Право тебя любить

Глава 1. Стукачка (Виктор)

В зале темно и тихо. Все давно разошлись по комнатам, а я, наоборот, решил потренироваться. Если тренер узнает, оторвет мне башку. Но когда это кого-то останавливало? Включаю свет и переодеваюсь. Для начала разминка и разогрев.

— Что, Вик, не спится? — в зале появляется Фей и ехидно усмехается.

— Тебя ж не допустили, — следом входит Кот. Ну куда ж без него.

— Вам, я гляжу, тоже заняться нечем?

— Есть такое дело. Да и кто тебя погоняет?

— И то верно, — говорю на выдохе. — Тогда помогайте.

— Разминайся, — лениво бросает Фей и вытягивается на лавке.

Кот с ногами забирается на подоконник и достает телефон.

— Давайте, парни, мне нужен контент.

Он недавно стал блогером и теперь достает всех своими рилсами, но зато подписчики активно растут. Приходится помогать.

Все по стандарту. Стенка и удары по воздуху. Левый прямой, правый апперкот. Серия. Тело слушается, но мышцы, отвыкшие от нагрузки, ноют. Ничего, сейчас взбодримся. Засиделся я на скамейке, пора и поработать.

— Вик, корпус выше, — поправляет меня Фей.

Исправляюсь и провожу еще несколько весомых ударов. Ухожу к мешку. Глухие удары заполняют пространство. Пахнет потом, кожей и моей злостью.

— Это тебя так медичка зарядила? — стебется он.

Невольно вспоминаю недавний разговор с Валерией Андреевной. Вот же сука упрямая.

— Да пошла она, — цежу сквозь зубы. — Бесит!

Оставить голову холодной не получается. Эмоции захлестывают с новой силой и сбивают дыхание. В ушах пульсирует, а перед глазами мелькают искры. Звучно матерюсь, но не прекращаю тренировку.

— Не гони, — отзывается Кот. — Лерка толковая, просто так мариновать не станет.

— Много она понимает. Форму потеряю и снова пролечу мимо соревнований.

— На следующие попадешь, — пожимает плечами Фей.

— Я прошлые уже слил. По бабкам пипец как провис.

Серия по корпусу. Боковой коленом в прыжке. Резко, на пределе. Нога встречает сопротивление мешка, но я гашу его жестче, чем нужно.

— А че, родаки не спонсируют? — продолжает допрос Кот.

— Не на все. В меня так, по остаточному принципу.

Эмоции прут из груди, как пар. Надо выжечь себя дотла, иначе взорвусь к херам собачьим.

— Все, хорош, тормози, — останавливает меня Фей.

— Отлично, — орет Кот. — Это видео будет топчиком.

Метаю в него испепеляющий взгляд. Еще не хватало, чтобы наши разговоры попали в сеть.

— Звук уберу, — сразу исправляется он. — Наложу годный трек.

Фей надевает лапы. Работаем в паре. Уход под удар. Блок. Контратака. Я уже на пределе. Тело отвыкло от нагрузок. Надо срочно восстанавливаться.

— Быстрее! — рявкает друг. — Уйди с линии!

Руки дрожат, плечи горят. Пот струится по груди и между лопаток, но я не останавливаюсь.

— А чего она так уперлась? Почему не допускает? — долетает голос Кота.

Останавливаюсь, вспоминая дословно. Перед глазами сразу утренняя сцена и ее это:

— Никаких тренировок, пока не сделаешь контрольный снимок через три дня, — передразниваю с издевкой, нарочно ломая голос и кривляясь. — Я врач, а ты упрямый подросток с проблемами с самоконтролем… — и добавляю с раздражением. — Коза, блин, недотраханная!

Фей усмехается и качает головой, Кот ржет. А потом внезапно становится тихо. Подозрительно тихо. Парни словно замирают.

— Вы че зависли? Где аплодисменты?

Кот осторожно кашляет. Я оборачиваюсь и понимаю, что попал. Валерия Андреевна стоит у стены, прислонившись к ней плечом и медленно хлопает, опаляя меня убийственным взглядом.

— Браво, Виктор! — обдает ледяным снисхождением.

Твою мать! Давно она здесь? Неприятно получилось.

— Ладно, Вик, поздно уже, — Кот спрыгивает с подоконника. — Пойдем мы…

— Да, завтра на учебу… — поддерживает его Фей, и они быстро сливаются.

Мы остаемся вдвоем. Лера молчит. Просто смотрит на меня, склонив голову на бок и будто расчленяет этим взглядом до самых костей.

— Значит так, да? — тонкая изящная бровь вопросительно изгибается, а на лице появляется кривая усмешка.

Чувствую, как лицо мое горит. Она все видела. И слышала тоже. Ловлю себя на том, что мне тупо стыдно за свое поведение. Но ей я не покажу этого. И извиняться не буду. Ни за что. Перед кем угодно, только не перед ней.

Вместо этого расправляю плечи и натягиваю гаденькую ухмылочку.

— А что? Свобода слова разве запрещена?

— Запрещена самодеятельность. И подрыв дисциплины, — холодно сообщает Валерия. — У тебя медотвод. И пока я отвечаю за твое здоровье, ты тренироваться не будешь.

— Я привык сам отвечать за себя и за свои поступки.

— Придется отвыкнуть, — надменно вздергивает подбородок. — Последнее тебе предупреждение, Виктор.

— И что будет? Родителям позвонишь? Так им похер, — нарочно нарываюсь. Бесит меня ее непробиваемость. До трясучки цепляет. Хочется назло сделать. Вопреки здравому смыслу.

— Я буду вынуждена сообщить обо всем тренеру, — Лера говорит спокойно, но твердо. Не похоже, чтобы блефовала. — И тогда посмотрим, насколько ты взрослый.

На ее губах появляется торжествующая усмешка. Она разворачивается и идет к выходу, но я успеваю заметить торжествующую усмешку на ее губах. Аж скрючивает всего изнутри.

— Стукачка! — срываюсь и кричу ей в спину.

Не оборачивается и никак не реагирует. Просто уходит из зала. А меня трясет от злости. На нее и на себя в тоже. Стискиваю зубы до скрежета и снова обрушиваюсь на ни в чем не повинный мешок.

Глава 2. Просто быть сильной (Валерия)

Гордо вздергиваю подбородок и выхожу из зала. Точно знаю, что права и никто не переубедит меня в обратном. Я действую в соответствии с нормами и правилами. Спортсмен не может быть допущен к тренировочному процессу с травмой. И точка!

— Стукачка! — обидные слова врезаются в меня, неприятно задевают, но не пробивают броню, лишь мелкой рябью расползаются по коже.

Стискиваю кулаки так, что ногти впиваются в ладони, распрямляю спину и иду вперед. Дверь с грохотом захлопывается, но этот звук не приносит облегчения. Даже наоборот, словно отрезает меня от реального мира.

В груди пульсирует злость и что-то еще… Более болезненное и откровенное. Жестокие слова подростка все же зацепили меня за живое. Не внешне. Где-то глубоко внутри. Не сразу почувствовала, а сейчас накрывает, словно взрывной волной.

За что Виктор так со мной? Я ведь просто делаю свою работу…

Растерянность приходит внезапно, а вслед за ней и разочарование. Может я просто не справляюсь? Может работа с подростками это не мое? Только проблемы у меня возникают всего с одним их представителем. Который на подростка и не похож вовсе. Вполне сформировавшийся мужчина…

Этого еще не хватало! — от внезапных мыслей становится дурно. — Заканчивай, Лера, на пацанов пялиться! Мало тебе? Достаточно!

По инерции запахиваю халат плотнее и ускоряюсь. Шаги гулким эхом раздаются в пустом коридоре, но все звуки будто глушатся ватой. В интернате темно и тихо. Ребята разбрелись по своим комнатам. Мне тоже давно пора домой, но я не хочу. Ненавижу одиночество. Даже боюсь его с некоторых пор, а в пустой квартире оно ощущается еще острее. Специально загружаю себя работой, засиживаюсь здесь допоздна, чтобы не чувствовать сжигающую душу тоску.

И все получалось. Чаще всего удается обмануть уставший организм. Добравшись до дома рухнуть спать и дожить до утра. Но сегодня я в этом не уверена.

На автомате вхожу в свой кабинет и включаю свет. Закрываю дверь и приваливаюсь к ней спиной. Тяжело и глубоко дышу, глядя в одну точку. Во мне слишком много обиды. Она подступает к горлу, словно удушье. Глаза наполняются влагой, но я не даю ей пролиться. Часто моргаю и сдерживаю поток слез.

Держись! Слезы — это слабость. Ты же сильная. Ты справишься.

Стискиваю зубы и шумно втягиваю воздух, словно только вынырнула из толщи воды. Мелодия телефонного звонка раздается резко и буквально приводит меня в чувства. Достаю гаджет из кармана и смотрю на экран «Мама». Тяжело вздыхаю и принимаю звонок.

— Наконец-то, ответила! — вместо приветствия упреки. — Так сложно уделить матери время?

— Мама, я на работе, — привычно оправдываюсь, стараясь не сорваться.

— Знаю я твою работу, — в голосе небрежность. — Опять беспризорники и волонтерство.

Привычно обесценивает мой выбор. Я привыкла и почти не обращаю внимание. Зачем портить себе нервы, все равно не переубедить. Так со всем. Кроме бывшего мужа. Он, неожиданно, запал моей родительнице в душу. К моему великому сожалению.

— Всеволод звонил? — не дождавшись реакции, меняет тему на свою любимую. Севочка у нее свет в окошке.

— Нет. А должен был?

— Ты вообще-то еще его жена.

Спасибо, что напомнила.

— Бывшая, мам. Бывшая, — вздыхаю я и тру висок пальцами. От упоминания этого имени у меня всегда начинается мигрень. Как фантомные боли.

— Официально вы еще в браке.

— Это ничего не меняет.

— Заканчивай ты с этими выкрутасами, — ворчит мама недовольно. — Такого мужика упустишь.

— Какого «такого»? — вздыхаю я обреченно и без сил опускаюсь на стул.

Сейчас начнется перечисление положительных качеств Севы.

— Он так тебя любит. Все для тебя делает, а ты…

А я дура неблагодарная не ценю, нос ворочу. Да и вообще, любая на моем месте… и так до бесконечности.

— Хватит, мам, — резко перебиваю я. — Ты прекрасно знаешь, почему мы с Севой расстались!

Не хочу говорить об этом. Вспоминать больно до сих пор, а она словно не понимает и бередит постоянно не заживающую рану.

— Блажь это все, Валерия!

Не могу больше слушать и сбрасываю звонок. Сколько можно трепать мне нервы? Я не понимаю, почему человек, который должен быть для меня самым родным и близким, вот так со мной поступает? Зачем издевается?

В кабинете тишина, а внутри меня атомный взрыв. Мне больно и обидно. Сжимаю телефон в ладони до хруста и медленно выдыхаю. Хочется сорваться и запустить злосчастный гаджет в стену, а потом разнести все вокруг в щепки, но я же примерная девочка и не должна себя так вести.

Еще один глубокий вдох, но губы дрожат, а глаза жжет от непролитых слез. Небрежно бросаю телефон на стол и прячу лицо в ладонях. Вся боль и отчаяние, что скопились внутри, рвутся наружу. Эмоциональный накал доходит до пика и меня срывает.

Громко всхлипываю и даю волю слезам. Селеные капли сплошным потоком катятся по щекам. Без звука, но будто бы с кровью. Я кусаю губы и судорожно втягиваю воздух. Дышать тяжело, но в груди давление спадает. Мне становится легче, хоть и ненадолго. Скоро все откатится обратно. Время не лечит, оно учит смирению, но не исцеляет никогда.

— Валерия Андреевна?.. — голос в тишине звучит слишком громко и неожиданно. Вздрагиваю и оборачиваюсь…

Глава 3. Когда злость уходит (Виктор)

Силы заканчиваются, и я без сил падаю на колени. Мешок раскачивается от последнего удара, цепи монотонно звенят. Дышу тяжело, пот каплями стекает по коже. Руки дрожат от перенапряжения, а в груди пульсирует злость. Правда уже не такая чистая, как несколько минут назад. Все же с примесью сомнений.

Бросаю перчатки в сумку и натягиваю футболку на влажное тело. Взгляд цепляется за отражение в зеркале. Мое отражение.

Чего я так завелся? Валерия сказала правду по сути. Просто мне эта правда поперек горла. Завелся, как пацан сопливый, наговорил гадостей. Ничего не могу с собой поделать. Раздражает она меня так, как никто никогда не раздражал.

Ладно. Психанул. С кем не бывает. Надо бы… ну, поговорить. Она же не враг мне. Врач. Человек. Женщина, в конце концов…

Скриплю зубами, забираю вещи и выхожу из зала. В коридоре пусто, время позднее, может быть медпункт закрыт, а Валерия уже ушла домой. Но я все равно иду, чтобы проверить. Не хочется оставлять незавершенное дело.

Из-под двери в медпункт пробивается свет. Еще здесь. Значит не все потеряно. Открываю дверь без стука и застываю, как громом пораженный.

Валерия сидит за столом, спрятав лицо в ладонях и тихо подвывает. Плечи ее дрожат, а изо рта вырываются тихие всхлипы. Слезы капают на стол и словно эхом взрываются у меня в груди, причиняя вполне реальную боль.

Смотрю на нее, такую неожиданно ранимую и уязвимую. Стыдом накрывает, как ливнем, еще и с градом. До этого дремавшая совесть просыпается и грызет изнутри.

«Молодец, да? Довел девушку? И зачем? Чтобы выпендриться перед пацанами? Герой прям!»

— Валерия Андреевна… — срывается с моих губ вместе с выдохом.

Она вскидывает голову. Глаза в слезах. Такие голубые и пронзительно чистые. Как небо… а я будто камень в него кинул.

Нервно сглатываю, мгновенно теряя весь запал. Становлюсь другим. Более мягким и открытым. Мы смотрим друг другу в глаза. Хочу что-то сказать, но не знаю что. Извиниться? Оправдаться? Просто поговорить? Мгновенно забываю все слова и, как идиот просто открываю рот, как рыба на берегу.

Валерия торопливо вытирает глаза, и я улавливаю стремительную перемену в ней. Она становится холодной, собранной и уже не такой беззащитной. Лицо теряет мягкость, а губы вытягиваются в тонкую полоску.

— Что ты хотел, Виктор? — обдает ледяным спокойствием.

Ну давай, хер ли ты мямлишь. Назвался мужиком, так веди себя по-мужски и отвечай за свои поступки.

— Извиниться, — выдавливаю из себя. — Я был не прав.

— Да? — Виктория Андреевна надменно дергает бровью. — И в чем же?

— Я… перегнул. Просто… мне важно попасть на сборы. Я из кожи лезу, а вы...

— А я делаю свою работу, — заканчивает она за меня и возразить нечего.

— Да, ну в общем, — хочется втащить себе за то, что никак не придумаю годных слов. — Я не хотел, чтобы вы плакали.

— Ты слишком много о себе возомнил, — хмыкает Валерия и поднимается на ноги. — Мои слезы к твоим словам не имеют отношения.

Вот это сейчас было болезненно. Фейсом об тейбл. Точнее прямо по самолюбию.

— Даже так? — и у меня снова начинает подкипать.

— Именно так, — она убирает бумаги в сейф и оборачивается ко мне. — На этом разговор закончен. Доброй ночи, Виктор.

Выключает свет и выходит из кабинета, демонстративно дожидаясь, пока я последую за ней. Ничего не остается, как подчиниться. Дверь закрывается, замок с звонким лязгом поворачивается в скважине.

Валерия уходит, не оборачиваясь. А я остаюсь в этой тишине и смотрю, как удаляется ее спина. Что за херня вообще происходит?

Ладно, разбираться сейчас нет ни времени, ни желания. Плетусь в комнату. Скорее бы в душ и упасть на кровать.

