Предатель. Я тебе не нужна

1.

- Стой, Роза, – ласково хлопаю по теплому боку коровки, – немножко осталось.

Переминается с ноги на ногу. Терпеливо ждет, пока выдою последние капли. Бросаю охапку душистого сена в ясли и выхожу из сарайки. Спину ломит невыносимо.

С тоской смотрю на мощеный двор. Каждый день мету и все равно сор налетает, а меня уже ноги не держат. Весь день, как заведенная. Упираясь рукой в спину, тащу ведро и накрываю марлей для сцеживания.

В вольере начинает волноваться Хан, наш кавказец.

Хан издали чувствует приближение хозяина. Мой муж очень своенравный и суровый человек. Тяжелый для других, мрачный.

Сергей зациклен на ферме. Вся его жизнь тут сосредоточена. И еще он очень хочет наследников. С ума сходит последнее время. Одержимо желает сына. Дочь не рассматривает ни при каких обстоятельствах. Ему нужен только продолжатель рода. Правда не получается пока зачать, есть причины.

Не могу я ему подарить ни сына, ни дочь. Не выходит у нас, сколько не старались. Не беременнею и все. И ладно бы дело лишь во мне было, не так бы горько каждый раз становилось.

У ворот останавливается машина. Приехал.

Сергей с пульта открывает рольставни и во двор въезжает огромный внедорожник. Он как танк медленно ползет, оставляя за собой огромные комья. Это значит одно – снова нужно убирать. Завтра вроде родня Сергея приезжает. Не точно, но что-то говорили. Свекровь помешана на чистоте, а мне и самой стыдно станет, если грязь останется на самом виду. Не принято так у нас.

На миг отворачиваюсь, чтобы перехватить ведро удобнее, но муж ловко забирает молоко из рук. Скупо улыбается. Приглядываюсь. Что-то неуловимое скользит по обветренному лицу.

- Привет, Сережа.

- Я отнесу сам, – склоняется и целует в щеку.

Он сегодня очень задумчив. Пока тащит ведро к порогу пару раз оборачивается удостовериться, что иду за ним.

- Сядем? – показывает на ступеньку.

- Давай, – обмахиваю порог веником. – Что-то случилось?

- Да нет. Сказать вот хотел. Да сядь ты, – у Сергея прорезаются нотки, которые я очень не люблю. Даже помнить не желаю, что они означают. Хватило мне, достаточно. – Алёна!

Отступаю назад от мгновенно переменившегося взгляда. Сергей снова чужим становится. Только привыкну, а потом как отрезает. Сглатываю густой комок в горле и шепчу.

- Не кричи, я слышу.

- У меня разговор.

- Слушаю.

- У нас проблема. Знаешь же …- морщится. - Нет детей. Виновата в этом ты!

Закрываю лицо руками. Опять заново начал. Снова нападает.

Почему он так не справедлив? Сколько не бьюсь, все бесполезно. Пытаюсь объяснить и донести, что нужно и ему тоже сдать анализы. Как об стену бьюсь, ни в какую не соглашается. А я уже устала от односторонних обвинений.

- Сергей! Обследование проходят два человека.

- Не неси чушь. У мужиков всегда все в порядке. Это у вас там дрянь творится.

Он вне себя. Лицо злое, колючее.

- Причина может и в тебе быть.

Муж бледнеет, а глаза напротив кровью наливаются. Господи-и. Неужели снова начнет? Я не хочу больше терпеть!

- Лучше бы тебе замолчать. Поняла? Я сказал, что здоров.

- Сережа, тебе нужно сдать спермограмму! Не нужно валить все на меня.

- Рот закрой, Алён, – лицо мужа идет красными пятнами. – Короче! – теряет терпение и зло отмахивается. – Хватит. Я устал ждать. Будет по-моему!

- Это как?

- Мне нужен ребенок. Условие отца для получений акций контрольного пакета: семья, сын. Срок уже истекает, дожимает поняла? Я не хочу рисковать.

- Боже мой!

Наследство отца, как меч над шеей висит. Измучило оно, как черная метка. Только и слышу акции-акции-акции. Для Сергея это важно, потому что ценные бумаги относятся к металлургии.

А мне … Плевать я хотела на их терзания, пусть сами разбираются. Если родится дите, то не из-за денег.

- Также я не хочу, чтобы кусок больше достался брату.

Вражда Сергей и Гордея вечная. Не ладят они, не могут найти общий язык. Но по завещанию того же отца вынуждены общаться и решать назревшие проблемы.

