Порочная звезда, или Деревня лечит!

Глава 1. Прощай, паста карбонара, здравствуй, печь по-чёрному!

Если бы мне год назад сказали, что я, Виолетта Королёва, звезда инстаграма с миллионной армией подписчиц, буду вручную вычищать навоз из-под сгнивших досок в каком-то богом забытом загоне, я бы расхохоталась в лицо прогнозисту и запостила сторис с ним же на фоне своей идеальной кухни с видом на Москву-сити. Подпись: «Иногда психи бывают так милы!» Хештеги: #психушка #предсказания #смехсквозьслёзы.

Но сейчас смеяться было не над кем. Точнее, над кем-то было – надо мной. Надо мной, судьбой и, как я уже начала подозревать, всем мирозданием в придачу.

Развод с Артёмом стал не столько болезненным, сколько унизительно публичным спектаклем. Он, с его вечной ухмылочкой и патологической неспособностью хранить верность чему-либо, кроме своего банковского счёта, умудрился провернуть всё так, что в глазах общественности я оказалась виноватой. Я – истеричка, я – карьеристка, я – не уделяла внимания семье, пока он, бедный-несчастный, искал утешения в объятиях двадцатилетней фитоняшки, нашей же домработницы. Какая банальность, Артём! Я ожидала от тебя большего креатива.

В итоге – громкие заголовки, слитые переписки (мои, разумеется, вырванные из контекста, его – тщательно отцензуренные), потеря части рекламных контрактов и одна сплошная нервная дрожь в пальцах, когда я брала в руки телефон. А брала я его постоянно, ведь это был мой рабочий инструмент, моя жизнь, мой наркотик. И моя ловушка.

Единственное, что не смог отобрать у меня ловкий юрист Артёма – это какая-то забытая богом ферма в Зауралье, доставшаяся мне от дяди-чудака, которого я видела может быть раз пять в жизни. «Ничего ценного», – брезгливо сморщился Артём, просматривая список активов. – «Оставляем тебе эту развалюху. Для твоего успокоения». Он произнёс это с такой сладкой, ядовитой заботой, что мне захотелось швырнуть в него вазой Swarovski. Но я лишь кивнула, стиснув зубы до хруста. Я забрала документы на эту «развалюху». Просто из принципа. Просто чтобы хоть что-то забрать.

И вот теперь я здесь. В точке на карте, которую без слез не найти. Моим новым домом оказался сруб, почерневший от времени и непогоды, с кривыми оконцами, в которых вместо стёкол кое-где торчала жутковатая полиэтиленовая плёнка. Рядом – сарай, больше походивший на груду дров, и какой-то загон, от которого на метра полтора вокруг распространялось устойчивое амбре свежего, не совсем свежего и очень старого навоза.

Я стояла посреди этого великолепия, в своих заляпанных грязью дизайнерских ботильонах (дорога от райцентра заняла вечность на убогом «пазике», а потом ещё километра три пришлось топать пешком по раскисшей от дождя грунтовке), и смотрела на свой новый «актив». В руке я сжимала телефон. На экране – последнее сообщение от бывшего юриста, моего единственного союзника в той войне: «Вилка, держись. Переживёшь – станешь неуязвимой. Шлю реквизиты для перевода за консультацию».

В кармане шуршала последняя наличка, отложенный на чёрный день. Чёрный день наступил, причём в буквальном смысле – сгущались сумерки, а вместе с ними накатывал животный, первобытный ужас.

— Ну что, Виолетта, — прошептала я сама себе, — добро пожаловать в ад!

Из кармана джинсовой куртки, которая теперь пахла дымом и чем-то кислым, я достала связку ключей. Самый ржавый и огромный, похожий на реликвию из средневековья, с скрипом повернулся в замке. Дверь, с трудом оторвавшись от косяка, издала стон, сравнимый по громкости с моим внутренним состоянием.

