После развода: а я нет

Про настроение

Свиданий наших каждое мгновенье

Мы праздновали, как богоявленье,

Одни на целом свете. Ты была

Смелей и легче птичьего крыла,

По лестнице, как головокруженье,

Через ступень сбегала и вела

Сквозь влажную сирень в свои владенья

С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость

Дарована, алтарные врата

Отворены, и в темноте светилась

И медленно клонилась нагота,

И, просыпаясь: «Будь благословенна!» —

Я говорил и знал, что дерзновенно

Мое благословенье: ты спала,

И тронуть веки синевой вселенной

К тебе сирень тянулась со стола,

И синевою тронутые веки

Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,

Дымились горы, брезжили моря,

И ты держала сферу на ладони

Хрустальную, и ты спала на троне,

И — боже правый! — ты была моя.

Ты пробудилась и преобразила

Вседневный человеческий словарь,

И речь по горло полнозвучной силой

Наполнилась, и слово ты раскрыло

Свой новый смысл и означало царь.

На свете все преобразилось, даже

Простые вещи — таз, кувшин, — когда

Стояла между нами, как на страже,

Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.

Пред нами расступались, как миражи,

Построенные чудом города,

Сама ложилась мята нам под ноги,

И птицам с нами было по дороге,

И рыбы подымались по реке,

И небо развернулось пред глазами…

Когда судьба по следу шла за нами,

Как сумасшедший с бритвою в руке.

Арсений Тарковский

Первые свидания, 1962

У меня как-то спросили, откуда появляются персонажи. Как рождаются истории? Я не знала, что ответить на этот вопрос, но в этот раз я знаю: идея родилась из этого стихотворения, в котором каждый увидит разное. Я вижу их — новых героев. И они опять будут непростыми, и это снова станет сложной, многослойной историей.

Я не знаю, куда она меня приведет. Я не знаю, как это будет, но я знаю, что нам снова предстоит окунуться туда, где все не так однозначно. Где тьма есть во всех, а не только «в плохих».

Главная героиня — не принцесса.

Главный герой — не принц.

Не ждите радуг и единорогов. Их не будет. Блестящих доспехов тоже не будет. И, я надеюсь, на минимум скрепов (в конце объясню, что именно я имела в виду, пока нет — спойлер). Волнуюсь ли я, выпуская эту историю? Ох, еще бы! Как в первый раз, но, как и в первый раз, не могу молчать. Она засела внутри моей головы занозой, и чешется-чешется-чешется. Единственная возможность освободиться — рассказать ее.

Надеюсь, вам зайдет, как мне заходит все то, что собираюсь отдать вам дальше. На этих страницах 🖤

- Ваша А.

P.S: никакой жести здесь не будет, никаких маньяков, никакого триллера) обещаю)

«Однажды в баре»

Саша, 25

Она выглядела так, будто секунду назад сидела в кресле парикмахерской, где ей делали безумно удачную, пышную укладку. Походкой от бедра, дерзкая брюнетка со смоки на глазах зашла в бар и сразу привлекла к себе внимание окружающих. Оно и понятно. Глубокие, карие глаза светились будто бы маяк, который можно было увидеть даже за тысячу верст! А в маяке что главное? Спасение, само собой, но что еще? Правильно. Загадочность.

Ее взгляд был полон загадочности и какой-то острой игры, что посылала по телу каждого, кто попал под этот «прожектор» непроизвольные, токовые разряды и целый рой непослушный, непокорных мурашек.

Туда-сюда.

Ее яркие губы, подведенные красной помадой, горели от озорной улыбки, и эта улыбка мощным толчком в грудь отправляла тебя назад. Не в детство, но близко. Туда, где все случается в первый раз в жизни! Где все ярко, где все неожиданное, и каждое событие, происходящее с тобой, походит на веселое, острое приключение.

На ней был плотно облегающий топ, подчеркивающий её грудь и узкую талию, а кожаные джинсы идеально облегали округлые бедра. Толстые каблучки нахальных сапожек добавляли ей роста и выдерживали правильную осанку, а еще делали походку невероятно уверенной.

Она будто бы знала чего хочет! Всегда! И всегда знала, как это получить. Когда ты смотришь на нее, тебе кажется, что эта женщина-тайна, девочка-ночь, абсолютно ничего не боится.

Абсолютно. Ничего! И никогда.

Каждое ее движение наполнено кошачьей границей, а энергия похожа на буйный тайфун, заставляющий дыхание споткнуться, исчезнуть…

Да…от нее сто процентов у каждого затаилось бы дыхание и сердце замерло!

И это женщина — я.

Чуть морщусь, когда поворачиваюсь от зеркала в пол к пространству, битком набитому людьми.

Конечно же, я совсем не такая, как я себя только что описала. В смысле…мне повезло с внешностью. Моя мама была первой красавицей в ее маленьком городке, а я на нее безумно похожа. Губы, волосы, глаза — все ее! Рост тоже. Но во мне нет этой «загадочности», нет «утонченности». Я самой себе соврала, убедила, хотя обычно не люблю так делать.

Первое, что нужно прекрасно понимать — это себя; и оценивать себя нужно всегда по заслугам. Я знаю, что во мне нет безумной притягательности, и никакой я не магнит! У меня вообще, несмотря на все вводные, с мужиками откровенный мрак.

Они меня боятся.

Я не умею играть, не умею заигрывать, часто вываливаю все прямо, и вообще…вот, последний сказал, что я веду себя, как мужик.

Замечательно, конечно…

Поэтому! Ха! Сегодня так. Сегодня я говорю себе, что я лучше всех остальных в этом баре, и я в это верю.

Вечер разгорался, как яркий, острый бразильский карнавал. Музыка пульсировала, создавая настроение веселья и какого-то забытья, воздух пестрил и взрывался энергией свободы, искореняя дух утомительных будней — все это осталось где-то там. За порогом.

Компании друзей, мимо которых я продираюсь, активно работая локтями, громко смеются, обсуждают что-то важное.