Сергей мой более основательный, поближе к земле, поприземленнее. Уехал из города, ферму завел. Развивается понемногу. Но в город ездит на главные совещания, его мнение тоже играет роль в принятии решений.

- Поэтому, если ты хочешь, чтобы у нас все было хорошо, – мнется на мгновение. – Лар, иди сюда, – кричит в сторону машины.

Я замираю. Какая Лара? Она кто? И что здесь делает.

Из внедорожника выходит женщина. Светловолосая, ухоженная, интересная. Я против нее замшелая тряпка в своем убогом сарафане. Она спокойно смотрит на Сергея, делая вид, что меня и вовсе не существует.

От неожиданности поджимаю стопы под себя и комкаю в руках марлю. Откуда она взялась, что их связывает?

2.

Кажется, что все дурной сон.

Какая нормальная женщина поверит в происходящее? Разве с живыми людьми так поступают?

Откуда взялась эта женщина? Почему она себя так ведет, будто все, что есть на усадьбе ей давно знакомо и по какому праву нагло виснет на Сергее?

Я настолько шокирована, что первое что делаю опускаюсь на землю. В глазах плывет и кружится. Мне плохо. От обиды, от горя, от несправедливости.

Лицо мгновенно становится мокрым и горячим. Тупо наблюдаю, как капли с бешеной скоростью падают на ткань, мгновенно делая мокрой. По замызганному подолу расползается пятно. Так и знала. Так и знала, что именно это и случится. Все предпосылки были, но я упорно не замечала их. Не хотела замечать.

Задираю голову вверх и невидяще пялюсь в небо.

Господи! Почему ты так жесток? Почему ты оставил меня на этом свете совершенно одну! Почему не дал погибнуть с родителями в той страшной аварии? Зачем мне жить!

От жалости к себе рыдаю. Не могу с собой справиться. Во мне сломан стержень. После похорон мамы и папы позвоночник рухнул, осталась одна оболочка, набитая переломанными костями и наполненная почти стылой кровью. Я умерла тогда вместе с ними.

Если бы не Сергей, то рехнулась. Нечаянная встреча решила судьбу.

В плечо сильно толкает. В ухо тычется мокрый нос и раздается тревожный скулеж. Не глядя обнимаю Хана и выпускаю слезных демонов наружу. Моя собака. Моя! Он мой единственный друг. Верный немой защитник.

Хан терпеливо сносит мои щипки, от отчаяния вцепляюсь в богатую шерсть, а он терпит. Изредка лижет лицо и как человек пытается заглянуть в глаза. Наклоняет голову, бодает меня.

- Хан …

Бормочу сквозь сопли и слезы.

- Р-р-р …

Разговаривает. Рык сменяется поскуливанием. Собака придвигается ближе, волнуется. Он единственное живое существо, что торопится оградить меня от несчастья. Обходит и ложится посреди дороги, что ведет меня к двери дома.

Отгораживает.

Умный пес, замечательный. Я бы без него тут с ума сошла.

- Р-р-р.

- Все, – тру заложенный нос. – Дай мне минуту.

Хан пододвигается ближе и кладет огромную голову на колени.

На минуту прикрываю глаза.

Нужно отдышаться. Понять, что делать дальше.

Что с тобой случилось, Алёна? Без конца себя спрашиваю и ответа не нахожу. Разве прежняя та, что была раньше, стала бы такое терпеть? Да та Алёна камня на камне бы не оставила тут и летела бы эта Лариса куда подальше.

Что же меня так поломало-то …

Дай мне сил, небо! Что ты молчишь! Вдохни в меня хоть что-то, я больше не могу. Где потерялся ангел мой? Куда ты пропал? Я устала идти одна.

Мокрый нос вновь тычется в щеку и рык Хана окончательно приводит в чувство. Кавказец решительно подталкивает меня, валяет головой и тянет за подол. Поднимаюсь.

Удостоверившись, что я встала, Хан отходит в сторону, одобрительно гавкая.

Поднимаю взгляд на окна второго этажа, где наша спальня. И вновь захлестывает унизительное и скользкое ощущение.

Нет, все. Плакать я больше не хочу. Заторможено осматриваюсь, фиксирую взгляд на твердом комке грязи, который приволокся за машиной Сергея. Не понимая, что делаю, поднимаю и вкладывая всю силу швыряю в окно.

