Повелительница стихий

Часть первая

Валентина Ушакова

ПОВЕЛИТЕЛЬНИЦА СТИХИЙ

Моей маме Ушаковой Марии Федоровне посвящается

ПРОЛОГ

Эгеида, столица Атлантиды, 9500 г. до н. э.

Толчки следовали один за другим. Резко потемнело. Ветер усиливался с каждой минутой, превращаясь в ураган. Полил дождь, быстро перешедший в сплошной водопад. Началась гроза. Молнии непрерывно разрывали небо, окрашивая все вокруг зловещим зеленоватым светом.

Люди, обезумев от страха, хватали детей и ценности, выскакивали из домов и метались в растерянности, словно тени, натыкаясь друг на друга. Затем одни вернулись в свои сотрясаемые землетрясением дома и начали молиться, надеясь, что их все же не завалит. Другие, насквозь промокшие, сбиваемые ветром с ног, бежали на открытые места и стояли там, сбившись в кучу. Некоторые седлали коней и спешили на пристань, чтобы попытаться отплыть в безопасное место. Но корабли стояли, укрывшись в гавани: на море бушевал жестокий шторм. Многие люди устремились в храмы, надеясь на милость Богов.

В главном храме столицы также шли моления о спасения. Но сегодня жертвенный зал был закрыт для всех, кроме жриц, принимавших участие в таинстве. Колебание развешенных повсюду ароматических курильниц не прекращалось ни на миг, а земля, казалось ходуном ходит под ногами. Словно незримый гигант непрерывно ворочался с боку на бок в недрах земли.

Сегодня гигантскому золотому изваянию верховного бога Посейдона были принесены небывало богатые жертвы. На огромные жертвенники были возложены двенадцать белых быков, а также великое множество иного скота, и аромат жареного мяса, смешиваясь с дымом ароматных трав из курильниц, наполнял храм.

Юные жрицы в белоснежных одеяниях, с волосами, уложенные в высокие прически, удерживаемыми золотыми обручами, выстроились в круг. На руке каждой из девушек сверкало кольцо, очень похожее на то, что было на руке Верховной жрицы, но немного отличающееся от него в деталях. Горящие факелы в руках жриц отбрасывали длинные пляшущие тени. Звенящими от волнения голосами девушки произносили слова древнего заклинания. Треск молний и удары грома сливались со звонкими девичьими голосами.

В центре круга, возле жертвенника, стояла Верховная жрица Зенэйс. Ее гордую голову с высокой прической из пышных темно-каштановых волос венчала диадема из двух металлов, изображающих золотое солнце и серебряный полумесяц. Высокую шею девушки обвивала тяжелая витая цепь с медальоном, точно повторяющим диадему. Пара светил были и на кольце, и на широких браслетах, украшающих обнаженные смуглые руки.

Зенэйс подняла тяжелый кувшин и до краев налила темно-красного вина в большую золотую чашу. Обрывок какой-то мысли вертелся у нее в голове, но у жрицы не было времени понять, что же именно зацепило ее внимание. Лицо девушки оставалось невозмутимым, но руки слегка дрожали, из-за чего часть драгоценной влаги пролилась. Это было очень плохим знаком: Посейдон отказывался принять жертву! Да еще россыпь вишневых капель попала на белоснежное одеяние жрицы. Дурной знак! Это значило кровь, много крови! Такого прежде не было никогда…

Жрица выплеснула вино в огонь золотого трехногого жертвенника. Пламя высоко взлетело, озарив девушку с ног до головы так, что ее стройная фигура казалась изваянной из золота. Девушка стиснула кулачки и, не мигая, смотрела на узоры пламени, стараясь прочесть в огненных знаках тайны будущего.

Не узрев ничего хорошего, жрица протянула руки к статуе и трижды гортанно прокричала. После этого она поднесла ко лбу Кольцо Посейдона, главную реликвию Атлантиды и протяжно запела сильным, чуть хрипловатым голосом.

