Преследователь. Тебе не скрыться

Глава 1. Олеся

День моего двадцатилетия для меня был самым обычным рабочим днём. Глупо на такое жаловаться, но с некоторых пор у меня появилась стойкая аллергия на разного рода празднества. Вот уже два года я отказывалась от любых увеселительных мероприятий в свою честь. К счастью, папа относился к этому с пониманием. Мы всегда были близки, но гибель мамы сплотила нас по-особенному.

Всё случилось накануне моего восемнадцатого дня рождения. И забыть тот страшный вечер я была не в силах. Едва не потеряв обоих родителей, я стала совершенно иным человеком. Наверное, это и называется взрослением. Тогда же приняла решение, что пойду работать.

Не ради денег, нет. Бизнес моего отца всегда процветал. Я работала, чтобы забыться. Утром бежала у универ, а вечером — в продюсерский центр «МаргоШа». Меня взяли на должность штатного фотографа, и очень лояльно отнеслись к тому, что мне нужно совмещать работу и учёбу. Хозяйка, Маргарита Шаповала, которую все так и называли «Маргоша» или просто «Марго», — вообще, очень понимающая женщина.

И всё же объяснить ей, почему я терпеть не могу собственную дату рождения, не получилось.

— Сюрприз! — сразу при входе в продюсерский центр меня оглушило взрывом хлопушки, осыпало конфетти, а затем коллеги навалились на меня всей толпой. — С днём рождения, Олеся! Поздравляем от всей души!..

Громче всех улюлюкала и аплодировала Маша — помощница хозяйки. Никогда не понимала: она от души так старается или просто до дрожи боится потерять своё место? Платила Шаповала не так чтобы очень щедро, но и не обижала своих сотрудников. Маша вкалывала, как проклятая, и готова была расшибиться в лепёшку из-за любой мелочи. Вот уверена, все эти шарики и хлопушки — её затея.

— Расти большой и здоровой! — шутила Марго, горячо обнимая меня. А затем протянула мне запечатанный конверт и шепнула неслышно для всех: — Надеюсь ты будешь в полном восторге.

Коллеги дружно захлопали в ладоши. И я под их непрекращающийся гул вскрыла клапан на белоснежном прямоугольнике.

То, что там не деньги, я и так знала. Не для кого не было секретом, что моя фамилия Ольховская, а Владимир Ольховский является моим отцом. Тем более, что все, в том числе и я, уже давно догадывалась, что между папой и Маргошей наклёвывается нечто… весьма личное.

Я не знала, как к этому относиться. Маргоша мне нравилась, а папе я желала только счастья. Но мамы не стало совсем недавно, рана была ещё слишком жива…

— Ну же, Олесь! Читай! — подбодрила Маша.

Я уставилась на открытку, которую достала из конверта. И как только бегло пробежалась по первым строчкам, сердце моё ухнуло в пятки.

— Скажи, круто?! — подсказала Марго, когда я не сумела выдавить ни слова после увиденного.

— Я… Я… — я не знала, что сказать, честно. Пялилась на напечатанный текст и старательно скрывала шок, от которого в буквальном смысле немело всё тело.

— Я специально подгадала, чтобы прямо на сегодня записаться, — похвасталась Маша очередным достижением.

— Да-да, — закивала Марго. — А я распорядилась отменить все твои рабочие дела на сегодня. Так что, Олесенька, — она обняла меня за плечи и легонько встряхнула, — прямо сейчас отправляйся развлекаться. И не думай ни о чём!

—————————————————————————————

Дорогие читатели!

Эта книга является второй в серии остросюжетных детективных романов "Треугольник Карпмана". Все книги этой серии можно читать отдельно. Это самостоятельные истории, в которых присутствует второстепенная общая линия. Для полного погружения я всё-таки рекомендую начинать с первой книги, которая называется "Спасатель. Согрей моё сердце".

https://litnet.com/shrt/9HWW

—————————————————————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 2. Олеся

Не думать ни о чём… Как же…

Может, когда-то я и мечтала погонять на спортивном байке, даже клянчила у папы отпустить меня учиться на категорию «А». Но то было до…

Не знаю, как мои любимые коллеги придумали такое. Наверное, я сама как-то по неосторожности заикнулась кому-то, что неравнодушна к двухколёсному транспорту. Но же совсем не это имела в виду! Ну, как же они не понимали?..

«Я всё понимаю, Олесь, — защебетала мне в ухо Маргоша, когда я так и не соизволила даже поблагодарить за подарок. — Но уверена, что это именно то, что тебе необходимо. Поверь, всё исключительно безопасно, я лично проверяла».

А вот лично я сильно сомневалась, что Шаповаловой было когда заниматься подобными вещами. Скорее уж идея принадлежала Маше, и она купила этот грёбанный сертификат, ни с кем не посоветовавшись. Марго же попросту забыла и том, что мне давно не пятнадцать лет, и о том, что в смерти моей мамы был виноват какой-то чокнутый байкер.

Мне пришлось всё-таки уйти с работы сразу после того, как задула свечки на именинном торте (тоже наверняка затея Машки) и отправиться на заказанную специально для меня встречу.

Мотошкола «Искра» находилась у чёрта на рогах. Я приехала на такси, протолкалась в пробке и чуть не опоздала. Хотя, по правде сказать, внутренне молилась, чтобы так и произошло. Тогда бы и врать не пришлось, почему не воспользовалась столь неординарным подарком. Но, увы, приехала как раз вовремя.

Прошла к воротам, позвонила в домофон. Мне тут же открыли. Калитка скрипнула, отворяясь. Я очутилась на закрытой территории для отработки манёвров на мотоцикле. Не без сожаления оглядела стойки и колышки, служившие преградами, даже чуть взгрустнула, что сама так и не осмелилась исполнить свою мечту. Двинулась к двухэтажному зданию.

С порога меня обдало запахом бензина, раскалённого металла и… мужского парфюма.

А затем появился ОН.

— Здравствуйте, — поздоровался приятным бархатистым голосом.

Я застыла в дверях, глядя в изумрудные глаза. Затем взгляд переместился на широченные плечи, которым ещё добавляли мощи и ширины накладки на защитной куртке. Высокий рост, взъерошенные русые волосы, трёхдневная щетина. Из-под ворота куртки просматривался какой-то рисунок на шее — татуировка.

— Вы Олеся, я так понимаю? — задал вопрос незнакомец, когда пауза слишком затянулась.

Я с трудом сглотнула.

— Д..да, всё верно. Олеся, — выдохнула нервно.

Господи… В первый раз такое. Это же надо! Растерялась, как первоклашка у доски! Ну, что я, красивых парней в жизни не видела? П-ф-ф!..

Но, если честно сказать, таких и впрямь не видела.

Надеюсь, он просто какой-то типа админ или вроде того. Не с ним же мне ехать…

— Очень приятно, — он улыбнулся, мягко и в то же время слишком коварно. — Меня зовут Руслан. Может, сразу перейдём на «ты»?

— З..зачем это? — я заикалась, как полная идиотка, но поделать с собой ничего не могла.

— Ну, как зачем? — удивился Руслан. — Нам ведь предстоит мотоприключение. Надеюсь, ты готова?

Глава 3. Олеся

Хорошо, что я не упала в тот момент. А вот все мысли из головы — и плохие, и хорошие — как ветром сдуло. Я и слова-то с трудом подбирала, когда Руслан о чём-нибудь спрашивал.

— Вот этот должен подойти, — он передал мне мотоциклетный шлем.

Чуть не выронила его по неловкости. Руслан, похоже, заметил, как у меня трясутся руки.

— Эй, ты что, настолько боишься?

— Я?.. Нет! Вообще не боюсь!

Почти ведь не соврала. Меня колотило уже вовсе не от страха. И из-за дикой трясучки даже не сразу сообразила, как надевать эту штуковину.

— Давай помогу.

Руслан забрал у меня шлем и стал сам надевать мне его на голову. Ощущения были, честно сказать, не из приятных. Особенно досталось ушам, в которых у меня уже стоял непрекращающийся звон, потому что облако мужского парфюма дурманило почище сорокаградусного алкоголя.

— Вот так, порядок, — Руслан защёлкнул ремень у меня под подбородком.

Я смотрела на него сквозь пластиковую перегородку — абсолютно прозрачную, но у меня перед глазами немного плыло.

— Поверти головой. Хорошо. Не давит?

— Вообще-то, давит.

— Так и должно быть, — усмехнулся он, а потом оглядел мою одежду и заявил: — Раздевайся.

— Чего?.. — я, мягко говоря, офигела.

— Снимай, говорю, — взялся за ворот моего пальто. — Тебе надо переодеться во что-то более удобное.

— Может, как-нибудь так обойдёмся? — засомневалась я.

— Ты давно на спортбайках каталась? — Руслан выгнул бровь, отчего меня изнутри прошибло разрядом тока.

— Никогда.

— Тогда тебе лучше меня послушаться.

Он улыбнулся и передал мне защитную куртку, похожую на ту, что была на нём, только размером поменьше. А затем помог застегнуть и её.

Не сомневаюсь, что он проделывал это со своими клиентами (большая часть из которых наверняка были клиентками) множество раз. Но лично для меня всё было слишком ново, а впечатлений уже хватило выше крыши, хотя мы даже не сели на мотоцикл.

— Не жмёт? — поинтересовался Руслан.

— Очень жмёт, — я снова встретилась с его изумрудными глазами, но на этот раз постаралась взять себя в руки и сосредоточиться. — Дай угадаю: так и должно быть.

— Точно, — он резко чиркнул молнией под самое горло, после чего придавил кнопку-застёжку на шее. — Чем жёстче сидит защита, тем безопаснее для тебя.

— Как-то это странно…

— Что именно? — Руслан чуть склонил голову.

— Чем жёстче, тем безопаснее? Разве это не противоречие?

Помолчав, он ответил:

— В обычной ситуации — да, — пригнулся, чтобы оказаться примерно одного со мной роста, и добавил вполголоса: — Но у нас ведь необычная ситуация.

Его рука уверенно завладела моей рукой, даже не спрашивая разрешения. А я и охнуть не успела, когда Руслан стал бесцеремонно натягивать перчатки на мои пальцы. Ему как будто бы даже нравилось возиться со мной. Ну, или это был чистый профессионализм — он ведь именно так зарабатывал себе на жизнь.

Впрочем, я и о собственных чувствах в тот момент мало что могла сказать внятного, пока меня снаряжали в дорогу. А уж когда настало время реально отправляться в путь, моя нервная система едва не дала сбой. Руслан же, ничего не заметив, взял меня за руку, уже облачённую в перчатку, и потянул на выход из здания.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

“В руках врага”

Марина Сумцова

Она – дочь того, кого он должен считать врагом. Он похитил её из мести, но не ожидал, что её появление сулит сплошные проблемы. Он не может отпустить или убить её. А она должна сделать выбор: остаться или попытаться сбежать обратно в свой личный ад…

https://litnet.com/shrt/uDSY

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 4. Олеся

— Ну, как тебе мой зверь? — голос Руслана прозвучал по-особенному загадочно и хрипло.

Я смотрела на мечту своей юности — мощный байк ярко-салатового цвета, и гул в ушах становился всё громче.

— Kawasaki Z1000, — отозвалась, не веря, что сейчас окажусь верхом на этом монстре.

Руслан поглядел на меня удивлённо:

— Это ты на сайте прочитала?

