Пойманная Птичка

Пролог

Тишина.

Не та, что обволакивает, а та, что звенит в ушах, как натянутая струна. Ветер, пропитанный запахом морской соли и гниющей рыбы, швыряет в лицо песчинки. Где-то внизу, за краем обрыва, чайки кричат так, будто спорят за право утащить её душу первой.

Эстер сидит на самом краю, босые ноги качаются над пропастью. Внизу — только чёрные скалы, острые, как зубы морского чудовища, и белая пена волн, лижущих камень с ненасытной жадностью.

"Один шаг. Всего один неверный шаг..."

Она закрывает глаза. Нет страха — только усталость, въевшаяся в кости, густая, как смола.

Её тело — карта наказаний:

- Фиолетовые синяки на бёдрах, оставленные отцовским ремнём;

- Белые рубцы на спине — "узор" от сигарет;

- Тонкие шрамы на запястьях — следы "уроков" о послушании.

Только лицо осталось нетронутым. "Слишком красивое, чтобы портить", — говорил он перед тем, как запереть её в чулане.

Эстер вдыхает полной грудью. Воздух обжигает лёгкие. Она поднимается, чувствуя, как ноги дрожат — не от страха, а от странного облегчения.

"Просто... шагнуть..."

Руки сами распахиваются в стороны, как крылья. Ветер треплет волосы, срывает слёзы с ресниц, толкает в спину, будто торопит.

Наклоняется.

И —

Железные пальцы впиваются в плечи, вырывая её из пустоты.

Эстер падает на камни. Боль пронзает рёбра, из горла вырывается хрип.

— Поймал.

Над ней склоняется мужчина. Белоснежные волосы, коротко стриженные, будто высеченные из мрамора. Глаза — два осколка арктического льда. Чёрный плащ развевается за его спиной, как крылья ворона.

— Куда так спешила, птичка? — его голос звучит почти ласково, но в нём звенит сталь.

За его спиной из тумана вырастают чёрные внедорожники. Люди в безупречных костюмах выстраиваются в линию.

— Царь.

Они кланяются, как придворные перед троном.

Цезарь (это может быть только он) одним движением поднимает её и швыряет в открытую дверь машины.

— Везти. Быстро.

Дверь захлопывается.

Темнота.

Глава 1. "Чернильная метка"

День назад.

Тьма в комнате была густой, как дегть. Эстер ворочалась в лихорадочном полусне, её пальцы впивались в подушку, оставляя вмятины на пожелтевшей наволочке. Губы шептали бессвязные слова — обрывки молитв или проклятий, она и сама не знала.

Она не услышала, как дверь скрипнула. Не почувствовала, как воздух наполнился перегаром и дешёвым одеколоном. Отец стоял над ней, его тень перекрывала лунный свет из окна. В руках — стопка бумаг и чернильница, которую он украл месяц назад из соседского дома.

"Всего несколько бумажек, доченька..."

Его пальцы — шершавые, с жёлтыми от никотина ногтями — обхватили её запястье. Чернила были холодными и липкими, когда он окунул её палец в жидкость. Первый отпечаток получился размазанным.

"Чёрт!" — он сжал её руку так, что кости хрустнули, прижимая к следующему документу.

"Я, Эстер Вольнова, обязуюсь вернуть 5.000.000 (пять миллионов) рублей..."

Строки сливались перед глазами. Отец тяжело дышал, его слюна брызгала на бумагу.

"С процентами все шесть..."

Когда последний лист был подписан, он аккуратно положил её руку обратно на одеяло. Не из жалости — просто не хотел лишнего шума. Его шаги поскрипывали на рассохшемся паркете. Хлопок двери прозвучал как выстрел.

——————————

Эстер проснулась оттого, что в комнате было слишком светло. Солнечные лучи пробивались сквозь дыры в занавесках, рисуя на полу узоры, похожие на паутину.

Она потянулась к стакану воды — и замерла.

На запястье чернело кляксой. Чернила въелись в кожу, как татуировка.

"Нет. Нет-нет-нет..."

Коридор был пуст. Кухня — тоже. Ни крошек на столе, ни грязной кружки в раковине. Только пустая бутылка из-под виски и окурки в пепельнице.

На столе лежали бумаги.

Она схватила верхний лист.

"Долговая расписка. 6.340.000 рублей с учётом процентов. Срок возврата — 14 дней."

