Предназначение

Глава 1. Капер

Как же я был наивен, представляя, что титул и герб коренным образом изменят мою жизнь. Я мечтал, как в свободные часы буду уединяться в тихих библиотеках, вести размеренные научные диспуты с коллегами и хотя бы иногда предаваться безделью в благоухающих садах. Реальность же оказалась грубее и прозаичнее.

Что прежде, что теперь — график мой трещал по швам, разрываясь между бесчисленными делами. Раньше я отвечал лишь за собственную шкуру и благополучие горстки самых близких. Теперь же на моих плечах лежала тяжёлая, как свинцовый плащ, ответственность за более чем тысячу душ. Каждое моё решение эхом отзывалось в их жизнях — от цены на хлеб до охраны рубежей. И это было лишь началом долгой дороги. Я знал — с каждым днём груз будет лишь тяжелеть.

Дни, похожие один на другой, сливались в беспрерывный вихрь отчётов, приёмов и деловых переговоров. Моргнуть не успел — а уже пролетела половина зимы. И хотя снятие проклятой морской блокады было делом наипервейшей важности, взяться за него у меня никак не получалось. И вот, наконец, я добрался до королевского дворца.

Я понимал: получить каперский патент будет непросто. Король Эльдар II никогда не питал симпатий к разбойникам, а пираты — не что иное, как морские разбойники. Да и все знали: от честного капера до подлого пирата всего один-единственный шаг, маленькое искушение. Стоит лишь поддаться жадности, не пройти мимо, когда на горизонте появится чужое, но богатое судно — и честь превратится в дым. Я готовился к долгим переговорам, к испытанию терпения и выносливости. Но, вопреки моим ожиданиям, уже на следующий день заветная бумага с печатью и высочайшей подписью была в моих руках.

Однако сам патент — лишь первый шаг. Куда труднее оказалось выбить разрешение на использование захваченных пиратов в качестве каторжников на землях виконтства Мейс.

Официально в Андоре рабства не существовало. Но любой здравомыслящий человек понимает, что каторга — это лишь узаконенная форма рабства. Приговорённые к «исправительным работам» по сути становились невольниками: добывали руду, таскали камни, гибли на стройках и в шахтах. Обычно каторжане уходили на предприятия короны, но существовали исключения: некоторые знатные и влиятельные дворяне имели монаршее разрешение содержать каторжников на своих землях. Такие люди сами себя называли «пенитенциарными меценатами» — что по сути являлось самоиронией, ведь они как бы заботились о «моральном исправлении преступивших закон». И естественно, что в их замкнутый клуб никто не хотел пускать новичка. Андор — страна небольшая, число приговорённых ограничено, и на каждого каторжника претендовали десятки жадных рук. Новая фигура вроде меня была им поперёк всех планов и раскладов.

Сам того не желая, я оказался в самом сердце дворцовых интриг. В ход шло всё: сплетни, ложные слухи, угрожающие записки, льстивые улыбки, подкупленные слуги и даже тонкие намёки на несчастные случаи. Что удивительно — я ни разу не встретился лицом к лицу с кем-либо из лидеров движения «Не допустим Мейса к каторжанам». Возможно, это и к лучшему: встреться я с кем-то лично, вряд ли удержался бы от дуэли, последствия которой могли оказаться куда неприятнее простых козней.

Особенно мне было неприятно, что граф Леон Патапуф был одним из самых активных моих противников. Ещё можно было закрыть глаза на старую ссору в Кларье, где, помимо прочего, он так и не заплатил за работу по установке магической защиты на одного из зданий. Но когда после исцеления его дочери Мариз, маленькой болезненной девочки, его представитель магистр Торн произнёс заученную фразу о «благородном поступке», который граф расценивает как исполнение долга — вот это уже было плевком в лицо. Торн мне тогда даже глядеть в глаза не решился, говорил в сторону. Граф не просто не собирался платить, а даже не считал себя хоть в чём-то обязанным моему семейству, а теперь ещё и вставлял палки в колёса.

