Призраки прошлого в большом городе

Пролог 1

г. Москва, весна 1988г

Всю ночь лил дождь. Улицы стали похожи на тёмные каменные джунгли, по которым в своё удовольствие гуляла разбушевавшаяся стихия. Молнии озаряли чёрное небо, раскаты грома сотрясали воздух. В такую погоду не хотелось оказаться под холодными струями воды. Но не все придерживались разумных решений. Такая ночь способствовала сокрытию самых страшных тайн.

Ещё один удар сотряс красивое здание церкви с крестом на высоком куполе. Всполох молнии осветил белокаменное здание, несущее в себе огромную силу. От яркой вспышки ещё величественнее виднелись контуры храма, который стоял на этом месте века, сначала забытый, а потом возрожденный снова. Высокие ступени вели к главному входу, который не закрывали ни днём, ни ночью.

Молодая женщина, почти девушка, испуганно вздрогнула от грохота, плотнее кутаясь в плащ. Большой зонт не спасал от непогоды, холодные капли падали на лицо и руки, напоминая, что тёплое время года ещё впереди. Она упрямо двигалась к храму, не замечая, что ноги в сапогах уже промокли. Её гнала вперед важная цель. Она не могла повернуть назад. Приступ пронзительной боли заставил её привалиться к серой стене дома. Девушка молилась только об одном: добраться до спасительной тишины божьей обители. Бедняжка перевела дух и поудобнее перехватила тяжёлую ношу, которая оттягивала слабую руку к земле.

- Я почти справилась, - прошептала она. – Пожалуйста, Господи, дай мне ещё немного сил. Совсем чуть-чуть.

Прижав зонт плечом, она дрожащей рукой откинула прядь мокрых волос с почти детского осунувшегося лица. На вид девушке было не больше двадцати лет, но она выглядела больной и уставшей. Превозмогая головокружение, она продолжила свой путь. Переводя прерывистое дыхание, она с двумя остановками добралась до надёжных дверей. Хватит ли ей сил оказаться внутри? Она почти готова была поверить в невозможное: погода и храм, тёмным пятном вспыхивающий среди молний, манил ее, обещая защиту. Она добралась до дверей, но не в силах была сделать простое движение рукой, чтобы перекреститься, она молила, чтобы от неё не отвернулись, ведь она так нуждалась в помощи всего, что её окружало.

Она с трудом перешагнула порог, уронила на пол ненужный зонт и из последних сил шагнула вперед к иконостасу, вдыхая запах ладана и свечей, которые внушали покой. Она видела иконы и огарки свечей, но её взгляд был неясным и зыбким: она потихоньку теряла последние силы, но упорно продолжала идти вперед. По бледным щекам катились слёзы. У девушки заканчивались силы, но всё было на её стороне: религия, стихия и город, который дал убежище, прикрывая её тёмным плащом. Словно само провидение оказалось на её стороне. Она дошла до иконостаса, остановилась и перевела дух; непослушными пальцами она распутала завязки плаща, придерживая спрятанный под одеждой сверток.

Девушка развязала узел платка. Из-под платка показались пелёнки, и послышался слабый писк.

- Тише, родной, - шепнула она, осторожно доставая младенца. Молодая мама нежно прижала ребёнка к груди, закрывая глаза от тепла, пробежавшего по измученному телу.

Ещё один раскат грома заставил её вздрогнуть и начать действовать. Она подошла к иконостасу и присела на корточки; она положила младенца возле стены с иконами, прикрыв личико концом покрывала. Малыш открыл мутно-серые глазенки и нахмурился, не понимая своих ощущений. Сначала ему было тепло и мягко, знакомый аромат молока успокаивал и навевал сон. Теперь он оказался в незнакомом месте и ему передавался испуг матери.

- Не плачь, дорогой, - шепнула она, поправляя соску. – Я не могу остаться с тобой. Не могу рассказать, кто ты. Тебя спасет лишь одно: полное незнание своего прошлого. Я люблю тебя, сынок. Прощай.

Несчастная мать поцеловала малыша в последний раз и побежала к выходу. Она зажал рот рукой, чтобы истеричным рыданиям не наполнили убежище и эхом отразились в высоком потолке. Она подхватила зонт и выскочила на улицу. Захлопнув дверь храма, она прижалась спиной, затравленно глядя на враждебный или спасительный город. Она смогла принести сына в безопасное место, но ничего не закончилось. Она должна увести преследование как можно дальше от него.

