Право на счастье

Часть 1

  Никита Прозоров обвёл взглядом территорию автобазы и кивнул Никифорову, который что-то выговаривал невысокой блондинке. Через минуту девушка откровенно фыркнула и резко развернулась на каблуках, демонстративно закинув за спину толстую косу.     

  – Извини, Никита Юрьевич, дела, понимаешь, – выдохнул Борис Николаевич, подходя к генеральному.     

  – Понимаю, дела есть дела. Особенно у таких красивых. Это кто такая, Борис Николаевич?     

  – Племянница моя, горе луковое! И в кого только пошла такая?     

  – Какая? – хмыкнул Никита, краем глаза улавливая движение среди большегрузных автомобилей. – Дерзкая? Или красивая?     

  – Ай, – махнул рукой в его сторону Никифоров, – и то, и другое! Не поверишь, Никита Юрьевич, как пришла сюда на работу, так мне покоя нет совсем. До всего ей дело есть! А сейчас так вообще…

  Прозоров резко повернулся и встретился глазами со своим начбезом Павлом Земляным. Когда-то, когда ещё существовала семья Соболевских, он сам отвечал за безопасность. Но после трагических событий, что случились на Рождество три с половиной года назад, он по просьбе выжившей в том кошмаре Анны, нынче мадам Демьяновой, возглавил бизнес Соболевских. Но привычка всё контролировать и за всем следить осталась.     

  – Добрый день, шеф. – Земляной протянул руку и ощутил крепкое пожатие. – Каким ветром вас занесло сегодня к нам?      

  – Да вот, решил к Борису Николаевичу наведаться, скоро из южных областей заявки на транспорт пойдут. А ты что тут забыл?     

  – Да так, – вдруг замялся Павел и скосил глаза в сторону административного корпуса. – За всем, понимаешь, глаз нужен.     

  – Ну да, – ухмыльнулся Прозоров, – видел я тут один объект. Если об одном и том же говорим, то ты, Паш, прав! Тут не только глаз да глаз нужен. Тут проволоку колючую натягивать придётся!

  Мужчины громко рассмеялись, Никита ещё раз осмотрел автомобили и тихо спросил:     

  – А как вообще, Борис Николаевич?     

  – Нормально, Никита Юрьевич. Понятно, что и накладки, и ошибки случаются – люди могут ошибаться, но всё работает как часы. В эксплуатационном отделе команда подобралась – одно удовольствие, ей-богу! И мозгам, и глазам праздник.     

  Прозоров поднял бровь и вопросительно уставился на Никифорова. Тот довольно улыбнулся и склонился ближе к боссу:     

  – Знаешь, будто специально в отдел кадров девчонки приходят одна краше другой. И порядок навели, как у хорошей хозяйки на кухне! По телефону как Сирены поют! Уж на что я уже старый, и то так и тянет в тот цветник заглянуть, жизни порадоваться.     

  – Ну, ну. Теперь понятно, что тут служба безопасности проверяет, – закончил разговор Никита и обернулся к Земляному: – Вечером я в «Гусенице» буду. Ты мне охранников покажешь. Всё-таки стрёмное место. Закрыть бы, да только куда ребят девать, что там работают? Ну всё, мужики, по коням. Павел, давай где-то часов в восемь?     

  Земляной кивнул и скрылся между фурами.

***

   «Гусеница» встретила Никиту громкой музыкой, рваным светом дискоболов и плавающим искусственным туманом. На танцполе господствовали молодые гибкие тела, извиваясь под громкие крики диджея. Прозоров кивнул бармену, отрицательно качнул головой на поднятую руку со стаканом и пошёл в боковой коридор. Здесь было значительно тише, только слышались разговоры и смех девчонок-танцовщиц. Павел лично следил за ними, понимая, что молоденькие девчонки вызывают восторг не только своими танцами, но и хрупкими телами. Вот уже три года после смены хозяина интим с посетителями не был обязаловкой. Если кто-то из гостей и заинтересовал любого сотрудника, то все свои личные дела решались вне стен заведения.     

   Дверь рядом резко распахнулась, и на Никиту налетела невысокая девушка с длинными прямыми волосами в блестящем комбинезоне.     

  – Ой, Никита Юрьевич! Извините, я вас не заметила.     