Остальные жрицы подхватили ее песню, и слаженный хор прекрасных юных голосов зазвенел под мраморными сводами. Вода в храме доходила уже до щиколоток…

Огромный зал, освещенный множеством факелов и светильников, содрогнулся. Жрица закричала и протянула руку с кольцом к статуе золотого бога. По стенам побежали змейки трещин. Зенэйс, запрокинув голову, продолжила свое гортанное пение. Сверху посыпались камни. Поверженные жрицы падали одна за другой, роняя факелы. Некоторым удавалось собраться с силами и снова встать в строй, другие тщетно пытались подняться, третьи лежали неподвижно…

Верховная жрица медленно обвела глазами зал с распростертыми на полу девушками, и продолжила свою торжественную песнь. Один из камней больно ударил по плечу, но девушка не остановилась. Все громче, все яростнее становилась ее песнь. Не обращая внимания на боль и кровь, текущую со лба, задетого осколком камня, она продолжала яростно заклинать богов. Белоснежное одеяние Верховной жрицы постепенно окрашивалось красным. Вода поднялась уже до колена.

Все реже становился строй девушек, но оставшиеся лишь крепче стискивали факелы и продолжали пение. Зенэйс вдруг поняла, что отвлекало ее во время таинства: среди жриц она не видела своей младшей сестры Хризеис…

Последний толчок оказался гораздо сильнее предыдущих. Золотая статуя пошатнулась, и медленно заскользила, наклоняясь на бок. Последняя из юных жриц, вскрикнув, схватилась за голову и упала на мраморные плиты.

Но и оставшись в одиночестве, Верховная жрица изо всех сил продолжала отчаянно сопротивляться стихиям, яростно выкрикивая слова древнего заклинания. Храм содрогнулся, и камни рухнули вниз, погребая под собой все живое. Последней мыслью Зенэйс было: «Не смогла!»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Атлантида, Эгеида, 9500 г. до н. э.

За неделю до катастрофы

Хризеис

Я иду по ночному городу, зябко кутаясь в плащ. Но не только ночная прохлада тому виной: мне нужно остаться неузнанной. Прийти к старому ювелиру днем я не могла: ничто не должно вызвать подозрения. К тому же Зенэйс снимает Кольцо только перед сном…

Яркая луна освещает мой путь: сегодня полнолуние и погода ясная. Осторожно пробираюсь, вплотную прижимаясь к домам, прячусь в тенях деревьев, непрерывно озираясь, словно преступница. Да я и есть преступница... Вернее, скоро стану ею…

Часть вторая

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Россия, Урал, 2002 год.

Тина

Прошло уже одиннадцать лет с той поры, как мы покинули Нижнеморск. Бабушка давно звала нас к себе, на родину отца – далекий и холодный Урал. Большой и мрачный город не понравился мне сразу...

Теперь я осталась совсем одна. Сначала не стало бабушки. А четыре года назад, в день моего рождения, наша семья попала в страшную автокатастрофу. Родители погибли на месте, а я осталась жива... Была у меня и большая любовь, как мне тогда казалось, но мой избранник просто выбросил меня из своей жизни... Кажется, я никогда уже не полюблю…

Как все хорошо начиналось! У меня была прекрасная семья, я поступила в университет, о котором мечтала все школьные годы. А еще я была юна и влюблена, и мой избранник ответил мне взаимностью. Я была так счастлива! Мне казалось, что мы скоро поженимся и будем вместе всегда. По утрам я просыпалась с радостным предчувствием, и весь день улыбка не сходила с моего лица. Глядя на мое сияющее лицо, люди улыбались мне в ответ.

Я всегда удивлялась: что он нашел во мне? Он был гораздо симпатичнее меня... Мой одноклассник Игорь Круглов. Стройный, высокий, светловолосый и зеленоглазый, он нравился многим девчонкам. Но он предпочитал общаться именно со мной, тогда я еще не догадывалась, почему. Я радовалась, что так рано встретила свою вторую половинку.

Мы вместе поступили в университет. Наши мечты сбывались, и казалось, так будет всегда… Но все закончилось в один миг.

Это был день моего совершеннолетия. Я окончила первый курс, успешно сдала все экзамены. Был удивительно теплый и ясный летний день. Подарки, поздравления – веселью не было конца. Я была абсолютно счастлива. Мой друг уехал на все лето, чтобы немного заработать, так как он из семьи бедной и многодетной. Игорь позвонил с утра и поздравил меня, наговорил мне много добрых и нежных слов, а напоследок сказал, что после его возвращения мы отметим это событие вдвоем как следует.

