Принцесса по Госту

Глава первая. Всеобщая принцесолизация

Принцесса по ГОСТу

Глава первая. Всеобщая принцессолизация

Я рождена, чтоб сказку сделать пылью,

преодолев пространство и позор!  

- Что-то сильно смазливая получилась, вам не кажется, многоуважаемые министры? Такая еще и понравиться может! – опасливо прищурился первый министр, критически рассматривая портрет и потирая окладистую,  стриженую бороду. 

- Вот зря ты, Каспар, мне кажется, что сойдет! – прокашлялся в платочек министр финансов, потирая запотевшую лысину и поглядывая на часы.

- Сойти – не выйти! Там такие красавицы будут -  глаз не отведешь! А нам надобно пострашнее! Понеказистей! Чтобы при виде нее перед смертью пить перехотелось! Чтобы при мысли о том, что наследники будут похожи на нее, хотелось спрятаться под одеяло,  – сардонически заметил первый министр, присматриваясь к портрету. – Эй, художник! Мог бы что-нибудь с ее волосами сделать! Ну так, чтобы там три волосинки было? А то тут прямо локоны… Не порядок!

Придворный художник трагично закатил глаза, словно уже мысленно нарисовал посмертные портреты всех присутствующих.  

- Опять? Вы мне за глаза доплатите? – поинтересовался он, снова наводя краску. – Идите вы в тюбик!

- Тебе за глаза хватит! Рисуй! Если к утру не будет готов портрет принцессы, пойдешь в первых рядах добровольцев на войну, которую нам объявят! – рявкнул тучный министр обороны, расстегивая пуговицу камзола и нервно обмахиваясь посланием.

***

- С вас двести рублей, – равнодушным голосом заметила усталая парикмахерша, подметая старой шваброй мои волосы и бросая фен на столик. – Зи-и-ин! Кто там следующий по записи?

Моя дрожащая рука потянулась к старенькой     сумочке. Я боялась даже взглянуть на «подровнять концы». Мне очень хотелось подровнять тот конец, который объявил режим строжайшей экономии.  Из зеркала на фоне красоток, вырезанных из журнала неизвестным маньяком, на меня смотрело лысоватое нечто. Радостный Голлум вздыхал с умилением, глядя на «мою прелессссть!», понимая, что даже его судьба не обделила потенциальной парой.

- Ну как? – поинтересовалась парикмахерша, пытаясь ободрить меня, дабы я не покончила с собой после выхода из салона красоты «Туа Летуаль». – Вам так идет! Теперь придется с собой носить паспорт!

Согласна! Паспорт нужен обязательно, чтобы доказывать, какого я пола! Я выдала две смятые купюры, проверяя стопку чеков.

- Не могу дозвониться следующей!  - послышался ленивый голос из-за стола администратора, которая тем временем со скоростью станка пилила ногти нахохлившейся женщине за пятьдесят, и прижимала к уху телефон. – Инесса Абрамовна, вам красненьким, как обычно? С золотинками? Алло! Вы не забыли? У вас сегодня запись…

Я сглотнула, прижимая к груди свою старенькую шапочку с бубончиком, которая должна ближайшее обозримое будущее играть роль шапки – невидимки.

- Не хотите купить бальзамчик с кератином? Фирменный! – поинтересовалась парикмахерша, показывая на витрину. – Он у нас сейчас со скидками! Пятьсот рублей!

Сколько? Пятьсот рублей за бальзам? Да меня дома убьют!

- Нет, спасибо, - я выдавила улыбку, натягивая куртку и вылетая пулей из парикмахерской.  Хоть бы не встретить никого из знакомых!

***

- В-о-от! Каспар! Взгляни! – пробасил министр обороны, когда усталый художник продемонстрировал результат. – Теперь другое дело! Три волосинки! Как и полагается! Пусть думает женишок, что больная она у нас! Наследственность плохая! Не растут у нее волосы!