Размышляя об этом, я окончательно убедился: дворянская честь — красивая сказка, которой старые фамилии прикрывают жадность и трусость. Большинство из них хотят только одного — получать дивиденды с чужих трудов, сидя в своих креслах и потягивая дорогое вино. В этом гадюшнике я никогда не буду своим, и хорошо, что ещё в начале пути выбрал вассалитет герцога Абая.

И всё же я добился своего. После нескольких встреч с его величеством и влиятельными чиновниками, после пары «скромных подарков», ловких слов и правильно подобранных акцентов я получил на руки королевский документ — «Высочайшее дозволение на учреждение мест исправительно-трудового содержания». Звучало по-канцелярски сухо, но для меня эти слова были песней.

Мудрый и рассудительный король сделал правильный выбор. Он понимал, что именно я буду ловить пиратов, и что если эти руки попадут в чужие хозяйства, то это по меньшей мере снизит мою мотивацию приносить пользу всему королевству.

Не откладывая, я отправил сообщение Андрею, управляющему сейчас виконтством. Его задачей было построить места содержания каторжан, возвести бараки, технические здания, и главное — подготовить к добыче места, где Киоши с Тоф нашли залежи малахита и меди. А сам я направился в Вайрих, где уже собрались мои люди.

Найти подходящего капитана оказалось куда сложнее, чем я предполагал изначально. В городе были Марьяна и Зоя, вместе с Норманом, Адрианом, Джулиасом, Титом и двумя десятками дружинников. Мы сутками бродили по тавернам, докам и кабакам, расспрашивая моряков и приглядываясь к их капитанам. С моряками дела двигались, у нас была набрана призовая команда, но корабля, достойного нашей затеи, мы так и не нашли.

На пятый день поисков, когда уже начали подумывать идти на второй круг переговоров, нам встретился он — капитан Алексей Камп, хозяин невзрачной на вид, но крепкой шхуны «Гордая селёдка». Плотный пожилой мужчина с аккуратной седой бородой и яркими голубыми глазами.

Глава 2. Маяк

Бриан чутко улавливал бурю в моей душе, поэтому выкладывался по полной. За пару мгновений он поднялся к свинцовым зимним тучам и, обгоняя ветер, устремился к берегу. Я сильнее прижал к груди холодное, безвольное тело Зои, пытаясь сквозь гул ветра и собственное отчаяние найти ответ. Как так вышло? В ситуации, где нам почти ничего не угрожало, я сумел такой… такой ужасный результат. Не начни я слепо швыряться заклинаниями в приступе ярости, оба — и Зоя, и Адриан — были бы сейчас целы и здоровы. Но не поддающийся логике нервный срыв поставил под удар не только их жизни, но и всё наше дело. Кто знает, до чего бы я дошёл, если бы Тит и Джулиус не окатили меня ледяной водой…

Бриан не спешил начинать общение, но я чувствовал на себе его пристальное внимание. Складывалось стойкое впечатление, что за время нашей связи он научился понимать мои мысли куда лучше, чем я его.

Да... Бриан… Вероятно, причина кроется в нём. Вернее, в звериной части его личности, которая порой отзывается во мне диким неистовством. Это уже не впервые, когда драконья ярость захлёстывает меня, но только что случился самый сильный приступ. Или же потеря контроля стала расплатой за психическое перенапряжение? Сначала — собственные переживания, а потом ещё и необходимость утихомиривать разбушевавшегося дракона, что само по себе является задачей не из простых. Надо с этим вопросом подробно разобраться, обстоятельно поговорить с Софи и, если удастся, с Дагобертом. Нужно понять, как избежать ситуаций, в которых от моего неистовства могут пострадать другие люди?

Самый очевидный ответ — перестать брать с собой в опасные вылазки тех, чьи жизни для меня дороги. Но, учитывая реалии нашего существования, это утопия. Та же Софи ни за что не согласится отсиживаться в безопасности. Хотя… Она сильно переменилась в последнее время. Вот и в Вайрих не полетела, предпочтя остаться в столице и погрузиться в пыльные фолианты. Она с каким-то фанатичным рвением ищет любые упоминания о заклинаниях и ритуалах сферы Огня, выискивая крупицы знаний о своей стихии. Да и Лидия ведёт себя похоже: она полностью погрузилась в свою практику, оттачивает своё искусство врачевания, принимая лишь женщин, а всё свободное время посвящает учёбе. Елены ей уже недостаточно — теперь она перенимает опыт у лучших целителей королевства, благо мы можем себе это позволить.

