После развода. Вот она любовь, окаянная

Глава 1

- Нет, ну что за…Вот же кретин! Идиот! Просто… Ну просто сво…

Стоп.

Я же дала себе слово не ругаться!

Неделя без бранных слов уже подходит к концу и надо же такому случиться, чтобы этот… гондурасина – кстати, отличное словцо! – чтобы этот гондурасина меня вот так подрезал! Я чуть не влетела из-за него!

Урод моральный!

Ладно, что уж там…

Я нарушила слово. Выругалась.

Но у меня ведь есть заморозка?

Ну, то есть я дала себе слово не ругаться неделю, но если я нарушила разочек – ничего страшного, можно как бы заморозить этот денёчек, как будто его не было, да?

Кто пользуется приложением с совёнком Дуо тот поймёт.

Я уже тысячу сто одиннадцать дней с ним! Рекорд.

Правда, количество заморозок я не считала, но это не важно. Раз ими можно пользоваться, то…

Нет, дорогая, так не пойдёт.

Жизнь – не приложение.

И если уж ты назвала козла козлом будь добра – обнуляйся!

Эх…

Смогу ли я вообще хоть пару дней провести без того, чтобы не выругаться?

В нашем безумном, безумном, безумном мире?

Это утопия.

Но я стараюсь.

Включаю поворотник, заезжаю на паркинг. Отличное, удобное место на котором я люблю вставать обычно свободно, словно ждёт меня, но не сегодня.

Сегодня не мой день, видимо.

И там паркуется именно этот долбоящер!

Конечно, как по закону подлости!

Ну и хрен с ним, проеду чуть дальше.

Направляю свою новую, блестящую, китайско-белорусскую машиночку к свободному месту, но как раз в тот момент, когда я проезжаю мимо этого гондурасца ему приходит в голову начать выезжать!

Твою ж…

Неделя без брани окончательно испорчена.

Нет, он меня не задел, слава Богу, я вовремя начала истошно сигналить, орать, давить на газ. Успела увернуться. Но нервы!

Нет уж, теперь я точно выйду и научу этого козла родину любить!

- Ты совсем охренел? Ты что творишь? Пьяный что ли? Или что? Ты куда смотришь?

Мне хочется орать на него, выплеснуть всё, что я сейчас чувствую, просто уничтожить этого придурка, хотя бы морально! Вспоминаю всё, что говорят в таких случаях, и «права купил, а ехать не купил», и то, что ему надо прокладку поменять между сиденьем и рулём, награждаю самыми звучными эпитетами.

А он смотрит на меня и даже из машины не удосужился выйти!

Только стекло опустил.

Ну, хоть это хорошо! Пусть слышит! Пусть!

Всю свою боль выплёскиваю. Всё свою ненависть.

Да, я ненавижу мужиков. С недавних пор прям очень сильно.

С тех пор, как застала своего мужа с лучшей подружкой нашей дочери. Милой девочкой Ангелиной.

Ангелом, скромницей, которая была вхожа в наш дом, бывала у нас часто, которую я знала, конечно, не с пелёнок, но лет с пятнадцати точно. Спокойная, уравновешенная, воспитанная – это среди нынешних-то подростков! Мне всегда казалось, что она так хорошо влияет на мою безбашенную Полинку.

Ангел, чёрт её побери.

Хлопала глазами, прижимая к обнажённой груди рубашку моего Никиты и лепетала:

- Тётя Лена, простите, я… я… я просто люблю его, тётя Лена!

А чего ж его не любить?

Красивый, богатый, женатый…

Он в свои сорок пять выглядит как огурец, молодым фору даст. В зал регулярно ходит. При должности, зарабатывает прилично. Всё у него есть, квартира, машина, дача, жена…

Ах да, жена же не стенка, подвинется?

- Лена…

Нет, сначала Никита вёл себя вполне достойно. Оделся, протянул своей куколке малолетней её платье.

Я, кстати, сразу заметила – платьице от «Корса» - в Москве такое стоит тысяч тридцать сейчас, если из Америки заказывать, конечно, дешевле. Я заказываю у байеров уже много лет, цены знаю прекрасно. Знаю и то, что платьице из новой коллекции, без скидки стоило «пятнашку» с доставкой. А у Ангелиночки зарплата была полтинник, она сама мне жаловалась пару месяцев назад, мол, на новой работе пока испытательный срок, очень сложно пробиться, а нужно еще и за квартиру платить – она съехала от матери, которая замуж вышла, снимала с подругами.

Я тогда ей еще сказала, что надо искать жениха хорошего, с квартирой и работой, лучше – мужчину постарше. Она еще краснела, глазки опускала, мол, где же его искать…

Нашла, значит…

Помню, как вышла, не стала ждать пока они оденутся.

Пошла на кухню, достала турку, чтобы сварить себе кофе.

Опёрлась руками о столешницу.

Никита мне изменил.

Никита.

Я его люблю, а он мне изменил.

Я задыхалась от боли.

Знаете, раньше вот слышала это выражение, ну, в кино там, в книгах читала и не понимала, как можно задыхаться от боли в такой ситуации?

Тогда я поняла.

Просто в груди, посередине, там, где солнечное сплетение, у тебя словно тяжелая гиря. Давит. Напирает. Сжимает, словно пресс. Тиски. И ты реально не можешь вдохнуть. Пытаешься, но вместо воздуха – словно копьё в грудь, тупое, безжалостное копьё.

- Лена, прости, я не хотел, чтобы так получилось.

Развернулась и влепила ему затрещину. Наотмашь. Голова в сторону улетела.

Стерпел. Помрачнел.

- Лена…

А что Лена?

Развод и девичья фамилия!

Еще я буду терпеть, пока он какую-то малолетнюю козу…пока он с ней милуется, да? Нет. Не выйдет.

Развод и раздел имущества!

До трусов!

До последней тряпки.

Да, да, я такая.

Ленку злить нельзя!

Не знаю почему сейчас именно это вспоминаю.

И то, как обнаглела разом Ангелина, ангелочек, блин.

- Какая вы меркантильная Елена Васильевна! Это же Никита всё заработал! Он! А вы… просто старая, никому не нужная, брошенная, скучная баба.

И ей тоже по морде дала.

А эта сучка на меня еще заявление решила написать! Ах-ах!

Пусть и прошло уже достаточно времени после развода, но внутри еще всё кипит, горит.

И ретроградный Меркурий добавляет жесть в жизнь.

А мужик, который чуть в меня не впечатался, так нагло меня оглядывает.

Глава 2

Я его не узнала.

Изменился, да. Хотя…

Всё тот же наглый Ян Ужасный Измайлов.

Ужас моей юности. Лучший друг моего братца.

Когда-то я сдавала их маме, увидев, что они курят.

Сколько им было? Лет пятнадцать? Шестнадцать? А мне, получается, одиннадцать или двенадцать.

Четыре года разницы.

- Здравствуй, Елена Прекрасная.

- Здравствуй, Ян Ужасный…

Усмехаюсь, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

Вот не надо, Лена! Не сейчас! И вообще…

Держи спину ровно.

Ровно!

И подбородок задери!

И нечего тут перед всякими…

- Вот это встреча…

- Водить ты так и не научился?

Зачем я вспоминаю?

То, как мы с ним попали в глупую аварию в день моего восемнадцатилетия.

А потом…

- Не научился, видимо.

Он всё-таки выходит из машины. Делает несколько шагов.

Высокий, красивый, вальяжный, наглый.

Не видела его сто лет, и столько же не видеть.

- Как ты живешь, Елена Прекрасная?

- Прекрасно живу, вот, на работу из-за тебя опаздываю.

- Прямо из-за меня?

- Из-за твоего нежелания научиться водить машину.

- Помнишь, да?

- Что? – вскидываю подбородок. А почему я должна забыть?

Память – прекрасная вещь. Гениальный учитель.

Ничего нельзя забывать.

Ни радость, ни любовь, ни счастье, ни подлость, ни предательство.

Когда-то Ян Ужасный сделал меня счастливой, а потом предал.

Казалось, жизнь закончена.

Но я это пережила, стала счастливой.

Думала, что никогда больше не столкнусь с подобным предательством, а вот поди ж ты!

Теперь меня предал муж.

И это очень больно.

Но я это опять пережила.

Всё пережила.

И боль. И страх одиночества. И обиду. И унижение.

И то, что я почти перестала чувствовать себя женщиной.

И конфликт с дочерью, которая считала, что я не должна отпускать отца и отдавать его «этой малолетней сучке».

Да, да, дочь, к счастью, встала на мою сторону, а не на сторону подружки, как это теперь модно.

Вот только проблем с ней мне избежать не удалось.

Сейчас у меня всё прекрасно.

Почти.

Но Яну Ужасному об этом знать не обязательно.

- А не выпьете ли вы со мной чашечку кофе, Елена Прекрасная? – он улыбается мне, так просто, открыто, мило даже.

Хозяин жизни, уверенный, что все падут к его ногам.

Обломись.

- Не выпью, нет времени и желания.

Счастливо оставаться – это я говорю про себя.

Сажусь в машину, паркуюсь.

Благо место никто не занял.

Ругаю себя.

Вот надо было лезть в разборки с идиотом водилой? Делать мне нечего!

Не вылезла бы, понятия бы не имела, что это Измайлов.

Впрочем, ну и что, что это он?

Собственно, плевать.

Подумаешь.

Просто призрак прошлого.

Не звучит как моя проблема.

Выхожу из своего шикарного белорусско-китайского авто, вижу, что Измайлов никуда не делся. Мало того, подошёл ближе, разглядывает мою машину.

Ждёт.

Нарисовался – не сотрёшь.

Делать ему нечего?

А у меня дел много.

Салон красоты совсем не такой лёгкий бизнес, каким его преподносят в рекламных проспектах и в кино.

Но я и не рассчитывала, что будет легко. Я хотела – я получила.

Кушайте, не обляпайтесь, как говорится.

Мне всё нравится.

Мне всегда хотелось заниматься чем-то подобным. Нет, не самой быть парикмахером, визажистом или мастером маникюра – ненавижу слово маникюрша, хотя оно, конечно, удобнее.

Самой мне, скорее, хотелось создавать одежду. И я, кстати, уже работаю в этом направлении. Пошла на курсы!

Я хотела делать женщин красивыми и счастливыми.

Ну, счастливыми, конечно, так просто не сделаешь, а вот сделать из обычной серой мышки загадочную красавицу – это мои мастерицы могут, умеют, практикуют!

- Лена, ты так категорично мне отказываешь? Может, сменишь гнев на милость? Я готов подождать.

- Измайлов, я тебе, кажется, всё рассказала и показала, что не понятно?

Снова показываю ему руку.

Кольцо с бриллиантом как раз на среднем пальце.

- На три буквы, Ян Романович, это туда.

Глава 3

- Ох, Ленка, Ленка! Елена Прекрасная! Огонь-баба!

- Баба – твоя жена.

Фыркаю и продолжаю движение в сторону торгового центра, свободной походкой от бедра. Раз-два, раз…

А Ян Ужасный тащится за мной.

Гондурасина.

Эх, ладно уж, всё равно я сегодня уже проиграла, ругалась как не в себя. Поэтому мой флешмоб – неделя без бранных слов – можно считать проваленным.

Так что…

Козёл он и всё тут.

И чего ему от меня надо?

- Алёнушка, а у меня нет жены, я в разводе.

Алёнушка! Ненавижу когда меня так называют! И он это знает!

Нет жены.

Кто бы сомневался? Какая дура тебя выдержит?

- Поздравляю, мне зачем эта информация?

- Сама же спросила про жену, я просто ответил, что её нет.

- Я не спрашивала.

- Да? А я подумал, что ты намекнула.

- Я не намекаю, Измайлов, я всегда говорю прямо. И куда идти тебе я, по-моему, показала.

