Потомки Солнца. Том 1. Мать и Колыбель

Пролог

– Моё имя Акме Рианор…

Серое полотно тумана разгонял беззвучно зарождающийся рассвет. Мрачной зубчатой стеной клубилась горная гряда Кунабулы. Колыбель Преисподней. Из ночной мглы медленно вышла ещё совсем молодая женщина в длинном чёрном платье, словно саване. С прямой спиной, высоко поднятой головой, слегка разведёнными руками, словно готовилась объять весь мир.

– Я пришла сюда с востока, с юга и с севера… – цепенеющий шёпот разгонял молочно-белый туман пустоши. И земля под ногами задрожала сильнее. Гул нарастал. —На этой земле бился мой великий предок, чтобы подарить Архею мир.

Далеко впереди показалась быстро растущая чёрная стена. Демоны Иркаллы. Несметным полчищем и смертью неслись они в сторону Акме, обгоняя розовощёкий рассвет.

В последние мгновения своей жизни она прогоняла в памяти отрывки из детства и недавнего прошлого.

Мать и дочь глядели в зеркало, отмечая похожие черты.

«Чёрные волосы… карие глаза, совсем как у меня… красивые губы, – с удовольствием отмечала матушка, дотрагиваясь тонким пальцем до лица Акме, – отцовское упрямство…»

Отец катал её на лошади и придерживал за ногу. Он пророчил дочери славу прекрасной наездницы, а лицо девочки покрывалось радостным и горделивым румянцем.

Брат отнял куклу, довёл до слёз и получил от неё несколько синяков за нанесённую обиду. А потом тащил на спине до дома несколько часов, когда младшая сестра поранила ногу и не могла больше идти. Таким был брат. Сварливым, но любящим.

Возлюбленный медленно подходил к ней во мгле королевского парка, обездвиживал пронзительным взглядом, скользил пальцем по её губам, накрывал их поцелуем, то нежным, то жадным и таким горячим, что кружилась голова.

– Я здесь, чтобы остановить вас и уничтожить. Как ваших собратьев уничтожил мой предок.

Кунабульский ветер донёс до неё отзыв протяжного воя. Сигнальные трубы из лагеря союзников. Недосягаемо далеко, из другой жизни, покинутой, брошенной.

Акме остановилась, нагнулась, прижала ладонь к камню и разлила по нему свою Силу, вместе с ветром посылая Преисподней зловещий шёпот:

– Присягните жизни по ту сторону тьмы! Или возвращайтесь к своему господину и сообщите, что ему бросило вызов само Солнце!

Демоны услышали её. И разодрали холодный воздух воплем ненависти. Загудела земля, затрещала, наполнилась визгом, рыком, воплем тысяч оголтелых демонов.

Акме была открыта всем ветрам и уже не успевала спастись, даже если бы захотела. Она разливала по жилам огонь, ставший спасением для родных и близких. Но проклятием для неё.

Глубоко вздохнув, она подняла голову и раскрыла объятия, распустившись навстречу несметному полчищу врагов и благословенному рассвету, словно цветок.

Вокруг закипал ветер.

«За тех, кого люблю. И за тех, кто любит кого-то ещё…»

Воздух зазвенел. На том месте, где стояла Акме, ослепительно голубыми всполохами взорвался ветер и устремился ввысь столбом, рассеяв предрассветные тучи на небосводе. Взрыв и дрожащий свет полностью скрыли девушку от глаз тысяч воинов, несущихся ей на помощь с востока. Огонь прочертил небеса и, разветвляясь, накрыл демонов несокрушимой волной.

А через несколько минут оглушительный гул, грохот и демонический визг смолкли, словно и не было. И над кунабульской пустошью вновь мягко зазвенела тишина…

Женская фигура в чёрном платье со всего роста рухнула на камни. И больше не пошевелилась.

Дорогие читатели!

Здесь можно посмотреть визуалы

https://litnet.com/shrt/n89o

Древняя угроза

По ту сторону света, за бесконечными океанами и горными цепями медленно и заиндевело поднималось февральское солнце. Его ленивые блики тускло золотили крыши домов и верхушки деревьев, почерневших от оттепели. Жители города Кѐос просыпались и бодро наполняли улицы волнами приглушённого гула.

