Последний дракон Цзянху. Том 2

Глава 1. Торговый путь

Торговый город Цюцзюй[1] просыпался рано, а его оживленности могла бы позавидовать даже столица, поэтому ранним утром, чуть солнце поднялось над домами, трое путников вышли с постоялого двора на улицу, чтобы раздобыть еды на завтрак. Уличные торговцы уже стояли у прилавков, продавая горячие булочки на пару с мясными начинками, острые шашлычки и маринованные яйца. Рассматривая лоток с закусками, Да Шань невольно вспомнил свои мысли о нормальной человеческой жизни, и настроение сразу испортилось.

— Разве ты не собирался их вернуть? — кивнул Ли Хун на его новые ботинки.

— Напомни, почему мы вообще взяли тебя с собой? — прищурился Да Шань.

— Сестрица, — тут же повернулся маленький демон к Бай Сюинь, — эти паровые булочки такие вкусные! Можно мне еще одну?

Она молча купила ему еще одну булочку баоцзы[2].

— Ты его избалуешь, — проворчал Да Шань.

— Растущему организму нужно много еды, — пожала она плечами. — Может, ты тоже хочешь еще одну?

— Не хочу. Я не такой прожорливый, как некоторые.

— Ох, я бы с этим поспорил, — хмыкнул Ли Хун, который благодаря бамбуковой шляпе с вуалью мог спокойно есть прямо на улице, не боясь, что кто-то увидит его лицо.

— Не дразни его, — попросила маленького демона Бай Сюинь, — А-Шань и так сегодня не в духе.

— Почему это я не в духе? — зыркнул на нее Да Шань убийственным взглядом.

— Прости, что разозлила тебя вчера. Я не хотела. — Она повернулась к Ли Хуну, чтобы скрыть неловкость: — Будешь еще булочку?

Маленький демон согласно замычал с набитым ртом.

После еды Бай Сюинь повела их в лавку тканей.

— Разве заказ будет готов не вечером? — нахмурился Да Шань.

— Верно. Но я поспрашивала в гостинице и мне сказали, что местные ткани регулярно отправляют в столицу. Сначала я думала двигаться дальше на север, но по горам идти опасно и долго, к тому же там будут встречаться в основном маленькие города и деревушки. Поэтому я подумала, что мы могли бы отправиться с торговцами к столице, а потом уйти по северному тракту. К тому же недалеко от столицы живет моя семья. До них наверняка уже дошли слухи обо мне, поэтому я бы хотела с ними встретиться и все объяснить.

— Ты правда думаешь, что это хорошая идея идти в столицу в твоем положении?

— В большом городе проще затеряться, а в маленьких городках мы лишь будем привлекать ненужное внимание. Если удача будет благоволить нам, то уже через несколько недель мы доберемся до севера. Но если у тебя есть возражения, то мы можем выбрать другой путь.

— Делай как знаешь, — хмыкнул Да Шань и отвернулся.

Он не очень хотел идти в столицу — слишком много воспоминаний связывало его с этим местом. Хотя за столько времени там все наверняка поменялось, и он даже не узнает город.

У хозяина лавки тканей они узнали, что торговый обоз отправляется завтра утром на рассвете и им надо договориться с господином Сы, которого все называли Сыли[3].

Господин Сы нашелся на втором этаже роскошной чайной под названием «Журавлиный ручей», хотя ни ручьев, ни журавлей в округе не было. Заправлявший торговым обозом оказался мужчина средних лет с хитрыми маленькими глазками и выдающимся животом. Едва увидев этого господина, Бай Сюинь сразу поняла — тот своего не упустит, а значит, переговоры будут жесткие. Уточнив у слуги чайной, тот ли это человек, которого они ищут, она направилась к нему.

— Господин Сы, меня отправил к вам хозяин лавки тканей. Я хотела бы с вами обсудить одно дело.

Сыли неторопливо допил чашку чая, поставил ее на стол и лишь потом перевел взгляд на женщину. Ее лицо скрывала бамбуковая шляпа с вуалью, но судя по одежде, она была небогатой.

— И какое у вас ко мне дело? — наклонил голову Сыли, рассматривая людей перед собой.

— Я бы хотела наняться к вам охранять товары. Путь к столице опасный, поэтому охрана вам не помешает.

