Предатель. Голубая кровь

Пролог

Палацетто на одном из каналов Венеции — мой дом в последние пять лет.

Я живу здесь с любимым мужчиной. Марко – старший сын в семье Холодини, некогда славного аристократического рода. Правда, титулы в Италии давно отменили.

Впрочем, это не мешает нашему мажордомо постоянно их использовать.

Я иду по длинной галерее со сводчатым купольным потолком. Когда-то, на старте наших отношений, я чувствовала себя здесь как в музее. Этому ощущению способствовуют многочисленные портреты на стенах. Потом привыкла...

И к потолкам, и к портретам, и к мажордомо.

Теперь это просто дом, где живет мой любимый мужчина. Следовательно, и мой дом.

Я не являюсь официальной женой Марко. Это не имеет никакого значения. Ведь главное в отношениях – это любовь. Не штамп в паспорте и не благословение в соборе Святого Марко.. Тем более, что я не слишком-то верю во все эти благословения. Гораздо важнее взаимное доверие, которое возможно при наличии чувств.

– Синьора Джулия очень красивая, – слышу голос новой горничной из-за приоткрытой двери кухни.

Невольно замираю на пороге. Не сказать, что я любительница подслушивать сплетни прислуги, но тут трудно пройти мимо. Обонятельные рецепторы улавливают запах какой-то выпечки, и я краем сознания отмечаю, что успела проголодаться.

– Она не синьора, а синьорина, – строго осаживает девушку кухарка, что заставляет меня поморщиться от предрассудков, фонящих в ее голосе, – и можешь сильно не лебезить перед этой русской. Скоро ее не будет в этом доме. Здесь появится другая хозяйка.

Закатываю глаза, не поверив в заявление старой итальянки. Наверное, она просто осуждает мой незамужний статус. У нее может быть свое мнение по этому вопросу, а у меня свое.

На кухне венчик задорно колотится о стеклянные стенки. Монотонный звук неприятно бьет по темечку. Уже планирую продолжить свой путь, как горничная желает прояснить ситуацию:

– Почему синьорины скоро не будет? Она очень милая, а синьор ее любит.

- Любит! – экспрессивно фыркает кухарка. – И готовит большой прием за ее спиной.

Лицо опаляет мгновенным жаром, пальцы предательски подрагивают. Сжимаю ладони в кулаки, чтобы остановить тремор.

Это уже не пустая болтовня. Она реально что-то знает.

Ни одно мероприятие в этом доме никогда не готовилось без меня.

Что значат слова женщины? В голове возникает догадка, которая мне категорически не нравится.

Подавляю желание зайти на кухню и выбить из женщины все ответы.

Беру себя в руки, прохожу мимо.

Ответы мне должен хозяин этого дома. Нужно набраться терпения и дождаться Марко.

Поднимаюсь в свою комнату, замираю у подоконника. Пристально всматриваюсь в воды канала. Небо над Венецией в серых тучах. Очень гармонирует с моим настроением.

Наконец-то появляется знакомый катер. Вскоре швартуется около дома. Марко смотрит на мое окно. Встречаемся глазами.

Уголки его губ приподнимаются в улыбке. Мое лицо в бесстрастной маске. Он хмурится, отворачивается, идет к дому.

Спускаясь по лестнице, морально готовлюсь к разговору. Предки Марко сегодня особенно высокомерны. Игнорирую их взгляды, пока иду по длинной галерее.

— Синьор уже дома? – вежливо уточняю у возникшего передо мной маджордомо.

— Да, его милость уже прибыл. Прошел в кабинет, — отзывается мужчина. Сегодня игры в аристократический дом почему-то особенно раздражают.

— Спасибо, Анджело! – благодарю и быстро иду в указанном направлении.

Без стука толкаю тяжелую дверь. Стремительно пересекаю просторное помещение. Останавливаюсь у массивного деревянного стола. С вызовом смотрю в глаза Марко.

— Ты ничего не хочешь рассказать? – требовательно спрашиваю, сдерживая гнев.

— О чем, Джулия? – вкрадчиво уточняет, вальяжно откинувшись на спинку кресла.

— Например, о сплетнях прислуги про какой-то большой прием!

Мужчина растирает лицо ладонями, а мое сердце сжимается в комок. Этот жест не сулит мне ничего хорошего.

— Ты должна переехать, Джулия! – проносится громом приговор Марко. – Завтра я позвоню риелтору, тебе подберут варианты жилья. Постарайся уложиться в пару недель с выбором. Потом тебя не должно быть в этом доме.

Глава 1. Разговор

От шока превращаюсь в соляной столб. Неверяще смотрю на Марко, который старательно не замечает меня, делая вид, что сосредоточен на бумагах, которые убирает в ящик стола. .

Его движения резкие, рваные. Я понимаю, что он нервничает. Полностью сосредотачиваюсь на его невербалике, будто язык тела подскажет что-то важное.

С временным лагом доходит полный смысл сказанного.

— Меня не должно быть, — повторяю на автомате.

Марко шумно выдыхает, наконец-то поднимая на меня глаза

— Я неправильно выразился, Юлья, — мужчина добавляет нежности в голос.

Смотрю сквозь него. Понимаю только одно – моя жизнь рушится и никогда не будет прежней. Самые счастливые пять лет моей жизни сейчас осыпаются под ноги осколками.

— Ты выберешь новый дом, — продолжает мысль Марко, — начнешь обустраивать постоянное гнездо. Тебе наверняка надоело жить на чемоданах. Я просто хочу о тебе позаботиться.

— На чемоданах… — заторможенно пытаюсь понять, о чем он вообще говорит. – Что ты имеешь в виду?

— Не надо устраивать драмы, Джулия, — вновь повышает голос Марко. — Помолвка была делом времени. И вот это время пришло! Ты больше не можешь оставаться в этом доме!

Да, я знала когда-то, что Марко предстоит договорный брак. Но это было в другой жизни, очень давно — пять лет назад. Я почему-то полагала, что за это время все изменилось. Любовь же отменяет рациональные планы. Это казалось таким логичным.

Я была слишком самоуверенна. Думала, что хорошо чувствую Марко. Теперь меня больно щелкнули по носу.

Ничего я не знаю, никого не чувствую.

— Когда состоится твоя помолвка? – от вопроса сжимается все внутри...

— Через пять недель, — чеканит холодно. — Я не хочу, чтобы тебе было больно, когда дом начнут готовить к мероприятию. Поэтому предлагаю съехать заранее.

Губы кривятся в горькой усмешке. Он не хочет, чтобы мне было больно. Зачем играть такими словами после того, как растоптал сердце?

— Пять недель? – неверяще переспрашиваю.

— Пять недель, — отрезает жестко с холодным спокойствием.

А когда-то смотрел горящим взглядом, который не мог от меня отвести.

Теперь же бесстрастно сообщает, что совсем скоро разобьет мою жизнь, а я об этом до сих пор ничего не знаю.

Даже персонал уже в курсе, одна я хожу в неведении.

Неужели за пять лет полной гармонии я не заслужила хотя бы честности?

— Думаю, об этом известно давно, — обнимаю себя руками, потому что становится зябко. – Когда ты планировал мне сказать? Почему не предупредил заранее?

— Потому что я знал, что адекватной реакции не будет! – рявкает Марко и резко встает из-за стола. Его дрожащая рука тянется к галстуку, ослабляя узел на шее. Отходит к окну, на меня больше не смотрит.

Я прожигаю его затылок, пытаясь забраться к нему в голову.

Так долго хранил гробовую тишину?

Все знал, но молчал. И был одержим по ночам.

Я падаю в гостевое кресло, на миг закрываю лицо ладонями. Как мы оказались в этом моменте времени? Мне страшно, ему страшно, и все ради чего? Ради соблюдения традиций четырнадцатого века? Кажется, тогда принимали венецианский закон, запрещающий дворянам жениться на плебейках.

— Не бойся, — выпрямляюсь и расправляю плечи, — тебе понравится ее трахать. Она красивая. Лучше меня.

Резко поворачивается ко мне лицом, смотрит совершенно безумными глазами.

— Не говори, глупости, Джулия. Красивее тебя никого нет. Это просто договорный брак. У семьи финансовые трудности, поэтому я решил больше не тянуть с помолвкой, — Марко медленно приглаживает волосы, принимая сосредоточенный вид.

Наверное, сейчас убеждает себя, что все делает правильно.

— Это никак не отразится на наших отношениях, Джулия, — уже увереннее продолжает Марко..— Ты подберешь себе дом, начнешь его обустраивать.. Я буду навещать тебя в свободное время. Позже постараюсь устроить так, чтобы иногда оставаться на ночь.

Пока Марко говорит, он все больше успокаивается. На него больше не давит груз будущего разговора со мной. Уже все случилось, он чувствует облегчение.

Поправляет манжеты на рукавах, снова выглядит уверенным в себе мужчиной. С горечью смотрю на это представление. Как прекрасно он планирует мою будущую жизнь, ни разу не спросив, что я обо всем этом думаю.

Взгляд замирает на стене напротив. Рассматриваю фреску по мотивам «Тайной вечери».

Есть в этом какое-то лицемерие. Все они примерные католики в этих аристократических кругах. Но только внешне. Реально все живут двойной жизнью. Или заводят вторые дома, или регулярно меняют содержанок.

Марко, как оказывается, не исключение. Он не собирается от меня отказываться. А наверняка со своей Патрисией будет венчаться в соборе по всем правилам.

Все это не смешно, но мне сейчас кажется, что очень. Напряжение этого дня выходит из меня истерическим хохотом. Я даже не пытаюсь его сдерживать, я больше не хочу щадить ничьи чувства. Меня-то никто не щадит.

Отчаянно смеюсь, пока из глаз не ползут слезы. Ну вот, хотя бы порадовала Марко своим неадекватным поведением. Он же этого так ждал.

Лицо Холодини превращается в ледяную маску. Вообще, откуда в Венеции такая фамилия? Они знают, что такое настоящий холод? Не такой, как сейчас на улице, а с морозами в тридцать градусов. От этой мысли смеюсь еще громче.

Марко изо всех сил держит себя в руках, но пульсирующая венка на виске выдает его состояние.

Он смотрит на меня жестким взглядом, пока наливает воду из графина. Подходит ко мне, протягивает стакан.

— Выпей, Джулия! У тебя истерика, — бесстрастно констатирует он, фокусируя взгляд у меня на переносице, лишь бы не смотреть в глаза.

— Мне от тебя ничего не надо! – резко успокаиваюсь и отталкиваю руку со стаканом. Встаю из кресла и протискиваюсь мимо Марко. Отхожу на пару шагов, смахивая слезу со щеки. – Не стоит волноваться, ваша милость! Я съеду сегодня же. Вам не о чем беспокоиться.

Глава 2. Что дальше?

Силы покидают меня, когда возвращаюсь в комнату. Я опускаюсь в свое любимое голубое кресло в стиле венецианского барокко. Некстати вспоминаю, как откопала его в антикварном магазине и убедила Марко купить.

Сейчас совсем не время предаваться воспоминаниям, но они кружатся вокруг меня, как шершни, с намерением больно ужалить.

Мы познакомились с Марко на шахматном турнире в Форни-ди-Сопра, где оба принимали участие. Тогда же я впервые переступила порог этого дома. Мы приехали из маленького городка, где проходили соревнования, на дискотеку в Венецию и остались здесь на ночь.

