Последний поцелуй жнеца

Пролог

В глубине забытого леса, скрытый под пеленой тумана и теней, стоял разрушающийся храм. Когда-то он был местом поклонения древним богам, но теперь лежал в руинах, а его разрушенный алтарь мрачно напоминал о былой славе. Именно здесь женщина, одетая в рваный плащ, опустилась на колени, и сердце ее заколотилось в груди.

Она опустила голову, сложив дрожащие руки в молитве, и произнесла голосом, полным надежды и отчаяния:

- О могущественные богини - Морана, Верна, Жель, Карна и Ладис, я молю вас! Нет любви сильнее, чем жгучее желание моего сердца, ибо оно жаждет воссоединиться с тем, кто был мне дорог.

В ее голосе звучала призрачная мелодия, словно сами слова были наделены непреходящей силой. Она взяла в руки букет засушенных белых лилий, символ чистоты и невинности, и бережно положила их на разрушенный алтарь.

- Мое близнецовое пламя, известное только мне, было отнято у меня, и я умоляю вас, всемогущие богини, использовать вашу божественную мудрость и силу, чтобы вернуть мне его. В смерти я верю, что наша связь останется нерушимой, что она переживет вечную зиму и станет свидетелем первого рассвета весны.

Девушка решительно прижала к ладони небольшой острый кинжал. Медленно провела лезвием, и на девственные лепестки лилий упали пунцовые капли.

- Этим подношением жизни я умоляю вас проявить свою высшую волю и вернуть мне моего суженого. Через истинную любовь, печаль и плач - превратятся в радость. Благословите нас воссоединением и даруйте нам дар нерушимой любви. Ни одно путешествие не будет слишком долгим, ни одна засуха не станет слишком обширной, ни одна гора не будет слишком высокой, если я буду иметь ваше божественное наставление и благословение.

Как ни звучала ее мольба в пустом храме, женщина стояла с непоколебимой решимостью. Ее заплаканные неделями глаза осматривали сумрачное помещение, освещенное бледным лучом света луны, пробивавшимся сквозь полуразрушенный купол.

- Это мое последнее желание, обращенное к вам! Объедините нас еще раз узами, скрепленными Небесами. Верните мне моего дорогого неживого... жениха... Я прошу простить меня за мою дерзость, ибо я хочу, чтобы наша связь преодолела горе и печаль, и даже саму смерть!

Тишина опустилась, как саван, и в воздухе повисла клятва, произнесенная шепотом.

- ...Если мое последнее желание останется неисполненным, если вы не сможете подарить мне это воссоединение, я возьму дело в свои руки. Я выслежу тех, кто посмел вмешаться в нашу судьбу, кто оторвал его от меня. Я превращу для них дневной свет в кошмар. И если понадобится, я сама вознесусь к богам.

Словно в ответ на ее заявление, небеса разверзлись, и дождь хлынул с неумолимой яростью. Слова женщины были унесены бурей, но ее решимость осталась непоколебимой.

Она поднялась с места и бросила последний взгляд на алтарь, испачканный ее слезами и кровью.

Ливень продолжался всю ночь, и белые лилии, к которым прикоснулась ее треба, начали чудесным образом преображаться. Лепесток за лепестком они приобретали глубокий багровый оттенок, яркий и завораживающий. А когда утреннее солнце окрасило горизонт своим золотым блеском, лилии расцвели заново, свидетельствуя о том, что в них была заложена незримая некая сила.

Через туманный лес, в одинокий особняк, окутанный серой пеленой, вернулась та отчаявшаяся женщина, не подозревая, какое чудо произошло после ее сокровенной мольбы. Она не знала, что на оставленном ею алтаре теперь красуется красный символ надежды - знак того, что ее просьба была услышана.

...

Ледяной, зловещий ветер проносился по узким улочкам Дэсмура, луна скрылась за густыми облаками, набросив жуткую тень на древний сумрачный город. В воздухе витало ощущение надвигающейся гибели, словно сам дух смерти пронизывал каждый уголок.