— Что?..

— Ну, в сертификате ведь не написана модель моца, — пояснил он.

— Д..да, на сайте, — соврала, чтобы только не объяснять, насколько меня ещё пару лет назад распирало от идеи приобрести себе такую технику.

Надеюсь, Руслан не заметил заново вспыхнувшего интереса в моих глазах. Но сама я остро ощутила, как в крови закипает адреналин только от одной мысли прокатиться на этой штуковине. Да ещё и в компании такого пилота…

— Будут особые пожелания по маршруту? — спросил он, берясь за свой шлем.

Идя сюда, я планировала, если поездка всё-таки состоится, попросить об одном — чтобы всё происходило с минимальным экстримом и желательно не слишком долго. Сейчас же мной завладела полностью противоположная идея, сдержаться от которой едва ли хватало сил.

— На твоё усмотрение, — еле выдавила, чувствуя, как адреналин уже просочился в мою кровь.

— Тебе как больше нравится — погорячее или понежнее?..

— Что?..

Моё состояние близилось к предобморочному. А изумрудный взгляд будто бы заглядывал в самую душу. Я решила, что ненароком ослышалась или неправильно поняла вопрос.

— Какой стиль езды тебе ближе? — снова одна его бровь приподнялась немного выше второй. — Спокойный или… агрессивный?

— Я тебе доверю, — произнесла не совсем впопад, а затем быстро поправилась: — В смысле, доверяю тебе как профессионалу.

— Значит, снова на моё усмотрение, — заключил Руслан, чуть склоняя голову в бок. — Но я бы хотел, чтобы понравилось в первую очередь тебе.

— Мне понравится.

Мне уже нравилось. Безотчётно и непозволительно, я уже заранее знала, что все последующие манёвры придутся мне по душе. Как я могла быть в этом уверена?.. Без понятия. Такие вещи чувствуешь кожей.

— Ну, тогда вперёд. За приключениями. И впечатлениями, — улыбнулся Руслан и кивнул на мотоцикл.

Глава 5. Олеся

Мы летели по дорогам, не ведая преград, не сбавляя скорости. Апрельский воздух, ещё по-весеннему прохладный, разрывал лёгкие пьянящим ощущением полёта. Мотосезон пока официально не открыли, потому на дороге попадалось не так много единомышленников, и оттого ещё больше казалось, что мы такие одни сумасшедшие. Дерзкие, решительные, неумолимые, рвущиеся напролом.

Сомнения и терзания покинули меня окончательно. Больше ничто не волновало и не тревожило. Плевать! Плевать на всё! Дух свободы — вот, что самое главное!

Я и мой нереально-обворожительный пилот мчим в неизвестность, такую огромную, притягательную, бесконечную. И никто не встанет у нас на пути. Никто!..

Меня даже радовала мысль, что не я за рулём. Одолеть такую зверюгу ещё надо решиться, а потом вдобавок следить за дорогой. А у Руслана всё получалось настолько легко, будто он сросся с мотоциклом на молекулярном уровне.

Казалось, ему неведом страх. А в его сосудах течёт чистый адреналин. И рядом с ним я тоже словно становилась такой же. Даже не становилась, а скорее возвращалась к прежней себе — лёгкой, беспечной, безрассудной и счастливой.

Прошедшие два года я будто бы надела на себя паранджу, фигурально выражаясь. Загнала себя в некий эмоциональный кокон, чтобы поменьше чувствовать, чтобы не так больно было горевать о маме. Мои старания не прошли даром — я научилась справляться с хандрой и вместо тупого валяния на диване и бесконечного себяжаления занималась исключительно учёбой и работой, отдавала все силы, изнуряла себя до потери пульса. Чтобы забыть. Чтобы не помнить.

А сейчас все мои жестокие воспоминания растаяли. Я снова обрела потерянное состояние эйфории, самой жизни. Я снова жила!..

— Ещё быстрее!.. — подгоняла Руслана.

Мой крик разрывало встречным ветром. Не уверена, что он вообще слышал, что я ему кричу, но угадывал мои желания и тут же выжимал из ручки газа больше скорости. Входя в очередной поворот, лихо закладывал виражи, не щадил лошадиных сил в двигателе и мою нервную систему, вызывая тем самым ещё больший восторг.

В какой-то момент, когда на трассе оказалось посвободнее, Руслан вдруг сделал какой-то манёвр, и байк под нами встал на дыбы, заревел, как дикое животное. Я чуть незахлебнулась от притока эмоций! Завизжала от испуга и радости.

— Держись крепче! — крикнул Руслан и снова втопил так, что уши просто заложило.

Не знаю, сколько мы так колесили. Не знаю, сколько вообще было положено кататься по сертификату, но, похоже, мы сожгли полный бак бензина, и всё-таки пришлось притормозить, хотя бы для того, чтобы заправиться.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

“Бывшие. Девочка бандита”

Ария Гесс

Он стал моим спасением, когда я в этом очень сильно нуждалась. Я верила ему, любила его, а он меня предал.

А теперь, спустя три года, я снова оказываюсь в его руках. Только на этот раз не для спасения. Как пленница, которую он хочет сломать.

Но я не позволю.

https://litnet.com/shrt/uGUJ

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 6. Олеся

Вставив пистолет в бензобак, Руслан ушёл расплачиваться на кассу, а я осталась сторожить мотоцикл. У меня до сих пор в ушах стол протяжный вой ветра, а пульс всё ещё не пришёл в норму. Щёки полыхали, а сердце бешено билось. Но все эти ощущения были приятными. Наверняка и глаза у меня горели. Я глянула в боковой зеркало на руле и поняла, что так и есть. К тому же в уголках склер проступили алые прожилки — видимо, с непривычки воспалились.

— Прихорашиваешься? — голос Руслана отвлёк от разглядывания самой себя.

Он протянул мне картонный стаканчик. Я приняла с благодарностью, тут же поняв, что это кофе.

— Спасибо. А это входит в подарочный сертификат? — решила немного пошутить.

— Бонус за счёт фирмы, — подмигнул Руслан и отпил из точно такого же стаканчика.

Он отогнал мотоцикл на парковку у магазина на заправочной станции, чтобы мы могли спокойно допить свои напитки. Несмотря на то, что я бы ещё хоть несколько часов подряд каталась без продыху, эта остановка также оказалась приятной частью нашего мотопутешествия. Наконец, можно было хоть немного поговорить.

— Ну, как? — спросил Руслан. — Понравилось?

— Ты о кофе? — моё настроение вмиг стало игривым.

Столько, как сегодня, я уже давно не улыбалась. Губы сами растягивались в улыбке. Даже если бы пожелала запретить себе так делать и попробовала напустить на себя серьёзный вид, ничегошеньки у меня бы не вышло.

— Обо мне, — с тем же коварным видом ответил Руслан.

Я сначала замерла в недоумении, а потом расхохоталась.

— Ты от скромности не помрёшь!

— Не думаю, что тебя привлекает скромность.

— Да откуда тебе знать? — я попыталась изобразить возмущение, но даже для профилактики не получалось злиться на этого обаятельного задиру.

— Чувствую.

— Ты меня совсем не знаешь, — покачала головой, по-прежнему улыбаясь.

Руслан развернулся ко мне всем корпусом. Свет уличного фонаря дополнительно подчеркнул ширину его плеч и остроту скул.

— Мне и не нужно тебя знать, — произнёс он с вальяжной ухмылкой, которая всё-таки заставила меня посерьёзнеть. — Мне достаточно того, что я читаю в твоих глазах.

— А вдруг ты ошибаешься?

— Ни за что. Такие глаза не соврут.

— Какие? Воспалённые от ветра? — я неосознанно закусила нижнюю губу, неожиданно смутившись.

— Искренние, — сказал Руслан, не переставая сверлить меня своим изумрудным взглядом.

— Ты это каждой клиентке говоришь? — вопрос был банальным, но я не сдержалась.

Он мотнул головой:

— Я даже не каждую угощаю кофе, — уголок брови слегка приподнялся.

Я вновь рассмеялась, а щёки зарделись уже не от адреналина.

— О, это огромная честь. Может, мне стоит ещё раз поблагодарить?

— Мне будет достаточно поцелуя.

— Что, прости?.. — тут я откровенно потерялась.

— Поцелуя, — повторил Руслан. — Тогда я точно пойму, что не ошибся.

Глава 7. Олеся

Оу!.. Вот это поворот!..

Нет, я, конечно, догадывалась, что мой «экскурсовод» не из робкого десятка, но совершенно не ожидала, что он настолько обнаглеет. Челюсть у меня так и отвисла. Хотя, глупо лукавить, эта наглость определённо произвела впечатление.

И пока я, мягко говоря, офигевала от такой заявочки, Руслан расхохотался, что ещё больше поставило меня в ступор.

— Что смешного?.. — выронила я, уже абсолютно не понимая, как реагировать.

— Да я же шучу, — заявил он. — Понятно, что ты ни за что не решишься даже на простой поцелуй.

— Это ещё почему? — а теперь я уже сердилась, да прямо обидно было такое слышать! Он что, издевается?!..

— Спорю на что угодно, ты и ехать сегодня не хотела. А поехала только потому, что не хотела обижать свою подругу, ну, или кто там тебе подарил сертификат.

Вот это уже было откровенно грубо. И ещё более обидно оттого, что Руслан каким-то образом попал в самую точку. В болевую точку.

— Да будет тебе известно, — насупилась я, выбросила в урну опустевший стаканчик и нахлобучила руки на груди, придавая себе воинственный вид, — что сертификат мне подарила не подруга, а коллеги. И сделали это не просто так, а потому что я хотели мне сделать приятно. Исполнить мою давнюю мечту.

— В самом деле? — последовало уже знакомое движение бровями.

Однако я почти не обратила на это внимания, распаляясь всё сильнее:

— Да! Именно! Я хотела проехаться на таком байке! И даже когда-то собиралась себе такой купить!

— Серьёзно?

Руслан улыбался. А я, вдруг осознав, что наговорила ему, моментально потухла. Ведь я фактически выдала ему самый страшный свой секрет, которым совсем не хотела делиться. Подобные вещи ещё интимней, чем голые фотки. Когда мама была жива, я стеснялась своей мечты, потому что родители не одобряли. А уж после той трагедии вообще стало будто бы постыдным тяготеть к таких вещам.

— Да, серьёзно, — призналась заметно тише, но врать уже было поздно. Самое страшное было озвучено.

— Почему же не купила?

Я пожала плечами, дабы скрыть, что прекрасно знаю истинную причину изменения свих планов.

— Передумала, — ответила коротко, не глядя в глаза собеседнику.

— Совсем?

— Совсем.

— Значит, ты бы отказалась порулить самостоятельно?

— Порулить?..

Вся обида, злость и неприязнь моментально слетели с меня. Наверное, мой взгляд был красноречивее любого ответа.

— А почему нет? — беззаботно продолжил Руслан. — Байк есть, бензин в баке есть. Осталось ли твоё собственное желание.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

“Дикий. Его безумная любовь”

Элла Ми

Меня похитили по ошибке. Доставили в лапы главного босса преступного мира. Отпустят ли меня? Нет!