— Ты где зацепился? — бросает мне Фей, едва я переступаю порог.

— Да так, — отмахиваюсь раздраженно.

— Покусала тебя Валерия? — хмыкает со своей кровати Кот.

— Зубы сломает.

Бросаю рюкзак на кровать и стягиваю с себя футболку и шорты.

— Кай звонил, ждут нас в гости, — сообщает Фей. — Полным составом.

— Новоселье? — оборачиваюсь я.

— Типа того. Надо с подарком решить…

И снова нужны деньги. Которых, опять, нет.

— Видос классный вышел, — делится Кот. — Я тебе отправил в личку. Глянешь?

— Да, только сначала в душ схожу.

Одежда неприятно липнет к телу. Не слушая больше никого, ухожу в ванную. Снимаю боксеры и забираюсь в душевую кабину.

Вода мерно шумит, а упругие струи стучат по коже. Прибавляю горячей и терплю, дожидаясь пока мышцы расслабятся. Затем убавляю, делая контраст. Все как всегда. Привычно и знакомо. Только перед глазами неожиданно появляется образ. Ее образ. В белом халате и с ясно-голубыми глазами. И слезами на щеках. Мурашки проносятся по телу, вздыбливая каждый волосок, а сердце предательски частит.

Пипе-ец. Вот я мудак! Я не хотел, чтобы Валерия Андреевна плакала. Даже не думал, что она умеет. С виду не скажешь. Такая сильная и боевая, а оказалось…

Меня неожиданно сносил в какие-то странные эмоции. Не понимаю их и не хочу понимать. Они словно делают отверстия в моей обороне. И это мне совсем не нравится.

— Вик, выходи, — Кот заглядывает в ванную. — Тренер звонил, требует твою голову на ужин.

— Вот же зараза, — бурчу себе под нос. — Все же настучала!

Глава 4. В терапевтических целях (Валерия)

Торопливо сбегаю из интерната и от темных глаз Виктора, проникающих куда-то в глубину. Прохладный весенний ветер сразу же пробирается под полы плаща. Зябко ежусь и ищу глазами такси.

Водитель остановился чуть дальше от входа и приходится прогуляться. Зачем-то оборачиваюсь. Никто меня, конечно же, не преследует. Сажусь в машину и еду домой.

Усталость наваливается как-то внезапно и практически парализует. Нет сил даже шевелиться. Смотрю в окно, на проползающий мимо город, а в голове возникает недавняя сцена в кабинете. Глаза Виктора, наполненные странным светом. Растерянностью? Сочувствием? Жалостью? Этого еще не хватало!

Поджимаю губы и обнимаю себя за плечи. Мысли мешаются и во всех этот непутевый мальчишка. Никак не могу выкинуть нашу ссору из головы. Виктор не плохой, скорее вспыльчивый. Возраст не самый приятный. Всплеск гормонов и все такое. Но он будто специально выводит меня на эмоции. И, самое неприятное, что я ведусь на его провокации. Невольно резонирую на его волнах. Надо быть более сдержанной.

Такси въезжает в обычный, ничем не примечательный двор на окраине города. Типовая пятиэтажка, каких великое множество. Выхожу из машины и поднимаюсь в подъезд. Моя квартира на третьем этаже. Досталась мне от бабушки. Здесь я спряталась от прошлого, отгородилась от остального мира и зализываю раны.

Открываю дверь и вхожу квартиру. Вокруг темно и пусто, но легче не становится. Слишком много воспоминаний я привезла с собой. Так до конца и не пережила свою трагедию.

Скидываю туфли и, не включая свет, прохожу в ванную. Долго умываюсь, смывая остатки тяжелого, затем переодеваюсь в домашнее и прохожусь по комнатам. Везде тишина. Она давит мне на плечи словно многотонная плита. Боюсь ее. Призраки прошлого вырываются на свободу и терзают меня.

Сползаю по стене на пол, обнимаю колени руками и утыкаюсь лицом. Слезы снова наворачиваются на глаза, но я не собираюсь плакать. Хватит с меня на сегодня.

Дверной звонок раздается внезапно. Он так нелепо звучит в этого гробовой тишине, что становится не по себе. Не хотя поднимаюсь на ноги и подхожу к двери. Затаив дыхание, смотрю в глазок и облегченно выдыхаю. Антон… Тренер парней из интерната.

Открываю и невольно улыбаюсь. Антон стоит с бутылкой коньяка и провокационно усмехается.

— Не занята?

— Проходи, — отхожу, пропуская его в квартиру.

Антон скидывает кроссовки и идет на кухню. Прекрасно ориентируется, бывал уже здесь. Помогал мне перевезти вещи, когда я решила уйти от Всеволода.

— Я похозяйничаю? — оборачивается Антон.

— Конечно, — прохожу за ним следом и открываю холодильник. — Вообще я не пью такой крепкий алкоголь…

Дома я питаюсь крайне редко, поэтому еды у меня мало. Но лимон есть точно.

— Иногда надо.

Решаю не спорить. Пока Антон достает бокалы и разливает коньяк, я нарезаю закуску тонкими ломтиками. Лимон, сыр, ветчина. Еще находятся оливки и маринованные огурчики. Все лучше, чем ничего.

— Давай, Лер, за тебя, — Антон поднимает свой бокал и чокается с моим.

Улыбаюсь и делаю глоток. Горло обжигает крепким алкоголем, а дыхание перехватывает. Шумно выдыхаю и кладу на язык дольку лимона. Приятное тепло расползается по телу и стальные обручи, сковывающие грудь, немного ослабевают.

— Ну вот, а то не пью, да не пью, — дразнит меня Антон.

— Я правда не пью.

— Тебя надо расслабиться, — его взгляд становится серьезным. — В последнее время ты, как натянутая струна.

Он прав. Я на грани срыва. Только вот как алкоголь может помочь?

— Не боишься, что мне понравится, сопьюсь и останешься ты без врача, — отпиваю еще немного и довольно щурюсь.

— Я тебе не позволю, — смеется он. — Только в терапевтических целях.

— Кстати, как ты узнал, что мне нужна терапия?

— Мои оболтусы видео в сеть выложили, — закатывает он глаза. — А я заметил тебя на заднем фоне. Но им я уже мозги вправил. Обещали все подчистить.

— И все? — вопросительно изгибаю бровь. — Они живы?

— Да что им сделается? Быки здоровые, а мозгов… — отмахивается Антон.

— Зачем ты так? Хорошие ребята. Борзые в силу возраста.

— Как там, кстати, Виктор? — его взгляд становится серьезным. — Есть шанс поехать на сборы?

— Да все с ним хорошо. Можешь нагружать понемногу. Через пару дней контрольный снимок, чтобы убедиться.

— Отлично. Буду его готовить.

— Только без фанатизма. Без нагрузок и спаррингов.

— И на том спасибо, — вздыхает Антон и залпом допивает коньяк.

Мы болтаем о чем-то нейтральном и не совсем серьезном. Легко и комфортно. Антон не давит на меня. Он взрослый, спокойный и уверенный в себе. За его спину хочется спрятаться. Никогда не думала, что ощущение защищенности нагонит меня рядом с мужчиной.

— Не раскисай, Лер. Все будет хорошо, — накрывает мою ладонь своей и несильно сжимает. В этом жесте нет никакого подтекста. Я не чувствую ни грамма влечения от него. Мы словно бесполые существа. — Сева не приходил?

— Слава Богу, нет, — допиваю остатки коньяка и ставлю на стол бокал. — Надеюсь, не придет.

— Лер… прости. Я же тренировал его когда-то. Я должен был...

— Перестань, — перебиваю решительно. — Бывший спортсмен. И муж тоже бывший. Давай забудем, как страшный сон.

— Хорошо, — грустно улыбается Антон и поднимается на ноги. — Поздно уже. Мне пора.

Иду провожать его в прихожую. Надевает кроссовки и выпрямляется.

— Если что, мой номер для тебя всегда доступен.

— Я знаю. Спасибо.

Антон обнимает меня, прижимается губами ко лбу и уходит. А я остаюсь одна. Тишина снова обволакивает квартиру. Иду в гостиную и смотрю в окно, как Антон уезжает. Внутри становится не по себе. Забираюсь с ногами на диван и кутаюсь в плед.

Память подкидывает образ Всеволода. Каким он был при первой встрече. Спортивный и красивый. Я влюбилась в него, как кошка. С первого взгляда и наповал. И долго не могла понять, что он нашел в такой невзрачной серой мыши, как я. Все девочки были в него влюблены, а выбрал меня. Тогда это казалось чудом, счастьем, самой большой удачей, а сейчас…

Глава 5. Проблема не в технике (Виктор)

Обматываю бедра полотенцем и выхожу из душа. Капли стекают по телу, заставляя ежиться. Иду к парням.

— Чего он хотел?

— Не отчитался, — хмыкает Фей. — Просил перезвонить.

Улавливаю иронию в словах друга, но все же достаю свой мобильный и набираю номер Антона Сергеевича.

— Власов, твою налево! — раздается вместо приветствия. — Ты какого рожна в зал поперся? Кто тебе разрешал?

Орет так, что приходится трубку от уха отодвинуть.

— Еще и техника кривая. Не позорился бы хоть.

Закатываю глаза. Что она ему там наплела? Перевожу взгляд на парней, они ржут, как кони. А я чувствую себя идиотом.

— Борис видео выложил твоих выкрутасов.

Метаю в Кота испепеляющий взгляд и большим пальцем провожу по шее, обещая его прибить, как только тренер закончит меня нагибать.

— И этому горе-тренеру передай, — голос Антона Сергеевича становится громче. — Что завтра я ему покажу, что такое настоящая тренировка.

Фей ржет еще сильнее, едва не падая с кровати.

— Он все услышал. И я тоже.

— Завтра проверю, — бросает тренер и скидывает звонок.

Медленно выдыхаю, стараясь усмирить демонов внутри и никому не втащить.

— Борь, ты че придурок? — все же взрывает меня. — Нахрена ты выкладывал-то?

— Да откуда я знал, что он смотрит мой канал.

— Теперь знаешь, — хмыкает Тимофей. — И мы тоже.

Звучно матерюсь себе под нос и возвращаюсь в ванную. Быстро вытираюсь, натягиваю боксеры и заваливаюсь в кровать. Хочется поскорее уснуть и не думать ни о чем. Но не получается. В голове снова появляется образ Валерии Андреевны.

Образ совсем не похожий на привычный. Нежная и ранимая девушка с небесно-голубыми глазами и дрожащими, искусанными губами. Не укладывается в привычную картинку «медички-стервы», и меня это бесит.

Фак! Как это развидеть? До сих пор внутри все дрожит.

Раздраженно переворачиваюсь на другой бок и закрываю глаза. Мало того, что уснуть удается с большим трудом, так еще и снится дичь всякая. Как итог — просыпаюсь совершенно разбитым.

— Что тебе снилось? — вкрадчиво интересуется Кот, а глаза подозрительно хитрые. — Так стонал…

— Отвали, — кидаю в него подушку и поднимаюсь с кровати.

Настроение уверенно стремится к нулю. День не предвещает ничего хорошего. Ко всему прочему еще и телефон звонит. Мать. Твою ж дивизию… Хочется сбросить, но потом не оберешься…

— Власов, у аппарата, — бросаю равнодушно.

— Витюш, привет, — меня аж передергивает от этого милого прозвища, особенно от приторно-фальшивой интонации. — Надеюсь ты помнишь, что у нас сегодня семейный ужин?

Конечно нет! Я эту семейную хрень на дух не переношу.

— Помню, — вздыхаю я.

— Бабушка с дедушкой приедут. Не опаздывай.

Неприятно морщусь, прекрасно зная, чем все это закончится. Хвалебные речи в адрес младшего брата. Сравнения, в которых я всегда проигрываю. Игра в идеальную семью, в которой мне нет места. И постоянное: «Когда ты уже одумаешься и займешься серьезным делом?»

— Может вы как-то без меня справитесь?

— Не говори глупости, — отмахивается мама. — Ты же член семьи.

— Хорошо, — вздыхаю обреченно, а внутри все вибрирует от раздражения. — Приеду.

— До вечера, — добившись желаемого, она просто скидывает звонок. Хоть бы спросила, как у меня дела. Хотя ей всегда было все равно. С чего бы вдруг что-то изменилось?

— Вик, ты на треню идешь? — в комнату заглядывает Фей.

— Штаны просиживать?

— Антон Сергеич сказал тебя позвать.

Немного воодушевляюсь и хватаю рюкзак.

— Бегу.

Переодеваюсь почти на ходу и спешу в зал.

— Виктор, — тренер пальцем подзывает к себе. — Разминаешься со всеми, потом я дам тебе индивидуальную нагрузку. Только физуха.

— Хорошо.

Встаю в строй, сразу за Каем. Мы с парнями начинаем пробежку, а потом и разминку. В зал неожиданно входит Валерия Андреевна. Наши глаза встречаются. Секунда, две… Я не дышу, а сердце лупит в ребра. Косячу и кто-то из пацанов толкает меня в спину.

— Не спи, замерзнешь.

— Пошел ты, — огрызаюсь и вновь оборачиваюсь к ней.

Она в этот момент встает на носочки и что-то шепчет на ухо Антону Сергеевичу. Меня словно током пробивает.

— Виктор! Не на меня смотри, а на точку опоры! — рявкает тренер. — Где у тебя центр тяжести?

— В башке у тебя не треня, — стебется Кай. — А врачиха. Вот и шатает.

На эмоциях срываюсь на него, злясь на Кая, на ситуацию и на весь мир заодно. Но он быстро перехватывает меня и скручивает в болевой. Я слишком на взводе и не успеваю поставить блок.

— Успокойся, — рычит друг. — На трене надо думать только о трене. Иначе это дно. Просыпайся, Вик.

Вырываюсь и отхожу на пару шагов. Но в глубине души согласен с Каем. Лера слишком меня отвлекает. Как триггер, от которого необходимо срочно избавиться.

Весь день я маюсь, не зная, как поступить. А вечером, перед поездкой домой, все же решаюсь зайти в медпункт и поговорить. Не дает мне покоя ситуация, значит надо ее решить.

Дергаю дверь, но не поддается. Заперта. В смысле? Смотрю на часы ­— рабочий день еще не закончился. Где тогда Валерия Андреевна?

— Случилось чего? — оборачиваюсь на голос.

Наша техничка, Любовь Петровна, моет пол.

— Я хотел к Валерии Андреевне…

— Нет ее и не будет, — отмахивается Любовь Петровна. — С Антоном уехали, сказали не вернутся.

Да пошло оно все! Хотел поговорить, а теперь плевать.

Глава 6. Семейная "идиллия" (Виктор)

Выхожу из интерната злой и опустошенный. Не нравится мне, что дело осталось незавершенным. Не по себе от этого. Уж извинился бы и забыл медичку, как страшный сон. Но нет…

И так поганое настроение падает на самое дно, еще и домой ехать. Не хочется пипец как, но надо.

— Вик, ты далеко? — спрашивает Кот, лениво откидывая окурок в сторону.

— Домой, а что?

— Надолго? Мы с Феем хотели в клуб к Каю сгонять. Ты с нами?

Тимофей согласно кивает.

— Киньте точку, как освобожусь подъеду, — говорю я и вывожу свой байк из-под лестницы. Слава богу погода уже позволяет.

Пацаны с сочувствием наблюдают за тем, как я застегиваю куртку и надеваю шлем. Знают о моей ситуации в семье и стараются поддержать.

— Удачи, Вик, — говорит Фей, а я лишь киваю и сажусь на своего железного коня. Удача мне сегодня пригодится. Наверное…

Не говоря ни слова, срываю байк с места. Мчу вперед, желая выбросить все из головы и настроиться на ужин в кругу семьи.

На байке с легкостью преодолеваю вечерние пробки и добираюсь до дома родителей как раз вовремя. Хоть за это меня не будут нагибать.

