Преследуя тень

Глава 1

Четырнадцать лет назад.

Пожилого сторожа детского дома разбудил громкий детский плач. Мужчина лениво потянулся, решив, что ему это приснилось и, повернувшись на другой бок, с головой укрылся пледом. Но только-только прикрыв глаза, он услышал плач снова, на этот раз поняв, что ему это не показалось.

Старик поднялся, обулся в старые замшевые ботинки и вышел в коридор.

Было тихо.

– Что ж такое?.. – пробормотал он себе под нос и, шаркая ногами, пошел к окнам, которые выходили на главные ворота детского дома-интерната №4.

Там, среди света фонарей и падающего крупными хлопьями снега, мужчина, прищурив глаза, увидел маленькую девочку, в черной шубке, которая стояла недалеко от крыльца и испуганно оглядывалась по сторонам.

Сторож охнул и, не раздумывая, выбежал из здания, даже не накинув на себя тулуп.

На улице был ужасный холод, который, казалось бы, пронизывал до костей и заставлял все время вздрагивать.

Девочка, увидев старика, перестала плакать и во все глаза уставилась на него, пока тот шел к ней, дрожа от обжигающего ветра.

– Что ты тут делаешь? – мужчина взял ребенка на руки и заглянул в личико. – Ты же вроде не наша.

Девочка ничего ему не ответила.

Старик вздохнул и понес свою находку в здание интерната, а там, достучавшись до спящих нянек, сплавил ребенка им. Пусть сами с ней разбираются.

Настенные часы показывали половину четвертого утра. Сторож вернулся в свою каморку и лег на диван, но заснуть у него никак не получалось. Его мучили мысли о девочке, и о том, как она вообще оказалась во дворе в такое время.

На какое-то мгновение сторожу показалось, что он услышал отдаленный вой на улице, но решил, что это всего лишь завывает ветер. Непогода набирала оборот. Если бы началась сильная метель, старик мог и не услышать девочку, и та замерзла бы насмерть.

Отмахнувшись от нехороших мыслей, старик укутался в плед и закрыл глаза, медленно проваливаясь в манящий сон.

Тем временем девочку в срочном порядке увезли в больницу. Там ее быстро обследовали на наличие каких-либо повреждений и оставили в палате спать, решив, что утром обо всем сообщат полиции, к тому же, метель стала слишком сильной, и ехать куда-то в такую погоду было бы фатальной ошибкой.

– Кошмар какой-то, – пробормотала молодая девушка в белом халате, заполняя бумаги. – У девочки несколько синяков, ссадина на локте. На всякий случай я сделала ей успокаивающий укол и уложила спать.

– Интересно, откуда она взялась, – задумчиво проговорила другая. – А ты видела ее глаза? Жуть какая-то.

– Обыкновенная гетерохромия, – пожала плечами первая. – Иди, поспи, я подежурю.

Та довольно кивнула и быстренько скрылась из виду.

Медсестра долго сидела у поста, пока не решила заглянуть в палату к девочке, потому что сильно волновалась за нее.

К ее удивлению малышка сидела на подоконнике и, не отрываясь, смотрела на улицу. Она даже не обратила никакого внимания на появление в палате постороннего человека.

– Почему ты не спишь? – дежурная подошла к девочке и присела рядом. – У тебя что-то болит?

Малышка отрицательно помотала головой, продолжая куда-то смотреть.

За окном все еще шел снег. Он медленно ложился плотным белым ковром на землю, скрывая следы, оставленные незнакомцем. Мужчина долго смотрел на девочку, а она – на него. На прощание он помахал ей рукой и грустно улыбнулся, растворяясь во мраке ночи.

– Как тебя зовут, маленькая? – нарушила тишину молчавшая какое-то время дежурная.

Девочка отвела взгляд от окна и посмотрела на взволнованное и уставшее лицо медицинской сестры. Под ее глазами залегли тени, а белки глаз стали красными, но, несмотря на это, девочка чувствовала, что она хороший человек и с ней безопасно.

Малышка снова посмотрела в окно, надеясь еще раз увидеть мужчину, но там уже никого не было.

– Аркадия, – тихо произнесла она, сильнее сжимая пальцы, в которых все это время находился крестик ее погибшей матери.

Наши дни

– …И с этими словами злой волк бросился на Красную Шапочку и проглотил ее. Хорошо, что в ту пору в лесу работали дровосеки. Они услышали шум и вбежали в дом, где сразу кинулись к волку и убили его. Освободили Красную Шапочку и бабушку. Обе были целые и невредимые. Конец, – откладываю старенькую потрепанную книжку на тумбочку и смотрю на хмурую Анфиску, которая демонстративно складывает на груди тонкие ручки.

– Глупые они какие-то, – констатирует факт девочка. – Как можно повестись на такую чушь?

– Анфис, это же сказка! – возмущаюсь. – Это выдуманная история, в которой скрыта мораль.

– А что такое «мораль»? – прашивает другая девочка.

– Ну, – поднимаю глаза к потолку, прикидывая, как объяснить детям термин. – Это некий вывод.

– А какой вывод у этой сказки? – следует новый вопрос.

– Как только ты пообедал, то рядом обязательно окажутся какие-нибудь дровосеки, которые не погнушаются вспороть тебе брюшко! – недовольно отзывается пухленькая рыжая девочка с дальней кровати.

Глава 2

Питание у служебных собак наверняка лучше, чем в детском доме: сваренная кое-как гречневая крупа, посыпанная сахаром, компот из яблок, которые мы же и собирали в нашем небольшом саду и засохшая булочка с вареньем. Я бы сейчас многое отдала за кусок мяса с картофельным пюре!

– Ди!

Поднимаю голову от тарелки и встречаюсь глазами со своим единственным другом в этой дыре – Андрей идет ко мне с подносом, на котором дымится еще горячая еда.

Паренек попал в детский дом в семь лет, потому что его единственный родственник попросту умер. Андрей всего на пару месяцев младше меня и это не мешает нам дружить и беречь друг друга в этом паучьем логове.

– Привет, – складываю руки на столе и слежу за тем, как парень устраивается напротив.

– Привет, Мелкая, – друг откидывается на спинку стула и вытягивает под столом ноги.

Овальное, с четко выраженными скулами лицо, большие зеленые глаза с рыжими ресницами, горстка веснушек на длинном носу, ершик рыжих волос и рост около ста восьмидесяти – вот и весь Андрей. Ему бы моделью работать, а не в этой дыре торчать.