Её подпись. Её имя.

Ящик комода открылся с треском. Пусто. Даже мелочь из жестяной банки исчезла.

В горле встал ком, но слёз не было. Только странное, леденящее спокойствие.

"Значит, так."

—————————

Магазин у метро пах прогорклым маслом и дешёвым кофе. Эстер механически пробивала чеки, улыбалась покупателям. В голове стучало:

"Шесть миллионов. Триста сорок тысяч. Четырнадцать дней."

Карман фартука шелестел — там лежала расписка, сложенная вчетверо.

Дверь открылась с лязгом.

"Эстер Вольнова?"

Мужчина в костюме, который стоил больше, чем её годовая зарплата. Улыбка не дотягивала до глаз.

"Ваш отец оставил вам... наследство."

Он положил на ленту не продукты, а копию расписки.

"Шесть миллионов триста сорок тысяч. На сегодняшний день."

Его пальцы — мягкие, ухоженные — скользнули по её запястью, прямо над чернильным пятном.

"Можно рассрочку. Например..."* — он наклонился так близко, что она почувствовала запах дорогого виски, — *"...ты мне — сегодня вечером. Я тебе — месяц отсрочки."

В голове что-то щёлкнуло.

Эстер медленно подняла кассовый аппарат — старую, чугунную модель 80-х.

"Ваша сдача, сударь."

Удар пришёлся точно в висок.

Кровь брызнула на витрину, смешавшись с отражением её лица.

Она не побежала. Просто вышла, как будто заканчивала смену.

———————————

Автобус. Электричка. Проселочная дорога.

Ноги несли её сами.

Обрыв встретил её порывами ветра, который рвал на себе волосы и одежду. Внизу — только скалы и пена.

Эстер разжала пальцы.

Расписка улетела вниз, кружась, как раненая птица.

Глава 2. "Варианты без выбора"

Кабинет пахло кожей и влажным дождём, застывшим на подоконнике. Эстер медленно приходила в себя, ощущая, как грубые волокна верёвки въедаются в запястья. Во рту стоял привкус крови — то ли от прикушенной губы, то ли от того, как её бросили в машину, ударив головой о дверцу.

"Где я..."

Она подняла глаза.

Просторное помещение с высокими потолками. Стены, обшитые тёмным дубом, украшали картины в золочёных рамах — сцены охоты, где изящные дамы в кринолинах наблюдали, как своры псов разрывают лисиц.

"Намёк поняла."

За массивным столом из чёрного дерева сидел он.

Цезарь.

Его белоснежные волосы, коротко стриженные, блестели, как мрамор под лучами заката. В длинных пальцах он вертел бокал с красным вином, наблюдая, как рубиновые капли стекают по стеклу.

— Ты думаешь, я спас тебя из благородства?

Голос звучал мягко, но в нём не было тепла — только холодная сталь, прикрытая бархатом.

Эстер дёрнулась, пытаясь освободиться. Верёвка впилась в кожу, оставляя красные полосы.

"Чёрт... Надо что-то делать..."

Её взгляд скользнул по столу:

- Тяжёлая бронзовая пепельница — могла бы сработать как оружие;

- Серебряное перо с чернильницей — слишком лёгкое;

- Кинжал с рукоятью из слоновой кости — идеально, если бы дотянуться...

Цезарь встал, медленно обходя стол. Каждый шаг его начищенных до блеска туфель отдавался в тишине, как удар метронома.

— Шумишь — отправишь отца в мясорубку. Он всё ещё мой должник.

Он внезапно схватил её за волосы, прижав лицом к столу. Дубовая поверхность вжалась в щёку, оставляя узор из царапин.

"Ненавижу. Ненавижу его. Ненавижу отца. Ненавижу себя за эту слабость."

— Ты ему, кстати, не благодарна? — Его дыхание обожгло ухо. — Благодаря его долгу ты теперь моя.

Он отпустил её так же резко, как и схватил.

— Подожди здесь.

Дверь закрылась с тихим щелчком.

Эстер огляделась:

- Камеры в каждом углу — маленькие чёрные точки в потолочных панелях;

- Кодовый замок на двери — электронный, с голубой подсветкой;

- Окна — бронированные, с золотыми узорами, похожими на паутину.

"Бежать некуда. Но я не сдамся."

Она потянулась к кинжалу...