Тогда все и случилось впервые. Именно в этой комнате. А потом были тысячи страстных ночей, когда мы были единым целым.

А теперь Марко цинично предлагает мне подвинуться. Будто мы никогда не парили над этим миром. Неужели все заканчивается так пошло?

Провожу ладонью по обивке любимого кресла. Когда-то мне казалось важным внести свой вклад в обустройство этого дома. Теперь это кажется смешным. Все тлен и суета сует. Нет ничего вечного. Любовь текуча и изменчива. Всего лишь временное бурление гормонов. Сегодня есть, завтра нет.

Наверное, Марко прав, когда делает ставку на что-то более устойчивое. Расчет явно тверже эфемерных чувств.

Мои же чувства слишком ранимые, чтобы сосуществовать с его расчетом. Поэтому я должна отпустить и свою любовь, и самого Марко.

— Синьорина Джулия, простите. Синьор просил уточнить, почему вы не спустились к ужину, -— заглядывает в комнату та самая горничная после робкого стука.

— Я не буду ужинать, у меня нет аппетита, — устало отвечаю, вставая с кресла. Прислушиваюсь к себе. Да, определенно точно, мой аппетит пропал в тот самый миг, когда я услышала слова кухарки.

— Синьор очень нервничает, — зачем-то добавляет девушка. И почему на собеседовании она мне показалась сдержанной? Наверное, я плохо разбираюсь в людях.

— Мужчины всегда нервничают, когда голодны, — иронично комментирую, присматриваясь к девушке. Хотя сдержанности в ней не наблюдается, зато присутствует эмпатия. Сейчас это для меня более ценное качество. – Я, наверное, выпью чаю, Бьянка. Принеси его в комнату, пожалуйста.

— Хорошо, синьорина, — девушка одобрительно кивает, — тогда я еще захвачу чикетти.

— Спасибо, Бьянка, — не отказываюсь от закусок, потому что не хочу спорить.

За горничной закрывается дверь, и я прохожу в гардеробную. Если и дальше буду ностальгировать, не успею сегодня покинуть этот дом. А я поклялась убраться сегодня же. Обещания нужно выполнять.

Медленно прохожу вдоль длинного вешала, ладонью проводя по ряду люксовых платьев.

В голове судорожно перебираю свои умения, которые очень понадобятся в самостоятельной жизни.

В шахматы я теперь играю нерегулярно. Езжу периодически на европейские турниры. Только для удовольствия, а не ради результата. Перманентно беру призовые места, но все это несистемно и стохастически. Чтобы вернуться в шахматы полноценно, нужно много заниматься. Чего я давно уже не делала. Вряд ли можно ставить на шахматы, как на способ добывать хлеб насущный.

Летом я получила диплом искусствоведа. Правда, закончила только бакалавриат. Но этого вполне достаточно, чтобы найти работу с постоянной зарплатой и не умереть с голоду. Только как это сделать, не имея опыта работы?

Еще я устраивала приемы в этом доме. Чисто теоретически, имею и данные скилы. Но вряд ли это как-то применимо в моей новой реальности.

Смотрю на верхнюю полку гардеробной, где хранятся чемоданы. С горечью вспоминаю слова Марко. Я даже не подозревала эти годы, что у меня нет постоянного гнезда. Какими разными глазами, оказывается, мы смотрели на нашу жизнь.

Впрочем, это логично. У женщин и мужчин развиты разные полушария. Даже если я шахматистка, остаюсь всего лишь женщиной. Эмоции наполняют мое существование. Вроде бы пятнадцать процентов мужчин тоже живут правым полушарием, но, очевидно, что Марко к ним не относится. Он достаточно рационален, чтобы мимоходом причинить мне боль.

На душе так паршиво, что хочется плакать. Но это сейчас точно будет лишним.

Стаскиваю с верхней полки спортивную сумку и собираю базовый минимум на первое время. Мне щедро выделили две недели на переезд. Пожалуй, воспользуюсь этим предложением. Вернусь как-нибудь в рабочее время, чтобы собрать те самые чемоданы.

Встаю перед большим зеркалом в кованной раме. Выгибаю руки за спину и тяну молнию вниз. Платье волной скользит на пол, растекаясь шелковой лужицей.

Критически осматриваю себя обнаженную. Пальцами провожу по нежной коже.

Я сейчас, наверное, в лучшей своей форме. Мое тело определенно прекрасно, даже мне оно нравится. Пусть Марко запомнит его именно таким – идеальным, женственным и отзывчивым. Уходить надо красиво, и пока не прошла страсть. Я стану его незакрытым гештальтом.

По крайней мере, надеюсь на это.

Быстро одеваюсь в спортивный костюм от Прады и собираю волосы в хвост.

Немного сомневаюсь, прежде чем позвонить своему агенту по недвижимости. Время уже позднее, но ситуация форсмажорная, можно и наплевать на деловой этикет.

Марко подарил мне студию в Венеции, которая посуточно сдается туристам. Теперь она нужна мне самой. Все-таки ставлю дозвон на телефоне.

— Добрый вечер, синьорина Джулия, — отзывается синьор Фаринелли, выслушав мое желание разорвать контракт на аренду. Сверяется со своими записями, прежде чем ответить предметно. — Ближайшие три дня студия свободна. Потом у нас бронь на две недели. Мне кажется неразумным отменять бронь — последуют санкции от онлайн-сервисов. Тем более на время карнавала у нас все забронировано. Вы сами знаете, что там повышенные цены. Глупо отказываться от такой прибыли.

— Вы правы, синьор Фаринелли, — вынужденно соглашаюсь я, — согласна, что отменять бронь глупо. Тогда эти три дня оставьте за мной.

— Хорошо, синьорина. Я все понял. Завтра скину вам на почту точный график.

Прощаюсь с агентом и облегченно выдыхаю. Хотя бы сегодня не нужно искать отель.

Глава 3. Неизбежное зло

Марко

— Синьор, синьорина сказала, что не голодна, — новая горничная тараторит информацию и выскакивает из столовой прежде, чем я успеваю задать уточняющие вопросы.

Стискиваю зубы до скрипа и продолжаю трапезу, впихивая в себя абсолютно безвкусную еду.

Я не должен ее жалеть. Нужно быть твердым и наконец-то указать Джулии ее место в моей жизни. Я сам виноват в сложившейся ситуации. Слишком сильно вознес ее туда, откуда будет больно падать.

Отец сто раз мне говорил, что любовнице не место в фамильном доме. Требовал отселить Джулию в апартаменты, и просто навещать время от времени.

Но я был одержим, хотел ее рядом каждую минуту, меня не волновали правила и условности. Я не видел смысла скрывать Джулию от мира. Потому что она умна, красива и сексуальна.

Мужчины завидовали мне, женщины строили заговоры. Моя скромная девочка быстро отрастила зубки и научилась себя защищать. Я ловил кайф, когда она остроумно отбивала нападки дам нашего круга.

Меня тогда не волновало, что изредка на приемах мы пересекались с Патрисией. Боюсь, теперь мне все это выльется боком.

Мне не повезло получить в жены женщину, обладающую безукоризненными манерами, из тех, что держат лицо и не высказывают мужчинам претензии.

Моя невеста совсем не такая. И это большая проблема. Она молчит лишь до тех пор, пока не получила на меня официальные права. Потом мне обеспечен постоянный мозговынос.

«Не бойся, тебе понравится ее трахать», — вспоминаю я слова Джулии и невольно ухмыляюсь. Только этим и утешаюсь. Надеюсь, что в постели Патрисия будет так же темпераментна, как и в остальных сферах жизни.

Последние пять лет у меня была только одна женщина. У меня сформировалось туннельное зрение, которое видело только ее.

Когда вопрос о помолвке встал ребром, я в каждую встречу присматривался к Патрисии. Оценивал ее как женщину. Результат меня вполне удовлетворил. Я по-прежнему желаю Джулию, но теперь жду дня нашей свадьбы с Патрисией.

Женщины склонны придерживаться идеалистической картины мира. У них в голове живет тонна наивных заблуждений. Например, что мужчина может испытывать страсть только к одной партнерше. Это совсем не так.

Может и к двум, и к трем, и более. Возможно, и любить можно не одну. Я точно не знаю. Я люблю только Джулию. Сейчас мне кажется это вечной константой. Что будет потом, сказать сложно.

Возвращаю все свои мысли к любимой женщине. Сейчас ей плохо, наверное, но это неизбежное зло. Она должна смириться. Привыкнуть к новому положению вещей.

Когда-нибудь у нас появятся дети. Конечно, после того, как родится первенец в законном браке. Джулия лично заинтересована, чтобы у меня не было финансовых сложностей. Союз с Патрисией и ее семьей гарантия того, что дела рода наладятся. Тогда и наши с Джулией дети не будут ни в чем нуждаться.

Моя умная девочка обязательно меня поймет, если ей все объяснить.

Глава 4. Студия

Юля

Вапоретто практически пустое. Я прохожу до самого конца и тревожно всматриваюсь в воды канала позади катера. Каждая клеточка тела застыла в напряжении, отчаянно боюсь погони. Это иррациональный страх.

Ну что мне может сделать Марко? Не потащит же силой назад к себе. Это было бы ужасно глупо, он сам хотел от меня избавиться. Какая разница когда — сейчас или через две недели? Сердце снова колет обидой, но я решительно заталкиваю это чувство в чулан души.

У меня нет времени жалеть себя.

Так много предстоит решить. Например, выбрать место для проживания.

Разумно было бы вернуться в Россию и попытаться там найти работу. Наверное, у меня были бы неплохие шансы на нормальное трудоустройство. Европейские дипломы вроде бы ценятся. Даже если это бакалавриат.

Студию тогда можно продолжать сдавать туристам. Всегда был бы дополнительный источник доходов. Только мне совсем не хочется уезжать.

Я люблю этот город. Он похож на музей под открытым небом. Мне нравится жить в этом пространстве. Я даже привыкла к специфическому местному запаху затхлой воды и уже его не замечаю.

Только не факт, что я могу себе позволить остаться в Венеции. В туристических центрах уровень цен всегда выше. Студию сдавать не получится. А еще здесь трудно найти приличную работу.

Если я не смогу трудоустроиться, то в любом случае придется уехать.

Нахожу чат со своим преподавателем по истории искусств. У него много связей в Венеции. Отправляю мужчине сообщение с просьбой о встрече.

Вскоре выхожу на своей остановке.

Моя студия располагается в районе Дорсодуро, в пешей доступности от университета Ка-Фоскари. Марко подарил ее мне для экономии времени на дорогу. Предполагалось, что я буду там ночевать, когда он уезжает из города.

Я же практически сразу отдала ее под аренду. Разумно рассудив, что сказка не может быть долгой, поэтому нужно подготовить финансовую подушку. Тогда я еще понимала, что срок наших отношений ограничен. Потом забылась и начала верить в большее.

Как можно было не поверить? Моя жизнь казалась сном. Очередной прилив принес мне сундук со всевозможными земными благами.

Я жила в красивейшем городе мира с самым прекрасным мужчиной на свете. Училась в университете Ка-Фоскари. Марко осыпал меня подарками, одним из которых стала студия. Я как будто оказалась в сказке.