– Еще раз назовешь меня так – я тебе уши оборву, – отпиваю из своего стакана кислый компот и вытираю рот тыльной стороной ладони. – Ты узнал, о чем я просила?

Андрей меняется в лице, от улыбки не остается и следа.

– Может не надо? Останься здесь.

– Нет, – шепотом говорю я и подаюсь вперед. – Я все решила. И я уже предлагала тебе убежать со мной, но ты отказался.

– Я не могу. Я хочу поступить в университет и наладить свою жизнь. А что меня ждет, если я сбегу?

Помалкиваю. В чем-то все-таки он прав.

– Вот и я о том же, – с обидой в голосе бубнит парень.

– Так ты узнал? – не унимаюсь я и пытливо смотрю парню в глаза.

– Узнал, – кивает парень. – В паре кварталов отсюда есть старый проспект, – Андрей тяжело вздыхает. – Когда ты собираешься это сделать?

– Скоро, – коротко отвечаю. – Нужно подготовиться.

Парень хмыкает.

– Лучше бы ты решила ограбить банк.

Складываю посуду на поднос и поднимаюсь со стула.

– Банк – слишком сложная цель для таких отбросов жизни, как мы, – и, повернувшись, ухожу.

***

Под ногами хрустит талый снег, а ветер беспощадно хлещет меня по щекам. Март погодкой не радует, но это не должно помешать. Я все продумала, и меня уже не остановить.

До старого проспекта добираюсь достаточно быстро. Темные улицы освещаются парочкой тусклых фонарей, но я все равно пугаюсь каждого шороха и с опаской оглядываюсь.

Замечаю их почти сразу. Они стоят под каким-то зданием небольшой группой, громко разговаривают, курят и смеются.

Вижу, как к ним подъезжает машина. Один из силуэтов отделяется от общей группы и садится на пассажирское кресло автомобиля. После этого машина срывается с места и скрывается за поворотом.

Делаю глубокий вздох, пытаюсь успокоиться. Меня трясет от наступающего на горло ужаса. Лучше бы и правда пыталась ограбить банк!..

Стоит мне только-только решительно выйти из тени деревьев, как рядом со мной резко тормозит желтый «Chevrolet Camaro». От неожиданности я взвизгиваю и отскакиваю, потому что даже не слышала, как он подъезжает. Стекло с водительской стороны наполовину опускается, и из темноты салона я слышу грубый приказ:

– Садись.

Тяжело сглатываю вязкую слюну и повинуюсь желанию мужчины.

Приходится обойти машину по лужам на асфальте.

Как только открываю дверцу, за спиной слышу женский смех.

– Эй, красавчик, выбери меня! Зачем тебе эта лохушка?

Задыхаюсь от возмущения, но молча сажусь в машину, даже не глядя на того, кто меня покупает. Я понятия не имею, как ведут себя опытные проститутки наедине с клиентом, поэтому помалкиваю и делаю то, что говорят.

– Пристегнись, – спокойно говорит мужчина, но от его низкого голоса мне становится не по себе. Никогда прежде не чувствовала подобного.

Молча сделав то, что он сказал, кладу руки на голые коленки, облаченные в тонкие капроновые колготки, и смотрю в окно.

В машине приятно пахнет мужской туалетной водой, и я даже боюсь представить, сколько стоит этот запах.

– В бардачке лежат деньги. Возьми, – говорит клиент.

Прикусив губу, нерешительно тянусь вперед и достаю пачку денег, от толщины которой у меня быстрее бьется сердце.

– Так много?.. – растерянно лепечу.

– А ты что, – смеется мужчина, – стоишь дешевле?

– Нет, – быстро отвечаю и сую деньги в помятый рюкзак.

Мужчина хмыкает, а я, наконец, решаюсь исподтишка взглянуть на него.

Короткие черные волосы, красивое мужественное лицо с волевым подбородком, массивная шея и широкие крепкие плечи. Остальное разобрать не получается из-за темноты в салоне, но это мелочи, ведь скоро у меня будет возможность рассмотреть его всего.

Глава 3

Выбрасываю объемный рюкзак через окно, а затем вылезаю сама, поторапливаясь к выбитой дыре в заборе через которую всегда выбиралась, чтобы незаметно уйти в город.

Светит полная луна и дует теплый ветерок. Мне повезло, что на дворе почти весна и больше и будет сильных холодов – в случае чего можно под забором переночевать. Сейчас нужно найти хорошее укромное место на первое время, а о дальнейших планах можно подумать позже.

Миновав сквер, выхожу на автобусную остановку и жду транспорт, надеясь, что мне повезет, и скоро я уеду отсюда.

Казалось, что если я сейчас не прыгну в первую попавшуюся машину и не уеду далеко-далеко, то меня найдут, поймают и посадят в тюрьму за убийство. Утром тело Зойки точно найдут, потом заметят мое отсутствие и вот тогда…

Вдалеке вижу автобус.

Выхожу на край остановки и машу водителю руками, чтобы он заметил меня. Когда тот останавливается рядом, я вбегаю в салон и встаю рядом с водителем.

– Здравствуйте! Далеко едете? – запыхавшись, спрашиваю у него.

– Далеко, – говорит. – А тебе куда нужно-то?

– До конечной.

Мужчина внимательно смотрит меня с ног до головы и жует губу, явно о чем-то раздумывая.

– Деньги-то, у тебя есть? – интересуется.

– Конечно! – вытаскиваю купюру и протягиваю водителю. – Этого хватит?

Мужчина странно смотрит сначала на деньги, потом на меня, снова на деньги и только после этого забирает их.

– Хватит, – бормочет себе под нос. – Садись на любое свободное место.

Обрадовавшись, поворачиваюсь спиной к водителю, чтобы выбрать место в полупустом салоне.

– Сдачу девочке отдай, ирод! – вдруг кричит пожилая женщина со второго ряда. – Проезд не пять тысяч стоит!

Вздрагиваю от неожиданности, останавливаюсь и оборачиваюсь к недовольному водителю автобуса. Тот копается в карманах, бормоча что-то себе под нос, а потом протягивает мне сдачу.

Молча беру деньги, иду в самый конец. О том, что этот человек пытался обмануть меня, стараюсь не думать, ведь я тоже хороша. Я совершенно не знаю этого мира, потому что жила взаперти. Я, в каком-то смысле, вообще пришелец.

Старенький ржавый автобус кряхтит и трогается с места.

Устроившись на последнем ряду, смотрю в окно на проносящиеся мимо огни города, который никак не могу назвать родным. Это место связано с самыми неприятными для меня воспоминаниями, и я хочу покинуть его раз и навсегда.

