Порт Арсис

1. Пролог. Маг теряет репутацию

Год 7109. Город Итирсис, столица Ладии, 3 августа

Рауль отодвинул четвертый стакан.

Медный носик чайника дарил отнюдь не постный кипяток, а нечто более жгучее, так что три первых пролетели незаметно. За последним локоть сбросил на пол вяз копченых карасей, и от этой неловкости тотчас усилилась кислая муть.

Половой еще на входе в чайную распознал в хандрящем юнце мага Морского корпуса, и стал предупредителен и быстр. Он и теперь подскочил, поднял душистых карасей и даже обмахнул их белым рушником, возвращая на стол, но офицерик все равно скривился и отвратил от них свой благородный нос.

— Сгинь, — упали две серебряных луны.

Половой подогнулся и сгреб их в карман, про себя довольный точностью прогноза. Такие типажи всегда сорят монетою с особенным презрением, хотя наметанному глазу от порога видно: в кошеле она последняя. Добавив к чайнику и карасям еще отруб соленой колбасы, разносчик исполнительно исчез.

С Раулем остался четвертый стакан.

Маг принялся медленно, двумя пальцами вертеть его по часовой стрелке, отмечая круги продвижением тонкого скола. Прозрачная жидкость качалась внутри, маня и отторгая вместе.

— Если вы закончили напиваться — я присяду? — спросился вежливый голос над ухом, когда скол завершал свой восьмой оборот.

— Только начал, — механически вернул Рауль, не поднимая головы.

Пальцы плотнее сдавили стакан, потянувшись доказать означенное делом, но в последний момент лишь придали верчению прыти.

Гость бесцеремонно взвесил в руке почти опустевший чайник с «белым чаем».

— При эдакой казне дойти до забытья вам будет тяжеленько.

— С чего вы взяли, будто я его ищу?

— А разве вы именины пируете?

Рауль, наконец, посмотрел на пришельца.

Бородатый купец, годов за сорок, по виду — удачен в делах, но виду маг давно уже не верил, как и ушлому торговому сословию вообще.

Свободной рукой он подтащил крученый хвостик колбасы, изображая разгар позднего, но по-царски роскошного ужина.

— Не ваша забота, — напомнил он. — Скамьи, впрочем, общие, садитесь.

Длинные столы чайной были комплектованы уже довольно плотно. Летнее солнце прожарило столичные большие кабаки, и те отдавали тепло даже после закатного часа. Чайная в каменном полуподвале от этого изрядно выиграла: ради блаженной прохлады в нее стекались даже те, кто в иное время не задержал бы взгляда на выцветшей вывеске «Сахарный берег».

Внутри, однако, был порядок. Длинные столы с потемневшим лаком составляли один ряд: торцами подпирали беленую стену, по сторонам, спинка к спинке, стояли широкие лавки.

Рауль сидел в дальнем углу, и сначала имел компанией только неодолимых звонких мух, но чайная все заполнялась, и он не избежал подсадки.

Купец расстегнул старомодный кафтан, пробрался по скамье до самой стенки и с удобством устроился прямо напротив. Половой, конечно, вновь нарисовался рядом. Купец манерой завсегдатая целые три минуты уточнял, насколько хороша сегодня вишня, свежа ли окрошка («Вчера, поди, кромсали?» — «Да как можно!..»), с ледника ли квас, и, наконец, велел тащить все названное вместе с самоваром.

Рауля раздражала суета. Он попытался вернуться в себя, чарами вместо ножа раскроил колбасу на пять колечек и почти уже решился опрокинуть презренный стакан, когда купец неделикатно цокнул.

— Ловко! — восхитился он. — И хмель вам не мешает?

Рауль только теперь заметил, как ровно улеглись колечки — пирамидкой одно на одно, хвостик по верху.

Точно так он года три укладывал швартовые канаты.

«Во сне не промахнусь», — подумал с омерзением, а надоедливому гостю бросил емкое:

— Ничуть.

Толстокожий купец не желал замечать, сколь мало приятно его любопытство. Он еще раз оценкою смерил колбасный уклад и продолжил уже вовсе бестактно:

— На что вы тратите свой чародейский дар?

Рауль приподнял бровь.

— Мне должно отчитаться в том, как сервирую себе ужин?

— Я, собственно, и не о колбасе, — купец откинулся на спинку лавки, взирая чуть насмешливо и прямо. — Заметил вас сегодня на «Фортуне», господин лейтенант.