Видимо, пришло время отлива, который уносит сундук с собой.

Когда по лабиринтам переулков петляю до нужного дома, телефон начинает звонить. Сердце тревожно подпрыгивает при виде имени абонента. Все-таки Марко обнаружил, что меня нет.

Если не возьму, он может сюда явиться. Будет логичный финал для откровенно хренового дня. Набираю воздух в легкие и все-таки принимаю вызов.

— Да, Марко! Ты что-то хотел? – интересуюсь ледяным тоном.

— Джулия, почему ты шляешься одна по городу вечером? – голос любовника наполнен праведным гневом.

— Мне надо привыкать, — хмыкаю я, — вряд ли в ближайшее время у меня появится постоянный сопровождающий.

На том конце тишина, Холодини пытается осмыслить услышанное.

Я наконец-то подхожу к нужному дому.

— Джулия! – тяжело вздыхает. – Мне жаль, что ты все узнала не от меня. Наверное, тебя накрутили и выставили все в черных красках. Я не идиот и все понимаю. Ты считала этот дом своим. Тебе сейчас очень обидно. Давай все поставим на паузу. Я дам тебе время остыть, потом мы поговорим. Просто хотел убедиться, что ты добралась до места.

В моей крови столько адреналина, что я, совершенно не напрягаясь, практически взлетаю на третий этаж.

— Я добралась до места, Марко, — открываю дверь, прохожу в студию.

— Хорошо, любимая! Спокойной ночи! Свяжемся, когда эмоции улягутся.

Просто сбрасываю звонок. Это все уже слишком. Как он может называть любимой после всего, что сегодня случилось? Зачем он меня изводит вместо того, чтобы просто отпустить?

Разве любимых ставят в такое унизительное положение? Низводят до обычной содержанки и грязного секретика? Неужели он не понимает элементарных вещей?

Если послушать Марко, можно подумать, что дом – это главная моя потеря.

Почему он совершенно не думает о моем разбитом сердце? Или это в порядке вещей?

Просто выскочке из российской провинции напомнили ее истинное место в венецианской иерархии. А я должна радоваться тому максимуму, на который могу рассчитывать – быть теневой женой и рожать бастардов с голубой кровью.

Если бы он просто разорвал отношения, было бы больно, но не было бы так унизительно.

Меня потряхивает от происходящего. Не сразу понимаю, что в комнате адски холодно. Подхожу к ледяным батареям и открываю вентиль подачи тепла.

Беру свои слова назад. В Венеции бывает холодно. Особенно в непротопленных сырых домах. Просто настоящий холодини.

Перед глазами встает его невеста. О браке Марко с Патрисией было известно с того момента, как только в семье Сукато родилась дочь.

Когда начинались наши отношения с Холодини, она была еще подростком. Первое время я помнила о ее существовании и запрещала себе всякие надежды. Чем дальше, тем больше будущая свадьба с Патрисией казалась чем-то нереальным. Ведь мы любили друг друга. При таких вводных контрактный брак был бы просто безумием. Так мне казалось...

Порой было неудобно перед Сукато, когда мы изредка встречались на приемах. Казалось, что я увела у нее жениха. Пусть и договорного, но все же.

Какой же наивной дурочкой я была, если верила в силу чувств в расчетливом венецианском высшем свете. В итоге не я увела жениха у Патрисии, а она увела у меня любимого мужчину.

И все только потому, что ее кровь считается голубее? По понятиям страны, где только недавно победили победивший социализм, все это выглядит чудовищно несправедливым.

Руки начинают согреваться от тепла, ожившего в батарее.

Телефон вибрирует на столике. Пришел ответ от моего преподавателя. Предлагает завтра зайти к нему в университет. Тут же отвечаю согласием. Появляется надежда на светлое будущее.

Глава 5. Утро

Юля

Утром первым делом звоню своей подруге Тае. Мы с ней с детства вместе занимались шахматами, а потом на итальянском турнире познакомились с венецианскими аристократами.

У Ставцевой все закончилось хорошо. Ее Гонголо недавно аннулировал брак со своей договорной женой и обвенчался с Таисией. Логично, что моя история закончилась полным крахом. У вселенной на Золушек наверняка установлен лимит.

На ее мужа Гонголо я сейчас зла. Он не мог не знать о грядущей помолвке, но ничего не рассказал нам. И это черная неблагодарность с его стороны. Ведь именно я в свое время помогла ему получить Ставцеву! Еще один предатель.

— Как ты? – интересуется Тая, выслушав мой сухой рассказ.

— Вчера сильно колбасило, сегодня уже лучше. Даже начала утро с придумывания планов мести, — невесело ухмыляюсь, разглядывая лицо в зеркало. – Выгляжу, как восставший зомби.

— Мести? Серьезно? – Ставцева довольно хихикает.

— Была минутная слабость, — легко признаюсь я, — потом подумала, что хоть Холодини и мудак, но сделал для меня много всего хорошего.

— Ну, не столько уж и много, учитывая его возможности. Ты сделала больше. Кто бы его так любил, убогого, если бы не ты, — искренне возмущается Тая.

Довольно улыбаюсь после ее слов. Важно, чтобы рядом был человек, который тебя безусловно принимает. В чужой стране это особенно ценно. Пусть Марко теперь мне чужой, зато у меня есть Ставцева.

— Спасибо, Тай. Умеешь утешить, — улыбаюсь в трубку, замазывая круги под глазами, — знаешь, а еще тут ужасный крохотный душ и нет ванны, — решаю пожаловаться на все оптом.

— Ну, эти две недели ты можешь пожить у меня, — тут же предлагает Ставцева, — выделю тебе гостевую с лучшей ванной.

— Заманчивое предложение, — тяну задумчиво, — но твоего Гонголо я сейчас не горю желанием видеть.

Тая громко вздыхает в трубку.

— Юль, ну ты же понимаешь, что это мужская солидарность. Я не защищаю Андреа, но могу понять. Ему нужно было выбирать, он выбрал друга.

— Ладно, проехали. Гонголо здесь не причем, просто я пока не хочу его видеть, — повторяю упрямо.

— У меня есть идея, — торжественно объявляет Ставцева, — ты же знаешь, бывшая жена Гонголо Франческа освободила городской дом Андреа. Как ты понимаешь, после нее я не хочу там жить. Муж не желает его сдавать. Пока не решили, что с ним делать. Думаю, ты можешь там пожить столько, сколько душе угодно. Единственный момент, — Тая тушуется, — там сейчас нет персонала. Я уволила всех, кто работал при Франческе. Надо бы нанять кого-то присматривать за домом, но пока руки не доходят.

— Спасибо, Тай. Я не откажусь.

— Ну и отлично. Тогда вместе заберем твои вещи и пока все перевезем туда. Звони после встречи с твоим профессором.

Сбрасываю звонок и заканчиваю макияж. Пусть я чувствую себя не очень, зато выгляжу хорошо.

Глава 6. Профессор

Юля

Кампус гуманитарных наук совсем недалеко от моего дома. Перед встречей с профессором успеваю позавтракать в кафе.

В университете с ностальгией смотрю на снующих вокруг студентов. Последние полгода мне не хватало энергии этого места.

Поднимаюсь на нужный этаж и стучу в искомый кабинет.

— Синьорина Джулия, рад вас видеть! – Никколо Балиер, как всегда, небрежно элегантен.

— Профессор Балиер, здравствуйте! Взаимно рада встрече, — протягиваю свою ладонь, которая утопает в его большой руке. Рукопожатие Никколо больше похоже на мимолетную ласку, чем на приветствие. От этого вздрагиваю и растерянно смотрю на мужчину.

Солгу, если скажу, что не замечала мужской интерес Балиера, но раньше он был профессионально-сдержанным. Сейчас глаза мужчины гораздо откровеннее, и я тут же начинаю жалеть о том, что обратилась к нему.

Слишком резко выдергиваю свою ладонь из руки мужчины. Никколо улыбается уголками губ, в следующий момент натягивая нейтральную маску. Прячет руки в карманы брюк и отходит к окну кабинета, бедрами опираясь на подоконник.

— По какому вопросу вы хотели увидеться, синьорина Джулия? – скучающим тоном интересуется Балиер.

Расслабляю плечи. Наверное, мне все просто показалось. Вчера был нервный день, неудивительно, что теперь везде мерещится двойное дно.

— Профессор, я знаю, что у вас есть связи в оргкомитете Венецианской биеннале. Я хотела просить вашей протекции в трудоустройстве, — мямлю тихо, чувствуя себя неуверенно.

— Разве красивые женщины должны работать? – Никколо, склонив голову, снова откровенно меня разглядывает.

Начинаю злиться, вздергиваю подбородок.

— Если бы я не планировала работать, то не получала бы образование, — уже увереннее декларирую свою позицию.

Окидываю Балиера взаимно-оценивающим взглядом. Признаюсь сама себе, что он чертовски привлекателен. Не то, чтобы я не замечала этого раньше, но восприятие было немного иным.

На близкой дистанции я подпадала под его очарование. На расстоянии воспринимала как представителя рода человеческого, которого приятно разглядывать. Сейчас позволяю себе увидеть в нем красивого мужчину, транслирующего в мир свою токсичную маскулинность.

Все-таки странно работает наше сознание. Пока я была в отношениях с Марко, просто не разрешала себе замечать кого-то другого. Теперь снова возвращаюсь в состояние поиска, снова вижу вокруг себя мужчин, а не просто людей.

Балиер замечает, как я на него смотрю, и громко хмыкает. Поспешно отвожу взгляд.

— Вы не надумали продолжить обучение, синьорина Джулия? – вкрадчиво уточняет Никколо.

В этот момент воздаю хвалу бесконечной вселенной, которая уберегла меня от магистратуры. Странное желание сделать паузу наконец-то обрело смысл. Не факт, что я смогла бы самостоятельно оплатить второй год обучения. Хоть у меня и есть накопления, неизвестно как повернется самостоятельная жизнь.

— Нет, пока продолжать обучение не планирую. Жажду поработать на биеннале, — возвращаю диалог в нужное мне русло.

— То есть в ближайшее время вы внезапно не окажитесь моей студенткой. Это хорошо! — Балиер удовлетворенно скалится. — Я наведу справки о вакансиях и свяжусь с вами.

— Спасибо! – искренне благодарю.

Нужный вопрос я обсудила, начинаю поглядывать на дверь и обдумывать способ вежливо закончить разговор.

– Я слышал Холодини надумал жениться. Вы планируете занять место его конкубины? – выбивает меня из равновесия Балиер.

Вспыхиваю каждой клеткой тела, потому что конкубинами в древнем Риме называли постоянных сожительниц женатых мужчин. Вот и подобралось подходящее определение той роли, которую для меня приготовил Марко.

— Мне кажется, это не ваше дело, — резко кидаю я, ужасно в этот момент злясь на Холодини, из-за которого оказалась в таком двусмысленном положении. — Вопрос совершенно бестактен. Вы должны это понимать.

— Вы правы, прошу прощения, Джулия! Просто пытаюсь понять ваш текущий статус, — совершенно без сожаления поясняет профессор.