Въезжаю в ворота и паркуюсь недалеко от входа. Забираю шлем и иду в дом. Судя по машинам, стоящим во дворе, вся семья уже в сборе. И наверняка уже перемыли мне кости.

— Виктор приехал, — раздается голос мамы, как только я вхожу.

Она мельком обнимает меня и касается щекой щеки. Губами не целует никогда, чтобы не испачкать помадой. Раньше немного раздражало, сейчас уже все равно.

— Привет, — холодно бросаю я. Ставлю шлем на тумбу и вешаю куртку.
Прохожу в гостиную, все собрались именно здесь. Отец с сигаретой у окна, бабушка с дедушкой на диване, а между ними любимый внук Веня.

— Добрый вечер, семья, — окидываю всех взглядом и усмехаюсь. — Сидите, не вставайте. Меня не обязательно тискать.

— Виктор, перестань, — мама укоризненно качает головой.

А я лишь пожимаю плечами. Вообще не понимаю зачем приехал. Мне нет здесь места. Им без меня хорошо.

Стол накрыт, и мы перемещаемся в столовую. У каждого здесь свое место. Мое напротив отца. Мы сверлим друг друга упрямыми взглядами. Он не принимает моего образа жизни, а я не хочу жить по его правилам.

От официоза и натянутой улыбки скоро треснут щеки. А бесконечная похвала младшего брата уже задолбала. Сколько можно одно и то же.

— Витюш, Веня на золотую медаль идет, а ты учиться собираешься? — интересуется бабушка приторным голосом. Аж зубы сводит.

— А я учусь, ба, — хмыкаю и засовываю руки в карманы джинс. — В физкультурном.

— Хватит, — морщится отец и сжимает переносицу пальцами.

— Ты все еще зациклен на спорте? — качает головой дед.

— Это у него бунт подростковый… — вставляет мама.

Я долго молчу и киплю внутри себя, а потом все же решаюсь и едко отвечаю.

— Все, что я умею и чего добился, сделал я сам. Без вашей помощи. Но вам же этого мало. Вам надо, чтобы я прогнулся, — меня несет. — А я не могу. Я не такой пластичный, как ваш Венечка.

— Виктор, прекрати, — мама поджимает губы, а отец смотрит на меня чуть прищурившись. Не знаю, о чем он думает, но вряд ли о чем-то хорошем.

Вокруг становится напряженно. Атмосфера словно сгущается, а внутри меня взрывоопасная смесь унижения и равнодушия. Хочется встать и уйти. Психануть и послать всех нахер. Но я упрямо сдерживаюсь и досиживаю до конца ужина. А после с ехидной улыбкой расшаркиваюсь и ухожу.

На улице похолодало, но в груди так полыхает, что совсем не холодно. Надеваю шлем, щелкаю визором и сажусь на байк. Не прощаясь, трогаюсь с места и мчу обратно в город. Парни уже ждут меня в клубе.

Торможу на парковке и осматриваюсь. Вроде здесь. Народа перед входом целый табун. Прорваться не вариант. Достаю телефон и пишу Каю сообщение, что я подъехал.

Друг выходит из-за угла и зовет к себе. Проводит внутрь через запасной вход. Басы бьют по ушам, а перед глазами мерцают яркие полосы. Через танцпол пробираемся на второй этаж. Здесь значительно тише, а все наши уже собрались за столом. Чисто мужской компанией. Тихомир, Раф, Фей и Кот.

— Вик, наконец-то! — пьяно улыбается Фей, обнимая какую-то девушку. Впервые вижу ее, значит только подцепил. Ее подруга, судя по всему, нацелилась на Кота.

— Что отмечаете, бродяги? — падаю на свободное место на диване и двигаю к себе кружку с пивом.

— День пофигиста, — довольно скалится Кай и чокается со мной.

— Отличный повод, — скалюсь я и жадно пью холодный напиток.

Следующие пару часов проходят весело и задорно. С парнями ржем, вспоминая разные случаи смешные и не очень. Тих с Рафом рассказывают свои, мы наперебой свои.

— А вчера медичка спалила Вика за подпольной тренировкой, — сквозь смех, рассказывает Кот. — Он еще так кривлялся, пока изображал ее. Я думал проклянет.

Все продолжают угорать, но меня резко переключает. Им весело, а у меня в голове ее лицо в слезах. Ее глаза. Те самые, в которые я будто плюнул. Вновь возвращаясь во вчерашний вечер и свои странные эмоции. То, что не успело дотлеть, вспыхивает в груди с новой силой. А тонна выпитого алкоголя толкает на подвиги. Я же до сих пор не извинился…

— А кто-нибудь знает адрес медички? — отставляю почти пустую кружку в сторону.

— Тебе зачем? — прищуривается Кай. Он из нас самый трезвый.

— Извиниться хочу, — расплываюсь в азартной улыбке. — Поехали со мной?

— А поехали все вместе, — требует пьяный Кот. — Я хочу снять это на видео.

— Нет уж. Я сам, — поднимаюсь на ноги. — Так что с адресом?

— Я как-то с тренером подвозил ее до дома. Помню только примерно дом и подъезд.

— Напиши мне все, что помнишь.

Хватаю куртку и шлем.

— Давай на такси, — хмурится Кай, отбирая у меня шлем и ключи от байка.

— Вик, ты куда? — удивленно тянет Фей.

— Пофигизма во мне с горкой. Надо растрясти.

— Возьми цветы, — кидает Кот вдогонку. — А то как-то стремно.

Глава 7. Взаимовыгодный обмен (Валерия)

— Ну давай, показывай фронт работ, — говорит Антон, едва мы переступаем порог моей квартиры. Ставит на пол ящик с инструментами и осматривается.

— Я заказала новую мебель, — приглашаю друга в гостиную. — Привезут недели через две. А пока надо освободить место.

— И-и-и? — тянет он, требуя уточнений.

— Я хочу выбросить все, что связано с прошлым. За исключением, пожалуй, матраса и кухонного гарнитура.

Надоело подкармливать призраков. Я хочу научиться жить дальше, не окунаясь постоянно в болезненное чувство утраты.

— Какая ты опасная девушка, — смеется Антон и стягивает куртку. — А с виду не скажешь.

— Ты меня плохо знаешь, — усмехаюсь я и прохожу на кухню, чтобы разложить продукты по местам.

Мы с Антоном договорились, он помогает мне физически, а я кормлю его ужином. По-моему отличный, взаимовыгодный обмен.

— Лер, мне нужна розетка.

— Пойдем покажу, — мы проходим в комнату. — Вот здесь и здесь.

— Спасибо, — он ставит один аккумулятор на зарядку, а второй прищелкивает к шуруповерту. — Приступим?

— Удачи, — хлопаю его по плечу и исчезаю на кухне.

Пока Антон жужжит и что-то колотит, я готовлю ужин. Мясо и овощи. Вкусно, сытно и полезно.

Напеваю под нос попсовую песню, что прилипла к языку и кручусь на маленькой кухне. Мне хорошо и спокойно, даже получается расслабиться и получить удовольствие от процесса. Ведь раньше я любила готовить. До того момента, как Сева стал придираться к моим блюдам.

Телефон раздается вибрацией. Вздрагиваю от неожиданности и едва не обжигаю руку об сковородку. Чертыхаюсь и смотрю на экран. Вот вспомнишь… оно и появится. На экране красуется физиономия Всеволода, правда слегка измененная по моей просьбе нейросетью.

Разговаривать с ним я не хочу от слова совсем. И, решив не портить себе настроение, сбрасываю звонок. Но настырный бывший муж звонит еще раз, а потом еще.

— Проблемы? — за спиной появляется Антон.

— Неприятности, — морщусь я и показываю ему телефон.

— Надо вмешаться?

— Нет. Пока сама справляюсь, — выключаю телефон и небрежно бросаю его на подоконник.

Антон кивает и уходит обратно, а я пытаюсь выровнять дыхание. Хоть и стараюсь оставаться спокойной, пульс все равно колотится, как у зайца.

Квартира пустеет на глазах. Антон будто волшебник избавляет меня от мебели. Последний стол вынесен на свалку. Остался только матрас, и то потому, что он слишком удобный. До невозможности. Я не готова с ним расстаться.

Антон вытирает пот со лба и моет руки под краном на кухне.

— Как ты тут будешь жить?

— Отлично, — расплываюсь в довольной улыбке, ощущая внутри странное умиротворение. — Чисто, как заново родилась.

Он лишь улыбается и качает головой, но никак не комментирует.

— Ужин готов, — говорю я и выключаю плиту.

— Надеюсь тарелки ты еще не выкинула? — Антон вопросительно изгибает бровь.

— Это следующий этап, — смеюсь я и раскладываю ужин по тарелкам. — Поесть можно на подоконнике. Он широкий.

— Предел мечтаний, — Антон закатывает глаза.

— Да ладно, не вредничай, — толкаю его в плечо. — Скоро будет мебель.

Мы ужинаем и болтаем обо всем. Немного про погоду и планы, затем об интернате и мальчишках. Невольно вспоминаю Виктора, но не подаю вида.

— Скоро турнир, надо бы взбодрить парней.

— Хорошо, я подберу им витамины, — киваю я.

— Внимательнее, — взгляд Антона становится тяжелее. — Допинг нам не нужен.

— Конечно.

Антон опирается ягодицами на подоконник и берет в руки тарелку.

— Очень вкусно, — щурится от удовольствия. — Давно так не ужинал.

— Спасибо. И за мебель тоже.

— Рад помочь.

Смотрю в окно и невольно замечаю силуэт у машины Антона. Кто-то знакомый. Трусливо зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, там уже никого нет. Надеюсь, это галлюцинация.

— Все нормально? — Антон внимательно рассматривает меня. — Ты побледнела.

— Устала просто. День был сложный.

— Да ты права, — он отставляет пустую тарелку в сторону. — Пора и честь знать. А то загостился.

Неловко получилось.

— Я не это имела в виду…

— Знаю, но мне правда пора, — Антон целует меня в лоб и уходит в прихожую. — Проводишь до машины? Я забыл отдать тебе документы.

— Да, пойдем.

Мы спускаемся к его машине, замечаем букет цветов на капоте.

— Вот это да, кажется, у меня появилась поклонница, — смеется Антон.

— Или кто-то забыл… — бормочу, вспомнив, что видела силуэт.

— Да какая разница? Держи, это тебе, — протягивает цветы, а в другую руку документы на парней, которых отобрал на турнир. Нужно все проверить.

— Спасибо, — втыкаюсь носом в нежные бутоны и вдыхаю тонкий, едва уловимый аромат.

Поднимаюсь в пустую квартиру и ставлю цветы в воду. Красивые и нежные. Сползаю на пол и смотрю на них. Кажется, я знаю, кто это и мне это совсем не нравится.

Глава 8. Все срослось (Виктор)

Утро начинается в рентген-кабинете. Властная тетенька в свинцовом сарафане командует мной и еще молоденькой медсестрой, помогая что-то там наладить и подстроить. Наконец снимки получены и даже описаны.

Читаю в коридоре и довольно усмехаюсь. Все в норме. Теперь у медички не будет ни одного шанса оставить меня на скамейке. Довольный, как слон закидываю документы в рюкзак и сажусь на байк. Времени у меня в обрез, если хочу успеть на тренировку. А я очень хочу.

Выжимаю газ и резво срываюсь с места. Минуя утренние пробки, добираюсь до интерната в рекордно короткий срок. Паркую своего мустанга, забираю шлем и иду в здание.

Пацаны вяло собираются к залу.

— Подъем, тюлени, — смеюсь я, отталкиваюсь от их плеч и обгоняю.

— Чего такой вздрюченный с самого утра? — зевая, спрашивает Кот. — Может начистить тебе фейс?

— Скоро приду и посмотрим кто кому начистит, — сворачиваю к медпункту.

Громко стучу в дверь и, не дожидаясь ответа, открываю. Лера стоит у окна и оборачивается на звук. Видит меня и смешно хмурит брови.

— Утро доброе, — расплываюсь в дерзкой улыбке, скользя по ее фигуре взглядом. Белый халат скрывает все, что только можно, но моя фантазия не дремлет, живо дорисовывает все интересующие меня детали.

Лера лишь кивает, но остается серьезной. Ни тени улыбки не проскакивает на ее лице.

— Что-то случилось? — вопросительно дергает бровью и складывает руки на груди, словно пытается закрыться от моего взгляда.

— Я сделал контрольный снимок, — стаскиваю с плеч рюкзак, достаю снимки и заключение. Передаю ей.

Лера сначала читает заключение, потом берет снимки и по очереди прикладывает к окну, внимательно рассматривая каждый. Не выдерживаю и подхожу ближе. Останавливаюсь за ее спиной, буквально в нескольких сантиметрах и тоже смотрю на снимок. Не вижу никаких проблем там, зато в другом месте они, кажется, начинаются. Фак… Она так близко, что сносит крышу. Жадно втягиваю тонкий аромат ее кожи с примесью чего-то цитрусового.

— Все же нормально, — голос мой предательски просаживается, а дыхание касается уха Валерии.

Она вздрагивает и оборачивается, едва не врезаясь в меня.

— Ты что врач? — возмущенно шипит, небрежно отталкивает меня и проходит к столу. — Снимай футболку, я тебя осмотрю.

Послушно подчиняюсь и стягиваю ткань. Лера моет руки и подходит ко мне. Нежно касается кожи и чуть надавливает, спрашивая больно или нет. Ее руки холодные, а дыхание нервное. Волнуется явно и избегает смотреть мне в глаза.

— Руки у вас, Валерия Андреевна… — шиплю я. — Холодные, как у лягушки. Любовь не греет?

— Настоящая любовь холодит, Власов, — усмехается она и отходит от меня обратно к столу. Присаживается на стул и пишет что-то в карту.

— Каков вердикт, доктор? — надеваю футболку и присаживаюсь напротив нее.

— Все срослось. Можешь тренироваться в полную силу, — говорит она, не отрываясь от записей. — Только побереги себя первое время.

— Очень смешно, — закатываю глаза. — У нас контактный спорт.

— Виктор, у тебя все нормально? — Лера смотрит мне в глаза, словно чего-то ждет. Но чего? Рассказать ей о своих проблемах и трудностях? Особенно после того, как она усадила меня на скамейку.

— Все просто офигенно, — скалюсь язвительно. — Я пойду?

Валерия Андреевна откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. Ее взгляд внимательно меня изучает, пытается пробиться под толстую броню, но терпит фиаско.

— Это ведь ты оставил вчера цветы?

Оу. Неждан. Волна нервных мурашек пробегает по позвоночнику, вздыбливая волоски, но на лице не дергается ни один мускул.

— Какие цветы? О чем вы?

Признаваться в пьяной выходке я не собираюсь. Настучит тренеру еще, а он настучит нам. Оно мне надо? Нет…

— Ложь — не очень хорошее качество для мужчины, — усмехается Лера, все еще удерживая мой взгляд.

— А для женщины? — спрашиваю резко, с вызовом.

Она неожиданно меняется в лице, по нему словно пробегает тень.

— Можешь идти, Власов, — голос теряет мягкость и обдает холодом.

— И вам всего доброго, Валерия Андреевна.

Ухожу из медпункта сразу на тренировку. Вкалываю, как бешенный. Мне надо восстановить форму. Надо попасть в команду турнира. Я на все готов ради этого. Броски, удары, растяжка. Слышу только кровь в ушах и команды Антона Сергеевича.

— Вот это другое дело. Молодец, Власов! — хвалит меня тренер.

А я стискиваю зубы сильнее. Его похвала, как соль на рану. До сих пор не могу забыть, как увидел его силуэт в окне Валерии, машину около подъезда. Ошибки быть не может. Он был вчера у нее…

Головой я понимаю, что надо выкинуть всю эту дурь из головы. Сейчас важен только спорт и достижения. Не собираюсь быть третьим углом ни в чьей истории, но волна ревности уже прокатывает по телу, затуманивает глаза пеленой.

