Попаданка в цыганку

Пролог

Когда меня сбила машина, мне было всего сорок пять лет. Я ещё была полна надежд повернуть свою жизнь к некоему светлому будущему, накопить деньжат на шубу или поездку к морю. Для достижения этих целей я даже накупила книг по саморазвитию и записалась на онлайн-курсы «Стань богатым и успешным, первое занятие бесплатно».

Но одно короткое - «бам!» - и вот все мои бесхитростные мечтания размазаны тонким слоем по бурому от осенней грязи асфальту.

«Какой ужасный конец!» - успела уныло подумать я.

Хотя на самом деле вся эта фраза уместилась в угасающем сознании в одном единственном ёмком слове, рифмующимся со словом «певец».

К несчастью, тьма, окутавшая моё сознание, была недолгой. Почему к несчастью? Потому что почти сразу пришли ощущения. Те самые, когда отсидишь себе ногу. Только тут я почувствовала, что отсидела всю себя. Руки, ноги, лицо и всё остальное, что между ними. От яркости впечатления глаза распахнулись сами собой.

«Что это за оргазм мазохиста?!» - хотелось воскликнуть мне, но вместо этого с губ сорвалось протяжное: « Ы-ы-ы!!!»

Склонившаяся надо мной заплаканная женщина в ужасе отшатнулась:

- Светлые боги! Что с нею?!

Я протянула к ней свои скрюченные руки и пожаловалась:

- Ыр-рыу-оу-ры! – что значило: «Помогите! У меня всё болит!»

Женщина забилась в рыданиях на груди у вполне ещё молодого мужчины:

- Он превратил нашу девочку в зомби!

- Я предупреждал вас, что душа вашей малютки улетела очень далеко. Тело уже закоченело. Возвращать душу в оболочку, которая находится в столь плачевном состоянии, будет очень проблематично. Но вы настояли несмотря ни на что! - возмущённо проговорил голос с другой стороны.

Я с хрустом и скрипом в шее повернула голову и увидела седоватого мужчину. Мигом смекнув, что именно он здесь главный Авиценна, я протянула свои скрученные ручки (почему они так похожи на детские?!) уже к нему.

«Дай обезболивающего, гад!» - но вместо этого опять: «Яа-ары-ыа-аоу!»

- О боги! – ещё громче завыла рыдающая женщина. - Дорогой! Это невыносимо! Прошу, уйдём скорее!

Судя по вытянувшемуся лицу Авиценны, и удаляющийся женским рыданиям, эта парочка быстро нашла выход.

- Постойте! А как же труп… зомби… ваша милая дочурка?! - не обращая никакого внимания на мои заунывные подвывания, он бросился следом. - Вы что же, не хотите её забрать?!

Я максимально осторожно вернула себя и свои верхние конечности обратно в горизонтальное положение. Прикрыла глаза и констатировала:

- Пи***ц, - о да, это слово выскочило изо рта просто идеально, без всяких там «ы-ы-ы».

Где-то рядом раздался громкий отрывистый смех, похожий на карканье старой вороны.

- А-ха-ха! Узнаю это словцо! Знавала я одну сосланку, которая тоже его частенько использовала. Недолго, правда, пока её Инквизиторы не сцапали.

Глаза вновь распахнулись сами собой. От отдачи рот также распахнутся. До хруста и с вывихом челюсти. Новая болевая волна произвела внутри такой фурор, что я незамедлительно поделилась впечатлениями:

- Е**а-а-ать! – взвыла я, пытаясь своими скрюченными конечностями вправить лицо обратно.

- Да-да! - вновь раскаркался в смехе голос. - И это она тоже упоминала!

Я осторожно опустила руки. Все ткани в моём теле гудели и вибрировали, точно внутри поселился рой ос. Каждая клеточка кричала от боли, будто нанизанная на острое жало.

- Вот что, детонька,- прозвучал голос. - Как бы сейчас тебе ни было больно, постарайся встать. Так циркуляция жидкостей и энергии в теле восстановится быстрее.

Что ж, зерно истины в словах невидимки было. Потому что, как всем известно, когда отсидишь ногу, лучший способ избавиться от онемения и болезненных ощущений - это просто походить. К тому же, судя по всему, здесь мне помощи не дождаться. Превозмогая боль, я поднялась, села и огляделась.

Палатка не палатка, шатёр не шатёр - куда позволяла шея повернуть голову и посмотреть, везде были тканевые стены. Вход также загораживал плотный занавес. Значит, всё-таки шатёр.

«Начнём размышлять логически, - подумала я. - Первый вариант: бригаде скорой помощи, что крайне сомнительно, удалось-таки соскрести остатки моего мозга с асфальта. И теперь я лежу в коме в реанимации. Всё, что мне видится - это плод моего умирающего сознания. А боль можно объяснить тем, что коматозникам обезболивающих не дают, и страдания моего израненного тела прорываются в мои видения».

Объяснить, почему сознание настойчиво видело собственные руки-ноги маленькими, совсем детскими, я не могла. Видимо, мой свежий маникюр, застарелый шрам на коленке и вообще вся-вся та информация о том, как выглядит моё взрослое женское тело, остались на асфальте.

Я осторожно слезла с кушетки, покрытой разноцветным вязаным пледом. Ноги болели, дрожали, но держали.

- Поднялась? Молодец. Давай, шагай сюда, - послышался всё тот же голос откуда-то сбоку. - Иди на звук. Я здесь, ау.

Медленно переставляя свои одеревеневшие гудящие ходули, пошла на зов. Невидимка не умолкая продолжал меня подбадривать:

- Ага, правильно. Теплее, теплее, уже совсем горячо! Всё, дошла.

Я остановилась. Прямо передо мной возвышался прямоугольной формы предмет, накрытый чёрной атласной тканью. Судя по форме, под тканью находился ящик или шкаф.