Кипит жизнь! И я не знаю, насколько она настоящая, но то, что здесь нет проблем — это факт. И у меня их тоже нет! На сегодня хотя бы, я могу вдохнуть полной грудью.

Меня уже ждут. Мои подруги: Диана, Катя и Лёля. Они нарядились, они улыбаются, сидя за столиком, а я на мгновение торможу. Не знаю…что я хочу больше? Оторваться тупо или оторваться после того, как вылью все то, что случилось со мной буквально час назад?

Сомнения раздирают. С одной стороны, это дико стыдно, но с другой…

Минутный ступор сменяется решительной походкой. Я подваливаю к их столику, нагло забираю рюмку у Лёли и киваю.

- Он трахается со своей одногруппницей.

Хлоп!

Дорогая текила медленно стекает по пищеводу, а я уже вся горю. Фу-у-ух…

Я не стану прибедняться и говорить, что «ой, я совсем не пью», «ой, я едва ли радугой не какаю». Это не так. У меня с этим делом проблем нет, но было как у всех: и в подъездах сидела, и на выпускной в фонтане купалась.

Я не идеал. И может быть, действительно совсем не принцесса…

Подруги ошарашенно смотрят на меня, я опускаю рюмку со стуком, а потом киваю.

- Кто со мной к бару?

Естественно, все. Они, как одна, вскакивают и начинают засыпать меня вопросами, а я уверено веду свою паству в сторону молодого, симпатичного бармена с ямочками на щеках.

- Как ты узнала?!

- Ты уверена?!

- Может быть, это совсем не то…

Перебиваю их взмахом руки, на миг прикрываю глаза, а потом резко их распахиваюсь и обращаюсь к парню:

- Восемь стопок текилы, пожалуйста.

Он улыбается, кивает, принимается за дело.

Я смотрю на подруг. Хочу ли все это обсуждать? Все еще не уверена. Если честно, я не была влюблена в Макса прям по уши, но это открытие сильно садануло меня по больному, женскому самомнению…Прищимило его, как кошке хвост.

Внутри вскипает негодование. Слова дальше я не особо контролирую, а вываливаю ситуацию без разбора, словно хочу от нее очень срочно избавиться.

Отпустить из себя!

Будто бы еще одно мгновение, и ее гниль меня до последней запятой заполнит.

Я рассказываю, как подкараулила его у парка рядом с универом, как видела его с этой тупой телкой на высоченных шпильках, к которой я ревновала последний месяц! Ведь знала же! Я знала, что они что-то мутят за моей спиной, а он мне: ой, ты придумываешь, Саня! Прекращай.

Ага. Как же.

Я подошла к ним как раз в тот момент, когда он самозабвенно хватал ее за зад и буквально пожирал накаченные губы в мерзкой, слишком кирпичной помаде, что абсолютно не подходила ей по цветотипу.

Ну, да ладно...это неважно. А что важно? Правильно...

- …И он сказал, что меня понять никак не может. Мол, я слишком независимая и вообще. Веду себя как мужик, бла-бла-бла. Ему со мной тесно.

- Страшно, надо полагать, - хмыкает Лёля.

Я издаю смешок и снова тянусь к стопке, которую уже выставили на круглый поднос. Киваю.

«Если ты маньяк…»

Саша, 25

Я не смогла уйти, просто ноги отказались и все тут! И вместо того, чтобы вернуться к подружкам и забыть этого странного, явно «не местного» мужчину — я уже около часа сижу рядом и улыбаюсь.

Разговор течет, как река.

Внутренние оковы распадаются с каждой секундой все больше и больше, а интерес, наоборот, крепнет. Как и убежденность в том, что я до него никогда с похожими людьми не общалась.

Говорят, любопытство — порок. Но мне сейчас совсем это неважно…

Отгибаюсь на спинку высокого стула, постукиваю ногтем по стакану с коктейлем, который он мне купил в качестве сотого «извинения» за наглость, и наконец-то чувствую, что могу спросить:

- Что ты здесь делаешь?

Денис — так его зовут, — бросает на меня взгляд, улыбается, смотрит в свой стакан и жмет плечами.

- Странный вопрос. Что делают в баре, Александра?

По спине пробегают мурашки. Не только из-за его хриплого, тихого голоса, похожего на какой-то очень резкий, сильнодействующий афродизиак. Мне нравится, как он произносит мое имя…

Не «Санька», «Сашок», «Сашка». Александра. Как будто бы что-то великое. Королевское…

Моя самооценка искрит и переливается. Ей так очень нравится. Очень…

- Ты же понял, о чем я именно спрашиваю, - отвечаю тихо, двигаюсь ближе.

Смотрю ему точно в глаза. Он свои не отводит и не прячет. Не боится меня, наоборот.

Кажется, я ему нравлюсь…

- Нет, поясни.

С моих губ срывается сбитый смешок. Хочет это услышать? Или ему интересно, смогу ли я произнести вслух?

Ха! Разумеется, смогу. Еще как.

- Ты явно привык ходить не в такие заведения. Здесь ты выделяешься, как красное пятно на белом фоне, и ты сразу понял, о чем я говорю. Любишь прибедняться? Или нарываешься на комплименты?

Денис усмехается.

- Ты всегда говоришь, что думаешь?

Я усмехаюсь в ответ.

- Виновна, каюсь. Так что?

Пару мгновений помолчав, Денис отрывает от стойки стакан, добивает его до конца и кивает.

- Да, ты права. Я редко хожу по таким заведениям, но сегодня…был очень непростой день. Я ехал мимо и подумал: а почему бы и нет? Мне нужно было…

Он осекается, а я не дышу. Жду. Так хочу, чтобы он продолжал, ведь чувствую…

В его обычных на первый взгляд словах…в них столько горечи.

Он тяжело вздыхает, глядя в пустой стакан, потом подзывает бармена и просит еще порцию, после поворачивается на меня. На его губах горькая улыбка…

- Мне просто было нужно остаться в тишине.

