Попаданка в беременную. Истинная жена дракона

1

Что-то твёрдое и занозистое впивалось в лопатку. Это была первая мысль. Не «где я?», не «что случилось?», а именно эта — приземлённая, ноющая жалоба тела. Я разлепила глаза.

Солнце пекло прямо в лицо, беззастенчиво, как прожектор на допросе. Пришлось заслониться рукой, и только тогда я смогла сфокусировать взгляд.

Мать честная.

Сад. Не просто сад, а какая-то выставка достижений ботанического хозяйства. Газоны, подстриженные так ровно, словно их чертили по линейке. Розы всех мыслимых и немыслимых оттенков, источающие аромат такой силы, что от него першило в горле. Слишком сладко, до вульгарности. Всё вокруг кричало о деньгах и о труде целой армии садовников, которых я бы мысленно окрестила «бригадой садовых гномов».

И тишина. Ни гула машин, ни сирен, ни пьяных воплей под окном. Только птички щебечут, как по заказу. Стерильно. Неправильно.

Где я, чёрт возьми? В поместье какого-то олигарха, которого похитила после корпоратива? Маловероятно. Я бы помнила такой джекпот.

Мой взгляд скользнул вниз, на себя. И вот тут в голове что-то щёлкнуло. Короткое замыкание. Паника начала медленно закипать где-то в желудке.

На мне было платье.

Не моё любимое чёрное платье-футляр. О нет. Это было чудовище из тёмно-синего бархата, тяжёлое, как могильная плита. Рукава-буфы, которые выглядели так, будто сожрали пару подушек. Я пошевелилась, и ткань зашуршала с укоризной. Под бархатом что-то кололось и чесалось — наверняка какая-нибудь грубая нижняя рубаха. А грудь… грудь была сплющена и поднята почти к подбородку. Корсет. Привет от испанской инквизиции.

Это не моё. Это не может быть моим. Я ношу джинсы. Потёртые. И футболки с дурацкими надписями. У меня нет смартфона в кармане. Карманов вообще нет.

Ладно. Спокойно. Это сон. Точно сон. Очень детализированный, в высоком разрешении, с полным погружением и запахами. Нужно проснуться. Я ущипнула себя за руку, прямо сквозь бархат.

Ай.

Больно. Значит, не сон. Или просто очень реалистичный кошмар, спонсированный каким-то историческим телеканалом.

Я заставила себя сесть ровно. Спина тут же взвыла от неудобной скамейки. Голова слегка закружилась. Я снова оглядела эту тошнотворно идеальную красоту. Роскошный сад, идиотское платье, полное отсутствие понимания.

Картина Репина «Приплыли». Только вместо бурлаков — одинокая девица в маскарадном костюме, у которой явно не все дома. Или она просто очень, очень далеко от дома.

Мои размышления на тему живописи и сумасшествия прервал звук, похожий на топот маленького бизона. Из-за живой изгороди, пыхтя и отдуваясь, вылетела женщина. На голове — нелепый белый чепец, съехавший набок, лицо красное, как перезрелый помидор. Настоящий паровоз в юбке. Она подлетела ко мне, чуть не споткнувшись о собственные ноги, и всплеснула руками.

— Леди Орэлл! Слава богам, я вас нашла!

Леди кто? Орэлл? Звучит как название дешёвого пива или, в лучшем случае, освежителя воздуха. Я молча хлопала глазами, пытаясь сообразить, ко мне ли вообще обращаются. Кажется, других «леди» в радиусе ста метров не наблюдалось.

— Мы вас везде ищем! — тараторила она, не давая мне и шанса издать хоть звук. — Старший жрец! Он уже здесь! Приехал внезапно, без предупреждения! Лорд в ярости, а вы… вы здесь, в саду!

Старший жрец. Звучит солидно. Наверное, местный начальник отдела по связям с общественностью и потусторонними силами. А «славу богам» она зря помянула. Каким еще богам? У меня в поликлинике по месту жительства был только один бог — заведующая терапевтическим отделением, и выглядела она куда страшнее.

Женщина, которую мой мозг уже окрестил «Тётя-Паника», сделала решительный шаг и схватила меня за руку. Хватка у неё была железная — такая в метро за поручень держится, и её оттуда не оторвёшь даже на конечной.

— Пойдёмте же, скорее! Нельзя его заставлять ждать!

Она без особых церемоний потянула меня на ноги. Я пошатнулась. Это проклятое платье весило тонну, и резкие движения в нём были равносильны попытке быстро встать в водолазном костюме. Тётя-Паника, похоже, была к этому привычна. Она подхватила меня под локоть, исполняя роль живого буксира, и потащила в сторону… особняка.