- Я здесь. Стягивай покрывало, ну? - нетерпеливо велели из-под ткани.

Я послушно дёрнула чёрный атлас. Как только ткань спала, тотчас по глазам резануло ярким светом и заиграла музыка. Скрипучая и визгливая, точно из дешёвой музыкальной шкатулки.

©Рин Дилин (2023г.)

Глава 1

Автоматон. Под чёрной тканью оказался не ящик и не шкаф, а антикварный ярмарочный автоматон. Кажется, именно так называется застеклённая коробка-автомат со встроенной куклой-предсказательницей. Внутри этого кукла также имелась. Обряженная цыганкой. Только отчего-то имела шедшие верх изо лба острые рога и была выкрашена в красный цвет.

Крупной дугой надпись за её спиной сперва позмеилась в моих глазах незнакомыми символами, а потом сложилась в вполне читаемое: «Предсказательница будущего Зельда». Ладони куклы-гадалки ожидаемо лежали на зелёном сукне возле внушительного хрустального шара. Чуть ниже, на деревянной стенке корпуса автоматона имелась красная стрелка, указывающая на продолговатую прорезь для монет, а рядом располагалось ещё одно, большое круглое отверстие. Скорее всего, для получения карточки с предсказанием.

«Любопытно, - мысленно хмыкнула я, рассматривая куклу. - Из каких фильмов моё подсознание выудило сие творение?»

В моё захолустье нечасто заезжали цирки-балаганы, а ярмарки устраивали и того реже. Разве что на ближайшем рынке всегда было полно квестов «Собери все оттенки картохи и выклянчи у продавца скидку», или весёлых стартов «Бегом через рыбный к молочке и обратно, пока ты сама не стала пахнуть, как лежалая килька». Но это не считается.

Но музыка, с фальшивым треньканьем льющаяся из автомата, реально раздражала, отдаваясь в голове болезненными ударами в такт. Я поискала глазами, где автоматон выключается.

- Так-так-так! Подойди-ка поближе, дай тебя рассмотреть, - внезапно ожила рогатая кукла гадалки и резко наклонилась вперёд.

От неожиданности и испуга я отшатнулась и, не устояв на одеревеневших ногах, со всей дури хлопнулась на свою основную чакру призыва приключений. Также «отсиженные» ягодицы взвыли, будто я с размаху уселась на кучу ощетинившихся ежей.

Просто удивительно, как боль помогает справиться со страхом! Ещё мгновение назад чуть ли не насмерть перепуганная, я теперь со злым шипением и на одном только упорстве поднималась с пола лишь для того, чтобы выломать к чертям собачьим эту рогатую крашеную заразу из размалёванной коробки.

- Спокойнее, детонька, спокойнее, - взволнованно заскрипела кукла. - Не стоит рубить с плеча! В конце концов, я пока единственная, кто может ответить на все твои вопросы и не сдать тебя Инквизиторам.

Я замерла. В душе зашевелились нехорошие предчувствия.

«Вот тут можно предположить второй вариант: я умерла и попала в Ад. На это явственно указывает рогатая гадалка-демоница. А цыганкой она наряжена потому, что меня будут карать за воровство. За тот стянутый в детстве шоколадный батончик из магазина, - я страдальчески закатила глаза к тканевому потолку шатра и мысленно взвыла: «- Но я же потом за него заплатила-а-а!» Высшие силы до ответа не снизошли.

Я в очередной раз вправила себе лицо на место и сухим, словно потрескавшийся песок, хриплым голосом осведомилась:

- Где я?

- Плохой разговор лучше доброй ссоры! - оживилась гадалка. - Отвечу сразу: ты в другом мире. Видишь ли, в своём мире ты уже, скорее всего, умерла и отбыла в Межпространство. А мой сынуля, некромант недоделанный, взялся воскрешать дочку почтенных людей. Только в заклятии вместо слов «вернись-вернись» на аяккском языке произносил «приди-приди», идиот! Вот ты и пришла. Слава Белым Богам, хорошо хоть, всего-то сосланка явилась, а не кто-то похуже… какой-нибудь Проклятый Бог, к примеру… Эй! Ты куда?!

Мне надоело слушать скрипучий бред этой куклы. Будь я в Аду или другом мире, сейчас сама об этом узнаю.

Я подошла к тканевому пологу. Возле него босые ноги ощутимо лизнуло холодным сквозняком. Как-то не очень похоже на Геенну Огненную…. Я дёрнула ткань в сторону и взглядом упёрлась кому-то в район пупка. Вернее, ниже. Гора-а-аздо ниже.

Медленно поднимая глаза, я рассмотрела бугры мышц, зеленовато-серую кожу, нереально широкую грудную клетку, по-бычьи мощную шею и квадратную голову на ней. Квадратность голове придавала оттопыренная вперёд тяжёлая челюсть с торчащими изо рта вверх клыками. Чудище таращило на меня свои глазища.

- Ы-ы-ы!!! – выдали мы одновременно с чудищем.

Я задернула перед ним полог и вернулась обратно к автоматону, цокая по полу скрюченными пальцами ног и по-утиному переваливаясь на негнущихся ходилках.

- Забыла предупредить, детонька, - флегматично отозвалась гадалка на мою активную жестикуляцию. - На тебе классический детский погребальный саван. А наш орк, Шарот, жуть как покойников боится. Да и зомби тоже.

Я замерла, переводя дух.

«Ага, орк, значит, Шарот, значит. Да такого громилы покойники сами должны бояться. Шарахнет по земле кулачищем разок, половина кладбища раскопается и разбежится, таща с собой в подмышках гробы. А почему на мне детский саван?..»

Я только хотела задать гадалке этот вопрос, как внезапно увидела в боковом стекле автоматона отражение девочки. Бледная, глазища перепуганные на пол-лица… личико, правда, перекошенное. Я помахала девочке рукой и та повторила движение. Я ладонями поправила себе лицо и малышка снова отзеркалила меня.

