Потерянное эхо

Глава 1

На миг Рубидии показалось, что она разучилась дышать. Воздух вышибло из лёгких, точно от удара в солнечное сплетение – или она будто оказалась под вакуумным колпаком. Испугаться или задуматься не успела – в лицо, колени и руки ткнулся какой-то хлам, пахнуло мылом, тленом и старыми тряпками. Чулан! Тёмная каморка или шкаф, и стоит заметить, весьма тесный и пыльный.

Где-то сбоку возилась, шипя ругательства на родном языке, Тидесбала, тоже дезориентированная после столь резкого перемещения в пространстве.

– Осторожней, пожалуйста, – раздражённо прошипела Рубидия, когда несносная девица ткнула её локтём под рёбра.

– Простите, майстерин, но тут слишком мало места для осторожности! – В темноте лишь нити эфира позволяли разглядеть похожую на оскал лисью улыбку, которая выводила Рубидию из себя все долгие годы, которые она имела несчастье работать со своей подопечной, когда эта ухмылка появлялась на её лице в самых неуместных ситуациях. – Но ведь пробой получился! Нас даже не размазало по пространству, так что эксперимент наконец удался!

Да, эксперимент с почти мгновенным перемещением через поток эфира – Тидесбала упорно называла его вихревым пробоем – удался. Именно поэтому Рубидия Гаусс, майстерин Алой коллегии магов и заслуженная преподавательница Эллерийского университета, сейчас позорно трепыхалась, чтобы выбраться из грязных тряпок и хотя бы нормально встать на ноги, пока её бывшая лисентирин шарила по стенам в поисках двери. Наконец Тидесбала нащупала ручку и вывалилась из каморки на свободу. Рубидия тоже потянулась к ослепительному свету и свежему – о, Творец, действительно свежему после всей этой пыли! – воздуху.

Она поднялась с мраморного пола в широком коридоре, постаралась хоть немного привести в порядок свою одежду и поправить причёску, пока Тидесбала осматривалась и даже внаглую высунулась в ближайшее окно.

– По крайней мере, мы сейчас в Эллери, а значит, пробой перенёс нас в столицу, – жизнерадостно отчиталась та, оглянувшись на майстерин. Рубидия устало вздохнула: кажется, ничто не могло расстроить или заставить Тидесбалу хоть ненадолго остановиться на месте. Но надо отдать ей должное: если они в столице, то результат превзошёл все ожидания. Если это и впрямь Эллери – а Тидесбала не станет врать и едва ли перепутает Город-во-фиорде с каким-либо другим, – Рубидия точно знала, в каком здании находится. Однажды увидев, эти стены с колоннами, эти высокие потолки, этот рыжеватый свет причудливых электрических ламп и узловатые побеги латунных цветов на плафонах уже ни с чем не спутать.

– Ут-Кызы, мы перенеслись в Имперский суд.

Та довольно кивнула, и темные косички с колокольчиками, похожие на змеек, рассыпались по её плечам, нестройно звякнув.

– Вот видите, майстерин, мне не хватало всего лишь правильного якоря, чтобы зацепить за него пробой. А если мы изготовим подходящий переносной артефакт…

– Потом, – нахмурилась Рубидия, – Документов у вас с собой нет, верно?

– Даже если бы были, – фыркнула Тидесбала, – на процесс нас всё равно не пустят. Вы же лицо заинтересованное, адмирал ваш старый друг, мало ли что вы там задумали, а от него избавляться надо наверняка… Шансов никаких.

– Вам просто хочется проникнуть в зал суда незаконно, – проворчала майстерин, не желая признавать её правоту. Да, адмирала Илаи подставили и обвинили в государственной измене, чтобы казнить сразу же после вынесения приговора. Менталист в судейской коллегии подкуплен и подтвердит его вину, сам Эрсин, дурак старый и совестливый, не станет защищаться, поэтому шансов ему не оставят. Рубидии не позволили бы ему помочь, по крайней мере, помочь понятным и подобающим здравомыслящему человеку способом.

