Право первой ночи для Лорда Тьмы

Пролог

В разоренной врагом стране нет места личному счастью. Еще утром я готовилась к свадьбе с любимым, а к ночи готова убить себя, чтобы не достаться проклятому Лорду Тьмы. Только и этого сделать не вправе, иначе пострадают мои родные. Но я так просто не сдамся, Лорд сильно пожалеет, что воспользовался Правом первой ночи. Бытовые маги не так безобидны, как это кажется на первый взгляд.

Пролог

Чувствую тычок в спину и съёживаюсь от неприязни и страха. Сказать в ответ ничего не могу, как и другие девушки, которых ведут, как скот, по широкому пустому коридору. На голых стенах скачут солнечные зайчики, в узкие окна без стёкол дует холодный ветер, под туфельками хрустит песок. Слышны тягостные вздохи, сдержанные всхлипы.

За мою руку держится самая младшая из нас. Я ощущаю, как дрожит несчастная, но даже утешить её не в силах. Никому не сбежать, но девушки упрямо жмутся ко мне, надеясь на мои способности. Увы, я такая же игрушка ненавистному врагу, как и они. Моя магия против силы воинов всё равно что роза против острого меча.

Перед высокой дверью, изготовленной из тяжёлого бука, нас останавливают. Девушки тут же сбиваются в кучку за моей спиной, будто пытаются отсрочить страшный момент. Что нас ждёт внутри? Ничего хорошего.

Мужчина в доспехах, надетых на чёрные безликие одежды, стучит в дверь и, услышав разрешение войти, открывает её. Двое провожатых следуют по пятам, бесцеремонно поторапливают и расставляют руки, загоняя нас внутрь, будто овец.

— Девушки прибыли, мой лорд! — громко и подобострастно объявляет тот, кто ещё несколько минут назад придирчиво и внимательно осматривал каждую из нас.

До сих пор помню противные прикосновения его жёстких рук к бёдрам и груди. Гад! Не артефакты он искал, а банально ощупывал нас в самых интимных местах. Но перед тем, что ждёт нас впереди, это пустяки. Мелкая неприятность перед страшным позором.

Двери закрываются, отсекая от нас бессердечных стражей, но девушки не вздыхают с облегчением. Как и я, они затаивают дыхание и не моргая глядят на двух мужчин. Один из них, восседая на единственном диване, покачивает серебряным кубком работы киннетийских мастеров и с ленивым интересом рассматривает нас. На лорде сюртук из дорогого сукна глубокого изумрудного оттенка, облегающие брюки, которые подчёркивают развитую мускулатуру его ног, а сапоги… Кажется, они из настоящей кожи василиска.

Только сильнейшие лорды Тьмы носят такие. Неужели это тот самый лорд, который потребовал от невест Гельерии право первой ночи? Узурпатор вверг вельеров в шок, установив чудовищные правила после того, как поработил наши земли. Лорд Тьмы, который теперь будет от его имени править в нашей велье, получает каждую из молодых жён до мужа.

Судя по сальному взгляду, этот лорд перепробует всех. И начнёт с Лизии, которой не повезло обладать особенно привлекательной внешностью. А ещё он часто посматривает на меня…

Сглотнув подкативший к горлу ком, перевожу взгляд на второго, и спину прошибает холодный пот. Кажется, этому лорду нет дела до стайки перепуганных девиц, что столпились у дверей. Не поднимая головы, он записывает что-то на белоснежном пергаменте так быстро, что большое пушистое перо беспрестанно подрагивает в его руке.

На мужчине только светлая рубаха, остального мне не видно, потому что он сидит, но я уверена, что сапоги у него изготовлены из кожи синего, самого опасного, василиска. Потому что от лорда исходит такая угнетающая магическая аура, что сжимаются внутренности и сердце пропускает удар каждый раз, когда он двигается.

Я не хочу, чтобы он поднял глаза, в животе будто проволока закручивается при мысли, что лорд посмотрит на меня. Милосердная Гетта, молю, пусть лордом наших земель окажется светловолосый сластолюбец, что попивает вино на диване, а не могущественный брюнет, от вида которого хочется бежать без оглядки, не останавливаясь до родного Лувирина. Запереться в подвалах родового замка, пусть даже лорды Тьмы спалят его дотла…

Но я не могу так поступить, от моего послушания зависит слишком многое. Не только судьба больного отца и благополучие младшей сестры, но и судьбы всех этих девушек. А ещё уверенность в завтрашнем дне наших подданных… То есть тех людей, что ещё не так давно были нашими подданными. Теперь мы все в жёсткой хватке бессердечных лордов Тьмы, чья чёрная магия прокатилась по некогда цветущей земле и погубила десятки тысяч жизней.

Ненависть растёт в груди чёрным комом, сметает страх, заставляет распрямлять спину и выше поднимать подбородок. Да, Тьма победила, но не сломила нас! И не сделает этого впредь.

Хватаясь за злость, которая помогает не дрожать перед лордами, я сжимаю пальцы в кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Игнорирую панику в зародыше. Нельзя падать духом! В любом случае я среди невест, которых забрали прямо с праздника Милосердной Гетты, единственный маг и должна заботиться о своих подданных в любой ситуации. Даже самой чудовищной.

— Вирг, — отпив из бокала, наконец нарушает звенящую тишину восседающий на диване лорд, — зачем тебе столько?

Тот будто не слышит, отвечает резко:

— Передай это донесение князю.

Сильный и глубокий голос брюнета вызывает у меня сноп мурашек по всему телу. Мужчина откладывает перо и, встряхнув свиток, резко поднимается. Я не хочу видеть его лица, но и взгляда отвести не в силах. Длинные волосы цвета воронова крыла собраны в хвост, открывая высокий лоб. Прямой нос и твёрдые, сурово поджатые губы, квадратный подбородок с заметной щетиной. Последнее усиливает неприязнь: знатные вельеры Гельерии не позволяют себе показываться на людях в таком неопрятном виде.

Глава 1

День свадьбы…

Надеваю плащ поверх роскошного белоснежного платья и бегу по ступенькам вниз.

— Орелия, — спешит за мной нянюшка, — у тебя же свадьба!

— А у них вот-вот случится беда, — кричу, не останавливаясь.

— Мариска могла и соврать! Если всё настолько плохо, кузнец обратился бы к вельеру.

— Сама знаешь, к нему идут с проблемой, а не с подозрением. Я быстро проверю и вернусь…

— Волосы растреплются! — причитает она. — Платье испачкаешь!

— Мина, — замираю у двери и улыбаюсь той, что меня вырастила и почти заменила мать. — Я же маг. Что я, с причёской не справлюсь?

— Нехорошо! — Она поджимает губы и качает головой. — Девица перед свадьбой должна замирать в счастливом предвкушении, а не чинить полугнилую кокору!

— Можно я в счастливом предвкушении починю кокору? — смеюсь я и выскакиваю во внутренний дворик.

Так, конечно, дольше, но зато не наткнусь на отца. Он точно не позволит мне в день благословения милосердной богини Гетты идти в деревню. Поэтому дочь кузнеца и проскользнула ко мне тайком. Я крадучись пробираюсь к воротам, за которыми меня ждёт Мариска.

— Почему раньше не пришла? — спрашиваю, пока идём в деревню. — Зачем тянуть до последнего? Мне не трудно посмотреть, что там на самом деле.

— Батька не велел, — потупляется. — Говорил, нельзя вас до дня благословения беспокоить.

— Будто он потом бы разрешил, — фыркаю я и невольно краснею при мысли о первой брачной ночи и других последующих за ней.

Сердце начинает быстро биться, и затылок сжимает лёд страха. Нянюшка не раз рассказывала, как положено вести себя вельере после замужества, но это не успокаивало. Я ждала перемен и ужасалась им. И сейчас, когда наступил тот самый день, не могла найти себе места.

— …А сегодня утром пол покачнулся, — заканчивает девушка, и я вздрагиваю.

— Всё настолько плохо?

Мрачнею. Возможно, моих сил не хватит. Но у батюшки каждый день расписан по минутам, и дела все важные и срочные. А что, если кузнец уже обращался к вельеру, а Мариска не знает? Если так, то отец уже проверил крепость основания. Раз помощь до сих пор не оказана, либо легче снести дом, чем пытаться спасти, либо…

Конечно! У других всё обстоит ещё хуже. И это правда. Замок ещё более-менее в неплохом состоянии, но деревушки вблизи Лувирина совсем пришли в упадок. Про те, что дальше дня пути на лошади, думать без содрогания не получается. Отец посвящает два-три дня в неделю только им, пропадая до утра. И это при его проблемном здоровье. С войны вельер вернулся калекой. Но он хотя бы вернулся…

Все беды из-за жестоких норзийцев!

— Батька, я Орелию привела! — со всей мочи кричит Мариска.

— Что?! — Кузнец выскакивает из кузни, объятый дымом, как демон из преисподней. Лицо красное, глаза навыкате, клочковатая борода трясётся. — Зогг тебя побери, девка дурная! Сегодня же день благословения милосердной Гетты! О нет! — Заметив под накидкой белоснежное платье, он валится на колени, молот летит в пыль. — Помилуйте, вельера! Меня ваш отец на гвозди для подков пустит, если узнает…

— Не узнает, — осаживаю я и хитро улыбаюсь. — И о гвоздиках не мечтай. Ты единственный толковый кузнец на тысячу миль вокруг. Я не понимаю, почему ты так легкомысленно относишься к своему дому. Это же и кузня! Мариска сказала, у вас пол ходуном ходит. Неужели ты не обращался к отцу?

— Я хотел, но… — Кузнец, замечая, как я поджимаю губы, торопливо бормочет. — Решил попросить заехать, как будет время. Подумаешь, пол дрогнул разок…

— Я посмотрю. — Обхожу дом, присматриваясь к основанию. Выпустив мерцающий маячок, безошибочно определяю самое опасное место. — Нашла. Кажется, всё не так плохо… Пока. Так, так… Моих сил точно хватит.

— Но вельера, — пытается возразить кузнец, — это опасно и…

— Дай молоток, — требую.

— Зачем? — моргает он, но протягивает огромный инструмент.

