После развода. Сильная — не значит счастливая

Глава 1

Я сижу у окна, в ресторане, куда зашла, чтобы встретиться с подругой после работы. Маленький столик, мокрое стекло передо мной и тонкая нитка дождя, неспешно скользящая по стеклу. На улице серая, мягкая завеса ливня. Все словно затянуто легким, прозрачным марлевым туманом.

Мне нравится такая погода. Всегда нравилась. Когда небо — небо по-настоящему, тяжелое и низкое. В такие дни во мне просыпается кто-то другой. Маленькая девочка. Та самая, что когда-то босиком выбегала на улицу и крутилась под дождем, раскинув руки, ловя капли лицом, пока мама не звала с балкона.

И сейчас… я ощущаю в себе этот порыв. Взять и выйти. Просто встать и пойти, прямо в этот ливень, хохоча, не думая о прическе, туфлях и людях, которые обязательно обернутся. Мне кажется, это дало бы мне хотя бы на пару минут ту самую легкость, которой мне так не хватает в последнее время.

Но я сдерживаюсь. Сижу, держу спину прямо, делаю глоток из бокала белого вина и наблюдаю, как за стеклом кто-то бежит, прикрывая голову сумкой. Ужасно глупо. И до боли знакомо.

Мы с Ильей тоже были такими. Глупыми, спешащими, но… вроде бы счастливыми. Тогда он крепко держал меня за руку, боялся потерять. Теперь он держится за свой бизнес, мать, слово которой для него закон. А я за остатки чувств, которые все труднее узнавать. Они с каждым днём угасают. Потому что… Муж теперь не такой, каким был раньше.

Последние недели… нет, даже не недели, а месяцы, наши разговоры стали звучать, как переговоры. Все так сухо, безэмоционально. Без красивых, приятных слов, без взгляда в глаза. Ощущение, будто я живу с соседом, с которым мы сняли квартиру.

Вот для чего я решила встретиться с подругой... Мне нужно поговорить с ней. Нужна чья-то прямая, живая реакция. Кто-то, кто не предложит мне подумать ещё, постараться сохранить брак. Мне нужна ясность.

Я смотрю на своё отражение в стекле. В нем спокойная, ухоженная, сильная девушка. Именно так обо мне говорят.

Но никто не знает, как хочется просто разрыдаться в этом ресторане под джазовую мелодию, что тихо льется из колонок.

Сильная — не значит счастливая.

И я все лучше начинаю это понимать.

Устала.

Я замечаю Дашу, едва она оказывается у стеклянной двери. Она идет быстрым шагом, привычно придерживая пальцами воротник пиджака. У нее всегда эта торопливая грация — будто жизнь подталкивает ее в спину, а она не возражает.

Она заходит, сбрасывает с себя капли и тут же, не оглядываясь, уверенно идет ко мне. Улыбается, как всегда — чуть искоса, с искренней теплотой, без лишней жалости.

— Привет, — говорит она, садясь напротив. — Ты уже начала пить без меня? Слава, так не честно.

Я улыбаюсь в ответ, делаю вид, что все в порядке. Как всегда.

— Только бокал. Чтобы не сбежать в дождь. — Я ставлю бокал на стол. — Ты же знаешь, я в такую погоду могу натворить глупостей.

— Так давай. Пошли творить. Я с тобой. — Она смеется и снимает верхнюю одежду. — Слушай, ты же когда пьёшь, ещё откровенные становишься. Говоришь все напрямую. Знаешь, мне такая Слава больше нравится.

Я не отвечаю. Просто смотрю на нее, растягивая губы в улыбке. У нее на щеках румянец, глаза живые, ясные. А я чувствую себя выцветшей. Даже не уставшей, скорее опустошенной.

Даша замечает это. Она не спрашивает что случилось. Она уже знает, что что-то не так. Мы с ней слишком давно знакомы, чтобы играть в угадайку. Она просто берет меню, скользит взглядом по страницам и говорит почти шепотом:

— Ну, рассказывай. Он опять молчит? Или теперь уже говорит, но не то? Или же… Что-то натворил, да?

Я качаю головой. Слов нет. Только чувство, как будто я — пустая коробка, от которой все ждут содержания, а там только пыль.

— Не говорит. И не молчит. Мы как-то… существуем. Параллельно. Без столкновений. Без любви. Между нами ничего не осталось, Даша.

— А секс?

— Секс — это давно дорогое удовольствие. — Как первая зарплата или любимый фильм из детства.

Даша хмурится. Откидывается на спинку стула.

— Слава, ты мучаешь себя, милая. Не думай о том, что скажут другие. Да, они оказались правы. Но это не значит, что из-за этого ты должна угробить оставшуюся жизнь. Нужно выползать из этого дерьма, понимаешь?

Я молчу. Закрываю глаза на секунду. Слышу, как дождь усиливается, как капли барабанят по стеклу громче.

— Я устала быть сильной. Устала быть тем человеком, который все тянет, все понимает, все объясняет. Который пытается спасти брак, который вот-вот разорвется вдребезги. Я жду, что кто-то скажет… Чтобы я больше не держалась и ушла от него.

Даша берет меня за руку, сильно сжимает.

— Я рядом, Слава. И я давно говорю, что тебе пора развестись. И если ты решишь уйти — я помогу тебе. Во всех смыслах этого слова. И не позволю тебе остаться одной. Илья тебя не достоин, подруга. Пойми ты это раз и навсегда. Права были твои родители, когда говорили, что он тебя использует.

Я отвлекаюсь, чувствуя вибрацию телефона. На экране имя свекрови.

— Только не не хватало для полного счастья, — Даша закатывает глаза.

— Тссс, подожди, — принимаю звонок. — Добрый вечер, Марианна Павловна.

— Добрый? Ты издеваешься? Где тебя носит, черт побери? Со своим любовником разгуливаешь?

В шоке от услышанного, я отвожу телефон от уха и снова смотрю на экран, не веря, что это моя свекровь так орет на меня. Я никогда не позволяла разговаривать со мной в таком тоне.

— Что вы несете?

— Я все знаю, стерва! Как ты посмела испортить репутацию моего сына, а? Как ты смеешь встречаться с другим мужиком, будучи в браке с Ильей? Я же тебя уничтожу!

О, боже… В висках долбит от того, как она кричит. А сердце разрывается от злости. Хотела бы я быть рядом с ней. Тогда она точно не осмелилась бы говорить мне такие слова!

Глава 2

Меня передергивает от слов свекрови. Бросив телефон на стол, нервным движением рук тру переносицу, а потом виски. Хочется заорать, сказать им, какие они подонки. Мать мужа вообще… Всю жизнь считала, что я обязана ей и ее сыну все на свете. Но, клянусь, если они перейдут мне дорогу… Если попытаются меня унизить — я не стану это терпеть.

— Что случилось, Слав? Ты побледнела. И судя по тону… Ничего приятного тебе мать Ильи не сказала.

— Говорит, у него есть какая-то Соня, с которой он будет жить в моем дом после развода, — усмехаюсь. — Ты представь, какая наглость.

— Тебя не беспокоит тот факт, что у Ильи есть другая?

Странно, конечно, но нет. Никакой ревности, никакой злости. Наверное, это доказательство того, что чувств не осталось?

Не знаю…

— Больше волнует факт, что они думали только о моих деньгах. А я как дура верила в любовь. В «долго и счастливо».

— Ну, долго и счастливо ты по-любому найдешь с этой мордашкой и умом, не волнуйся. Жаль только потерянных лет, — поджимает губы подруга. — Побежишь к ним? Или будем нормально ужинать?

Я беру меню, а потом жестом подзываю официанта. Делаем заказ. Судя по улыбке подруги, ей понравилось мое решение. Мне тоже. Бежать по первому же звонку к мужу и его матери только потому, чтобы не злить их сильнее, больше не стану. Дурой была.

Едим в тишине, разговаривая о чем попало. Я не думаю об Илье, хоть и вижу пропущенные от него звонки. Сейчас реально плевать, о чем они думают и что хотят. Я хочу по-человечески поесть. С утра пила только кофе.

Даша не затрагивает тему моего брака, а я не рассказываю ей ничего. Потому что аппетит сразу пропадет. Поэтому мы обсуждаем мою работу, где… С каждым днем создается все больше проблем.

Вино тут вкусное. Еда тоже. Мне тут нравится. Мысленно беру на заметку этот ресторан.

— Так что теперь, Слав?

— Наверное, развод. Поговорю сегодня с Ильей. Думаю… Я зря тяну кота за хвост. Рано или поздно мы разойдемся. Это я давно поняла, однако… Все не могла сделать конкретный шаг. Хватит уже.

— Надеюсь, когда увидишь своего мужа… И услышишь его дурацкие оправдания — не передумаешь.

В этот раз не передумаю.

Даша не позволяет оплатить заказ, сказав, что сегодня угощает она. Мы выходим из ресторана. Дождь льет словно из ведра. Воздух наполнен ароматом мокрого асфальта, лип и чего-то сладкого — может быть, это шлейф от десерта, который мы только что делили. Капли падают на волосы, скользят по шее, но я не прячусь — мне безумно нравится такая погода.

Я иду медленно, наслаждаясь каждым шагом. Все вокруг выглядит так романтично: мягкий свет фонарей, отражения в лужах, редкие прохожие. У лестницы я останавливаюсь — не из-за скользких ступеней, а потому что не хочу прерывать такое сказочное мгновение.

Домой совершенно нет желания ехать. Видеть лицо мужа, его матери… Какую же я глупость сделала, когда выходила замуж за Илью. Но тогда я хотела лишь свободы. Я хотела выйти за человека, которого хочу сама, а не за которого заставляют родители. Поэтому папа от меня отвернулся и заставил сделать тоже самое других. Ни мама, ни брат со мной не разговаривают за все последние годы.

Я ступаю на нижнюю ступеньку и вдруг нога предательски скользит. Все происходит в одно мгновение: я вскрикиваю, Даша тоже. Сердце обрывается, внутри только одна мысль: если упаду, то однозначно сломаю себе все кости.

Но я не успеваю упасть. Чьи-то крепкие, уверенные руки подхватывают меня. Я замираю, вцепившись за плечи того человека, не сразу осмеливаюсь поднять взгляд. А потом всё-таки поднимаю и встречаюсь с темными глаза.

— Осторожнее надо быть, — раздается у моего лица хриплое. Мне бы выпрямиться, но я плавлюсь от этого взгляда.

Краем глаза замечаю, что Даша отступает в сторону, а я все еще стою в этих чужих, но таких… правильных, что ли объятиях. Дождь продолжает литься, обволакивая нас невидимой вуалью.

Кажется, это знак. Знак того, что не каждое падение ведет к боли. Иногда оно нужно лишь для того, чтобы кто-то оказался рядом вовремя. Иди чтобы найти настоящее счастье. Возможно, после развода все будет еще лучше. Я в это искренне верю.

— Спасибо за помощь, — тихо проговариваю я, едва мужчина отпускает меня и теплыми пальцами поправляет за ухо мою промокшую прядь, упавшую на лицо.

— Всегда приятно помогать такой красивой девушке.

Смущённо опускаю взгляд, чувствуя себя школьницей, которой сделали первый комплимент.

— Спасибо еще раз, — делаю шажок в сторону.

— Всего хорошего.

Он не улыбается, нет. Все говорит чересчур серьезно. И смотрит… странно. Такое ощущение, будто влюбился с первого взгляда.

Качаю головой, отгоняя лишние мысли. Клянусь, это от напитка, что я выпила. Иначе не вела бы себя так неадекватно и не глазков бы на другого мужчину, будучи в браке.

Я иду к машине. Даша бежит за мной, цепляется за мою руку.

— Что это было?

— Что? — пожимая плечами. Я насквозь промокла.

— Боже, да ты бы видела, как вы смотрелись со стороны! Это… Вау!

— Не преувеличивай. Человек всего лишь помог мне.

— Угу! Помог, да! Но та-а-ак смотрел. Я бы с удовольствием познакомилась!

— Ещё не поздно. Он, наверное, в ресторан зашел. Беги, пока есть возможность. А я поеду домой.

— Но скажи честно! Ведь красивый, да?

— Угу, не стану отрицать. Все, Дашуль, мне пора. До встречи.

— Звони, если что. И держи в курсе дела. Мне интересно, какую лекцию тебе будут читать. А вообще… Может мне с тобой поехать?

— Зачем? Нет, не хочу, чтобы и тебя оскорбляли. Меня явно будут. От Ильи семь пропущенных. Давай, родная, беги.

По спине течет вода, даже нижнее белье промокла. Но, думаю, пока доеду до дома — все высохнет.

Глава 3

Я стою, прижав ладонь к щеке. Кожа горит, пульсирует. Сердце глухо стучит в ушах, будто вот-вот прорвется наружу. Я в шоке. Настолько, что первые секунды просто не могу поверить в то, что Илья ударил меня. Мой муж. Человек, с которым я делила постель, жизнь, мечты.

Илья стоит напротив, тяжело дышит, в глазах не просто злость, а какая-то необузданная ярость. Я не узнаю его. Этого человека передо мной я никогда не знала. И знать не хочу.

Свекровь складывает руки на груди, усмехается. Смотрит так, будто только что выиграла бой. Эта сцена для нее спектакль, в котором она режиссер, актриса и зритель в одном лице.

— Ты настоящая сука, Слава. Сука, которая наставила мне рога, — шипит Илья, сжав пальцы в кулаки.

Я делаю шаг назад. Сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не накинуться на него, не ударить в ответ, не закричать, не вылить на него все, что кипит внутри. Клянусь богом, что меня никто не остановит, если он еще раз поднимет на меня руку.

Грудь сдавливает. Хочется дышать, однако не получается. Я не плачу. Слез нет. Только злость. Глухая, тяжелая, как камень, который ложится мне в живот и давит с каждой минутой все сильнее. Я бешенстве от происходящего. Контролировать свои эмоции получается с трудом.

— Ты долбанный придурок, — бросаю в сердцах. — Не нужно идти на поводу у матери, а разговаривать надо. По-человечески! Но вы далеки от человечности, я это недавно поняла!

Муж делает шаг ко мне, а я машинально отступаю. Я больше не чувствую себя в безопасности. Ни в этом доме, ни рядом с ним. Мы чужие. Наверное, давно. Однако я это заметила только сейчас.

Я смотрю на фотографии, разбросанные по полу. Мой силуэт в кадре, будто вырезан из кино: я и тот мужчина у ресторана, в дожде, в его объятиях. Клянусь, наши свадебные фото с Ильей ничего, по сравнению с этими. Но это же была случайность. Все произошло в считанные секунды... Кто вообще это снял?

Меня начинает трясти. От ужаса, от злости, от унижения. Эти двое устроили слежку. Они в курсе каждого моего шага, но… сейчас устраивают спектакль.. Или… Только свекровь знает и подстроила все это?

В голове всплывает лицо мужчины, что тогда подхватил меня. Его взгляд. Его голос. Все было слишком реалистично. Никакой наигранности я в нём не заметила. Или… Он лишь оказался в нужное время в нужном месте? Черт! В голове полный хаос!

Что, если он не случайность? Что, если он часть этой игры?

Меня мутит.

— Вы перешли все границы, — рычу я, сама не узнавая свой голос. Он срывается, глохнет. Словно невидимые руки сжимают горло.

Я смотрю на Илью, горько усмехаюсь. Все внутри меня ломается. Когда-то я любила его. Верила каждому слову. А теперь… Чувствую только холод. И отчетливое осознание: это конец. Тот, после которого уже не будет прощений.

— Какая бесстыжая тварь! Ещё и осмеливается рот свой открывать!

— Заткнитесь и не лезьте не в свое дело! Дайте нам поговорить!

— Чтобы ты снова запустила мозг моему сыну, да? Ты и так несколько лет держишь его на крючке, а сама изменяешь! Илюша, не верь ей! Ведь так очевидно, что у нее есть другой!

— Вот как?! — взрываюсь я. Делаю несколько шагов и оказываюсь вплотную с этой дрянью. — Поэтому несколько лет делала все, чтобы угодить вам? Да вы жили за мой счёт!

— Видишь?! — наигранно возмущается женщина. — Я же говорила, что рано или поздно она будет по голове бить тем, что сделала! Видишь, Илюша?! Я же говорила!

Мой муж ловит меня за руку и дергает в сторону. Так неожиданно, что я теряю равновесие и падаю на пол, больно ударившись локтями и головой.

Едва прихожу в себя, как в глаза попадает статуэтка, лежащая на письменном столе. Подарок Ильи своей матери на пятидесятый день рождения. От злости, не удержавшись, беру ее и, встав, швыряю в мужа. Свекровь вскрикивает, когда ее сын хватается за плечо. Мне сейчас плевать на все. Клянусь, переверну этот дом вверх ногами, если они сейчас же не отойдут.

— Мамин сыночек, черт побери, — рычу я, бросая на него ещё и бутылку холодного чая. — Убирайтесь из моего дома! Немедленно! Да кто вы такие, чтобы меня избивать? Кто такие, чтобы оскорблять? Собаки поганые! Вон, я сказала, пока не вызвала полицию!