Самое время уйти, громко хлопнув дверью, но мой взгляд примагничивается к фигурке на столе. Раритетный антиквариат — моя слабость. На автомате подхожу ближе и беру в руки бронзовую скульптурку, покрытую естественной патиной.

— Что это? – на автомате интересуюсь я.

— Отдали на искусствоведческую экспертизу и оценку, — мужчина тоже делает шаг к столу, захватывая меня в плен своего энергетического поля.

— Это похоже на минойскую богиню со змеями, — задумчиво озвучиваю пришедшую в голову аналогию. – Неужели ей несколько тысяч лет?

То ли от близости Балиера, то ли от осознания прикосновения к чему-то по-настоящему древнему мою ладонь покалывает от контакта с металлом.

— Похожа, но это не Крит, — деловито опровергает Балиер, — сами назовете в чем разница с минойской богиней, или помочь?

Мужчина вздергивает бровь и ждет ответ. Чувствую себя нерадивой студенткой на экзамене.

— Ну, это бронза, а не керамика, — уверенно начинаю я.

— Точнее латунь, — поправляет Никколо, но благосклонно принимает ответ.

— У богини были обнажены обе груди, а здесь одна, — продолжаю перечислять несоответствия, поднимая глаза на своего преподавателя в поисках одобрения. Замечаю, что на моих словах взгляд профессора сползает к моему декольте.

По позвоночнику змейкой пробегает волнение. Реакция тела кажется столь неуместной, что я мгновенно вспыхиваю:

— Мы не на экзамене, профессор, вы можете просто ответить, к какому периоду относится это произведение?

— Я не знаю, — не очень убедительно отвечает Никколо и пожимает плечом для вескости.

— Как не знаете? — подозрительно щурюсь. Кажется странным, что светило науки может так просто признаваться в своей некомпетентности.

— Это ни на что не похоже. Надо отдать на углеводородный анализ, —Балиер крутит кистью правой руки, показывая, что экспертиза будет долгой. — Можно только предположить, что это амазонка, если у нее оголена одна грудь, — Никколо цокает языком и смотрит на меня провокационно.

Глава 7. Про секс

Юля

— Нет, — твердо объявляю, потому что абсолютно уверена в своем ответе.

— То есть вы не сторонница равноправия полов, — совершенно нелогично резюмирует Балиер.

— Как это вообще связано? – искренне недоумеваю. – Если я разборчива в связях, то делаю что-то не то?

— Секс – это важнейший показатель состояния общества. Вы сегодня припоминали минойский Крит. Мы мало что знаем о дворцовых периодах. Критские иероглифы так и не расшифрованы, но до нас дошли фрески Кносского дворца. Поэтому нам известно, что критские женщины принимали активное участие в социальной и религиозной жизни. А еще они ходили с голой грудью. Какие из этого можно сделать выводы?

Балиер снова наклоняет голову, плотоядно наблюдая за мной.

— Видимо, что было много женщин с пониженной социальной ответственностью, — сама ухмыляюсь своей шутке.

— С точки зрения патриархальной морали именно так и классифицируется. На Крите же, судя по дошедшим изображениям, наблюдаются признаки матриархата. Следовательно, женщины сами определяли, кому будут дарить свою благосклонность, — взгляд Никколо сползает на мои губы. — И это было высокоморальным поведением, даже если критянки ежедневно меняли партнеров. Именно секс решающий показатель, демонстрирующий, какой гендер в обществе главный.

— Так я сама и определяю, кому буду дарить благосклонность, — смотрю на Никколо слегка высокомерно. В ответ получаю легкую усмешку.

— Нет, Джулия, у вас на подкорке прошита программа патриархальной морали. Вы взращены в уверенности, что секс можете дарить только лимитированному числу лиц. Сто лет назад это должен был быть только муж, сейчас список немного расширился. Совсем чуть-чуть — до постоянных бойфрендов. Женщины сами решающие кому дарить секс, в патриархальном обществе жестко клеймятся. Их называют блудницами, шлюхами и прочими нехорошими словами. Свободу на секс имеют только мужчины. А вы всего лишь принимаете правила этого общества.

— Не буду спорить, — провожу по лбу ладонью, пытаясь отогнать морок Балиера, — к тому же вы сами сказали, что существование матриархата на Крите — это только предположение.

Никколо морщится от моей попытки поспорить, слегка поводит плечом.

— Мы можем делать выводы по спартанским реалиям. Как известно, законодатель Спарты Ликург ориентировался на критские порядки. В Спарте не было матриархата, но соблюдался баланс полов. Впрочем, и на Крите в последворцовый период тоже наблюдался гендерный баланс. Женщины Спарты были так же свободны в своей сексуальной жизни, как и мужчины. В отсутствие мужа вольны были дарить свою любовь любым здоровым привлекательным представителям сильного пола. Это поощрялось государством. В поздней Спарте вообще практиковалась полиандрия, то есть многомужество. И все это происходило в то время, когда в остальных полисах рос и ширился патриархат.

— Я знаю про Спарту, — с неохотой возвращаю статуэтку на стол, — только мы живем не в Спарте. Знаете, товарищ Ленин как-то сказал, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества.

— То есть вы все-таки намерены оставить Холодини и откажетесь быть его конкубиной? – подбивает итог под беседой Никколо.

На мгновение зависаю и пытаюсь понять, как профессор пришел к подобному заключению. Мой шахматный мозг не понимает логику. Такое ощущение, что на моих глазах из хаоса родились Гея, Тартар и Эрос. Или это он опять намекает, что я непрогрессивная клуша, которая соответствует патриархальным ожиданиям?

У меня вибрирует телефон, и я отпускаю ситуацию. Просто бездумно перерываю сумочку и смотрю на экран смартфона. Пришло сообщение от Бьянки, что Марко уже покинул дом. Чувствую невероятное облегчение, что есть повод закончить этот абсурдный разговор.

— Простите, профессор Балиер, но мне уже нужно бежать. Не хочу отрывать вас от научных изысканий.

— Конечно, синьорина Джулия, убегайте! — позволяет Никколо, сверля меня ироничным взглядом. — Мы можем встретиться за обедом, когда у меня будет какая-то информация.

— Хорошо, — широко улыбаюсь, — буду рада любым новостям. Надеюсь, к тому времени со статуэткой что-то прояснится. Хочется все-таки узнать результат углеводородного анализа.

В наступившей неловкой паузе протягиваю руку Балиеру, получаю нормальное рукопожатие и улыбаюсь еще шире. Наверное, я сумела внятно донести свою позицию о недопустимости вольностей в нашем общении. Выпрямляюсь и гордо покидаю кабинет.

Реконструкция нарядов женщин Крита дворцового периода:

Глава 8. Утро 2

Марко

Просыпаюсь поздно в паршивом настроении. Полночи вспоминал неприятный разговор с Джулией. Почему женщины так любят все усложнять?

Сто раз проклял тот день, когда решил подарить жилье любовнице.

Гормоны — худшие враги человека. Заставляют творить всевозможные глупости. Чем я руководствовался в тот момент, когда дал Джулии ощущение независимости? Жаль, что невозможно открутить время назад.

И что теперь со всем этим делать? А если она серьезно захочет закончить наши отношения. Просто возьмет и уйдет, как тогда Ставцева от Гонголо. У меня не будет никаких рычагов давления на Джулию.

От завтрака отказываюсь, ничего не лезет. На автомате собираюсь, еду на катере в офис.

Помощница диктует план на день, когда дверь кабинета распахивается.

Моя невеста Патрисия Сукото, застенчиво улыбаясь, неуверенно мнется у входа.

— Мария, продолжим позже, принеси нам с синьориной кофе, — прерываю я свою помощницу. Неспешно встаю с кресла, чтобы галантно встретить невесту.

Подхожу к девушке, целую протянутую руку, светски провожу до гостевого диванчика.

— Какой приятный сюрприз, Патрисия, не ожидал тебя сегодня увидеть.

— Я просто плыла мимо и решила зайти, — девушка мило улыбается, уголок рта нервно подрагивает. Есть в этом какое-то очарование.

Не решаюсь сесть рядом, опускаюсь в соседнее кресло. Кидаю смартфон на журнальный столик. Наступает неловкая пауза, в которую я пялюсь на будущую жену. Патрисия мнет в руках ремешок сумочки, начинает нервно пересказывать свои сегодняшние планы. Лепечет что-то про примерку платья к дню будущей помолвки.

Заходит Мария, ставит на столик кофе и тарелочки с десертом.

Патрисия бормочет, что не ест сладкого, тут же берет тарелочку и жадно уминает десерт.

Ее невинное волнение будоражит во мне что-то хищное. Особенно, когда думаю, что это женщина моя. Всего лишь вопрос времени.

Впрочем, зачем ждать? Вряд ли она будет против, если сама приехала.

Пересаживаюсь на диванчик, отбираю почти пустую тарелочку, притягиваю девушку к себе. Я слышу, как громко бьется ее сердце, щеки заливает нежным румянцем.

— Ты очень красивая, — шепчу в губы и тут же накрываю их своим ртом. Мой язык властный, ее робкий. От поцелуя ведет знатно. Ловлю ее руку, кладу на свой стояк. Осторожно пробегает по эрекции пальчиками, не могу удержать животный рык.

Рингтон телефона разрывает пространство. Нехотя бросаю взгляд на экран. Черт, это Анжело. Он не будет звонить просто так.

— Прости, мне надо ответить, — поясняю дрожащей невесте. Краем сознания отмечаю, что смогу трахнуть ее прямо сегодня. Она совсем не против мне отдаться.

— Да, Анжело, что случилось? – слишком резко рявкаю в трубку. – Нет, Джулии ничего не отдавать. Задержи ее, я сейчас буду!

Вскакиваю с дивана и бегу на выход.

Глава 9. Таисия

Юля

Выскакиваю из кабинета и сразу набираю Тае.

— Хорошо, жди меня на пристани у универа, я тебя там захвачу, — командует Ставцева и жмет на отбой.

Прикидываю, сколько подруга будет добираться со своего острова, и неспешно иду в сторону канала.

Ощущения от встречи с Балиером очень странные. Чужое внимание действует исцеляюще. Моя пуповина с Марко еще не обрезана, но рационально уже понимаю, что на Холодини свет клином не сошелся. В мире полно других представителей сильного пола. В какой-то момент я буду в состоянии начать новые отношения.

Разум к ним готов, теперь нужно договориться со своим телом и сердцем. Не могу сдержать нервный смешок при воспоминании о профессоре. По заветам Балиера, буду стараться быть хозяйкой своему сексу.

Жду Таю на берегу Гранд-канала. Сегодня в Венеции солнце играет бликами на поверхности воды.

Рядом прохаживается наглая чайка, с интересом на меня поглядывая. Смотрю на нее с непонятной тоской. Птицы могут жить в Венеции, ни о чем не беспокоясь. Туристов полно, всегда накормят.

— Нет у меня ничего, — развожу руки в стороны. Птица издает звук, чем-то напоминающий лай, гордо от меня отворачивается, семенит мимо.

У пристани паркуется катер Гонголо, шкипер помогает мне забраться на борт. Вижу Таю, приобнимаю ее сбоку.

— Как там маленький Энрико? — кладу руку на животик Ставцевой.

— Футболистом будет, — корчит рожицу Тая, и я не могу удержаться от смеха.