– Я просто выбираю кратчайший путь для достижения цели, – отмахнулась от упрёка Тидесбала, – Времени на правильный у нас всё равно нет.

Не желая больше спорить, Рубидия вытащила из потайного кармана свою полупрозрачную повязку, чтобы скрыть изменённые глаза с двойными радужками. Одна пара зрачков для обычного человеческого зрения, вторая – для эфира, видимого лишь магам. Алая полоска ткани с вышитыми концами подчёркивала статус майстерин Гаусс и даже сейчас дала бы ей немного времени, которого хватило бы на краткую речь. Должно было хватить во что бы то ни стало.

Тидесбала по своему обыкновению приличиями решила пренебречь и двинулась вперёд без повязки, да так уверенно, будто каждый день заходила в Имперский суд как к себе домой. Свою лиловую с серебристыми узорами тюбетейку она тоже снимать не собиралась.

– Ут-Кызы, не бегите, – окликнула её Рубидия, – Нам нужно найти Большой зал. Процесс открытый, поэтому заседание должно проходить именно там. На каком мы этаже?

– Кажется, третий. Майстерин, вы хотите лезть через окно? – Воображение явно рисовало Тидесбале совершенно фантастические картины, и следовало срочно охладить её пыл.

– Нет, двери, выходящие на верхний этаж, не запирают во время заседаний. По крайней мере, семь лет назад не запирали, – отчеканила Рубидия, пытаясь понять, в какое крыло они попали и куда идти, чтобы добраться до зала как можно скорее. Она бросила взгляд на окно, за которым раскинулся серый и мокрый от дождя город, а вдали темнел фиорд. Из южного крыла его почти не видно, сам он на севере и сейчас по левую руку – понятно… Они на правильной стороне и теперь нужно лишь успеть добежать до зала суда раньше, чем Илаи приговорят. Ох, не подвели бы её расчёты и воспоминания, всё же семь лет – срок немалый.

– За мной, – скомандовала Рубидия и сама поспешила в выбранном направлении. Тихий стук её старых дорожных сапог почти кощунственным эхом отдавался под высокими сводами. Лисентирин следовала за ней бесшумной тенью, несмотря на все колокольчики и обычно звенящие подвески. Сквозь алый туман повязки она различала двери – всё не те. Поворот на лестницу – тот же, что и семь лет назад, но сейчас у неё не было времени блуждать по бесконечным коридорам и теряться среди монументальных переходов в поисках тех самых дверей, через которые так удобно покидать зал. А вот охраны рядом с ними семь лет назад точно не стояло.

Глава 2

Прошлая осень в Эллери выдалась необычайно мягкой и солнечной, почти южной. Сменила её столь же непривычная, почти бесснежная и тёплая зима. Столица Республики Деймар застыла в безвременье, утонула в долгих серых дождей и промозглой сырости. По утрам с фиорда наползал густой туман, который даже к полудню не рассеивался полностью, а ночью лёгкие заморозки иногда всё же напоминали о том, что на дворе зима, и превращали дневную слякоть в скользкий ледяной панцирь. После таких холодных ночей ходить по обледеневшим тротуарам и дышать обжигающим морозным воздухом, полным то ли влаги, то ли уже снежной пыли, становилось и вовсе невыносимо. В такую погоду даже привычный путь до университета и лабораторий Алой коллегии превращался в ежедневный подвиг, особенно для уже не слишком молодых ног майстерин Гаусс. На здоровье она всё ещё не жаловалось, но вновь и вновь ей в голову закрадывалась мысль, что пятнадцать или даже десять лет назад эта бесконечная акробатика давалась бы легче. Хотя кто знает… Её студенты тоже жаловались на гололёд, а кое для кого борьба со стихией кончалась травмами и лёгким обморожением.