Особенно после того, как мой парень проиграл меня в карты.

https://litnet.com/shrt/gx24

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 8. Олеся

— Заманчиво, — нервно выдохнула я, — но…

— Что «но»? — тут же перебил мой собеседник. — Тебе это не по плечу? Как я и думал…

— Ещё чего! — выпалила в гневе. Слова вырвались быстрее, чем я успела сообразить, что вообще говорю: — Да легко! Хоть сейчас! Сколько это будет стоить? — перешла на деловой тон мгновенно.

Хитрый прищур сверкнул озорными огоньками:

— Первое занятие — бесплатно.

Только когда мы вернулись к площадке мотошколы «Искра», я поняла, что натворила. Однако отступать в последний момент не привыкла. Даже понимая, что первый урок, скорее всего, станет последним, решила, что попробовать-то уж точно имею полное право.

Не знаю, как этому отнеслась бы мама… Вряд ли одобрительно. А уж папа бы точно устроил целую сцену из-за такого, в общем-то, безобидного времяпрепровождения настоящую сцену. Но я не я не собиралась посвящать отца в подробности празднования моего дня рождения. Специально для него сделаю вид, что, как и предыдущие года, в этот раз тоже ничего не отмечалось.

Меж тем Руслан приступил к обучению. Я по наивности решила, что он преподаст мне урок прямо на дороге. Уже даже живо представила себе, как самостоятельно буду рулить в потоке попутных машин, обгоняя одну за другой. Но этим фантазиям сбыться было не суждено.

Мой извозчик, который теперь переквалифицировался в инструктора по вождению, разъяснял всё с серьёзностью и дотошностью, которых я от него совсем не ожидала. А парень-то, оказывается, и правда вознамерился меня обучить.

— Выжимай сцепление, медленно поддавай газ и отпускай. Ме-е-едленно, медленно и плавно. С нежностью, — добавил он настолько вкрадчиво бархатным голосом, что у меня снова по всему телу побежали мурашки. — Готова?.. Давай, газуй.

Я всё делала так, как он говорил. Первый же рывок мотоцикла, и едва не вылетела из седла. От моего визга разлетелись все вороны с деревьев в радиусе километра.

Но дальше стало получаться всё лучше и лучше.

— Чувствуй мотоцикл, — наставлял Руслан, — представь, что он и есть продолжение тебя. Как с партнёром в сексе…

Сравнение было… кхм… необычным. У меня не так уж много было партнёров в сексе. Точнее — один, но я до сих пор не была уверена, что это можно назвать сексом.

При этом то, чем мы занимались с Русланом, куда больше походило на секс. Неважно, что мы оба оставались замурованные в панцири защитной экипировки. Зато количество мурашек, которые то и дело продирали меня с головы до пят, уже превысило все нормы приличия.

— Так, теперь попробуй проехаться полностью по периметру площадки без остановки. Сможешь?

— Ага, — уверенно кивнула я, хотя никакой такой уверенности у меня не было в помине.

— Давай, я буду рядом. Не бойся.

— Я и не боюсь.

Поймав его изумрудный взгляд сквозь прозрачный пластик визора, я поняла, что обязана постараться. Почему-то это стало настолько важным, что я уже не думала ни о чём, кроме того, чтобы не опозориться перед Русланов.

— Готова?

— Готова.

— Гони.

Глава 9. Олеся

Мужская рука мягко и в то же время уверенно подтолкнула меня вперёд. Я сделала всё так, как учил Руслан: сдавила сцепление, выкрутила ручку газа. Моток с бешеным количеством лошадиных сил взревел. Но этот звук уже стал почти привычен. Я не испугалась, не дёрнулась, не сдрейфила. Стала потихоньку отпускать левый рычаг, и… поехала.

Получилось почти без рывка. Мотоцикл покатился вперёд. И хотя ехала я, откровенно говоря, с черепашьей скоростью, только одного осознания, что сама (САМА!) управляюсь с этой зверюгой перехватило дух.

— Чуть ускорься! — крикнул Руслан. — Совсем чуть-чуть! Вот так! Отлично!

Вместо десяти километров в час я набрала скорость вдвое больше. То есть ехала примерно на двадцатке. Но для меня это было уже где-то за пределами реальности. Мне казалось, сейчас меня ка-а-ак унесёт куда-то под самые небеса!..

— Супер, Олеся! Ты молодец! — подбадривал мой инструктор. — Теперь вход в поворот! Ага! Вот так! Не торопись! Закладывай радиус побольше!..

Я почти не слышала, что он там кричит. Настолько была поглощена уже одним этим простецким трюком, что, кроме грохота пульса в ушах, ничего до меня не доносилось.

Свернула влево. Чуть не упала с испугу — настолько крутым показался вираж. Снова поехала по прямой. Опять поворот налево. Длинная часть площадки.

Я ехала! Ехала!..

— Давай последний поворот! Чуть сбавь скорость!

Мне не хотелось ни сбавлять скорость, ни вообще вылезать из седла. Тут творилась такая фантастика, какую я себе вообразить не могла.

— Олеся! Аккуратно!..

На последнем повороте снова едва не потеряла управление.

— Газу! Газу! Не тормози!..

И хотя мне инстинктивно хотелось нажать именно на тормоз, возможно, благодаря Руслану, рефлексы сработали ровно наоборот. Я выкрутила рычаг газа. Да так сильно, что мотоцикл опять заревел. Зато выровнялся. Я не свалилась. А затем понёсся с такой скоростью, что теперь я напугалась вдвойне.

— Тормоз! Жми тормоз!..

Не знаю, как мне это удалось. Но я всё-таки сориентировалась, схватилась за нужный рычаг. Мотоцикл затормозил довольно резко. И в ту же секунду Руслан вылетел наперерез. Мой шлем уткнулся ему в нос, и страшно было представить, что бы случилось, не сбрось я скорость. Я же могла его сшибить…

— Испугалась? — выпалил Руслан обеспокоено.

Я смотрела на него безумными круглыми глазами. Он сам приподнял визор, чтобы увидеть мой взгляд.

— Нормально всё? — уточнил ещё раз, потому что я молчала. — Давай, разоблачайся.

Руслан потянулся, чтобы помочь мне снять шлем. Едва высвободив голову, я не сдержала эмоций:

— Это было охренительно! — прямо так и выпалила на радостях. — Офигеть! Просто!.. Просто!..

Слов не хватило. Руслан улыбнулся. Наверное, хотел что-то сказать, но я ему не дала и без предупреждения под шквалом стольких чувств, что буквально распирали изнутри, впилась ему в губы поцелуем.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

“В плену его желаний”

Мэри Лин

Незнакомец похитил меня в день свадьбы. Он хитрый. Опасный. Жадный. Его прозвали Демоном, и он говорит, что теперь я принадлежу только ему. Но я не вещь, чтобы мной распоряжались! Он станет моим личным кошмаром… или искушением, от которого не захочется спастись?

https://litnet.com/shrt/gDrf

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 10. Олеся

Дыхание перехватило. Все мысли разлетелись напрочь. Я сама не поняла, что творю. Целовать абсолютно незнакомого парня, которого вижу в первый и, вероятно, в последний раз? Да это уму непостижимо!

Но в тот момент я совершенно позабылась. Мной управлял не здравый рассудок, а запредельные эмоции, которые смогли найти лишь такой выход. И всё же я ни капли не пожалела о содеянном, даже когда поняла, что учудила тут.

Стало неловко, да. Очень неловко. Щёки вспыхнули румянцем, и я поскорее отстранилась. Однако Руслан не позволил просто так отойти от него. Его крепкие руки стянули меня в тугие объятья.

— Извини… — пробормотала я.

— За что ты извиняешься? — с нагловатой ухмылкой поинтересовался он

— Ну, это было слишком…

— Быстро?

— Опрометчиво, — поправила я.

А он только шире улыбнулся.

— Только не ври, что тебе не понравилось.

— Надеюсь, ты о катании на мотоцикле, — решила я схитрить.

— О поцелуе, — не дал мне просто так отвертеться Руслан и стянул объятья ещё крепче.

— Не успела понять, — соврала просто чтобы подразнить его, хотя по моим глазам, полагаю, он прекрасно видел, какой ответ я имела в виду на самом деле.

— Если не успеваешь понять, понравилось тебе что-то или нет, нужно обязательно повторить.

— Ты о поцелуе? — тут я уже хотела даже возмутиться.

— О катании на мотоцикле, — вернул мне колкость Руслан.

И наши губы вновь потянулись друг к другу. Это притяжение уже ничем невозможно было остановить. Да и прикидываться дальше, что никто из нас этого не хочет, было уже глупо. Слишком сильной и очевидной стала гравитация между нами. А я почему-то не сомневалась, что новый поцелуй выйдет куда приятнее и жарче, чем первый. Уже не собиралась так быстро отстраняться, как не собирался Руслан выпускать меня из своих сильных объятий.

Однако этому поцелую не дано было случиться. В тот момент, когда наши губы почти соприкоснулись, я вдруг почувствовала, что на нас кто-то смотрит — тяжёлым и грозным взглядом. Почувствовала буквально кожей, и это ощущение заставило меня перевести взгляд в сторону от лица Руслана.

Уже в следующую секунду я потрясённо выдохнула:

— Папа?..

И, честное слово, едва не упала в обморок.

Глава 11. Олеся

— Олеся?.. — только выдал папа.

По его выражению лица стало предельно ясно, что он так же не ожидал данной встречи, как и я.

Ну, попадос…

Немая сцена.

Вроде бы я не сделала ничего совсем уж безобразного, но при этом чувствовала себя застуканной на месте преступления. Хотя что уж такого страшного приключилось? Я всего лишь обнимала почти незнакомого парня, который ещё более красноречиво обнимал меня, а происходило всё дело на мотоциклетной площадке. При этом я продолжала восседать на мотоцикле…

М-да… Куда ни плюнь, а для папиного спокойствия причин не находилось. Наверное, поэтому он продолжал взирать на меня страшными глазами.

— Пап, я сейчас всё объясню… — попыталась поскорее перенять инициативу, пока мой родитель молчал в ступоре.

— Что ты тут делаешь? — моментально перешёл папа от растерянности к грозным интонациям. — И кто это?..

Он уставился на Руслана. Не без опаски я покосилась на своего инструктора. Тот почему-то немедленно разъял объятья (это ещё можно было как-то понять), а тем временем его зелёные глаза буравили моего отца совсем недобро.

Нет, это был не шок или недоумение. Руслан вперился в лицо моему папе… с ненавистью.

— Мне девочки с работы подарили сертификат, — принялась я объяснять намеренно спокойным голосом. — В честь дня рождения.

— Сертификат? — переспросил папа.

Руслан молчал. И почему-то именно от его молчания мне делалось вдвойне нехорошо.

— Мотоприключение, — пояснила также спокойно. — Это Руслан, мой… инструктор.

Я запнулась, как правильно представить Руслана. Особенно, с учётом положения, в котором нас застал папа.

— Инструктор? — снова уточнил отец.

— Да.

Я искоса глянула на Руслана: желваки на его челюстях заметно напряглись.

— То есть ты всё-таки решила воплотить в жизнь свою… затею?

Судя по отцовской интонации, он собирался применить другое определение.

— А почему нет? — я нахлобучила руки на груди. — Что такого? Да, я сегодня каталась на мотоцикле и даже сама управляла. И дальше хочу продолжить заниматься…

— Довольно, Олеся, — перебил папа. — Дома обсудим. Сейчас не место и не время для этого разговора. Давай, слезай с этой хреноты и иди в машину. Скоро поедем домой.