- Ты прав, Андрес.  Надо бы мешки под глазами нарисовать побольше! Или синяки! Чтобы точно знали, что она у  нас пьет наравне с батюшкой! – звонко чихнул министр финансов, пытаясь отдышаться.

- А вдруг решат, что она не пьет, а о государстве думает? – критически заметил министр финансов, растирая мешки под глазами.

- Надо как-то подчеркнуть, что о государстве она совсем не думает! Чтобы по взгляду было понятно, что думать она вообще не умеет!  - ударил кулаком по столу министр обороны.

- Ты не прав, Андрес! Женское дело - смирно лежать  и детей рожать! Умная интриги плести начнет, или даже отравит, чтобы короной завладеть!  – предположил первый министр, потирая руки. – Наша принцесса(, и писать, и даже считать умеет! Любому министру фору даст! Даже тебе, Оджерс!

***

В гипермаркете радостно со всех колонок неслись канувшие в небытие финансового произвола новогодние праздники, пока я застыла возле стеллажа с краской для волос. Нет, это дорогая… Меня убьют! Двести рублей за краску – дорого! Так, а что у нас на нижних полочках… Краска для волос «Принцесса». Что тут у нас по палитре?  «Мореный дуб», «Огненный каштан», «Холодный Каштан» и …  «Ольха». Отлично! Берем ольху. Будем ольхой за сто рублей!

Глава вторая. До свадьбы заживу!

Глава вторая. До свадьбы заживу!

У вас товар, у нас – капец!

- Ваше Высочество! – радостно заорал кто-то, а я чувствовала, что падение с такого «высочества» стоило мне ушибленного колена. – Вы целы?

- Частично, - простонала я, пытаясь с видом скромницы натянуть трусы обратно.

- Как низко она пала! – скривился какой-то дедушка в женском платье. Я посмотрела на него, понимая, что где-то сейчас должна негодовать какая-то бабушка: «Вот, ирод! Опять (в мое платье нацепил! Маразматик старый!».

- Еще бы! – огрызнулась я, осматривая роскошное, но мрачноватое убранство зала. «Куда, интересно знать, делась старенькая плитка – березка, и откуда, интересно знать, взялись эти экспонаты с выставки вышивального кружка?», -терзалась вопросом я, пока вокруг меня суетились холеные господа с натянутыми улыбками начальства. Эту улыбку узнает каждый  бухгалтер перед  камеральной проверкой, «родственник очень хорошего человека» при приеме на работу и студент, протягивающий купюру в зачетке.

- Ваше Высочество! – чьи-то руки пытались меня поднять и отряхнуть, пока я натягивала футболку пониже под холодный взгляд престарелого председателя клуба любителей сквозной вентиляции. – Кто посмел вас похитить? Скажите имя этого мерзавца, чтобы мы могли отрубить ему голову! Вас держали в темнице? Вас пытали? 

- Пытались! – отмахнулась я, закрывая глаза и пытаясь отогнать наваждение. – Чертов йогурт!

- Ах он мерзавец! Ах он подлец! – суетился толстяк с платком, округляя глаза и топая ногой с негодованием. – Йогурт! Как же мы сразу не догадались! Он всегда мечтал захватить престол! А тут такая возможность! Он собирает войско!

- Ага, бифидобактерий! – с усмешкой отозвалась я, потирая ушибленное колено и постанывая. Сейчас подоспеет подкрепление в виде эмульгаторов и красителей! Держись, желудок!

- Подлый Йогурт! Стража-а-а! – закричал бородатый, насупив брови, а в зал, лязгая доспехами , ввалилось человек пятнадцать настоящих рыцарей ,в сверкающих доспехах. – Найти Йогурта! Живого или мертвого доставить во дворец! Выполнять приказ!

Ага, если что - на третьей полке в гипермаркете! Можете его обезглавить, только осторожно! Он проливается!