Государь Карнеола̀са быстро шёл по тёмной тропе, углубляясь в унылые зимние дебри. Он не любил этот огромный старый парк. Слишком густые тени окутывали его даже в самые светлые летние дни.

Тридцатипятилетний государь Трен, темноволосый, широкоплечий, сутулился от груза забот и проблем, перешедших к нему по наследству от отца-безумца. Марк В̀альдеборг I, прозванный в народе Бешеным, отошёл в мир иной шесть лет назад, а ослабленное государство осталось.

Порой, ненадолго забываясь тревожной дрёмой, Трен видел чёрные горы Куна̀булы – мертвой западной земли, битву и внушительную фигуру всадника. Белый плащ перепачкан кровью и грязью, изорван, но всадник неутомимо рвался в бой, опередив своё смертоносное войско. Государь был уверен: ему снился последний царь Риано̀рской династии, убитый три сотни лет назад, – Атариа̀тис Рианор.

Трен шёл к Провидице. За триста лет своего существования она стала тенью и мало кому ведомым воспоминанием героических времён, о которых ныне слагались легенды.

Государь вышел к причудливо сросшейся группе деревьев. Их цепкие кроны переплетались друг с другом, в безмолвии своём будто устремляя мольбы в небеса. Он подошёл к небольшому мутному озеру в центре. Мягко мерцающему, густо переливающемуся, словно масло.

– Приветствую тебя, Ва̀льдеборг.

– Ты подняла меня с постели в четыре утра. Что тебе нужно?

Перед ним стояла высокая женщина. Вернее, её тень. Призрак столетий, облачённый в длинные серебристые одежды из тончайшего шёлка. На голове красовалась могучая корона из густых тёмных волос, а на груди маленькой жемчужиной поблёскивал полумесяц – символ северной земли Авала̀р, опустевшей и проклятой столетия назад. Длинные тёмные рога возвышались над короной.

– Живее, у меня мало времени, – поторопил Трен.

– Ты уделишь мне столько времени, сколько я скажу тебе уделить. – Её голос был холоден и насмешлив.

– Если ты снова будешь говорить мне, что у меня нет никаких прав на карнеоласский престол, ты зря потеряешь моё время…

– Закрой рот, Трен, и выслушай меня.

Государь прищурился: древний призрак царицы Авалара был встревожен и мрачен.

– Вчера состоялась свадьба ювелира из Нодрѝма[1], Ѝллеана Рина, и дочери известного целителя из Сильва̀на[2], Равѐны Фронкс,– изрекла Провидица.

– С чем я искренне их и поздравляю, – протянул Трен. – Мне-то что от этого?

– Ты помнишь о беде, постигшей наши земли три сотни лет назад?

– Это одна из моих главных обязанностей: помнить о той войне. И главная обязанность Белло̀нского Союза – не допускать повторения.

– Пора вооружать королевство.

Трен приглушённо рыкнул:

– Что ты несёшь?! Побойся!

– Я родилась с даром предвидения. Как и всякий авала̀рец, слышу, как шепчет об этом земля, как волки трубят тревогу, как деревья поют мне об этом.

– Сейчас во всём Архее Силой владеешь только ты.

– Ты прав, Трен, но моей Силы недостаточно…

Провидица помолчала, задумчиво наблюдая за тем, как его лицо накрывают тени тревог, а в глазах его отражаются страшные мысли. Он хаотично оценивал силу своей армии.

– У нас есть выход.

Трен поднял к ней сверкающие тревогой глаза и заявил:

– Говори!

– Ребёнок, – Провидица присела рядом с ним на берег озера и заглянула в его душу светлыми глазами. – Он родится от союза упомянутых ювелира и дочери целителя.

– Не понял…

– Герой войны трёхсотлетней давности, тогдашний царь Карнеоласа, Атариа̀тис Риано̀р, был предательски убит своим ближайшим другом и соратником. Твоим предком. Ранѐем. Супруга Атариатиса, царица Лѝгия, скрылась вместе с детьми в лесах на морском побережье и сменила имя. Ранѐй, одержимый ненавистью к роду своего предшественника, отправил людей во все концы Архея, дабы они нашли царицу и её детей, убили их, а головы всех троих привезли в столицу. Но через десять лет царица, – так и не найденная, – и её дети были забыты.

– Нет доказательств, – усмехнулся Трен. – За триста лет никто из её потомков так и не дал о себе знать.