Я не помню, как попала в детский дом, ведь была совсем маленькой. Позже, когда я стала достаточно сообразительным и шустрым ребенком, то залезла в кабинет директора и нашла свое личное дело, ведь мне было интересно, как я сюда попала и где мои родители.

Как оказалось, они давно умерли. Их растерзала стая диких собак. Далее шли мои немногочисленные личные данные, из которых мне весьма интересно было узнать о таких вещах как гетерохромия, легкая форма аутизма и неконтролируемая агрессия. Я спросила как-то у одной воспитательницы об этих словах. Она удивилась, но ответила на все простым языком.

Диагноз «аутизм» мне поставили, потому что я «зависала» и сторонилась людей. Я могла на долгое время погрузиться в свои мысли и совершенно не обращать внимания на окружающих. Выпадала из реальности.

А вот с неконтролируемой агрессией все обстояло немного иначе. Дело в том, что когда меня пришли забирать из больницы органы опеки и начали говорить о том, что теперь я буду жить в другом месте, то я их покусала. Понятия не имею, что на меня нашло, все информацию об этом я видела в личном деле. Оно оказалось весьма увлекательным.

Вскоре мы выезжаем из города.

Может и бред, но я чувствую себя намного лучше. С души будто камень падает. Теперь я могу вздохнуть полной грудью.

***

Мне снится кошмар.

Я снова душу Зойку, и не чувствую жалости. Я вижу ее глаза, в которых пробегает вся жалкая жизнь девушки, а потом эта ниточка обрывается и я тону в крови.

– Девочка!

Кто-то незаметно вошел в комнату?

– Девочка! Проснись, приехали!

Открываю глаза и встречаюсь взглядом с той пожилой женщиной, что заступилась за меня, не позволив водителю обмануть.

На ней темная теплая шапка, светлый шарф и старенькое темное пальто в клеточку. Лицо женщины в мелких морщинках, голубые глаза смотрят с добротой и любопытством, а губы замирают в улыбке. Она просто светится добротой.

– Приехали, голубушка, – говорит она. – Выходить нужно, а то автобус на стоянку отгонят.

Протираю лицо онемевшими ладонями и смотрю в окно. Снаружи вижу автостанцию и потрепанный магазинчик, который выкрашен в синий цвет.

– Спасибо, что разбудили, – бормочу, подхватывая сумку.

Она улыбается и идет к выходу. Я бреду следом.

На выходе меня слепит яркое солнце и приходится прикрыть глаза ладонью.

– Тебе есть куда идти? – женщина стоит рядом и смотрит на меня и мой скромный мешок с добром.

Глава 4

Просыпаюсь от стука в окно и, распахивая глаза, резко сажусь на кровати, пытаясь понять, что происходит.

Уже наступило утро и от ночной непогоды не осталось и следа.

Что вчера произошло?..

Поднимаюсь на ноги и иду к окну, приоткрываю пальцем плотные занавески и одним глазком выглядываю на улицу в поисках того, кто разбудил меня.

За воротами вижу толпу людей, у одного из них замечаю небольшую видеокамеру. Все они толпятся у калитки и оживленно переговариваются, только разобрать о чем, не могу, да и рядом с окном уже никого нет.

Возвращаюсь на кровать, растирая сонное лицо ладонями. Не спеша вспоминаю о вчерашней ночи: тени в темноте, собачий лай, звериная морда в окне. Может мне это все приснилось?

Хмурюсь, надеваю на себя кофту и выхожу из комнаты.

В доме немного прохладно, откуда-то веет сквозняком. Не спеша обхожу дом и в одной из комнат нахожу разбитое окно, осколки которого все еще валяются на полу вперемешку с грязной дождевой водой.

Перед глазами появляется картинка косматой звериной морды, и я задыхаюсь от неожиданности. Все это было на самом деле, никакой это не сон. Но чем все закончилось?

Поворачиваюсь, чтобы уйти, но налетаю на тетю Нину и, кажется, сильно пугаю ее.

– Аркаша! – вскрикивает она. – Живая!

Хмурю брови и хочу поинтересоваться, с чего это мне быть мертвой, как в доме появляется посторонний человек.

– Поймали! – громко объявляет он и идет к выходу.

Тетя Нина тотчас бросается следом и меня за компанию тащит, едва ли не волоком. Я чудом успеваю надеть резиновые сапоги.

Толпа, которую я ранее видела из окна стоит у леса и люди плотно жмутся друг к другу, беря кого-то в кольцо.

Накидываю на голову капюшон и подхожу ближе, стараясь не отставать от Нины Петровны ни на шаг.

– Поймали! – слышу бормотание старушек. – Какие молодцы! Зверюга столько скотины погубила!

У меня словно земля из-под ног уходит. Расталкиваю в стороны людей, пробираюсь в центр, но когда вижу огромного бурого медведя, появляется некоторое понимание происходящего.

– Медведь прошлой ночью на окраине развлекался. – Рядом стоит мужчина с ружьем и хмуро смотрит на поверженное животное. – К вам и вовсе в дом пытался пробраться.

Сглатываю накопившуюся во рту слюну и обхожу тушу, чтобы лучше рассмотреть морду.

Может я раньше никогда не видела медведей, но в состоянии отличить существо, с которым мы стояли нос к носу от мертвого зверя. Там был не медведь! Пусть он сейчас мертв и не представляет никакой угрозы, но я сомневаюсь, что обычный косолапый мог так ловко прыгать через кучу дров, а потом, не сумев забраться к нам в окно, сообразить выбить входную дверь!

– Это был не медведь, – тихо говорю. – Там было что-то другое.

Стоящий за моей спиной мужчина хмыкает.

– Это ты так думаешь. Такую страшную ночь пережила, а потом еще и в обморок упала, – он делает паузу. – Нина Петровна все мне рассказала.

Кем же он ей приходится, раз уж тетя Нина так просто все ему рассказала?

– Я повторяю, – чуть громче говорю, – это не медведь был! Я видела то существо своими глазами!

Вокруг слышится гул голосов, но они все стихают, когда тот мужчина начинает говорить:

– Я много лет промышляю охотой, девочка и видел достаточно. Медведи только на первый взгляд милые и неуклюжие. На самом деле это машина для убийств. Ты была в шоковом состоянии, поэтому тебе кажется, что это был какой-то монстр, но на самом деле это все-таки был он.

Моя спина начинает гореть от многочисленных осуждающих взглядов местных и я, не раздумывая, разворачиваюсь и иду прочь. Мне все равно никто не верит, а я знаю, что видела.