День был жарким. К вечеру мне захотелось поехать на озеро. Мы сели в машину. Я устроилась сзади и рассматривала новый купальник, перебрасываясь с мамой словами. Внезапно впереди возникла машина, несущаяся прямо на нас на огромной скорости. Папа попытался увернуться. А потом – страшный удар. Невыносимая боль… И темнота…

Потом была больница. Я пережила клиническую смерть, и некоторое время находилась на грани жизни и смерти. Первое что я услышала в больнице придя в сознание:

– Что ж вы девушке молодой так швы-то наложили? Не мешок же шили…

– Так думали, все равно не жилица…

И разговоры санитарок в коридоре:

– Да уж лучше б умерла, бедная, чем такая жизнь…

Это обо мне, подумала тогда я. Значит, плохи мои дела… Вторым страшным ударом было известие о гибели родителей. Моя счастливая юность закончилась в один миг. После того, как я попала в автокатастрофу, мой друг тут же забыл о моем существовании. Тот, с кем я собиралась навсегда связать свою жизнь, так ни разу и не появился… Видимо, посчитал, что я на всю жизнь останусь калекой.

Теперь я верю Соньке, что бедного парня из многодетной семьи интересовала только моя квартира. Но постепенно душевные раны затянулись, хотя рубцы остались… Хорошо, хоть лицо не пострадало…

Первоначальный диагноз врачей, к счастью для меня, не подтвердился, и молодость постепенно взяла свое. Физически я быстро пошла на поправку. Переломанные кости срастались быстро и правильно, раны затянулись, но тяжело было невыносимо. Я впала в глубокую депрессию.

Сидя в больничном садике, я винила себя в гибели родителей: ведь именно мне в тот вечер пришла в голову мысль отправиться на озеро. Но постепенно боль потери уменьшилась… Я поняла, что ничего не изменишь, и нужно жить дальше…

Навещала меня только одноклассница и соседка Сонька Котова. Изредка с ней приходил и сосед-следователь Борис. От него я узнала, что пьяный водитель той машины, сын чиновника из мэрии, не раз попадался нетрезвым за рулем, и этот случай стал для него последним. А его подружка хоть и осталась жива, но в таком виде, что лучше бы умерла… Это о ней говорили медики.

После больницы я случайно увидела на улице бывшего друга. Он шел с девушкой, кажется, из параллельной группы. Они держались за руки и громко смеялись. Когда мы поравнялись, на мгновение он смутился, и его глаза быстро вильнули в сторону. Я подумала, что он просто пройдет мимо, сделает вид, что не заметил меня. Но он небрежно бросил мне: «Привет», и пошел дальше, как ни в чем не бывало… Я зашла в сквер, села на скамейку и плакала, пока не кончились слезы…

Теперь мне двадцать два, и боль потерь поутихла. Я живу с серым котенком Мурзиком, подобранным на улице, учусь уже на пятом курсе и яростно долблю химию с утра до вечера. Отныне моя судьба – вонючие колбы с пробирками, пипетки-бюретки, колориметры-полярографы-хроматографы и вечно прожженный кислотами и щелочами белый халат… Почему, ну почему я не занялась журналистикой, медициной, математикой или юриспруденцией, как все умные и приличные люди? Нет, как всегда, выбрала, что попроще, поскромнее, подоступнее. Ведь в душе я так и осталась маленькой, робкой замарашкой…

Когда мне становится особенно грустно, я достаю мое сокровище из тайника, долго любуюсь чудной красотой камней и с удовольствием примеряю. Я ощущаю странное тепло старинного кольца, и мне кажется, оно становится сильнее с каждым годом. Кольцо словно откликается моим мыслям, подбадривает меня. После этого мое настроение заметно улучшается. Жаль только, что кольцо мне немного великовато…

Я часто вспоминаю маленький приморский городок, словно купающийся в свежей зелени, цветущие деревья и кустарники, воздух, пропитанный их ароматом, ласковое море и теплый песок. Я так скучаю по ласковому, теплому морю, пышной южной природе и веселым, открытым людям. Море… Оно красиво в любой сезон, в любое время суток. По утрам оно оранжево-розовое, днем – голубое или синее, вечером – сиреневое, с первыми звездочками, ночью – чернильно-фиолетовое, с серебристыми лунными дорожками… Шаловливый прибой лижет мои босые ноги, слегка щекоча, и море словно шепчет мне на ушко: не грусти, не бойся, все будет хорошо, все уже хорошо… Когда я вспоминаю мой потерянный рай, мне становится грустно… Впрочем, того рая больше нет…