В самом центре города стоял старый трактир, чёрные кирпичные стены которого были покрыты густым слоем плюща. Вывеска над входом скрипела, ее ржавая цепь звенела о деревянную балку. Это было пристанище, где многие жнецы искали утешения после долгой ночи, проведённой за заключением контрактов по доставке душ в загробный мир.

Внутри тускло освещенного заведения молча сидели завсегдатаи, на их изможденных лицах отражалась усталость. Звук капающей воды за окном эхом разносился по залу, нагнетая атмосферу запустения.

В двухстворчатую дверь, петли которой протестующе застонали, шагнула высокая фигура.

Это был Эскар Тамасви, молодой жнец, широко известный в заинтересованных кругах своим умением провожать страждущие души к месту их упокоения, безболезненно и быстро. Его иссиня-черные волосы в беспорядке спадали до плеч, подчёркивая бледный цвет лица и напряженность обсидиановых глаз. Присутствие этого жнеца в трактире требовало внимания и уважения, ведь он нес в себе многовековую престижную родословную ремёсла жатвы.

- Господин Тамасви? Я вас везде ищу! - раздался грузный голос сзади.

Обернувшись, Эскар увидел спешащего к нему мужчину с расширенными от волнения глазами.

- ...Причина? - спросил жнец, пренебрежительно махнув рукой запоздалому трактирному половому, отказываясь от его помощи раздеться.

Бесцеремонно скинув свой черный кожаный плащ на табурет, мужчина наконец удостоил взглядом толстенького мужичка, который все это время поспешал за ним.

Эскар Тамасви

Мой взгляд остановился на скорописи на каменной стене таверны над широким камином. Она была здесь столько, сколько я помню корни моей чистокровной семьи - очень долго.

«Vivamus, moriendum est», - Давайте жить, раз уж нам суждено умереть, - гласила надпись.

Я мрачно ухмыльнулся, проводя рукой по намокшим от дождя волосам.

- Знаете, господин Тамасви... К вам заходят люди, запрашивают об ваших услугах. - неизвестный мне мужчина, вероятно, новый писарь, заикался на заднем плане. - Но вас никогда нет у себя наверху! Что же я должен им говорить?!

Пьедестал жнеца

Эскар Тамасви

В древнем городе Дэсмур, где царит тьма, и процветают тени, я - жнец, оказался погружен в новую эпоху, где встречи со смертью ищут легко и поспешно.

Прошли те времена, когда кончина от револьвера была желанной и благородной участью на дуэли. Смертные слабаки этого времени теперь жаждут более чистого и быстрого конца. Они ищут утешения в чашке утреннего чая с цианидом, который в считанные минуты положит конец их существованию.

Как служитель Порядка круговорота, я наблюдаю эту нездоровую тенденцию и не могу отделаться от чувства скуки, проникающего в мои кости. Смерть стала обыденной, лишенной какого-либо волнения или вызова.

На протяжении веков мы, жнецы, предлагали свои услуги этим несчастным людишкам. Не в их природе причинять вред друг другу, а тем более лишать себя жизни. Подобные действия были бы столь же абсурдны, как попытка змеи взлететь, или голубя поплавать. Это немыслимо, ведь наш Творец задумал, чтобы Его творения жили и процветали, созерцая, набираясь опыта.

И все же в трудные времена Он создал жнецов как последнюю надежду для страдающих душ.

Но позвольте отвлечься. В наш век все ищут легкого выхода, лишенного боли и страданий. Как немощные слабаки, они стремятся вырваться из несправедливой, по их мнению, жизни. Они даже не представляют себе, какие муки испытывает человек, потерявший близкого человека или больной на грани. Ни один мыслящий не будет добровольно подвергать себя такой боли.

Вот и стекаются они к нам - мастерам по смене мерности.