***

К концу этого дня я и сама начала верить в то, что это было нападение медведя, только вот воспоминания о пережитом ужасе всплывали в сознании снова и снова, не давая расслабиться и подумать о чем-то другом. К тому же Арса нашли на заднем дворе, разорванного на кусочки. Разве медведь настолько кровожаден?.. В общем, нет у нас больше собаки.

Я несколько раз задавалась вопросом, почему предполагаемый медведь не пробрался в хлев с козами и кроликами? Почему полез сразу к нам?

Поздно вечером возвращаюсь в дом после работы и вижу на двери нарисованный чем-то коричневым небольшой символ, напоминающий какую-то завитушку. Пошкрябав его ногтем, понимаю, что это засохшая кровь.

– Теть Нин! – кричу. – А что это за знак на двери?

Женщина выходит из кухни, на ходу вытирая руки о передник.

– Так это ты сделала, когда медведь-то в дверь ломился.

– Я? – удивляюсь.

– Да. Ты еще что-то шептала. Молитвы, наверное. Ничего не помнишь?

Отрицательно мотаю головой и снова смотрю на дверь.

– Как только ты замолчала, – тетя Нина все еще стоит рядом, – медведь перестал выламывать дверь.

Что же я такого сказала, что зверь ушел? Я и молитв-то никаких не знаю.

Глава 5

Лиза, девочка с соседней улицы, позвала меня погулять в лесу с ее собакой. Тетя Нина и мама этой самой Лизы хорошо общались, поэтому и решили нас подружить. Как по мне – это была неплохая идея, и поэтому я согласилась на прогулку, ведь с ровесниками я тут так и не познакомилась.

Погода стояла достаточно теплая, но вечерело, поэтому я надеваю черный спортивный костюм и кроссовки, чтобы не замерзнуть и не кормить комаров.

Как только закрываю за собой калитку, то напарываюсь на улыбающуюся во весь рот Лизку. Она держит рядом с собой небольшую рыжую собаку со складками. Кажется, эта порода называется чау-чау.

– Готова? – она осматривает меня с головы до ног. – Тогда пошли! – командует Лиза, и мы начинаем идти в сторону леса. – А то я тебя уже заждалась.

Всю дорогу Лиза не умолкает о своих поклонниках, которые прохода ей не дают, о новых дорогих сережках, отдыхе на море прошлым летом и школьных подругах.

– …представляешь, что придумал? На воротах написал, что любит меня! – Лизка улыбается. – Потом от моего отца по ушам получил. Он его все отмывать заставил!

Мне, не знающей ничего об отношениях и никогда не влюбляющейся в парней, не интересно слушать увлекательные рассказы своей новой знакомой. Честно признаться, я уже жалею, что пошла с ней выгуливать эту страшную собаку.

Тропинка ведет нас все дальше в лес и Лиза, судя по всему, не собирается на этом останавливаться. Она продолжает сжимать поводок в руке и забивать мне голову ненужной информаций.

В конце концов, я начинаю хотеть в туалет и решаю куда-нибудь отойти, но так как кругом только высокие сосны, то приходится, оставить новую подружку одну на тропинке и уйти за дальние кустики.

Присев за пригорок, спускаю штаны и оглядываюсь по сторонам, чтобы не стать объектом какого-нибудь извращенца.

Делаю дела, снова оглядываюсь и возвращаюсь туда, где оставила Лизку и ее морщинистую собаку, но их там не нахожу.

– Лиза? – громко зову девушку, оглядываясь по сторонам. – Ты где?

Тишина в ответ.

Ругая ее за легкомысленность, бегу вперед по тропинке, надеясь догнать девушку, если только она не решила вернуться домой без меня. Не может она уйти так далеко за эти пять минут!

Пробежав несколько десятков метров, замечаю на обочине что-то ярко-оранжевое, а когда подхожу ближе, чувствую, как меня накрывает паника, ведь это Лизкин кроссовок, а ее самой нигде не видно.

Чувствую, как страх липким касанием трогает мой затылок, заставляя дрожать. В памяти всплывает косматая клыкастая морда неизвестного зверя, и я начинаю глубоко дышать, пытаясь унять подступающий приступ паники.

Хватаю с земли кроссовок, я снова бегу вперед, словно безумная, вертя головой в поисках девушки.

Сама не замечаю, как попадаю в непроходимую чащу и замечаю под кустом рыжий холмик и замедляю бег.

– Пудинг? – зову пса. – Эй, малыш…

Пес никак не реагирует на меня.

Подхожу ближе, отодвигаю в сторону ветки с набухшими почками, и когда тело собаки полностью попадает в поле моего зрения, с трудом сдерживаю крик, видя разорванное собачье брюхо с лежащими рядом внутренностями. Кровь еще не свернулась и продолжает вытекать из бездыханного тела на еловую подстилку.

Ноги подкашиваются, и я падаю, не в силах отвести испуганный взгляд от убитого животного, которое буквально пятнадцать минут назад бодро бежало впереди нас.

К горлу подступает ком тошноты, но я проглатываю его, понимая, что мне срочно нужно найти Лизу и немедленно убраться из этого леса.

На лоб вдруг капает что-то теплое и скатывается вниз по переносице, неприятно щекоча кожу. Касаюсь пальцами лица, стираю эту каплю, но когда опускаю руку и вижу на пальцах кровь, с замершим от страха сердцем поднимаю голову вверх.

На высоком дереве висит выпотрошенное тело моей новой знакомой, подвязанное за горло зеленым собачьим поводком. На ней порвана одежда, которая перепачкана грязью и кровью. Голова девушки склонена на бок, и на лице все еще виден застывший ужас.

Чувствую, как по лицу текут слезы, тело дрожит. Не могу поверить, что этот ужас происходит со мной на самом деле…

Выпускаю из рук кроссовок, и верчу по сторонам головой, в поисках того, кто сделал подобное с беззащитной девушкой и ее собакой. Сознание разрывается на части и требует, чтобы я бежала, а я, прикованная к земле страхом, не могу сдвинуться с места.

Нарушая звенящую лесную тишину, каркает ворона и садится на висящий девичий труп. Птица вертит головой, а затем начинает выклевывать Лизке глаза.

«Беги, если не хочешь быть следующей», – слышу в своей голове, срываюсь с места.

Бегу быстро, не разбирая дороги. Встречающиеся по пути ветки больно хлещут меня по лицу, рукам, оставляют горящие отметины, но меня это не останавливает. Я несусь прочь из леса, не желая останавливаться или оглядываться, боясь быть настигнутой кровожадным зверем.