Дверь распахнулась.

Цезарь вошёл, даже не взглянув на неё. Схватил за шиворот и потащил к выходу, как мешок с мусором.

— Поехали.

Чёрный лимузин ждал во дворе.

Дорога заняла ровно сорок три минуты. Эстер считала каждую, уткнувшись лбом в холодное стекло.

"Пять миллионов. Шесть с процентами. Вся моя жизнь."

Особняк возник внезапно — огромный, как тюрьма, подсвеченный прожекторами.

Новый кабинет был больше. И ещё холоднее.

Цезарь развалился в кресле, закинув ноги на стол.

— Итак, варианты.

Он перечислил варианты с холодной театральностью, будто зачитывал меню в дорогом ресторане:

"Первый вариант - казино. Но ты слишком красивая. Там тебя сожрут за неделю." Его пальцы щёлкнули в воздухе, будто ломая невидимую фишку.

"Второй - бордель. Если выживешь - через год долг спишем." Губы искривились в полуулыбке, будто он представлял, как она не выживет.

"Третий - органы. Быстро. Скучно." Рука махнула, словно отмахиваясь от банального предложения.

И наконец он сделал паузу, прежде чем произнести последнее слово с особым, почти нежным шипением:

"Четвёртый - я. Золотая клетка. Получишь всё, что захочешь... кроме свободы." Его ладонь раскрылась перед ней, как дверь роскошной тюрьмы.

Эстер сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

"Выбора нет. Но я не сдамся."

— Я выбираю пятый вариант, — прошептала она.

— Какой? — Цезарь наклонился вперёд, заинтересованный.

— Тот, где я перерезаю тебе глотку.

Тишина.

А потом он рассмеялся. Долго, искренне, будто услышал лучший анекдот в жизни.

— О, птичка... — Он вытер слезу. — Ты мне нравишься.

Его рука сжала её подбородок.

— Но выбора у тебя нет.

Глава 3. "Верден"

Кабинет Цезаря погрузился в зловещую тишину, нарушаемую лишь тиканьем старинных часов с позолотой. Лунный свет, пробивавшийся сквозь витражные окна, рисовал на дубовом полу узоры, напоминающие паучьи сети.

Цезарь полулежал в кресле, перебирая документы с медицинскими печатями.

"Двести тысяч в сутки." Цезарь бросил на стол рентгеновский снимок. Череп, треснувший как фарфоровая кукла. "Мой сотрудник теперь дышит через трубку. Ты удивительно сильна для такой хрупкой птички."

Эстер вспомнила хруст кости под кассовым аппаратом. Сладкий момент торжества, когда его кровь брызнула на витрину.

"Он сам напросился," прошептала она, чувствуя во рту привкус железа.

— Да, да, — Цезарь встал, его тень перекрыла свет, — но счета приходят мне.

Он медленно обошёл её, как коллекционер вокруг редкого экспоната.

— Итак, выбор. Казино, бордель, клиника или... моя кровать.

Эстер посмотрела на свои руки — вчерашние синяки уже желтели.

— Казино, — выдохнула она, чувствуя, как что-то внутри затвердевает.

Цезарь замер, затем кивнул охраннику:

— Гектору. Скажи — "птичка с характером".

Когда дверь закрывалась, его шёпот донёсся:

— Жду тебя через неделю... на коленях.

———————————

Машина остановилась у невзрачного здания. Вывеска "Клуб Верден" мигала розовым неоном, освещая решётки на окнах.

— Выходи, принцесса. — Охранник толкнул её в спину.

Лифт с грохотом опустился на третий подземный этаж, открыв царство:

- Хрустальные люстры, отражающиеся в чёрном мраморе.

- Золотые фишки, звенящие как кандалы

- Смех, слишком громкий, чтобы быть настоящим

Гектор появился из теней, его седина блестела как иней на могильной плите.

"Первая ночь самая важная," - сказал он, выпуская дым сигары ей в лицо. — Здесь ты либо станешь бриллиантом... — его рука сжала её подбородок, — либо битым стеклом.

Подсобка пахла:

Потом. Дорогими духами и страхом.

Лера, девушка с тенью в глазах, прошептала:

— Первая неделя — самая страшная.

Когда дверь закрылась, Эстер увидела в зеркале своё отражение — уже чуть более чуждое, чем час назад.

