Право на рай

Глава 1. В душегубке
- Скоро, что ли, нас из этой душегубки выпустят? - Света повозилась, пытаясь устроиться в неудобном углу, - Как это у них называется - каюта?
Похоже на металлический чулан, совершенно пустой, даже лавочек нет. Только из стен торчат длинные гвозди, или штыри, или что-то в этом роде. Вот и держись за них, когда катерок качает. Хотя бы затем держись, чтобы не вписаться в них лбом.
И в эту клетушку загнали десятка два девчонок - Света еще не успела сосчитать, сколько их всего едет. Мальчишки не поместились - их оставили на палубе. Моросил мелкий дождь, там, наверху, было медленно и прохладно, а тут, внизу, они уже всё выдышали, скоро будет вакуум.
- Меня сейчас стошнит, - прошептала Ася, нервно зевая и прижимаясь к Свете.
- Отвлекись, - тоже шепотом посоветовала та, - Как говорит мой любимый зубной врач бесплатным больным: "Вдох - выдох, вдох - выдох!"
- Чего - вдох?
- А ты представь, что воздух - есть.
- Идиотский совет, - раздраженно пробормотала полулежащая рядом Ирка Прохорова, - Девчонки, давайте хоть щелочку приоткроем!
- Там дождь...
- Ну и пусть дождь! Кто боится - пусть идет сюда, на мое место, тут не вымокнешь, а я - к двери. Плевать я хотела на дождь! Хоть подышу....
- Правда, давайте, а то я уже вырубаюсь.
- И я...
Ирка поднялась, и, пошатываясь, переступая через чужие ноги, пошла снабжать всех кислородом. Но дверь оказалась запертой.
- Давайте стучать!
- Тут вон как мотор шумит. Никто ничего не услышит.
Ирка пару раз ударила ногой в дверь, ещё повернулась, врезала пяткой, сказала: "Глухо, девки!" - и вернулась на своё место.
Оставалось только безропотно ждать. Света прикрыла глаза.
Они выехали из дома несколько часов назад, утром, а сейчас близился их первый походный вечер. Но все были уже грязные, липкие, уставшие и голодные. И злые. Эти автобусы, которые отправляются не по расписанию. Пыльный ветер в раскрытые окна. Вокзалы, пересадки. Нервотрепка с билетами.
Галина Ивановна всем объясняет, что едут студенты-практиканты, археологическая экспедиция. И тогда ими начинают интересоваться, задавать глупые вопросы и давать не менее глупые советы.
- Клады ищете? Да разве так найдешь? Вы бабок в деревнях порасспрашивайте - они знают, что и где после революции зарывали.
Ну, как объяснить всем этим доброжелателям, что едут практиканты раскапывать древнее поселение, три тысячи лет до нашей эры, где и железа-то предполагается найти всего ничего, а больше - керамику, остатки разбитых в незапамятные времена крынок и кувшинов.
- А кто найдет могильник - тому куплю бутылку французского коньяка, - торжественно пообещала руководитель практики.
- Галин Иван, но в одиночку пить не будешь. А на всех - что бутылка? Вы нам поставьте бочонок пива - мы вам сразу все найдем. Хоть пирамиду.
- Нет, товарищи, ни за что! Экспедиция - это, прежде всего, сухой закон.
Начальница каждый раз пугалась всерьез. Как будто вокруг нее уже простиралось мертвое поле из пьяных студентов, а ректор подписывал ей заявление "по собственному желанию".
Но теперь, по большому счету, всем было все равно. И бутылка французского коньяка представлялась гораздо менее привлекательной, чем ведро горячего чая. А еще для полного счастья, надо было добраться, наконец, до места, разбить лагерь, заползти в свою палатку, вытянуть ноги и дышать, дышать...
..Ася бессильным движением пристроила голову на коленях у Светы.
- Очень теперь понимаю тех, кто на подводных лодках, - чуть слышно пожаловалась она, - Бедненькие! Наверное, вот так же помирали, когда вовремя всплыть было нельзя.
- Скорее всего, - мрачно согласилась Света.
И все-таки, если б не духота, ей бы все это нравилось. Какое-никакое, а начиналось приключение. Света так устала от последних месяцев домашней жизни...
Началось с черной полосы зачетов-экзаменов. Их сдавали все студенты, но историкам особенно не везло. Приходилось перелопачивать целые горы литературы, да еще каждый преподаватель норовил включить в список что-нибудь исключительное. Только в ОРК - отделе редкой книги - и достанешь, да и то в очередь.
Света уже привыкла - заходишь в читальный зал областной библиотеки: множество столиков, множество лиц. А вот если лица и столика не видно, одни книги до потолка - значит там родной брат, историк. Отыскивай его под этим завалом и жми лапу.
- "Повесть временных лет" достал?
- Нет, в "отказах" оказалась. Уже выдали кому-то. Грекова монографию конспектирую.
И ведь каждый том столько весит, что им убить можно. Причем даже замахиваться не надо, просто уронить сверху - и готово.
Без четверти девять вечера на стене под потолком оживал динамик:
- Уважаемые читатели, просим сдать книги, библиотека закрывается.
В огромном старинном здании - это царство книг занимало одно крыло. В другом располагалась хореографическая школа. А центр был отдан Театру оперы и балета. Два крыла к вечеру стихали, а в театре начинался привычный праздник. Света же, с тоской глянув на сияющие окна, позволяла себе единственную роскошь - пройти пешком две-три остановки. Блаженно было ощущать весенний ветер, дышать запахом первых клейких листьев...
- Эй, принцесса!
Но на такие пошловатые голоса она не откликалась, бежала к трамваю. Света жила вместе со старшей сестрой. У той полгода назад родились близнецы. Теперь Витька и Ванька только начинали ползать. Света едва успевала открыть двери, как нужно было включаться в домашнюю круговерть.
"У кого - театры, а у кого – рутина беспросветная", - думала Света. Ванная была полнехонька бельем, ветхая стиральная машинка гудела, перемалывая очередную порцию, и конца-края этой работе не было видно...
Поздно ночью, не способные уже к словам, сестры сидели на маленькой кухне и из последних сил пили кофе. Спали близнецы, спала старшая дочка Дины (мало ей было одной Кристинки?), спал глава семейства. Сестры пили кофе и не могли встать
- Ну, как ты? - спрашивала, наконец, Дина, - Как дела вообще?
- На букву "хорошо", - отвечала Света, заплетающимся языком, - А у тебя?
- У меня на ту же букву, но звучит неприлично. Тебе будильник на сколько ставить?
Сдав последний экзамен и придя домой, Света как села на низкую скамеечку в коридоре - переобуться - так и заснула. Близнецы ползали через ее ноги и дергали за джинсы, Кристина что-то шептала на ухо, а Света спала. И дышалось так легко...
...Катер, оказывается, пришвартовался. И в распахнувшуюся дверь (кто сказал, что рай на земле невозможен) звали их:
- Вылезайте, приехали!