- Не вежливо.

- Не звучит как моя проблема.

Подхожу к торцу здания, тут на первом этаже мой салон красоты.

У нас отдельный вход с шикарной фотозоной – это модно. Зеркало с хештегом «Елена_прекрасная» и цветы.

Сейчас это искусственные гортензии – стильно, актуально, бросается в глаза.

У нас любят фотографироваться и простые прохожие, и посетительницы, и разные блогеры. Я довольна – бесплатная реклама не помешает.

Сама стараюсь делать фото.

И сейчас специально встаю, нацеливаю камеру телефона.

И в объектив попадает Ян, матушку его, Ужасный.

Твою ж…

- Отойди.

- Почему? Я тоже люблю фотографироваться.

- Уйди я сказала!

- Какая ты, Елена Прекрасная, грозная!

- Отвали моя черешня.

Упёртый как баран! Стоит и всё тут!

Ну и ладно!

Корчу рожицу и делаю фото, как раз в этот момент Ян Ужасный пристраивает свои лапищи на мою талию!

Блин…

- Лена? – и голос бывшего звучит как роковой выстрел в знойный августовский полдень.

Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Достали!

Отпихиваю от себя бедром Измайлова, поворачиваюсь к Никите.

Тебя вот только здесь не хватало!

Замечаю, что выглядит он хреново.

Меня это должно радовать, да?

Но нет.

Сердце сжимается.

Чёрт возьми…

Не должно, да. Не должно!

Мне плевать как он выглядит. Мне плевать что с ним!

Мне…

Это я так себя уговариваю.

Я даже проходила курс психотерапии онлайн. Книжки всякие читала, слушала разных инфлюэнсеров, будь они не ладны. Инфоцыган.

Я заставляла себя возненавидеть бывшего, и я его возненавидела.

Только… только вот разлюбить пока не могу.

Да, вот такая я дура.

Дура же, да?

Он мне изменил. Подло так, мерзко.

Еще и наговорил всякого…

До сих пор так отчётливо в голове его слова звучат.

- Ленк, ну ты должна понять, я же мужик, а она, такая свежая, чистая, нежная, у неё кожа… запах… Я любил тебя, Лен, правда, с тобой всегда было хорошо, ты шикарная женщина, но она… Просто чудо моё, понимаешь? Чудо! Она на меня смотрит, глазками своими хлопает, а у меня встаёт…

Твою ж…

Ком в горле проглатываю, стараюсь держать лицо.

Мне плевать на него, плевать, я его ненавижу.

Он мне изменил и бросил.

Он подлец! Он…

- Лена…

Краем глаза вижу Измайлова. Стоит рядом. Не уходит. Уши развесил, гад.

- Что тебе надо, Макаров?

- Поговорить.

- Не наговорился еще? Или с молодухой не о чем?

- Лен, ну что ты сразу, давай нормально поговорим.

- О чём?

- Не здесь. – он тоже косится на Яна.

Хочется закатить глаза и так хорошенько выругаться…

Тринадцатиэтажным.

Но я же вроде как на детоксе.

Или поздняк уже метаться?

Не хорошо материться, Лена, это засоряет карму.

Ругаться вообще не хорошо.

Хорошо быть белой и пушистой, ласковой и скромной.

Но тогда на тебе все ездят и ни в грош не ставят.

Плавали – знаем.

Поэтому я буду чёрной и колючей.

- Никит, я на работу иду, разговаривать мне особо некогда.

- Лена, это важно.

- Моя работа мне тоже важна.

- Лен, это правда важно, Геля беременна.

Да твою ж мать…

Глава 4

Первая мысль – и зачем мне это тайное знание?

Вторая – да твою ж…

Третья – да твою ж…

Четвёртая – да твою…

И так до десятой.

И боль острая.

Потому что внезапно – это всё.

Всё!

Если до какого-то момента была надежда, то теперь…

Господи, Лена, какая надежда? На что?

Неужели бы ты пустила этого урода в свою жизнь? После всего, что он сделал? После этого предательства? После унизительного развода и раздела имущества, которое еще не разделено до конца…

Чёрт…

Понимаю, зачем он пришёл.

Имущество. А именно – дом, который мы строили, строили, но так и не достроили…

Дом выставлен на продажу. Никита очень не хотел его продавать. И очень не хотел со мной делить. Орал, что это ЕГО дом.

Угу. А я орала, что в этом доме его только дерьмо…

Мы начали строить дом после того, как я продала квартиру бабушки. Вложили все эти деньги, Никита взял кредит.

Нет, он достойно зарабатывал, у него был вполне жизнеспособный бизнес. Тот, который позволяет вскружить голову юному, невинному, вкусно пахнущему «чуду» из обычной семьи. Но не позволяет строить дом без кредита.

В общем, кредит он платит. Дом стоит. Почти готов.

Мы не успели туда переехать.

И вот теперь всё это делится.

Я живу в квартире.

Где живёт Макаров – меня не волнует. Не в доме точно. Он не имеет права там жить. Дом выставлен на продажу. Но кто его купит? Это недострой. И цену Макаров заломил приличную. Но тут я и мой адвокат пока бессильны.

Пока.

Денег, чтобы выкупить долю Никиты в доме у меня нет, да я и не собираюсь.

Он мою долю выкупать тоже не готов.

Он хочет, чтобы я поменяла долю в доме, на долю в квартире.

Но его доля в квартире стоит существенно дешевле, а разницу платить он не хочет.

Козёл.

Я понимаю, что Никита меня измором хочет взять. Добиться, чтобы я махнула рукой и сказала ему – подавись.

И – вот честно! – раньше я бы так и сделала.

Раньше.

Когда-то давно.

Когда я была еще хорошей девочкой Леночкой.

Но сейчас – не раньше.

Сейчас я стала другой.

И кто в этом виноват?

Сам Никита и виноват.

Предатель.

Просто… мерзавец.

- Лена, Геля беременна.

- Я слышала, Никит. Ты чего хочешь, чтобы я тебя поздравила? Извини, не могу.

- Лен…

- В твоём возрасте – пелёнки, памперсы, какашки, срыгивания…

Слышу, как где-то рядом давит смех Измайлов.

Еще не ушёл? Упёртый?

Поворачиваюсь к нему.

- А тебе, Ян Романович, что тут, кино бесплатное? Отвали, а?

Он пожимает плечами, подмигивает мне и…

Проходит в мой салон!

Вот же…

Господи, почему я вообще решила, что смогу прожить неделю без бранных слов?

Это просто издевательство.

Словно какой-то злой рок или ангел хранитель, который решил дать мне урок повиновения с приставкой «не». Показать, что я, в общем, слабое создание, которое даже держать себя в руках не способно.

Давай, Лена, давай!

Выскажись по полной программе!

Вспомни все слова, которые ты знаешь. Хотя бы мысленно.

Или всё-таки…

Да, пошли они все! Не буду я ругаться.

Я буду спокойна.

Очень.

Почти мертва.

Внутри так точно.

Да, мне хочется умереть.

Меня предал мужчина, которого я любила. С которым собиралась встретить старость, внуков нянчить, сидеть на берегу моря, кидать камушки, любоваться закатом, держась за руки, смеяться, как дети, целоваться как взрослые. Любить…

А у него…

«Ты не понимаешь, Лен, она… Ангелина…башню сносит, думать ни о чём не могу, знаю, что это подло, что я предатель, но я жить хочу сам, счастливым быть!»

Вот так.

А моё счастье – не в счёт?

- Лена, мне нужен дом.

- Не вопрос. Выкупай мою долю и живи.

- У меня нет сейчас таких денег, ты же знаешь?

- На нет и суда нет, Макаров.

- Ну что ты за сука такая! Войди в моё положение!

Ах, я еще и сука…

Головой качаю.

- Ты сам сделал выбор, Никита. Извини, но облегчать твою жизнь я не собираюсь.

- Лена!

- Видели глазки, что выбирали, теперь кушайте, не обляпайтесь…

- Ты… ты просто…

Он смотрит на меня с такой ненавистью, а я…

Я просто устала.

- До свидания, Макаров.

Захожу в салон, чувствуя посылаемые им «лучи добра» и вижу еще одного наглого самца, который ничтоже сумняшеся заигрывает с моим администратором.

- Отлично, стрижка, бритье, маникюр, педикюр, чистка лица, я на всё согласен. Кстати, а хозяйка ваша какие процедуры делает?

- Хозяйка, - повышаю голос, чтобы слышал, - может сделать только одно. Закрыть салон на спецобслуживание. Выметайся-ка ты отсюда, Измайлов!

- Ответ неверный, Елена Васильевна, у меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Глава 5

- Ну, давай, Измайлов, жги!

- Может быть, Елена Прекрасная пригласит меня в свой кабинет?

Елена Прекрасная пригласит, конечно.

Внутри всё кипит.

Успокоиться после встречи с бывшим трудно.

Шум в ушах.

«Геля беременна…»

Я хороший человек – раньше всегда так думала, но сейчас…

Сейчас хочется вести себя как совсем не хороший.

Врезать ему хорошенько! И Геле его… И пожелать всякого разного нехорошего.

Чёрт…

Мне нужно выдохнуть. И вдохнуть. А я не могу.

Совсем.

- Елена?

Еще и Ян нарисовался – не сотрёшь…

Приглашаю Измайлова идти за мной.

- Проходи, присаживайся. Чай, кофе?

- Ну, если у вас есть лавандовый раф…

Смотрю на него и думаю – сразу ударить, или просто выгнать? Издевается же, гад. Понимает, в каком я состоянии – разговор с Никитой он слышал – и издевается.

- Минуту, узнаю.

Выхожу из кабинета, прикрываю дверь.

Администратор Амина подскакивает тут же.

- Кофеёк заварить? У нас свежие круасаны…

- Нет, погоди, я… у нас тут в кофейне есть лавандовый раф?

Админка глазами хлопает.

- Вам?

- Клиент просит.

- О… - Амина явно сильно удивлена, татуированные брови ползут вверх.

Не понимаю я этих бровей. Да, да, хотя в бизнесе красоты работаю уже давно. Нет, есть очень удачно сделанные бровки, от натуральных не отличить. Есть вариант, когда своих бровей нет вообще – была у нас такая клиентка, ну, не рисовать же ей каждый раз? Она и говорила, что когда появились тату – это было спасением. Правда, сначала это реально был ужас-ужас. Сейчас наша мастер делает очень натурально, волоски прорисовывает, цвет подбирает максимально естественный. У Амины же почему-то тату слишком выступает за родную бровь и смотрится как-то странно.

- Сходить? – я не сразу понимаю о чём она. Увлеклась бровями. – За кофе?

- Я сама.

Да, решение приходит мгновенно.

Мне надо выдохнуть!

Выхожу из салона, несколько шагов и я в уютном заведении.

Тут очень приятный бариста, средних лет мужчина, меня моложе, конечно, но ненамного. Крупный, высокий, симпатичный.

Анатолий.

Я захожу сюда не часто, но он всегда приветливый.

- Доброе утро, что приготовить для вас, барышня?

О, да, барышня – это его любимое слово, хотя я из возраста барышни вышла лет двадцать как. Не важно.

- Два лавандовых рафа, пожалуйста.

- С собой?

- Да.

- Свежая выпечка? Круассаны? Классические, миндальные, сладкие или наоборот сытные – с лососем и скремблом?

- Скремблом?

- Да, это такой омлет…

- Я знаю, давайте один миндальный, пожалуйста, один с лососем.

Пока он готовит я думаю.

Выдыхаю.

Получается с трудом.

Геля беременна.

Нет, меня это не удивляет.

Меня это убивает.

Ребёнок – это счастье.

Даже в таком возрасте.