Однако, наши услуги выходят за рамки личной кончины индивидуума. Смертные, движимые жадностью или местью, также могут попросить прервать чужую жизнь. Но за такую привилегию придется заплатить немалую цену, которую определяют души, участвующие в кармическом контракте. Плата варьируется, и проситель вправе назвать свою цену. Если она удовлетворит весы Порядка, сделка скрепляется кровью, и контракт выполняется. Если нет, то в дело вмешиваются руки судьбы, определяя достойную цену.

Однажды я столкнулся с молодым человеком, желающим ускорить получение наследства от состоятельного отца. Он был готов заплатить любую цену, лишь бы поскорее его папаша ушёл из жизни. Он еще не знал, что его жадность слишком дорого ему обойдется...

Спустя годы, когда этот же человек захотел создать собственную семью, он узнал, на какой жестокий поворот обрекла его судьба с уплатой за сделку. У него отняли способность иметь своих детей. И только тогда он в полной мере узнал о природе последствий своего поступка.

Именно такие неожиданные последствия пугают и настораживают большинство смертных, не позволяя им частить с заказами по чью-то душу. Страх перед отложенной расплатой тяготит их, заставляя сомневаться в желании отомстить или получить выгоду.

Поэтому мы, мрачные жнецы, в основном работаем с просьбами о самоликвидации. Эти 'малодушники', как мы их называем между собой, слишком поглощены собственной борьбой внутри, чтобы задуматься о смысле своего проявления в данной мерности и уж тем более о Великом замысле Творца для всего зримого и незримого. Нет, души их слишком молоды или попросту непростительно архаичны, чтобы поразмыслить шире своих границ развития.

Реальность такова, что тех, кто обращается к нам за услугами, волнуют только их собственные страдания, их собственное спасение из иллюзорного мира, который породили они сами же. Еще не было ни одной души за все туманное существование Восьми графств, которая пожелала бы расстаться с этой мерностью ради существования другой души. Не все даже знают, что такая услуга входит в список наших потенциальных возможностей. Что уж говорить о бренных смертных, если даже не все из жнецов владеют подобной информацией. Я же осведомлен об этом исключительно благодаря переданным мне от отца познаниям.

Если бы только сами жнецы обладали властью запросить о своей собственной смерти. Увы, мы связаны долгом на теневом плане, обречены служить "малодушникам" для поддержания Порядка. Это наш долг, до тех пор, пока наши временные тела не одряхлеют, как это бывает со всеми смертными, а после пепел наших тел будет высыпан в единый накопитель для всех когда-либо существовавших пожинателей. И когда наши подневольные души вернутся снова сюда, чтобы найти себе следующее воплощение на еще одно столетие, ЦСП Дэсмура - Центр Сброса Памяти сам выберет подходящее для нас тело и заложит в него частичку от единого пепла знаний.

...

Я лежу неподвижно, устремив взгляд в бездну мрачного потолка моей спальной комнаты; со стороны может показаться, что я просто почиваю. Но моя душа парит над телесной скорлупой, обособленная и необъятная. Мой взгляд не бесцелен, он обращен в бескрайние просторы темных Небес, в стремлении найти ключи к ответам на вопросы, терзающие меня все эти века моего бытия...

Такова безотрадная картина, в которой пребываю я, слуга, терзаемый мистериями мироздания, обремененный вечным служением бессмертию и неустанно стремящийся получить доступ к знаниям, которые способен дать лишь Он.

Полная луна высоко парила на черном небосводе города, когда я осторожно пробирался к кладбищу. Покосившиеся надгробия и поникшие кроны деревьев отбрасывали тени, пляшущие при каждом мерцании лунного света. Это было мое излюбленное место, невзирая на всю его природную затхлость. Для меня это было своеобразным пристанищем, в котором я уединялся от монотонной службы.