Первый клиент протянул руку с золотым перстнем:

— Новенькая? Обожаю первым пробовать... свежее мясо.

Эстер взяла поднос, ощутив его холодный металл.

"Цезарь был прав. Это ад."

Но когда её пальцы сжали край, она вдруг поняла:

"Я не буду жертвой. Я стану самым страшным кошмаром этого места."

Глава 4. "Первая кровь"

Золотые коронки сверкнули, когда клиент притянул Эстер к себе. Его пальцы впились в её талию, оставляя синяки даже через ткань платья.

— Эстер... — Он растянул её имя, как конфету, обдавая лицо перегаром и мятной жвачкой. — Красиво.

Его ладонь скользнула ниже, грубо сжимая ягодицу. Эстер застыла, чувствуя, как по телу разливается тошнотворное тепло.

"Не двигайся. Дыши. Терпи", — твердила она себе, уставившись в точку за его плечом.

Но пальцы стали настойчивее. Один из них нащупал край трусиков, другой впился в бедро.

— Может, в VIP-зону? — прошептал он, прижимаясь всем телом.

Эстер резко дёрнулась. Бокал с шампанским опрокинулся, окатив его брюки золотистой жидкостью.

— Ах ты, шлюха! — Он вскочил, лицо побагровело.

Гектор появился мгновенно — будто ждал этого.

— Господин Соколов, простите эту дурёху! — Его пальцы впились в плечо Эстер. — Она новенькая.

Клиент тяжёло дышал, вытирая брюки:

— Пусть извинится. На коленях.

Гектор дёрнул её за волосы. Эстер рухнула на паркет, ощутив холодный мрамор под коленями.

— Извините, — прошептала она, глядя на его блестящие туфли.

— ГРОМЧЕ! — Гектор ударил её по затылку.

— Извините!

Клиент пнул её ногой:

— Ладно. Пришлите Леру.

Когда они ушли, Эстер осталась сидеть среди осколков. Вдруг рядом присела Лера — её пальцы быстро собрали стекло, а в ладонь Эстер скользнуло что-то холодное.

— Первый день — самый лёгкий, — прошептала она, пряча бритву в складках Эстерного платья.

————————————

Остаток вечера слился в череду прикосновений:

- Жирные пальцы в декольте

- Шлёпки по заднице

- Шёпот: "Новенькая? Давай познакомимся ближе..."

В углу зала компания молодых бизнесменов устроила игру:

— 5000 за то, что она покраснеет!

Один запустил руку под её юбку. Другой ущипнул за сосок через ткань.

— Ой, да она как ледышка! — расхохотались они.

Гектор наблюдал с бара, потягивая виски. Его взгляд говорил: "Ты вещь. Смирись".

————————

Перерыв.

В подсобке Лера вытерла ей лицо влажным полотенцем:

— Эти ещё цветочки. В выходные приезжают настоящие мясники.

Эстер дрожала. Бритва в кармане казалась раскалённой.

— Почему ты...

— Выжила? — Лера показала тонкий шрам на запястье. — Научилась уворачиваться.

Колокольчик звякнул — новый вызов.

Лера вздохнула:

— Иди. И помни — если решишься бежать, режь сразу по горлу.

———————————

Последний столик.

Эстер вышла в зал, сжимая в кармане бритву.

"Терпи. Но запоминай каждого", — думала она, встречаясь глазами с очередным клиентом.

Её пальцы сжали металл так, что на ладони остались кровавые полумесяцы.

"Они ещё пожалеют, что не убили меня сразу"

Глава 5. "Кровавая награда"

Выходные в "Вердене" начались с прибытия черных лимузинов, из которых вышли люди, чьи имена обычно печатают в финансовых разделах газет. Эстер стояла у стойки, поправляя корсет, который впивался в рёбра так, что каждый вдох давался с трудом. Трое мужчин в безупречных костюмах вошли в зал, и воздух сразу наполнился запахом дорогого парфюма и скрытой угрозы.

"Новенькая?" — высокий брюнет с глазами цвета мокрого асфальта остановился перед ней. Его взгляд скользнул по её фигуре, как будто оценивая товар на аукционе. "Ты будешь моей на сегодня."

Гектор кивнул почти незаметно, но его взгляд говорил яснее слов — одно неверное движение, и она станет очередным предупреждением для других девушек.

