Поверить в сказку

Пролог

3 года назад

Омск

31 декабря

Ксения

Я находилась в маленькой комнате, где единственным украшением была захудалая желтая елка с несколькими пластмассовыми шарами, купленными на распродаже на китайском оптовом рынке. Напротив ее, загораживая потертые обои, стояла стенка, купленная еще в восьмидесятых годах, покосившаяся, обитая со всех сторон фанерой, и провисшими дверцами. На полках кроме книг и посуды больше ничего не было. Диван, на котором я сидела, удивлял тем, что рисунок еще не стерся за столько лет, хоть мама чистила его чуть ли не каждую неделю.

Мы жили тяжело и бедно. Отец погиб, когда я была еще совсем крошкой. Он работал дальнобойщиком. Разбился, когда доставлял груз: заснул и съехал в кювет.

Матери было сложно одной растить дочь в чужом городе, куда они с отцом переехали сразу же после свадьбы, узнав, что ждут пополнения в семье. Хорошо, что квартира находилась в собственности отца и перешла ей. Но коммунальные расходы, траты на себя и меня, душили ее. Без должного образования она могла устроиться только на должность с небольшой оплатой, например, уборщицей, кем постоянно и работала.

Нет, никогда ее не порицала, ничего не требовала, только помогала. Приходя после школы, бегала с ней по организациям, махая тряпкой или шваброй. Естественно, одевалась я плохо, за что «добрые» дети меня всегда высмеивали, и унижали прилюдно. Особенно переломным для меня был момент, когда сердобольные соседки таскали маме вещи, а их любимые детишки обсуждали это в школе, тыкая в меня пальцем, рассказывая, почему они отказались носить эти надоевшие им тряпки.

Я терпела до поры до времени, а потом стала отвечать, понимая, что по-другому никак. Спустя время, когда разговоры не помогали, начала драться. В основном дергала за волосы, а когда и по лицу била, за что постоянно получала от матери, вечно причитающей и оправдывающейся перед всеми, какой непутевой я расту, не понимая, почему на их благородство отвечаю так по-свински.

В ответ молчала, уже давно для себя решив, что пусть она так и думает. После последнего случая, когда разбила губу девочке, посмевшей обозвать мою мать зажравшейся, тупой попрошайкой, перестала надевать отданные вещи. Мать попыталась меня уговорить поменять решение, но потом поняла, что это бесполезно, и перестала брать подаяние, за что я была ей очень благодарна. Лучше уж ходить в неприглядном старье, чем в красивом платье, но с плеча соседской девочки, с которой посещала один класс.

Училась я средне. Не сказать, что была полная троечница, но и в отличницы не выбивалась. Да и не хотелось, чтобы не привлекать лишнего внимания. И так была постоянной мишенью для насмешек и издевательств.

Глядя на себя в зеркало, я видела симпатичную темноволосую девушку с нежными чертами лица, выразительными голубыми глазами в обрамлении пышных ресниц и аппетитной фигуркой. Но благодаря невзрачной одежде и вечному затворничеству, на меня никто не обращал внимания, даже мальчики в старших классах. Хоть я и была на лицо лучше наших принцесс, но все равно считалась болотной лягушкой. Со мной не общались одноклассники. Они кривились и смеялись, стоило мне только зайти в класс. Было до слез обидно, но потом научилась не реагировать на такое отношение и пропускать их издевки мимо ушей.

Естественно, молодого человека, у меня не было, и я никуда не ходила гулять. Может, кому-то из мальчиков я и нравилась, но никто из них не осмелился бы пойти против всех.

Танцы, кружки, дни рождения, посещения мероприятий классом проходили мимо меня. У нас никогда ни на что из этого не было денег, и поэтому меня никогда никуда не звали. На мои просьбы, мольбы, хоть раз сходить со всеми, мать лупила ремнем, желая выбить мою жадность и зависть. После нескольких таких поучительных наказаний меня будто отрезало, и я поняла, что лучше молчать, или заставляла себя поверить в то, что мне ничего не нужно. Через несколько лет перестала выть в подушку от такой несправедливости, смирилась, решив, что это не для меня.

Начиная с девятого класса, после школы бежала домой, быстро делала уроки, и мыла полы в подъездах нашего дома, за что получала деньги. Хоть маленькие, но свои. Это позволяло мне иногда покупать необходимые вещи в виде простого нижнего белья, колготок, футболок и прочего. Пусть вещи были недорогими, простыми и скромными, но не с чужого плеча, а лично моими.

Кто не бывал в такой ситуации, никогда не поймет, что такое, когда НЕТ денег ни на что. Мне было тяжело себя постоянно ломать, уговаривая, что можно обойтись и без всяких вкусностей или модных вещей. Хлеб, молоко, мука, коммунальные услуги, лекарство для матери – вот куда уходили все мои деньги от подработок после десятого класса.

У моей матери – Ларисы Петровны, бывало такое высокое давление, что как только оно поднималось, меня начинало трясти от страха остаться одной на белом свете. Бригады скорой помощи нашего Кировского округа знали меня как родную, обращались по имени и старались помочь, чем могли.

После школы я поступила учиться в техникум, находящийся через два дома от нашего, по специальности технолога кондитерских изделий. Поступила сама на бюджет и очень этим гордилась. Но когда меня поздравили, что прошла, и вручили счет на оплату в виде обязательного «добровольного» пожертвования, ревела в туалете, не представляя, где возьму деньги. Каждая копейка была на счету и мать жестко контролировала все расходы, вечно подозревая, что я не всю зарплату отдаю ей. Она бегала к старшей по дому, интересуясь суммами, которые мне выплачивались, впрочем, не стеснялась заходить в кафе, где я подрабатывала, чтобы узнать, сколько мне должны выплатить. И за это мне было невероятно стыдно, но изменить ситуацию я не могла.

