Преданная. Хозяйка закусочной у дороги

Глава 1

Сквозь сон доносится шорох листвы, щеку пригревают солнечные лучи. Легкий ветерок приносит аромат жасмина и свежескошенной травы, ласково шевелит мои волосы.

Сладко зевая, потягиваюсь и переворачиваюсь на спину.

— Ауч, — что-то колется в щеку.

И мышцы словно одеревенели.

Переворачиваюсь обратно на бок и распахиваю глаза от странного ощущения. Подо мной ковёр. Но… у меня нет ковра.

Моргаю и приподнимаюсь на локте. В голове туман, тело не слушается. Перед глазами покачивается комната с незнакомым интерьером.

Кровать с балдахином, вычурная старинная мебель, массивный шкаф в углу. Что за….

— Госпожа? Госпожа! — доносится высокий женский голос на грани истерики. — Госпожа, вам пора. В гостиной ждёт нотариус Тримейн!

Нотариус?

Госпожа?

Морщу лоб и прикладываю усилия, чтобы подняться. Под ладонью хрустят какие-то осколки. Больно! Одергиваю руку и смотрю на них. Тёмно-синие с серебристым отблеском. На стекло похоже….

— Госпожа, ну же! Я должна помочь вам одеться, — чуть не плача пищит девушка.

— Проклятье, — шиплю себе под нос. — Кажется, пора просыпаться.

Сажусь, помогая себе руками. Под ковром какой-то бугорок нащупываю. Это ещё что? А, плевать! Сейчас проснусь, и будет всё равно.

Щиплю себя, но без толку. Девушка колотится и скребётся в дверь, действуя на нервы.

Против воли задерживаю дыхание. Хмурюсь и вслушиваюсь в окружающие меня звуки.

Беззаботно щебечут птички, деревья шелестят, издалека доносится звон колоколов. Надрывно горланит петух.

Петух?!

Да не может быть! Откуда в городе петухи?!

В дверь снова стучат, да так, что она вот-вот с петель слетит.

Да блиииин.

Встаю на ватные ноги, а пульс колотится в висках тревожным набатом. Кровать с балдахином и нежно-розовым постельным бельем так и манит. Ох, как же мне нехорошо….

Пошатываюсь и осматриваю себя. Длинный, золотистого цвета шелковый халат распахнут, а под ним… ничего. Ну вот совсем ничего. У меня в жизни такого халата не было!

В голове щёлкает, дыхание перехватывает. Я с кем-то ночь провела? И не помню?!

Ищу глазами зеркало. О, трюмо!

Явно антикварное. Шлёпаю к нему босыми ногами, испуганно озираясь. И застываю на месте. Ничего себе!

На стенах шёлковые обои в мелкий цветочек, пол застилает ковёр с растительным узором. На окнах колышутся пудровые шторы, и вся цветовая гамма в комнате выдержана в розово-кремовых тонах.

Никогда бы такой стиль не выбрала….

— Эмилия! — снова раздаётся голос, на этот раз мужской - властный, с угрожающей интонацией. — Сама откроешь, или дверь выломать?

А это ещё кто? Ничего не понимаю! Что вообще происходит? Где я? На даче у Воронковых? В каком я вчера состоянии с работы должна была вернуться, чтобы ни черта не помнить?

И который час?

Оборачиваюсь в поисках часов, но отражение в зеркале меня останавливает. Судорожно сглатываю слюну и подхожу к трюмо, сжимаю края столика ладонями.

А по спине липкий холодок ползёт. Всё потому, что с отражения на меня смотрит незнакомая девушка!

Нежная и хрупкая, с густыми золотисто-пепельными волосами, утончёнными чертами и озорным блеском в голубых глазах. Точёную фигурку невооружённым взглядом видно в распахнутом халате.

Вот же ж!

Усиленно моргаю и тру глаза, но наваждение не проходит. Запахиваю халат, завязываю пояс дрожащими руками.

— Эмилия?! — рычит мужик за дверью. От звука его голоса волосы на теле встают по стойке “смирно”.

Стоп! Как он меня назвал?! Да не меня, другого кого-то зовёт же!

— Да отвали ты! — резко бросаю и закусываю губу.

Может, и правда меня разыграть решили? Не попала же я в другой мир, в самом деле?

Но никакие логические доводы не вяжутся с картинкой, которая меня окружает. Повсюду старинные детали интерьера, с улицы доносятся звуки, характерные для деревни, но никак не городского округа!

— Эмилия, ты переходишь грань разумного! — слышится из-за двери неугомонный мужской голос. — Меня экипаж ждёт!

Чего?

Экипаж? Нервно хихикаю. Вернее - хрюкаю и прикрываю рот ладонью.

Любопытство берёт верх над паникой и разумом. Подхожу к окну и осторожно отодвигаю занавески. Голова идёт кругом. Всё-таки мне нехорошо. И мутит вдобавок.

Морщусь и встаю на цыпочки. Держась за подоконник, смотрю вниз. Так, я на втором этаже, а внизу, кусты жасмина. Сквозь кружево листвы виднеется колесо и…. чёрная крупная лошадь, бьющая копытом по брусчатке.

Я бы посмеялась и от души, но где я, чёрт побери?! Что со мной?!

С раздражением задвигаю шторы и метаюсь по комнате, обняв себя за плечи.

Так, Женя, вспоминай, во что ты вляпалась? А вляпалась ты знатно! Со вкусом, так сказать.

Вон, декорации какие, и мебель антикварная. Явно где-то за городом нахожусь.

Вспышка осознания, и меня накрывает волной животного ужаса. Хватаюсь руками за волосы и стону в голос.

Ладно, декорации, а внешность мне как поменяли?

Плюхаюсь на кровать и хлещу себя по щекам. Больно, но не эффективно. Сон не обрывается.

Так, так, так. Думай, Женька!

Я мыслю, а, значит, не сплю. Твою ж….

Кусаю ногти, к горлу истерика подкатывает. Глаза щиплет. Да ещё этот злыдень того и гляди дверь вынесет.

Не выдерживаю и встаю с кровати. Подхожу к двери, поворачиваю ключ и резко распахиваю её.

Взгляд упирается в мужскую грудь, мерно вздымающуюся под тонкой тканью белоснежной рубашки.

Оп-па!

Дорогие читатели! Рада приветствовать Вас в своей новой истории! Если Вам по душе властные драконы, привычный мир и принципы которых переворачивают с ног на голову неунывающие героини, то добро пожаловать!

Если история Вам понравится, то прошу поддержать её звёздочкой и добавить в библиотеку. Это поможет продвижению книги. А ваши комментарии вдохновляют и мотивируют автора))) Буду рада обратной связи!
Ваша Кира Лин

Глава 2

Не нравится мне всё это. Ой, как не нравится!

Ещё не вижу его лица, а уже поджилки трясутся. Таращусь на мускулистую грудь с островком чёрных волос, выглядывающих в прорези расстегнутой рубашки. Широкие плечи обтягивает пурпурный …. камзол?! С серебристой вышивкой.

На могучей шее пульсирует жилка.

Так, Женька, соберись! Ты должна это сделать!

Сглатываю и поднимаю взгляд к его лицу. Мама дорогая! Хорош, негодяй! Сразу видно - породистый. Черты мужественные, благородные, на подбородке и щеках темнеет щетина.

Чёрные, слегка волнистые волосы перехвачены лентой. Сапфировые глаза смотрят на меня в упор. И ничего доброго и тёплого в их взгляде нет. Он явно мною недоволен.

Моргаю и, наконец, вижу всю картинку целиком. Мужчина одним своим видом трепет внушает, горло сдавливает от внезапно нахлынувшего страха.

— Ты испытываешь моё терпение, — чеканит он.

Окидывает меня пренебрежительным взглядом и щурит глаза. От него прям волнами гнев исходит и кожу обжигает.

— Почему ты всё ещё не одета, Эмилия!?

Открываю и закрываю рот, как выброшенная на берег рыба.

Ну что за бред?! И как я должна ответить? Подыграть что ли?!

Что ж, ладно. Придётся импровизировать.

— Э-эм-м, — мнусь я и отвожу взгляд. — Неважно себя чувствую. Может, отложим….

— Никаких “отложем”! Почему я должен тебя ждать, м?

От звука его голоса в животе мышцы сжимаются. Морщусь против воли и жалею, что рот открыла.

Незнакомец опирается ладонью о дверной косяк и надменно изгибает бровь. Меня обдаёт ароматом его парфюма, от которого дыхание перехватывает.

Он пахнет апельсиновой кожурой, прогретой солнцем, с терпкой ноткой чёрного перца и тёплым, обволакивающим шлейфом амбры. Обадлеть….

— Значит, так, дорогая моя, — на выдохе произносит и приводит меня в чувства. — Ты немедленно оденешься и спустишься в кабинет. Довольно с меня, Эмилия. Я и так долго терпел тебя. Пора решить вопрос раз и навсегда.

Так и подмывает спросить - что за вопрос нам предстоит решать, но язык словно онемел от шока.

А мужчина, тем временем, отстраняется и пропускает в комнату худощавую девушку лет восемнадцати, с узким лицом, веснушками и русыми волосами, собранными под аккуратный чепец.

На ней строгое чёрное платье, белый передник - типичная прислуга из… позапрошлого века. Она юрко скользит в комнату, виновато пряча взгляд, и присаживается в коротком, почти незаметном реверансе.

— Ронни, помоги госпоже переодеться, — бросает он сухо и тут же исчезает за дверью.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга: я - с растерянностью, она - с осторожной тревогой. Наконец, прочищаю горло и натянуто улыбаюсь:

— Что ж, давай приступим.

Ронни без лишних слов подходит ближе. Достаёт из шкафа платье и стопку аккуратно сложенного белья. Чувствую себя неуместно, как человек, попавший на сцену чужого спектакля и забывший роль.

— Можно?.. — тихо спрашивает служанка, уже начав развязывать пояс моего халата.

Я киваю. А куда деваться? Слишком многое нужно осмыслить, чтобы сейчас спорить из-за одежды.

Пока Ронни помогает мне снять халат и натянуть кружевное бельё, невольно слежу за её ловкими, отточенными движениями.

Неуютное ощущение. Последний раз мне помогали переодеваться, наверно, в… детском саду. Девушка возится и нежничает со мной, совсем как с ребенком. Для неё это привычное дело, вон, какое лицо сосредоточенное. Я бы и сама могла, но спорить побоялась.

Платье оказывается тяжёлым, с узким лифом и тугой шнуровкой на спине. Голубой шёлк с тонкой вышивкой переливается при свете, немного пахнет лавандой. Манжеты обшиты бархатом, подкладка скользит по коже, и даже шнуровка украшена крошечными серебристыми люверсами.

Шикарный наряд, конечно, но….

Явно из другого века. Как, впрочем, и всё, что меня окружает. Стою в полнейшем оцепенении и позволяю Ронни причесывать меня резным гребнем. Она собирает пальцами волосы в нехитрую прическу, закалывает их на затылке шпильками и выпускает пряди, обрамляя ими лицо.

Ну и ну! И, всё-таки, как я сюда попала?

Сдавливаю пальцами виски и силюсь вспомнить. Сначала в голове только туман, а потом…. Вспышка памяти, и сердце пропускает удар.

‍❤️‍‍❤️‍‍❤️‍

И, конечно же, куда без визуалов?!

Знакомьтесь, наша героиня - Эмилия Роквел (в прошлой жизни Евгения Журавлёва)

Девушка с характером. Ох, берегись, дракон!

А вот и сам дракон собственной персоной. Знакомьтесь - Эдриан Роквел. Властный, неприступный, но это не точно)))

С остальными персонажами познакомимся по мере повествования.

Глава 3

Воспоминания обрушиваются, мелькая перед глазами, как кадры старой плёнки, поставленной на быструю перемотку.

Мой первый рабочий день в новом заведении, где подают мясо на гриле и сочные колбаски. Безумно уставшая, но счастливая, пропахшая дымком и специями, толкаюсь в метро.

В бумажном пакете - коробочка с ещё тёплым фирменным мясным сетом с картофелем по-деревенски на вынос, который так обожает Димка. Мой горячо любимый муж, самый близкий человек на свете.

Мы провстречались восемь лет прежде, чем подали заявление в ЗАГС. Да, долго, но зато решение было осознанным, взвешенным, взрослым. Так мне казалось.

Ребёночка завести хотели, но замаячила вакансия в популярной авторской забегаловке, и я побоялась её упустить. Решила рискнуть и исполнить давнюю мечту.

Я ведь так стремилась к ней! Проходила курсы повышения квалификации и практиковалась дома.

Дима меня и уговорил отправить резюме. Ничто не предвещало беды, наши отношения казались безупречными, как и новая работа с её многообещающими перспективами.

Вероятно, и дальше было бы всё прекрасно, если бы меня не отпустили с работы на час раньше.

На улице неистово хлещет дождь, вдалеке сверкает молния. Угрюмое небо затянуто тяжёлыми свинцовыми облаками, окрашенными в серые и чёрные оттенки.

Раскатистый гул грома постепенно приближается и разрывается на множество ярких, резких тресков, заставляя сердце биться быстрее.

С детства боюсь грозы, прям до визга.

Промокшая до нитки, вваливаюсь в квартиру с остывшим пакетом и замечаю женские туфли посреди коридора. Точно знаю - не мои, слишком вульгарные, кроваво-красные. Не разуваясь, иду на кухню и застываю в дверях.

От увиденного сердце сжимает раскалённым обручем. Моего благоверного, стоящего у стола со спущенными штанами, страстно оплетает длинными стройными ногами обнажённая брюнетка. Изгибается и бессовестно стонет, подставляет ему аппетитную грудь для поцелуев.

Стол качается под ними, поскрипывая, и бьётся о стену. Меня накрывает волной жгучей боли, смешанной с гневом и обидой. Всплеск адреналина сметает страх. В голове стелется туман.

Поджимаю губы и угощаю их мясным сетом - швыряю пакет в любовничков, чтобы, так сказать, придать пикантности моменту кульминации. Девица визжит, а Димка только удивлённо брови вскидывает, не пытается сгладить ситуацию или оправдаться.

Оно и понятно! Сглаживать нечего, всё и так наглядно и понятно.

Вылетаю из квартиры, захлёбываясь слезами. Как он мог так поступить со мной?! За что? Почему?

Сбегаю по лестнице и толкаю дверь подъезда.

Дождь льёт как из ведра, а небо разрывают на части молнии. Яркие оглушающие вспышки, в ушах шумит кровь.

Время будто останавливается, восприятие смазывается. Пробираюсь сквозь идущих по тротуару людей с зонтами. Спотыкаюсь, ступая мимо бордюра прямо в лужу, холодная вода заполняет кроссовки.

Я превращаюсь в один сплошной, пульсирующий нерв, мир вокруг перестает существовать.

Совсем близко раздаётся автомобильный гудок, но как-то приглушённо, словно из-под воды. Визг тормозов, глухой удар, мир кувыркается….

Вспышка боли, и на моём сознании сжимается чёрный кулак.

Значит, я умерла? Твою ж….

Да ещё попала в чужое тело, в чужой мир. А где его прежняя хозяйка? Тоже… умерла? Дела-а-а.

— Готово, госпожа, — вырывает меня из размышлений Ронни и отступает, приседая в коротком реверансе.

— С-спасибо, Ронни, — выдыхаю и смотрю на свои руки с ухоженными ногтями миндалевидной формы.

На безымянном пальце сверкает кольцо, инкрустированное синими камнями. Похоже, я замужем. Вернее, та, в чьё тело попала.

Так, стоп! А этот злыдень с сапфировыми глазами и есть муж? Ещё лучше!

Ронни прибирается в комнате, пока я в растерянности таращусь по сторонам и себя рассматриваю. Семенит к двери, берётся за ручку.

— Ронни, подожди, — останавливаю её и поднимаюсь с кровати, разглаживая складки на платье.

Девушка оборачивается и смотрит на меня широко распахнутыми внимательными глазами.

— Будь добра, проводи до кабинета, а то мне нездоровится.

— Да, госпожа, — с готовностью отзывается служанка и открывает дверь.

Фух, ну хоть не заблужусь!

следую за Ронни, лихорадочно соображая. Как себя вести? Стоит ли признаться, что никакая я не Эмилия? Или…. проклятье! Что же делать?!

Пока я мысленно бьюсь в панике, Ронни доводит меня до высоких дубовых дверей. Стучится и после дозволения открывает. Переступаю порог и только потом осознаю, что вижу.

Ой, мамочки! А что здесь происходит?

Глава 4

Не успеваю зайти, как Ронни закрывает за мной двери, пресекая пути к отступлению.

Оглядываюсь и мысленно присвистываю. Кабинет огромный, с высокими потолками и окнами в пол, затянутыми тяжёлыми шторами цвета спелой вишни. Стены обшиты тёмным деревом, книги на полках похожи на древние фолианты.