Когда я выбегаю на поляну и несусь к воротам дома, замечаю, что солнце село, окрашивая горизонт в багровый цвет.

Забежав за калитку, захлопываю дверь на затвор и падаю на них спиной, восстанавливая дыхание. Только через пару минут замечаю, что двери в дом распахнуты настежь.

Глава 6

Изуродованное, поклеванное птицами тело все еще висит на дереве и колышется от порывов ветра. Зеленые толстые мухи ползают по тому, что осталось от лица некогда красивой девушки.

– Это ты виновата в моей смерти! – проносится ядовитый шепот по окутанному туманом лесу. – Если бы не ты, я была бы все еще жива!

Труп Лизы дергается, и ее рука поднимается, указывая оторванным пальцем прямо на меня.

– Ты виновата!

– Нет, – бормочу онемевшими губами. – Не правда…

– Правда… – из-за дерева, разгребая руками еловую подстилку, ползет обезображенная Нина Петровна. – Я тебя приютила, а вот как меня за это отблагодарила!

– Тебе не снятся кошмары, Грач? – слышу голос Зойки, но не вижу ее.

– Хватит! Вы не настоящие!..

– Настоящие!.. – Труп тети Нины тянется ко мне руками, подползая все ближе и ближе.

Меня снова сковывает ужас, и становится трудно дышать, словно на грудь положили что-то тяжелое. Не могу закричать или убежать. Я стала пленницей своего собственного кошмара.

В лесу вдруг начинает куковать кукушка, чей голос разносится по лесу, создавая и без того мрачную атмосферу. Туман становится гуще: он крадется ко мне, чтобы забрать в свой собственный непроглядный мир боли и страданий.

Тел больше нет, лишь на дереве все еще висит окровавленный собачий поводок.

Становится очень-очень тихо.

Вижу на дороге разбитую машину Вильгельма, но самого мужчины нигде не видно. Зверь убил и его.

Начинаю бежать. Бегу быстро, не оглядываясь, боясь увидеть того, кто прячется в тумане, но, как бы не старалась скрыться от своего кошмара у меня не выходит. Он настигает меня. Валит спиной на землю и нависает сверху, открывает свою зубастую бездонную пасть перед моим лицом.

Кричу от ужаса, захлебываясь слезами.

– Проснись!

Удар по щеке.

– Аркадия, просыпайся!

Вижу огромный силуэт, нависший надо мной. Не знаю, сон это или явь, но, не раздумывая, бью неизвестного ногой, а потом, когда этого оказывается недостаточно, колочу кулаками по всему, куда только попадаю лишь бы он ушел.

– Успокойся! – мужчина пытается меня усмирить, но дается ему это не просто. – Прекрати истерику!

Слышу шлепок, и мою щеку обдает колючим жаром. Больно. Но паника никуда не уходит, она захлестывает меня с новой силой.

В этот раз у меня начинается приступ. Я закрываюсь внутри себя, борясь с пережитым ужасом, который разъедает меня. Сижу, не моргая, и смотрю в одну точку. Власть над собственным телом покидает меня. Неизвестно, сколько я пробуду в таком состоянии. Это может занять несколько минут, дней или недель. Всегда по-разному. Когда это впервые произошло в детском доме, дети делали со мной все, что только им захочется: пинали, щипали, обливали водой, рисовали на моей коже. Никто не позвал на помощь. После этого я поняла, что люди, пусть даже и маленькие, сразу превращаются в животных, как только им дают чуть больше свободы.

– Аркадия, ты слышишь меня? – моего плеча касаются холодные мужские пальцы.

Чей это голос? Вильгельма? Зверь не убил его?

– Скажи мне что-нибудь.

Не хочу ничего говорить. Я лишь хочу, чтобы весь этот ужас закончился и перестал меня преследовать.

Вильгельм садится рядом и берет мои руки в свои.

Зачем он это делает?

– Ты не сможешь долго прятать свое сознание. Ты должна бороться, – тихонько говорит он, поглаживая мои ладони пальцами. – Если не будешь бороться – умрешь.

Я никак не реагирую на его слова, то есть, тело не реагирует: оно не дрожит и не покрывается мурашками, как обычно бывает. Дрожит сознание.

– Я знаю, что ты меня слышишь. Приди в себя и перестань бояться, – сказав это, мужчина укладывает меня в постель и укрывает одеялом, а потом поднимается с кровати и выходит из комнаты.

Слышу издалека жуткую ругать. Кричит женщина. Я не могу разобрать слов, но она явно в ярости.

Глаза закрываются сами собой, и я проваливаюсь в тихую, манящую темноту.

***

Открываю глаза, когда комната заливается солнечным светом.

Лежу некоторое время на спине, не сводя взгляда с потолка и вспоминая все произошедшие ужасы, а потом сажусь на постели, касаясь стопами прохладного пола.

На мне нет одежды. Вообще. Лишь на шее по-прежнему висит крестик.

Не помню, как попала сюда.

Стоп. Сюда – это куда?

Вскакиваю на ноги и подбегаю к распахнутому окну: ноги заплетаются, едва не падаю, но успеваю схватиться за подоконник и удержаться. Снаружи вижу огромный двор, спрятанный за высоким забором и желтый автомобиль психопата, поблескивающий на солнышке. А за забором дорога, множество деревьев и домиков вдали. Вижу, как по обочине на велосипеде едет ребенок, и как только я замечаю его, то прячусь за занавеску, чтобы он не увидел меня в таком виде.

Куда это я попала?

Глава 7

Просыпаюсь среди ночи от странного шлепающего звука, который доносится из-под рабочего стола в другом конце комнаты. Кажется, будто кто-то идет босыми мокрыми ногами по полу, только с небольшой паузой.

В комнате темно, поэтому у меня нет возможности рассмотреть источник звука, поэтому лежу и смотрю в потолок, продолжая слушать это и накручивать себя.

Шлеп… шлеп… шлеп…

Этот звук становится громче. Он приближается к моей кровати.

Страх сковывает меня. Единственное, что я могу сделать – лежать тихо, крепко прижимая к себе одеяло и боясь повернуть голову в сторону непонятного звука.

Шлеп… шлеп…

Тишина.

По коже бегут мурашки, и я закрываю глаза.

Может это лягушка? Похоже. Но как она оказалась на этом этаже? Вильгельм решил подшутить? Сомневаюсь, он ведь не мальчишка! Тогда что это может быть?