— Пап, мне не десять лет, не приказывай.

— Я не приказываю, а прошу, — с нажимом ответил отец.

Когда он начинал говорить в таком тоне, оставалась буквально пару фраз до скандала, если вовремя не пресечь беседу. Но сейчас мне не хотелось ни ругаться, ни беспрекословно слушаться своего родителя.

— А что ты здесь делаешь? — пошла в наступление.

— Приехал по делам, — папа решил не уступать, а интонации его явно накалились. — Ещё раз прошу, Олеся, иди в машину. Мы поговорим дома.

Похоже, в данный момент я оказалась совершенно безоружна против отцовской воли. К тому же учинять скандал на глазах Руслана — не совсем то, чего бы мне хотелось в его присутствии. Так что я решила повременить с разбором полётов и пока что уступить.

Вернула шлем Руслану, стянула мотокуртку и также передала ему. Он принял вещи совершенно без эмоций.

— Ну, пока, — тихонько попрощалась.

— Пока, — сухо ответил Руслан.

Я помялась, не зная, стоит ли ещё сказать, но про меня будто бы все позабыли к текущему моменту.

— Пальто своё заберу, — пояснила неизвестно в чей адрес, потому что никто не прореагировал.

После чего я наконец слезла с мотоцикла и ушла в здание мотошколы, чтобы взять оставленные там вещи.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

Заберу тебя, девочка

Энни Дайвер

Стас — бывший военный, которого уволили со службы из-за ранения. Лишенный в один миг привычной жизни, он соглашается на работу в частном охранном агентстве. Первое задание — сопровождение и безопасность молодой невесты подполковника. Пафосная девица не вызывает в вояке ничего, кроме отторжения, но задача поставлена, и Стасу придется ее выполнить даже ценой собственной жизни.

https://litnet.com/shrt/gShb

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 12. Руслан

— Полагаю, вы — Руслан Кондратов?

Я молчал. Зубы сжимались с такой силой, что эмаль уже начала трещать. Каждая мышца в моём теле напряглась до предела. Кровь, бурлившая от адреналина и беспечного флирта, сгустилась и превратилась в чёрную ртуть. Сама ненависть текла в моих венах. Сама ярость стала моей плотью.

— Вы-то мне и нужны. Меня зовут Владимир Ольховский.

Ему не было нужды представляться. Потому что я знал его. Знал, кто передо мной. Не только имя, но саму суть этого подонка, который вдобавок ещё осмелился появиться у меня на глазах.

Ублюдок протянул руку:

— У меня к вам деловое предложение. Мы можем поговорить в более подходящей обстановке? — он огляделся по сторонам.

Его дочь как раз проходила мимо. Она обогнула нас стороной.

Твою мать!.. Эта девчонка — его дочь! Олеся Ольховская! Олеся, мать её, Ольховская!..

Так и не удостоенная рукопожатия ладонь зависла в воздухе. Затем гнида её убрал.

— Я так понимаю, сейчас вы не настроены на беседу, Руслан? — уточнил он с деланным безразличием. — Можем перенести встречу на другой день. Но я бы предпочёл не затягивать решение вопроса.

— Что вам нужно? — выпалил я, не скрывая презрения.

— Как я уже сказал, пообщаться. Тебе удобнее разговаривать здесь?

Он ещё «тыкать» мне решил. Мудачина.

— Идём, — я кивнул в сторону здания.

Не было никакой уверенности, что оказавшись наедине с этим уродом, я не кинусь перегрызать ему глотку. Хотя он заслужил гораздо более тяжких мук. Намного жёстче. Намного страшнее.

Ольховский поплёлся за мной в мотошколу. По пути я выхватил из кармана пачку сигарет — нужно было хоть чем-то занять руки, чтобы прямо сейчас не задушить эту тварь.

Прошли в двери, свернули к столу, заменявшему регистраторскую стойку. Я рухнул в кресло, закинул ноги в мотоботах на стол, продолжая курить. Сесть Ольховскому не предлагал, но не сомневался, что такому гондону не потребуется отдельного приглашения. Ольховский сам пододвинул себе стул и сел напротив.

— Не слишком тёплый приём, — заметил он, ухмыляясь.

Для своего полтинника Ольховский выглядел ещё бодрячком. Неудивительно при таком количестве бабок. И хуй бы с ними с этими бабками, даже ворованными. Проблема в том, что мрази такого сорта, как Владимир Ольховский, убеждены, что за деньги им позволено всё. Абсолютно всё.

— Говори, зачем пришёл, и проваливай, — не стал я церемониться.

— Тебе не кажется, что стоит начать диалог повежливей, Руслан?

— Когда кажется, креститься надо. А мне ничего не кажется. И непрошенных гостей я не люблю.

— Ты ведь даже не знаешь, зачем я пришёл.

— Я знаю, что никого не ждал. Этого достаточно.

Ольховский вновь ухмыльнулся. Первая сигарета истлела слишком быстро. Я сразу подкурил вторую.

— Я хочу предложить тебе сделку, — выдал старый козёл.

— Сделку? — переспросил я.

Нет, меня не удивило, что он всё-таки объявился. Удивило лишь, что это случилось именно сейчас.

Возможно, я ждал его. Но раньше. Гораздо раньше. А теперь моя жизнь более-менее стала выстраиваться в нормальном русле. Более-менее. Настолько вообще возможно после всего случившегося. И сейчас видеть этого мудака было сродни сдиранию кожи с затянувшегося шрама. Рана уже начала рубцеваться, принимать новую форму — уродливой, бугристой алой метки. Но теперь и её снова растерзали.

— Да, сделку, Руслан, — повторил Ольховский. — Я хочу, чтобы ты продал мне территорию мотошколы.

— Что? — инстинктивно я подался вперёд.

— Я щедро заплачу. В два раза выше рыночной стоимости.

— Ты охренел? — процедил я сквозь зубы.

— Давай без грубостей, — стоял на своём Ольховский. — Никому из нас не нужны лишние проблемы — ни мне, ни тебе. Ты спокойно отдашь мне площадь, я спокойно безо всякого обмана рассчитаюсь с тобой. Ты переберёшься на другое место. Всего-то. Небольшой переезд. При желании всё можно организовать в считанные дни. А ты ещё в плюсе останешься. Что скажешь?

Глава 13. Руслан

Что я мог сказать?..

О, много всего. В особенности такого, отчего у этой твари гной потёк бы из ушей вперемешку с кровью. Но лично мне было бы гораздо приятнее, чтобы он блевал тут собственными внутренностями, стоя на коленях и моля о прощении. Ольховский заслуживал именно этого. Только этого. Вот только справедливость — худшее из ругательств, придуманных человечеством.

Никакой справедливости в мире не существует.

Достойные жизни погибают чаще тех, для кого смерть — слишком лёгкое наказание.

Отродья, вроде Ольховского, продолжают топтать землю. А наглости в них столько, что даже после всего дерьма они с лёгкостью смотрят в глаза тем, кого фактически уничтожили.

И ему ещё мало. Мудила решил стереть меня подчистую, чтоб уж наверняка.

— Что я скажу? — сквозь сигаретный дым переспросил у Ольховского. — Я скажу: иди ты на хуй.

Он застыл. Нижняя губа обиженно отвисла. Ряд идеальных белых зубов зиял как бельмо. Фальшивый сучара — насквозь гнилой, насквозь фальшивый. У него даже зубы фальшивые.

— Я предложил вежливо.

Я быстро перегнулся через стол, почти столкнувшись с ним лбами:

— Возьми свою вежливость, сверни в трубочку и засунь себе в задницу. Понял?

— Ты хоть понимаешь, с кем ты говоришь?

Мне захотелось рассмеяться, прямо в его мерзкую холёную рожу.

— Уж я-то понимаю, будь спокоен, — ответил язвительно. — А вот ты? Ты понимаешь, с кем разговариваешь?

В глазах Ольховского что-то переменилось. Он разглядывал меня с минуту. Молча. Пристально. Поначалу в его взгляде ещё брезжило сомнение. Но затем зрачки сфокусировались, и до подонка наконец дошло, о чём речь.

Он моргнул и сделал глубокий вдох.

— Я соболезную твоей утрате, Руслан, — выдавил Ольховский не без труда. — Но предлагаю оставить прошлое в прошлом. Сейчас разговор о другом. Будет разумнее вести диалог как деловым людям, не примешивая эмоции.

— Ты ещё уродливей, чем я тебя представлял, — произнёс я чуть ли не со смехом. Правда смех мой был чёрным, напитанным желчью. — Ты ведь шёл сюда, не зная, кто я такой.

— Да, я не проверил информацию до конца, — подтвердил Ольховский. — Иногда даже я допускаю ошибки.

— Иногда?

— Иногда, Руслан, — железным тоном отозвался подонок.

От его наглости, самоуверенности, какой-то тотальной бесчеловечности мне стало противно находиться настолько близко с этим ублюдком. Я завалился обратно в кресло. Хотелось помыться поскорее — чтобы избавиться от той грязи, что эта свинья разводила вокруг себя. Такой весь из себя чистенький и благородненький снаружи, а по факту всё, чего он касался тут же превращалось в дерьмо.

— Мне не о чем с тобой говорить. Вали отсюда.

— Ты не понял, Руслан, — Ольховский не сдвинулся ни на миллиметр. — Своё решение я уже принял. Эта территория будет принадлежать мне. Но по-хорошему решить вопрос я предлагаю всего один раз. В следующий раз я решу по-другому.

— Переедешь меня на своём сраном внедорожнике? — глаза у меня полыхнули огнём ненависти.

— Существуют менее кровавые способы, — процедил мудак. — Но, боюсь, тебе они ничего доброго не сулят.

— Тебя ещё раз послать? Или для убедительности врезать тебе по роже?

— Махать кулаками ты, может, и умеешь. Но уже не так хорошо, как раньше, правда же?

У меня аж пальцы свело при этих словах. Ладони сжались до боли. Я не заметил, как выпала из рук уже истлевшая сигарета. Желание вмазать этому мудиле увеличивалось в геометрической прогрессии. А перелом в запястье стал пульсировать настолько жёстко, что боль мигом распространилась до самого плеча.

— Хорошенько подумай, Руслан, — продолжил Ольховский. — Твои дела идут совсем не так хорошо, как хотелось бы. У тебя есть долги. У тебя есть проблемы с кредиторами. Но всё это можно решить быстро и безболезненно, просто приняв моё предложение.

Он встал и, не прощаясь, направился к выходу.

—————————————

Дорогие читатели, пока вы ждёте новой главы, позвольте пригласить вас в другую книгу литмоба “Его пленница”:

“Бывший бывший”

Алекс Мара

Не верю! Это гадкая ложь. Илья никогда бы так со мной не поступил, ведь именно он собрал меня по кусочкам и вернул к жизни после предательства другого мужчины, его друга.

Говорят, молния не ударяет в одно место дважды.

https://litnet.com/shrt/9HxD

—————————————

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Глава 14. Руслан

Я смотрел ему в спину, борясь с громадным желанием кинуться следом, догнать его, повалить на пол и начать месить руками, ногами, всеми подручными предметами. Покуда его вонючая туша не превратится в кровавое месиво, в фарш, в мясную кучу, в которой уже невозможно различить ничего человеческого.