В воздухе висит запах дыма, бумаги и чего-то терпкого, как старая кожа. Всё вокруг - строгое, тяжёлое, властное. Пространство, в котором трудно дышать, если ты не привык подчиняться.

А вот и он. Муж - объелся груш!

Сидит за большим письменным столом с ножками в виде львиных лап. Спина прямая, взгляд жёсткий, почти колющий. Он не двигается, но от него исходит ощущение нетерпения. В синих глазах плещется холод, на лице застыло недовольство.

Разумеется, он же заждался меня!

Рядом с ним - лысый пожилой мужчина в очках, с тонкими губами и выражением вселенской усталости. Он держит на коленях кожаную папку и многозначительно кашляет, будто ему недосуг ждать.

А у книжного шкафа, вытянувшись по струнке, стоят двое мужчин в форменных плащах - наверняка стража. Их присутствие говорит об одном: разговор будет официальным. И, возможно, неприятным.

По спине струится холодок. Но я нахожу в себе силы принять равнодушный вид.

Подхожу к ближайшему стулу, что стоит перед столом, и, не поднимая глаз, аккуратно опускаюсь. Спина остаётся прямой, руки сжаты на коленях.

Лысый мужчина оживляется и снимает очки, протирает их платком, потом вновь водружает на нос и говорит хрипловатым голосом:

— Добрый день, леди Эмилия. Я - Освальд Тримейн, старший нотариус по брачным союзам. Представляю интересы Совета в делах, касающихся заключения и расторжения браков, в особенности с участием представителей драконьих родов.

Он выговаривает каждое слово так, будто читает обвинение.

Э-эм. Драконьих родов? Это ещё что такое?

— Мы собрались здесь по официальному запросу лорда Эдриана Роквела, — продолжает нотариус, бросив мимолётный взгляд в сторону мужчины с сапфировыми глазами, — в связи с необходимостью немедленного расторжения заключённого ранее брачного союза.

Моргаю, ничего не понимая. Какой союз? Какое расторжение? Казалось бы, простые слова, а связать их воедино не получается.

Единственное, что улавливаю - злыдня зовут Эдриан Роквел. И он - мой муж. М-да-а.

— Лорд Роквел, — выговаривает Тримейн, — изложил в письменной форме ряд весомых причин, по которым дальнейшее существование данного брака считается неприемлемым.

Я резко поворачиваю голову к Эдриану. Он молчит, взгляд по-прежнему холоден. Никакого намёка на то, что перед ним сидит живая женщина, сбитая с толку, потерянная и совершенно не в курсе, что, чёрт возьми, происходит.

Что вполне логично. Он ведь видит перед собой жену Эмилию, а не Евгению Журавлёву, коей я являюсь на самом деле.

Нотариус откашливается и поправляет очки на переносице.

— С вашего позволения, я зачитаю изложенные в документе основания, — говорит нотариус, обращаясь к нам обоим.

Эдриан молча кивает, даже не взглянув в мою сторону.

Чувствую, как холод медленно расползается по спине. Пожимаю плечами, не в силах выговорить ни слова. Пусть читает. Может, я хоть пойму, что происходит.

Тримейн кивком принимает мой жест как согласие, разворачивает аккуратно свернутый пергамент, расправляет края и начинает сухо, по-официальному:

— Леди Эмилия Роквел, в девичестве Тёрнер, супруга лорда Роквела, на протяжении многих лет вводила его в заблуждение, уверяя, что желает иметь ребёнка. Однако в действительности леди Эмилия тайно принимала отвары, препятствующие зачатию, тем самым нарушив брачные обязательства и обманув доверие супруга.

Мои пальцы судорожно сжимаются в складках платья. Что? Какие отвары? Я вообще… Ну, ладно.

— Это… — начинаю было, но голос предательски срывается.

Эдриан по-прежнему сидит неподвижно. Его безупречное лицо словно высечено из камня.

Нотариус, не дожидаясь реакции, продолжает:

— Указанное действие рассматривается Советом как основание для немедленного разрыва брачного союза. Дополнительно прилагаются заявления слуг, подтверждающих наличие у леди Эмилии отваров соответствующего назначения в личных покоях.

У меня начинает звенеть в ушах. Я не знаю, о чём он говорит. Это не моя жизнь. Это не мои поступки. Но все смотрят на меня так, будто вина лежит только на мне. Неприятно. Жутко неловко. Но что я могу предпринять? Как им объяснить, что я не причем?

Эдриан медленно кивает.

— Всё верно, — стальным голосом подтверждает. — Мы много лет в браке. Я терпел, надеялся, верил словам супруги. Хотел наследника, а она… она обманывала меня. Преднамеренно. Хладнокровно.

И бросает на меня взгляд - не гневный, а равнодушный, и от этого становится ещё страшнее. Как будто я - уже пустое место для него. Он всё решил без суда и следствия.

— Я требую, чтобы наш союз был немедленно расторгнут.

Нотариус кивает, делает пометку в свитке и снова поднимает глаза.

— Леди Роквел, желаете ли вы высказаться в своё оправдание? Возражаете ли против развода?

Раскрываю рот… и тут же снова закрываю. Что я могу сказать? Я не знаю, что здесь принято, что вообще происходит. И я не… не она. Но вслух сказать остерегаюсь.

Или самое время?

Глава 5

Тихонько сглатываю и робко пожимаю плечами. И в тот же миг Эдриан вспыхивает, как сухой хворост от искры.

— Разумеется, — бросает он с нажимом, — она снова делает вид, что поражена. Отлично играет, не так ли? Конечно, Эмилии нужно удержать меня любой ценой, потому её слова не имеют значения. Но была бы умнее - могла бы выбрать способ оригинальнее, чем морочить мне голову годами.

Поднимаю подбородок, сердце стучит как бешеное. В груди тяжелеет от гнева и тоски, и я резко кладу ладонь на неё, будто хочу удержать крик, что рвётся наружу.

Странно, но это не моё. Отголоски чувств прежней Эмилии? Ей больно, по-настоящему.

— Я… — начинаю и облизываю губы. — Я не… Я вообще не… это не я…

Но никто не слушает. Эдриан и вовсе смотрит на меня, как на идиотку.

Нотариус продолжает копаться в своих бумагах. А у книжных шкафов неподвижными статуями стоят стражники, которым нет до меня никакого дела. Одиночество и отчаяние накрывают с головой.

Вот как такое возможно, а? За что силы сверху столь жестоко распорядились моей судьбой? Меня предали в прошлой жизни, а в новой нависает участь не лучше. Или…. Нет? Надо что-то предпринять!

Может, я ещё могу что-то изменить? Почему я должна молча нести чужую вину?

— Я… я не та… — пытаюсь выговорить, сбивчиво, задыхаясь, но Эдриан отмахивается от моих слов, как от назойливой мухи.

— Не слушайте её, — бросает он нотариусу с усталой раздражённостью. — Сейчас снова начнёт изворачиваться, лепить оправдания. Мы это уже проходили.

Тримейн кивает, даже не глядя на меня. Похоже, репутация у прежней Эмилии знатно подпорчена. Её никто всерьез не воспринимает. По лицам мужчин ясно, что всё уже решено, и моё присутствие - чистая формальность.

Эдриан тем временем наклоняется вперёд, и голос его меняется - становится холодно-вежливым, почти ласковым:

— Можешь не переживать, дорогая. Я не выкину тебя на улицу с голым задом. Мы всё-таки не чужие люди.

И смотрит на меня сверху вниз, как благодетель, одаривающий несчастную. А я резко поворачиваюсь и изумлённо на него таращусь. Нет, вы это слышали?!

— Ты получишь достойные отступные. Я даже передам тебе в дар тот самый дом с виноградниками, в который ты так любила ездить.

Он делает многозначительную паузу, едва заметно напрягая желваки. А когда продолжает - в голосе появляется твёрдость:

— Главное условие - больше никогда не попадайся мне на глаза, Эмилия. Я хочу забыть наш брак, как страшный сон.

У меня пересыхает во рту. Каждое его слово острым лезвием проходит по нервам. Ранит глубоко внутри. Усилием воли пытаюсь заткнуть прежнюю Эмилию с её болезненной тягой к этому жестокому мужчине. Она умерла, теперь здесь я главная.

Надо наступить на горло гордости и принять его условия. Пусть остается в блаженном неведении о том, что в теле его жены совсем чужая женщина. Ему-то что?

Нотариус слегка качает головой, словно уточняет, правильно ли он расслышал, и обращается ко мне с подчеркнуто деловым тоном:

— Леди Роквел, вы подтверждаете своё согласие на расторжение брака?

Я киваю, не глядя ни на кого, и ровным голосом произношу:

— Да, я согласна. Давайте только поскорее с этим покончим.

Тишина, которая на секунду повисает в кабинете, тут же разрывается ядовитым комментарием Эдриана:

— Признаться, я удивлен. Ждал, что будешь торговаться.

И с деланным спокойствием закидывает ногу на ногу, будто наслаждается зрелищем. Чувствую, как кровь приливает к лицу, но заставляю себя сохранить невозмутимость.

Что ж, думаю я, не такое уж и плохое начало новой жизни. Мне достанется дом с виноградниками и гарантия того, что этот надменный тип не будет совать в него нос. Шикарно же! Сама себе завидовать начинаю.

— Не вижу смысла, дорогой супруг, — ничего не выражающим голосом отзываюсь и, похоже, задеваю его самолюбие.

Эдриан бросает на меня убийственный ледяной взгляд, который выдерживаю с трудом. Под ложечкой начинает сосать. Ох, ничего себе….

Нотариус между тем наклоняется и достаёт из-под стола тяжёлую резную шкатулку из серого камня. Узор на крышке сложный и витиеватый, будто сдерживает что-то внутри. На руны похоже, но я тот ещё знаток.

Бережно ставит её на стол, разворачивает к нам, открывает.

Против воли подаюсь вперед и заглядываю внутрь. Вижу две выемки в форме ромба, идеально симметричные. Обе пустые.

Нотариус чуть выпрямляется, его тон становится ещё более официальным:

— Поскольку ваш брак был заключён по всем законам высокородных драконов, с использованием артефактов Лигры, вы обязаны вернуть их для завершения ритуала расторжения. Согласно установленной процедуре, обе половины Лигры должны быть соединены и признаны целыми. Пожалуйста, предъявите вашу часть реликвии.

И делает приглашающий жест в сторону Эдриана. Тот молча тянется к внутреннему карману камзола и достаёт кристалловидный камень - тёмно-синий, с тонкими серебристыми прожилками, словно сотканный из стекла и пульсирующего света.

Кладёт его в правую ячейку шкатулки.

Камень вспыхивает изнутри и у нас на глазах идеально врастает в форму, явно был частью этого устройства с самого начала.

Мужчины оборачиваются ко мне. Даже взгляды стражников ощущаю на себе, как гильотина, нависшая над головой. А я сижу, будто громом поражённая. И не могу вдохнуть.

— Теперь ваша Лигра, леди Эмилия, — спокойно произносит нотариус.

Лигра? Да откуда я знаю, где она?! — мысленно бормочу.

Закусываю губу. Где её взять-то?!

О-ох, похоже, не светит мне дом с виноградниками….

Глава 6

Эдриан устало вздыхает.

— Я знал, что это будет непросто.

Подаётся вперёд, и его голос становится резче, опаснее:

— Ты не принесла камень? Эмилия, ты издеваешься надо мной? Мы же обговорили все моменты вчера вечером.

Я открываю рот, но в голове пусто. Понятия не имею, где его искать…

Судорожно втягиваю воздух.

— Я… я не… я правда не знаю, о чём вы… — заикаюсь, чувствуя, как горло сжимается от паники. — Я не понимаю…

Эдриан закрывает лицо ладонью, с таким видом, словно это всё ему уже надоело до отвращения. Ну-у, блииин. Думай, Женька!

Эй, Эмилия? Дай подсказку, хоть какую! На кону наше общее будущее, между прочим! Ты же любила дом с виноградниками, будь он неладен.

Эдриан, тем временем, медленно встаёт, его плечи заметно напряжены. Но ни одной эмоции на лице, только холодная усталость и раздражение. Стул за ним скрипит, отъезжая назад. Он резким движением поправляет камзол.

— Боги... — выдыхает муженек сквозь зубы. — Просто невероятно.

Кошусь на нотариуса, на стражей. Они замирают в ожидании.

— Я сам найду Лигру, — бросает Эдриан, направляясь к двери. — Можешь не утруждаться, Эмилия.

Он уже почти у порога, когда, не оборачиваясь, делает короткий властный жест рукой.

— Стража. Господин Тримейн. Будьте любезны пройти со мной. Свидетели мне понадобятся.

Двое стражников, до этого стоявшие молча у книжных шкафов, тут же приходят в движение. Их шаги гулко отдаются по полу. Один кивает, другой бесшумно распахивает двери.

Нотариус моргает, будто не сразу понял, что это обращение к нему, затем поспешно хватает свитки, засовывает перо за ухо и сбивчиво бормочет:

— Да-да, конечно, как пожелаете, милорд… совершенно необходимо зафиксировать всё…

Поспешно ковыляет за Эдрианом, поправляя в сотый раз очки на ходу.

Я стою, как прибитая к полу, в груди уже начинает подниматься паника.

Проклятье….

Мелькает мысль - остаться, отгородиться, не видеть, не слышать. Но блин, так нельзя! Да и должна же я разобраться в случившемся! Если не пойду, то мою судьбу решат без меня.

Срываюсь с места, почти бегом бросаюсь за ними, ловя подол платья, чтобы не мешался под ногами. Шлейф холодного воздуха тянется за распахнутыми дверями. Впереди по коридору уже движется стройная процессия.

Эдриан идёт первым, за ним нотариус, потом стражники, я - последней, как осуждённая на казнь. В груди нарастает тугое напряжение, обручем сдавливает ребра.

М-м-м, кажется, всё очень и очень серьёзно. У всех вид такой траурный. Как будто я уже потеряла эту злосчастную Лигру! Ещё ж ничего не ясно, ну!

Семеню следом, сердце колотится как бешеное.

Хоть бы… хоть бы это всё оказалось недоразумением. Эмилия просто надёжно спрятала артефакт! Он должен быть в её покоях. А как иначе?!

В спальне Эдриан не медлит ни секунды. Решительно проходит внутрь, направляется к комоду, резко открывает ящики один за другим, просматривает содержимое.

Потом идёт к шкафу. Отворяет створки, перетаскивает плечики, выхватывает одно из платьев и бросает обратно. Даже подушки на кровати не остаются без внимания - он поднимает их, перетряхивает и швыряет обратно.

Замираю у стены, сложив руки на животе. С безмолвным ужасом наблюдаю за обыском. Муженёк роется в вещах, как в грязном белье.

И вдруг замирает.

Невольно задерживаю дыхание. Его взгляд опускается вниз - к полу у кровати. Там, где край ковра чуть сбился, видны осколки.

Те самые.

Присматриваюсь к ним, и внутри всё холодеет.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Тёмно-синие, переливчатые. Проклятье! Это точно Лигра! Ну… была когда-то.

Эдриан наклоняется, глаза его вспыхивают опасным огнём. Никаких сомнений - он узнал, что это.

Медленно поднимает голову и пронзает меня взглядом исподлобья.

В груди что-то обрывается, и меня захлестывает ледяным страхом. Да твою ж….

Вот теперь я точно встряла, окончательно и бесповоротно!

Глава 7

Эдриан поднимает один из осколков, выпрямляется и разворачивает его в ладони так, чтобы всем было видно. Тот пульсирует слабым серебристым светом, будто кристалл жив, но умирает.

На несколько секунд в комнате воцаряется гробовая тишина.

Эдриан не говорит ни слова, но выражение его лица становится опасно спокойным.

И мало мне переживаний, как вдруг его взгляд цепляется за край ковра. Он замечает странную неровность, опускается на корточки и приподнимает уголок. Вытягиваю шею в попытке рассмотреть, что же такого он увидел. И тут муженек вытаскивает из-под ковра нечто.

Предмет напоминает булавку размером с ладонь: вытянутый, чёрный, как обсидиан, с узорами, которые начинают шевелиться на поверхности, если долго на них смотреть.

В комнате вновь повисает тишина, как в малобюджетной драме. Хочется тяжело вздохнуть и закатить глаза, но как-то совсем не смешно.

— Что это за… — выдыхает один из стражников и делает шаг назад.

Нотариус бледнеет, как полотно, и шепчет:

— О, Создатели… Это… Это же Фирр!

Стражники переглядываются, глаза у обоих полны настороженности и… страха.

— Что? — шепчу я, но никто не отвечает.

Господин Тримейн вытирает вспотевший лоб дрожащей рукой, делает шаг вперёд и продолжает срывающимся голосом:

— Это… Это запрещённый артефакт разрушения. Один из немногих, что способны расколоть Лигру. Магию связи. Любую. Его существование само по себе - преступление. Темная реликвия, она под строжайшим запретом в королевстве. Да и во всем мире!

