправду не случайно здесь. Только, чур, не говорите, что это “судьба”.

Саша усмехнулся:

— Хорошо. Назовём это катастрофой с душой.

Девочка, свернувшись рядом у её ноги, впервые уснула спокойно.

Оксана смотрела на неё долго. И чувствовала, как что-то внутри… стало тише.

Глава 9.

Глава 9.

Возвращение мажоров домой

Они приближались к владениям нагов под вечер — и не было сомнений, что “владения” здесь значили много больше, чем обычный дом.

Горы расступались, открывая вид на долину, в центре которой возвышался… нет, не дворец — мраморное безумие, как позже назовёт это про себя Оксана.

Многоуровневые террасы, фонтаны с водой, льющейся вверх, башни, сплетённые из бело-золотых пластин, живые висячие сады и мосты из светящегося камня. На входе — две статуи, не уступающие по высоте пятиэтажке, — наги в полной боевой форме, обвитые хвостами и с вытянутыми вперёд ладонями.

— Ох ты ж… — вырвалось у Оксаны. — Даже Версаль у вашей халупы бы посуду мыл.

Оленька, крепко прижавшись к её боку, только раскрыла рот.
— Это… это правда ваш дом?..

— Увы, — вздохнул Саша. — Мы с Пашей страдаем в этих бедствиях архитектуры каждый день.

— Кто-то должен хранить культурное наследие, — поддакнул Паша с театральным вздохом. — И нянчиться с магичками с характером.

— Прошу прощения, — вскинула бровь Оксана. — Какими магичками?

— Неприступными, огненными и постоянно возмущёнными, — подсказал Саша.

— М-м, понятно. Значит, диагноз — стабилен.

Когда они въехали внутрь, ворота распахнулись без единого скрипа, в сторону отошёл целый ряд слуг — одетых, надо сказать, лучше, чем начальство в её прошлом мире.

Вестник склонился, едва взглянув на Оксану, Оленьку и “двойную проблему” в лице хозяев.

— Господа прибыли. Хозяйские покои готовы. А для госпожи… всё, что пожелает.

— Ой, спасибо, — лениво сказала Оксана. — Тогда пишем в хотелке:

1. Отдельное жильё.

2. Не с вами.

3. Не под вами.

4. И желательно — не рядом с вами.

— Мы хотели разместить вас между нами, — заметил Саша с невинной улыбкой.

— Вот и нет, — отрезала она. — Можете разместить между собой фикус. Или жабу. Или фикус в форме жабы. А меня — в правое крыло, подальше от звука ваших хвостов по мрамору.

Паша поднял руки:

— Принято. Отдельное крыло. Полное распоряжение. Личные слуги — на ваш выбор. Всё фиксируется в соответствии с магическим договором.

Оксана хмыкнула:

— Кстати о нём. По вашим местным законам вы обязаны:

Обеспечить мне жильё на моих условиях.

Не лезть ко мне без магического приглашения — чего не будет, так и знайте.

Перевести на мой личный счёт стартовую компенсацию, поскольку вытащили меня из мира, где, между прочим, была картошка, Wi-Fi и зубная паста с мятой.

— Уже подготовили счёт, — кивнул Саша. — С вкладом в эквиваленте… эм…

— Не надо в рублях, — вздохнула она. — Просто добавьте нолик. И два артефакта в качестве бонуса.

— Какие?

— Увидим, когда покажете ассортимент. А ещё…

Она повернулась к Оленьке и легко опустила руку на плечо девочки:

— Ей — всё, что нужно. Отдельная комната рядом со мной. Еда, тёплая одежда, обучение. И никто не смеет к ней прикасаться без моего ведома. Считайте это новой главой ваших обязательств.

Паша опустил голову:

— Учтено.

Оксана улыбнулась, но в глазах холодок:

— Хорошо. А теперь, мальчики. Живём — отдельно. Тренируемся — по графику. Преследование, приставания, брак, хвосты, “наша судьба” — отменяется. Я женщина с характером и доступом к магии. Вы пока — просто два золотых мажора, дёрнувших меня за шнурок ритуала.

Саша свистнул:

— Ну всё, я влюблён.

Паша театрально схватился за сердце:

— У меня слабость в хвосте. Мама говорила — только не влюбляйся в сильную.

Оксана пошла вперёд, оставив их позади.

— Я в душ. Потом в комнату. Потом — чай. Завтра с утра тренировка. Кто проспит — тот мне завтрак приносит.

— Я принесу! — радостно крикнула Оленька.

Саша и Паша переглянулись.
Саша вздохнул:

— Думаешь, она вообще нас когда-нибудь простит?

Паша пожал плечами:

— Думаю, нет. Но, брат, она того стоит.