Шлеп…

Мне это снится. Точно! Просто плохой сон. У меня стресс от пережитых потрясений и в данный момент мне снится страшный сон! Сейчас я проснусь и все будет хорошо!..

Шлеп…Шлеп…

Кого я обманываю? Во сне я не могу так четко слышать звуки и осознавать происходящее! Это не сон. В комнате действительно кто-то есть.

Пока я рассуждаю, звук прекращается.

Я уже было вздыхаю с облегчением и решаю спать дальше, когда вместо шлепанья слышу скрежет по дереву, доносящийся из-под кровати.

Задыхаюсь от накатившего ужаса, но не произношу ни звука, больно прикусываю указательный палец на левой руке.

В голове проносится мысль: а почему люди вообще испытывают страх? Наверное, страх появляется из-за того, что человек боится за свою жизнь, за свое существование, боится почувствовать боль.

Чувствую, как одеяло медленно натягивается – кто-то карабкается наверх. Мое тело напрягается как пружина, я готова вот-вот подскочить и убежать прочь, но скованная страхом я все еще продолжаю лежать и прислушиваться. Я жду, что будет дальше.

Господи, пусть это будет кошка-инвалид, которую психопат прятал от меня, чтобы не казаться милосердным, и пусть это она пришла ко мне поспать в теплой постели! Хватит с меня ужасов!

Внезапно ощущаю тяжесть на ногах. Незначительную, но она есть. Можно подумать, что это действительно кошка, но что-то слабо в это верится.

Теперь то, что издавало шлепающие и царапающие звуки, забралось на постель.

Посидев немного, тяжесть начинает продвигаться вдоль кровати, направляясь ко мне.

Как же страшно! Страх не дает пошевелиться, не позволяет позвать на помощь! А нужна ли мне помощь? Да, наверное, психиатрическая.

Нечто, пробирающееся по кровати, осторожно забирается мне на грудь и замирает. Теперь я чувствую его тепло и тяжесть. Оно однозначно материально.

Я по-прежнему лежу, крепко зажмурившись и боясь увидеть то, что сидит на моей груди, ведь я всеми клеточками тела чувствую, что ничего хорошего не увижу.

Мысль о кошке уже точно отпадает. Кошки так себя не ведут.

Внезапно я ощущаю, как мою шею начинают сжимать, и мне становится трудно дышать. Я не могу пошевелиться, не могу вздохнуть полной грудью, кажется, меня пытаются задушить.

Распахнув глаза, вижу небольшой темный комочек, который сидит на моей груди и душит меня.

Тело не двигается. Окаменело!..

Дело плохо. Если Вильгельм придет утром будить меня, то обнаружит окоченевший труп в его черной футболке, под которой даже белья нет! Ну, нет уж! Я ему такого удовольствия не доставлю!

С огромным усилием поднимаю руки и впиваюсь в шерсть этого темного комочка, который издает тихий вопль, вырывается и убегает прочь.

Я приподнимаюсь и захожусь кашлем, дышу урывками.

– Вильгельм! – Крик больше напоминает утиное кряканье. – Вильгельм!

Мужчина врывается в мою комнату буквально сразу и включает свет.

Забиваюсь в угол кровати, испуганно оглядываюсь по сторонам.

Кроме нас двоих здесь никого нет. Вообще. Ни кошки, ни темного комочка.

Паника не отпускает, и я всхлипываю, прижимая к себе голые коленки.

– Почему ты кричала? – Вильгельм в одних штанах, судя по всему, наспех натянутых, стоит в дверях и хмуро смотрит на меня. – Решила подурачиться?

– Здесь кто-то был… – говорю шепотом, пытаясь успокоиться и не расплакаться окончательно.

– И кто?

– Я не знаю! Кто-то душил меня! – касаюсь шеи и по щекам текут слёзы.

Лицо Вильгельма становится каменным. Похоже, он не верит ни единому моему слову.

– Может, тебе приснилось? Может это был сонный паралич?

– Нет! – кричу на эмоциях, но спешу сбавить обороты. – Мне не приснилось! Здесь что-то было! Клянусь! Что-то маленькое и шерстяное!

– Ладно, ладно. Уже все нормально. Ложись спать, – он тянется рукой к выключателю, собираясь погасить свет.

Глава 8

Во входную дверь неожиданно стучат.

Предупрежденная визитом двух парней, беру оставленные на полке ключи, вставляю их в замочную скважину и делаю пару оборотов. Как только открываю дверь, в лицо бьет холодный порыв ветра, вынуждая меня поежиться.

– Здравствуй! – в один голос говорят стоящие на пороге близнецы, улыбаясь во весь рот и держа в руках пакеты с продуктами. Абсолютно одинаковые на первый взгляд, не отличить.

– Привет, – гляжу на обоих. – Вильгельм предупреждал меня, – отхожу, пропускаю ребят, – заходите.

Скинув обувь, парни идут прямиком на кухню, а я плетусь следом, поражаясь тому, как они не прогибаются под тяжестью огромных пакетов.

– Я Антон, а это Егор, – один из близнецов показывает на другого пальцем. – Но если перепутаешь нас, не страшно. Нас даже альфа путает иногда.

Встаю в дверях кухни, опираясь о проем плечом.

– Кто? – переспрашиваю, так как не расслышала.

Ребята переглядываются, и один другого толкает локтем в бок.

– Наш шеф, – поправляет брата Егор и его карие глаза щурятся. – Вильгельм.

Хмурюсь, но киваю, наблюдая за тем, как ребята раскладывают покупки по своим местам, давая мне понять, что они здесь не впервые.

Слаженно поработав, ребята сминают пакеты и бросают их в крайний нижний ящик стола.

– А вы здесь часто бываете? – спрашиваю. – Ловко управились.

– Частенько.

– Вы друзья Вильгельма?

– Мы его беты, – бросает Антон.

– А что это значит? – не понимаю.

– Да он стебется, не обращай внимания, – Егор опять толкает брата локтем. – Мы на него работаем.

Молчу, недоверчиво косясь на парней.

Те в свою очередь переглядываются и опять смотрят на меня.

– Чего-нибудь хочешь?

Хочу ли я чего-нибудь? Заманчиво.

– Я хочу выйти на улицу.

Антон поджимает губы, смотрит недовольно.

– Это нужно взять разрешение у шефа, – не дожидаясь моей реакции, он достает из кармана телефон, нажимает пару кнопок и прикладывает аппарат к уху.

– То есть как это «взять разрешение у шефа»? – вспыхиваю. – Я не пленница!