Глава 1

г. Бердск

Ксения

Я стояла у колонны и наблюдала за общением изысканных дам, разговаривающих о моде. Они томно вздыхали, хвастаясь новой покупкой в несколько сотен тысяч, не зная, как переплюнуть одна одну. В них столько ядовитой радости и злорадства, когда у кого-то не так роскошно, как у них, что хочется скривиться и отойти. Чуть дальше в стороне беседуют двое мужчин в шикарных костюмах с безобразными фигурами. Их не волнует неприятная внешность, ведь они имеют счета в банках, как в России, так и за рубежом, что, по их мнению, полностью компенсирует любые недостатки. Сейчас я присутствовала на свадьбе дочери высокопоставленного чиновника, хоть невесту первый раз увидела всего лишь час назад, и то, догадалась что это она, лишь по роскошному белому платью.

Отметив, как мужчина в черном пиджаке все сильнее краснел и все больше заплетался в словах, скривилась и пошла в сторону лоджии, решив подышать свежим воздухом. Я не понимала себя. И зачем только явилась сюда? Ах да, как же не присутствовать, когда получила приглашение от жены депутата. Приходится соответствовать занимаемому статусу. А то, что хочется убежать отсюда с каждой минутой все больше, это не в счет. Все равно особого выбора у меня не было.

Скучно. Мне всегда на таких мероприятиях скучно и неприятно. Очень ненавижу общество лицемеров, в котором вынуждена находиться практически постоянно, и при этом лучезарно улыбаться. Но потерпев еще немного, получу драгоценные бумаги на свою маленькую кондитерскую, в которую вложила свою душу, чтобы начать новую жизнь со своим сыном.

За три года, что я жила в Бердске, являясь женой, а уже как год вдовой Картунова Андрея Михайловича, до скрипа зубов презирала эту игру. Но тем не мене, не была готова отступить от задуманного, потому что мой мальчик достоин самого лучшего.

Мгновенно вспомнила события своей жизни, когда убежала от Евгения и меня сбила машина, за рулем которой сидел мой будущий муж. Тогда я была в плачевном состоянии, постоянно шепча про себя непонятные фразы, и теряя сознание. Так, как Андрей возвращался с мероприятия, на которое пригласил друг детства, в нетрезвом состоянии, рассчитывая, что в такое время никто не остановит, то решил пожалеть меня и помочь. Заодно, не нужно было вызывать полицию и ввязываться в разбирательство по наезду на пешехода.

Да, вот так бывает. Скрученный, худощавый пожилой мужчина с дрожащими руками, решил помочь отчаявшейся девочке, преследуя свои странные интересы. Сказал, что поможет мне, если выйду за него замуж, и не буду подавать заявление в суд. Он предлагал фиктивный брак сроком на два года. То, что он не настоящий, должно держаться строго в тайне. Для всех мы должны выглядеть как счастливая семейная пара и этот ребенок его сын. Он признает его официально. Но также предупредил, что мой мальчик ничего не унаследует, только определенную сумму, так как у него есть родной сын, с которым он не общался уже много лет, и я согласилась.

Про Дмитрия, сына Картунова, ничего не знала. Даже фотографий в особняке не было, только из далекого детства. Как поняла, у отца с сыном получился серьезный конфликт, и Андрей Михайлович выгнал его не только из дома, но и города, выкрикивая проклятия и давая обещание, что если они и встретятся, то только на кладбище. Их ссора произошла примерно десять лет назад. Насколько знаю, на могилу Андрея Дмитрий приезжал, но до особняка не доехал, отправившись назад в свою Москву. У меня тогда очень сильно болел сын. Была пневмония. И я смогла только несколько часов побыть на похоронах. Всем другим занимался секретарь-адвокат моего мужа, Алексей. Поэтому с пасынком я так и не встречалась.

После смерти мужа, по письменной договоренности, брачному контракту и другим документам, необходимо было, чтобы Дмитрий возглавил семейное дело и аннулировал кредит, потраченный на кондитерскую. Еще мы с Сережкой получали квартиру, которую я уже обставила не только по своему вкусу, но и за свой счет. Если быть откровенной, мы уже там жили, хоть еще и не была поставлена подпись наследника на соответствующих документах. Она все равно наша, независимо ни от чего. А вот особняк душил меня, поэтому, как только прошел год после смерти мужа, быстро переехала с сыном в квартиру, изредка появляясь в доме Картуновых.

Если бы муж прожил еще несколько месяцев, то он бы сам подписал все документы и аннулирование кредита, как мы с ним и договаривались, но внезапная кончина изменила все планы. Мой срок увеличивался еще на год траура, чтобы поддержать статус скорбящей жены. И теперь бумаги должен был подписать наследник.

Все это время я и сын числились на содержании, притом деньги могли тратить только на вещи, салоны и развлечения, что жестко контролировал Тараканов, секретарь мужа. И вот срок прошел. Уже два месяца я полностью обеспечивала нас всем необходимым от доходов своей любимой кондитерской «Сладкоежка». Невозможно представить, с каким нетерпением ждала этого наследника, который не торопился в Бердск.

Не желая пребывать еще дольше в непонятном статусе, пустила слух, что Картунов оставил большие долги, которые перейдут его сыночку, и что я увлеклась покупками дорогостоящих украшений. Мои старания оказались не напрасны, неделю назад получила письмо, в котором говорилось, что Дмитрий посетит наш городок в конце недели. Еще мой обман помог отогнать всех любителей поухаживать за богатой вдовой. Да и приглашений на посещение благотворительных мероприятий и светских вечеринок стало меньше, что несказанно радовало. У меня есть куда тратить деньги и без этого.

Глава 2

На следующий день, когда на часах показывало без пяти два, стояла в светлой кухне своей кондитерской и любовалась настоящим шедевром – невероятным трехслойным тортом на свадебное торжество. Он на вид был такой снежный и морозный, что казался сделанным из чистейшего снега, и все благодаря декору из сахарной рябины. Торт покрыла мастикой, со всех сторон украсив белоснежными веточками листьев и кисточками рябины. На верхнем корже восседали две фигурки шикарных красногрудых снегирей.