Сыли перевел взгляд на короткий меч, висящий у нее на поясе — это было самое дешевое оружие, которое можно было найти в этих местах.

— Не обижайся, милая, но если я начну брать женщин в охрану, то как смогу сохранить лицо? — усмехнулся он.

— Даже если я женщина, я все еще могу быть воином, а мои навыки владения мечом превосходны. Я могу их вам продемонстрировать.

— Продемонстрировать? Вот если бы ты показала мне танец с мечом, я бы, может, и взглянул. Не обижайся, сестрица, но из тебя воин, как из меня танцовщица, — и он громко рассмеялся.

Бай Сюинь развернулась и уже собиралась уйти, когда Сыли, отсмеявшись, сказал:

— Подождите.

Он неторопливо встал и подошел к Да Шаню, ему пришлось задрать голову, чтобы смотреть тому в лицо, ведь Сыли даже не доставал ему до плеча.

— А вот ты больше подходишь на роль охранника, — Сыли похлопал Да Шаня по плечу, а потом пощупал его бицепс. — То, что нужно!

— Еще раз ко мне прикоснешься, и я выкину тебя в окно, — процедил Да Шань.

Сыли тут же отдернул руку и отступил.

— Зачем же так сразу? Но мне это нравится! Слышишь, братец? Ты мне нравишься! Пойдешь ко мне работать? Много не заплачу, сразу говорю. Но кормить буду и ночлегом не обделю. Как насчет двадцати медных монет в день, а если на нас кто нападет, то сверху пять серебряных. Что скажешь?

Да Шань повернулся к Бай Сюинь. Не он пришел наниматься к этому человеку, но ситуация была сложная. Она хотела идти вместе с торговцами, поэтому надо было понять, что она думает об этом.

— Один серебряный в день и еще двадцать, если на нас нападут, — ледяным голосом отрезала Бай Сюинь.

— Серебряный за день безделья? Да это грабеж! — возмутился Сули.

— Грабеж случится, когда на вас нападут разбойники и заберут товары, а ваши кишки развесят по придорожным кустам. Тогда-то вы и вспомните, где сэкономили, — она повернулась к Да Шаню. — Идем.

— Нет, стойте, стойте! Ну зачем же так сразу? Но серебряный в день это очень много. Я же разорюсь, если буду столько платить за охрану. Пятьдесят медяков и это моя последняя цена. Остальным охранникам я плачу в два раза меньше!

Глава 2. Дальние родственники

Задолго до того, как обоз начал готовиться к отбытию, Бай Сюинь вернулась со своей внеплановой прогулки. Она увела Хао Цянь на самый край деревни, где они смогли вдоволь налюбоваться местными пейзажами. Госпожа Хао несколько раз попыталась завести разговор, но Бай Сюинь болтать была не намерена, поэтому отвечала односложно. В итоге они просто молча ходили по округе, держась за руки, а Бай Сюинь внутренне корила себя за глупость, из-за которой она оказалась в таком дурацком положении. Впрочем, непохоже было, что Хао Цянь чем-то была недовольна — казалось, она искренне наслаждается прогулкой.

Сердечно распрощавшись, словно закадычные друзья, они разошлись, и Бай Сюинь вернулась к своей телеге. А госпожу Хао уже ждала ее служанка с таким мрачным видом, что казалось, этой госпоже не поздоровится за то, что ушла без предупреждения. Едва завидев этот взгляд, Хао Цянь закатила глаза и молча забралась в свою повозку.