— Давид, теперь нам к палацетто Холодини-младшего, — обращается подруга к водителю катера.

Устраиваемся в салоне. Тая берет меня за руку. Чувствую участие в каждом жесте.

— Все будет хорошо, Пышка. Он еще пожалеет.

От старого прозвища чувствую себя маленькой. Возникает желание по-детски разрыдаться. Прикусываю губу и смахиваю со щеки невесть откуда взявшуюся слезинку.

— Как Ариадна? – интересуюсь я у подруги о старшем ребенке.

— Папина дочка, — хмыкает Ставцева, — когда Гонголо дома, ходит за ним хвостиком. Кстати, я ему устроила выволочку. Он сказал, что дал обещание Холодини, поэтому не мог ничего рассказать. Марко панически боялся тебе признаться.

Неверяще качаю головой из стороны в сторону. До сих пор до конца не осознаю, что моя жизнь круто изменилась.

— Тай, я не знаю, что делать дальше. Может стоит вернуться домой?

— Зачем? – Ставцева даже подпрыгивает на сиденье. – Что ты там забыла? Думаешь твоя семейка порадуется твоему возвращению?

Таю всегда возмущала холодность ко мне родителей, которые больше любили младшего брата. У Ставцевой это в голове не укладывается. В ее семье всегда были теплые отношения, а еще она единственный ребенок.

— Я могла бы жить в Москве. Брат сейчас учится в столичной Бауманке. Там сейчас и Алехин, и Шабанов, — перечисляю я членов нашей сборной по шахматам, с которыми дружили с раннего детства.

— Я же лучше собаки, — Тая жалобно цитирует слова Карлсона и смотрит на меня большими глазами. – Вот так возьмешь и бросишь меня?

— У тебя есть Андреа, — напоминаю подруге. — Я тоже не хочу уезжать, но могу не найти работу, — делюсь со Ставцевой своими опасениями.

— Я заставлю Гонголо взять тебя к себе, — ультимативным тоном заявляет подруга.

— Он не пойдет против Марко, — терпеливо объясняю, казалось бы, очевидные вещи.

Если подумать, он может и биеналле мне перекрыть. Я просто стараюсь пока об этом не думать.

— Посмотрим, — Тая упрямо сжимает губы, и мне хочется рассмеяться от ее решительного вида.

Катер подплывает к пристани Холодини. Шкипер швартуется и помогает нам выйти.

Толкаю дверь в дом, вдруг ставший чужим. Перед нами вырастает невозмутимый маджордомо:

— Синьорина Джулия, к вам с визитом гостья? Прикажите подать кофе в малую гостиную?

— Ничего не надо, Анджело. Я просто хотела забрать вещи, — пытаюсь обойти мужчину, но он неожиданно перекрывает дорогу.

— Простите, синьорина, но в этом нет необходимости. Его светлость оставил распоряжение, мы сами все соберем и организуем доставку, как только будет арендован новый дом.

— Его светлость может засунуть свое распоряжение в свой светлый зад, — Ставцева идет прямо на Анджело и теснит его своим животом.

— Тай, может не надо. Давай уедем, — прошу я, терзаемая плохим предчувствием.

— Нет, мы заберем все прямо сейчас. Даже при разводе отдают личные вещи. Что Холодини вообще тут устроил! – Тая настроена крайне воинственно.

— Ваша светлость! — мямлит Анджело, — у меня распоряжение от Его светлости.

Как бы ответственен не был маджордомо, он пасует перед беременной женщиной и убирается с нашего пути.

— Я, наверное, возьму только необходимое, — делюсь сомнениями, когда добираемся до комнаты.

— А кому ты собралась все оставлять? Хочешь, чтобы Сукото отнесла их какой-нибудь колдунье, которая нашлет на тебя чесотку или что похуже?

— Тая! С каких пор ты стала суеверной? – круглыми глазами смотрю на подругу.

— Прости. Мне наша няня постоянно пересказывает способы борьбы с потенциальными соперницами. Так что я знаю, о чем говорю.

Представляю куклу вуду, сшитую из моего платья, и желание что-то оставить резко пропадает.

Захожу в гардеробную полная решимости к тотальному переезду.

Методично снимаю с вешалок платья, складывая их в большой чемодан. Тая берет на себя упаковку обуви.

— Юль, там стучат, кажется, — Ставцева кивает подбородком на комнату.

— Открыто! — кричу максимально громко, насколько хватает легких. Через мгновение стук возобновляется.

Выругиваясь и спотыкаясь, выбираюсь из гардеробной. Подхожу к двери, резко открываю… Вот только она ни черта не открывается. Дергаю ручку, результат нулевой.

— Кто там? – интересуюсь сквозь дверное полотно.

— Синьорина, это Бьянка. Я хотела вам помочь, — слышу приглушенный голос горничной.

— Здесь закрыто, Бьянка. Я не могу открыть. Может ты спустишься за запасным ключом?

Глава 10. Ошибка

Юля

— Главное, не делать резких движений, — говорю то ли себе, то ли Тае.

— Какие теперь резкие? – усмехается Ставцева. – Нас вообще-то заперли. Холодини слетел с катушек. Я же говорила тебе, что он панически боялся тебе рассказывать.

— И что теперь делать? – рассеянно смотрю в окно.

— Главное, не говори, что ты от него уходишь. Тут нужно осторожно, как с поехавшим. Обещать светлое будущее, лишь бы отпустил.

— Сбор вещей становится неактуальным? – задумчиво смотрю в сторону гардеробной.

— Вот еще, — фыркает Тая. – Часть точно сегодня заберем.

— Каким образом? – недоумеваю я. — Тут ноги бы унести.

Тая забирается на мою кровать. Устраивается полусидя, подложив подушку под поясницу. Складывает руки на животе и напряженно морщит лоб, что-то обдумывая.

— Скоро московский шахматный опен начинается, — наконец выдает Ставцева результат своих размышлений. – Скажи, что хочешь поиграть. Путешествовать без вещей очень печально. Под эту легенду хотя бы один чемодан можно собрать.

— Вполне достойный план игры, — одобрительно киваю. – Отсижусь в вашем доме. Марко слегка остынет. За это время станет понятно, будет ли у меня работа в Венеции.

— Угу. Заодно время потянем. Ближе к помолвке Холодини сам тебе все привезет, куда скажешь. Конечно, лучше было бы собрать все лично, чтобы не оставить ни лоскутка для колдовских целей, но, кажется, нас загнали в цугцванг. Придется чем-то жертвовать.

— Исчерпывающий анализ позиции, — тяжело вздыхаю. – Ладно, соберу пока все приоритетное. Отдохни, я без тебя справлюсь.

— Юль, туфелек побольше возьми. Одежкой я с тобой всегда поделиться могу, а размер обуви у нас разный, — кричит мне из комнаты Ставцева, пытаясь дистанционно контролировать процесс.

— Хорошо! — откликаюсь я, думая о том, что буду той Золушкой, которая не желает оставлять принцу ни одной своей туфельки.

Марко

Сегодня ограничение скоростного режима на Гранд-канале кажется мне пыткой. Сколько Анджело сможет удерживать Джулию? Боюсь, что она снова просочится, как песок сквозь пальцы.

Телефон вибрирует. Смотрю на экран и наконец-то вспоминаю об оставленной в кабинете Патрисии.

Черт! Я ей даже ничего не сказал, покидая офис.

Впрочем, она слышала разговор. Сама должна была сделать выводы.

Сбрасываю звонок и набираю вежливое сообщение о внезапно возникших важных делах.

Может, так даже и лучше. Я не собирался скрывать от Патрисии, что Джулия останется в моей жизни. Будем считать, что морально подготовил будущую жену к этому факту.

Больше не думаю о невесте, продумываю свой диалог с любимой. Важно донести, что ничего не изменится. Я по-прежнему люблю только ее.

Неприятно удивляюсь, когда вижу на своей пристани катер Гонголо. Получается, Джулия приехала не одна.

С другой стороны, Таисия когда-то согласилась жить с Андреа вторым домом. Возможно, этот пример поможет моей женщине принять правильное решение.

— Давид, привет! Припаркуешь катер? – кидаю швартов шкиперу своего друга. Все равно он скучает на набережной в ожидании хозяйки. Мужчина ловит канат, а я спешу к дому.

— Ваша милость, я закрыл синьорину Джулию с гостьей в ее комнате, — Анджело передает мне ключ. На мгновение охереваю от этой новости и прикидываю, во что может вылиться кратковременный арест жены Гонголо. Ладно, проблемы будем решать по мере поступления.

Взлетаю на второй этаж. Сердце грохочет барабаном в предвкушении, что сейчас увижу Джулию. Видимо, разъяренную, но это уже частности.

Отпираю комнату любовницы. Взгляд упирается в Таисию, полусидящую на кровати. Выглядит, как и положено хорошей жене – босая и беременная. На миг перед взором возникает такая же картинка с Джулией. Встряхиваю головой, чтобы отогнать видение.

— Юль, твой явился не запылился, — кричит Гонголо по-русски, после чего переходит на итальянский. – Сразу предупреждаю, Холодини, ноги нашей не будет в этом доме. Можешь не утруждаться и не приглашать Андреа ни на какие мероприятия. К твоей помолвке это тоже относится.

Из гардеробной появляется Джулия. Мне кажется, или вид у нее усталый?

— Марко, привет! Нам нужно поговорить наедине, — сразу заявляет девушка, — Тае нельзя волноваться! Своей выходкой с запертой комнатой ты пробил дно.

— Это инициатива Анджело, — виновато бубню под прожигающим взглядом Джулии, — я просто просил тебя задержать.

— Понятно, — кивает моя женщина и выходит из комнаты. Послушно следую за ней в ее кабинет.

— Я не вижу необходимости тебе самой перевозить вещи, — сразу беру быка за рога, как только закрывается дверь. — Их организованно перевезут, как только ты подберешь дом.

— Я уже слышала это от Анджело, — обрубает мой спич девушка, резко разворачиваясь ко мне лицом. – Хочу напомнить тебе, Марко, что ты долго срывал от меня свои планы. Это крайне оскорбительно. Господи, даже мой университетский преподаватель уже в курсе, что ты женишься, только я оставалась в неведении! Ты вообще представляешь, что я сейчас чувствую?

— Прости, Джулия, мне очень жаль, — выдавливаю из себя.

— Ладно, сейчас не об этом. Ты молчал до последнего! Теперь же заявляешь, что я за две недели должна освободить дом и найти новое жилье. Я не дрессированный пудель, Марко, чтобы выполнять все команды. Мне больно, между прочим! Мне требуется время на принятие всего случившегося. Дом я могу освободить хоть сейчас. На мгновенное выполнение других твоих прихотей у меня просто нет душевных сил.

— Я сказал это все на эмоциях, Джулия. Мария свяжется с риелтором и подберет оптимальные варианты. Тебе нужно будет просто одобрить один из них, — моментально переигрываю я сценарий, — разумеется, весь купленный тобой антиквариат и мебель, мы тоже перевезем в новый дом. Все твои книги и альбомы. Ты даже не почувствуешь разницы.

Сам шарю глазами по ее лицу, не решаясь посмотреть в глаза. Когда она теперь в следующий раз подпустит меня к себе? Сколько времени ей потребуется для моего прощения?