- Живой не берите, - скривилась я, чувствуя, как мстит мне проклятый злодей, разворачивая полномасштабную военную операцию в моем желудке. В борьбе за керамический трон побеждает умнейший, сильнейший и ловчейший. - Я, значит, его пожалела, хотя он уже был стареньким… Нет, ну выглядел он еще неплохо… 

- Описать его сможете, Ваше Высочество? – пристал ко мне клуб ответственных потребителей, тряся меня за плечи. – Что вы помните?

- Примерно вот такой! Розоватый… Или, скорее, фиолетовый!   – пожала плечами я, показывая размеры бутылки, а на меня смотрели так, словно очень старенькая дама решила написать пикантные мемуары. Приятно вспомнить, не с кем поделиться. – Но сам по себе такой… Мягкий… Это в руке чувствуется… Там еще две ягодки…  На вкус, хочу сказать, так себе… Пробовала и лучше!

- Старый ублюдок! – выругался толстяк, воинственно глядя на дверь, словно прямо сейчас отправится бить морду производителю. – Я своими руками растерзаю его! Если нужно, мы бросим целую армию! Еще бы! Попытаться испортить нашу бесценную принцессу Эванжелину!

- Он успел? – пристал ко мне бородатый, держа меня за плечи. – Отвечайте, Ваше Высочество!

- Что успел? – удивилась я, вспоминая остатки йогурта в холодильнике, которые уже никуда не спешат в отличие от меня. – Я не понимаю, о чем вы?

- Слава Богам! – закатил глаза толстяк. – Мы успели раньше! Еще бы немного и наша дорогая, бесценная Эванжелина была бы испорчена! Еще бы! Она у нас такая красавица, что мы вынуждены ее прятать! Влюбляются в нее не на жизнь, а на смерть! Роковая женщина!

Я вспомнила свои зеленоватые волосы, понимая, что таки да! Любовь нечаянно нагрянет и до могилы доведет! Дедушка в бабушкином платье снова нахмурился и скривился, словно мы пили йогурт на брудершафт, но я оказалась проворнее и наглее, заняв стратегически важную точку с целью облегчить почку.

- Но мы все равно вынуждены доложить его Императорскому Величеству! – заметил старик, пока клуб любителей женского белья собирал какие-то мутноватые кристаллы и стирал мел с пола.

- Дитя мое, - как-то ласково и по-отчески заметил мужик с бородой, накидывая на мои плечи(,  принесенный слугами плащ. – Вы – единственная наследница Эстергарда. Я никогда себе не прощу то, что произошло! Можете казнить меня! Я обещал вашему покойному батюшке, что буду присматривать за вами!

Мужик неожиданно упал передо мной на колени, целуя руку. На колени плюхнулся и лысый, и толстяк, отдуваясь и морщась. «И я… И я… » - причитали они, глядя провинившимися котятами, орошая мою самооценку комплиментами, а руку соплями.

Делегация любителей женской одежды молча удалилась. Судя по сумрачным лицам, они ожидали бурных оваций, но я была сдержанна в эмоциях. Как только дверь за ними закрылась, бородатый осмотрелся по сторонам, вставая с колен и уставился на меня:

Глава третья. Гуляй, шальная… А лучше – вальсом!

Глава третья. Гуляй, шальная… А лучше – вальсом!

Пеньюар Императрицы повидал

немало на своем веку,

И альфонсы вереницей

навевают на нее теперь… тоску!

Мне еще повезло, ибо один скромный Император в треуголке скончался прямо на Святой Елене. Правда, о том, что это был остров, уже мало кому интересно… Если где-то и звонил будильник, то явно не про мои уши. Так что пока строгое начальство нервно набирало мой номер, я смотрела, с каким рвением пытаются предать земле тело и анафеме безвестного убийцу.

- Был такой древний обычай! – поднял вверх палец старик в женском наряде, поглядывая на меня. – Покойного Императора хоронили вместе с супругой! Чтобы на том свете влюбленные были вместе. Императрица могла взять на тот свет самое дорогое, что у нее есть!

Идею горячо поддержали все присутствующие, а я протерла ореол святой мученицы и водрузила его на место.

