Принцесса не требуется!

Глава 1. Незваные гости

1.

Буря на перевале явно злилась на весь белый свет. Не просто злилась – она выла, скрежетала ледяными зубами о стены моего замка, словно пыталась выгрызть в них проход... Интересно, зачем? Даже мне, привыкшему ко всему, было тут предсказуемо и никак, что уж говорить о вьюжном буране, который пришел сюда из долины и наверняка немало повидал, замел и разрушил на своем пути.

Тем не менее, буря за стенами разыгралась не на шутку. И теперь ветер пытался снести хоть одну из стен, или хотя бы выбить камень. Но получалось это плохо, и в отместку он пробирался сквозь микроскопические щели в неприступных стенах и нагло разгуливал по пустым башням, напевая в каминных трубах жалобные, леденящие душу песни. От таких песен хочется или завыть в ответ, или закутаться в самое толстое одеяло и не высовывать нос до весны. И греться, греться, греться...

Конечно, всем известно, что драконы не мерзнут. И разумеется, драконы так же не хандрят, не прячутся в замках и уж тем более не прячутся под одеялами. Но, скажите, кто составлял эти дурацкие правила? Явно не тот дракон, у которого третий час подряд болит голова. И совершенно точно не тот, который вынужден вместо вольного неба сидеть в своем гигантском зале на неудобном драконьем троне и мучиться от того, что где-то в глубине черепа поселился назойливый маленький гоблин и методично, с тупым упорством, колотит ложкой по медному котелку. Тук-тук-тук. В такт завываниям ветра.

А я все сидел, съежившись, на каменном стуле и пытался спрятаться от всепоглощающего холода.

Камины пылали вовсю, но мне теплее не становилось: мой холод шел не снаружи, изнутри. А значит, требовалось терпеть, не меньше. И верить, что это закончится. Обязательно закончится.

Зал был пуст, величественен и мрачен, как склеп для великанов. Когда-то здесь горели сотни свечей в хрустальных люстрах, а свет от витражей, изображающих подвиги моего рода, окрашивал всё вокруг в живые, тёплые цвета. Теперь витражи затянули морозные узоры, и лишь изредка сквозь них пробивается тусклый, синеватый свет угасающего дня. Если буран позволяет.

На моих плечах развалилось единственное теплокровное существо во всем замке. Глим обожал вот так устроиться, ни дать ни взять шерстяная крестьянская шаль, и тихонько тарахтел, посапывал и причмокивал во сне.

Хвост его безвольно свисал с правой стороны, носиком он уткнулся в мою шею, а сложенными с педантичной аккуратностью крылышками обнимал меня, весьма крепко. С самого своего (и моего, фамильяр появился у меня едва я научился ходить; согласен, рановато, но уж так сложилось) детства он делал так, чтобы не свалиться, переживая очередной бурный сон. Мне всегда было любопытно, что же ему снится, но ни разу Глим не дал мне внятного ответа. Я подозреваю, что он и сам не помнил своих снов.

Вот и сейчас ему что-то снилось. Он нервно засучил лапками и впился когтем на крыле мне в шею, заставив меня зашипеть от боли и неожиданности. Но я все равно не скинул этого мелкого поганца. Пусть спит. К тому же от него тепло.

Я почесал переносицу, которая всего сильнее почему-то чешется именно перед снегопадом, и фыркнул. Звук получился жалким и одиноким, и его тут же поглотили пустые стены.

— Замечательная картина, — пробормотал я в никуда. — Владыка Каменных Вершин, Хранитель Чертога Ветров и прочее, прочее, прочее… А его фамильяр ленивее зимнего медведя и уходит в самую глухую спячку при любом удобном случае.

Глим не шелохнулся. Только кончик его хвоста дёрнулся, выдавая притворство. Значит, хитрец проснулся.

Я аккуратно ткнул его в теплый бок и пощекотал.

Глим фыркнул и тихонечко захихикал. Потом подумал и захрапел.

— Я же знаю, что ты не спишь. Твой храп – подделка уровня дешёвого придворного актёра.

Фамильяр не удостоил меня ответом. Играл в упрямство.

— Если бы я был даже глух, как старый валун и обижен, как упрямый ослик, — отвлеченно произнёс я, — я бы всё равно слышал, как у моего хозяина стучит в висках. Эй, ты слышишь? Между прочим, твой хозяин страдает. Сочувствие — это круг твоих обязанностей. Разве нет?

В ответ Глим лишь глубоко и драматично вздохнул, не открывая глаз. Он обожал мелодраму. Особенно когда получалось из этой мелодрамы извлекать для себя пользу.

— Вставай, бездельник! — буркнул я, поморщившись от очередного всплеска боли в висках.