Егор морщится и бросает виноватый взгляд на брата.

– Так нужно. В особенности нам нужно брать разрешение на все, что касается тебя.

Нет, ну это уже перебор!

– Шеф, она хочет выйти на улицу… – Антон мельком сморит на недовольную меня. – Хорошо. Понял, – говорит и убирает телефон в карман. – Шеф дал добро. Собирайся.

– Дурдом! – в сердцах говорю я и направляюсь наверх, чтобы взять какую-нибудь кофту на случай, если замерзну.

Спустившись обратно, иду к входной двери, где уже стоят парни и ждут меня. Им только дубинок в руках не хватает! Караулят меня словно заключенную!

Молча надеваю кроссовки и поднимаю глаза на ребят, всматриваюсь в каждого. Различить их все-таки можно: Антон зануда, а Егор более-менее адекватный.

– Ну, идем, – Егор распахивает дверь, и я выхожу на улицу.

В лицо сразу бьет поток свежего воздуха, и я вздыхаю полной грудью.

Двор, который я видела только из окна, оказывается еще больше, чем я думала, но я не собираюсь гулять по территории, я хочу выйти за ворота. И выйду.

Не спеша иду по дороге, с любопытством вертя головой по сторонам, а Егор и Антон плетутся следом за мной. Если они будут постоянно так за мной ходить, то я не выдержу! Я буквально затылком чувствую их взгляды!..

Поселок, по моим меркам, большой и оживленной. По пути мне то и дело встречаются люди, которые странно смотрят на меня, а на обычное приветствие поджимают губы и спешат пройти мимо. Дикие какие-то. Приезжих не любит что ли?

– Почему на меня так смотрят? – останавливаюсь и оборачиваюсь к парням за объяснениями. – В чем дело?

– Просто тебя никто раньше здесь не видел, – отвечает Егор. – Здесь все знают друг друга, а тебя видят впервые. Вот и все.

Ну да, а я еще с личной охраной за спиной.

То, что говорят ребята более-менее похоже на правду, но в голове все равно это не вяжется, ведь когда меня приютила тетя Нина, поселковые наоборот старались разузнать обо мне побольше и охотно завязывали разговор.

Должна признать – здесь красиво. Домики разных размеров стоят вдоль дороги, в палисадниках ростут цветы.

– А ваш шеф кто? – опять оборачиваюсь к парням.

– В смысле? – Антон поднимает бровь.

– Губернатор? Депутат? Бандит?

Глаза Антона сужаются, смотрит цепко и недружелюбно.

– Депутат, – Егор улыбается.

Поджимаю губы и, не удовлетворенная ответом, отворачиваюсь. Может я и не специалист, но нутром чую, что они врут мне. Оба. Антон так вовсе взглядом меня каждый раз испепеляет, правда, не могу понять за что. Мы ведь только-только встретились!

Глава 9

Я проснулась от того, что на мой живот легло что-то тяжелое. Я почувствовала, как оно забралось на меня и больше не двигалось.

Снова стало страшно. Если это снова то, что душило меня — ничего хорошего ждать не стоит.

Ничего не происходило.

Пересилив себя, я распахнула глаза и резко села на кровати.

Рядом никого не оказалось. Вообще. Неужели приснилось? Возможно. На меня столько всего навалилось в последнее время, что я скоро начну пугаться собственной тени.

Оглянувшись, я поняла, что снова спала в комнате Вильгельма, причем, вместе с ним — другой край постели был измят.

Так, это не правильно. Один раз — это случайность, я просто боялась спать одна и мужчина забрал меня с собой, но то, что я спала в его постели второй раз — это уже перебор. Почему он вообще не отнес меня в мою комнату? Тут же недалеко!

Я опять упала на подушку и запустила руку в волосы.

Так, а что вчера произошло?

В дом кто-то проник. Да, припоминаю… Я ударила его битой и закрылась в библиотеке… Что потом? Потом… Потом… Потом появился Вильгельм. Да, это он убил его.

Убил…

Я вздрогнула и до боли укусила себя за губу. Мне не верилось, что этот мужчина способен на убийство. Да, он псих, но чтобы кого-то убивать… Труп был растерзан. Я успела это понять и то, что голыми руками подобное нельзя было сделать. Тогда чем?

А еще Вильгельм назвал его Еретиком. Кто это такие? Или мне это просто приснилось? Нет, он точно его так назвал, а потом он приказал установить дежурство вокруг территории, чтобы подобное больше не произошло.

А может произойти? Это его враги? Во что он меня втянул?..

То, что за дверью кто-то стоял, я скорее почувствовала, чем услышала.

Брюнет тихо приоткрыл дверь и, увидев бодрствующую меня, вошёл в комнату.

— Доброе утро, — он подошел и сел рядом со мной на край кровать. — Как ты себя чувствуешь?

Я села, опираясь о спинку кровати, и поджала под себя ноги, не сводя глаз с хозяина дома.

На нем была надета белая футболка и синие джинсы, и весь этот образ делал его каким-то обычным, домашним… С трудом верилось что вчера он убил человека.

— Нормально, — тихо пробормотала, сжимая руки в замок. — Почему я опять спала здесь?

Вильгельм улыбнулся, обнажая ровные зубы.

— У тебя мог случиться приступ. Я решил, что лучше быть рядом.

Я перевела взгляд на соседнюю подушку.

— В буквальном смысле?

Брюнет улыбнулся шире.

— Так получилось.

— Мне теперь вечно здесь спать?

— Ну, если захочешь…

— Ты же вроде бы мой опекун, — я прищурилась, припоминая его слова.

— Ну, это не совсем так, — Вильгельм наблюдал за мной.

— Тогда, кто ты на самом деле?

— Просто твой хороший друг, — он неожиданно поднялся. — Жду тебя на кухне через полчаса, — он приблизился к двери. — Не опаздывай.

***

На меня из тарелки смотрела яичница — один желток был ярко оранжевого цвета, а другой — жёлтого. Ещё и бекон в виде улыбки.

Это случайно получилось или он сейчас надо мной издевается?

— Не нравится?

Я подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом мужчины. Он сидел напротив меня и пил кофе из большой синей чашки – точно такой же, как я разбила.

— Очень оригинально, спасибо, — и я начала есть.

До самого конца завтрака никто из нас не проронил ни слова. Кажется, мы оба о чем-то усиленно думали. Лично я все о том же — кто такой Вильгельм, почему я здесь и много-много еще о чем. Голова уже начала лопаться.

— Чем займешься сегодня? — первый нарушил тишину Вильгельм.