Едва не падаю, ощутив его тяжесть. Понимая, что не удержу, прошу положить в основание дома, ближе к кокоре. Сотворить нечто из ничего невозможно. Но из одного предмета, применив магию, можно сделать другой. Или совместить два, влив материю из нового в старое… Это я и собиралась сделать.

Освободив руки, сосредотачиваюсь на течении силы в металле. Хочется выстроить точную схему магического воздействия. Ювелирная работа, которая не гарантирует результата, ведь мне нужно укрепить сгнившее бревно частью корня, и железо тут подействует лучше всего. Создаю потоки сцепления, а затем закрепляю к уцелевшим волокнам древесины.

— Кажется, получилось, — покачнувшись, устало выдыхаю я.

— С вами всё в порядке? — поддерживает меня под руку кузнец.

— Батька, а дом всё ещё накренён, — обиженно произносит Мариска.

— Конечно накренён, дурёха! — вздыхает он. — Чтобы его полностью восстановить, нужно десяток магов высшей бытовой квалификации. Где их сейчас отыскать? Кто на войне погиб, кого проклятущие норзийцы угнали. Только нашего вельера не тронули, потому что калека. Наверное… У-у, гады черноглазые! Тронь они Фанара или его дочерей, народ бы поднял последние вилы!

Глава 2

— Я не знаю, Валедия, — отвечаю так, как недавно мне отец.

— Должны же они были сказать цель своего прибытия? — не отступает сестра.

Она нервно подскакивает с кровати и приближается ко мне со спины. В зеркале я вижу её горящие любопытством карие глаза и не сдерживаю вздоха.

— Они ничего и никогда не объясняют, милая.

— Норзийцы вправе заходить в любой дом, вельера, — весело щебечет молоденькая служанка, которая помогает мне привести платье в порядок. — Делать, что вздумается, и брать, что захочется. Теперь они здесь хозяева…

— Нет, — обрываю её и гляжу строго. — Не хозяева, а завоеватели. Хозяева не будут разорять подданных и не станут выжигать посевы. Вельеры заботились о людях, которые им служили. Норзийцы приносят только боль, горе и голод.

— Истинные северяне, — согласно кивая, вновь щебечет служанка. — Слава милосердной Гетте, до Лувирина воины не дошли, а вот что творили в соседнем Ройепине… страшно подумать! Когда штурмом взяли замок, они всех женщин, даже девочек постарше…

— Куфиска! — вскакивая с места, возмущаюсь я. Убедившись, что служанка замолчала, взволнованно смотрю на свою пятнадцатилетнюю сестрёнку. — Не слушай досужие сплетни, милая. Но знай, что норзийцы очень опасны, даже обычные стражники. Пусть они не обладают магией лордов Тьмы, но стоит вести себя крайне осторожно. А лучше держаться как можно дальше.

Перевожу взгляд на непривычно притихшую служанку. Та по-прежнему сидит на полу и тоскливо смотрит на подол моего платья. Неужели обижается на мою резкость?

— Что с лицом, Куфиска? — мягче спрашиваю я. — Пойми, лучше рассказывать то, о чём ты точно знаешь, чем пересказывать страшные сказки. Да, многим во время войны пришлось перенести жуткие события, но многие из подданных покойного вельера Ройепина сейчас живут в нашей велье. Как и его вдова с дочерьми. Вряд ли им понравится, что ходят подобные слухи…

— Платье, — всхлипывает служанка и показывает на подол, где часть кружева порвана. — Оно пострадало, когда вы вскочили… — Шмыгает красным носом и поднимает голову. В широко распахнутых глазах ужас и жалость. — Плохая примета, вельера. Очень плохая примета!

— Чушь, — фыркаю я и, протянув руку, прошу у сестрёнки: — Дай свой платочек, пожалуйста.

— Ой, а можно я? — тут же оживляется она и складывает ладони в умоляющем жесте: — Ну, пожалуйста!

— Чтобы ты оставила меня без одежды? — усмехаюсь я, ничуть не сомневаясь в «способностях» сестры. — Отец запретил тебе применять магию без своего разрешения. — И поворачиваюсь к Куфиске. — Снимай передник. Будем чинить платье!

Валедия и не думает обижаться. Сестрёнка двигается ближе, чтобы наблюдать процесс восстановления кружева. Глаза её горят восторгом, рот приоткрывается — всё же зрелище это не каждодневное. Если уж применять силу — так во благо своего народа. Но сегодня я могу немного отойти от этого правила.

— Оно не новое, ещё нашей матери, — рассматривая разрыв, поясняю я. — Нянюшка нашла рулон в одном из сундуков на чердаке и перешила.

— Красиво, — восторгается Валедия и хмурит тонкие брови: — Сестра, рисунок очень сложный… Я даже не видела ничего подобного. Это сделали ещё до войны?

— Да, — киваю, рассчитывая свои силы, которых осталось крайне мало после истории с домиком кузнеца. Надеюсь, что их хватит, чтобы починить платье. — Его изготовили лучшие мастера из очень далёкой страны, которая называлась Еснолия. Она пала первой, когда северяне начали наступление. Увы, свои секреты мастера хранили рьяно и передавали из поколения в поколение. Тайны изготовления канули вместе с островом, который разрушила чудовищная магия лордов Тьмы.

— А когда ты используешь передник Куфиски? — торопится сестра. — Может, всё же помочь? Кажется, ты вымотана…

— Не мешай, — смеюсь я. — Здесь не надо много магии, больше зависит от правильно поставленного рисунка. Мне нужно выстроить очень тонкие линии силы в разрывах так, как было задумано мастером. И тогда уже нити передника пойдут в ход. Ведь ты знаешь, что…

— Ничего нельзя создать из пустоты, — заканчивает она скучающим тоном и снова оживляется. — Покажи, как ты это делаешь!

— Ну хорошо, — вздыхаю, ведь на визуализацию требуется сил больше, чем на исполнение, но как можно отказать любимой сестрёнке? — Смотри…

Дружный «Ах!» знаменует окончание моей работы. Я довольно улыбаюсь, пока Валедия придирчиво рассматривает полученное кружево.

— Я не вижу разницы. Орелия, ты уникальный маг!

— Не такой уникальный, — качаю головой. — Любой еснолийский мастер заметит разницу…

— Даже я её вижу, — бурчит служанка и обвиняюще указывает на починенный мною кусок: — Он темнее, будто грязный… Ай! — Краснея, прижимает ладони к щекам. — Вельера, простите! Сегодня я не постирала передник. Плохая примета…

Раздаётся стук в дверь.

— Орелия, вельер… Кхе! Попросил проводить вас через нижние помещения. В гостиной расположились стражи, и они не желают удаляться в отведённые им комнаты.

— Хорошо, Неклит, — отвечаю, поднимаясь. Ловлю тревогу во взгляде сестры и мягко улыбаюсь: — Не волнуйся, это лишь предосторожность. Отец не желает, чтобы стражи испортили церемонию в честь милосердной Гетты своим присутствием. Увидимся позже, на празднике.

Глава 3

От страха немеет лицо, живот сводит льдом. Хочу кричать, но жёсткая ладонь сжимает рот, в уши врезается шёпот:

— Это я, любовь моя!

Едва не рыдаю от облегчения, расслабляюсь в сильных объятиях жениха, и он убирает руку. Разворачивает к себе, и в полутьме я вижу его блестящие глаза и различаю улыбку. Сартен тянется ко мне, желая поцеловать, но я отталкиваю его и возмущаюсь:

— Зачем так пугать? Я чуть сознание не потеряла! В Лувирине стражи лорда Тьмы, и я подумала…

— Тише, тише, — прижимает он меня к сильному плечу. — Прости, я лишь хотел тебя увидеть.

— Так скоро увиделись бы, — прощая его нетерпение, улыбаюсь. — Осталось не больше часа до церемонии!

Он обхватывает моё лицо тёплыми ладонями, и я не могу оторвать взгляда от светящихся счастьем глаз любимого. Сартен прижимается нежными губами к моему лбу, шепчет:

— Это целая вечность, моя Орелия! — Целует мои веки, приближается к губам, приговаривая: — Моя вельера, будущая милая жёнушка…

Таю в кольце его рук от осторожных прикосновений, чарующих слов. Отвечаю на ласку, позволяя поцелую затянуться. Ведь до церемонии почти час! Можно минутку постоять вот так, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете, за минуту до особого знаменательного события в жизни каждой вельеры…

Ощутив ладонь жениха на своей груди, вздрагиваю и пытаюсь вырваться. До сих пор Сартен не позволял себе заходить дальше поцелуев, но сегодня необычно настойчив.

— Мы вот-вот станем самыми родными друг другу людьми. — Его горячий шёпот обжигает сильнее огня, заставляет щёки пылать от стыда… и любопытного желания. — Жду не дождусь сегодняшней ночи. Ты же понимаешь, о чём я?

Задирает мне подол, и я ойкаю. Испуганно оглядываюсь, ведь я шла за Неклитом. Слуга наверняка уже заметил мою пропажу и ищет. Но Сартен сжимает объятия сильнее, тихо смеётся:

— Здесь никого, любовь моя. Это я подкупил слугу, чтобы привёл тебя.

Эйфория от ласк его рук мгновенно тает, в груди ёкает. Мы здесь одни! Файрелы погашены, и никто не знает, что я с этой части замка. Осторожно выпутываюсь из объятий жениха, отступаю.

— Мне пора идти, Сартен. Отец ждёт. Увидимся на церемонии…

— Я тебя отвезу, — снова наседает он. — Слышал, из-за тебя ваша кобыла хромает.

— Откуда знаешь? — изумляюсь я и тут же пытаюсь оправдаться: — Моя вина, но отец наверняка уже укрепил старые подковы магией. К тому же по традиции мы должны прибыть в храм по отдельности.

— Я сам предложил Фанару привезти тебя, — вжимая меня своим телом в стену, почти рычит он, — и вельер согласился. У нас есть мало времени, Орелия… Позволь же мне немного приласкать тебя!

И снова задирает платье, закрывая мне рот жарким поцелуем, будто не желая слышать возражений. Я пытаюсь вырваться, сердце стучит как бешеное, а мысли прыгают перепуганными птахами.

