Потусторонний. Книга 3

1

г. Москва,

Резиденция господина X

Когда говорил Оладушкин — толстяк всегда сдерживался. Рядом со зловещим Претендентом господин Х становился совсем другим человеком. Потому что прекрасно понимал, когда можно давать себе волю, а когда лучше придержать язык. Потому что знал: могущественный одарённый лишь делал вид, что подчинялся приказам. Когда-нибудь, а толстяк был уверен, что этот момент наступит, Оладушкину наскучит эта игра, и на тот момент хотелось бы остаться в душе чародея как минимум не врагом!

— Я едва успел, — проговорил Претендент. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Дорогая обувь, шикарный костюм от камчатских модельеров, изящная трость с навершием в виде головы кричащего орла. Одет Оладушкин был всегда прекрасно и утончённо. Да и внешность его соответствовала наряду. Лет пятьдесят на вид, но на крепкие пятьдесят, когда мускулатура ещё даст фору молодым. Военная выправка, спокойна уверенность во взгляде. Оладушкин спокойно огладил седую бородку, и хищно улыбнулся:

— Нам повезло. Ваш дурак мог всё испортить.

Толстяк закивал. Да, Саша наломал дров. Надо было сразу скормить его свиньям.

— Я приказывал ему отступить. Он не должен был мешать. Простите, Святослав Игнатьевич.

Претендент никак не отреагировал на торопливые оправдания. Проклятье! Соберись! Нельзя так расплываться перед ним. Не надо так бояться! Он должен твоему роду! Он служит твоему роду! Слабых никто не уважает!

— Я рад, что вы успели вовремя, но всё-таки Сашенька был не так глуп, каким казался.

— Думаете? — хмыкнул Оладушкин. — Если бы я не приглядывал за вашим «протеже», то сейчас бы у вас уже были огромные проблемы. Потому что человек Разумовских тоже был там. Слишком наследил ваш Сашенька.

— Его не опознают?

— Я уничтожил всё, что смог. Машина прокатная, документы поддельные, следов официальных никаких нет, а с трупом его не разберётся никакая экспертиза. Будьте покойны, ваше высочество. На вас не выйдут.

В голосе послышалась насмешка. Толстяк едва удержался от ядовитого ответа. Нельзя. Не та ситуация. Не тот человек! А с какой радостью бы он, глава одного из самых могущественных родов Империи, поставил бы на место обнаглевшего Претендента...

— Я могу решить вашу проблему за полчаса, — продолжил Оладушкин. — Если вы перестанете играть в эту странную игру.

— Разумовский не должен ничего знать, — покачал головой толстяк.

— Я могу убрать и его человека тоже. Это несложно.

— Нет, Святослав Игнатьевич. Мы так поступать не будем, — объяснять причины такого приказа он не собирался. Это дело семьи. И Разумовского... Лучшего друга Его Императорского Величества. Князя, чья репутация в войсках необъяснимо высока. Второго человека в государстве, на счастье не лезущего в политику. Верного соратника Романовых.

И пусть так и остаётся.

— Шоу какое-то, право.

Толстяк шумно выдохнул, глядя в щелочку между опухших век на статного чародея.

— Дело государственной безопасности. Этого вам должно хватить.

— Ах, эти игры престола, — закатил глаза Оладушкин. — Ждёте от Разумовских сюрпризов? Зачем вам его бастард?

— Святослав Игнатьевич, это не шутки, — толстяк поёрзал в кресле, коснулся потными пальцами столешницы, оставляя на ней тёмные следы. Над губой тоже было влажно. Он промокнул лицо салфеткой, протёр лысину.

— Или это не его бастард, раз в деле замешаны вы? — понимающе улыбнулся Претендент.

— Прекратите, Святослав Игнатьевич. Иисус свидетель, вы забываетесь!

— Ах, простите, — не искренне извинился Оладушкин. — Эта глубинка сводит меня с ума. Я бы лучше снова устраивал бы пограничные конфликты со шведами, чем продолжал это странное соитие гопаком.

— Простите? Гопаком? — опешил толстяк.

— Да, и напляшешься, и налюбишься. Но мне хотелось бы больше честности в наших отношениях, право. Всё же делаем одно большое дело.

— Увы, я не в силах распространятся. Спасибо за вашу помощь, Святослав Игнатьевич. Вы избавили Империю от многих хлопот.

— Я от скуки на стену лезу. Много читаю. Много думаю, — продолжал Претендент, изучая барельефы на стенах. — Сопоставляю разное. Оксана Фёдорова, верно?