Про возраст – это я про Никиту, конечно. Ангелина как раз может еще и слишком молода, чтобы рожать? Хотя… Ей двадцать два. Когда я была в её возрасте у меня уже Полинка родилась.

Ненавижу…

Мужа ненавижу. Его любовницу ненавижу.

Я ведь не ожидала! Да, да, совсем!

Не было этого долбанного предчувствия! Не было!

Иногда мне кажется, что это враньё. Ну, то, что все говорят, мол, женщина всегда чувствует.

Подруга моя, Янка, сказала, что я просто слишком зациклена на себе.

- Понимаешь, Лен, ты собой занималась, своим бизнесом, своей внешностью, ты не следила за мужем.

- А что, следить надо? – глупый вопрос, конечно.

- Да нет, как раз и говорят, что уходят от тех, кто следит… Знаешь, выражение даже такое есть, мол, следить надо за собой, а не за мужиком, тогда он не уйдёт.

- Враньё.

- Угу…

Не было у меня предчувствия.

Не было подозрений.

Да, Никита стал задерживаться на работе – это было. Но он и раньше так делал, если получал какой-то большой проект. Мог и уехать на неделю, если объект был за городом. Всегда звонил, всегда предупреждал. И тут тоже предупреждал.

Да, замотанный был.

Да, думал о чём-то постоянно.

Да, переписывался в телефоне, я видела. Но я тоже всё время переписываюсь! Помимо рабочих чатиков и чатиков с клиентами есть личные.

Наш с девочками, так и называется – Девочки-красавицы, хотя мы давно уже не девочки всё. Две Ленки, Аня и Яна.

Наша «милфиция» - где-то мы это выражение услышали и нам понравилось. Милфы – кому-то это слово нравится, кого-то бесит. По мне так вполне прикольное понятие. «Мамаша, которую бы я…». Да, мы все именно такие – ну, я надеюсь. По крайней мере мужчины – даже моложе – постоянно заглядываются на нашу компашку.

Аня развелась и снова замуж вышла, Янка бросила старого любовника и нашла молодого и снова женатого – это её карма.

Ленчик в браке счастлива. Я тоже была вполне себе счастлива в браке, пока мой муж не решил поменять старую жену на новую.

Больно так.

Беременна.

А я…

Глава 6

Заворожённо смотрю как бариста Анатолий кружится вокруг кофемашины, его движения реально похожи на какой-то ритуальный танец.

Поставил рожок, вкрутил его, что-то нажал, повернулся за стаканом, взял сливки, долил, еще рожок, шаг, шаг, поворот, всё это в каком-то ритме, похожем на танго.

Когда-то я так хотела начать танцевать, даже пару раз сходила с подругой на так называемую милонгу. Было интересно. Только партнёров нам не досталось, а танцевать в паре с женщиной – такое себе.

Никиту звала, он сначала загорелся, потом стал отмахиваться – некогда. Работа, работа, работа…

Да, мы оба много работали.

Он строил бизнес, я сначала ребёнком занималась, потом начала тоже работать.

Образование экономическое, в те годы вела дистанционно бухгалтерию в небольших фирмах и у индивидуальных предпринимателей. Приходилось, конечно, побегать. Тогда еще в налоговую всё нужно было отвозить лично, стоять в диких очередях, каждый раз молиться, чтобы всё приняли, иначе – капец!

Вспомнишь – вздрогнешь!

Тогда уже всё чаще у меня возникала мысль начать своё дело, чтобы не работать как говориться «на дядю», чтобы ни от кого не зависеть.

Даже от мужа, да.

Хотя Никита всегда говорил, что готов нас с Полинкой содержать, даже если я не буду работать.

Но я не собиралась быть простой домохозяйкой. Тогда мне казалось, что это прямой путь к разводу.

Сколько таких историй везде – она сидит дома с детьми, обабилась, в голове одни памперсы, «развивашки», кружки, школа. Муж пашет, поднимается, выходит на новый уровень, начинает зарабатывать, ему нужно выглядеть презентабельно, он покупает костюмы, шикарные туфли, аксессуары, а его жена в растянутом спортивном костюме, с куцым хвостиком или короткой стрижкой – потому что удобно, не надо укладывать. На мужчину начинают заглядываться молодые, незамужние девушки – кадр-то ценный! А жена у него – клуша клушей! Как следствие – развод и девичья фамилия.

И остаётся жена у разбитого корыта.

Я этого боялась.

Я так не хотела.

Увы, в моём случае саморазвитие и бизнес не стали панацеей.

Мужа я всё равно потеряла. Несмотря на то, что не обабилась, не стала клушей, не ношу растянутые треники и хвостик.

Не сработало.

Ну, что ж…

- Ваш раф, моя королева!

Ого, это что-то новое!

Анатолий смотрит на меня улыбаясь, и есть в его взгляде что-то такое…

Не знаю что.

Машинально беру стакан.

Делаю глоток.

Кофе очень вкусный. Такой тягучий, насыщенный, сливочный вкус. И в меру горячий.

- Спасибо.

Анатолий кивает, отворачивается, чтобы упаковать круассаны и доделать вторую порцию рафа.

А я возвращаюсь в свои мысли.

Почему Никита так поступил?

Нет, я всё понимаю.

Она молодая.

Молодая!

Но… но ведь и я еще ничего, да?

«Геля беременна»…

Чёрт… может, всё дело в этом?

Никита всегда хотел много детей. Он сразу говорил об этом.

Представляю, как он радуется! Его Ангелочек родит ему сына.

Тьфу…

А я…

От новой порции воспоминаний сердце болезненно сжимается, скукоживается, дрожит.

После Полины я забеременела почти сразу.

Дочке тогда было всего семь месяцев. Жили мы в те времена очень не просто. Снимали жильё на оплату которого уходила львиная доля заработков мужа. Он и так хватался за любую подработку.

Беременность была совсем не кстати.

Да еще и врач накосячила. Ну, то есть как? Я пришла с задержкой и болями, она поставила мне воспаление, прописала курс антибиотиков, когда я пришла через неделю, пропив курс, она увидела на УЗИ плод и сказала, что после этих лекарств рожать мне нельзя.

- Ну, или будете воспитывать урода, оно вам надо в двадцать лет?

Мне было чуть больше двадцати. Перспектива родить больного малыша была ужасна. Плюс дома здоровая кроха, которую нужно поднимать.

Я испугалась. Согласилась на аборт. Никита тоже не протестовал. Казалось, он тогда даже выдохнул, когда я сказала, что не буду рожать.

Выдохнул. Вот так…

Сколько раз я потом думала – может, надо было родить тогда?

Эх… а что бы поменялось?

А если бы и правда – урод? Мучать и этого несчастного малыша и себя?

Я боялась говорить об этом.

Особенно священнику очень боялась сказать. Только через много лет нашла в себе силы на исповеди признаться. Тогда меня духовник пожалел. Я сильно плакала. Доче исполнилось семь, мы очень хотели второго. Не получалось.

Потом я забеременела. Столько было счастья! И вдруг – замершая беременность. Снова чистка.

Снова слезы и боль.

Никита меня поддерживал как мог.

Еще год прошёл.

Снова беременность.

Выкидыш.

После я лежала в клинике неврозов. Мне было не до чего.

Я хотела умереть. Считала, что меня бог наказывает.

Никита опять старался поддержать, хотя я выплеснула на него весь свой гнев, ярость, горе. Обвинила тогда его во всем.

Говорила, что если бы я родила того малыша…

Мы пережили этот ужас.

После я не беременела. Стала предохраняться. Закрыла для себя эту тему.

И вот…

Геля беременна!

Он же понимает, какой это для меня удар?

Понимает?

Ненавижу его! Просто… и её ненавижу!

Мелкая гадина! Тварь! Чтоб она…

Стоп!

Стоп, Ленка, нельзя. Это табу. Нельзя желать беременным зла. Даже таким сукам.

Я не буду.

Не буду гадить себе в карму.

- Прошу, второй раф, круассаны. Для восхитительной Елены Прекрасной.

Ого! Анатолий запомнил моё имя? Я ведь не так часто тут бываю.

- Заходите почаще! – бариста словно мысли мои читает.

- Спасибо!

Улыбаюсь, выхожу и внезапно понимаю.

Понимаю, что увидела в его взгляде.

Мужской интерес!

Глава 7

- Елена Прекрасная!

- Твой лавандовый раф.

- Что?

Измайлов смотрит на меня, на стаканчики в специальной подставке.

- Еще круассаны, с лососем и скремблом и миндальный.

- Аттракцион невиданной щедрости. Ты что, ради меня ходила за кофе?

- Нет. – смотрю на него, подняв подбородок. – Не ради тебя, а ради себя. Самой захотелось. И вообще, была уверена, что ты свалишь.

- Свалить? От тебя? Сейчас? Шутишь, Прекрасная моя?

- Не шучу, Ужасный мой.

- Так не хочешь меня видеть?

Пожимаю плечами.

- Не то, чтобы не хочу, мне как-то всё равно, Ян, серьёзно.

- Серьёзно? Интересно.

- Что тебе интересно?

- Ну так… Значит, ты у нас разведёнка с прицепом, а у мужа молодуха с приплодом?

Усмехаюсь.

Ну, что тут скажешь?

Был придурком им и остался.

И как меня вообще угораздило тогда в него влюбиться?

Хорошо, что я довольно быстро протрезвела и прозрела.

- Ян, что тебе надо?

- Тебя.

О, Господи…

Что ж…

- Ладно, давай, раздевайся, презервативы у тебя есть?

Говорю спокойно, наблюдая как меняется его лицо, а потом…

Чёрт!

Он кашляет! Кашляет поперхнувшись, отставляя лавандовый раф, доставая из кармана идеальный, лавандового же цвета платок.

Сохраняю невозмутимость.

Это вообще моё всё.

Моя тайная сила – невозмутимость в некоторых сложных ситуациях.

Держу лицо.

Да, не всегда.

Но всё-таки умею.

- Что, Ян Романович, слабо?

- Да нет, просто…

- Что просто? Или ты меня хочешь и трахаешь, или берешь свой раф и валишь в закат еще лет на двадцать пять.

- Считала?

- Ты же знаешь, у меня нет проблем с математикой.

- Знаю.

- Прекрасно. Пей и вали.

- Я записался на педикюр.

- Я отменю запись, не переживай.

- Но я хочу его сделать.

- Через дорогу популярный салон, премиум-сегмент, там тебе сделают всё в лучшем виде.

- А у тебя не сделают?

- Боюсь, качество нашего сервиса может вас, господин Измайлов, не удовлетворить. Вы же у нас теперь банкир, да? Или нет? Вроде бы богатенький Буратино.

- Богатенький, да. Тебе деньги нужны?

- Мне? – вопросительно поднимаю бровь, - С чего ты взял? Мне хватает.

- Да, но твой бывший…

- Это его проблемы, еще вопросы есть? У меня много работы.

- Так работай, я же тебе не помешаю? Педикюр, маникюр, стрижка – это же не в твоём кабинете?

- Ян, правда, давай по-хорошему. Я не хочу тебя видеть, слышать, ничего не хочу.

- Ностальгии нет?

- Ностальгии по чему? По тому как ты мне изменил с какой-то шалавой?

Он усмехается.

- Помнишь?

- А почему я должна забыть?

- Столько лет прошло…

- И что? Память у меня хорошая, деменцией не страдаю.

- Это я понял. В принципе не страдаешь, да? Железная леди?

- Да. В принципе не страдаю.

А если и страдаю, видеть это и знать никому не следует.

Особенно бывшим.

Любым бывшим.

Глотаю свой раф – чудесный, мягкий, в меру сладкий, насыщенный.

Вспоминаю сотрудника кофейни Анатолия, его заинтересованный взгляд. Ну и что, что просто бариста? Интересный мужчина.

