Принцесса и медведь

Глава 1

— Передайте своему ярлу, что я не собираюсь платить ему дань, — спокойно произнес граф Альберди, пригубив вино из серебряного кубка.

«Правильно! Знайте свое место, гадкие дикари!» — Виола украдкой взглянула на посланцев. Все же есть в этих хейдеронцах что-то первобытное. Рослые, плечистые, бородатые — дикие и необузданные. Даже отец — довольно крепкий мужчина — и тот кажется на их фоне тщедушным подростком.

— То есть, вам наплевать на безопасность ваших поселений? — спросил предводитель посланников.

Как там его звали? Бьорн … то ли Тормудсен, то ли Торвальдсон… так просто и не выговоришь! Что за дурацкий язык! Резкий, лающий — такой же грубый, как и сами хейды.

А прическа у него какая странная! Виски выбриты наголо, ото лба до затылка тянется полоска светло-русых волос, а на спине болтается толстая коса, перевязанная кожаными шнурами. Одет вроде неплохо: темно-синяя туника, отделанная плетеной тесьмой и серебряной вышивкой, накидка из волчьего меха на широких плечах. Нижнюю часть лица скрывает то ли отросшая щетина, то ли подстриженная борода — из-за этого так сходу и не определишь его возраст. Двадцать пять? Тридцать пять? Кто его разберет.

С ним двое спутников, которые в росте и стати не уступают своему вожаку. Первый, кажется, Ингвар — парень лет двадцати пяти. Его затылок коротко острижен, а на глаза падает густая темно-русая челка.

Второй — постарше. Ярко рыжие волосы собраны в высокий пучок, бритые виски отсвечивают ржавой щетиной, а длинная пышная борода в двух местах перехвачена металлическими кольцами. Как же его зовут? Рагнар, что ли?

Иными словами, хейды настолько отличались от ангалонцев, что Виола просто не могла не поглядывать на них исподтишка.

— Раз уж мы заговорили о безопасности, господин Торвальдсон… — Отец неспешно сделал глоток…

«Ага, значит, все-таки Торвальдсон!»

— …то передайте своему ярлу, что великий князь больше не потерпит бесчинств на наших землях, и всякий, кто посягнет на нас, будет уничтожен.

Давно уже пора дать этим негодяям отпор! По слухам с недавних пор участились набеги на приграничные селения графства Кастиллы. Хейды налетали со своих гор подобно саранче, грабили, насиловали, убивали и исчезали словно ветер в поле. С каждым годом они становились все наглее, а теперь посмели даже требовать дань у ее отца — графа этих земель.

Почему ангалонская знать не может объединиться и завоевать этот чертов Хейдерон? Ведь это всего лишь кучка раздробленных территорий, в которых формально правит верховный король, но, по сути, власть находится в руках местных князьков — ярлов.

— До сих пор вы защищали свои земли из рук вон плохо, — усмехнулся Бьорн в золотистую бороду. — Мы просто приходим к вам и берем, что захотим.

Его лукавый взгляд скользнул по Виоле, и она, вспыхнув, опустила ресницы. Черт! Гнусный хейд, как смеет он так нагло пялиться на нее? Весь вечер он и его дружки смущали ее своими бесстыжими оценивающими взорами, от которых хотелось куда-нибудь спрятаться. Да, ее женская участь — служить украшением пира, и нет ничего удивительного в том, что украшение притягивает глаз, но, боже! как это унизительно! Вместо того, чтобы вышивать или читать интересную книгу в своих покоях, нужно сидеть тут, помалкивать и позволять этим варварам рассматривать себя как неодушевленный предмет.

Скорей бы этот вечер закончился! Вначале, правда, все шло довольно гладко. Придворные отца и хейдеронцы обменивались пустословными любезностями, слушали выступления бардов и музыкантов, но к середине ужина хейды захмелели и распоясались. Они стали громко стучать кубками по столу, расплескивая вино на дорогую скатерть; по-свински жрать руками, игнорируя вилки и ножи; переговариваться на своем языке и смеяться, полагая, что их никто не понимает. Но Виола-то знала хейдеронский. Эти мерзавцы отпускали в сторону присутствующих такие скабрезные шуточки, что просто уши в трубочку сворачивались, и ей стоило огромных усилий, чтобы не выдать свое негодование.

Отвратительные дикари! Пускай катятся в свой чертов Хейдерон со своими наглыми и безосновательными требованиями!

Остаток ужина прошел напряженно. Хейды снова попытались убедить отца платить дань за отказ от набегов, но тот был непреклонен. Конечно, его заботит безопасность вассалов, ведь графство Кастилла лежит у самого подножья Хейдеронского хребта, и чаще других провинций подвергается нападениям свирепых горцев, но несколько недель назад отец удостоился аудиенции великого князя и вернулся из Форталезы в приподнятом настроении. Хоть женщин и не особо посвящали в государственные дела, но Виола догадалась, что князь, по всей видимости, пообещал ему военную помощь.

Обычно пиры затягивались далеко за полночь, но не в этот раз. Все и так понятно — посланники получили отказ, и дальше изображать гостеприимство нет никакого смысла. Пускай уносят ноги подобру-поздорову, а то ведь можно было бы по старинному обычаю отправить ярлу их головы. Возможно, так и стоило бы поступить — ведь с варварами нужно говорить на их языке.

Гости вскоре раскланялись и покинули зал. Виола вышла из-за стола, ощущая тяжесть в желудке от плотного ужина и головокружение от вина. Отец беседовал со своими советниками. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — отказ разъярит хейдов, и они вскоре опять нападут. За себя можно не переживать: в могучей кастильской крепости ни ей, ни отцу ничего не грозит, но вот крестьяне в подгорных селениях в большой опасности, и долг графа Альберди — защитить свой народ.

Виола отправилась к себе. Путь в спальню пролегал по длинному коридору, освещенному чадящими смолистыми факелами. Сколько она себя помнила, эти мощные стены всегда внушали спокойствие и уверенность. Отворив тяжелую дверь, Виола вошла в опочивальню и, кликнув служанку, уселась перед зеркальным столиком. Камеристка вытащила шпильки из ее прически и принялась расчесывать густые волосы.

В распахнутое окно ворвался свежий ветерок, швырнув темно-каштановые пряди Виоле в глаза.

Глава 2

Яркий свет настойчиво щекотал закрытые веки. Виола распахнула глаза.

«Где я?»

Связанные руки… палатка… что-то тяжелое навалилось сверху. Виола скосила взгляд — да это же мужская ручища! Мало того, на нее еще и закинули ногу! В макушку уткнулся нос, издающий мирное посапывание, а в ягодицу уперлось что-то… большое и твердое.

О, господи, неужели это то, что она подумала? Сердце отчаянно забилось в груди. Надо лежать тихо, а то вдруг он проснется и… мало ли что взбредет ему в голову!

— О гляди-ка, Бьорн бабу приволок! — хриплый голос за спиной заставил Виолу вздрогнуть. — Поделишься?

— Что? — сонно пробормотал Бьорн и, наконец, убрал с нее тяжеленные конечности.

Она перевернулась на спину и посмотрела на говорящего — косматый, заросший, со спутанной рыжеватой бородой.

— С девкой, говорю, дашь покувыркаться? — повторил он.

Виолу прошиб холодный пот.

— Нет, — сказал Бьорн.

— Это еще почему?

— Она заложница. За нее отвалят хорошие деньги, и я верну ее папаше в целости и сохранности. Так что захлопни пасть и проваливай.

— Вот жадина! Чтоб ты своим дерьмом подавился! — пробурчал громила и выполз наружу.

Виола с облегчением вздохнула.

«Спасибо», — чуть было не сорвалось с губ, но за что, собственно, благодарить-то? За то, что ее среди ночи вытащили из постели? Вырвали из привычной жизни? Похититель всего лишь заботится о том, чтобы не испортили ценную добычу, пока за нее еще не заплатили выкуп.

— Пора вставать. — Поднявшись на колени, Бьорн оправил на себе тунику.

Виола села и завернулась в плед. В палатку проникал холодный утренний воздух, а на ней, кроме рваной сорочки, больше ничего не было.

Кажется, Бьорн тоже об этом подумал. Он достал из кармана витую серебряную пряжку и протянул Виоле.