– Пока ты ждёшь доказательств, земли Архея захлебнутся в войне,– зловеще прошептала Провидица.

– Чего ты хочешь от меня? – гаркнул король.

– Чтобы ты послушал меня. Тебе нужен ребёнок, который родится от союза нодримского ювелира и дочери сильванского целителя.

Трен не мог вымолвить ни слова, не понимая, лжёт она ему или подшучивает. Издевается, что ли?.. Впился в Провидицу недоверчивым и прищуренным взглядом.

– Мне было видение…– прошептала Провидица. – Я узрела тебя во время войны. Твоё лицо прокроют морщины, волосы осеребрятся нитями седины. Отправь на юг своих шпионов. Пусть они позаботятся о ребёнке. Тайно ото всех, даже от его родителей. Собери Совет, самых верных тебе и проверенных людей. И помни, Трен,– ядовито прошелестела Провидица.– Если ты попытаешься уклониться от долга своего, причинишь ребёнку вред, Архей падёт под гнётом Зла и станет Преисподней. Ибо дети эти – потомки самого Атариатиса Рианора, истинного царя Карнеоласа. Они потомки Солнца.

– Ты бредишь, ведьма! – воскликнул Трен.

– Будь осторожней, Вальдеборг,– холодно произнесла она.– За всё надо платить. Твой предок Ранѐй поплатился тем, что ненавистная ему династия ускользнула от него. Я же наградила его безумием. У каждого из Вальдеборгов за триста лет я что-то да отняла. Пришёл твой черёд. Теперь оставь меня, король из династии самозванцев, я желаю послушать, что скажет мне лес и земля. Я позову тебя позже.

И она растворилась в серебристом сиянии своего озера, а Трен, яростно отплёвываясь, бегом устремился к своему дворцу.

Глава 1. Двадцать три года спустя

К Кибельмѝде тихо подбирался тёплый майский вечер. В палатах городской больницы зажглись светильники. Целители заканчивали вечерний обход, больные отходили ко сну, санитарки мыли полы и тихо напевали. Только детское отделение переливалось смехом. Голоса журчали весенними ручейками, но сиделки потихоньку утихомиривали их и строго шикали, требуя тишины.

– И вышла Праматерь Рештаретѐте из вечной тьмы, из звёздной пыли и густого газа, и ступила в тёмный новорождённый мир, содрогаемый землетрясениями, покрытый исполинскими горами, выплевывающими к небу огонь. Долго жила в своём одиноком мире Праматерь Рештаретéте, пока не решилась всё изменить, – мягкий голос читательницы затих, лёгкое беззвучие прервало шмыгание нескольких простуженных детских носов и короткий сухой кашель. – Дунула на одну плюющуюся огнем гору, дунула на другую, и вулканы начали остывать. Из застывающей лавы и горных пород Рештаретѐте создала своего первого сына, Нерга̀ла. И стал он Землёю. Из того же куска лавы и звёздной пыли Рештаретете создала своего второго сына, Шама̀ша, и поднялся он Солнцем на чёрный небосвод, и развеял он тьму, и небо стало лазурным, а мир позолотил солнечный свет…

У А̀кме отчаянно слипались глаза. Девушка дежурила в больнице с семи утра, а сейчас пробило уже десять вечера. Смена заканчивалась, а брат и дядя всё никак не приходили, чтобы забрать её домой.

А̀кме подняла глаза и с облегчением вздохнула: дети спали. Бодрствовал только любопытный О̀рэн.

– Что было дальше?

– Если хочешь знать продолжение, завтра прочитай его сам. А сейчас закрывай глаза.

Акме устало поднялась, накрыла мальчика одеялом и вышла в темный коридор. Поднялась на второй этаж, постучала в дверь и вошла в большой кабинет Бейна̀рдия Фро̀нкса, самого известного целителя в Эрса̀вии [1].

Он выглядел гораздо старше своих лет. Густые чёрные волосы обильно осеребрились сединой, чёрные миндалевидные глаза были закрыты.

Его огромный дубовый стол был завален письмами, книгами, рецептами. И он тонул во всём этом бардаке,– тонул в своей усталости и полумраке кабинета. Наконец, взглянул на вошедшую племянницу.

– Ты уже собралась? – спросил Бейн Фронкс.

– Да, дядя. Пора домой.

– Зови брата. И пойдём.