Рауль отпустил свой стакан и тоже расселся свободно.

— Я маг-навигатор на прогулочной яхте самого государя, — с вызовом уточнил он. — Полагаете, это достоит ваших соболезнований?

Купец качнул головой в неопределенном ответе, но глаза его стали лукавы.

— Ради сей позиции вы много лет и средств отдали обучению?

— На «Фортуну» попадают лучшие! Вы хоть немного представляете себе отбор?

— В этом сомневаться не приходится, — с улыбкой согласился гость.

Перед его дородною фигурой разносчик поставил окрошку, рядом утвердилась большая кружка с пенной шапкой. Купец неспешно залил трапезу квасом, поболтал в ней деревянной ложкой и отведав, сам себе кивнул с большим довольством. На навигатора он коротко поглядывал, как будто дожидаясь его реплики всерьез. Тот нарочно взял одно колбасное колечко из-под снизу, заваливши всю башню, прожевал его как пресный плесневелый хлеб и, наконец, пожаловал ответом:

— Разумеется, я высоко ценю оказанную честь.

О, как же складно маг солгал!

Служба на «Фортуне» близь царственных лиц дурманила его голову только первые полгода, потом впечатления стали тускнеть.

Нет сомнения, что его величество вправе отдыхать с комфортом, а выгул высоких чинов и заморских послов был делом вовсе политическим.

Днем под столичными мостами не протиснулось бы парусное судно, и оттого «Фортуна» не имела мачт, а шла на водяных колесах по бокам кормы. Магия Рауля вращала их оба синхронно и точно, яхту он мнил продолжением собственных рук.

Но Боже правый, какая его затопила тоска! Одна и та же река, праздные гости, музыка и кофе из тончайшего фарфора. Слышишь когда-то пьянящее «Швартовы отдать!» — но тащишь золоченую игрушку по зеркалу давно укрощенной Итирсы. Хотя бы раз река явила древний свой характер, заставила напрячь глаза, ладони, ум! Вспылила под грозой и разлилась от ливня! О, нет: едва на рассвете прогулочных дней замечали случайное облако — на борт поднимался и маг-погодник, не дававший стихиям ни шанса.

Портрет. Рауль Дийнис, лейтенант

2. «Императрица Эльза»

Год 7110. Государство Ладия, река Дивина, 13 мая, понедельник

— Ровно правит, — картограф Валентин Оскарис отвел взор от надоевших берегов и покосился на Рауля за штурвалом. — Хотя шептали, что к нам его назначили за драку в непотребном виде.

Свободный от вахты второй навигатор Мигель Мартьен остался локтями на леере, не удостоив своего дублера столь же ярой похвалы — каменистый обрыв над рекою занимал его как будто больше. «Императрице Эльзе» было тесно в этих берегах. Шхуна, снаряженная для полярных вод, шла в узком русле точно мишка по цирковому канату. Течение, впрочем, было попутное, паруса на экстренный случай дремали в скрутках, лишь два огромных колеса плескали по бокам кормы: покуда маг-навигатор в строю, этот ход — самый легкий.

— Рауль — за дебош? — Мартьен удивился лениво. — Ни разу его даже со стаканом не видел.

— Трезвые на адмиралов не кидаются, — пожал плечами картограф и запахнул на шее плащ. — А ведь он мог бы «Фортуну» свою по столице катать, под ясным солнышком.

— Весна здесь паршивая, — на сей раз Мартьен солидарно поморщился. — Еще и окна чаровать приходится — вторую ночь почти не сплю, светло как на рождественском балу.

Молодой картограф поправил очки, отвечавшие в его возрасте больше за импозантность, чем за зрение, и назидательно забарабанил:

— В этой широте от середины мая наблюдается явление «белые ночи», характеризующееся…

— Да понял, — отмахнулся навигатор. — В Морском корпусе хватило географии — избавь.

Погоду всякий маг в его должности знал хорошо, но не в цитатах из книг, а на практике: умерить ветер или прибрать над кораблем грозу мог даже в полусне и лихорадке. Со стихиями в пути всегда сражался навигатор — отдельных экспертов погоды держали только в столице. Картограф расхохотался, отбрасывая средоточие с лица.

— Не романтик ты, Мартьен, — определил он. — Это же какие перспективы барышень выгуливать! Арсийцы, небось, толк знают.