Да в этом мудиле и не было ничего человеческого. Никогда. Его истинная суть была ещё поганее любых ужасов. Потому что самые страшные чудовища всегда прячутся под человеческими обличиями.

Владимир Ольховский был одним из немногих, кто не просто заслуживал смерти. Он заслуживал испытать всё, через что прошли те, кого он загубил. Те, кто сейчас должны были находиться рядом со мной. Те, кого никто и никогда уже не вернёт.

Тот вечер я помню, словно он случился вчера. И каждый день с тех пор я проживаю его снова и снова. Появление Ольховского ещё сильнее окрасило воспоминания в чёрно-красные цвета — цвета смерти и крови, которых в тот вечер произошло слишком, слишком много.

— Рус! — я вижу брата, словно он всё ещё жив. Игорь улыбается. Он счастлив. У него всё впереди. — Знаешь чё? Светка беременна!

— Ты шутишь?! — у меня перехватывает дыхание.

Гляжу на брата, а в горле застревает комок невысказанных чувств. Не по-пацански это нюни распускать. Но в тот момент мне реально почему-то хочется пустить слезу. Потому что это круто. Это, блядь, охуенно круто!

— Гарик, ты прикалываешься?!

— Да нет же! Реально! — настаивает он. — Ты станешь дядькой, Рус! Прикинь? А я — отцом!

— Папаня! — я смеюсь. Заключаю брата в крепкие объятья, хлопаю по спине. И ещё громче смеюсь, чтоб только не разрыдаться, как девка. Но я рад, дико рад за братишку.

Игорь ещё молодой, но уже не зелёный. Хотя для меня он навсегда был и останется младшим братом. У нас разница всего два года, но как-то с детства так повелось, что Гарик всегда был у меня «под крылом».

Мама часто повторяла, что я старше. Я должен защищать брата. Что в нашей семье я — главный мужчина. Потому что отец наш погиб, когда мы с Игорем ещё мальчишками были. Отец с ума сходил по мотокроссу. Он-то нас с братом и пристрастил. Мама не особо радовалась такой семейной традиции. Но в итоге отца загубили не мотоциклы, а банальная чужая невнимательность — сбил на «пешеходе» пьяный мудила. Но тому хоть срок дали.

Отца это не воскресило, а мы продолжили его дело. Гарик даже больше моего горел моцами. А меня в бокс с юности потянуло, но отцовское наследие я не забывал.

— Давай, как следует, прокатимся! — предлагает брат. — Отметим с ветерком!

— Не, мне на тренировку. Сегодня же вечером уже бой. Ты ведь придёшь?

— Приду, конечно! И Светку с собой притащу! Вот только сделаю ей предложение, как подобает — на одном колене, с вот этой всей романтической хренью.

Игорь краснеет. За бахвальством пытается скрыть смущение. Он вытаскивает из кармана бархатную коробочку — кольцо. Не с брюлликом, нет. Какие нахрен брюллики? Мы едва концы с концами сводим. Понятия не имею, как Игорь собирается подымать новую семью: Светка ведь ещё в институте учится, студентка, ей двадцать лет. Простая девчонка, но хорошая. Они давно вместе. И я чувствую, что теперь у брата появился настоящий стимул фигачить вдвое, втрое больше, чтобы его жена и ребёнок ни в чём не нуждались.

— У меня есть план, Рус, — тараторит он, не сводя глаз с дешёвенького колечка. — У отца ведь осталась эта заброшка, где бывшая школа мотокросса была. Там и площадка и всё есть. Давай откроем собственную школу?

— Кому она нахрен сдалась? Сейчас знаешь, сколько этих мотошкол? — сомневаюсь я.

— А мы как-то по-особенному сделаем. Чтобы отличаться. Не только мотоуроки, но и всякие приколы замутим. Не знаю… Типа мототрипы будем устраивать. Народ клюнет, отвечаю.

Он рассказывает о своей идее. Идея, конечно, шальная, авантюрная. Но что-то в этом есть. А главное — Игорь в неё верит. Верит всей душой.

— Как назовём?

— «Искра», — отвечает брат, и у него самого глаза искрятся в этот момент.

— Как-то слишком по-советски.

— Не, нифига. Классное название. Говорящее. Типа, что у всех заискрит, как только вкурят в тему.

— Ну, ладно. Пусть будет «Искра», — уступаю я и улыбаюсь.

В тот момент мы оба думаем об одном и том же: отец бы одобрил. Отец был лёгким на подъём. Всегда за любой кипеш, кроме голодовки. Его энергии на четверых хватало. Игорь в него даже больше, чем я. У брата по жизни шило в заднице. Но теперь я рад видеть, что он готов остепениться, готов взяться за серьёзное дело. Он повзрослел. По-настоящему. И дело не в Светкином залёте.

Они вряд ли прямо планировали. Но какая разница, если это стало стимулом для Гарика? Стимулом жить, работать, зарабатывать и — что немаловажно — продолжать дело отца.

— Ну, до вечера тогда, — снова хлопаю братишку по спине. Наше последнее прикосновение. — Ты уж там не опозорься перед Светкой. Хоть серенаду какую заучи!

— Пошёл ты! — шутливо огрызается Гарик.

Улыбаемся друг другу на прощание. Смотрим глаза в глаза. В последний раз.

И если бы я знал, что этот взгляд станет последним, никуда бы не ушёл, ни на какую бы тренировку не отправился. Если бы я только знал…

Глава 15. Олеся

Машина мчалась по тёмным московским улицам, и каждый поворот казался резче, чем нужно. Начался дождь, резко и без предупреждения. Сплошной водопад хлестал по лобовому стеклу, дворники визжали, а папа молчал, сжимая руль так, будто хотел его раздавить. Лицо было угрюмым, брови сведены, губы поджаты в тонкую линию. Я сидела рядом, прижавшись к дверце, и чувствовала, как злость кипит внутри, словно лава.

Папа только что выставил меня полной дурой. Понукал мною, будто мне десять лет, а затем утащил, как нашкодившего ребёнка. Разумеется, он был в ярости из-за мотоциклов. Очевидно же. Папа всегда их ненавидел, а уж после смерти мамы — его ненависть удесятерилась. Однако я тоже злилась, потому что отец не имел права так со мной обращаться.

Я бросила на него косой взгляд, надеясь на какую-нибудь реакцию, но папа смотрел только на дорогу. Тишина в машине была такой густой и навязчивой, что мне хотелось закричать изо всех сил, лишь бы поскорее сбросить этот гнёт безмолвия. Но вместо этого я отвернулась к окну, глядя, как дождь размывает фонари в мутные пятна.

Так, в молчании, мы добрались до дома. Вошли в квартиру, и я сразу направилась к своей комнате, но папа остановил меня:

— Давай поужинаем. Ты ведь… наверняка даже не пообедала.

Тут крыть особо было нечем. Я закатила глаза, но пошла в столовую. Домработница как раз накрывала стол: картошка и мясом, салат — никаких изысков, никакого праздничного меню. В доме все знали, что я не праздную. И всё же сегодня впервые за несколько лет у меня случился настоящий праздник.

Папа сел во главе стола, я — напротив, стараясь не смотреть ему в глаза. Он взял вилку, но есть не стал, а просто смотрел на меня, и от этого взгляда у меня мурашки побежали по спине.

— Надеюсь, это было в первый и последний раз, — сказал наконец. Его голос был спокойным, но с той холодной строгостью, от которой мне всегда хотелось спрятаться.

Я замерла, вилка повисла в воздухе.

Мой день рождения снова превратился в кошмар. Подарок от Марии и Марго был лучшим, что со мной случилось за последние месяцы. Да что там за месяцы — за последние два года не припомню ни одного случая, чтобы я улыбалась дольше трёх секунд. А если серьёзно, я скорее ощущала себя мёртвой, нежели живой. Но Руслан научил меня не только держать руль, но вдобавок каким-то магическим образом заново вдохнул в меня жизнь, за считанные часы воскресил из состояния зомби и заставил поверить, что я всё ещё умею не только существовать, но и жить, полноценно — ощущая вдохновение каждой клеточкой тела.

А папа всё разрушил.

— Ты серьёзно? — выпалила я, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Ты ворвался туда, как… как тиран! Ты выставил меня посмешищем! А я просто каталась, папа! В свой, между прочим, день рождения!

Папа отложил вилку, его глаза сузились.

— Ты ненавидишь собственные дни рождения, — напомнил он. — Даже запрещаешь дарить тебе подарки или ещё как-то напоминать об этом дне, и вдруг — такое?..

— Какое?! — передёрнула я тотчас. — Ничего вопиющего я не сделала! Или ты предлагаешь мне до скончания времён носить траур?!

— Я такого не предлагал! — возмутился папа.

— Тогда чем ты недоволен?! Ты хотел, чтобы я перестала киснуть?! Ну, вот — перестала!

— Вопрос не в скорби, а в том, какие развлечения ты выбрала, — в папином голосе появилась горькая насмешка. — Ты повела себя безответственно, Олеся. Села на мотоцикл с каким-то парнем, которого едва знаешь! Ты хоть понимаешь, как это опасно? Ты могла разбиться!

— Но не разбилась! — крикнула я, вскочив со стула. — Я была осторожна! Ничего плохого не случилось!

Папа тоже встал, его лицо покраснело, но он всё ещё старался говорить спокойно, хотя я видела, как дрожат его руки.

— Ты моя дочь, — сказал он, чеканя каждое слово. — И твоя безответственность меня позорит. Ты думаешь, это игрушки? Мотоциклы? Незнакомые парни? Ты должна думать головой, а не бросаться в авантюры!

Я задохнулась от злости.

Позорит? Это он называет позором? Я просто хотела почувствовать себя живой, а он превращает это в преступление…

— Твоя мама бы этого не одобрила… — очевидно решил окончательно добить меня отец.

— Ты серьёзно? — прошептала я, слёзы жгли глаза. — А ты? Ты сам-то ведёшь себя полностью примерно? Собрался жениться на Маргоше, да? Думаешь, я не слышала, как все шепчутся? Не подумал, как бы к этому отнеслась мама, а?

— Олеся… — попытался перебить, но я не дала себя заткнуть и снова заговорила:

— Ты предал маму, а теперь запрещаешь мне жить, как я хочу.

Папа резко шагнул ко мне, и я невольно отступила прочь.

— Не смей так говорить о Маргарите! — рявкнул он. — Ты не понимаешь, о чём говоришь! А этот… этот Руслан — я запрещаю тебе с ним общаться! И садиться на мотоциклы! Ты поклянёшься, что больше никогда этого не сделаешь, или я запру тебя в этой квартире!

— Запрёшь? — я даже рассмеялась. — Не выйдет, папа. Я не твоя собственность. Ты не имеешь права решать, с кем мне общаться и что мне делать.

— Олеся…

Папа испепелял меня взглядом, а я — его. Мы всегда понимали друг друга чуть ли не как лучшие друзья, и вдруг какая-то трещина буквально разорвала наш привычный мир пополам. Да что же с ним?.. Я ведь всегда считала, что у меня самый понимающий отец в мире…

— Олеся, — снова вступил папа, — просто пообещай мне, что ты больше не станешь…

Я швырнула салфетку на тарелку и двинулась прочь от стола.

— Олеся! — крикнул мне в спину папа. — Ты ведь не поела!

— Аппетит пропал, — швырнула через плечо и быстрым шагом направилась по лестнице на второй этаж.

