Порфирья

1 часть

1.

Деревня Кисловка располагается на самом краю Ивановской области. Зажатая с двух сторон болотами и лесами, овеянная легендами и преданиями, она находится там и по сей день. Говорят, что уникальнее окружающей её природы являются только живущие в ней люди.

В деревне есть продуктовый магазин, покосившееся здание почты, фельдшерский пункт, четыре десятка пёстрых домов и старенький дом культуры, куда время от времени случайно приезжает какой-нибудь городской гармонист.

Но давайте всё-таки вернемся к людям.

В одном из домов на окраине поселения, между кузнецом и кожевником, живёт тётка Порфирья. За глаза её здесь называют то ли ведьмой, то ли колдуньей. Однако ясно одно: там, где ступает нога этой женщины – ждать добра не следует.

Нрав у тётки пылкий, голос громкий, поступь тяжёлая, черты лица приятные.

В молодости Порфирья была первой красавицей на деревне. Тогда селение было в несколько раз больше, а мужской контингент наглее. Желающих утащить на сеновал длинноногую красавицу хватало с избытком, к тому же и сама Порфирья была не против таких забав. Вот только после ночи с девушкой у мужчин начинались большие проблемы.

Мало того, что удовлетворить потребности Порфирьи не удавалось никому, так ещё и на ухажёров начинали сыпаться неприятности как из рога изобилия.

Уникальных случаев хватало. Так, столичный студент Пётр — будущее светило отечественной медицины с треском завалил все шесть экзаменов ближайшей сессии и через пару лет спился, а тракторист Геннадий заснул за рулём и сгинул в болоте вместе со своим «Белорусом».

Тогда в народе и пошли разговоры о том, что глаз у девушки недобрый. Однако, несмотря на все эти казусы, поток мужчин даже не думал уменьшаться. Скорее наоборот, чтобы поглядеть на загадочную чертовку и попытать свою молодецкую удаль, в Кисловку потянулись городские бездельники.

Порфирья была рада всем и никому не отказывала в радушии и гостеприимстве. Готовила она вкусно, постель стелила мягкую, а голосом походила на райскую птицу. Из её избы всегда пахло пирогами, а от неё самой сражающей наповал смесью мёда и мускуса.

Самые крепкие мужские сердца таяли на её пороге и на целые сутки забывали о всех своих делах и заботах.

Чудеса начинали происходить на утро. Запах пирогов улетучивался сам собой, а остатки сладкого забытья Порфирья вышибала самостоятельно. Для этого в руки она брала метлу, сковороду или крепкую палку. Не хитрыми, но ловкими движениями она охаживала ими своих суженных. Те, что оказывались не самыми расторопными, получали в вдогонку еще и хозяйского пинка. Для этого случая Порфирья всегда держала рядом с постелью тяжелые кирзовые сапоги.

Дивная сказка с вечера оборачивалась для мужчин настоящим утренним кошмаром. Вылетали они из её избы со свистом, на ходу натягивая болтающиеся у колен портки и слыша заливистый девичий хохот за спиной. Вскормлённые ужасом мужчины бежали через всю деревню, и волосы на их головах стояли дыбом.

Чем этот ритуал так забавлял Порфирью по утрам и почему именно в это время суток она так ненавидела мужчин - было главной загадкой Кисловки.

Но на каждый болт найдётся своя гайка, вот и Порфирья методом многочисленных проб наконец закрыла свой кастинг.

Это случилось поздней осенью. В деревню тогда приехал городской художник-натуралист Пётр Антонов.

Это был статный красавец, с голливудской растительностью на лице и выразительными голубыми глазами. Своим богатырским телосложением он походил на медведя больше, чем сами медведи на себя в соседних лесах. Под мышкой у него был мольберт, холсты и огромная дорожная сумка со всем необходимым.

В тот день он ещё не знал, что именно хочет рисовать – природу или деревенских женщин. Колебания его были не долгими и в силу своих склонностей Пётр выбрал второе. Он начал заходить во все дома и предлагать свои услуги. Пару раз его спустили с лестницы, а после этого указали на дом Порфирьи, чтобы отвести беду от себя и избавиться от назойливого натуралиста окончательно.

Антонов очень вдохновился, когда ему сказали, что главная красавица живёт здесь и она одинока. Большего ему было не нужно, и художник уверенно вошёл в дом Порфирьи.

Вся деревня, затаив дыхание, ждала расправы. Свет в избушке девушки не гас всю ночь.

К всеобщему изумлению, утром ничего не произошло.

Ничего не изменилось и через трое суток.

Терпение людского любопытства лопнуло подобно громадному пузырю, и под покровом ночи деревенские женщины решили отправиться на разведку. В одном из окон они застукали обоих. Порфирья сидела в кресле под лампой абсолютно нагая, в правой руке она держала яблоко, а художник стоял за мольбертом спиной к окну и вдохновенно писал её портрет.

Таким образом искусство победило самодурство девушки и через неделю влюблённая пара уже прогуливалась по деревне под руку. Порфирья была прекрасна как никогда. На её щеках играл легкий румянец, а зелёные глаза колдуньи смотрели на Петра заворожённо.

2.

С этого момента в Кисловке наступили лучшие времена. Вода в колодцах перестала тухнуть, домашний скот дохнуть, а со старого фельдшера чудесным образом исчезли все бородавки. Счастье Порфирьи обернулось счастьем для всего народа, хотя последний относился к этому с опаской и поговаривал, что ведьма приютила в своём доме дьявола.