- Лен, а если серьёзно, на свидание со мной пойдешь?

Серьёзно?

Внимательно смотрю на Измайлова.

Он видный мужик, про таких говорят – породистый, красивый настоящей мужской красотой, высокий, широкоплечий, шея у него такая мощная, бычья шея, челюсти, губы, глаза, волосы густые, лысеть не начал – это тоже плюс, не люблю плешивых. Еще у Яна шикарный голос, низкий такой, чувственный. Заводит.

Но…

Зачем мне это?

Зачем входить в одну реку дважды?

Зачем связываться с предателем?

Головой качаю.

- Подумай хорошо, Елена Прекрасная.

- А то что? Если откажу второй раз не предложишь?

- Предложу. И второй, и третий, буду ждать.

- Ну что ж, жди…

- Хорошо.

Он делает еще глоток. Смотрю как дергается кадык.

Вспоминаю его молодого.

Сколько точно лет-то прошло? Мне сейчас сорок два, ему сорок шесть. А было мне восемнадцать. Получается двадцать четыре? Ошиблась я на год. Что ж…Двадцать четыре года я о нём почти не вспоминала. Хотя влюблена была как кошка. Только о нём думала. Только с ним хотела. Имена детям придумывала, размышляла, пойдут ли они по его стопам в медицину, хотя тогда он уже как раз из меда ушёл, занялся бизнесом. Хотел деньги зарабатывать. Так и говорил - бабла хочу, хочу всё купить, хочу крутую тачку, хочу яхту, тебя в бриллианты одеть, шубы. Шмотки, чтобы ты была самой красивой. Как будто без бриллиантов и шуб я не была. Получается не была, если он изменил мне с такой вот как раз в бриллиантах и шубе.

Как же это было больно!

Сердце на живую, на куски, в хлам. Всё умерло внутри. Всё превратилось в пепел.

Вспоминаю себя тогда и себя сейчас, когда узнала об измене мужа.

Когда было больнее?

Тогда я была еще совсем девочкой. Не умела себя держать, не знала как бороться с этими чувствами, но даже тогда унижать себя не стала. Ушла навсегда. Закрыла эту тему.

Сейчас с мужем я, кажется, тоже вела себя достойно.

По крайней мере старалась.

Не унизиться.

Несмотря на то, что люблю.

- Ладно, Ян, иди на педикюр, если хочешь, мне правда надо работать.

- Хорошо, пойду. Но я не прощаюсь.

Господи, что ж такое? Зачем эта настойчивость сейчас?

Или что, правда, сходить с ним в ресторан? Побыть «тарелочницей»? Пусть накормит вкусно.

Ян выходит, но выдохнуть я не успеваю, потому что в кабинет залетает дочь.

- Мама! Ты уже в курсе?

Глава 8

- Ненавижу, как же я её ненавижу!

- Полин, успокойся.

- Успокоиться, мам? Успокоиться? Ты серьёзно? Эта шваль нашу семью развалила, а я успокаиваться буду? Ну уж нет!

- Полин, ну пойми…

- Ничего я не хочу понимать! И вообще…Ты почему так спокойна? Тебе всё равно, да? Почему ты вообще его вот так просто отпустила? Развод дала?

Интересно, а что я должна была делать? Ну, что?

Привязать его к кровати?

Слабительным накормить?

Самой притвориться умирающей?

Предложить ему таскаться налево, но жить со мной в браке?

Отказаться от развода?

Отказаться нельзя, в любом случае бы развели.

Всё остальное – глупость несусветная. И самая большая глупость не слабительное как раз подсыпать, а предложить сохранить брак.

Да, я любила его, любила и… сейчас еще люблю, потому что больно в груди, нестерпимо больно.

Но заставлять его жить со мной, зная, что он любит другую…

Даже если у него там не любовь, а так, просто потрахушки!

Нет. Я слишком себя уважаю для этого.

Я не смогла.

Не смогла сказать ему – давай попробуем просто это пережить. Может, твоя внезапная любовь к этой малолетке пройдёт и всё у нас снова будет хорошо.

Не смогла.

Потому что я не терпила.

А еще, потому что я понимала – Никита на это не пойдёт. Никита сам сразу предложил развод. Сразу показал мне, что настроен серьёзно. Что там у него новая жизнь, новые чувства, что для него это важно. А я… наша история, наша любовь закончена.

Мне осталось это принять.

И я приняла.

Да, мне больно было. И сейчас больно.

Да, мне казалось, что моя жизнь разрушена.

Но я живу!

Я не умерла.

Я не сломана.

Я двигаюсь дальше.

И я буду жить.

А он… с этой его якобы наивной овцой Гелей… Пусть тоже живут. Как хотят.

Только вот не за мой счёт!

- Мама! Ты так и будешь молчать?

- Полина…

- Что, Полина? Что Полина, мам? Я уже двадцать лет Полина! Ты понимаешь, что надо что-то делать?

- Что?

- Я не знаю, мам! Не знаю! – дочь на пределе, срывается, орёт. – Нельзя это так оставлять! Нельзя просто сидеть и делать вид, что ничего не происходит! Нельзя!

Полина выходит из себя. Я её понимаю. Но повышать на себя голос всё-таки не позволю.

- Что ты на меня-то кричишь? Иди на отца покричи! На подружайку свою! Это ты её к нам в дом привела.

- Что? То есть… это я виновата, мам? Ты хочешь сказать, что я…

- Я ничего не хочу сказать.

- Нет, ты сказала! Уже сказала! Ну, спасибо, мам…

- На здоровье.

- Нет, я ей помочь хочу, а она…

- Помочь? Чем помочь? Ты пришла ко мне на работу, орёшь так, что все клиенты всё слышат. Зачем? Смысл в этом какой? Твой отец уже меня предал, уже ушёл. Всё. То, что его девка беременна – это всё был вопрос времени.

- А если это не папин ребёнок?

- В смысле? – смотрю на дочь, не понимая она серьёзно или просто ищет выход из ситуации?

- Мам, я не верю, что это ребёнок папы, вот и всё.

- Что, у тебя есть повод? – сердце сжимается.

Неужели у Никиткиного Ангела двойное дно? Нет, не то, чтобы я удивилась. Меня всегда бесили тихони.

С детства.

Не даром же говорят – в тихом омуте?

Во-о-от!

И мне всегда казалось, что самые тихие на самом деле совсем не так просты, только чуть копни поглубже – там такое! Нам, не тихим, мало не покажется.

- Мам, я не знаю насчёт повода. Ну, у неё же были отношения до папы, был парень, она, правда, говорила, что до секса там не дошло. Но я ей не особо верю. И потом, может она типа невинность хранила, чтобы показать себя такой чистенькой, а потом, когда папа… Ну, в общем…

Глаза закатываю.

Никогда не думала, что буду с дочерью обсуждать такие вещи.

Интимную жизнь её кобелирующего папаши.

- Мам, мы должны вывести эту суку на чистую воду, понимаешь?

- Зачем?

- В смысле, мам?

- Это проблемы твоего отца, если ребёнок не его.

- То есть как – проблемы отца? Я, между прочим, с нагулёнышем наследство делить не собираюсь!

Господи… нагулёныш… Слово-то какое!

И ситуация.

Как вообще вся эта грязь могла оказаться в моей жизни.

- Полин, послушай, ты, конечно, можешь поговорить с отцом. Но я уверена, что он тебя просто выгонит.

- Я поговорить? А ты?

- Ты думаешь, он будет меня слушать? – усмехаюсь, головой качая. – Он всё, что я скажу сейчас воспримет в штыки. Ты ж понимаешь, его любимая куколка беременна! Это ж такой праздник. Мужику в сорок пять снова стать молодым отцом.

- Какой праздник, мам, ты о чём?

- Я тебе пытаюсь объяснить с точки зрения психологии. Папа твой сейчас в эйфории, будет готов убить любого, кто ему обламывает кайф. Поэтому…

- Поэтому мы должны сидеть сложа руки? Мам! От этого ребёнка надо избавиться! Как можно скорее ты понимаешь?

Господи, какое она у меня еще дитё!

Юная максималистка.

- Что ты предлагаешь? Выкрасть её и на аборт отвезти? Или что?

- Мам, ну есть же всякие лекарства…

- Так, стоп дочь, стоп! Вот правда, давай не будем. Грех на душу брать и вообще, даже обсуждать это.

- Мам, ты серьёзно? Какой грех? Эта сучка мелкая нашу семью разрушила! Тут все средства хороши!

- Полина…

- Нет, мам, ты как хочешь, а я…Я сама буду бороться. Если ты у меня такая добренькая, терпила, то я нифига не такая! Эта тварь за всё ответит! За всё.

- Полин, а тебе не кажется, что отвечать должен твой отец?

- Папа? А при чём тут папа, мам? Это она его окрутила! Она виновата, понимаешь? Только она!

Хочу сказать дочке, что она как минимум не права, но не успеваю – нас прерывает стук в дверь, заглядывает администратор Амина.

- Елена Васильевна, там ваш клиент… в общем… вас требует.

Требует он! Этого еще не хватало!

- Полин, подождёшь меня?

- Чего ждать? Я всё поняла. Я пойду мам. Жаль, что ты не понимаешь…

Глава 9

Выхожу из кабинета и сразу слышу его голос, низкий, очень красивый. Вспоминаю, как всегда любила слушать как он говорит. Не важно было – что! Просто – как!

Его голос как горячая лава струился по венам, как игристое вино бежал, как коньяк обволакивал.

Мне казалось, ему достаточно слово сказать, и любая ответит – да!

Я тогда совсем малолетка была.

Многого не понимала.

А может и понимала, но разве мы в восемнадцать лет хотим что-то понимать?

Мы любить хотим. И быть любимыми.

И я хотела. Летела.

И прилетела.

Вот мне сорок два.

Я у разбитого корыта.

Почти.

Нет, на самом деле я так не считаю.

Я хорошую жизнь уже прожила и еще проживу – уверена.

У меня есть дочь. У меня есть дело.

Дом есть.

Ну, не повезло в любви… и что уж там?

Значит, просто пора лотерейные билетики покупать, да?

Вот-вот…

Захожу в зал, вижу Измайлова.

Стрижка окончена, волосы уложены, бородку привели в порядок, маникюр уже тоже идёт к финалу, жаль, без покрытия.

Ну, просто готов к труду и обороне! Вернее, к тунеядству и свиданиям.

Нет, не хочу идти с ним просто на зло Никите!

Не пойду и всё.

Телефон оживает.

Опять, чёрт…

Сообщение от бывшего, который так и подписан теперь «бывший», с маленькой буквы. Раньше был «Любимый» и с большой.

Подлец.

«Лена, это не серьёзно. Нам нужно встретиться и всё обсудить. Если хочешь – в присутствии адвокатов. Скажи, когда ты сможешь, я подстроюсь. Мне на самом деле очень не просто. Войди в моё положение».

Войди в моё положение!

Надо же!

А ты, когда входил в свою Гелю думал о моём положении? О том, что ломаешь мою жизнь? Разрушаешь мою семью? Думал?

Скотина, просто…

Чёрт.

Ну как тут не ругаться?

А… пора уже забить на это.

«Войди в моё положение»!

Почему я должна в него входить?

Нет денег на то, чтобы обеспечивать молодую жену – не фиг влезать в новые отношения!

Он ведь реально, искренне думал, что я уйду без всего! Что я оставлю ему дом, как минимум!

Так возмущался, когда я пришла на встречу с адвокатом. Рот раскрывал, как рыба, на берег выброшенная. Толстолобик, блин…

А я, видимо, была настолько шокирована самим фактом его подлой измены, что мобилизовала все свои силы. Вместо того, чтобы раскваситься, раскиснуть и уйти в депрессию наоборот, загорелась, собралась, подтянулась.