Это звучит очень странно…идти за тишиной в бар? Точно сумасшествие, но я его понимаю.

И знаю, что туда лучше не лезть. Он уже сказал очень много, а если захочет, то скажет еще. Но только если сам так решит.

Киваю пару раз. Денис тихо спрашивает:

- Странно звучит?

- Да, но мне это знакомо, - бросаю на него взгляд, но почти сразу тоже упираю его в свой стакан, - Я тоже когда-то хотела тишины.

Мы замолкаем. Мне кажется, что на пару мгновений каждый из нас погружается в свою трагедию, только я со своей уже смирилась давно. А он…он явно нет.

Она у него свежая…

Такое сразу чувствуется на уровне внутренних вибраций, и это не объяснишь словами. Не передашь — буквы слишком мелкие, слишком плоские, как в моем цветастом букваре. Они не вмещают чувств и эмоций, а вот сердце чувствует. И его не обманешь…

Может быть, на этом наше знакомство подойдет к концу? Да, такое действительно возможно. Я совершенно не хочу, но…опять же. Не от меня тут все зависит, а от него. Денис спокойно может встать и уйти, сославшись на дурацкую причину, и я его пойму. Такой тишины порой бывает слишком много, и после нее хочется вдохнуть свежего воздуха. В одиночестве…

Ладно, если так…жаль, но я принимаю. Плавали, знаем. И…

- А ты? - звучит внезапно.

Я удивленно моргаю и перевожу на него взгляд.

- Что «я»?

Денис улыбается.

Мое сердце тут же начинает биться чаще, ведь…нет, он не хочет уходить. И это похоже на восторг!

Боже…я буквально от него искрюсь изнутри: он не хочет уходить! И даже неловкий, неприятный момент с напоминанием о внешних проблемах не смог разбить этой тонкой, хрустальной близости…

- Что ты здесь делаешь?

Точно. Точно! Надо же ответить…

Я делаю быстрый глоток, киваю пару раз, потом жму плечами, собираясь с мыслями. На радостях все слова позабыла…разбежалась по углам, блин! Что мне говорить?!

- С парнем рассталась, - выпаливаю первое попавшееся под руку и тут же краснею.

Черт!

Это совсем не то, что нужно!

Быстро перевожу на него глаза и мотаю головой.

- Не в плане того, что я печаль запиваю, просто…выдохнуть хотелось. Ну и подруги…

- Можешь не объяснять.

- Не хочу показаться сопливой идиоткой.

- Ох, поверь…- тихо смеется, - Ты уж точно такой не покажешься…

Интересно, а какой я тебе кажусь?

Вопрос почти срывается с губ, но Денис вдруг тихо и задумчиво протягивает:

- Любовь нежна? Нет, чересчур сурова, Груба, жестока, колется, как терн…

Такого поворота событий, даже имея уже хотя бы малейшее представление о нем, я никак не ожидала. Честно.

Застыла. Смотрю на него, не моргаю. Денис еще пару мгновений изучает янтарную жидкость, после с его губ падает тихий смешок, он делает глоток и переводит на меня взгляд.

- Прости. Вспомнилось отчего-то…

- Когда любовь с тобою так сурова, то надо с нею так же быть суровым. Коли ее, когда она колюча. И с ног собьешь, и победишь любовь.*

В этот момент…я не знаю, то ли от алкоголя, то ли просто совпадают какие-то потоки энергии, но…мир замедляется. Я смотрю ему в глаза, он смотрит в мои. Музыка вокруг становится тихой, далекой, а безумство движения смазывается, как густая краска…

Сердце бьется навылет.

Ток.

Мурашки.

Жар внизу живота.

Наши пальцы слегка соприкасаются, и я резко взлетаю пулей куда-то вверх; мне сносит башню. И ему…

«Мамонт»

Саша, 25

Я уже давно не девственница и знаю, что такое быть с противоположным полом наедине…точнее, я думала, что знаю. Все, что со мной происходило раньше, сейчас — это лишь блеклые отголоски того, во что меня выворачивает в данную секунду!

Это просто сумасшествие.

Страстные, дикие поцелуи, больше похожие на танец, где каждый из нас знает своего партнера, с которым по ощущениям уже давно идет нога в ногу. Это диалог, где нет места одному «я», есть только целое «мы», и мы друг друга слышим. Это исследование границ страсти, нежности, сплетения чего-то еще, рождение нового.

Времени нет.

Я теряю его ощущение, потом теряю себя в пространстве. Не понимаю, как оказываюсь у стены, но я у нее. Прижатая его телом, и мне хорошо. Страха нет; волнение исчезает; дыхание сбивается, а температура растет.

Как и градус.

Дальше становится только горячее. Мы распаляемся.

Денис позволяет себе больше. Его руки, бережно сжимавшие меня вначале, сейчас позволяют себе больше. Скользят по моему телу, выпуская токовые разряды. Ладони переходят на ягодицы. Он сжимает их, вдавливая в себя, издает тихий, до мурашек приятный стон.

У меня подгибаются колени.

Я хочу быть еще ближе, и я уже ближе. Прижимаюсь к нему всем телом, запускаю пальцы под черную водолазку — шпарит. Его кожа — кипяток. Мягкий, нежный, шелковый кипяток…

- Сука… - хрипло шепчет он.

Руки оказываются прижатыми по обе стороны от моей головы. Денис отстраняется, чтобы перевести дыхание? Не знаю. Не могу сейчас ничего анализировать. Мне по рецепторам отбивает аромат его парфюма, от которого внутри все только сильнее горит и напрягается…

- Хочешь…выпить?

Хочу ли я выпить? Наверно. Не знаю. Меня пугают все эти ощущения, мне страшно, что раньше такого со мной никогда не было. Что это? Почему так? Разве возможно? Мы почти друг друга не знаем, а тело отзывается, идет навстречу так охотно, как будто бы я знаю его «от» и «до».