Он переводит взгляд на осколки на полу, потом на Эдриана.

— Милорд… ваша Лигра безвозвратно уничтожена. Мне очень, очень жаль.

У меня в груди всё сжимается. Колени подкашиваются, я едва не теряю равновесие. Приходится опереться о стену.

Э-эм-м? Это сделала… Я?.. Нет. Нет, этого не может быть! Я не прикасалась к нему.

Чтоб тебя, Эмилия! Подставила меня! Вот что мне с твоими косяками теперь делать, а? Как расхлебывать эту кашу прикажешь?!

Но в ответ тишина. Эмилия умерла, и она явно не рассчитывала, что на её место придёт другая, ни в чём не виноватая девушка, на хрупкие плечи которой свалится вот это всё!

Эдриан медленно поднимается на ноги. Держит Фирр в руке, будто ядовитое лезвие. Его лицо - застывшее, как из камня, но в сапфировых глазах вихрится буря.

Он поворачивается ко мне и приближается, каждый его шаг отдаётся у меня в груди ударами молота.

— Ты… уничтожила её, — говорит он тихо, почти без эмоций. — Ты уничтожила Лигру.

Меня накрывает бесконтрольная паника.

— Нет! — вырывается само собой. — Я… я не знаю, что это! Клянусь, я не делала ничего!

— Не лги, — хмыкает он, подходя ближе. — Ты знаешь, что это. Этот артефакт… он не может появиться случайно. Ты принесла его. Вопрос в том - где ты его взяла.

— Я не... Понятия не имею, откуда он взялся! — голос срывается, в горле застревает ком и мешает сглатывать слюну. — Я не прикасалась к нему, не знала о нём!

Ну зачем я так унижаюсь перед ним, а?! Я же не должна… Не должна оправдываться. Хотя бы из чувства собственного достоинства. Но не могу остановиться.

Эдриан отводит глаза, делает шаг назад, сдерживая себя. Пальцы у него белеют от напряжения.

— Этот… артефакт, — произносит нотариус, не поднимая головы, — считается настолько опасным, что за его хранение предусмотрена смертная казнь, милорд. Если на то будет ваша воля, разумеется.

— Превосходно, — выдыхает Эдриан, глядя мимо меня. — Просто восхитительно.

А потом оборачивается к нотариусу и произносит жёстко и отрывисто:

— Всё, что здесь найдено, зафиксировать. Как поступить с женой - я решу сам. У меня же есть на то право?

— Да, милорд, — коротко кивает Тримейн. — В вашей власти избрать для неё наказание. В случае, если вы не пожелаете….

— Пожелаю, — отрезает Эдриан, и его взгляд скользит по мне, холодный и презрительный. — Я вполне способен распорядиться её судьбой без лишних угрызений совести.

Стою, не в силах двинуться. Уж он-то не пощадит меня, это точно.

Глава 8

— Оставьте нас, — холодно приказывает муженёк.

Тихонько сглатываю. Ну, сейчас начнётся….

Дверь за нотариусом и стражей закрывается с глухим звуком. Остаёмся с Эдрианом наедине. Чувство дискомфорта сковывает плечи. Перебираю пальцами ткань платья, чтобы хоть куда-то деть руки.

Он делает несколько шагов вперёд, медленно, размеренно. Воздух в комнате становится густым и неподвижным. Эдриан отлично держит себя в руках, ничего по лицу не прочесть. Но от него исходит напряжение - чувствую пульсацию кожей.

Когда уже это издевательство закончится? И как не таращиться на него, словно баран на ворота?!

Эдриан останавливается совсем близко и пристально смотрит мне в лицо, будто ищет хоть малейший намёк на раскаяние. Или на ложь. Под этим взглядом мне хочется провалиться сквозь землю.

— Как ты могла, Эмилия? — говорит он, наконец. В голосе ощущается… рычащая нотка. — Я думал, мы поняли друг друга… во время моего прощального визита.

Прощальный визит? Он так называет неожиданную близость с женой? Накануне развода. Ха!

По глазам же вижу, что он именно это имеет в виду. Вот же гад! Ничего святого! Переспал с женой, зная, что завтра её за дверь выставит. А как она согласилась-то на всё это? Ведь знала! Они же обсуждали, получается…. Поставил бедняжку перед фактом после?! Аж волосы на затылке шевелятся от несказанной подлости этого индивидуума.

Меня пробирает холод, а из груди рвётся истерический смешок. Так хочется ответить что-то колкое и язвительное, но, увы, у меня положение крайне невыгодное.

— Какая же ты дрянь, — продолжает Эдриан, а у меня глаза на лоб лезут. — Думаешь, все продумала? Нет, дорогая. Я обязательно найду способ развестись с тобой. Мир наизнанку выверну, под каждый камень загляну, но что-нибудь придумаю.

Хлопаю ресницами. Даже так? Ну флаг тебе в руки, дорогой супруг! Только меня оставь в покое. Я бы с радостью помогла тебе в столь нелегком деле, но… не буду.

Пусть помучается. Ему же развод нужен в первую очередь? Вот-вот!

— И будь уверена: я превращу твою жизнь в ад, — цедит он и угрожающе щурит ледяные глаза. — Ты ещё пожалеешь о своём поступке, Эмилия. Я сделаю всё, чтобы пожалела. Ни дома с виноградниками, ни привилегий не видать тебе, как собственных ушей. Ты отправишься туда, куда заслуживаешь - в глушь, в ту самую хибару, что досталась мне за долги одного проштрафившегося пьяницы.

Удивительно, но Эдриану удаётся пошатнуть мой воинственный настрой - на мгновение. Хибару, значит? Думаю, он драматизирует. Страху нагнать хочет. Он же не знает, что Женю Журавлёву старыми домишками не напугать.

Я и в шалаше выживу. Не пропаду!

Эдриан будто чувствует мои мысли и делает резкий шаг вперёд, вторгаясь в личное пространство. Не успеваю отшатнуться и упираюсь взглядом в пульсирующую жилку на его шее. Внутри всё сжимается. Мышцы живота напрягаются. Страх обволакивает сознание.

Но я делаю над собой усилие и поднимаю взгляд, запрокидываю голову и храбро встречаю его лютый взгляд. И всё-таки он возмутительно красив! Ну почему так всегда, а? Красавцы вечно оказываются подонками.

Моя внезапная уверенность вводит Эдриана в ступор. Одна его бровь ползёт на лоб.

— Как скажешь, дорогой супруг, — с обманчивой мягкостью произношу и смотрю на него широко распахнутыми глазами. — Я приму любое твоё решение. С достоинством. Хочешь меня сломать? Можешь попытаться. Посмотрим, кто кого.

По его лицу мелькает тень недоумения и… чего-то ещё, что я не успеваю понять.

— Хм-м-м, — выдаёт он и разворачивается к двери.

Неужели получилось подорвать его уверенность? Вот-те на! Мелочь, а приятно! Вон, подбородок потирает, тихо охреневает. Прежняя Эмилия не позволяла себе дерзить и отвечать муженьку? Что ж, я это исправлю!

— И не надейся сбежать оттуда, — добавляет он напоследок и прочищает горло, движется к двери. — Я прослежу, Эмилия.

— Конечно-конечно, дорогой, — всё ещё мягким голоском отвечаю. — Твоё право.

Главное, не на виселицу отправляет. Или как здесь неугодных казнят? Пф-ф-ф! Легко отделалась, я считаю.

Ну, Эмилия! Я тебе ещё припомню! Не для того я умирала, чтобы твои проблемы разгребать!

Эдриан выходит, не оборачиваясь. Только когда дверь почти закрывается, бросает быстрый взгляд через плечо. Всё ещё в шоке. А я резко и с шумом выдыхаю, и вдруг понимаю, что всё это время почти не дышала.

И какое-то время стою посреди комнаты, словно громом поражённая. В ушах стоит гул, в висках стучат молоточки. Похоже, с муженьком придётся пободаться. М-да-а. Что ж, ладно! Я не из пугливых.

Заставляю себя с облегчением улыбнуться и разжать пальцы. Спокойно, худшее позади. Настраиваемся на оптимистичный лад, не мандражируем!

Пытаюсь позитивно мыслить и настолько увлекаюсь процессом, что не сразу понимаю - кто-то вошёл.

— Простите, госпожа, — доносится тихий голос.

Поворачиваю голову и фокусирую взгляд на двери. В комнату входит Ронни, а за ней двое мужчин, тоже из прислуги, заносят массивный сундук.

Похоже, меня выселяют прямо… сейчас?!

Глава 9

— Что происходит, Ронни? — спрашиваю недоуменно.

Она замирает на мгновение, потом отвечает тихо, почти извиняясь:

— Господин велел собрать ваши вещи в дорогу. Немедленно, — бормочет и виновато опускает глазки в пол.

Я смотрю на неё, не моргая. Слова доходят до меня с запозданием, будто сквозь толщу воды.

Ах, ну да! В хибару.

Пожимаю плечами. Прекрасно! Я и сама не хочу здесь более задерживаться.

Делаю приглашающий жест и отхожу к окну. Отодвигаю штору и охватываю взглядом идеальный двор с фигурно подстриженными кустами. Не задалась моя новая жизнь с самого начала….

Оборачиваюсь, а Ронни уже скользит к шкафу и ловкими движениями открывает створки. Слуги аккуратно ставят сундуки на пол у изножья кровати.

Ронни тянется к вешалке, берёт одно из платьев и, не глядя на меня, начинает аккуратно складывать ткань. Второе, третье. Работает молча, быстро. Молодец какая.

Подхожу к кровати и сажусь на край, скрещиваю руки на груди. Не буду мешать. Все равно ничего здесь не знаю.

— Госпожа, а флакончики упаковать?

Поворачиваю голову и смотрю на руки служанки. Она держит небольшие бутылочки - зеленые, желтые, мутно-оранжевые. Замечаю на них белые этикетки. Понятия не имею, что это, но лишними не будут.

— Да, конечно, — небрежно бросаю.

У Ронни лицо бледнеет, но она покорно кивает и бросается к сундуку.

— А шкатулку?

Закатываю глаза и снова оборачиваюсь. В руках у горничной резная шкатулка, добротная на вид. Может, в ней хранится что-то стоящее?

— Почему бы и нет?! Всё клади, милая. Не мешкай.

Ронни заканчивает складывать последние платья и бережно застёгивает крышку сундука. Помогает слугам поднять его и отходит в сторону, сложив руки на животе.

Молча поднимаюсь с кровати и натягиваю плащ, поправляю капюшон. Ронни ждет у двери, провожает меня вниз.

Ну что ж... вперёд к новой жизни? К приключениям? Хотя стоп, давайте без приключений. Мне бы тишины, покоя и глухомань такую, чтобы ближайший человек жил за холмом, лучше - за двумя.

Коридоры кажутся бесконечными. Шаги гулко разлетаются по каменным стенам, а я тащусь за Ронни, как на эшафот.

Так, соберись, Женька! Все будет хорошо. Ты справишься.

Во дворе меня уже ждёт экипаж. Чёрный, строгий, без гербов - скромненько, без опознавательных знаков.

Кучер открывает дверцу и кивает мне с видом "ну, вы поняли". Я машинально оглядываюсь на дом. Муж-объелся груш даже в окошко не выглянет? Пф-ф-ф! Не больно-то и хотелось.

Забираюсь в экипаж, дверца закрывается. Сажусь, кожаное сиденье поскрипывает. Почти как в салоне “комфорта”, только лошадьми пахнет вместо автомобильной пахучки.

И только я расслабленно устраиваюсь, как в окно стучат. Подпрыгиваю от неожиданности и поднимаю глаза.

Освальд Тримейн, запыхавшийся, с лицом цвета, которому самый спелый помидор позавидовал бы, поправляет очки, хмурится. Тянусь к ручке и приоткрываю створку.

— Госпожа, — выдыхает он, — вот ключи и документы на дом.

Он суёт в мою руку тяжёлую связку и кожаный конверт, не встречаясь взглядом. И, тут же копошится в кармане камзола.

— А ещё… — наконец, извлекает узкий свиток и протягивает. — Ваш банковский счёт. Вы можете снимать деньги - но не все сразу, только проценты. Лимит на месяц. Таковы условия банка… и вашего супруга.

Сказано сухо, без сочувствия. Он даже не дожидается ответа - разворачивается и уходит.

Смотрю на бумаги в руках и ощущаю, как внутри сжимается пустота. Вот так, Эдриан выкинул из дома женушку, как пылинку с плеча смахнул.

Ну ладно, я не гордая. А что до Эмилии - ей уже плевать.

Прячу конверт в карман плаща, связку ключей - в другой. Может, не так уж и всё плохо, а?

Снова в окно стучат. Да что ж такое, а?

На этот раз Ронни. Запрыгивает в экипаж с румянцем на щеках и небольшим свертком, который тут же плюхает себе на колени. Смотрю на неё с немым вопросом. Она робко пожимает плечами.

— Госпожа, вы же не против, если поеду с вами? Милорд разрешил.

— Конечно, не против, — киваю. — Компания мне не помешает. Заодно сопроводишь меня в банк. Сопроводишь же?

Она с готовностью кивает, и её дрожащие губы впервые растягиваются в улыбке. Ну вот, совсем другое дело!

— Кучер! Вези нас в банк! — командую я и издаю нервный неловкий смешок, когда ловлю на себе взгляд Ронни. — Давно мечтала так сделать, — виновато пожимаю плечами и гордо вскидываю голову.

Но радость, по закону жанра, была преждевременной.

Глава 10

Через пятнадцать минут я, в сопровождении застенчивой Ронни, переступаю порог местного банка. Что ж, в этом мире определённо знают толк в роскоши.

Высокие потолки, мраморный пол, позолота и звенящая тишина, нарушаемая только цоканьем каблуков да шелестом пергамента. Обстановка не идёт в сравнение ни с одним банком из моего мира.

Мы с Ронни стоим около одного из окошек, за которым скучающий клерк в безупречно отглаженном жилете изучает свиток, вручённый мне нотариусом.

Он читает долго и сосредоточенно, чем заставляет меня нервничать. Я уже успела пересчитать каждую золотую завитушку на лепнине потолка, пока он, наконец, не кивает себе под нос и вытаскивает из-под стойки небольшой кожаный кошель.

С глухим звоном выкладывает на прилавок две золотые монеты. Потом добавляет к ним четыре серебряные, выравнивая стопочку до идеального порядка, как будто количество от этого станет больше.

Я смотрю на эту кучу… ну, не то чтобы "денег", скорее - "денежек". Даже Ронни тихо кашляет, подавляя изумлённый смешок.

Не надо быть гением в математике, чтобы понять - здесь ничтожно мало.
Как говорится, жить можно, но скромно. Очень скромно. В идеале - на подножном корме и чистом энтузиазме.

— Это вся сумма, доступная на текущий месяц, — сообщает клерк с каменным лицом, даже не поднимая на меня глаз.
— Конечно, — говорю я с вежливой улыбкой, хотя внутри бурлит возмущение и сарказм едва не сочится сквозь зубы. — Благодарю от всей души.

Он что-то заносит пером в журнал, указывает, где расписаться, и отодвигается, уже переключаясь на следующего клиента.

Сгребаю монеты, взвешиваю на ладони и понимаю, что в новой жизни мне придётся найти способ зарабатывания денег. И как можно скорее.

Монеты глухо звякают, когда я перекладываю их в небольшой тканевый мешочек, что Ронни предусмотрительно сунула мне в экипаже.

Мы выходим из банка, и я глубоко вдыхаю, силясь подавить рвущуюся наружу панику. Воздух свеж и прохладен, пахнет сиренью и мокрой мостовой. Поход в банк слегка отрезвил меня, розовые очки тихонько трескаются. М-да уж. Рано я обрадовалась свободе и самостоятельности. Жить-то на что? Увы, сразу я не подумала об этом.

Пара глубоких вдохов, и мысли становятся чуть менее тревожными. Ну чего ты, Женька, разволновалась, а? Не в первый раз жизнь подкидывает квест на выживание. Всегда можно пойти за грибами, собрать ягод, освоить рыбалку… ну или хотя бы корешки пожевать. В лесу-то точно что-нибудь найдётся.

С облегчением выдыхаю и кладу мешочек в карман плаща. Направляюсь к экипажу, который терпеливо ждёт у тротуара. Кучер вороного жеребца лениво дремлет, но, завидев нас, тут же оживает и хлопает вожжами.

Сажусь, расправляя складки платья, Ронни устраивается рядом, и мы трогаемся. Колёса мягко катятся по брусчатке, звучат почти мелодично. Я выглядываю в окно. Интересно же!

Узкие городские улочки с булыжником, лавки с резными вывесками, прохожие с корзинами…. Всё это постепенно сменяется пригородными домами: белёные стены, цветы на подоконниках, бельё, трепещущее на верёвках.