Как Сартен узнал о том, что я сбежала в деревню, чтобы помочь кузнецу? Замок моего жениха высоко на скале, и даже чтобы спуститься, нужно не меньше нескольких часов. Никто бы не успел доскакать до Айсуга так быстро. Значит, молодой вельер остановился в нашей таверне. Но почему не сказал об этом? Зачем платить слуге, чтобы увидеться тайком перед церемонией?

— Я сделаю это быстро, девочка моя, — хрипло говорит Сартен, развязывая одной рукой тесёмки на брюках.

Ощутив прикосновение другой его руки под юбкой, я едва сдерживаю вскрик. Спина холодеет от понимания, зачем мой будущий муж всё это затеял. Отталкиваю его и хмурюсь:

— Решил лишить меня девственности до церемонии? В замке моего отца?!

От осознания того, что происходит, и возмущения даже стыдливость растворяется. Отряхиваю платье, ощущая себя так, будто испачкалась.

— Это всё равно случится, — придерживая брюки, злится мужчина, — мы почти женаты! Орелия, умоляю… — Тут же меняет тон на ласковый: — Обещаю, тебе не будет больно.

— Вот уж никак не могла предположить, — едва сдерживаю горечь обиды, которая так и звенит в голосе, — что мужчина, которого я люблю, сделает из первой брачной ночи посмешище.

— Посмешище? — Лицо Сартена на миг некрасиво искажается от гнева. — Орелия, ты моя жена и должна слушаться своего вельера! Или ты хочешь начать наш брак с ссоры?

— Я не хочу начать его с унижения, — призывая самообладание, терпеливо поясняю я.

— Я люблю тебя и хочу! — вскрикивает он и резкими движениями завязывает тесёмку на брюках. — Что в этом унизительного?

— То, что ты хочешь овладеть мной чуть ли не в подворотне ещё до церемонии, по-твоему, уважительное отношение? — сдерживая слёзы, шепчу я. — Это и есть любовь? Нянюшка рассказывала, что мужчина должен быть нежен и терпелив. Я ждала цветов на постели, осторожных ласк и…

— Не будет этого! — сердито прерывает он, и я отшатываюсь в ещё большем изумлении.

Всё не так. Я не узнаю своего любимого. Мой Сартен никогда не вёл себя как грубиян. Дрожа всем телом, прижимаюсь спиной к стене и впервые думаю о том, что, может быть, зря так скоро согласилась на брак. Да, он выгоден жителям ослабленного долгой войной Лувирина. Поддержка отца моего жениха поможет пережить наступающую зиму, а мы с Сартеном получили бы часть вельи Айсуга.

Глава 4

Аметистовые стены храма в ярких лучах полуденного солнца сверкают так, что кажется, они пылают фиолетовым огнём. В украшенных затейливой резьбой арках, скрывая таинство внутреннего убранства, мерно колышутся полупрозрачные ткани. Будто храм живой и дышит. У меня же, как всегда в этом месте, перехватывает дыхание от восхищения и благоговения.

— Приветствую, Орелия!

Раскинув руки для объятий, ко мне уже направляется верховная жрица. Её белоснежные одежды изящно развеваются, хотя нет даже лёгкого ветерка. Их шевелит течение магии милосердной богини. На высоком чистом лбу высокой стройной женщины сияет золотая вязь — метка Гетты.

— Да посетит тебя благословение светлой богини, дитя.

Я прижимаюсь к худощавому телу верховной жрицы, в который раз жалея, что в двенадцать лет золотистое свечение на моём лбу так и не сложилось в такую же красивую вязь, как у неё.

Отец был очень горд, когда магия милосердной Гетты пробудилась во мне. Надеялся, что старшая дочь станет избранной светлой богиней. За несколько месяцев стало ясно, что я не гожусь в жрицы храма. Но проведённое в храме время я запомню как самое безмятежное в моей жизни. И к жрицам отношусь как к сёстрам… Несостоявшимся, увы.

— Ты снова нарушаешь традиции, — добродушно подтрунивает надо мной женщина. — Приехать на церемонию верхом, наплевав на все приметы, восседая в свадебном платье на луке седла своего жениха. На это могла пойти только ты!

— Жизнь в храме научила меня верить в судьбу, предначертанную милосердной Геттой, — с улыбкой отстраняюсь я и смотрю в её лучистые глаза, — а не в глупые приметы людей. Ты сама это не раз говорила, Никилия…

Тут порывом невидимого течения магии, которой пропитано всё это место, приподнимает полупрозрачную ткань, и я замечаю внутри храма нескольких девушек в белоснежных нарядах.

— Они тоже на церемонию в честь милосердной Гетты? — искренне изумляюсь я. — Никогда не видела сразу столько невест!

Верховная вздыхает, уголки её правильных губ опускаются, взгляд темнеет от невыраженной боли.

— Норзийцы разрушили большинство храмов Гельерии ради камня, из которого они были возведены. Поэтому в этот благословенный день мне предстоит заключить несколько союзов. Не будем медлить… Слышала, Лувирин кишмя кишит стражами Тьмы. Где северяне — там беда.

Она приглашающим жестом приподнимает ткань, закрывающую вход в арку. На миг всё вокруг темнеет, и я вздрагиваю от внезапного приступа страха. Качаю головой, прогоняя минутное сомнение: всего лишь тучка набежала на солнце. Минута, и ярко-зелёные кусты снова заливает ослепляющим светом.

Вхожу внутрь храма и улыбаюсь другим девушкам. Я всё делаю правильно! Не только ради себя, но и ради наших подданных, которым с каждым годом приходится всё хуже. Союз уроженцев двух замков — наскального и низинного — выгоден всем.

— Орелия! — подбегает ко мне светловолосая Лизия. — Как я рада, что мы снова встретились! Я так скучаю по нашей жизни в храме. А ты?

Обнимаю её, вспоминая, как в отрочестве мы обе мечтали служить Гетте, но ни у подруги, ни у меня метка милосердной богини так и не проявилась. Золотистое свечение со лба Лизии исчезло без следа, лишив её возможного титула вельеры. Моё же переместилось на предплечье.

— Слышала, ты прискакала на церемонию верхом, — обращается ко мне, чуть смущаясь, невысокая хрупкая девушка. — Это очень смело! Вопреки всем приметам…

Кашлянув, она смущённо замолкает, ещё по-детски пухлые щёки наливаются румянцем. Совсем молоденькая, не старше моей Валедии. Удивительно, что её уже выдают замуж, — почти ребёнок! Но, заметив лёгкое свечение на лбу невесты, поджимаю губы. Теперь всё понятно.

Раньше стать жрицей мечтала едва ли не каждая девочка, сейчас же этого страшатся. Не удивительно, что отец крошки поспешил с замужеством, пока метка на лбу дочери не оформилась в золотую вязь служения богине.

— Смелость ни при чём, — ворчит полноватая девушка с густыми каштановыми волосами. Я узнаю эту невесту, помню её усталый взгляд по недавнему визиту в Лувирин. — Вельер Фанар сбил подковы лошади, когда помогал моему отцу возродить плодородность нашей земли. У Орелии выбора не было… Разве что прийти пешком. — Деглия благодарно улыбается, но губы её дрожат, а тёмные глаза наполняются влагой. — Простите.

— Тебе не за что извиняться, — жму её руку. — Всё в порядке.

— Ой, там за алтарём уже мужчины собрались! — подлетает к нам рыженькая веселушка. От возбуждения у девушки даже веснушки ярче горят на лице. — Отцы, братья… наши женихи… — Хватает молоденькую подругу за руку: — Кирина, пошли!

— Нет, — осаждает их брюнетка и учтиво уступает мне дорогу: — Орелия идёт первой, как дочь вельера Лувирина.

— Орелия идёт последняя, — громко поправляет верховная жрица, и я кивком показываю, что поняла. Никилия командует: — Девушки, встаньте одна за другой. Головы опустить, на мужчин не смотреть и не улыбаться. Ведите себя скромно и мысленно просите благословения милосердной Гетты.

Я приближаюсь к Лизии, которая стоит в стороне и нервно сминает тонкими пальцами оборку платья. Я тоже волнуюсь… Уголки губ дрожат, сердце замирает от радостного предвкушения, ладони потеют. Опускаю голову и следую за девушками. Едва мы минуем вторую арку и в полотнах развевающихся от несуществующего ветра белоснежных занавесей показывается алтарь, на миг забываю дышать.

Глава 5

Стою около узкого окна и через тусклое, почерневшее от магии северян стекло смотрю в пропасть. Она кажется бездонной и смертоносной, как и предстоящая встреча с лордом Тьмы. Каждый шорох, вызванный сквозняком, любой доносящийся звук заставляет вздрагивать и оборачиваться в ожидании него…

Прошло не менее часа после того, как жестокий стражник с жутким шрамом на лице втолкнул меня в эту комнату, но Вирг так и не появился. Нервы натянуты, как струны лютни моей сестры, и кажется, что я вот-вот сорвусь на крик. В груди заворачивается чудовищный вихрь ледяного ужаса и адски жаркой ярости.

Я его ударю, пусть только попробует дотронуться до меня! Из приоткрытого рта вырывается стон. Что сделаю? Он — не знающий жалости воин, а я — слабая девушка… Бытовая магия против боевой мощи северян? Смех, да и только… сквозь рыдания.

В голову упрямо лезут жуткие истории, которые так любят пересказывать друг другу служанки. Эти страшные сказки о том, что происходило в Ройепине, выжимают из лёгких воздух, заставляют каменеть тело. Бесполезно умолять о пощаде, напрасно взывать к чести…

Чести?! О жестокости норзийцев не слышал лишь глухой. Сердце ноет при одном воспоминании о погибшем брате. Пальцы дрожат при мысли о раненом отце. Ненависть вновь поднимается во мне и затапливает чёрной волной.