Так странно…

Нужно перевести дыхание. Нужно немного встряхнуться, надышаться. Нужно вернуть себе хотя бы толику контроля — меня слишком сильно занесло…

Я киваю пару раз. Денис проводит носом по моим волосам, словно тянет время, чтобы быть со мной рядом подольше, но все таки резко отстраняется.

Берет нежно за руку…

Этот контраст заставляет еще сильнее потеряться. Его сила меня покоряет, и я без разговоров иду за ним следом…

***

Прихожая была только цветочками, но здесь меня максимально приземляет. Во рту разливается горечь…

Я нахожусь, наверно, в самом красивом и сказочном месте, до которого, положа руку на сердце, я знаю, что никогда не дотянусь. Это не низкая самооценка, пожалуй, это просто здравый смысл. На такие квартиры невозможно заработать, если ты — не баловень судьбы. Ну или не родился в правильной семье с золотой ложкой наперевес.

Элитная квартира с непередаваемым шармом, открывает великолепный вид на ночную Москву. Здесь ее видно всю! Со всех ракурсов, со всех ее прекрасных сторон. Если честно, то поначалу мне даже кажется, что это не окна. Это фотографии, взятые из интернета, но нет. Разумеется, это не так.

Панорама завораживает.

Отсюда видно и Москва-сити, прямо рукой подать! И почти все самые яркие, характерные для столицы достопримечательности, типа красной площади, моста Богдана Хмельницкого. Церкви, здания музеев — все! Чего только может желать твое сердце. В огнях, которые невозможно представить! Их можно только увидеть.

Интересно, каково это? Жить здесь? В любой момент иметь возможность лишиться дыхания — нужно лишь подойти ближе! К окнам в пол, похожим на живописные картины…

Сама квартира — это тоже почти часть искусства. Ну, образец хорошего вкуса точно. Она выполнена в минималистичном стиле, с акцентом на натуральные материалы. Темная, но не отталкивающе, а напротив, словно магнит манит присесть на огромный диван, остаться здесь навсегда. Пол из благородного дерева, оттенок которого гармонирует с темно-зеленым цветом стен. Снова куча матово-черного железа. Открытая планировка, которая дарит еще больше свободы! Еще больше легкости! Но разве ее и без того мало?

Я думаю, нет.

Эта жизнь, которая там, с земли, видится нам, простым смертным — это абсолютная свобода, абсолютная легкость. Чего еще можно желать? Если у тебя уже есть все, чего ты хочешь…

Но что тогда я здесь делаю?…

Неприятные мысли начинают ворочаться где-то на дне моего сознания, но я не успеваю об этом подумать как следует. Денис подходит ко мне со спины и передает стакан. Очень красивый, дорогой. На его дне лежит апельсиновая цедра, а сам напиток чуть темнее того, что он пил в баре.

- Это виски?

- Да.

Настороженно смотрю на него и хмурюсь. Тревога нарастает все больше, и Денис это чувствует.

- Я действительно пошутил, Александра.

- М?

- Про вопрос, - поднимаю глаза.

Он улыбается совсем слегка, но безумно искренне…по крайней мере, так хочется в это верить…

- Ты была такой смелой в баре, я не ожидал, что ты всерьез испугаешься. Прости меня.

- Я…- нет.

То, что я хочу сказать, озвучить все-таки не решаюсь, поэтому киваю и снова смотрю в стакан.

- Эм, да. Прости.

Получается настолько нервно, что и слепой бы заметил. Денис тем более. Я делаю глоток, чтобы уйти от темы, но как только стакан перестает касаться моих губ — он говорит.

- Ты что-то хотела сказать.

Господи…ладно. Ладно-ладно-ладно. Какой бред! Ничего в этом «та-ко-го» нет. Говори уже, хватит строить из себя…непонятно кого.

Я издаю тихий смешок, перемещая холодный хрусталь между ладоней, быстро киваю.

- Я просто…если честно, никогда не делала ничего такого.

- Ничего такого?

- Ну…знакомиться в барах еще ок, но ехать к кому-то домой? За…этим? - поднимаю глаза и окончательно сдаюсь.

Тихо признание режет тишину.

- Я так никогда не делала и теперь…очень волнуюсь. Совершенно не знаю, как себя вести и…как бы глупо ни звучало, что делать дальше. Мне немного страшно…

«Koi no yokan»

Саша, 25

После любого сумасшествия неизменно наступает утро, когда ты пожинаешь плоды своих поступков, но пока ты не открыл глаза…

Воспоминания яркими вспышками разбивают меня изнутри на адреналиновые ямы и Эвересты. Территория моей памяти сейчас — это что-то из разряда лунного полога, только на нем вообще нет никаких ровных поверхностей: одни взлеты и падения…Но здесь темно и не страшно. Здесь темно так, что тянет. Здесь темно так, что ты не жалеешь ни о чем. Не гордишься, но ты не жалеешь, и ты бы все это снова повторил, если было бы можно…

Я знаю. Если сейчас на меня посмотреть со стороны, то, наверно, я похожа на того кота из мема, который словил яркие флешбеки вьетнамской войны и теперь не знает, что ему делать дальше, но…нет. Не получается, сколько ни обращайся к совести и «хорошей девочке» — она молчит. Она тоже все помнит.

Ночью

Поцелуи снова уносят меня, отрывают от земли и времени. Оно теряется, пропадает, перестает иметь значения.

Как и мораль.

Его такое простое предложение что-то переключило в моем мозгу, но, наверно, иногда мы все именно этого хотим: отказ от масок, от правил…во благо тому животному, что есть в каждом из нас.

Сегодня все это вылезает из меня с превеликим удовольствием. Я буквально вижу эту черную пантеру, которая выходит из своей клетки, потягивается и с хищной ленцой осматривается по сторонам.

А там.

Такой притягательный он…От него пахнет дымом, черным шоколадом и кофе. Я не знаю, что это за парфюм такой, но если бы у секса был запах — он был бы именно таким.