Психую и теряю концентрацию. Удар получается слишком сильным, руку сводит. Звучно матерюсь и отхожу от мешка. Пот течет ручьем, а перед глазами звезды от боли.

— Вик, ты чего сорвался? — спрашивает едва слышно Кай.

— Признавайся, это все медичка? — подхватывает Фей.

Отмахиваюсь от них, но неубедительно. Знаю, что все равно не отстанут, но сейчас не хочу ничего говорить.

Я не ревную. Просто Лера снова влезла в мои мысли. А мне нельзя о ней думать. Никак нельзя!

Глава 9. Нервы ни к черту (Валерия)

Заполняю медицинскую карту и понимаю, что не могу сосредоточиться. Мысли путаются и утекают совсем не в ту сторону. Вьются вокруг утреннего разговора с Виктором. Как врал, как злился и дерзил. Его фразы, взгляды, касания. Это было на грани…

Флирта? Этого еще не хватало! Он мальчишка, а я замужняя женщина с кучей проблем и заморочек. Надо держать дистанцию и не давать повода!

Но от одной мысли о нем, сердце предательски сбивается с ритма, дыхание учащается. Нет, надо взять себя в руки и выкинуть эту чушь из головы. Слишком много его стало в моих мыслях в последнее время. Цветы еще эти, я же знаю, что это он их принес. Но не признался. Хотя по глазам было понятно, что врет.

Сколько ему? Едва восемнадцать исполнилось?

Открываю его медицинскую карту и невольно задерживаю взгляд на небольшой фотографии в углу. Серьезный такой. Провожу пальцем по лицу Виктора, и улыбка сама по себе появляется на моих губах.

Хватит! Соберись тряпка! Тебе не нужны отношения, тем более с подростком!

Решительно открываю папку и смотрю данные, чтобы раз и навсегда закрыть для себя этот вопрос. Мысленно высчитываю возраст и понимаю, что Виктору почти двадцать. Как такое возможно? Впрочем, это ничего не меняет. Меня не интересует ни он конкретно, ни отношения в принципе!

Захлопываю карту и отодвигаю ее на край стола, но внутри все равно неспокойно. Даже страшно… С некоторых пор у меня выработалась аллергия на мужское внимание и мужчин в целом.

Телефонный звонок перебивает гнетущие мысли. Смотрю на экран — мама.

Сейчас начнется…

— Да, мам, — говорю спокойно.

— Ну, наконец-то ответила, — ворчит она. — Ты вообще помнишь, что у тебя есть мать?

— Мам, ты звонишь первый раз.

— А сама не можешь набрать? — снова недовольство.

— Я работаю…

— И что? У тебя мать престарелая.

— Ну какая престарелая? — вздыхаю я. — Тебе даже шестидесяти нет.

— Зато есть гипертония и еще целый букет заболеваний, — напоминает она, как будто я не знаю, что большая часть из них поставлена самолично по интернету.

— Что случилось? — пытаюсь перейти ближе к делу, пока она не начала перечислять все симптомы.

— Плохо себя чувствую, — ее голос становится умирающим. — Сможешь ко мне приехать?

— После работы приеду, — соглашаюсь я, скрепя сердце. Где-то в глубине души понимаю, что это все манипуляция и привлечение внимания, но отказать все же не могу.

— Опять тебе твои беспризорники важнее, чем мать? — раздраженно спрашивает она, но я всеми силами сохраняю спокойствие.

— Они не беспризорники, у почти у всех есть родители, — мой голос звучит бесстрастно, но внутри все кипит. — Интернат для спортсменов.

— Да какая разница! Родители их скинули вам…

Ой, нет. Обмусоливать эту тему я не хочу. Нервов не хватит точно.

— Все, мам, мне пора. До вечера.

Сбрасываю звонок и отшвыриваю телефон от себя, словно обжегшись. Как можно быть такой тяжелой? Меня аж подколбашивает изнутри. Поддавшись порыву, подхожу к окну, приоткрываю створку и закуриваю сигарету. Не часто балуюсь, держу на крайний случай.

Выдуваю дым в окно и прикрываю глаза. Не представляю, как дожила до двадцати лет с матерью в одной квартире. Потом вышла замуж и переехала к Всеволоду. Ему каким-то непостижимым образом удалось наладить контакт с моей мамой, даже можно сказать подружиться. Очень скоро они стали в одной команде, а я в другой. Это раньше бесило. Сейчас все равно. Сейчас я стала старше и, наверное, умнее…

— Лер, ну епта, я пацанам за это по шапке даю, — грозный голос Антона заставляет вздрогнуть и обернуться.

Он входит, как всегда, без стука и прикрывает за собой дверь.

— А если войдет кто-нибудь? Мегера Артемовна, например.

— Ее сегодня нет, — улыбаюсь я и бросаю окурок за окно. — Прости, нервы ни к черту. Сорвалась…

— Случилось чего? — Антон подходит ближе и чуть присаживается на угол стола.

— Мама случилась…

— Ясно, — усмехается Антон, зная мою маму не с лучшей стороны. — Как там мои бойцы, все в строю?

— Да, все допущены. Но обрати внимание на Руслана. Не нравится мне его движения левой.

— Я услышал. Спасибо.

— Мне надо пораньше уйти. Мама приболела...

— У-у-у, терпения тебе, а я поеду подавать списки участников.

Антон уезжает, а я снова сажусь за карты. Нужно заполнить до конца и забыть уже о них.

Закончив с работой, вызываю такси. Быстро переодеваюсь и выхожу из интерната. На улице чувствую на себе чей­-то взгляд. Тяжелый, прожигающий дыру между лопаток. Оборачиваюсь, но не вижу никого. А взгляд все равно чувствую. Может это моя паранойя? Все равно не по себе.

Сажусь в такси и еду к маме. Машина останавливается напротив подъезда. Я выхожу на улицу и краем глаза замечаю черный внедорожник, припаркованный рядом с подъездом.

Внутри все холодеет, когда я узнаю машину. Паника просыпается мгновенно и разлетается по организму. Это Сева. Ошибки быть не может. Что он здесь делает?

Глава 10. Прошлое не в прошлом (Валерия)

Совпадение? Вряд ли. Не верю я в такие совпадения, особенно от бывшего мужа. Но выбора у меня нет. Не сбегать же, поджав хвост.

Титаническим усилием воли беру себя в руки, несколько раз глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Немного отпускает. Вибрация внутри становится меньше, а руки уже не так сильно дрожат. Решительно открываю дверь подъезда, поднимаюсь на нужный этаж. Жму на кнопку звонка и терпеливо жду, пока мама откроет дверь.

Открывает с блаженной улыбкой на лице, что сразу настораживает.

— А вот и наша девочка! — говорит она слишком фальшиво, а я застываю на пороге. Потому что за спиной матери вижу Севу. Он поднимается и идет к нам с улыбкой на лице.

— Привет, Лер.

Игнорирую его. Складываю руки на груди и внутренне киплю, осознавая, что это ловушка. Для меня. А я повелась.

— Что ты здесь делаешь?

— Заехал проведать, Ольгу Семеновну…

Конечно, сердобольный какой. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что происходит. Мама в очередной раз решила взять ситуацию под контроль и помирить нас с Севой. Зачем? Она же знает каким тяжелым было наше расставание. Что я до сих пор его не простила и никогда не прощу. Но разве для матери это важно?

— Проведал? — вопросительно изгибаю бровь. — Дверь там.

— Лера! Что за манеры, — всплескивает руками мама и начинает лебезить вокруг Всеволода. — Севочка ко мне пришел.

— Ты же мне звонила, говорила, что при смерти, — сухо напоминаю ей, скидываю обувь и прохожу в ванную, чтобы помыть руки. Профессиональная привычка.

— Ну уж не при смерти, не преувеличивай, — отмахивается мама. — Так… давление шалит.

— Надо измерить. Где тонометр?

Жутко бесит эта ситуация и то, что меня пытаются выставить полной дурой. Но я стараюсь не подавать виду и не давать им обоим никаких эмоций. Не собираюсь участвовать в их спектакле.

Сева стоит, прислонившись плечом к косяку и невозмутимо наблюдает за тем, как я измеряю давление. Мои руки предательски подрагивают, а сердце стучит так громко, что едва не перебивает все остальные звуки.

Давление повышенно незначительно. Даже таблетку пить не нужно. А это значит, что моя теория верная и мать просто меня использовала в своих целях. Неприятно, но не конец света.

— Все у тебя хорошо, — выдавливаю из себя улыбку. — А с таким охранником будет еще лучше.

Сева лишь усмехается и качает головой. Не смотрю на него, но взгляд все равно цепляется. Какой же он красивый, статный, уверенный в себе. Но совершенно пустой внутри. Нет в нем ни доброты, ни сострадания.

— Мне, пожалуй, пора, — поднимаюсь на ноги и целую мать в щеку. — Еще есть дела.

— Как дела? — спохватывается она. — А я? Думала мы посидим втроем, как раньше… поговорим.

— Как раньше, уже никогда не будет, — отрезаю я и выразительно смотрю на Всеволода. — Хорошо вам посидеть.

Направляюсь к двери и торопливо натягиваю кроссовки.

— Я провожу, — Сева не спрашивает, а констатирует факт. Когда-то мне это очень в нем нравилось. А потом стало фатальным. Он уничтожил меня, как личность и сломал, как женщину.

— Не стоит. Я не заблужусь.

Дергаю на себя дверь, но муж удерживает ее своим весом, не давая открыть.

— И все-таки, я настаиваю.

— Лерочка, не дури, — встревает мама. — Уже темно на улице. Мало ли чего…

Мало ли чего, это чего? Что еще со мной может случиться?

Приходится уступить, чтобы избежать скандала. Хотя я никогда и не умела ему противостоять. Всегда казалась хрупкой веточкой на фоне его мощной силы.

Обещаю маме заехать когда-нибудь потом и под конвоем выхожу за дверь. Вместе мы спускаемся на первый этаж. Сева подходит к своей машине и открывает для меня дверь, но я делаю шаг в другую сторону.

— Спасибо, но нет. Я на такси.

— Лер, не дури, — от его голоса мои нервы натягиваются. — Мы просто поговорим. Ты же знаешь, что я не отстану.

Он прав. Я слишком хорошо его знаю.

— Хорошо, но только до метро.

— Как скажешь, — неожиданно быстро соглашается муж и помогает мне забраться в салон.

Сам обходит машину и садится за руль. Едва трогается с места, как достает с заднего сидения огромный букет красных роз и кладет мне на колени. Вздрагиваю от неожиданности и вскидываю руки. Сладкий аромат заполняет салон, нежные лепестки ласкают ладони.

Какое-то время едем в тишине. Сева молчит, мне тоже нечего сказать. Букет на коленях обжигает кожу. Красиво, но меня больше не трогает. Всеволод всегда умел ухаживать и делать шикарные жесты, чтобы все вокруг восхищали и завидовали. Так и было со мной. Но сказка очень скоро развеялась.

— Я все осознал, — тихо, но внятно говорит Сева. — Хочу вернуть тебя. Мы начнем сначала.

Что? Он сейчас серьезно?

— Мы уже закончили, — отрезаю я. — Никаких нас больше нет и не будет никогда.

Сева едва заметно усмехается. Самоуверенный, как всегда.

— Я изменился, — голос звучит ровно и отстраненно. — Я люблю тебя. Теперь все будет по-другому.

Глубокий вдох и медленный выдох. Ногти болезненно впиваются в кожу ладоней, а я чувствую себя загнанной в клетку.

— Проси все, что хочешь. Любые условия, — монотонно продолжает он. — Я готов на все ради тебя.

— Ты действительно думаешь, что можно забыть то, что ты сделал? — пораженно смотрю на него.

— Я уже тысячу раз извинился, — пожимает Сева плечами. — Я был пьян, не в себе. Ты сама полезла под горячую руку.

Нет, это уже ни в какие ворота не лезет!

— Останови машину.

— Лер, перестань.

— Немедленно! — повышаю голос. — Иначе я выйду на ходу.

Муж сильнее стискивает руль, но все же прижимается к обочине.

— Я все равно тебя добьюсь. Как и в первый раз, — предупреждает он и снимает блокировку дверей. — Это уже принцип.

Пулей вылетаю из его машины, цветы бросаю в первую попавшую урну и вызываю такси. Благо пробок нет и до дома я добираюсь достаточно быстро. Вхожу в полупустую квартиру, закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. Наконец-то дома. В безопасности. В своем мире.

Глава 11. Чувства и физиология (Виктор)

Сумерки накатывают как-то быстро. Мы тренируемся на турниках в одном из дворов многоэтажек. Ну как тренируемся, скорее выпендриваемся на камеру, зарабатывая Коту просмотры и лайки.

Турники блестят в электрическом свете, металл пахнет потом, пылью и злостью. Надо сказать вкусно пахнет. Моя очередь светить торсом. Стягиваю футболку и хватаюсь ладонями за перекладину.

— Вик, ты в кадре, — орет Кот, наводя на меня телефон. — Давай, жги!

Хмыкаю и делаю выход. Еще один, третий. Дыхание сбивается, но я не останавливаюсь. Нельзя. Фей отдыхает, сидит на лавке и глотает воду.
— Ты точно не выгоришь к соревам?

Я врываюсь в оборот, делаю срыв с подбросом. Мышцы трещат, но держусь. Вокруг собирается куча девчонок. Снимают на телефоны, перешептываются. Кто-то громко говорит: «Офигеть, у него такие мышцы!» Это приятно, к чему скрывать.

— Ты как с цепи сорвался, — продолжает Фей. — Такого я давно не видел.

Я спрыгиваю с турника, плечи будто распирает от напряжения. Бетон под ногами звенит. Глухо так, будто предупреждает, что пора остановиться. Достаточно доходчиво.

Я весь в поту. Стою и глубоко дышу. Мышцы подрагивают от перенапряжения. Поворачиваюсь к парням. Кот все еще снимает.

— Ты стримишь? — спрашиваю.

— Ага. Какие люди! Лерочка Андреевна с нами, — Кот переводит камеру на себя и расплывается в улыбке. — Приятно, что вам интересно.

По телу пробегает холодок, а на губах появляется провокационная усмешка. Снова подхожу к турнику, резко поднимаюсь, зависаю. Пальцы соскальзывают от усталости, но я удерживаюсь. Металл под кожей, а напряжение в каждой клетке.

— Вик, хорош. Ты уже на пределе, — говорит Фей, поднимаясь.

— Не мешай, — срываюсь я.

— Тебе, по ходу, потрахаться надо. Или психотерапевта.

— Ага, лучше сразу обоих, — скалится Кот.

Спрыгиваю с перекладины и отхожу в сторону. В глазах потемнело, а сердце бухает в груди, как барабан в ринге. Перестарался, видимо. Ничего, сейчас отпустит.

Одна из девчонок с лавки подходит ближе, явно не просто так. Губы подкрашены, взгляд прямой, предлагающий.

— Ты круто двигаешься, — говорит она и цепляется за руку. — Может, кофе?

Я на нее смотрю и не вижу. Только ощущаю ярость. Желание что-то доказать. В голову бьет тупая физиология. Давно не было. Собственно, почему бы и нет?

— Кофе, говоришь? — криво усмехаюсь. — Пошли.

Мы сворачиваем с площадки и идем в ближайшее кафе. В голове гудит. Девчонка щебечет, я почти не слушаю. Заталкиваю ее в туалет, срываю с себя футболку, прижимаю к стене.

Она стонет и дерзко улыбается.

— Ты прям горячий...

Разворачиваю ее лицом к стене и задираю юбку. Раскатываю по стволу резинку и вхожу одним резким движением. Девка громко стонет, зажимаю ей рот ладонью и яростно насаживаю на член.

Движения механические, жесткие, без капли нежности. Но мне все равно. Я просто хочу слить напряжение, но разрядка не наступает. Бесит до зубного скрежета.