Влетела в свою комнату, захлопнула дверь и повернула ключ. Рухнула на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и дала волю слезам. Они текли, горячие, неудержимые, пропитывая ткань. Я плакала из-за папы, из-за его слов, из-за того, как он унизил меня. Из-за мамы, которую я потеряла, и из-за себя — глупой, слабой, неспособной ему противостоять. Вспоминала Руслана — его улыбку, его тёплые руки, её изумрудные глаза. Он был единственным, кто смотрел на меня, как на человека, а не как на дочку Владимира Ольховского.

Глава 16. Руслан

Москва воняла сыростью, как подгнивший подвал. Конец апреля, а ночь всё равно ледяная, будто зима не отвалила. Я сидел в своей зашоренной конуре, где стены пропитались табаком, плесенью и моим долбаным отчаянием. За окном — спальный район, лужи, как зеркала для мутных фонарей, асфальт, блестящий от дерьма. На столе — две бутылки «Столичной», одна недопитая, пепельница, заваленная окурками, и фотка.

Игорь и я, крутые пацаны, в мотокуртках, ржём, будто жизнь — сплошной праздник. Отец снимал, ещё живой был. «Искра у вас в глазах», — сказал он тогда. Теперь эта искра — пепел, мать его.

Я плеснул ещё водки в мутный стакан, рука дрожала, как у алкаша. Сон? Да пошёл он нахер. Не сплю. Не хочу. Не могу. Два года назад всё пошло по пизде, и эта ночь снова тащила меня туда. В тот ёбаный апрель, где сошлись в одну ночь ринг, кровь и смерть.

Я затянулся «Винстоном», дым резал лёгкие, как нож. Водка жгла, но нихера не глушила, сука.

Тот бой должен был меня вытащить в самый топ. Полуфинал, Москва, андеркард большого вечера, полный зал дебилов, орущих, как психи. Мне тридцать. По идее, уже закат для большинства боксёров. А у меня наоборот — самая пруха пошла. Кулаки — молоты, я рвал всех, кто попадался. Карьера пёрла вверх, как байк на трассе. Игорь обещал быть там, со Светкой. Они всегда таскались на мои бои, орали с трибун, Светка перекрикивала всех. Я ждал их, сука, каждую минуту. Поглядывал на вход, пока тренер, старый хрен, бинтовал мне руки.

«Где Игорь?» — спрашивал я. «Хер его знает, Рус, соберись», — цыкал он.

А я чуял — что-то не так. Игорь не опаздывал. Никогда, блядь, не опаздывал.

Я плеснул ещё водки, стакан чуть не треснул, как моя башка тогда.

Перед выходом на ринг тренер вернулся. Лицо — как могила.

«Руслан, — бормочет, — беда. Игорь… Света… авария. Их нет». Я замер, будто мне в челюсть заехали. «Как нет, сука?» — рявкнул я, а он молчит, глаза в пол, как трус.

Толпа ревела, рефери орал моё имя, а я… я ничего не слышал. Только звон, будто колокол в башке. Игорь. Светка. Их ребёнок, которого я бы нянчил, мать его.

Вышёл на ринг, как сраный зомби. Соперник — здоровый бык из Питера, два метра, кулаки, как гири. Первый раунд — я пропустил в челюсть, хруст, будто кость лопнула, мир поплыл, кровь во рту. Второй — в висок, башка загудела, сотрясение. Третий — он добил, я рухнул, кисть треснула, как дрова. Нокаут. Пиздец.

Я швырнул окурок в пепельницу, пепел разлетелся по столу.

Больница после боя — как в аду. Сломанная кисть, выбитая челюсть, провода в челюсти, сотрясение, от которого мир качался неделю. Врачи, твари, сказали: «Забудь про бокс, парень. Ещё удар — и башка не вывезет». Карьера, сука, сгорела, как бумага. Тридцать лет, а я — никто. Но это был только старт пиздеца.

Репортёры, мрази, раскопали аварию. Окрестили Игоря «Ангелом смерти». Мол, гнал на байке, сам виноват, разнёс машину. Я знал правду, видел отчёт, пока лежал в палате. Машина Галины, жены этого мудака Ольховского, снесла их байк, как жестянку. И Ольховский, этот скользкий хер, всё замял. Потому что он, блядь, за рулём сидел! Он! Сучара! Вышел чистым в итоге. Пострадавший, блядь.

Я сжал фотку в кулаке, края порвались.

Родители Светки, сломленные, как я, но злые, как собаки, обрушились на нас. На мать. Они орали, что Игорь убил их дочь, их внука, который ещё не родился. Звонили по ночам, стучали в дверь, писали письма, полные яда. Мать не спала, плакала, глотала таблетки, как конфеты. Я был в больнице, когда она… Чёрт, сука. Передоз. Снотворное. Её нашли утром, холодную, с фоткой Игоря в руке, будто он мог её спасти. Я вышел из больницы — а дома тишина, как в могиле. Ни брата, ни матери. Только я, сломанный, с бутылкой в руке, как сраный лузер.

Я налил ещё, водка плеснула на стол.

Погода бухал, как свинья. Жил в этой конуре, где теперь сижу. Друзья, твари, слились, бабки кончились, я дрался в подворотнях за полтос, пока не вырубали. Но однажды я встал, сука. Посмотрел на фотку Игоря, на его сраную улыбку, и понял: он бы не хотел, чтобы я сдох, как крыса. Он любил байки, мечтал о школе, где пацаны бы учились гонять, орали от кайфа, когда движок ревел.

Я собрал последние бабки, заложил всё, что осталось, продал даже отцовский нож, и открыл «Искру». Мотошколу. Для него. В память о нём. О них. О нас.

А теперь этот ублюдок, Ольховский, хочет забрать и это.

Я зажёг ещё сигарету, пальцы тряслись, пепел падал на джинсы.

Вчера он припёрся, в своём сраном костюме за миллион, с ухмылкой, будто я его холоп. «Продай «Искру», Руслан. Выйдешь в плюс. Бери бабки и вали». В плюс, сука.

Он забрал Игоря, Светку, мать, мою жизнь, мои карьеру. А теперь хочет забрать последнее, что держит меня на плаву.

Я сжал кулаки, шрамы на костяшках натянулись, как струны.

Он заплатит. Я заставлю его встать на колени, снять видео, где он орёт: «Я убил их! Я виноват!!!». Пусть сдохнет с позором. Пусть его разорвут, как меня.

Я открыл телефон, пролистал страницу Олеси в соцсети. Его дочь, мать её. Чёрт, она мне нравилась, сука. Её смех, когда мы гоняли, её глаза, горящие, как фары в ночи. Её руки, вцепившиеся в меня, когда байк вставал на дыбы. Она не такая, как он, но это нихуя не меняет.

Она — его кровь. Его слабость. Я использую её, и Ольховский сломается, сука. А если нет… Я не думал, что будет, если нет. Не хотел думать.

Ночь текла, как дерьмо по трубам. За окном — лужи, редкие тачки, шуршащие по асфальту. Я налил ещё, водка уже не брала, только жгла глотку, как кислота. Воспоминания рвали, как собаки.

Игорь, его идиотская ухмылка, когда он купил тот байк, чёрный, как ночь. Светка, которая уже небось мечтала вязать крошечные носки для малыша, смеялась, что я буду дядей, который научит его материться. Мать, которая пела нам колыбельные, когда мы были мелкими, её голос, мягкий, как одеяло. Всех забрал Ольховский, сука…

Я смотрел на фотку, пока глаза не заслезились. Не от водки. От ненависти. От боли, которая жрала меня, как ржавчина.

Глава 17. Олеся

Я лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, которая всё ещё пахла слезами. Глаза жгло, веки были тяжёлыми, как будто кто-то придавил их камнями. Уже наступило утро, но весенняя Москва тонула в сырости и серости.

Ночью я отправила сообщение Руслану и ещё долго ждала, что он ответит, что его зелёные глаза снова загорятся в моей голове, как тогда, на мотоцикле, когда ветер бил в лицо, а я орала от восторга, вцепившись в его куртку. Но экран оставался мёртвым. Руслан так ничего и не ответил.

Сердце ныло, будто кто-то вдавил в него кулак.

Почему он промолчал? Прочёл сообщение и… промолчал. Может, я перегнула? Может, он решил, что я какая-то ненормальная, раз полезла к нему после всей этой сцены с папой? Или… или он просто занят? Да, точно, занят. У него же мотошкола, куча дел, пацаны, байки, всё такое. Я пыталась убедить себя, что это не конец, что завтра он напишет, и мы снова помчимся по МКАДу, и я опять почувствую себя живой. А потом сон тянул меня вниз, как тина, и я провалилась в него, всё ещё рисуя в голове наглую, но чертовски притягательную улыбку…

И вдруг я очнулась. Резко, будто кто-то выдернул меня из воды. Сердце колотилось, как движок на пределе. В комнате стоял полумрак из-за плотно задёрнутых штор.

Сигнал. Сигнал месседжера…

Это Руслан. Он ответил!

На автомате, ещё даже толком не проснувшись, я рванула к тумбочке за телефоном, но пальцы нащупали лишь пустоту. Холодок пробежал по спине. Где он? Я точно оставила его там. Села на постели, огляделась, и вдруг замерла.

В углу комнаты, у двери, стоял папа. Его силуэт был чёрным, как тень, но я узнала его сразу — по осанке, по тому, как он слегка сутулился, будто вся тяжесть мира лежала на его плечах. В его руке был мой телефон, экран светился, высвечивая черты лица. Папа смотрел на дисплей абсолютно мёртвыми глазами, и я поняла, что он читает. Читает мои сообщения...

— Папа?.. — голос сорвался, хриплый, как будто я кричала всю ночь. — Что ты делаешь?..

Отец медленно поднял глаза. В полумраке они блестели, как у зверя, пойманного светом фар. Он не ответил сразу, просто шагнул ближе, и свет от телефона упал на его лицо — твёрдое, с поджатыми губами, с морщинами, которых я раньше не замечала. Он был в своём домашнем свитере, но выглядел так, будто собирался на войну.

— Ты написала ему, — сказал он тихо, но каждое слово казалось тяжелее камня. — После всего, что я тебе сказал. После того, как попросил тебя этого не делать, Олеся…

Я вскочила с кровати, босые ноги ударились о холодный пол. Кровь мгновенно закипела и врезалась в виски, злость смешалась со стыдом, с каким-то детским страхом, который я не чувствовала уже сто лет.

— Ты взял мой телефон?! — выпалила, чувствуя, как горло сжимается до боли. — Ты роешься в моих вещах? Это как, блин, называется?!

Папа двинулся мне навстречу, и я невольно отступила, на миг потеряв решимость, потому что и в папиных глазах оказалось не меньше яда, чем в моих. Телефон в его руке казался каким-то чужим, будто он украл у меня не просто гаджет, а кусок меня самой.

— Не смей повышать на меня голос, — процедил папа сквозь зубы.

— Ты сам спровоцировал! — выкрикнула я. — Ты не имеешь права!..

— Я твой отец! — рявкнул Ольховский, с той стальной ноткой, от которой я всегда съёживалась. — Я имею право знать, с кем ты общаешься! Особенно, когда ты творишь такую глупость!