Только сейчас я его разглядела целиком. Огромная каменная туша, в которой окон было больше, чем в моей бывшей многоэтажке. И все они смотрели на меня, как десятки пустых, осуждающих глазниц. Мой личный Версаль, в котором меня ждёт встреча с каким-то жрецом.

Я покорно семенила, переставляя ноги, как китайский болванчик. Мысли метались в голове, как стая обезумевших воробьёв. Жрец. Лорд. Леди Орэлл. Кажется, я вляпалась не просто в неприятности. Я вляпалась в какой-то чужой, очень скверный исторический сериал или постановку. И, судя по всему, у меня одна из главных ролей.

Тётя-Паника волокла меня по гравийной дорожке к парадному входу, продолжая что-то бормотать про гнев лорда и важность визита. А я смотрела на массивные дубовые двери и думала только об одном.

И что этому жрецу от меня надо? Отпущение грехов по акции «два по цене одного»?

2

Мы пронеслись через гигантские двери в холл, где каждый наш шаг отдавался гулким эхом. Меня тащили так быстро, что я видела только смазанные пятна — камень, дерево, тени. Никакого пиетета к «леди». Меня просто доставляли к месту назначения, как посылку, которую забыли на почте.

Вот и нужная дверь. Моя конвоирша замерла, быстро постучала и, услышав глухое «Войдите», буквально втолкнула меня внутрь.

Комната была небольшой, душной и полной напряжения. В ней было двое.

Один — старичок в белом, похожий на одуванчик. Судя по всему, тот самый жрец. Он окинул меня спокойным, почти безразличным взглядом.

Второй был его полной противоположностью. Огромный мужчина с ослепительно-белыми волосами, стоящий у камина. Ледяная глыба в дорогом камзоле. И эта глыба смотрела прямо на меня. Взгляд был таким, что я физически ощутила, как температура в комнате упала градусов на десять. Это была чистая, концентрированная ненависть, смешанная с брезгливостью.

— Лорд Орэлл, вот леди. Она дремала в саду, — пролепетала Тётя-Паника и тут же испарилась за дверью, оставив меня наедине с этим праздником жизни.

Лорд Орэлл.

Так, значит, это не однофамилец. Это он. Мой… кто? Муж? Отец? Неважно. Главное, что этот человек, который мог бы замораживать взглядом стаканы с водой, как-то связан со мной. И он меня ненавидит. Нет, не так. Он меня презирает.

Я стояла истуканом, чувствуя себя первоклассницей, которая разбила директорскую вазу. Молчание затягивалось. Жрец-одуванчик тоже молчал, с интересом наблюдая за нашей немой сценой. Ледяная глыба тоже. Он просто смотрел, и в его голубых, как арктический лед, глазах не было ничего, кроме холодного гнева.

«Говори. Скажи что-нибудь умное», — приказал мой внутренний голос. «Например, извините, я не местная, не подскажете, как пройти в библиотеку?“» — язвительно ответил ему другой.

Я открыла рот. Закрыла. А что тут скажешь? «Привет, меня зовут Мира, на мне чужое платье, и я понятия не имею, что здесь происходит, но вы очень красивый, когда злитесь»? Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. Вероятно, после такой фразы меня бы просто выбросили в окно.

Наконец, он заговорил. Голос у него был под стать внешности — низкий, рокочущий, без малейших признаков тепла.

— Ты решила явить себя миру, Эда? — Имя прозвучало как ругательство. — Мы ждём тебя уже полчаса. Старший жрец оказал нам честь своим визитом, а ты сочла возможным спать в саду, как деревенская дура.

Я молчала. Потому что любой ответ был бы неправильным. Моя внутренняя язва хотела съязвить что-то вроде: «Простите, не получила вашего меморандума о встрече, моя секретарша в отпуске». Но Эда, та, чьё тело и платье я сейчас занимала, очевидно, должна была реагировать иначе. Наверное, упасть на колени и просить прощения. Но мои колени отказывались сгибаться. Они были заняты тем, что дрожали.

«Так, — подумала я, глядя в эти беспощадные глаза. — Похоже, у леди Эды Орэлл были серьёзные проблемы. И теперь они все мои».

3

Серьёзные проблемы. Это было преуменьшение года. Я стояла, как экспонат под стеклом, пока ледяная глыба по имени лорд Орэлл сверлила меня взглядом. Каждая секунда молчания ощущалась как пытка. Он ждал ответа, а у меня в голове был только белый шум и одна-единственная мысль: «Я не Эда».