Мягкие, чувственные губы. Его язык со вкусом кисло-сладкого апельсина и алкоголя. Я забываю обо всем, и здесь никаких комплексов, нет страхов. Ничего не осталось, кроме моего желания.

Встаю. Глядя ему в глаза, сама снимая с себя блестящий топ, который откидываю в сторону. Денис ловит мое настроение и, не отрывая своего взгляда, снимает с себя черную водолазку. Она летит туда же — а я замираю, разглядывая его.

Клянусь. В моей жизни были парни, но я никогда не была с таким мужчиной, и, возможно, это последний ключик к схождению лавины: у меня, может быть, и не будет больше никогда таких. Их ведь как будто бы не существует вовсе! Так что насладись по полной. Плевать на все — на-сла-ждай-ся.

Смуглая, ровная кожа. Сильная, широкая грудь. На ней какая-то татуировка…что это? Фокус мажет, ну и плевать. У него целый набор кубиков, что гораздо важнее в моменте, и сам он…такой сильный, что коленки подгибаются.

Денис первым приходит в себя. Он тянется к ремню на своих брюках, и теперь я повторяю за ним. Еле дышу от возбуждения, которое проходит по нутру мощной, вибрирующей волной.

Нет, не волной.

Это цунами, которое накрывает с головой. И ей абсолютно неважно, ожидаешь ли ты ее, не ждешь? Какая разница — результат все равно будет одинаковым.

Тебя здесь нет.

Трясущими пальцами расстегиваю пуговицу, наскоро стягиваю с себя свои кожаные штаны — он снимает свои брюки, а потом протягивает мне руку:

- Иди ко мне…

И я иду.

Скорость была дикой, а сейчас стала невыносимо медленной. От таких контрастов желание становится буквально физически болезненным, но я тяну. Это может быть приятно…

Плавно, как кошка, залезаю к нему на колени. Мы не прерываем зрительный контакт, и, кажется, мы одной температуры. Оба горим. Я кладу руки ему на плечи, он шумно выдыхает…и он смотрит на меня так…господи, об этом мечтает каждая женщина.

Этот взгляд, словно ты — богиня…Мало кто из мужчин на самом деле умеет смотреть вот так.

Я помню, как когда-то увлекалась Японией. Мне нравилась сакура и их культура, где в каждом движении была тайна, загадка, грация…И я помню, как однажды мне попала интересная фраза:

"Koi no yokan»

Она означает ощущение где-то в глубине твоей души, которое сложно описать словами. Это не любовь с первого взгляда, нет…слишком банально. Это не то.

Она означает предчувствие глубокой, великой любви. То самое ощущение, когда ты наконец-то встречаешь человека, которого будешь безумно любить, словно внутри и снаружи — везде! — сошлись все пазлы.

Я не настолько романтична. Если честно, я во всё это вообще не верю. Слишком у меня сложное отношение с отношениями и мужчинами, в частности, но…не могу отделаться от мысли, а именно…от предчувствия, что это будет феерично. Что именно? Без понятия. Пусть будет секс.

Да…это будет потрясающий секс. Возможно, самый лучший в моей жизни.

- Ты такая красивая, - хрипло шепчет он, - И ты так ярко горишь…

Я не знаю, что это означает. Внезапно испытываю какое-то странное…стеснение. Его во мне вообще мало, по крайней мере, я обычно так притворяюсь и вроде бы выходит максимально убедительно. Даже для самой себя.

Но здесь и сейчас…не получается. Жар приливает к щекам, идет по телу, но не из низа живота, а из сердца. И пальчики подрагивают, и в глаза ему стесняюсь посмотреть…Мне уже говорили, что я красивая. А все эти комплименты слились в смазанное, единое пятно, и я даже лиц их не вспомню, если захочу! Даже Кирилла не вспомню! Но его…я знаю, что никогда не смогу забыть, ведь так, как он…мне этого никогда не говорили…

Не знаю, что ответить. Слов нет. Поэтому я просто тянусь к нему и целую, а потом сама, снова разгоняю темп.

Углубляю контакт, прикусываю его губы, расстегиваю лифчик и откидываю его в сторону.

Ладони на груди бьют током. Возбужденные соски от соприкосновения посылают импульсы, от которых меня трясет.

- Резинка, - хрипло шепчу.

Нет, умоляю. Денис кивает пару раз. Не отрываясь от меня, тянется к карману. Слышу шуршание, которое проходится по нервам наждачной бумагой.

Снова дергаюсь. От нетерпения задыхаюсь. Ноги сводит, пульсация забирает на себя остатки разума!

Черт…я словно под мушкой. Если бы, конечно, я знала, как она действует…но, думаю, именно так.

«Ты ее любишь?»

Саша, 25

Как только я слышу эту фразу — глохну. Натурально. Будто меня схватили сзади за загривок и со всей силы «наклонили» (отнюдь не ласково) прямо под воду.

Это было жестко.

Это было неожиданно.

И это было очень больно.

Я могу казаться какой угодно. Я могу транслировать любое отношение к отношениям — значения это не имеет. Мое мнение принадлежит исключительно мне, и оно у меня такое сформировалась из-за ряда исключительно моих событий, которые никто не переживал больше.

Так ведь и есть…

Даже если судьбы сходятся в чем-то, они не могут быть идентичными. Ничего не бывает более разным, чем чувство внутри. Я сейчас объясню, что имею в виду: вы бежите долгую дистанцию с препятствиями. Кочки там, бревна перескочить…не знаю, я в спорте никогда не была особо погруженной, а бегать? Ненавижу вообще. Но представим, что такая трасса действительно существует, и вот ты бежишь.

Ху-ху-ху!