В VIP-зоне Алексей Воронцов, которого все называли просто Алекс, развалился в кожаном кресле, как царь на троне. Его пальцы с перстнями, каждый из которых стоил больше, чем год её зарплаты, барабанили по столу.

"Подними юбку," — приказал он, расстёгивая пряжку ремня с изумрудной змеиной головой. Его друзья замерли, в их глазах загорелся тот особый блеск, который бывает только у хищников, почуявших лёгкую добычу.

Эстер почувствовала, как её тело становится деревянным. В ушах зазвучал собственный пульс, громкий, как барабанная дробь. В кармане её пальцы сжали бритву — холодный металл впивался в ладонь, напоминая, что у неё есть выбор.

"Я сказал, подними, шлюха!" — Алекс шлёпнул её по лицу, и в глазах помутнело от боли. Перстни оставили на щеке тонкие царапины.

Она медленно подняла подол платья, чувствуя, как воздух касается обнажённой кожи. В этот момент дверь в зал распахнулась, и время словно остановилось.

Цезарь стоял на пороге, его белоснежные волосы светились в полумраке, как призрачное видение. Он снимал перчатку медленно, с такой жестокой элегантностью, что у всех присутствующих перехватило дыхание.

"Я прервал что-то важное?" — его голос был мягким, почти ласковым, но в воздухе вдруг запахло грозой.

Алекс побледнел, его пальцы дрожали, застёгивая ремень. "Царь, мы просто..."

"Вижу," — Цезарь подошёл ближе, его пальцы коснулись подбородка Эстер, поворачивая её лицо к свету. Он внимательно изучил царапины на её щеке, затем провёл большим пальцем по её нижней губе, стирая чужую помаду. "Но эта 'шлюха', как ты изволил выразиться, — моя собственность."

Повернувшись к Алексу, Цезарь улыбнулся — улыбкой, от которой кровь стынет в жилах. "А ты, кажется, забыл правила моего дома."

Выстрел прозвучал неожиданно громко. Алекс схватился за живот, из его рта хлынула алая пена, окрашивая дорогую рубашку. Он рухнул на колени, потом на бок, его глаза стали стеклянными, но губы ещё шевелились, пытаясь что-то сказать.

"Уберите это," — Цезарь бросил пистолет Гектору, даже не взглянув на умирающего. "И пришлите Леру в мой кабинет." Его пальцы обхватили запястье Эстер. "Ты тоже."

Когда они шли по длинному коридору, Эстер заметила капли крови на мраморном полу — тёмно-красные, почти чёрные в этом свете. Они оставляли след, как дорожка из хлебных крошек в страшной сказке. Лера, которую они встретили по пути, была бледнее обычного, её глаза блестели лихорадочным блеском.

В зеркале, висевшем в коридоре, Эстер увидела своё отражение — глаза, которые когда-то были полны жизни, теперь смотрели холодно и пусто. Кровь Алекса, попавшая на её ногу, медленно стекала по икрам, оставляя липкие тропинки.

Терпение было вознаграждено. Но теперь она задавалась вопросом — какой ценой? И не стала ли она частью того самого ада, от которого так отчаянно пыталась убежать?

Где-то в глубине души, под слоями боли и унижений, теплилась искра — маленькая, но живая. И в этой искре была ярость. Ярость, которая однажды могла спасти её... или уничтожить окончательно.

Глава 6. "Ключ Леры"

Темнота за окном была густой, как чернила. Дождь стучал по бронированным стеклам, а свет люстр в кабинете Цезаря казался неестественно ярким, будто хирургические лампы.

Эстер вошла первой, её босые ноги едва касались холодного мраморного пола. Лера шла следом, её шаги были тихими, будто она боялась разбудить что-то спящее в этих стенах.

Цезарь сидел за столом, его белоснежные волосы отбрасывали призрачное сияние в свете мониторов. На экранах мелькали гости казино — мужчины в дорогих костюмах, женщины с пустыми улыбками.

— Закрой дверь, — сказал он, даже не подняв головы.

Гектор, стоявший у входа, толкнул Леру в спину, заставив её шагнуть вперёд. Дверь захлопнулась с глухим щелчком.

Цезарь медленно поднял глаза. В его руке была толстая папка.

— Ты знаешь, что это?

Он швырнул её на стол. Папка раскрылась, и из неё выскользнули фотографии.