Эда. Имя царапало слух, как вилкой по тарелке. Оно было чужим, неправильным, как это платье, как этот дом, как этот разъярённый мужчина. И в этой звенящей тишине, под этим невыносимым взглядом, сквозь туман паники и неразберихи пробился тонкий лучик. Воспоминание. Короткое, как вспышка.

Мира.

Меня зовут Мира.

Осознание было таким внезапным и ясным, что я на миг забыла, где нахожусь. Мира. Не Эда. Я — Мира. Это знание ничего не меняло по сути — я всё ещё была пленницей в чужом теле и чужой жизни — но оно стало крошечным островком твёрдой земли в океане безумия. У меня было имя. Моё собственное.

Лорд Орэлл, очевидно, не оценил глубину моих внутренних переживаний. Не дождавшись ответа, он с пренебрежением отвернулся от меня, будто я была не более чем предметом мебели, и обратился к жрецу.

— Старший жрец Гаторий. Я хочу расторгнуть этот брак. Немедленно.

Я вздрогнула. Развод? Здесь, в этом мире, где все выглядят так, словно сошли со страниц учебника по Средневековью, существует понятие развода? В моей голове промелькнула идиотская, неуместная мысль: «Отлично! Где тут подписывать бумаги? Делим совместно нажитые замки, конюшни и армию угрюмых слуг?» Проблеск надежды был таким ярким, что я едва не улыбнулась. Это же выход! Мой билет на свободу из этого дурдома!

Жрец-одуванчик, которого, как я теперь знала, звали Гаторий, откашлялся. Его спокойствие, казалось, дало первую трещину.

— Мой лорд, вы знаете, что это невозможно, — произнёс он своим сухим голосом. — У нас нет оснований. Леди Эда не впала в безумие и не была уличена в измене, слава богам. Законы божеские и человеческие нерушимы. Брак священен.

Тишина, наступившая после его слов, была оглушительной. Я видела, как напряглась спина лорда Орэлла. Воздух в комнате стал плотным, как вода перед грозой. Он не обернулся. Он просто стоял, и я чувствовала, как от него исходит волна ледяной ярости. Это было почти физическое ощущение.

— Гаторий, — произнёс он, и его голос упал так низко, что превратился в рычание, от которого у меня поползли мурашки по коже. — Не испытывай моё терпение. Найди основание.

Я посмотрела на жреца. Бедный дед. Он стоял прямой, но я видела, как его пальцы нервно сжали висящий на поясе символ. Он невольно сжался, словно пытаясь стать меньше под этим давлением. Было очевидно, что он до смерти боится, но что-то заставляло его стоять на своём.

— Я служу закону, лорд Орэлл, а не вашим желаниям, — тихо, но твёрдо ответил он. — Оснований нет.

Лорд медленно, очень медленно повернул голову. И я поняла, что такое настоящий страх. Его глаза больше не были просто холодными. Они превратились в два осколка полярной ночи, в которых не было ничего, кроме обещания боли. Он смотрел на Гатория так, будто решал, каким именно способом разорвать его на куски. Жрец побледнел и сглотнул, но не отвёл взгляд.

— Я повторяю свою просьбу в последний раз, — процедил лорд сквозь зубы.

Гаторий молча, но твёрдо покачал головой.

И в этот момент мне стало его жалко. По-настоящему. Этот старик, который просто выполнял свою работу, сейчас рисковал всем, противостоя этому монстру. И всё из-за меня. Ну, из-за Эды. Мой современный мозг, воспитанный на идеях справедливости и трудового кодекса, не мог этого вынести. «Сейчас этот холодильник его в сосульку превратит», — подумала я.

Прежде чем я успела себя остановить, слова сами сорвались с моих губ.

— В чём причина такой спешки?

Голос прозвучал слабо и сипло, но в мёртвой тишине комнаты он прозвенел, как выстрел.

Оба мужчины повернулись ко мне. Но я смотрела только на одного. Лорд Орэлл перевёл свой взгляд со жреца на меня. И я мгновенно пожалела о своём порыве. Если его прошлый взгляд был как укол льдинкой, то этот — как снежная лавина, готовая похоронить под собой. Вся его ярость, всё его презрение, вся его ледяная мощь обрушились на меня.

Зачем. Я. Открыла. Рот.

Он медленно вскинул бровь, и на его лице появилось что-то новое. Удивление. Словно таракан не просто вылез на середину зала, а ещё и заговорил. Он несколько долгих секунд внимательно, изучающе всматривался в моё лицо, будто видел меня впервые. А потом сказал, отчеканивая каждое слово.

— Потому что я не желаю проводить с тобой в одном доме больше ни минуты, Эда.