В груди спирает, в глазах уже двоится, ноги ноют, а колени подрагивают —- но ты бежишь! Не сдаешься. И внезапно, хоп! Со всей силы наступаешь на очень острый камень; падаешь. Следом тот, кто был позади тебя, делает то же самое. И вот вы вдвоем лежите, над головой небо голубое, солнце ярко светит…но вы чувствуете одно и то же? Нет. Потому что у него может не быть амбиций и банального желания первым прийти на финиш, а ты этим болеешь. Вообще, достаточно не иметь хотя бы одной черты твоего характера, хотя бы одной особенности твоей психики — и все; будь у вас жизнь хоть дважды под копирку перерисованная, реакция уже будет другой.

Поэтому я знаю, что не одна такая. Со сложной судьбой. Думаю, есть много кого, кто переживал идентичные ситуации, но они никогда по-настоящему одинаковыми не будут. И я могу теперь казаться какой угодной циничной, похожей на остальных, но иметь свои принципы. Свои «ред флаги».

Один из них вот он — здесь; сидит на постели и пристально смотрит на меня. А я моргаю, пытаюсь осознать услышанное…и сделанное уже под новым ракурсом.

Женат…

Изнутри меня ошпаривает отвращением…к самой себе. Он? Это дело десятое. Бог ему судья, это его жизнь, его семья, его жена и их отношения. Но я…я имею вес по итогу только для самой себя. Это почти как у Тургенева было:

«Есть только два плеча, на которые тик можешь твердо положиться. И каждый раз ты убеждаешься, что эти плечи — твои собственные».

Я бы дополнила.

«И есть только два плеча, которые держат одну голову, за которую ты в действительности несешь ответственность. Весь выбор, все решения, все мысли — это твоя зона ответственности. Потому что это голова — твоя собственная»

Мне плевать на него! Конечно, да, он разрушил призрачный образ принца в сияющих латах, с которым я собиралась сравнивать всех своих мужиков, чтобы понимать, что они того не стоят. Но эта горькая обида ни в какое сравнение не идет с тем чувством густого отвращения от самой себя, что я сейчас испытываю…

Ненавижу…

Я ненавижу таких женщин! Господи, будь я в какой-нибудь из параллельных вселенных президентом, обязательно издала бы закон, что таких женщин, которые лезут в чужие семьи, сажала на какую-нибудь баржу и отправляли…куда-нибудь, где они будут работать на рудниках! Или заниматься еще какой-нибудь тяжелой работой! Я не знаю! Но точно не здесь. Точно не там, где одно их появление гарантирует…боль.

Мне было почти пять, когда отец ушел от мамы. Ну…как? Ушел. У-Ш-Е-Л! Ха. Это очень громкое слово, его увели. И ко-ко-ко, я знаю. Что он? Телóк, чтобы его увести?! Я уже не раз такое слышала, только сути не меняет факт. Его именно увели, притом жестко и бескомпромиссно.

Наша соседка из подъезда через три от нашего.

Он был поэтом…я от него знаю Шекспира, от него знаю Бродского, Есенина. Всех их, таких талантливых творцов, которых он так любил. Я ведь их учила в детстве, как умалишенная. Мне ведь казалось, что знание стихов — это залог того, что он обратит на тебя внимание! Или вернется…

Я так хотела, чтобы он вернулся…

Плакала, подбегала к нему на улице и цеплялась за его вельветовые, серые брюки. Сейчас я понимаю, конечно, насколько это было амбициозно. Я имею в виду…мои слезы для него никогда и ничего не значили. Он стряхивал меня, как букашку, и шел дальше со своей «любимой женщиной» в свой подъезд. Через три от нашего. Какие уж там стихи, да? Растопят ли они сердце, которого нет? И я не про орган говорю сейчас, даже не про чувства. Точнее, про них, просто не пытаюсь выставить его бесчувственным ублюдком. Из окна своей квартиры я видела, как он играл с ее дочерью на площадке, и ему было очень даже неплохо. Кажется, это стало почти его счастьем?

Так что нет. Я говорю не про его черствость в целом. У него сердца ко мне не было, и я ему была не нужна.

Иногда я подозреваю, что это действительно так. И если все так, то женщина, в целом то, и ни при чём, наверно? Но потом мама рассказывает, как он любил меня в детстве, и я воспламеняюсь. Вполне вероятно, винить ее проще.

Не суть.

Мое детство уже расставила приоритеты. Оно образовало нейтронные связи, укрепила ходы, где-то воздвигло стены. Правду говорят, что все оттуда идет, все там формируется. Я еще не встречала ни одного человека, который, например, в детстве любил трубочки со сгущенкой до безумия, а сейчас, во взрослом сознании, добровольно выберет вместо них самый популярный десерт.

Понимаю, пример топорный, но он наглядный. Детство наше — пара, когда сердце начинает формироваться, а сознание открывается навстречу новым горизонтам. Я так считаю. И, наверно, другими путями уже идти нельзя. Никак. Не пускает.

Вот и меня не пускает! В ту степь «женатых» дебрей я поклялась себе никогда не соваться. Ни за что! Это табу, ред флаг, называйте как хотите, а я зову это просто — принципы.

И вот. Я тут. В чужой квартире. Здесь живет другая женщина, хотя вещей ее я не увидела — какая разница? Этот козлина вполне мог их спрятать…

«Ложь — это не чужие туфли в твоей прихожей»

Саша, четыре года спустя

Все говорили мне бежать.

Абсолютно все! Включая меня саму, если честно, но сейчас не об этом.

Все, кто знал эту историю, в один голос твердили: Сань, ты спятила, да? Зачем тебе это нужно? Для. Чего?!

А у меня не было ответов вообще!

В тот день, когда мы впервые проснулись друг с другом в одной постели, Денис повел себя, как самый настоящий джентльмен. Он заказал мне машину (притом представительного класса!), проводил до нее, а там…очень целомудренно поцеловал в щеку. Иронично, конечно, если вспомнить какие вещи мы творили на его простынях каких-то пару часов назад, но меня тронуло.

Его визитка уже взволновала.

Денис Андреевич Манов

Черными буквами посреди белого листа. Тогда я, конечно, понятия не имела, что совсем скоро это имя станет не маленькой прописью, а всей моей жизнью…собственно, как и с кем меня свела жизнь я тоже не имела и малейшего представления...