— Спросишь у них. Две седмицы там киснуть.

Этому «киснуть» картограф снова подарил задорную усмешку — жизнь они с Мартьеном понимали различно и вряд ли были бы в приятелях на берегу, но на борту «Императрицы» выбор рисовался невеликий. С матросами болтать охоты не было, плотник с кузнецом и прочими мастеровыми тоже ниже круга, а из дворян в команде судна оказались шестеро: капитан Бердинг, два мага-навигатора в лейтенантском чине, штатский картограф, военный интендант и лекарь Луи Алваро — этот самый старый, лет под шестьдесят. Был еще священник, но к нему картографа тянуло меньше всех.

— Эй, Рауль, — он снова обернул свой взор на капитанский мостик. — Мы-то не станем времени терять в Арсисе, а?

Маг за штурвалом улыбнулся вежливо и молча — спорить с балагуром не хотелось, но и сближаться — тоже. Картограф отчего-то с первых дней решил, что лубочная правильность черт Рауля непременно означает его умение развлечься в городе и продолжал настойчиво искать себе компанию. Оскарис и теперь эту безмолвную улыбку трактовал по-своему: кивнул и стал высматривать на берегу меж сосен избы, что могут выдать пригород Арсиса. Там торчали только валуны.

— Как бы задержаться не пришлось, — мрачно заметил Мартьен. — Бердинг опять на Ирдиса кидается, что не готово.

Картограф живо вслушался.

Ссоры капитана с интендантом неприятно оглашали весь пятидневный путь из порта. Еще в столице на шхуну погрузили команду и всякий хитрый инструмент, какой ей будет надобен для долгого пути во льдах и поиска неведомых земель под ними. Провиантом не отягощали — муку и крупы должно было приобресть уже в Арсисе, последнем порту на входе в Ледяное море. Тамошний чиновник депешей получил распоряжение — обеспечить экспедиции кроме прочего теплые вещи, запас приличных досок и годной парусины, однако даже эти предуготовления не делали капитана Бердинга счастливым. Вместо азарта от спуска на воду (год готовились!) он только раздраженно бормотал в усы, что вся эта затея не закончится добром. Он требовал в Морском приказе второго корабля, удвоенной команды и запасов, но так их и не получил — мол, вас и так пять образованных магов-дворян, авось не пропадете. Интендант Кристиан Ирдис тоже силен — пусть магию не слышит, зато волшебным образом умеет добывать даже палатку в чистом поле.

Снабженец-то и оказался крайним в капитановой досаде — вечно покидал его каюту с пятнами гнева на бледном и скоро исхудавшем лике. Совсем юный и прыткий, он не мог на палубе доказать свою способность обеспечить экспедицию необходимым и уложить это богатство в один трюм, оттого бывал тесним начальством и пару раз даже грозил сойти на берег. Бердинг обещал ему за это трибунал, но, пожевав усы, на время отступался.

Нынче возгласы под мостиком недолго досаждали — скоро из своей каюты, хлопнув дверью, вышел капитан. Картограф и свободный навигатор уставились на берег так, словно ничто на свете их не занимало пуще, матросы тоже слились, кто с чем смог, один Рауль не дрогнул, глядя в искреннем внимании вперед. Бердинг замер, озирая палубу. Он был не слишком крут, но вспыльчив, и после перемерок провианта тотчас приходил в ураганный настрой.

— Кока ко мне! — гаркнул матросу, неудачно скрывшемуся за чрезмерно тонкой шваброй. — Пусть посчитает, сколько извел мне муки за пять дней.

Интендант Ирдис в темной форме, оттенявшей синеву не столько глаз, сколько под глазами, призраком выбрался следом.

— Сотый раз уже считаете, — бормотал он упрямо. — Одна сума в день, говорю вам. Если ящики зачаровать для облегчения веса, то все три сотни в трюм войдут — я еще и для сахара место найду, под воскресный крендель.

— Какой крендель, нам бы выжить! — обернулся, полыхая, рослый рыжий капитан.

Ирдис был перед ним как цыпленок, молод и тощ, но плечом пожал в невиданном спокойствии.

— Выживайте, служба ваша. Только если «Императрица» может и сахар унести, и квашни с капустой — что ими швыряться?

По виду, Бердинг был вовсе не прочь швырнуться чем-нибудь — и хорошо, если не за борт.