Мысли Бай Сюинь пребывали в хаосе. Она сама не могла поверить, что поступила так глупо из-за своей ревности. Мало ли на кого Да Шань смотрел, уж ее то это никак не должно волновать, он же ей не муж. Но, поддавшись чувствам, она совершила ошибку. И дело было не в Хао Цянь, просто ни с кем сближаться Бай Сюинь не планировала. Маловероятно, что они бы и в прошлой жизни стали подругами, а уж теперь, когда ей приходилось скрывать свою личность, она должна была держаться от других людей как можно дальше, чтобы случайно не быть раскрытой. Если ее поймают до того, как она пересечет порог Ледяной звезды, то дальнейшее развитие событий станет непредсказуемым. Без помощи и поддержки орденов оправдать себя у нее практически не было никакой возможности. Разумеется, доказать, что она призвала несуществующего зверя, тоже будет сложно, но если против нее выступят третий принц и глава Ван, то суд точно не встанет на ее защиту. Какое наказание ей вынесут за человеческие жертвоприношения и попытку призвать в мир древнего монстра? Надо полагать, ей очень повезет, если казнь будет быстрой и не сильно болезненной. Но, с другой стороны, даже если ей каким-то невозможным чудом удастся себя оправдать, то рассказав миру о злодеяниях Ван Цзышэня, она не только уничтожит репутацию своего ордена, но и отправит своего собрата на смерть. Она не хотела, чтобы его поступки остались безнаказанными, но и мысль о том, что его убьют, тоже была невыносимой. Они вместе жили и тренировались в ордене больше десяти лет, у них был один учитель, она всегда относилась к нему, как к старшему брату и он отвечал ей тем же, поэтому поступить с ним так она не могла. Даже после того, как он совершил нечто подобное и предал ее, она все еще не могла поверить, что это не какая-то ужасная ошибка и тот человек, который всегда был к ней так чуток и заботлив, мог, не моргнув и глазом, убивать людей ради своих безумных целей. Он же отец ее ученика! Как она будет смотреть в глаза Ван Чжэмину после того, как отправит его отца на казнь? Зачем они вообще собрались призывать древнее чудовище? Что они собирались с ним сделать? Уничтожить мир? Или по примеру Кровавого Императора захватить власть и править страной? Ради какой великой цели Ван Цзышэнь предал все, во что верят праведные заклинатели?

Погрузившись в мрачные мысли Бай Сюинь молчала до самого вечера. К ночи обоз остановился в очередном небольшом городке, и все начали суетиться, чтобы разместиться на ночлег. Хао Цянь нашла Бай Сюинь и предложила ночевать вместе. Та хотела отказать, но внезапно задумалась — если она будет жить с госпожой Хао, то сможет сэкономить деньги. А Ли Хуна можно отправить к Да Шаню — хоть маленький демон и был ребенком, но все же уже достаточно взрослым, чтобы ночевать с посторонними женщинами. Сама себя она посторонней совсем не считала и не видела ничего плохого, чтобы спать на одной кровати. Учитывая плачевное финансовое положение, отказываться было бы глупо. Но и сближаться с Хао Цянь было неправильно. Портреты Бай Сюинь висели в каждом крупном городе и хоть они и были довольно примитивными, опытный глаз все же смог бы узнать некоторое сходство. В конце концов, в своем свертке она хранила Чэнчжитянь — священное оружие своего ордена, по которому ее тоже могли узнать.

Так как Бай Сюинь молчала, то Хао Цянь нежно взяла ее за руку.

— Что такое? Моя просьба для тебя это слишком? Я просто подумала, что женщинам надо держаться вместе…

— Какая просьба? — раздался позади низкий голос.

Хао Цянь взмахнула своими длинными густыми ресницами и посмотрела на огромного мужчину.

— А вы?..

— Это Ли Тянь[1], — ответила за него Бай Сюинь.

Да Шань вопросительно приподнял бровь, но решил не акцентировать внимание на своем новом имени.

— Она будет спать со мной, — Да Шань схватил ее за другую руку и потянул на себя.

— Так вы женаты? — почему-то в голосе Хао Цянь слышалось разочарование.

— Нет, не женаты, — ответила Бай Сюинь.

— Мы дальние родственники, — отрезал Да Шань.

— Но дальним родственникам не стоит ночевать вместе, если речь о мужчине и женщине, — проворковала Хао Цянь.

— О, так мужчине и женщине не стоит ночевать вместе? — прожег ее взглядом Да Шань.

Хао Цянь съежилась под этим взглядом и убрала руку.

— Прошу прощения за мою настойчивость, — тихо сказала она. — С моей стороны было очень невежливо так себя вести. Разумеется, вы семья и у вас свои порядки, — она выглядела на самом деле расстроенной.

— Вовсе нет, — ответила Бай Сюинь. — Просто мой дальний родственник Ли Тянь боится спать один.