Я скольжу пытливым взглядом по скудной обстановке комнаты. Широкая кровать без матраса устлана звериными шкурами, в погасшем камине тлеют угли, рядом валяется чёрная кочерга. Внимание привлекает острие на её конце. Если притаиться сбоку от двери и ударить лорда сразу, как тот сунется, то…

Перед внутренним взором возникают картинки окровавленного тела, вбегающих стражей, моей казни… после того, что сделают со мной воины, лишившиеся своего лорда. Что тогда будет с девушками? И с моей семьёй? Со стоном прижимаю ледяные ладони к пылающему лицу и падаю на колени. Пол холодный, но дрожу я не от этого. Силы медленно утекают из меня, оставляя лишь опустошённость и ощущение полного бессилия.

Когда скрипнула дверь, я едва могу шевельнуться — так вымотало меня ожидание жуткой участи. Слышу тяжёлые шаги, но головы не поднимаю. В наступившей тишине звякает железо, раздаётся шипение перемешиваемых углей, стук забрасываемых в камин поленьев и жадный треск возродившегося огня. Камень пола, на который я смотрю, лижет тень.

Лорд не спешит, а я настолько выжата ожиданием и ужасом, что не ощущаю ни капли страха. Лишь пустоту и холод…

Неожиданно на плечи ложится нечто большое и тёплое, но я даже не вздрагиваю. Чувствую острый запах соли, мускуса и кожи. Лорд накрыл меня звериной шкурой? Проявление неожиданной заботы обескураживает, и я поднимаю лицо. Может, пришёл вовсе не лорд? Сталкиваюсь взглядом с Виргом и растерянно моргаю.

— Вы не торопились, — вырывается прежде, чем успеваю прикусить язык.

— Вас это огорчило, вельера?

Его глубокий голос, пронизанный льдом сарказма, бьёт больнее хлыста, и я снова дрожу. Но при этом меня охватывает злость, которая греет сильнее огня и покрывала.

— Меня огорчило, — цежу я слова, — что вы всё же пришли.

Он приподнимает бровь и смотрит на меня сверху вниз так, словно перед ним жалкая нищенка.

— Если вас это так расстроило, то почему упрямо ожидали меня?

— Вы приказали меня привести сюда! — вспыхиваю я и, вскочив, сжимаю кулаки. — Не говорите, что мне было бы позволено покинуть это гадкое место!

Он пожимает плечами и, развернувшись, идёт к кровати.

— Это гадкое место — моя спальня. — На ходу лорд снимает рубашку, и в следующее мгновение она летит на пол. — Вы можете покинуть её в любое время. Как и мой замок.

Я завороженно смотрю на широкую мужскую спину и ловлю ртом воздух. Под тёмной, покрытой множеством шрамов, кожей при каждом движении лорда перекатываются тугие мышцы. От осознания того, что случилось бы, напади я на этого сильного воина с кочергой, сердце пропускает удар. Мне и замахнуться бы не позволили!

Но когда на пол падают и брюки, я ойкаю и, поспешно отворачиваясь, прижимаю ладони к пылающим щекам. Вирг не носит белья, и увиденное яркой смущающей картиной стоит у меня перед глазами.

— Вы всё ещё здесь? — доносится обманчиво ленивый голос лорда. Будто сытый хищник играет с добычей. — Или ложитесь в постель, или проваливайте!

Грудь сжимает паникой, и я снова пытаюсь урвать хоть один глоток воздуха. Что делать? Мне казалось, Вирг набросится на меня, как в рассказах служанок, овладеет силой, а он… Сильно зажмуриваюсь, ощущая, как пылают не только щёки, но и кончики ушей.

Лорд Тьмы отвратителен! Неужели он думает, что я пойду на это добровольно? Внутренний голос напоминает, что я уже это сделала — на церемонии согласилась поехать в замок норзийца. Но сейчас даже представить не могу, что делаю хоть шаг в сторону постели северянина. Как же быть? Если уйти, Вирг воспримет это за неподчинение. Возможные последствия леденят затылок, я помню, как многозначительно поглаживал страж рукоять своего меча.

— На самом деле я вам не нужна, — выдыхаю нервно и с невероятным трудом заставляю себя развернуться к лорду.

Вирг полулёжит на шкурах, и мощное обнажённое тело северянина повергает меня в смятение. Одна нога его согнута в колене, и я благодарю милосердную Гетту за то, что колено скрывает то, что я не хочу видеть. Смотрю лорду прямо в чёрные глаза и говорю, стараясь, чтобы голос мой звучал уверенно:

Глава 6

Меня трясёт так, что зуб на зуб не попадает. Звенящие волнением голоса окружающих меня перепуганных девушек сливаются в единый шум, и я не понимаю ни слова. Из-за слепящих белых одежд кажется, что я нахожусь не в покоях Ройепина, а далеко на севере, среди безликих снегов и во власти жестокого мороза. Такого же дикого, как лорд Тьмы.

Руки дрожат, то и дело подкатывает тошнота, а в голове стучит, будто набат, фраза: «Не отпущу, пока не наиграюсь». Сильный, низкий, пронизывающий ледяным холодом голос лорда. Думала, услышав это, потеряю сознание, но в следующее мгновение Вирг отдёрнул меня от двери и, распахнув её, вышвырнул из своих покоев, будто тряпичную куклу, и приказал страже отвести к другим.

До сих пор не верится в то, что произошло. Или не произошло… Возможно, мои слова удивили лорда. Я заметила, как его глаза сверкнули интересом. Сердце твердило, что я подобрала правильные выражения и попала в цель. Ведь он больше не приказывал мне идти к нему в постель. Или же я пожалею о том, как повела себя? Неповиновение и дерзость… Норзийцы не прощают подобного поведения.

— Разойдитесь, — сердито приказывает Лизия, пробираясь ко мне с кружкой. — Ей нужно попить воды.

Она опускается рядом со мной и осторожно подносит сосуд к моим губам. В глазах девушки я читаю ужас и безмерное сочувствие. Она думает, что лорд взял меня. Они все так считают. Я поднимаю голову и, с трудом фокусируя взгляд на лице подруги, стараюсь улыбнуться:

— Всё в порядке.

Но губы дрожат, голос не слушается, на глаза набегают слёзы. Девушки затаивают дыхание в ожидании продолжения, но я не могу им рассказать то, что произошло. Мне и самой страшно вспоминать об этом. Отец часто журил меня за непокорность, верховная жрица отчитывала за частое нарушение правил. Да, мой характер не сахар. Но сейчас, когда всё позади, я удивляюсь самой себе. Своей безрассудной смелости и отчаянной дерзости. А ещё больше тому, что мне удалось выйти из покоев лорда непорочной.

Пока.

Адреналин затапливает тело, грудь трепещет от неровного дыхания, я изо всех сил пытаюсь сдержать рвущиеся слёзы облегчения и страха. И не знаю, что сказать девушкам. Передать слова лорда? Они и так напуганы до смерти, не спали до рассвета, ожидая моего возвращения.

— Правда, всё в порядке, — повторяю в наступившей тишине и растягиваю губы. — Я прождала лорда почти всю ночь. Он пришёл под утро и приказал мне выметаться.

— Наверное, устал, — выдыхает кто-то. — Хвала милосердной Гетте!

— Но что будет завтра? — звенит мрачный голос другой девушки. — А нам ждать и бояться, кого же потащат следующей.

Я молчу, содрогаясь от жуткого предчувствия, что лорд ещё не закончил со мной.

«Пока не наиграюсь»…

Вскакиваю и с преувеличенным энтузиазмом осматриваю голые стены, грязный пол и сваленный в бесформенную кучу хлам:

— А здесь миленько.

— Орелия… — отшатывается Лизия, глаза её округляются в непонимании, появляется заикание: — Мил-ленько?!

— Чуть хуже, чем в храме, — подмигиваю я ей и решительными шагами двигаюсь к груде сломанной мебели и обрывков ткани. — Что тут у нас? О… Это же была кровать! Почти как у лорда в покоях. Те же опорные столбы с вырезанными головами львов…

Понимая, о чём говорю, осекаюсь и вновь содрогаюсь, вспоминая огромное мускулистое тело Вирга, возлежащее на пушистых шкурах. Хищник! Зверь без жалости. Зогг его побери! Встряхиваю волосами, выбрасывая жуткое видение из головы, и неискренне улыбаюсь подругам:

— Думаю, всем нам нужен здоровый сон на хорошей кровати, так?

Хватаюсь за злость и отчаяние, струящиеся из меня, и стараюсь перевести эту энергию в магию. Концентрация удаётся легко, хотя мне кажется, что я совершенно вымотана. Нити силы, выпущенные из моих рук, образуют изящный золотистый узор, наполняя деревянные обломки лёгким свечением.

— Они шевелятся! — вскрикивает Кирина, и в её голосе звенит смесь благоговения, изумления и опаски. — Смотрите, палки поднимаются!

— Тише, — осаживает её Лизия. Берёт девушку за руку и оттаскивает от меня: — Не мешай, а то всё испортишь. Это же магия!

— Мне бы так… — завистливо стонет самая младшая из нас, и я не сдерживаю улыбки.

Как знакомо её восхищение! Я так же смотрела, как работает отец, мечтая о благословении Гетты, чтобы помогать ему. Так ждала свадьбы с Сартеном! В груди холодеет при воспоминании о том, как, оглянувшись, я не увидела мужа…

Узор магии мерцает, теряя силу, и я сжимаю губы. Нельзя раскисать! Я не знаю, что случилось, почему исчез Сартен. Возможно, его оглушили стражи лорда, чтобы не вмешивался. А может, он хотел помочь нам выбраться, но не успел. Уверена, мой муж постарается вытащить меня из Ройепина. Возможно, он уже попросил у отца тысячу золотых и спешит с выкупом.

Думая об этом, я слежу, как сломанные палки неторопливо складываются в основание огромной кровати, на которой легко поместятся пять или шесть девушек. Если поставить к стене, то и семь. Щелчком пальцев смахиваю пыль с блестящей древесины и, когда лёгкий ветерок пролетает над моим возрождённым творением, отряхиваю руки:

— Отлично. А теперь матрас. И никаких шкур!