  – Ну да, – пробурчал Прозоров, – слона-то я и не приметила.     

  – Девчонки, – не обращая внимания на бурчание хозяина, прокричала девушка, – босс пришёл!

  Вскоре его окружили танцовщицы кто в одежде, а кто и без, и каждая пыталась обнять, поцеловать, схватить за рукав пиджака, что-то говоря при этом. Никита зажмурился и проревел:    

   – Паша, спасай!     

  Девушки разом замолкли, но через секунду опять окружили его.     

  – Так, я не понял? – раздался насыщенный баритон начбеза. – Это что за вид, Разумовская? А ну оделись быстро!     

  – Так мы же босса с днём рождения не поздравили! – ответила та самая Разумовская, что выскочила первой и устроила весь этот переполох. – Никита Юрьевич, – торжественно начала она, оглядываясь на других танцовщиц, – вы в последнее время редко к нам заглядываете, вот мы и рады. Чесслово, – она обезоруживающе улыбнулась и тихо добавила: – С днём рождения, босс! Девчонки, ну!     

  Все опять загалдели, Никита уже не сопротивлялся и обнимал девушек в ответ, благодаря и широко улыбаясь. Через минуту в коридоре уже никого не было, девчонки чётко знали границы дозволенного, да и к номерам надо было готовиться.     

  – Попал? – Павел закрыл дверь в кабинет управляющего и налил крепкого кофе. Затем сел в кресло и начал рассказывать: – Короче, Никита Юрьевич, новых трое. Все отслужили, на первый взгляд нормальные ребята. У одного из них жена в «Маристрансе» работает, Инга Горелова.     

  Никита кивнул, но фамилия эта ему ни о чём не говорила. Когда в твоём подчинении тысячи людей, запомнить отдельные фамилии никому не под силу.     

  – Проработали пока только дневные смены, с завтрашнего дня уходят на полную загрузку, а Горелов уже сегодня в ночь. Теперь по дому. Ты там ничего менять не собираешься? Надо бы камеры проверить, и думаю в саду заменить на инфракрасные, что-то размытое изображение получается.

  Никита отхлебнул кофе и опять кивнул. Паша вырос в профессиональном плане стремительно, будто ответственность за людей придала ему сил и знаний. Прозоров знал, что Земляной частый гость в университете – в компании с молодыми физиками он разрабатывал новые методы контроля и слежения. Но в личной жизни оставался одиноким волком, хотя в день свадьбы Серёги Синявина и Оли Кафельниковой напился до беспамятства. Никита хорошо помнил осоловелые глаза и тихий шёпот: «Не тебе, Прозоров, нотации мне читать, ты свою женщину сначала… забудь!» После того случая пьяным Павла никто и никогда не видел. И никогда не видели его с какой-то женщиной. Поэтому тщательно скрываемые взгляды на автобазе Никиту порадовали. Земляной мужик что надо, из него выйдет замечательный муж. Суровый, но справедливый.

Часть 2

  В доме стояла оглушающая тишина. Никита сидел на диване в кабинете, рядом на столике стояла нетронутая бутылка виски и стакан с благородным напитком. Три года… прошло уже три года, а он до сих пор помнил то Рождество, будто это было вчера. Сначала Аня… а потом Марта. Аня выжила и смогла отомстить, а Марта…     

  Никита передёрнул плечами. Он видел её обезображенный труп, но почему-то она чаще вспоминалась улыбающейся и живой. Как кружилась по комнате будто маленькая девочка, как заразительно смеялась, когда они летели с горки, как стонала и кричала, когда он любил её. Любил и винил себя в её страшной смерти. Если бы он смог предвидеть, если бы знал, если бы проследил… Может быть, Марта была жива. И пусть они никогда не были бы вместе, пусть их безумная страсть закончилась бы ничем – пусть! Но она бы жила. Возможно. И тогда он не видел бы во сне её окровавленное лицо с открытыми глазами, что с недоумением смотрели на него, обвиняя и осуждая. Не смог, не успел, не уследил. Поэтому после случившегося оберегал и защищал всегда и везде её дочь Анну. Даже когда та была неправа. Никита находил объяснение и оправдание всем её поступкам, словам и планам. Когда Анна пришла к нему сама не своя и тихо попросила взять на себя руководство компанией, Никита удивлённо уставился на неё и попытался доказать, что он человек посторонний, что делами семейного бизнеса должен заниматься кто-то из Соболевских. На что Анна серьёзно посмотрела на него и прошептала: «Ради мамы сделайте это». Прозоров усмехнулся – а девочка откровенно манипулировала им. Но с другой стороны, он был ей благодарен. Разобраться в делах, удержать на плаву такую махину стоило таких сил, нервотрёпки и недосыпа, что помогло ему не впасть в чёрную депрессию, не скатиться в беспробудное пьянство и просто остаться человеком.     