Девушка спустилась на тротуар. Порыв ветра рванул полу плаща, а холодная вода попала на блузку. Она затравленно осмотрелась по сторонам, но никого не увидела. Поправив зонт, она пошла к реке, что протекала через город, изредка останавливаясь, чтобы переждать боль. Вдруг она замерла и испуганно вскрикнула: по ногам потекла тёплая струйка крови. Вместе с этими каплями она теряла силы и жизнь. Она прижала руку к животу и упрямо двинулась дальше. Конечно, ей нужно оказаться в больнице, но в этом районе она не могла такого допустить. Она хрипло рассмеялась: безумная затея удалась только потому, что никто не ожидал, что женщина, которая мучилась родами восемнадцать часов, едва придя в себя, совершит безумный поступок – побег с новорожденным.

Её путь лежал к Москве-реке. Молодая женщина надеялась, что дождь не позволит преследователям отыскать место, где она спрятала ребёнка. Её следы просто смоет водопад, льющийся с небес. Впереди показалась река, которая бушевала вместе со стихией, а может, был ещё один факт, ускользающий от внимания бедной девушки, но она не могла уловить его. Она была измотана морально и физически и радовалась любой помощи, вот ей её и оказали. Да, город возник после крещения, но в нём жил дух предков, который не смог не ответить бедной матери, пытающейся спасти своего сына. Он укрыл её следы от преследователей, давая шанс обоим. Сколько уже крови и боли было, а сколько ещё будет.

Пролог 2

г. Тюмень, девять лет спустя

Елизавета Бестужева сидела на краю кровати в своей комнате, хмуро испепеляя взглядом запертую дверь. Её зелёные глаза метали громы и молнии, и юная девушка никак не могла, а, может, не хотела успокоиться. Родители! Особенно её родители способны из себя самого терпеливого человека. Девушка хмыкнула: Господь наградил её ангельской внешностью, ну а Дьявол, как поговаривала бабушка, пока Господь отдыхал от праведных трудов, вложил в девочку дерзость, упрямство и буйный нрав. Лиза тихонько отмалчивалась, хотя в глубине души была согласна со словами старой женщины. Хотя… что можно ожидать от потомков вздорных и властных родов, чья история насчитывала ни один век? Лиза верила в рассказы, что её предки впервые оказались возле Ивана Грозного в дни его правления. В ней жили три древние семьи: Романовы, Демидовы и Бестужевы. Она была уверена, что не посрамила своих предков, но умалчивала скромное мнение от своих родителей – Петра и Екатерины.

Лиза забарабанила пальцами по коленке, обдумывая создавшуюся ситуацию. Кто же все-таки более хладнокровный и решительный: отец или мать? Девушка затруднялась ответить: они оба добивались всего, чего хотели. Хватит ли сил у вчерашней школьницы противиться им обоим?

- Хватит, - пробурчала она себе под нос. – Ещё как хватит!

Девушка соскочила с кровати и подошла к окну, отбросив нетерпеливым жестом на спину пшеничные кудри. Её стройная фигурка, одетая в утреннее розовое платье, замерла у тяжелой шторы. Около подъезда затормозила машина – серый мерседес. Воспитанная девочка выругалась, когда на дорожку вышел партнер отца по бизнесу вместе с семьей.

- Принесла нелёгкая, - пробурчала она, бросаясь к двери, которую сама же заперла от родителей. Она выскочила в коридор. – Если он думает, что может распоряжаться мной… - бормотала Лиза себе под нос. - Их всех ждёт сюрприз, чёрт возьми!

Лиза оказалась в коридоре раньше, чем в дверь позвонили. В её дом вошли трое: Александр Романович Бакиров, его жена Людмила Сергеевна и их сын Руслан. Бакиров был постоянным партнером отца по бизнесу, а знали они друг друга с детского сада. Они вместе пришли в нефтебизнес и встали у руля собственной фирмы, а теперь они решили укрепить союз за счёт собственных детей.

- Лиза, - поприветствовала её гостья, не скрывая недовольства, – ты запыхалась. Не пристало взрослой девушке бегать по коридорам.

- Добрый день, Людмила Сергеевна, - невозмутимо ответила она, когда гости закрыли за собой дверь, пропуская нотацию мимо ушей.