Брызги стекол разлетаются как в замедленной съемке. Осколок отлетает, задевает фонарик, который тоже лопается и осыпается. Поднимаю второй и отправляю в следующее окно. Бах!

Будь что будет. Плевать на последствия, все равно Сергей взбесится как Дьявол. Он так щепетильно относится к своему имуществу. Любая приобретенная штука тщательно оберегается и содержится в идеальной чистоте. Только мне плевать теперь.

Я же не вещь?

Разве можно так поступать со своей женщиной?

Мой мозг защищает, блокируя понимание ситуации полномасштабно, иначе бы тронулась. Несколько отчужденно доходит, что происходит на самом деле. Если придет полнейшее осознание точно чеканусь. Пока я будто мутный сценарий смотрю со стороны. Внутри трепыхается и жжется, но не на полную зарядку. Только попыхивает и сильно тлеет.

Горечь разливается постепенно, выжигая внутренние органы. Сердце мое уже давно не бьется. Оно умерло.

- Ты что творишь?

Растрепанный муж высовывается в окно. Я не могу его сейчас воспринимать, как мужа. Как на постороннего смотрю. В душе пепел.

Молча беру огромное полено. На задворках сознания вспыхивает, что в реальности вряд ли смогла бы поднять такую тяжесть, а сейчас как перо в руке. Сознание ноль, там пусто. Как робот, получивший задание действую.

Добротная дверь трещит. Прикладываю еще раз и с мстительной радостью смотрю как расползается лак на дереве. Это любимая дверь мужа. Хрясь! Еще раз!

Распахиваю ее и захожу в прихожую.

Отпинываю туфли с пути. Ее туфли! Возвращаюсь и брезгливо схватив руками, выношу и кидаю в навозную жижу. С дикой радостью наблюдаю, как они тонут в дерьме.

3.

- Эй, – визжит тварь, пока топлю ее в комке постельного, – отойди, дура.

Перехватываю лохматые пряди, заламываю руку. Мне брезгливо, но поделать ничего с собой не могу. Не знаю, что дальше, понимаю одно – во мне что-то просыпается от прежней жизни.

Стаскиваю сопротивляющуюся девку на пол, последний раз отчаянно пинаю и с невесть откуда взявшейся силой, отшвыриваю к порогу.

- Вон!

Вытираю пот со лба, тяжело переводя дыхание, откидываю волосы с лица. Она валяется у ног ошарашенного мужа, рыдая и содрогаясь. Жалуется и просит убрать меня отсюда.

Смотрю ему прямо в глаза. Впервые за время нашего брака смотрю дерзко и вызывающе. Ломается внутри, рассыпается прошлое. Даже боль отходит на сто десятый план, там за ребрами лишь застывшая сталь.

- Ты что творишь?

- Я что творю? – не своим голосом говорю. – Ты оскотинел, Сергей? Кого в дом привел? Зачем?!

- Я сказал тебе! Мне нужен наследник!

С омерзением наблюдаю, как его блядь поднимается и всхлипывая, собирает вещи. Оставляю зрелище в стороне, перемещаю внимание на муженька. Что теперь? А?

- Убери ее. Сейчас же.

Во мне бродит недюжинная сила. Я даже не понимаю, что будет потом. Знаю лишь одно, во мне что-то сломалось. И слава Богу, что сломалось. Не сильна в психологии, но мне кажется, что реально сейчас работает защита, которая не позволяет принять картину в чистом виде.

Ведь немыслимо, когда мужик приводит постороннюю в дом. Я должна визжать, орать и биться в конвульсиях. Почему этого не происходит, а? Я отупела и окаменела, не могу целиком осознать все. Что со мной не так?

- Не твоя воля, я сам хочу, чтобы она ушла, – выдает и выдергивает ее из спальни. – Тебе нужно уйти, потому что …

Хлопает дверью.

Мне плевать, что он скажет. Самое главное, что ее не будет в нашем доме.

Остервенело сдираю постельное с подушек, дергаю простынь и рву пододеяльники. Распахиваю окно, выбрасываю во двор. Сражаюсь с бельем, как с врагом. Больше в этой спальне моей ноги не будет. Больше эта скотина до меня не дотронется.

До ушей доносится визг. Блядь обнаружила, что домой босиком пойдет. Так тебе и надо.

Выбрасываю паласы из спальни и когда понимаю, что разрушить больше нечего, медленно оседаю на пол.

Запал кончается. Революция заканчивается с затухающим разгромным счетом.