Мне только это и помогло.

Мой природный дар делать хорошую мину при плохой игре.

А то сидела бы сейчас в съемной халупе, и вместо салона красоты пробивала бы чеки в супермаркете.

«Войди в моё положение».

Я так в тебя войду, Макаров, мало не покажется.

Измайлов всё шутит с моими мастерами, изредка на меня поглядывая.

Я тоже смотрю.

А ведь хотела поработать!

Мне надо посчитать, что заказывать в следующем месяце, искать новых поставщиков, потому что старые начали косячить. Посмотреть варианты, которые управляющая подбила. Понять, что мы там по деньгам «проханже – непроханже»…

В общем…

Подождёт работа.

Обворожительно улыбаюсь.

- Как вам наши мастера, Ян Романович? Всё ли в порядке, всем ли довольны?

- Просто шикарно, Елена Прекрасная, просто прекрасно.

- Что ж, такого красивого мужчину и на улицу выпускать страшно.

- Так может, составите мне компанию? В вашем присутствии на меня никто не рискнёт покуситься.

- И что же вы предлагаете?

- Для начала обед.

- Обед… Что ж…

- Простите, у вас еще педикюр… - тихонько вклинивается одна из мастериц. – Но мы можем перенести…

- Нет-нет, не нужно, делайте господину Измайлову педикюр, пусть наслаждается, а я пока поработаю. А потом…

- Что потом, Елена Прекрасная?

- Заказывайте столик, Ян Романович.

- Есть предпочтения?

- Есть. Мне нравится «Гвидон». Еще «А-море».

- Понял, принял. Девочки, - это он мастерам, - сколько вам нужно времени?

- Если педикюр без покрытия то, час, всё зависит от состояния пяток.

- Я бы тебе посоветовала с покрытием, Измайлов. Черный лак подойдёт.

- Спасибо, Елена, воспользуюсь советом. Итак, красавицы мои, педикюр с покрытием, у нас час и…

- Пятнадцать минут, - помогает ему моя маникюрша.

- Час пятнадцать, Лена, потом ресторан.

- Надеюсь, успею проголодаться.

И поработать, думаю про себя и сваливаю обратно в кабинет.

Работа, работа, перейди на Федота…

Остаюсь в кабинете одна и опять вспоминаю бывшего, будь он не ладен!

«Геля беременна».

Вот же…

Глава 10

Беременность.

Помню времена, когда это слово для меня было как красная тряпка.

Я хотела и не могла.

Я мечтала и не могла.

Готова была выть в подушку.

И выла.

На ЭКО даже собиралась – было дело. Испугалась.

Тогда в СМИ стали муссировать тему про родивших экомамочек, которые после родов заболели раком и сгорели очень быстро. Журналисты приводили слова специалистов, которые уверяли – гормональная терапия для проведения ЭКО могла стать причиной образования опухолей.

Враньё ли это или правда – я не стала вдаваться в подробности.

Пошла к хорошему специалисту, та меня посмотрела и сказала – надо дать себе отдых. Попить противозачаточные, расслабиться, перестать думать о беременности, детях и прочем.

Я вошла в это состояние и так из него и не вышла.

Поняла, что мне комфортно. У меня есть дочь – это прекрасно!

Муж тоже всем доволен.

Смотрит на некоторых своих многодетных товарищей и ужасается – сколько там проблем.

Тогда мне было лет тридцать пять. И я думала – может, родить в сорок? Почему бы и нет? Замечательный возраст. Омоложусь – говорят же, что беременность в этом помогает.

В сорок мысли о беременности казались уже странными.

Куда?

Чтобы меня за бабулю принимали?

Хотя я, конечно, на бабулю еще не выгляжу, но всё-таки…

Сейчас понимаю, я так остро воспринимаю беременность любовницы мужа не просто так, не просто потому, что это окончательно и бесповоротно ставит крест на всём.

Да, да, считайте меня дурой, но я хотела его вернуть! Вернее, хотела, чтобы вернулся сам. Приполз на крыльях любви!

Хотела, чтобы наигрался в свою малолетку и понял, что любит меня. Что его Ангелочек – это так, седина в бороду. Чтобы пришёл с повинной головой.

А я бы его приняла.

Простила.

Да, да… простила бы!

А теперь…

Её беременность это всё.

Это стоп.

Даже если Никита решит вернуться – он никогда от неё не отвяжется. У них будет общий ребёнок.

Это всё.

Финита.

Да, я в шоке, потому что не думала о том, что Геля может залететь.

Вот такая я глупая! Не думала.

Думала, что Геля умнее, что она сначала хотя бы раздела имущества дождётся. Но нет.

Поторопилась.

А я…

Я так остро воспринимаю это её интересное положение именно потому, что у меня не получилось.

Не случилось.

Одна дочь и всё.

А я хотела больше.

Я хотела реализовать себя как мать!

Хотя бы двоих хотела!

И Никита хотел больше детей, я помню.

Что ж… теперь он свою мечту осуществит.

Она ведь еще долго может рожать.

Правда, и Никитос не молодеет.

Господи, почему так больно?

Боль вроде уходит, притупляется, замирает, затухает. А потом – движение – и разгорается с новой силой.

Как при мигрени. Когда ты лежишь, боясь пошевелиться, потому что любая смена позы провоцирует приступ.

Лежишь и мечтаешь сдохнуть.

Я сейчас тоже мечтаю сдохнуть.

Ну его на хрен.

А потом вспоминаю нашу Анюту, которая скрыла от нас то, что у неё рак. Её в этот момент бросил муж. Вернее, не бросил. Просто прилюдно показал шоу со своей любовницей. А Ане должны были операцию делать. И она не сломалась, не рассыпалась в прах. Она выжила. Да, собирала себя из осколков, но выжила!

И я тоже выживу.

Немного еще поною, тихо, сама с собой.

Повою в подушку.

По ночам буду выть, а утром умываться холодной водой, рисовать себе улыбку помадой «Шанель» и идти в мир, транслировать счастье которого нет.

Стук в дверь.

Я всё-таки успела просмотреть сметы и отправить предложение поставщикам. Унылые мысли стимулируют рабочее настроение.

- Елена Прекрасная, вы готовы?

- Ах-ах, так официально! Педикюр покажешь?

- Позже.

- Хорошо, значит, обедать?

- Да, едем.

- Только едем на моей машине, Измайлов.

Он смеётся, а потом говорит:

- А за руль моей сесть слабо?

Слабо? Мне?

Это ты зря сказал, Измайлов!

Мне сейчас вообще ничего не слабо!

Главное ни в кого не въехать…

Упс.

Я этого не говорила…

Глава 11

- Откуда вы только, курицы, берётесь!

- Ты что сказал?

Ленка не сдерживается, Ленка, то есть я, сразу лезет в бутылку.

Какой-то прыщ на китайском ведре еще меня будет курицей называть!

Да, «щаз» с тремя «з-з-з»!

- Елена, не выходи из машины, пожалуйста.

А вот Ян Ужасный спокоен как танк. Несмотря на то, что я его танком пять минут назад протаранила ветерана автопрома «поднебесной».

Случайно.

Ну, как… и на старуху бывает проруха, да?

Несмотря на последние десять лет безаварийной езды, я опростоволосилась.

Бывает.

Стыдно очень.

Но Измайлов сам виноват.

Какого хрена он меня посадил за руль своего пепелаца?

Сижу.

Раз он сказал сидеть – сижу!

Пусть сам разбирается.

И окно закрою.

Мне вообще не интересно, как он собирается всё улаживать.

Интересно, есть такое слово – улаживать?

На самом деле мне дико интересно, что скажет этому потерпевшему на «Тигге» Ян, но не буду же я подслушивать?

Хм, только собираюсь приоткрыть окно как вижу – Измайлов кивает этому дядьке и идёт обратно к машине.

Так.

- И что?

Спрашиваю, когда он подходит к водительской двери и открывает её.

- Что? – переспрашивает Ян.

- Как договорились? Будем ждать инспекторов?

- Зачем? Европротокол же? Я оставил ему визитку, мой помощник с ним свяжется и всё решит.

Ох-ох! Помощник! Ну, надо же.

У меня сердце колотится как сумасшедшее. Я явно перенервничала.

Не мой сегодня день.

Еще и ретроградный Меркурий.

Жесть.

- Едем?

- Давай всё-таки я поведу, Лен.

Хмыкаю, пожимаю плечами, выхожу. Он подаёт мне руку. Мало того, обходит машину, открывает пассажирскую дверь – ну, сама галантность!

Я бы запала, если бы не знала, какой он придурок.

Хотя, я знала это двадцать лет назад… Чуть больше, если уж быть точной.

- Только давай без фокусов.

- Фокусов на сегодня достаточно, да. – усмехается Ян.

Садится за руль. Ведёт спокойно и уверенно.

Выезжает на Тверскую, дальше вниз, потом по переулку к Большой Никитской.

Машина заезжает ко входу в ресторан, выходит парковщик, которому Ян отдаёт ключи.

Так же галантно распахивает передо мной дверь, подаёт мне руку.

- Прошу, моя королева.

- Королева, да, только не твоя. – парирую мгновенно.

Он только ухмыляется.

Гад.

Господи, зачем я тут с ним?

Не хотела же?

А кто виноват?

Никита, чёрт его побери.

И Геля…

Геля беременна…

Вихрем снова проносятся воспоминания.

То, как я их застукала.

Оправдания мужа.

Сначала он испугался, конечно, особенно когда по морде получил. Потом осмелел. Рассчитывал, что сможет меня из своей жизни безболезненно удалить! Ага, хрен ты угадал.

Сначала был такой страдалец за народ, изображал переживания.

«Леночка, я понимаю, как тебе тяжело, понимаю, но и ты меня пойми»…

Очень удивлялся, что Леночка не хотела понимать.

Что Леночка захотела всё делить.

Если бы еще Леночка могла так же просто как он взять и вычеркнуть двадцать с лишним лет жизни.

Отряхнуться, и пойти дальше.

Вперёд.

Или назад?

Раз уж Измайлов тут.

На сажают за столик у окна. Тут уютно.

В этом ресторане мы пару раз встречались с моими девчонками, Аней, Яной, Ленчиком. Удивительно, но я не особенно помню, что мы тут ели.

А, только «Вздохи монашки» помню – пончики с ванильным кремом и чёрной икрой. Ленчик многозначительно нам сообщила, что вздохи – это на самом деле не совсем вздохи, а совсем наоборот – нечто не очень приличное.

Мы посмеялись, и пончики смолотили за милую душу.

Смотрю в меню и не сразу понимаю, что хочу. Вернее, хочу много. Кухня тут отменная, но вот порции маловаты. Правда, всё сытное.

Заказываю гаспачо с крабом, ризотто, морских ежей и, конечно, «Вздохи».

Ян внимательно за мной наблюдает.

- Что?

- Просто смотрю. Люблю, когда женщина нормально ест.

- Не переживай, счёт я сама оплачу, я не «тарелочница».

- Даже не думал переживать. И счёт уж, будь добра, оставь мне. Меня «Тарелочницами» не напугаешь.

- Неужели?

Смешное понятие – «тарелочницы», и страшное, на самом деле.

Думаю о нём и о том, куда мы катимся?

Куда катится мир, где мужчина, приглашая женщину в ресторан предлагает ей разделить счёт? Или предлагает после продолжить, раз уж она за его счёт поела.

Это нормально?

Слышала тут у одного стендап-комика, мол, сейчас есть девушка после ужина не дала она «тарелочница», а раньше считали, что она приличная!

Да, да, именно так.

А дочь мне рассказывала, как её подругу молодой человек пригласил в кафе, причём она готова была оплатить половину счёта, но, когда подошла официантка парень оплатил всё сам, мол, зачем делить? А потом прислал ей сообщение, типа переведи мне полторы тыщи за кофе и пирожное. Она спросила – почему сразу не поделил, ответ убил – перед официанткой было не удобно!