Под эти мрачные раздумья мы прилетели в Вайрих. Обычно я просил Бриана приземлиться за городской стеной — таким образом демонстрируя горожанам уважение, как бы говоря, что я не хочу сеять среди них панику и создавать неудобства. Но сейчас не было времени на церемонии. Бриан, следуя моему желанию, с глухим ударом когтистых лап о каменную мостовую опустился прямо у порога «Лозы и хлеба», напугав горожан и заставив с треском захлопнуть ставни в соседних домах.

Я, не обращая внимания на перепуганные лица, подхватил на руки Зою и внес в любимую таверну. Мне показалось, что она невесома и хрупка, словно снежинка, один неаккуратный вздох, и она растает. Быстро поднявшись по скрипучей лестнице, я зашёл в свой номер и уложил девушку на кровать. Аккуратно смахнул с ее лба выбившуюся прядь — кожа была холодной и влажной. Перешёл на магическое зрение, чтобы осмотреть проклятие. Чёрная паутина пульсировала в такт ее слабому дыханию и медленно расползалась. Магический щит существенно снизил скорость распространения проклятия, но не остановил его.

Сердце сжалось от боли и вины, но придаваться отчаянию нельзя. Я резко развернулся и вышел на улицу — нужно было освободить Бриана от седла и накормить его. Бегать по рынкам в поисках живой овцы или ослика у меня не было ни возможности, ни моральных сил. Хозяин таверны, толстый и обычно жизнерадостный Бернард, стоял в дверях, бледный как полотно, и не сводил глаз с чешуйчатого бока дракона.

— Бернард! Целого копченого поросенка! Немедленно! — бросил я ему, и мой голос прозвучал резче, чем следовало.

Мужчина кивнул и, пятясь, скрылся в подсобке. Через минуту он вынес на плече тушку, но подойти близко к дракону так и не осмелился, беспомощно замерев на пороге. Пришлось самому брать угощение. Запах дыма и специй ударил в нос. Бриан, почуяв лакомство, сильно втянул воздух и выдул тонкие струйки дыма. В его эмоциях мелькнула радость, он любил приготовленное со специями мясо, но я не часто им его баловал.

— Держи, друг, — пробормотал я, кладя поросенка на брусчатку. — На сегодня это всё.

Дракон аккуратно подхватил угощение передней лапой. Затем на прощание слегка толкнул меня носом в грудь и мощно оттолкнувшись от земли, взмыл в небо, унося свою добычу в укромное место за городом, чтобы спокойно поесть.

Я медленно поднялся обратно в комнату. Зоя лежала в той же позе, не шелохнувшись. Тишина в комнате была давящей. Я достал из сумки сферу передачи голоса. Артефакт в моей ладони оставался холодным. За целый час Лидия так и не ответила. В голове, словно ядовитые ростки, начали укореняться неприятные мысли: почему она не отвечает? Вдруг намеренно игнорирует моё послание, решив не лечить «конкурентку»?

Сжав зубы, я активировал сферу снова, на этот раз посылая сообщение Софи.

«Софи! Срочно найди Лидию. Скажи ей, что дело критическое, жизнь Зои висит на волоске. Нужно, чтобы она немедленно вылетала в Вайрих. Жду».

Я положил сферу на прикроватный столик и устало опустился в кресло рядом с кроватью, уставившись на неподвижное лицо Зои.

Внезапно комнату разорвал глухой урчащий звук. С рассвета я не ел, и мой желудок настойчиво напоминал о необходимости подкрепиться. Спустившись в шумный общий зал «Лозы и хлеба», я заказал крепчайшего чаю и мясных пирогов. Пока я ел, ко мне подсел Норман, дожидавшийся в таверне нашего возвращения с охоты за пиратами. Его предупредили слуги о моем возвращении, и друг ожидал меня в общем зале. Я быстро рассказал Норману о прошедшем деле и поручил подготовиться к встрече трофейного пиратского судна — ему предстояло уладить все формальности, организовать содержание пленных пиратов и выгодно продать корабль королевским чиновникам.