— О, — удивилась Хао Цянь. — Довольно неожиданно для такого большого и сильного господина. В таком случае позвольте пожелать вам доброй ночи.

— И вам, — кивнула Бай Сюинь.

Когда Хао Цянь ушла, она повернулась к Да Шаню и пожалела, что ткань закрывает ее лицо, и тот не видит ее ужасающий взгляд, от которого бы затрепетал любой из ее учеников.

— Что это было?

— Мне не нравится этот человек. Не общайся с ним.

Бай Сюинь потеряла дар речи.

Глава 3. Приди же ко мне мой неистовый зверь

После легкого ужина Бай Сюинь отправилась со своими новыми друзьями в комнату. Служанку Хао Цянь звали Дун Цзао и с момента объявления об угощении вином промокших путников, та не проронила ни слова. Зато госпожа Хао, напротив, была словоохотлива, но все ее разговоры были на общие темы и не затрагивали личное, поэтому выяснить больше информации об этих людях Бай Сюинь не удалось.

Когда они пришли в комнату, Бай Сюинь уединилась за ширмой, чтобы переодеться. Несмотря на потерянное ядро, ее тело все еще обладало небольшим количеством духовной силы, а по выносливости намного превосходило человеческое, поэтому она практически не чувствовала дискомфорта от мокрой одежды. Если бы не проклятие в той деревне, она бы никогда не заболела так легко — она вообще не помнила, когда болела обычной простудой в последний раз. Сменив одежду, она с грустью подумала, что мокрую тут и развесить особо негде, чтобы просушить, а еще одного комплекта у нее не было. Кинув в угол промокшую насквозь одежду, она пошла к своей кровати. Но едва выйдя из-за ширмы, споткнулась взглядом о Дун Цзао, да так и застыла. Служанка Дун сняла вуаль и верхнюю одежду, и теперь Бай Сюинь могла ясно увидеть ее лицо. Дун Цзао внезапно оказалась женщиной. Очень мужественной, но все же женщиной. Видимо, ростом и глазами она пошла в отца, а вот нижней частью лица в мать, и эта плавность линий подбородка и губ очень смягчала воинственный взгляд под тяжелыми нависающими веками и густыми бровями. А виднеющиеся под тонкой тканью нижней рубахи очертания груди не оставляли поводов для сомнений. Внезапно Бай Сюинь поняла, что непонятно в чем подозревала невинных людей лишь потому, что эта женщина выглядела недостаточно изящной. Но потом она вспомнила про вино со странным еле заметным запахом каких-то трав — если бы она не была из семьи Бай и не знала аромат этого вина так хорошо, то никогда бы ничего не заподозрила. Хотя, может, и здесь она опять надумывала, а Хао Цянь просто имела привычку добавлять в вино успокаивающие травы, как это делали некоторые люди.

— Сестрица Ли, — раздался удивленный голос, — твои волосы… Что с ними случилось?

Бай Сюинь повернулась к Хао Цянь и обнаружила, что та не сняла ни одежды, ни вуали с лица.

— Я чудом выжила в огне, — равнодушно ответила Бай Сюинь.

Теперь, когда она была без повязки, кроме волос в ней не было ничего необычного. Она несколько раз рассматривала свое отражение и пришла к выводу, что ее левый слепой глаз выглядит абсолютно нормально, поэтому сторонний человек, взглянув на нее, и не подумает, что у нее какие-то проблемы с глазами.

— Ох, — всплеснула руками Хао Цянь, — как хорошо, что все обошлось. А волосы быстро отрастут.

— Да, — кивнула Бай Сюинь. — Уже поздно, а завтра надо рано отправляться в путь. Я пойду спать, — она пошла к своей кровати.

— Доброй ночи, — сказала Хао Цянь и затушила свечу.

Комната погрузилась во мрак, и Бай Сюинь услышала шорох снимаемой одежды — возможно, Хао Цянь просто была слишком застенчива, поэтому не открывала лицо при свете. Вот только застенчивые люди так себя не ведут.