- Я… ребёнок?!.. - с трудом прохрипела, отчего-то говорить становилось всё труднее и труднее.

- Вот мы постепенно и подбираемся к самым интересным вопросам, - сказала гадалка. - Да. Как видишь, мой сынуля, цыганский барон Илиган, случайно засунул твою душу в это детское тело. Пытаться вернуться обратно в свой мир не рекомендую: скорее всего, ты там уже мертва.

Вспомнив момент размазывания по асфальту, я поёжилась и нехотя согласилась с цыганкой. Лучше в детском теле здесь, чем раскатанным трупом по дороге там.

- Ты помнишь что-нибудь из своего прошлого? - поинтересовалась гадалка, и я утвердительно кивнула. - Так вот, забудь. Говори всем, что память потеряла.

На мои удивлённо вскинутые брови кукла пояснила:

- Все словечки, которые ты употребляла при овладении телом, я уже слышала от одной человечки. Была та человечка сосланкой. Иномирянка, пришедшая из Закрытого мира, в котором совсем нет магии. Таких, как она или ты, постоянно разыскивает Инквизиция и устраивает вам фееричное последнее огненное представление. Понимаешь, о чём я?

Глава 2

Утро наступило для меня гораздо позже, чем я рассчитывала. Просыпаться категорически не хотелось. Но надо: ещё найдут меня тут. Я высунула голову из сена, зевнула и несколько раз чихнула. Чихи отдались в мозгу звоном. В глаза будто песка насыпали, а носоглотка налилась отёчной тяжестью. Вот блин, всё-таки заболела!

Определять время по солнцу я не умела, но навскидку уже было от десяти до двенадцати часов. Привстав повыше на стогу, глянула через широкие щели между досок. Судя по гомону цирк давно уже проснулся и люди занимались своими утренними бытовыми делами. Но в воздухе царили умиротворение и неспешность. Скорее всего, труппа даёт только вечернее представление, и самая жизнь здесь начинается с наступлением вечерних сумерек.

Я, настороженно прислушиваясь и оглядываясь, торопливо принялась одеваться. Вещи не просохли и сохраняли в себе ещё лёгкую влажность. Радовало, что погода разъяснилась, и редкие облачка на небе обещали тёплый солнечный денёк.

«Так, Лика, - настраивала я себя на нужный лад, - ты теперь Ликандра Меррелль, житель этого мира. Всё необычное, что здесь увидишь, не должно тебя удивлять. Встреться хоть говорящий баран с двумя головами, делай вид, что так и должно быть. Старайся не разевать рот и не глазеть по сторонам. Смотри только на людей и ищи в их лицах узнавание себя любимой».

Я вспомнила, что Илигана можно отнести скорее к демонам, чем к людям, и сделала поправку в мозгу: «и похожих на людей существ». Крадучись, стала пробираться на выход. Перед входом на сеновал стояло в ведро с водой, а рядом с ним на земле был расстелен кусок мятой ткани, на котором стояла большая кружка, прикрытая сверху ломтём лепёшки. Я настороженно огляделась.

В зверинце никого из работников не наблюдалось. Звери источали сытое довольство и дремали в клетках. Кто-то их явно уже покормил. А значит, мог заметить и меня в стогу. Уж что-что, а на некрепкость сна я никогда не жаловалась. Всегда сплю так, что пушкой не разбудишь. Под лепёшкой в кружке обнаружилось молоко.

«Похоже, это орк Шарот подстраховался, - промелькнуло в голове. - Пытается накормить умертвие в виде меня, чтобы с голодухи на него не набросилась».

Мыслишка была гаденькой, но заботливый поступок орка тронул меня до глубины души. То, что это мог быть Илиган или кто-то другой, я отмела сразу. Барон - самовлюблённый говнюк, а все остальные работники цирка сидели по своим шатрам-кибиткам из-за непогоды. После воскрешения меня видел только орк. Шарот же и мог заметить, что я просочилась в зверинец, когда барон выкинул меня на улицу. Так что, как ни крути, выходит он это, больше некому.

«А мне ведь в прошлой жизни ни один из моих трёх непутёвых мужей даже чая ни разу не сделал. Не говоря уже про какой-нибудь самый простецкий бутерброд. А тут серо-зелёный кракозябр и такая забота…» - я растроганно шмыгнула носом, откусила лепёшку и отпила из кружки.

Молоко непривычно ударило по рецепторам стойким животным послевкусием. Фу-у, будто лично вымя у коровы облизала! Сразу чувствуется, без ГМО, натуральное, не из пачки. Я поморщилась и продолжила пить, тут же заедая лепёшкой. На сердобольность орка вряд ли можно ещё рассчитывать, да и против барона он не попрёт. Когда мне ещё выпадет возможность поесть, неизвестно. Так что тут не до приверед. Лопай, пока и это не отобрали.

Покончив с завтраком, я решила умыться. Потому что в отражении воды из ведра на меня таращилось лохматое чудище. Схватила тряпку, кружку, ведро и скрылась за углом постройки, где, как мне казалось, никто меня не увидит. Снова разделась и, поливая тряпку водой, старательно стёрла с себя пыль и сенную труху. Особое внимание уделила «низам и верхам». Низам, потому что на мне отсутствовало нижнее бельё и могло возникнуть раздражение. А верхам, потому что гораздо легче узнать в умытом ребёнке соседскую девочку, чем опознавать её в мычащем чумазом чудовище. Хорошо бы ещё причесать торчащие волосы, но без расчёски - что имеем, тем и пользуемся: как могла, пригладила руками. Оделась и почувствовала себя намного лучше. Всё, готова идти на поиски непутёвых родственников.