  И только одинокие вечера возвращали его в тот кошмарный день, когда он метался по городу в поисках своей женщины. С того вечера он ни разу не был ни в старом аэропорту, ни в пустых складах заброшенного завода, пока их компания не сравняла всё с землёй, открыв на их месте торговый центр и конезавод. А на месте лесополосы, где нашли трупы Соболевских, он на свои средства построил трассу для картинга, уничтожив хлипкую посадку, срезав верхний слой почвы и засыпав всё песком, чтобы ничто не могло напомнить о страшном месте, где нашли его женщину.     

  Он смог уничтожить всё. Кроме памяти. Он так и не смог простить себя даже тогда, когда Анна сказала, что Марта не держит зла, что она отпустила их, и надо жить дальше. Анна будто разговаривала с погибшей мамой, слыша её голос и призывая жить. Только память не отпускала, дразня мимолётными образами, ароматами, смехом и возвращая в прошлое.     

  Но сегодня, когда девчонки-танцовщицы из «Гусеницы» поздравляли его с днём рождения, Никита вдруг осознал, что в мире существуют люди, которые любят и уважают его, радуются его успехам и огорчаются из-за неприятностей. Что жизнь не закончилась, что она продолжается. И наверное, было бы здорово, если бы сегодня с ним были друзья, приятели, коллеги. А может, и женщина. Невысокая, нежная, стройная с большими голубыми глазами и длинными белокурыми волосами. Но не дерзкая, как Аня, а тихая и молчаливая. Чтобы она сидела рядом, положив свою ладошку ему на бедро, слушала его и давала советы. А потом они бы уложили в постель дочку, а сами…    

  Прозоров глубоко вздохнул и резко поднялся. «Мечты, мечты, где ваша сладость?», – как писал русский гений. – «Где ты, где ты, ночная радость?»* Он обещал Павлу выспаться, завтра очередной нелёгкий день. Спать… И пусть ему приснится эта нежная женщина, женщина его мечты…

***

      С того памятного летнего вечера прошло больше месяца. Жизнь продолжалась, иногда поглаживая по голове, а иногда и отвешивая тяжёлые удары. На конезаводе построили новые стойла, к концу года ожидался большой прирост поголовья. В торговом центре открылась детская комната, куда потребовались новые сотрудники и дополнительная охрана, активно работали фитнес-клубы, гостиницы не стояли пустыми. А из ворот «Маристранс» каждый день отправлялись машины для перевозки огромного количества грузов. Никита опять окунулся с головой в работу, иногда задерживаясь в офисе до поздней ночи. В такие дни он выключал свет в кабинете, подтягивал кресло к большому панорамному окну и смотрел на ночной город, что жил своей жизнью, нимало не заботясь о человеческих чувствах. Но он знал, что его ждут дома. В новом светлом доме на берегу реки с большим и уютным садом, теплом камина и ворчанием Глафиры.     

  Сегодня вечером Павел остался у них на ужин. Они нахваливали сочное мясо, запивая его прекрасным итальянским вином, когда у Земляного зазвонил телефон. Он выслушал короткое сообщение и выскочил из кухни, дожёвывая на ходу и пытаясь разговаривать по телефону. Глафира его окликнула, но он отмахнулся и едва разборчиво рявкнул:     

  – Извини! – затем вылетел из дома и в несколько прыжков оказался возле машины. – Никита, я к Никифорову. У нас ЧП, кажется!     