- Дорогие мои! – улыбнулась я, поглядывая на любителей романтических хэппи-эндов. – Вы мне так дороги, что, когда я смотрю на ваши ценники, меня начинает трусить мелкой дрожью жадности! Для меня нет никого дороже вас, хотя я знаю вас каких-то жалких полчаса! Как только я увидела всех вас, то поняла, что жить без вас не могу! Будьте так любезны, исполните мою последнюю просьбу! Похороните меня вместе с горячо любимым супругом и этими славными, милыми и добрыми людьми!

Я чуть не уронила скупую слезу, глядя, как меняются лица. Романтический хэппи энд показался уже не таким романтичным в свете массовых похорон, поэтому я трогательно улыбнулась, глядя на посмурневшие, но очень дорогие лица.

- Есть еще обычай, что после смерти Императора, его безутешная вдова добровольно принимает свою участь, требуя построить самую высокую башню и замуровать в нее вход! Она имеет право на последнее желание! – заметил старик, нехорошо поглядывая на меня.

- Какая замечательная традиция! Я поддерживаю ее всеми руками! И у меня даже есть последнее желание! – я скорбно опустила глаза. – Хочу, чтобы эту башню, как знак моей безмерной скорби, строили все, кто присутствуют в этом зале, а я командовала работами! Без магии, разумеется! Вот вы, молодой человек с пилочкой для ногтей? Будете главным каменщиком! Будете этой пилочкой пилить камушки! А вы, красавица, будете носить ведра с раствором на самый верх! А вы…

Я посмотрела на немолодую даму, у которой дергался глаз.

- Вы идеально подойдете для того, чтобы таскать огромные камни наверх! – улыбнулась я, нежно глядя на побледневшие лица инициаторов. – Поверьте, я для каждого найду занятие! А трупы тех, кто не соблюдал технику безопасности, мы будем замуровывать в башню, чтобы крепче держалась! А вы, достопочтенный…

Мой взгляд упал на старика в женском наряде.

- В знак нашей великой скорби и дани традициям, будете лично носить не по десять камней, а по двадцать! Я по глазам вижу, насколько сильна ваша скорбь! Так, кто из вас боится высоты? Не стесняйтесь, нам нужны хорошие кровельщики! Давайте приступим немедленно! Чем быстрее мы приступим, тем быстрее построим! – я поджала губы, делая самое грустное лицо. – Мне не терпится отдать дань традиции и показать силу своей любви моему покойному супругу.  

Пока традиция потирала ручки в предвкушении дани, присутствующие в зале, притихли и занервничали, не желая превращаться в строительный отряд особого назначения.

- Ну что же вы? – спросила я, нежно глядя на сумрачные лица. – Неужели вам ничуть не дорог мой покойный супруг? Неужели вы не согласны оказать ему последние почести?

Я многообещающе улыбнулась, ощупывая руками роскошную корону, понимая, что судьба в кое-то веки решила мне улыбнуться широкой, как мои новые полномочия, улыбкой.

- Не забывайте, что мы всегда можем сказать о том, что вы – самозванка, - прошептал бородатый, воровато оглядываясь. – Так что давайте дружить…

- Вы какую дружбу предпочитаете? Детскую наивную или взрослую меркантильную? – прошептала я, с грустью понимая, что в мире есть много людей, думать о которых в прошедшем времени, куда приятней, чем в настоящем и будущем. - Начинайте, а я, если что, продолжу!

- Есть еще одна традиция! – снова начал старик, а на него посмотрели очень нехорошими взглядами, мол, молчи! – На похоронах Императора Императрица добровольно принимает чашу скорби, чтобы соединиться со своим возлюбленным в лучшем из миров!

- Несите ее прямо сейчас! – нервно воскликнула я, протягивая руку. – Каждый, кто был верен его величеству, каждый, кто скорбит о нем, каждый, чье горе не измерить словами, должен сделать глоток и разделить со мной мое горе! Вы же только что говорили, что готовы разделить со мной мое безмерное горе?