То есть, перед девушкой, которая вроде как понравилась настолько, что ты её пригласил – удобно? А перед официанткой нет?

Не знаю зачем рассказываю всё это Яну Ужасному.

Наверное, просто поддержать разговор.

И увести тему от того разговора, который он слышал.

От бывшего.

От его беременной подстилки.

Не могу! Не могу о ней нормально говорить!

Шалава малолетняя.

Так, стоп, Лена! Успокоилась и улыбнулась.

- Обожаю морских ежей!

- Ты была на Сахалине?

- Я? Конечно нет.

- Зря. То есть – хорошо, будет повод тебя удивить.

- Чем? Сахалином?

- Сахалином и ежами тамошними. И вообще, морскими деликатесами. Поедем в гастротур?

- Прямо вот так сразу?

- Почему бы и нет?

Пожимаю плечами. Ну, собственно, да. Почему нет? Это же ни к чему не обязывает? Я же не должна с ним спать только за то, что он меня на Сахалин вывез?

Глава 12

Танго.

Я помню.

Я вообще все помню.

Память – гениальный учитель, это я не устану повторять.

Но иногда лучше забыть.

Потерять эту грёбанную память.

И жить счастливо.

- Знаешь, а я всё-таки пошёл.

- Неужели? С той рыжей шваброй, с которой ты мне изменил?

Он усмехается.

- Я не изменял, Лен.

- Ну, конечно, а я папа Римский. Ладно, Измайлов, проехали. Закажи мне еще «Беллини», он тут волшебный.

А про себя думаю – еще бы ему не быть волшебным, за такие деньги! Но там реально свежий сок персиков и отличное просекко.

После слов о танго разговор не клеится.

Я молчу, разглядываю зал, гостей.

Тут, конечно, очень атмосферно. Люди разные.

Есть те, кто явно попал случайно, для них немного шок всё тут, и молоденькие девочки в брендовых шмотках и с брендовыми сумочками, и мужчины в стильных костюмах.

Есть те, кто выглядит обыденно, без налёта шика, пафоса, элитности, но при этом явно, что тут они бывают часто, завсегдатаи, которые не выглядят хозяевами жизни.

А есть мы с Яном. Случайные неслучайные.

Приносят «Беллини», делаю глоток, закрывая глаза.

- Вкусно?

- Шедеврально.

- Хоть в чём-то я угодил.

- Не ты, бармен и официант.

- Ладно, не буду присваивать чужие лавры.

Сканирует меня взглядом, а я делаю еще глоток.

- Так что насчёт танго?

- Что ты хочешь услышать, Ян?

- Хочу услышать – «я хочу потанцевать с тобой танго, Ян».

- Я не хочу танцевать в тобой танго, Ян.

- А что хочешь?

- Ничего. Хочу разойтись, как в море корабли. Хочу, чтобы ты забыл адрес моего салона и то, что ты там меня встретил.

- Так категорично.

- И бесповоротно.

«Беллини» мне мало. Но больше я не выпью. Мне еще на работу вернуться надо.

Или не надо.

- Лен, я хотел бы еще раз встретиться.

Не слышит меня. Не слушает.

Впрочем, всегда так было.

Ян считал, что он старше, умнее, опытнее, я должна плясать под его дудку. Ждать, когда он нагуляется, потому что в клубы он ходил исключительно на деловые встречи, не хотел отвлекаться на меня.

Я тогда, дурочка, верила, ну как же, это же Ян сказал, он не обманывает и вообще, он на самом деле весь деловой, бросил медицинский, чтобы начать зарабатывать. Обещал мне небо в алмазах.

Его мама была онкологом, папа тоже вроде был доктором, но он умер, когда Яну было лет десять. Мать его, разумеется, очень хотела, чтобы Ян пошёл по их стопам. Врач – это благородно, престижно.

А Ян орал, что это неблагодарно и безденежно. Бросил всё, начал играть на бирже, в банк какой-то устроился, бегал, как он сам говорил, как Савраска, пытаясь поймать удачу за хвост.

Собирался стать миллионером.

Наверное стал.

Только уже без меня.

Потому что в клубы он, оказывается, водил какую-то рыжую девицу.

Мы с ней случайно пересеклись.

Две жизни Яна Измайлова.

Милая дневная жизнь – юная, влюблённая девочка Леночка.

И мрачная ночная – яркая, гламурная, броская рыжая кукла, имени которой я так и не узнала.

Зато узнала от неё, что Ян трахается как Бог и вообще, «зачем он тебе, девочка, будешь его постоянно из чужих кроватей вытаскивать, Ян – кобель, ходок, оно тебе надо?»

- А тебе надо? – спросила я тогда.

- Мне? Так у нас с ним просто секс, ничего личного. Секс и бабки. Я для него кое-какие вопросики выясняю, он мне за это платит, ясно?

Мне было ясно.

Всё было ясно.

Я не устраивала скандал. Просто сказала Яну, что влюбилась в однокурсника и переспала с ним.

- В смысле, Лена? Кузнецова, ты с ума сошла? Ты ничего не путаешь?

- Я? Ну, ты же не путаешь? Тебе можно с кем попало спать, а мне нет? Извини, Ян, всякую заразу за тобой подбирать не хочу.

Разговор этот был весной.

Ян как раз собирался лететь в Китай, по работе.

Обещал забрать меня туда.

- Ленк, ты что? Я… у меня никого нет, только ты… Я же тебе уже паспорт сделал, на визу подал, мы же хотели лететь вместе?

- Не знаю, с кем ты хотел лететь, Измайлов, не думаю, что я тебе чем-то помогу. Я же не умею по клубам скакать по мужикам, какие-то вопросики выяснять…

- Ты с Кисулей что ли пообщалась?

- А, так она Кисуля? Милое имя.

- То есть ты вот так взяла и поверила какой-то левой тёлке? А меня слушать не хочешь?

- Да, поверила левой тёлке, тебя слушать не хочу. Еще вопросы есть.

- Нет, Лен. У матросов нет вопросов.

Он тогда ушёл.

Приходил еще.

Только меня уже не было.

Наш институт придумал какие-то сборы в Геленджике, я поехала.

Ян улетел в Китай.

И всё.

Когда вернулся я уже замуж вышла.

Вот такая история.

Нет, я иногда думала, а что, если правда он не изменял? Что, если эта Кисуля на самом деле была просто… ну, просто реально подставная тёлка, которая добывала информацию?

Брат мне сказал потом, что так и было. Кисуля, кстати, плохо кончила. Кому-то что-то неправильно передала и её… в общем, тело в лесу нашли. Сама себе могилу выкопала – и это именно в прямом смысле, не в переносном.

Да, это были те самые лихие девяностые, которые сейчас почему-то стали романтизировать.

Не было никакой романтики.

Были разборки, бандиты, перестрелки, девочки, которые просто шли в клуб, а потом оказывались на панели или в публичном доме. Было много запрещённых препаратов, сначала подешевке, попробовать, потом… а потом для тех кто пробовал уже не было.

Вот такая романтика.

Мне повезло.

Повезло окончить приличный ВУЗ.

Повезло выйти замуж за приличного парня.

Во всем повезло.

А Яна я забыла. Вычеркнула. Решила, что он меня не стоил.

Даже если тогда он был прав, почему же он не доказал мне это? Почему повёл себя так?

Не важно.

Сейчас не важно.

Столько лет прошло, и…

- Мы обязательно потанцеум, Лен, я от тебя не отстану.

Глава 13

- Что случилось? – Ян сразу отреагировал. Увидел. Почувствовал.

Ангелина. Геля.

Такая вся еще тонкая, звонкая, с подружками.

Интересное кино. Откуда у неё бабки на «Гвидон»? То есть просалить тысяч двадцать в ресторане у нас деньги есть, а выплатить бывшей жене половину стоимость дома – нет?

Ну, не подружки же Гелечку угощают, да?

Скорее, наоборот. Она их. Ну, судя по взглядам подружек и восторженным вздохам. Не монашек.

А вот Ангелина снисходительно улыбается. Явно была тут раньше.

Я даже не удивлена.

Уверена, мой Никита водил её сюда задолго до нашего развода.

До того как я узнала, что ношу ветвистые рога.

Хостес провожает их к столику, расположенному неподалеку от нас.

Что ж…

Демонстративно делаю фото. Хотя Ангелочек меня еще не заметила, улыбаясь рассказывает что-то подружкам, тычет пальчиком в меню.

Не иначе как про «Вздохи монашки» вещает.

Что ж…

Отправляю сообщение бывшему.

«Значит, на крутые рестораны для твоей беременной Гели ты бабки находишь, а взять и выплатить мне мою долю не можешь? Это как понимать? Если тебе так нужен дом – переходи в режим строжайшей экономии, потому что я не уступлю ни рубля!»

Отправляю.

С чувством глубокого удовлетворения.

Получаю ответ довольно быстро.

«Ну и сука же ты, Лена».

Да, милый, я сука.

Но кто виноват в том, что я такая?

Я была хорошей женой.

Видимо – слишком хорошей.

Из слишком хороших жён получаются отвратительные бывшие жены – это почти аксиома!

«Да, милый, я такая. Кстати, за оскорбление я тебя могу привлечь, так что осторожнее в выражениях, будущий папочка».

- Лен, ау? Ты ко мне вернёшься?

Голос у Яна спокойный. Без грамма недовольства. Пытается взять меня за руку.

Ладно, что уж…

Даю ему ладонь.

- Там любовница твоего бывшего, да?

Угадал, надо же…

- Лен…

- Ян, давай вот не сейчас, а?

- Может, уйдём отсюда?

- Нет, зачем же? Я еще хочу десерт. И кофе.

- Выбирай, моя королева!

- Ох, Измайлов, какой же ты…

- Какой?

- Приставучий как репей. И не вывести тебя, если только дустом.

- У меня мама так говорит. – усмехается он.

Мама. Аида Яновна. Святая женщина.

- Кстати, как она?

- Неплохо. Болеет, конечно, но тут ясно – возраст… я же у неё довольно поздний, ну по тем меркам.

Киваю, открывая меню.

Глаза всё равно косят в сторону.

Там Ангелина читает что-то в телефоне и почти сразу озирается по сторонам.

Ага! Никитушка написал своей зайке. Видимо, попросил быть осторожнее.

Наконец она меня замечает. Демонстративно нос задирает.

Ох ты ж! Какие мы!

А как раньше-то пела соловьем «тётя Лена, тётя Лена, вы такая, вы такая…»

Лицемерная дрянь.

- Так что за десерт? «Вздохи» повторить?

- Нет, давай, наверное «мильфей», он тут тоже волшебный.

- И латте? Или капучино?

- Раф. Только обычный, без лаванды.

- На самом деле я пошутил там, в твоём салоне. Я не пью лавандовый раф.

- Поздно, Ян Романович, уже пьёшь. – усмехаюсь. Он в ответ.

Обаятельный.

Вальяжный.

Импозантный.

Думаю, мне в ресторане многие завидуют.

Да что там! Я бы сама себе завидовала, если бы не знала, что в анамнезе…

А в анамнезе у нас предательство.

Допиваю «Беллини».

Перед десертом нужно зайти в дамскую комнату. Хотя, тут вроде общая. То есть, общий коридор и кабинки… Или я путаю? Не важно, захожу и тут же погружаюсь в сказку. В прямом смысле.

В этом заведении приятный голос актёра Олега Табакова читает Пушкина.

Ресторан же недаром «Гвидон». Вот, основатели решили сделать такую фишку. Актёр специально для этого заведения читал сказку.

«Три девицы под окном…» - это сейчас как раз про Гелю и её подруг.