Я уже прикидывал, как безопаснее скинуть со своей шеи обнаглевшую летающую полулисицу, как стены замка мигнули.

Глава 1. 2

Слабый, голубоватый свет пробежал по древним рунам, высеченным в камне. Два коротких всплеска. Пауза. Два долгих. И все ровно, ритмично, не хуже гоблина в моей голове... Драконьи боги, ну это мне за что? Чем я так вас прогневал?!

Я замер. Вдруг показалось? Да, конечно! Показалось, именно.

Стены мигнули еще раз. Два коротких всплеска. Два длинных. Так всегда: замок дает знать, когда к Внешним Вратам подошел гость... Незваный гость.

— Нет, — сказал я твёрдо, обращаясь к воздуху, камню и древней магии, ко всему, что было вокруг и могло меня услышать. — Ошибка. Никого нет. Замок, проверь ещё раз. Там только ветер, буря, снег и сугробы. Ты принял сугроб за гостя.

В ответ каменная кладка вспыхнула резко и ярко. Мол, сам проверь. Замок тоже был раздражен, только не гостем, а моей глупостью. И то правда, кем я себя возомнил, лишенный даже самой простой магии дракон?

— Чудесно, — фыркнул я и дернул Глима за хвост. — Просыпайся, соня! Иди и посмотри, кто там осмелился тревожить наш покой в такую погоду! И скажи им… скажи что угодно! Что я улетел на юг за цитрусами! Что ворота заклинило навеки! Что я объявил траур по последней снежинке и гостей не принимаю! И поторапливайся. Видишь, замок нервничает.

Глим медленно, с театральными страданиями, поднял голову. Его большие, круглые глаза были затуманены явно затуманены прекрасными грезами сна.

— Холодно же… — протянул он жалобно, съёживаясь. — Там метель, хозяин. Я отморозю кончики крыльев. Они почернеют и отвалятся, и я буду самым жалким, бескрылым фамильяром во всех уделах! Ты же не согласишься на это, да?

— Еще как соглашусь, — равнодушно ответил я. — И все справедливо: я страдаю от боли, но в тепле. Ты страдаешь от пробуждения, но на морозе. Кстати, ты будешь страдать героически. Разве это не идеально для продолжения романтического сна? И заметь, страдают все! Идеальный компромисс.

— Но это твоя обязанность – встречать гостей!

Глим сложил лапки на груди, принимая вид оскорблённой невинности.

— В твоих титулах это прямо прописано: «…и принимает под кров свой страждущих и заблудших в непогоду», или что-то в этом роде! — фамильяр с такой комичной серьезностью произнес древний титул рода, что я невольно расхохотался. И схватился за висок — чертова боль снова дала о себе знать.

— Нет-нет, — заявил я серьезно. — В моих титулах прописано «не испепелять на месте тех, кто осмеливается потревожить мой покой». Всё остальное – строго по желанию и настроению. А настроения, как видишь, нет. Так что делегирую. Иди.

Глим прижал уши, явно готовя новый аргумент.

Но стены мигнули снова. На этот раз резко и настойчиво, почти сердито.

— И если там опять какая-нибудь деревенская дурочка, решившая скоротать три зимних дня в замке дракона, — угрюмо предположил я, ибо других гостей тут давненько не бывало, — вместо отцовского домишки, или заблудившаяся со своей коровой, или что она там выдумает... Дай ей горсть монет... Нет, две горсти, лишь бы довольна была – и отправь восвояси. И скажи, чтобы больше не ходила. И чтобы эти стены наконец перестали… — свет вспыхнул ещё раз, прерывая меня. — …ВОТ ЭТО ДЕЛАТЬ!

Глим взметнул крылышки, готовясь выдать очередную жалобу, но его опередил низкий, скрежещущий звук, донёсшийся снизу. Звук тяжёлых, окованных железом засовов. Их двигал совсем не ветер.

Мой медный голем-привратник принял решение за нас. Из-под его массивных «пальцев» уже валил шипящий пар – верный признак того, что механизмы ворот пришли в движение. Стены удовлетворенно мигнули и погасли.

— И почему он никогда так быстро не открывает, когда мне нужно вернуться в свой собственный замок?! — прошипел я.

— Потому что тебе не надо спасаться от тебя же самого, — буркнул Глим, цепляясь коготками за мою шею.

— А ты чего все еще здесь? Иди встречай, — мстительно заявил я, отрывая от себя фамильяра. — Давай-давай! И не забудь сообщить, что меня нет! Не принимаю!

Глим недовольно побрел в холл, а я вышел на галерею. Интересно было взглянуть на гостя, путешествующего в горах, в буран, в сильный мороз.