Как жатвенник, я был связан с Советом Восьми, - тайным обществом нетленных, которое контролирует наши туманные просторы. Мы, пожинающие, не похожи на обычных людей, которые могут запросто призвать смерть по своему хотению. Наша же кончина требует более запутанной процедуры, и лишь Великий Совет Восьми обладает полномочиями принимать решения о том, подлежит ли мрачная душа жнеца тотальному разрушению. Исключительно в их руках вершится дальнейшая участь нашего непреходящего бытия, не предполагающего возможности реинкарнации, как это происходит со смертными, которых мы провожаем в затуманный мир.

Дэсмур - город без надежд

Восемь Месяцев Спустя

Сандрина Лорелей

В глубине древнего лесного массива, где вековые стволы нашептывали ветрам свои заветные тайны, сидя на покрытой мхом ветке дуба, я неспешно беседовала со своим дворецким. В свежем воздухе витал пронизывающий болотный запах, контрастирующий с прохладой лунного солнца.

- Терпеть не могу, когда на дворе зима, а снега нет, - заметила я с меланхоличным оттенком в голосе. - А еще не выношу, когда приходит лето и наступает такой холод...

Мой верный и мудрый дворецкий Вито повернулся ко мне, его глаза были исполнены пониманием.

- Значит, госпожа, вы не любите, когда неожиданные вещи нарушают привычный уклад жизни?

- О нет! - возразила я, покачивая ногами в воздухе. - В том-то и дело... Я слишком часто ожидаю неожиданного, и это утомляет неимоверно. Когда нормальность растворяется в неожиданном, ничто уже не является по-настоящему нормальным. Понимаешь?

Мужчина задумчиво кивнул.

- ...Пожалуй, - произнес он. - Вы, похоже, весьма философски настроенная натура, госпожа Лорелей. Откровенно говоря, я восхищаюсь вами.

- Я же просила не называть меня так, Вито! - улыбнулась я. - Просто Сандри. К тому же я не такой уж и философ. Просто, когда тебе не с кем обсудить свои мысли, хочется уйти в глубокие размышления...

Я с грацией спрыгнула со своего насеста, мягко приземлившись на озябшую лужайку.

- Вам одиноко, госпожа? - спросил Вито, подходя ко мне с беспокойством на престарелом лице.

Я замешкалась. В голове проносились мысли, но я отказывалась признавать тяжесть на сердце.

- Нет... Не совсем, - отозвалась я, пытаясь увильнуть от темы. - Мне нравится размышлять о значении жизни. Но когда вокруг слишком людно, порой трудно глубоко мыслить, ты не находишь?

- Я полностью с вами согласен, госпожа... Сандри. В уединении приходит ясность ума.

- Я рада, что мы с вами единомышленники, - сообщила я, на губах заиграла улыбка. - Вы замечательный человек, Вито.

Лицо дворецкого засветилось, от его глаз исходило ощущение домашнего уюта.

- Благодарю, Сандри.

- Но, Вито... Скажи мне, пожалуйста, почему ты до сих пор держишься меня, когда всем остальным уже нет дела? Даже моим родственникам?

- В моем возрасте смысл жизни заключается в том, чтобы заботиться о судьбе близких, - тихо прошептал он. - Вы для меня как дочь, Сандри. Единственный человек, который имеет для меня смысл.

Я опустила голову, скрывая расцветающее внутри меня тепло.

"Какая у него добрая, мудрая душа...", - подумала я про себя. Может, Вито и не осознает этого, но он заполняет пустоту в моем сердце, заменяя семью, которой у меня никогда не было.....

Эскар Тамасви

Сейчас

Три месяца. Три проклятых долгих месяца я провел в Орденской тюрьме. И за что? За то, что якобы уничтожил душу бродячего нищего, которого я даже и пальцем не трогал?… Что за маразм!

Стены темницы из черного турмалина давили, сковывая силы жнеца. А стесанный пол из олово-висмута, что изолировал мою ауру от подпитки из атмосферного потока энергии, были единственными свидетелями моего несправедливого заточения.

