Приключения Джона

История 1. Whisper In The Dark

Воздух в автобусе пах пылью, старыми сиденьями и тоской. Последние пять часов Джон смотрел в окно, как мелькающие сосны сменяются ещё более густыми зарослями, а асфальтовые дороги превращаются в грунтовки. Из наушников на максимальной громкости рычал Джон Купер, но даже голос лидера Skillet не мог заглушить голос отца в голове: «Концерты в гараже — это последняя капля, Джон! Пока не сдашь нормально экзамены и не наведёшь порядок в голове — никаких гитар, никакого этого… рёва! Бабушка тебя в форму приведёт. На свежем воздухе. Без этой твоей дурной музыки».

Джон мысленно фыркнул, глядя на проплывающие за окном бесконечные поля. Настоящая жизнь. Его стихия — грохот барабанов, визг гитар и хриплый вокал Джона Купера, выкрикивающего тексты о борьбе и вере. В кавер-версиях, которые они репетировали с ребятами в гараже. В попытках писать свои песни, которые родители называли «дьявольской музыкой, от которой мозги вскипают».

— На перевоспитание, — проворчал он, вглядываясь в покосившийся домик бабушки. — То, что мы с ребятами почти дописали свой трек и играли каверы на Skillet громче, чем того хотела миссис Хендерсон с первого этажа? Вы бы просто концерты запретили, а не высылали меня в тридевятое царство на «свежий воздух и полезный труд».

Бабушка Эвелин встретила его на остановке и проводила до дома. Она была сухая, как щепка, с пронзительными глазами, видевшими насквозь. Её домик пахнет пылью, яблочным пирогом и стариной.

— Комната наверху. Завтракаем в семь, обедаем в час, ужинаем в шесть. Не опаздывай, — таким оказалось её приветствие. Ни объятий, ни улыбок. Идеально.

Комната, куда его поселили, застряла где-то в 70-х. Заветная полоска на телефоне ловила только в одном углу у окна, да и то чтобы отправить сообщение, нужно было минут пять танцевать с бубном, что уж говорить о звонках ребятам из группы. Тишина. Самая оглушительная тишина, которую он когда-либо слышал. Она давила на барабанные перепонки громче, чем любой ударный бэк-бит.

Джон остался наедине с стрекотом цикад за окном. Он распаковал чемодан, и его пальцы наткнулись на спрятанный под стопкой футболок знакомый угловатый контур. Запасной iPod, его старый друг. Он не пользовался им постоянно, но всегда брал с собой на пробежки или в поездки, когда не хотел сажать основной телефон. Перед отъездом, на всякий случай, он сунул его в рюкзак и зарядил до упора — инстинктивно чувствуя, что родители устроят ему «цифровой детокс». И не зря. В пылу сборов этот старенький плеер единственное, что он сумел контрабандно пронести мимо бдительности отца.

С замиранием сердца он нажал кнопку. Тусклый экран ожил, показав жалкий остаток заряда. В памяти плеера осталось всего несколько песен, и самой первой среди них — «Hero». Та самая, с которой для него всё началось. Он судорожно вставил наушники и врубил погромче. Три с половиной минуты привычного мира. Три с половиной минуты спасения. Ему нужен был герой, который вытащит его из этой глуши... И когда финальный аккорд истаял в тишине, а экран погас, окончательно сев, Джон почувствовал себя ещё более одиноким. Это был знак. Знак того, что лето будет отстойным. Он уже представлял, как сойдёт здесь с ума.

Сжав кулаки, он вышел из дома, даже не попрощавшись с бабушкой. Ему нужно подвигаться, куда угодно, лишь бы не слышать эту звенящую тишину. Он шёл по главной, нет, единственной улице, и чувствовал на себе тяжёлые, изучающие взгляды местных. Его вызывающий облик кричал здесь громче сирены.

Решив углубиться в лес у старой мельницы, он не заметил, как перешел невидимую границу. Забор с облупившейся краской и надписью «Private Property» он проигнорировал.

— Эй, ты! Куда прёшь?

Голос был грубым и уверенным. Из-за заброшенного сарая вышла троица парней. Впереди шёл тот, что говорил. Высокий, с угловатым подбородком и надменным взглядом. Его фигуру облегала простая серая футболка поло, но сидела она на нём с королевской важностью. Его звали Джекоби. Он окинул Джона с насмешкой с ног до головы: рваные чёрные джинсы, дорогие ботинки, чёрная футболка с принтом группы, которую тут явно никто не знал и косуху — неуместную в зной и ясно говорившую о принадлежности к «не таким как все».