В голове откуда-то берется Лера. Ее холодный, строгий взгляд. Светлая кожа, прикрытая белым халатом. Волосы, собранные в тугой хвост. И губы… Их так хочется поцеловать, ощутить их вкус…

Фак! Меня накрывает волной и едва не взрывает. Я закрываю глаза и бурно кончаю. Должно наступить облегчение, но становится только хуже. Противно от того, что сейчас произошло, словно в дерьме вывозился.

Стягиваю презерватив, завязываю на узел и выбрасываю в ведро. Натягиваю шорты с футболкой и молча выхожу за дверь. Девчонка орет что-то вслед, я даже не слушаю. Просто иду на воздух. Мне срочно нужно подышать.

Во дворе на ступеньках сидит Фей. Тянет воду из бутылки, смотрит на меня без лишних слов.

— Полегчало? — хрипло.

Я сажусь рядом, прикрываю глаза и ищу по карманам сигареты. Знаю, что нельзя, особенно перед соревами, но так хреново, что опять сдержаться не получается.

— Нихрена...

— Что с тобой случилось, Вик? Ты в последнее время сам не свой. — Он не давит. Просто ждет, пока я подберу слова.

Я вдыхаю и выдыхаю. Вставляю в рот сигарету и закуриваю. Глубоко затягиваюсь и выдыхаю густой дым в небо.

— Лера случилась. Не получается выкинуть из головы.

— У вас что-то было? — вопрос звучит обыденно, но мне кажется слишком личным.

— Конечно нет, — откидываю окурок в сторону мусорки, но не попадаю. —Она по ходу с тренером мутит...

Это самый треш. Я не готов быть третьим лишним. Тем более покушаться на женщину тренера. Антон Сергеевич мне как отец. Как могу я даже мысль допускать? Но и не думать о Лере не получается…

— Мда... ситуация, — качает головой Фей.

— Да пипец!

Глава 12. Развода не будет? (Валерия)

В кабинете гробовая тишина. Да и в коридорах будто все вымерли. Я с самого утра, как на иголках. Мальчишки вместе с тренером уехали на соревнования в другой город. Я переживаю и не нахожу себе места. Такая нервозность мне не свойственна и непонятна.

Вместо кофе наливаю себе чай с ромашкой и всеми силами пытаюсь сосредоточиться на работе. Как раз пришла новая партия медикаментов, нужно все проверить и оприходовать, но мысли далеки от цифр и лекарств, я переживаю за наших спортсменов.

Спортивный интернат «Легион» содержится на деньги спонсоров и призовые с соревнований. Младшие пока выступают бесплатно, их содержат старшие. Когда подрастают и начинают показывать результат, их выдвигают на другие соревнования, где за призовые места полагается денежное. А самых перспективных показывают спонсорам. Только благодаря упорству Антона спортивный интернат до сих пор существует.

Все же заставляю себя разобрать пару коробок и смотрю на часы. Соревнования уже начались, а у меня стоят коробки и лежит накладная. Если заведующая увидит, может и выговор влепить, но…

Невозможно противостоять искушению. Беру телефон и включаю трансляцию с соревнований. Борис, как всегда, в прямом эфире и комментирует. На ринге Кай. Точнее уже закончил свой бой. Победа. Молодец, искренне радуюсь за него.

Камера прыгает, звук захлебывается, но мне все равно. Следующим выходит Виктор и мое сердце ухает куда-то вниз. Он без рубашки, в темных шортах и перчатках. Спокойный, сосредоточенный. Спина напряжена, плечи как камень. Челюсть сведена. Он готов. Хищник, который готов порвать любого.

Судья дает команду и первый раунд начинается. Противник высокий, с длинными руками. Сразу идет в атаку. Виктор уклоняется, низко садится, давит корпусом.

Кулак прилетает в бок. Я вздрагиваю. Он пропустил, но тут же отвечает, резко и точно. Парень срывает дыхание и сбивается. Я ловлю себя на том, что грызу ногти от волнения.

Даже сквозь экран видно, как напряжены плечи Виктора. Как блестит пот на коже. Как он весь собран и сосредоточен. Я почти не понимаю, что именно он делает. Только вижу, как они двигаются по кругу. Один пытается ударить, другой уходит. Подпрыгивают, сближаются. Камера резко дергается — кто-то закричал рядом с оператором.

И тут резкий удар. Виктор отшатывается назад. Я прижимаю ладонь к губам.

— Господи… — шепчу испуганно. — Только не падай…

Он выпрямляется и даже умудряется усмехнуться. А потом снова рвется в бой и прессингует соперника. Я не понимаю, кто выигрывает. Судья машет руками. Люди кричат. В комментариях сплошные смайлики и аббревиатуры, в которых я ничего не смыслю.

Я просто смотрю бой Виктора и вжимаюсь в стул. Никогда не понимала прелести этого спорта… Мои руки холодные и влажные, в висках пульсирует.

Гонг. На экране все дергается, камера трясется и вдруг появляется кадр, как судья поднимает руку Виктора. Победа? Я замираю. Победа!

— Молодец! — вскрикиваю я и облегченно откидываюсь на спинку стула.

— Мои выступления ты никогда не смотрела, — раздается сзади холодный голос бывшего мужа.

Резко оборачиваюсь, Сева стоит в дверях, прислонившись плечом к шкафу с медикаментами. Смотрит на меня изучающе и едва заметно усмехается.

— Что изменилось, Лер? Ты же терпеть не можешь бокс и сюда устроилась работать лишь бы мне насолить.

— С чего ты это взял? — округляю глаза от недоумения.

— Это очевидно, — пожимает он плечами. — Я впечатлился и все осознал.

— Сев, не начинай, — жестом останавливаю его приближение и блокирую телефон. — Зачем ты пришел?

— Да вот нашел в почтовом ящике, — бросает на стол передо мной повестку в суд, по поводу развода. — Скажи, что это ошибка.

— Нет. Все верно. Я подала на развод, — сообщаю ему глядя в глаза и ни один мускул не дергается на лице. Не жалею нисколько.

— Я не хочу с тобой разводиться, — хмыкает Сева и отходит к окну. — Ничего у тебя не получится. Я буду затягивать процесс, подавать апелляции, тянуть как угодно.

— Ради бога, только и я пойду до конца. Предоставлю справки, что ты меня избил!

Взгляд Севы становится ледяным, а ухмылка больше похожей на оскал.

— Ты правда хочешь вытащить наше грязное белье на всеобщее обозрение?

— Это для тебя всего лишь белье, — шиплю я разъяренно. — А для меня конец жизни!

— Не преувеличивай. Да и ты сама меня спровоцировала.

— Вот в суде и посмотрим!

— Только попробуй заикнуться об этом, — Сева приближается и угрожает мне. — Я достану справку из психушки, где ты лежала о том, что ты не дееспособная. И все, что ты говоришь просто шиза.

— Какой же ты ублюдок, — шепчу я и качаю головой. — Уходи и не смей больше появляться в моей жизни.

— Этого не обещаю, — небрежно бросает он и идет к двери. — Ты будешь моей, Лер.

Дверь негромко прикрывается, отрезая меня от всего остального мира. В груди клокочет от злости и бессилия. Рычу яростно и скидываю со стола все, что на нем лежало. Бумаги разлетаются по кабинету, но легче не становится. Мне тяжело и больно. Но больше страшно, что Сева выполнит свою угрозу. Я тогда лишусь того малого, что у меня осталось…

Роняю голову на руки и шумно втягиваю воздух. Как же он мне надоел…

Дверь снова открывается. Ну что еще?

— Убирайся! — рявкаю я Севе, поднимая голову, но в дверях стоит не он.

Парень с букетом цветов.

— Простите… — бормочу невнятно и поднимаюсь на ноги. — Я думала… впрочем, не важно…

— Мельникова Валерия Андреевна?

— Да, это я.

— Тогда это вам…

Курьер протягивает мне букет. Небольшой, но очень элегантный. Цветы красивые и нежные, светлых оттенков. Это явно не Сева. Он всегда предпочитает темные и агрессивные цветы. А еще роскошно-дорогие.

— От кого это? — спрашиваю я и утыкаюсь носом в букет. Тонкий аромат едва ощутим.

— Понятия не имею. Карточку не оставили. Вы мне вот тут подпишите…

Глава 13. Победа со вкусом поражения (Виктор)

У нас два золота, серебро и три бронзы. С таким результатом возвращаемся домой. В автобусе шумно. Парни бурно обсуждают прошедшие соревнования и делятся впечатлениями, а я смотрю на проплывающий унылый пейзаж за окном и думаю совсем не о победе.

Свое золото я взял, но отчего-то удовлетворения не ощутил. Мне словно чего-то недодали. Эмоций не хватило или они попросту выгорели еще до турнира. Выиграл на чистой злости и физических данных, а вот запал весь где-то растерял.

Кажется, я даже знаю где… Снимаю блокировку с телефона и захожу в приложение по доставке цветов. Букет доставлен еще вчера. Лера получила мои цветы, но я чувствую себя мудаком. В груди неприятно ноет от того, что она чужая девушка. Нет, даже хуже, Лера девушка тренера. Антон Сергеевич для меня, как отец, а я урод какой-то получаюсь.

Хочется побиться башкой об стекло. Нахрена я вообще заказал ей цветы? Придурок. Решительно удаляю приложение с телефона и убираю в карман. Не понимаю, как меня накрыло так сильно, что я не могу думать ни о чем, кроме Валерии Андреевны. Она поселилась в моей голове и, чтобы я ни делал, не желает оттуда уходить.

— Виктор, что с тобой? — тренер опускается на кресло рядом. — Ты сам не свой.

Лучше ему не знать, что творится в моей башке.

— И на соревнованиях сильно сдал. Где ты витаешь?

— В смысле сдал? — возмущенно поднимаю глаза. — Я взял золото!

— Да? — его бровь насмешливо дергается вверх. — А я думаю соперник тебе его подарил.

Фыркаю и снова отворачиваюсь к окну. Хочется возмущаться дальше, что тренер обесценивает мою победу и все в таком духе, но, если проанализировать бой, Антон Сергеевич окажется прав. Я слил тактически по всем фронтам. А соперник оказался немного слабее.

— Я понимаю, все вы в таком возрасте, что гормоны играют, но Вик…

Какие к черту гормоны? Меня кроет, как осла от одного только имени!

— Нужно свое состояние использовать, как преимущество, а ты уходишь в глубокий эмоциональный минус.

— Легко сказать, — бормочу себе под нос. Хочется выть волком от абсурда ситуации, в которую угодил.

— Нет, легко не бывает, — хмыкает тренер. — Ты уже взрослый мужик. Если возникли проблемы, значит решай их, как мужик, а не бегай.

— У вас с Валерией Андреевной все серьезно? — не выдерживаю и спрашиваю в лоб. Сам же сказал надо по-мужски.

— С Лерой? — хмурится он и качает головой. — Так, вот теперь тормози. Ее в свои игры даже не думай втягивать.

— Я и не собирался…

Точнее у меня нет никаких игр.

— Вик, я серьезно, — Антон Сергеевич смотрит мне в глаза. — В обиду я Леру не дам, ей и так досталось… Найди себе другой объект для подростковой влюбленности.

Зашибись, блин. Вот поговорили по-мужски. А на вопрос так и не ответил.

— Я понял, — отворачиваюсь к окну и сжимаю кулаки.

Тренер хлопает меня по плечу и уходит, а я прикрываю глаза. Как меня угораздило вляпаться в это болото?

Автобус останавливается на парковке перед интернатом далеко за полночь. Парни почти все живут здесь, за исключением Кая и Руслана. Они вызывают такси и разъезжаются. Я лениво забираю сумку и по инерции смотрю на окна медпункта — темно. Значит Леры уже нет…

— Долго стоять будем? — строгий голос тренера помогает взбодриться.

Толкаясь и смеясь с пацанами, плетемся в свою комнату. Сил остается только на то, чтобы сходить в душ и упасть на кровать. А утро начинается с обязательного медосмотра, чему я несказанно рад

Жду своей очереди в коридоре и даже никуда не тороплюсь, пропуская одного бойца за другим.

— Какой ты щедрый, — стебутся парни. — Вик, тебе бы на карантин, а то мало ли заразно.

— Пошли вы, придурки, — улыбаюсь я и вхожу в медкабинет последним.

Валерия Андреевна, как всегда собранная и строгая, сидит за столом, уткнувшись в медкарту. Перед ней стоит бумажный стакан с кофе, а на подоконнике замечаю букет цветов. Мой. Улыбка сама по себе появляется на губах, а сердце подпрыгивает в груди.

— Доброе утро, — выдыхаю я, жадно следя за выражением ее лица.

— Здравствуй, Виктор, — не поднимает на меня глаза. — Снимай майку, я сейчас.

Довольно скалюсь и стаскиваю футболку. Мышцы сами собой напрягаются, чтобы произвести впечатление. Прекрасно знаю, что мое тело идеально и притягивает женское внимание.

Лера мажет по мне небрежным взглядом, пропитанным холодной отстраненностью, и идет к раковине. Моет руки и возвращается. Кусает губы и осторожно проводит нежными пальцами по коже в некоторых, только ей понятных местах.

Она так близко, что я чувствую тонкий аромат цитрусовых духов. Жадно втягиваю его носом, чтобы заполнить легкие и заставить течь по венам. Сердце гулко бьется, усиленно качая кровь.

Между нами напряженная тишина, а воздух буквально потрескивает. Мой взгляд падает на губы Валерии. Она словно чувствует это и торопливо облизывает их. Фа-ак! Как тут сдержаться, если в мыслях я уже затолкал язык ей в рот и чуть не кончил от этого?

— Вы видели мой бой? — выдыхаю я, чтобы разрядить атмосферу в кабинете.

Лера поднимает на меня глаза. Пару мгновений просто смотрит, а мне кажется, что касается души.

— Да, видела, — сдержанно отвечает, опуская взгляд. — Поздравляю.

Отходит обратно к столу и утыкается в записи. А я стою словно обиженный и обтекаю. И что, и все?

А чего ты хотел? Фанфары с оркестром?

Не знаю я, чего хотел. Но ее холодность жутко раздражает. Все понимаю башкой, но млять, не принимаю нихрена. Это противоестественно!

— Могу идти? — выходит чуть грубее, чем хотелось.

— Да, свободен, — она даже голову в мою сторону не поворачивает.

Натягиваю на ходу футболку, выхожу из медкабинета и с грохотом захлопываю дверь, едва не врезавшись в тренера.

— Власов? Ты чего буянишь? — хмурится Антон Сергеевич.

— Случайно получилось, — бросаю первое, что приходит в голову и ухожу прямо по коридору, чтобы не сорваться и не натворить всякой дичи.

Глава 14. Почти приличная женщина (Валерия)

Прихожу в медкабинет раньше обычного. Интернат еще не проснулся полностью. В коридорах тихо, пахнет дезинфекцией и чем-то сладким из кухни. Наверное, снова варят овсяную кашу.

Пытаюсь сосредоточиться на документах, нужно разобрать карты и подписать справки для участников соревнований. Но все время отвлекаюсь. Мысли хаотично скачут по разным темам, но не останавливаются ни на одной.

На экране телефона мигает уведомление о голосовом сообщении от мамы. Даже не слушаю. Просто удаляю. Утро и так тяжелое, зачем усугублять.

Сажусь за стол, открываю журнал. Пытаюсь вникнуть, но взгляд все равно уходит в окно. Там солнце режет холодное небо, как скальпель. Надо собраться. Хоть немного. И у меня даже получается поработать несколько часов, пока стук в дверь не нарушает идиллию.

— Да? — поднимаю голову.

Входит Виктор, поддерживая под руку хромающего Руслана. Тот морщится и поскуливает на каждом шаге.

— Что случилось? — встаю навстречу.

— Упал неудачно, — стонет Руслан.

— Прыгнул с турника, — добавляет Вик, таща друга к кушетке.

Помогает усадить. Вижу, как осторожно придерживает, чтобы не задеть ногу.