А потом, как грибы после дождя, одна за другой начинают мелькать деревушки. Сначала аккуратные, почти сказочные: с колодцами во дворах, гусиными тропами и круглыми крышами. А затем и более редкие, одинокие строения, потемневшие от времени, с поленницами у стен и покосившимися воротами.

Пейзаж за окном становится всё просторнее. Поля тянутся вдаль, перемежаясь рощами. Где-то вдалеке медленно плывут холмы, и солнце, пробиваясь сквозь облака, бросает на них золотистые блики. Пышные деревья вспыхивают жёлто-зелёным, изумрудным, а кое-где и медным. Красиво.

Что ж, думаю я, откидываясь на спинку сиденья. Если у дома будет крыша - уже повод для радости. После сегодняшнего аттракциона щедрости Эдриана в банке я ничему не удивлюсь.

Вскоре мы въезжаем в деревню, и я удивлённо моргаю. Даже задремать толком не успела. Вот уж не думала, что «глушь», которой меня так старательно пугал муженёк, окажется в пределах получаса езды от цивилизации. Очень устрашающе, да.

Я тут же подаюсь вперёд и прилипаю к окну. За стеклом мелькают дома - старые, но крепкие. Каменные фундаменты, покатые крыши, где-то лавочки у входа, где-то цветы в горшках.

За рядом домов скрывается небольшая ярмарочная площадь, судя по деревянным прилавкам и навесам. Сейчас пустая, но легко представить, как по выходным тут гудит народ.

Хм… глушь, говорите? Дома здесь вполне добротные. Старенькие, да. Местами облупленные, но не развалины же! Люди вон ходят, не прячутся. Огородики пышные и ухоженные, окна чистые, из печных труб лениво поднимается сизый дымок.

Мысленно уже начинаю рисовать образ своего дома: крыша с черепицей, крыльцо с лавкой, может, даже яблоня во дворе… А если там будет кухня с настоящей печью….

И вот экипаж замедляется. Потом останавливается. Я поднимаю взгляд и… замираю.

Перед нами белая постройка с выступающими тёмными балками на фасаде. Штукатурка местами облупилась, ставни висят чуть криво. Но в целом - ничего катастрофического.

За покосившимся серым забором пестреет заросший огород: среди травы расползаются тыквы, а старые яблони склоняют ветви к земле под тяжестью налившихся, румяных плодов.

Щурюсь, вглядываясь в крыльцо, в широкую дверь, в странное расположение окон. И тут меня осеняет: похоже, здесь когда-то была таверна!

Симпатично, мне нравится. Даже дыхание слегка перехватывает. Я моргаю и оборачиваюсь к Ронни:

— Мы что, остановились не там?

Может, кучер ошибся?

Но по слегка расширенным глазам Ронни вижу, что мы приехали по адресу. У неё едва заметно трясётся нижняя губа. Какая же она ранимая.

— Нет, госпожа, — шелестит горничная, сжимая в руках что-то, завёрнутое в грубую темную ткань. — Мы на месте. Мне очень жаль.

Изгибаю бровь и кошусь на дом. С чего бы ей жаль? По-моему, здесь потрясающе! Или.. я чего-то не знаю?!

Глава 11

Поворачиваю голову и хмурюсь. Ронни прячет взгляд, перебирая пальцами.

— Почему тебе жаль? — настороженно протягиваю. — Ну-ка, выкладывай!

Она вяло пожимает плечами, не поднимая глаз.

—Вы же привыкли к цивилизации, к удобствам, госпожа. А здесь, — она запинается и испускает прерывистый вздох, — придется выживать. Дом вон в каком состоянии.

Хмыкаю и смотрю в окно. Фасад побелён, местами потрескавшийся, но всё ещё держится. По углам и балкам тёмное дерево, явно несущая конструкция, образует строгий, почти декоративный узор. Фахверк - всплывает из памяти. Вроде бы так называется этот стиль. Что ж, звучит красиво. Да и выглядит неплохо! Всегда мечтала о чем-то похожем.

Надавливаю на ручку и толкаю дверь. Лицо тут же обдувает теплым ветерком, несущим запахи полевых цветов и дорожной пыли. В траве стрекочут кузнечики. Спускаю осторожно ногу, нащупываю подошвой твердую опору. Прикладываю ладонь “козырьком” ко лбу и оглядываюсь.

Стены оплетены диким виноградом, и где-то наверху, под самым чердаком, болтается старая табличка. Скрипит, покачивается, буквы стерлись напрочь. Не разобрать, что на ней когда-то было написано.

К крыльцу ведет узкая дорожка, поросшая травой. За хлипким забором буйствует запущенный огород, который я приметила из экипажа. Тыквы, яблони, бурьян. Все, как я люблю.

Где-то вдали раздаётся стук копыт и характерный скрип колёс. Я оборачиваюсь. Из пыльного марева выныривает экипаж и, подняв целое облако, проносится мимо. Хорошо хоть дорога широкая, не по ногам проехался.

Закашливаюсь и отмахиваюсь от пыли ладонью. На зубах скрипит песок. Так-так-так….

Спускаюсь из экипажа и обхожу его, уперев кулачки в талию. Значит, мимо моего нового жилища проходит оживленная трасса? Пыль будет лететь и забиваться повсюду. Да и шумно.

Но тут же сама себя одёргиваю. Шума боится тот, кто не жил рядом с железной дорогой. Ха! А я жила!

У бабушки дом стоял аккурат у станции. Один из тех милых и уютных, что мелькают за окном вагона, когда смотришь в него и думаешь: «Ух ты, как тут вообще люди живут?!»

Пока я тихонько охреневаю и прикидываю, с чего начать, за что хвататься, кучер без особых церемоний спрыгивает с козел и начинает выгружать мой скромный багаж.

Сначала один сундук, потом второй, третий. Каждый из них глухо шлёпается на сухую землю. Следом мешок с провизией. Похоже, Ронни что-то собрала нам на первое время. Очень обнадёживает.

Ронни, бедняжка, не дожидаясь меня, подхватывает один из сундуков за ручку и с явным усилием тащит к крыльцу. Платье путается в ногах, она придерживает подол, но не жалуется.

Я закатываю глаза.

— Да стой ты, — бормочу, подходя и перехватывая второй сундук. — Сломаешься же. Давай помогу.

— Не стоит, госпожа, — блеет она, но не особо сопротивляется.

И мы вместе, пыхтя, тащим пожитки к дому и выстраиваем у крыльца в ряд: три сундука, один мешок с припасами и ее трепетно оберегаемый сверток. Что хоть в нем?

Пока мы переводим дыхание, наш кучер забирается обратно на козлы. Через секунду лошади срываются с места, колёса поднимают целое облако пыли. И прежде, чем я успеваю прикрыть рот, нас с Ронни накрывает плотным облаком.

Я отшатываюсь, отмахиваюсь руками, чихаю.

— Ну вот и всё, — мрачно говорю, вытирая лицо. И снова смотрю на строение. — Обратного пути нет. И работы предстоит уйма. Но не волнуйся, Ронни. У нас есть главное: крыша над головой и желание здесь обустроиться. Верно же, Ронни?

Но горничная не отвечает, только чуть слышно шмыгает носом. Поворачиваю голову и смотрю на девушку. Глаза на лоб лезут. Она стоит с опущенной головой и нюни распускает.

— Эй, ты чего удумала, а?

Глава 12

— Эй, — подхожу и слегка встряхиваю её за плечо. — Ты чего?

Ронни всхлипывает, не поднимая глаз.

— Не переживай, — говорю я мягко. — Мы из этой халупы настоящий дворец устроим. Вот увидишь….

Она качает головой, всхлипывает ещё тише.

— Нет, я не из-за этого… — выдыхает и, наконец, поднимает на меня глаза. Красные, заплаканные. — У меня жених остался в городе.

Я моргаю. А потом фыркаю - не со злости, а от неожиданности.

— Ой, тоже мне беда, — улыбаюсь чуть шире, стараясь приободрить. — Если он тебя любит по-настоящему, то приедет. А если не приедет - ну и пёс с ним, подберём кого получше.

Ронни слабо улыбается сквозь слёзы.

— А пока, — добавляю я, — не думай о нём. Есть проблемы куда серьезнее. Нам бы устроиться на ночь и не провалиться сквозь пол.

И, приобняв её за плечи, подхожу к двери и вытаскиваю ключ.

Вставляю его в замочную скважину, поворачиваю. Замок скрипит, как будто не открывался годами. Затем толкаю дверь бедром. Та нехотя поддаётся, и мы с Ронни входим внутрь.

Переступаем порог и отмахиваемся от пыли, поднятой сквозняком. Воздух здесь тяжёлый, пахнет старым деревом, затхлой тканью, сухими травами и сыростью. Чего и следовало ожидать.

Сначала осматриваем просторную комнату с камином на первом этаже. Очевидно, здесь раньше была столовая или что-то в этом духе. Вдоль окон стоят несколько столов. Слева от входа находится кухня, к которой мы продходим через арочный проём. Там, несмотря на хаос, угадывается былой порядок: печь, шкаф, закопчённый стол, а за ним - дверь на задний двор.

Рядом с кухней притаилась небольшая кладовая. Когда я приоткрываю скрипучую дверь, в нос ударяет резкий, сухой запах трав, пыли и какой-то кислятины. Бр-р-р-р. Все на выброс!

На полках разбросаны какие-то банки, пучки засохших трав, связки старых тряпок. Пол устлан сухими листьями. У дальней стены - деревянный люк. Я приоткрываю его: вниз уходит узкая лестница - это спуск в погреб. Чудесно! Сыростью оттуда тянет ощутимо, но и с этим разберемся.

— Погреб есть, — сообщаю Ронни. — Нужно осмотреть его, привести в порядок и спустить провизию.

— Да, госпожа.

Мы возвращаемся в основную комнату. Вдоль стены тянется старая лестница, ведущая на второй этаж. Проверяю ступени. Скрипят под ногами, но держатся. Я поднимаюсь первой, Ронни следует за мной с опаской.

Перед нами длинный тёмный коридор с дверями по обе стороны. Открываю первую и нахожу небольшую спальню с одной кроватью и пыльными занавесками. Вторая - чуть больше, с покосившимся шкафом и узким окном. А вот третья комната просторнее других.

Внутри есть две кровати, деревянный комод, под окном стоит скамья, а на стене крючки под одежду. Здесь светло, и пахнет менее затхло, чем в других. Возможно, просто сквозняк лучше гулял.

— На первое время заселимся сюда, — говорю, входя внутрь и оглядываясь. — Только приберемся. Надо найти ведра, тряпки, метлу.

— Конечно, госпожа, — кивает Ронни, прижимая к груди узел с вещами.

Чего хоть она в него вцепилась? Ни на секунду не расстается.

В конце коридора находится ещё одна дверь. Я поворачиваю ручку и с удивлением заглядываю внутрь.

— О, ванная!

Пусть старая, с облупленной плиткой, но с настоящей чугунной ванной, раковиной и даже зеркалом.

Первым делом решаем заняться уборкой на первом этаже. Я прохожу по комнате, осматриваю сундуки и вазы, и в одном из углов замечаю нечто, торчащее из-за перевёрнутого кресла. Приближаюсь, тянусь рукой и вытаскиваю метлу. Сухая, растрёпанная, в паутине, но рабочая.

— Годится, — бормочу я и отряхиваю её от пыли. Паутина прилипает к платью и волосам. Отмахиваюсь, фыркая.

Ронни появляется из кухни, волоча старое металлическое ведро.

— Нашла колодец во дворе, — сообщает она, запыхавшись. — Но на кухне, кажется, есть водопровод. Только я боюсь поворачивать вентили - вдруг прорвёт…

— Колодец - это отличная новость, Ронни, — киваю.

Пока я собираю в одну кучу сухие листья, обрывки ткани и прочий мусор, Ронни копается в одном из сундуков и вытаскивает сложенную ткань - плотную, выцветшую, но вполне пригодную для половой тряпки. Мы делим её пополам.

Пыль взмывает в воздух густыми облаками, приходится прикрывать нос. Мы открываем окна, насколько позволяют заклинившие рамы, и собираем всё, что кажется ненужным. Старые ящики, обломки мебели, треснувшие вазы, куски ткани, непонятные предметы - всё, что мешается, решаем вынести на крыльцо.

Сундуки, конечно, тяжёлые. Мы тащим их вдвоём, царапая пол, пыхтя и спотыкаясь.

Вскоре перед домом уже вырастает целая гора хлама.

Моем полы, трём щётками, предусмотрительно захваченными в дорогу Ронни, полощем тряпки в колодезной воде. Оттирать пыль приходится по кусочку, на некоторых участках она въелась капитально.

Ронни молча и сосредоточенно трудится рядом. Щёки у неё красные, волосы выбились из-под чепца, но она не жалуется. А я… я чувствую, как с каждым взмахом тряпки мне становится чуть свободнее дышать. Да, мне определенно нравится этот дом! Сделаю из него конфетку.

Когда с залом покончено, насколько это вообще возможно в первый день, я смахиваю с лица пот рукавом и отхожу к лестнице. Взглядом ищу Ронни, та как раз копается на кухне, возясь с посудой и мусором.

— Я наверх, — говорю и подхватываю подол платья. Стоило бы переодеться, но мне не терпится привести дом в маломальский порядок.

Ронни кивает, не отрываясь от дела. Умница какая.

В выбранной спальне пахнет пылью, но не такой удушающей, как внизу. Первым делом распахиваю окна. Петли едва двигаются, приходится приложить усилие, и рама открывается со стоном.

Вытираю подоконники, тряпка тут же становится серой. Затем принимаюсь за окна - мою их тщательно, пока стекло не начинает пропускать хоть какой-то свет. Потом подметаю пол, собирая паутину, сухие листья и нечто, подозрительно напоминающее мышиный помет. Только их нам не хватало!

Глава 13

— Госпожа? — тянет настороженно Ронни, выходя из кухни.

Отхожу от шока и зашвыриваю записку обратно в шкатулку. Прячу её в сундук под сложенную одежду. Чертовщина какая-то.

Оборачиваюсь к девушке и широко улыбаюсь.

— Кажется, пора и отдохнуть, — хлопаю себя по коленям и поднимаюсь. — А завтра с новыми силами в бой. Что скажешь?

Ронни кивает и бредёт к лестнице. Семеню за ней, опасливо косясь на сундук. Вроде ничего не слышно. Фух!

Мы настолько вымотались за день, что едва держимся на ногах. Всё, что ещё требует уборки, решаем оставить на завтра. Умываемся как можем, раскладываем по кроватям подушки, трясём одеяла, застилаем постель. Ронни, оказывается, прихватила чистое белье в дорогу.

Засыпаю почти сразу, как только прикасаюсь головой к подушке. Ночь проходит, как в тумане. Сплю так крепко, будто меня выключили.

Просыпаюсь от пения птиц за окном. Приподнимаюсь, зеваю, растираю глаза.

Снизу доносится звяканье заслонок, негромкий шорох, потрескивание. Ронни уже гремит на кухне, возится с печкой. Я подхожу к перилам лестницы, выглядываю: она хлопочет, отодвигает заслонку, подбрасывает щепки, старается вести себя тихо.

Шуршит, трудится, умничка моя. И пахнет чем-то вкусным. Кажется, яичницей. М-м-м, что может быть лучше ранним утром?! Ещё бы овощей свеженьких.

Умываюсь с этой мыслью, переодеваюсь в неброское платье, которое Ронни приготовила мне заранее и повесила на крючок.

Спускаюсь, зеваю, и, не мешая ей, выхожу через заднюю дверь в огород. Утро прохладное, но солнечное. Под ногами шелестит влажная трава, воздух свежий, с запахом сырой земли и яблок.

Огород хоть и зарос, но среди сорняков я нахожу пару крепких морковок, куст с томатами, немного зелени. Удивительно, что здесь что-то растёт без должного ухода. Сколько же интересного можно обнаружить, если всё это зелёное буйство выкосить?

Возвращаюсь в дом с охапкой овощей, Ронни радостно кивает и забирает их у меня, отправляет в мойку. Пока закипает чайник, я мою руки и подхожу к сундуку, что стоит в зале. Смотрю на него с опаской, но так и тянет крышку поднять. Любопытно же?! Появилась ли новая записка в шкатулке….

Поднимаю крышку, закусив губу. Шкатулка на месте, под ворохом вещей.

Осторожно открываю и, как и вчера, оттуда вылетает сложенная бумажка. Разворачиваю.

"Ты в порядке?"

Я смотрю на записку, и меня снова охватывает лёгкий озноб.

Немного поколебавшись, роюсь в сундуке в поисках какой бы то ни было бумаги и пера. Когда нахожу - коротко пишу:

"Да. Всё отлично."

Кидаю внутрь так, словно она может мне пальцы откусить, и поспешно закрываю крышку.

Сначала ничего не происходит. Я даже успеваю разочароваться. Но вдруг шкатулка дрожит… и тут же выпрыгивает новая записка.