Акме вышла в коридор и устало спустилась по лестнице, на ходу развязывая передник и снимая белую косынку, без которой нельзя было входить в палату. Акме вытащила из густых волос шпильки, и тяжёлая чёрная коса толстым кнутом хлестнула по стройной спине. Проходя мимо зеркала, висевшего в коридоре, девушка взглянула на себя и тяжко вздохнула.

– Вот это страшилище…– прошептала она.

Под миндалевидными глазами, огромными и чёрными, обрамлёнными густыми тёмными ресницами, залегли тени и синяки. Недовольно и хмуро изогнулись красивые чёрные брови. Сейчас она казалась себе бледной и помятой.

– Мне всего восемнадцать… а мешки под глазами, как у сорокалетней матроны. Ладно, чёрт с ним!..

Подходя к запасному входу, она услышала напряжённые голоса – мужской и женский. Собеседники приглушенно и нервно спорили.

– Не приходи сюда больше! – Акме узнала голос брата, и голос этот был страшен колючим холодом.– Я работаю здесь и во время своей службы обязан общаться только с больными и другими служащими. Я не могу отвлекаться на тебя!

– Ты вернулся три дня назад, а я узнаю̀ о твоём возвращении только сейчас! – гремел женский голос.

– Я не обязан отчитываться перед тобой, Ила̀на! – зарычал Ло̀рен.

– Я всё расскажу твоему дяде и всем в Кибельмѝде! – ядовито процедила та.– Поведаю, как ты поступил со мной два месяца назад. Дойду до градоначальника, поставлю под угрозу твою карьеру!..

– …и ничего никому не сможешь доказать,– спокойно ответил Лорен, и в голосе его послышался насмешливый яд.

Акме вышла из-за угла: подслушивать неприлично, и она должна была раскрыть своё присутствие. Светловолосая девушка, которую Лорен назвал Ила̀ной, зло посмотрела на Акме, не поздоровалась, перевела на молодого мужчину горящий прищуренный взгляд, накрыла голову капюшоном голубой хлопковой накидки и удалилась.

– Это та девушка, которую ты недавно вытащил с того света? Я помню, она едва не умерла от лихорадки.

– Просто знакомая,– отрезал тот, грубо взял младшую сестру за локоть и повел прочь от чёрного входа.– Давай вытащим дядю из этого чертового кабинета. Я очень устал, завтра рано вставать.

А̀кме и Ло̀рен Рин зашли за дядей Бѐйном, все вместе вышли на сладко благоухающий воздух и направились домой. Тьма и непроницаемое безмолвие окутали Кибельмиду несокрушимой силой и красотой поздней весны. Тишина сидела у её колыбели, прижимая длинный палец к бледным губам. Ночь накрывала городок бархатным одеялом мрака, гладя его рукой и напевая успокаивающие молитвы.

Во многих домах ещё горел свет. Одноэтажные или двухэтажные, деревянные или каменные, окружённые сладко благоухающими кустами вишни и сирени, все они выстроились по обе стороны от Главной улицы.

Лорен был молчалив и хмур сегодня. «Сколько проблем у него из-за этих девушек!» – думала Акме.

Брат был высок, немного худощав, но крепок, с широкой спиной, чёрными волосами и миндалевидными глазами. Он мог привлечь внимание любой девушки. А когда надевал белую больничную рубаху, стянутую на поясе чёрным ремнём, его провожали восхищенные взгляды даже взрослых замужних дам.

Когда Лорену исполнилось двенадцать лет, Бейнардий Фронкс отправил его в Орн – небольшое поселение, сокрытое высоко в горах на северо-востоке, где лучшие целители всего Архея ставили на ноги тяжелобольных и передавали знания молодым студентам.

Через два года после отъезда Лорена в Орн за братом последовала и одиннадцатилетняя Акме. Причиной этому послужили страшные приступы меланхолии и нервические припадки, что сотрясали девочку несколько раз в месяц и расшатывали её здоровье. В Орне приступы постепенно прошли. Она тоже блестяще закончила обучение и вернулась домой.

Глава 2. Призрак на заднем дворе

Утро выдалось ярким и светлым. Весёлые потоки ветра гоняли по небу пушистые боязливые облака, играя с листвой на деревьях, жемчужинами цветков вишни, волосами и платьями горожанок.