— Ты, сука, что творишь? — Илья смахивает на зверя, у которого отняли сочную добычу. — Какого хрена?

— Больно? — усмехаюсь зло. — Да чтобы ты сдох! И пока будешь слушаться свою мамочку, подохнешь один в гадюшнике! Ясно?!

— Это ты что несёшь, а? Тварь такая! Спит с кем попало, а нас виноватыми выставляет. Ты молюсь, чтобы Илюша тебя тут не задушил!

Что ж… Ожидаемо даже это. Илья не всегда может контролировать себя, когда злой. Я не боюсь, нет. Но все же нужно держать оборону. В этом доме сейчас опасно оставаться. Они что угодно могут вытворить. Я, конечно, могу вызвать ментов, но это целая ночь, которую придется провести на ногах. А я устала. Да и не факт, что они рано утром не припрутся. Обязательно придут и будут качать свои права. Свекровь со своим племянником уголовником не оставят меня в покое.

— Ну-ну… Вы же только умеете, что угрожать, шантажировать, да? Только имейте в виду, что никто и ничто меня не остановит. Клянусь, — тычу указательным пальцем в мать мужа. — Я не отступлю, пока не разберусь с вами. За какого же ублюдка я вышла замуж. Какого же креатина поддерживала всю жизнь, не слушая своих родных и близких. Дура я… дура!

— Дура ты, да, что моего сына променяла на какого-то там…

— Заткнись.

Делаю шаг к свекрови и хвастаюсь за воротник не ее пиджака, пока Илья, поморщившись, садится на диван. Видимо получил куда надо. Нужно было сразу вырезать ему, чтобы закрыл свой рот и не прыгал передо мной, как обезьянка.

— И что ты мне сделаешь?

Встряхиваю ее как тряпичную куклу и толкаю на диван рядом к сыну. Она падает, хватается за сердце и начинает всхлипывать. А мне смеяться от этой картины хочется. Идиоты, черт побери.

Глава 4

Я не поднимаюсь наверх. Даже не поворачиваю головы в сторону лестницы. Просто разворачиваюсь и иду к выходу решительными, широкими шагами. Почти бегу, не оглядываясь. Потому что понимаю: здесь оставаться опасно.

Это твоя сейчас как два взбесившихся зверя. Мой муж и его мать. На их лицах ни капли сожаления, ни тени жалости. В них только ярость, злоба и какая-то уродливая решимость. Я знаю, что если задержусь здесь еще на несколько минут, они сделают со мной что-то неразумное. Нет, я не боюсь. Просто… хочу дать им достойный ответ, потому что они заслуживают бумеранга. А для того, чтобы они получили по заслугам, мне необходимо стойко стоять на ногах.

Я выхожу на улицу. Воздух влажный, липкий от дождя. Прохладный ветер обдувает щеки, на которых все еще пульсирует след руки мужа. Я иду, не чувствуя ни ног, ни тела. Внутри только одно — желание уйти. Быстрее. Подальше и насовсем.

Я уже почти подхожу к машине, когда за спиной раздается голос Ильи:

— Слава!

Я не оборачиваюсь. Он не достоин ни моего взгляда, ни внимания.

— Слава, стой! — он все ближе.

Его пальцы вцепляются в мою руку, дергают на себя. Я резко разворачиваюсь, чуть не теряя равновесия. Мы стоим лицом к лицу. Но я не вижу перед собой человека, которого когда-то любила. Передо мной чужой. Совсем другой. Зверь, потерявшись контроль над самообладанием. Который готов придушить меня из-за того, чего я не делала. Который даже не попросил объясниться… Явно давно решил развестись. А сейчас есть такой шанс сделать это и при этом выставив меня виноватой.

Интересно, а Илья знает, что его мать ляпнула про любовницу? Я же покопаюсь…

Смотрю на него, и все, что чувствую, — это глубокое, ледяное отвращение. Каждой клеткой тела. Как можно было... Как я могла... Лишиться своей семьи ради него? Предать себя ради пустого блеска иллюзий?

Он сжимает мою руку до боли, до искр в глазах.Специально причиняет мне боль. Думает, я буду терпеть? Неужели не узнал меня за все годы, что мы вместе?

— Отпусти, — произношу спокойно. Ледяным, чужим голосом.

Он всматривается в мое лицо, что-то цедит сквозь стиснутые зубы. Я не могу расслышать — боль настолько туманит разум. Поняв, что Илья не отпустит, подхожу плотнее и бью коленом ему между ног. Сукин сын!

— Ах ты ж… Су-у-ука-а-а…

— Я из-за тебя потеряла всё. В первую очередь семью, которая меня по-настоящему любила и ценила. Жаль, что я это поняла слишком поздно! Я, черт возьми, из-за тебя плюнула на всех! А ты… просто ничтожество. Маменькин сынок! — проговариваю жёстко. Пульс долбит в виски. — Ты не стоил ни одной моей слезы. Ни одной жертвы. Ни одного дня, что я провела с тобой. Ясно?

Илья так и стоит на коленях в двух шагах от меня, схватившись за свои яйца. Смотрит на меня снизу вверх, шипит, взглядом обещая, что меня убьет.

Подхожу к машине, открываю дверь, сажусь за руль. Закрываю за собой. Только тогда позволяю себе вздох. Я не плачу. Не дрожу. Просто чувствую, как вместе с глухим ударом двери из моей жизни выходит всё, что связывало меня с этим домом. С этим человеком.

— Урою! — доносится до меня его рык.

Опускаю боковое стекло, бросаю на него насмешливый взгляд.

— Единственное, на что ты сейчас способен, — это позвать мамочку, чтобы она помогла тебе встать, — нажимаю на кнопку запуска. — А потом спрячься под ее юбку, ладно? Найми себе достойного адвоката. Завтра я буду тут с ментами. Понял?

Я выезжаю из двора, нажимая на газ до самого пола. За спиной закрытая дверь дома, в котором я больше не чувствую безопасности. Временно, конечно, но меня бесит сам факт, что из-за этих тварей я ухожу из собственной берлоги.

Руки сжаты на руле до побелевших костяшек. Очень стараюсь держать эмоции под контролем, чтобы не сорваться. Еду прочь от этого безумия.

Тянусь к телефону, набираю номер Даши. Она отвечает почти сразу:

— Слава? Ты где? Всё в порядке? — голос у нее напряженный.

— Нет. Не совсем, — говорю глухо. — Я еду к тебе. Подготовь, пожалуйста, одежду и ванну. Мне нужно... Мне нужно смыть с себя этот день. Я даже не смогла подняться наверх за своими вещами. Просто развернулась и ушла.

— Почему? — шепчет взволнованно. — Что случилось?

— Они… — сжимаю пальцы на руле сильнее, стараясь говорить ровно, без срыва. — Илья и его мать обезумели. Психически неуравновешенные… Я не преувеличиваю. Остаться с ними под одной крышей было бы опасно. Я это почувствовала на уровне инстинкта. Уверена, придушили бы меня, если не страх. Ведь или родители, несмотря ни на что, это дело просто так не оставят.

На другом конце повисает пауза, которая длится около минуты. Даша анализирует мои слова.

— Они с тобой что-то сделали?

Опускаю боковое стекло, чтобы надышаться воздухом. Но снова идёт дождь, а мне становится холодного от капель, что снова промокают мою одежду. Приходится сделать пару глубоких вздохов и закрыть окно обратно.

— Приеду — расскажу, Дашуль. Сейчас просто... не хочу нервировать себя все больше. Итак бешусь. Злая как собака. Готова все вверх дном перевернуть.

— Успокойся, Слава. Вытворишь на эмоциях что-нибудь, потом исправить ситуацию не сможем, — говорит она почти сразу. Голос становится твердым. — Я все подготовлю. Жду тебя.

— Спасибо.

Сбрасываю вызов, кладу телефон на сиденье и возвращаю взгляд на дорогу, которая плывет перед глазами, как в тумане. Фары машин, капли на лобовом стекле, знакомые улицы — всё кажется размытым, неосязаемым. Я будто еду сквозь пустоту.

В памяти всплывают слова отца. Его хрипловатый голос, усталый, с тем особым оттенком, который появляется, когда он старается быть мягким, но говорит правду…

«Илья ненадежный. Он не тот, кто будет тебя защищать, оберегать. Он не способен любить по-настоящему. Он умеет только брать. Манипулировать. Думать о себе и о деньгах. Ты заслуживаешь большего, Слава. Намного большего».

Глава 5

Я выхожу из душа, завернувшись в мягкое полотенце, и направляюсь в комнату, которую Даша приготовила для меня. Капли воды всё ещё стекают с волос, кожа тёплая, распаренная — но впервые за день я ощущаю, что начинаю по-настоящему дышать.

Вхожу в спальню. Свет приглушенный, тёплый, приглашающий остаться. На кровати аккуратно разложена одежда. Я невольно улыбаюсь: это так в духе Даши. Легкое домашнее платье на тонких бретельках, почти невесомое. Черное, с легким сатиновым блеском. Оно больше похоже на ночную сорочку, но выглядит женственно и красиво.

Я надеваю платье, вытираю волосы полотенцем, потом расчесываю их. Всё тело налито усталостью, будто после долгого заплыва в ледяной воде. Ложусь на кровать, стараясь не думать ни о чем. Но мысли, как назло, настигают.

Что это вообще был за день? Всё происходящее кажется каким-то затянутым, странным сном. То ли страшным, то ли смехотворно абсурдным. Сцены мелькают одна за другой — голос Ильи, глаза его матери, напряжение, вспышка гнева, бегство. Все сливается в какой-то хаотичный поток. Ни один момент не дает покоя.

Я думаю только об одном — как развестись с мужем. Хочу все закончить спокойно, хладнокровно, без потерь. Все, что у меня есть, я создала сама. Дом куплен на мои деньги, оформлен на меня. Но приобрела я его уже в браке. А значит — общее имущество. Абсурд.

Офис у меня был до замужества. Машина тоже. Но старую я продала, купила новую. И, скорее всего, по закону теперь и ее придется делить. Однако радует одно, что Илья тоже купил тачку. Возможно, хотя бы тут у каждого останется своя.

Меня трясет от злости. Как можно делить то, к чему он не имел никакого отношения? Он ничего не вложил. Ничего не сделал. Но закон порой глух к справедливости.

Я отчетливо понимаю: я не отдам ему ни капли. Придется найти хорошего адвоката, судиться. Но я готова. Не сдамся. Лучше умру…

Мысли тяжелеют. От них кружится голова, внутри все сжимается. Я устала до потери ощущений, но даже в таком состоянии понимаю, что не усну. Не получится.

Рядом раздается тихий голос Даши. Она будто боится меня спугнуть, поэтому говорит чуть ли не шепотом:

— Слав, ты что-то сказала?

Я поворачиваю голову:

— Извини. Я просто задумалась. Что-то случилось?

Она делает шаг в комнату, облизывая губы.

— Меня пригласили в клуб. Друзья уже там. Клуб совсем рядом, в соседнем квартале. Пойдём со мной? Ты отвлечешься, немного выпьем, расслабишься. Завтра выходной, ты же все равно не собиралась на работу?

Я хочу отказаться — это первое, что приходит в голову. Я устала. Очень. Но в то же время понимаю, что лежать с этими мыслями — еще тяжелее. Я не усну. И точно не отдохну. Слишком много боли внутри, слишком много гнева и вопросов без ответов.

Я глубоко вдыхаю, на секунду прикрывая глаза.

— Хорошо. Пойдем. Только… тебе придется дать мне подходящую одежду.

— О, боже… Да не вопрос!

Даша разворачивается и почти бегом выходит из комнаты. Через пару минут она возвращается — в руках короткая черная кожаная юбка и белоснежная рубашка. Не офисная, а красивая, воздушная, нарядная — то, что Даша называет «одеждой для жизни».

— Примерь это. Думаю, тебе подойдет, — говорит она с легкой улыбкой и подмигивает.

Я не спорю. Просто принимаю одежду и иду переодеваться. Юбка садится идеально, подчёркивая талию и ноги. Рубашка — полупрозрачная, свободная, с глубоким вырезом, мягко ложится на тело мягко. Какие-то иные чувства появляются внутри. Уверенность. Спокойствие. Женственность…

Подхожу к зеркалу. Беру косметику Даши — тушь и помаду. Мне этого достаточно. Никогда не любила переборщить с макияжем. Справляюсь быстро и с каждым штрихом на лице будто стираются следы сегодняшнего кошмара. В зеркале уже не злая, раздавленная женщина. В зеркале уверенная в завтрашнем дне девушка.

Мы спускаемся, садимся в машину. На улице уже стемнело, клуб находится в соседнем квартале. По пути я молчу, лишь думаю, с кем обговорить тему развода. Знакомых адвокатов много, но мне нужен тот, кто даст мне гарантию, что потери у меня будут минимальные.

Даша ставит легкую, танцевальную музыку. Она что-то рассказывает, смеется. Я слушаю вполуха, но благодарна ей за этот шум, потому что он отвлекает от мыслей.

У клуба слишком много народу, но не тесно. Внутри свет, музыка, ритм, в который хочется вписаться. Мы подходим к столику, где уже собралась компания: трое парней и две девушки — друзья Даши. Все встречают нас с улыбками, без лишних вопросов. Заказываем напитки.

— Что-нибудь покрепче, — прошу я у официанта.

Приносят виски. Делаю глоток, который сразу же обжигает горло. В этом есть нечто очищающее, даже освобождающее. Я наконец перестаю думать об Илье, разглядываю присутствующих.

Музыка становится громче.

— Пойдём, потанцуем? — приглашает один из друзей Даши. Высокий, темноволосый, спортивного телосложения.

Я чуть колеблюсь, но встаю. Двигаюсь в ритме, позволяя себе забыть, что я все еще замужем. Плевать. На днях избавлюсь от брака, который был для меня тяжелым грузом на протяжении долгого времени. Только жаль, что я слишком поздно опомнилась и потеряла столько лет…

— Ты очень красивая, — слышу у самого уха. Руки парня на моей талии скользят ниже к ягодицам. Сжав его запястья, возвращаю из на место.

— Спасибо, — усмехаюсь. — Тебя как зовут?

— Мирон.

— Отлично. Так вот, Мирон. Ты вроде на танец пригласил. Я не позволяла себя лапать.

Он выгибает бровь, не ожидая от меня такого ответа. Наклоняется к моему уху и, касаясь его мягкими горячими губами, шепчет:

— А жаль… У меня уже встало на тебя.

Закатываю глаза.

Глава 6

Меня будто бьёт током. Я откидываюсь назад и сжимаю ладони, чтобы не врезать по его самодовольному лицу. Не потому что боюсь, а потому что… просто не хочу шоу на весь бар.

— Слушай сюда, — произношу я сквозь стиснутые зубы. — Исчезни. Исчезни из моего поля зрения. Удали себя из этой реальности. Я не хочу тебя видеть. Ни сегодня. Ни потом. Ни в каком угодно «судьбоносном» контексте.

Он смеется. Не громко, чуть слышно и, кажется, хрипло. Как будто это все для него игра, и мои слова его не задевают вовсе.

— Думаю, у тебя не получится от меня избавиться, — тянет он и берет бокал, чтобы сделать глоток. — Я в этом заведении круглые сутки.

Я не раздумываю. Хватаю его стакан, и, не мигая, выливаю весь оставшийся виски ему на грудь. Струя обдает его рубашку, скатывается по лацкану пиджака. Он вздрагивает от холода, от неожиданности. Но не злится. Только ухмыляется шире, словно это его только забавляет.

— Предупреждаю в последний раз, — говорю я спокойно, холодно. — Ещё одно твое появление в моей жизни и я позабочусь, чтобы ты исчез с концами.

Поднимаюсь с барного стула. Не оборачиваясь, иду к столику. Сердце стучит глухо, в горле пульсирует бешенство. Даша замечает мое выражение лица, уже собирается что-то спросить, но я качаю головой:

— Потом, — бросаю коротко и опускаюсь на диван, пододвигая к себе стакан с остатками виски. – Просто налей мне ещё.

На этот раз двойную дозу.

И пусть все горит в аду.

Долго сижу за столом, обхватив ладонями бокал, и смотрю, как танцует Даша. Она смеется, кружится под музыку, прижимается к плечу какого-то высокого парня в белой футболке.

Мой взгляд падает на того, с кем я танцевала час назад. Он наблюдает за мной.

Я, качнув головой, снова смотрю на подругу. Она пьет, время от времени кидает в мою сторону быстрые, сияющие глаза — счастлива. Живет. Отвлекается. Так, как, по идее, должна бы сейчас и я. Ведь я почти избавилась от брака. Больше не придется доказывать, какой Илья хороший и что его многие недооценивают.

Черт, а зачем я это вообще делала? Все думаю, но никак не пойму.

Вокруг все выглядит как с чужой вечеринки. Дашина компания смеется, кто-то хлопает ладонью по столу, официант подносит новые коктейли. Блестящие бокалы, клубная музыка, воздух с запахом алкоголя и духов. Я здесь, но вдали одновременно.