Глава 7

Открываю глаза и тут же зажмуриваюсь. И дело не в ярком свете, заливающем полупустую комнату, а в выражении лица склонившегося надо мной мужчины. Впрочем, будь у лорда любое другое — эффект был бы тот же. Хочется сжаться в комок и отползти подальше, желательно на другой конец мира. Но я не могу себе позволить бежать и прятаться. Стоит вспомнить ужас, который я видела в глазах девушек, когда стражи впихнули меня в комнату под утро, как внутри всё пылает от гнева и даже собственный страх отступает.

Медленно вдыхаю и, глянув в обсидиановые глаза мужчины, приподнимаю бровь:

— Что вы пытаетесь рассмотреть на моём лице, лорд Вирг?

— Хотя бы тень рассудка, — цедит он. Поднимаясь, убирает руку с моей головы. О Гетта! Он держал ладонь на моём лбу, а я даже не ощутила этого. — Но, судя по всему, я напрасно напрягаю зрение.

Ощущая нечто мокрое, я осторожно ощупываю прильнувшую к коже ткань и вдыхаю пряный запах трав. Вот почему я не чувствовала прикосновения мужчины — лорд удерживал повязку на моей голове. Удивляюсь:

— Что это?

— Настой лицивника в основном, — раздаётся высокий, но вполне приятный мужской голос. По сравнению с низким рычащим тоном лорда он похож на мелодию флейты. — Не волнуйтесь, вельера, это лишь компресс. Он поможет вам быстрее восстановиться от перерасхода магии.

К кровати приближается невысокий мужчина в плаще целителя. На лице незнакомца приветливая улыбка, но я цепенею от услышанных слов.

— Что? — Перед глазами на миг темнеет. — Я… покалечилась?

Сразу вспоминаю миг, когда после долгой разлуки увидела отца. Тот неожиданно вернулся с ещё не окончившейся войны. Сломленный перерасходом силы, мужчина выглядел собственной тенью и потом восстанавливался ещё не один год. Вельер уже не мог полностью воскресить плодородность наших земель. Слабые попытки калеки лишь мешали стремительному краху и не давали погрузиться в отчаяние и голод. Я так надеялась, что сумею помочь!

А теперь я стала ещё слабее, чем до церемонии?

— Вы только-только вошли в рассвет своей магии, — худощавый целитель пронизывает меня внимательным взглядом ярко-синих глаз и укоризненно качает головой, — и уже приблизились к грани. Неужели вас не учили, что силу надо увеличивать постепенно?

Я невольно тушуюсь:

— Учили. Но я… — Глянув на спину отвернувшегося лорда, понимаю, что он уходит, и быстро говорю: — Но я была вынуждена! Нас поселили в совершенно отвратительных условиях — ни кроватей, ни одеял… — Вирг продолжает двигаться к двери, и во мне нарастает гнев. — Стекла выбиты, нам очень холодно… — Тороплюсь высказаться, пользуясь тем, что мы с этим жутким человеком сейчас не одни. Использую минуту безопасности, пусть и мнимой, надеясь, что норзиец не станет мучить меня при целителе. — Девушкам даже чёрствого куска хлеба не предложили. Многие из них ели сутки назад… — Мужчина подходит к двери, и я пытаюсь подняться. Кричу в отчаянии: — Стойте! Вам придётся обсудить со мной условия нашего заточения!

Мужчина резко останавливается и медленно оборачивается, но смотрит не на меня, а на целителя.

— Мне нужно, чтобы через два часа она была в порядке и находилась у меня. — Холодно на меня взглянув, лорд кривится в жёсткой усмешке: — Обсудим… условия заточения.

Я обессиленно падаю на спину, содрогаясь и от его ледяного тона, и от ужаса, что снова качаюсь над пропастью. Открываю рот, но слова будто кончились. Насладившись замешательством на моём лице, лорд выходит из комнаты, и словно наступает оттепель. Ощущая, что могу дышать, я судорожно втягиваю воздух в пылающие лёгкие и, приподнимаясь, ворчу:

— Северный монстр…

— Вельера, ложитесь, — давит на мои плечи целитель. Поправляет соскользнувшую влажную ткань. — Чтобы быстро восстановиться, постарайтесь больше отдыхать и не подвергать себя волнениям. Хорошо бы вам поспать.

— Будто это возможно, — бормочу я, но глаза закрываются сами собой. Сказывается бессонная ночь и пережитый кошмар. Проваливаясь в сон, я всё же пытаюсь приподняться: — Нет! Мне… нужно к моим девочкам… надо…

Ощущаю прикосновение к предплечью, где сверкает золотистая вязь, но нет сил даже вздрогнуть. Слышу задумчивый голос:

— Неужели это подействует на мрак? Красиво… Так ли опасна эта красота, как утверждают?

Я стараюсь отстраниться, чтобы он перестал трогать меня, но не могу и шевельнуться. Хотя понимаю, что нахожусь во власти сна, не погружаюсь в него полностью. Возможно, это и есть последствия перерасхода — тело спит, а голова действует. Я слушаю биение своего сердца, затихающий звук шагов покидающего комнату целителя, мерный стук капель, стекающих с моей повязки на пустой каменный пол небольшой, заставленной стеллажами комнатки.

Мрак. Мужчина с усталым бледным лицом и синими глазами произнёс это слово особенно: с робким благоговением и раболепным страхом. Так обычно норзийцы взывали к богу Тьмы. Может, это одно из имён Зогга? Но при чём здесь моя метка? Зачем целитель так пристально изучал её?

О милосердная Гетта, поскорее бы восстановить поток магии в теле и подняться! О нет… Тогда меня снова поволокут в покои этого черноглазого чудища. О да. Я добилась его внимания и нужно с ним серьёзно поговорить. Раз желает держать нас в замке, пусть предоставит хотя бы минимальный комфорт. Но тон, каким он произнёс «Обсудим условия заточения», даже в воспоминании пронзает ужасом. Ах, зачем я сказала именно «заточение»? Как зачем? Ведь это правда!

Глава 8

Дверь за мной захлопывается с таким звуком, будто это крышка гроба, и я невольно вздрагиваю. Быстро осматриваю помещение и выдыхаю с невольным облегчением. В спальне лорда никого нет. Я бросаю короткий взгляд на огромную, покрытую шкурами кровать и инстинктивно отхожу подальше, будто это спасёт меня от предстоящего унижения.

Оглядываю голые стены с остатками дорогой ткани, которая некогда украшала их. Поднимаю руку и провожу кончиками пальцев по выпуклому узору некогда ярко-бордового, а теперь грязно-коричневого цвета.

В памяти всплывают сцены из далёкого детства. Отец привозил нас в Ройепин на какой-то праздник. Замок тогда показался мне огромным, гости смеялись, когда я спросила, где король. Мне было около восьми лет, Валедия была ещё слишком мала, чтобы поехать с нами, поэтому мама тоже осталась дома. Тогда она была ещё жива… Как и мой любимый брат. Лютан выглядел таким взрослым в свои пятнадцать! Мне казалось, он самый красивый молодой человек на балу.

Из горла вырывается тихий всхлип, и я смахиваю со щеки прозрачную каплю.

— Вам так противно находиться здесь?

Замираю от звучания глубокого сильного голоса и, выныривая из воспоминаний, вжимаю голову в плечи. Лорд здесь, а я даже не заметила, когда он вошёл! Оборачиваться не спешу, собираюсь с силами. Но отмалчиваться не следует, это может разозлить мужчину.

— Я… вспомнила о брате…

Тишину разрезает короткий звон железа и длительное шуршание. Я паникую, думая, что лорд раздевается, и, не в силах мучиться в страхе, резко разворачиваюсь. Встретившись с Виргом взглядом, зачем-то сообщаю:

— Он погиб.

Будто ему это интересно. Словно моя скорбь может остановить лорда от того, ради чего стражи притащили девушек в Ройепин.

Мужчина действительно раздевается, и от вида обнажённой груди, на которой перекатываются тугие мускулы, во рту мгновенно становится сухо. Рубашка падает на пол и замирает белой лужицей, а Вирг идёт ко мне. Делаю шаг назад и, краем глаза замечая у противоположной стены огромный меч, вжимаюсь спиной в стену. От охватившей меня паники леденею, но тут же спохватываюсь. Я не дрожать сюда пришла. Мне нужно защитить своих подданных!

— Лорд Вирг, — язык не слушается, слова мои едва слышны, — вы обещали обсудить со мной условия содержания девушек…

Он проходит совсем рядом, задевая лишь жаром, которым пышет его блестящее от пота тело, и я едва не стекаю по стенке от облегчения. Лорд подходит к небольшому столику, на котором стоит металлический таз, и склоняется над ним. Слышу плеск воды и добавляю увереннее:

— Любому человеку необходима вода и еда. Даже вы не можете быть так жестоки, чтобы заставлять девушек мучиться от голода и жажды… Многим из них пришлось долго добираться до храма, и вряд ли кто-то из невест из-за волнения сумел проглотить хоть кусок хлеба перед церемонией. Я требую, чтобы…

— Полотенце! — не оборачиваясь, перебивает он и протягивает руку. — Дайте мне его.

Спина мужчины согнута так, что напряжённые мышцы выступают ещё сильнее, и от мощи, которой наполнено всё тело лорда, сердце пропускает пару ударов. Я слышу, как на пол с глухим стуком падают тяжёлые капли, и, попятившись, нервно осматриваюсь. Заметив на столе сложенную в несколько раз светлую ткань, подхватываю её и, разворачивая, передаю Виргу. Тот, накрыв мои ладони своими, опускает голову и прижимается к ним лицом.

Замираю, едва дыша и не зная, как реагировать на подобное поведение, как лорд поднимается и, выхватив у меня полотенце, уже обтирает свою грудь. Глаза его сверкают, будто обсидианы, — холодные и мрачные, — а правильные твёрдые губы подрагивают в усмешке.

— Даже я не могу быть так жесток?

Я быстро отступаю на несколько шагов от полуобнажённого мужчины и, ощущая, как наполняются жаром мои щёки, бормочу:

— Это всё, что вы услышали?

— Услышал достаточно, — отбрасывая мокрую ткань к рубашке, сухо отвечает он и рявкает так неожиданно, что я вздрагиваю: — Тейг! Почему мой стол всё ещё пуст?!