— Держи.

— Что это? — Она с недоумением покрутила ее в руках.

— Фибула. Дай сюда! — Он расправил на Виоле плед и застегнул его на манер плаща.

Хм, ну что ж, все же лучше, чем щеголять полуголой.

Его взгляд скользнул по ее босым ногам.

— Боюсь, бархатных туфелек я не припас.

Он высунул руку наружу, взял стоящий у палатки сапог и принялся его надевать. Виола посмотрела на его ступни. Пожалуй, ей бы хватило и одного сапожища, вот только пришлось бы влезать в него обеими ногами. Ну да ладно, поскорей бы отец заплатил выкуп, а дома у нее целая куча обуви на любой вкус.

Когда Бьорн обулся и снова обратил на нее внимание, Виола состроила умоляющую физиономию

— Развяжешь мне руки?

— Нет.

— Чертов хейд!

Он лишь усмехнулся в ответ и откинул полог, выпуская ее наружу.

— Прошу на выход, принцесса.

Над лагерем витал аппетитный запах жареного мяса. Желудок требовательно заурчал. Повсюду горели костры: на одних жарились туши, над другими — кипела похлебка. Вокруг сидели хейды — полуголые и одетые, они ели, пили и громко разговаривали, то и дело оглашая окрестности раскатами громового хохота.

«Дикари», — поморщилась Виола, стараясь избегать их бесцеремонных взглядов. Смотрелись хейды и впрямь устрашающе — могучие, бородатые, покрытые причудливыми татуировками. Страх заставлял сильнее жаться к Бьорну в надежде, что он сможет защитить ее от звериной жестокости своих соплеменников.

Следуя за ним по лагерю, Виола украдкой оглядывалась по сторонам. Вчера она не ошиблась: семь палаток, накрытых шкурами и пледами, вокруг — кучи щитов и топоров, а чуть поодаль привязаны лошади. Виола попыталась их сосчитать, но сбилась — в любом случае, больше двадцати.

— Куда мы идем? — поинтересовалась Виола, когда они вышли за ограду.

— Умываться, — ответил Бьорн. — Или у вас в Ангалонии принято ходить грязными?

— Конечно нет! — фыркнула она.

Они спустились к реке, где среди зеленых камышей поблескивала чистая заводь. Бьорн снял сапоги, сбросил тунику и, подкатив штанины, вошел по колено в воду, спугнув по дороге дружную компанию лягушек.

Виола осталась на берегу. Бьорн стоял к ней спиной и умывался, набирая воду в ладони. На мощной шее виднелась четкая граница между загаром и белой кожей, под которой бугрились крепкие мускулы. Темно-синяя вязь татуировок опутывала всю левую руку, доходя до лопатки.

Широченные плечи, узкие бедра, подтянутый округлый зад, мягко подчеркнутый полотняными штанами… О, господи! Не пристало приличной девице так откровенно пялиться на мужчину, да еще и на дикаря, но Виола ничего не могла с собой поделать: красивое тело, закаленное боями и упражнениями, так и притягивало взгляд.

Покончив с умыванием, Бьорн повернулся к ней. Солнце и вода позолотили светлые волосы на могучей груди. Ее левую половину украшали синие руны, а из-под правого соска почти до пупка тянулся наискось багровый шрам. Виола стыдливо опустила ресницы. Хоть воздух и был насыщен прохладной росой, но у нее вдруг взмокли подмышки.

— А ты почему не моешься? — поинтересовался он.

Виола взглянула на реку — над блестящей гладью клубился белесый туман. Брр! — вода должно быть жутко холодная. Но когда Бьорн вышел на берег, то у нее запылали щеки. Его рельефный торс так притягательно лоснился от сверкающих капель, что ей стало душно.

Пожалуй, освежиться все-таки не помешает.

— Иди купайся, я не буду смотреть. — Он принялся вытираться прихваченным с собой полотенцем.

Удостоверившись, что он отвернулся, Виола скинула плед и, оставшись в одной рубахе, спустилась к реке. Ступни погрузились в мягкий песок, стайка мальков резво бросилась врассыпную. Вода была ледяной. Виола подоткнула повыше сорочку и пошла на глубину, но не успела сделать и пары шагов, как ступня попала в какую-то ямку. Виола потеряла равновесие, взвизгнула, замахала связанными руками и рухнула в воду, подняв кучу брызг. Обжигающий холод пронзил ее тысячей острых игл, и она с отчаянным воплем вскочила на ноги.

Мокрая сорочка прилипла к телу, и прохладный ветерок превратился в ледяную стужу. Зубы застучали, кожа покрылась пупырышками. Сотрясаясь мелкой дрожью, Виола неуклюже заковыляла к берегу. Бьорн протянул ей руку. Она вцепилась в его ладонь, но вдруг заметила, как его взгляд с интересом ощупывает ее фигуру.

Глава 3

Услышав сигнал тревоги, хейды вскочили со своих мест и похватали оружие.

— Сколько их? Кто такие? — крикнул Бьорн.

— Около тридцати. Похоже, люди графа.

Виола подпрыгнула как ужаленная. Отец нашел ее! Она было кинулась навстречу солдатам, но тут Бьорн вцепился в ее плечо, зажал ей рот и куда-то поволок.

— Рагнар, потяни время! — на ходу бросил он. — Я сам с ними поговорю!

Виола услышала стук копыт, но тут Бьорн впихнул ее в палатку и швырнул на подстилку. Проклятый хейд! Яростно извиваясь в его руках, она изловчилась и укусила его за палец.

— Ай!

Он отдернул кисть и повалил Виолу на спину, снова зажимая ей рот.

— Тихо, дура! Не дергайся! — прошипел он.

Снаружи раздалась ангалонская речь, и Виола затихла, прислушиваясь.

— По приказу графа Альберди мы должны обыскать ваш лагерь…

Ура! Отец догадался, что ее похитили эти грязные дикари, и прислал на помощь отряд!

— С какой стати? — спросил кто-то из хейдов. Кажется, Ингвар?

— Пропала его дочь, и мы подозреваем, что она находится у вас.

Виола снова затрепыхалась, но Бьорн всей тяжестью своего тела вдавил ее в подстилку. Он стащил с себя ремень, и начал его наматывать на ее запястья.

— Послушайте… — раздался голос Рагнара, но тут его перебил Ингвар:

— Проваливайте! — рявкнул он. — Нет у нас вашей девки!

Бьорн замер.

— Какого хрена? — с удивлением сказал он.

Тут снаружи послышался удар, вскрик, и в следующий момент все взорвалось яростными воплями и лязгом оружия.

— Дерьмо! — взревел Бьорн и, отшвырнув от себя Виолу, выскочил из палатки.

Сердце отчаянно забилось в груди. О, боже! Что там происходит?

Виола отвернула полог и выглянула наружу. В лагере кипело сражение. Солдаты и хейды смешались в беспорядочную кучу и со свирепыми воплями лихо убивали друг друга. Мечи гулко бились о щиты, а топоры смачно вгрызались в плоть, разбрызгивая кровь в разные стороны.

— Шмяк! — чья-то голова в блестящем шлеме упала возле палатки и покатилась по земле, оставляя за собой кровавый след.

К горлу подступила тошнота, и Виола, закрыв руками лицо, в страхе отпрянула назад. Она забилась под плед и сжалась в комок. Зубы отбивали частую дробь, сердце выпрыгивало из груди. Невинное, на первый взгляд, приключение превратилось в настоящий кошмар!

Лязг стали, яростные крики, испуганное ржание лошадей — Виоле казалось, что она сходит с ума. Она зажимала руками уши, но это не помогало, и ей чудилось, что от оглушительного шума у нее вот-вот взорвется голова.

Все это продолжалась мучительно долго, но, в конце концов, звуки снаружи постепенно утихли, и Виола осмелилась снова выглянуть из палатки. Первое, что бросилось ей в глаза — почерневший от крови песок. На нем повсюду валялись тела, между которыми бродили люди — настолько заляпанные красными брызгами, что Виола с трудом признала в них хейдеронцев.

Сбоку что-то мелькнуло. Виола повернула голову и увидела, как один из хейдов рубанул топором лежащего на земле солдата. Раздался стон, полный боли, раненый дернулся и затих.