Растерянно таращусь на бардак, что учинила и поджимаю ноги. Роняю голову на колени, волосы сваливаются, обнажая шею. Как леди Винтер перед палачом, нанятым благородным Атосом. Только мой муж не Атос. Судя по тому, что учинил, гад он последний больше никто.

Замуж же за него пошла, думала все изменится в жизни. Сергей мягкий был, убеждал, упрашивал стать его женой. Обещал, что все будет хорошо. И было хорошо! Пока не вскрылось условие завещания, будь оно проклято.

С тех пор в доме звучит одно – ребенок, ребенок, ребенок!

В итоге я виновата, что не могу зачать от Сергея. Одна я. На дворе двадцать первый век, а он твердит, что только женщины виноваты в том, что не могут родить и никуда он не пойдет сдавать анализы.

Я старалась быть хорошей женой. Угождала, прибиралась, научилась ухаживать за скотиной. Я всему научилась, а он? Отплатил таким поступком? Скот!

Поднимается привычная горечь, спаливает все, скукоживает. Не хочу так больше, не хочу. Все. Сломалась.

- Поднимайся.

Вздрагиваю.

Сквозь поплывшее зрение вижу носки. Муж стоит прямо передо мной.

Он взъерошен и возбужден. Упирает руки в бока и вызывающе смотрит. Ублюдский характер, его не переделать. Так всегда у нас, он нагадит, но никогда вину не признает, даже если сто раз виновен. Будет стоять на своем до последнего. Наглый, как танк.

Вот и сейчас так себя ведет. Другого ждать не приходится.

- Отойди, – отшатываюсь от него. – Видеть тебя не могу.

- Я предупреждал, Алён, – напирает он, – надо было беременеть.

Обида застилает все. Хватаю попавшуюся под руку небольшую подушку и швыряю в лицо. Как можно быть таким бессовестным. Вскакиваю на ноги и не выдержав фарсовой ситуации ору.

- Ты бесцеремонный хам! Думаешь после всего я останусь с тобой, а? Ты мне что обещал после гибели родителей? Дом. Семью. Покой. Упрашивал выйти за тебя. И что в итоге?

Бросаю в него все, что под руку попадется. Выплескиваю накопившееся по полной. За эти годы ни разу из себя не выходила, но предел настал. Все! Меня задолбало.

Он отбивается и наступает.

- Куда ты пойдешь? В хибару свою? Там развалилось уже все. Дом зарос, в кустах весь стоит, туда пройти невозможно.

- Лучше там, чем с тобой.

- Что ты есть будешь? Ты делать ничего не умеешь. А здесь у тебя все.

- Здесь у меня ничего! Ты даже доучиться не дал. Посадил дома. Шлюху свою привел. Оплевал меня. Ненавижу!

Сергей приминает меня к косяку. Спина больно упирается в угол. Морщусь и кривлюсь от боли. Муж наклоняется и тихо говорит.

4.

- Отойди, – дергаюсь, как от удара током. – Ты с катушек слетел? Мне противно.

Не слышит.

Он меня не слышит. Лезет напропалую. Дерет юбку вверх, цепляет ногу под колено и тащит. Сопротивляюсь. Активирую все силы для сражения.

Ненормальный. Как он может так поступать со мной, сознание отказывается воспринимать реальность. Тону в водовороте боя, который проиграть нельзя. Луплю мужа по загривку, по спине, щипаю за руки.

- Успокойся, – урчит он, как кот, обожравшийся валерианы, – это была стимуляция. Я ее пальцем не тронул.

- Дурак!

- Тихо, Алён, – рывком прижимает. – Сейчас активируемся.

- Ненавижу тебя. Сволочь!

Его не на шутку заводит. Вижу остекленевшие глаза. От Сергея идут громадные волны возбуждения, просто по полной растаскивает. О, Боже! Неужели он правда устроил дешевый спектакль, лишь бы не идти в врачу.

Будто прочитав мои мысли, выпаливает.

- Не трогал я ее. За деньги нанял. Да тихо ты, – хватает за волосы и наматывает косу на кулак. Голова запрокидывается, и я вижу, как горят глаза мужа. Он возбужден и накален. – Я тебя ни на кого не променяю. Раздвинь ножки, малышка, у нас сейчас все получится.

- Пошел в черту, – выплевываю от души и прикладываю его по челюсти.

Шея выворачивается в сторону. Мне больно, такое ощущение, что мышца на руке лопается. Ужас.