Акме, одетая в лёгкое белое платье с короткими рукавами, присборенными у плеч, вышла из лавки бакалейщика. Длинные черные волосы были заплетены в тяжёлые реки кос, перевязанные золотыми лентами.

Следом за ней шла болтливая пятнадцатилетняя служанка Эллѝра, по уши влюблённая в Лорена.

– Всё ли мы заказали к ужину, Эллира? – спросила Акме, перебирая в голове заказы.

– Да, сударыня,– отвечала та, крутя головой по сторонам.

– Во сколько привезут готового барашка?

– К девяти вечера.

– К девяти?! – воскликнула Акме.

– Ох… к восьми,– исправилась Эллира.

– Какая же ты нерасторопная! – проворчала племянница целителя и направилась к цветочнице, чтобы заказать несколько красиво оформленных букетов на вечер.

Дядя Бейн устраивал праздничный ужин в честь еще одной грамоты, полученной от Беллонского Союза за неоценимый вклад в развитие медицины Архея. Этим утром в гордом молчании Акме проводила дядю и брата до двери, надеясь, что когда-нибудь и её допустят до полноценной службы в больнице, или же она уедет в другой город и станет трудиться там. Она не была готова к посвящению себя едва знакомому мужу и его дому. Даже спустя десять лет после гибели родителей Акме хорошо помнила жёсткий характер отца, его крики, упреки, скандалы, нередкое рукоприкладство и молчаливое повиновение красавицы матушки. Если эта жизнь называется браком, юная целительница была готова отказаться от семейной жизни.

У цветочницы Акме заказала букет, обговорила оформление, заплатила и направилась в сторону дома. Ветер кружил вокруг нее, гладя лицо и волосы, играл с золотистым поясом, качал серьги, пел ей листвой и невесомым шуршанием.

Вдруг из-за угла вылетел гнедой жеребец. Акме, Эллира и две пожилые горожанки с криками бросились врассыпную. На жеребце – всадник, облаченный в длинный черный плащ.

– Ах ты гад! – выкрикнула Акме.

Неизвестный остановил коня и обернулся. Затем спешился, смахнул капюшон и подошёл к одной из горожанок, не удержавшейся на ногах и угодившей в цветочную клумбу соседнего дома. Молодой мужчина лет двадцати пяти помог ей подняться, бормоча извинения.

На нём был длинный плащ с глубоким капюшоном, колет из дорогой бархатистой ткани, украшенный серебряными нитями, сапоги, покрытые пылью.

Незнакомец повернулся к Акме и Эллире. По своему обыкновению, юная служанка глупо застыла при виде привлекательного мужчины и совершенно по-идиотски заулыбалась. Племяннице же барона такое поведение не пристало. Ей захотелось запустить в его голову светлой бархатистой сумочкой. Он мог их задавить!

Мрачно, без улыбки, в течение нескольких усталых мгновений незнакомец смотрел на девушек. Нос крупный, с небольшой горбинкой. Тёмно-каштановые волосы лежали густой непокорной волнистой шапкой. А глаза… Акме ещё никогда не видела таких ярко-зелёных глаз.

Она могла бы назвать этого молодого мужчину очень привлекательным, если бы не мрачное и высокомерное выражение его лица. Он поглядел на Акме внимательно, оценивающе; казалось, отмечал каждую мелочь в её облике. Так рассматривают лошадей, продающихся на ярмарке. Нутро Акме заклокотало от ярости.

– Вы что, не смотрите на дорогу?! – возмущённо воскликнула она.

– А вы всегда ходите по проезжей части дороги? – он окатил её злым, насмешливым взглядом. Хотя глаза его то и дело возвращались к изгибам ее фигуры, длинным черным толстым косам.

– Вы, должно быть, не местный. И не знаете, что скорость передвижения в Кибельмиде строго ограничивается! – на ходу выдумывала Акме, вспыхнув от злости еще больше.

Незнакомец нагло хохотнул и воскликнул:

– Уж точно я не местный в этом захолустье!

Голос его был низок и глубок, а какие красивые губы!.. Его привлекательность никак не вязалась с его наглостью.

– Мне жаль, что я напугал вас,– заявил он, наконец, уже без насмешек.– Четвёртые сутки еду из Карнеола̀са. Засыпаю на ходу. Моё имя Селѝм.

«Что здесь забыл карнеоласец?» – брови Акме удивлённо приподнялись.