Это свадебное чудо мы с Надей готовили трое суток. В первый день пекли коржи с начинками, которые выбрала невеста, оставляя их на ночь, во второй день прослаивали их кремом, вновь отправляя в холодильник, чтобы хорошенько пропитались, а вот уже на третий, именно сегодня, украшали. И уже через час курьер отвезет по адресу двенадцать килограмм нежнейшего угощения.

Повернулась и посмотрела на Надежду, красивую и милую блондинку, два года работающую у меня вторым технологом. Кротова – замечательная, талантливая девушка и трудолюбивый работник. Ей, как и мне, двадцать четыре года, и характерами мы с ней очень похожи. Хотя нет. Сейчас я стала другой… жестче, но меня жизнь хорошо потрепала, прежде чем пришла к этому.

У Надежды все не так: заботливые родители, серьезный молодой человек и любимая работа. Конечно, были проблемы, сразу после окончания техникума, но она их преодолела. Чтобы не сидеть на шее у родных, она захотела устроиться на работу, но нигде не брали без опыта, а я рискнула и взяла, чем до сих пор довольна. Надя для меня не только сотрудник в чудесной кондитерской, но и лучшая подруга. Ближе никого нет. И мы вместе с ней творим шикарные торты, поэтому у нас всегда очередь из заказов. Я до четырех всегда нахожусь здесь, а потом уже уезжаю по делам и к сыну. До этого времени с ним сидит Вера Петровна. Очень добрая и чуткая женщина, которой полностью доверяю, отмечая ее профессионализм и поистине настоящую любовь к детям. В садик нас обещали взять в сентябре, как раз будет уже три года, а пока мы дома.

Выдохнув, воодушевленно поинтересовалась:

– Срочное есть? А то обещала Сереже покататься на горках и зайти в зоомагазин. Мы там часами стоим, любуемся.

– Может, тогда стоит купить зверюшек или рыбок домой? – со смехом предложила она.

– Нет, лучше еще постоять столько же. Так что?

– Три срочных заказа за час. Но… я могу сама. Тем более Катя очень хорошо помогает, правда у нее все летит из рук, что ее расстраивает, но думаю, через месяц она уже полностью освоится.

Екатерина – наша помощница на кухне, пришла к нам недавно. Мировая и веселая активистка. Еще есть Ольга, темноволосая красавица с канапушками, работающая на кассе и в зале. Вежливая, милая и приятная, способная преподнести любую информацию о выпечке так, что покупатель моментально желает приобрести и узнать, так ли это вкусно на самом деле.

Не знаю, почему, но мне невероятно повезло с девочками. Мы одна дружная, сплоченная команда, и, вероятно, поэтому у нас хорошая репутация в рейтинге лучших кондитерских. Здесь – я дома, отдыхаю душой, наслаждаясь каждым мгновением, заряжаясь волшебной энергией на весь день.

– Какие? – уточнила, направляясь к плите, где на подносе остывал чай, а на тарелочке лежало два капкейка. Надя их красиво оформила. Думаю, Сереже понравится. Огурчик и Спыш – любимые герои мультиков моего мальчика, поэтому точно знаю, что сын съест все, стоит только увидеть любимых персонажей.

– Два тортика девочкам: барби и литл пони. Семь и пять лет. Один торт для мальчика с Ноликом.

– Тогда вы для девочек, а я за фиксика, – весело сказала, тут же поблагодарив: – Спасибо за красоту!

– Не за что! Главное, чтобы наш красавчик все съел, – произнесла Надежда, вновь посматривая на торт, между делом добавляя: – Возможно, и мне такой через несколько месяцев понадобится.

Удивленно ахнула, останавливаясь, и весело поинтересовалась:

– И мне ничего не говорит! С Егором все так серьезно?

Она кивнула, скромно улыбнувшись, отчего стали заметны ямочки на щеках, а потом нахмурилась и добавила:

– В общем, Егор только об этом и говорит, его родители настаивают, мама поддерживает, а вот мой отец против, считая, что Петрушин сноб и мне нужен настоящий мужчина. Но моему отцу, полковнику в отставке, никто не нравится, кроме военных, а с Егоркой мы встречаемся уже два года. Он у меня стоматолог.

– Смотри сама… – прошептала, считая, что не могу давать советы в таких делах. Опыт у меня ужасный. – В любом случае я сама тебе сделаю торт, и он будет невероятным. Обещаю.

Надя скромно улыбнулась и прошептала:

– Спасибо. Ты замечательная!

– Сплюнь, – весело проговорила и пошла к сыну, сидящему в моем кабинете на бежевом диванчике. Играя с машинками, и громко разговаривая за них он был полностью в своем мире.

Темноволосый, кудрявый, кожа чуть смугловатая, глаза огромные, голубые – красивый мальчик. Мой! Самостоятельный парень, сам себе одежду выбирает, приучила, поэтому сейчас был в черных брюках и бежевом свитере. Маленький кавалер.

Глава 3

В шесть часов вечера у нашего дома стояла машина Картуновых. Как оказалось, сам Дмитрий Андреевич послал за нами транспорт, желая, чтобы тотчас явились. Этот момент заставил заподозрить, что что-то не так. Мы в это время отдыхали в своей квартире, как раз только поужинали. Мгновенно натянув брюки и свободную кофту из белоснежной шерсти, быстро привела себя в порядок. Упаковав сына в теплый комбинезон, натянув на голову шапку, не забыв обвязать шарфом, отправились в особняк.

В дверях нас встретила Елена, нянечка, стерва, каких свет не видывал. Я и рядом не стояла. Завистливая ведьма с фигурой модели. В первую очередь съехала отсюда потому, что не устраивало, как эта женщина смотрит за моим ребенком. До сих пор удивительно, почему она чувствует себя здесь полноправной хозяйкой?! Уверена, потому что имеет отношения с Таракановым, если судить по нежным обращениям, которые она позволяет себе в его сторону.

– Мальчик очень тепло одет. Совершенно не знаете, как ухаживать за детьми, – воскликнула она с таким видом, будто я плохая мать, и даже не притронулась к Сергею. Такая песня происходит всегда, стоит только мне появиться здесь с ребенком.

