Последний гримуар

Глава 1.

Тучи висели низко и угрожающе над стандартными коробками домов, выкрашенных серым цветом. Я хмуро посмотрела наверх, на свинцовое, безрадостное небо, оценивая вероятность дождя. Квартал новостроек, в котором я жила, — это ровно отмеренные, все одинаковые, безликие и стерильные коробки, расположенные в строгом порядке. «Лучший квартал для жизни и спокойствия» — именно так звучал слоган рекламной кампании. Цокот моих небольших каблуков звучал слишком громко в этой утренней пустоте, или мне это только так казалось. Повсюду из коробок-жилья появлялись новые люди, чтобы присоединиться к человеческой реке, безликой и серой, текущей в направлении метро. Я всегда выходила раньше, это имело как минимум две цели: меньше толкаться с людьми в подземной давке и исключить малейшие шансы на опоздание.

И вот сейчас, преодолев метро и несколько сот метров по поверхности, я подошла к большому белому зданию, нашему ИИП — Институту изучения патологии. Стандартная постройка Архитекторов: огромное, четко выверенное здание с пустынными, гулкими коридорами, которые встретили меня практически полной тишиной; мало кто, так же, как и я, рано приходит. Лишь пропуск пискнул зелёным на проходной, разрешая войти. Я кивнула дремлющему охраннику и отправилась по коридорам привычным путем до своего кабинета.

Повесила куртку в шкаф и мельком глянула в зеркало на дверце. Зеркало отразило растрепанную девушку в мешковатом сером костюме, пепельные волосы и серо-голубые глаза которой терялись на бледной коже. «Ну вот, опять бардак», — угрюмо подумала я и тщательно причесала волосы, затянув строгий пучок. Порядок должен быть во всём — от причёски до мироустройства, как учили нас со школьной скамьи, рассказывая о подвиге Архитекторов.

Я подошла и внимательно осмотрела свой стол, ласково погладила его по холодной, гладкой столешнице. Всё было четко разложено по своим местам, как я и оставляла. Я любила свою работу, этот островок порядка и предсказуемости, хотя когда-то пришла сюда только из-за отца, вернее, из-за того, что он погиб. Я грустно улыбнулась, мне было двенадцать, когда нам сообщили, и я мечтала отомстить мятежникам за его смерть, но всё, на что меня хватило, — это архивная работа. Но ведь она тоже нужна, убеждала я себя, чем больше проклятых артефактов наша организация смогла найти и уничтожить, тем стабильнее становится жизнь. Правда, я не могла не признать, что мне до слёз жалко уничтожать некоторые артефакты, они были прекрасны и не только своим внешним видом, а чем-то внутри, такой силой напитаны, и иногда мне даже казалось, любовью...

Достав последние рукописи, я приступила к работе и очнулась лишь тогда, когда резкий писк внутреннего переговорника заставил меня вздрогнуть.

— Да, — ответила я, нажав кнопку.

— Весеннина, зайдите на срочное совещание, — произнес переговорник голосом Орлова Сергея Николаевича, моего шефа. Голос был ровным и безжизненным, как всегда. И тут же отключился.

«Странно, чтобы это могло быть», — подумала я, вставая. И неприятный холодок пробежал по спине. Орлов не бросался словами вроде «срочно».

— Вы что, не понимаете? Это глупость! Чертовски опасная глупость! — этот яростный крик я услышала, едва приоткрыв дверь в зал для совещаний. Горячился Марк, мой коллега, архивариус из выездного отдела и человек, при одном виде которого у меня сжимается сердце.

Наши взгляды встретились на секунду, и я тут же отвела глаза, чувствуя, как по щекам разливается предательский жар. Он же смотрел на меня так, как смотрят на помеху на своем пути.

Сергей Николаевич сидел с непробиваемым лицом. Я вообще не помню, чтобы когда-либо видела в нём какие-то эмоции. Он был как статуя.

— А вот и Весеннина, садитесь, — сказал он. Раздражённо взглянул на взбудораженного Марка.

— Садись, Марк. — С нажимом повторил Орлов. — Я объясню.

Мы сели. Напряжение в комнате было почти осязаемым.

— Поступил приказ сверху, — сказал он, — с самого, самого верха. Необходимо посетить Веретье, найти и доставить старинный гримуар.

У меня засосало под ложечкой, мир на мгновение качнулся. Веретье.

— Но это же запрещенная зона, — прошептала я, чувствуя, как немеют губы. — Там слишком большой объем пара-частиц. Люди там заражаются и сходят с ума.

Я все еще не понимала, почему я тут присутствую. Я не относилась к выездному отделу и работала исключительно в офисе.

— Элина, на самом деле это преувеличено, специально, чтобы желающих полазать не было. «Но это секретная информация», —спокойно сказал Орлов.

Я понятливо кивнула.

— Всё равно там чертовски опасно, — снова взорвался Марк, — нужна длительная подготовка, а им прям сразу подавай выезд.

Он бросил на меня короткий взгляд, в котором я прочитала недовольство. Словно винил меня в этой ситуации. Хотя я до сих пор не понимала, что я тут делаю.

— Успокойся, Марк, — раздражённо сказал Орлов, — я уверяю тебя, что они это не просто так придумали. Этому есть важные причины, но это вас не касается. Вас касается только то, что через день вы выезжаете в Веретье, завтра — день на подготовку.

— И я? — недоуменно переспросила я, голос дрогнул.

— Да, Элина. По протоколу должны идти два архивариуса самого высшего класса. Андрей попал в больницу, а Олег и Дмитрий в командировке, они просто не успеют вернуться.

У меня засосало под ложечкой. Когда-то я мечтала быть выездным архивариусом, но туда не брали женщин, и я смирилась. И уже за несколько лет работы даже не представляла, что придется куда-то ехать. Особенно в такое опасное, овеянное жуткими легендами место.

— Вот-вот, — раздражённо сказал Марк, — поездка в такое опасное место, времени на подготовку нет, а напарник у меня - новичок. Слово «новичок» он практически выплюнул. Его упрек больно ранил, но разве я виновата, что так сложились обстоятельства.

Орлов остро взглянул на Марка.

— Ты опытный специалист, проследишь, чтобы всё прошло хорошо. Напоминаю, строгая секретность, не болтаем.