— А ты? — вопросительно смотрю на него.

— А я помог дойти, — Виктор довольно улыбается во все тридцать два, а я кожей чувствую подвох.

— Больше, конечно, некому? — иронизирую я, прекрасно понимая, что он здесь делает.

Власов дерзко ухмыляется и пожимает плечами. Я закатываю глаза.

— Подожди в коридоре.

Он молча выходит. Даже не спорит. Только взглядом цепляет. Таким, словно мысли читает и знает, что думаю о нем. Хочется отвесить самой себе подзатыльник.

Осматриваю ногу Руслана. Обычное растяжение. Легкое, но неприятное. Он пытается флиртовать:

— А если я сломал ногу, вы меня в больницу лично повезете?

— Я вызову скорую, — отрезаю холодно.

— А если вы мне нравитесь?

— Прекрати клоунаду, — не даю ни малейшего шанса. — Вот тебе мазь, наносить два раза в день и холодный компресс. Через пару дней пройдет.

Даю рекомендации, записываю в карточке и указываю на выход

Открываю дверь, а на пороге Виктор. Стоит молча, в руке стакан кофе и бумажный пакет. Ни слова не говоря, протягивает все это мне. Я от неожиданности теряюсь. Беру машинально, не спрашивая зачем, не говоря спасибо.

Он просто кивает и уходит, оставляя за собой запах корицы и горького кофе. А в душе снова раздрай. Опускаюсь на стул и смотрю на дверь. Обнимаю горячий стакан ладонями. В груди странно печет, а сердце бьется пойманной птицей.

Это просто акт вежливости и ничего не значит. Но в глубине души понимаю, что это забота. Молчаливая, грубоватая, но искренняя. И что со всем этим делать я не представляю. Отпиваю глоток обжигающего горького напитка и прикрываю глаза. Как же хорошо…

Антон появляется в дверях медкабинета в тот момент, когда я дописываю последнюю справку. Он, как всегда, входит без стука.

— Как Руслан? — интересуется, прищурив глаза.

— Небольшое растяжение. Ничего серьезного.

— На сколько выбыл?

— День-два отдыха, потом легкие нагрузки. Через три-четыре дня будет, как новенький.

Антон кивает, но не уходит. Внимательно смотрит на меня.

— А с тобой все в порядке?

Поднимаю настороженный взгляд.

— Да. А что?

— Какая-то ты странная.

Неопределенно пожимаю плечами.

— Устала просто.

В этот момент звонит телефон. Вижу имя подруги.

— Извини, надо ответить, — говорю Антону.

Он кивает и, не дожидаясь конца разговора, уходит. Дверь за ним закрывается, и я принимаю звонок.

— Привет.

— Лера, ну ты где вообще? Я тебя сто лет не видела! — Маринка налетает, как ураган.

— Работа, как всегда.

— Давай может вечером увидимся? Устала сил больше нет.

Я тоже устала, но колеблюсь пару секунд.

— Хорошо, — выдыхаю я. — После смены заеду.

Сбрасываю звонок, откидываюсь в кресле. Гляжу на потолок. Надо же иногда напоминать себе, что я еще живая женщина, а не только врач и дочь вечно недовольной матери.

Навожу порядок в кабинете. Складываю бумаги, протираю стол, выкидываю пустые флаконы. Открываю сумку, достаю тушь и помаду. Подкрашиваю губы и ресницы, поправляю волосы. Смотрю на себя в маленькое зеркальце пудреницы.

— Почти приличная женщина, — ухмыляюсь сама себе.

Хватаю сумку, выпрямляю спину и выхожу из кабинета.

Открываю дверь и выхожу на крыльцо. Вечер свежий, прохладный, пахнет мокрым асфальтом и дымом. Свет фонаря разливается золотым пятном по ступеням.

На одной из ступеней сидит Виктор. В одной руке сигарета, в другой телефон, но он не смотрит в него. Он смотрит на меня.

Наши взгляды пересекаются. Его тяжелый, проникающий. Мой мимолетный. Я отворачиваюсь и иду мимо, стараясь выглядеть равнодушной, даже немного надменной.

— Хочешь, подвезу? — его голос звучит устало, но в нем есть какая-то странная легкость. Он кивает на мотоцикл, стоящий чуть поодаль.

— Спасибо, не нужно. Такси подвезет, — отвечаю, даже не оборачиваясь. Еще только мотоциклов мне и не хватало для полного набора треша в жизни.

— По пробкам? — Усмехается Вик, прекрасно зная на что давить. — Долго будешь стоять.

— Мы на «ты» не переходили, — напоминаю я и стискиваю зубы. От его пронзительного взгляда по коже разбегаются мурашки.

Смотрю на экран телефона. Такси действительно где-то застряло. Водитель пишет, что не раньше, чем через сорок минут подъедет. В груди неприятный холод. Подруга ждет, я обещала. А этот парень… этот мальчишка… он здесь, рядом, и предлагает помощь. Это же просто жест вежливости, да?

— Ты такая правильная, аж тошно, — бросает он с усмешкой. — Самой не скучно?

Я чувствую, как внутри меня что-то раздраженно щелкает.

— Виктор, перестань. Занимайся своими делами.

Он затягивается сигаретой, медленно выдыхает, не сводя с меня взгляда.

— Да брось. Адреналин, все дела. Ты же хочешь попробовать? — в его голосе почти насмешка. И вызов. — Или мамина дочка боится?

Глава 15. Суровая реальность (Виктор)

Она садится сзади. Осторожно, как будто боится прикоснуться.

Через минуту ее руки все-таки обвивают мою талию, неуверенно, но все же крепко. Я чувствую тепло ее ладоней сквозь куртку, и внутри все сжимается.

Боже... какая она теплая. Мурашки расползаются по коже, вздыбливая все волоски на теле. Так приятно, что я едва не мурлычу, как довольный кот. Пусть бы это никогда не кончалось.

Я еду медленно, специально выбирая маршрут подольше. Пусть подруга Леры подождет, потому что я не собираюсь торопиться. Я хочу чувствовать ее рядом, эту невидимую, хрупкую связь, которой почему-то вдруг стало важно не разрывать.

Лера прижимается теснее, и меня пробивает словно током. Сердце стучит быстрее, а с лица не сходит улыбка. Неожиданно яркие эмоции переполняют меня, я даже не успеваю их распробовать, как наше путешествие заканчивается.

Приезжаем к месту. Торможу у тротуара. Помогаю Лере слезть с мотоцикла, придерживая за талию. Снимаю с нее шлем. Наши взгляды пересекаются. Она чуть улыбается:

— Спасибо. Доехали действительно быстро.

Я смотрю на нее чуть дольше, чем нужно. Просто... не могу отвести взгляд. Так близко, так остро. Хочется сказать что-то важное. Нелепое, но искреннее.

Но я молчу. Тупо боюсь, сам не знаю чего. Привычное красноречие куда-то испарилось. Я как тупой болванчик только киваю и улыбаюсь.

— Удачи…

Лера улыбается и уходит, не оборачиваясь. А я еще долго стою и смотрю ей вслед, чувствуя, как внутри все сжимается от какого-то странного, совершенно нового чувства. Кажется, я вляпался по самое не балуй…

Резко разворачиваю мотоцикл и врываюсь в ночь. Город встречает шумом шин, теплым ветром и частыми фарами. Я не еду, я лечу. Через мост, по оживленным улицам, разукрашенным неоном. Москва никогда не спит.

Музыка играет в голове. Сильная, рваная. Мне хочется кричать и смеяться одновременно. Никогда еще дорога не казалась такой легкой. Я катаюсь просто так, без цели. Как будто пытаюсь прокатать внутри себя это чувство, размазать его по венам.

Возвращаюсь в интернат и буквально падаю без сил на кровать. Усталый, но счастливый. А просыпаюсь с ощущением, будто все еще лечу на мотоцикле. В голове ветер, Лерины руки на талии, и тот взгляд, когда я снял с нее шлем. Чистый, светлый, игривый.

Потягиваюсь и улыбаюсь сам себе. Она поехала со мной. Не выгнала, не послала. Это как гол забить на последних секундах. Маленькая победа. Но такая, что сердце греет и хочется совершить крошечный подвиг во имя любви.

Вскакиваю, умываюсь и сбегаю из интерната. Мчусь в ближайшую кофейню. Беру капучино с корицей, как тогда. И два круассана. Один шоколадный. Почему? Не знаю. Просто кажется, что ей такой понравится.

Пробираюсь в медкабинет через незакрытое окно. Протискиваюсь внутрь, как какой-то идиот-романтик. Ставлю бумажный пакет на стол, рядом кофе. Ни записки, ни подписи. Пусть догадывается.

Вылезаю обратно, захлопываю окно и бегу, пока не спалили. Смеюсь про себя. Вот дичь. Но такой кайф.

На тренировке прет, как на стероидах. Выходы, удары, спарринг все получается лучше всех. Ловлю ритм на автомате. Двигаюсь быстро, дышу ровно, будто вся энергия мира в меня влилась.

Антон Сергеевич кидает взгляд, морщится:

— Власов, ты сегодня как заведенный. Что за праздник?

— Да просто день хороший, — отмахиваюсь и продолжаю работать.

А внутри клокочет эхо ее голоса. Ее руки. Ее взгляд. И желание, чтобы это повторилось. Или хотя бы не закончилось так быстро.

Фей замечает первым. Конечно, кто еще?

— У тебя что, свидание было? — щурится, бросая мне в руки полотенце. — Или опять медичка виновата?

— Не было, — бурчу и вытираю шею.

— А че лыбишься, как кот, сожравший канарейку?

— Фей, иди уже качайся, а? — отмахиваюсь, но пойман. Удержать лицо не получается, губы предательски тянут вверх.

— Ага, так и запишем. Медичка. Серьезно, ты как будто влюбился, — Фей смотрит на меня с тем самым выражением, когда не решается ржать, но уже готов.

— Сам ты влюбился, — бурчу, отворачиваясь.

Но внутри… черт. Прет. Просто прет, как будто мотор завели. Вчерашняя поездка, ее руки, как она держалась за меня… и это «Спасибо» перед тем, как ушла. В глазах стояло. В голосе дрожало. И в голове у меня до сих пор.

После тренировки быстро отмазываюсь, говорю, что натер мозоль и иду в медпункт. Не потому, что нужен пластырь. А потому что… Ну да, сам знаю, зачем.

Открываю дверь, захожу. Лера за столом. Бумаги, папки, как обычно. Только взгляд холоднее морозильника.

— Привет. Пластырь есть? Натер ногу, — Ерунда, конечно, но хоть повод.

— Аптечка там, — она даже не смотрит на меня, кивает в сторону стены.

— У тебя все нормально? — спрашиваю тихо. — Как погуляла вчера?

— Все в порядке, Виктор. У тебя еще что-то?

— Да нет… Просто…

— Мне нужно работать, — перебивает она, все так же не поднимая головы. — Закрой за собой дверь.

Стою секунду. Потом киваю сам себе.

— Хорошо. Спасибо за пластырь.

Выходя, чувствую, как что-то в груди сжимается. Как будто на холоде в легкие вдохнул. Не так я это себе представлял. Совсем не так. За дверью останавливаюсь, опираюсь лбом о стену. Почему так неприятно от такой мелочи?

Ну и дура ты, Мельникова.

А может, дурак я.

Вечером, когда тренер уезжает, я выхожу на крыльцо и вытаскиваю из кармана пачку сигарет. День был странный, но вполне себе нормальный. Если не считать ледяного взгляда Леры, от которого у меня до сих пор неприятный осадок в груди.

Щелкаю зажигалкой, прикуриваю. Вечер теплый, воздух тяжелый, как перед грозой. Я делаю пару затяжек и, щурясь, смотрю в сторону ворот. И в этот момент напротив калитки тормозит черный внедорожник. Дорогой. Чистый. Даже вылизанный.

Из машины выходит мужчина. Высокий, плечистый, с короткой стрижкой. Лет тридцати, может больше. Дорогая одежда, уверенный шаг. И что-то в его лице… что-то резкое. Знаю таких. Они не улыбаются без причины.

Глава 16. Неожиданное решение (Валерия)

Рабочий день подходит к концу, а я так и не смогла сосредоточиться. Раскладываю медикаменты по полочкам и закрываю шкафчик. Все по порядку, как всегда. Только в голове полный бардак. Там навести порядок не получается.

Подхожу к окну и обнимаю себя руками. Солнце клонится к горизонту, воздух за стеклом будто пропитан усталостью. Внутри такая же тяжесть. Хочется просто выключиться. Исчезнуть. Но нельзя, еще нужно дописать отчет, собрать сумку, закрыть кабинет.

Мысленно возвращаюсь к утру. К кофе и круассанам на моем столе. Я знаю, что это Виктор. Больше некому и от этого снова не по себе. Головой я понимаю, что не должна принимать подобные знаки внимания, но изголодавшаяся по заботе душа, жадно поглощает все, что он дает.

Прикрываю глаза и вздыхаю. Для него это игра, а для меня? Как удар по броне, только не больно, а тепло. До дрожи в сердце и слез на ресницах. Я улыбаюсь, сама того не замечая. Но тут же стираю эту улыбку. Нельзя давать себе слабину. Мы из разных миров. У него вся жизнь впереди, у меня сплошной список обязанностей, долгов и прошлого, которое тянет вниз, как якорь.

Надо держать дистанцию. Виктор слишком молод. Это просто кофе. Просто вежливость. Забота да, но не повод давать ему надежду. Нет и точка. И все же…

Вдох. Выдох. Хватаю тряпку и протираю стол. Окна. Тумбочку. Мне надо собраться. Надо выключить эту ерунду в голове. Но чем больше я стараюсь, тем четче чувствую его под кожей. Как? Когда? Это пугает.

Собираю сумку, выключаю свет, закрываю дверь на ключ. Хочется поскорее оказаться дома, в своем одиночестве и расслабиться. На автомате спускаюсь по ступеням. Вечерний воздух встречает прохладой. Жадно втягиваю и замираю, увидев Севу, а рядом с ним Виктора. Оба смотрят на меня и ждут реакции.

Мгновенно внутри все сжимается, а сердце с размаху врезается в ребра. Нет. Только не сейчас. Я не хочу разборок, не хочу чувствовать себя загнанной в угол. Решение приходит мгновенно. Авантюрное и отчаянное.

Натягиваю на себя улыбку и шагаю к Виктору, будто он ждал меня все это время. Словно мы с ним… вместе.

— Извини, задержалась. Поехали? — спрашиваю уверенно, не давая себе времени на раздумья

Он удивленно моргает, но быстро соображает и улыбается.

— Конечно. Пойдем.

Виктор подыгрывает, не задавая вопросов и ведет меня к мотоциклу.

— Подожди, — Сева преграждает путь. — Нам нужно поговорить.

— Не о чем, — отрезаю, не глядя. — Все, что хотела, я уже сказала.

Он хватает меня за руку и тянет на себя

— Валерия, прекрати.

— Отпусти, — цежу сквозь зубы.

— А если нет, то что? — бывший муж криво усмехается.

Между нами встает Виктор, отодвигая меня к себе за спину.

— Ты оглох? Лера сказала «отпусти».

Сева сверлит его взглядом:

— Ты кто такой вообще?

Виктор мажет по мне взглядом, от которого внутри все леденеет.

— Я ее мужчина, а тебе придется отвалить.

Нервно сглатываю и почти не дышу.

— Мужчина? — смеется Сева, а следом летит кулак в лицо Виктору.

Он уворачивается и наносит свой, но тоже не попадает. А Всеволод успевает ударить под дых. Виктор сгибается, но не падает. Только шипит и морщится.

— Ты в порядке? — бросаюсь к нему.

— Нормально…

— Щенок, — хмыкает Сева и отходит, бросая через плечо? — Еще увидимся.

Бывший уходит, а я стою рядом с Виктором, пытаясь осознать, что только что произошло. Он за меня вступился, защитил не раздумывая.