– На улице тридцать градусов мороза. Он нормально одет, – рявкнула и тут же подошла поближе, чтобы Сережа не слышал, выдавая ей на ухо: – Если сын расскажет мне нелестные комментарии в мой адрес, все же приобрету ядовитую змею и подкину этому недоброжелателю в постель. Уже присмотрела одну.

Молодая светловолосая женщина, представляющая собой тростинку с выпирающими достоинствами, скривилась и только хотела ответить, как я повторила, делая паузы:

– Хоть одно… неправильное слово и с меня подарок. Понятно?

– Я никогда себе такого не позволяла! – завизжала она, поправляя свое обтягивающее серое платье по колено.

– Рада за вас, если это так, а также за свой бюджет. Самые ядовитые очень дорогие, – просветила женщину и, повернувшись к нахмурившемуся сыночку, сдерживая порыв сгрести его и сбежать из этого места, спокойно проговорила:

– Сережа, мы ненадолго, а потом с тобой поедем домой, и будет играть… Хорошо?

– В черепашки ниндзя? Тогда я с Рафаэлем! – счастливо воскликнул он.

Чуть не застонала. Уже сто раз пожалела, что купила всю серию этих черепашек. Ну а что поделать?! Сын ведь, а не дочь. Мне, конечно, хотелось бы играть в барби, ходить в гости и пить чай, танцуя в шикарных платьях на балах, но нет, мы отчаянно спасаем мир от мутантов-кабанов, носорогов, ну и всех остальных.

– Я с Микеланджело, – согласилась, не забывая при этом добавить: – Ты только няню слушай. Хорошо?

– Но с ней не интересно, мам, – обиженно поделился он, и я сразу же посмотрела на возмущенный взгляд Елены, не ожидающей, что про ее светлость такое могут сказать. Но ничего, ей полезно знать, что дети не испытывают восторга от ее заботы. Не понимаю, как при ее стервозности она решилась на такую профессию.

– Надеюсь, вы сможете заинтересовать ребенка?! – прищурившись, уточнила, без прикрас ставя ее на место.

– Да я…

– Вот и отлично. Я проверю.

Села на корточки и нежно провела ладонью по голове сына, заверяя его:

– Сереженька, веди себя хорошо. Мама решит все вопросы и сразу придет за тобой.

– Обещаешь? – обижено пробубнил сын, обнимая меня за шею.

– Да!

С тоской смотрела, как няня ведет моего мальчика по коридору на второй этаж в детскую комнату, а он все поворачивался, надеясь, что заберу его.

– Я быстро! Послушай сказки, – выкрикнула, и тут же застыла, чувствуя неприятный запах туалетной воды Тараканова. Не поворачиваясь, зная, что это только он имеет такой отвратительный вкус, заметила:

– Алексей, я понимаю, почему вы такой невыносимый и дотошный мужчина. Вы обижены на женщин, сбегающих от вони вашего аромата.

Послышалось, как клацнула его челюсть. Ничего, я от него и не такое слышала. Пусть принимает свою же пилюлю. Полезно.

С шикарной улыбкой повернулась к Тараканову, замечая, с какой яростью он сжимал руки в кулаки, жадно шаря по моему телу. Дала несколько секунд полюбоваться, а потом добавила:

– Если вы закончили, можете закрыть челюсть, и мы пойдем на встречу с Картуновым.

Мужчина сразу очнулся и вместо похоти, так раздражающей меня, в глазах появилось бешенство.

– Уверяю, мне нравятся достойные женщины, а не уличные отбросы, – процедил он, поправляя дорогой пиджак черного цвета, нервно дергая фиолетовый галстук.

– Рада за вас, но уверена, что они таких эмоций по отношению к вам не испытывают.

– Не стоит быть со мной такой стервой. Я могу тебя уничтожить, а могу сделать так, что ты будешь жить как царица. Все зависит от твоего поведения.

– Прости, платочек забыла, не могу всплакнуть от радости, – парировала, даже не задумываясь, что говорить. За три года в этом доме, после нескольких месяцев ощущения, что я ничтожество, о чем он шипел мне на каждом углу, научилась мгновенно отвечать, не давая себя в обиду. Тараканов получил то, что хотел. Но вот теперь Алексей не очень доволен столь резким переменам в той, которую считал мышью.

Глава 4

На работе была сама не своя. Все летело из рук, и, отмечая мое настроение, Надежда отобрала деревянную лопатку, которой я мешала будущее тесто для коржей, уже взбив желтки и отдельно белки с сахаром, добавив ванилин.

– Что у тебя случилось? Как вчера прошла встреча? – спросила она, невероятно мило смотрясь в своей нежно-фиолетовой форме. Показала мне на белый высокий стул, намекая, чтобы села, а сама принялась добавлять ложками муку, считая до двадцати.

– Ужасно, – почти прохрипела, удивляясь, что всю ночь не сомкнув глаз, так и не хочу спать. Только в груди ощущение, как будто кто-то рвет когтями внутренности. Медленно-медленно. И состояние, как в первый день болезни, ломает так, что хочется скрипеть зубами. – Представляешь, сын Андрея заявил, что я… обманула мужа, и сказал, что в документах и в завещании про обязательства нигде не упоминается. Лишь упоминание, что мне может достаться квартира и быть погашен кредит только в том случае, если Дмитрий согласится по доброй воле.

Подруга мгновенно перестала мешать и, нахмурившись, пробубнила:

– Не понимаю, как так? Ведь вы заверяли у нотариуса, а значит, есть три экземпляра.

Кивнула и посмотрела на часы, выдавив из себя:

– Через час встреча с ним. Записалась, потому что, когда позвонила, он бросил трубку.

– Почему? – с возмущением произнесла Кротова, вновь активно перемешивая тесто.

– Не знаю. Со своим адвокатом не могу говорить, потому что документов на руках нет. По желанию мужа они хранились в сейфе до того времени, пока не приедет наследник. Я еще тогда была против, потому как мне обязаны были выдать копию, но Картунов возмутился, что не доверяю ему, а ведь он столько сделал для меня, – прошептала, проводя ладонью по лбу, чувствуя, что перед глазами все плывет.