Дверь распахивается, и в спальню лорда, удерживая тяжёлый поднос, входит один из стражей. Взгляд его зелёных глаз замирает на мне, на лице мелькает улыбка:

— Боялся помешать, мой лорд.

— Туда, — кивает Вирг на стол. — И выметайся.

— Слушаюсь, мой лорд, — лебезит мужчина, но в тоне его мне чудится весёлая ирония. Я оборачиваюсь на норзийца, ожидая гнева на показное непочтение, но Вирг будто не замечает кривляний своего подчинённого. — Как прикажете, мой повелитель. — Удаляясь, страж вдруг подмигивает мне. — Зовите, если ещё что-то понадобится.

Дверь захлопывается, и я растерянно моргаю, не в силах понять, как лорд может терпеть явную насмешку того, кто ниже его по положению. Даже мой отец бы разозлился!

— Поешь, — приказывает лорд.

Подпрыгиваю на месте, не ожидая «приглашения». До обоняния доносятся приятные ароматы свежего хлеба и варёного мяса. Незаметно (надеюсь) сглатывая слюну, мотаю головой:

— Я говорила не о себе, а обо всех девушках. Если мы вынуждены… — Краснея, снова отвожу взгляд и выдавливаю: — …Жить здесь некоторое время, то будьте добры предоставить нам человеческие условия. Еда три раза в день, питьё по надобности. Ещё нужна вода для умывания… И свежий воздух! Мы не можем всё время сидеть взаперти. Я требую разрешить девушкам прогулки…

Глава 9

Просыпаюсь резко, подрываясь с матраса, и тревожно вглядываюсь в темноту комнаты. Тишину нарушает лишь мерное сопение спящих девушек, и со двора доносится пение пичуги. Я зябко ёжусь от сырости. Сейчас раннее утро — зеленоватая кромка на краю мрачного неба становится всё ярче.

Кажется, что, кроме нас, здесь никого нет, но я могу поклясться, что во сне ощущала на себе тяжёлый взгляд лорда Вирга. Вздохнув, ложусь на спину и смотрю в потолок. Похоже, норзиец мне приснился, что неудивительно после того, что произошло… Только кошмаров с ним мне не хватает, его и наяву слишком много!

Поднимаю руки и смотрю на свои дрожащие пальцы. Казалось, они всё ещё помнят прикосновение к грубой мужской коже. Внутренний голос твердит, что не такая она и грубая. Лишь немного заветренная и излишне загорелая. Но я упрямо поджимаю губы и трясу кистями, будто пытаюсь смахнуть навязчивые ощущения. А лучше выбросить из памяти образ мужчины, который не отрывал от меня взгляда, пока я выполняла приказ. Очень долго. Очень страшно…

— Орелия, — слышу сонный голос Лизии. — Ты от кого отмахиваешься? Или тебе жарко?

— Руки разминаю, — виновато улыбаюсь подруге. — Немеют после вчерашнего. Прости, что разбудила.

— Ниче-э-го, — зевает она и внимательно смотрит на мои пальцы. — А что было вчера? — Лицо её заливается краской, и девушка быстро добавляет: — Извини, что спрашиваю, но тебя так долго не было… Мы волновались. Других лорд отпускал намного быстрее. А когда тебя принесли спящую, то мы вообще не знали, что и думать. Он тебя…

Она замолкает, боясь меня ранить, но расширенные блестящие глаза Лизии выдают волнение и сочувствие девушки. Понимая, на что она намекает, я мотаю головой:

— Нет! Вовсе нет. — Передёргиваю плечами и отвожу взгляд. — Я… брила его.

— Что? — искренне удивляется она. — Брила?!

Усмехаюсь, понимая, как это смотрится со стороны. Я была в спальне лорда до самой ночи, устала так, что сама не заметила, как заснула. От одной мысли, где я это сделала, становится не по себе. Но я уверена, что Вирг не воспользовался моим состоянием. Знаю потому, что норзийцу наверняка неинтересно было бы мучить бесчувственную жертву.

— Оказалось, это не так просто, — признаюсь я. — Мужские волосы толще, магии для их дематериализации требуется чуточку больше. А ещё их так много! Ох, бедный отец… Не представляла, как он мучился. От такой долгой концентрации у меня темнело в глазах.

— Эх, вот бы увидеть, как ты это делала!

Лизия смотрит на меня с восхищением и ноткой зависти.

— Вот бы забыть это, — тихо шепчу я, содрогаясь от одного воспоминания. — Ты знаешь, я не стала бы этого делать, не сиди вы тут голодные.

— Мы не сидели, — кутаясь в покрывало, хлопает ресницами девушка. — Нам принесли еду… Кстати, это была женщина! Она будет нам прислуживать, и я безумно рада этому. От вида стражей у меня подкашиваются ноги. Особенно когда появляется тот, со шрамом. Я его боюсь больше, чем лорда…

Слушаю её и внимательно осматриваю нашу комнату. Тут что-то изменилось, и я пытаюсь понять, что именно. Кровать, восстановленная мною, остаётся единственной достойной мебелью, но насчитываю десяток подушек и замечаю несколько одеял. Ещё в углу блестит металлический таз, около которого белеет стопка сложенных полотенец.

Уголки моих губ дёргаются, приподнимаясь.

— Вирг исполнил почти всё, о чём я просила. Всё же мои усилия не пропали даром! — Слышу урчание и прижимаю ладонь к плоскому животу. — Жаль, мне ничего не досталось.

— Скоро принесут завтрак, — глянув на светлое небо, сообщает Лизия. — Золетта, наша служанка, обещала вернуться с рассветом. Она милая, хоть и норзийка. За обедом девушки ещё сторонились её, но за ужином напряжения уже не было…

— Стой, — хмурюсь я и, вспоминая, что в обеденное время лежала без чувств у целителя, удивлённо восклицаю: — Вас кормили обедом?!

Рядом шевелится Деглия. Потягиваясь, широко зевает.

— Что вам не спится? — смотрит на нас неодобрительно. — Я мечтала хорошо отдохнуть перед тем, как нас снова погонят к лорду.

Мысли о еде и целителе мгновенно вылетают у меня из головы, спина холодеет.

— Что? — Голос срывается от ужаса. — Снова? Да этот норзиец просто ненасытное чудовище!

Прижав ладонь ко рту, сочувственно смотрю на девушек, не зная, что сказать им и как утешить. Лизия растерянно моргает, но через миг я слышу её хихиканье.

— Думала, он делал это с нами? — щурится она и мотает головой: — Нет, Орелия. Лорд только задавал вопросы. Кого-то отпускал быстро, с некоторыми беседовал дольше.

— Лизии долго не было, — ворчит Кортелия. — Но тебя не было ещё дольше. Мы не знали, что и думать. Кирина рыдала до ночи, пока тебя не принесли.

Волна облегчения накрывает меня мягким одеялом, в груди становится тепло и радостно, что девушек не мучили. Но потом приходит тревога, я хватаю Лизию за руку:

— О чём тебя расспрашивал норзиец?

— Обо всём, — пожимает она плечами. Осторожно высвобождается из моей хватки и виновато улыбается. — Не могу сказать, что ему было нужно. Лорд спрашивал, как мы живём… Как протекает обычная жизнь в велье. Когда узнал, что я некоторое время жила в храме, то долго допытывался о нашей вере.

Глава 10

Стою у двери в кабинет лорда и заставляю себя сделать последний шаг. Минуло несколько дней, но я так и не могу смириться с необходимостью приходить сюда снова и снова. Не хочу туда входить! Боюсь снова встретиться взглядом с жестоким лордом. Не желаю отвечать на его бесконечные и, по-моему, бессмысленные вопросы. Зажмуриваюсь и сжимаю кулаки. Мечтаю исчезнуть отсюда прямо сейчас…

Золетта молчит, но я спиной ощущаю её тревожное нетерпение. Мысленно благодарю женщину за подаренное промедление, хотя знаю, что именно ей достанется от Вирга за это, и беру себя в руки. Нельзя допустить, чтобы её снова наказали.

Сначала норзийка совсем мне не понравилась, и я не могла взять в толк, почему девушки сразу прониклись к ней симпатией. Ни капли почтения, ни толики сочувствия… Жесткость в обращении, мужиковатость в поведении. Но постепенно мне начали нравиться суровые черты и простые манеры Золетты. Она обходилась с нами так, как привыкла, потому что не знала другой жизни. Но больше всего подкупило то, что женщина заботилась о нас с совершенно искренним удовольствием. Словно не поднимала меч на гельерийцев…

Стараюсь не думать о том, скольких отцов, мужей и братьев моих соотечественниц она убила. Мы не касаемся темы ушедшей войны, это нарушит тёплые отношения между нами. Одно то, что Золетта одним взглядом могла остановить любого из стражей, не упускающих случая отвесить на наш счёт грязную шутку, вызывало уважение. Женщина-воин не боялась никого, даже уродливого Орида, который вызывал дрожь одним своим видом, но рядом с лордом Виргом замирала без движения, пытаясь слиться с обстановкой.

Темноглазого норзийца отчаянно боялись и стражи, и девушки-гельерийки… и я. Поэтому сейчас топчусь у двери и собираюсь с духом, словно вот-вот спрыгну со скалы. В очередной раз.

— Пора, — теряет терпение Золетта. — Лорд снова прогневается, если ты будешь тянуть дольше.

Киваю, прогоняя дурноту, упираюсь в прохладу древесины дрожащей ладонью.

— Я приду за тобой перед обедом, — тихо напоминает женщина. — Без меня ни шагу. Это приказ.

— Знаю, — вздыхаю, входя в комнату. Закрывая за собой дверь, думаю о том, что было бы здорово оправдать недоверие лорда и сбежать. Если бы это было возможно. — Доброе утро…

— Мой лорд, — не поднимая головы, холодно произносит он.

Вирг сидит за столом и быстро ведёт по листу пушистое перо. Слева от свитка, на котором пишет мужчина, покоятся ещё десятки таких же пергаментов, справа в утреннем свете блестит тяжёлая печать из синего камня.

— Доброе утро, мой лорд, — прокашлявшись, смиренно поправляюсь я.