Я вернулась к входу в сенник и осмотрелась. Шарота по-прежнему не наблюдалось. Что ж, ладно. Поставила пустое ведро, в него положила чистую кружку из-под молока, а мокрую тряпку повесила на край ведра, чтобы сушилась. Благодарствую, не поминайте лихом.

Развернулась и направилась прямиком через поле к городу, обходя главный цирковой шатёр по кривой дуге: не хотелось бы встречаться с бароном. Да и тело уже настойчиво требовало справить естественную нужду, и я припустила в кустики. Исполнила желаемое и тут же вздохнула с облегчением: всё-таки душа у человека располагается где-то внизу. Вон как на ней сразу полегчало. Я прорвалась дальше вперёд через кусты и вышла на просёлочную дорогу, которая вела как раз к городу. Шагать теперь стало в разы легче, длинная юбка не цеплялась за траву и не стремилась спутать ноги.

На окраине города возле низеньких и по-бедняцки скромных домишек играли дети. Я сбавила шаг и направилась к ним: вдруг узнают? Но ребятня при моём приближении, хохоча и тыча в меня пальцами – чучело! - кинулась в притворном ужасе наутёк. Я недовольно поморщилась и ощупала руками свою шевелюру. Немного поразмыслив, сняла с себя шерстяной платок и накинула на голову, подвязав под волосами. Таким образом прикрыла им лохматый беспорядок и потопала дальше. Вошла в город и углубилась в кривые улочки.

Низенькие кособокие лачуги сменились стройными светлыми домиками с черепичной крышей. Сады с пышными цветниками и белыми заборчиками придавали им такой живописный вид, что хоть в открытку вставляй. Я задерживалась то возле одного, то другого, высматривала людей, ловила их взгляды и всё надеялась, что меня узнают. Но люди быстро отводили глаза или делали вид, что меня нет.

Негусто. Такими темпами я до темноты около дворов шататься буду и ничего путного не добьюсь.

«Перестань раскисать, Лика, и соберись! - мысленно одёрнула себя. - Пораскинь мозгами, где самая большая вероятность встретить соседа или знакомого? Правильно, вечером - на главной проминадной площади-улице, а утром - на рынке».

Глава 3

Утром первой моей мыслью было: «Жаль, что я не сдохла вчера».

Аккуратно разлепила глаза и огляделась. Чертей не наблюдалось.

«Ненадолго», - резюмировала я, после того, как выпуталась из ткани и рукой пощупала свой лоб. Температура ещё держалась.

Жильё Шарота, а это, без сомнений, было именно оно, представляло собой стандартное логово холостяка. Ни цветочков тебе, ни занавесок, всё строго - необъятная кровать, на которой я, собственно, и возлежала, небольшой столик, привинченный одним краем к стене, две сидушки по бокам от него и шкафчики под потолком. Кривоногая печь а-ля буржуйка, шкаф для одежды и прямо рядом с выходом нечто прямоугольное, покрытое чёрной атласной тканью.

Ой… Вот отчего мне кажется, что это автоматон с Зельдой?..

Рядом со мной в постели завозилось что-то, и из-под ткани высунулась сонная серая мордочка норки.

«Пушисти-и-ик!!!» - радостно хотела завопить я, сгребая в охапку не ожидающего нападения няху, но вместо этого изо рта вырвалось:

- Ы-ы-ы-ы!!! – вот бли-и-ин…

Перевёртыш сначала испуганно вздрогнул, но тут же понял, что опасность ему не грозит, и расслабился, стойко перенося мой приступ милоты. Он позволил себя гладить и тискать, потом даже втянулся и стал подставлять то шею, то живот.

Хэмы-хэмы… А разве там ниже не должно быть этих… ну, как их… тех, что и у котов?.. Или у норок по-другому?..

Да не-е, скорее всего, кто-то тут всех водит за нос. Я почесала норку за ухом и хмыкнула. Дверь в жилище тихонько приоткрылась.

- Сул… эй,Сул… - тихо позвал мою гостью её брат-близнец. - Пойдём, Сул, наша очередь репетировать.

Я подняла норку и улыбнулась, глядя ей в глаза. Ага, Сул, значится, ясненько-ясненько. Сул недовольно заворчала, и я её отпустила. Она спрыгнула и оглянулась, нервно дёргая хвостом. Я закатила глаза к потолку:

«Ой, да ладно. Не скажу никому, успокойся. Больно нужно. Всё равно, рано или поздно, сами узнают», - посмотрела ей в глаза и кивнула. Та успокоилась и бросилась на выход.

Я сгребла в кучу ткань, оказавшейся гигантской, как и постель, простыней. Обмоталась ею наподобие индийского сари, даже пышный «хвост» перекинула через плечо. Моя старая одёжка пропала в неизвестном направлении, а бренное тельце зияло наготой. Надо же было чем-то прикрыть этот срам. Чувствуя себя Юлием Цезарем, пошла покорять, осматривать новые владения. Всё покорение, как и силы, закончилось на пороге домика на колёсах. Открыв дверь, я уселась на лесенке, подпёрла ладошкой щёчку и стала просто обозревать окрестности.

«Посмотрите налево, там вы увидите зверинец, основной купол и вспомогательные шатры цирка Гатаканати. Посмотрите направо - здесь частично выкошенное поле и пасущиеся лохматые лошадки. Лесок и горная гряда за ним. Солнышко светит, птички поют, демонюки рогатые туды-сюды ходят. Красотища-а…»

Прямо торцом к домику Шарота стояла следующая кибитка. И так далее. Домики-вагончики располагались цепочкой друг за другом вместо ограждения. А ничего так, удобно. Хорошо придумали.

Мухи жужжали, босые ноги стыли на досках, а мне было скучно. Что-то еле уловимо раздражало, но что именно, я никак понять не могла.