— О господи! — Виола в ужасе отшатнулась.

В следующий момент она увидела Ингвара и Бьорна, и до ее слуха долетела витиеватая брань.

— Ты, вонючий опарыш! — разорялся Бьорн. — Выпердыш свиноматки! Какого хрена ты на них полез?

— Придержи свой поганый язык! — огрызнулся Ингвар. — Эти сраные анги собирались обыскать наш лагерь.

— Так надо было сказать, что графская дочка у нас, и послать ему наши требования, ублюдок пустоголовый! А что теперь? Сколько народу из-за тебя полегло, безмозглый кретин! Что я скажу ярлу, Брокк тебя раздери!

— Если бы ты не притащил сюда эту девку, то эти солдафоны не приперлись бы ее искать! Сам виноват, боров тупорылый, так что захлопни свою пасть!

— Да я тебе сейчас легкие наизнанку выверну! — вызверился Бьорн.

— Это я тебя сейчас выпотрошу! — Ингвар выхватил из-за пояса окровавленный топор.

Бьорн последовал его примеру, и они застыли друг напротив друга, готовые схватиться не на жизнь, а на смерть.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы между ними не вклинился Рагнар.

— Заткнитесь оба. — Он бесцеремонно распихал их в разные стороны. — Что за непотребство вы тут устроили? А еще родичи называются!

«Родичи?» — удивилась Виола. — «Да они же совершенно не похожи друг на друга».

— В сраку таких родичей, — пробурчал Бьорн, засовывая топор обратно за пояс.

— Пасть захлопни, кабан косорылый! — ощерился Ингвар.

— Мы должны решить, что делать дальше, — сказал Рагнар, не обращая внимание на их ворчание.

— Сваливать надо, — ответил Ингвар. — Нас осталось слишком мало, а когда граф узнает, что случилось с его людьми, то пришлет еще больше солдат.

Бьорн с досадой сплюнул, отошел к дальней палатке и принялся выдергивать колышки, крепящие ее к земле. Виола отпрянула в угол, ее била дрожь.

Кажется, про нее все забыли. Самое время бежать! Скрыться в лесу, дождаться темноты… Быть может, хейды, занятые отъездом не станут ее искать.

Подобравшись к выходу, она собиралась было выскользнуть наружу, но тут полог покачнулся, и она уткнулась в чью-то грудь. В ноздри ударил резкий запах запекшейся крови. Виола отшатнулась.

— А ты куда намылилась, гадючье отродье? — Ее схватили за руки, и больно заломили их за спину.

Виола вскрикнула. В следующий момент она узнала Ингвара. Его зеленовато-желтые глаза полыхали гневом, тонкие губы злобно кривились, обнажая мелкие острые зубы.

— Смотри, потаскуха, что из-за тебя случилось? — свирепо зашипел он, хватая ее за волосы. — Хочешь к папочке, тварь? Хочешь, сука?

Лицо обожгло пощечиной. Из глаз посыпались искры, Виола с визгом отлетела в сторону. Она попыталась отползти, но Ингвар снова вцепился в ее косу.

— Я отправлю тебя к твоему папаше, сучонка… — от его тона все внутри перевернулось. — По частям… И начну, пожалуй, с твоих пальчиков. — Ингвар до боли сдавил ее кисть. — С твоих тоненьких изнеженных пальчиков…

Глава 4

— Ну все, голубки, отлипайте друг от друга.

Виола подняла голову и увидела Рагнара. Тот всучил Бьорну полоску светлой ткани.

— Перевяжи ей руку.

Бьорн последовал его совету и, забинтовав искалеченную кисть, снова протянул Виоле фляжку.

— Будешь?

Она кивнула. Еще пара глотков, и по телу разлилась отупляющая слабость. Виола уставилась в догорающий костер. В голове беспорядочно метались хмельные мысли.

Потеря мизинца — небольшая трагедия… для мужчины, но не для юной девушки. Виолу скоро должны были представить к княжескому двору, где даже крохотный изъян служил предметом осуждения и насмешек. Придворные сплетники неделями шушукались о том, как у госпожи А между зубов застряла веточка укропа, а госпожа Б появилась на балу в том же платье, что и в прошлый сезон.

Теперь можно забыть о блестящей партии. Придется довольствоваться претендентами, которых прельстит высокое положение отца.

Сизые клубы дыма взметнули к небу горящую искорку. Виола тяжело вздохнула. Что толку сокрушаться, если палец все равно не пришить?

Пока она предавалась горестным размышлениям, Бьорн и Рагнар отошли к своим спутникам — всего в живых осталось шестеро хейдов.

До нее долетали обрывки их разговора.

— Надо сваливать, — сказал один из мужчин. — Думаю, граф пришлет сюда новых солдат, чтобы узнать, куда подевались старые.

— А с этой что делать? — спросил второй.

Виола поняла, что речь идет о ней, и целиком обратилась в слух.

— Давайте все-таки попробуем получить за нее выкуп, — предложил Бьорн.

— Забудь об этом, — буркнул Ингвар.

— Почему я должен об этом забыть?

— Потому, мой недалекий друг, что даже если граф и отсыплет за нее монет, ничто не помешает ему потом перебить нас как собак.

— Мы заберем серебро и сбежим.

— Ага, так он тебя и отпустит. Думаешь, он не захочет отомстить за гибель своих людей?

— Ингвар прав, — подал голос еще один хейд. — Надо убираться отсюда, пока граф еще ничего не знает.

— А чтобы он не напал на нас по дороге, — добавил Ингвар, — возьмем с собой девку, как гарантию безопасности.

«Что? — Виолу прошибло холодным потом. — Нет, что за бред! Никуда я с ними не поеду! Пускай забирают свой выкуп и катятся к чертовой бабушке!»

— Это ты во всем виноват, дерьмо собачье! — снова начал заводиться Бьорн. — За каким хреном ты напал на его солдат?

— Нет, дубина, — парировал Ингвар, — это все твоя вина. Нас пригласили на мирные переговоры, которые ты, кстати, с треском провалил. И что ты сделал, тупица? Похитил графскую дочь. Считай, что ты объявил ему войну.

— Я не хотел возвращаться к ярлу с пустыми руками.

— Да-да, все знают, как ты лижешь ему задницу. Все еще надеешься, что он назначит тебя своим преемником?

— Нет, баранья ты мошонка! — вызверился Бьорн. — Если бы мы получили серебро, то могли бы купить зерна, и нашим людям не пришлось бы голодать. А теперь многие не переживут это зиму, и все благодаря тебе.

— Забудь о серебре. — Ингвар махнул рукой. — Надо уходить.

— Только сперва мы отдадим почести павшим товарищам, — раздался голос Рагнара.

— У нас нет на это времени, — заметил хейд со светлыми патлами и клочковатой бородой.

— Время есть, Олаф, — возразил Бьорн. — Уходить будем ночью. Вряд ли граф успеет что-то предпринять раньше завтрашнего утра.

— У нас даже найдется время для чего-то приятного, — вкрадчиво произнес Ингвар.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Бьорн.

— Давненько я не был с женщиной…

— А нам какое дело? Если приспичило, то пойди в кусты и поиграйся со своей колбаской.

— Зачем, если у нас есть баба? Пустим ее по кругу.

Виола вздрогнула. Она ошарашено повернулась к хейдам и застыла, пригвожденная к месту их похотливыми взглядами.

— Э-э, какого хрена! — взвился Бьорн. — Ты же сам сказал, она — наш пропуск.

— И что? Если мы разок-другой насадим этот пропуск на кукан, он от этого хуже не станет. — Слова Ингвара потонули в дружном гоготе.

Виола похолодела. Она хотела подняться, но ее парализовало от страха. Губы задрожали, во рту пересохло.

Между тем, Ингвар, Олаф и двое бородачей встали с бревен и начали вразвалочку приближаться к ней. Рагнар тоже сделал пару шагов, но остановился поодаль.

Бьорн выступил вперед, преграждая им путь. Его рука легла на топорище.

— Я сказал нет, — ледяным тоном бросил он. — Никто и пальцем ее не тронет.