— Эй, смотрите, к нам цирк приехал, — расхохотался Джекоби. — Это частная территория, фрик.

— Частная? А табличку кто-то украл? — парировал Джон, разведя руками.

— А ты, я смотрю, борзый. Давно морду не били? — хулиган подошёл ближе к «фрику», блокируя ему путь дальше.

Его дружки захихикали. Джон почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Не страха, а знакомого предвкушения драки. Он уже сжал кулаки, чувствуя, как знакомый адреналин начинает петь в крови. Джон мысленно прикидывал, кому из этих утырков достанется первым, как вдруг новый объект интереса возник для Джекоби где-то позади, и его нагловатая ухмылка моментально сменилась на слащавую, флиртующую улыбку.

Их внимание переключилось на лёгкий стук каблучков по сухому грунту. По грунтовой дороге, щеголяя в ослепительном винтажном, явно дорогом платье, которое кричало о статусе громче любой сирены, шла девушка. Рыжая чёлка, выбиваясь из идельной укладки, падала на дерзко вздёрнутый нос, а на ногах — аккуратные кожаные туфли, абсолютно неуместные для этих грунтовок. Она шла с видом королевы, инспектирующей свои владения, и даже не смотрела в сторону сборища.

Девушка с яркими, рыжими волосами, не ускоряя шага, лишь закатила глаза, выразив всю вселенскую скуку и раздражение одним идеально отточенным жестом.

— Джекоби, — в её обращении не ощущалось ни капли тепла, одно лишь расчётливое равнодушие. — Опять кого-то донимаешь? Или хочешь, чтобы я в очередной раз напомнила тебе, что мой отец очень неодобрительно относится к тому, как твоя «шайка» — она намеренно сделала паузу, окидывая его дружков презрительным взглядом — портит вид нашего тихого городка.

Хулиган мгновенно преобразился. Напряжение из него ушло, скулы смягчились флиртующей ухмылкой. Он отступил от Джона, будто тот был пустым местом и не стоил его внимания.

История 2. Back From The Dead

Джон вернулся в комнату бабушки на взводе. Адреналин по-прежнему пел в крови, отдаваясь в висках ритмом только что спетой песни. «Whispers in the Dark» засела в голове мёртвой хваткой, как это часто бывало после концертов. Перед сном он вставил наушники и на последних процентах заряда того самого iPod прокрутил её ещё раз, засыпая под вокал Джона Купера.

Кошмар пришёл не как сон, а как удар по голове. Одно мгновение — и его сознание провалилось в холодную черноту. Он не видел лица, только смутный силуэт человека в чёрном, растворяющийся в тенях. Голос был не звуком, а скрежетом металла по стеклу, вдалбливаемым прямо в мозг.

«…особая связь… твой дар… музыка… способность…»

Обрывки фраз, лишённые смысла, кружились в вихре. Холод металлической поверхности впивался в запястья. Где-то вдали, сквозь толщу непонятного видения, пробивался знакомый рифф — тяжёлый, навязчивый, как сердцебиение самого кошмара.

«…back... from the dead…»

Джон вскочил, пытаясь вырваться, и проснулся. Он сидел на кровати, в холодному поту, сердце колотилось где-то в горле. Серый утренний свет злорадно подсвечивал цветочные обои в его комнате. Во рту пересохло, а в висках стучало: Back. From. The. Dead.

«Что за дурацкий сон? — с отвращением подумал он, вставая и чувствуя, как по спине бегут мурашки. Слишком реалистично. Слишком… громко. — Способность? Способность влипать в истории — вот что у меня есть».

Он списал это на стресс после драки, выступления и общей адаптации к этой глуши. Но тревожное ощущение застряло глубоко внутри, как заноза.

Спускаясь к завтраку, он надеялся на тишину. Вместо этого его встретило ледяное молчание бабушки Эвелин. Она поставила перед ним тарелку с яичницей, и тот самый взгляд, которым, наверное, сверлили гвозди до изобретения молотка, уставился на него.

— Местные сплетни, как сороки, всё разносят, — без предисловия начала она, не глядя на внука. — Выяснила, что ты не только концерты устраиваешь, но и подрался с Джекоби Мэдисоном. Это так?