— Глупость?! — я закричала ещё громче, чуть ли не срывая голос. — Это моя жизнь, папа! Моя! Ты не можешь лезть в неё, как… как какой-то шпион! Ты никогда так не делал! Что с тобой?!

Вместо ответа отец швырнул телефон в стену, да так резко, неожиданно, что я даже охнуть не успела. Аппарат разбил вдребезги. Экран всё ещё светился, покрытый уродливой паутиной трещин, но уже через секунду погас. Судя по всему, навсегда.

— Что ты наделал?.. — выдохнула потрясённо и хотела броситься спасать то, что уцелело от гаджета, но отец не позволил — вцепился в мой локоть и отпихнул прочь.

Я встала как вкопанная с круглыми слезящимися глазами. Шок. Стыд. Обида. Страх. Разочарование. Всё бурлило во мне так, что даже двинуться теперь было сложно.

— Ты написала этому… этому оборванцу, — папа выплюнул слово, как будто оно было грязным. — Этому Руслану. После того, как я ясно сказал: держись от него подальше!

— Оборванцу? — я задохнулась от возмущения. — Ты даже не знаешь его! Ты видел его пять минут, унизил меня перед ним, а теперь ещё и это?! Да кто ты такой, чтобы решать, с кем мне общаться?!!

— Я твой отец!!! — на сей раз Ольховский рявкнул он так, что сотряслись стены во всём доме. Его лицо покраснело, вены на шее вздулись, как канаты. — И я знаю, что этот парень опасен! Ты хоть понимаешь, во что ты ввязываешься? Он сраный байкер, Олеся! Из-за таких, как он, гибнут люди! Твоя мать погибла из-за… такого же урода!!! Ты хочешь, чтобы с тобой случилось то же самое?!

Я замерла. Его слова ударили, как кулак в живот.

Мама. Он опять приплёл маму.

Я почувствовала, как слёзы жгут глаза, но я не собиралась плакать. Не перед ним. Не сейчас.

— Не смей, — прошипела я, сжимая кулаки. — Не смей использовать маму, чтобы манипулировать мной! Ты думаешь, я не помню, как она умерла? Я помню об этом каждую грёбанную секунду! Но это был несчастный случай? Руслан тут при чём?! Он не виноват в том, что случилось с мамой!

— Я всё сказал, Олеся, — папа понизил голос, но от этого он стал ещё страшнее, как затишье перед бурей. — Ты не понимаешь, с кем связалась. И я не позволю тебе разрушить свою жизнь из-за какой-то дурацкой интрижки!

— Интрижки? — я рассмеялась, но смех вышел горьким, почти истеричным. — С чего ты это вообще взял?! Да я просто хочу жить, папа! Хочу чувствовать что-то, кроме этой чёртовой пустоты! А ты… ты хочешь запереть меня в клетке! Хочешь, чтобы я была послушной куклой!

— Замолчи! — он шагнул ко мне, и я подумала, что он сейчас ударит. Но он остановился, тяжело дыша, как будто сдерживал себя из последних сил. — Ты не понимаешь, что делаешь. Ты ослушалась меня, Олеся. Ты написала ему, хотя я запретил. И за это ты ответишь.

Глава 18. Руслан

Москва воняла, как всегда — сыростью, выхлопами, дешёвым кофе из забегаловок, где тусуются студенты и всякие хипстеры. Апрель заканчивался, но весна, сука, не торопилась. Небо серое, как бетон, лужи под ногами хлюпали, будто город плакал за меня.

Я сидел в своей конуре, где стены пахли табаком и моим сраным отчаянием. На столе — снова бутылка «беленькой», уже наполовину пустая, пепельница, заваленная окурками, и телефон, который я сжимал так, что пальцы побелели. Экран светился, но был мёртвым.

Она не ответила. Олеся, мать её, не ответила.

Я написал ей той ночью, когда её сообщение прилетело, как пуля в башку. "Мне понравилось, Руслан. Было весело. Ещё покатаемся?" — и я, как дебил, уставился на эти слова, будто они могли что-то изменить. Будто её смех, когда мы гнали по МКАДу, её руки, вцепившиеся в мою куртку, могли стереть ту херню, что жрала меня изнутри.

Я ответил. Написал что-то вроде: "Красотка, давай, только скажи когда. Я на связи."

Идиот, блядь. Думал, она сейчас же напишет, кинет смайлик, или, чёрт возьми, позвонит, и я услышу её голос — с той хрипотцой, от которой у меня мурашки по спине. Но нихера. Тишина. Как в могиле.

Я затянулся папиросой, дым резал лёгкие, как нож. Водка уже не брала, только жгла глотку, как кислота.

Снова открыл чат. Сообщение доставлено. Прочитано. И всё, сука. Ноль.

Пзвонил — номер недоступен.

Написал ещё раз, через день, типа: «Эй, ты где? Всё ок?» — и опять тишина. Будто её проглотила эта сраная Москва, как проглотила Игоря, Светку, маму. Всех, кто был мне дорог.

Я швырнул телефон на стол, он звякнул, чуть не улетел на пол. Кулак сжался сам, костяшки заныли — старый перелом в запястье напомнил о себе, как верный пёс.

Встал, отошёл от стола, рухнул в кресло, которое заскрипело, как моя жизнь. Открыл ноут, старый, гудящий, как трактор. Забил имя в поисковик. Олеся Ольховская…

И тут же поиск выдал её страничку в соцсети. Аватарка — Олеся на фоне какого-то парка, улыбается, волосы разлетаются, как в тот день, когда мы гоняли. Я смотрел на неё, и в башке будто нож повернули. Красивая, сука. Охуенно красивая. Но она — его дочь. Его кровь. Его слабость.

Я листал её страницу, как маньяк. Фото с подругами, какими-то девками в кафе, с кофе в бумажных стаканах. Посты про учёбу, про фотосъёмки, про её работу в этом долбаном «МаргоШа». Она писала про какой-то проект, где снимала моделей, про то, как любит ловить свет. Я читал, и каждый пост был как укол. Она жила. Дышала. Смеялась. А я тонул в своей ненависти, и эта ненависть, сука, тянула меня всё глубже.

Нашёл её универ. МГУ, журфак. Понятно, дочка богатенького папаши, конечно, не в шараге какой-нибудь учится. Загуглил расписание, вычислил, когда она там бывает. Нашёл её в списках групп, даже фотку с какого-то семинара, где она сидит, уткнувшись в ноут, волосы падают на лицо.

Смотрел на неё и видел не только её, но и его. Ольховского. Его наглую рожу, его голос, когда он предлагал мне бабки за «Искру». Мразь… Мразь... Мразь...

Я начал следить. Не сразу, не как псих какой-то. Сначала просто проезжал мимо её универа на байке, типа случайно. Парковался через дорогу, курил, смотрел на толпу студентов, вываливающуюся после пар.

Она появилась на третий день. Вышла с какой-то подругой, в джинсах и белой куртке, смеялась, теребя ремешок рюкзака. Я замер, как дебил, сигарета чуть не выпала.

Она была… как свет. Как будто Москва, эта серая помойка, на секунду стала ярче. Но потом я увидел их. Двоих. Два шкафа в чёрных куртках, с проводами в ушах, как в сраных боевиках. Они шли за ней, метрах в трёх, но не отводили глаз. Телохранители, мать их.

Я затянулся, пепел упал на джинсы. Сердце стучало, как движок на пределе. Ольховский, сука, обосрался. Поставил охрану. Значит, очкует, старый козёл. Значит, чует, что я иду за ним.

Я ухмыльнулся, но ухмылка вышла горькой, как водка без закуски. Он думает, что может спрятать её? Запереть, как принцессу в башне? Хрен тебе, урод. Я достану тебя. Через неё.

Я следил за ней неделю. Каждый день. Утром парковался возле универа, ждал, пока она выйдет. Потом ехал за ней — в кафе, где она пила свой сраный латте, затем в «МаргоШа», где она тусовалась с этими модельками и фотографами. Она везде была с ними, с этими шкафами. Они не лезли к ней, но были рядом, как тени. Я видел, как она иногда оглядывалась, будто чуяла что-то, но потом качала головой и шла дальше. Беззащитная, сука. Такая красивая и такая хрупкая. Я смотрел на неё, и в башке начиналась война. Одна часть орала: «Она — его дочь, используй её, сломай его!» А другая… другая вспоминала её смех, её руки, её глаза, когда она визжала на повороте: «Руслан, быстрее!»

Я пил. Каждую ночь. Водка, пиво, что под руку попадалось. Спать не мог. Стоило закрыть глаза — и я видел Игоря. Его улыбку, его идиотскую ухмылку, когда он показывал мне кольцо для Светки. "Рус, я стану отцом!" — орал он, и я ржал, хлопал его по спине, а в горле ком стоял. Видел Светку, её лицо, когда она обнимала его, её живот, который ещё не округлился, но уже нёс жизнь. Их ребёнка, которого я бы учил гонять на байке, материться, ржать над тупыми шутками. Видел мать, её глаза, красные от слёз, её руки, сжимающие фотку Игоря, когда она глотала таблетки, одну за другой. Они все были там, в моей башке, и орали: "Сделай это, Рус! Заставь его платить!"

Видел тот вечер. Снова и снова.

Апрель, два года назад. Я на ринге, толпа орёт, как психи, тренер бинтует мне руки, а я жду Игоря. Он обещал быть там. Обещал… Обещал… Обещал…

Я швырнул бутылку в стену, она разлетелась на тысячи осколков. Стеклянное крошево звякнуло, водка потекла по обоям, как слёзы, которых у меня не осталось. Я ненавидел его. Ольховского. Его наглую рожу, его голос, его сраный костюм за миллион. Он забрал всё. Игоря, Светку, мать, мою карьеру, мою жизнь. А теперь он прячет Олесю, думает, что спасёт её. Хрен тебе.

Глава 19. Олеся

Май тянулся, серый и холодный, будто весна забыла, что должна быть тёплой. Я сидела в кафе напротив универа, пила остывший капучино и слушала, как Лера, моя подруга, тараторит про какого-то парня с филфака. Её голос был как шум дождя за окном — монотонный, далёкий, не пробивающий пелену моих мыслей. Я кивала, иногда вставляла «угу», но в голове крутился только он. Руслан.

Прошёл почти месяц с нашей единственной встречи. Тот день, когда мы гнали на его мотоцикле, когда ветер бил в лицо, а я орала от восторга, вцепившись в его кожаную куртку, был как сон. Яркий, живой, но такой далёкий теперь.

После той ссоры с папой всё изменилось. Он заставил меня сменить номер телефона, забрал старый, разбил его об стену, как будто это могло стереть мои воспоминания. Я до сих пор не знаю, ответил ли Руслан на моё сообщение. Может, он написал, а я никогда не увижу его слов. Может, он вообще не ответил. Может, я для него — просто девчонка, которая прокатилась разок и пропала. Он, наверное, уже забыл, как меня зовут.

Я сжала чашку сильнее, пенка на кофе задрожала. Лера что-то спросила, я не расслышала.

— Олесь, ты вообще тут? — она щёлкнула пальцами перед моим лицом, её браслеты звякнули. — Я тебе про Димку рассказываю, а ты в космосе.

— Извини, — пробормотала я, заставляя себя улыбнуться. — Просто задумалась.

— О чём? — Лера прищурилась, её ярко накрашенные глаза изучали меня, как в микроскоп. — Опять о своём байкере?