— А мы не пальцами ее трогать будем, да, мужики? — гнусно ухмыльнулся Ингвар. — Или кто-то собирался пальцем?

Остальные заржали.

Бьорн вытащил из-за пояса топор.

— Стойте! Это приказ!

— Приказ? — осклабился Ингвар. — Мы сейчас не в бою, а значит, в дружине все равны.

— Не будь таким жадным, Бьорн. — Ухмылка белобрысого Олафа стала еще шире. — Сам-то небось ее уже трахнул, так дай и другим получить удовольствие. Добыча делится поровну — забыл?

Виола съежилась на бревне, втиснув голову в плечи. Она боялась шевельнуться: казалось — малейшее движение, и они набросятся на нее как дикие звери.

Бьорн медленно поднял топор

— Я ее не трахал. И никто из вас не трахнет, — сквозь зубы процедил он.

— Чего ты так взбеленился? — спросил один из бородачей. — Ты же не собираешься с нами драться из-за ангалонской шлюхи? Хочешь — возьми ее первым.

— Ни шагу дальше! — низко прорычал Бьорн, и Виола увидела, как напряглись его плечи.

— Эй, Бьорн, остынь. — Рагнар протянул к нему ладонь. — Опусти топор, мужики правы.

— Катись к Брокку! — рявкнул тот. — Я не дам ее насиловать!

Рагнар развел руками.

— Ты ведь знаешь закон: добыча делится поровну.

— Знаю, — ответил Бьорн, не опуская оружия.

Виолу трясло так сильно, что зубы стучали друг о дружку. Она по уши закуталась в плед, не в силах сдвинуться с места, а хейды, ободренные словами Рагнара, начали сжимать кольцо, словно стая волков вокруг загнанной добычи.

Глава 5

— Ньорун великий и всемогущий, прими наших доблестных братьев, павших в бою, дабы они веки вечные пировали в твоих небесных чертогах!

С этими словами Бьорн поднес пылающий факел к дровам, на которых покоились тела хейдеронцев. Огонь лизнул древесину, сперва нехотя, примеряясь, затем — с растущим аппетитом, и вот уже через несколько минут над поляной трещало и гудело могучее пламя, вознося к небу прах мертвецов.

Виола закашлялась от дыма и вони горелой плоти. Снова это чертова горелая плоть! Она вдруг вспомнила те сочные ребрышки, которые с таким удовольствием обгладывала сегодня утром, и ее чуть не вырвало.

«Проклятье! Никогда в жизни больше не притронусь к жареному мясу!»

Хейды со склоненными головами стояли у костра, отдавая последние почести погибшим товарищам. Виола перевела взгляд туда, где были кучей навалены тела ангалонцев, сложила руки на груди и начала молиться за упокой их душ.

Через какое-то время к ней подошел Бьорн и, подождав, пока она закончит, сказал:

— Пора ехать.

Он легко подхватил ее на руки, забросил на плечо и понес к лошадям.

— Никуда я с тобой не поеду! — Виола отчаянно извивалась, пытаясь вырваться из его хватки.

— Мы уже обсудили этот вопрос, — спокойно сказал Бьорн. — Поедешь. Вот только в мешке или в седле — зависит от тебя.

Когда он поставил ее на землю, Виола увидела, как Рагнар неподалеку разворачивает огромный пыльный мешок. Черт, похоже, они не шутят!

— Ну так что? В мешок? — Бьорн поднял на нее насмешливый взгляд. В его зрачках отражались танцующие языки пламени.

— Не надо! — буркнула Виола, вспомнив поездку вниз головой в ночь похищения.

— Вот и славно! — Он наклонился и перерезал путы, стягивающие ее лодыжки.

Рослый чалый жеребец с широкой грудью и мощными ногами нетерпеливо перебирал копытами у коновязи. Бьорн посадил на него Виолу, и она обнаружила, что он успел переделать седло для удобства двоих наездников: приладил к каркасу вторую пару стремян, и удлинил сиденье куском, вырезанным из другого седла.

Бьорн вскочил следом, а конь при этом всхрапнул и переступил копытами.

— Бьорн, ты слишком много жрешь, — съехидничал Олаф. — Лошадь не выдержит такую тушу. Давай лучше я повезу девчонку.

— Размечтался.

— Посади ее на отдельную лошадь, их у нас хренова куча. — Рагнар махнул в сторону скакунов, принадлежавших погибшим воинам.

— Я думал об этом, — ответил Бьорн, — но нет. Жаль, конечно, бросать столько лошадей, но они лишь замедлят нас в горах. Да и она, — он ткнул Виолу под ребра, — вообразит, что сможет сбежать. Зачем нам лишняя головная боль?

Виола презрительно фыркнула. Неужели всю дорогу придется провести прижатой к этому проклятому хейду? Ну уж нет! Она ухватилась связанными руками за переднюю луку, чтобы подвинуться к лошадиной шее, подальше от Бьорна, но тут ее плед зацепился за седло, пряжка расстегнулась, и шерстяная ткань сползла с плеча. Виола взвизгнула, едва успев поймать ускользающие края. Еще секунда — и она бы предстала перед всеми в чем мать родила.

— Ты б ей хоть одежду какую дал, — хохотнул Рагнар, укладывая пожитки на гнедого жеребца.

— Зачем? Не дали пощупать, так хоть полюбуемся, — из-за густых клуб дыма пробасил один из бородачей.

— Зенки повылазят, — проворчал Бьорн.

Он спешился и принялся рыться в седельной котомке, затем ссадил Виолу с коня, развязал ей руки и протянул свернутую одежду.

— Возьми. Почти неношеное.

Хейды с интересном наблюдали за ней.

— Я что, должна одеваться при всех? — Виола надула губы.

— Мы не против, — ухмыльнулся Олаф.

Бьорн тяжело вздохнул, взял ее за руку и отвел за толстое дерево на опушке.

— Давай, только быстро. Попытаешься сбежать — будешь одеваться при них. — Он привалился к стволу и отвернулся.

Убедившись, что он не подсматривает, Виола скинула плед и быстро облачилась в голубовато-серую тунику с вышитым воротом. Рубаха болталась по колено, а рукава закрывали кончики пальцев. Следом Виола натянула штаны. Они оказались так велики, что она просто-напросто утонула в них. Но ничего не поделаешь. Виола закатала рукава и штанины и опоясалась куском веревки — все же лучше, чем щеголять с голым задом.

Лен туники приятно облегал тело. Ноздри щекотнул чужой запах, и Виола, оттянув ворот, понюхала его. Горькая хвоя, дым костра и что-то еще — мужское и приятное… К щекам прилила кровь.

— Ты там скоро? — окликнул ее обладатель манящего запаха.

— Подождешь.

Она сняла с ветки плед и, накинув на плечи, попыталась застегнуть, но замочек фибулы был слишком тугим. Вдобавок обрубок пальца зацепился за ткань, и руку снова пронзила такая боль, что пришлось закусить губу, чтобы не заорать.

— Дай сюда. — Бьорн взял у нее пряжку.

Затаив дыхание, Виола смотрела, как его большие руки аккуратно прилаживают застежку. Когда фибула была надежно закреплена, он поправил плед и при этом нечаянно задел ее грудь. Жар ударил в лицо, а, взглянув на Бьорна, Виола увидела, что он тоже покраснел.

Без единого слова они вернулись в лагерь. Все уже были готовы к дороге. Бьорн подсадил Виолу в седло, уселся позади и тронул поводья. Конь размеренной рысью поскакал по лесной тропе. Остальные отправились вслед за ними.

***

Солнце скрылось за верхушками деревьев, надвигались сумерки. Лошадиные копыта все дальше уносили Виолу из родных краев. Хмель все еще туманил голову, немного притупляя страх, но чем дольше они ехали, тем яснее становилось, что привычной жизни проходит конец.

Руки Бьорна, держащие поводья, охватывали Виолу нерушимым кольцом, а за спиной ощущался жар его могучего тела. Ей ни за что не сбежать! Спрыгнуть с лошади — Бьорн тут же ее подхватит, а если и удастся, и она не сломает при этом шею — то босую он настигнет ее в тот же момент.

