Приобретённое

1 ГЛАВА

Босые детские ноги шумно неслись по колкой траве. Крапива беспощадно обжигала их, оставляя вздувающиеся красные волдыри, которые потом непременно вызывали навязчивую чесотку. Она же угомонится лишь при разодранной до крови коже. Страшило ли это маленького Митю? Судя по тому, как он мчался по зарослям, не издавая и единого болезненного писка, — нет.

Взбежав на деревянное крыльцо, он потоптался на пыльном коврике, а затем юркнул за приоткрытую дверь дома. Цель, к которой Митя упорно стремился, готовила на кухне суп — булькающая на огне жижа с ошмётками безвкусного говяжьего мяса. На нём ещё часто висели куски разваренного сала, которые во рту превращались в желейную кашицу. Всё это медленно перемалываешь зубами и вспоминаешь бычка Тишку. Проживая в деревне, Митька обожал наведываться к скотине в сарай, чтобы покормить её прямо с руки. Специально выбирал самые длинные соломинки, потому что боялся приближаться к мощной бычьей челюсти, и протягивал к морде Тишки. Ему было вкусно. Им сейчас тоже вкусно. Особенно Митькиной маме, которая обожает есть животных.

— Ма, мы с Пашкой тако-о-ой шалаш построили! — запыхавшись, похвастался мальчик маминой спине.

— Ты опять без обуви бегаешь? Что за дурная привычка? — с неприятной хрипотцой в голосе возмутилась женщина.

— Да я помою, ма, — с улыбкой отмахнулся ребёнок, — ты сначала посмотри на домик. Такой классный вышел!

— Ноги мой.

— Посмотришь?

Мать впервые обернулась, чтобы испепелить сына орлиным взглядом чёрных, точно бездонные дыры, глаз. Страх окатил ледяной волной. Прямо как в бане, когда хочешь смыть с себя всю грязь чистейшей водой, только здесь тебя наоборот какая-то нечисть окутывает. Митька не любил, когда мама к нему поворачивалась, не любил, когда она смотрела на него. Легче было разговаривать с её спиной, затылком или ногами. Лишь бы не видеть перекошенную от гнева морду.

— Я твой шалаш к чёртовой матери снесу, — прошипела она, подобно хищному зверю. — Ещё раз попробуй зайти домой с грязными ногами, и я…

— Хорошо, мам, прости меня! — машинально выпалил тот.

Мальчик никогда не показывал ей, что боится, да и сам часто внушал себе, что беспокойства напрасны, ведь перед ним — мама! Они же пели в школе, что она — самый важный в мире человек, любящий и заботливый, что «мама — главное слово в каждой судьбе!» Иногда он сомневался, что судьба с тёмно-фиолетовыми синяками и следами от пощёчин нормальна, но при подобных мыслях тут же ругал себя мысленно или вслух. Иногда даже размашисто хлопал по голове, чтобы отвратительные мысли точно выпрыгнули из головы. Каждая родительница по-своему выражает любовь, вот и всё.

Маленькие ножки вновь звучно зашагали, ведя хозяина к бане по давно вытоптанной ими же тропинкой. Зайдя внутрь, Митя довольно вдохнул устоявшийся запах гнилого дерева и сырости. Благодать! Хотелось посидеть здесь чуть подольше, чем обычно, поэтому мальчик уселся в предбаннике, разглядывая почерневшие доски с пушистыми пятнами на потолке. Мать всё время ругалась, что здесь распространился какой-то неубиваемый грибок, потому что папа умер и перестал за всем следить. А ребёнок всё никак не понимал, зачем сердиться, если каждый день можно грибы собирать да на сковородке жарить.

— Опять мамка тебя сюда загнала, да?

Паша вновь оказался рядом. Настоящий друг!

— Ничего страшного, — ответил Митька, болтая ногами. — Я сам виноват.

— Ты хотел, чтобы она тебя похвалила, чтобы обрадовалась нашему домику, так ведь?

— Ничего страшного, я же сам виноват. Я же полы испачкал, теперь мама на их мытьё время потратит, спину подорвёт и может больше не встать с кровати. Да и вообще мне самому надо всё убрать, потому что мамин труд не ценю.

— Хватит повторять её слова. Пойми, что ты ей не интересен. Она хоть сыном тебя считает?

— Да, она меня очень любит.

— Она тебе синяк большущий на плече оставила.

— Папка, когда живой был, говорил, что это правильно. Бьёт — значит любит!

— Но ты же её не бьёшь.

— Я маленький ещё.

Пашка тяжело вздохнул, явно не соглашаясь с мнением мальчика.

— Ну ты всё равно не расстраивайся, если что, — подбодрил он. — Если хочешь, вместе с тобой полы вымоем. Только когда мать твоя на огород уйдёт, а то опять меня ломом выгонет.

— Спасибо тебе! — поблагодарил мальчик. — Давай только сначала ноги помоем.

Поддержку от друга Митя невероятно ценил. Если бы не он, то отчаяние давно бы сожрало его вместе с мешком костей, мяса и остального. А здесь — дружище. Самый настоящий! Они вообще не отрывались друг от друга. Бывало, что даже ночью Пашка пробирался к нему домой через окно и болтал с ним о всяком. Митя сам часто просился поиграть хотя бы возле его двора, но тот не рассказывал, где живёт. Ну и ладно, им и здесь весело! Порою так совпадало, что Митька с мамой отправлялся к тётке в город, а там его уже поджидал друг. Оказывается, что родственники их совсем рядом живут.

Митя своего друга обожал невероятно, понимал, что привык к нему как к родному брату. Иногда в голову закрадывалась мысль: «Вот бы слиться с ним в одного человека, чтобы всё вместе делать и всегда рядом быть. Подарок настоящий!»

Подарок поджидал его в пятнадцать.