Внутри пахло пылью, старостью и мышами. Очень сильно мышами. Я робко шагнула в темноту, нащупала на стене выключатель. Щёлк. Ничего. Конечно, откуда тут электричество? Я вспомнила про фонарик в телефоне и, к своему удивлению, обнаружила, что здесь, в этой богом забытой дыре, ловит не только «Е», но и даже тройка 3G. Спасибо, Ростелеком, хоть за это.

Луч света выхватил из мрака картину, достойную кисти какого-нибудь художника-пессимиста. Большая комната с огромной печью, занимающей полстены. Засиженный мухами стол, пара развалившихся стульев. На полках – слой пыли в палец толщиной и банки с какими-то тёмными, мутными содержимым. «Дядюшка, ты был большим оригиналом», – констатировала я.

Мысль о том, чтобы провести здесь ночь, вызывала паническую атаку. Но возвращаться было некуда. Отель в райцентре? На последние деньги? Это казалось верхом расточительства. Я вздохнула, поставила на пол свою сумку-Louis Vuitton (теперь она выглядела здесь так же нелепо, как я сама) и приняла первое вменяемое решение за последние сутки: надо искать дрова и растапливать эту адскую машину – печь.

С этим решением и столкнулся первый очаровательный фермер.

Я копошилась у поленницы, сложенной сбоку от дома, пытаясь выдернуть из нижнего ряда хотя бы одно полено, которое не рассыпалось бы в труху от прикосновения. Не рассыпалось, но и не поддавалось. Я тянула его на себя, рыча от усилий, уже мысленно проклиная всех мужчин на планете, а особенно – Артёма и моего покойного дядю.

— Эй, осторожнее! Всё сооружение на себя повалишь!

Добро пожаловать в наш горько-сладкий литмоб "Исцеление любовью" https://litnet.com/shrt/YZXe

1.2

Голос прозвучал сзади, такой громкий и неожиданный, что я взвизгнула и отпустила полено, едва не прищемив пальцы. Обернулась.

В двух метрах от меня стоял мужчина. Очень… большой мужчина. В клетчатой рубаке, забрызганной той же грязью, что и мои ботильоны, и в резиновых сапогах. Лицо скуластое, обветренное, глаза узкие, весёлые. И рот, растянутый в ухмылке, которая демонстрировала белоснежные, до неприличия ровные зубы.

— Чего это вы тут у нас, красавица, в темноте шуруете? — спросил он, и в его голосе явственно звучало издевательство. Приятный баритон, но насквозь пропитанный ехидством.

Я выпрямилась, пытаясь сохранить остатки достоинства. Мой рост метр семьдесят на каблуках, а тут я в плоской подошве, и он всё равно на голову выше. Чёрт.

— Я… я здесь хозяйка, — выдавила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это моя собственность.

Мужик медленно, с явным наслаждением оглядел меня с ног до головы. Его взгляд задержался на сумке, потом скользнул по моим безнадёжно испорченным ботильонам.

— Хозяйка? — Он рассмеялся. Звук был густой, раскатистый, как гром. — Ну что ж, поздравляю с приобретением. Только хозяева тут обычно с инвентарём, а не с… этим. — Он кивнул на мою сумку.

Я ощутила прилив ярости. Этот деревенщина смеет надо мной издеваться?

— Это не ваше дело! — огрызнулась я. — А кто вы такой вообще?

— Сосед, — ответил он, не переставая ухмыляться. — Зовут Никита. А это… — он широким жестом обвёл окрестности, — ваши новые владения. Вид, конечно, убийственный. Особенно вонь от бурёнкиного загона. Она, кстати, тоже теперь ваша, я так понимаю? Корова, я имею в виду.

У меня отвисла челюсть. Какая ещё корова?

— Что? Нет! Никакой коровы у меня нет!