  С этими словами он сел в машину и умчался в ночь. Прозоров встал, улыбкой поблагодарив домоправительницу, и поднялся в кабинет. Ехать вслед за Павлом он не собирался, зная, что большое количество людей вызывает только панику и неразбериху. Он устроился в кресле, включил ноутбук и вошёл в базу «Маристранс». А вот и ЧП: один из водителей попал в больницу с черепно-мозговой травмой. Нападение произошло ночью на стоянке, прибывшие медики увезли пострадавшего в больницу, машина с грузом осталась на площадке мотеля. Никита быстро проложил маршрут до брошенного автомобиля – придётся ехать, забирать груз и попытаться перевезти водителя. Страховка покроет лечение, но потом надо будет выделить средства на реабилитацию и помощь семье. Интересно, что могло заинтересовать грабителей в их машине-рефрижераторе с фруктами? На этот вопрос сможет ответить Павел, когда обнюхает каждый сантиметр возвращённой фуры. Неужели история трёхлетней давности повторяется? И опять южное направление. Если это так, то кто же получатель? Неужели кто-то остался безнаказанным и молчал три года? Никита быстро набрал сообщение в «Вайбере» и отправил Лунину. Мишка свяжется с Рудаковым и Блохиным, парни до сих пор служат в УБНОН**, пусть пока пробьют информацию по своим каналам. Если хоть кто-то попытается поднять голову, мужики оторвут собственноручно. А пока надо подождать новостей и подумать о раненом водителе и его семье. И позвонить Володе и Анне. Хотя нет, пока только Володе, Серёжка совсем маленький, всего два года карапузу, нечего его маму тревожить.     

Часть 3

  Прозоров оглядел зал с высоты vip-галереи. Он пришёл чуть раньше, успел просмотреть документы бухгалтерии за последние дни – доходы росли, значит, пора подумать о дополнительных выплатах. В первую очередь танцовщицам, потом повару и барменам. Со всеми остальными разберётся администратор. Она женщина с крутыми мозгами, если что – Павел-то всегда в курсе, что и как происходит в «Гусенице».     

  – Никита Юрьевич, к вам девушка.     

  Он улыбнулся и встал, приветствуя Татьяну. Красивая. Фигурка что надо. И одета вроде в короткую юбочку, а не выглядит вызывающе. Волосы длинные, густые, лежат мягкими волнами. И это всё прилагается к большим серым глазам и пухлым губам.     

  – Я не опоздала? Девчонки ещё не танцевали? Там такая пробка – жуть просто, не пройти не проехать, вроде бы как какую-то машину занесло. Ой, добрый вечер, Никита Юрьевич.     

  – Добрый, Таня. Только давай без отчеств, и на «ты».     

  – Не-е-ет! – весело протянула Таня. – Меня дядюшка весь день натаскивал, как я должна себя с вами вести, о чём молчать, о чём даже не заикаться! А вы так сразу – бац! – и все его требования коту под хвост.     

  – А мы ему ничего не скажем, – так же весело ответил Никита.     

  – Увы, – преувеличено печально вздохнула девушка. – Я не смогу. Всё выложу! У меня ничего за зубами не держится!     

  – Вот как? А как же чужие тайны, коммерческие секреты?     

  – Нет, это же совсем другое. Я только про своё! Смотрите, смотрите, началось!     

  Никита наблюдал за танцем, бросая взгляды на свою спутницу. Татьяна увлечённо следила за акробатическими пируэтами, что демонстрировали хрупкие девушки, не скрывая своего восхищения. Когда номер закончился и в зале погас свет, она вздрогнула и коротко выдохнула, чтобы потом прошептать «это просто вынос мозга» и с улыбкой повернуться к Прозорову.     

  – Здорово, правда? А вам понравилось? Или вы уже тут не первый раз?     

  Никита пожал плечами и ответил:     

  – Ну, программу эту вижу впервые, а так… Таня, этот бар собственность нашей компании, – и тут же пожалел о сказанном.      

  Таня выпрямила спину, мимолётным движением прижала к себе маленькую сумочку и с кривоватой ухмылкой уставилась на него. Затем чуть отодвинула от себя меню в коричневой папке и тихо спросила:     

  – И часто вы так ужинаете со своими сотрудницами, господин Прозоров?     

  Никита открыто посмотрел в серые глаза и честно ответил:    

  – Первый раз за последние три года, Таня. Причём я дал слово вашему дяде, что не только угощу вас ужином, но и привезу домой. Не позже полуночи.     

  – И это правда?     