Глава 11. Ревность

Выхожу в коридор в полном раздрае. Сладковатый запах чужих духов до сих пор забивает ноздри. И это для меня оказалось большим потрясением, чем все неприятные события последних суток.

Наверное потому, что до этого момента я верила в договорный брак. Не сомневалась в любви Марко. И это доказательство близости с другой женщиной просто размазало меня.

Казалось бы, уже все для себя решила. Но как же больно осознавать, что Марко уже не мой.

Еще не успела остыть наша постель.

А может, он давно выстраивает параллельные отношения? Если я ничего не знала о помолвке, в остальном тоже могла быть слепа.

Даю себе несколько мгновений, чтобы прийти в себя от удара, и толкаю дверь в комнату.

— Ну что? – тут же требует отчета Тая.

— Кажется, получилось, — подхожу к кровати и усаживаюсь рядом со Ставцевой. Спешить уже некуда.

И вообще, сейчас очень хочется сойти с планеты.

— Что-то случилось, Юль? – подруга заглядывает мне в лицо.

— Балиер сегодня сказал, что растворение в одном мужчине – это патриархальная модель сознания. В Спарте не существовало понятия верности, а ревность считалась смертным грехом. В Спарте я была бы великой грешницей. Потому что сейчас меня сжигает ревность. Марко уже встречается с Патрисией, — со вздохом признаюсь я.

— Ну и флаг ему в руки, — воинственно заявляет Таисия, — у нее совершенно дурной характер. Она еще попьет его голубой крови. Так ему и надо.

— Почему мужчины считают нормальным параллельные отношения с разными женщинами, но совершенно не приемлют возможность женской измены? – риторически вопрошаю я.

— У меня есть ответ на этот вопрос от Гонголо, — саркастично отвечает Тая, — выдал свое бессознательное, когда был нетрезв. По версии Андреа, если я живу за его счет, то не имею права смотреть на других мужчин. Предполагается, что твоя верность входит в пакет оплаченных услуг.

— Это многое объясняет, - хмыкаю я. - Патриархальная система строится на том, что собственность только у мужчин. Женщина тоже является собственностью, которую покупают мужья у отцов. В той же Спарте, кстати, женщины могли владеть землей. Вместе с правом распоряжаться недвижимостью получили и право распоряжаться своим телом.

— Мне попадалась статистика, кстати, — ехидно вставляет Ставцева. — Чаще всего изменяют мужьям женщины с высоким уровнем образования. Предполагаю, что они экономически независимы и могут себе позволить эту прихоть.

— Как все просто, даже примитивно. У меня нет денег, поэтому больше нет мужчины, — обреченно констатирую я.

— Вот только не надо себя жалеть. Патрисию пожалей лучше, — Цокает языком Тая. – Двадцать первый век на дворе. Женщины давно независимы, а ее продает один род другому роду, как лошадь на базаре. Ты можешь взять и уйти, а она себе такую роскошь позволить не может.

— Прости, но я ее жалеть сейчас не в состоянии, она легко получила моего мужчину. Именно потому, что племенная кобыла правильной породы и голубых кровей.

Через полчаса Давид грузит вещи в катер, и мы направляемся в городскую резиденцию Гонголо.

— Ненавижу этот дом, — Тая с опаской проходит в холл и отключает сигнализацию. – Невыносимо думать, что где-то здесь Гонголо трахал свою бывшую жену.

— Синьора, а чемоданы куда занести? – в дверях появляется Давид. – Дьявол, а тут холодно. Нужно запустить отопление.

— Может, все-таки к нам? – поворачивается ко мне Ставцева.

— Давид, а вы можете включить все нужные опции? – уточняю я у шкипера.

— Без проблем. Только нужно определиться, какими комнатами вы будете пользоваться.

Выбираю одну из спален на втором этаже. Давид заносит вещи и уходит шаманить с оборудованием.

— Уже жалею, что предложила тебе здесь жить, — бубнит Ставцева, — Франческа только пару месяцев назад съехала, а уже все запущено. Надо срочно найти какого-то смотрителя.

— Все нормально, Тай, — отмахиваюсь я, стаскивая чехлы с кресел и кровати.

Вскоре Давид с Таисией уезжают, и становится немного жутковато. Никогда не оставалась одна в огромном пустом доме.

Выхожу перекусить и долго сижу в теплом кафе. Листаю в телефоне соцсети.

В минимаркете покупаю немного еды. Возвращаюсь в свою временную обитель.

Готические стрельчатые коридоры выглядят пустовато. Подозреваю, что перед консервацией из дома вывезли все ценности. Гулкое эхо, отражающееся от стен, заставляет вспомнить готические истории. Те, которые про страшные замки, где водятся вампиры и прочая нечисть.

Постоянно повторяю, что я уже взрослая. Следовательно, не верю во всякое сверхъестественное. Как известно, бояться нужно людей, а не мифических чудищ.

Один плюс. Когда страшно и жутко, совершенно не тянет жалеть о загубленных отношениях.

В постели прислушиваюсь к звукам пустого дома. Вздрагиваю от каждого шороха и скрипа. Страх утомляет. Быстро выматываюсь и засыпаю.

Утром уже не страшно. Полдня привожу в порядок пространство, которым пользуюсь в доме Гонголо.

На кухне пытаюсь восстановить навыки приготовления пищи. Последние пять лет готовила я редко. Хорошо, что в интернете существуют пошаговые инструкции, которые я с интересом разглядываю.

По дому разносится тяжелый звук колокола. В недоумении иду к двери, теряясь в догадках, кто это может быть. На ум приходит только Тая.

Распахиваю тяжелую дверь и совершенно теряюсь, когда вижу на пороге Патрисию.

— Мне брезгливо с тобой общаться, но нужно прояснить кое-какие вопросы, — заявляет невеста Марко, нагло протискиваясь мимо меня в дом.

Марина, спасибо за награду! Девушки, спасибо всем, кто читает и комментирует!

Глава 12. Патрисия

Юля

В какой-то туманной прострации медленно закрываю дверь. Взглядом цепляю картинку на улице: накаченный здоровяк стоит рядом с катером. Наверное, это телохранитель Патрисии.

Делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к Сукото. Она нервно осматривает холл.

Наверное, ждет моего приглашения, чтобы пройти дальше. От этого становится смешно. Наглости войти хватило, а теперь вдруг вспомнила о манерах?

— Прошу прощения, мебель в чехлах, мне негде вас принять, — заявляю с покерфейсом, намекая, что не рада незваным гостьям.

Смериваю девушку холодным взглядом. Все-таки я была права, она редкая красавица. Это неприятно осознавать.

Смотрю на Сукото и пытаюсь понять, зачем она явилась. Я никогда не пришла бы к любовнице своего жениха. Мне кажется, это унизительно.

— Я не планировала кофе распивать, — высокомерно кидает Патрисия, — просто пришла сказать, что Марко теперь мой.

Слова больно язвят, стараюсь этого не показывать. Хмыкаю на это заявление, смыкая в кулаки дрожащие пальцы.

Сукото слегка взвинчена, усмешку принимает за вызов. Мгновенно взвивается:

— Сильно ошибаешься, если считаешь меня тупой. Я не намерена молча терпеть интрижки мужа. Я никогда не буду хорошо воспитанной снулой рыбой. Мой кумир – принцесса Диана. Она восстала против негласных правил. Не стала терпеть всех этих тайных любовниц. Я тоже буду бороться за свои отношения! – Патрисия делает шаг ко мне, вздергивая подбородок.

Сукото выглядит безупречно. Она в красном строгом платье, в туфлях на агрессивно-высокой шпильке.

Я не ждала этой встречи, Патрисия к ней тщательно подготовилась. Судя по ее взгляду, она жаждет меня раздавить своим тонким каблуком. Хочет казаться еще выше. Подходит ближе, нависает сверху.

Может, я и посочувствовала бы ей и прониклась пламенным спичем, если бы ее поза не была откровенно угрожающей.

А еще до меня доносится запах ее духов. Я их узнаю. Я чувствовала их на Марко. Неприязнь к этой женщине вспыхивает с новой силой.

— Главное, чтобы это все не превратилось в борьбу с ветряными мельницами! – бросаю я иронично.

— Ты ему не нужна, — повышает голос Сукото. — Я терпела это пять лет, потому что мужчинам нужен секс. Я не идиотка и все понимаю. Но мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Я сама буду удовлетворять прихоти своего мужа.

От всего происходящего мутит. От спектакля Патрисии отдает дурновкусием, но ей удается меня зацепить. Все-таки проявляю слабость и реагирую на оскорбления.

— Я не оказываю никаких услуг, — выдергиваю покоробившую меня фразу, — у нас с Марко были отношения. И они продолжатся, если я захочу.

— Ты никто, ты просто дешевая шлюха, в которой Марко больше не нуждается, — шипит как змея посетительница.

— Так может этот разговор нужно вести с Марко? – иронизируя я. - Попытаться ему донести, что я ему не нужна. Подозреваю, что он не готов жить под чужую диктовку. Мужчинам вообще не нравится, когда ими манипулируют.

— Ты ему и так не нужна. Он хочет меня. У нас все было! – ожесточенно выкрикивает Сукото, и это уже больно.

Я знаю, она не врет. На нем был ее запах. Тот самый аромат, который сейчас меня душит.

— И не смей жаловаться Марко! — по лицу красавицы пробегает некрасивая судорога. — Мой отец тебя уничтожит! Главный месседж, который я хотела донести – даже не думай, что сможешь и дальше спать с Марко. Выбирай, что тебе дороже – мой муж или твоя жизнь!

— Что? – растерянно переспрашиваю. Еще не верю, что все поняла правильно.

— Даже не думай, что сможешь сохранить эту кормушку, — продолжает кричать Патрисия, — если не уберешься из Венеции до дня нашей свадьбы, тебе гарантированы крупные неприятности.

Смотрю на прекрасную Патрисию и не могу осмыслить услышанное. И с ней Марко собрался рожать детей и прожить всю жизнь? А если она осуществит все свои угрозы, он просто переступит через мои бренные останки и продолжит жить в своем чудесном равном браке?

— Вы мне угрожаете? – растерянно уточняю я.

— Мне дорога моя репутация, — Патрисия резко успокаивается, когда понимает, что все-таки вывела меня на эмоции. — Я не позволю втоптать в грязь мое имя. У нас с Марко все по-настоящему. Тебе тут нечего больше ловить. Попробуешь влезть в нашу любовь, сильно об этом пожалеешь. Такую дворняжку как ты, даже искать никто не будет.

Я так ошарашена, что потеряла дар речи.

Патрисия упивается моей реакцией. Наконец-то она удовлетворена.

— Надеюсь, что больше не увидимся! Будь благоразумна!

Проходя мимо, Сукото намеренно толкает меня бедром. Это так нелепо и по-детски, что я разражаюсь истерическим смехом, как только Патрисия исчезает за дверью.

Когда приступ веселья проходит, обнимаю себя руками. Все это не смешно, потому что она сумасшедшая. Тая немного ошиблась, куклы вуду это мелковато для Патрисии. Она готова играть по-крупному. Воистину, вселенская несправедливость, что она из Сукото станет Холодини. Вторая фамилия ей явно не идет.

Sperlinger, спасибо за награду!