«Суждено ли мне вернуться домой, увидеть отца? — с каждой минутой отчаяние становилось все сильнее. — Я должна бежать. Любой ценой. Лучше всего на привале, когда хейды уснут. А до тех пор надо притвориться, будто я смирилась, чтобы усыпить их бдительность».

Глава 6

Когда спина коснулась тюфяка, а голова — подушки, с губ Виолы сорвался блаженный стон. Бьорн заботливо накрыл ее одеялом и улегся рядом.

В палатку с кряхтением заполз Рагнар, и когда он, наконец, разместился, Бьорну пришлось подвинуться так, что Виола сквозь плед ощущала его тело. Как ни странно, отстраняться совсем не хотелось: его тепло и размеренное дыхание успокаивали, заставляя сердце биться ровнее. Она попыталась обдумать побег, но из-за сильной усталости почти сразу провалилась в сон.

Когда она проснулась, то обнаружила, что обнимает Бьорна, уткнувшись носом ему в грудь. Виола отпрянула. Стыд то какой! Что скажет отец, когда узнает, что она делила ложе с мужчиной? Хоть выражение «делить ложе» и подразумевает нечто большее, чем просто спать в одной постели, но происходящее в любом случае выходит за рамки всяких приличий.

«Приличия? — Виола горько усмехнулась. — Боже, о чем я только думаю! Меня похитили, мне отрубили палец, меня увозят в чужую страну, а я рассуждаю о каких-то приличиях!»

Надо бежать! Сейчас или никогда. Виола прислушалась — Бьорн мирно спал, Рагнар, судя по раскатистому храпу, тоже. Она осторожно перелезла через их ноги и выглянула наружу.

Небо горело багрянцем, и сквозь сосны пробивались золотистые лучи заходящего солнца. С ума сойти, она проспала целый день!

У костра, спиной к ней сидел Альрик, а больше никого не было видно.

С отчаянно бьющимся сердцем Виола выскользнула из палатки и шмыгнула за нее, прячась от караульного. Несколько минут она сидела на корточках, размышляя, что делать дальше. Хорошо бы украсть лошадь, оружие, припасы… да хотя бы обувь… Нет, не получится: сумки с пожитками лежат в палатках, щиты и топоры — прямо у входов, а лошадей расседлали и разнуздали. Без седла далеко не уехать, да и сама мысль о верховой езде отзывалась в измученных ногах новым приступом боли.

Нет, придется уходить так, в чем есть — босиком, в рубахе и подпоясанных веревкой штанах. Остается лишь уповать на то, что неподалеку лежит какое-нибудь селение, где ей помогут вернуться домой.

Виола осторожно выглянула из-за палатки — хейд все так же клевал носом у костра — и резво юркнула за сосну. Отошла подальше, крадучись, а затем пустилась во весь опор. Страх придавал ей сил, и какое-то время она неслась очертя голову, как заяц от своры борзых.

Однако вскоре пришлось замедлиться: хвоя и шишки больно впивались в босые ноги. Нужно быть осторожнее, не хватало еще напороться на острый сучок и проколоть ступню.

Виола огляделась — повсюду лишь кусты и деревья. Лагеря уже не видать, и — она принюхалась — дымом тоже не пахнет. Значит, она отбежала на достаточное расстояние. Но что дальше? Куда идти, где искать помощи?

В детских сказках герой обычно взбирался на дерево, чтобы осмотреть окрестности. Виола повертела головой — березы и сосны стройными колоннами взмывали к небу. Разве на такие залезешь?

Хотя, вот на этой сосне растет несколько сучьев, за которые можно было бы уцепиться.

Она подошла к дереву, ухватилась за верхний сук, и поставила ногу на нижний. Твердая ветка больно вдавилась в босую подошву. Виола закусила губу. Встав на цыпочки, она с трудом дотянулась до следующего отростка, хотела было подтянуться, но тут сучок под ногой хрустнул, и она съехала по стволу на землю, обдирая ладони о грубую чешуйчатую кору.

«Черт! Я скорей сверну себе шею, чем заберусь на сосну!» — От бессилия по щекам потекли слезы. Ничего не выйдет. Без обуви и теплой одежды далеко не уйти. Уже темнеет, и различать путь среди деревьев становится все трудней. Неужели придется вернуться в лагерь? Там хотя бы еда, костер и меховой плащ.

Лишь отчаянное упорство побуждало Виолу идти вперед. Нужно найти реку или дорогу — рано или поздно они приведут к жилью. Но даже если где-то и мелькал просвет, то, подходя ближе, Виола убеждалась, что это всего лишь поляна. По пути ей не встретилось ни зарубки на дереве, ни тропинки, ни погашенного костра. Казалось, этой дремучей глуши не было ни конца ни края.

Воздух делался все прохладнее, да и пустой желудок уже давал о себе знать. В конце концов, Виола признала свое поражение и остановилась. Откуда же она пришла? Солнце уже скрылось за горизонтом, стремительно сгущались сумерки, и все прогалины между деревьями выглядели совершенно одинаково.

Куда идти? Виола напрягла слух, но кроме комариного писка, ничего не услышала. Она раздраженно отогнала настырных кровососов. Что же делать?

Она неуверенно двинулась в ту сторону, откуда, где, как ей казалось, находился лагерь. Чернота заволакивала лес с такой быстротой, что уже скоро пришлось вытянуть перед собой руки, чтобы не наткнуться на ствол или не напороться глазом на ветку. К счастью, подлесок был довольно редким, но пару раз Виола все же застревала в колючих зарослях, и, чертыхаясь, выпутывала одежду из цепких ветвей.

Через полчаса окончательно стемнело. Сделав несколько шагов вслепую, Виола споткнулась о выступающий из земли корень и, чтобы не упасть, схватилась за сосну, стесав при этом ладони о шершавую кору.

Она прошла еще немного и чуть не свалилась в какой-то овраг. Нет, дальше идти бессмысленно. Не видно ни зги, лишь белесые стволы берез смутно выделяются во мраке. Она заблудилась. Пора признать, что затея бежать была дурацкой, и подумать, что делать дальше.

Если она не найдет дорогу назад, то придется ночевать прямо в лесу. Эта мысль привела ее в отчаяние. Воздух заметно похолодел, и Виола обхватила руками себя за плечи, выстукивая зубами мелкую дробь. Босые ноги заледенели, исколотые подошвы саднило, а живот сводило от голода.

«Нужно наломать еловых лап и сделать из них что-то вроде шалаша, — в смятении размышляла она. — Какая же я дура, что не стащила огниво: мне даже нечем зажечь костер!»

Пронзительный тоскливый вой внезапно разорвал тишину. Виола подпрыгнула на месте, сердце гулко заколотилось.

— Мамочки! Волки!

Глава 7

Едва небо на востоке озарилось золотистым румянцем, хейды позавтракали и двинулись в дальнейший путь. Пока они выбирались из леса на дорогу, Виола смотрела на непролазные буераки; густые заросли; овраги, сплошь заваленные стволами деревьев, и все сильнее понимала, как глупо и самонадеянно было пытаться сбежать вчерашней ночью.

«Если бы не Бьорн, меня бы уже сожрали волки. Спасибо ему, конечно за это, но, с другой стороны, ведь это по его милости я и оказалась ночью в лесу. Черт, надо было бежать сразу же, как меня похитили, а не ждать, пока меня выкупят! А теперь остается лишь молиться, что чтобы их ярл договорился с отцом и вернул меня домой».

Спутники Виолы держались проселочных дорог, и по пути им встречались одни крестьяне — пешком, либо верхом на мулах или ослах. При виде статных вооруженных всадников селяне впадали в ступор: слишком уж часто им доводилось подвергаться набегам свирепых горцев. Скорей всего, небольшая кавалькада вызвала жуткий переполох в окрестных деревнях, но хейдов это мало заботило, они летели во весь опор, желая поскорее попасть в родные места.

После полудня впереди показались изумрудные предгорья, а за ними в сизой дымке угадывались величественные громады хейдеронских гор. Пышный бархат лесов, серебристые ниточки водопадов, белоснежные облака в небесной синеве — поездку можно было бы назвать даже приятной… если бы Виолу не увозили на чужбину насильно.