- Привет, Лиза, - радостно сверкнул улыбкой парень.

- Здравствуй, Руслан, - прохладно сказала она, держа себя в руках. – Александр Романович вы быстро приехали.

- Да, - ответил он. – Нас пригласил Пётр. Твой отец не любит ждать.

- Согласна с вами, - ответила она. – Родители ждут в гостиной.

Девушка проводила гостей в большую комнату, где уже на столе мать накрыла чаепитие. Она последовала за ними, чтобы не допустить решения, которое повлияет на её судьбу, принималось без неё. Она не обращала внимания на картины предков, что висели в коридоре, которые родители собирали последние двадцать лет. Гостиная оказалась большой комнатой с широкими окнами. На паркетном полу лежал персидский ковёр. Стены были обклеены обоями персикового цвета с лозами винограда. С белоснежного потолка свисала блестящая в солнечном свете хрустальная люстра. У дальней стены стояла большая стенка, среди книг встречались очень редкие и старые экземпляры, как и посуда была не из соседнего магазина. В комнате стоял большой белый диван, который Екатерина купила с год назад, с четырьмя креслами. Большой итальянский стол, покрытый белоснежной кружевной скатертью, стоял у окна. На нём стояли тарелки с порезанными фруктами, кусочками торта, конфетами. Тут же стоял чайник с чаем и кофе – всё по высшему разряду. У её матери по-другому и быть не может.

- Пётр, Екатерина.

- Александр, - поприветствовал его друг. – Людмила, рад вам. Руслан.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Родители молодых людей были почти ровесниками, вместе вращались в одних и тех же кругах и слишком долго знали друг друга. Лиза взглянула не отца: ему было чуть за сорок, но выглядел он очень неплохо. Правда, сидячий образ жизни отразился на нём – через рубашку проглядывало намечающееся брюшко. Но отец не производил впечатление добродушного дядюшки: его выдавали цепкие зелёные глаза, которые не знали жалости. Он был бизнесменом и на работе, и дома. Её мать была чопорной и экзальтированной женщиной. Лиза частенько удивлялась, как это она родила её. Серые глаза матери смотрели на мир свысока и высокомерно. Благодаря косметологу, которого она еженедельно посещала, Екатерина выглядела великолепно; мало кто мог поверить, что у неё почти взрослая дочь. Сегодня она отдала предпочтение серому костюму с узкой юбкой и белой блузкой с высоким воротником-стойкой. Перед гостями стояла деловая женщина, а не домохозяйка.

- Проходи, Лиза, - пригласил ее отец. – Без тебя нельзя вести сегодняшний разговор.

- Да, папа, - покладисто отозвалась девушка, занимая свободное место у окна. Она вызвала лёгкую улыбку на лице Петра: маленькая чертовка заняла выгодную позицию – всё присутствующие были у неё перед глазами. Она за всеми могла наблюдать, а со спины её защищала высокая стена.

- Мы решили, что вы с Русланом будете замечательной парой, - сразу объявила её мать.

Глава 1

г. Москва, Россия,

Лето наши дни

Стас Громов сидел в баре на окраине Москвы. Его не смущало, что среди пёстрого населения квартала он сильно выделялся огромным ростом, развитой мускулатурой и напоминал богатыря. Он оказался далеко от дома, но здесь было спокойно. Хотя, учитывая, как разросся мегаполис, он уже не был на окраине, но по его детским воспоминаниям здесь была непролазная дыра, а сейчас вполне подходящий бар для человека, который потерял почти все и не боялся проблем. Он мог их создать сам. Это место как нельзя лучше подходило ему сегодня. Мужчина не обращал внимания, что ночная жизнь города заявляла свои неоспоримые права. Он был в себе. Ему было, о чём думать и сожалеть. Маленький пятачок между барной стойкой, где он обосновался, и столиками в зале стали занимать танцующие: молодёжь и разновозрастные парочки. Жизнь шла своим чередом. Люди рождались, жили и умирали, но для города это была капля: он не видел, как считал Стас, горестей и страданий тех, кто населял его. Он оставался молчалив, храня все тайны, не выдав ни одной: улочки старого города и нового… Сколько тайн и секретов оказалось на них? Слишком много, и ни одна не обрела своего голоса. Улицы, проспекты и аллеи тихо впитали в себя всё, что происходило на них, храня долгую молчаливую память. Стас даже не предполагал, что могут рассказать улицы и набережная о его рождении, обрети они голос. Но они молчали, храня каждое воспоминание в себе, защищая его. Вот он и блуждал во тьме, которую пронзали иногда светлые лучи. Он сидел в баре, а жизнь шла своим чередом.