– А если потребовать через суд? – спросила блондинка и, глянув на меня, нахмурилась и пробурчала: – Ксюш, ты очень плохо выглядишь. Может, отдохнешь?

– А как я могу выглядеть хорошо, когда меня выгнали из дома и лишают всего, – прошептала с обидой, желая, хоть на секунду забыть обо всем и немного прийти в себя.

– Из дома?!

– Да… сегодня нужно съехать. Дмитрий даже предложил, чтобы мы с сыном жили в его особняке, в проклятом ненавистном месте. Как же я ненавижу этот крысятник.

– Ты всегда можешь переехать ко мне. Как раз…

– У тебя есть мужчина, – перебила ее, – и вы собираетесь пожениться, поэтому я не пойду к тебе, но все равно спасибо за поддержку.

– Да я, если честно, почти живу у Егора. Он считает, что нужно уже привыкать к семейной жизни. Поэтому осваиваюсь в его квартире.

– Когда решилась? – удивленно поинтересовалась, не представляя, как Надя пошла на столь серьезный шаг, как совместное проживание. Для нее это очень тяжело.

– Уже второй день. Так что буду рада, если переедешь ко мне, – предложила подруга, пряча грустные глаза, чтобы не видела ее печаль. Но как не видеть, когда на ее лице все написано огромными буквами.

Стало не по себе, что я тут плачусь, а у Надежды своя беда.

– Ты чего нос повесила? Что-то не так?

Девушка вздохнула, решаясь, сказать или нет, а потом выдала:

– Ой, как тебе сказать... Знаешь, Егор, он такой правильный и идеальный, что вот перебор. Я чувствую себя с ним так, что будто под прицелом. И он… представляешь, увидел на своей расческе мои волосы и как сумасшедший принялся выдирать их, настоятельно попросив не пользоваться его принадлежностями или убирать свои патлы, чтобы он не видел их. И, вообще, он заметил, что они у меня ломкие, купил всяких гелей, масок и специальных шампуней. Заботливый…

Даже на миг забыла о своих проблемах и спросила:

– Он всегда такой… заботливый?

А как по-другому спросить, если парень у нее немного не в себе. Или это норма?! Может, у всех такие мужчины?

– Не знаю, раньше мы не жили вместе, и такого вот поведения за ним не наблюдала. И еще… он перемывает за мной посуду, и находит пыль после моей уборки. А сегодня сказал, что лучше сам будет выполнять всю работу по дому. Чувствую после этого себя засранкой. Но честно, я все перемыла отлично. Но вот это: «Это моя любимая кружка, она любит, чтобы ее идеально мыли», напрягает. Я, наверное, эгоистка и еще не привыкла к совместной жизни.

Тяжело вздохнув, испытав радость, что мы с сыном одни, проговорила:

– Даже не знаю…

– Вот мы с тобой две незнайки, – виновато прошептала она и добавила: – Давай, я тебе ключи дам на всякий случай? Но буду рада, если въедешь. Честное слово.

Решив, что у нее странные отношения и ничего не понятно с Егором, не стала напрашиваться, да еще с нотариусом не переговорила. Может, он меня успокоит.

– Пока не нужно. Посмотрю, что скажут нотариус с адвокатом, а потом, если не найду выхода, то…

Глава 5

Никакая брела по тропинке к особняку, надеясь, что быстро решу вопросы и вернусь к сыну. Пришлось звонить Тараканову и спрашивать, в какое время Дмитрий будет дома, на что мне ответили, что он будет ждать к девяти. Поздно. Очень поздно. Но за это время я успела отвезти сына к Наде, так как другого выхода не было, и пришлось принять ее доброе предложение, обещая, что это временно, пусть она и не была против.

Оказавшись в доме, не реагируя на ядовитую ухмылку Алексея, ожидающего меня у двери, пошла вперед, не обращая внимания на его предложение поговорить по душам. Оказавшись перед кабинетом, постучала и, услышав сухое «входите», прошла в комнату.

Сейчас я не была похожа на светскую львицу, нет, скорее на неживую куклу. Вся белая неживая и разбитая.

Дмитрий стоял у окна в джинсах и белой футболке, совсем не гармонируя с кабинетом мужа, где стояла старинная мебель из красного дерева, а в воздухе витал специфический затхлый запах, смешанный со стариной.

Остановившись на середине комнаты, спокойно выдала:

– Вещи из квартиры забрала. С мебелью… она выполнена на заказ за мой счет, и ее, если можно, вывезу завтра или послезавтра.

Огромный мужчина только нахмурился на прозвучавшие слова, а потом кивнул, а я, сдерживая себя, чтобы не зареветь, продолжила:

– По кредиту. Какие проценты и на какой срок, чтобы я знала, в состоянии ли выплатить сумму?

Задумчиво посмотрев на меня, Дмитрий прошел к столу. Сев в кресло, спокойно произнес:

– Почему ты решила, что отец тебе решил подарить все, если ты подписала договор, что будешь только пользоваться всем, пока в браке, не претендуя ни на что?

Хороший вопрос, но странный, если учитывать, кто мне его задает. По бумагам выходит, я полная идиотка, если так низко себя оценила. Наверное, любовницы больше требуют, а я, получается, ко всему еще и дура.

– Я не подписывала тех бумаг, что вы читали. Никогда! Только те, в которых указано, что по истечению фиктивного брака, я получаю…

– Фиктивного брака? – непонимающе уточнил он.

– Да. У нас был фиктивный брак, и по завершению срока мне должны перейти квартира и машина, а также мой кредит полностью гасится. Еще я подписала бумагу, где не претендовала ни на что, подтверждая, что Картунов Андрей Михайлович не является биологическим отцом моего ребенка.

– Ксения, ты читала документы? – уточнил Дмитрий, не прерывая зрительного контакта.

– Да, но…

Мужчина резко поднялся и подошел ко мне, вручив копии. Дрожащими руками схватила их, и принялась читать, еще на что-то надеясь, но все было так, как говорил нотариус и Тараканов.