– Не напугали, а едва не покалечили,– фыркнула та и, отвернувшись, направилась в сторону дома.

– Не покалечил же! – усмехнулся мужчина. – Куда вы?

– Больше не имею ни малейшего желания тратить на вас время,– последовал ответ.

– Вы не назовёте своё имя?

– Достаточно того, что своё имя назвали вы, сударь,– с гордо поднятой головой ответила Акме.– Градоначальнику Кибельмиды будет доложено, что в город прибыл гость по имени Селим, лихаческие замашки которого представляют опасность для окружающих.

– Прошу вас, сударыня, назовите себя,– он направился за ней следом, в голосе всё ещё слышались отзвуки бесившей её насмешки.– И я принесу извинения вашему отцу лично.

Брови Акме неприязненно изогнулись. Она обернулась и с угрозой процедила:

– Вы преследуете племянницу эрсавѝйского дворянина, сударь. Немедленно прекратите. Вам нужны проблемы с кибельмѝдской стражей? Могу устроить.

Мужчина по имени Селим развёл руками, затянутыми в чёрные кожаные перчатки. Он презрительно хмыкнул, отступил на несколько шагов и заявил:

– Я не прощаюсь. Еще встретимся.

– Не надейтесь,– тихо откликнулась Акме, взяла за локоть Эллиру, поторопилась к дому и тихо проворчала: – Вот это хам!

– Но такой красивый, сударыня! – защебетала юная служанка.

«Этого не отнять»,– мысленно согласилась племянница целителя.

Вечером Акме уложили волосы в сложную причёску, украшенную нитями красного турмалина. В ушах покачивались длинные золотые серьги. Облачили в длинное платье из красного атласа с глубоким треугольным вырезом. Шею украсил золотой кулон в форме солнца с Семью Лучами Благодати, перешедший в семью по отцовской линии.

Руки до плеч были обнажены и сверкали тонкими золотыми цепочками на запястьях. По обычаям Эрсавии незамужней девушке не пристало украшать пальцы рук кольцами. Но браслеты допускались.

Глава 3. Изумрудноокий соколёнок

Дом горел. Дым застилал Акме глаза, яростно набрасываясь на них. Она ничего не видела и шла, вытянув вперёд руки, чтобы не налететь на стены. Не могла кричать и звать на помощь, начала задыхаться.

Чья-то сильная рука подхватила и понесла. Сквозь едкий занавес дыма Акме разглядела выражение лица отца: отчаянное и ожесточённое. Он звал её мать, Равенну, и ещё – Лорена. Сильно кашлял и прижимал к лицу дочери мокрое полотенце. После она потеряла сознание.

Акме проснулась в поту. Ужас от воспоминаний о дне гибели родителей накрыл снова. Не оставлял уже одиннадцатый год. Она помнила всё, и ни одна подробность тех страшных дней не была позабыта…

В дверь постучали.

– Акме! – позвал брат.

Она накинула на плечи шаль.

– В-входи.

Лорен вошёл, уже одетый и собравшийся на службу.

– Доброе утро,– пробормотал целитель.– Мы уходим… Ты хорошо себя чувствуешь? У тебя больной вид.

– На меня напали,– спокойно и мрачно заявила Акме, не поднимая глаз.– На заднем дворе. Вчера.

Брат глядел на неё так, словно сестра заговорила на незнакомом языке.

– Не понял,– заявил он, тупо моргая.

Акме возвела глаза к небу, вздохнула и кратко пересказала события прошлой ночи: чудовище, покрытое чёрной шерстью, незнакомец, спасший ей жизнь. Она решила ничего не утаивать. Не имела права. Иначе какого чёрта?..

Знала, что Лорен всегда близко принимал к сердцу всё происходившее с ней, но и представить не могла, что брат тут же выскочит из комнаты и помчится к дяде. Спустя пять минут девушка сидела в гостиной внизу с шалью на плечах и в длинной сорочке, неприбранная и неумытая, и пересказывала всё бледному и недоумевающему дяде.

Затем все трое вышли на улицу и направились на задний двор. Огромной туши монстра, разумеется, уже не оказалось. Остался лишь обширный участок жухлой травы, который чёрным пятном уродовал прекрасный сад.