Глава 13. Лоренцо

Юля

Отгоняю первое инстинктивное желание позвонить Марко в поисках защиты. Теперь это чужой мужчина. Защищать он будет не меня.

Возвращаюсь на кухню. Опускаюсь на стул. Сегодня оставаться одной мне кажется плохой идеей.

Бояться нужно не мифических чудищ, бояться нужно людей.

— Алло, Лоренцо, привет! Это Джулия. Ты мне сегодня нужен.

— Куда-то пойдем?

— Нет, хочу, чтобы ты сегодня спал со мной.

— Кхм, ты уверена, что не ошиблась номером?

— Тоже мне шутник. Я просто боюсь спать одна в пустом доме.

— Почему пустом? Куда все пропали?

— Лоренцо!! Давай ты просто приедешь. Я тебе подробно все расскажу! Запиши адрес.

— Ты не у Холодини? Тогда становится понятнее, но одновременно все запутывается.

Глубоко вздыхаю. Хоть кто-то не в курсе последних новостей.

Объясняю другу, что я у Гонголо. Прошу, чтобы сначала позвонил на сотовый, а потом уже в дверь. Не планирую сегодня больше незваных гостей. Буду сидеть тихо как мышка.

Откидываю телефон на стол и ускоряюсь с приготовлением пищи. Надеюсь, Лоренцо не так прихотлив, как прикидывается, и нейтрально относится к русской кухне.

Как известно, лучшие друзья девушек — это гомосексуалисты. Только с ними можно безопасно появляться на мероприятиях, убивая сразу трех зайцев. Твой мужчина не ревнует, сплетни не ползут и есть сопровождение.

Лоренцо тоже принадлежит к местной аристократии, но одновременно является изгоем в своей семье. Учитывая мой подвешенный статус, нам суждено было стать друзьями.

Пару лет назад мой друг совершил каминг-аут, после чего отец прекратил с ним всякое общение. Теперь некоторые дома, связанные тесными деловыми связями с родом Тонато, отказали Лоренцо в приеме. К счастью, остальная великосветская тусовка проигнорировала семейные терки и по-прежнему его принимает.

Заканчиваю готовить борщ, когда рингтон подсказывает о приезде друга. Впускаю Лоренцо в дом.

— Ты очень хорошенькая, когда домашняя, — Тонато, как всегда, мил и галантен. Вручает мне пакет с ресторанной едой и бутылку просекко. Расцеловываемся в щечки.

— Спасибо за еду, но я намерена накормить тебя борщом, — сообщаю Лоренцо, пока веду его на кухню.

— Русский страшный суп? Сегодня вечер экстремальных развлечений? – посмеивается Тонато. – А ты, оказывается, хозяюшка Джулия?

— Ты сомневался? – высокомерно фыркаю.

Убираю в холодильник еду, привезенную Лоренцо.

— Давай рассказывай, что у вас произошло с Холодини, — требует друг, как только усаживается за стол.

— Только после борща, — выдвигаю ультиматум, — уверена, что ты съешь все до донышка, если твое любопытство оставить неудовлетворенным.

— Шантажистка, — бубнит Лоренцо, но все-таки берет ложку, — этот суп наверняка придумали большевики, чтобы пытать несогласных.

Доедает все до конца, вежливо замечая, что бульон вкусный, крошево же в нем лишнее.

— В следующий раз рекомендую сделать из вашего борща суп-пюре. В холодную погоду вполне годное блюдо, — выносит вердикт Тонато.

- Извращенец! – фыркаю я.

- Рассказывай. Я тебя внимательно слушаю, - игнорирует мое замечание Лоренцо.

Задорная улыбка сползает с моего лица.

Подробно излагаю события последних суток, начиная от подслушанного разговора, заканчивая визитом Сукото.

— Кретин, — выругивается Лоренцо. – Всем известно, что Патрисия маленькая избалованная сучка.

— На каблуках не очень-то и маленькая, — считаю своим долгом внести уточнение.

— Он ее дразнил пять лет, а последствия разгребать тебе, — гневно обличает Тонато.

— Меня интересует, как она узнала, где меня искать, — озвучиваю волнующий меня вопрос. – Если меня убивать планируют, не хотелось бы светить свое местоположение.

— Вариантов не так много, — Лоренцо запускает ладонь в волосы и приводит их в состояние художественного беспорядка, — или у тебя стоят шпионские программы, или тут установлены камеры. Патрисия тесно общается с Франческой, если ты не в курсе. Сошлись на почве ненависти к русским дамам. А у бывшей жены Гонголо мог остаться доступ к средствам видеонаблюдения.

Беру телефон и спрашиваю в мессенджере у Таи про камеры.

— Не факт, что при таких раскладах, ты сможешь остаться в Венеции. Если только не надумаешь согласиться на предложение Холодини. Он мог бы обеспечить тебе защиту.

— Лоренцо, ты серьезно? – с искренним возмущением восклицаю я. – И какая жизнь меня ждет? Марко запрет меня под замок, чтобы не отсвечивала и не портила настроение его породистой жене. Я хочу работать на биеналле, а не сидеть взаперти!

— Все можно грамотно обыграть, Джулия. Я не сомневаюсь, что Марко влип в тебя по полной. Уверен, он согласится на любые условия, которые ты ему выставишь. Подпишешь контракт на крупную сумму и организуешь светский салон. Знаешь, такой в духе золотых веков Венеции, в стиле шикарных куртизанок. Молодняк будет в восторге. Можно пропуски продавать всяким заезжим туристам из миллиардеров. Озолотишься, как сама Вероника Франко, а она была неприлично богата, даже для куртизанки.

Я смеюсь до слез из глаз. Особенно, когда представляю лицо Марко, внезапно приехавшего к своей тайной любовнице и обнаружившего в доме великосветский салон.

— Шикарный бизнес-план, Лоренцо. Одна незадача. Честная куртизанка должна была быть замужем. А у меня с этим проблемы, — напоминаю значимую деталь.

— Нашла проблему, — ворчит Тонато, — я готов на тебе жениться хоть завтра.

— Ты серьезно? – ошарашенно взираю на друга.

— Конечно. Знаешь, я думаю, что не без удовольствия заделаю тебе пару детей. Может этим заслужу прощение папеньки.

Резко сникаю, веселиться больше не хочется.

— Что случилось, Джулия? – Лоренцо смотрит на меня с беспокойством.

— Мне кажется, я бесплодна, Лоренцо. Я только говорила Марко, что предохраняюсь. На самом деле этого не делала. Так что и этот твой план не очень удачный. А Холодини все правильно сделал, когда все-таки решил жениться не на мне.

Глава 14. Высокая вода

Юля

Утро добрым не бывает.

Я чувствую легкую боль в висках. И это очень плохо. У меня практически не бывает похмелья. Если голова побаливает, то выпили очень много.

Рука на моем животе так привычна, что я не сразу вспоминаю события последних дней. Я больше не с Марко. Смотрю вниз на эту руку, чтобы понять суть происходящего.

Ну да, часы Лоренцо. Картинки о вчерашнем вечере фрагментами возвращаются ко мне.

Не понятно только, что делает Тонато в моей постели. Может я вчера все-таки дала ему согласие на брак? Надеюсь, мы не проверяли, насколько ему противны женщины?

Ощущаю мужскую твердь, которая упирается мне в поясницу. От этого вот вообще некомфортно. Настолько, что даже головная боль отступает.

Пытаюсь аккуратно снять с себя руку Лоренцо.

— Джул, прекрати ерзать на моем члене, — слышится сонный голос откуда-то сзади.

— Почему он такой твердый? – не могу скрыть возмущения в тоне.

— Я ничем не отличаюсь от других мужчин. Просто утренний стояк. Ты в полной безопасности, Джул. Давай еще вздремнем, — Тонато смачно зевает.

— Что ты вообще забыл в моей постели? – формулирую самый насущный вопрос.

— Ты сказала, что тебе страшно спать одной. Что-то там про привидений. Детка, у тебя по ходу проблемы с памятью? – Лоренцо довольно хмыкает.

— Я, пожалуй, сделаю кофе, — нахожу повод, чтобы гордо удалиться.

— Отлично. Я тогда еще посплю.

Тонато переворачивается на другой бок. И это просто спасение. Какой бы я вчера пьяной не была, но на ночь переоделась в шелковую сорочку. Мелькает разумная мысль, что нужно купить пижаму. Теперь я женщина свободная, и соблазнять некого.

Сначала кофе, потом душ. Накидываю шелковый халат и иду на кухню. Пока направляюсь к лестнице, размышляю про позитивный эффект от алкогольных возлияний. Последние события утратили привкус шекспировской трагедии. И Патрисия, конечно же, блефовала.

Философское настроение покидает меня, как только спускаюсь по лестнице и вижу проплывающую по холлу бутылку Кампари.

— Высокая вода! – взвизгиваю я и несусь обратно в спальню.

— Я же говорил, что нужно еще поспать, — недовольный Тонато садится в кровати, — эта новость могла подождать час-другой.

— Лоренцо, включи насос для откачки воды, пожалуйста, — ною я, одновременно радуясь, что вчера зазвала в гости мужчину, на которого можно скинуть эти неженские хлопоты.

Недовольный друг уходит вниз. Я подхожу к окну, смотрю на наводнение. Высокие столбы, вбитые вдоль канала, показывают границы трасс для лодок. По узкому тротуару вдоль домов идет мужчина. Его высокие резиновые сапоги натянуты на всю длину ног.

Если Атлантида когда-то существовала, она также медленно уходила под воду, или ее сразу накрыло цунами? Успел ли кто-то осознать, что это конец?

Почему мне кажется близкой эта история и интересует судьба людей, которых, скорее всего, никогда не существовало?

Возвращается Лоренцо, встает рядом.

— Ты веришь во все эти разговоры, что Венеция скоро утонет? – спрашиваю, не отрывая взгляда от воды.

— Не думаю. Технологии совершенствуются. Система подводных барьеров работает. Высокая вода приходит реже.

— В отличие от библейской версии мира, в греческой мифологии рассказывается о трех больших потопах, которые стирали человечество, — озаучиваю я свои мысли. — Первый потоп произошел во времена царя Огига и стал концом серебряного века. Платон утверждал, что это произошло за десять тысяч лет до него. Во втором выжил Девкалион, сын Прометея, которому отец посоветовал закрыться в деревянном сундуке. Эта часть чем-то напоминает рассказ о ковчеге Ноя. Данная всемирная катастрофа закончила второй бронзовый век.

В третьем потопе выжил Дардан, дом которого стоял на высокой горе. Его внук Трос потом построил Трою.

О четвертом локальном потопе упоминает Платон в своих диалогах «Тимей» и «Критий». По его словам, когда-то существовала развитая морская империя Атлантида. Она погрузилась в океан «за один день и одну ночь несчастий».

Со времен Платона сломано множество копий. До сих пор ведутся споры о том, существовало ли реально такое государство или это просто миф.

— Да ну тебя, Джул, с твоими страшными сказками. Не верю я ни в глобальное потепление, ни в гибель Венеции. Лучше скажи, ты еще не передумала мстить сладкой парочке?

— Мстить? – поворачиваю голову к Лоренцо и смотрю вопросительно.