Настроение не поднимается. Все внутри обвито липкой ватой тревоги. Я чувствую на себе пристальный взгляд со стороны. Тот мужчина… он все еще где-то тут. Я чувствую это кожей, как ощущают приближение грозы. Повернув голову, замечаю его. Сейчас он не в рубашке и пиджаке, а в черной футболке, которая обтягивает широкие плечи. Его ухмылка, его взгляд, его спокойствие… Выглядит совершенно иначе. Притягательно, что ли…

Какого чёрта он вообще тут делает?

Мысли в голове скачут беспорядочно, но в какой-то момент выстраиваются в чёткую, пугающую цепочку. Это дело рук Ильи. Кто ещё мог все это подстроить?

Ведь очевидно, что этот незнакомец следил за мной. Устроил спектакль со «спасением» в ресторане, чтобы потом вынырнуть вот так, «случайно», в клубе?

Я начинаю думать, пытаясь понять, не видела ли его где-либо. Раньше он нигде не появлялся. Мы не знакомы. Я точно бы его запомнила. Таких не забывают. Но теперь, когда он два раза за одни сутки лезет мне в глаза… Это не случайность. Это какой-то хорошо выстроенный план.

И некому, кроме как Илье, страдать такой херней. Но зачем?

Что Илья хочет этим доказать? Что я с кем-то встречаюсь? Что я гулящая жена? Бессмысленно. Суд всё равно разделит имущество пополам.

Ловлю себя на мысли, что думаю про этого незнакомца совсем иначе… он ведь совсем не похож на наемника.

Не тот тип. Он не из дешевых «исполнителей». В нём столько уверенности… не наглая, а какая-то врожденная. Манера говорить, одеваться, держаться. Его часы, обувь, запах — всё говорит о деньгах и статусе. Это человек с характером.

Черт! Или я просто не хочу, чтобы он был тем, кого нанял мой муж?..

Я запуталась.

Может, это действительно просто совпадение? Просто... странный интересный тип, который оказался не в то время и не в том месте.

Дважды?

Но разум не верит в такие совпадения.

Внутри всё кипит. От напряжения сжимаются пальцы на бокале. Хочется либо выбежать на улицу и отдышаться, либо напиться до беспамятства, чтобы перестать думать.

Даша, смеясь, поднимает бокал, переговаривается с подружкой. Я не слышу, что она говорит — ее голос теряется в музыке.

Я натягиваю улыбку ей в ответ.

В голове каша. Ни одной ясной мысли. Ни одного понятного чувства. Все смешалось.

И я больше всего сейчас хочу… просто понять, где ложь, а где правда.

— Налить ещё? — предлагает парнишка. — И пойдем потанцуем ещё? Ты одна, я один… Не скучно? Мне, например, да.

— Наливай. И… Мне нормально тут сидится.

Он поджимает губы, а я пью залпом виски. Это не есть хорошо. Не нужно злоупотреблять спиртным, потому что ни для кого это кончалось хорошо. Да, я хочу забыться, однако знаю, что потом пожалею.

Спустя некоторое время меня начинает тошнить. Я явно перебрала. Встаю, на ватных ногах пытаюсь выйти из клуба. И да, с огромным трудом у меня это получается. Оказавшись в туалете, я оглядываюсь, слышу за спиной мужской голос.

— Ого… Кому-то захотелось поразвлечься? Какая соска, м… Пойдем, малышка. Тебе понравится, — и тянет меня к одной из кабинок.

Я что, в мужской туалет зашла?

Глава 7

Жесткие пальцы впиваются в мою руку. Меня тащат. Резко и неаккуратно. Я ударяюсь плечом о стену кабинки. Воздух сжимается. Всё происходит слишком быстро. Я не вижу его лица — только силуэт, резкие движения, запах дешевого одеколона и сигарет.

— Эй! — пытаюсь выдавить, но голос дрожит, горло перехватывает.

Меня бросает из стороны в сторону, я дергаюсь, пытаюсь вырваться, но ноги будто ватные. Хочется закричать, но рвота подступает к горлу. Мир переворачивается. Горячая, липкая, срывающая дыхание паника нарастает.

— Отпусти… — хриплю. — Отпусти меня!

Слышу ещё один голос. Слишком громкий, резкий, как удар грома:

— Отпусти её, ублюдок!

Я вздрагиваю. Внутри всё обрывается. Хватка на моем запястье совсем чуть ослабевает. Парень оборачивается, рявкает:

— Ты ещё кто такой? Проваливай!

Я поворачиваю голову, как в замедленной съемке. Глаза плывут, но я вижу очередной силуэт в проходе. Высокий. Чёрная футболка. Широкие плечи. Это же… Тот самый, да? Или я конкретно брежу? Не понимаю, что со мной творится. Но я точно не перебрала, потому что… Крайне редко пьянею. Ну не могу я так себя чувствовать от нескольких бокалов напитка.

Повисает напряженное, электрическое молчание.

— Проваливать? Мне? — гремит голос, и в следующую секунду я ощущаю, как пальцы, вцепившиеся в мою руку, резко отпускают.

Мужчина врезается в напавшего с такой силой, что тот отлетает, ударяется о стену, оседает вниз, матерясь.

Я хватаюсь за дверцу кабинки, чтобы не упасть. Перед глазами всё пульсирует — лица расплываются, шум в ушах. Меня качает. Я слышу, как тяжело дышит тот, кто меня спас, и чувствую, как его ладонь ложится мне на плечо. Осторожно, без нажима.

— Всё в порядке… — говорит он, и его голос звучит неожиданно спокойно, — Дыши. Я рядом.

Я моргаю, пытаясь сфокусироваться. Сердце грохочет в ушах, ноги подкашиваются. Он поддерживает меня под локоть очень крепко, но бережно.

— Ты можешь идти? — спрашивает он.

— Не знаю… — шепчу. — Меня… тошнит.

— Хорошо, — коротко отвечает он, — тогда держись за меня. Давай выйдем отсюда.

Он отворяет дверь, прикрывая меня собой, и ведет прочь — прочь из туалета, прочь из этого липкого, душного, искаженного пространства. Я ощущаю, как прохладный воздух с улицы ударяет в лицо, и впервые за последние полчаса мне становится чуть легче.

Просыпаюсь от острого, пульсирующего шума в голове. Словно кто-то стучит по черепу изнутри. Морщусь, медленно открываю глаза, и меня сразу слепит мягкий, рассеянный свет. Он пробивается сквозь полуприкрытые шторы огромных окон, почти от пола до потолка.

Где я?

Пахнет дорого. Не духами, а тканью, свежестью, чем-то древесным, едва уловимым, очень чистым. Я лежу в широкой кровати — простыни белоснежные, гладкие, и чуть прохладные. Пространство вокруг незнакомое: стены цвета тёплого камня, высокий потолок, стеклянная перегородка ведёт, кажется, в ванную. На полу густой, серо-бежевый ковер, у окна кресло с пледом. Всё выглядит стильно и дорого. Без лишнего глянца, но с безупречным вкусом.

Я медленно поворачиваю голову, пытаясь осознать, как здесь оказалась. В памяти пустота. Обрывки образов, лица, музыка, голос… голос Даши? Нет, потом был кто-то другой.

Резко сажусь и тут же снова откидываюсь обратно, закрывая глаза от головокружения. Виски пульсируют. Я тянусь рукой к лбу — кожа горячая, дыхание прерывистое.

И вдруг... Опустив глаза ниже, понимаю, что голая.

Ни одежды, ни даже белья. Простыня чуть соскальзывает с плеча, я тут же вжимаюсь в матрас, резко натягивая её обратно на себя. Замираю от тревоги, перестаю дышать.

Что, чёрт возьми, произошло?

Я быстро оглядываю комнату в поисках чего-то, что могло бы мне объяснить ситуацию: одежды, сумки, хотя бы обуви. Но ничего не вижу. Всё слишком аккуратно, стерильно. Словно здесь никогда не было беспорядка, и даже мое появление не оставило следа.

Сердце начинает биться чаще. Я вспоминаю клуб, вспоминаю… его. Ту драку. Его голос. Как он держал меня. Как вёл наружу. А потом тьма.

Боже.

Я снова оглядываюсь, теперь уже не просто в поисках, а в панике. Где он? Кто он вообще?

Комната молчит. Только гул в голове и утренний свет, проникающий сквозь тонкие шторы, наполняют пространство.

Я лежу, сжимая простыню, и чувствую, как что-то внутри меня трескается — смесь страха, стыда и слабого, противного любопытства. Нужно вспомнить. Нужно понять, что здесь делаю.

И как можно скорее отсюда уйти.

Дверь бесшумно приоткрывается, и он входит — спокойный, уверенный, как будто эта комната, эта ситуация, да и я сама — всё это для него в порядке вещей. В руках аккуратно сложенная моя одежда.

— Просыпайся, соня. Десятый час. Твой телефон звонит без перерыва. Я, конечно, ответил... сказал, что ты спишь, но мало ли…

Его голос — хриплый, немного насмешливый, но мягкий. Я тут же резко приподнимаюсь, прижимая простыню к груди.

— Что?.. Что я тут делаю? — слова вырываются сами, сбивчиво. — Зачем ты ответил? Чёрт... Что… что между нами было? Как я вообще оказалась здесь?

Паника и растерянность вихрем проносятся сквозь меня, но... только на фоне.

Потому что пока я говорю, мои глаза предательски блуждают по его телу. Он в одних темных домашних шортах. Голый торс идеален. Загорелая кожа, рельеф пресса, широкие плечи, четкие линии мышц, будто вырезанных вручную. Ничего лишнего. Только сила, сдержанность и уверенность. Спортзал для него не обязанность, а часть его жизни. А может, и вся жизнь. Я не могу не заметить, как плавно двигаются его ключицы, как перекатываются мышцы на руках, когда он ставит одежду на диван у стены.

Глава 8

Голова снова пульсирует, словно кто-то зажал её в тиски. Стою, держась за спинку стула, боясь сделать лишнее движение. Слова, которые только что прозвучали, оседают в голове, как тяжёлый осадок.

«Ты наглоталась возбуждающих таблеток, Слава. Приставала ко мне. И я… не сдержался…»

Секунда. Другая. И всё снова начинает плыть перед глазами. Я не дышу. Просто смотрю на него. И не могу понять, шутит он, говорит серьёзно, издевается?

Тело будто снова бросает в ту же самую дрожь, как вчера, в клубе. В туалете, когда не знала, куда себя деть от страха. Только теперь вместо страха ледяной ужас, смешанный с тошнотой.

— Что?.. — выдыхаю, язык едва ворочается. — Ты… серьёзно?.. Ты хочешь сказать…

Сажусь. Просто падаю на стул, иначе просто рухну. Всё кружится. Руки дрожат.

— Успокойся. Ты чего трясешься?

— Между нами… действительно что-то было?.. — спрашиваю охрипшим голосом, едва сдерживая рвотный ком. — Но я ни черта не помню! Как так! Ты врешь, я уверена! Иначе… хотя бы какие-то отрывки должны же появиться в голове? Но их нет!

Он ставит на стол передо мной тарелку и сок, ведёт себя так, будто ничего не случилось. Игнорирует меня. Его спокойствие пугает меня еще больше.

— Это действительно то, что тебя волнует? — спокойно спрашивает он, не глядя в глаза. — А то, кто дал тебе эти таблетки, вообще всё равно?

Я вздергиваю подбородок, смотрю на него в упор.

— Не всё равно! — голос взрывается, срывается на крик. — Но меньше всего я хотела бы лечь в постель с незнакомым мужчиной!

Сердце буквально гремит в груди, руки сжимаются в кулаки.

— Ой да брось. Это же всего лишь секс…

— Для тебя может быть просто секс, а для меня — нет! Я замужем, ясно? И прекрати смотреть на меня так!

Он приподнимает бровь.

— Как «так»?

— А вот так вот! — шаг вперёд. Уверена, сейчас я вся красная от ярости. — Не нужно пожирать меня глазами, ясно?! Будь человеком, скажи всё, как есть! Скажи, что произошло вчера ночью! Как я тут оказалась! И вообще, может это как раз ты напоил меня?

Он выдыхает, чуть отходит назад, даёт мне пространство. Но взгляд не отводит. Улыбка исчезает с его лица.

— Сбавь обороты, Слава, — голос хриплый, но стал жестче. — Не люблю, когда со мной разговаривают в таком тоне. А что касается… Я не стал бы спать с девушкой, напоив ее всяким дерьмом. Вбей это себе в голову и больше никогда не говори такие слова в мой адрес. Ясно?

Он берёт вилку, аккуратно подвигает тарелку ближе ко мне.

— Ой, Господи… Какие же мы…

— Завтракай, — перебивает, не дав договорить. — И, будь добра, ответь на телефон. Он уже на нервы действует.

В комнате вдруг становится слишком тихо. Только где-то звонит мой мобильный. И… бешено стучит сердце, буквально разрывается. Ощущение, будто я стою на краю обрыва. Что бы ни сказал этот незнакомец — я уже не верну память. Но очень хочу знать правду. нравится она мне или нет. А такими наездами я от него ни слова не услышу.

И ещё…нужно выяснить, кто это сделал. Кто дал мне таблетки.

И не теряю голову от пары бокалов.

И не засыпаю в чужих квартирах раздетая. Не теряю память после спиртного!

И, чёрт возьми, не просыпаюсь в чужой постели…

Меня начинает трясти. Но я заставляю себя взять стакан и сделать глоток. А что, если этот человек действительно работает на Илью? Может, он снял видео? У него были все шансы.

Боже, Слава, хватит уже фантазировать! Рано или поздно правда всплывет! Этот… загадочный незнакомец покажет свое истинное лицо.

Встаю, иду туда, откуда доносится звук моего телефона. Нахожу его в сумке в гостиной. Она, кстати, размером в пять раз больше, чем та спальня, где я проснулась. Возвращаюсь на кухню, не решаясь ответить на звонок Даши. Хотя надо бы. Она наверняка места себе не находила всю ночь.

— Как тебя зовут-то? Уже не знаю, как обращаться, — обращаюсь к мужчине.

— Ратмир.

— Дашуль, — говорю в трубку. — Со мной все хорошо, родная.

— Боже, Слава! Я тут с ума схожу! Стою у полицейского участка! Хотела уже заявление написать?

— Какое заявление, Даша, — тихо смеюсь. — Не прошло и суток.

— Кто тот… С кем ты провела ночь, скажи? Он ответил на звонок, но я так и не поняла! Хотя бы нормального прихватила, а? Рассказывай!

— Ты давай не фантазируй там, ладно? — снова сажусь за стол, ковыряюсь вилкой в своей тарелке.

Ратмир занят завтраком. На меня он не смотрит, но, уверена, внимательно прислушивается к каждому моему слову.

— Ну а что? Ты мне фотку отправь, чтобы я убедилась, что с тобой действительно все хорошо.

— Если зарядка не сядет, то отправлю. Чуть позже буду дома. Поговорим. Не переживай, езжай к себе. Знаю, что и тебе есть что мне сказать. Да и у меня будет важный разговор.

— Боже, я умру от нетерпения и любопытства.

— Не умирай. Ты мне живая нужна.

— Судя по настроению… Не так у тебя все плохо, подруга. Илья не звонил?

Едва слышу имя мужа, как меня начинает тошнить. Поднимаю глаза на Ратмира. Наши взгляды сцепляются. Мысленно молю бога… Господи, пусть он никак не будет связан с моим мужем. Пожалуйста.

Не помню, чтобы когда-то чего-то так сильно хотела. А сейчас…

Сглатываю нервно.

— Не знаю. Я не смотрела. Да и толку. Вечером может поеду… Короче, Даш, обсудим все лицом к лицу. Ладно?

— Слушай, ну мне Илья звонил и проклинал нас обеих. Говорил, что убьет тебя. Не думаю, что ехать к нему хорошая идея. Не нужно. А если поедешь, то возьми с собой крепкого и видного мужчину, чтобы защищал тебя и в обиду не давал. Все… Больше не болтаю. Просто хотела сказать, чтобы не смела ехать туда одна.

Глава 9

Мы выходим из квартиры. Я поправляю ремешок сумки на плече, плотнее прижимаю её к себе и бросаю взгляд на Ратмира. Он идёт впереди уверенной походкой. Видно, что спешит, но в то же время не может уйти.

Я иду рядом без четкой цели, с сумбуром в голове. Или, точнее, с одной-единственной целью, которую сама пока не могу сформулировать. Не знаю, с чего начать и как покончить раз и навсегда.

Лестничная площадка просторная, светлая. Пол отделан дорогим камнем, стены — в нейтральных, спокойных тонах. Всё аккуратно, стильно. Не подъезд, а холл в отеле. Между квартирами — не просто двери, а, кажется, целые порталы в другой, параллельный мир. Так чисто, уютно и богато.

Мы заходим в лифт. Он огромный, зеркальный — почти как комната в квартире Даши, где я должна была переночевать прошлой ночью. Внутри пахнет свежестью и чем-то дорогим — запах, который я обычно чувствую только в брендовых магазинах.

Десятый этаж… Цифры на табло меняются, а я смотрю на своё отражение в зеркале — вроде бы я, но в глазах грусть. Нет того блеска, что было раньше. А под ними темные круги.