«Э-эх… сейчас бы ленту полистать…»

Ну вот, конечно! Словно наркоман, подсевший на иглу интернета, подсознание требовало непрерывного потока информации. Чтобы телевизор на заднем плане бухтел, картинки с мемчиками перед глазами мелькали, а в духовке подгорал очередной кулинарный шедевр по рецепту из соцсетей. Вот тебе и «хочу выйти из зоны комфорта». Вышла? Теперь довольна? Магический мир, а магии у меня нет. Хотя, как это нет? Как-то же я тот огненный шар состряпала?

Так, стоп. Не отвлекаемся и продолжаем жалеть себя. В общем, скучно, грустно и хотелось не того. Другого, главное - вот не этого всего. Даже мир завоёвывать не могу, потому что:

А - Ботинки нагло стырили;

Бэ - Инквизиция не дремлет.

Если уж у них собачки такие страшные, то как они сами могут выглядеть?.. Ой, всё. Лучше не думать об этом. Я – натура впечатлительная, а дно у меня слабое. Кирпичный завод по производству кирпичей переплюну на раз.

Со стороны шатров вывернул Борат и направился прямой наводкой ко мне. Я пригляделась: нос у него вернул былые очертания, даже синяка не осталось. Одно из двух - либо эта Мирьям, и правда, волшебница, либо у сына барона завидная регенерация.

- Сул мне сказал, что ты в себя пришла, - вместо приветствия выпалил Борат. - Ничего себе у тебя гнездо на голове! - внезапно расхохотался он и невежливо ткнул пальцем в сторону моей шевелюры.

Я ощупала руками голову и отвернулась. Ну да, волосы сбились в монолитный колтун. Но у меня тут трусов-то отродясь не было, откуда ещё и расчёске-то взяться? Чего ржать-то сразу…

- Ладно, не обижайся. Хочешь, я тебе расчёску принесу? - пошёл на мировую Борат, и я ему кивнула: хочу.

Мотнула головой в сторону его лица, пальцем обвела кругом своё и показала «класс» - подняв большой палец руки вверх. Мол, хорошо выглядишь.

- Ты про нос? – кивок. – Ну, так с чего бы ему не зажить? Ты же больше недели в отключке валялась. Отец всё надеялся, что помрёшь. А Зельда требовала, чтобы он денег дал тебе на лекарства. В общем, поссорились сильнее, чем обычно. Зельда к вам с Шаротом жить ушла. В смысле, велела её перенести. С отцом больше не разговаривает.

Тэк-с… интересное кино выходит. Значит, тот ящик, покрытый тканью, и правда, автоматон с Зельдой. А я валялась в бреду больше недели…

Ё-моё! И как только мозги не поплавились? Хотя, может, и поплавились. Вот почему мне кажется, что мои глючные черти всё-таки уговорили меня смотаться на ту, цитирую: «клёвую вечеринку» в Ад? А вернули тогда почему? Ой, да что я спрашиваю! Ясно же, что всё по тем же причинам, по каким меня все мои мужья обратно возвращали.

Первая - это стабильные приступы хозяюшки-перфекциониста. «У вас, мамо, тут шкаПфчик стоит не параллельно, и не перпендикулярно. А посему, я сейчас возьму кувалду и с широким размахом от плеча, снесу всё к едрене-фене до бетона. Красиво строить будем. И не надо пытаться загородить его собой. Пойдите лучше спрячьтесь, пока и вам не пролетело».

Глава 4

До вечера времени было ещё полно, нервозность от бушующей в душе радости зашкаливала, и я взялась разводить бурную деятельность, чтобы хоть как-то успокоиться. Немного поокалчивалась возле Шарота в зверинце, покрасовалась своим нарядом перед Боратом, Сул, Сил и Лейлой. Ребята мой новый образ оценили. Кроме вредины Лейлы.

Эта зазнайка удостоила меня лишь презрительным «фи», хотя по её горящим глазам я поняла, что одёжка ей очень понравилась, особенно пояс и жакетик. А ещё заколка и ботиночки. Ну, и юбка с рубашечкой до кучи. Но признаваться в этом из зависти она не хотела, поэтому старательно морщила нос, демонстрируя своё пренебрежение.

Ближе к обеду, когда мой живот громко известил окружающих, что ребёнка нещадно голодом морят, я вернулась в домик Шарота и провела ревизию имеющихся в наличии сусек. Сусеки имелись, а вот продукты в оных не особо. Даже Колобка лепить не с чего: чуток муки, мешочек соли… В общем, тут даже в режим жёсткой экономии уходить не с чем.

Разделив муку на два раза, я замесила тесто на воде и, договорившись с Горшочком, сварганила нечто среднее между оладьями и лепёшками. Получилось вполне сносно. Пока горячее. Но как остывать стали, резина резиной. Не то что булочки у Малетры…

А кстати. Надо будет как-нибудь выбраться в город и выпросить у неё немного дрожжей. Самую малость. Помню, что моя бабушка как-то так хитро тесто готовила, и кусочек от него всегда обратно в кадку с мукой в тряпице оставляла. А как в следующий раз с тестом заморачивалась, размачивала его в воде, опару ставила, тесто замешивала и от него комочек обратно в тряпицу и в кадку. Вспомнить бы… Мне бы эти знания сейчас очень пригодились: не было у нас с Шаротом ни ледника, ни холодильника.

Закончив с готовкой, гордая собой, я разделила свою стряпню по тарелкам и помчалась с одной из них в зверинец, Шаротика своего кормить. А он, словно прочтя мои мысли, встретил меня кружкой парного молочка. То самое, которое без ГМО.

- А знаешь чьё это молоко? – ехидным шёпотом спросил меня Борат, нагло утаскивая из-под носа с тарелки один оладушек.

Я отрицательно покачала головой, убирая тарелку от него подальше, а к Шароту поближе. Странно, что он такие глупые вопросы задаёт. Коровье, чьё же ещё?

- Во-он её, - насмешливо хохотнул Борат, ткнув пальцем в одну из клеток.