Внимательно рассмотрела подпись. Моя. Вроде. Или не моя?! Сейчас уже так не расписываюсь, как раньше. И вообще в то время я все старалась улучшить ее.

Закрыла на секунду глаза и даже растерялась. Что тут докажешь? Против нотариуса и адвоката… я смотрюсь содержанкой и никчемной истеричкой.

Посмотрела на Картунова и одеревенела, отмечая с каким напряжением он следит за мной, чувствуя себя добычей. Даже неудобно стало от его внимания. Сглотнула и прошептала:

– Что с кредитом?

– А я думал, хочешь обсудить договор, – грубо уточнил он.

– Что обсуждать, когда мои слова ничто?! Разве можно кричать о справедливости, когда те, что в курсе, отрицают это, предъявляя другие документы? Только больше себя травить… Сейчас, – сделала пауза, пытаясь собраться, – меня волнует кондитерская. Если процент будет небольшим и…

– А если большим, тогда что? – грозно выдал Дмитрий, повышая тон, отчего вздрогнула, удивляясь громкости.

– Тогда… продам… и выплачу кредит, – выдавила из себя, хотя эти слова дались мне очень тяжело.

– Когда ты переезжаешь? – спросил он, перебивая меня.

– Я уже переехала, так что… – посмотрела на часы, отчитываясь по факту: – Условие выполнила.

– Куда переехала? Насколько знаю, не сюда, – грубо выдал Картунов, не двигаясь с места, хмуря лоб, отчего казался злым, скорее даже разъяренным.

– Нет, не сюда, – ответила, радуясь, что Надя пригласила к себе. Потом найду другое жилье, а пока это самый замечательный экстренный вариант.

– Почему?

– Потому что это будет последнее место, куда я решу пойти жить.

– И кто приютил мать с ребенком?

– Разве это важно? – спросила, не понимая его вопросов. – Ты же выгнал нас со своей собственности. Теперь проблем у тебя нет, мы ушли. Или что-то еще должны? – последнюю фразу ответила резко, понимая, что голос стал дрожать.

Мужчина внимательно смотрел, а потом проговорил:

– Я думал, вы с ребенком переедете сюда.

Глава 6

Голова раскалывалась так, что не могла встать. Хотелось закрыть глаза и не открывать, вот только настойчивая музыка мешала, надоедая, раздражая так, что хотелось отключить ее и залезть под подушку. Но мне звонили. Опустила руку вниз и нащупала телефон, понимая, что со мной пытается связаться няня.

– Доброе утро, Вера Петровна, – проговорила хриплым голосом, осознавая, что приболела, но надеялась, что это временно, и недомогание проявит себя только с утра. Краем глаза посмотрела, что пять утра и нахмурилась. Женщина должна прийти к девяти, как мы с ней вчера и договорились. Вероятно, возникли непредвиденные обстоятельства

– Здравствуйте, Ксения Николаевна, – спокойно сказала няня и тут же добавила: – Я не смогу сегодня прийти.

– У вас что-то случилось? – с волнением проговорила, вспоминая, что вчера она была здорова.

– У вас случилось, – уже резче буркнула женщина, хмыкая в трубку.

Голова страшно гудела, тело ломило, я чувствовала себя развалиной, но в то же время понимала, что Стручкова сказала нечто важное, что было мною пропущено, поэтому переспросила:

– О чем вы говорите?

– Ксения, простите, но я больше не буду сидеть с вашим ребенком. Уже сегодня иду к новому работодателю, чтобы воспитывать милого мальчика. Я через телефон перевела на вашу карту сумму за оставшиеся два дня и надеюсь, что вы меня поймете.

– Вера Петровна, объясните, пожалуйста, что случилось? – попросила, желая услышать от нее конкретно причину отказа, а не домысливать сама. Не люблю, когда люди кидают мне намеки, чтобы я сама догадывалась. Лучше честно сказать.

– Что случилось?! Хорошо, я вам отвечу. Вы, насколько я слышала, теперь без достаточных средств к нормальной жизни и без дома. А я, знаете ли, гувернантка высшего класса и не сижу со своими подопечными во всяких халупах. Понимаете, я работаю только в особняках, и намеревалась со следующего месяца попросить о повышении зарплаты. А тут… Как я понимаю, вам сейчас не до этого. Поэтому вчера я позвонила Туронковым, вам, наверное, известна эта респектабельная семья, и они с радостью приняли новость, что я свободна.

– Но разве так можно? – с возмущением просипела я, хоть мой гнев даже не прозвучал, так как голос то пропадал, то появлялся.

– Конечно, можно! Я должна в первую очередь думать о себе! Понимаете?! Вы меня подвели тем, что не сказали о вашем тяжелом положении, а должны были. Я привыкла заранее думать о том, как планировать свое время.

– Вера Петровна… – голос совсем ломался, прочистила горло и продолжила: – Мне, вероятно, дадут рассрочку, и я бы хотела, чтобы вы и дальше…

– Нет! – категорично заявила она. – Я не хочу работать в таких неприемлемых для меня условиях. Я еле-еле терпела вашу квартиру. А тут… однокомнатная квартирка, да еще в таком неблагоприятном районе. Насколько я знаю, там даже наркоманы водятся. Это не для меня. Я слишком себя уважаю, чего ожидаю и от вас, ведь…

– Спасибо. Я уже поняла, какого вы высокого мнения о себе.

– Попрошу не язвить! Я не работаю в клетушках, и мне нужен очень хороший заработок. На сегодняшний день я самая высокооплачиваемая няня, так что прошу учитывать. Но, если вы вновь будете жить в особняке, и повысите мне…

– Ну что вы, я к вам уже однозначно не обращусь, поэтому не беспокойтесь, – проговорила, чувствуя, как дерет горло и в груди горит обида.

– Хорошо. Тогда всего доброго! – с ехидством пожелала Стручкова.