С каждым последующим днем во мне нарастал неистовый гнев. Я жаждал свободы не только от гнетущей темноты этой энергопоглощающей камеры, но и от сковывающих меня оков иерархии. Орден Дахмы, высокопоставленные представители Дэсмура, решили покарать меня, спровоцировав мое показательное заточение.

Наконец-то освободившись от вампиров моего времени, я в полумраке поднялся по лестнице в свою обитель.

В тускло освещенных коридорах трактира "Черная Лилия" меня одолевало раздражение. Отсутствие достаточного освещения издевалось надо мной.

- Черт возьми, Эльвира... - пробормотал я. - Неужели ты не можешь хотя бы раз обратить внимание на дрянное освещение в коридорах заведения, где ты являешься управляющей?

Мои слова, никем не услышанные, эхом отдавались в пустоте. Хотя это был уже не трактир моего отца, я не мог не чувствовать личной причастности к успеху заведения. Ведь когда-то оно принадлежало моему роду веками.

Когда я вошел в свою мрачноватую, но довольно уютную квартиру и рухнул на кушетку, на меня навалилась тяжесть многонедельной бессонницы. Я безучастно уставился в потолок, погрузившись в океан гложущих мыслей. Воспоминания о заключении не давали покоя, мучил вопрос: как такое в принципе было возможно?...

Вероятно, ответ лежал в плоскости деятельности Ордена. Их мотив становился очевидным. Они хотели, чтобы я систематически выполнял свою жатвенную функцию; дефицит поставляемых душ в счетчик времени вызывал их подозрение и гнев.

Искра неповиновения вспыхнула во мне. Их слабая попытка внушить страх, ограничив свободу, послужит лишь катализатором моего восстания.

...

Эльвира, ближайший мне человек в этом Богом оставленном городе, предстала передо мной, ее немигающий взгляд пытливо вглядывался в мое лицо.

- У меня нет денег, пташка, - пробормотал я, наливая себе стакан хереса. - В смысле... Мне не так уж много нужно, как когда-то моему отцу, который растил меня в одиночку... Мне лишь нужно как-то поддерживать себя на плаву.

Как-то. Орден Дахмы платит только послушным детишкам своей темной, извечной игры. Плохих жнецов, как выяснилось, бросают в тюрьму до их раскаяния.

Я не сомневаюсь, что Совет Восьми уже прознал обо мне из зловонных уст Ордена. Именно Совет принимает все решения, касающихся Туманных Земель: устанавливает обновленные порядки, законы и вводит запреты. Для контроля за исполнением этих постановлений в каждом городе есть свой Орден Дахмы. В Дэсмуре, как и в остальных восьми туманных графствах, представители местной элиты древних душ входят в этот Орден, следя за соблюдением законов и выявляя любые нарушения в системе. Это к тому, что Орден никогда не предпринимает действий без распоряжения со стороны Совета.

Поместье Лорелей

Сжимая в перчатках злосчастный конверт, я устало смотрю в окно кареты. Перед глазами открывается интересная картина: высокие снежные горы, густой фасад леса. Мост, по которому мы едем, окружен серостью зимней бездны и не замерзающим водопадом.

Вид его завораживает, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться к окну, желая ощутить туманные брызги на своем лице.

По мере того, как грохочет карета, пейзаж становится все более чарующим.

Горы простираются насколько хватает глаз, их вершины украшены чистым белым мерцанием. Деревья в окружающем лесу стоят высокие и гордые, их ветви усыпаны снежной пылью.

Затерявшись в великолепии сей природы, я не смог позабыть о своей ноше. Но жалкая бумажка в моей руке теперь ничтожна. Она не властна над этим мгновением чистой благодати.

Чем дальше уезжала карета в темный лес, тем теплее становилось.