Из неё, во все свои четыре глаза, на меня подслеповато пялился… доисторический носорог. Рогов на носу у него красовалось аж три штуки, зато ноздрей, как и глаз, было всего четыре. Язык так и чесался назвать этого «носорога» шерстистым, но мех на нём полностью отсутствовал. Похожая на броню красно-коричневая кожа отливала на солнце золотом.

- Это барбак, - подлил масла в огонь парень, услыхав, как я шумно поперхнулась.

Судорожно сглотнув, я с усилием вернула выпрыгивающее из меня молоко обратно в желудок. Да тьфу на тебя, Лика! У нас тут костлявая в обнимку с голодухой перед тобой с Шаротом маячит, а ты едой разбрасываться удумала! Подумаешь, барбак… и что? На Земле вон, и кобылье, и верблюжье народ пьёт и ничего.

Корова это! Ко-ро-ва! Новая иномирская порода. Чернобыльская скаковая. Только недавно вывели, ни у кого ещё такой красавицы нет. Да за нашу с Шаротом бурёнушку ещё в драку очередь выстроиться! Такой животинке пастух не нужен, она сама и волков, и медведей в ближайших лесах терроризировать будет…

Самовнушение подействовало, барбак в моём сознании трансформировался в особо крупную тёлку, мозг смирился, и желудок перестал делать попытки исторгнуть выпитое. Я с аппетитом вернулась к трапезе, демонстративно шумно отхлёбывая из кружки и довольно урча: м-м, как вкусно!

Борат раздосадованно цыкнул, я весело показала ему язык и в очередной раз отобрала тарелку с оладьями-лепёшками, подсовывая их орку.

- Наелся, - буркнул Шарот, бросая на неё косой и абсолютно не сытый взгляд. Ещё бы! Съел он от силы всего пару штук. А с учётом их невеликого размера, для него это всё равно, что для слона крошка: так, на один нюх.

Я недоумённо приподняла брови и мотнула в сторону тарелки: совсем-совсем не вкусно?

- Вкусно, но больше не хочу, - попытался соврать орк, но возмущённо взвывший живот выдал его с головой.

Так, понятно. Тут кое-кто решил отказаться в мою пользу. Только вот для меня пара оладий и кружка молока – волне себе еда, а орк от такого питания скоро клыки и ноги протянет. Чего допускать никак нельзя: я без него пропаду. Поэтому, с сегодняшнего момента, я торжественно объявляю в нашей семье войну равенству, и ввожу деспотичную тиранию справедливости.

Повелительно указав головой в сторону тарелки с оставшимися оладьями, я продемонстрировала свою пустую тару, давая ему понять: я тут посуду наметилась мыть, а ты меня задерживаешь. Ешь скорее!

Шарот немного помедлил, но всё-таки подчинился, поняв, что я от него не отстану. Особой сытости ему это наверняка не прибавило, но живот его перестал протяжно выть с надрывом. Удовлетворённо кивнув, я собрала посуду и пошла её мыть к нашему с орком домику.

Борат увязался следом и принялся околачиваться возле меня.

- На тебе орочий пояс, - засыпал он меня вопросами, пока я занималась делом. – Тебя Шарот, получается, удочерил? А Илиган разрешил остаться?

В ответ я кивала и пожимала плечами: кто ж его знает? У барона семь пятниц на неделе, сегодня разрешил, а завтра опять гнать начнёт.

Когда я закончила и вытирала руки полотенцем, Борат очень зорко подметил:

- У тебя именная печать почти стёрлась. Пошли к Мирьям, она тебе новую нарисует. У неё краски есть, которые надолго в кожу въедаются. Бабушкино колдовство так долго не держится. Да и её паталогическая любовь к блёсткам выдают тебя с головой.

Я посмотрела на своё «клеймо» и вынуждена была с ним согласиться: а пошли! Пора начинать знакомиться с табором и завязывать контакты, мне здесь не один день жить. Надеюсь.

Прихватив с собой пару штук из отложенных на вечер оладий, я поспешила за Боратом-Дорогу-Указующим. Он вновь косился на тарелочку в моих руках, давясь голодной слюной. Его что, папаня совсем не кормит? Словно услышав мои мысли, парень попытался оправдаться:

Глава 5

Позавтракав утром на мою скорую руку, мы с Шаротом зашли к Мирьям, узнали, не требуется ли ей чего, и направились в город. На всякий случай я прихватила с собой блокнотик и огрызок карандаша.

Солнышко светит, птички поют, хорошее настроение зашкаливает.

«Видали, какой мужик рядом со мной идёт? Знаете, чей? Мой!» - хотелось мне хвастаться всем окружающим, тыча пальцем в Шаротика.

Но этих самых «окружающих» вокруг особо не наблюдалось, наверное, все уже на рынке.

- Ой, милок! Погодь! – услышали мы с орком старческий голос. – Помоги сарайчик поправить, я заплачу́!

Из-за покосившегося забора одного из домов нам призывно махала рукой бабушка-«божий одуванчик». Мы с Шаротом переглянулись и без слов поняли друг друга: деньги нам нужны. Потому что после отдачи Илигану его части за вчерашний доход со зверинца, оставления платы на корм животным, у нас с моим серо-зелёным батей осталось монет как кот наплакал. На муку бы хватило, и то хорошо. А нам ведь ещё нужно купить материалы, чтобы сделать мне, любименькой, кроватку… В общем, мы решительно направились приходить бабке на помощь.

- Сарайчик у моей козочки совсем покосился, ещё вот-вот — и курятник вместе с ним завалится, - причитала старушка, показывая фронт требуемых работ.

Тут уже имелись и доски, и гвозди, старуха вручила Шароту и инструмент. Правда, с таким видом, будто от сердца его отрывает. Это-то меня в ней и насторожило, что-то знакомое шевельнулось в памяти…

- А ты, деточка, не поможешь мне тоже? Трава в огороде разрослась, надо бы выдрать да кроликам её задать… А у меня, как на грех, сегодня что-то суставы крутит… Поможешь? – решила она напрячь и меня.