– Всего доброго, – повторила и отключилась, стараясь не завыть от разочарования. Схватилась за голову, не представляя, как работать и быть с малышом. Надо же такому случиться. Да еще когда себя неважно чувствую. Хорошо хоть Сережка не болеет.

Резко повернулась к нему и положила ладонь на лоб, со стоном отмечая, что он горячий. Чуть не взвыла в голос, вспоминая, где могли с ним простыть два или три дня назад, греша только на горки, но вроде тепло были одеты. И почему одновременно?! Совсем некстати…

«Беда не приходит одна!»

Поднялась и пошла за аптечкой, лежащей на сумках, мгновенно вспоминая, что у меня там есть. Через десять минут я дала сироп от температуры сонному сыну, а сама прополоскала горло травами. Мысли были о том, как теперь вызывать врача, если мы тут находимся не по прописке. Хотя… к ребенку с температурой должны прийти в любом случае. Дождусь восьми часов и посмотрю телефон регистратуры, чтобы вызвать педиатра. Горло вроде белое, но, если температура, значит, воспаление.

Легла рядом, чувствуя, как морозит, и провалилась в сон, даже не представляя, как связаться напрямую с Дмитрием, чтобы сказать, что не приду. Что поделаешь. Ребенок важнее. Перенесем встречу на другой день, как Сережа пойдет на поправку.

Через три часа чувствовала себя еще хуже. С трудом поднялась и через полчаса вызвала врача. Терапевта не стала, как-нибудь сама вылечусь: полосканиями да питьем, если что спреем для орошения горла воспользуюсь. Педиатр должен был прийти во второй половине дня, поэтому, когда сын проснулся, поплелась готовить ему кашу, надеясь, что хоть немного поест.

Глава 7

Через три часа пыталась залить в себя теплый бульон. Сережа уже убежал играть, а я только села перекусить. Было больно глотать, поэтому прием пищи давался мне очень тяжело. Только поднесла ложку ко рту, как раздался звонок в дверь.

Пришлось идти, по пути мечтая о том, чтобы скорее наступила ночь. Поразительно, но до сих пор хотелось спать. Чувствовала себя сонной мухой.

Педиатр уже приходил, поэтому гостей, кроме Надежды, не ждала. Она должна была прийти с лекарствами. Попросила ее купить, скинув фото с нужными препаратами. Открыла и, увидев подругу в длинной черной шубке с маленьким пакетом, благодарно выдала:

– Огромное спасибо.

– Не за что, – с улыбкой сказала она, проходя внутрь. – Я хотела еще зайти и в магазин, но ты отказалась.

– Все есть. Куриный суп будешь? – поинтересовалась у нее.

– Да, голодная и замерзла. Только я сама, а ты посиди, – проговорила, вешая верхнюю одежду на вешалку, оставшись в теплом платье. От девушки шел тонкий нежный аромат туалетной воды, и вся она была столь лучистой, что поднималось настроение.

Без разговоров она поторопилась в зал, обняла Сережу и угостила шоколадным яйцом, а потом поспешила в кухню. Шла за ней, присматриваясь, чувствуя, что что-то не так. Отмечая, что она сама не своя, старается не смотреть на меня, поэтому поинтересовалась:

– Надь, что с тобой?

Она только покачала головой, не желая рассказывать. Прямым ходом направилась к плите, на которой стояла кастрюля, спрашивая меня:

– Как вы?

– Лечимся. И все же на тебе лица нет. Что случилось?

Сев за стол, после того как поставила свою тарелку с супом, подруга начала есть, а я продолжила свой ужин. Мы некоторое время молчали, наслаждаясь горячим супчиком, возвращающим здоровье.

– Вчера Егор, – начала она, – познакомил со своими друзьями, – возникла пауза, и она просто задумчиво глядела в одну точку, а потом вздохнула и продолжила: – Вечером, когда все ушли, он заявил мне, что я вела себя ужасно, и ему было стыдно. Попросил в следующий раз вести себя как положено скромной девушке, а не вульгарной особе, желающей снять мужика на ночь.

Нахмурилась, даже не представляя ее такой, кого угодно только не ее, и поинтересовалась:

– И что ты такого сделала?

Она прожевала мясо и спокойно ответила:

– Ничего. Совершенно ничего. Общалась, как обычно. Интересуясь у одного работой, у другого ребенком, чтобы поддержать беседу. Мирные обсуждения, даже скромные. Но что поделать, если они без своих пар пришли?! Мы просто общались. И, оказалось, я до неприличия любопытна и должна сидеть в кухне, а не вместе с ними, чтобы показать, насколько скромна.

– У него проблемы с доверием? – вырвалось у меня.

– Не знаю, – чуть не со стоном проговорила Кротова. – Я не понимаю Егора. Совсем! У него странные понятия. Знаешь, я уже не могу терпеть, честно, да и он… постоянно всем недоволен. Такое ощущение, что я худшая невеста на планете.

– И… – не зная, как сказать, чтобы не оскорбить ее молодого человека, предположила: – Петрушин, наверное, негодует, что мы живем в твоей квартире?

– Не говори глупостей, – махнула Надежда рукой, поднимаясь, забирая грязные тарелки и складывая в раковину. Открыв кран, промывая губкой, буркнула: – Не накручивай, на это я даже не обращаю внимания.

– А зачем он тебе нужен? – вдруг спросила, и стало неудобно, что вмешиваюсь. Но ведь она моя единственная подруга. Мне хотелось ей счастья.

– Мне? Не знаю… Раньше я считала его самым лучшим. А вот теперь мне хочется сбежать. Вчера вечером подумала, что все, с меня хватит, и начала собирать вещи. Он кинулся на колени, клялся, что такого больше не повторится, но я видела, что Егор даже не понимал, в чем не прав, а потом позвонил своей маме. Елена Геннадьевна мне нравится. Хорошая женщина. Она прибежала через десять минут и умоляла дать ее сыну шанс. Говорила что он хороший, только вот после трагической смерти родного отца стал замкнутый и у него порой проскальзывают неприятные замашки идеалиста и он всем недоволен. Особенно когда волнуется. А ведь сейчас стали жить вместе и это стресс.