Под вечер они разбили лагерь на заросшем холме под сенью раскидистых деревьев. Виола сидела у костра, помешивая похлебку, Бьорн отправился поить лошадей, остальные разбрелись кто куда, занимаясь насущными делами.

Вдруг к Виоле на бревно подсел Олаф. Она вздрогнула и невольно отодвинулась: он был ей не слишком приятен.

— Эй, — оглянувшись по сторонам, шепнул он. — Ты хочешь попасть домой?

Она встрепенулась и ошарашено уставилась на него.

— Хочу.

— Тогда не спи сегодня ночью. Когда трижды ухнет сова… Ты слышала, как кричат совы?

Виола кивнула.

— Так вот, услышишь уханье — вылезай из палатки.

— А если проснется Бьорн или Рагнар?

— А ты осторожнее. В крайнем случае, скажешь, что тебе надо по нужде.

— Допустим. И что будет дальше?

— Мы дадим тебе лошадь и отпустим на все четыре стороны.

Как-то чересчур подозрительно звучит!

— Кто это «мы», и с чего это «вам» помогать мне? — Виола смерила собеседника пытливым взглядом.

Тот почесал жидкую светлую бороденку.

— Скажем так: кое-кто хочет, чтобы Бьорн опозорился перед ярлом.

— Кто? Ингвар?

— Тебе ли не все равно? Ты хочешь попасть домой, или нет?

— Хочу, — кивнула она.

— Тогда делай то, что тебе говорят, и не задавай лишних вопросов.

С этими словами он встал и ушел. Виола настороженно огляделась по сторонам — кажется, больше никто не слышал. Спина взмокла от пота, биение сердца гулко отдавалось в ушах. Неужели сегодня ночью удастся бежать?

Виола попыталась воскресить в памяти проделанный путь. Они избегали селений, но поля и крестьяне, что встречались по дороге, указывали на близость жилья. Если ей и впрямь дадут лошадь, то можно будет добраться до одной из деревень и попросить помощи, пообещав щедрую награду от отца.

Она не заметила, как подошел Бьорн, и очнулась от размышлений, лишь когда крупная фигура заслонила лучи заходящего солнца.

— Эй! У тебя суп убегает! — Он метнулся к костру и снял крышку с котелка. — О чем задумалась?

— Да так, ни о чем. — Она смущенно улыбнулась.

— Дай руку!

Виола с недоумением протянула забинтованную кисть.

— Да не эту. Другую.

Она послушалась, и Бьорн насыпал ей полную горсть ежевики.

— Спасибо, — она подняла на него смущенный взгляд.

Его синие глаза лучились отблесками пламени, и ей отчего-то стало стыдно. Он так добр к ней, а она собирается от него сбежать…

Виола тряхнула головой, отгоняя наваждение: «Нет, что за чушь! Он похитил меня ночью из моей постели, так что эти угрызения совести абсолютно неуместны!»

Она сунула ягодку в рот. Сочная и очень вкусная — словно впитала в себя всю сладость уходящего лета.

— Будешь? — она протянула ежевику Бьорну.

— Нет, спасибо. Я для тебя собирал… И вот еще что, — он понизил голос, — прости за вчерашнее… ну там, в палатке. Не знаю, что на меня нашло.

— Все в порядке, — улыбнулась она.

Прошлой ночью он больше не прикасался к ней, да и, сидя на лошади, не делал попыток прижаться к ее спине. И хоть ему ничего не стоило взять ее силой, каким-то чутьем Виола понимала, что его не нужно бояться, что он на ее стороне.

Но вот Олаф, Ингвар… при мысли о них вдоль позвоночника пробежала дрожь. В предложении Олафа явно кроется какой-то подвох. Не стоит слепо ему доверять… Но, с другой стороны, если это единственный шанс обрести свободу, то придется рискнуть.

— Ладно, — вздохнул Бьорн, поднимаясь с бревна. — Пойду палатками заниматься.

Отправляя в рот ягодку за ягодкой, Виола рассеянно наблюдала, как он споро вбивает в землю колышки и натягивает между ними тент. Она даже не заметила, как к ней подошел Рагнар.

— Засмотрелась, девица? — Он сел на бревно рядом с ней.

Виола повернулась к нему.

— Что?

— Нравится он тебе? — Он усмехнулся в рыжую бороду.

Она хмыкнула и неопределенно пожала плечами.

Рагнар потянулся к котелку, снял крышку, попробовал суп на вкус.

— Соли мало. — Он добавил щепотку из лежащего на камне мешочка.

— Ежевику будешь? — Виола протянула ему несколько оставшихся ягод.

— Давай. — Рагнар сгреб их огромной ладонью и закинул в рот. — Вкусно. Бьорн притащил?

— Угу.

— Ты, я смотрю, ему приглянулась, девица. Он после Альвейг ни на кого так не глядел, а тут прям ожил.

— Альвейг?

Снова это имя…

— Угу, — кивнул Рагнар. — Жена его.

В груди вдруг болезненно шелохнулось что-то колкое и неприятное.

Глава 8

— Виола!

Брызги холодной воды вырвали ее из небытия. Виола распахнула глаза и обнаружила, что лежит на земле, а ее голова покоится на коленях Бьорна.

— Очнулась, слава Ньоруну! — Он оставил в сторону кружку.

— Что случилось?

Она невольно потянулась к лицу. Пальцы нащупали на лбу огромную шишку, и Виола поморщилась от пульсирующей боли.

— Это ты у меня спрашиваешь, что случилось? — Бьорн возмущенно поднял брови. — Виола, что мне с тобой сделать, чтобы ты не пыталась бежать? Связать и запихнуть в мешок? Ты этого добиваешься?

— Нет.

— Ну а что ты предлагаешь?

— Ничего. Я хочу домой.

Он тяжело вздохнул и отвернулся. Виола уставилась на звезды, которые проглядывали в ночном небе сквозь нависающие черные ветки.

Через несколько секунд Бьорн снова склонился над ней.

— Виола, ты попадешь домой, я тебе обещаю. Твоему папаше, конечно, придется раскошелиться, но ведь ты его единственная дочь, значит он согласится.

— А если твой ярл не захочет меня отпускать? Вдруг он меня убьет!

— Не думаю, — Бьорн качнул головой. — Ярл Сигизмунд разумный человек, он не упустит выгоды. Зачем ему тебя убивать?

— Например, чтобы отомстить за смерть ваших людей.

— Вряд ли. Если он кого и накажет, так это меня. Я ведь тан, а значит, несу ответственность за свою дружину.

— И как он тебя накажет?

— Не знаю. Ему решать.

— То есть, ты везешь меня к нему, чтобы смягчить его гнев? — насупилась Виола.

— Я не боюсь его гнева, — ответил Бьорн и, помолчав, добавил: — Ладно, давай попытаемся до утра еще немного поспать. Ты как?

Виола, кряхтя, села на траве. В голове помутилось.

— Этот злыдень Ингвар, между прочим, хотел меня убить. — Она снова ощупала лоб. Шишка налилась и стала еще огромнее.

— Не убить, а остановить, — возразил Бьорн. — Ты ведь собиралась умыкнуть лошадь и слинять.

— Да ну? — прищурилась она. — А он случайно не рассказывал, что это они с Олафом подговорили меня бежать и пообещали дать мне лошадь. Вот я дура! Теперь-то я понимаю, что меня бы просто отвезли в лес, прикончили и закопали бы под каким-нибудь кустом.

— С чего бы им это делать? — Бьорн скептически поднял бровь.

— Не знаю, какие между вами отношения, но, кажется, этот ушлепок имеет на тебя зуб. Думаю, он хотел, чтобы ты явился к твоему бесценному ярлу с пустыми руками.

Бьорн покачал головой.

— Из вас двоих кто-то явно врет. Ингвар, хоть и придурок, но я знаю его с самого детства… А вот ты…

— Что «я»? — Она с вызовом уставилась в его глаза.

Он хмыкнул и отвернулся. Несколько секунд он молча пялился в темноту, затем поднялся на ноги и протянул руку.

— Пошли спать.

Как только они заползли в палатку и улеглись, он обхватил ее сзади за талию. Виола дернулась в слабом протесте, но Бьорн лишь крепче притиснул ее к себе.