Я в шоке, не могу поверить в происходящее. Глаза буквально из орбит вываливаются, вырвавшись, спотыкаясь бегу на первый этаж. Только от Сергея бы подальше. Он как чужой сейчас, я не знаю такого Сергея. Его как подменили.

На подходе к лестнице падаю.

Переворачиваясь на спину, вижу его.

- Алёнка, не злись, – нависает сверху. Упираюсь в грудь, отталкиваю со всей силы. Он легко давит сопротивление. – Хватит. Прости. Больше не повторится.

- Отстань. Ни минуты больше не останусь.

- Куда ты пойдешь? – повторяет, впиваясь в шею.

Изгибаюсь, изворачиваюсь. Не хочу я, потому что не верю, что все спектакль. Я едва пережила этот ужас.

- Куда глаза глядят. Слезь с меня.

- Угу, – снова руки ползут по бедрам. Сжимаюсь, не даю воли. – Давай ребеночка сделаем. Ты накалена, я тоже. Точно получится.

- А-а-а!

Кричу.

Молочу по всему, чему попаду.

Я не могу просто. Не готова просто так лечь сейчас с ним. После всего как очухается и придет в себя, кто скажет? Из спокойного и рассудительного превратился в беса. Пугаюсь до икоты.

- Пусти, иначе за себя не отвечаю.

- Алёнка! Сказал же шутка неудачная. Не трогал я ее. Тебя разозлить хотел.

От бессилия закатываю глаза и бьюсь затылком об пол. Нечаянно прикладываюсь и мне очень больно, но, как ни странно, эта боль отрезвляет, открывает второе дыхание.

Во мне пятьдесят два килограмма. Подкидываю тело мужа, который весит под девяносто и выскальзываю змеей. Рывком освобождаюсь. Кубарем скатываюсь с лестницы, юркаю в открытую дверь.

Выбегаю во двор, резко торможу.

И что? Куда дальше?

Бежать? Я босая, в разодранном сарафане, без денег и документов. Вернуться назад? Что делать мне, Боже, я не знаю.

Начинает трясти крупной дрожью. На улице жара и страшная духота, а меня как в мельнице проворачивает. И холодно!

Вместо крови ледоход по венам ломится. Что за жизнь у меня, м? Как щепку мотает, лупит о берега со всей силы и нет мне пристанища нигде.

Думала, что обрела нормального мужа, но не случилось. Я не заказывала номера с любовницами или как теперь ее называть. Нанятая актриса или может наврал? Не знаю.

Тихо подходит Хан. Снова висну на нем, ищу защиты. Пес терпеливо стоит, ждет пока провоюсь и выплачусь. Но в этот раз не удается найти успокоения, как обычно бывает.

- Алён, вернешься?

Не оглядываясь, машу головой. Лучше в сарае ночевать буду, но в дом не пойду.

- Я сказал, что все спектакль. Прости. Теперь пойдешь?

- Нет.

Хан начинает рычать. Оторопев, улавливаю, что рык не простой, он грозный и предупреждающий. Отрываюсь от собаки и с ужасом вижу, как муж направляет двухстволку на Хана.

- Или ты слушаешь меня и веришь или стреляю в твоего Хана.

- Что ты делаешь? – шепчу, потеряв голос. – Он все, что у меня осталось … от той жизни.

- Алён, – ровно говорит Сергей, – не доводи до греха. Поднимайся. В спальню. Живо!

***

И что ей делать, девочки?

Ни фига себе "стимуляция" ...

***

В следующей проде ловите промо на мой роман (напишу какой). Кто будет первый, тот молодец)))

5.

- Если ты, – хриплю, загораживая собой собаку, – посмеешь … Наша жизнь кончена. Никогда не прощу. Слышишь?

Страх охватывает с головы до ног. Мне Хана щенком подарили, он все, что у меня есть. Он воспоминание о родителях. Пес моя ниточка в прошлое. Я без него не могу.

Из-под ног рвется, рычит на Сергея. Хан и сейчас пытается меня защитить. Слепо хватаюсь за ошейник и пытаюсь задвинуть назад грозную махину. Не смеет ослушаться, лишь коротко и грозно гавкает, выворачиваясь из-под бедра.

- Алён, – сбавляет пыл, – хватит. Прошу подойди ко мне.

Машу головой. Отступаю.

Не дай Бог. Не знаю, что сделаю, но что-то страшное.

- Ты предал меня, – не моргая, говорю. – Ты … тебе нужен только наследник. Зачем ты женился на мне, Сергей?