Мерзкую сырость и туманы успел возненавидеть весь город. От них было не скрыться и не избавиться, и даже приглашенные из Хассельта синие маги не смогли ничего сделать. Всё, на что их хватало – это разогнать туман в лучшем случае на пару дней, но повлиять на движения колоссальных воздушных масс, приносивших в Эллери аномальное тепло, маги-погодники так и не сумели. Увы, синие маги умели с высокой точностью предсказывать погоду, наблюдая за потоками эфира в атмосфере, но до сих пор не открыли способа управлять ими в полной мере.

С точки зрения Рубидии, погода хоть и была на редкость отвратительной, но удивительно подходила к политической ситуации, в которой оказалась Республика. После войны прошло уже два десятилетия, успело подрасти поколение, которое не знало и не помнило её ужасов, но жаждало реванша за поражение Деймара и за позорный мир, который их родине пришлось заключить. Те же, кто застал Великую войну молодыми или взрослыми, тоже понемногу забывали, как легко мир соскользнул в хаос тогда, двадцать пять лет назад. Никто не хотел повторения той бойни, и те, кто видел, как на полях сражений и в небе над ними уничтожают друг друга миллионы людей, не могли даже помыслить о возвращении этого кошмара. Но разум человеческий удивителен и со временем заставляет потускнеть любую боль и любой ужас прошлого, особенно когда настоящее тоже не слишком лучезарно, и со временем всё чаще и громче раздавался недовольный ропот. Всё больше сограждан Рубидии верили, что Деймар мог бы сражаться и дальше, мог бы не сдавать юго-восточные земли – это ведь лишь официально Сильта стала демилитаризованной зоной на границе страны. Все знали, что на самом деле телимский контроль за соблюдением нейтралитета означает оккупацию и потерю земли, которую деймарцам предстояло так или иначе отбить.

С первых послевоенных месяцев Рубидия понимала: долго этот мир не продлится. Несмотря на все потери и смерти в годы Великой войны, которая встряхнула и переломала континент, сметая одряхлевшие империи. Несмотря на разрушенную экономику Деймара, которую окончательно уничтожили репарации. Несмотря на страх перед повторением кровавой бойни, рано или поздно, так или иначе, но возвращать Сильту им придётся, иначе Деймар так и останется отрезан от основных железных рудников. А если не будет железа – не будет стали для машин и пушек, не хватит её и на чародейские артефакты, которые десятки и сотни лет делали жизнь деймарцев проще и лучше, да и торговля с соседними странами во все времена пополняла имперскую казну. Но после свержения императора и побега венценосной семьи за границу, после проигранной войны Деймар лишился своего главного оружия и источника могущества. Едва ли Сильту можно было получить обратно дипломатическим путём, а значит, военная операция была неизбежна, причём начать её следовало раньше, чем артефакторы массово начнут перебираться через деймарско-телимскую границу в поисках лучшей жизни и больших возможностей для работы.

Как майстерин Алой коллегии, что специализировалась на изготовлении и усовершенствованием магических артефактов, Рубидия не могла с чистой совестью осуждать тех, кто решил обменять преданность Деймару на служение науке. Но как деймарка она не могла в глубине души не считать бывших коллег предателями. И всё же правильного выхода из сложившейся ситуации она не видела – Деймар нуждался в железе, в деньгах, в работе для своих граждан, чтобы наконец восстановиться после Великой войны и поражения в ней. Наверное, для собственного спокойствия стоило брать пример с Эрсина и просто делать то, что правильно и возможно именно для неё и именно сейчас, а остальное предоставить судьбе и Творцу.