Через час, когда мы уже остановились у ворот поместья, снег совсем сошел, и погода стала похожа на весеннюю.

Я попросил кучера высадить меня заранее, чтобы немного прогуляться. Головокружение, возникшее после перехода по мосту, подтолкнуло меня к поиску утешения в окружающей природе.

Через десять минут ходьбы я оказался в уединении дубовой рощи. Трава пахла поздней осенью, а ветер был теплым, как в начале апреля. Это было необыкновенное место, туманное и безмятежное.

Мне стало интересно, находится ли поблизости усадьба Лорелей или я удаляюсь все дальше в глушь.

Пока я рассуждал, вдалеке мелькнуло что-то белое.

Человек? Здесь, в глуши?...

Любопытство взяло верх, и я двинулся к той белой точке.

Осторожно раздвинув кусты шиповника, чтобы не нарушить уютную тишину, я вдруг остолбенел.

Все шумы в голове стихли, и я стал свидетелем самого завораживающего и прекрасного зрелища, которое видел за последнее время.

На другом берегу хрустального лесного озера на ветке дуба сидела молодая женщина. Она прислонилась спиной к коре, ее пепельные волосы слегка колыхались на ветру. Безмятежное выражение лица и полузакрытые веки свидетельствовали о ее умиротворенном состоянии.

Мое внимание привлекло ее белое платье. Кто в здравом уме наденет такой наряд в лес? Или травы шалфея окончательно опьянили меня до галлюцинаций?

Как бы то ни было, я не мог отрицать привлекательности сия видения.

Налетел порыв ветра. Ее юбка затрепетала. И я не мог не заметить ее прозрачности, обнажившей изящные ножки.

Я стоял, затаившись, и изучал ее, как хищник, которым я и был. Бледная, гладкая кожа, едва прикрытая тонкой вуалью подола, завораживала меня. Странно, но сердце учащенно забилось, а ладони вспотели. Это была необычная реакция для моего тела.

Волчий интерес, должно быть...

Я напомнил себе, что я не аристократ и даже близко не джентльмен. Да и нормальным жнецом я уже давно не был... Поэтому, я решил, что могу смотреть сколько захочу.

С неопределенной ухмылкой я оставил странную даму и вернулся на дорогу.

Продолжая свой путь, я не мог не задаваться вопросом, останется ли в моих мыслях ее неземная красота или исчезнет, как туман, окружавший ее.

...

Тимадра Лорелей была известна в городе как зажиточная виконтесса особняка Лорелей. Ее короткие белокурые локоны слегка подрагивали, когда она притворно смеялась, придавая немного теплоты ее в остальном холодному и высокомерному образу. Ее хищные серые глаза, казалось, хранили в себе тайны многих своих знакомых, создавая вокруг нее атмосферу интриги.

- Виконтесса, рад быть гостем в вашем изысканном доме, - сказал я, позволяя своим глазам с любопытством блуждать по ее чертам, пытаясь разглядеть глубину, скрытую за этими надменными глазами.

- Спасибо за добрые слова, - ответила она, не переставая натянуто улыбаться. - Чем могу быть Вам полезна, господин...?

- Позвольте выразить вам свою благодарность за гостеприимство, виконтесса. Однако, моя сегодняшняя цель, возможно, не столь грандиозна, как можно было бы предположить из моего короткого письма Вам. Я здесь в поисках возможности попытать судьбу на должность, которая недавно представилась в вашем поместье.

Удивленно приподняв бровь, женщина пристально изучала меня.

- ...Должность? - повторила она. - Вы не похожи на человека, который претендует на обычную должность. Вы, наверное, пришли моделировать одежду для моего мужа? Хотя, - ее губы изогнулись в озорной улыбке, - Вы-то гораздо стройнее его... Намного.

Забавляясь ее игривым поведением, я ответил: - Я ценю ваши комплименты, виконтесса, но, уверяю Вас, я здесь не для того, чтобы подработать моделью. Напротив, я здесь, чтобы подать заявление на должность личного секретаря. Насколько понимаю, эта должность все ещё вакантна?