Портрет. Генрих Бердинг, капитан 1-го ранга

3. Беспощадное гостеприимство

Арсис, северный порт Ладии, 13 мая, понедельник

К прибытию колесно-парусной «Императрицы Эльзы» прихорошился не только господин Стефан Нортис, надзорщик арсийского судоходства, но даже самый город. Ветер с ночи вымел улицы как мог, дождь прополоскал засиженные чайками крыши и растопил последний снег в канавах. Арсис, утомленный торговыми судами и их многоязыкой суетой, встречал служилый корабль со всем торжеством самого северного порта Ладии — богатого по-своему и очень мало достижимого для государевых очей.

«Императрица Эльза» вошла рекою с юга, прямиком из столицы, брызгая лопастями двух огромных колес по бортам и как-то особенно празднично хлопая с кормы ладийским флагом. Команда замерла у леера с подтянутым любопытством, немногие дворяне в ней сияли медью пуговиц и гордостью носов. Еще бы — последний порт! Догрузить провиант и запасные снасти, а через две седмицы — дальше, и там уж только перед сонными моржами красоваться.

Словом, город и колесник остались друг другом довольны в равной мере.

— Ну и дыра, — сказал на палубе картограф, не убирая свой улыбчивый оскал.

У морской воды стояли больше срубы, чем дома, хотя и длинные, под склады и трактиры. Выше мелькали постройки из камня, но на изящество не потянули и они. Только в самой глубине, вдоль чистого речного берега, торчали солидные крыши — усадьбы городских управ и пара гильдий.

— Посмотрим, — пожал плечами Мартьен.

Посмотреть бы пришлось даже против желания — надзорщик судоходства был намерен занимать господ не только по обязанности, но и согласно устремлению вращаться в обществе людей столичных и приятно образованных. Для исполнения такого плана их поджидал прием, продуманный в деталях.

Прежде прочего надзорщик показал им порт. Скучнее дела трудно было и помыслить, но шестеро дворян держались хорошо. Потом настало время крепости — ее немного реабилитировал обед у коменданта. Третьей примечательной постройкой были новые гостиные ряды, но на сытый желудок они благоухали сыром и крабами ничуть не обольстительно.

Когда надзорщик их завел на верфи, картограф уже был согласен вдыхать самый плесневелый сыр, а Мартьен и капитан подумывали о смене должности: интендант сказался службой и остался в торговых рядах. Рауль сумел изображать свой интерес подольше прочих, но еще через два часа сдался и он.

Надзорщик уточнял, остались ли вопросы и рвался провести дворян и на новенький колесник «Север». Капитан Бердинг обещал, что коли Божьей милостью вернется в столицу, то непременно отчитается в Морском приказе: по части верфей у господина Нортиса все обустроено довольно ловко и в пристальной ревизии нет никакой нужды. Надзорщик все-таки велел откинуть трап на судно, когда ему подали краткую записку от супруги.

«Простынут пироги — не извольте ждать моего прощения», — подсмотрел эпистолу картограф, и господин надзорщик весь переменился, заспешив:

— Я желал бы показать вам наш северный сад! К несчастью, на него совсем немного времени — там на манер пикника мы подготовили вам ужин, и супруга с дочерьми извелись нетерпением.

На тропочке от верфи в сей же миг образовалась толкотня. Надзорщик никогда бы не думал, что мореходы из столицы так охочи до садов.

***

— Идут, матушка!

Нерина Стефановна, старшая из двух дочерей надзорщика, выбежала из беседки, где для гостей уже ломился стол, и устремила взор на дальнюю дорожку.

Батюшка вел за собою пятерых господ, почти всех — в темных синих мундирах морского корпуса, и уже это обстоятельство их очень поднимало в глазах обеих девиц, шестнадцати и восемнадцати лет от роду. Приезжие в порту мозолили глаза на всякий день, но эта экспедиция была особой, и оттого ее участники были авансово наделены венцами смельчаков, красавцев и добровольных смертников. Последнее сражало наповал.

Матушка, едва взглянув, напротив, бросилась назад, в который раз пересчитать приборы и повелеть лакеям доставать жульен из кухни, устроенной за рядом кривеньких калиновых кустов.

Как нарочно, батюшка не очень поспешал, ухитряясь по пути расхваливать магов-аграрников — такие морозостойкие яблони повывели, что и пером не описать, а только доставлять на стол величествам! Сад не находился в ведении господина Нортиса, но он гордился им со всем патриотическим огнем.