- Мы не будем пить! Это для Императрицы! – закричал какой-то напыщенный мужик, почесывая лохматые бакенбарды.

- Значит, никто из присутствующих в этом зале не был верен Императору и Империи? Значит, каждый из вас – предатель? – наиграно испугалась я. – Не может быть! Это же государственная измена!

Глава четвертая. Развращаться – плохая примета!

Глава четвертая. Развращаться – плохая примета!

Покуда все мои подруги

Ждут принца на коне лихом,

Я просто так, от бренной скуки,

Связала жизнь свою с лохом

Он – некрасив, к тому же беден,

Стабилен в минусе доход,

Он напивается до бредней,

Работу ищет целый год.

Но я не унываю,

Я перевоспитаю!

Из сборника «Надежда  умирает последней»

Я ворочалась, слыша постоянно какой-то шум. Мышиный ипподром, пьяные песни какого-то местного представителя «кострады», ибо сжечь его на костре стало чем-то сродни навязчивой идеи, последние сплетни о том, что помощница кухарки залезла в штаны камердинеру, и все никак оттуда не вылезет и так далее… Простонав и поворочавшись, я попыталась накрыть уши подушкой, чтобы хоть как-то обеспечить себе звукоизоляцию. Не выдержав, я встала, осмотрелась по сторонам и подошла к зеркалу, задирая юбку. Нам, где у нормальных людей все отпало, у меня красовался маленький пушистый и белый хвостик. Ой! Он дернулся! Мамочки! Он шевелится! Ха! А ну-ка!

- Чижик-пыжик, где ты был? – нескладно и грустно пропела я, ритмично шевеля хвостом. – Всю зарплату я пропил!

Я прижала уши к голове, глядя на свое несчастное лицо. Кролик! Я – кролик! Тяжело вздохнув, я побрела в кровать, засовывая голову под подушку. Душераздирающе зевнув, я закрыла глаза под местный шлягер про похотливую жену мельника. Не помню, на каком мужике… Ой, простите, куплете, я уснула, но счет уже пошел на десятки!

Внезапно, сквозь сон я услышала осторожные шаги! Сердце мучительно забилось, подкатывая к горлу, хвостик задрожал, а что-то внутри превратилось в старенький дребезжащий холодильник.

- Иди сюда! – послышалось рычание, заставившее меня дернуться и вскочить.  Ничего себе! Какой огромный, одноглазый мужик с ножом! В комнате было уже светло, а я скатилась вниз с кровати, видя, как он опускает нож прямо на ком из одеял и подушек, терзая их так, словно бедолага всю жизнь мечтал сходить в 3-d кинотеатр, но по моей вине ему придется довольствоваться унылым 2-d.

- Это из-за тебя я потерял глаз! – орал он, а мне на секунду стало искренне жаль бедолагу, который положил на меня орган, плененный моей красотой. – Я убью тебя! За то, что отказала его высочеству!

Мое сердце ушло в пятки, а я попыталась встать на две ноги, но тут же потеряла равновесие, шлепнувшись на пол и отчаянно пытаясь убежать... Все казалось таким огромным и странным.  

- А-а-а! – пискнула я, забиваясь в угол. – Мужик с ножом!

Мужик странно посмотрел на меня. На секунду мне показалось, что он даже пытается строить мне глазик, а потом как заорет, бросая нож на пол.

- А-а-а! Говорящий кролик! – и рухнул на пол.

Я опасливо подошла к распростертому на полу телу, чтобы схватить нож и добить мерзавца, дабы впредь неповадно было, но… Не может быть! Вместо рук у меня были пушистые белые лапы.

- Ы-ы-ы! – простонала я, чувствуя, как все еще трепещет мой испуганный хвост. Лапой я толкнула нож под кровать, осматривая тело, не подающее признаков жизни.  Я попыталась ухватить нож зубами, мысленно плюясь, забралась на тело и приставила его к горлу убийце.