Я не успеваю зайти в кабинку, как на меня налетает ураган.

- Вы меня что, преследуете? Специально, да? Что вам от меня надо? Ваш муж вас бросил, потому что вы старая и неинтересная, ясно? А я… я…

- Молодая и интересная?

- Что? Да вы… вы…

- Я. Внимательно тебя слушаю, Геля. Что ты еще скажешь?

- Я вам не Геля! Я Ангелина Степановна!

- Знаешь что, Степановна? Катись-ка ты отсюда.

- Что? Да как вы… как вы смеете.

- Да очень просто. Возьму сейчас, макну тебя в унитаз и скажу, что так и было. Хочешь?

- Вы сумасшедшая. Склочная, базарная баба! Не зря мама всегда говорила…

- Так, слушай сюда, овца. Мне плевать, что там говорила твоя мама. Но ты сейчас можешь договориться до того, что останешься со своим любимым совсем у разбитого корыта, поняла? Ему нужен дом? Мне тоже много что нужно. Поэтому, выбирай. Или говорить мне гадости, вести себя как… Как непонятно кто, или получить возможность продать дом и забрать половину.

- Сука вы, просто сука.

- От суки слышу. Учти, я запомнила все твои слова, даже записала, буду использовать в суде. Так что… минус сто баллов Слизерину, моя ты красота.

- Вы, да вы…

- Еще минус пять баллов. И вообще, дай мне сходить куда надо, а? Сил нет терпеть.

Только берусь за ручку двери, как в спину мне летит…

- Ничего вы нам не сделаете! И дом отдадите сами! Ясно?

Глава 14

Всегда было интересно, откуда они вот такие берутся?

Из какой щели вылезают? Как решают, что им всё дозволено?

Чужого женатого мужика кадрить, лечь под него, увести из семьи…

Тут моя любимая тема, про увод.

Кто-то говорит – нельзя мужика увести, он же не телок на верёвке!

Ой ли, девочки? Ой ли???

А вы не замечали, что именно те мужики, которых уводят – это именно вот такие телки, бычки переростки?

Настоящий мужик может уйти сам.

А вот таких вот именно что уводят!

Потому что эти мужички сами по своей воле хрен куда уйдут!

Да, он будет гулять, таскаться на лево, всем говорить, какая у него жена стала старая, страшная, как ему с ней уныло. Но как только любовница начнёт пытаться его к себе перетащить, сразу взбрыкивает. И оказывается, что не такая уж плохая жена, и не так уж хреново он живёт, а любовница… нет, детка, мы так не договаривались! Расстаёмся, как в море корабли.

Это если любовница не из тех, кто вцепляется клещами.

Они же тоже все разные, любовницы!

Ох, девоньки, там же целая классификация! От «А» до «Я», на любой вкус.

Так вот, если любовница милая, спокойная женщина, которую угораздило, дурочку, связаться с женатым кобелём, то она при таком раскладе становится бывшей и ищет другого «женатика». Почему именно женатика?

Потому что ей на них тупо везёт.

Но если любовница с самого начала задаётся целью мужика из семьи увести – она это сделает. Именно что на верёвке потащит! Всё придумает, всё продумает! В ход любые методы пойдут.

Этот тип любовниц – отличные психологи. Знают как надо.

А мужикам-то, на самом деле, надо не так много.

Хвали его и корми, слушай, глазками хлопай и опять хвали.

Хвалёный мужик сразу тает. Они падки на лесть.

Спросите, почему я такая умная и разведёнка?

Отвечу.

Перепутала я.

Мужчину с мужчинкой.

Думала, мой Никита из первой категории. Мужчина, тире, настоящий.

Увы, оказалось из второй.

Уведён, как телок на верёвке.

Скатертью дорога.

Он свой выбор сделал.

Но эта… пигалица мерзкая… Еще имеет наглость мне такие фразы выдавать!

Дом я сама отдам.

Ага.

Догоню и еще раз отдам, милая. Всё обратно верну, слезами горючими умываясь, салон свой тебе на блюдечке поднесу – пользуйся, детка, ты ж беременная, тебя же обижать нельзя!

Просто жесть.

- Что она тебе сказала?

Господи, еще вопросов от Измайлова мне не хватало!

- Сказала, что я прекрасная женщина и ей очень жаль, что она увела у меня мужа.

- Она права, ты шикарна. А если серьёзно?

- Серьёзно, так и сказала.

- Ясно, хочешь, её отсюда выведут и больше не пустят?

- А что, так можно было?

- Для тебя – да, тебе всё можно.

- Спасибо, но нет.

- Ладно. Но больше она сюда не войдёт.

- Спасибо, гадость – а приятно. – усмехаюсь.

- Может, заберём десерт и погуляем?

Что ж… Я хотела на работу вернуться? У меня и машина там… А, к чёрту, гуляем!

- Но десерт съедим!

Кофе шикарный, мильфей шикарный, ресторан шикарный, даже Измайлов шикарный, как бы мне не хотелось наоборот.

Портит всё только мрачная Геля, которая не уходит.

А мне бы с адвокатом связаться!

Узнать, что это за новости и почему эта девица смеет вот так со мной разговаривать.

Но я откладываю разговор на вечер и иду гулять с Яном.

Идём в сторону Кремля, сначала гуляем по Александровскому, дальше через Красную площадь к Зарядью, потом снова возвращаемся, через ГУМ проходим к Охотному ряду, дальше вверх по Тверской…

- А твоя машина? – вспоминаю уже там.

- Водитель отгонит, не волнуйся, заберёт нас, где мы скажем.

- Нас?

- Тебя же надо на работу вернуть? Или…

Или.

Не хочу на работу. Хочу…

- Поехали ко мне, Лен?

Он обнимает меня прямо на бульваре. Народу тут немного. Очень зелено, всё закрыто. Мы стоим за стендами, на которых фото и краткие описания - какая-то очередная московская выставка, их у нас в городе теперь достаточно.

- Лена…

- Пусти, Измайлов.

Я протестую, но делаю это как-то неуверенно.

А он прижимает сильнее и целует.

Глава 15

Поцелуй.

Самый обыкновенный. Казалось бы.

И совершенно другой.

Словно из прошлой жизни.

Да, так и есть.

Чёрт.

Я даже помню, как первое время я сравнивала поцелуи Никиты и поцелуи Яна.

И Никита проигрывал.

Мой Никита. Любимый мужчина, который меня завоёвывал, который почти сразу сказал, что я его женой буду.

Мой Макаров! Проигрывал Измайлову!

Потому что у Никиты были более жёсткие губы, более сухие. Сначала его поцелуи были как укусы, твёрдые, настойчивые.

Поцелуи Яна были совсем не такие. Тягучие, мягкие, обволакивающие, как сладкая патока, карамель, мёд.

Губы у него были более полные, влажные, но это не раздражало, не противным было, наоборот, я словно пила его поцелуй. Пила как зажигательный, пьяный коктейль. С наслаждением, каждый раз с головой проваливаясь в него. А он так же проваливался в меня. Со всей страстью.

А потом взял и так тупо меня кинул.

Кретин!

Воспоминания прошлого, такие острые, болючие, накатывают. И мне так жаль ту влюблённую юную девчонку, что я со всей дури толкаю Измайлова в грудь.

Идиотка! Куда мне!

Грудь там раскачана до предела. Твёрдая как камень.

- Лена… Что ты творишь?

- Это ты что творишь! Пусти меня?

- Зачем?

- Затем! Я не подписывалась на поцелуи!

- Неужели?

- Да. Не надо! Фу, я сказала!

- Что ты сказала? – Он нагло ржёт! – Я тебе что, собака?

- Ведёшь себя хуже чем собака. Хватит.

- Ох, Ленка, тебя еще укрощать и укрощать!

- Не надо меня укрощать. Укрощай кого-нибудь другого.

Глаза закатывает.

- Господи, Кузнецова, ты просто…

- Что?

- Офигенная, вот что. Ладно, поехали.

- Куда?

- Ко мне.

- Зачем?

- Трахать тебя буду, до потери сознания, пока всю дурь не вытрахаю.

- Ты серьёзно, Измайлов? Себя потрахай! И мозги свои. Пусти, я кричать буду, полицейских тут много.

- Кричи!

Ухмыляется, прижимает. Чёрт, я и забыла какой у него размер. Просто… очень приличный размер. И в молодости был приличный, и сейчас… Сейчас, наверное, еще приличнее. Или члены не растут с возрастом? Почему я об этом думаю?

Мне вообще о другом думать надо.

О беременной любовнице бывшего мужа.

О том, что бывший муж что-то задумал, и, возможно, попытается у меня дом отжать.

Хотя как?

Чёрт, надо же позвонить Герману!

- Подожди, Ян, пусти, правда, мне надо адвокату позвонить.

- Адвокату-то зачем? Я настолько тебе противен, что ты уже против меня адвоката хочешь использовать?

- Да при чём тут ты? Мне до тебя вообще нет дела!

- Ох, Елена Прекрасная, меня так как ты уже сто лет никто не опускал.

- То ли еще будет, Ян Ужасный. Пусти, правда, это важно.

Он поднимает руки в жесте «сдаёмся», смотрит с иронией.

Мне только глаза закатить остаётся!

Достаю телефон, пишу сообщение.

Крестовский тут же перезванивает.

- Елена, не кипиши, всё под контролем. Макаров твой просто начнёт сейчас тебе на жалость давить, на мозг капать. Не ведись. Хрена ему лысого, а не дом! Вы этот дом строили вместе. Капитал твой там есть, так что… Только не вздумай идти у него на поводу! Помни, он тебя, королевишну, шикарную даму, красоту неземную, женщину-мечту, променял на малолетнюю соску, наглую и подлую. Повторяй это, Елена, как мантру, поняла?

- Так точно. Повторяю. Герман, да я не собираюсь ему уступать! Не собираюсь. Просто боюсь, что он что-то придумает такое, что ему могут каким-то макаром всё отдать.

- Кто ему всё отдаст, Лен? Никто ему ничего не отдаст. Я же держу всё на контроле!

- Ладно, спасибо. Извини, что дёрнула.

- Дорогая, это моя работа, ты мне за это заплатила, так что…

- Всё равно спасибо, Адочке привет.

- Взаимно, и от неё, аста лависта, бейби…

Ох уж эти адвокатские причуды!

Но мне реально неспокойно.

Еще и Ян тут, коршуном нависает.

- Какой у тебя игривый адвокат. У него еще все зубы целы?

- А кто ему будет зубы вышибать? Бывшие мужья? Так им на его игривость наплевать. Они же нас, старых жён меняют на молодых шкурок…

- Ну… а новые кавалеры?

- Где их взять-то? Новых?

Ян раскатисто хохочет, потом на себя показывает.

- Не хочу показаться неоригинальным, но у тебя выбор есть.

- Один кандидат – это не выбор, это карма.

- Значит, я твоя карма.

- Нет уж…

- А вообще, твой адвокат прав. Ты королевишна. Ладно, давай отвезу тебя, куда, к салону?

Не хочу к салону. Домой хочу.

- Вези меня домой, Ян Ужасный.

- Есть, моя королева. Надо перейти бульвар, через пару минут водитель подъедет.

Как у него всё схвачено. Все проблемы решаются. Может, правда, взять и поехать к нему? Ну, просто так, для здоровья, а?

Через пару дней я уже сильно жалею, что не поехала.

- Лена, я нашёл покупателя на дом, вопрос цены.

Бывший муж называет цену, и я охреневаю.

- Сколько? Ты с ума сошёл?

Глава 16

Нервно ногой постукиваю сидя в кабинете адвоката.

- Он что там, уху ел? – спрашиваю, утрируя.

- Ну, что-то забористое принял, явно, раз думает, что это прокатит.

- Это же не прокатит, Герман?