Пока мореходы близились и восторгались из последних сил, Нерина остро рассмотрела каждого.

Высоченный рыжий бородач лет сорока — определенно капитан, хотя отсюда и не видно эполетов. Крутит головой солидно, отвечает и кивает — стало быть, не грубиян.

«Посадим возле батюшки, известно.»

За его плечом слегка отстал господин куда пониже, не молодой, сухой, с обильной сединою. На такого только взглянешь — во рту возникнет вкус микстур и зелий.

«Лекарь», — постановила барышня.

Светловолосый штатский юноша в очках сначала тоже бодро изучал красу селекционных вишен, уже набравших цвет, но как нашел глазами саму Нерину и ее сестру, Аиду, то уже забыл про сад и только бегал взглядом между ними.

Последними шли два рослых молодца, брюнет и блондин. Брюнет был скроен хорошо и темные усы его вполне украсили. Блондин…

Нерина спешно отвернулась. Блондин был как из галереи про античный пантеон — без умысла засмотришься, а он еще подумает напраслину!

Раскланивались-представлялись долго, в беседку немедля пришла суета. «Императрица Эльза» всего пять дней была в пути по населенным рекам, но гости заверяли, что истосковались по изысканному обществу и шарму грациозных дам — а уж эдаких муз не видали и во всей огромной Ладии.

Не все, конечно, в этом заверяли. Однако, иные брали на себя заботу излагать и за косноязычных соратников (здесь представленный картографом значительно косился на античного блондина-навигатора). Певец только не мог определиться, какая из сестер прекраснее и клялся, что скорее умер бы, чем решился отдать яблоко одной из них, окажись он на месте бедняги Парсиса.

Его дилемма была не лишена определенных оснований, только не вследствии невиданной красы, а больше из-за сходства барышень. Темноволосые и чернобровые, они казались очень яркими на фоне акварельных красок севера. Платья на фигурах сидели ладно, но даже модные корсеты не сумели сделать хрупких ос из этих дев, воспитанных на воздухе и принудительной домашней сдобе. Словом, столица объявила бы им надобность диеты, а втайне изошлась бы завистью за их румянец и в целом миловидные черты.

Портрет. Валентин Оскарис, картограф

4. Майская ночь или Утопленник

Порт Арсис, 14 мая, ночь на вторник

«Утону — вконец опозорюсь!»

Кажется, это была первая мысль, охватившая Рауля, когда перила оказались позади, а ноги — в воздухе.

Дивинский мост — корабельный, на высоких каменистых берегах — отмерил вольному полету полторы секунды. Этой протяженности довольно магу-навигатору, чтобы вклиниться в воду уже с невидимым шлемом вокруг головы.

Река ударила по телу холодом, но в горло не проникла, а значит, можно было контролировать и тело, и рассудок. Вытянувшись под подой, Рауль продолжил свой негаданный нырок — дно знал и глубины хватало — потом начаровал в крови тепла и проскользнул под своды длинного моста. Лишь там он развернул себя к поверхности, проплыл до первого пролета и вынырнул у каменной опоры, толстой и широкой, как стена. Маг поплавком завис у ее сколькой мшистой глади, неразличимый с ближних берегов.

«Что это было?» — пронзила уже здравая, вторая мысль.

Кошеля с него снять не попытались — да и не носил такого — стало быть, не грабитель. Спутали с кем-то? Навигаторы в мундирах здесь теперь не так уж часты — новый военный порт находится чуть далее на запад, у отодвинутой границы. Подшутили? Рауль полагал, что склонность к иронии в нем развита слабо, но как будто этот ход не очень-то смешон.

Хотели утопить?

Мага из морского корпуса — рассчитывать похоронить в воде, когда высота полета позволяет выпрямиться, а дно давно расчищено под судоходство? Вздор. Приличный навигатор выплывет без риска, даже в сапогах.

«Если только он трезв, — оглушила догадка. — Кто-то подумал иначе!»

Рауль не взял сегодня в рот ни капли, все чародейские навыки были при нем и подчинялись без усилий — но другой маг, дернувший его петлей за ногу, этого не ведал. Четверть часа назад очень многие сочли лейтенанта Дийениса едва стоящим на своих двоих. Кто-то нашел это время удачным — легко утопить недотепу в студеной Дивине, куда он во хмелю мог пасть и сам, припомнив юные забавы.