Толстяк успешно изобразил недоумение. Чёртов выскочка полез копать в прошлое...

— Очень трагичная история, право, — говорил Оладушкин. — Об их романе знала даже супруга князя Разумовского, но разлучить их смогла только скоротечная болезнь. Ваших рук дело? Ах, не отпирайтесь, не отпирайтесь. Шучу. Будь то дело ваших рук, то не думаю, что мы бы сейчас общались. Разумовский наверняка первым делом докопался до истинных причин смерти любовницы. Я нашёл одиннадцать детей, подходящих под описание. Одиннадцать приютов. Вы пасли их все?

Толстяк снова удержался от эмоций.

— Святослав Игнатьевич, я прошу вас прекратить домыслы. Вы же понимаете, что это засекреченная информация?

— Понимаю. И понимаю, что ради Разумовского вы такую операцию проворачивать не стали бы. Агентура ваша ждала проявление одарённого во всех приютах? Не знали точно, в каком их них спрятали бастарда? И как только он объявился, сразу решили его убивать? Очень странно это, ваше высочество. Слишком много возни для одного из детишек Разумовского. Он ведь любвеобилен, как знают все от Кёнигсберга до Уэлена. Большие бюджеты будут, если на каждого такую операцию проворачивать. Хотя... — он ядовито улыбнулся, — Оксана Фёдорова особенный случай, да? Она, как я читал, входила в ближайшее окружение и Его Императорского Величества, верно?

Толстяк безмятежно улыбнулся, хотя внутри всё замёрзло до ледяной корки. Куда ты суёшь свой нос, дурак? Делай то, что приказали, и всем будет хорошо.

— Всего хорошего, Святослав Игнатьевич.

Двери распахнулись, на порог ступили офицеры охраны.

— Очень жаль, — улыбнулся Оладушкин. — Придётся удовлетворить любопытство самому.

— Не советую, — холодно произнёс толстяк. Этому надо будет положить конец. Претендент не претендент, но надо понимать меру. Что он себе позволяет?

2

На адреналине я принял самое странное из возможных решений: за миг до столкновения закрылся бронёй и влил в неё почти все резервы, которыми располагал. Захотелось спецэффектов!

Грузовик с грохотом и скрипом сминаемого железа разбился о мою защиту. Двигатель выдавило в кабину, и всю морду машины смяло так, будто она в столб въехала, а не в человека. Я медленно отступил, высвобождаясь из обломков автомобиля. Пакеты и всё их содержимое такого удара не пережили. Твою ж... Рулечка моя!

Водитель еле дышал, лицо всё было вымазано в крови, рулевое колесо вдавилось в грудь. Да ладно, приехал и кончаться вздумал? Не надо спешить, родной. Я выволок его из машины, не обращая внимания не треск костей. Вой боли стал лучшей симфонией этого вечера, но слишком быстро угас. У водилы кровь шла ртом. Значит всё совсем плохо.

— Привет... от Бека... — прохлюпал горе-убийца и расслабленно обмяк. Ну тут контур ломать уже бессмысленно. Да и сказал он всё, что мне нужно было знать.

— Илья ты в порядке? Иисус всепрощающий. Ты цел?! Почему ты цел? Что это было?! Одарённые такое умеют?

Много вопросов. Некогда отвечать.

— Жди у машины, — сказал я Лизе, распрямляясь. Бах! Доспех рвануло, и я грохнулся на асфальт. Вы серьёзно?! Подкатившись под грузовик, с которого текло как из дуршлага, я ужом пополз вглубь. Стреляли с моего дома, это точно. Снайпер дождался, пока моя голова появится из-за машины и выстрелил.

Ночь вспыхнула голубым свечением, запахло озоном, а спустя несколько долгих секунд о землю что-то глухо стукнуло.

—Илья? Ты в порядке? — Лиза наклонилась, выглядывая меня под машиной. А ты полезная становишься! — Я в него попала! Здорово, да?

— Электрик ты мой, — цокнул я, выползая. — Давай с дороги уйдём?

— Электрик как-то не по-женски, — наигранно надула губки Лиза.

— Электричка ты моя? — не растерялся я, заработал улыбку, и потянул девушку за собой. Мы торопливо ушли с улицы, под прикрытие арки. Где-то уже хлопали окна. Кто-то ахал. И наверняка вызывал полицию.

— Жди здесь, — бросил я. — Скоро буду.