Я состроила вежливую мину и улыбнулась, хотя старуха нравилась мне всё меньше: какой-то червячок антипатии к ней возился внутри и никак не успокаивался.

- Чего молчишь? Поможешь старой али как? – нахмурилась бабка, теряя всю свою напускную «одуванчиковость».

- Моя дочь немая, - ответил за меня орк, тем самым заставив с теплотой посмотреть на него и расплыться в улыбке ещё шире: «до-о-очь…» - Она, конечно же, поможет вам.

В подтверждение я выдала старухе книксен.

- Я заплачу́-заплачу́, - вновь елейным голоском запела она, надевая опять благожелательную маску, и повела меня за дом. – Вот, тут и тут травку подёргай, - указала мне она на свой огромный огород. – Да вон туда, кроликам, снеси.

Кролятник у старухи оказался тоже немаленький: клеток пятьдесят, не меньше. Располагались они двумя шеренгами друг напротив друга. С одной стороны кролики в клетках сидели по одному, а с другой в клетках обитало по пять – восемь зверьков.

- Этим, - она махнула на одиночек, - дашь травы не жалеючи. Ещё и сверху на клетки положи, пусть подсыхает. А этим кинешь то, что останется: всё равно со дня на день забивать.

Я ей кивнула, и мы с ней вернулись в огород. Минут пять она постояла у меня над душой, комментируя, что я делаю так, а что не так, наконец, удалилась в дом, «а то ей пекЁть». Солнце, действительно, поднялось выше и начинало ощутимо поджаривать.

Перчаток мне, как и инструмента, бабка не выделила. Пришлось дёргать сорняки голыми руками. Очень быстро на ладонях образовались ссадины, порезы и волдыри. Чтобы не упахаться сразу в соплю, я принялась перемежать деятельность: подёргала, отнесла траву кролям, чуток потопталась там в тенёчке у клеток и снова в огород.

Одиночки в клетках были медлительные, в то время как кролики «общажного» типа при даче им корма метались, как угорелые. Это натолкнуло меня на мысль, что неспроста такое разграничение. И, тщательно осмотрев одного из одиночек, я поняла, что не ошиблась: отдельно сидели глубоко сукрольные крольчихи, у которых вот-вот окрол начнётся.

Окрас у всех кроликов заметно отличался. Лишь двое были абсолютно идентичные: белые с чёрными пятнами. У них даже отметины на шкуре располагались одинаково. Только один кролик предназначался на убой, а вторая — крольчиха, в животе которой прощупывалось около восьми шевелящихся комочков.

«Поменяй их местами… - настойчиво зудело у меня в голове. – Поменяй их местами», - не иначе, как мои красно-синие черти под руку толкали.

И, в очередной раз подойдя к клеткам с травой, я сдалась: поменяла этих кроликов местами.

Словно почуяв, что в её хозяйстве совершилась диверсия, бабка нарисовалась и принялась таскаться за мной, недовольно бурча мне под руку: и траву-то я подёргала плохо, и кроликам задала мало, и вон, там под деревьями, яблоки нападали, перебери их. Хорошие сложи в корзину и отнеси на крыльцо, их продать можно, а плохие в кучу сгреби. Полить бы огородик ещё неплохо, чего таращишься, бери ведро и полей грядки из кадки. Потом из колодца кадку наполни, пусть вода греется.

В общем, с меня уже семь потов сошло, одежда пропиталась влагой насквозь, а старуха всё не унималась. Ярилась, доводя меня до белого каления. В моей голове уже других мыслей, кроме матерных, не осталось, и, будь я вправду того возраста, на который выглядела, десять раз бы уже надела противной старухе ведро на голову. Но нажитый жизненный опыт мне подсказывал, старуха не зря себя так вести начала: близилось время расплаты, а платить ей нам за работу не хотелось.

«Не заплатит…» - так и шелестело у меня в мозгу.

Наконец, Шарот закончил свою часть работы и позвал хозяйку принимать. Я вприпрыжку помчалась следом. От удивления у меня чуть челюсть на пол не грохнулась: орк успел фактически заново отстроить из имеющегося стройматериала сарайчик и курятник. Очень добротные и крепкие. Но бабка кривила моську, нарочито шипела и бурчала, охала, цокала, разве что на зуб их не пробовала, а с монетами расставаться не спешила. Орк нахмурился и громогласно кашлянул в кулак, торопя её с приёмом работы.

- Ну, ладно, чего уж там, сойдёт на первое время… Сынок потом из города приедет, переделает, - сдалась старуха. Подковыляла к крыльцу, достала из тех корзин, в которые я полусгнившие и червивые яблоки-падалицу насобирала, штук пять, и вернулась к нам. – Нате вам, что ли, за работу… Давай, деточка, подставляй подол, я тебе ссыплю, - и протянула их, а у самой от жадности руки задрожали.

Глава 6

Мы с Шаротом решили не дёргаться попусту и просто наслаждаться моментом. Ну, нет пока у нас этих треклятых монет, и что теперь? Волосы на голове драть? Так от этого проблема не решится.

В конце концов, Рябушка пока может пожить с нами в домике. А там уж что-нибудь придумаем.

Для поднятия настроения мы с орком всё же решили пройтись по магазинам: за погляд пока денег не берут. Шарот хотел прицениться к материалам, чтобы знать, во что нам обойдётся задумка с «трогательным» зоопарком, а я же хотела узнать, где можно раздобыть кварцевые бусины.

Наше желание исполнилось очень удачно: мы наткнулись на лавку строительных материалов, через дорогу от которой играли дети. И сутью их игры было выбивание за границы начерченного на земле круга… тарам-пам-пам! Правильно, шариков, очень похожих на нужные бусины. Увидев, что меня заинтересовали дети, орк взял обещание, что я без него никуда не уйду, в случае чего должна ждать у входа, и мы разошлись по интересам.