И в этом случае — злодей сегодня восседал с ним за одним столом. О, дивная душевность посиделок!

Семья надзорщика как будто не имела слуха к магии, значит — «свои», из команды. Все пятеро слыхали про ракушки, все чуяли благоухание за метр от него. Четверо из них всерьез владели магией. Впрочем, «лучший из снабженцев Ладии» тоже мог припасти артефакт, управлявший петлей.

Рауль развеял шлем, чарами помог себе держаться на воде без шума и потаенно выглянул из-под моста. Город казался все так же безлюден, и с этой диспозиции между домов по берегам не видно было признаков злодея. Да и стал бы тот ждать, пока его заметят в этой светлой ночи! Из-за угла достал магическим потоком — а нынче подлеца не сыщешь и с огнем.

Кому же досадил меланхоличный навигатор?

Капитан Бердинг его презирал, но — топить? За две седмицы до начала настоящих трудностей? Абсурдно.

Лекарь? Мага с ним не связывало будто ничего — Рауль не имел привычки болеть, а господин Алваро в ответ не лез к нему дружиться. Несколько слов за офицерской трапезой в кают-компании — все, что их объединило.

Интендант Ирдис, конечно, мог устроить это покушение мудреным артефактом, но причин для его ненависти маг тоже не нащупал. Никаких грехов он за снабженцем не видал, и удалять Рауля как свидетеля причины не было.

Картограф Оскарис? Что там в голове болтливого очкарика — Бог весть! — но кошек между ними не шныряло.

Зато Мартьен завидовал почти открыто.

Даже пеняя Раулю пороки, капитан признавал за ним и мастерство, и рвение. На этом фоне второй навигатор поблек, хотя он вовсе не был плох — неловкого бы в экспедицию не взяли. Легко ли сознавать себя дублером виртуоза, но пропойцы? Какое оскорбление для профессиональной чести гордеца! Рауль еще полез осаживать его перед приятной барышней, точно красуясь пониманием вопроса и навыком ныряльщика.

Мог ли Мартьен мстительно отправить его занырнуть и теперь? Глядите, мол, как ваш Дийенис ладен и хорош, когда багром подтянут к берегу день эдак на четвертый.

«Пожалуй, что мог», — без радости примерился Рауль.

Хваленое товарищество на «Императрице»! Он содрогнулся от мерзкого чувства внутри.

Впрочем, и не только от него. Лед еще бился у высоких берегов, и к ногам в студеной речке мгновенно подбиралась немота. Сапоги тянули вниз и через магию, а поддержание тепла тянуло силы. В глаза преступника он взглянет утром, тогда и будет время выводов, пока — сушиться чарами, только на сушу лучше выбраться подальше, где реже лепятся дома и нет свидетелей.

Подозреваемый пускай сочтет, что преуспел. От жителей в окнах яркое зрелище тоже спокойнее скрыть — крылатой славой пьяницы маг сыт и без того.

***

Эмма Гордеевна Дийенис, вдова, сама себе хозяйка, отпустила служанку дремать в закуток и проходила маленький одноэтажный дом дозором уже четвертый раз. Обыкновенно леди не была настолько бдительна (то есть хватало и трех), но нынче что-то не давало ей остаться в спальне и облачаться ко сну.

«В печь не подборосили? — искала она эту зудящую мимо сознания мысль. — Арфу не накрыли?»

Однако, элланская арфа, единственная роскошь, спала под белой кисеей, две печи дарили майской ночи тепло, все лампадки были поправлены и (Эмма глянула в окно) мослы от ужина лежали в миске верной старой Альмы, усердно охранявшей приусадебный покой.

Эмма задернула зеленую портьеру, оправила складку внизу и готова была признать за собою ошибку, когда входную дверь встревожил стук.

Вдова нахмурилась — лай ушей не достигал, напротив, Альма скулила не то радостно, не то ужасно жалко. Если к усадьбе прорвался грабитель, он — маг.

«Пропадай моя арфа», — попрощалась хозяйка.

Со стены взяла старую мужнину шпагу для весу, распрямила плечи и отправилась встречать судьбу сама, не кликнув и служанку.

Гость прошел сени без приглашения и постукивал тихонько в самые двери прихожей. Вдова Дийенис отворила с лихой смелостью — ясно, что именно эту встречу предвкушал ее неясный зуд, так нечего таиться!