Глаза Леди Тимадры слегка сузились, словно она выискивала признаки обмана. Не найдя таковых, она спокойно поправила свое чёрно-жемчужное ожерелье.

- Что ж, это неожиданно, - призналась она с оттенком удивления. - Но, тем не менее, это приятный сюрприз. Вы обладаете и молодостью, и обаянием - качествами, которые редко ассоциируются с ролью личного секретаря.

Как раз в тот момент, когда наш разговор начал входить в нужное мне русло, спокойствие зала было нарушено детским смехом.

На лестничной площадке появились два маленьких светловолосых мальчика - близнецов, их игривое поведение противоречило строгому взгляду виконтессы.

- Мальчики!! - рявкнула она, на мгновение опешив от их появления. Как и я, опешил от её истеричного вопля.

Быстро опомнившись, женщина вновь обрела спокойное выражение.

- Я же вам говорила о том, что нельзя бегать по дому? Не так ли?

Близнецы виновато переглянулись, но промолчали.

Наконец, один из них набрался смелости.

- Извините нас, пожалуйста, тетя Тимадра, - сказал более старший на вид.

Повисло молчание. Я прочистил горло, не зная, как и поступить.

Старший близнец, похоже, не впечатленный моим присутствием, вскинул голову.

Секретарь Смерти

Нет больше белого платья. Коричневые кожаные брюки с высокими сапогами для верховой езды, белая свободная блузка. Длинные пепельные волосы аккуратно собраны в хвост, что очень выгодно подчеркивает фарфоровые черты ее лица.

- Следуйте за мной, - тихо говорит Сандрина, обращаясь ко мне и сразу же покидая фойе.

Бросаю взгляд на виконтессу. Она слабо кивает, пожимая плечами.

Тимадра еще раз затягивается трубкой и тоже удаляется.

- Как обычно, никаких прелюдий, - слышу я ее удаляющийся голос.

Я же последовал за молодой баронессой.

Мы шли по тускло освещенным коридорам, мерцающие свечи отбрасывали жуткие тени на стены. Тишина окутывает нас, нарушаемая лишь тихим шорохом шагов.

Я наблюдаю за ее покачивающимся силуэтом, за стройной спиной. В ней есть что-то неземное. Определенно.

- ...Вы знаете, зачем я здесь, мисс? - начинаю я диалог, понимая, что девушка уже давно не замечает меня.

Мы остановились посреди темного коридора, который, похоже, вел в какое-то древнее подземелье.

Баронесса молча посмотрела на меня с пугающей точностью.

- Что вы имеете в виду?... Я не имею ни малейшего представления... - наконец заговорила она, едва шевеля губами. - Должна ли я знать о вас что-то важное, господин?

- Важное?... Как посмотреть, мисс. Как посмотреть.

Я ухмыляюсь, окидывая ее взглядом. Хочу, чтобы она поняла, что я могу видеть сквозь ее обманчивый фасад - за ее ангельской внешностью скрывается холодная расчетливость единственной наследницы одной из самых влиятельных семей в Дэсмуре.

Девушка горько выдохнула, наконец, отводя взгляд и вглядываясь в темноту.

- По правде говоря, я не знаю, зачем Вы здесь, господин. Но раз уж Вы здесь, то я буду очень признательна, если Вы поможете мне кое в чем.

Она легонько касается своей руки. Эта девушка - словно фантом, еще больше подтверждающий мое безумие.

- ...Чем я могу помочь? - выпаливаю эти слова, не успев понять, что нормальный "я" никогда бы так не сказал.

- Где-то в особняке есть дверь. Помогите мне ее найти.

Ошарашенный такой глупостью, я громко прочищаю горло, разом отбросив все любезности.