Спустя шичэнь ливень снаружи начал стихать, пока совсем не прекратился. Хао Цянь осторожно поднялась с кровати и посмотрела в ту сторону, где спала Бай Сюинь. Дыхание женщины было ровным — она давно погрузилась в глубокий сон. Подождав какое-то время, Хао Цянь подала знак Дун Цзао, и они осторожно начали собираться. Когда они полностью оделись, Хао Цянь бесшумно подкралась к постели Бай Сюинь и положила на подушку мешочек с благовониями, от которых исходил сильный дурманящий запах. Какое-то время она рассматривала спящую женщину, а потом кивнула Дун Цзао и выскользнула за дверь. Незаметно покинув комнату, они спустились на первый этаж, где их уже ждали двое мужчин, приехавших вместе с ними. Теперь у одного в руках был небольшой арбалет, а у другого на поясе висел кинжал, а в руке он держал что-то, напоминающее огромный рог. Все четверо молча покинули постоялый двор.

Как только Хао Цянь и Дун Цзао покинули комнату, Бай Сюинь открыла глаза и бросилась к окну — еще немного и она бы задохнулась. Никогда ей не приходилось задерживать дыхание на такое продолжительное время, но едва стоило почувствовать этот дурманящий аромат, как она сразу поняла — такое нельзя вдыхать. Она стояла у открытого окна и жадно хватала ртом воздух. Ливень закончился, и тучи разошлись, открыв ясное звездное небо и упитанный месяц, похожий на надкусанную паровую булочку, поэтому лес под окнами хорошо просматривался, вот только из этого окна не было видно ворот постоялого двора, поэтому Бай Сюинь не могла сказать, эти двое еще внутри или уже ушли. Она обернулась и в лунном свете осмотрела комнату — чужаки забрали с собой все свои вещи, а значит, возвращаться не собирались.

Зачем кому-то тайком сбегать среди ночи, если нет дурных намерений? Как Бай Сюинь и предполагала, эти люди что-то замышляли. Теперь она была уверена, что в вине было снотворное, а лежащий на ее кровати мешочек благовоний с дурманящим ароматом должен был ее усыпить. Бай Сюинь могла лишь догадываться о мотивах этих людей, но подозревала, что вариантов тут немного. Либо их наняли кого-то убить, либо они усыпили всех этих людей, чтобы их ограбить. Она хотела спуститься вниз, чтобы проверить, на месте ли лошади, когда услышала шум с улицы. Этот грохот был ни на что не похож — словно две огромные металлические детали скребутся друг от друга. Все затихло, а потом грохот повторился снова. В соседних комнатах послышались голоса людей, поднятые этим шумом. Бай Сюинь нахмурилась — если людей было так легко разбудить, значит, в вине было не снотворное. Тогда что вообще происходит?

Снова раздался грохот, на этот раз он продолжался достаточно долго, заставляя весь постоялый двор встать на уши, а затем все затихло. Эта звенящая тишина после адской какофонии тревожила намного сильнее. Люди, кто в исподнем, а кто в накинутой наспех верхней одежде начали выходить из своих комнат и спрашивать друг у друга, что происходит, но ответа ни у кого не было. После продолжительной паузы опять раздался грохот и, судя по всему, источник этого звука приближался к постоялому двору. Люди, прячась друг за друга, кто-то с оружием в руке, а кто-то с горящей свечой, гуськом спустились по лестнице и осторожно выглянули на улицу. Окружающий постоялый двор темный лес молчал. Следующая волна шума дала понять, что его источник находится позади двора, поэтому люди осторожно направились туда. Подбадривая друг друга и грозясь оторвать голову тому, кто устраивает такой шум по ночам, они медленно двигались вперед, пока не остановились всей толпой перед небольшой поляной.

Глава 4. У тебя ужасный вкус на женщин

Дракон спал два дня, не просыпаясь, и все это время Бай Сюинь не отходила от него ни на шаг. Она не знала, как теперь к нему обращаться, потому что он не был Да Шанем, поэтому решила обращаться к нему по имени, которым он сам себя назвал в той деревне. Тянь Мо[1] — именно это имя дала ему Линь Шунь, по которой он так тосковал. Бай Сюинь обмывала его тело мокрой тканью и меняла повязки. Уже на следующий день рана на его груди полностью затянулась — скорость регенерации этого существа была воистину впечатляющей. На вторую ночь Бай Сюинь заснула от усталости прямо сидя на полу привалившись к кровати. Когда она проснулась, то сразу бросилась проверять, как там раненный и была поражена — он снова выглядел как человек. Даже рога исчезли, оставив только две бледно-розовые отметины на лбу.