Крестовский надменно бровь приподнимает.

- Со мной? Конечно же нет. Не на тех напали. Главное, чтобы и с вами, Елена Прекрасная, не прокатило.

- В смысле? – не совсем понимаю месседж адвоката.

- Ну, пригласит вас бывший муж на встречу, начнёт… как там в кино говорилось? Обволакивать фразами. Типа «я старый солдат, я не знаю слов любви…»

- Вы серьёзно? Думаете, что со мной вот так прокатит?

- А вы думаете, прокатит со мной? – усмехается Герман. – Я вот уверен, Елена Прекрасная, что мы с вами два…

- Старых солдата?

- Ну, вы точно нет. Молодая, цветущая женщина.

- Вы женаты.

- К счастью, теперь да. Но это не мешает мне говорить женщинам комплименты, по крайней мере, пока моя Ада не слышит…

- Ада всё слышит!

В кабинет как ураган врывается дама примерно моих лет, плюс минус. Это Аделаида, шикарная женщина, клиентка моего салона и жена моего адвоката.

Это её я должна благодарить за то, что у меня такой адвокат.

- Этой женщине – можно. Привет, дорогая, прости, что врываюсь, Герман, хотела вытащить тебя на обед в ресторан, но если ты занят.

- Нет ничего такого чего мы с Еленой не могли бы обсудить в ресторане, да?

- Я не хочу вам мешать.

- Ты не помешаешь, наоборот, посплетничаем.

- И подумаем, как быть с вашим бабуином и его юной нимфой.

Ресторан оказывается совсем близко от адвокатской конторы Крестовского. Захожу, и почти сразу чувствую – что-то не то.

Голос!

Ну, конечно!

Громкий голос Яна Ужасного не услышать нельзя!

Он на террасе, в компании очаровательной брюнетки.

Козёл.

Видит меня и сразу в стойку встаёт.

- Елена, добрый день.

- Добрый.

А сама думаю, хорошо, что я не пошла с ним.

Никуда не пошла.

Ни танцевать, ни сексом заниматься.

Такие как он не знают слова честь и верность.

И нафига мне это надо?

Кобелизм? Для здоровья?

Тут будешь думать, как бы чего не подцепить!

Фу… жуть.

- Присоединишься к нам? Я здесь с прекрасными людьми, танцуют танго и бачату.

- Я тоже с прекрасными людьми.

- Я вижу! Герман, роскошная Аделаида!

- Ян? Какими судьбами? Боже, вы тут с Ритой?

- Да и с Алессандро, сегодня вечером они танцуют у нас.

Все обнимаются, улыбаются, радуются, а я стою не у дел, уже жалея, что притащилась сюда.

- Елена, пойдём, - Ян приобнимает меня, но я отстраняюсь.

- Я, наверное, пас. Вас много, вы все знакомы, не хочу мешать.

Мне неловко, но с Германом я почти всё решила – он будет добиваться того, чтобы мой бывший выставил дом по разумной цене, а не вот это вот всё.

Ну, в принципе, я могу ехать.

- Ты знакома со мной, это главное. Пошли, буду уговаривать тебя пойти на милонгу.

Глаза закатываю.

Вот это я точно пас!

До милонг ли мне?

- Елена Прекрасная, вам нужно обязательно пойти! – это говорит мой адвокат! Интересно.

Все жуют, пьют, обсуждают каких-то танцоров, общих знакомых. Всем весело.

А у меня муж – объелся груш. Охренел и собирается дом продать за бесценок!

То он, наоборот, цену заломил, то на тебе!

Вместо тридцати миллионов пятнадцать, и уверяет меня, что дороже никто не купит.

Ян суёт мне в руку бокал.

- Я за рулём.

- Не парься, я тебя отвезу потом.

- Куда?

- Куда скажешь.

Тут неожиданно звучат аккорды. Все за столом еще больше оживляются.

- Танго!

Герман приглашает свою жену, молодые пары встают, еще одна пара постарше тоже. А на импровизированном танцполе уже стоят двое.

- Это Дворжецкий, владелец ресторана, и Раиса, его супруга. Посмотри, шикарно танцуют.

Да, посмотреть есть на что. Оба красивые, яркие, она такая рыжая, стройная, в леопардовом платье - просто огонь.

Я их знаю прекрасно.

Наша Аня праздновала свой развод, и Раиса устраивала торжество. Это было грандиозно.

Она и мне потом предлагала отметить мой с размахом, а я тогда, дура, отказалась.

Шаг, шаг, поворот.

Они смотрятся как одно.

Красивые. Влюблённые.

Мне тоже хочется. Хочется быть такой легкой, подвижной, свободной, нахальной как она.

И чтобы рядом был такой сильный мужчина.

Смотрю на их движения.

Я ведь знаю несколько шагов.

Помню.

Пусть самые простые, но…

- Пойдём? – Измайлов предлагает мне руку.

Эх, была не была!

Идём.

Герман мне подмигивает, Ада подбадривает, а Ян шепчет на ухо.

- Я помню, что ты не умеешь.

- Кто тебе сказал, что я не умею?

Повожу плечом, и делаю шаг, еще шаг, еще, отступаю, словно завлекая его, он наступает, обхватывает, прижимает, обводит меня, кружит.

Это почему-то очень волнительно. Словно я делаю то, что уже давно пора бы сделать.

Что я давно хотела сделать.

Я танцую танго.

Танец моей свободы.

Легко. Изящно.

Да, пусть не так искусно, как другие здесь. Но с азартом.

Со страстью.

Финальный аккорд.

- Поехали ко мне, Ленка, я сейчас сдохну, если не…

- Поехали!

Глава 17

- Лена… Лена… Прекрасная моя…Елена…

Заднее сиденье шикарного авто.

О! сколько всего интересного видели эти самые задние сидения!

Не это конкретно, нет. Я вообще.

Хотя и это, скорее всего, тоже.

Ян Измайлов на пуританина не похож от слова совсем.

Он гурман.

Любитель. В том смысле, что любит это дело. А в деле – профессионал.

Был всегда.

Даже тогда в мои восемнадцать.

О, он был уже опытный. Ему же было двадцать два?

Это я была слишком маленькая, слишком юная, слишком влюблённая, слишком восторженная.

А он был умелый, расчётливый, умный, хитрый, продуманный.

Только поняла я это поздно.

Тогда мне казалось, что он влюблён…

- Ленка… Леночка… Елена Прекрасная моя…

А я таяла. И растаяла. Прямо в машине. Мне было плевать. И ему…

А ведь не должно было, да?

Не важно.

Сейчас…

- Ленка… не думай ни о чём, всё будет хорошо.

Будет.

Это я точно знаю.

Теперь знаю.

У меня точно всё будет хорошо.

После того ада, который я пережила!

Мне уже на всё наплевать.

Просто буду счастливой, вот и всё.

Красивой, счастливой, одинокой женщиной.

Буду путешествовать, заводить романы по всему миру. Ахах.

Мечты, мечты.

- Лена.

Он держит моё лицо в ладонях.

Смотрит.

- Не думай, я прошу тебя. Что мне сделать, чтобы ты не думала?

Господи, Измайлов, какой ты мудак!

Нет слов…

Головой качаю!

Неужели не понимает, что я машине я всё равно буду вспоминать тот раз? Самый первый. Даже если не хочу – буду!

- Лен… ну, прости меня… прости… Мы почти приехали.

Вот и отлично.

Шикарный дом в самом центре. Где точно – не знаю, у меня не было возможности следить за дорогой.

Что-то новое, элитное, стильное.

Ну, хоть в этот раз секс будет не на заднем сидении!

Удивительно, что тогда у меня даже был оргазм!

Первый. Самый первый мой. Острый. Ошеломительный.

Словно ты делаешь выдох и не можешь сделать вдох. Весь мир замирает, а ты летишь, летишь в каком-то подпространстве, в искрах фейерверков, взмываешь ввысь и кричишь, кричишь от счастья…

Ян тогда был потрясён. Не меньше, чем я.

Интересно, чем я его сейчас удивлю?

Тем, что стала фригидной? Безразличной ко всему?

Пустой?

Или…

Понимаю, почему еду с ним. Почему иду с ним.

Потому что во мне растёт крохотная надежда.

А вдруг?

Вдруг с ним всё изменится?

Вдруг с ним я снова стану собой?

Той Еленой Прекрасной?

Той счастливой Ленкой с заднего сиденья его обшарпанного авто.

Или не стану.

Или стану другой, новой.

Господи, Лена, это просто секс! Просто секс! Ничего такого.

Обычный, банальный перепих с мужиком, которому надо закрыть гештальт.

Какая удивительная это вещь – гештальт. Все хотят его закрыть.

Что за зверь такой, я не знаю.

- Чему ты улыбаешься?

Мы едем в лифте, сплетённые, словно всё еще танцуем танго. А мы его и танцуем. Да.

Танго над пропастью.

Нет, конечно. Нет никакой пропасти. Никакого трагизма.

Мы просто свободные мужчина и женщина, которые послу приятного ужина в ресторане, отличного вечера, решили его продолжить.

Без рефлексии.

Без драмы.

Просто заняться любовью в удобной постели.

- Лена… Ленка… Леночка…

Горячий шёпот в прихожей. Быстрые поцелуи. Умелые касания.

- Мне надо в душ.

Кажется, я слишком спокойна. Или это только кажется.

Мы так близко.

Слишком близко.

Наконец настоящий поцелуй, глубокий, терпкий. Словно удар под дых.

Нет, нет… я сохраняю спокойствие.

Он лишает меня воли и воздуха.

Он опьяняет.

Кружит голову.

Хорошо! Хорошо! Да!

Еще!

Я отвечаю.

Я тоже хочу лишить его воли.

Обезоружить.

Еще! Еще!

Мучительно долго.

Потрясающе мокро.

Вкусно.

Сладко.

Идеально.

- Лена, Леночка… Ленка…

- Да, да, да…

Еще острее, на грани…

Руки на теле.

Мои. Его.

Переплетаются.

Везде.

Стена.

Еще стена.

Дверной проём.

Мы куда-то двигаемся.

Я бы упала прямо на ковёр.

Не хочу ждать.

Хочу провалиться в прошлое.

Хочу так же, как тогда.

Взлететь на вдохе.

Платье исчезает.

- Ленка… красивая…

Он на коленях.

Бельё… У меня красивое бельё.

Нет, обычно я ношу обычное.

Но сегодня совсем не обычный день.

Нет, я не готовилась к сексу. Я всего лишь шла на встречу с адвокатом.

Но я была в ярости.

А красота всегда придаёт уверенности.

Когда я в ярости я хочу быть красивой.

Чтобы быть уверенной.

В себе.

Поэтому бельё.

Чулки с поясом. Они жутко не удобные, я не привыкла. Но в них чувствуешь себя иначе.

Женщиной.

Женщиной, способной на поступок.

И на убийство.

И на секс.

- Лена…

Он меня поднимает. Хорошо, что я почти сохранила фигуру с юности.

Ладно, пять кило не в счёт. Никогда не была худой.

И очень довольна своим размером груди.

- Они потрясающие. Больше, чем я помню.

Больше, да… Он помнит! Ха! Так я и поверила…

- У тебя тут была родинка. Вот, она есть… тоже стала больше.

Выдумщик! Помнит он.

Лжец.

Не важно.

Это просто секс.

Просто секс и ничего больше. Да, Елена Прекрасная?

Нет.

Не просто…

Это никогда не будет просто секс для меня.

Я не смогу просто.

Нам, настоящим женщинам нужны чувства.

Чёртовы чувства.

Чёртова любовь.

Почему нельзя без неё?

Почему не получается?

Зачем нам всё это надо?

Не хочу…

Просто не хочу боли.

Не хочу!

- Пусти…

- Лена, ты что?