То есть, вообще.

Четыре года назад я была очень и очень далека от такого мира. Мой крутился вокруг сдачи экзаменов и дипломной работы, так что даже при всем желании мне некогда было следить за светской жизнью столицы…хотя, положа руку на сердце, все-таки я кое-что слышала.

Это имя.

Элла.

Когда я ехала обратно в бабушкину квартиру, которая досталась мне по наследству после ее смерти, и в которой я жила с двумя своими подругами — Лёлей и Дианой, — мне и в голову не пришло свести тот мельком услышанный репортаж, такую трагедию! Со своей жизнью. С внезапно измененным ее вектором, но потом…

Четыре года назад

- …Спасибо.

Тихо благодарю водителя, чей взгляд за миг до выхода под проливной дождь успеваю словить в отражении зеркала заднего вида. Мне этот взгляд кажется каким-то странно-изучающим, но все мысли забываю сразу же.

Приземлившись в лужу.

Правый ботильон полностью заполняет холодной водой, морщусь, матерюсь. Какие там водители?! Когда тут такое…

«Конечно. Разумеется. Просто отлично!» - я шиплю и бурчу, пока поднимаюсь на стареньком лифте на четвертый этаж из шести.

Ботинок гадко хлюпает. Носок мерзко липнет к стопе, но...при всем при этом, на душе у меня как-то слишком спокойно…слишком хорошо. Понимаю, ну и что с того? Наступила в лужу, с кем не бывает? А...я объяснить не могу, но как будто вообще плевать! В смысле...будто упади сейчас на землю метеорит, мне будет все равно! Словно ничто не сможет меня по-настоящему задеть...и это уже настораживает. Я стараюсь стряхнуть глупые мысли, не хочу их допускать.

Получается с натягом. Его глаза и улыбка то и дело разрушают стены, которые я изо всех сил стараюсь воздвигнуть для защиты.

Кажется, это потрачено…

Лестничная клетка встречает тишиной. Я выбегаю из лифта, бросаю взгляд на лестницу, откуда валит плотное облако сигаретного дыма. Закатываю глаза. Разумеется.

Это мой дебильный сосед снизу. Игорь.

Он один из тех парней, у кого нет никаких стремлений по жизни. Никаких амбиций. Ни одной даже самой маленькой цели! Зато есть красивая морда. Если честно, то все, что у него есть — это красивая морда. Ну и его любимый байк. А. Еще «околоспортивная» тачка, обклеенная яркими картинками и пленкой цвета фуксии. Вот теперь все.

По своему обычаю, так как сегодня день будний — целый четверг! Игорь занимает свое важное место в своем важном офисе со своими важными людьми. Его дружком, похожего разлива. Василием. Нет, вы не поймите меня неправильно. Я все понимаю. Правда. У каждого в жизни свои приоритеты, но мои лелеют трепетную надежду вырваться из порочного круга «ниже среднего» в социальном плане. Я не мечтаю, конечно, о дорогих тачках, о квартирах, подобно той, в которой была только что. В основном потому что знаю: до таких высот добраться можно только по протекции. Или родиться с этой самой протекцией. У меня нет ни одного из этих пунктов, поэтому мечтаю я скромно.

Хочу жить хорошо.

Не перебиваться от зарплаты до зарплаты, не жить на вечных акциях, не ждать скидок, не караулить турагентства в ожидании супергорящей путевки.

Я просто хочу жить хорошо. Чтобы хватало. Понимаете?…

Наверное, да. Поэтому я, безумно мечтая когда-то стать художницей, верно определила свои реалистичные направления. Ну, из тех, где ты все-таки чего-то добиваешься, чтобы жить хорошо. То есть, не тешишь себя пустыми надеждами.

Я пошла в рекламу.

А что? Рассудила я когда-то. Там нужна хватка, наглость и творческий потенциал. Талант. Если по поводу последнего все ясно, откуда взялись первые пункты я, конечно, без понятия, но тоже. Опустим этот момент. Важно другое! Я никогда не смогу понять такого образа жизни, и никогда не смогу понять, как этого может быть достаточно? Не иметь ни хрена, кроме странного набора, странного транспорта, в которым ты вечно копаешься (ПРЯМО ПОД МОИМИ, СУКА, ОКНАМИ! ВРУБИВ МУЗЫКУ НА ПОЛНУЮ КАТУШКУ!), при этом ни к чему не стремиться. Просто болтаться по жизни, проводить «переговоры» между этажами, попивая пивко и покуривая сигаретку — не понимаю…

Но они не нравятся мне не по этому. Опять же, каждому свое в выборе вектора собственной жизни. Они не нравятся мне…

- О-о-п, - затяжной присвистнув, Игорь усмехается, - Какие люди и без охраны. Санек, ты ли это?

Медленно перевожу на него взгляд. Очень-очень предупреждающий такой, серьезный. Разница между «Санек» и «Александра» накатывает, но спускает с небес на землю.

Вот и все. Карета точно превратилась в тыкву, пора в свои будни. Пора в свои дела.

Морщусь и фыркаю.

- Опять занял свою переговорную? Смотри, как бы на работе не сгореть.

Слышится тупейший смешок Василия, а потом он шепчет, но так, что эхо его голоса отбивается от стен и ударяет прямо мне в уши.

- Замолчи…она тебя опять нагнет…

«Кошмар»

Саша, чуть больше двух лет назад

Тонкий стук шпилек отдается по пустому, просторному холлу. Я улыбаюсь. Внутри немного морщусь, правда, от боли в ногах — все еще не привыкла носить эти дурацкие шпильки! — но дискомфорт не идет ни в какое сравнение с тем горячем счастьем, которое топит меня с головой.

Денис ведет меня по коридору и открывает большие, двустворчатые двери, запуская вперед.

- По идее, это будет гостиная… - говорит он тихо, бросив на меня хитрый взгляд.