Я выгляжу ужасно.

Выходим из здания, и разглядывая его, пропадает последняя тень сомнения — это место действительно как из другого мира. Высотка из стекла и металла сверкает на солнце. На въезде охрана, рядом на парковке — одна машина дороже другой. Двор вычищен до блеска, ни соринки, ни звука. Всё безупречно.

— Ух ты... — вырывается у меня.

Непроизвольно поднимаю голову, оглядываюсь вновь.

Ратмир нажимает кнопку на брелоке, и чёрный спорткар отзывается коротким сигналом. Машина выглядит безупречно — агрессивный дизайн, блестящий кузов, мощь в каждом изгибе. Он открывает передо мной пассажирскую дверь. Я сажусь, называю адрес Даши, и мы трогаемся с места.

Я молчу. Смотрю в окно, а в голове снова шумит каша из мыслей.

Кто этот Ратмир?

Случайность? Или... часть игры Ильи?

Вдруг действительно следил за мной? Специально оказался в нужное время в нужных местах?

Но даже если спрошу — не скажет. Если он подставной… будет отрицать. А если не подставной — всё равно не поверю сразу.

Нет смысла говорить.

Просто смотрю на дорогу. Пытаюсь понять, как я дошла до этой точки.

Каждый раз уговариваю себя, убеждаю, что этот человек никак не связан с моим мужем, однако спустя какое-то время снова сомневаюсь. Конечно, у меня есть на это весомые причины. Если Илья, которого я, казалось бы, так сильно любила, защищала везде… Если человек, ради которого я оттолкнула от себя своих же родителей, предал меня, то чего ожидать от совершенно чужого мне мужчины? Я не могу поверить ему на слово, хоть и очень этого хочу. Хоть и сердце твердит, что он надёжный. Но… Оно и тогда твердило, что Илья хороший. Однако я сильно облажалась.

Машина плавно останавливается у дома. Типовая многоэтажка в старом районе. Плитка на фасаде осыпается, двор неухоженный, но... Для кого-то он самый лучший.

— Спасибо, — говорю, повернувшись к Ратмиру. — За всё.

Он молча, внимательно оглядывает здание.

— Не за что…

— Ну извини, — пожимаю плечами. — Мы не такие богатые, как ты. Живём в обычных местах. Вот так вот и выглядим.

Он поднимает бровь, усмехается.

— А с чего ты решила, что я вообще это как-то оценивал? Просто запоминаю, куда приехал.

Может, придётся вернуться.

Я хмыкаю, наконец-то позволяя себе улыбнуться:

— Не удивлюсь. С твоими «совпадениями» ты можешь появиться где угодно и снова сказать, что это было случайно. Я от тебя чего угодно жду.

Он поднимает на меня взгляд, насмешливо прищуривается.

— Ну а почему бы и нет? Если девушка нравится…

Он снова подмигивает мне, и уезжает.

А я остаюсь на месте. Смотрю ему вслед до тех пор, пока он не исчезает из поля моего зрения.

— Слава, — сзади раздается голос Даши. Я вздрагиваю от неожиданности, поворачиваюсь к ней. — Боже… Ты чего такая вялая? Скажи, что с тобой ничего ужасного не произошло. Пожалуйста.

— Все хорошо, не переживай. Ты куда это собралась?

— В магазин. Пообедать решила, а холодильник пуст. Пойдем вместе?

— Блин, Дашуль…

— Смотри сама, конечно, но лучше тебе составить мне компанию. Илья звонил, орал, что едет ко мне. Пусть стучит в дверь, поймет, что никого нет и свалит обратно. Ты не выдержишь, откроешь ему…

— Господи, чего он хочет, а? Не пойму, — закатываю глаза. — Ладно, пошли. Отдохну немного, вечером в спортзал поеду. Конечно, есть вероятность, что Илья придет туда, но…Не буду же я постоянно от него бегать.

— А вещи когда забирать поедем? — Даша идёт к магазину, который находится за углом здания. Я шагаю рядом, чувствуя адскую усталость во всем теле.

— Ратмир сказал, что пойдет со мной. Лучше во вторник и среду. Я хочу увидеть реакцию мужа, когда они встретятся лицом к лицу. Хочу понять, знакомы ли они. Актер из моего мужа так себе… сразу расколется.

— Ратмир? — хмурится подруга, внимательно выслушав меня. — Это ещё кто такой?

— Тот, случайный прохожий у ресторана. Помнишь? Он же вчера отвез меня к себе, вырвав из рук какого-то ублюдка. Кто-то из твоих друзей перемешал гадость в мой напиток.

— Чего? — возмущается Даша. — Ты серьезно? Хотя… Я тоже это почувствовала. Вот скотина! Я примерно знаю, кто это! Клянусь, убью его, едва снова встречу.

— Успокойся. Разберемся. Тот клуб принадлежит Ратмиру. По его словам он терпеть не может, когда в его заведение приносят всякое дерьмо. Думаю, сам преподаст урок.

— Ну и классно! Красивый мужик, кстати. Между вами что-то было? Только честно!

Даша играет бровями. Улыбаюсь, вспоминая, в каком виде я встала рано утром. Но Ратмир сказал, что мы ничем не занимались. Я ему поверила, потому что никакого дискомфорта в себе не ощущаю. Секса у меня не было около трёх недель. Я бы сразу почувствовала…

Глава 10

Телефон дрожит в руке. Экран мигает последний раз и вырубается окончательно. Прячу его в карман, стараясь не улыбаться глупо. Кусаю нижнюю губу, не понимая, как быть… Действительно подготовиться? Ратмир приедет?

Даша принимает звонок от Ильи. Слышу его раздраженный, грубый голос, несмотря на то, что подруга не включила громкую связь.

— Где вы, Даша? Я стою у двери квартиры! Почему не открываете?! Почему мне лгут, что тебя нет?! Где вы, черт возьми, шляетесь, хотя выходной!

Даша отводит телефон от уха, что-то рычит сквозь стиснутые зубы. Кажется, матерится. А потом спокойно, даже с легким весельем в голосе, отвечает:

— Илья, не ори. Нас нет дома. И если не перестанешь устраивать спектакль, соседи вызовут полицию. Думаешь, я за тебя заступлюсь? Нет. Я только поддакивать буду. И всё расскажу без прикрас. Последствия будешь сам разгребать. Как — меня это совершенно не интересует. В этот раз глупой Славы тоже рядом не будет, кто постоянно тебя выгораживал и защищал!

Я слушаю и улыбаюсь. Вот она, настоящая поддержка. Настоящая подруга. Даша — мой щит. Я ей благодарна за то, что она есть в моей жизни.

Илья там, в трубке, всё ещё орёт. Но она, не дослушав, резко сбрасывает звонок. Мы идём дальше, между полками, будто ничего не произошло.

И, как хорошо, что я всё-таки пришла с Дашей. Иначе я действительно открыла бы дверь и без цирка не обошлось бы.

Я ловлю себя на мысли, что раньше такая сцена довела бы меня до слёз или до истерики. А сейчас только легкая досада. Устала. От него, от скандалов, от бесконечной борьбы. Права Даша. Теперь той глупой Славы не будет. Той, которая защищала и выгораживала. Хотя это он должен поступать как мужчина, а не я. Жаль, что я это только начинаю понимать. Понимать, какой дурой была.

Все слишком быстро меняется. Стремительно! Только вчера я тонула в мыслях о разводе, а сегодня иду между полками в супермаркете, разглядываю продукты и думаю, что приготовить на ужин. Ужин для мужчины, который твердит, что случайно появился в моей жизни, но… слишком вовремя, чтобы я посчитала это просто совпадением.

Спокойный, уверенный голос Ратмира всё ещё звучит в голове. А странное чувство внутри, что усиливается внутри со вчерашнего дня — больше не тревога, а… приятное предчувствие. Если раньше я убеждала себя, что его нанял Илья. То сейчас я отгоняю от себя эти мысли.

— Ратмир сказал, что вечером приедет на ужин, — не могу сдержать улыбку. Даша, которая кладет в корзину курицу, удивленно таращится на меня.

— Сегодня?

— Угу.

— Нихрена себе! Может, что-нибудь заказать?

— Нет, он хочет, чтобы я приготовила сама.

— Берём мясо однозначно. Ты вкусно готовишь. За твой счёт и я поем что-нибудь домашнее, а потом свалю.

— В смысле?

— Ну нафига мне сидеть дома? Я же третьей лишней буду!

— А что мы будем делать вдвоем? Знакомы всего день!

— Ну, это меня совершенно не волнует, — усмехается подруга. — Так… Помнишь, ты готовила шашлычки из свинины на шпажках в духовке?.. Или на сковороде, не помню… Было очень вкусно! Может, повторить? Ну, ещё можно куриные бедрышки с картошкой. И говядину в сливочном соусе с грибами ты классно делаешь!

— Прекрати, Даш, — смеюсь. — Блин, ты голодная, что ли?

— А зачем думаешь сюда пришла? Конечно! Умираю уже! — обиженно надувает губы.

— Ладно, давай все возьмем и на кассу. Надеюсь, до того времени Илья уедет.

— Его соседи прогонят, не волнуйся!

Закупаемся продуктами, возвращаемся домой спустя сорок минут. Из соседнего магазина покупаю себе нижнее белье, спортивный костюм и джинсы со свободной кофтой. Нужно пережить пару дней, а потом поехать за вещами. Жить в том доме не безопасно. Рисковать не стану. После развода, как только разделят имущество, продам свою часть и куплю себе небольшую квартиру.

Жаль будет, конечно, отдавать что-то Илье. Ведь он ни копейки на тот дом, что я купила сама, не вкладывал.

Пусть… Зато избавлюсь от него раз и навсегда.

Жизнь меняется…

Она меняется не тогда, когда в нее входит кто-то, кто тебя действительно волнует. Она меняется, когда ты сам решаешь, что больше не будешь терпеть то, что было для тебя тяжелым грузом долгие годы. Но ты упорно отталкивался от этих мыслей, твердил себе обратное, боясь разочароваться окончательно.

Но от судьбы не сбежишь.

Я не хочу жить в страхе. Не хочу оправдываться. Не хочу быть рядом с тем, кто разрушает все на свете, плюнув на то, что я для него сделала. Я устала. Мне нужен воздух. Пространство. Спокойствие. Мне нужен кто-то, рядом с кем не нужно бояться. Мне нужна свобода и… Настоящая любовь! Нужен тот, кто будет действительно ценить, заботиться…

Да, боюсь снова впустить кого-то в свою жизнь. Но это не повод закрываться окончательно и отталкивать всех!

И… Как же все акт хорошо, что нас с Ратмиром сняли на камеру. Как же хорошо, что у Ильи появилась другая. Если бы я закрывала на все глаза, то наш брак длился бы, наверное, вечность.

Почему я так резко изменилась? Слава, которая совершенно не хотела разводиться, теперь горит желанием.

Илья упал в моих глазах ниже плинтуса. Поэтому… ему нет прощения.

На подготовку ужина уходит около двух часов. Никогда не готовила три вида еды за один вечер. Права Даша — все у меня получается вкусно. С самого детства не любила ресторанную еду, все делала сама. И сейчас… Не сильно устаю за плитой.

Бегу в гостиную, где поставила телефон на зарядку. Отправляю Ратмиру номер квартиры. Кусаю губы, в ожидании ответа. Боюсь, что он скажет, что это была всего лишь шутка. Однако от него приходит приходит сообщение, прочитав которое я широко улыбаюсь:

Глава 11

Сердце падает куда-то в пятки. Илья второй раз за сутки устраивает скандал на лестничной площадке. Это ничем хорошим не закончится. Зря Даша ушла… в случае чего, она могла бы успокоить соседей.

Боже, я с ума сойду. А если ещё и Ратмир сейчас придет, то вообще…

Позор, блин!

Стоит на пороге, злой до безумия. Взгляд острый, как лезвие. Челюсть сжата, губы перекошены в презрительной усмешке.

— Прошло всего два дня, а ты уже... в клубе, с мужиками. Жопой, сука, вертишь! Кто ты после этого, Слава?

Все годы, что я провела с ним, обернулись разочарованием, которое поднимается внутри меня, как лавина. Буквально трясет от злости. От его слов, от того, что он делает вид, будто я гулящая женщина.

— Уходи, Илья, — говорю спокойно, но голос звучит как удар плетью. — Немедленно. Ни видеть, ни слышать тебя не хочу. Тебе повезло, что соседи днем не вызвали ментов. Но в этот раз… Тебя ничто не спасет.

Он хмыкает, словно я сказала что-то смешное. Делает шаг вперёд.

— Прекрасная, порядочная... Жена, да? Думаешь, я не знаю о твоих выкрутасах, Слава? Думаешь, за тобой никто не следит?

Я тянусь к двери, чтобы захлопнуть её, но Илья резко подставляет ногу и толкает. Ударяюсь о косяк, инстинктивно отшатываюсь. Он врывается внутрь, смотрит агрессивно.

— Ты нанял кого-то?! — срываюсь на крик. — Следишь за мной? Ты больной?

— Я имею право знать, чем занимается моя жена! — орёт он. — А ты? Ты сама всё разрушила!

— Я?! — мои слова разлетаются, как стекло. — Ты годами разрушал нас! Ложью! Холодом! Агрессией! Ты раздавил всё, что было между нами! И теперь думаешь, я снова прогнусь? Ты закрываешь глаза на то, как унижает меня твоя мать. Ты… Да ты руку на меня поднял, ублюдок! И теперь ведешь себя так, будто я во всём виновата? Ты еб*нулся, Островский?

— Бл*дь, еще и выделывается… — больно толкает меня к стене.

— Убирайся. Просто исчезни из моей жизни, Илья. Ты утратил всё — уважение, доверие, право даже стоять здесь. Уходи, черт тебя побери! Я тебя ненавижу, понял? Разговаривать будешь только с моим адвокатом! Еще раз за мной будет хвост, клянусь, потом пеняй на себя!

Илья, сцепив зубы, рычит. Поднимает руку и хочет ударить. Я, закрыв лицо ладонями, зажмуриваюсь, жду удара, но вместо этого слышу грохот и глухой стон. Распахнув глаза, не нахожу Илью в квартире. Поворачиваю голову и вижу его на лестничной площадке. Лежит на полу, корчится от боли.

— Ты ещё кто такой?

— Ещё раз увижу тебя рядом с ней… Прикончу. Понял? — словно гром гремят слова Ратмира. Соседние двери открываются, две бабули, ахая,наблюдают за этой сценой, а мне стыдно становится.

— Бля, это же тот, с кем ты мне изменяешь? Хахаль твой? Да, Слава? — глядя на меня, пытается встать.

Я горю от стыда. Горю от того, как несколько пар глаз смотрят на меня.

— Заткнись, — шепчу не своим голосом.

Ратмир наклоняется, что-то рычит, после чего заходит в квартиру и захлопывает двери. Не знаю, уходит Илья или нет, но до меня доносятся голоса.

— Как ты? — мрачно разглядывает меня Ратмир.

— Все… Нормально.

Я не боюсь мужа. Но что со мной сейчас происходит — не понимаю. Я будто растерялась, хотя могла бы дать достойный ответ. Колени дрожат, на глазах стоят слезы. Мне впервые хочется плакать. До икоты. Хочется забыться, стереть из памяти все, что связано с Ильей. Забыть его раз и навсегда!

— Эй, — тянет меня на себя.

Прижав к своей каменной груди, он гладит меня по голове. И я ловлю себя на мысли, что муж такое никогда не делал. Не поддерживал, когда мне было плохо, не успокаивал, когда это было так необходимо.

Казалось бы такой простой жест, но и я была лишена его стольких годы.

Боже, чего я терпела? Почему не уходила от него? Что я хотела доказать?

Да, теперь отчетливо понимаю, что все те годы, которые мы вместе с Ильей, я не уходила только потому, чтобы родители не оказались правы. Чтобы они не стали стучать по моей голове тем, что всю жизнь говорили, какой мой муж ненадежный, а я их не слушала.

Дура.

Кому хуже сделала? Лучше же вернуться с полпути, чем угробить столько лет своей жизни. А я выбрала второе…

Дважды дура.

— Все будет хорошо, слышишь, — Ратмир целует меня в макушку, услышав, как я всхлипываю. — Он ублюдок, раз не ценит такую девушку, как ты.

— Спасибо за поддержку, — с трудом выдавливаю из себя, сглотнув невидимый ком в горле. — Проходи. Я сейчас… умоюсь и приду.

Указываю в сторону кухни. Он уходит, а я смываю в ванной всю косметику, пытаясь унять красноту в глазах. Я готовилась, а Илья все испортил. Как всегда.

Я считала себя умной девушкой, но сейчас понимаю, что совершила роковую ошибку, исправлять которую я буду слишком долго. Не смогу избавится от мужа так быстро. Он еще поиграет с моими нервами.

Ратмир стоит у окна, смотрит куда-то вдаль. Я, включив плиту, разогреваю еду.

Но сейчас я более чем уверена, что он не имеет никакого отношения к Илье. Они не знакомы.

Эта мысль как тяжелый груз с плеч.

— Как долго у вас такие отношения, Слава? — уточняет тихо, развернувшись.