Рубидия не могла согласиться с адмиралом Илаи. Они знали друг друга уже почти тридцать лет, с самого создания первых авиаров, и спустя годы она не сомневалась: фатализм Эрсина был формой защиты, попыткой убедить себя, что не на всё человек, даже весьма известный, способен повлиять и не всё может изменить и исправить. В чем-то он был прав, вот только подобное смирение противоречило самому духу алой майстерин. Вся её жизнь прошла в борьбе с природой и эфиром, в попытках приручить его потоки и волны, запечатать их в металле, создавая артефакты. И она никогда не выбирала стоять в тумане и ждать, пока его непроницаемую пелену развеет ветром, вместо того, чтобы рискнуть и действовать, пусть и погнавшись за фантомом, достичь которого никогда не удастся. Лучше разочаровываться и пытаться изменить то, что неподвластно тебе, чем покорно принять то, что можно и нужно было предотвратить. Да, высшая мудрость заключается в том, чтобы не путать первое со вторым, но Рубидия никогда не считала себя достаточно мудрой и опытной. Человек несовершенен и знает лишь малую часть того, что ему следует знать, поэтому любое действие, любая теория, любая идея может оказаться ошибочной, какой бы разумной и взвешенной она не представлялась в самом начале.

Глава 3

Эрсина Рубидия впервые встретила в лаборатории майстера Татлина, когда тот внезапно пригласил свою ассистентку в экспериментальный корпус поздно вечером. Туманная записка, начертанная быстрым неразборчивым почерком, заставила тогда ещё лисентирин Гаусс сорваться с места и примчаться в здание коллегии быстрее, чем когда-либо. Она боялась, что с прототипом их крыльев что-то случилось, что какой-то артефакт оказался неисправен, что коллеги из соседних комнат случайно их затопили или устроили пожар… что угодно плохое. А оказалось, что майстер нашёл наконец им добровольца, готового испытать крылья и поучаствовать в их опытах, рискнув здоровьем и разумом. Молодой человек, подтянутый и стройный, хоть и не слишком высокий, мягко улыбнулся ей – или немного в пустоту? кто знает... – при встрече почти одними глазами, серо-голубыми как весенний лёд, но от этой неуловимой улыбки в ту ночь у Рубидии потеплело на душе. Русый и белокожий, юноша представился Эрсином Илаи и оказался лейтенантом третьего авиационного батальона Деймарской Императорской армии. Авиатор, с детства грезивший о небе и готовый ради него на любой риск.

Майстер Татлин, чрезвычайно довольный собой, тут же обрадовал свою лисентерин, что ей предстоит доработать модель эфирных потоков, которые должны соединить будущие крылья с телом и разумом пилота, специально под их гостя, а дальше им займутся целители. Только в тот момент Рубидия осознала, насколько велика ответственность, возложенная на неё майстером. Молодой офицер едва ли был старше самой лисентирин, но от её расчетов и знаний зависело, выживет ли Эрсин Илаи или нет и останется ли после эксперимента в здравом рассудке. Она сомневалась, стоит ли вообще браться за это дело, но сам Илаи подтолкнул её и помог решиться. То ли он уже в довольно юные годы обладал странной проницательностью, то ли Рубидия в молодости не умела владеть собой и скрывать истинные чувства, но Эрсин явно почувствовал её сомнения и невозмутимо, будто не он сейчас соглашался на невиданный эксперимент, сказал ей:

– Не сомневайтесь, госпожа Гаусс. Всё в руках Творца, я готов на него положиться, и вы тоже полагайтесь. Сейчас у вас с уважаемым майстером есть шанс совершить невозможное, и поэтому я хочу рискнуть собственной жизнью и довериться вам. Не волнуйтесь, я понимаю, что со мной может случиться, но ничуть в вас не сомневаюсь. Просто попытайтесь, просто сделайте всё, что нужно – во имя Деймара и вашей науки.