"Так ты ему сказала?"

Мои брови взлетают на лоб. Вот те на! Кому - ему? И, главное, о чём? Столько вопросов сразу появляется.

Но спрашивать лоб в лоб будет глупо. Ещё подозрения вызову… И спугну невидимого собеседника. Нельзя так подставляться. Надо аккуратнее информацию выуживать.

Я достаю новый клочок пергамента и пишу:

"Нет."

Ну а правда, что ещё я могу ответить? Неизвестно, кто по ту сторону зловещей шкатулки!

Ответ появляется почти мгновенно.

"Ты пугаешь меня, Эмилия. Он рядом? Поэтому ты писАть не можешь?"

Я смотрю на записку, пробегаю глазами по буквам. Сердце стучит в висках. Да кто же ты? Мы явно хорошо знакомы. И этот кто-то прекрасно осведомлен о моей ситуации. Такое впечатление складывается.

Любопытство жжёт изнутри. Пальцы подрагивают, когда я беру следующий листок, но... я не пишу.

Это может быть моя единственная нить к тому, что здесь происходит. Но я не знаю, как подойти к интересующим меня вопросам. Думай, Женька!

Сижу, склонившись над шкатулкой, и провожу пальцами по выжженным узорам на крышке. Странное, но удивительно удобное средство связи. Похоже, она настроена на контакт только между двумя людьми, раз мои записки доходят точно по адресу.

Уже собираюсь написать что-то нейтральное, как вдруг снаружи доносится звук приближающегося экипажа. Колёса шуршат по гравию, стук копыт. Я резко поднимаю голову и прислушиваюсь.

Экипаж останавливается, щелкают вожжи. Кто-то спрыгивает с подножки. Тяжёлые неторопливые шаги идут по дорожке к нашему дому. Потом поднимаются по ступеням крыльца.

Раз-два-три...

Я резко выпрямляюсь, сердце ухает в пятки. Прячу шкатулку в сундук, поглядывая в окно. Уверенный стук в дверь заставляет подпрыгнуть. С губ слетает придушенный писк.

Да что ж такое, а?

Ронни выглядывает из кухни с ножом в руках. Невольно хихикаю и направляюсь к двери, по пути подмигиваю ей. Не меньше меня испугалась. Ещё бы! Кто бы мог подумать, что с утра пораньше гости заявятся?

А вдруг это невидимый собеседник из шкатулки, а? О-о-ох…. Весьма волнительно.

Дергаю щеколду, нажимаю на ручку и толкаю. Батюшки! Кто же это у нас?! Дыхание перехватывает….

Глава 14

Стою у двери на цыпочках, сердце колотится. Едва щеколду тяну, как стучат снова, на этот раз громко, дверь дрожит на петлях. Я и Ронни одновременно вздрагиваем. Кто ж так ломится?

Она прижимает к груди половую тряпку, а я открываю.

И первые секунды просто… подвисаю. На пороге стоит незнакомец - высокий, широкоплечий, чертовски красивый. Светлая рубашка, жилет, длинный тёмный камзол, сапоги без единого пятнышка грязи. Волосы гладко зачёсаны назад, лицо будто сошло со страниц какой-то сказки - слишком правильное, идеальное.

Позади него у дороги стоит экипаж с гербом на дверце. Отлично. То есть, кто бы он ни был - это точно не какой-то случайный торговец или проходимец. Да и выглядит как истинно городской житель. Так что он здесь забыл? Заблудился что ли?

Незнакомец смотрит на меня с лёгким прищуром. Руки в перчатках держит за спиной. Молча скользит взглядом по моему лицу, потом заглядывает за спину, будто надеется найти там кого-то более подходящего. Хмурится.

Я, кажется, забыла, как дышать. Прочищаю горло, собираю волю в кулак и вежливо спрашиваю:

— Простите, чем могу помочь?

Он хмыкает, взгляд снова падает на меня:

— Кто вы?

— А вы? — не отступаю я, приподнимая подбородок. Вот деловой, а?!

Мужчина изгибает бровь, тонко и насмешливо:

— Я прежде сотрудничал с владельцем этой таверны. Приехал обновить договор, а тут… — он указывает рукой на крыльцо, где стоит нагромождение сундуков и хлама, — …вы его вещи выкидываете?

Меня пробирает холодок. Ах вот как!?

Бросаю взгляд на Ронни - та чуть заметно пожимает плечами, будто тоже не знает, что делать. Мужчина красив, спору нет, но и подозрительный до крайности. С чего вдруг явился в такую глушь в богатом камзоле, на парадном экипаже, да ещё и с претензиями?

Но… может, это шанс? Может, подарок судьбы, а не повод для тревоги?

Прячу сомнение за вежливой улыбкой и пожимаю плечами:

— Теперь здесь я хозяйка. Пока только въехала и толком не разобралась, что к чему… — делаю шаг вперёд, чуть отодвигая плечом дверь. — Не посвятите меня в суть вашего договора? Буду признательна за пояснения.

Мужчина медлит, разглядывает меня внимательнее. Похоже, пытается понять, правда ли я хозяйка или просто ловкая самозванка. И можно ли вообще со мной дело иметь. Наконец, кивает своим мыслям, будто принял какое-то решение.

— Разумеется, — отзывается он спокойно. — Меня зовут Ричард Берк. Я поставлял сюда свежие продукты - мясо, масло, молоко. Раз в три дня привозил всё, что требовалось для кухни. Условия были выгодные и для меня, и для прежнего владельца, хоть и не слишком хорошо у него шли дела. Он… — он слегка прищуривается, с явной настороженностью, — …не предупредил, что сменится руководство.

Я закатываю глаза про себя. Конечно не предупредил. Меня тоже никто не предупреждал, что прежде здесь была таверна. И, видимо, очень давно, судя по бардаку и зарослям на огороде.

Но мне предстоит здесь жить, а, значит, нужны средства для существования. И я просто обязана ухватиться за такую возможность, подвернувшуюся на ровном месте. Настоящий подарок судьбы!

— Боюсь, он вообще не вдавался в подробности, — говорю вслух. — Дом мне достался… скажем так, неожиданно. Но если вы всё ещё готовы к сотрудничеству - я более чем заинтересована.

Ричард чуть приподнимает бровь.

— А вы, значит, планируете… открыть таверну снова?

Я криво улыбаюсь:

— Закусочную или что-то в этом роде, да. Что-то уютное и без лишних наворотов. Но да, в целом идея та же. Так что продукты мне пригодятся.

Он на секунду задумывается, потом слегка кивает:

— Договор обсудим, как обустроитесь. А пока оставлю корзину - на пробу. Попробуйте, определитесь. А я загляну через пять дней, вас устроит?

— Да, устроит, — стараюсь говорить ровно, не выдавая бурной радости, захлестывающей меня.

— Отлично. Позвольте узнать ваше имя, леди…?

— Эмилия, — улыбаюсь, кивая. — До встречи, Ричард.

— До встречи, Эмилия.

Он делает знак кучеру, тот идёт к экипажу.

А я смотрю ему в спину и думаю: ничего себе глушь! Если даже такие кавалеры забредают…. И вселяют надежду на светлое будущее.

В своём мире я давно усвоила: всё хорошее, что падает с неба, лучше сначала как следует проверить, а людям, проявляющим душевную щедрость, доверять с оглядкой. Я привыкла не бросаться в омут с головой, особенно если он неожиданно кажется тёплым и безопасным. Но чёрт возьми, как же хочется поверить, что в этот раз мне действительно повезло.

Зря что ли я попала сюда? Должно это хоть что-то значить?!

Глава 15

Стоим с Ронни у крыльца, провожая взглядом удаляющийся экипаж Ричарда. Колёса громыхают по дороге, поднимая облако пыли, лошади фыркают. Незваный гость исчезает за поворотом, и тишина вновь обволакивает округу. Только кузнечики в траве стрекочут.

Даже и не знаю, что после такого визита думать. На ум приходит всякое…. Опускаю взгляд на корзину с продуктами, стоящую у моих ног, и поднимаю её. Тяжеловата, но внутри что-то явно свежее - пахнет пряностями и чем-то молочным. Неожиданно приятно.

— Пойду, занесу, — говорю чуть слышно и разворачиваюсь к двери.

Ронни спешит за мной, подхватывая подол юбки и бормочет сзади:

— Госпожа… он вам не показался подозрительным?

Я приостанавливаюсь на пороге, бросаю на неё взгляд через плечо.

— Подозрительным? — переспрашиваю с прищуром и постукиваю пальцем по подбородку. — Дай-ка подумать. Он слишком красив, чтобы быть полностью честным, если ты об этом.

Ронни округляет глаза:

— Нет, ну я не о том! Просто… откуда он знает, что вы приехали? И с чего бы ему сразу продукты подвозить?

Я вздыхаю, распахивая дверь, и заношу корзину в дом:

— Да, пожалуй, он производит странное впечатление. Помнится, мой супруг выкупил этот дом у какого-то гуляки. Да и судя по обстановке… — обвожу взглядом прихожую, — никакой тут тебе таверной и не пахнет.

Ронни, бдительно прикрыв за собой дверь, кивает с выражением вселенского подозрения на лице.

— Но я, по глупости, не спросила, как давно они вообще сотрудничали, — пожимаю плечами. — Пока ничего ужасного не вижу. Ни когтей, ни рогов. Хотя... — прищуриваюсь. — Посмотрим. Главное, ничего не подписывать.

Опускаю корзину на стол, разворачиваю бумагу, и глаза округляются:

— Ага, вот это уже впечатляет.

Внутри обнаруживаются небольшая головка сыра, пара ароматных колбасок в натуральной оболочке, кулёчек с пряностями, головка чеснока и бумажный пакет с розмарином. Домашние яйца, зелень, баночка мёда…

Ронни ахает:

— Да вы посмотрите… И многим он такие вкусности привозит? Прямо разъезжает с ними по деревне? Каков благодетель!

Вздыхаю и закрываю содержимое корзинки шуршащим пергаментом. Разумеется, Ронни права, но если взглянуть на ситуацию с привычной мне стороны, то поведение Ричарда вполне вписывается в логичную картину.

Объясняю, опираясь на аналогии из своего прежнего мира:

— Фермеры, особенно если у них приличное хозяйство, часто сами приезжают в таверны и лавки, — говорю я, пожимая плечами. — Предлагают товар, надеются на постоянное сотрудничество. Это обычная практика, Ронни. Особенно в местах, где конкуренция за клиентов невелика.

Ронни задумчиво кивает, но всё ещё выглядит напряжённой.

— Так что сам факт, что Ричард появился с корзиной еды и предложением - не странный. Наоборот, даже полезный, конкретно для нас. Только не думай, будто я развесила уши и поверила каждому его слову. Я не настолько наивная.

Она кусает губу, а я продолжаю, чуть тише:

— Но вот вопрос в другом… — опираюсь локтем на край стола и гляжу в окно. — Почему именно сейчас? Почему его не было, когда это место стояло в запустении? Где он был все эти годы, пока тут всё зарастало крапивой и паутиной? Пожалуй, соглашусь с тобой, — усмехаюсь. — Но, как бы то ни было, у нас есть весьма неплохой ужин. Об остальном подумаем позже, договорились?

Она кивает и забирает у меня корзину. Отправляет сыр, колбаски и яйца в погреб. А потом мы выходим во двор. Впереди у нас целый фронт работ.

Для начала осмотрим огород, подёргаем лишнюю растительность и прикинем, что же мы имеем. Овощные грядки будут приятным бонусом к дому, любые! И, конечно же, разобраться с колодцем и водой в доме.

Толкаю калитку на огород и останавливаюсь перед буйством зелени, в высоту доходящим мне до пояса. Дела-а-а. Под ногами хрустит сухая трава, ветер шевелит космы лопухов, и кажется, будто заросли огорода бесконечны.

— Вот, госпожа, — Ронни, порывшись в сарайчике за домом, вытаскивает на свет грабли с погнутыми зубцами, полусгнившую мотыгу и перчатки с оторванными пальцами. — Всё, что удалось найти.

— Прекрасно, — вздыхаю, принимая перчатки. — Надеюсь, они не развалятся у нас в руках.

Ронни, зажав мотыгу, идёт в наступление на заросли. Я подбираю грабли и подступаюсь к лопухам, которые решили, что теперь они тут главные. Но нет, милые. Ваше правление окончено.

В ходе безжалостного и утомительного сражения с сорняками выстраиваю полученную информацию в логическую цепочку. Не слишком успешно, но хоть что-то удаётся понять. Силы свыше знатно подшутили надо мной, возродив в теле девушки, чья жизнь оказалась ещё горче моей.

По какой-то причине прежняя Эмилия не желала иметь детей от Эдриана - принимала отвары и снадобья. Была ли она несчастна в браке? Трудно сказать. Но зачем тогда решилась разбить брачную реликвию? Похоже, бедняжка была готова на всё, лишь бы удержать мужа. А значит, и ребёнка бы родила… если бы могла.

Мне кажется, история с снадобьями не так проста. Неплохо бы выяснить, что это были за смеси, и кто из лекарей их ей прописал.

А как насчёт мужа? Изменял ли он Эмилии? Хотела бы я знать. Но одно ясно - тёплых чувств к ней он либо не испытывал вовсе, либо давно остыл. Эдриан мечтал о наследнике, а так и не получил его. И посчитал это достаточным поводом для развода.

Только вот… была ли в этом настоящая причина?

Как много вопросов…. Уж не знаю, что двигало Эмилией, но обязательно выясню. Как и всё остальное - ради неё и, в общем-то, нас.

Работаем с Ронни молча, с перерывами на вздохи. Разгребая заросли полыни и пучки крапивы, я думаю о Ричарде Берке.

Тоже, странный тип! Появился как чёрт из табакерки, подкинул забот. Накрутила меня Ронни, теперь из головы не выходит. Тьфу ты! А действительно, зачем ему эта дряхлая таверна? Ежу же понятно, что она не процветала! И меня кто за язык тянул откровенничать с ним о своих планах? Ехал бы своей дорогой….

Глава 16

К вечеру в доме витает аромат поджаренных колбасок и свежих овощей. Мы с Ронни долго сомневались - есть или не есть подарок Ричарда Берка. Но продукты выглядят свежими, запах правильный… Да и выбрасывать жалко.
— Не пропадать же добру, — хмыкаю я, переворачивая колбаски на сковороде. — Если до утра не отравимся - значит, фермеру можно доверять.
Ронни закашливается и кивает, жует с осторожностью. Явно мой чёрный юмор ей не по вкусу.

После ужина мы устраиваем облаву новому соседу. Обшариваем каждый угол, заглядываем под шкафы, стучим по стенам - вдруг там тайный лаз?
— Может, он уже сбежал? — шепчет с надеждой Ронни, заглядывая за занавеску.
— А может, притаился и ждёт, когда мы уснём, чтобы обнести нас, — бурчу я.
Но ни единого следа пушистого наглеца. Сдавшись, поднимаемся в спальню.

Ночь проходит спокойно. Почти.

Под утро меня будит звук. Скребущий, шаркающий, хлопающий. Будто кто-то открывает и закрывает ящики. Сначала я думаю, что мне это снится, но потом слышу, как Ронни в своей кровати резко садится.
— Это что?.. — шепчет она.
Я молча прикладываю палец к губам, натягиваю домашнее платье и выхожу из комнаты.

На первом этаже творится нечто. Один из сундуков распахнут, одежда разбросана по полу. На табурете лежит откинутая крышка от старого ящика. И посреди этого бардака - наш новый знакомый.
Енот стоит на задних лапах, переворачивает книги, листает какой-то пыльный пухлый ежедневник, а потом с недовольным писком скидывает его на пол и лезет в следующий ящик.

— Эй! — не выдерживаю я. — Ты чего устроил, обормот?

Енот вздрагивает, поднимает на меня кругляшки глаз, будто говорит: «Не мешай, я занят!» — и запрыгивает на подоконник, чтобы проверить, не спрятано ли что-нибудь за занавеской.

— Кажется, он что-то ищет, — произносит Ронни, появляясь у меня за спиной.
— Ага, леди Очевидность. Осталось понять, что именно. И… с каких это пор еноты умеют читать?

Енот пренебрежительно фыркает нам в ответ, спрыгивает на пол и проносится у нас под ногами с весьма деловым видом. Поймать его мы не успеваем - шустрый пухляк юркает под лестницу. Твою ж, разберу по дощечкам, но найду его нору!

Только позже. Прежде всего - хозяйство. Поручаю Ронни отмыть до блеска кухню, навести порядок на полках и в шкафах, отчистить кастрюли. А сама берусь за уборку главного зала на первом этаже.

Протираю пыль, снимаю с углов паутину, выношу во двор половик неопределённого цвета. Вешаю его на покосившийся забор.

Мою окна и подоконники. Дом постепенно начинает походить на жилое пространство. Осматриваю помещение, и на душе теплеет. Ах, я бы здесь столы расставила у окон, а у дальней стены, рядом с камином - стойку хозяйки таверны. На заднем дворе есть отличное местечко для мангала, чтобы готовить мясо и овощи на углях…. Мечты-мечты.