— Серьезно? – ухмыляется Тонато. – Мы с тобой собираемся заявиться на помолвку и испортить всем настроение. А еще ты все-таки согласилась съездить в Россию, поиграть в шахматы.

— Кажется, вечер прошел продуктивно, только почему-то мимо меня, — ворчу недовольно, — Так значит идем на мероприятие дергать тигра за усы?

— Я тебя отговаривал, вообще-то, но ты была настроена решительно. Надеюсь, сегодня ты понимаешь, что это плохая идея? – Лоренцо озабоченно хмурится.

— Может и плохая, — прислоняюсь лбом к прохладному стеклу, — но соблазн велик. Надеюсь, тебе вышлют приглашение.

— Ты сумасшедшая. Зачем я только тебе напомнил. В Москву тоже не передумала ехать?

Размышляю совсем недолго:

— Съезжу, наверное. Это лучше, чем сидеть здесь взаперти и рефлексировать. Нужно развеяться, — дышу на стекло и рисую на запотевшей поверхности пешку.

Я тоже всего лишь пешка, но последние пять лет почему-то считала себя королевой.

— Ты проголодалась? Принести сюда завтрак?

— Я тебе говорила, что ты очень милый?

— Сто раз, наверное, но выйти за меня все равно отказалась. А ты единственная женщина, на ком я не против жениться.

Лоренцо вздыхает и выходит из комнаты.

Мой план быстро сходить в душ терпит крах, когда телефон оживает.

— Джулия, сегодня сиди на своем третьем этаже и никуда не ходи. В Венеции высокая вода, — приказным тоном сообщает Марко запоздавшую новость. – у тебя есть еда или кого-нибудь прислать?

Глава 15. Аэропорт

Юля

До аэропорта добираемся на водном такси. Лоренцо катит мой чемодан на колесиках и причитает как старая тетушка. Сто раз напоминает, чтобы я скинула сообщение, как только включу телефон в Москве.

Сердце подпрыгивает в груди, когда замечаю Марко. Он стоит у самого входа и следит за людскими потоками. Я скинула его звонок около часа назад и выключила звук на телефоне.

Видимо, стоило ответить, чтобы избежать этой встречи.

Наши взгляды пересекаются. Холодини слегка улыбается. Видит около меня Тонато, в глазах мелькает сиюминутная неприязнь. Направляется к нам уверенным шагом.

— Синьор Холодини, вы тут кого-то встречаете? – придурковато уточняет Лоренцо.

Делаю большие глаза, предупреждая, чтобы не слишком усердствовал с иронией. Марко, видимо, и так меня подозревает в нежелании продолжать нашу связь. Не надо сейчас подпитывать эту его уверенность.

— Добрый день! – сдержанно приветствует нас Марко. – Я хотел тебя проводить, Джулия, но, ты, очевидно, не ночевала дома.

— У меня больше нет дома, — не могу удержаться от шпильки.

— Об этом я хотел поговорить. Можно тебя на минутку?

Лоренцо закатывает глаза. Виновато ему улыбаюсь и отхожу в сторону следом за Марко.

— Он не сильно похож на пидора, мне не нравится, что он возле тебя крутится, — изливает на меня Холодини свое дурное настроение.

— Мы говорили об этом сто раз, Марко. Я не указываю тебе, с кем дружить, ты мне тоже. Что ты хотел сказать? – поправляю выбившуюся прядь привычным движением. Бывший любовник отслеживает жест взглядом, шумно сглатывает. Трет переносицу пальцами и наконец-то переходит к делу:

— Ты так и не выбрала дом. Куда пока перевезти твои вещи?

Сердце колет от острой боли. Оказывается, мне еще не все равно.

— Ты только поэтому сюда приехал? – в моем тоне лед.

— Нет, я хотел проводить тебя на самолет, — Марко неожиданно смущается. – Просто теперь осталось не так много времени до посадки, нужно сразу решить этот вопрос.

— Тая все заберет, — не раздумывая отвечаю я.

— Хорошо, — облегченно выдыхает Холодини.

От этой реакции тоже больно. Как он жаждет поскорее стереть следы моего пребывания в своем доме. Ну конечно, вдруг породистой Сукото захочется провести ревизию. Нельзя же ее расстраивать.

В груди жжет. Хочется как-то его уязвить.

— Ты знаешь, что твоя невеста угрожала меня убить, если я не уберусь из Венеции?

Марко резко бледнеет. Смотрит на меня неверяще. Этот взгляд бьет наотмашь.

— Когда это было? Ты что-то неправильно поняла, Джулия.

Прикрываю глаза. Он мне не верит.

Хотя, чему тут удивляться. Верят всегда текущей пассии. У них только начались отношения. У них страсть. А ко мне он уже охладел. Отныне нет мне веры.

Но как же от всего этого ноет внутри.

Непонятно только, зачем я ему рядом. Нет веры, нет и любви. Просто дурная привычка.

— Исчерпывающе, Марко! – зло кидаю бывшему любовнику. – Желаю счастья с той, кого я неправильно поняла.

— Джулия, подожди! – Холодини хватает меня за локоть, когда я уже намерена удалиться. – Я поговорю с ней и четко расставлю границы, за которые нельзя переступать.

Она угрожала меня убить, а он просто расставит границы.

А на что ты надеялась, Юля? Что он просто отменит помолвку и будет жить с тобой до последнего вздоха? Пора уже снимать свои не до конца разбившиеся розовые очки.

— Удачи! В расставленные границы я поверю только тогда, когда она передо мной извинится, — кидаю с усмешкой, хотя мне совсем не смешно.

Скорее всего, он и не собирается с ней разговаривать. Просто передо мной надувает щеки. На двух стульях не так просто усидеть.

Не понимаю я мужчин. Зачем сами себе создают проблемы со всеми этими множественными отношениями. Постоянный стресс, а радости от секса на пять минут.

— Если надо, она извинится, — сквозь зубы шипит Марко. – Даже не думай, что тебе что-то угрожает в Венеции. Отдохни дома и возвращайся.

Холодини смотрит на мои губы, но жаркие прощания в мои планы не входят.

— Надеюсь, что так. Мне кажется, мы все обсудили. Можешь возвращаться к делам и к своей невесте. Лоренцо меня проводит.

Разворачиваюсь и иду к Тонато. Понимаю, что веду себя с Марко не так, как планировала. Хотела же быть спокойной и не вступать в дискуссии. Но, оказывается, у меня ничего не отболело. И меня просто потряхивает от нашего короткого диалога. От осознания, что он хочет побыстрее выселить меня окончательно. И, кажется, уже ни черта мне не верит, а только делает вид.

Как наша любовь за три дня скатились ко всему этому? Или так и бывает. Отношения тоже внезапно смертны, как и человек?

— Джул, не расстраивайся, — Лоренцо притягивает меня одной рукой за талию и ведет к траволатору. – Он просто мудак и тебя не заслуживает.

Чувствую, как спину сверлит недовольный взгляд, но не оборачиваюсь.

Глава 16. Попутчик

Юля

В бизнес-классе прохожу к своему месту. Моим соседом оказывается мужчина в возрасте. Сколько ему сорок или пятьдесят? Плохо понимаю разницу. Плюс-минус в возрасте моего отца.

Опускаюсь в удобное кресло и думаю, что, наверное, последний раз в жизни лечу бизнес-классом. Сама я вряд ли смогу себе его когда-нибудь позволить.

Может, я вообще просто корыстная и всегда любила не Марко, а тот образ жизни, который он мне давал? Тогда сейчас вообще не стоит чувствовать себя так паршиво. Мы хорошо провели время вместе, и он мне ничего не обещал.

С учетом же моего возможного бесплодия все складывается вообще чудесно. Гораздо хуже было бы, если бы Холодини обнаружил, что я не подхожу для построения семьи. Постоянное чувство вины меня в конце концов раздавило бы.

У каждого своя судьба. Вселенная этим пинком под зад просто показала, что классический тип отношений не для меня.

— Сергей, — мужчина-сосед протягивает мне руку.

— Юля, — нехотя отвечаю на рукопожатие. Совершенно не настроена сейчас на общение.

— Я так и подумал, что вы русская, — удовлетворенно кряхтит Сергей. – Как вам Венеция?

— Очень нравится, — просто отвечаю.

— А вы смелая девушка. Вода по колено не испугала?

— Везде свои сложности, — пожимаю плечом.

Хотя, конечно же, пугает каждый раз. Постоянно думаю, что каждое наводнение может стать фатальным.

— Летим домой? – в голосе мужчины предвкушение. Я тоже чувствую радостную щекотку в груди, но почему-то отвечаю честно:

— У меня нет дома. – наверное работает эффект «попутчика», которым не хочется врать.

— Вы слишком маленькая, чтобы не иметь дома, — скептически смотрит на меня мужчина, — родители наверняка живы, следовательно, и дом есть.

— Дом, там, где ждут, — устало отвечаю и тут же перевожу тему, — а вы почему приехали в Венецию в сезон высокой воды?

— Так получилось. Просто поехал в большое путешествие. Вот в конце подумал, что Венецию я так и не видел. Взял билет и прилетел. Даже не вникал, что сейчас какой-то там сезон.

Подходит стюардесса, предлагает напитки. Я беру сок, мужчина виски. Выпивает сразу залпом и просит налить еще.

— Юля, а вы слышали что-нибудь о комете Шумейкеров-Леви? – задает странный вопрос мужчина.

— Нет. В первый раз слышу, — легко признаюсь.

— Ну, конечно, вас тогда, наверное, еще не было, — кивает сам себе Сергей, — это была громкая история в девяностые. Впервые удалось проследить, как небесное тело падает на планету Солнечной системы. Там все было очень интересно. Комета прошла близко от Юпитера, он разорвал ее своим полем на двадцать один фрагмент и притянул все эти осколки на свою орбиту. Через два года, в 1994, при очередном сближении с Юпитером, все эти фрагменты в течении шести дней упали на планету. Падения были зафиксированы американским аппаратом, который болтался возле Юпитера. Это был просто армагеддон. Круче ядерных взрывов.

— Очень интересно, — вежливо замечаю.

— Вы, наверное, думаете, к чему я это все рассказываю? – проницательно замечает мужчина.

— Уверена, что вы сейчас раскроете свою мысль, — отпиваю немного сока.

— Я перед Венецией был в Шотландии. Вы слышали что-нибудь о расплавленных фортах?

— Нет. Об этом я тоже не знаю, — виновато улыбаюсь.

— Там оплавленные камни. А для этого требуются очень высокие температуры. Вот я думаю, если кометы падали на Юпитер, то и на Землю тоже наверняка падали. И эти шотландские форты прямое тому доказательство.

— Вы знаете, я гуманитарий. И в этом ничего не понимаю, — изображаю из себя блондинку и отворачиваюсь от Сергея.

После высокой воды и вообще всех последних событий эта увлекательная информации была для меня лишней. Теперь чувствую еще больший дискомфорт.

— Я к тому, что дом у нас есть. Планета Земля — наш общий дом. А ведь какая-нибудь космическая случайность возможна. Бац! Бдыщь! Вот тогда реально не будет дома.

Кошусь на мужчину недоуменно. Это он меня сейчас так утешает?

— Да, вы правы! – соглашаюсь, чтобы не вступать в дискуссию. Достаю из сумки маску для сна, натягиваю ее на глаза и опускаю кресло.