— Пойдем со мной, — беру Виктора под руку и тяну за собой в здание.

— Куда?

— В медпункт.

Мы возвращаемся в мой кабинет. Я тащу Виктора за руку, он морщится, но упирается не сильно. Держится за живот, тяжело дышит, но ухмыляется.

— Я тебя спас, теперь ты обязана меня поцеловать, — сипло шепчет, пока я отпираю дверь.

— Дурак, — рычу в ответ. — Сядь. Молчи и не геройствуй.

Он, конечно же, не слушается. Привалился к стене, словно ему вообще все нипочем. Но я вижу, как ему плохо. Сердце сжимается.

— Сними футболку и повернись ко мне. Быстро.

Виктор усмехается, но подчиняется. Я осматриваю его, щупаю ребра, ищу травмы, но видимых повреждений нет. А вот реакция на мои касания есть. По горячей коже Виктора разбегаются мурашки, я чувствую их и тяжело дышу.

— Все нормально со мной, — бурчит он.

— Не нормально! — срываюсь скорее на себя. — Сева бывший спортсмен. Он знает, куда и как бить.

— Да плевать, — фыркает Виктор. — Я и сам спортсмен и прекрасно умею держать удар.

И только в этот момент до меня доходит, что он играл раненого специально, чтобы я вокруг него суетилась. Моя ладонь зависает в воздухе, но Виктор перехватывает ее. Рука его крепкая, пальцы теплые, цепкие. Вздрагиваю от неожиданности, но не шевелюсь.

— Он сказал, что является твоим мужем. Это правда? — тихо спрашивает Виктор. Его взгляд тяжелый, внимательный. Не отвести глаз.

— Правда, — выдыхаю я.

— Почему кольца нет? — кивает на мой безымянный палец.

— Мы разводимся.

— То есть, он бывший? — уточняет. Глаза его уже не спрашивают. Они требуют и мне ничего не остается, как кивнуть.

— А Антон Сергеевич? — добавляет.

— Мой друг, — отвечаю спокойно. И твердо.

— Друг? Так значит, вы не...

— Так, Виктор, хватит, остановись, — перебиваю, пытаясь вырвать руку. — Прости меня за тот спектакль. Я тебя использовала. Просто... не хотела скандала.

Он не отпускает.

— Да ладно, — усмехается. — Мне даже понравилось.

— Что? — округляю глаза.

— Долг, как говорится, платежом красен...

— Какой еще долг? — морщу лоб.

Виктор не отвечает. Просто смотрит. И в следующий момент тянет меня к себе. Я не успеваю даже подумать, как его горячие губы врезаются в мои. Внутри происходит взрыв и все гаснет. Время, стены, страхи. Остается только он и этот поцелуй. А я…

Глава 17. С Лерой все... (Виктор)

Никогда не думал, что поцелуй может вызывать такие эмоции. Яркие, острые, восторженные. Крышу сносит от осознания, что желанная девушка рядом.

Я не планировал этого. Совсем. Но когда мои губы коснулись ее, мир перевернулся. Лера замирает, ее глаза расширяются от шока, но она не шевелится. Ее губы мягкие, теплые, и я чувствую, как ее дыхание смешивается с моим. Непередаваемый кайф.

— Виктор... — шепчет она, когда я на секунду отрываюсь.

Я не даю ей договорить. Снова притягиваю к себе, сильнее. Мои руки скользят по ее спине, прижимают ближе. Ее ни с чем не сравнимым=й запах попадает в легкие и летит по венам вместе с кровью. Восторг обладания кружит голову, внутри все взрывается фейерверками, а кожа покрывается мурашками.

Но Лера не отвечает на поцелуй. Запоздало понимаю, что она пытается вырваться из кольца моих рук, упираясь ладонями в грудь, и ослабляю объятия. Лера сразу же отталкивает меня и набирает в легкие воздуха, чтобы высказать негодование, но вместо этого открывает рот, как рыба.

Не успеваю ничего сказать, как щеку обжигает пощечина. Жесткая, заслуженная. Щека горит, в ушах звенит. Лера стоит передо мной, бледная, с трясущимися руками, а я смотрю на нее и улыбаюсь, как идиот. Такая она красивая в гневе.

— Ты... Ты перешел все границы, — ее голос дрожит, но не от страха, а от ярости. — Уходи немедленно и не смей больше появляться без вызова.

— Лер, подожди, давай поговорим, — пытаюсь ее смягчить, но бесполезно. Она метает молнии и одним взглядом грозится испепелить меня.

— Хватит! — рявкает зло, но в голосе сквозит отчаяние. — Я тебе не Лера, а Валерия Андреевна! Запомни это уже наконец.

— Хорошо, — отвечаю спокойно, без труда выдерживаю ее истерику.

— Я врач, а ты мой подопечный. Будь добр соблюдать субординацию.

— Хорошо, — снова киваю я, но внутри все горит. Не от стыда. От злости на себя, нп нее. На эту чертову пропасть между "хочу" и "нельзя".

— А теперь уходи.

— Лер... — делаю шаг к ней и осекаюсь. — Валерия Андреевна! Дай мне хотя бы извиниться!

— Пошел вон! — снова рявкает она и указывает пальцем на дверь.

Мне ничего не остается, как подчиниться. Мажу по ней напряженным взглядом и выхожу за дверь, которая сразу же закрывается на ключ.

— Да черт! Я же не хотел! — психую и бью по ней кулаком. Вибрация расходится по дереву и перемещается на мою руку, а после проникает внутрь. Становится холодно, гнев сменяется чем-то острым и болезненным.

Ложь… Хотел. С самого первого дня. Даже когда не признавался себе.

Бьюсь лбом о дверь медпункта и, не добившись ответа, медленно сползаю на пол. В ушах стучит кровь, в груди образуется пустота. Что теперь?

Лера не простит. Я все испортил. Но... Сжимаю кулаки. Нет. Не отступлю. Не могу.

— Я не уйду, слышишь? — снова бью в дверь. — Буду сидеть под дверью, пока мы не поговорим.

— Мне все равно, — долетает обратно. Самое обидное, что так и есть, а мне хреново.

Растираю лицо ладонями и бьюсь затылком о стену. Угораздило же так вляпаться, но назад дороги нет. Я упрямый, если что-то решил — обязательно добьюсь. Прикрываю глаза и терпеливо жду.

Сколько проходит времени не знаю, за дверью слышатся шаги. Я вскакиваю, сердце колотится как бешеное.

Дверь открывается. Лера стоит на пороге собранная, холодная, с сумкой в руках. Даже не смотрит на меня.

— Власов, — голос ровный, даже деловой. — Ты мешаешь мне пройти, отойди.

— Это все? — смеюсь я горько. — Ты просто... вычеркиваешь все, что было?

Она наконец поднимает на меня глаза. Голубые и ледяные.

— Да. Потому что это была ошибка.

И проходит мимо, даже не коснувшись плечом.

Я смотрю ей вслед, пока ее шаги не затихают в коридоре.

Ошибка?

Но почему тогда каждый нерв в теле кричит, что это единственное, что было правильным?

Бесит! Настроение нажраться в лоскуты, но не могу. Режим, мать его. Вхожу в комнату, которую делю с парнями. Фей сидит за столом, чинит очередной гаджет, а Кот на кровати болтает с кем-то по телефону.

— Я перезвоню, — бросает он после того, как я хлопаю дверью. — Что случилось?

— Ничего, — огрызаюсь я, стаскивая на хожу одежду и прохожу в душ.

Мне надо остыть, надо успокоиться, чтобы не наломать дров. Включаю холодную воду и шагаю под упругие струи. Ледяная волна врезается в кожу тысячей иголок, но я стискиваю зубы и терплю, надеясь, что вот-вот отпустит. Но напрасно, внутри пылает, как атомный реактор, разнося разгоряченную кровь по телу.

Отчаявшись поймать дзен, выравниваю температуру и вскоре выхожу из душа, а потом и из ванной. Парни переглядываются и скалятся, готовясь тренировать остроумие. Самое время.

— Не дает? — первым начинает Кот.

— Трудовые мозоли скоро появятся, — поддерживает его Фей.

Я не реагирую, лишь зябко веду плечами. Плевать, что они говорят. Нет сил отвечать на плоские шутки. Опускаюсь на кровать и складываю руки в замок на затылке.

— Вик, че с тобой? — подрываются парни. — Что произошло?

— Да нихрена не произошло! — психую я и падаю спиной на кровать. Смотрю в потолок и не понимаю, что делать дальше.

— С Лерой что-то, да? — осторожно спрашивает Фей.

— С Лерой все… — выдыхаю я и провожу ладонями по лицу. — Точнее больше ничего…

Глава 18. Добегалась (Валерия)

Сбегаю, почти буквально. От себя и от Виктора. Его слова, губы, касания все сливается в одну волну, которая катится за мной по пятам и вот-вот настигнет. Сажусь в такси и захлопываю дверь, будто этим могу защититься, но внутри все гудит и колотится.

Мысли путаются, смешиваются с воспоминаниями, от которых сбивается дыхание. Всего лишь поцелуй, но такой яркий, что его всполохи до сих пор щекотят внутренности. Никогда не думала, что испытаю что-то подобное. И не с мужем. Ведь его я любила, практически боготворила, а Виктор…

Прикрываю глаза, откатываясь назад. Его настойчивые, но мягкие губы. Нежные, чуткие пальцы на моей щеке. Он горячий, сильный, порывистый. И запретный…

"Что я делаю?" — шепчу сама себе, глядя в запотевшее окно. — "Мне не шестнадцать. И он не мой ровесник."

Снаружи начинается ливень. Крупные капли бьют по стеклу с яростью. Так же, как и я по собственной глупости. Дышать становится все сложнее. Мне нужно на воздух. Сейчас. Иначе задохнусь.

— Остановите здесь, — прошу водителя. Он не задает лишних вопросов и останавливается недалеко от пешеходного перехода.

Выбираюсь из машины за пару кварталов до дома. Холодные капли дождя сразу впиваются в кожу, леденят руки, волосы липнут к щекам. Но я упорно иду вперед. Мне нужно двигаться, чтобы остудить это пламя в груди. Но чем дальше, тем хуже. Холод вползает под одежду, промозглый ветер треплет подол куртки. Я замерзла, но почти не чувствую этого. Слишком противоречивые эмоции меня наполняют.

Дома горячая ванна помогает расслабиться. Крепкий чай с лимоном, дарит покой. Заворачиваюсь в одеяло и прикрываю глаза. Все хорошо, я поступила правильно, нельзя давать надежду. Только уговоры не помогают, в груди все равно пустота и тревога.

Утро начинается с будильника и больной головы, но работу никто не отменял. Приезжаю вовремя, собранная и готовая держать оборону, но Виктора нигде не видно. Проверяю Руслана, восстанавливается быстро и скоро будет в строю. Череда других пациентов: царапины, вывихи, растяжения. Все как всегда, и я немного успокаиваюсь. Только сердце каждый раз срывается, когда в коридоре раздаются шаги. Я инстинктивно жду его. Боюсь? Надеюсь? Не знаю.

Виктор появляется в столовой. У выхода. Как бы случайно, на расстоянии взгляда. Я стараюсь не реагировать. Холодна, как лед. Но внутри все вспыхивает с новой силой. Он смотрит, а я отворачиваюсь. Он улыбается, а я делаю вид, что не вижу. Но сердце… сердце опять предательски частит

Антон берет поднос с едой и садится за мой стол.

— Не против?

— Конечно нет, — выдавливаю из себя улыбку.

— Ты в порядке? — спрашивает он, пристально меня разглядывая. — Уверена, что знаешь, что делаешь?

Мне кажется, он догадался обо всем, но я не подаю вида. Лишь небрежно дергаю плечом.

— Все нормально.

Ничего не нормально. А со вчерашнего вечера вообще кувырком. "Никто не знает, что мне нужно. Я и сама не знаю."

Мама звонит, как всегда невовремя, но сегодня я даже рада ее звонку.

— Да, мам, — бросаю привычно и тру переносицу пальцами.

— Лерочка, ты почему пропала? Совсем забыла о матери.

— Я не забыла, просто навалилось… — привычно отвечаю я, не испытывая даже намека на угрызение совести.

— У тебя всегда наваливается, — ворчит она. — А как с Севой дела? Вы помирились?

— Мы не ругались, мам, — сухо напоминаю ей. — Мы разводимся.

— Лера, что ты творишь? Одумайся! С Севой ты, как за каменной стеной.

— Да, пока эта самая стена на меня не упала, — невольно начинаю заводиться.

— В семье всякое бывает. Устал… сорвался… Ты же тоже не ангел.

— Поразительно. Ты его еще и оправдываешь, — шумно выдыхаю я и стискиваю карандаш с такой силой, что он ломается в руке. — Мам, он избил твою беременную дочь. О чем ты вообще? Я не буду жить с ним. Ни за что и никогда.

— Да что ж ты такая непробиваемая? Сера раскаялся и из кожи вон лезет, чтобы добиться прощения, а ты заладила со своим разводом.

— Мое решение окончательное и менять его я не собираюсь и хватит уже об этом, — в очередной раз надеюсь, что она меня услышит. — Как твое самочувствие?

Этот метод работает исправно и следующие полчаса мама с упоением рассказывает мне о своих болячках и диагнозах, поставленных по интернету. Но это куда более интереснее, чем бесконечные стенания по Севе.

Вечером я остаюсь одна в медкабинете. Темнота и тишина вокруг. Открываю окно и сажусь на подоконник, поджав ноги к груди. На улице сыро и свежо. Закуриваю, выпуская дым в приоткрытое окно. Пытаюсь выкинуть из головы все: его прикосновения, дыхание, взгляды. Но образ Виктора не уходит. Он рядом, даже в темноте.

Я не могу не думать о нем… И что с этим делать не знаю. Достаю телефон и долго смотрю на экран. На номер Виктора. Изучаю каждую цифру, гипнотизирую. Палец зависает над экраном. Один вдох. Второй. Я все еще держу смартфон, когда гаснет экран. Я не напишу. Не сейчас. Никогда.

Добираюсь до дома и понимаю, что меня лихорадит. Озноб с новой силой пробирает до костей. Кутаюсь в одеяло и прямо в одежде падаю на матрас, служащий мне кроватью. Голова пульсирует, тело ломит.

Термометр неприятно пищит: 38,7. Закрываю глаза.

— Отлично, Мельникова. Добегалась.

Глава 19. К девушке, которой плохо (Виктор)

Всю ночь снилась какая-то дичь. Просыпаюсь уже раздраженный. Одеяло скомкано в ногах, а подушка валяется где-то на полу. Поднимаю и кладу под голову. Укрываюсь и закрываю глаза.

На часах семь утра, пацаны еще спят, только мне одному не спится. Внутри будто мотор включили. Сердце колотится на холостых, а мысли скачут, как бешенные. И все вокруг Леры.

Сначала она позволила себя поцеловать, потом залепила пощечину, а сейчас вообще отморозилась. Делает вид, что ничего не было, а и вовсе пустое место. Призрак, мать его. Бесит!

Растираю лицо ладонями и несколько секунд смотрю в потолок не моргая. Поймать дзен не получается. Откидываю одеяло в сторону и вскакиваю с кровати. Ухожу в ванную и умываюсь ледяной водой, но даже это не остужает пылающие внутренности.

Тренировка немного выравнивает ситуацию, еще часть негатива удается слить на тренажерах, и я постепенно прихожу в норму. Но раздражение до конца не уходит. Я все так же огрызаюсь на друзей.

— Вик, остынь, — осаживает меня Кай в столовке. — Какая муха тебя укусила?

— Нормально все, — бросаю сухо и ковыряюсь вилкой в салате. Настроение стремительно падает до нуля.

— Его муху зовут Валерия Андреевна, — с усмешкой подсказывает Кот, а я толкаю его в бок локтем.