- Фто фебя пофлал! – я настойчиво требовала ответа, придерживая нож у горла. – Офефай! 

- Что здесь произошло? – в комнату влетела стража, а через секунду застыла на месте.

- Ты это видишь? – усатый стражник поднял брови, толкая локтем бородатого соседа. – Ты точно это видишь?

- Я у тебя хотел спросить! – икнул сосед, протирая глаза. – Ты точно видишь кролика с ножом, которым он пытается убить человека? Или его вижу только я?

- Ох, зря мы вчера брагу пили! Ох, зря! – скривился стражник, глядя на меня. – Шестая пинта была явно лишней!

- Фто фтоите? – возмутилась я, глядя на них недовольным взглядом. – Фелайфе хофь фто нибуфь!

Правый стражник посмотрел на меня очень внимательно, а потом закатил глаза и рухнул вниз, левый прищурился, сделал шаг вперед, подозрительно глядя в мою сторону.

- У меня уфе фубы уфтали! – негодовала я, а усач посмотрел на меня и шлепнулся третьим.

- Офлифно! – вздохнула я, не выпуская нож из зубов. Мало ли! Убийца постепенно приходил в себя, открывая  глаз и мутно глядя в мою сторону.

- Лефы фмирно! – приказала я, заглядывая ему в лицо. – А то у меня фелюфть уфтала! Гофори, фто тебя прифлал!

Вот зря я это сказала, поскольку мужик снова обмяк, лишая меня возможности продолжить допрос.

- Профнифь! – потребовала я, сурово глядя на грубые черты лица и щетину. Если это и было задержание, то задержался он здесь надолго. Так и хотелось пафосно крикнуть: «Вы имеете право хранить молчание! Все, что будет сказано, будет использовано против вас в суде!». Но что-то мне подсказывало, что речь уже не о земном суде, а молчание придется не только хранить, но и хоронить.

Глава пятая.  Плебей и девочка - плейбой

Глава пятая.  Плебей и девочка - плейбой

- Я собираюсь тебя убить, изнасиловать и съесть!

- Ой, а можно в другом порядке?

Это была именно та свадьба, для которой нужен кредит. Интересно, где-то выдают нервы в кредит? А то я еще тот,  с предыдущей свадьбы не погасила! Судя по тому, как меня радостно тащили сквозь какие-то кусты в потемках, я могу предположить, что у бедолаги я – первая и единственная. Вот странно! Днем я – говорящий кролик, но стоит только солнцу закатиться за горизонт, как я становлюсь человеком, правда с ушами и хвостиком, который сейчас яро негодует!

- Ыыыы! – как бы решил поговорить со мной мой супруг, чтобы нарушить гнетущую тишину первой брачной ночи.

- Так! – не выдержала я, пытаясь разжать его цепкие пальцы. – Не путай норку с муркой!

- Ыыыы! – вы послышалось в ответ, а я понимала, что любовь не только слепа, но еще и нема, тупа и достаточно шустра.

Мы вышли к какому-то поселку, от которого веяло безнадегой и прошедшими праздниками.

- Ыыыы! – промычал мой новобрачный, тыкая палкой в первую попавшуюся дверь. Он достал старенькую кружку  и протянул ее недовольной седой хозяйке в серой  дырявой шали, жалобно промычав.

- Помогите! – взмолилась я, бросаясь к крестьянке, но меня дернули за руку, прижали к себе и прикрыли рот рукой. Ага, а потом рассказывать всем, дескать, супруг – крупный бизнесмен, который умеет делать деньги из воздуха! Из испорченного собой воздуха! То, что он – крупный по сравнению со мной – видно даже невооруженным глазом. Я едва достаю ему до плеча, если становлюсь на цыпочки.

- Больше не дам! – буркнула крестьянка, кидая в кружку медную монету. – Ночлег в хлеву! К скотине не приставать! А то знаю я вас!

Это был тот самый случай, когда я готова была помычать и поблеять!