4

Его слова повисли в воздухе. Они были не просто оскорбительными. Они были окончательным, бесповоротным вердиктом.

Любая нормальная женщина на месте Эды, наверное, разрыдалась бы или упала в обморок. Я же ощутила странный, злой азарт. Страх никуда не делся — он ледяным комком застрял где-то в горле. Но к нему примешалось раздражение. Какого чёрта? Я — Мира, меня угораздило оказаться в это странной ситупции, и я должна выслушивать претензии от этого ходячего ледника за грехи, которых не совершала? Ну уж нет.

Я заставила себя поднять подбородок и посмотреть ему прямо в глаза.

— Какая жалость, — произнесла я, и мой собственный голос удивил меня своей спокойной дерзостью. — Потому что, как справедливо заметил старший жрец, развод нам не светит. И если я правильно понимаю, вы не можете просто вышвырнуть меня на улицу. Так что, боюсь, ваше желание пока останется неудовлетворённым.

На лице лорда Орэлла впервые отразилось что-то, кроме холодного гнева. Изумление. Чистое, неподдельное изумление, будто его любимая гончая вдруг процитировала Шекспира. Он, очевидно, ожидал слёз, мольбы, чего угодно, но не этого. Жрец Гаторий тихо ахнул. Кажется, я нарушила все протоколы.

— Что ты сказала? — в его голосе прорезался металл.

— Я сказала, что нам придётся терпеть друг друга, — я позволила себе кривую усмешку. Внутренне я тряслась, как осиновый лист, но снаружи держала марку. — Так что, раз уж мы заперты в этом браке, может, вы хотя бы объясните, в чём дело? Или мне нужно угадать причину вашего недовольства?

Это был рискованный ход. Я блефовала, понятия не имея, во что ввязываюсь.

— Неужели твоя выходка настолько отшибла тебе память, что ты забыла своё место? — прошипел он, делая шаг ко мне.

Выходка. Вот оно что.

Понятия не имею, что там натворила Эда, но, видимо, что-то грандиозное. Я лихорадочно соображала. Признаться в амнезии? Худший вариант. Меня тут же признают сумасшедшей, и Гаторий с радостью оформит развод.

— Моё место здесь, рядом с моим мужем, — ответила я как можно более ровно, вкладывая в слово «муж» всю иронию, на которую была способна. — А память у меня превосходная. Возможно, даже лучше, чем у вас.

Он сделал шаг и остановился в метре от меня. Теперь я могла видеть крошечные ледяные искорки в его глазах. Он был в ярости. В бешенстве. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Особенно она. Эда.

— Не смей так со мной говорить, — его голос был тихим, но от этого ещё более угрожающим.

— А как с вами говорить? — не унималась я, чувствуя, что меня несёт. Адреналин заглушал страх. — Вы хотите развод, но не можете его получить. Вы меня ненавидите, но вынуждены делить со мной дом. Ситуация патовая, мой лорд. Может, пора перестать метать громы и молнии и начать вести себя как взрослый мужчина?

Гаторий издал звук, похожий на предсмертный хрип, и побледнел. Я, кажется, только что подписала ему и себе смертный приговор.

Лорд Орэлл молчал. Он просто смотрел на меня, и я видела, как в его голове что-то щёлкает. Как у хищника, который понял, что привычные методы охоты на эту странную добычу не действуют. Его лицо стало абсолютно непроницаемым, как маска из полированного камня.

— Ты права, — сказал он наконец, и от его спокойствия мне стало по-настояшему жутко. — Закон не позволяет мне избавиться от тебя. Но он не запрещает мне найти для тебя другое место жительства.

Он сделал паузу, смакуя момент.

— Есть монастырь Святой Катарины на Штормовых островах. Говорят, солёный ветер и холодные кельи отлично прочищают мозги и усмиряют гордыню. Раз уж ты не можешь вести себя как подобает леди Орэлл здесь, возможно, тебе пойдёт на пользу общество молчаливых сестёр.

Друзья!
В рамках литмоба хочу познакомить вас с другой замечательной историей https://litnet.com/shrt/9PJj

Я умерла и очнулась в другом мире, в теле юной служанки, прибывшей в замок могущественного Лорда, на свадьбу своей госпожи. Но в самый разгар церемонии древняя магия дает сбой. И вот я, безродная служанка, случайно становлюсь женой дракона вместо своей госпожи. Он меня презирает и ищет способ избавиться. А я пытаюсь выжить в чужом мире и скрыть главную тайну: та ночь, которую мы оба не помним, принесла не только позор, но и новую жизнь.