– Надо сообщить градоначальнику! – воскликнул Лорен.– Улицы должны патрулироваться! Попроси его приставить к дому стражу. Что этот зверь вообще делал в городе?!

– Я не успела у него спросить,– раздражённо фыркнула Акме, состроив гримасу.

– Как выглядел твой спаситель? – вдруг спросил Бейнардий Фронкс изменившимся тоном.

– Я не видела лица, на нём были капюшон и маска. Высокий. Почему-то он просил меня оставить произошедшее в тайне. Не понимаю, с чего это я должна его слушать?..

– Он прав,– спина самого знаменитого целителя восточных земель сгорбилась. На плечах его словно уселся ещё один десяток лет.– Я отправлюсь к градоначальнику и всё ему сообщу. Сам. Лорен, иди в больницу. Акме, оставайся в доме. Паника не нужна.

– Но люди должны знать об угрозе! – Лорен побледнел от возмущения.

– Делайте, как я сказал! Живо!

И дядя, сгорбившись, поторопился в сторону центра города. Брат и сестра переглянулись.

– Ему что-то известно,– заключил Лорен.

– Не думаю, что дяде может быть известно что-то о таких монстрах,– пробормотала Акме.– Но вот что это был за болван, который умолял меня ничего никому не говорить, другой разговор. Вот, кто знает, что именно происходит!

Девушка просидела дома до полудня. Она позавтракала и долго сидела у окна на втором этаже, глядя на задний двор. На кусты сирени, колодец и темнеющее на траве пятно.

Вздохнув, она всё же решила выйти на улицу и отнести обед дяде и брату. Как делала всегда, когда оставалась дома, а родные уходили на службу. Не доверяла этот ритуал служанкам.

Акме надела простое платье тёмно-синего цвета и, взяв корзинку с провиантом, направилась в больницу. Шла многолюдными улочками, греясь в тёплых лучах весеннего солнца.

Апрель на юге Архея был гораздо теплее, чем на самом его севере. Кибельмидские леса и луга уже в марте покрывал новый изумрудный покров травы. В Орне же ещё в середине мая местами лежал снег.

– Сударыня Акме!..

Девушка обернулась. Меньше всего ей хотелось, чтобы её беспокоили сейчас. И меньше всего ей хотелось говорить с Селѝмом, который направлялся к ней. На нём был светлый колет, за его спиной развевался плащ, в руках он сжимал короткие тёмные перчатки. Горожанки помоложе оборачивались и с интересом поглядывали ему вслед.

– Доброе утро, сударь,– без улыбки ответила Акме, сделав книксен в знак приветствия: вчерашнее происшествие совершенно стёрло Селима из памяти.

– Я не застал вас дома. Мне сказали, что вы ушли в больницу.

– И снова вы меня преследуете,– любезно заметила девушка.

– Нисколько, я снова хотел принести извинения за своё вчерашнее поведение,– сказал Селим, глядя ей в глаза.– Я едва не покалечил людей и нагрубил вам.

– Поэтому сегодня вы пешком? – усмехнулся Акме.

– Отчасти,– улыбнулся Селим.– Позвольте мне проводить вас до больницы. Вам не стоит ходить одной.

– Я у себя дома,– ответила та.– На меня никто не нападёт,– тут она покривила душой.

– Позвольте!..– Селим протянул руку, чтобы взять её корзинку, и девушка не стала сопротивляться. Сегодня она положила и обед, и полдник. Ноша получилась нелёгкой.

И они вместе направились в больницу. Акме поглядывала по сторонам, выискивая того, кто хотя бы отдалённо напоминал вчерашнего незнакомца. Но как ей это удастся? Лицо спасителя скрывала маска.

– У вас появился выходной? Вы не в больнице сегодня.

– Дядя не разрешает мне долго целительствовать. Полагает, что это занятие не для девицы моего положения.

– Могу я быть откровенным с вами? – вежливо спросил Селим.

– Что ж, будьте.

– Мужчины не любят деятельных жён. Должно быть, господин Фронс переживает, что из-за работы в больнице у вас в будущем могут появиться разногласия с супругом.

– Да, именно поэтому он и переживает. По этой причине я не считаю замужество необходимым для себя шагом.

Селим усмехнулся, с интересом посмотрел на Акме и заявил:

– Впервые сталкиваюсь с такой точкой зрения. Не знаю ни одной высокородной девицы, которая бы не хотела выйти замуж.