- Ыыыы! – согласился или обрадовался супруг, все еще закрывая мой рот, пока я пыталась наподдать ему локтем как следует. Дверь негостеприимно захлопнулась, а меня отпустили, конвоируя в хлев, откуда доносилось жалобное блеяние.

- Ыыыы! – протянул мой новоиспеченный муж, тыкая клюкой в козу. Коза насторожилась, а у меня в руках очутилось ведро.

- Послушай! – вознегодовала я, швыряя пустое ведро на пол. – Я умею доить только мужиков!  И вообще… Это… козел!

- Ыыыы! – требовательно заметил мистер Ыыыы, настойчиво тыкая в сторону замычавшей коровы. Я посмотрела на худосочную Буренку, к портрету которой впору делать подпись «Корова курильщика», и поняла, что когда мне хватит на стакан, ее хватит удар.

- Бык - отличный выбор! – съязвила я, швыряя ведро куда подальше. - Сейчас красную косынку надену и стану передовицей в надоях! Не переживай! За пятилетку ведро я тебе надою!

- Ыыыы! – раздалось в ответ, а я поняла, что пятьдесят оттенков этой волшебной буквы я различать не собираюсь! Меня не просто женили! Меня развели! И ведь чуяла подвох! Чуяла!

Меня снова схватили за руку, пытаясь уложить рядом, но я отчаянно сопротивлялась. Послышался смешок, а я дотянулась до ведра, как бы намекая, что девушка с пустым и увесистым ведром – это очень плохая примета. У меня попытались отобрать ведро, но я оборонялась , как разъяренный хомячок! И вот! Наконец-то, дедшот! Ручка отвалилась, а я попыталась броситься бежать, но меня тут же настигли, насильно укладывая рядом на солому.

- Ы! – коротко заявили мне, сжимая тисками мою руку. Я дергалась, вырывалась, а потом обессилела и злобно засопела. Ночь пробиралась сквозь дырявую крышу, солома безбожно колола, а по мне ползала какая-то букашка. Я лежала и не могла уснуть. «Вот! Ты хотела бизнесмена! Мечта сбылась!», - улыбнулся оптимизм. «Рядом лежит обладатель акций «Подайте на пропитание!», - поставил галочку пессимизм. «И чтобы он был фрилансером!», - пытался ободрить меня приступ оптимизма. «Получай своего дауншифтера», - поддакнул пессимизм, отмечая галочкой следующий пункт.  «Ты хотела вместе с ним увидеть мир!», - снова улыбался оптимизм. «Турагентство «Пустим по миру» к вашим услугам!», - согласился пессимизм, обводя этот пункт. «Как там ты говорила? Чтобы только мой!», - порадовал оптимизм. «Вот и мой его, как следует! Мой и отмывай!», - сардонически улыбнулся пессимизм. «Ты загадывала, чтобы он шарил по жизни?», - настаивал оптимизм. «Вот! Отличный шарящий мужик! Слепой, но настырный!», - поставил двойную галочку пессимизм. «И как там ты мечтала? Чтобы у вас никогда не было пустого холодильника? Да? Я правильно вспомнил?», - развлекался оптимизм. «Нет холодильника – нет проблем!», - закивал пессимизм, снова отмечая пункт. «Чтобы всегда был рядом?», - продолжал оптимизм, шурша списком. «Смотри! Ни на шаг от себя не отпускает!», - вздохнул пессимизм, ставя жирное сердечко напротив пункта, когда мою руку сжали еще сильней. «И чтобы у него была крутая тачка!», - захлопал в ладоши оптимизм. «У тебя будет самая крутая тачка, на которой ты будешь возить ваши пожитки! И в командировки он тебя брать будет! И любить тебя за твой внутренний мир! И плевать ему, что на тебе ни грамма косметики, а волосы превратились в сосульки!», - заметил пессимизм.  «Вот все как ты и просила! Точь в точь!», - поздравила меня судьба, мысленно пожимая мне руку.