— Как нет? — Никита сделал удивлённое лицо. — А кто же тогда всё лето на участке дяди Миши пасся? Ах да, он же её вроде продавал перед смертью… Или нет? Чёрт, забыл. Ладно, разберётесь. Так вы дрова-то хоть толком сложить умеете? А то у вас тут сейчас всё рухнет.

Он ловко подошёл к поленнице, отодвинул меня локтем (я едва устояла на ногах) и несколькими уверенными движениями вытащил именно те поленья, которые нужно. Сложил их в охапку.

— Печь растопить хотите? — уточнил он, глядя на меня свысока. — Дымоход чистили? А то дядя Миша зимой помер, с весны всё забито. Сгорите во сне, как миленькая. Нужен вам печник.

Я стояла, чувствуя себя полнейшей идиоткой. Дымоход? Печник? Я думала, что нужно просто подкинуть дров и спички чиркнуть.

— Я… я как-нибудь сама…

— Сама? — он фыркнул. — Ну да, конечно. Городские сами всё могут. Ну ладно, развлекайтесь. Только если что, я через овраг живу. Кричите громче, если загоритесь. Может, услышу.

Он развернулся и пошёл прочь, насвистывая какой-то дурацкий мотивчик. Я смотрела ему вслед, сжимая кулаки. Очаровательный фермер? Да он скотина! Хамоватый, наглый деревенский козёл!

— Спасибо за помощь! — я крикнула ему вслед, срываясь на фальцет.

— Не за что, хозяюшка! — отозвался он, не оборачиваясь. — Заходите на огонёк! Только у меня самого пока огня нет, баллон с газом кончился!

Его смех затих в сгущающихся сумерках. Я осталась стоять с охапкой дров, с ненавистью в сердце и с полным осознанием собственной беспомощности.

С горем пополам, ободрав пальцы в кровь, я всё же растопила печь. Слава богу, дымоход если и был забит, то не настолько, чтобы меня задохнуться. Я грела руки у жаркого огня, слушая, как трещат поленья, и плакала. Тихо, безнадёжно, по-бабски всхлипывая. Я плакала по своей прошлой жизни, по дурацким каблукам, по пасте карбонара, по тёплому полу в ванной, по Артёму, которого всё ещё ненавидела и любила одновременно, и по себе – потерянной, глупой, брошенной.

Плакала я, наверное, долго. Потом устала. Вытерла лицо рукавом куртки (о, ужас!) и полезла в сумку за пауэрбанком и телефоном. Инстинкт сильнее разума. Даже в самом глубоком аду нужно сделать сторис.

Я сняла свою измученную, заплаканную физиономию в свете огня от печки, сняла тёмную, зловещую комнату, сняла даже пару банок с загадочными соленьями. И написала. Без фильтров. Без прикрас.

«День первый. Адский. Мой новый дом – сарай с печкой и привидениями. Сосед – мудак с красивой улыбкой. У меня есть подозрение, что ещё и корова есть. Всем огромный привет из глубинки. Выживу – расскажу. #новаяжизнь #деревня #загул #развод #фермамоеймечты #всёпропало».

Я отправила это в свой профиль, выключила телефон для экономии заряда и, закутавшись в тонкое кашне (больше ничего тёплого у меня не было), устроилась на скрипучей кровати с провалившимися панцирными сетками. Засыпала под вой ветра в печной трубе и под чей-то отдалённый, тоскливый лай.

Мне снилось, что я пасу корову в платье от Gucci, а Никита, тот самый сосед, гонится за нами с вилами и той самой ухмылкой.

Утром меня разбудил стук в дверь. Не тот грубый, мужской стук, какого я ожидала, а более сдержанный, но настойчивый. Я, не отрывая глаз, всклокоченная, с размазанной по лицу вчерашней тушью, побрела открывать.

На пороге стоял второй очаровательный фермер.

Добро пожаловать в следующую новинку нашего моба

Развод и другие лекарства

Алиса Рублева

https://litnet.com/shrt/QMSD