— Ага, у него всегда такое настроение, когда медичка мозг ему сворачивает, — подхватывает Фей.

— Что случилось? — хмурится Кай. — Я могу помочь?

— Да чем ты поможешь? — небрежно швыряю вилку на тарелку и отставляю в сторону. — Она меня морозить начала. Будто и не было ничего…

— Может ей не понравилось, как ты целуешься? — стебется Кот, а я сжимаю челюсть, едва сдерживаясь, чтобы не втащить другу.

— А где она сама-то? — спрашивает Кай и смотрит по сторонам.

— Не знаю. Не видел ее сегодня, — отвечаю растерянно. — И на треню не заходила.

— Давай попробуем пробить этого ее бывшего? — предлагает Фей. — Ну, чтоб понимать, что там за конкуренция.

— У него вроде и тачка премиум, сразу видно не бедный, — добавляет Кот.

— Было бы не плохо, — кивает Кай. — Кто владеет информацией, владеет миром.

Молчу пару секунд. Мир мне нахрен не нужен, а вот Лера…

— Делай. Узнай все, что можно. А я пока проветрюсь, — рывком поднимаюсь я и выхожу из столовой.

Пока курю за заданием, чтобы не попасться на глаза тренеру, думаю о том, что действительно не видел сегодня Леру. Что-то странное. Обычно она никогда не пропускает тренировки.

Выбрасываю окурок за забор и иду к медпункту, придумывая на ходу повод. Натер руку бинтом. Отличная причина обратиться за медицинской помощью и послать меня Лера не сможет. Рука-то болит.

Подхожу и дергаю ручку — закрыто. В смысле? Как так? Смотрю на часы. Рабочий день в самом разгаре, Лера обычно не прогуливает.

За углом вижу уборщицу и иду к ней.

— Простите, а Валерию Андреевну не видели? — начинаю я.

— А тебе чего? Болит чего? — хмурится она.

— Типа того, — уклончиво отвечаю. — Так, где врач-то?

— С температурой она слегла. Дома лежит, бедняжка, — внутри все обрывается от страха за нее. — Если что серьезное, езжай в травмпункт.

— Спасибо, — бормочу я и достаю из кармана телефон.

Набираю. Гудок. Второй. Пауза… и сброшен. Или я в черном списке.

— Серьезно?.. — шепчу я и ускоряю шаг.

Влетаю к нам в комнату и громко хлопаю дверью. Фей в наушниках сидит на кровати и стучит по клавиатуре ноутбука. Поднимает на меня глаза.

— Нашел ее адрес? — выходит слишком резко.

— Почти. Ща-ща, осталось по базе сверить.

— Что-то случилось? — спрашивает Кот, но я лишь отмахиваюсь и достаю телефон.

Набираю номер мамы. Спустя несколько гудков в динамике слышится ее голос.

— Алло.

— Здравствуй, мам.

— Виктор, что случилось? — она словно сразу приходит в тонус.

— Мам, если человек заболел и лежит с температурой, чем можно помочь кроме лекарств?

— Куриный бульон… варенье малиновое… — задумчиво перечисляет она. — Подожди, ты что заболел?

— Нет, не я. Один хороший человек, — уклончиво отвечаю. — Расскажи, как варить бульон.

— Это ты про кого? У тебя девушка появилась?

— Мам, потом, — закатываю я глаза. — Пришли рецепт. Срочно.

— Хорошо… Но ты мне потом все расскажешь!

— Обязательно, — обещаю я, но на всякий случай скрещиваю пальцы за спиной. — Спасибо.

Сбрасываю звонок. Фей поднимает взгляд и стягивает с головы наушники.

— Есть адрес. Подтвердил по двум источникам, — пишет на листке бумаги и протягивает мне. — Вот, держи.

— Спасибо, бро! Должен буду.

— Сочтемся, — смеется Фей.

Я хватаю ключи от мотоцикла, забираю шлем и иду к выходу.

— Эй, — окликает Кот. — Ты куда рванул?

— К девушке, — бросаю на ходу. — Которой плохо.

Завожу двигатель и несколько раз газую. Приходит сообщение от мамы: список продуктов и как готовить бульон. Пробегаюсь по строчкам глазами, сажусь на мотоцикл, продумывая маршрут через магазин и резво стартую с места.

Глава 20. Вторжение заботы (Валерия)

Просыпаюсь от того, что дышать тяжело. Воздух в квартире горячий и липкий, как будто кто-то включил обогреватель на максимум. Горло нещадно дерет, тело ломит, а каждое движение дается через силу. Пробую что-то сказать, но выходит так себе, голоса почти нет. Зато температура явно ползет вверх. Надо же было так попасть.

С трудом дотягиваюсь до стакана воды с прикроватной тумбочки. Глотаю жадно. Вода холодная, неприятная, но хоть немного смягчает пересохшее горло. Таблетки… где мои таблетки? Я же оставляла их где-то здесь.

Нащупываю упаковку с жаропонижающим, глотаю, запивая остатками воды и снова падаю на кровать. Только бы помогло. Кутаюсь в одеяло, закрываю глаза. Хочется исчезнуть. Раствориться в темноте, но мои демоны не дремлют, они терпеливо ждут, пока я оступлюсь.

Внутри пусто и горячо. Как будто тело горит, а душа отстраненно наблюдает за этим пожаром. «Плевать. Главное пережить этот день, а дальше должно стать легче.»

Пытаюсь заснуть и вроде бы получается, проваливаюсь в липкий, тревожный сон, в который вмешиваются болезненные воспоминания.

Мне снится Сева. Он орет. Лицо перекошено злобой, глаза бешеные. Замахивается, а я знаю, что будет больно. Кричу, пытаюсь закрыться. Но он все равно бьет. Снова. И снова.

Кровь. Пол. Скорая. Мигающие огни. Кто-то держит мою руку вроде бы врач. Или медсестра. Я ничего не понимаю. Боль. Такая острая, будто сердце вырвали с корнем.

— Сожалею… плод погиб. Мы не смогли ничего сделать…

Голос врача звучит, как приговор. Чужой. Равнодушный.

Я кричу от отчаяния и зову кого-то. Кого? Маму? Виктора? Себя? Все перемешивается. Голоса, удары, капли крови на белом. Мечусь по постели и задыхаюсь. Хочется проснуться. Хочется, чтобы это был просто сон. Но сон давно превратился в кошмар и растянулся до бесконечности.

Резкий, настойчивый стук разносится откуда-то из вне и помогает мне выбраться из этого ада. Резко сажусь на постели. Сердце колотится в груди, дыхание сбивается. Лоб горит, под затылком липкая влага. Я едва различаю, где заканчивается сон и начинается реальность. Но стук повторяется. Тихий, вежливый… и очень настойчивый.

Я кое-как поднимаюсь. Голова кружится, а комната плывет. Я хватаюсь за стену, пальцы скользят по холодным обоям. Чувствую, как подкашиваются ноги, но надо идти, открыть дверь. Вдруг что-то срочное.

Кутаюсь в одеяло, как в броню и медленно, почти на ощупь, плетусь к двери. Внутри все дрожит, каждый шаг ощущается, как марафон. У двери замираю и прислоняюсь лбом к косяку. Заглядываю в глазок, все размыто. Сил нет даже фокусировать зрение. Черт. Там кто-то есть… но кто?

Рука на автомате тянется к замку. Щелчок. Открываю дверь. На пороге стоит Виктор. В черной куртке, волосы чуть влажные от дождя. В руках какой-то пакет.

Виктор пристально смотрит на меня. Его лицо серьезное. Ни следа привычной дерзости, ни тени ухмылки. Только взгляд. Тот самый прямой и тревожный. Я, наверное, выгляжу ужасно. И он последний, кто должен видеть меня в таком состоянии.

— Только не ты, — срывается с моих губ хриплый стон.

Хватаюсь за дверь пытаюсь ее прикрыть, но Виктор ставит ногу мягко, но упрямо.

— Отойди, Лер. Ты еле стоишь, — настойчиво толкает дверь на меня.

— Я справлюсь, — пытаюсь сопротивляться, но он уверенно проходит в квартиру.

Его запах табака, мяты и немного дождя накрывает меня с головой. Я делаю шаг назад, перед глазами все плывет, и я снова хватаюсь за стену.

Я бледнею. В горле першит так, что сложно выговорить хоть слово.

— Уходи, — хриплю. — Пожалуйста.

— Ты не в себе, — его прохладная ладонь ложится на мой лоб. — У тебя жар.

— Ты не имеешь права!.. — дергаюсь, словно обжегшись, но Виктор ловит меня, не давая упасть.

— Может, и нет. Но я все равно уже здесь и никуда не уйду.

Подхватывает меня на руки прямо в одеяле, так, словно я ничего не вешу.

— Ну и где тут у тебя спальня?

— Вик… — шепчу я, невольно утыкаясь носом в его шею. Горячая кожа покрывается мурашками от моего дыхания, а я едва не урчу от удовольствия, вдыхая его аромат.

— Ладно, сам найду, — ворчит он и несет меня по квартире открывая двери, пока не оказывается в комнате, где вместо кровати матрас.

— Серьезно? — вздыхает Виктор и опускает меня на него. — А с мебелью, что случилось?

— Выкинула…

— Вот это я понимаю подход, — смеется он. — Я сейчас.

Я слышу, как шуршит пакет, как гремит кастрюля.

Не хочу, чтобы он был здесь, чтобы видел меня в этом состоянии. Но даже сопротивление отнимает слишком много. Виктор возвращается и приносит таблетки и стакан воды.

— Выпей. Мама сказала должно облегчить твое состояние.

Я врач и в состоянии справиться с болезнью сама, но все же беру таблетки. Простая забота обезоруживает, не могу сопротивляться этой магии. Глотаю, запивая таблетки. Виктор накрывает меня одеялом, я дрожу.

— Перестань… — шепчу я. — Не надо так…

— Помолчи, — мягко говорит он. — Тебе плохо, и я здесь, чтобы помочь.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня такой… — тихо, почти беззвучно.

Он смотрит прямо в глаза.

— А я хочу, чтобы ты поправилась. Поспи…

— Виктор, пожалуйста, — прошу, не веря, что это все происходит.

— Я сварю бульон. Тебе надо поесть

— Почему ты вообще здесь?

Он смотрит мне в глаза, в его взгляде искренняя тревога.

— Потому что ты мне небезразлична.

Виктор уходит на кухню, а я закрываю глаза. И впервые за долгое время просто позволяю кому-то быть рядом.

Глава 21. Уют по рецепту. (Виктор)

На кухне чужой квартиры пахнет луком и курицей. Я стою у плиты, одной рукой помешиваю булькающий бульон, другой держу телефон.

— Мам, а лук сначала обжарить или сразу варить? — шепчу, чтобы не разбудить Леру.

— Обжарить, конечно! И лук крупно порежь. Мелко горчить будет, — голос мамы звучит четко, как всегда, когда речь о еде.

Ставлю на громкую, чтобы было проще, и начинаю нарезать. Присылаю ей фотоотчет на каждом этапе, чтобы нигде не накосячить.

— Вот видишь, умеешь, когда хочешь, — говорит мама. — Мне пора.

Она сбрасывает, а я улыбаюсь. Ее похвала немного детская, но все равно приятная. Не так часто меня за что-то хвалили родители. Для них я всегда был неудобным ребенком. А сейчас щиплю укром для больной женщины и кайфую от этого. Вероятно, я где-то приложился головой, или кто-то меня приложил на ринге.

Пробую, что получилось и снова улыбаюсь. Довольно вкусно, хоть и делал я это в первый раз. Закрываю кастрюлю крышкой, чтобы настоялся бульон и иду в комнату к Лере.

Вся квартира заставлена коробками с новой мебелью. Не похоже, чтобы делался ремонт. Может переехала недавно? Сейчас это не важно. Осторожно открываю дверь и вхожу в комнату. Лера спит на том же матрасе, где я ее оставил. Практически на полу.

Ее лицо бледное, а щеки, наоборот, красные от температуры. Здесь тоже вокруг коробки, еще даже не распакованные. Мебель и инструменты. Решаю, что это знак. Надо помочь девушке.

Рука тянется к шестиграннику. Я знаю, как собирать мебель и стараюсь делать это тихо, чтобы не разбудить Леру. Сон — это главное, что ей сейчас нужно. Начинаю с кровати, собираю и оставляю ее по середине комнаты, когда Лера проснется, я положу матрас на место.

Потом выхожу в другую комнату и там собираю стол, два стула для кухни. Чувствую, будто это не ее дом, а мой. Будто Лера уже принадлежит мне. Или хотя бы я здесь не чужой. Будто имею право любить ее.

Утекаю в свои мысли и совсем теряю счет времени. Пока собирал мебель, столько всего передумал, что голова теперь гудит. Расставляю все по местам и наливаю себе стакан воды.

— Чем это так вкусно пахнет? — хрипловатый голос раздается за спиной, а по моей спине струятся мурашки.

Я оборачиваюсь и вижу Леру в дверном проеме. Она переоделась, судя по всему, еще и расчесалась, но все равно кутается в одеяло, как совенок. Такая трогательная и беззащитная. Хочется подойти и обнять, спрятать на своей груди от всего плохого.

— Садись за стол, — жестом приглашаю присесть. — Кормить буду.

— Когда ты успел все собрать? — она удивленно осматривается. — Я что так долго спала?

— Нет, это я супер быстрый, — хмыкаю самодовольно и ищу тарелку.

— Ну и хвастун, — смеется Лера и осторожно садится на стул.

Ставлю перед ней тарелку с бульоном и ложку. Она пробует и стонет от наслаждения, прикрыв глаза.

— Как вкусно, — облизывает губы, а я едва сдерживаюсь, чтобы не припасть к ним, чтобы ощутить вкус бульона. — Где ты научился так готовить?

— Мама подсказала, — равнодушно пожимаю плечами.

— Спасибо и тебе, и маме, — говорит она и стремительно поглощает бульон. Ложку за ложкой, пока тарелка не пустеет окончательно. — Только это ничего не значит.

Лера хмурится и перехватывает мой напряженный взгляд.

— Виктор, ты слышишь? Ничего не меняется…

Я лишь послушно киваю. Главное, что ей стало легче, с остальным потом разберемся.

— Я приехал не для того, чтобы что-то менять. А просто по-человечески помочь.

— Спасибо тебе за это, — глаза у нее немного теплеют и на душе у меня тоже становится светлее.

Убираю посуду в раковину и ухожу в комнату, чтобы расставить мебель там.

— Лер, куда кровать ставить? — зову ее.

— Давай к окну, — хрипит она и указывает направление.

Послушно исполняю пожелание.

— Так?

— Да. Спасибо.

— Что-то еще нужно? — спрашиваю я, безвозвратно утопая в ее глазах.

— Нет… я справлюсь, — Лера мягко улыбается. — Ты и так мне очень помог.

— Я тогда пойду… — нежно касаюсь ее щеки пальцами. Кожа нежная, бархатистая. — Звони если что-то будет нужно.

— Хорошо…

Собираю волю в кулак и заставляю себя идти к двери. Лера медленно двигается за мной, провожает. Обуваюсь и одеваюсь под ее задумчивым взглядом.

У порога молчание. Наши пальцы сталкиваются случайно, но будто молния бьет в грудь. Взгляды пересекаются. Секунда, две, три и я не выдерживаю. Осторожно притягиваю Леру к себе, жадно втягиваю ее аромат и невесомо целую в лоб.

— Удали меня из черного списка, — шепчу, касаясь кожи губами. — А то завтра опять приеду.

Она тихо смеется мне в грудь.

— Обещаю.

В интернат возвращаюсь с легким сердцем. Даже усталость не чувствуется. В комнате Фей сидит за ноутом. Оборачивается, когда я вхожу.

— Я все нашел. Про твоего Севу. Смотри сам.

Сажусь рядом с Феем, он открывает файл. И мое лицо темнеет, а сердце сжимается. Похоже, игра только начинается.