Я немею.

Сегодня мы смотрим дом.

Решение переехать из квартиры пришло само по себе, а если честно, то просто стало слишком мало места там, под облаками. Его квартира — это рай недвижимости, правда, но все-таки для двоих людей в нем маловато места.

А может быть, потом и для троих…

Нет, я не думаю сейчас о детях. Мы только поженились, мы еще друг другом не надышались, пока рано, но пройдет время, и этот вопрос станет очевидным. Тем более, Денис хочет не одного ребенка. Он всегда мечтал о большой семье. Я? Наверное, тоже. Не знаю. У меня раньше времени не было остановиться и помечтать об этом, а сейчас? Я пока все еще не привыкла, как к шпилькам.

Я еще не особо-то и верю. Но! В том, что съехать из той квартиры хочется — это да; в основном по глупым причинам. Параноидальным немного.

Ее в нашей жизни уже нет; ее имя больше не произносится, ее памяти нет, ее фотографии стерты, но…наверно, я идиоткой покажусь, только я до сих пор так и не спросила о ней.

Ни разу.

Точнее, то самое не спросила. Сначала казалось, что это не мое дело и лезть в чужую рану по локоть будет, как минимум, грубо. Потом стало страшно об этом спрашивать. Потом я убедила себя, что смысла уже нет никакого. Для чего? Если поначалу наши отношения казались легкими, и мы были двумя людьми, которым просто хорошо друг с другом, то теперь? Когда мы женаты? Просто нет никакого смысла бередить старые раны.

Я не хочу знать!

Ведь она мертва в любом случае. Ее нет. И она мне больше не соперница, да и Денис. Он ни разу не дал мне повода думать иначе, чувствовать себя дискомфортно. И он со мной счастлив. И он меня любит — я это знаю сердцем и своей душой. А переезд? Для меня всего лишь будет окончательное закрытие той главы, начало чего-то нового.

И вот мы здесь…

Это не первый дом, который мы посмотрели, но…как с ним когда-то, меня пробило предчувствие, что именно этот дом и станет нашим. Я только увидела темно-бордовый забор, а сердце уже пропустило удар. Мы припарковались, и пока Денис вел меня по тонкой, садовой дорожке, я так живо представила себе, как мы будем здесь счастливы! И как чуть позже вместе с нами будут счастливы наши дети…

Бегать. Туда-сюда, и очень-очень-очень громко смеяться…

Аж мурашки по телу!

- Ну и как тебе? - тихо спрашивает муж, незаметно оказавшись за моей спиной.

Его горячие, теплые руки берут меня в кольцо, и я улыбаюсь, откинувшись ему на грудь. Губы касаются уязвимой точки на шее — ежусь, внутри собирается жар. Я всегда реагирую на него одинаково, я всегда его хочу. Тянусь. Я перед ним полностью открыта и даже не помню, как это? Иначе…

- Мне очень нравится, - шепчу.

Он смеется. Дыхание новой волной отдается на коже, пуская еще одну волну жара и мурашек. Прикусываю губу. Стон почти вырывается из груди, и от этого даже смешно в моменте. Насколько я от него завишу, если все так? Если я не играю и не имитирую?…

- Этот дом тебе идет…Подходит. Будто для тебя его строили...

Денис берется за лямку на моем плече и медленно тянет его вниз. На коже остаются его поцелуи…

- И ты сегодня такая красивая. Это новые духи?

- Ты заметил?

Он глухо усмехается.

- А ты сомневаешься, Саш?

Теперь он называет меня не только «Александра», но и просто Саша. Только это тоже звучит по-особенному! Не так, как звучало от кого-либо еще…кроме него.

В моем имени из его уст вложено столько нежности, столько мягкости…любви. Он меня действительно любит…черт, иногда кажется, что это все еще сон.

Я ежусь и шепчу сбито.

- Ден, ты с ума сошел? Риелтор сейчас придет, прекрати.

- С каких пор ты стала бояться риелторов? Или быть застуканной?

- Очень смешно.

Нервный смешок вырывается из груди. Пока его руки медленно поднимают мою юбку.

- Манов! Ты…

Он сжимает мой подбородок властно и заставляет посмотреть себе в глаза. От этого взгляда…ты просто замираешь. Все слова забываются, все в целом уже не имеет никакого значения: тяжелый, глубокий, темный…он тянет тебя за нутро, он тебя подчиняет.

- Никто не придет, - хрипло шепчет он, еле касается моих губ и добавляет, - Я сказал, что этот дом мы посмотрим сами.

- Почему?

- Потому что подумал, что он тебе понравится, и хотел сделать это…

Его поцелуй сразу становится глубоким. Денис прижимает меня к холодному стеклу двери, ведущей во внутренний домик к каким-то постройкам. Что это? Мне было важно, а сейчас вообще плевать.

Я отвечаю. Тянусь к нему ближе, жмусь. Запускаю пальцы в его мягкие волосы, позволяю себя раздеть…

Сарафан медленно скользит по коже. Денис натягивает его чуть сильнее, когда доходит до груди — давит на соски. От них сразу по телу проходится токовый разряд, и я издаю громкий стон. Выгибаю спину. Ближе, еще ближе к нему…

А он тихо смеется.

- Вот зачем нам нужен дом, - языком проходится по шее, к груди, отодвигая лиф вниз, - Чтобы я мог трахать тебя так, как я хочу. И слышать на всю громкость, как сильно тебе это нравится…

Боже!

Я резко опускаю глаза, Денис встает передо мной на колени. Его взгляд становится еще темнее. Он становится рассеянным, густым, покрытым горячей, пряной поволокой.

И мой ему вторит. Я знаю…

Цепляюсь за оконную раму, он плавно поднимает мою ногу и закидывает себе на плечо. Еще мгновение — и его язык касается клитора.

Мощная волна ударяет сразу по всему моему существу. Наверно, я бы непременно упала, если бы Денис меня крепко не держал…