  В ответ он лишь молча кивнул, замерев в ожидании ответа. Таня несколько секунд смотрела на него, а потом вдруг спросила:     

  – А что ещё принадлежит вам?     

  В этот момент к ним подошёл официант, быстро молча поставил тарелки с закуской и выбранное Никитой вино и так же молча удалился.     

  – Мне принадлежит только небольшой процент акций, Таня, в принципе, как и вашему дяде. Всё остальное – это собственность людей, что доверили мне управление этой махиной.     

  – Доверили? А они что же, не живут здесь?     

  Никита помотал головой и потянулся к бутылке с вином. Он плеснул немного рубинового напитка в бокал девушки и вопросительно посмотрел на неё. Таня часто заморгала и аккуратно взяла бокал, втянула носом аромат и блаженно зажмурилась, отпив маленький глоток.     

  – Таня, а вы давно работаете у вашего дяди?     

  – А вы же говорили, что мы на «ты», – игриво ответила ему девушка. Никита кивнул, принимая правила игры, и вопросительно поднял брови. – Нет, недавно. Я закончила университет, нет, не наш. Это я так, чтобы вопросов не возникало. Вернулась домой и тут как раз место у дяди освободилось. Мама подсуетилась, а дядюшка никогда своей сестрице отказать не мог. Так я и оказалась в «Маристрансе». И не жалею! Девчонки у нас классные, никто не стучит, все проблемы решаем вместе.

  – Проблемы? – Никита с удовольствием ел салат с грибами и внимательно слушал свою гостью.    

  – Ну да! Мы же тоже можем ошибиться, не то написать, текст набрать нормально, а отправить не в ту папку. Поэтому мы посовещались и ввели двойную проверку. Я вот, к примеру, с Ингой в паре работаю. У неё, правда, ребёнок маленький, болеет иногда, но я довольна нашей работой. Только вот…

   Никита вдруг напрягся, будто почувствовал опасность. Таня ничего такого странного не говорила, но Прозоров неожиданно поймал себя на мысли, что с этой минуты в его жизни что-то пойдёт не так. Что-то поменяется, причём круто, и не понятно радоваться ли этому или огорчаться. Внизу грохотала музыка, заглушаемая стеклянными панелями, сверкал разноцветный свет зеркальных шаров, люди танцевали, пили, смеялись, а Никита превратился в комок нервов.     

  – Понимаете, – Таня положила вилку на салфетку и немного откинулась назад. – Она как-то пришла на работу с синяком. Сказала, что в темноте на дверь напоролась. Но дверь же не хватает тебя за руку! – девушка повысила голос и схватила себя за запястье, как бы показывая Никите, как была травмирована рука у её подруги. – Потом она как-то хромала несколько дней, но опять-таки упала, ударилась, оступилась. А недавно она перестала наш фирменный шарфик носить, говорит, что горло болит, поэтому она водолазки надевает, прикрывая шею. Но я… короче, подглядела я, как она в туалете гепариновой мазью синяки на шее мазала. Понимаете? А её муж, он такой здоровый, бывший мент, между прочим. А они знают как бить! А я дяде говорю, а он отмахивается. А если вдруг несчастье произойдёт?     

Часть 4

  Никита уставился на свои сжатые кулаки и тихо спросил:     

  – Борис Николаевич, у тебя, случаем, выпить не найдётся?     

  Никифоров коротко кивнул и нырнул под стол, вытащил начатую бутылку водки и маленькие рюмки. Он разлил спиртное, всё так же молча поставил рюмки перед Никитой и Павлом. Те кивнули и синхронно выпили, одинаковым движением поднеся к носу свои кулаки. Павел поставил рюмку на стол и отрицательно мотнул головой. Никита подумал и махнул ладонью, предлагая наполнить рюмки ещё раз. Третью налил уже сам Никифоров, после чего спрятал бутылку под столом.     

  – Как же теперь-то, Никита Юрьевич? Что мне девчонкам сказать? Они же так за Сашу переживают.

  – Правду надо сказать, – проговорил Павел. – Всё равно всё выплывет. Только получатель теперь затаится. А что, если посылка не первая была? Если нашими машинами эту дрянь давно возят? Ведь если бы не Сашкина травма, мы бы и не узнали ничего. И кто из водил, Борис Николаевич, в доле? От кого инфу получают? Кто наши сведения на сторону сливает?     