- ...А Вы не знаете, где эта дверь находится в вашем же собственном доме. Это как?

- Это не обычная дверь, господин. - ее глаза загадочно блестят в полумраке. - Эта дверь скрыта от обычного зрения. Вот почему. Я, к сожалению, утратила способность ясно видеть все вокруг. В здравом уме, я бы нашла сама... Вы же, напротив, кажетесь мне человеком, который мог бы мне в этом помочь.

- А зачем Вы вообще ищете эту дверь? Если это только ради веселья, считайте, что я не участвую. - раздраженно констатирую я.

- О, значит, Вы помогли бы мне, если веселье не было бы в приоритете?

Что я здесь слышу - игривость или насмешку? Трудно сказать.

- У нас разные определения "веселья", я уверен.

- ...Нет. Это не просто чистое любопытство. - она легко пресекает мою попытку разрядить мрачную атмосферу. - Мне нужно найти эту дверь... Потому что она особенная. Она может быть открыта независимо от того, каким ключом ее открывают.

Баронесса колеблется, смотрит на свои руки с эмоцией, которую я не могу прочитать... Презрение? Печаль?

- Все ключи мира подходят для того, чтобы отпереть эту дверь. Вы можете в это поверить?

- Значит, внутри нет ничего особенного. - равнодушно пожимаю плечами я. - Если все случайные ключи могут отпереть эту вашу дверцу.

Мой комментарий творит чудеса, поскольку послужил эмоциональным спусковым крючком для этой странной девушки.

- Нет! В этом-то и заключается вся его уникальность! - восклицает она, подходя ко мне чуть ближе. - О существовании такой двери знает только семья Лорелей. Точнее, только три человека.

- Потрясающе. Знает ли виконтесса, что Вы раскрываете драгоценный секрет семьи?

От раздраженного выражения на ее кукольном личике, мне становится почему-то стыдно.

- Я не скажу Вам, кто знает, кроме меня. У меня есть свои причины на это.

Только сейчас осознав, какую близость она создала между нами своим эмоциональным выпадом в мою сторону, девушка заметно смущается.

Тем не менее, она не отходит.

- По моей просьбе они тоже ищут эту дверь. Чтобы Вы знали.

- И что же находится за этой вашей таинственной дверью? - хитро улыбаюсь, специально наклоняясь к ней поближе. Это вызовет у нее либо еще большее замешательство, либо раздражение. Я рассчитываю на первое.

- Я не знаю. - холодно заявляет она презрительным тоном. - Я ищу эту дверь с восьми лет, когда впервые услышала о ней. То, что ты увидишь внутри, зависит только от ключа, который ты используешь, и от твоих намерений.

Моя улыбка постепенно меркнет.

- ...И у Вас уже есть конкретный ключик?

Вместо того чтобы отойти, девушка снова делает стремительный шаг вперед, оказываясь теперь на расстоянии одного дыхания от меня.

- Да, есть. - глядя мне прямо в глаза, она быстро берет мою ладонь. И, замешкавшись на мгновение, словно о чем-то задумавшись, осторожно увлекает за собой по коридору.

Головокружение от утреннего похмелья чудесным образом начало отступать, а рассудок потихоньку возвращаться, хотя я до сих пор не имею ни малейшего представления, почему я слушаю каждое слово этой сомнительной женщины и что вызывает во мне такое послушание...

- Просто прекрасно... - шепчу я, шагая за ней в самодельной дымке.

…

- Мой отец говорил: "Если не можешь найти иголку в стоге сена, просто сожги стог". - небрежно бросаю я, разглядывая свои ногти, пока Сандрина в расстройстве достигает апогея.

Мы уже, кажется, час бродим по одному из мрачных мест особняка в поисках той потайной двери.

- Мы не будем сжигать усадьбу! - восклицает она, и ее волосы разлетаются, когда она поворачивается ко мне личиком.

- Остыньте, дамочка! Я всего лишь шучу.