Даже сказать было нечего. Надо же… как бывает. Тем временем подруга налила нам чай и достала из шкафа бисквитное печенье.

– Нельзя жить только потому, что тебя попросили, – тихо добавила, в полной уверенности, что права. Не понимала я таких просьб, видно, слишком жесткая.

– Знаю. Посмотрю, как пойдет дальше, а там уже буду решать, – тяжело вздохнув, проговорила она, а потом добавила: – Что все обо мне?! Расскажи, что нового?

Отпила глоток, отмечая фруктовый вкус чая, и проговорила:

– Картунов Дмитрий сделал мне предложение, пожить вместе в браке, чтобы он понял, как это отвратительно и ужасно. А потом передаст мне и сыну все, что оставил ему отец, так как не нуждается в его подачках.

Глава 8

Проснулась я словно от резкого толчка в грудь. Дернулась, отмечая темноту в комнате. Не понимая, как могла вырубиться, и, не зная, где мой сын, резко подскочила, отбрасывая плед. Несколько секунд металась из стороны в сторону, пока не услышала приглушенные голоса и не вдохнула невероятный аромат жареного фарша.

Сглотнув, моментально чувствуя, как горло обжигает невыносимой болью, я пошла на выход, ведомая голосами, раздававшимися за стенкой. Оказавшись у косяка двери, прислонилась, отмечая, как громадный мужчина в джинсах и черной футболке, и когда только успел снять свитер, стоит у плиты и мешает фарш с луком на сковороде. Периодически поворачиваясь, что-то объясняет и рассказывает Сереже, сидящему за столом и с огромным интересом слушая каждое слово Дмитрия.

– Вот! Каждый мужчина должен уметь готовить, чтобы прокормить себя. Это важно!

– А я не умею… – с грустью признался сын, отчего непроизвольно улыбнулась. Такой маленький, а уже сожалеет.

– Ты еще малой, но как подрастешь, так сразу и начнешь. Зато никогда не пропадешь, и всегда накормишь себя и своих родных.

Почувствовала взгляд. Мужчина повернулся ко мне, очевидно, увидев, что они уже не одни, и, не выдавая ни одной эмоции, просто молчал, в то время как Сергей бросился ко мне, с визгом крича:

– Мама! Мама!

Подлетел и обнял за талию, отчего на сердце сразу отлегло. Как же хорошо, когда он рядом, вот с такой любовью и нежностью прижимается ко мне, делая по-настоящему счастливой. Поцеловала его и полюбопытствовала:

– И что вы тут готовите, что так вкусно пахнет?

– Макароны по-флотски! – с гордостью ответил он, немного коверкая слова. – Мы тебя не хотели будить. Только когда все будет готово!

– Так, Серега, приглашай маму и, показывай, где тарелки у вас. Будем ужинать.

Сын сильнее обнял меня, а потом побежал к кухонному гарнитуру, пробуя выдвинуть шкафчик, что у него обычно не получалось.

Только хотела подойти и помочь, как рядом оказался Дмитрий и, вытащив ящик, громко выдал:

– Вот! Кушать нужно больше, и тогда сам все сможешь.

Нахмурилась, и, уже собралась подойти к сыну, который тут же согласился со словами Дмитрия, уверенно кивнув, но решила, что не стоит. Мне, конечно, не понравилось, что посторонний мужчина так общается с моим сыном, наставляет его, но не хотелось прекращать, так как Сереже нравилось.

Да и я хороша… позволила себе уснуть. Ведь, по сути, Дмитрий – совершенно чужой нам человек. Посторонний. Какое может быть доверие? Видно, болезнь все мозги отбила в тот момент.

Сполоснув лицо, я еще некоторое время стояла у зеркала, отмечая, как ужасно выгляжу. Вся помятая, замученная, глаза больные, нос красный, от звездочки в некоторых местах облезлый. Если смотреть, то только с жалостью и состраданием. Уверена, Тараканов многое бы сказал по этому поводу. И не просто сказал, а облил грязью, обозвав недостойными словами, считая никчемной и жалкой. Ему же наплевать, что происходит с человеком, ему важно только то, как он выглядит и какую для него пользу может принести.

Вдохнув приятный морской запах махрового полотенца, что являлось привычкой, и от которой не могла избавиться, проверяя все вещи на запахи, я отправилась в кухню. На столе стояло три тарелки с едой и глубокая чашка, куда были горкой свалены огромные куски резаных томатов и огурцов.

«Что сказать?! Мужчина резал!» – подумала я, сдерживая улыбку.

Присев, не поднимая взгляда от тарелки, прошептала:

– Спасибо, что посидел с Сережей и приготовил ужин. Но… не стоило.

Картунов ничего не ответил, но я чувствовала его пронзительный взгляд, а спустя недолгое время услышала громкий приказ:

– Ешь, а потом антибиотик прими.

Лишний раз поразившись его суровым манерам, приступила к трапезе. Ужин проходил под веселое щебетание сына. С удовольствием съев все, что было в тарелке, услышала:

– Сергей хорошо разговаривает для своего возраста. Молодец.

Кивнула и поднялась, убирая в раковину тарелки, ополаскивая, стараясь не смотреть на Дмитрия, неотрывно следящего за каждым моим движением, что очень хорошо ощущалось. Так и хотелось попросить его не обращать внимания на мою персону, но старалась не реагировать, чтобы не спровоцировать конфликт.

Чаевничали очень долго, ожидая, когда сынок доест. В итоге он все съел, что редко случалось, но чай не осилил, лишь зажевав детским воздушным пирожным, и убежал в зал играть с пожарной машиной.

К сладкому я не притронулась, как и Дмитрий, медленно поглощая теплый напиток.

В воздухе искрило напряжение, отчего чувствовала себя неловко, в отличие от мужчины, что нагло развалился на стуле и пожирал меня глазами.

Не выдержав, поинтересовалась:

– Что?

– Ты подумала над моим предложением? – задал вопрос конкретно в лоб, без прелюдий, обескураживая своей прямотой.