Пусть мне и не приходилось запускать дело с нуля, я понимаю, как это работает, и умею вкусно готовить. Сейчас это - мой единственный козырь в новом, незнакомом мире. Так почему бы не попробовать? Только сначала нужно привести дом в порядок.

Прежде, чем заняться полами, разбираю сундуки. Всю одежду отношу на второй этаж, платья вешаю в шкаф, плащи на настенные крючки, а белье аккуратно сворачиваю и отправляю в комод.

Сундуки стремительно пустеют. На дне одного из них одиноко стоит шкатулка. Я уже и прикасаться к ней побаиваюсь. Но, блин, любопытно же!

Пока Ронни с остервенением начищает кастрюли, я не удерживаюсь и заглядываю в шкатулку.
Открываю, а внутри всего одна записка, аккуратно свернутая:
«Можно тебя навестить?»

— О как. Не так быстро, невидимый собеседник, — бормочу я и фыркаю. Прячу записку в шкатулку и отношу ее наверх, ставлю на комод.

Наконец, дело доходит до снадобий. Поднимаю из сундука коробку с пузырьками и склянками. Это те самые снадобья, которые, по словам нотариуса, принимала прежняя Эмилия.

Их тоже отношу в спальню и ставлю коробку на кровать, перебираю флаконы, вчитываюсь в этикетки. «Стабилизирующий эликсир», «Равновесие тела», «Ночной лотос»… Изучаю описание на пузырьке:

"Мягко поддерживает циклы, не нарушая естественного хода природы."

Очень красиво и интересно, но ничего не понятно. Очевидно что-то связанное с женским здоровьем.
Компоненты записаны причудливыми названиями, то ли на местном наречии, то ли вообще выдуманными. Да и откуда мне знать, что тут к чему?
Вот бы сейчас интернет, прочитать статью на медицинском форуме или хотя бы вбить в поиск по названию… Э-эх-х.

В этот момент из тумбочки доносится знакомое дребезжание. С этой шкатулкой меня когда-нибудь удар хватит, честное слово!

Торопливо открываю её. Новая записка аккуратно свернута и пахнет…. женскими цветочными духами. Так-так-так!

«У тебя достаточно снадобий? Я могла бы привезти.»

Замираю, вчитываясь в слова. Могла бы, женские духи… Уже кое-что проясняется. Выходит, я общаюсь с женщиной. И она знает о снадобьях. И о том, что Эмилия их принимает, они ей нужны. Вероятно, даже в курсе нашей ситуации.
И может их привезти!
Как же понимать её настойчивость? С одной стороны, похоже на проявление заботы. А с другой - она пугает меня до чёртиков, так и напрашивается увидеться!

При этом я не могу задать ей ни один из миллона вопросов, крутящихся в голове, не боясь себя выдать. Но-о-о! Почему бы действительно не встретиться под предлогом передачи снадобий?! Вот только мой внутренний радар - или отголоски эмоций прежней Эмилии - сигнализирует об опасности этой авантюры.

Мысли нарушают скрип и звук падения, сопровождающийся писком. Вскакиваю с кровати и хватаю первое, что под руку попадается - плащ с крючка. И несусь с ним на звуки. Ага-а!

Енот как раз вылезает из-под лестницы. Не раздумывая, накидываю на него плащ.

— Ну всё! Попался, милый друг! — сгребаю сопротивляющегося нарушителя спокойствия и уношу в комнату, закрываю за собой дверь.

Глава 17

Эдриан

Выхожу из экипажа и медленно поднимаюсь по ступеням. Толкаю дубовые двери и прохожу в старое здание. Воздух здесь пахнет палёным кварцем, пыльными пергаментами и старыми заклинаниями - запах, который мало кто переносит. Но я привык.
Это не лавка и не библиотека. Это убежище алхимиков, работающих подпольно. Тайное место, известное лишь тем, кто умеет задавать правильные вопросы и приносить правильные дары.

Канцелярия не раз пыталась прикрыть эту лавочку, но в итоге признала: польза от их работы перевешивает риски. Только здесь умеют восстанавливать или уничтожать реликвии, перенастраивать артефакты и снимать с них проклятия. И мне сегодня как раз понадобится совет одного специалиста.

От одной мысли о разбитой Лигре зубы сводит. Эмилия, дрянь! Как только в твою бестолковую голову пришла мысль разбить её? И где, ехидны подери, ты фирр достала?!

Хотя чему я удивляюсь?! Она любит светские приёмы, обзавелась полезными знакомыми, обросла связями за годы нашего брака. И, пожалуйста - воспользовалась!

Сам виноват. Расслабился, ослабил поводок.

Найду тварь, продавшую ей фирр, собственными руками шею сверну.

Толкаю дверь в лабораторию. Внутри царит полумрак, тусклый свет капает из витражных окон, разбиваясь на мозаики на полу. Запах кварца и заклинаний усиливается. Рядом с высоким стеллажом с амулетами шевелится худой силуэт в засаленном белом фартуке поверх тёмной рубахи и шерстяных брюк.

— Эдриан Роквел, — говорит он скрипучим голосом, не оборачиваясь. — Не ожидал тебя увидеть.

— У меня нет времени на любезности, Марен. — Я достаю из внутреннего кармана небольшой бархатный мешочек. — Мне нужно, чтобы ты взглянул на это.

Он оборачивается, проводя рукой по редким седым волосам, и смотрит блёклыми заинтересованными глазами. Берёт мешочек и, с необычайной осторожностью, выкладывает осколки Лигры на тёмный каменный поднос.
Некоторые из них всё ещё слабо светятся.

Марен не говорит ни слова. Он водит пальцами над ними, бормочет что-то на мёртвом языке. В воздухе дрожит магия. Невольно морщусь.

— Это… — он выдыхает и поднимает на меня глаза. — Ты знаешь, чем это разрушено?

— Подозреваю - Фирром.

Марен медленно кивает.

— Похоже на то. Дело - дрянь, Эдриан.

Я стискиваю челюсти, перевожу дыхание.

— Хочу знать, можно ли восстановить Лигру. Любыми доступными и недоступными способами. Закрою глаза на любой твой метод, только сделай всё возможное, Марен.

— Лигра - не просто артефакт, ты ведь это помнишь? — рассудительно произносит и вздыхает. — Она живёт своей жизнью. Связана с тобой и с… супругой. Брачные узы не разрушены, но если хотя бы один из осколков ещё пульсирует - шанс на восстановление есть. Разумеется, я возьмусь за работу. Вопрос в другом: хочешь ли ты развода с этой женщиной? Если нет, то зачем тратить время и силы?

Закатываю раздражённо глаза.

— Естественно, я хочу с ней развестись, иначе не пришёл бы. И желательно - как можно скорее.

Марен качает головой и бормочет:

— Никак замену нашёл? Моложе и сговорчивее?

Медленно склоняю голову к плечу, глядя на него в упор.

— Не твоего ума дела, Марен. Выполняй свою работу.

Он морщится.

— Как скажешь, Эдриан. Я проведу диагностику.

Затем берёт один из светящихся осколков и опускает в чашу с тёмной жидкостью. Та мгновенно закипает.

А я отхожу к окну и смотрю на залитую полуденным солнцем улицу.

— Восстановить Лигру… — Марен проводит ладонью над пепельной чашей, — не невозможно, но задача не из лёгких. Придётся собирать не только физические осколки, но и энергетические отголоски союза. Это… тонкая работа. Мне понадобится время, а тебе - терпение.

— Сколько времени?

Марен не отвечает сразу. Поднимает другой осколок, почти выцветший, и щурится.

— Недели две, чтобы стабилизировать. Месяц - чтобы собрать целиком. Если вторая половина Лигры цела, то процесс ускорится. Если нет… будет труднее. Но и в этом случае - не безнадёжно. Оставляй, поколдую, — и скрипуче посмеивается. — Уж потерпи, Эдриан, через месяца два снова станешь холостым.

Сколько-сколько?

Возвожу глаза к потолку и медленно выдыхаю. Я никуда не спешу, но хотелось бы как можно быстрее избавиться от мёртвого брака. И от занозы в заднице по имени Эмилия. Уверен, она бы визжала от радости, если бы узнала, как сильно мне жизнь усложнила.

Конечно же, она знала с самого начала, на что меня обрекает. На то и был расчёт - потянуть время. А за эти пару месяцев ещё что-нибудь придумает. Проклятье….

— Слышал, Эдриан? — выталкивает из размышлений Марен и откашливается.

Поворачиваю голову и хмурюсь.

— О чём же?

Он отодвигает чашу и хмуро смотрит на меня поверх столов, заваленных амулетами, обрывками свитков и банками с непонятным содержимым. Словно колеблется, стоит ли говорить дальше. Но потом всё же решается:

— Ходят слухи… В Астенбург прибыл один охотник за реликвиями. Не новичок. Очень осторожен. Ведёт себя как образцовый гражданин, от аристократа не отличишь. Но те, кто его знает, обходят стороной. Он собирает не всякую магическую дребедень, а то, что связано с узами, печатями, с вещами, сделанными на крови или слезах. Всё, что пропитано тьмой. Особенно, если эта тьма способна приносить золото.

Задумчиво хмыкаю и скрещиваю руки на груди. Только подпольных коллекционеров не хватало на мою голову!

— Ты встречался с ним?

Марен кривит губы, качая головой.

— Нет, слава драконьим богам. Но я доложу тебе, если заявится. Обычно такие люди захаживают в нашу обитель в поисках древностей. Уж не знаю, что он ищет, и как его зовут, — разводит руками. — Его настоящего имени не знает никто. У него их много. Но в нашем кругу его называют… Коллекционер. И если он заинтересовался чем-то в Астенбурге - жди беды.

— Я так и понял, — раздражённо выдыхаю и запускаю руку в карман камзола.

Кладу на грязный стол мешочек с золотом в качестве предоплаты и сухо киваю Марену. М-да-а, подкинул пищи для размышлений. А я уж подумал, что неделька спокойная выдастся! Дом пустует, без Эмилии в нём свободнее дышится.

Глава 18

Эдриан

— О, Эдриан! Решила прогуляться по парку, но заметила твой экипаж, — обворожительно улыбаясь, мурлычет она. — Рада повидаться! Как у вас с Эмилией дела?

На миг отвожу взгляд, задумчиво смотрю на мостовую. Шарлотта дружбу водит с моей женой, вероятно, ей стоит знать.

— Эмилия теперь живёт за Астенбургом, в небольшой деревушке, — отвечаю на выдохе и хмурюсь.

Шарлотта слегка округляет глаза:

— О, сослал всё-таки? И правильно, Эдриан. Сколько она твоей крови попила. Я, конечно, люблю Эмилию как подругу… но она перешла все границы. Сама виновата. — Она хлопает густыми ресницами и склоняет голову к плечу, протягивая ко мне руку. Поглаживает по ткани камзола: — Бракоразводный процесс уже запущен? Или ты всё ещё сомневаешься?

Пожимаю небрежно плечами. Окидываю Шарлотту ненавязчивым взглядом. Фигурка у неё неплохая, и она прекрасно знает, как преподнести себя. И с манерами всё в порядке…. Незамужняя, между прочим.

— Всё не так просто, — отвечаю ровным голосом, будто мы обсуждаем погоду. — Процесс сложный, обременённый деталями. И... неожиданными препятствиями.

Шарлотта воспринимает это на свой лад. В её глазах вспыхивает игривый огонёк.

— То есть ты всё ещё связан, но уже почти свободен? Ох, а что же случилось? Ой, нет-нет, это меня не касается, — мурлычет она и, не дожидаясь ответа, хватает меня под локоть. — Тогда тебе просто необходима передышка от всей этой... нервотрёпки. Прогуляемся?

Позволяю Шарлотте взять меня под руку и увлечь в сторону. Мы идём медленно, ступая по усыпанной листвой дорожке старого тенистого парка. Над головой смыкаются ветви деревьев, сквозь которые солнечный свет падает мягкими бликами.

Пахнет липой, сырой землёй и цветами. Вдалеке звенит фонтан. Шарлотта приподнимает голову и подставляет лицо тёплым лучам. Кошусь на неё и отмечаю загадочную улыбку на губах. Чувственные, идеально очерченные…. Со стороны кто нибудь увидит и примет нас за парочку.

Да и плевать.

— Ты ничего не знаешь о снадобьях, которые нашли у моей жены в спальне?

Шарлотта останавливается, округляет выразительные глаза.

— О, Эдриан… — она наклоняется ближе, понижая голос до заговорщического шёпота. — Ты всё-таки узнал о них, да? Мне так жаль… — вздыхает, прикладывая ладонь к груди. — Она просила молчать. Мы же подруги!

— Так ты ей помогала? — холодно хмыкаю.

— Эмилия просила меня найти кого-то… ну, по женским вопросам. Разве я могла ей отказать?! — Шарлотта закатывает глаза. — Ты же понимаешь, я не знала, что именно она задумала. Ей нужны были снадобья….

— Против зачатия? — уточняю я, глядя прямо.

Она пожимает плечами и виновато улыбается:

— Ну да. У вас же были... напряжённые времена, как я понимаю. Она тогда сказала, что ребёнок сейчас - не вариант. Говорила, будто боится, что ты охладел и не поддержишь. Или что вообще уйдёшь. — Шарлотта вздыхает, хлопает ресницами. — Я, конечно, её отговаривала. Сказала, что ты заслуживаешь знать. Но ты же её знаешь, если решила, то не переубедишь. Упрямая до нельзя.

Я отвожу взгляд и выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Напряжённые времена? Серьёзно? Так вот как Эмилия преподала. Ну-ну.

Шарлотта тем временем продолжает, как ни в чём не бывало:

— Рада, что ты всё-таки решился на развод. Так долго держался, терпел Эмилию. Хоть и зря, если хочешь знать моё мнение. Она не стоит тебя, Эдриан. И вокруг полно других женщин, готовых подарить тебе наследника. Тебе стоит задуматься о новом браке, не находишь?

Морщу лоб и качаю головой.

— Да, ты права.

Шарлотта, поигрывая тонким кружевным зонтиком, снова склоняет голову ко мне. И улыбается.

— Но знаешь, Эдриан… Всё же интересно, где теперь живёт наша дорогая Эмилия? Подруга как-никак. Надо навестить, проведать, утешить, если она в печали... — Она смотрит исподлобья, всё ещё держась за мой локоть. — Или хотя бы убедиться, что у неё есть всё необходимое. В таких... условиях, — последнее слово она почти мурлычет.

Я хмыкаю и изгибаю бровь.

— С моей женой всё в порядке, Шарлотта. Уверен, не пропадёт. Одним глазом, да присматриваю за ней, не волнуйся.

— Ах, Эдриан, — вздыхает Шарлотта, — ты же должен понимать, как много значит для женщин живое общение с подругами? Может, мне она расскажет то, чего никогда не поведает тебе.

Она смотрит пристально и хлопает ресницами. Отвечаю сухой улыбкой и отвожу взгляд. На самом деле, мне уже не так важно, что скажет Эмилия. Вопрос с разводом решённый, осталось восстановить Лигру, и мы распрощаемся навсегда.

— Что ж, я не против, — пожимаю плечами и мягко высвобождаю свою руку из цепких пальчиков Шарлотты. — Проведай её, раз есть желание.

Глава 19

Эмилия

Толком не зная, чего ждать, я протягиваю руку к еноту.

— Эй, давай без… — начинаю, но не успеваю договорить.

Он шипит и резко отпрыгивает в сторону, выпутываясь из плаща.

И-и-и-и начинается настоящий балаган!

Енот носится по комнате, держа кулон в лапах, как флаг победителя. Я кидаюсь за ним, уворачиваясь от подушек и летящих в меня гребня, зеркальца, горшка с цветком. Он забирается под кровать - я туда же, он выскакивает на комод - я следом. Подол платья наматывается на ногу, волосы лезут в глаза.

— Сдавайся! Ты, пушистая катастрофа! — кричу, когда он делает последнюю отчаянную попытку сбежать… и застревает в выдвижном ящике.

Да-да, прямо так: зад торчит наружу, хвост раздражённо дёргается из стороны в сторону.

Я замираю. А потом не выдерживаю и смеюсь.

— Ну вот и попался, дружочек, — подхожу, аккуратно приподнимаю лапки, отодвигаю ящик. — Сейчас, не дёргайся… Вот так. Всё, свободен.

Он вываливается из ящика с оскорблённым фырканьем, плюхается на ковёр и с укором на меня смотрит. Мы оба тяжело и часто дышим.

— Ронни! — кричу в сторону лестницы. — Принеси что-нибудь вкусное! У нас… наклёвываются переговоры.