Эстер увидела Леру — но не ту, что стояла сейчас перед ней, дрожащая и бледная. На снимках она была в разных местах: в дорогих отелях, на яхтах, в тёмных переулках. И всегда рядом с ней был один и тот же мужчина — высокий, в очках, с холодным, оценивающим взглядом.

— Твой куратор, — Цезарь провёл пальцем по фото, где Лера передавала мужчине конверт. — Инспектор Гришин. Очень трогательно, как он играл роль "клиента", чтобы передавать тебе записки.

Лера не дрогнула, но её пальцы сжали подол платья так, что костяшки побелели.

— Три года, — Цезарь откинулся в кресле. — Три года ты собирала на меня досье. И знаешь, что самое смешное?

Он открыл сейф, стоявший у стены, и достал оттуда ещё одну папку — с печатью прокуратуры.

— Твой же начальник работает на меня.

Лера наконец подняла глаза. В них не было страха. Только ледяная ярость.

— Ты ошибся, — прошептала она. — Я не для них...

И тогда дверь распахнулась.

Гектор вошёл стремительно, как тень. В его руке блеснуло лезвие.

Эстер даже не успела вскрикнуть.

Нож вошёл Лере в спину ровно между лопаток — точный, профессиональный удар. Она не закричала. Только широко открыла глаза, её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать.

Цезарь не шевельнулся. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло что-то — удивление? Разочарование?

Лера рухнула на колени. Её пальцы судорожно сжали прядь волос — и крошечный ключ-бабочка выскользнул из её причёски, упав на ковёр с едва слышным звоном.

— Сейф… в спальне… — её голос был едва слышен. — Он убил их всех…

И тогда Гектор вырвал нож.

Кровь хлынула на пол.

Эстер не помнила, как двинулась.

В её голове стоял глухой рёв, будто где-то внутри сорвало клапан. Она увидела, как бокал с коньяком падает со стола — её собственные пальцы опрокинули его, когда она вскочила.

Хрусталь разбился.

Осколки рассыпались по полу, сверкая, как льдинки.

Гектор повернулся к ней, его лицо исказила грязная усмешка.

— Ты что, курица, тоже…

Он не успел договорить.

Эстер схватила осколок — самый крупный, с острым, как бритва, краем — и вонзила ему в горло.

Тёплая кровь брызнула ей на лицо.

Гектор захрипел, его глаза полезли на лоб. Он схватился за шею, но кровь хлестала сквозь пальцы, алая, как вино.

Цезарь не шевельнулся.

Он смотрел на Эстер с холодным, почти научным интересом, будто наблюдал за экспериментом.

Гектор рухнул на колени, потом на бок. Его тело дёргалось в последних судорогах.

Тишину разорвали шаги за дверью.

Охранники. Их было несколько — Эстер слышала голоса, лязг оружия.

Цезарь наконец поднялся.

— Гектор сошёл с ума, — сказал он громко, чётко, будто диктуя официальное заявление. — Убил Леру. Мисс Вольнова защищалась.

Дверь распахнулась.

Охранники замерли на пороге, их глаза перебегали с трупа Гектора на Эстер, с окровавленного осколка в её руке — на Цезаря.

— Уберите это, — он махнул рукой в сторону тел. — И проводите мисс Вольнову в апартаменты на третьем этаже. Она в шоке.

Эстер попыталась что-то сказать, но мир вдруг накренился.

Темнота накрыла её с головой.

Последнее, что она увидела — как Цезарь поднимает с пола ключ-бабочку, зажав его между пальцами, словно редкую бабочку в коллекции.

Глава 7. "Пробуждение"

Эстер очнулась от того, что по спине пробежал холодок.

Она лежала на слишком мягкой кровати. Шёлковые простыни скользили по коже, как чужие руки. Голова гудела, в висках стучало — будто кто-то бил молотком по наковальне.

"Где я?"

Комната была просторной, но безликой — никаких личных вещей, только дорогая мебель, будто её собрали по каталогу «Как выглядит роскошь». Окна затемнены, но сквозь щели пробивался розоватый свет неона — должно быть, это подсветка казино снаружи.

Значит, она всё ещё в «Вердене».

Эстер приподнялась на локтях — и тут же ощутила резкую боль в ладони.

Правая рука была перевязана — чистый бинт, аккуратная повязка.

"Осколок. Гектор. Кровь."