— Ну все, принцесса, теперь ты точно от меня не сбежишь. — Мягкая борода защекотала ухо, а от горячего дыхания по телу пробежала дрожь.

Его пальцы медленно поползли вниз по ее плечу. Виола напряглась. Сейчас он точно ее изнасилует: она ощущала, как сильно он возбужден. Но когда его ладонь, соскользнув с ее локтя, мимолетно коснулась бедра, Бьорн с резким выдохом отдернул руку.

— Ладно, спи давай! — Он перевернулся на спину и затих.

***

На следующий день они пересекли границу Ангалонии и въехали в Хейдерон. Виола знала, что еще ее дед для защиты своих владений устроил на дорогах пограничные заставы. Однако в горы вело столько лазеек, что уследить за всеми было невозможно. Стоило перекрыть одну тропу, как хейды тут же находили новую или, если позволяла мощь их отряда, просто-напросто лезли напролом.

Дорога поднималась в горы, и лошадям приходилось нелегко. Продвижение замедлилось, но хейдов это совершенно не волновало. Теперь они были на своей территории и заметно расслабились. Лодур с Альриком даже на время ускакали в лес, чтобы поохотиться на косуль, и на следующем привале путники полакомились жареной дичью.

Виола дико устала за три дня пути и едва держалась в седле. Бьорну же, казалось, все было нипочем, он сидел прямо и уверенно, и управлял конем лишь легкими движениями поводьев.

Рагнар всю дорогу травил байки о своих великих деяниях. Судя по его россказням, в бою он стоил десятерых, валил медведей голыми руками, останавливал на скаку разъяренных коней и мог потушить горящую избу, всего лишь как следует сходив по малой нужде.

— И тут начинается бешеное рубилово, — взахлеб вещал он. — Скамейки летают, стол в щепки разнесли. А при мне, как на грех, не было топора. Ну, я хватаю кружку и давай ею всех колошматить направо и налево. Человек десять уложил…

— Ага, — перебил его Бьорн, — а потом в шинок заявилась Матильда и всех вас разогнала к брокковой матери, а тебя так отделала черпаком по хребтине, что ты неделю ходить не мог.

— Нет, Брокк тебя дери! Черпаком — это было в другой раз. А тогда у нее была сковородка.

— А, точно, сковородка, — хохотнул Бьорн. — Черпак — это когда она тебя на дерево загнала.

— Почему сразу «загнала»? — обиженно буркнул Рагнар. — Может, мне самому захотелось туда залезть.

— Точно. И в бочку тоже захотелось, когда ты там застрял?

— Не помню такого.

— Так напряги мозги! Ты тогда выжрал всю медовуху, которую Матильда приготовила на свадьбу своего брата, и она тебя скалкой по всему дому гоняла.

— Да ну тебя! — Рагнар с досадой махнул рукой. — Не слушай его, девица, он брешет как сивый мерин.

«Еще кто из вас брешет?» — усмехнулась Виола.

— А кто такая Матильда? — поинтересовалась она.

— Супружница этого рыжего пентюха, — пояснил Бьорн.

— И что, она и вправду такая грозная?

— Ну, я бы не стал ей перечить, не нацепив предварительно кольчугу и шлем, — ответил он.

— А я с ней живу, — обреченно вздохнул Рагнар…

Глава 9

— Ну-ка, встань ровно! — велела Матильда и, отступив на шаг, окинула Виолу внимательным взглядом. — Думаю, какое-нибудь из моих платьев придется тебе впору.

— Спасибо! — Виола была готова ее расцеловать: она уже так давно мечтала о свежей одежде!

— А обувку ей подберешь? — поинтересовался Бьорн.

Виола невольно взглянула на свои босые ноги, серые от дорожной пыли, и смущенно спрятала одну за другую.

— Найдем, — кивнула Матильда. — Ну все, потопали, баня стынет.

Они миновали несколько обнесенных плетнями дворов и свернули на тропинку, по обе стороны от которой серебрились ряды капустных початков. В конце огорода стояла небольшая бревенчатая изба. Матильда распахнула кособокую дверь и все вошли в натопленный предбанник.

— Раздевайтесь, одежду кидайте в корзину, — велела она и, недолго думая, стянула с себя сарафан и рубаху.

Виола смущенно отвела глаза, а Матильда, ничуть не стыдясь своей наготы, сняла туфли и шерстяные чулки. Затем она отворила дверь, напустив в предбанник густой пар вперемешку с дымом, и скрылась в парной.

Виола в растерянности теребила веревку, повязанную на талии вместо пояса. Дома она стеснялась даже служанки, помогающей принимать ванну, и, выйдя из лохани, поскорее норовила завернуться в полотенце. Неужто сейчас придется обнажаться перед посторонними, да еще и мужского пола?

Однако ее спутники, похоже, не видели в совместной помывке ничего дурного. Рагнар стащил через голову тунику, скинул башмаки и принялся расстегивать штаны. Бьорн тоже разулся и снял рубаху. Хоть Виоле в дороге и случалось лицезреть голые хейдеронские торсы, но сейчас в тесной комнатушке вид крепких татуированных тел поверг ее в ужас. Она в панике схватилась за дверную ручку.

— Эй, ты куда? — окликнул Бьорн.

— Я… потом искупаюсь, — пролепетала она, порываясь выскочить наружу.

Бьорн схватил ее за плечо.

— Когда потом? Баня остынет. Не дури, мы ничего тебе не сделаем.

— Я не хочу раздеваться… при всех.

— Ох уж эти изнеженные анги! — фыркнул Рагнар.

Он стоял посреди предбанника совершенно голый. Рыжие завитки волос густо покрывали могучую грудь и спускались дорожкой по животу, а ниже… О, господи! Виола вспыхнула и отвела глаза.

— Набрось полотенце, если стесняешься, — предложил Бьорн. — Рагнар, вали уже отсюда, не смущай девчонку.

Тот хмыкнул и скрылся в парной, а Виола сняла с крючка полотенце и замерла в нерешительности.

— Раздевайся и заходи, — сказал Бьорн. — Мы не кусаемся.

Оглянувшись, она увидела, как он открывает дверь, и прежде чем клубы пара снова заволокли предбанник, успела разглядеть мускулистую спину и подтянутую округлую задницу.

«Боже! Отец с ума сойдет, если узнает, что его дочь проводит время в компании голых мужиков!»

Виола принялась стягивать свои тряпки. В нос шибануло острым запахом пота. Она поморщилась: «Ни за какие коврижки больше не надену эти вонючие лохмотья!»

Она швырнула одежду в корзину и обмоталась полотенцем. «Господи, даже если я закутаюсь по уши, ОН-то будет голый… Может, сбежать, пока не поздно?»

Нет. Надо успокоиться. Виола заставила себя сделать глубокий вдох. «Ладно, просто не буду ни на кого смотреть».

В парилке было жарко, дымно и влажно. От раскаленных камней поднимался горячий хвойный пар, танцуя в узком луче света, падающем через крохотное оконце. Вдоль стен тянулись деревянные полки. На одной сидели Матильда с Рагнаром, на другой — Бьорн.

Он похлопал по сиденью рядом с собой. Виола нерешительно опустилась на краешек, стараясь не смотреть на неприличные части тел своих товарищей.

— Эх, хороша банька! — прокряхтел Рагнар. — Эй, жена, поддай-ка жару!

Матильда встала с лавки, зачерпнула из огромной бадьи ковш воды и плеснула на камни. Все тут же зашипело, зашкворчало, и парилку заволокло белоснежным паром.

Виола закашлялась.

— Вдыхай через нос, а выдыхай через рот — посоветовала Матильда. — Это так хворь из тебя выходит.

Прикрыв глаза, Виола прислонилась к бревенчатой стене. Как хорошо! Тепло, лениво, благодатно. «Когда вернусь домой, надо попросить отца устроить баню у нас в замке», — подумала она.

На коже выступил пот, а легкие наполнились благоуханием хвои и душистых трав. Виола ощутила, как исчезают тревоги, усталость и напряжение последних дней.

— Ну как, нравится баня? — поинтересовался Бьорн.

— Угу, — кивнула она, не поднимая век, чтобы лишний раз не смотреть на голые телеса.