И столько необычайной уверенности и порождённого ей спокойного бесстрашия слышалось в его словах и чудилось в несокрушимом льде глаз, что у Рубидии тогда мурашки пробежали по коже. Эрсин Илаи, казалось, действительно знал, какой будет его смерть и когда назначен его последний час, и потому он не боялся собственной кончины. Но и в те годы, и во все следующие его пугающий фатализм скорее притягивал, чем отталкивал, и сначала лисентирин, а позже уже майстерин Гаусс находила Эрсина вполне интересным и даже обаятельным мужчиной, пусть и со своими странностями, к которым вполне можно было привыкнуть. Находила… когда-то очень давно, почти двадцать лет назад…

За двадцать с лишним лет присутствие в жизни Рубидии пилота, который всё-таки стал первым авиаром больше двух десятилетий тому назад, стало настолько привычным, настолько правильным и естественным, что страх, поселившийся в сердце майстерин с началом операции в Сильте, захлестнул её с головой после злополучной статьи. Казалось невозможным, что адмирал Илаи действительно может перестать существовать… умереть. Эрсин пережил Великую войну и все беды послевоенного мира, он как будто олицетворял собой весь Деймар, которому служил всю свою жизнь – чудом выстоявший, тяжело раненный и вновь оправившийся от ран самой страшной из войн, которая должна была стать последней для человечества.

“Не стала, “ – билась в висках чудовищная мысль. Но ведь Рубидия знала об этом давно, с тех самых пор, когда поползли первые слухи о неминуемом возвращении Сильты под контроль Республики. Она уже обо всём знала и упрямо гнала от себя жуткое осознание, ведь война всегда лишь забирала. У императоров и царей она крала власть и богатство, у простых людей – жизни, здоровье, покой, надежды, друзей и родных… Оставалось лишь цепляться за осколки разбитого прошлого, и для Рубидии одним из них был Эрсин с его почти безразличной невозмутимой стойкостью. Был?

Нет, не был, а до сих пор есть! Пока не подтверждена смерть и не найдены крылья или тело, ничего не ясно до конца. Оставалось лишь ждать – ждать возвращения остатков отряда, новых вестей из Сильты и хоть какой-то информации о судьбе адмирала Илаи. Не мог Первый из авиаров исчезнуть бесследно, слишком важной и влиятельной фигурой в Деймаре и воздушных силах Республики был Эрсин, слишком много слухов и легенд о нём ходило с самого начала Великой войны. Больше восхищённых сплетен сочинили лишь про Лотара Мейтнера, который со временем дослужился до звания вице-адмирала, но так и остался для большинства деймарцев и их врагов Красным бароном. Никто так и не поверил, что перепонки на крыльях он выкрасил в алый исключительно из уважения к артефакторской коллегии. И Рубидия два с лишним десятилетия тому назад не поверила.

Все авиары с самого начала поразительно отличались друг от друга. Как-то так случилось, что все лётчики, осмелившиеся поставить на кон жизнь и рассудок ради собственных крыльев, оказались незаурядными личностями. Не всегда история и путь, о которых Рубидия узнавала за время, пока подгоняла крылья под будущих авиаров и их собственные потоки эфира, ей нравились. Не всегда она одобряла желания и страсти юношей, что приводили совсем ещё молодых людей в стены Алой коллегии и лабораторию майстера Татлина. Как с трудом вызнала лисентирин Гаусс у Эрсина, её наставник имел весьма обширные связи и сумел заинтересовать своим проектом кого-то из высоких чинов Имперской армии, и потому авиаторам спустили распоряжение выдвинуть нескольких добровольцев для участия в эксперименте и создании нового летательного средства. Первым, почти не сомневаясь в решении, вызвался тогда ещё лейтенант Илаи – он всем сердцем верил, даже чувствовал, что его смерть ждёт совершенно не там. Может быть, в небе и от вражеской пули, а может, в погребальном костре горящего триплана на земле, или и вовсе, в мирной жизни и совсем по-дурацки, но точно не от рук целителей и не на грани между человеком и артефактом. Эрсин решился из желания летать и чувства долга перед родиной – и первым обрёл крылья.