Покорность лишь маска, и от лорда не укрывается моё раздражение, которое сквозит в голосе. Об этом свидетельствует лёгкая усмешка, которая касается лица мужчины. Лишь на мгновение, но я научилась ловить оттенки настроения своего мучителя. В который раз вспоминаю фразу, сказанную им в первый день: «…Пока не наиграюсь». Поджимаю губы и сухо интересуюсь:

— Что вам нужно от меня сегодня?

— Всё то же, — не отрываясь от занятия, отвечает он, и я едва сдерживаю стон.

Опять! Садист! Знает, как мне противно прикасаться к его телу, и всё равно день за днём требует одного и того же. Пытаюсь увильнуть от неприятной обязанности:

— Вы сегодня прекрасно выглядите.

— Ложь, — лениво бросает он. — Волосы в беспорядке, на лице кое-где уже пробивается щетина.

— Вы наняли для нас служанку, — в сердцах возмущаюсь я, — так подыщите и для себя! Среди гельериек найдётся немало желающих ухаживать за вами за деньги!

— Вот как. — Он откладывает перо и устремляет на меня пронзительный взгляд. Я невольно съёживаюсь, ощущая себя тонким деревцем, на которое налетает неистовая буря. — Так может, мне платить вам за эти услуги?

Первое желание гордо отвергнуть его предложение я сдерживаю. Вспоминая покосившийся дом скромного кузнеца, которому пришлось довериться моей нестабильной магии, чтобы не потерять жильё и работу, сжимаю пальцы в кулаки. Таких, как отец Мариски, сотни! Я не имею права терять даже небольшую возможность им помочь. Заставляю себя склонить голову:

— Буду благодарна за это.

Лорд неопределённо хмыкает, и я чувствую на себе его изучающий взгляд. Проклиная свою жестокую судьбу, вздыхаю и иду к столу, обхожу его и замираю за спиной мужчины. Обоняние тут же начинает терзать аромат сумрачного мускуса и терпкой соли, и я стараюсь дышать поверхностно, чтобы не обращать внимания на этот невероятно притягательный запах. Ненавижу норзийца ещё сильнее за то, что он так притягательно пахнет!

Провожу пальцами по тёмному шёлку длинных волос мужчины, выпуская немного магии, чтобы уложить непослушные пряди. Слишком приятное ощущение, чтобы делать это каждый день. После я причёсываю всех девушек, чтобы забыть это чувство, чтобы отстраниться от лорда Тьмы. Ненавижу себя за то, что смакую ощущения, собирая чёрный водопад в тяжёлый хвост.

Вирг откидывает голову, касаясь затылком моего живота, предоставляя мне своё лицо для бритья. Глаза норзийца, как всегда, открыты. Смотрит пытливо, подмечая малейшее моё движение, наслаждаясь пыткой. Сдерживая дыхание, поглаживаю кончиками пальцев по хищно выступающим скулам мужчины. Кожа кажется абсолютно гладкой, лишь кое-где выбиваются редкие волоски, упрямо сопротивляющиеся магии.

Глава 11

Переживания растворились с дневным светом, и сейчас, когда за окном чернеет беззвучная ночь, я осторожно крадусь к двери. Приблизившись, прижимаю палец к губам, призывая девушек к молчанию. Гельерийки, нервно хихикая, хватают друг дружку за руки и пытаются вести себя тише, но спонтанный побег, на который мы только что решились, наполняет всех возбуждением.

— Тишина, — прижимая ухо к прохладной поверхности двери, шепчу я и вновь смотрю на девушек. — Может, всё же я одна схожу? Проверю для начала… Прошло столько лет, вдруг ход завален.

— Орелия. — Кирина подбегает и хватает меня за руку. — Пожалуйста! Я готова на всё, чтобы хоть разочек на небо посмотреть не через мутное стекло.

— И мы тебя одну не отпустим, — мрачно добавляет Деглия. — Хватит и того, что до вечера ждали, когда ты вернёшься. Да ещё пришла белая как снег, глаза круглые, сама качалась, словно неделю не ела… Но даже не посмотрела на то, что мы тебе оставили, упала без чувств.

— Всё от недостатка свежего воздуха! — совсем по-взрослому замечает Кирина.

— Как вы узнали про тайный ход? — тяну время, расспрашивая их. В груди поднимается волна страха, она липким потоком леденит вены. Сейчас, ночью, эта идея уже не кажется такой уж замечательной. — И о том, что я собиралась туда?

— Ты кричала во сне, — тихо отвечает Лизия и обхватывает себя руками. — Напугала этим до смерти.

— Прости, — улыбаюсь я и, глядя на дрожащих в жадном предвкушении девушек, решаюсь: — Хорошо. Только тихо и быстро. Проверим и назад.

Дёргаю дверь на себя осторожно, чтобы та не скрипела. Выглядываю и с облегчением шепчу:

— Никого.

На цыпочках двигаюсь по каменному полу. Благодаря моим стараниям, в этой части замка уже более-менее чисто. Под ногами не скрипят камешки, а с потолка не грозит свалиться кусок побелки. Сила моя растёт, бытовая магия поддаётся легче, а результаты гораздо стабильнее, чем когда-либо. Гордость затапливает сердце, на миг вытесняя страх, и я быстро бегу в противоположную от широкой лестницы сторону. Снизу слышатся грубые голоса, порой доносятся взрывы смеха.

Наблюдая за норзийцами, я поняла, что рядовые воины живут в казарме, под которую переоборудованы одноэтажные помещения для слуг. В замке же находятся лишь пять-десять человек, которые постоянно меняются.

Стражи, их начальники, живут на первом этаже Ройепина. На втором расположены покои лорда, его кабинет и наша комната. Остальные помещения заперты либо находятся в ужасном состоянии, многие заперты. Где спит Золетта, никто не знает, но думаю, у неё комната на первом этаже. А может, она живёт вне замка, но точно не в казарме. Надеюсь…

— Сюда, — сориентировавшись, направляюсь в один из коридоров.

Девушки гуськом следуют за мной. Кирина вцепилась в мою руку и оглядывается с испуганным восхищением. Замыкает строй Лизия. Судя по выражению лица, девушка явно не одобряет вылазки, но молчит. Да я и сама не рада тайной прогулке, но мы на самом деле очень долго сидели взаперти, с каждым днём ощущая, как растёт напряжение, учащаются ссоры по пустякам и сдают нервы каждой из нас.

Стена, на которой некогда висел огромный портрет предка вельера Ройепина, встречает нас голой шершавостью. Я кладу ладони на холодный камень и немного приседаю — в то время я была значительно ниже, значит…

Один из выпуклых камней поддаётся, проваливается под пальцами, раздаётся глухой щелчок, и часть стены с шелестом отъезжает в сторону.

— Ах… — раздаётся дружное за спиной.

Поддавшись ликованию, я отпускаю страх и шагаю в черноту. Под ногами что-то хрустит, порой я за что-то запинаюсь, но иду вперёд, чтобы все девушки зашли в узкий коридорчик и дверь закрылась.

— Жутко пахнет, — гнусаво сообщает кто-то.

Я киваю, хоть никто этого не видит.

— Неудивительно. Замок долго простоял пустым. Одному Зоггу известно, что тут сдохло и воняет.

— Ай! — вскрикивает Кирина.

— Ш-ш, — шиплю я. — Хотите, чтобы сюда сбежались все стражи Тьмы?!

— Прости, — виновато шепчет девушка. — Я коснулась чего-то… Оно склизкое и противное!

— Фу, — хором поддержали её девушки.

— Орелия, — слышу голос Деглии, чувствуя её сухие прохладные ладони. — Кажется, я нашла старый файрел. Зажги его, и нам будет проще идти. Не думаю, что в тайном ходе заметят свет.

Послушно принимаю древко и, выпуская тонкую нить силы, обволакиваю ею головку файрела. Разгорается магическое пламя, от которого нет искр и дыма. Поднимаю повыше, чтобы осветить дорогу, и замираю в ужасе. Слышу сдавленный писк и тихие рыдания, сама же отступаю, не ощущая под собою ног.

Пятясь, мы двигаемся обратно. Машинально жму на рычаг, открывая вход. Девушки одна за другой молча выбегают в чистый коридор. Я выпадаю последней и роняю файрел. Меня подхватывают руки подруг, магический огонь гаснет на полу.

Смотрю на черноту, которую он оставил на камне пола, но перед глазами стоит совершенно другая картина. Полуистлевшая одежда и пустые глазницы, уверена, будут преследовать меня до конца жизни. Слышу, что кого-то вырвало. Это приводит меня в чувство. Надо быстро возвращаться, пока нас не застали здесь. То, что у двери последние несколько дней не дежурят стражи, не значит, что нас не охраняют. Лорд лишь поддался на мои настойчивые уговоры и немного удлинил цепи.

Глава 12

В комнате царит мягкая тишина, которую лишь иногда прерывает сладкое посапывание какой-либо из девушек. Я обвожу спящих внимательным взглядом и качаю головой: бедняжки так напугались, что глаз до утра не сомкнули. Неудивительно, что лекарство Сеота соблазнило всех.

Кроме меня.

Поворачиваюсь к целителю и замечаю на привлекательном лице задумчивое выражение. Синие глаза темнеют, уголки губ опускаются, будто тема мрака болезненна. Возможно, именно поэтому мужчина не спешит делиться со мной тайнами норзийцев, и я прерываю затянувшееся молчание:

— Когда-то, ещё когда была совсем девчонкой, я мечтала стать мужчиной и отчаянно завидовала отцу. Даже наряжалась в одежду брата и подражала его голосу и повадкам.

Мои слова выводят целителя из напряжённого оцепенения.

— Почему? — растерянно моргает он, оглядывает меня с головы до ног, и я замечаю неприкрытое восхищение. — Вы прекрасны!

— Но не свободна, — равнодушно пожимаю я плечами. — Магия мужчин стабильна с самого рождения, а вельеры получают благословение лишь после замужества. Или не получают… Мне так хотелось помочь отцу, но приходилось делать это тайком, молясь милосердной Гетте, чтобы магия сработала. Знаете, каково это — ощущать себя деревом без корней? Чувствовать силу в руках, не зная, как она себя поведёт? Это будто…

— Меч без рукояти, — неожиданно кивает он.