Шкатулка с секретом

У Андрея Ильича был бзик. Нет, он заключался не в том, что старик всё свободное время посвящал саду.

Да, сад у старика действительно был хорош. Всё честь по чести. Ухоженные грядки с овощами давали щедрый урожай. Из яблок, груш и прочих фруктов Андрей Ильич готовил удивительно приятное на вкус домашнее вино, а цветы радовали глаз, начиная с апреля – и до первого снега.

Но подобным увлекаются многие. Бзик заключался в том, что Андрей Ильич хотел быть в своей саду похоронен.

– Я здесь большую часть жизни прожил, – говорил он, – Не хочу лежать на погосте, в тесноте, рядом Бог знает с кем.

Даже Коля-алкаш, которому Андрей Ильич нередко занимал (и всегда без отдачи) на бутылку, и который всегда и во всем старика поддерживал, тут готов был покрутить пальцем у виска.

– А то те, Ильич, не всё равно потом будет, в какой компании окажешься?...

Подсмеивались и соседи:

– Это только в дворянских усадьбах были семейные склепы. Что это ты - захотел со свиным рылом в калашный ряд? Совсем на старости лет поехал....

Андрей Ильич не знал, как объяснить людям, что самими родными на этой земле - стали для него яблони, которые он вырастил из тоненьких саженцев, вишни, под которые он сам копал ямки, и голубая ель, поднявшаяся уже вдвое выше его домика.