Она наклонилась, всматриваясь в его лицо, когда он неожиданно открыл глаза. Теперь это были обычные человеческие глаза, и они смотрели прямо на нее.

— Ты… — выдохнул он и она увидела, как расширились его зрачки.

Бай Сюинь отстранилась и раздраженно сказала:

— Ты снова ошибся, это все еще я.

Он нахмурился, а потом медленно сел на кровати. Одело упало, обнажив перевязанную грудь. Бай Сюинь сняла с него перепачканную кровью одежду, но переодевать не стала, хоть Ли Хун и нашел пару подходящих по размеру вещей в тюках торговца тканями.

Да Шань посмотрел на повязку на груди, а потом пальцами подцепил одеяло и заглянул под него.

— Почему я голый? — покосился он на Бай Сюинь.

— Потому что ты все залил кровью, — не моргнув глазом ответила она.

Он подтянул одеяло к груди, словно застенчивая девица, которую осквернили взглядом, пока она спала. Бай Сюинь фыркнула и отвернулась. Он задумчиво почесал щеку. Было неловко.

— Мы все еще на постоялом дворе, — ответила на незаданный вопрос Бай Сюинь. — Все разбежались, так что мы здесь одни. Но надолго здесь оставаться не следует — люди, опомнившись от страха, могут вернуться за своими вещами. Хоть мы и не сделали ничего плохого, я бы предпочла с ними не встречаться.

— Ага, — кивнул он, быстро посмотрел и снова отвел взгляд.

Бай Сюинь не понимала, что с ним не так. Он что, стесняется из-за того, что она его мыла? Так она же не смотрела, куда не надо! И вообще, это даже не его тело! Хотя если бы она узнала, что пока была без сознания, ее раздели, то тоже была бы недовольна.

— Твоя одежда вся была в кровавых пятнах, мне пришлось ее снять. Но я не делала с тобой ничего такого.

Его брови удивленно поползли наверх.

— А что такого ты могла бы со мной сделать?

— Говорю же, ничего!

— Ладно, — он не сводил с нее настороженного взгляда.

— Ты что, мне не веришь? — ахнула она.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Я просто удивлен, вот и все. Знаешь, я думал, что когда ты поймешь, что я не человек, то отреагируешь иначе. Но ты переживаешь, что я испачкался. Это так мило.

— Это вовсе не мило! Тебе сердце пробили, вообще-то, и ты чудом выжил!

— Пустяки, — отмахнулся он.

Бай Сюинь задохнулась от негодования:

— Знаешь, если что-то берешь без спроса, то тебе не кажется, что это нужно возвращать? И уж тем более нужно об этом заботиться, а не относиться как… как к какой-то безделушке!

— А? Ты о чем вообще?

Она сделала пару быстрых шагов, наклонилась и ткнула пальцем ему в грудь.

— Вот об этом. Верни его!

Он потрясенно на нее смотрел.

— Что вернуть?

— Это тело! Оно не твое! Верни его!

— Чего?

— Ты не мог выбрать кого-то другого в качестве сосуда для своей сущности? Очевидно же, что это тело отвергает твою душу, так что вам лучше расстаться.

— Это тело? — он тоже ткнул себя пальцем в грудь. — Вот это вот?

— Именно! У него, знаешь ли, есть законный владелец. Так что попользовался — положи на место. Когда мы доберемся до севера, я найду способ тебя оттуда… извлечь.

Он странно на нее посмотрел, а потом внезапно протянул руку и коснулся ее лба.

— Жара нет, — протянул он задумчиво.

Она шлепнула его по руке.

— Я не шучу. Ты должен вернуть тело хозяину. Я помогу тебе. Найдем тебе какое-нибудь другое и… переселим. Как думаешь, ты сможешь переселиться в только что умершее тело? Или нет? Или мы можем найти какого-нибудь преступника и выкрасть его незадолго до казни, он же все равно умрет, а так послужит доброму делу…

— Подожди, подожди, я не уверен, что улавливаю твою мысль, — он наклонил голову. — Ты говоришь, что у этого тела есть хозяин, поэтому я должен переселиться в какое-то другое?