— А у меня такой большой выбор? — тихо спросила.

Брюнет хмыкнул.

— Я тебя ни в чем не ограничиваю.

— Тогда я пойду гулять по деревне, — решила идти в наступление я.

— Только с Антоном и Егором, — Вильгельм поднялся со стула. — Одна не ходи.

— Вот! — я тоже вскочила. — А говоришь, что не ограничиваешь.

— Это ради твоей же безопасности.

— Да кому я нужна?..

— Вчера была кому-то нужна, — тихо, но как-то угрожающе проговорил брюнет, так что я даже обратно на стул села.

— И кто это был?

— Какой-то сектант, — Вильгельм обернулся. — Испугалась?

До чёртиков…

— Немного, — я прикусила нижнюю губу. — Ты вчера назвал его Еретиком. Что это значит?

Ни один мускул у психа не дрогнул.

— Я же говорю – сектант.

— Понятно, — вздохнула я, сжимая ладони между коленей. — Тогда я, как обычно, проведу день в одиночестве, — и поднялась, начиная убирать со стола.

Глава 10

Следующим утром Вильгельм завтракает в одиночестве, потому что я не выхожу из комнаты. Все смотрю на часы и жду, когда же он уедет, потому что встречаться с ним после вчерашнего не хочется.

Дождавшись, когда желтый автомобиль скроется за поворотом, я вздыхаю с облегчением и иду в ванную, потому что искупаться вчера не получилось, а сегодня я могу позволить себе понежиться в воде сколько захочу.

Заперев дверь ванной, раздеваюсь и набираю воду, попутно рассматривая баночки с всякими штучками. В итоге добавляю пену и вскоре с блаженством забираюсь в ванну из белых облаков.

Я долго вымываю волосы, тру себя мочалками, а еще использую розовые одноразовые бритвы по назначению. Не Вильгельм же ими бреется, в конце концов.

Заматываюсь в полотенце и неожиданно слышу какой-то звук. Прислушиваюсь, понимая вдруг, что кто-то ходит наверху. По моей спальне.

Выскользнув за дверь, я осторожно выглядываю за угол, но никого не вижу в коридоре. Пораскинув мозгами, решаю быстренько забежать на кухню и взять нож, потому что в случае чего защищаться мне нечем.

Выбрав самый большой кухонный нож, я тихонько выхожу в коридор и бросаю взгляд в сторону лестницы, по которой кто-то спускается вниз.

Крепче сжав одной рукой оружие, а другой узелок полотенца на груди, прячусь за стеной и готовлюсь к атаке. Дыхание замедляется, во рту пересыхает, а сердце глухо бьется о ребра.

Шаги приближаются. Я крепче сжимаю рукоять, судорожно прокручиваю в голове свои действия.

Еще один шаг, всего один и…

Замахиваюсь ножом и делаю резкий шаг из-за угла, но оружие из моих рук бессовестно выбивают и тот с грохотом падает на пол.

Охаю, хватаюсь за ушибленную руку и во все глаза смотрю на самоуверенного мужчину перед собой.

– Ну, это куда лучше, чем ножка от стула, – Вильгельм лениво поправляет галстук. – Но в самообороне ты все равно слаба.

Растерянно хлопаю ресницами, не веря ни ушам, ни глазам.

– Ты ведь уехал! – вскрикиваю.

– Заскочил ненадолго, – мужчина смотрит на меня. – Думала, кто-то снова пробрался в дом?

Хмурюсь, но все же киваю.

– Ну, это всего лишь я, – мужчина протягивает руку и убирает влажные волосы мне за плечо. – Не ходи с мокрыми волосами, простудишься.

Я раздраженно дергаюсь и отхожу от него подальше.

Да он издевается надо мной!

– Я могла тебя ранить, – ворчу сердито. – А ты!..

– Не ранила бы. Силенок маловато.

Фыркаю и уже обеими руками схватилась за полотенце, поджимая губы.

Сколько же в нем самоуверенности!..

– Я там оставил кое-что, – Вильгельм поднимает нож и направляется на кухню, – думаю, освоишься.

– С чем? – слежу за тем, как он ныряет на кухню.

– Увидишь, – он возвращается уже без ножа и оборачивается в мою сторону. – Не скучай, я скоро вернусь, – он отворачивается и идет прочь, но вдруг оборачивается и сурово окидывает взглядом. – Не стой, Аркадия. Оденься и высуши волосы феном. У меня нет желания сидеть у твоей постели и поить отварами, – и после этого уходит, хлопнув на прощание дверью.

– А тебя никто и не просит сидеть у моей постели! – недовольно ворчу и иду одеваться.

***

На подушке лежит коробка с новеньким телефоном, в который уже вставлена СИМ-карта и вбит один единственный номер. Не трудно догадаться, кому он принадлежит. Понятия не имею, с чего вдруг такая щедрость, но телефон буду держать при себе, на случай, если меня снова кто-то захочет убить.

Мне понадобилось не так много времени, чтобы разобраться в этом хитроумном гаджете, а потом потерять к нему интерес и уйти снова блудить по дому.

Дернув за ручку кабинета Вильгельма, я в очередной раз убеждаюсь, что дверь заперта. Интересно, что у мужчины там такого важного, что он постоянно закрывает ее?

Из мыслей меня выдергивает хлопок входной дверью. Этот миг на секунду погружает меня в воспоминания о той жуткой ночи, когда в дом пробрался незнакомец, но я быстро прогоняю эти мысли прочь и иду смотреть, кто пришел.

– Почему ты так рано вернулся?

Наблюдаю за тем, как Вильгельм копается в телефоне, казалось бы, даже не замечая моего появления.

– Я же говорил, что скоро вернусь, – он отрывается от смартфона и смотрит на меня. – Собирайся, поедем на озеро.

– Зачем? – настороженно спрашиваю.

– Я уделяю тебе мало времени, – он опять смотрит в телефон. – Собери что-нибудь перекусить и положи больше мяса. Я жутко голоден, – и после этих слов уходит в ванную.

Я какое-то время стою на месте, пытаясь понять, что это было, а потом вздыхаю и иду на кухню.

Вильгельм возвращается, когда я укладываю еду в большую плетеную корзину и не сразу замечаю, что на мужчине имеется только болтающееся на бедрах полотенце. На его загорелом теле блестят бисеринки воды, которые одна за другой скатываются по коже вниз, под полотенце. Мокрые волосы, заглаженные назад, падают на лоб, вынуждая мужчину раз за разом проводить по ним ладонью и демонстрировать рельефы своего тела.