— Уже не помню.

— То есть давно…

— Наверное…

— Почему не разводишься?

— Развожусь.

— Сейчас понятно. Но ты могла бы сделать это гораздо раньше, раз он не умеет по-человечески обращаться. Не понимаю, зачем терпеть к себе такое…

Поджав губы, я резко разворачиваюсь к нему. Встречаюсь с темными глазами, которые в ответ изучают меня.

— Не всегда так можно сделать.

«Потому что у меня кроме него никого нет», — отвечаю самой себе.

Глава 12

Мир сужается до его дыхания, до движения его пальцев, до того, как сжимаются его руки на моей талии. В этом поцелуе нет спешки — но в нём вся сдержанная ярость желания. Я таю. Мгновенно. Будто меня нет, будто растворяюсь в его вкусе, в его запахе, в его силе.

Ратмир поднимается, не отпуская меня, его ладони скользят по моей спине, и в следующий момент я уже сижу на кухонном столе. Холод под моей кожей, тепло его рук — такой острый контраст, что дыхание сбивается. Он становится передо мной, пристально, внимательно смотрит в глаза. Смотрит так, будто хочет в душу заглянуть. Мысли прочесть.

Он наклоняется, целует мягко, но глубже. Медленнее. Его пальцы проходят по бедру, чуть выше. Он раздвигает мои ноги, становится между ними. Я оказываюсь в плену его рук. В его власти, которая не пугает, а напротив освобождает.

Я закрываю глаза. Всё, что было до этого момента — стирается. Нет прошлого, нет страха, нет слов. Есть только он и я. Только его руки, скользящие по коже, только губы, находящие всё самое чувствительное.

Не хочу, чтобы отпускал.

Поцелуй становится яростнее. Глубже. Он уже не просит, а берёт. А я не сопротивляюсь. Мне не хочется.

Он прерывает поцелуй, его голос хриплый, напряженный:

— Скажи, чтобы я остановился, если не хочешь...

Я глотаю воздух, смотрю в его глаза, и откуда-то из глубины, из самого нутра, звучит мой голос — низкий, дрожащий:

— Продолжай…

Я столько лет была правильной женой. Столько лет верила, что сделала правильный выбор. В итоге оказалась у разбитого корыта. Больше не верю, что муж меня любит. Да и вообще… Мне кажется никогда не любил. Ему нужны были мои деньги, сила. А теперь… ему просто плевать, потому что он наверняка нашел другую. Ведь его мать проболталась.

Зачем мне думать о нем? О человеке, которому я не нужна как женщина? О человеке, которого я сама, как оказалось… не люблю. Ничего кроме ненависти нет.

Пальцы предательски дрожат, когда расстегиваю пуговицы на рубашке Ратмира. Одна, вторая, третья… Я не могу остановиться. Под кончиками пальцев — горячая кожа, плотная мускулатура. Его грудь вздымается неровно. Он как сжатая пружина, в любую секунду готовая сорваться.

Одежда срывается с нас спешно, небрежно. Она не имеет значения. Только кожа, тепло, дыхание. Он опускает взгляд, разглядывает меня и я впервые чувствую себя настолько настоящей, насколько желанной.

— Ты прекрасна, — выдыхает он. Это не комплимент. Это откровение.

Он склоняется, касается губами моего живота, затем поднимается выше, проводя ладонями по бокам, по талии, будто учит меня наизусть. Снова встречает мой взгляд — просит разрешения не словами, а дыханием, жаром, телом. И я вновь не говорю «нет».

Он входит слишком резко, глубоко. Я будто рассыпаюсь. На миллионы искр. Мир сужается до одного движения, до одного пульса, до одного ритма, в который мы попадаем, как в музыку, написанную специально для нас. Его движения — не просто страсть, это потребность. Желание быть рядом.

Я хватаюсь за его плечи, впиваюсь ногтями в спину, а он лишь сильнее сжимает мои бедра. Ощущения совершенно не те, что бывали, когда мы занимались любовью с мужем. Даже не те, что были, когда у меня случился первый раз.

Боже, это настоящее удовольствие, перемешанное со страстью, диким желанием и волнением. Я трясусь, хочу его так, как не хотела ничего в жизни. Ритм учащается. Он, обхватив мою голову руками, заставляет смотреть ему в глаза. И вместе с этим впивается в мой рот с диким напором. Кусает, всасывает мои губы, облизывает их языком. То ли рычит, то ли стонет, — не пойму. В голове такой туман, такой хаос. Перед глазами прыгают разноцветные мушки. Это от удовольствия, знаю. Я на грани…

Зарывшись пальцами в мои волосы, он сжимает их, тянет назад, освобождая шею. Впивается в кожу зубами, прикусывает, чем вызывает не только табун мурашек, но и дрожь во всем теле.

— Ещё немного, — хрипит он. А потом… искры перед глазами.

— Боже мой…

Следом кончает и Ратмир. Глядя на меня сквозь опущенные веки, выдыхает.

Уткнувшись носом в его плечо, я тяжело дышу. То, что сейчас произошло — на грани фантастики. Я не знаю, что со мной происходит. Но на данный момент мне хочется обнять Ратмира и никуда не отпускать. Клянусь, если бы это была моя квартира, я так бы и сделала.

— Салфетки… В ящике рядом с посудомойкой, — шепчу онемевшими губами. — Передай, пожалуйста.

Кухня небольшая. Он тянется, забирает пачку и, вытащив оттуда несколько, даёт мне. Сам вытирается, одевается не спеша, потом помогает мне. Я в шоке. Не могу прийти в себя.

Не нахожу слов, не могу поднять глаза и взглянуть на него.

Выбросив салфетки в мусорное ведро, начинаю вытирать стол. Ратмир наблюдает.

— Слава, — тянет он меня на себя так резко, что я врезаюсь в его мощную грудь. — Что случилось? Ты… пожалела?

— Нет, — качаю головой. — Конечно, нет. Что за глупость.

— Что тогда? Почему растерялась?

Сглотнув, облизываю горящие губы. Выдыхаю, перед тем, как выпалить:

— И что теперь? Что будет дальше?

— Что бы ты хотела дальше? — отвечает вопросом на вопрос.

Мы стоим у окна, прижавшись друг к другу. Руки Ратмира на моей талии. Глаза в глаза.

— Я не знаю. Ещё вчера… Встретились. А тут, — неопределенно машу рукой. — Не знаю, слишком спонтанно. И да, я действительно растеряна. Не знаю, как смотреть и что говорить. Чувствую себя… Как ребенок. Я не хочу разочаровываться, ошибаться снова. Не хочу сломаться окончательно.

— Ты совсем не о том думаешь, Слава, — нежно заправляет выпавшую прядь за мое ухо. — Не разочарую, не переживай. И никому не отдам.

Хмурюсь. Хочу спросить, что он имеет в виду, как звонит дверной звонок. Отскочив от Ратмира, я не знаю, как быть.

Глава 13

Просыпаюсь от еле уловимого шума — где-то в квартире скрипнула дверь или кто-то осторожно прошел мимо. Но глаза открываю не сразу. Лежу, прижавшись к подушке, зарывшись лицом в её прохладу, и ловлю себя на том, что чувствую... счастье. Тихое, спокойное, почти незаметное, но такое настоящее. Оно проникает внутрь, словно утренний свет сквозь неплотно задернутые шторы.

Растягиваюсь, зеваю — тело приятно ноет. Ощущение, что я выспалась впервые за долгое время. И только потом, почти автоматически, тянусь к телефону, лежащему на прикроватной тумбочке.

Экран загорается. Несколько уведомлений.

Имя Ильи снова первым всплывает в списке. Несколько сообщений, непринятых звонков, голосовое даже не открываю. Я знаю, что там. Угрозы, жалобы, обвинения — всё по кругу. Он не отпускает. Даже сейчас. Даже после всего, что случилось…

С усилием смахиваю их в сторону, и вдруг замечаю другое имя.

Ратмир.

Сообщение от него пришло всего пять минут назад.

Сердце начинает биться чаще. Небрежным жестом развожу волосы, откидываю прядь со лба и, задержав дыхание, нажимаю, чтобы прочитать.

«Доброе утро, Слава. Как ты?»

Боже… Это всего лишь строчка. Простой вопрос. Без цветистых слов. Но от него у меня перехватывает дыхание. Я прикусываю нижнюю губу и не могу сдержать улыбку — такую глупую, счастливую, детскую. Вот так просто — всего одно сообщение, и я будто растворяюсь.

Он помнит.

Он думает обо мне.

Он интересуется.

Он не просто воспользовался и исчез.

Я снова вспоминаю, сколько лет прожила с Ильёй. И понимаю, что он почти никогда не писал мне сообщения. Никогда не спрашивал как я. Всё было формально, натянуто, или как обязанность.

«Доброе утро. Всё хорошо, спасибо. А ты как?»

Отправляю. Ненадолго задерживаюсь, глядя на экран, как будто жду ответа. Потом неохотно откладываю телефон. Нужно успеть в душ до того, как проснётся Даша. Она наверняка проспит будильник, как всегда, и пока я успею собраться и выйти, она даже не заметит, что я уже уехала.

Вскакиваю с кровати, достав из шкафа полотенце, накидываю на плечи, хватаю халат и бегу в ванную, стараясь не шуметь. В голове все еще звучит голос Ратмира. Такой мягкий, с хрипотцой.

Его прикосновения. Его взгляд…

А внутри все то же чувство, что было вчера. Как будто кто-то открыл в груди окно. И впустил воздух.

Чистый. Живой и новый.

И кажется, что я впервые за долгое время начинаю дышать.

Уже через двадцать минут я выхожу из дома. Даша спит. Мне бы не хотелось отвечать на поток ее вопросов. Вчера и так еле смогла выкарабкаться, сказав, что дико устала.

Захожу в ателье с чашкой кофе в руке. День только начинается, но внутри уже неприятная дрожь — интуиция опять опережает события.

Сразу замечаю охранника — Николай смотрит на меня как-то странно. Не так, как обычно. Не приветливо, не уважительно… колеблется. Как будто что-то знает и не уверен, стоит ли мне это говорить.

Ему лет сорок. Высокий, мощный мужчина, однако немного стеснительный и совершенно не любящий лезть в чужие дела. Скорее самый умный, вежливый, знающий цену своей работе сотрудник. Я его знаю с тех пор, как сама приобрела это небольшое место, которое всегда называют своим офисом.

— Николай? Что-то случилось? — останавливаюсь прямо перед ним, чувствуя, как в груди зарождается беспокойство.

Он ежится, мнется.

— Здравствуйте. Мне бы не хотелось это докладывать, но… Вчера приезжал ваш муж… — выдыхает с неохотой. — И… говорил не очень красивые слова в ваш адрес.

Молчу пару секунд, сдерживая раздражение. Медленно отпиваю кофе.

— Что именно говорил? Есть видеозаписи?

Он кивает, опуская взгляд.

— Есть, конечно. Но… я бы не советовал вам это видеть.

— Почему? — спрашиваю спокойно, но в голосе чувствуется сталь.

— Он… был не один. Со своей матерью.

Никакой реакции Только пальцы чуть крепче сжамают стакан.

— Дальше? Она что несла? Говори все как есть, Николай.

— Они… называли вас… легкодоступной. Не тем словом, конечно, но смысл такой. Что вы, мол, спите с другим, будучи в браке с ее сыном. Что крутить роман с каждым встречным. Изменяете ее сыну и… Что скоро этого места не станет. Что все мы останемся без работы.

Я молча киваю. Проглатываю обиду и злость вместе с глотком кофе. Уже не удивляюсь. Но от этого не легче.

Идиоты. Чем думает Илья, когда так поступает? Неужели злость настолько застилила ему глаза, что он ничего перед собой не видит?

Когда он стал таким ублюдком? Почему перестал думать о том, что с ним станет после нашего развода? Да он же сразу прогнётся. Все за пару недель просрет. Это я постоянно подталкивала его на что-то новое. Заставляла с ответственностью относиться к работе. Благодаря мне он делал шаг вперёд, чего-то добивался. А теперь что? Да ни хрен!

— Много сотрудников было в тот момент?

— Нет, не сильно. Я вызвал полицию, — докладывает охранник.

— Молодец, — коротко отвечаю. — А мне почему не позвонил?

— У вас был выходной… Решил не портить вам настроение. Вы и так постоянно тут... Работаете допоздна.

В чём-то он прав. Мне действительно не стоило об этом знать именно вчера.

Но… я это дело так не оставлю. Клянусь.

— Спасибо, Николай. Если ещё раз появятся — всё фиксируй. И сразу отправь мне. Хорошо?

Он кивает.

Я направляюсь вглубь ателье, ощущая на себе тяжёлые, пронзительные взгляды. Некоторые сотрудники поднимают глаза от своих мониторов, кто-то резко замолкает, кто-то даже не пытается скрыть интерес.

Неловкая пауза растягивается. Я прохожу между ними с прямой спиной, не позволяя себе ни единого лишнего жеста. Да, мне неприятно. Да, внутри всё сжимается — от стыда, гнева и бессилия. Но я давно научилась держать эмоции под контролем.

Глава 14

Захожу в женскую раздевалку. Переобуваюсь, снимаю украшения, переодеваюсь в черные леггинсы, короткий топ и кроссовки. Волосы собираю в тугой хвост — так привычнее и удобнее. Складываю одежду в шкафчик, закрываю его на код и направляюсь обратно в зал.

На пути замечаю знакомое лицо. Виталик — один из наших общих друзей с Ильёй. Стоит у зоны свободных весов, тянется за бутылкой воды, поднимает глаза и замечает меня.

— О, Слав! Привет. Как ты? Будто что лет тебя не видел.

— Привет, Виталик. Всё нормально, спасибо. А ты как?

— Да потихоньку. Работа, дом… как у всех. Каждый день одно и то же.

Он на мгновение переводит взгляд и я без труда угадываю, куда он смотрит. Туда, где находится мой муж.

— Вы сегодня не вместе? — спрашивает с ноткой удивления. — Он уже минут тридцать здесь. Подумал, как обычно — вдвоем…

Я едва заметно улыбаюсь. Без злости, просто с усталой иронией.

— Нет. Не вместе. И больше никогда не будем.

Не жду его реакции. Прохожу мимо, чувствуя, как его взгляд остаётся на мне. Он явно сбит с толку, но объяснять ему значение своих слов я не намерена. Уж точно не сегодня.

Иду дальше, вглубь зала. Мимо беговых дорожек, тренажеров. Сворачиваю к боксерскому рингу. Двое парней отрабатывают удары, коротко переговариваются между раундами. Один замечает меня, я киваю и жестом прошу перчатки.

Он быстро понимает, взяв одну пару, подходит ко мне. Поддерживает, пока я натягиваю их на руки. Застегиваю липучки, проверяю посадку.

Подхожу к свободной груше и делаю пару размашистых, пробных ударов. Внутри ни страха, ни сомнений. Только спокойная, собранная концентрация.

— О-о-о, какие люди, — слышу за спиной голос кретина. Не оборачиваюсь, потому что жду, когда сам подойдёт. — Что, ничего не скажешь, Слава? Почему не отвечаешь на звонки, а? Сообщения игнорируешь?

Он встаёт напротив, смотрит на меня с явной ненавистью. Ведь он считает себя пупом земли и ни один человек не может осмелиться так вести себя с ним.

— Я не отвечаю всяким ублюдкам, — очередной удар в боксёрскую грушу, но еще агрессивней. — Не беру в голову слова мужиков, больше смахивающих на баб. Что тебе надо, а?

Дышу тяжело — слишком резко я начала долбить. Надо было для начала разминаться. Но я настолько зла, что ничего перед глазами не вижу.

— Это ты про меня?

— Я только одного недомужика знаю, — откровенно смеюсь, делая паузу. — Что, неприятно? А сам чего везде орешь, что я шлюха? Так ещё и мать свою тащишь за собой? Где же ты был, «мужик», когда твоя жена гуляла? И почему до сих не в разводе, пока она была с другим?

Я чувствую взгляды со стороны. Нас, конечно, же слышат. Потому что я не могу говорить спокойно.

— Что ты несешь?

— Долго ещё будешь валять дурака, Илья?

— Да я, сука, тебя найти не мог вчера! Звонил куда угодно! Езжал на твое рабочее место…

— Вместе со своей матерью? — перебиваю. — Она твой хвостик, да? И что? Чего в итоге добились? Тебе так приятно меня везде грязью поливать? Называть шлюхой?

— Сама вынуждаешь, ясно?

— Вот как? А никто, кроме меня, не спрашивал, почему ты до сих пор в браке с девушкой, которая по твоим и словам твоей матери давно гуляет? Изменяет тебе… м?

Я повышаю голос, потому что хочу, чтобы все услышали, какой он низкий ублюдок. За последние два дня я отчётливо поняла, какой слепой была. И что он не заслуживал даже пяти процентов того, что я для него сделала.

— Бл*дь, заткнись, а?

— Но ты почему-то не затыкался вчера у моего ателье.

— Не заставляй меня поступать с тобой как с уличной девкой, Слава. Я же тебя убью.