— Все верно.

— Мм, — промычал он. — А тебе это нужно, потому что ты не терпишь несправедливости? Но тогда зачем меня отселять, не проще ли сразу убить?

— Я не могу тебя убить, — плечи Бай Сюинь поникли.

— Я рад, что ты это понимаешь, — осклабился он. — У тебя бы и раньше сил не хватило, а теперь даже и не мечтай.

— Дело не в этом. Я просто не хочу тебя убивать.

— Так, давай сразу проясним, чтобы мне не пришлось и дальше прикидывать овечкой. Раз уж ты не вполне понимаешь, кто я…

Бай Сюинь его перебила:

— Тянь Мо, я знаю, кто ты.

— Как ты меня назвала? — он опешил.

— Тянь Мо. Тот, кто наводил ужас на весь континент и сжег все праведные ордена. Черная смерть, что разрушила столицу и возвела на престол Кровавого Императора Тяньшунь. Я знаю, кто ты такой. И я не хочу тебя убивать.

— Вот как, — его взгляд стал жестким. — Так ты хочешь мою силу?

— Я уже сказала, чего я хочу. Верни мне это тело в целости и сохранности. А потом исчезни. Покинь эту страну, лети за Восточное море к своим. Или еще куда-нибудь.

Он задумчиво на нее смотрел.

— Я совсем тебя не понимаю, — покачал он головой. — Был бы это кто-то другой, я бы подумал, что он притворяется, чтобы использовать меня. Но ты не такой человек. Вместо того чтобы обманом заманить меня в орден и попытаться уничтожить, ты прямо заявляешь о том, что тебе нужно мое тело. Но скажи, пожалуйста, что должно с ним произойти, когда я исчезну? Ты говорила про хозяина тела. Так ты хочешь, чтобы я ушел, а тот парень вернулся?

Глава 5. Репутация и благородство

Бай Сюинь сидела на телеге и смотрела на мимо проезжающие поля и леса. Солнце медленно перекатывалось по чистому небу, приятно согревая кожу. Под мерный стук колес хотелось дремать и ни о чем не думать. Вот уже несколько дней они продвигались вглубь страны, останавливаясь в городах и деревнях, чтобы закупиться едой и набрать чистой воды в колодцах, а ночевали прямо в телеге под открытым небом, пользуясь тем, что ночи пока еще были теплыми.

— Впереди кто-то едет, — подал голос Да Шань, управляющий лошадьми.

Бай Сюинь привстала и начала вглядываться в горизонт, но, кроме небольшого облака пыли на дороге, ничего не увидела.

— Ты уверен?

— Ага, их много и все верхом.

Бай Сюинь прищурилась, но всадники были слишком далеко, чтобы она со своим человеческим зрением могла их рассмотреть.

— Хун-эр, спрячься пока, — бросила она маленькому демону и перебралась вперед, сев рядом с мужчиной.

Ли Хун тут же скрылся между стогом сена и полупустым мешком овса, так что со стороны его не было видно.

Бай Сюинь сидела рядом с Да Шанем и на каждой кочке, когда телега легонько подскакивала, их бедра соприкасались. Она отодвинулась подальше, на самый край, оставив между ними приличное расстояние. Мужчина бросил на нее хмурый взгляд и поджал губы. Все эти дни они практически не разговаривали, только перекидывались необходимыми бытовыми фразами, словно соседи, которые вынуждены жить вместе. Со стороны могло показаться, что Бай Сюинь избегает его, но это было не так. По правде говоря, ее злость давно улеглась, оставив после себя растерянность — она совершенно не понимала, как ей теперь общаться с этим человеком, который и человеком-то не был. Словно между ними выросла высокая стена, на которой огромными буквами было высечено: «Он много раз спасал твою жизнь, и ты обязана быть благодарной, но он также уничтожил полмира и захватил тело твоего возлюбленного, поэтому ты должна его ненавидеть». Она даже злиться на него не могла, поэтому злилась на себя за то, что даже такая мелочь, как соприкосновение кожи через одежду, заставляло ее сердце ускоряться. Он ведь только выглядел как Да Шань, так почему ее тело так реагировало?! Над головой Бай Сюинь словно повисла мрачная туча.