  Никита поднял голову и в упор глянул на друга. Затем резким движением повернул к себе монитор и быстро застучал пальцами по клавиатуре. Несколько секунд смотрел на появившуюся таблицу и выдохнул:     

  – Зови племянницу, Борис Николаевич.    

 Никифоров кивнул и вышел из кабинета. Павел удивлённо посмотрел на босса и повернулся к мерцающему монитору. Он переводил взгляд с экрана на Никиту и вдруг громко выругался – в этот район уже полгода регулярно уходили фуры. И документы на них оформляли Татьяна Осипова и Инга Горелова.     

  – Ты девчонок подозреваешь, что ли? Никит, они не могут, понимаешь?     

  Прозоров ухмыльнулся и тихо ответил:     

  – В наше время всё возможно. Никому нельзя верить, никому.     

 В коридоре послышался стук каблучков, дверь распахнулась и в кабинет влетела Татьяна, возмущённо пыхтя и пытаясь испепелить всех окружающих грозным взглядом.     

  – Доброе утро! Дядя… Ой, простите, Борис Николаевич передал, что вы хотели меня видеть. Я вас внимательно слушаю. – Она остановилась в шаге от стола, за которым сидели мужчины, сутулясь и стараясь не смотреть в лицо разъярённой девушке.     

  Прозоров посмотрел на Павла, понял, что помощи от друга не дождётся, и перебил воинствующую амазонку в строгом костюме с фирменным шарфиком на шее:     

  – Где вторая?     

  Видимо, тон, которым он произнёс свой вопрос, немного остудил возмущение Тани. Она переступила с ноги на ногу и тихо ответила:     

  – Она сейчас будет. К Инге муж приехал, он с ночной смены. А что…вы нас в чём-то подозреваете?

  Павел вздохнул, бросил взгляд на молчащего Никиту и встал:     

  – Таня, Таня, ну какие подозрения? Просто нам необходимо разобраться в случившемся, а для этого нужно узнать все детали этого дела. Вы не переживайте, присядьте, пожалуйста. – Он отодвинул от стола стул, на котором недавно сидел сам и почти силой усадил растерявшуюся девушку. – Таня, вспомните, пожалуйста, кто-нибудь когда-нибудь интересовался у вас маршрутами машин, данными водителей или чем-то ещё?      

  Таня вдруг судорожно втянула воздух и мелко затрясла головой:     

  – Вы думаете, что это из-за нас Сашку… по голове… да?     

  Павел сжал пальцами девичьи плечи и примирительно сказал:     

  – Ну что вы, Таня, никто ни в чём вас не обвиняет, просто ответьте на наши вопросы.     

  Девушка кивнула и посмотрела на обоих мужчин:     

  – Я вообще ни с кем работу не обсуждаю, дома, если что-то случается, дядя всё сам рассказывает, а друзей у меня близких нет, только вот Инга и всё.     

  В это время отворилась дверь в кабинет директора и раздался тихий голос:      

  – Разрешите?     

  Никита повернул голову и замер – на него смотрела девушка из его снов. Невысокая, стройная, даже худая, со светлыми волосами, собранными в хвост на макушке, она остановилась в проёме двери и с испугом уставилась на сидящего мужчину, потом сделала пару шагов и замерла, опустив голову и нервно поправляя рукава водолазки.     

 – Татьяна, вы свободны, – глухо проговорил Никита и поднял тяжёлый взгляд на девушку, что вертела головой, не понимая, что происходит.     

  – А Инга? – пискнула она в ответ, на что Павел приподнял её со стула и повернул в сторону двери. Чутью своего босса он доверял безоговорочно. Когда за Татьяной закрылась дверь, он облокотился на неё спиной и молча смотрел на Прозорова, что угрюмо рассматривал вошедшую женщину.     

  – Где вы были? Почему вас надо искать, чтобы пригласить в кабинет директора?     

  Женщина подняла голову, как-то затравленно посмотрела в лицо внешне спокойному Никите и опять опустила глаза:     

  – Я с мужем разговаривала, простите, – последнее слово она практически прошептала.     

  – А ваш семейный разговор вписывается в рабочий график?     

  – Нет, простите. – Горелова мелко задрожала, сильно сцепила пальцы рук, не поднимая головы.