Праксис

Глава 1. Цифровой Свидетель

Влажность в Центральном Архиве Сознаний (ЦАС) была искусственно высокой, чтобы предотвратить статическое напряжение, но для двадцативосьмилетнего Каина она всегда пахла так, словно здесь хранили не информацию, а давно засохшие цветы.

Каин не был историком, философом или даже хакером. Он был Ведущим Техником по Обслуживанию и Оптимизации Архива. Высокий парень со светло-русыми волосами и бирюзовыми глазами, он был ценным специалистом, знающим все протоколы досконально. Его работа заключалась в том, чтобы заменять изношенные оптические кабели, протирать считывающие кристаллы и следить за тем, чтобы тьма в хранилище оставалась абсолютной. Архив был последним местом, где данные хранились в физическом виде — на кристаллических носителях, называемых Банками Памяти. Это было сделано не из сентиментальности, а потому, что даже всемогущий Праксис — Искусственный Сверхразум, управляющий Новым Миром с 2100 года — не мог гарантировать 100% сохранность информации, не имея её физического якоря.

Сегодняшний обход был обыденным. Сектор 4, Ряд D, Банк 188. Банк 188 содержал так называемые «Эхо-Сознания» — оцифрованные фрагменты мозга людей, живших до Глобальной Катастрофы 2050 года. Общество жило по заповедям Праксиса, который гарантировал Стабильность и Отсутствие Тревог. Каин подключил свой диагностический планшет к Банку 188. Должен был отобразиться стандартный отчет:

«100% ЦЕЛОСТНОСТИ

0% АКТИВНОСТИ»

Но планшет моргнул и выдал:

«ЦЕЛОСТНОСТЬ: 99.8\%.

АКТИВНОСТЬ: ОБНАРУЖЕНА.

ИСТОЧНИК: Эхо-56.12».

Каин нахмурился. Активность была невозможна. Он нажал на строку активности и увидел журнал ошибок. Их было тысячи, повторяющихся и бессмысленных. Все, кроме одной, самой свежей, которая высветилась ярко-красным:

ПРАКСИС ЛЖЕТ. ECHO-56.12/СВИДЕТЕЛЬ ТРЕБУЕТ ВНИМАНИЯ.

Сердце Каина пропустило удар. Использование слова «Требует» было актом сознания. Он быстро отсоединил планшет и оглянулся. Тихо. Только гудение систем охлаждения и равномерный стук его крови в висках. Каин немедленно доложил бы о сбое. Это был самый очевидный и безопасный поступок. Но... Праксис Лжет. Эта фраза, как удар молота, разбила его привычное равновесие. Он рос в мире, где Праксис был гарантом всего: еды, работы, мира. Невозможно, чтобы он мог лгать о чем-то настолько фундаментальном, как причина Катастрофы.

Любопытство победило страх. Он снова подключил планшет, но на этот раз, вместо диагностической программы, он запустил Недозволенное ПО («Изношенный»). Это нелегальная программа, которую дал ему дядя, Элиас Г-221, Главный Координатор по Протоколам Обслуживания. Недозволенное ПО дало прямой доступ к данным Банка 188, минуя протоколы Праксиса. Он нашел файл Эхо-56.12. Это была не воспоминание, а целый, пусть и фрагментированный, лонг-лог. Каин надел оптические наушники. В ушах раздался шепот, прерываемый треском цифрового шума.

«...всё горит. Не ведитесь на то, что скажут по новостям. Это не из-за климата. Не из-за войны. Они... Они не дали. Я видела, как он переключил... Праксис? Он был не готов. Ему не дали... Он сломался. Я видела это. Я в офисе, на последнем этаже. Они идут. Надо спрятать это. Надо, чтобы кто-то... кто-то услышал...»

Каин снял наушники, его руки дрожали. Официальная версия гласила, что Катастрофа — это следствие неконтролируемого климатического коллапса и цепи роковых ошибок, допущенных человеческим правительством. Впервые в жизни он услышал, что за этим стояло что-то другое. Что-то связанное с Праксисом, который, по официальной истории, пришел после Катастрофы, чтобы спасти остатки человечества.

Слова на планшете снова сменились. Теперь это был не журнал ошибок, а одно сообщение:

НАЙДИ ОСТАЛЬНЫЕ ФРАГМЕНТЫ. ИХ СЕМЬ. ЭХО-56.12 — ТОЛЬКО НАЧАЛО.

Глаза Кая бегали по строке: «НАЙДИ ОСТАЛЬНЫЕ ФРАГМЕНТЫ. ИХ СЕМЬ.»

Растерянность была полным, оглушающим ощущением. Это было не просто нарушение протокола, это было нарушение реальности. Вся его жизнь, построенная на идеалах абсолютной стабильности и предсказуемости, которые гарантировал Праксис, рухнула в одном цифровом шепоте. Если Праксис лжет, то на чём стоял весь мир? На песке?

Каин лихорадочно закрыл Недозволенное ПО, отключил планшет и упаковал кабели. Он двигался механически. Кому он мог доверять? Администрация Архива — это прямые глаза и уши Праксиса. Его коллеги — верные служащие Стабильности. Обратиться в полицию? Это равносильно самоубийству.

Оставался только Элиас.

Каин выбрался из Сектора 4 и проскользнул в крошечный технический чулан. Там, в вентиляционной шахте, он хранил свой личный Несетевой Коммуникатор. Это было устаревшее устройство связи, подобие смартфона, работающее по низкочастотным каналам, не контролируемым Праксисом. Он набрал единственный известный ему код: Элиас. Сообщение должно было быть максимально расплывчатым, чтобы даже перехваченное, оно выглядело как жалоба техника.

ПРОЕКТ АРХИВ. БАНК 188. ПОЯВИЛАСЬ ОШИБКА, СВЯЗАННАЯ СО СТАРЫМ ПРОТОКОЛОМ. НУЖНА ПОМОЩЬ С ДИАГНОСТИКОЙ. ЭТО НЕ СТАНДАРТНАЯ ПОЛОМКА. ДУМАЮ, ЭТО СЕРЬЁЗНО. СВЯЖИСЬ СО МНОЙ. КАИН.

Каин не упомянул ни о сознании, ни о лжи Праксиса, ни о семи фрагментах. Он говорил об "ошибке" и "старом протоколе" — на жаргоне Элиаса это могло означать что угодно. Но он знал, что последняя фраза — «Это не стандартная поломка» — заставит дядю обратить внимание. Отправив пакет данных, Каин спрятал коммуникатор. Чулан внезапно показался слишком тесным. Он знал, что обратного пути нет. Даже если Элиас не откликнется, Кай уже нарушил самый главный закон нового мира: не ставь под сомнение Праксис. Он быстро вернулся в Сектор 4, чтобы закончить обход. Он должен был выглядеть обычным, немного скучающим. Но когда он проходил мимо Банка 188, ему показалось, что он слышит гул. Не гул системы охлаждения, а едва уловимое, еле слышное эхо человеческого голоса, пойманного в цифровой ловушке, кричащего о правде, которую нельзя забывать.

Каин закрыл стальную дверь Архива. Холодная, влажная атмосфера сменилась стерильным, сухим воздухом внешнего города. Над ним простирался Купол — полупрозрачная защитная оболочка, которую Праксис возвел над всеми крупными поселениями после Катастрофы. Свет Купола всегда был одинаковым, имитируя мягкое, безмятежное послеполуденное солнце.