Я вздрогнула. Она знала про Руслана, но только в общих чертах — я рассказала ей про мотоцикл, про тот день, когда впервые почувствовала себя свободной. Но про папу, про его паранойю, молчала. Не хотела, чтобы подруга смотрела на меня, как на ребёнка, которого держат на поводке. Впрочем, тех двух шкафов, что теперь непрерывно таскались за мной всюду, не заметить было трудно. Но о том Лерка тактично помалкивала, хотя и ей не улыбалось постоянно находиться под прицелом.

— Да нет, — соврала я, отводя взгляд. — Просто учёба, работа… знаешь, как бывает.

Подруга хмыкнула, явно не поверив, но не стала давить.

Я посмотрела в окно, туда, где улица тонула в сером свете дня. И вдруг замерла.

Силуэт. Высокий, в чёрной куртке, капюшон натянут низко.

Он стоял через дорогу, у фонарного столба, и… курил?

Сердце заколотилось. Руслан?..

Те же плечи, та же манера стоять, чуть ссутулившись…

Я прищурилась, пытаясь разглядеть лицо, но стекло кафе было мутным от дождя, а он стоял слишком далеко.

— Олесь, ты чего? — Лера снова отвлекла меня, ткнув ложкой в мою сторону. — Ты прям как призрака увидела.

— Ничего, — я покачала головой, но взгляд всё равно тянулся к тому силуэту.

Он повернулся, шагнул в сторону, и я потеряла его из виду. Может, это был не он. Может, я просто схожу с ума.

Я допила кофе, горький и холодный. Охранники сидели за столиком у входа, двое — лысый, с лицом, как у бульдога, и тощий, с татуировкой змеи на шее. Они не сводили с меня глаз, даже когда делали вид, что пьют свой чёрный кофе.

Папа нанял их сразу после той ссоры, и теперь они были моими тенями. В универе, в кафе, в «МаргоШа» — везде. Я чувствовала их взгляды, как иглы в спине. Иногда мне казалось, что они даже знают, о чём я думаю. Папа, конечно, говорил, что это "для моей безопасности", но я не понимала, от чего он меня защищает. От Руслана? От мотоциклов? От самой жизни? Его паранойя душила меня, как верёвка на шее.

Вечерами я сидела в своей комнате, запертая, как в клетке. Новый телефон лежал на столе, но я боялась им пользоваться. Что, если папа поставил туда какую-то программу слежения? Он мог. После того, как он разбил мой старый телефон, я уже ничему не удивлялась. Но даже если и не поставил — какая разница? Эти двое, лысый и тощий, всё равно не отходили от меня ни на шаг. Я была под колпаком, и это сводило с ума.

Я хотела написать Руслану, найти его, хотя бы узнать, помнит ли он меня. Но как? Да и… зачем? Если бы он хотел, он бы сам нашёл меня, правда? Видимо, просто он не искал. Или искал, но не нашёл?.. Я цеплялась за эту мысль, как за соломинку, хотя в глубине души знала: я, наверное, для него никто.

По дороге домой я сидела на заднем сиденье машины, которую папа нанял для меня. Охранники впереди молчали, только радио тихо бормотало какую-то попсу. Я смотрела в окно, на мокрые улицы, на мотоциклиста, который обогнал нас на светофоре. Чёрная куртка, шлем, низко наклонённый над рулём. Сердце снова ёкнуло.

Руслан?..

Я прижалась к стеклу, пытаясь разглядеть, но он свернул в переулок, и я поняла, что опять обозналась. Это был не он. Просто очередной байкер в этом огромном городе, где все куда-то спешат, а я застряла в своей собственной тюрьме.

Дома было не лучше. Папа стал чужим. Мы почти не разговаривали, только обменивались короткими фразами, как незнакомцы. Он смотрел на меня, как на ребёнка, который в любой момент может натворить глупостей. А я смотрела на него и видела предателя. Маму он вспоминал всё реже, а Маргарита… Маргарита была везде.

Её духи в нашем доме, её смех, когда она звонила ему по вечерам. Я старалась не ненавидеть её. Она была нормальной, даже пыталась со мной подружиться, помогала мне в работе, мы много болтали про моделей, про музыку. Но всё изменилось в тот день, когда я увидела кольцо.

Я была в «МаргоШа», помогала с фотосъёмкой для нового проекта. Маргарита сидела за своим столом, листала какие-то бумаги, а на её пальце блестело оно — тонкое, золотое, с маленьким бриллиантом. Я замерла, будто мне в грудь ударили.

Кольцо. Помолвочное.

Маргарита заметила мой взгляд, улыбнулась, как ни в чём не бывало, и заявила:

— Ой, Олесь, это папа твой расстарался. Хочет, чтобы всё было по-настоящему.

По-настоящему?

Я чуть не задохнулась. По-настоящему — это была мама. Это была наша семья, пока она не погибла в той проклятой аварии. А теперь папа решил, что может просто взять и заменить её? Заменить нас?

Глава 20. Олеся

Москва давила. Серое небо, как мокрый бетон, висело над головой, готовое рухнуть. Я тащилась обратно в универ, ноги волочились по асфальту, будто кто-то привязал к ним гири. В груди было пусто, и каждый шаг отдавался эхом этой пустоты. Я видела его. Руслана. Но это был не он. Просто тень. Просто очередной обман моего воспалённого мозга. Галлюцинации, мать их. Похоже, я схожу с ума.

Я ненавидела всё. Этот город, с его вонью бензина и сырости. Этих студентов, которые ржали в коридорах, как будто у них нет проблем. Преподавателей, которые талдычили про композицию кадра, пока я сидела, уткнувшись в тетрадь, и видела только его глаза — зелёные, с искрами, как у зверя. Папу, который запер меня в клетке, будто я собака, которую надо держать на цепи. Маргариту с её сраным кольцом. Даже Леру, которая пыталась меня разговорить, но всё равно не понимала. Никто не понимал. Я была одна, и эта одиночество жрало меня, как ржавчина.

Лекция тянулась бесконечно. Я сидела у окна, смотрела на мокрый асфальт, на машины, проезжавшие мимо. В голове крутился тот момент — его тень за окном. Я была так уверена, что это он. Так хотела, чтобы это был он. Но нет. Всего лишь мираж. Ещё один нож в сердце. Я сжала ручку до боли в пальцах и чуть не сломала её пополам.

После пар вышла на улицу. Рюкзак бил по спине, как будто напоминал, что я ещё жива. Охранники уже ждали у выхода. Лысый жевал зубочистку, тощий поправлял провод в ухе, будто он агент ФБР. Я ненавидела их. Их взгляды, их молчание, их чёртовы куртки, которые воняли кожей и потом. Они были папиными глазами, его руками, его волей. Я хотела кричать, бить, рвать всё вокруг, но вместо этого просто ускорила шаг, надеясь, что они отстанут. Хотя бы на секунду.

— Олеся, в машину, — буркнул лысый, когда я дошла до парковки.

— Не хочу, — отрезала я, даже не обернувшись. Голос дрожал, но мне было плевать. — Я не поеду домой.

— Не начинай, — тощий шагнул ближе, его татуировка-змея блестела на шее, как ядовитая чешуя. — Твой отец ясно сказал. Домой. Сейчас.

— Да пошёл ты! — я развернулась, яростно сверкая глазами. — И мой отец, и ты, и вся эта хрень! Я не ваша собственность!

Лысый схватил меня за локоть, не сильно, но достаточно, чтобы я не смогла вырваться. Но я всё-таки вырвалась каким-то чудом, рюкзак слетел с плеча, упал в лужу. Я не стала его поднимать. Кровь била в виски, ярость душила, как верёвка.

— Отвали! — заорала я, толкнув лысого в грудь.

Он отшатнулся, но тут же шагнул вперёд, а тощий уже тянул меня к машине, чёрному джипу, который я ненавидела так же сильно, как этих двоих.

— Хватит, Олеся! — рявкнул лысый, его лицо покраснело. — Садись, или будет хуже!

— Хуже?! — я злобно рассмеялась. — Хуже, чем эта клетка?! Хуже, чем этот сраный контроль?! Да пошли вы все!

Я рванула прочь, не думая, куда. Ноги несли меня, асфальт хлюпал под кедами, сердце колотилось на предельных скоростях. Я слышала их крики за спиной, тяжёлые шаги, топот. Охранники бежали за мной, не отставая. Я свернула в переулок, толкнула кого-то плечом, не извиняясь, просто бежала, бежала, пока лёгкие не начали гореть.

Улица выскочила на оживлённую дорогу, машины гудели, фары слепили. Я не смотрела по сторонам, просто рванула вперёд, через поток, не думая. Сигнал машины резанул по ушам, я обернулась — чёрный седан летел прямо на меня, шины визжали, как будто кричали вместо меня. Я замерла, ноги приросли к асфальту, сердце остановилось. Только в самую последнюю секунду мне удалось сбросить оцепенение, отступить в сторону…

И вдруг — рёв. Не машины. Мотоцикла.

Чёрный, как ночь, байк вылетел из ниоткуда, затормозил в сантиметре от меня, асфальт задымился под колёсами. Я увидела его — Руслана. Настоящего, а не выдуманного. Его глаза, зелёные, горящие, под тёмным стеклом шлема. Его голос, хриплый, резкий, как выстрел:

— Садись!

Я не думала. Не было времени. Не было ничего, кроме его голоса, его взгляда, его байка, который ревел, как зверь, готовый унести меня от всего этого дерьма. Я прыгнула на сиденье, вцепилась в его куртку. Охранники орали где-то сзади, но я уже не слышала их.

— Держись! — крикнул Руслан, и байк рванул вперёд.

Москва поплыла мимо, размазалась в серую полосу — машины, дома, фонари, всё исчезало, как в дурном сне. Ветер бил в лицо, холодный, резкий, но я чувствовала тепло его спины, его силу, его ярость, которая была созвучна моей.

Я прижалась к нему, обхватила руками, чувствуя, как его мышцы напрягаются под мотокурткой. Сердце колотилось, но теперь не от страха и ненависти. От чего-то другого.

От свободы…

Я смеялась. Слёзы текли по щекам, смешивались с ветром, но я смеялась, как ненормальная. Охранники остались где-то позади, их крики утонули в рёве байка, в шуме города, в моём собственном пульсе. Я была жива. Я была свободна. И он был здесь. Руслан. Мой Руслан.

Мы неслись по МКАДу, огни города мелькали, слоно звёзды, и я чувствовала, как внутри распахивается что-то огромное, яркое, как крылья. Это была не просто поездка. Это был полёт. Тот самый, о котором я мечтала, когда задыхалась в папиной клетке. Сказка, которую я выдумала, но которая вдруг стала реальной. Куртка Руслана пахла кожей и бензином, его тепло гнало прочь весь холод, всю боль, всю серость.

— Быстрее! — крикнула я, и мой голос смешался с ветром.

Он обернулся, мельком, но я увидела его улыбку — наглую, живую, дерзкую. Он дал газу, и байк взревел, как дракон, унося нас куда-то вдаль, туда, где не было ни папы, ни охранников, ни прошлого. Только мы. Только этот момент.

Я прижалась к нему сильнее, закрыла глаза, и мне показалось, что я лечу. Не просто на мотоцикле. А выше, дальше, туда, где всё возможно. Где я — это он. А он — это я. Где мы вместе, и никто не сможет нас ни остановить, ни разлучить.