Пока она не пришла, я сажусь на пол рядом с енотом. Он снова крепко прижимает кулон к груди, но уже не шипит. Разглядывает меня, изучает. Даже лапу тянет, чтобы потрогать мои волосы. Но по-прежнему насторожен.

Когда Ронни приносит ломтик сыра и половинку груши, он обнюхивает подношение с видом короля, которому принесли дань, и начинает есть.

А потом, наевшись, осторожно подходит ко мне и, немного поколебавшись, раскрывает лапки. Протягивает кулон, и тот переливается мягким золотистым светом.

— Это что, талисман? — шепчу я.

Енот только моргает. И забирается на кровать, устраивается рядом.

Долго разглядываю предмет, кручу пальцами. Похоже, это какой-то артефакт. Зверёк так дорожит им. Интересно, где он его нашёл?

Осторожно кладу кулон на прикроватную тумбочку. Он чуть вибрирует, будто живой. Или мне только кажется?

Енот, свернувшийся у подушки, уже спит без задних лап, подёргивая усами во сне. Вздыхаю, поправляю плед и краем глаза замечаю, что дверца прикроватной тумбы приоткрыта. Наверное, в погоне за енотом задела.

Поднимаюсь и подхожу, собираясь закрыть. Кошусь на зверька, стараюсь не разбудить. И вдруг - звяк! - из дверцы что-то вываливается на пол. Наклоняюсь и поднимаю. Маленький мешочек, запылённый и завязанный шнурком. Увесистый. А внутри монеты.

Что за ерунда? Я же всё здесь осматривала!

Моргаю и осторожно развязываю мешочек дрожащими пальцами. И вижу несколько серебряных монет и одну золотую. Ничего себе сюрприз!

— Ты издеваешься? — шепчу в сторону кулона и кошусь на дрыхнущего кверху пузом енота.

Артефакт спокойно лежит на тумбочке и ничем не напоминает магический предмет, обыкновенное старинное украшение.

На следующий день совпадения продолжаются. Стоит мне подумать, что нужны дрова - на заднем дворе обнаруживается аккуратно сложенная вязанка. Стоит прикинуть, чем бы подлатать крышу - Ронни сообщает, что в сарае обнаружились доски и ведро с крепкими гвоздями. Которые, разумеется, никто из нас не видел раньше.

К вечеру устраиваюсь с запиской книгой в кресле, кулон лежит передо мной.

— И что ты за чудо такое, а? — бросаю взгляд на енота.

Он лижет лапу после сытного ужина и даже не поднимает глаз на меня.

— Что ж, ладно, — вздыхаю, качая головой, и заношу в книгу всё, что волшебным образом появилось в нашем доме.

Надо учитывать каждую мелочь. Не верю я в удачу и бесплатные чудеса, за всё всегда приходится платить! И какой бы щедрый ни был этот кулон, думаю, с ним следует быть осторожными. И постараться ни о чём не загадывать, пока я не выясню, с чем имею дело.

— Госпожа! — зовёт с первого этажа Ронни. — Госпожа, к вам гости!

Кого там принесло? Мысленно ворчу и закрываю книжку, прячу её под подушку. Прохожу мимо устраивающегося на кровати енота и подмигиваю ему.

— Отдыхай, дружочек. Но постарайся никому не показываться на глаза, договорились?

В ответ он бурчит что-то и смачно зевает, заваливаясь на подушку. Вот деловой, а!?

Спускаюсь по скрипучей лестнице, придерживая подол платья. Ронни стоит в дверях с понурым видом и косится на меня исподлобья. Невольно напрягаюсь. Только не говорите, что Эдриан пожаловал!

Приближаюсь к распахнутой двери и встречаюсь взглядами с рыжеволосой девушкой в белой шляпке, которую безжалостно треплет поднявшийся ветер. Небо заволокло тучами. Похоже, будет дождь.

На гостье красивое голубое платье с рюшами, явно из города приехала. Выглядываю ей за спину и замечаю экипаж без опознавательных знаков. Хм-м-м.

А девушка ловит мой взгляд и лучезарно улыбается.

— Ну же, Эмилия! Неужели не рада меня видеть? Я ведь обещала приехать, — разводит руки в стороны, раскрывая объятия. — Привет, подруга дорогая! Впустишь меня?

Пауза затягивается. Всматриваюсь в лицо гостьи. Ни одного проблеска в памяти, кто такая, как зовут и откуда. Перевожу взгляд на Ронни. Может, она хотя бы намекнёт, как быть.

Но горничная смотрит с изумлением на меня, теребя край передника. Да твою ж….

Глава 20

Рыжеволосая гостья стоит на пороге с таким видом, будто оценивает, не запачкает ли туфельку, если ступит на крыльцо. Губы изогнуты в сочувственной полуулыбке. Глаза бегло скользят по фасаду, по мне… и по Ронни, которая застыла рядом.

На лице моей помощницы нет ни удивления, ни радости, только едва уловимая тень напряжения. Знает гостью. И явно не в восторге от её приезда.

Что ж, ладно. Придётся импровизировать.

Улыбаюсь так, будто мы сто лет знакомы:

— О! Ты приехала! Заходи скорей.

— Ну и в халупу он тебя сбагрил… — гостья театрально закатывает глаза, входя внутрь. — Вот же подонок! Прости, но я иначе его назвать не могу.

Прикрываю за ней дверь и делаю вид, будто меня нисколько не смущает ни её резкость, ни незваный визит.

Явно речь об Эдриане. Выходит, эта дамочка в курсе моей ситуации. В таком случае, попробую выжать из нашего общения информацию по максимуму.

— Привыкаешь? — Она оборачивается, бросает оценивающий взгляд на убранство зала: старые балки, вычищенный пол, корзинку с огурцами на столе. — Да тут в одиночку выжить - подвиг. А он, конечно, в своём особняке сидит, гордый, как павлин, и думает, что поступил по справедливости.

— Спасибо не в одном белье выставил, — произношу я осторожно, наблюдая за её реакцией.

Гостья вскидывает брови:

— Как ты можешь так говорить, Эмилия?! Выгонять жену - это подло. А после всего, что между вами было… Я-то надеялась, Эдриан одумается. Хотя, если честно… С самого начала было очевидно, что вы не подходите друг другу. — Она склоняет голову чуть набок и выдыхает. — Но ты держишься молодцом. Сильная ты. Я бы так не смогла. И если тебе что-нибудь понадобится - помощь, продукты, просто поболтать, то я рядом. Мы же подруги, — и выдаёт приторно сладкую улыбку, пожимая точеными плечиками.

— Спасибо, — говорю бесхитростно и жестом приглашаю её присесть. — Мы как раз собирались заварить чай.

— Только если ты расскажешь мне всё! — Она хитро сверкает глазками. — Я должна быть уверена, что справляешься с навалившимися невзгодами. Ты заслуживаешь лучшего, Эмилия. И Эдриан ещё получит по заслугам за то, как поступит с тобой.

У меня дёргается нервно уголок глаза. Мд-а-а-а. Рыжеволосая гостья с манерами актрисы и репликами из мыльной оперы, но явно из близкого окружения прежней Эмилии.

Неужели именно она писала мне через шкатулку? Имя бы узнать…

Но как это сделать и не вызвать подозрений?

Думай, Женька! Думай.

Пока я размышляю, выдавливая из себя приветливую улыбку, гостья проходит мимо меня, чуть склоняя голову. Веду носом, принюхиваюсь как можно незаметнее.

Ага-а-а! Улавливаю тонкий аромат парфюма - терпкий, с нотками жасмина и чего-то сладкого. Замираю и мысленно хмыкаю. Точно! Тот же запах, что и от последней записки из шкатулки. Значит, это она мне писала.

Уже что-то!

Тем временем гостья, ни капли не стесняясь, проходится по кухне. Щёлкает пальчиками по поверхности стула, словно проверяя на чистоту, проводит ладонью. А потом, прежде, чем присесть, с напускной брезгливостью смахивает с него несуществующую пыль.

— Завари-ка мне чаю, Ронни, — произносит она повелительным тоном, будто не раз уже так делала.

— Да, леди Шарлотта, — отвечает Ронни с натянутой интонацией и чуть склоняет голову, а я мысленно ликую.

Шарлотта. Прекрасно! У нас есть имя наглой рыжеволосой особы. Живём!

Теперь главное не проколоться на какой-нибудь ерунде.

Скольжу в кухню и бросаю на неё мимолётный взгляд, обходя стол. Значит, что мы имеем? Шарлотта - подруга прежней меня. А, может, не такая уж и подруга… В любом случае, играем дальше. Посмотрим, что из неё можно вытянуть. И вообще - зачем она явилась?!

Присаживаюсь за стол и складываю руки перед собой. Улыбаюсь гостье самой тёплой из своих улыбок:

— Надеюсь, чай тебе понравится. Мы собрали местные травы, очень душистые, а главное - полезные.

— Ох, Эмилия, пугаешь ты меня, — фыркает Шарлотта. — Травы? Собрали? Серьёзно?! Скажи ещё, что обзавелась огородиком и овощи растишь! Неужели такая жизнь тебе по вкусу? Ни за что не поверю, что моя подруга, столичная модница, устроилась в глуши, как сельская домохозяйка!

С трудом сдерживаюсь от порыва хмыкнуть и пожимаю плечами.

— А что такого? С грядки прямо на стол. Надо же как-то приспосабливаться к новым условиям. Я нисколько не горюю по прошлой жизни в городе. Здесь воздух чище и людей поменьше. Отдыхаю душой и телом, Шарлотта.

“Подруга” морщит носик и осуждающе качает головой.

Ронни ставит перед нами чашки с травами, наполняет кипятком. Пар поднимается над столом, аромат душицы и мяты наполняет кухню. Смотрю сквозь него на Шарлотту. Её глазки бегают, тонкие брови недоумённо изогнуты.

Не такого приёма она ожидала? Рассчитывала увидеть подругу в слезах и соплях, бьющуюся в истерике? Ха! Не дождётся.

Пока Ронни суетится у печи, поднимаюсь из-за стола и направляюсь за блюдом с тыквенным пирогом, который она испекла на завтрак. Делаю вид, будто занята шкафчиком, но взгляд неотрывно следит за гостьей.

Шарлотта удобно устроилась за столом, сложила ладони в замочек и смотрит по сторонам с выражением брезгливого интереса.

— Ты ведь мне писала про снадобья, — начинаю между делом, разрезая пирог на ровные кусочки. — Я как раз перебирала старые бутылочки… и подумала, что стоило бы пополнить запасы.

Ставлю блюдо на стол, и как бы невзначай смотрю ей в глаза.

Шарлотта моргает, театрально удивляясь.

— Ох, прямо все использовала? Ничего не осталось? — вздыхает и лезет в кружевную сумочку, которую держит на коленях. — Разумеется, я кое-какие привезла.

Выставляет передо мной три пузатых флакона с пергаментными этикетками.

Глава 21

— Кто это? — спрашивает Шарлотта, не сводя глаз с приближающегося мужчины.

— Не важно, — отзываюсь я с самой доброжелательной улыбкой, которую только могу из себя выжать, и мягко подталкиваю её в сторону её же экипажа. — Тебе пора домой, дорогая подруга. Спасибо, что заглянула. Счастливого пути.

Шарлотта, ошарашенная тем, что её так открыто выпроваживают, моргает, потом со смешком качает головой:

— Ох, а ты зря времени здесь не теряешь, да? Предприимчивая Эмилия нигде не пропадёт. Так держать, дорогая!

— Приходится… как-то крутиться, — парирую я, открывая дверцу её экипажа.

Она медлит, с подозрением и любопытством косясь на Берка. Приподнимаю брови и указываю ей на распахнутую дверь. Давай же, залезай и катись колбаской. Нечего здесь разнюхивать. Достаточно уже жалом поводила.

Шарлотта обиженно фыркает и нехотя поднимается в экипаж, но перед тем, как захлопнуть дверцу, бросает на Ричарда ещё один цепкий взгляд.

— До встречи. И… будь осторожна с незнакомцами, — говорит с фальшивой тревогой в голосе и всё-таки уезжает.

Меня обдаёт дорожной пылью, когда экипаж срывается с места. Откашливаюсь, отмахиваясь ладонью. Тьфу ты! Неужели укатила?! Я уж подумала, что придётся заталкивать её силой.

Делаю глубокий вдох и медленно разворачиваюсь к Ричарду.

Он стоит, облокотившись на перила крыльца, изумлённо вскинув брови. А не слишком ли он деловой, а?

— Я, похоже, помешал, — говорит он, тактично улыбаясь.

— На самом деле, вы меня выручили, — признаюсь честно, подходя ближе. — Но я не ожидала так скоро вас увидеть. Что-то случилось?

Он чуть улыбается, а взгляд его по-прежнему внимателен и загадочен.

— Решил проведать, — говорит Ричард, отталкиваясь от перил и приближаясь. — Узнать, как у вас продвигаются дела. С таверной, с хозяйством…

— Сама себе удивляюсь, но мы наконец-то прибрались, — отвечаю, поправляя волосы, чтобы занять руки. — Правда, всё ещё немного хаотично. Работы выше крыши, а рук катастрофически не хватает.

А в мыслях добавляю: и денег. Особенно денег. Но вслух этого, конечно, не скажу.

Ричард улыбается чуть шире и кивает в сторону дороги:

— Тогда позволю себе немного вольности. Уверен, вы оцените.

Поворачиваю голову и вижу, как с пыльной тропы выкатывает ещё один экипаж. Гружёный, увязший под тяжестью мешков, досок и ящиков. Возница останавливается перед домом, встаёт, откидывает брезент, и я замечаю внутри дрова, муку, свёртки, похожие на ткань, и даже стройматериалы.

— Я подумал, что вам может пригодиться немного помощи. Хотя бы для старта, — говорит Берк и мягко пожимает плечами.

Ошарашенно смотрю на него, потом на экипаж. Да ну….

— Это… Всё для нас? Право, не стоило, Ричард. Я не могу принять такой подарок, а расплатиться с вами мне нечем.

Он небрежно отмахивается и, щурясь на солнце, оглядывает дом.

— Эмилия, мы же теперь партнёры. Нет ничего плохого в том, что я внесу свой небольшой вклад в общее дело. Партнёры должны поддерживать друг друга. Это просто жест доброй воли, не больше. Но если моя помощь вызывает у вас неловкость - считайте, что я рассчитываю на обед в качестве благодарности.

После чего подмигивает мне и, не дожидаясь ответа, идёт помогать вознице.

А я остаюсь стоять в шоковом состоянии, закусив губу.

Как же быть? Пустить его в дом? Но совсем не хочется, внутри всё протестует. Неправильно это….

Думай, Женька!

Глава 22

Стою на крыльце, скрестив руки на груди, и наблюдаю, как Ричард с кучером выгружают доски, мешки с известью, какие-то ящики с инструментами. Он деловит, сосредоточен и, что раздражает особенно, чертовски привлекателен.

В дом пускать его совсем не хочется. Ни к чему ему знать, как мы тут обживаемся и уж точно не стоит видеть енота.

Надо бы уже придумать ему имя. Сколько можно звать бедолагу "эй, ты, воришка с полосатой попой"?

На кухне шуршит Ронни, гремит посудой и, судя по запаху, жарит лепёшки. Может, и обед устроить на улице? Стол мы недавно отмыли, лавки стоят, и свежий воздух заодно. И незваный гость внутрь не сунется!

Главное, чтобы полосатый не вылез поглазеть.

Я закусываю губу и думаю, как бы так повернуть ситуацию, чтобы у Ричарда не возникло подозрений?

Да и какие подозрения?! Я по-прежнему замужняя женщина! Чем не веская причина?

К моему немалому удивлению, Ричард не просто раздаёт указания, а сам берёт в руки инструменты. Снимает камзол, закатывает рукава и принимается укреплять разъехавшиеся ступени на крыльце, а потом, осмотрев крышу, бросает своему помощнику:

— Лестницу сюда. Там дыра, сквозь которую уходит тепло. Непорядок.

Стою в сторонке, прищурившись. Ну надо же! Не ожидала от него такой прыти. Ловко управляется с молотком, командует, будто здесь хозяин. Подозрительно всё это. Не похоже на простую благотворительность.

Или я излишне подозрительна и недоверчива к людям? Ну не-ет, бред какой-то.

Бегом возвращаюсь в дом, стараясь не наступать на шумные половицы, и тихо говорю на ухо Ронни:

— Накрой обед в саду.

Ронни кивает и уходит на кухню.

Я же хватаю ведро, лейку и бегом к колодцу. По пути пинаю камушек, словно он виноват в моих сомнениях.

— Ах ты, мистер полезность, — бормочу себе под нос, поливая пышные грядки редиса. — Ну что тебе надо, Ричард? Заигрываешь? Выведываешь?

Из-за яблони наблюдаю, как он подаёт гвозди помощнику и кидает взгляд на дом. Чего он всё смотрит на него, а?

Когда солнце пересекает зенит и воздух становится особенно тёплым, я приглашаю Ричарда к столу.