Телега подскочила на кочке, и Да Шань сдвинулся вбок, уменьшая расстояние между ними. Еще пара кочек и расстояние вовсе исчезло. Бай Сюинь озадаченно посмотрела на мужчину — тот сидел с самым непринужденным видом и даже не глядел в ее сторону.

— Подвинься, — нахмурилась она.

— Сама подвинься.

Но она и так сидела на самом краю!

— Если я сдвинусь еще хоть на цунь[1], то свалюсь на землю.

Он вздохнул и отодвинулся на полцуня.

Бай Сюинь прожгла его взглядом, но промолчала. Очевидно, что для ссоры время было неподходящее — на горизонте уже появились всадники. Их было не меньше дюжины и все в форме императорской стражи. Бай Сюинь натянула бамбуковую шляпу поглубже и постаралась выглядеть как можно незаметнее. Совсем скоро всадники поравнялись с ними и остановились, всматриваясь в лица путников. Трое из них обогнули телегу, заглядывая внутрь, но ничего странно не заметили.

— Сними шляпу, — приказал тот, кто судя по одежде был главным, и Бай Сюинь подчинилась.

Увидев короткие волосы, стражник нахмурился, а потом вытащил из-за пазухи портрет и развернул, сверяя с ее лицом.

Всадники начали тихо переговариваться, но Бай Сюинь услышала лишь отдельные обрывки фраз «похожа… короткие волосы… задержать».

— Кто вы такие и куда направляетесь?

Бай Сюинь только открыла рот, но Да Шань ее опередил:

— Это Бай Сюинь, а я ее дракон. — Он сидел, вальяжно развалившись на месте возницы, и лениво разглядывал всадников.

Атмосфера сразу стала напряженной.

Бай Сюинь быстро согнулась в поклоне:

— Простите моего брата, он в детстве упал в пустой колодец вниз головой и теперь он такой. Зато вырос высоким и сильным. Мое имя Ли Хуа, а брата зовут Ли Тянь, мы едем в город на праздник Двойной семерки. По дороге мы услышали, как люди говорили про Бай Сюинь и дракона, и Тяньтяню так понравилась эта история, что теперь он постоянно всех так называет. Пожалуйста, не сердитесь на него, он как дитя малое, сам не ведает, что говорит.

Она повернулась к «малому дитю Тяньтяню» и похлопала его по голове. Да Шань выглядел так, словно был готов отгрызть ей руку.

Стражник хмыкнул и перевел взгляд на нее:

— Что с твоими волосами?

— У нее срамная болезнь, — мстительно ответил Да Шань, — вот они и повыпадали.

Бай Сюинь метнула на него гневный взгляд, но тут же прикрыла лицо рукавом и тихо пробормотала:

— Мне очень стыдно об этом говорить.

На лицах стражников промелькнуло отвращение. Они снова начали переговариваться.

— Но лицо похоже…

— Да ты посмотри на нее, Бай Сюинь была старейшиной ордена, а эта…

На Бай Сюинь уставились взгляды полные презрения и в которых ясно читалось: «голодранка и распутница».

Еще немного переговорив между собой, они, не прощаясь, поскакали дальше. Последнее, что услышала Бай Сюинь, было:

«Хорошенькое личико, жаль, что попорчена».

Когда топот всадников затих вдали, Бай Сюинь отвела руку от лица и с негодованием повернулась к Да Шаню.

— Обязательно было так говорить? Еще ни разу в жизни я не чувствовала себя такой униженной, даже когда меня объявили преступницей и врагом Цзяньху.

— Это ты сейчас хвастаешься? — приподнял бровь Да Шань. — Я в своей жизни в какие только ситуации не попадал.

— Но я не ты!

— А чего ты хочешь от упавшего в пустой колодец вниз головой?

— Какой же ты мелочный! Ты же сам это начал! Зачем назвал им мое имя?

— Да они бы все равно не поверили. И если что, я бы легко с ними справился.

— Так не терпится убить кучу людей?

— Да, ведь я такой кровожадный монстр и не могу прожить ни дня, не убив пару людишек, — фыркнул он. — Я вообще не понимаю, почему ты так злишься. Какая разница, что о тебе подумают какие-то посторонние люди.