Я на миг замираю от жуткого сравнения и мотаю головой:

— Нет. Моя сила никому не вредит.

— В отличие от мрака, — эхом вторит целитель.

По спине моей ползут противные мурашки. Да что же за мрак такой? Но я молчу, чувствуя, что сейчас Сеот готов раскрыть мне это. Возможно, норзийца подтолкнула к рассказу моя откровенность. А может, он ждал, убеждаясь, что девушки крепко спят.

— Вы говорите о своей магии как о благословении… — Речь целителя едва слышна, и я подаюсь вперёд, чтобы не упустить ни слова. Сердце колотится в груди громко и размеренно, будто секрет магии северян откроет мне нечто важное. — …А мы принимаем силу как проклятие.

— Почему? — удивляюсь я и, вспомнив о разрушительной магии лордов Тьмы, осекаюсь. Шепчу: — Чем норзийцы платят за своё могущество?

Сеот печально улыбается, а в глазах мужчины снова мелькает восхищение.

— Вы умны, вельера. Уверен, вы сможете понять мои слова правильно. Но примет ли их ваше горячее сердце? Наверняка война оставила шрамы и в вашей душе.

Я тянусь и касаюсь кончиками пальцев предплечья мужчины.

— Расскажите мне. — Сжимаю его руку, едва Сеот пытается отстраниться. — Пожалуйста!

— Хорошо, — сурово кивает он и придвигается вплотную, шепчет мне на ухо: — Когда норзиец достигает половозрелости…

Дверь с треском распахивается, и я едва сдерживаю вскрик при виде смертельно бледной Лизии. Она вихрем перемещается через всю комнату, чудом не наступив на спящих девушек, и, рухнув на колени в самом дальнем углу, вжимается в стену с такой силой, будто желает слиться с ней воедино.

— Что случилось?! — вскакиваю я и подбегаю к подруге.

Она дрожит всем телом, а широко распахнутые глаза пусты, будто девушка меня не видит.

— Мне пора, вельера, — слышу за спиной напряжённый голос Сеота.

Обернувшись, успеваю заметить, как у выхода мелькает взметнувшийся плащ целителя, а потом со стуком захлопывается дверь. Шиплю сквозь зубы, досадуя на то, что случай помешал узнать нечто важное, о чём норзийцы не распространяются. Увы, Сеот воспользовался неожиданным появлением Лизии и избежал моих расспросов.

Я же вновь поворачиваюсь к подруге и быстро осматриваю её. И вижу то, чего не заметила с первого взгляда, — её лиф был надорван, будто некто попытался разорвать на девушке платье.

Мгновенно охваченная гневом, я выпрямляюсь и сжимаю кулаки — не секрет, кто сделал это!

— Вот же ублюдок! — топаю от ярости и снова опускаюсь перед подругой. Обхватываю её ледяные ладони своими. — Лорд сделал тебе больно?

Сердце колотится так часто, что темнеет перед глазами. Вспоминаю мощную фигуру и жёсткие руки Вирга, его тёмный, полный жажды взгляд и злюсь ещё сильнее. Трясу подругу за плечи:

— Ответь же! Что Вирг сделал?!

— Орелия?

Девушка моргает, будто только поняла, кто перед ней. Губы её дрожат, по щекам катятся крупные слёзы.

— Орелия…

Всхлипывая, она прячет красное лицо в ладонях. Я ещё раз окидываю девушку пытливым взглядом и провожу кончиками пальцев по наливающемуся синевой пятну на её предплечье.

— Мразь! — От ярости с языка срываются слова, которых я не произносила ни разу в жизни, но приличными не описать этого подлеца. — Вирг хотел взять тебя силой?

— Что? — Лизия дрожит сильнее и, метнув перепуганный взгляд на закрытую дверь, отчаянно мотает головой: — Нет, лорд не виноват. Я… сама…

— Зачем ты лжёшь? — Ахнув, я сжимаю пальцы в кулаки. — Будто я не знаю, что у норзийца на уме. Он и меня пытался соблазнить. В первую же встречу приказал лечь с ним. Ненасытный сластолюбец! Ох, это же с самого начала было понятно. Помнишь того блондина? Он попросил лорда отдать тебя или меня, а Вирг сказал, что сам справится. Все эти дни он тянул время, играя с нами.

Глава 13

Подхожу к выходу, но замираю и нервно оглядываюсь на спящих девушек. Даже наш разговор на повышенных тонах не разбудил их. Какой крепкий сон от лекарства целителя! Я не могу оставить их одних — это опасно! Но и Лизию не могу отпустить.

Отпустить? Она уже ушла. Убежала так, будто за ней стая волков гналась. Сердце разрывается от одной мысли о том, на что подруга решилась. И злость на лорда достигает жгучей ненависти. Добился своего! Варил лягушек в холодной воде, сами не заметили, как дошли до кипения.

Ох, стыдно признаться, я и сама едва не поддалась!

Пытаюсь себя убедить в том, что Лизия не ребёнок и может принимать самостоятельные решения. Подруга права — я ей никто. Даже вельер не имеет права диктовать свою волю, кому кого любить. А лорд — да. Но вот речь не идёт о любви… И девушка выскочила из комнаты явно сама не своя и потом пожалеет о своём поступке.

Не знаю, что у них произошло, но… Милосердная Гетта, что мне делать?! Чувство беспомощности и страх за подругу раздирают меня на куски.

Вздрогнув, я снова бегу к двери. Распахиваю её и оглядываю пустынный коридор. Золетта уводила Лизию к лорду утром, должно быть, она и привела её обратно. А теперь снова сопровождает девушку к норзийцу? От волнения за подругу я не заметила, был ли кто здесь, когда девушка вбежала в комнату. Нахмурившись, припоминаю взгляд целителя — Сеот поспешил исчезнуть сразу, как только посмотрел на выход.

Не потому ли он ушёл? Кто-то застал норзийца в момент, когда тот едва не выдал мне некую тайну… К Зоггу это! Что мне делать сейчас?

Не в силах мучиться, оставаясь в бездействии, я решительно вышла из комнаты. Несколько минут уходит на то, чтобы приладить полоску прихваченной с собой шали в зазор между полотном двери и стеной. Немного магии, окутывающей воздушными завитками из золотистой пыли, и тонкая ткань приобретает структуру камня.

Да, я практически замуровываю своих подруг, но это единственный выход сейчас. Мне нужно остановить Лизию, пока она не сделала себе ещё хуже. А потом я вернусь и потихоньку сниму своё воздействие. О том, что это немного сложнее, пока не думаю. Справлюсь!

Убедившись, что дверь открыть не удастся никому, если только её не сломают, я бегу по коридору. Шуршат юбки, сквозняк обдувает лицо. Вспоминаю, как лорд записывал, сколько нужно купить стекла, чтобы починить все окна… Вот вовремя, право!

Дорога до кабинета Вирга за прошедшие дни отпечаталась у меня на подкорке — кажется, я найду её с закрытыми глазами. Ворвавшись в кабинет без стука, я готовлюсь спасать отчаявшуюся подругу из объятий отвратительного лорда…

Вирга здесь нет. Лизия не вернулась. Где же она?!

Гляжу на пустую кровать и понимаю, что дела обстоят хуже, чем я предположила. И снова вспоминаю, как подруга вбежала, прижимая руку к разорванному лифу, как защищала норзийца, как заявила, что отдастся ему, лишь бы больше не оставаться в Ройепине.

Спина холодеет. Покачнувшись, я хватаюсь за стену и медленно выхожу из кабинета лорда. Перед глазами проносятся воспоминания, одно за другим, повергая меня в шок. Как Лизия дрожит, когда открывается дверь. И облегчение на её лице при виде входящей Золетты. И ужас, если это страж…

Кусая губы, я осматриваюсь и прислушиваюсь к множеству доносящихся звуков. Бреду вперёд, стараясь собраться с духом и спуститься на первый этаж. Ещё вчера я мечтала хоть как-то сменить картинку перед глазами и выбраться из опостылевшей комнаты. Сегодня я хочу вернуться туда и замуроваться изнутри. Но я не могу. Не имею права.

— Где же ты, Лизия? — шепчу, едва сдерживая слёзы.

Замираю, услышав странный звук. Когда он повторяется, делаю шаг навстречу, с ужасом понимая, что это сдавленные всхлипы. И стоны… Кожа на лице мертвеет, тело пронзает дрожь дурного предчувствия, но одеревенелое тело продолжает идти вперёд.

Дохожу почти до того места, где вчера мы проникли в секретный ход, когда раздается низкий, пронизывающий до костей смех Орида:

— Я кончаю!

У меня подгибаются колени, и я опираюсь о стену. Осторожно выглядываю из-за угла и ужасаюсь открывшейся картине. Лизия на полу, юбки задраны до обнажённой груди, лиф на которой разодран до пояса. Голова девушки повёрнута в мою сторону, и широко распахнутые глаза заполнены слезами, а рот закрывает грубая ладонь стража.

Орид, нависая над девушкой, размеренно и сильно двигает бёдрами, и его крепкие ягодицы сжимаются между широко разведённых ног Лизии. Над ними стоит второй страж, имя которого я не знаю. Норзиец жадно наблюдает за движениями мужчины, которые становятся всё резче, и сжимает рукой свой член. Сердце моё пропускает удар, желудок сжимается, к горлу подкатывает тошнота.

Орид последний раз дёргается и со стоном замирает над девушкой, которая лишь смотрит в сторону невидящим взглядом и тихо всхлипывает. Мужчина рывком поднимается, его влажный от крови и всё ещё эрегированный член покачивается, когда страж поправляет штаны, пряча его. Лизия лежит без движения. Кажется, у неё нет сил, чтобы свести ноги вместе или прикрыться.

— Давай быстрее, — кивает он на девушку, и я в изнеможении сажусь на пол, не желая верить ужасу, который происходит на моих глазах.

— Нет, Орид, — отступает второй.

— Что? — смотрит на него страж со шрамом. — Хлебнул за завтраком зелья Сеота?