— Обед на свежем воздухе, — объявляю бодро, указывая на шаткий столик под яблоней.

На его лице на миг появляется нечто похожее на разочарование. Явно надеялся попасть внутрь. Но быстро справляется с выражением и кивает с вежливой улыбкой.

— Весьма предусмотрительно. Здесь и вправду приятнее, — говорит он, опускаясь на ближайший стул.

Стул, разумеется, поскрипывает, потом накреняется, и Ричард чудом удерживается на нём и не опрокидывается назад. Внутренне хихикаю, но изображаю обеспокоенность.

— Осторожно. Он немного... хлипкий.

— Не беда, исправим, — уверяет Ричард, восстанавливая равновесие.

Ронни выносит обед: тушёные овощи, отварное мясо, лепёшки, компот в глиняном кувшине. Ричард берёт ложку, пробует и одобрительно кивает:

— М-м-м-м, как вкусно!

— На свежем воздухе всегда вкуснее, — бормочу и бесхитростно пожимаю плечами.

За обедом, чтобы скрасить неловкую тишину, рассказываю Ричарду о своих планах:

— Зал хочу светлый, с длинной барной стойкой вдоль окна. Кухню уже расчистили, осталось только водопровод наладить…

— Впечатляет, — замечает Берк, отпивая компот из высокого запотевшего стакана. — А что, какие-то проблемы с водопроводом? Так я мигом….

В этот момент из кухни раздаётся визг Ронни:

— Госпожа, вода пошла! Настоящая, из крана!

Я судорожно делаю глоток компота.

— Да так, ерунда, — робко улыбаюсь. — Похоже, мы просто не умеем с ним правильно обращаться.

Ричард едва заметно улыбается:

— Понимаю. Но имейте ввиду, я охотно посмотрю его.

Какая же у него самодовольная и наглая физиономия! Чую, неспроста он здесь трётся. Испускаю прерывистый вздох, невольно представляя, как с яблони над столом срывается плод и звонко стукает Ричарда по макушке…..

Пух! — спелое яблоко падает точно на его плечо и плюхается в тарелку с овощами. Ричард вздрагивает, поднимает глаза к веткам.

— Деревья здесь, может, и не самые дружелюбные, — замечаю я самым безмятежным тоном, борясь с паникой. Спохватываюсь и вскакиваю со стула. — Ох, вы испачкались! Сейчас что-нибудь принесу. Так неловко….

Он отряхивается, беззлобно усмехаясь, и садится ровнее.

— Ничего страшного, правда. Не стоит утруждаться. Продолжайте, я весь внимание.

Медленно опускаюсь обратно на стул.

— Да вот, забор….

Перевожу взгляд за спину Ричарда на гнилой забор у края огорода: доски серые, краска шелушится. Мелькает мысль то ,что было бы неплохо его освежить и покрасить, но тут же одёргиваю себя.

Да только слишком поздно.

Пока Ричард вытирает плечо салфеткой, за его спиной доски темнеют, словно их кто-то невидимый покрывает свежей смолой. Облупленная краска исчезает, а штакетины выравниваются одна к одной. Миг, и забор аккуратный, будто новенький.

У меня перехватывает дыхание. Перевожу взгляд к лицу Ричарда и улыбаюсь, только бы он ничего не заметил.

—.... покрасила на днях. Как новенький теперь.

— Сами? Искренне восхищаюсь вами, Эмилия, — говорит Ричард, не замечая, как я вцепилась в ложку.

— Подумаешь. Ничего сложного, — выдыхаю и заставляю себя улыбнуться.

Он прищуривается, явно чувствуя подвох, но ничего не говорит. А я сижу, стараясь не думать ни о чём.

Спокойно, Женька. Только спокойствие. И ни одного желания вслух. Даже в мыслях нельзя держать!

Ричард заканчивает с овощами и мясом, берёт с тарелки пирожок. Чтобы не таращиться на него, поднимаю кружку с компотом, делаю осторожный глоток и …. Краем глаза замечаю движение в окне спальни.

Замерев с кружкой в руке, перевожу взгляд.

Да ё-моё!

Енотище восседает прямо на подоконнике своей мохнатой задницей, вольготно развалившись. В лапках держит драгоценный медальон, блестящий на солнце так, что можно ослепнуть. Покачивает его, будто нарочно для привлечения внимания.

Глава 23

Всё. Хватит. Ричард, конечно, любезен, услужлив, но и чертовски подозрителен. И если не остановить его сейчас, завтра он, глядишь, уже будет белить потолки в моей спальне.

Не надо мне такого счастья!

Постукиваю указательным пальцем по подбородку и обдумываю фразы: «Вы, наверное, устали», «Наверняка у вас дела», «Спасибо за помощь, но дальше мы сами». Но всё кажется или натянуто, или слишком грубо.

И тут, будто по заказу, из дома доносится крик Ронни:

— Ай! А ну отдай печенье!

Грохот. Лязг кастрюль и какая-то возня доносятся с кухни. У меня дёргается глаз.

Ричард резко встаёт со стула:

— Что это было?! Похоже, вашей служанке требуется срочная помощь! — и делает шаг в сторону крыльца.

Вцепляюсь в его рукав:

— Не стоит, Ричард. Всё с Ронни хорошо. Она просто… не слишком ладит с печкой.

Он смотрит на меня с тревогой, но садится обратно, хоть и нехотя.

— Заслонка заедает? — предполагает он, недоверчиво изгибая бровь. — Так я мигом посмотрю….

Берк продолжает вслушиваться, будто сомневается в моих словах. Выпрямляюсь, ёрзаю на стуле и вкладываю всё своё обаяние в улыбку:

— Послушайте, Ричард, — делаю глубокий вдох и стараюсь говорить мягко, но уверенно. — Вы и так сделали более, чем достаточно. Ступени, крыша, фасад - всё выглядит чудесно! Спасибо вам огромное, правда. Без вас я бы справлялась ещё месяц. Дом буквально восстал из руин благодаря вам, — немного лести и преувеличения тут точно не повредят. — Но дальше мы как-нибудь сами, честно. А то у меня совесть не выдержит, если вы ещё и внутри всё наладите.

Он улыбается чуть криво, однако его взгляд то и дело цепляется за дом:

— Не стоит благодарности, Эмилия. Я же говорил - мы партнёры.

Да задрал ты уже со своим партнёрством! Чую же, повадился сюда вовсе не из-за грандиозных перспектив. Не думаю, что влюбился в меня с первого взгляда, но чем чёрт не шутит?! Интерес Ричарда к таверне не случайный. Он что-то задумал же!

А-а-а-а! Опять моя паранойя, да?!

— Рад был помочь, — вздыхает он и снимает камзол со спинки стула. — Но, если честно, у меня ещё пара идей насчёт окон…

— Может, в другой раз? — перебиваю я его с самой непринуждённой улыбкой. — У нас планы с Ронни. Я и предположить не могла, что вы заглянете. Да, многое предстоит сделать, а я хочу успеть до конца недели.

Он приподнимает бровь:

— Значит, в конце недели загляну.

Да твою ж! Чудом удерживаюсь от порыва раздражённо цыкнуть.

— Договорились, — произношу на выдохе, наступив на горло здравому смыслу.

Он ведь всё равно припрётся! А так хотя бы буду знать - когда именно. И подготовлюсь.

— Тогда не смею мешать. До встречи, Эмилия, — коротко кланяется и направляется к экипажу, где его ждёт помощник.

— До встречи, — склоняю голову к плечу, сцепив руки перед собой.

И только когда экипаж, окутанный облаком пыли, исчезает за поворотом, выдыхаю. Лечу в дом и вбегаю на кухню.

К моим ногам по полу катится крышка от кастрюли. Ронни, вооружённая половником, стоит у плиты в боевой стойке. Енот, тот самый кудлатый саботажник, вцепился всеми лапами в тарелку с ещё тёплым печеньем и рычит, как миниатюрный дракон на диете.

— Отдай, ты, паршивец хвостатый! — визжит Ронни и делает выпад половником, как шпагой. — Это не для тебя, лопоухая напасть!

Енот отпрыгивает на табурет, прижимая печенье к груди, потом резко швыряет одно в сторону Ронни. Оно попадает ей в лоб, и та на секунду теряет равновесие и боевой настрой.

Воспользовавшись заминкой, он ловко перебегает на стол и забирается в миску с мукой.

— Ах ты мелкий…! — вздыхает Ронни и, спотыкаясь о кочан капусты, падает на колени, раскидав по полу котелки.

Мучная дымка висит в воздухе, печенье раскидано по углам, Ронни с взъерошенными волосами, украшенными тестом, и енот, гордо стоящий в миске.

Не выдерживаю и хохочу в голос, запрокинув голову. Нет сил сдержаться, ё-моё! Не каждый день увидишь такую живописную картину!

— Ну и что тут у вас, а?! — успокоившись, восклицаю и хлопаю в ладони. — Чего устроили?

Оба - и енот, и Ронни - поворачиваются ко мне с одинаковым выражением в глазах: «Это всё она начала».

— Так, марш по углам оба! — строго говорю я, указывая пальцем в разные стороны кухни. — Ронни, ты - в кресло с мятным чаем. Енот… ты… эээ… просто отойди от печенья. Живо! А я подумаю, угощать тебя сегодня или нет!

Енот обиженно фыркает, но послушно отползает на подоконник, всё ещё держа в лапке добычу. Ронни, фыркая не хуже, вытирает лоб и выдает:

— Госпожа, если бы он не был таким наглым… я бы сама его угостила. Но он ведёт себя возмутительно!

— Согласна. А ещё он чуть не выдал себя! Ричард уже порывался вломиться в дом и спасать тебя, чудом его остановила.

— Ох, не нравится он мне, госпожа, — вздыхает Ронни, выбирая тесто из волос. И прикусывает губу, косясь на меня виновато. — Простите.

— Ричард или енот? — Хмыкаю, глядя на неё, и забираю у енота печенье, меняя его на половинку яблока.

Он оценивает товар, потом шмыгает носом, берет фрукт… и исчезает под столом.

— Всё. Мир? — спрашиваю и упираю руки в талию. Исподлобья смотрю на Ронни. — У нас больше нет времени прохлаждаться. Зазеваемся, и Ричард нас и таверну подомнёт под себя. Поэтому завтра же приступаем к решительным действиям, моя дорогая! У нас ровно неделя, чтобы подготовиться к его следующему визиту и доказать, что мы в посторонней помощи не нуждаемся.

Ронни с готовностью кивает, хоть и читается в её глазах сомнение. Подбадриваю её улыбкой и подмигиваю.

Конечно же, так просто, по щелчку пальцев, никогда не бывает. И уже совсем скоро я в этом убеждаюсь….

Глава 24

В течение следующей недели мы окончательно приводим дом в порядок - благо у нас есть чудо-артефакт, который енот позволяет мне использовать.

Правда, только в обмен на обильное подношение. Ох, как этот нахал любит поесть!

В доме стало гораздо уютнее. Пол не скрипит, окно больше не заклинивает, печь тоже работает исправно и разгорается на раз-два. В главном зале расставлены столы, на окнах белые занавески, у камина - дубовые полки под напитки и, конечно же, стойка управляющей.

Всё именно так, как я себе представляла! Даже кружевные салфетки на столах и пузатые вазочки с садовыми цветами. Стены украшают несколько картин с изображением местных пейзажей. В такую таверну я бы и сама захаживала подкрепиться.

Чудеса да и только! Но я по-прежнему исправно заношу в ежедневник всё, что наколдовала с помощью кулона.

В один из дней мы решаем выбраться в деревню - осмотреться, закупить кое-что по хозяйству, подыскать лавку со свежим мясом и просто размяться. Енота запираем в кладовой с миской нарезанных груш. Он возмущён, но еда - дело серьёзное, отвлекает от других забот.

Мы с Ронни неторопливо идём по центральной улице деревни. День тёплый, солнце ласково припекает. Под ногами шуршат мелкие камушки, местами проглядывает кособокая брусчатка.

Народ снуёт туда-сюда, лавки открыты настежь, кое-где из окон пахнет хлебом, а от мясных лавок - жареным салом и копчёностями.

— Слишком кричаще, — бормочу себе под нос, глядя на очередную ярко-красную вывеску с позолоченными буквами.
«Грегор и Ко - только свежее мясо!»

И с дороги слышно, как мясники наперебой выкрикивают скидки, потрясают тушами и громоздят на прилавки горы фарша, колбас и рубленых кусков. Шум, толкучка, запах крови и копоти. Бр-р-р.

Ронни идёт молча, оценивающе оглядывается. Я же мечусь взглядом, пытаясь найти хоть одну лавку, в которую хотелось бы зайти, не опасаясь, что торговцы разорвут тебя на части и не вытряхнут карманы.

И вдруг замечаю. То, что нужно! Идеальное местечко для закупки мяса и молочных продуктов для таверны.

В стороне, ближе к боковой улице, скромная вывеска из выбеленного дерева:
«У Бертона» - аккуратно выжжено простыми буквами.
Подхожу к приоткрытой двери и чувствую запах... парного мяса и зелени, свежего творога и сыра. М-м-м-м! Какие потрясающие ароматы!

— Пойдём скорее сюда, — киваю на распахнутую дверь и хватаю Ронни под локоток.

Внутри лавки оказывается прохладно и удивительно уютно. Торговый зал небольшой, но чистый: деревянные прилавки, на стенах висят связки сушёных трав, на крюках подвешены колбаски в натуральной оболочке. За стеклом витрины красуются сочные куски вырезки, стейки, фарш, что-то копчёное.

О, да! Теперь главное, чтобы средств на первую закупку с доставкой хватило. А у меня их, мягко говоря, маловато. До следующего визита в банк ещё больше двух недель, надо уложиться и не спустить всё до последней монетки.

За прилавком стоит приветливая женщина лет сорока с небольшим кс округлыми чертами. Завязывает фартук и кивает мне, оглядывает нас с интересом.

— Добро пожаловать в нашу лавку, милые леди! Вы новенькие, не так ли? Не видела вас прежде, а память на лица у меня хорошая.

— Да. Я недавно обосновалась за старым холмом, — киваю, скромно улыбаясь. — Хочу открыть таверну. Вот, присматриваюсь к товару.

У неё загораются глаза.

— Это чудесно! Здесь давно не было приличного места поесть, если не считать трактир на северной дороге. Но там, знаете ли… — она многозначительно поджимает губы, — обосновались разбойники. Местные стараются не соваться туда.

Понимающе хмурюсь и достаю свой ежедневник, открываю на пустой странице и начинаю аккуратно записывать. Цены приемлемые, товар радует глаз. Пожалуй, на этой лавке и остановлюсь.

На пробу беру парную вырезку, ребрышки и колбаски. Фиксирую все покупки в ежедневнике. Бухгалтерию придётся вести самой…. А заодно договариваюсь о размещении рекламной вывески в лавке этой милой и отзывчивой дамы. С чего-то же нужно начинать!?

Благодарим её и выходим обратно на улицу с корзиной, полной тугих пергаментных свёртков с парным мясом. Только бы собаки не увязались. Солнце светит высоко, золотя черепичные крыши домов и листву на старых деревьях.

Какой славный день! Подставляю лицо тёплому ветерку и улыбаюсь, прищурившись. Где-то глубоко внутри пульсирует надежда - вдруг и правда всё получится? Вдохновение бурлит, не давая усидеть на месте. Так и тянет броситься на кухню и начать готовить пробные блюда.

В моём прежнем мире открытие заведения общепита требовало пройти через кучу инстанций, собрать гору бумаг и оставить немалую сумму в каждом кабинете. Здесь же всё куда проще и быстрее.

Добравшись до ратуши, я выяснила все формальности и договорилась о приходе мастера по дымоходам. Поскольку заведение открывается прямо в моём доме, для получения разрешения на работу таверны требовалось всего два пункта: разрешение на торговлю и исправный дымоход.

Специалист вскоре пришёл, всё проверил, выдал нужную справку. Оставалось только шлёпнуть на неё печать в ратуши. И - вуаля! - с формальной стороны таверна считается открытой!

Вздыхаю и открываю глаза. Листаю свой ежедневник, перечитываю записи и делаю пометки. Необходимо докупить некоторые пряности и специи, свежие овощи возьмём с огорода. Есть только одна ма-а-альенкая загвоздка…. И её нужно срочно устранить.

Потому мы заглядываем в книжную лавку. Старый-престарый магазин с запахом пыли и чернил. Там я, не раздумывая, хватаю три поваренные книги - толстые, с закладками, местами в пятнах.

Подозреваю, что прежняя Эмилия к плите не подходила, так что объяснять мои кулинарные потуги будет непросто. Пусть будут книги! Скажу, что захотела научиться. А там, незаметненько начну импровизировать и вносить в рецепты свои ошеломительные идеи.

Ронни бросает взгляд на обложки, но молчит. Вот и отлично! На её лице не отображается ни капли сомнений. Поверила, фух!