Лиза кивнула, посмотрела на свои пальцы, и по кончикам их поскакали искры-молнии. Глаза девушки были чуточку безумные, а улыбка... Как у маньяка. Передёрнувшись, я добрался до парадной, тихонько открыл дверь и вошёл на тихий лестничный пролёт. Постоял, вслушиваясь, а затем неторопливо двинулся по лестнице наверх. Раз двое уже прибыли, может быть и третий. Ну ка, где там моя разведка?

Княгиня ответила на мою команду быстро, и засаду тоже отыскала моментально. Двое ждали на лестнице, между вторым и третьим этажом. Обе держали пролёт под прицелом, готовые обрушить шквал огня на любую появившуюся в нём фигуру. Ещё один бандит сидел этажом выше, в темноте закутка напротив моей двери, с ручным пулемётом стоящим на сошках. На коврике перед входом был аккуратно размазан артефакт нуль-магии. Экие вы, господа, затейники.

Я остановился на лестнице между первым и вторым этажом. Прикинул расстояние, осторожно выпуская бронемяков. Двоих. С определённым заданием. Выставив руки ладонями вверх, я приподнял их чуть повыше, и стальные шарики смерти завращались в сантиметре над моей кожей, набирая скорость.

Вжух. Вжух. Оба снаряда улетели в темноту, где рикошетом от противоположной стены вернулись назад, по нужной мне траектории. Два удара. Два падающих тела. Я поднялся выше, убедился что проломанные бронемяками стрелки не дышат. Собрал с них всё ценное (а кошелёк одного из них был весьма пухлый) и присел, вслушиваясь. Пулемётчик не дурак, должен понять, что я иду.

Но он и не догадывался, что к нему могло приползти из темноты. Да, они пришли охотиться на одарённого, вот только способностей его не знали. Я подождал ещё несколько секунд, а после стона и звука осевшего тела вышел на лестничную площадку. Хомяки уселись неподалёку от вырубленного пулемётчика и старательно вылизывались от крови тех, кто погиб до этого.

Пульс у стрелка был. Отлично. Я присел рядом, и сунул ему в контур всю свою злобу, накопившуюся от утраты рульки. Мужик засучил ногами, будто пытаясь уползти от растекающейся по телу жажды служить. Движения плавные, скорее агонизирующие. Хотя чего там. Агонизирующие и есть. Жалеть его я не стал, так что его преданность будет дорогой в один конец.

— Кто тебя прислал? — спросил я мягко.

Пулемётчик прохрипел что-то невнятное, всхлипнул. Контур распадался неожиданно быстро. Я совершенно точно не столько силы на него потратил. Это что-то дополнительное.

— Хрен... те...

Он сдох. Я нахмурился: что это за чудеса волшебные? Наткнулся на левый поток энергии, рассеивающийся в темноте парадной. На шее бандита лопнул охранный амулет, и именно то что скрывалось под зачарованной оболочкой, так стремительно угробило мерзавца. Проклятье. Они прямо подкованные сюда припёрлись. Интересная игрушка... Надо бы изучить. Я сунул треснувший оберег за пазуху, в мир бронемяков и клювобушей.

Встал, поглядывая на пулемёт. Вот его в карман только по частям, а разбирать такое оружие меня не учили. Жаль. Я двинулся к квартире, отпихнул коврик с размазанным артефактом в сторону. Открыл дверь. Внутри точно никого не было, иначе Княгиня бы подняла тревогу сразу. Она ведь при критических ситуациях меня находила уже. Знает, что важно, а что нет. Так что сейчас действовать можно спокойно. Я вошёл и принялся сгребать всё, что мне может потребоваться, запихивая за пазуху, в бездонный карман. Призрак настороженно протягивала мне свои книжки, и я, ёжкина кошка, покорно брал их с собой.

Рррупи потребовал планшет, и я не стал спорить. Дорогая вещь, конечно же я её здесь не брошу!

Запрятав в карман всё, что мог, я с тоской оглядел свою квартирку. Раз дело приняло такой серьёзный оборот, то ночевать здесь небезопасно. Грузовик, снайпер, два бойца и пулемётчик разом — бюджет на меня выделили неплохой. С таким ночью и ракету в окно получить можно.

Я спустился к Лизе. Она так и стояла под аркой, наслаждаясь игрой молний на кончиках пальцев. Правая нога изогнута в колене и длинный каблук упирается в стенку. Ну прямо жрица любви в ожидании работы.