Он дрожит от ярости, голос надрывается. А я вдруг останавливаюсь. Спокойно и холодно смотрю ему прямо в глаза. Выпрямляюсь и делаю шаг вперед. Потом ещё один. Он ждёт, что я испугаюсь, отступлю. Но не дождётся.

Наклоняюсь ближе, почти касаясь губами его уха, и тихо, чуть слышно произношу:

— Ты идиот, Илья. Ты маменькин сынок, который ни на что не способен. И сейчас тебе придётся это принять.

Отхожу на шаг, не отводя взгляда, и плавным движением подзываю его к себе — едва заметный жест рукой. Он замирает, потом всё-таки наступает на меня. Кулаки сжаты, в глазах злость и растерянность одновременно.

— Не манипулируй. Сука, прекрати! А развод будет тогда, когда я скажу.

— Развод состоится на днях. Клянусь, я тебя заставлю подписать нужные документы.

— Ты? И как же? У тебя на днях ничего не останется!

— М-м-м, боюсь тебя разочаровать, но это ложная информация. Ты забыл, что за моей спиной всегда горой стояла моя родня?.. Они обязательно помогут, если я попрошу помощи. У меня брат есть, который… Не маменькин сыночек, как ты, который только действует по ее приказам. Он не ублюдок и не лицемер.

— Заткнись!

Илья тянет руку — то ли угрожающе, то ли в попытке схватить. Я отступаю. Еще одна попытка — в этот раз, кажется, хочет ударить. И тут я окончательно срываюсь.

Перчатки плотно сидят на руках. Первый мой удар — резкий, в плечо. Муж отшатывается. Второй точный — прямо в грудь. Он теряет равновесие и падает. Не больно, но так, что слышу, как он выругивается. Просто слишком быстро все происходит. Резко и, главное, унизительно.

Со стороны слышатся тихие смешки.

Я смотрю на него сверху вниз. Кто-то продолжает бить по груше в углу, доносится звук штанги. Все всё видят. Никто не вмешивается.

— Убирайся из моей жизни, — шиплю змеей. — Не ищи меня. Не звони. Не появляйся рядом. Мы разводимся. Понял? Мой адвокат с тобой свяжется.

Глава 15

После разговора с Ратмиром я просто разворачиваюсь и ухожу. Мне нужно остаться с собой. Выпустить злость. Вспомнить, зачем я здесь: не выяснять отношения, а работать телом.

Устала. За последние дни я пережила такие безумства. Умом понимаю, что Ратмир шутил, но шутка настолько не уместная, что я просто прихожу в бешенство.

Пусть отвалит. Пусть все оставят меня в покое!

Достали.

Начинаю с кардио. Десять минут на дорожке в своем темпе. Затем степпер, орбитрек. Двигаюсь плавно, но с усилием. Постепенно дыхание выравнивается, пульс становится стабильным, мысли яснее. Злость все еще бушует внутри, но уже не разъедающая. Она становится топливом. Сосредоточенность вытесняет эмоции.

Перехожу к силовой. Приседания, тяга, жим — по кругу. Не до отказа, но с нагрузкой. Слежу за техникой, чувствую каждое движение, каждую мышцу. Пот стекает по лопаткам, а вместе с ним уходит все лишнее.

Несколько раз замечаю Ратмира. Один раз — у стойки администратора, он с кем-то общается, смеется. Потом у зоны с гантелями, переговаривается с другим тренирующимся. Он не подходит, не мешает, не бросает на меня ни одного взгляда. Но видно, что чувствует себя здесь как дома. Создаётся ощущение, что он не впервые в этом зале. Потому что он знает чуть ли не каждого второго. Я же вижу, что к нему здесь все относятся, как к «своему».

Больше не смотрю в его сторону.

Около часа занимаюсь, не позволяю себе расслабляться. А потом направляюсь в раздевалку. Снимаю одежду, захожу в душевую. Горячая вода обволакивает тело, смывая усталость, напряжение, остатки гнева. Я просто стою, позволяя ей течь по спине, по плечам, по затылку. Закрываю глаза. Дышу.

После же привычный ритуал. Крем, полотенце, волосы, одежда. Все делаю медленно. Спешить некуда.

Толкаю дверь и выхожу из зала, закинув сумку на плечо. Сразу же замечаю машину Ратмира.

Сам он стоит, облокотившись о капот черного внедорожника. Руки скрещены на груди. Лицо спокойное. Не улыбается, не делает ни шага ко мне, просто смотрит.

Я замираю на секунду. Воздух кажется плотнее, чем должен быть. В его взгляде нет раздражения, нет извинений — только молчаливое ожидание.

Надо вызвать такси, но я так и пялюсь на него, желая выплеснуть оставшийся внутри яд. У него, видите ли, женщин столько, что сам забыл их количество.

Бесит.

— Садись, подвезу, — наконец выговаривает он с усмешкой. — Только без кулаков, Слава. У тебя рука тяжелая.

— Спасибо. Сама как-нибудь доберусь.

Разворачиваюсь и выхожу прочь. Но чувствую за спиной его шаги. Ратмир ловит меня за руку, слишком резко тянет на себя. Впечатывает в свою каменную грудь. А потом, обвив мою голову теплыми руками, заглядывает в глаза.

— Если бы знал, что так отреагируешь на мою шутку… Я предпочел бы не открывать рот, — говорит он хрипловатым голосом.

— Ратмир, у меня совершенно нет настроения. И желания спорить с тобой посреди улицы. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Вырваться из его хватки не получается. Опустив руку на мою талию, он впивается пальцами в кожу. Наклоняется и, сглотнув, шепчет:

— Я тебя подвезу, Слава. Не спорь. Все равно никуда от меня не денешься.

Прильнув к моим губам, оставляет легкий поцелуй. Не получив от меня бурной реакции, углубляет его, проникает языком в мой рот.

Я, упершись ладошками в его грудь, ощущая, как колотится его сердце. Такой реакции не должно быть, если рядом стоит девушка, которая безразлична. Пульс учащается, когда нервничаешь. Значит, он хоть что-то ко мне да чувствует.

— Прекрати, — оторвавшись, пытаюсь отдышаться. — Хватит. Ты… Задел меня. Не знаю, как выразиться, чтобы ты меня правильно понял. Но… На слова Ильи мне было плевать, а ты…

— Прости, — перебивает, не выпуская меня. — Прости, Слава. Согласен, что шутка была неуместной.

Я таю как мороженое и растекаюсь. Он так искренне говорит, что улыбнуться хочется.

— Не пойму, откуда ты свалился на мою голову.

— Это значит «да»? Поехали?

— Поехали.

Мы молча идем к машине. Ратмир чуть впереди, но, дойдя до пассажирской двери, замедляет шаг и открывает ее для меня. Почувствовав на себе пристальный взгляд, замираю и оглядываюсь. Ничего подозрительного не замечаю, хоть и уверена, что-то кто-то наблюдает за нами.

— Все окей? — спрашивает Ратмир.

— Да-да, — отогнав лишние мысли, я сажусь. Ремень защелкивается с тихим щелчком. В салоне пахнет кожей, чем-то древесным и чистым, как воздух после дождя. Его аромат едва уловим, но сразу становится частью атмосферы. Пока я устраиваюсь, Ратмир обходит автомобиль и садится за руль. В движениях ни суеты, ни лишнего напряжения — только спокойная, уверенная точность. Он включает фары, мотор оживает, и мы мягко вливаемся в поток вечернего города.

Я смотрю на него. На его профиль. Резкий подбородок, сдержанное выражение лица. Взгляд сосредоточен на дороге, руки спокойно лежат на руле. Сдержанность, сила, уверенность — вот из чего он состоит. В нём нет позерства, нет показной мужественности — только внутренняя стабильность, которая ощущается физически.

Высокий. Спортивный. Сильный. И уверенный в себе мужчина. Красивый, безумно притягательный. Рядом с ним я впервые за долгое время чувствую… защищенность. Не мнимую, не притворную, а настоящую.

С ним спокойно. С ним так хорошо…

С ним не нужно быть наготове. Не нужно казаться сильнее, чем есть. Я могу быть уставшей, могу молчать, могу не знать, что делать дальше — и это не вызовет презрения или раздражения. С ним не страшно упасть, потому что он подхватит. Без раздумий, упреков.

Это чувство… такое непривычное. Но в нем есть странное облегчение: будто всё, что я тащила на себе, можно хотя бы на вечер… отпустить.

Глава 16

Мы въезжаем в подземный паркинг. Свет фар выхватывает серые стены, бетонные колонны, разметку. Машина мягко останавливается, мотор замирает. Несколько секунд мы просто молчим. Слышны лишь гул вентиляции и наше дыхание. Я поворачиваюсь к Ратмиру, а он ко мне. В его взгляде нетерпение, решимость и что-то темное, сильное. Притяжение, которое мы больше не собираемся сдерживать.

— Пойдем, — выдыхает он.

Мы выходим. Лифт, зеркальные стены, отражения, будто наблюдающие за нами. Он стоит позади, не прикасаясь, но я ощущаю его жар. В замкнутом пространстве напряжение между нами натянуто до предела.

С одной стороны не терпится оказаться в его доме, а с другой… не могу выкинуть из головы те фотографии. Все, что происходит в моей жизни — что-то нереальное. Какой-то детский сад, честное слово.

Что от меня хочет Илья? Чего он добивается? Почему просто не разведется, раз я такая плохая? Что его сдерживает? И почему, несмотря на то, что он и его мать хотят от меня избавиться, не делают этого? К чему все эти неадекватные поступки?

Ума не приложу.

Надо будет поговорить с Ильей. Завтра поеду забирать вещи. Там и попрошу его по-человечески поставить точку над нашими отношениями. Мой дом — только мой. Я его покупала на свои деньги. Но, если буду судиться, это дело растянется. И я просто не смогу с ним развестись сейчас. Но я это очень хочу, поэтому ни при каких обстоятельствах ждать не буду. Пусть… Продадим мое жилье, которое я приобретала с огромным трудом и разделим пополам. Лишь бы больше не видеть ни его, ни его мать.

Я начну жизнь с чистого листа. Избавлюсь от всего, что тяжелым грузом лежало на плечах. Устала.

Едва мы переступаем порог квартиры Ратмира, он захлопывает за мной дверь и резко разворачивает к себе. Его губы накрывают мои в требовательном поцелуе. Он будто хочет что-то доказать, стереть остатки чужого прикосновения, заявить на меня право.

Я отвечаю с той же жадностью. Губы, дыхание, движения — всё сливается в один порыв. Его горячие, сильные руки на моих ягодицах. Он прижимает меня к стене, ладонью обхватывает затылок, удерживая, будто боится отпустить. Второй рукой скользит по талии и спине — сжимает, прижимает ближе.

Я теряюсь в этом напоре, в его энергии, в его запахе — свежем, терпком, до дрожи мужском. Он пахнет запретным. Неправильным. Но безумно притягательным.

Мы движемся, не отрываясь друг от друга. Я почти не замечаю, как он ведет меня через прихожую, по коридору, как плечом открывает дверь в спальню. Он расстегивает мою одежду на ходу — быстро, ловко, не теряя ни секунды. Я тоже срываю с него футболку, скользя ладонями по твёрдой груди, ребрам, животу — мускулы под кожей откликаются на каждое прикосновение.

Он легко подхватывает меня, как будто я ничего не вешу. Укладывает на кровать, не отпуская ни на миг. Его губы скользят по лицу, шее, ключицам — поцелуи становятся медленнее, глубже. Он словно смакует каждое движение, каждый мой вздох, каждую реакцию. Словно изучает на вкус, как долго я смогу оставаться на грани.

— Сводишь меня с ума, — шепчет он хрипло, скользя губами ниже.

Я выгибаюсь под ним, пальцы зарываются в его волосы. Мозг отключается. Остаётся только податливое, жаждущее его прикосновений тело.

Каждое движение Ратмира уверенное. Он точно знает, чего я хочу. Чего мне не хватало. Чего не было в той жизни, от которой я только что вырвалась и желаю поскорее избавиться. Я не чувствую обязаловки спать с ним, как это было с Ильей. Муж постоянно упрекал меня в том, что я уделяю ему мало времени. Не понимал, что я тоже человек и могу уставать. Он говорил, какая я плохая в постели. И я понимаю, что, наверное, в чем-то он был прав. Потому что желания спать с ним, заниматься любовью — в последнее время сошлось на ноль. Я его не хотела. Он давил, наезжал, считал меня машинкой, которая в нужное время напечатает ему денег, когда ему это будет необходимо.

Надо принять факт. Смириться. Муж был со мной ради моих денег.

А сейчас… С Ратмиром все иначе. Сейчас я действительно чувствую себя женщиной. Желанной. И между нами такая живая, настоящая страсть...

Я забываю обо всём на свете: о прошлом, о боли, о предательстве. Всё стирается. Остаётся только его низкий, хриплый голос у самого уха:

— Слава… ты теперь только моя.

Мне так необходимо, чтобы он хотел меня…

Не как вещь. Не как собственность. А как женщина, которую он выбрал. Которую безумно хочет. Не на время, не на ночь, а до конца. Без условий.

Мы полностью обнажены. Ратмир нависает надо мной. Я улетаю в космос от нахлынувших эмоций, когда он входит в меня, наполняя собой. Мне так хорошо с ним… словами не передать.

Расцеловывая мои губы, шею, лицо, он двигается во мне. Дышит при этом тяжело. Я, зарывшись пальцами в его волосы на затылке, тяну их. А вторая рука на его плече. Впиваюсь пальцами в кожу, чувствуя, как приятная тяжесть скапливается в самом низу живота. Вот-вот и я взорвусь.

Прикрыв глаза, я шепчу что-то непонятное. Дышу через раз.

— Ты прекрасна, — слышу от него приятные слова. — Такая возбуждающая. Тем более, когда на грани…

Ловлю его губы своими. Всасываю в рот нижнюю, вырывая из его горла стон. Ему нравится. Мне тоже.

Еще несколько резких движений и перед моими глазами разлетаются разноцветные искры. А следом за мной кончает и он, хрипло прорычав. Падает рядом и укрывает нас одеялом. Обнимает меня за талию, прижимает к себе. Дышит прямо в затылок. А я… Не хочу говорить. Портить этот момент.

Мне слишком хорошо.

— Закажем что-нибудь? Я голоден, как волк.

— Я тоже, — шепчу. — Но сил вставать нет.

— Вышел из компании раньше. Работал как проклятый. Чтобы тебя увидеть, — усмехается.

Глава 17

Просыпаюсь рано. В комнате полумрак — плотные шторы не пускают свет, только еле уловимая голубоватая полоска на полу говорит о наступившем утре. Несколько секунд лежу, не двигаясь. Тишина, тёплое дыхание за спиной. Ратмир спит, прижав меня к себе. Его рука на моей талии. А я чувствую себя безумно счастливой. Будто это нормально — просыпаться в его объятиях.

Осторожно поворачиваю голову. Он спит спокойно, глубоким сном, лицо расслаблено, ресницы отбрасывают легкую тень. Такой сильный, взрослый, уверенный и при этом в этой тишине выглядит почти беззащитным. Я позволяю себе пару мгновений рассматривать его, впитывать это странное чувство принадлежности, которое тёплой волной разливается по груди.

Выскальзываю из-под руки максимально аккуратно, босыми ногами ступаю на прохладный пол и почти бегом направляюсь в ванную. Открываю кран, запускаю воду. Она быстро прогревается. Подставляю плечи, голову. Горячие струи смывают остатки сна, разгоняют тревожные мысли. Я подставляю лицо, запрокидываю голову, позволяя телу полностью расслабиться.

Вытираюсь махровым полотенцем и накидываю на себя белый бархатный халат. Возвращаюсь в спальню, собираю волосы, фиксирую их на затылке заколкой. И в этот момент ловлю запах кофе.

Ратмир проснулся.

Но, зайдя в кухню, его там не нахожу. Пахнет кофе, на столе — две чашки и тарелка с пирожными, а Ратмира нигде. Явно ушел в ванную принять душ. Смотрю на то, что он успел приготовить и не могу не выдохнуть. Неожиданно. Я к такому не привыкла.

Улыбаюсь, прижимая к груди халат. Илья никогда не варил для меня кофе. Он больше любил, когда я просыпалась рано утром, а к тому моменту, как проснётся он, все было готово. Поэтому сейчас меня так удивляет такой, казалось бы, простой жест Ратмира.

Возвращаюсь в комнату и распаковываю пакеты. Заказ, который он настоял оформить вчера: как деловые, так и повседневные вещи. Несколько костюмов, блузы, белье, обувь. Всё подобрано стильно, со вкусом. И да, действительно доставили быстро.

Достаю комплект белья, быстро переодеваюсь. Натягиваю джинсы, мягкую хлопковую футболку.

Иду в кухню. Кофе еще горячий. Пар поднимается от чашек. Я опускаюсь на высокий стул, смотрю на тарелку со сладостями. Как-то странно... но в этом проявлении внимания есть что-то по-настоящему важное. Мне всегда казалось, что забота — это не про меня. Я была функцией. Надежной системой. Генератором идей и денег. Но не женщиной, ради которой готовят завтрак.