Близких людей не осталось у него, и казалось старику, что и с того света будет он видеть, как весной набухают почки, как сад стоит в цвету. Летом вокруг могильного холмика будут лежать яблоки, может быть, за ними притопает ёжик, а осенью деревья укроют холм золотым одеялом листвы...

Когда старик в очередной раз заговорил о последнем своем желании, сосед посоветовал ему «не дурить».

– На твоей земле - после тебя, Ильич, другие люди жить будут. Дом твой ветхий они, скорее всего, снесут. Начнут строиться – гараж возведут, баньку и все такое – от твоей могилы и следа не останется. Да и власти не разрешат, потому как, наверное, есть всякие санитарные запреты на такие вот захоронения.

Старик был упрям. Он считал, что хочет от жизни очень немногого, и уж на это имеет право.

Андрей Ильич и раньше жил в этой деревне, но когда-то давным-давно, после выпускного вечера, уехал отсюда в город. Учиться. Потом его помотало по стране, но в конце концов он вернулся в родные края, купил этот самый домик и обосновался тут – как он говорил – на всю оставшуюся жизнь.

Андрей Ильич работал в лесхозе. Больших постов не занял, но был добросовестным тружеником, и на пенсию его начальство и сослуживцы провожали с сожалением. Предлагали остаться еще, но Андрей Ильич сказал, что сил и времени у него осталось не так много, поэтому и хочет он – вместо того, чтобы спешить каждый день в контору – копаться в саду, разводить пчел, читать книги...

– И крутить роман, – добавил начальник, – Что ж, Андрей Ильич, воля твоя....

Роман у Андрея Ильича действительно был, но окружающие знали о нем слишком мало, поэтому могли только строить догадки.

Глафира Николаевна была ровесницей старика, и о ней тоже не слишком много было известно. Приехала она сюда лет двадцать назад, вместе с мужем-предпринимателем. Супруги построили красивый дом, несколько напоминавший средневековый замок. Стоял он в стороне от деревни, и какое-то время муж с женой выезжали сюда как на дачу.

Лишь после того, как Глафира Николаевна овдовела, она переехала в «замок» на постоянное житье.

Интересная была женщина! Даже в преклонные годы сохранила привлекательную внешность, хорошо одевалась, держала себя в «рамочках». Но в деревне ее видели редко. Пару раз в месяц она приезжала на своем внедорожнике, чтобы закупить продукты в магазине и получить заказы, сделанные через «Озон».

Да еще – если случалось чудо, и в сельский дом культуры приглашали театральную труппу или кто-то из эстрадных артистов – Глафира Николаевна могла прийти – посмотреть спектакль или концерт. Входя в полутемный, давно не знавший ремонта зрительный зал – она сама казалась тут залетной птицей. Маленькая, изящная , в бархатном или шелковом платье, в туфельках на каблуках, она садилась на свое место, и если оно было далеко от сцены – доставала бинокль.

Словом, дамочка была чуть-чуть «с приветом», в местную жизнь не вписывалась.

И хотя дом ее был очень хорош, всё же он нуждался в хозяйской руке. Первое время Глафира Николаевна приглашала то одного, то другого помощника, но как-то всё неудачные варианты ей попадались. Сегодня мужик начал работу, а завтра – не пришел, запил, нужно искать нового. Но постепенно сложилось так, что по всем вопросам «хозяйка замка» стала обращаться к Андрею Ильичу.

Касалось ли это ухода за садом или домашней работы, требовавшей физической силы и особых навыков – Андрей Ильич был незаменим везде.

Да, у Глафиры Николаевны тоже имелся свой сад, только он не нес практической пользы, а являлся, скорее, произведением искусства – творением рук известного ландшафтного дизайнера. Пару раз за сезон приезжали из города профессионалы – подстригали кустарники, ухаживали за хвойными деревьями, альпийскими горками, искусственным прудом. В остальное же время «рутинную работу» вроде полива-прополки делал Андрей Ильич.

Сначала он подходил к вдове лишь дважды в день – утром, получить задание – и вечером, когда показывал Глафире Николаевне, что сделано, и брал деньги. Но позже их отношения стали более дружескими.