Воспоминания нахлынули разом: Лера, падающая на пол… ключ-бабочка… её собственный вопль, когда она вонзила стекло в горло Гектору…

Она убила человека.

Дверь открылась без стука.

— Проснулась, птичка?

Цезарь стоял на пороге, залитый мягким светом люстры. В руках он держал серебряный поднос с чашкой дымящегося чая. Выглядел он… довольным.

— Где ключ? — хрипло спросила Эстер.

Он усмехнулся, поставив поднос на тумбочку.

— Ах, вот о чём ты переживаешь.

Достал из кармана жилетки крошечный ключ-бабочку, покрутил его в пальцах.

— Не волнуйся, он в надежных руках.

Эстер сжала кулаки, чувствуя, как под повязкой проступает кровь.

— Ты подстроил это. Ты знал, что Гектор её убьёт.

Цезарь сел на край кровати, его белые волосы почти сливались с подушкой.

— Знаешь, что самое интересное в людях? — он наклонился ближе. — Они всегда делают именно то, что от них ожидаешь. Гектор ненавидел Леру. А Лера…

Он потянулся к подносу, взял чашку, отпил медленный глоток.

— Лера слишком много знала.

Эстер почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Она была копом?

— О, нет-нет, птичка. — Цезарь покачал головой. — Она была гораздо опаснее.

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный листок — вырванную страницу из блокнота.

— Читай.

Эстер развернула бумагу.

«Гектор. Сегодня вечером передам тебе список. Ц. знает про сейф. Если что-то случится — уничтожь всё.»

Подпись — Л.

— Она работала на Гектора?

— Нет. — Цезарь улыбнулся. — Она работала на себя.

Он встал, подошёл к шкафу, открыл потайной ящик. Вынул толстую папку, бросил её на кровать.

— Лера собирала компромат не только на меня. Но и на Гектора. И на половину моих «партнёров».

Эстер открыла папку.

Фотографии. Документы. Выписки из банков.

И самое страшное — список девушек.

Двенадцать имён.

Двенадцать мёртвых.

— Она хотела их спасти?

— Она хотела их продать. — Цезарь сел напротив, его голос стал тише. — Гектор торговал девушками в обход меня. Лера помогала ему… пока не решила, что может заработать больше, сдав всех.

Эстер смотрела на фото. На одной из них — Лера в форме полиции.

— Значит, она не коп?

— Она была кем угодно, если это сулило выгоду.

Цезарь наклонился, его пальцы коснулись её перевязанной ладони.

— Но ты… ты настоящая.

Он развязал бинт, обнажив глубокий порез.

— Откуда у тебя столько силы, птичка?

Эстер не ответила.

Она смотрела на свою кровь, на документы, на лицо Цезаря.

И понимала — всё это было спектаклем.

А она — единственная, кто не играл свою роль.

Глава 8. "Грани контроля "

Шёлк простыни скользил под пальцами, как холодная змеиная кожа. Эстер не отвела взгляда от Цезаря, но её рука незаметно сжала край подушки — если он сделает шаг ближе, она сможет ударить.

Цезарь заметил это. Его губы дрогнули в улыбке.

— Ты всё ещё думаешь, что можешь со мной сражаться?

Он провёл пальцем по краю бинта на её ладони, где проступала кровь.

— Ты истекаешь, птичка. Давай я помогу.

Его пальцы скользнули выше, к её запястью, сжимая его с такой силой, что кости хрустнули. Боль пронзила руку, но Эстер не издала ни звука.

— Я не твоя вещь.

— Нет? — Он наклонился так близко, что его дыхание обожгло её щёку. — Ты убила для меня. Ты стала палачом. Разве это не делает тебя моей?

Эстер резко дёрнулась, пытаясь вырваться, но он был сильнее. Его другая рука впилась ей в волосы, пригвоздив голову к подушке.

— Смотри.

Он кивнул на папку с документами.

— Лера пыталась меня обмануть. И ты знаешь, что с ней стало. Ты хочешь повторить её путь?

Его губы почти коснулись её уха.

— Или ты предпочтёшь... другие варианты?

В этот момент дверь распахнулась.

На пороге стоял охранник — бледный, с перекошенным лицом.

— Царь... у нас проблема.

Цезарь медленно выпрямился, не выпуская Эстер из поля зрения.

— Какая?

— Кто-то взломал сейф.