Рябушка обладала не только ценным мехом, беременностью и прочими кроляцкими достоинствами, но и послужила отличным коммуникатором: ребятня плохо понимала мои жесты. А читать они ещё не умели.

С горем пополам они поняли, что мне требуются такие бусины, как у них. И что нет, выигрывать их я не хочу, а просто пытаюсь понять, где они их себе раздобыли. Детвора хохотала от моих ужимок и реакции, когда они якобы «не понимали». Кажется, общение со мной оказалось для них веселее, чем катание шариков по пыли. И Рябушка опять-таки: скажут мне, я тут же уйду и унесу такую пухлую милоту.

Я отнеслась к их хитрости с пониманием и терпеливо чертила в воздухе свободной рукой одно и тоже по сотому кругу.

– Эти шарики можно купить в магазине заготовок для артефактов, - внезапно проговорила одна девочка. Всё это время она стояла чуть поодаль, мялась и не подходила гладить кролика. – Он находится здесь недалеко, я могу показать.

Детвора расстроенно загудела, негодуя, что она испортила им новую и такую весёлую забаву. Радостно покивала ей, что я согласная, пусть ведёт меня сусанинка, но мы услышали шум борьбы, доносящийся со стороны проулка рядом со строительной лавкой. И отчего я не сомневалась, что эти утробные рыки принадлежат не медведям?

Не сговариваясь, мы с девочкой рванули туда. Проулок нас вывел на задний двор лавки, где аккуратными стопками лежали доски разной толщины. Среди этих штабелей, словно два носорога, сцепились орки. Шарот и какой-то незнакомый. Дрались они остервенело и явно не уступали друг другу в силе.

– Я сразу поняла, что ты дочь этого, - девочка мотнула головой на Шарота. – По заколке. А ещё на тебе орочий пояс, хотя ты не орчанка. Они с моим отцом, - она указала пальцем на второго, - уже дрались из-за неё.

Угу-мс, ясненько теперь, кто моему Шаротику фонарь под глазом нарисовал.

– Всё, теперь это надолго: моего папаню только мама усмирить может, - вздохнула она. – Меня Верта зовут. Интересно, что они на этот раз не поделили?

Я в ответ пожала ей руку: представиться жестами я не могла, а она читать не умела. Поэтому просто стояли, молчали, смотрели и ждали, когда это безобразие закончится. А оно заканчиваться не спешило: орки явно не хотели уступать друг другу. Странно на самом деле это: Шарот же только посмотреть зашёл, покупать ничего не собирался… Или в папане Верты обида взыграла, и он решил повторить бой за заколку? Прошлый-то, получается, мой Шаротик выиграл…

Наконец, ждать мне надоело. Я, может быть, до мамы Верты в сантиметрах ещё не доросла, но тоже кое-что умею. Отдав орчанке Рябушку, я напрягла память, вспоминая наставления соседских мальчишек из прошлой жизни. Сложила пальцы, оставив оттопыренными мизинцы, сунула их в рот, поджав ими язык, и попыталась свистнуть. Сперва получилось издать жалкое «псс-сы», но потом подключилась прошложизненная память, и оглушительное «фью-ють!» разнеслось по округе. Соловей Разбойник обзавидовался бы.

Орки выпустили друг друга из захвата, покосились в нашу сторону, но продолжили кружить с глухим рычанием по дворику. В этот момент мне на помощь пришла Верта. Выдав ненавистное всем отцам:

- А я всё маме расскажу! – и этим очень весомо подкрепила показываемый мною жест «тайм-аут».

Держа в поле зрения Шарота, папаша Верты, пятясь, подошёл к нам.

- Дочь, не надо маме ничего говорить, хорошо? Я тебе потом за это большой кулёк конфет куплю…

На что я этому интригану жестами объяснила, что если бой сейчас же не будет остановлен, то его супруге уже пожалуюсь я, а не Верта. Орк восхищённо смерил меня глазами.

- Ни слова не произнесла, а всё понятно!

- Это моя дочь, она не разговаривает, - подал голос Шарот. Не приближаясь к нам, он засунул руки в карманы, демонстрируя, что тоже не против временной передышки.

Я показала папане новой подруги жест «я слежу за тобой» - вилкой из двух пальцев ткнув сперва в сторону своих глаз, затем его и снова на свои, схватила Верту под локоток и потащила к Шароту. Его жестами попросила сказать ей, как меня зовут, и поинтересовалась, из-за чего они здесь весь этот сыр-бор развели. Шаротик покладисто озвучил Верте моё имя и смущённо замялся.

- Это меня дёрнуло к оркам за помощью обратиться, - послышался из угла дворика дребезжащий голос. Из-за груды досок показался сухонький дядька, весь покрытый мелкой древесной стружкой и пылью. – У меня грузчики сегодня на работу не вышли, а с минуты на минуту товар привезут… Вот и толкнули Тёмные, когда этот в лавочку зашёл! – он мотнул головой в сторону моего Шаротика. – А тут ещё один… Я ещё подумал: два таких великана по-всякому управятся скорее, чем мои доходяги. Только во двор вышли, и тут началось…

Агась, картина стала более чем ясна. Шаротику повезло, он оказался в нужное время и в нужном месте: хозяину лавки требовалась помощь, и он не прочь был заплатить. Но в «компаньоны» набился этот, кто точил на моего усыновлённого батю клык из-за проигрыша в битве за заколку. И его дурацкие обижульки грозили нам с Шаротиком новым периодом безмонетного существования. А кабы ещё и не долгом: эти двое тут успели своими разборками неплохо остатки товара разметать. Хозяин со злости вполне мог встать в позу и потребовать компенсацию.