— Эй, муженек! — послышался игривый голос Матильды. — Ну-ка, попарь меня! Что-то я соскучилась по березовому веничку.

Виола все-таки не удержалась и открыла глаза. Матильда лежала на полке ничком, а Рагнар сидел на краю и поглаживал ее по спине… О боже, кажется, у него встал!

— А по чему ты еще соскучилась? — вкрадчиво поинтересовался Рагнар, задержав ладонь на пухлых ягодицах жены.

— Хм. Даже и не знаю, — пробормотала та.

— А как насчет этого? — Он взял ее руку и положил себе на член.

Виола отвернулась, сгорая от стыда.

В следующий момент Бьорн поднялся со скамьи.

— Ну, мы, пожалуй, пойдем. Не будем вам мешать.

Слава тебе, господи, хоть он нормальный! Виола тоже вскочила на ноги.

— Нет-нет, оставайтесь! — пробасил Рагнар. — Пошли, женушка, потолкуем в предбаннике.

Матильда встала с лавки.

— Да, ребятушки, оставайтесь. Мы ненадолго.

— Что значит ненадолго? — с напускной обидой буркнул Рагнар.

— Вы и глазом не успеете моргнуть, — усмехнулась Матильда.

— Что ты себе позволяешь, женщина!

Он притворно замахнулся, а Матильда с заливистым хохотом бросилась к двери. Рагнар кинулся следом и, звонко шлепнув жену по заднице, вытолкал ее в предбанник.

— Ох уж это семейка! — хмыкнул Бьорн, вновь усаживаясь на полку. — То любятся, то дерутся.

— Угу, — кивнула Виола.

Теперь, когда они остались вдвоем, она смутилась еще сильнее. Бьорн расслабленно сидел на скамье, по мужскому обыкновению широко раскинув колени, и приходилось сжимать бедра, чтобы не касаться его волосатой ноги.

Глава 10

Выйдя из бани, Виола увидела неподалеку Рагнара и Бьорна. Они стояли к ней спиной и разговаривали, облокотившись на поленицу. Заходящее солнце золотило косу одного из них, и поигрывало медными бликами в волосах другого.

Виолу бросило в краску. Еще неизвестно, чем бы все закончилось, не появись так вовремя (или не вовремя?) в парной Рагнар. Дело явно принимало недвусмысленный оборот. Какое непозволительное легкомыслие! Чудом избежала изнасилования по пути сюда, и вот те на! — едва не лишилась невинности в бане! Как можно было забыть, что находишься в стане врагов? Нужно прикладывать все усилия, чтобы вернуться, а не влюбляться в неотесанного дикаря!

Виола стиснула зубы, сжала кулаки и решительно шагнула вперед.

Бьорн оглянулся, и у него просветлело лицо — глаза засияли, губы дрогнули в легкой улыбке.

— Какова невеста, а? — подначил его Рагнар.

Бьорн шутливо ткнул его кулаком под ребра и обратился к Матильде.

— Пойдешь с нами к ярлу?

— Неа, — мотнула головой та. — Надо глянуть, чем там Гуннар с Гислой занимаются. Зуб даю, опять шалопайничают мелкие засранцы.

— Ну, как знаешь, женушка, — сказал Рагнар, — а мы навестим старика.

Матильда воинственно уперла руки в бока.

— Приползешь на бровях — шкуру спущу.

— Да ты что? — вскинул ладони Рагнар. — Да я ни в жизнь!

— Смотри у меня! А то будет как в прошлый раз!

— Я прослежу за тем, чтобы не было как в прошлый раз, — пообещал Бьорн, хватая друга за локоть. — Пойдемте уже!

По пути к дому ярла Виола с любопытством вертела головой по сторонам. Резные фигуры на крышах, витиеватый орнамент на столбах, разукрашенные щиты на стенах — все это придавало домишкам сказочный вид. Дорога поднималась в гору, и когда Виола оглянулась, перед ее взором открылся потрясающий вид на озеро, в синих водах которого отражался багрянец заходящего солнца.

Надвигалась ночь, но в деревне все равно кипела работа. То и дело раздавался стук молотков и звонкие удары по наковальне. Пахло дымом, свежим хлебом и копченым мясом. Виола обратила внимание на несмолкающий плеск воды.

— Что это журчит? — полюбопытствовала она.

— Водяное колесо. Мельница, — пояснил Бьорн. — Кстати, тут я живу.

Он махнул рукой в сторону густого плетня, за которым стоял небольшой ладный домик, срубленный из сосновых бревен. Как и у остальных домов, его конек венчали перекрещенные деревянные головы — то ли волчьи, то ли медвежьи, а подпорки были изрезаны вычурными узорами.

— Крепкая изба, — заметил Рагнар. — Бьорн сам построил

— Конечно сам, — усмехнулся тот. — Правда мне помогал один рыжий обормот и еще пол Рюккена.

— Ну дык для этого и существуют друзья… Кстати, а вот и Главный Дом, — сообщил Рагнар.

Впереди на пригорке возвышалось строение, своими плавными обводами напоминающее перевернутый корабль. Выпуклая крыша, покрытая золотистым тесом, походила на корпус; выступающий резной конек рассекал ее надвое, словно киль; а косые подпорки вдоль стен смахивали на весла.

— Что это? Лодка? — недоуменно спросила Виола.

— Это корабль, а не лодка, — снисходительно заметил Рагнар. — Правда, похож? Видишь ли, девица, раньше хейдеронцы были великими мореплавателями.

— И где же они плавали? — усмехнулась она. — В горах, что ли?

— Почему сразу в горах? Наши предки приплыли сюда с далекого северного острова, который лежит в холодных водах недалеко от того места, где небесный купол смыкается с землей.

— Там по ночам в небе даже видны зеленые огни из чертогов Ньоруна, — добавил Бьорн.

— Да ну? — Виола недоверчиво подняла бровь.

— По крайней мере, так говорится в легенде, — пояснил Рагнар и продолжил: — Древние хейды строили быстрые корабли, на которых бороздили море и грабили прибрежные народы.

— С тех пор ничего не изменилось, как я погляжу, — хмыкнула Виола.

— Что поделать, — пожал плечами Рагнар. — Земли у нас неплодородные, там — лед, здесь — камень, а жрать-то что-то надо.

Виола промолчала.

— Жизни на острове постепенно ухудшалась, — продолжил Рагнар. — Зимы становилась длиннее, лето — короче. Наши предки приносили жертвы богине Фриде, но впустую. Как-то раз лето вообще не наступило, снег лежал круглый год, и многие померли от голода. Тогда выжившие сели на корабли и поплыли искать новые земли. Путь был длинным и тяжелым. Мы нашли ваш материк случайно: несколько кораблей попали в шторм, и их отнесло далеко на юг. Судьба же остальных одному Ньоруну известна.

— Ваши предки были не очень-то гостеприимны, — добавил Бьорн. — Мы пытались осесть в плодородных низинах, но на поселения постоянно нападали анги, так что пришлось убраться в горы.

— Захватчикам никто не рад, — сказала Виола. — Но, кто знает, если бы мы были дружелюбнее, то хейды просто-напросто смешались бы с ангалонцами, и стали бы единым народом.

— А ты, девица, совсем не дура, как я погляжу. — Рагнар одобрительно оттопырил нижнюю губу.

Тем временем они подошли ко входу в Главный Дом и, распахнув высокие резные двери, ступили внутрь. В просторном зале было шумно, дымно и многолюдно. Посередине пылал и потрескивал длинный очаг. С трех сторон его окружали столы, за которыми сидела куча народу. Резкий хейдеронский говор, раскаты смеха, стук посуды сливались в сплошное гудение.

После бани дико захотелось есть, и от ароматов жареного мяса рот тут же наполнился слюной.

— О, это мы удачно зашли! — обрадовался Рагнар, решительно направляясь к свободному месту.

Бьорн и Виола последовали за ним.

— Ба! Какие люди!

Виола подняла глаза — во главе стола сидел крепкий мужчина средних лет в богато украшенной одежде. Его темные спутанные волосы ниспадали до плеч, а густую бороду щедро посеребрила седина.

Шум в зале подозрительно затих, и Виола жутко смутилась под любопытными взглядами окружающих.

Бьорн и Рагнар поклонились.