- Не говори ерунды, – делает шаг вперед. – Разве мы плохо живем?

- Жили, Сережа, – делаю предупредительный взмах, – до сегодняшнего дня.

- Да, блядь! – вскрикивает он и опускает ружье. – Алён, хватит. Ну перегнул, прости меня.

С облегчением выдыхаю, не сводя глаз с двустволки. Он очень хороший охотник, резкий и быстрый. Ему ничего не стоит перехватить ствол и привести угрозу в действие.

В нашу первую встречу никогда бы не подумала, что Сергей сможет остаться на земле. Он появился здесь на хорошей машине, дорого одетый и вообще весь из себя. Вот только глаза выдавали. Мелькало в них что-то такое, что заставило поверить и быть с ним.

Хотя по-прежнему не понимала, как человек родившийся и выросший в городе может так быстро адаптироваться к деревне. Будто он тут всю жизнь жил, будто не был рожден в богатой семье, будто не был мажором. Все умеет по дому, нет ничего, что поставило бы в тупик. Посидит, подумает и готово.

Настороженно наблюдаю, как закрывает лицо руками и взъерошивает отросшие волосы.

- Прости, – бормочет раскаянно, – я не знаю, что делать. Нам нужен этот ребенок!

- Он тебе нужен, не мне, – сопротивляюсь, доказывая свое.

- Нам! – нетерпеливо хлопает по порогу. – Нам! Не собираюсь отказываться от солидного куша.

- Ребенок ради денег, Сереж?

- И это тоже, – разводит руками, – но это не значит, что я его не стану любить.

Да уж. Верится с трудом.

- Так проверься у врача. Хватит отрицать проблему.

- Не начинай! – темнеет лицом. – Ты же знаешь у меня все отлично. Я прекрасно выполняю свои функции, дело как раз в тебе. Я ничем не болел, у меня все работает как надо. Сколько тебе говорить?

Сергей снова повышает голос, а во мне растет протест.

Все мужики такие тупые или как? Почему они так оголтело настаивают на своей идеальности, м? Никак не могут принять факт, что если не получается это и их проблема тоже.

- У тебя высшее образование вроде, – скрещиваю руки на груди, – почитай в интернете в конце концов. И вообще, я не хочу детей. Теперь не хочу.

По красивому лицу мужа ползет судорога. Он сжимает кулаки, стискивает челюсти до хруста, но я бунтую. Во мне словно пробка сорвана и все, что прятала внутри во время брака сейчас наружу фонтанирует гейзером.

Плевать, что он приволок кого-то, плевать, что я разворотила весть дом. Мне наплевать!

Обидно до макушки. Почему Сергей такой упрямый. Во всех сферах рассудительный и максимально подкованный, но как только речь заходит о наследнике делается упоротым дураком.

Только терпеть больше не хочу. Все. Хватит.

- В смысле без детей?

- Да. Такой ценой они мне не нужны.

- Алён, кажется, ты забываешься.

- А мне кажется –ты!

Сергей медленно встает и идет к вольеру. Там Хан спит. Он неспеша запирает замок и еще медленнее возвращается. Хищной пружинящей походкой приближается, а я стою, как зацементированная. Не могу сдвинуться с места.

Рывок.

Мои бедра прижимаются к его. Муж опускает голову вниз и со свистом втягивает запах. Закрываю глаза. В шею впиваются губы.

О, Боже! Нет!

Сергей стискивает сильнее, я чувствую его эрекцию, но мне не до этого. Я не могу и не хочу, имею на это право, не правда ли? Мне неприятно, что после дурацкой постановки он пытается сгладить произошедшее и уложить в постель.

- Не нужен никто, кроме тебя, – одуряюще шепчет в ухо, – Алёнка, пожалуйста, прости.

Меня замыкает.

Впиваюсь в волосы и оттягиваю назад. Муж, коротко рыкнув, опаливает горячим взглядом и оскаливается. Его заводит сопротивление. Он всегда был специфичен в сексе, есть у него особенности, но я о них забыла теперь и цель одна – избежать.

- Сережа, прекрати, я не хочу, – выдираюсь из рук, – отстань от меня! Иди ты к черту уже.

Не слышит.

Тащит к порогу, роняет на широкие ступени и что-то снова о стимуляции, что должно сработать. Борюсь с ним. Отталкиваю и царапаю. В безумном отчаянье впиваюсь зубами в щеку и смыкаю челюсти. В глазах белая пелена, ничего путем не соображаю.