И сейчас мне так приятно… Это не подарок, не красивый букет, а просто чашка кофе. То, что он встал раньше и подумал обо мне… И этого достаточно, чтобы мое сердце стучало чаще.

Я успеваю съесть круассан, едва вода в ванной перестает шуметь. А через пару минут на кухню заходит Ратмир. На нем только темные спортивные шорты, низко сидящие на бедрах. Волосы влажные, отдельные пряди липнут к вискам. С его кожи по ключицам и по линии живота стекают тонкие дорожки воды.

Он идет ко мне, не торопясь, не замечая, какое впечатление производит.

Я не сразу осознаю, что перестаю моргать. Даже дышать. Мой взгляд медленно скользит от широких плеч к рельефу груди, к идеально очерченным кубикам пресса. Мышцы рук под кожей играют при каждом его движении.

Я сглатываю, потому что в голове вертится только одна мысль: он идеален. Настолько, что кажется — это какая-то фантастика и не может быть реальностью. Слишком высокий, слишком сильный, слишком… мой ли?..

Ратмир молча берет со стола чашку. Он делает глоток кофе, при этом не отводит от меня цепкого, изучающего. От этого взгляда внутри загорается огонек.

Он встает у окна спиной ко мне, и на секунду замирает, положив чашку на подоконник и опираясь кулаком туда же.

Я смотрю на его спину, на движение лопаток под кожей, на то, как солнечный свет ложится на линию шеи и плеч. Что-то тянет меня к нему. Не раздумывая, я встаю.

Подхожу вплотную. Обнимаю сзади, осторожно, но так, чтобы он ощутил каждое моё прикосновение. Кладу голову на его плечо, вдыхаю его запах.

Мои руки медленно, с наслаждением скользят по его груди, запоминаю на ощупь каждую линию, каждую неровность рельефа. Он не двигается, но я чувствую, как напрягаются мышцы под моими ладонями, и понимаю, что он безусловно понимает что я чувствую и хочу.

Он стоит неподвижно ещё несколько секунд, словно впитывая моё прикосновение. Потом медленно поворачивает голову, бросает на меня цепкий, горячий, хищный взгляд.

— Слава… — произносит тихо, и моё имя в его устах звучит как предупреждение и приглашение одновременно.

Его ладонь накрывает мою, прижимая к своей груди. Второй рукой он разворачивает меня к себе, и мы оказываемся лицом к лицу. Я едва успеваю вдохнуть, как его губы накрывают мои — жадно, глубоко, с такой силой, что всё вокруг перестает существовать.

Он целует так, будто хочет забрать себе каждую мою эмоцию, каждый вздох. Я тону в этом поцелуе, в жаре его тела, в тяжелых, уверенных руках, которые крепко обнимают, не оставляя ни миллиметра между нами.

Мир сужается до этого мгновения. До его губ, до его дыхания, до стремительного стука сердец.

— Порой мне кажется, что это какой-то сон. Скоро проснусь и ты исчезнешь, — шепчу ему в рот, тяжело дыша.

— Никуда не исчезну, пока сама не окажешься, — получаю хриплый ответ. — Я не привык оставлять на полу пути, Слава. Тем более человека, который так дорог.

Обвив его шею руками, притягиваю, и целую до тех пор, пока не звонит мой телефон. Но желания отвечать на звонок совсем нет. Поэтому, взглянув в глаза Ратмира, тихо выдыхаю.

— Я вчера поговорила с Ильёй. Попросила молча подписать документы о расторжении брака. Не тянуть, ибо это ничем хорошим для него не закончится.

— Он отказался?

— Нет, на удивление согласился. Ты говорил о каком-то опытном адвокате. Можем попросить его подготовить все нужное?

Глава 18

Мы выходим из квартиры. Утро, ещё минуту назад кажущееся тихим, вдруг наполняется тяжелым ожиданием. Лифт медленно спускает нас в подземный паркинг, и я остро ощущаю присутствие Ратмира рядом. Он не касается меня, не произносит ни слова, но его энергия, плотная и ощутимая, заполняет всё пространство. В его молчании нет отстраненности — он просто даёт мне возможность собраться, упорядочить мысли, чтобы у ворот своего дома я могла стоять твёрдо и уверенно, не дрожать и не подбирать слова в панике.

В машине тишина тянется ещё несколько минут. Я колеблюсь, но понимаю — откладывать больше нельзя.

— Ратмир… — произношу тихо, заранее готовясь к его реакции. — Я хочу попросить… не заходи в дом, пожалуйста.

Он бросает на меня короткий взгляд, снова переводит его на дорогу.

— Почему? — в голосе нет раздражения, но мне всё равно становится не по себе.

— Потому что мы с Ильёй договорились на мирное расставание. Без лишних спектаклей. Я хочу, чтобы так и осталось. Если ты войдёшь, он воспримет это как вызов, и всё может сорваться. Понимаешь? Это не страх — это осторожность. Я не хочу усложнять ситуацию, когда есть шанс закончить всё цивилизованно. Голова и так раскалывается от его выходок. Он теряет контроль, когда видит меня с другим. Мы заберем у адвоката документы и отправимся в мой дом… который уже скоро станет чужим.

Ратмир молчит чуть дольше, чем я рассчитывала. Он явно не хочет оставлять меня одну, но и настаивать не спешит.

— Ты уверена, что справишься сама? — наконец спрашивает он. — Ты ведь сама видела, что даже при людях он не может себя сдерживать. Вдруг снова начнёт…

— Справлюсь, — перебиваю. — Но если что-то пойдёт не так, я дам тебе знать.

— Как?

— Как-нибудь. Ты почувствуешь, — позволяю себе загадочную улыбку.

На светофоре он смотрит на меня пристально, будто проверяет, не прячется ли за этой уверенностью хоть капля сомнения.

— Ладно. Подожду двадцать минут. Если ты не вернёшься — захожу без предупреждения.

— Договорились.

Дальше мы едем молча, но это молчание уже не тяготит. Оно греет. Даже если он останется за воротами, его присутствие будет для меня защитой. Это редкое ощущение — быть с мужчиной, который готов вмешаться в любую секунду, но при этом умеет вовремя отступить, оставив тебе свободу.

Разговор с адвокатом занимает меньше времени, чем я ожидала. Уже спустя полтора часа мы едем по адресу, куда я раньше приезжала каждый день, а теперь — только за вещами. Остановившись у ворот, Ратмир смотрит на меня. Я уже тянусь к дверце, но его ладонь мягко перехватывает мою.

— Подожди, — тихо произносит он.

Он притягивает меня к себе, и я оказываюсь в его объятиях. Пальцы ложатся на затылок, и он целует меня. Коротко, но с той силой, что оставляет след в каждой клетке. Когда он отстраняется, его взгляд всё ещё удерживает мой.

— Иди. Но помни, что я здесь.

Я захожу в дом, чувствуя, как стены давят на меня, словно бетонная плита. Это жильё я покупала с огромным трудом. Копила, брала в долг, потом годами расплачивалась с друзьями. Хотела доказать родителям, что могу стоять на ногах без их помощи. А сейчас понимаю — они всегда знали, что я способна, просто пытались уберечь от такого, как Илья. Жаль, что делали это не лучшим способом. Я же назло шла против них… Зря. Очень зря. Моё сожаление безгранично. Но поздно. Я облажалась. Теперь пора платить за свои ошибки.

— Ну наконец-то соизволила появиться! Королева, мать её! — встречает меня свекровь, даже не скрывая презрения. — Ильи нет. Позже вернётся. Пока его нет — собирай свое барахло и проваливай.

Я замираю напротив и прищуриваюсь. Первый порыв — подойти и врезать так, чтобы мало не показалось. Но воспитание удерживает. Наклонив голову набок, я разглядываю эту стерву.

— Если я согласилась на мирное расставание, это не значит, что буду глотать каждый ваш выпад. Я просто не хочу тянуть. Хочу как можно скорее избавиться от вас. И если ты, неблагодарная тварь, не заткнешься, клянусь, найму не одного, а несколько адвокатов. И сделаю так, что останетесь с голой задницей. Ясно?

— Я смотрю, ты так и не научилась прикусывать язык. Думаешь, я тебя боюсь?

— Думаю, ещё как боишься. Строишь из себя непонятно кого, а на деле ты просто… — щёлкаю пальцами. — Пшик. Пустое место. Корона жмёт, понимаю, но деревянные все такие. Привыкай.

Разворачиваюсь и поднимаюсь наверх, слыша за спиной ее ругательства. Мне плевать, что она говорит. Захожу в спальню, где провела с Ильёй долгие годы, и замираю. На глаза наворачиваются слёзы — не из-за того, что брак разрушен, а потому, что жалею… Я отдала ему лучшие годы. Отказалась от своей семьи, от любящих людей. Вот что убивает.

Собрав вещи, я начинаю искать свои драгоценности. Их немного, но они дорогие. Несколько наручных часов, в том числе золотые, подаренные братом на двадцатилетие. А также другие…

Телефон вибрирует.

«Слава?» — сообщение от Ратмира.

«Всё окей», — отвечаю и, забрав чемодан и большую спортивную сумку, тащу их к лестнице.

Уверена, свекровь копалась в моих вещах и именно она забрала шкатулку.

Оставив сумки у двери, иду на кухню. Там нахожу её, сидящую за столом и болтающую по видеосвязи:

— Илюша как избавится от этой шлюхи, так сразу тебя замуж позовёт! Вот увидишь! — противно смеется она.

Тошно. От неё, от её сына. И от глупой женщины на том конце связи, которая думает, что выигрывает лотерею.

— Где мои драгоценности? — говорю громко и резко. Намереваясь напугать ее. И у меня получается. Она вздрагивает, роняет телефон — экран тухнет. А сама свекровь чуть не падает со стула.

— Дура! Что ты делаешь? Напугала!

— Где моя шкатулка с драгоценностями? — повторяю ещё жёстче.

Глава 19

Минуты тянутся вязко. Свекровь, ворча и бросая на меня недовольные взгляды, уходит куда-то в глубину дома, а затем возвращается с моей шкатулкой. Я сажусь за стол, достаю драгоценности одну за другой, тщательно проверяя каждое украшение. Хочу убедиться в том, что ни одна мелочь, принадлежавшая мне, не осталась в этом доме. Всё вроде бы на месте, пока я не замечаю, что нет золотых часов, что подарил мне брат на двадцатилетие.

— Где часы? — спрашиваю тихо. Нет ни капли сомнения в её причастности. — Где они?

Она начинает мяться, пытается отвести взгляд, но я подаюсь вперёд, не сводя глаз. Этот момент тянется бесконечно, пока она не достаёт их из кармана и с раздражением швыряет на стол. Я беру часы, кладу их в сумку к остальным вещам.

Бесстыжая женщина снова начинает сыпать в мой адрес ядом.

— У моего сына уже есть достойная девушка, и без тебя ему будет хорошо. Ещё лучше! Она хорошая! Умная и воспитанная!

— Да ради Бога, — отвечаю устало. — Мне всё равно. Но умная девушка вряд ли свяжется с такими, как вы. Это я глупой была. Поверила вам. Посчитала людьми. И очень поздно очнулась. Жаль нескольких лет…

Я не повышаю голос. Говорю так тихо и без агрессии, что свекровь это злит ещё больше.

В проёме двери появляется Илья, когда я, взяв документы, уже хочу выйти наружу. Потому что в доме находиться нет смысла — стены давят. Он слышал последние слова и тут же цепляется к ним с той холодной усмешкой, которая когда-то ранила, а теперь только вызывает равнодушие:

— То есть тебе всё равно? И ты совсем не ревнуешь? Не жалеешь, что обманула меня?

Долго смотрю на него, прежде чем ответить:

— А почему я должна ревновать? Человека, который не умеет вести себя достойно? Который все эти годы был рядом только ради денег? Который выносит каждую нашу ссору на всеобщее обозрение и первым делом бежит всё рассказывать своей мамочке? Илья, я долго терпела выходки твоей матери. Да и я тебя не обманывала. Как раз твоя мать утверждает, что у тебя есть прекрасная, умная девушка…

Он хмурится, а свекровь, услышав это, уже открывает рот, чтобы вмешаться, но, к моему удивлению, Илья останавливает её, не позволив сказать ни слова:

— Мам, замолчи.

Она замирает, но мне это безразлично. Всё, что он делает сейчас, уже не имеет значения. Он должен был вставать на мою сторону тогда, когда у нас всё было хорошо, а не сейчас, когда я уже стою одной ногой за дверью.

Я протягиваю всё ещё мужу документы, а также достаю ручку из сумки, прошу максимально спокойно:

— Илья, давай не будем тянуть. Подпиши, и через месяц нас разведут без лишних разбирательств. Мы будем свободны.

Он мнется, но всё же берет ручку.

— Ты хорошо всё решила, — усмехается. — Спланировала. Все подготовила… Нашла другого, а виноватым выставляешь меня.

Я выдыхаю. А потом вовсе закатываю глаза, потому что терпеть это лицемерие очень сложно. Однако я вынуждена, лишь бы эта тема закрылась. Я должна открыть новую страницу и начать всё с нуля с человеком, которому буду нужна именно я, а не мои деньги и сила.

— Да. Решила, — отвечаю твёрдо. — Ты сам говоришь, что я гуляю, что у меня есть другой. Как оказалось, у тебя тоже есть другая. Так зачем нам тратить время? Пойди строить свою жизнь, я пойду строить свою.

— Ты ещё пожалеешь, Слава, — бросает он.

— Я уже пожалела. Всё-таки теряющей стороной оказалась именно я. А не ты…

— Что же ты потеряла? Этот дом? Мы его купили, когда были в браке.

— Были в браке, ага, но купила именно я, — делаю акцент. — Но половину суммы получаешь ты. Хотя ни черта не вкладывал. Ладно, не суть. Этот дом выйдет на продажу. Как продастся — разделим сумму пополам, и каждый идёт своей дорогой. Ты больше не появляешься в моей жизни.

— Ты сама прибежишь, — уверенно заявляет Илья.

Меня поражает его самодовольство. На что он вообще рассчитывает?

Я не реагирую. Лишь слегка киваю и указываю на места для подписи. Он ставит их, и я, не откладывая ни секунды, забираю документы, подхватываю сумки и выхожу.

— Ну наконец-то избавились от неё! — слышу за спиной противный голос свекрови.

— Мам, замолчи. Ты достала.

Усмехаюсь. Слишком поздно ты, милый, очухался.

Выхожу за ворота и сразу иду к машине. Ратмир выходит, забирает сумки и кладёт их в багажник. Он выглядит немного расстроенным.

А мне интересно, Илья его не видел? Почему опять не начал бросаться обвинениями? Или боится, что в таком случае я передумаю и не дам ему тех денег, что он должен получить после развода?

Наверное. Другого логического объяснения у меня нет.

Для этого человека, как оказалось, нет ничего важнее денег.

— Что-то не так?

— Всё хорошо. Присаживайся.

Едва мы оказываемся в салоне, машина трогается с места. Но, чуть отдалившись, Ратмир тормозит у обочины и берёт бумаги, которые подписал Илья. Рассматривает их.

— Ты тоже подпиши. И ещё… документы дома с собой?

— Да, я их тоже забрала. Блин, что случилось?

Он поднимает на меня глаза и задерживает их на моем лице.

— Хочу, чтобы это дело закончилось как можно скорее, — говорит хрипло. — Поедем к моему другу. Он риэлтор.

— Сегодня?

— Сейчас.

— Мне на работу надо! Ты в своём уме? Там и так всё плохо.

— Мы быстро. Ты же хочешь избавиться от того придурка как можно скорее?

— Хочу, но… Он тебе что-то сказал, да?

Ратмир, вернув мне документы, отворачивается и сразу же жмет на газ, вливается в поток машин.

— Нет, — отвечает сухо.

Я ему не верю. Что-то он не договаривает. Что Илья такого мог сказать? Ума не приложу. Может, то, что я гулящая? Что я часто ему изменяю? И… Ратмир поверил?

Глава 20

Просыпаюсь не от привычного звона будильника и не от тревожных мыслей, а от того, что в утренней тишине рядом со мной дышит Радмир, крепко и заботливо прижимая меня к себе. Его лёгкий поцелуй в плечо и теплый вздох в мои волосы дарят мне уверенность и покой, которых так долго не хватало.

Медленно открываю глаза и понимаю, что мой мир уже не тот, из которого я ухожу: ведь совсем скоро, буквально через несколько дней, в ЗАГСе поставят печать о разводе, и прежняя жизнь окончательно завершится, оставаясь только в воспоминаниях и бумагах.

Мысль о том, что вскоре моя фамилия снова станет девичьей, не вызывает во мне горечи, а скорее воспринимается как символ завершения круга и обретенной свободы — свободы выбирать, как и с кем мне жить дальше, свободы быть самой собой.

Еще недавно, когда Ратмир предложил мне переехать к нему и жить вместе, меня охватило сомнение: можно ли так быстро решаться, можно ли доверять? Но, встретив его взгляд и увидев в нем ту серьезность, в которой не было ни игры, ни пустых слов, я поняла, что жизнь не ждет и не просит разрешения на счастье — она просто открывает дверь, и нужно лишь решиться войти.