2 часть

7.

-А теперь сосредоточься и попробуй ещё раз.

Антонов-старший оторвал взгляд от бинокля и с теплотой посмотрел на сына.

Среди всех талантов Алексея отец больше всего гордился этим. Руки сына совсем не дрожали, его глаза были невероятно зоркими. С расстояния в сотню метров ему удавалось разносить вдребезги бутылку из-под шампанского. Сейчас Алексей набрал такую форму, что начал делать это и вовсе филигранно. Посланная им пуля аккуратно срезала верхушку, оставляя в снегу лишь расщепленную "розочку".

Сегодня Пётр решил усложнить сыну задачу и отодвинул бутылку на пятьдесят метров дальше. Как он и ожидал, первая пуля ушла в молоко.

Они приходили на эту поляну каждые выходные, брали старую винтовку, которую Антонов выиграл в карты у какого-то местного охотника и устраивали стрельбища.

Изначально Алексей лишь наблюдал за тем, как это делает отец, пока однажды оружие не оказалось в его руках. С тех пор смотрел отец, а сын стрелял.

Порфирье это не нравилось. Впрочем, это же можно было сказать и про другие вещи. Поэтому отец и сын старались уйти ещё ночью, пока она спала. Рассвет они обыкновенно встречали уже в лесу, завтракали бутербродами, пили чай из термоса и приступали к делу.

Алексей облизнул губы, поднял ружье и изготовился к стрельбе. Цевье оружия он держал очень нежно, почти любовно.

Наконец юноша выстрелил. Смотрящий в бинокль отец с наслаждением отметил, как бутылка разлетелась на сотни мельчайших осколков. Антонов хлопнул сына по плечу.

-Ну ты даёшь! Как тебе это удаётся? Я ведь почти не вижу бутылки с такого расстояния.

Алексей опустил ружье, пожал плечами и скромно улыбнулся.

-Не знаю. Просто чувствую и все.

Антонов посмотрел на наручные часы и встрепенулся.

-Лёха, давай собираться. Мать скоро проснётся.

В такие моменты сын не понимал своих родителей. Поведение матери ему казалось странным, она старалась пресекать все его интересы и однажды даже спрятала ружье. Порой на неё накатывали внезапные приступы ненависти, и Порфирья могла целыми сутками смотреть на Алексея злыми глазами. В такие дни ему не хотелось возвращаться домой.

Особенно сильно доставалось от неё отцу. Она почти постоянно ругалась и что-то от него требовала. Антонов все это выслушивал и просто молча уходил из дома. Иногда сын следовал за ним, и они могли длительное время быть вместе.

-Почему она всегда ругается? - спрашивал он отца во время очередной ссылки.

-Она нас любит, - говорил Антонов вытаскивая из карманов куртки конфеты, -Но ей тяжело. Мы должны понять её.

Но Алексей не понимал, а спрашивать отца снова ему не хотелось.

-У тебя талант, -пыхтел отец, когда они спешили в Кисловку по лесной дороге, -Тебе бы в стрелковую секцию. Был бы у нас в деревне свой олимпийский чемпион.

-А где такая секция? - спрашивал сын с интересом.

-Далеко, - вздыхал Антонов, - В больших городах.

Некоторое время они шли молча, потом отец хлопал себя ладонью по коленке, обнимал сына за плечи и обыкновенно говорил:

-Ничего, пойдешь в армию - будешь снайпером. Там такие таланты приветствуются.

После этого Антонов раздувался от гордости и шёл с блаженной улыбкой до самой деревни, словно у сына уже все получилось.

8.

Но снайпером Алексей в армии не стал.

Судьба распорядилась так, что деревенский парень угодил в воинскую часть за Уралом, где его батальон специализировался на понтонах, переправах и строевой подготовке.

Сын никогда не грезил также сильно как отец, поэтому с высоты падать ему было не больно. Сослуживцы старались обходить стороной молчаливого гиганта, а вот командир роты, наоборот, положил на него глаз с самого первого дня.

Лейтенант Дулов был настоящим кошмаром для всех солдат-срочников. Он обладал большой тяжёлой челюстью и обостренным чувством собственной значимости. Ко всему этому добавлялась необузданная первобытная свирепость и полное отсутствие интеллекта. Ещё вчера он сидел за партой военного училища, а сегодня пришёл в казарму и начал наводить свои порядки.

Вокруг Дулова сразу собралась крепкая команда подпевал, а тех, кто не успел выразить офицеру своё почтение, ждала тяжелая служба.

Больше всех из второго эшелона лейтенант выделял Антонова.

Малорослый Дулов активно пытался свалить на плечи гиганта все дела и заботы. Под чутким надзором офицера Алексей ходил в наряды, мыл полы и стоял на часах чаще всех в казарме.

Единственной отдушиной Антонова были стрельбища.

По выходным их роту грузили в машину и везли практиковаться в меткости. Однако и это продолжалось недолго. Дулов поспешил лишить его привилегий, когда стало ясно, что Антонов кладёт десять из десяти по целям любой дальности. Теперь Алексею было дозволено только смотреть на своих сослуживцев, как когда-то давно на стреляющего отца.

В эти выходные их также повезли на полигон, но вместо стрельбищ было изучение принципов работы ручных гранат. Когда вводный инструктаж закончился, солдаты немедленно приступили к практике. Метание выполнялось из стрелковых ячеек в земле. Каждый боец должен был забросить учебную гранату в очерченный квадрат.