— Он первый начал, — буркнул он. — А концерт… Скотти сам предложил мне выступить, — солгал Джон, надеясь, что это прокатит.

— Я не интересуюсь, кто начинал, — её голос оставался ровным, как линолеум на полу. — Меня интересует, когда это закончится. Твой отец отправил тебя сюда, чтобы ты остепенился. Не чтобы ты продолжил тут свои… концерты. С сегодняшнего дня — никаких вечерних прогулок. Никакого бара. После шести — здесь. Уяснил?

Джон отложил вилку, испуганно посмотрев на бабушку.

— Что я, под домашним арестом? Но... но я же должен выступать в баре!.. Я обещал Скотти!

— Мне абсолютно всё равно, кому и что ты там пообещал, — голос бабушки прозвучал сталью, не оставляя места для споров. — Твои обещания закончатся там же, где и прогулки после шести — за этой калиткой. А чтобы дурные мысли не лезли в голову, займёшься полезным делом. Во дворе лежит груда дров. К вечеру я хочу видеть её аккуратно сложенной у сарая.

«Домашний арест. Прекрасно», — мысленно вздохнул Джон, сжав зубы. Он с неохотой поднялся, отнёс свою тарелку к раковине и под пристальным вниманием бабушки тщательно её вымыл и поставил на сушилку. Каждое движение отдавалось унижением. Бабушка молча наблюдала за ним, скрестив руки на груди, — живое воплощение непоколебимого порядка.

Не говоря больше ни слова, он вышел во двор и отчаянно взглянул на груду неколотых дров. Солнце уже припекало. С яростью, на какую он способен, парень схватил топор и обрушил его на первое полено. Топор оказался на удивление тяжёлым. Каждому удару по полену он отдавал раздражение.

Через пару часов спина уже гудела от непривычной работы, а не от грифа гитары в руках. Он ожесточённо вгонял топор в полено, представляя на его месте лицо Джекоби. В такт ударам в голове снова застучал тот самый навязчивый ритм из сна.

B-b-b-b-b-back-back-back!

Солнце припекало спину сквозь чёрную футболку с логотипом Skillet, мозоли натирали ладони. Он уже вошёл в какой-то злой, монотонный ритм, когда услышал знакомый голос.

— Эй! Городской!

Он обернулся. По улице, запыхавшись, бежала Энни. Её рыжие волосы, обычно безупречно уложенные, сейчас напоминали настоящий «петушиный хохолк». Увидев его за работой, она резко замедлилась, и её лицо застыло в едкой усмешке.

— Ну надо же! — выдохнула она, подбегая к калитке и хватая ртом воздух. — Нашёл новую работу? Признаю, эта брутальность тебе идёт куда больше, чем твой рок в баре.

Джон устало облокотился на топор, смотря на неё исподлобья. Пот стекал по виску.

— Ты закончила? Что там у тебя такого, что заставило прибежать именно ко мне? — он мотнул головой в сторону поленницы. — Как видишь, я немного занят. Отбываю тюремный срок. Местная программа по реабилитации трудных подростков.

Энни перевела дух, и её насмешливое выражение сменилось на тревожное.

— У меня дома… творится какая-то чертовщина. Вещи сами падают, двери хлопают. А ты… — она замолчала, не в силах подобрать слово. — Я позвонила отцу, но он не берёт трубку, у них там это совещание... А вчера вечером дед умер, дядя решает вопрос с похоронами...

Джон едко хмыкнул и вытер пот тыльной стороной ладони:

— Классика: «Ой, у меня полтергейст, помогите!». Я тебе что, охотник за привидениями? Вызови копов, если что-то серьёзное.

Энни завопила почти с диким ужасом, её глаза расширились:

— Ты думаешь, я не пробовала?! — она почти сорвалась на визг. — Я звонила в участок! Дежурный сказал, что «если нет признаков взлома», а просто упала ваза, то им не до этого. Я звонила отцу, — выдохнула она, — он сказал, что у них перерыв пять минут, и что я не ребёнок, чтобы бояться каждого шороха. Сказал, что дядя Артур чудак, но безобидный, и чтобы я не драматизировала... — девушка опустила руки от бессилия. — А дежурный... он лучший друг Джекоби. Если я ему позвоню, через пять минут об этом будет знать весь город, а папа приедет и убьёт меня за то, что я опозорила его имя перед съездом. Ты же не понимаешь... тут все друг за друга, а я... я для них просто маленькая дочь шерифа, которая опять закатила истерику.