Теперь, прожив с ним уже три недели под одной крышей, я ясно чувствую: мой выбор был верным. Рядом с ним — тишина без одиночества, забота без требований, любовь без условий. В каждом его внимательном жесте слышится не только желание быть рядом, но и глубокое признание моей ценности. И от этого мне особенно тепло и спокойно.

Возможно, именно так все и должно быть: жизнь, как бы ни ломала, все равно продолжается. И счастье — это не награда за испытания, а естественное право каждого, кто не боится выбрать то, что делает его по-настоящему живым.

— Просыпайся, соня, тебе на работу пора, — шепчет он хрипло.

У нас была бурная ночь. Я настолько устала, что не смогла принять душ и попросила его разбудить меня пораньше. Ратмир не знает, какие у меня проблемы на рабочем месте. Что все выскальзывает из рук и такими темпами я скоро стану безработной. Очень этого не хочется. В последнее время у меня даже аппетита нет. Все мысли забиты тем, как бы выкарабкаться. Лишь рядом с этим человеком я забываю все на свете. Она умеет заботиться, ценить. Умеет делать человека счастливым даже элементарными разговорами по душам. Я столько раз хотела рассказать ему о своих проблемах, но… в последний момент не решалась. Не хочу я нагружать его своими заботами тоже.

— Ещё пять минут, — шепчу сонным ото сна голосом.

Ратмир прижимается ко мне сзади. Он возбужден. Я чувствую его эрекцию на своей спине. Развернувшись к нему, обхватываю его лицо ладонями, заглядываю в глаза.

— Вечно голодный, — выдыхаю. — Реально не надоедаю тебе?

— Должна? — выгибает он бровь.

— Ну не знаю…

— Не устают от человека, к которому испытывают определенные чувства.

— М-м-м, вот как… Какие такие чувства? Расскажешь?

Но вместо ответа получаю поцелуй. Сначала медленный, а потом глубокий. Дышать не могу, когда Ратмир наваливается сверху. Но мне настолько хорошо с ним, что думать о лишнем не приходится. Наш утренний секс-марафон не длится слишком долго. Потому что оба знаем, что опоздаем.

Подхватив меня на руки, как это бывает почти каждое утро, он несет меня в ванную. Мы вместе принимаем душ, однако Ратмир выходит первым. Я же, почистив зубы и высушив волосы, долго стою перед зеркалом, разглядываю свое побледневшее лицо. Я похудела. Килограммов пять за последние недели точно скинула. Стала худощавой. Под глазами появились темные круги. Губы стали белыми.

Я не знаю, почему. Будущий развод меня только радует, а вот на работе обстановка настолько напряженная, что там кусок в горло не лезет.

Услышав дверной звонок вздрагиваю. Это наверняка курьер. Ратмир не отпускает меня, не заставив позавтракать. Он заботливый, да. И понимаю, что все видит, делает для меня. Но в то же время меня порой слишком раздражает его настойчивость. Дело совсем не в нем. Дело во мне. Я это умом понимаю.

Он наверняка заказал какие-нибудь сладости. От одного вспоминания шоколадного круассана к горлу подкатывает тошнота. А следующий момент меня вообще вырывает. Боже, да что же такое…

Это стресс последних дней. Однозначно.

Так, стоп. А когда у меня в последний раз были месячные? Черт!

Слава! Включай голову! Вспоминай!

Дура! Как такое можно забыть?

Не помню… это было еще до того, как я ушла из того дома. Когда именно? Недели две до, кажется…

Господи, неужели я беременна? Сейчас, когда я наконец почти свободна и счастлива… с другим?

Боже мой. Ну за что?

Возвращаюсь на кухню, стараясь держаться спокойно, хотя внутри всё дрожит от догадки, которая постепенно становится почти уверенностью. Сажусь за стол, и в тот же миг Ратмир ставит передо мной чашку чая. И аккуратно придвигает тарелку со сладостями. Его движение простое, заботливое и такое естественное, что в груди поднимается теплая волна благодарности. Но вместе с ней — тошнота: от запаха, от вида, от мысли о еде. Я морщусь, отвожу глаза.

Меня мутит не только от круассанов. Меня мутит от самой мысли, что я действительно могу быть беременна — и не от Ратмира, а от того, кого я так стремилась оставить в прошлом. От человека, которого я так упорно хотела вычеркнуть из своей жизни.

— Слава, так нельзя, — его голос звучит настойчиво, но в нем больше тревоги, чем строгости. — Почему ты ничего не ешь? Я в последнее время все чаще замечаю, что ты плохо питаешься. Это неправильно, и мне это совсем не нравится.

Стараюсь скрыть волнение, отвожу взгляд и тихо говорю:

— Просто не хочу. У меня нет аппетита.

— Неужели это из-за развода? — он смотрит прямо, внимательно. От этого взгляда не спрячешься.

Глава 21

Карандаш мягко скользит по бумаге, рождая линии нового силуэта. Я пытаюсь сосредоточиться, погрузиться в привычный процесс: в детали кроя, изгибы ткани, игру пропорций. В этот тонкий баланс, где одежда перестает быть просто одеждой и превращается в образ. Но линии упрямо дрожат. Эскизы не складываются в задуманное. Поскольку мои мысли возвращаются к реальности: я беременна.

Рука продолжает двигаться по привычке, но внутри всё рушится. Каждая линия кажется недосказанной, ощущение, будто я рисую в пустоту. Я не нахожу себе места, потому что вместе с будущим ребенком возвращается и прошлое, от которого я так отчаянно пыталась убежать.

— Слав, я принесла тебе кофе, — слышу голос Ксюши, которая, кажется, всегда чувствует, когда мне тяжело.

Поднимаю глаза на чашку и тут же отворачиваюсь. От одного только запаха кофе к горлу подкатывает тошнота. Стараюсь улыбнуться, но выходит плохо.

— Нет, Ксюша, пожалуйста… не кофе. Принеси чай, без сахара.

Она кивает. Не задавая вопросов, уходит.

Вдруг вспоминаю то, что выбивает из колеи окончательно. Сразу после разрыва с Ильёй, после того яростного скандала в нашем доме, я уехала в клуб. Тогда мне хотелось забыться, хоть на ночь. Я пила. Пила без меры, не думая ни о чём, потому что казалось, будто жизнь окончательно разрушена. И теперь меня пронзает мысль, от которой становится ещё хуже: что, если это могло повлиять на ребёнка? Что, если, не зная о своей беременности, я уже тогда навредила ему?

Эта мысль не отпускает, сводит с ума. Я пытаюсь рисовать, но каждый штрих ломается на полпути. Потому что за каждым стоит панический вопрос: смогу ли я защитить того, кто уже есть во мне?

Ксюша возвращается с чашкой чая и на этот раз не спешит уйти. Она ставит напиток передо мной и сама садится напротив. Я поднимаю глаза от бумаги и вижу, что в её взгляде есть нечто большее, чем просто забота.

— У тебя все в порядке? — спрашивает она тихо, но настойчиво. Смотрит так, будто заранее готова не поверить любому моему «да».

Я отмахиваюсь, стараясь придать голосу лёгкость:

— Всё нормально. Ещё бы на работе всё было хорошо…

Ксюша опускает глаза, её пальцы машинально скользят по краю стола. Она хочет что-то сказать, но, кажется, не осмеливается.

— Слав… последние наши клиенты, которые сделали хороший заказ, отказались. А до этого тоже всё было неважно. В последнее время дела идут совсем плохо. И я думаю, такими темпами нам придется закрыть наше теплое местечко и искать работу в другом месте.

Я молчу. Её слова не становятся неожиданностью, они лишь подтверждают то, что я и сама понимала, но избегала произносить вслух. Внутри не вспыхивает ни паника, ни возмущение — только грустная, почти усталая усмешка. Я должна смириться. Мое дитье выскальзывает из рук, как и мой дом.

Жизнь будто испытывает моё терпение на прочность во всём — в личном, в работе, в будущем. Каждый раз, когда я делаю шаг к свободе, судьба бросает мне новый вызов. Проверяет, сколько я ещё выдержу. Наверное, так и должно быть. Я обязана справиться по всем фронтам. Потому что мне есть о ком думать.

Я поднимаю чашку с чаем, делаю осторожный глоток и спокойно, почти мягко говорю:

— Значит, будем искать выход. Мы всегда что-то придумывали. Придумаем и сейчас.

Ксюша смотрит на меня с сомнением. Но я знаю, что, если сейчас позволю себе слабость, рухнет не только моя вера, но и её тоже.

— Думаешь, сможем вернуться на тот уровень, что был пару месяцев назад?

— Уверена, у нас сильная команда и мы справимся со всеми трудностями.

Ксюша слабо улыбается, но не отвечает мне.

Еще некоторое время пытаюсь сосредоточиться на работе. Раскладываю папки с документами, перелистываю бумаги, смотрю на эскизы. Но взгляд упрямо ускользает, строки расплываются, а линии теряют смысл. Как бы я ни старалась заглушить мысли работой, они всё равно возвращаются к одному — к ребёнку, к моему будущему, которое уже не совпадает с тем, что я себе представляла.

Наконец, не выдержав, я поднимаюсь, закрываю папку и выхожу из ателье. В голове только одна мысль: поехать к Илье и сказать ему правду. Пусть будет больно, пусть будет трудно, но я не могу вечно скрывать от него такую информацию.

Сажусь за руль, поворачиваю ключ зажигания. Телефон в сумке оживает. Достаю его, вижу на экране имя Ратмира.

— Как ты? Как себя чувствуешь? — слышу его теплый, заботливый голос, едва беру трубку.

По моему телу разливается знакомое тепло. Его слова всегда обволакивают меня, дарят ощущение надежности. На миг хочется поверить, что всё в моей жизни спокойно и просто.

— Всё замечательно, — отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал легко и уверенно.

— У меня новости, — продолжает он. — Нашёлся хороший клиент. Он хочет выкупить твой дом за достойную сумму.

Эта новость приносит неожиданную радость. Наконец смогу развестись с Ильёй, а потом купить себе квартиру. Надеюсь, он не станет выделываться, когда узнает о моей беременности.

— Это прекрасно, — улыбаюсь я. — Когда мы сможем обсудить условия и продать?

— Вечером всё решим, — спокойно отвечает Ратмир.

Мы прощаемся, и я откладываю телефон. Но улыбка моментально слетает с моих губ: я же еду к Илье. К тому самому дому, который с таким трудом покупала, но теперь готова продать. Еду с мыслью, что должна рассказать ему о ребенке, каким бы тяжёлым ни оказался этот разговор.

На всякий случай звоню ему, чтобы убедиться, что он дома. Хотя прекрасно знаю, какой он бездельник. Илья не берет трубку.

Выдохнув, на секунду прикрываю.глаза, потом жму на газ. Доезжаю до дома слишком быстро. И в дом захожу как всегда. Меня никто не останавливает. И, к моему удивлению, тут слишком тихо. Но едва я оказываюсь в гостиной, слышу смешки, доносящиеся из верхнего этажа. Этот смех принадлежит не только Илье, он явно с какой-то девушкой.

Глава 22

Холодный воздух обжигает лицо. В груди бурлит не обида, а злость. Надо что-то придумать. Сделать так, чтобы этот человек не получил ни копейки. Он недостоин ничего хорошего.

Сажусь в машину. Пальцы сжимают руль так крепко, что костяшки белеют. Набираю номер Ратмира. Он отвечает сразу, будто только и ждал моего звонка.

— Слава? — в голосе лёгкое волнение: мы ведь говорили всего несколько минут назад. — Всё в порядке?

— Да, но… скажи, мы можем сделать так, чтобы Илье ничего не досталось? — слова вырываются слишком резко.

На том конце я слышу короткий смешок и понимаю: это не насмешка, а горькая ирония.

— Что случилось, Слава?

— Он недостоин ничего хорошего! Я покупала дом за свои деньги, а он… — голос срывается, злость мешается с горечью.

Не буду рассказывать, что только что произошло, но… Думаю, человек, который решит помочь, поможет без всяких объяснений.

— Это понятно, — спокойно отвечает Ратмир. — Я и сам удивлялся, почему ты вообще готова ему что-то отдать. Но не стал вмешиваться.

— Я просто хочу поскорее развестись, вот и всё! — резко бросаю.

— По закону всё, что было приобретено в браке, делится пополам. — Его голос звучит ровно и уверенно. — Но мы можем прижать его. До меня дошли слухи, что он порой занимается нелегальным бизнесом.

Я морщусь. Слова Ратмира ещё больше давят на виски.

— Каким именно — мне всё равно. Меня тошнит от одной мысли об Илье, — выдыхаю, прижимая ладонь ко лбу, а потом завожу двигатель. — Я могу положиться на тебя? Хочу, чтобы он остался ни с чем.

На секунду повисает пауза — он тщательно взвешивает ответ.

— Можешь, Слава, — наконец произносит Ратмир. — Вечером всё обсудим. Я не позволю, чтобы тебя снова обидели.

— Хорошо… — шепчу, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Спасибо тебе большое.

Судьба слишком долго испытывала моё терпение — теперь пришло время ответить ей.

Я еду в парк. Сворачиваю с оживлённой улицы и наконец нахожу тихое место. Останавливаюсь, выхожу из машины и медленно иду по дорожке, пока не вижу свободную скамейку. Сажусь и поднимаю голову к небу. Ветер играет с волосами, листья шуршат, а внутри меня шумят мысли, которые не отпускают.

Единственное, чего хочу сейчас, — это развестись и забыть. Не просто уйти от Ильи, а стереть его из памяти, чтобы не осталось ни малейшего следа о нём. Я устала тянуть за собой этот груз, устала возвращаться к прошлому, которое никогда не приносило счастья.

Я удивлена… Что София нашла в нём? Понимаю, почему когда-то выбрала его я. Я влюбилась, ослепла, решила, что без него не смогу. Тогда мне казалось, что это любовь, что ради неё можно закрыть глаза на всё, что говорили родные. Я пошла за сердцем, а сердце оказалось глупым и доверчивым. Но София?

У неё богатая семья, братья, всегда готовые подставить плечо. Родители, готовые содержать. Она никогда не любила работать, привыкла жить легко: тратить чужие деньги в магазинах, устраивать гулянки, получать от жизни только удовольствие. И вдруг рядом с ней — Илья. Мужчина без денег, без перспектив, без возможности обеспечить её привычные потребности. Что она увидела в нём?

Я перебираю все возможные варианты, но ответа так и не нахожу. Что она может сделать рядом с ним? Как они вообще могут уживаться, если он не способен дать ей то, к чему она привыкла?

Может, дело совсем не в деньгах. Может, ей достаточно внимания, пусть даже самого простого, дешёвого. А может, она просто захотела того, что принадлежало мне. Я не нахожу ответа, почему он изменил именно с ней. Хотя…

— Боже… — шепчу, не сдерживая усмешки.

У неё же деньги. А у меня их больше нет. По его мнению. Зачем ему я? А София всегда найдёт их и обеспечит им прекрасную жизнь. Даже трудиться не надо.

Да, София ухоженная, умеет подать себя, одевается ещё лучше меня. Но у неё нет головы на плечах. Она легкомысленна. Слишком легкомысленна, чтобы думать о завтрашнем дне. А я продолжаю искать смысл там, где его нет.

Сижу в парке, слушаю, как ветер треплет кроны деревьев. Всё, что я должна сделать, — это освободиться от мужа. Раз и навсегда.

Прихожу в себя уже тогда, когда на улице стемнело. Фонари бросают жёлтые круги света, парк пустеет, а тишина давит на плечи. Встаю со скамейки и медленно направляюсь к машине.

Дома меня ждёт разговор с Ратмиром. Он обязательно найдёт выход.

Весь путь в голове крутится вопрос — рассказать ли ему о малыше? Или подождать? Может, сначала закончить развод, продать дом, поставить точку в этом кошмаре — и только потом открыть правду…

Я выбираю второе. Пусть прошлое закроется окончательно, а потом… потом я обязательно всё расскажу.

Дорога кажется бесконечной. На парковке возле дома глушу двигатель. Сердце начинает биться чаще — какое-то плохое предчувствие оседает в нём.

Останавливаюсь посреди дороги. Ноги будто прирастают к полу.

Во дворе стоят Илья и Ратмир. Они разговаривают. Улыбаются. Илья даже хохочет, а Ратмир отвечает ему лёгкой, спокойной улыбкой. Между ними нет и намёка на напряжение — напротив, они выглядят так, словно старые знакомые. Я не верю своим глазам.

По коже пробегает холод. Я не понимаю, что происходит. Первым замечает меня Илья. Его ухмылка становится шире. Ратмир оборачивается и сразу гасит улыбку, но муж продолжает сиять, будто празднует собственную победу.

— Что тут происходит? — мой голос звучит чужим: резким, дрожащим, слишком громким для вечерней тишины.

Я смотрю только на Ратмира. Внутри всё сжимается. Вспоминаю самое начало нашей истории: те мысли, что не отпускали меня, — а вдруг он знаком с Ильёй? А вдруг он появился не случайно? Ведь я искренне считала, что его послал мой муж…