Стас задумчиво изучал стакан с неразбавленным коньяком, размышляя, стоит ли пить. Он не был алкоголиком, никогда не напивался до невменяемого состояния. Просто в году бывали такие поганые дни, когда душу выворачивало наизнанку. Так мерзко, что мечтаешь кого-нибудь прикончить, но знаешь, что легче не станет. Именно сегодня и был такой день. На работе знали чёрный день календаря, и никто никогда за последние три года не посмел нарушить его траур и одиночество. Завтра, как ни в чём не бывало, он вернется к своим обязанностям, но это будет завтра, а проклятое сегодня ещё не закончилось.

Стас поднёс стакан к губам и сделал небольшой глоток. Мужчина почти не обращал внимания на огненную дорожку, пробежавшую до желудка. Он не слышал громкой музыки, веселившихся людей. Он был здесь, но его не было на этом празднике жизни.

Три года. Прошло уже три долгих года, как он похоронил тех, кого считал своей семьёй. Он не возносил молитвы Богу, не ругал его. Он просто не верил в его существование. Почти всю жизнь он был одинок, пока Сергей Кузнецов не привел его в свой дом. Это действительно был дом, а не высокие и одинокие стены. В том доме были тепло, уют, доброта и любовь. Жена Сергея приняла его, как родного, словно он оказался потерявшимся братом, который нашёл дорогу домой. Их дети помогли ему найти комнату, которая превратилась в его бастион. О нём волновались, заботились и любили, а он не смог оправдать оказанное доверие и спасти в минуту опасности. Ни Сергея, ни Лизы уже не было на свете. Они нашли свой последний приют на кладбище рядом друг с другом. Он даже не смог присутствовать на похоронах; врачи были категоричны в своем мнении – строгий, постельный режим до полного выздоровления месяца через три, если повезет.

Шрам на груди заныл, напоминая о себе тупой болью. Сегодня была годовщина их гибели, он опять не пошёл на кладбище, считая себя недостойным и виновным перед другом и его семьей. Если бы только Серый знал, в чём еще он виноват перед ним…

- Долго же я тебя искала, - услышал он возмутительную фразу, сказанную довольным девичьим голосом.

- Что ты здесь делаешь? – буркнул он, не глядя на нарушительницу спокойствия.

- Ищу тебя. Я же сказала, - не обращая внимания на далеко не дружелюбный тон, ответила она. – Хорошее ты место нашел. Чем угощают?

Стас поднял глаза на нахалку, которая почти выхватила недопитый стакан из его рук. Он нахмурился и выхватил выпивку из цепких пальчиков.

- Детям алкоголь запрещен! – раздельно произнес он, выделяя каждое слово. Серо-голубые глаза безмятежно уставились в отчеканенное будто из стали лицо мужчины. Девушка улыбнулась и мягко напомнила, словно неразумному ребенку:

- Ты забыл, Стас, мне уже есть восемнадцать.

- Как мне повезло! – саркастически буркнул он.

- Тебе и правда повезло, - легко согласилась она, - просто ты ещё не понял этого!

Громов нахмурился, сдвинув густые брови почти у самой переносицы. Его суровый вид совсем не производил никакого впечатления на занозу, которая поставила перед собой цель превратить его жизнь в ад. Будто ему было мало собственных терзаний, она добавляла ещё.

- Шла бы ты домой, Лена, - миролюбиво предложил он.

- Я только что оттуда, - просветила его девушка. – Весь день в кругу семьи испытание не для слабонервных. Я смылась, как только позволили правила приличия.

Громов хмыкнул возмутительным словам юной собеседницы: как же она напоминала мать. Лиза всегда имела собственное мнение на любой вопрос и не стеснялась доводить его до окружающих. Он почти улыбнулся: жизнь Серёги временами напоминала пороховую бочку, и никогда не знаешь, чего ожидать.

- Опять дед? – участливо спросил он с явным интересом.

- Не только, - тяжело вздохнула Лена. – На сей раз бабушка. Катерине не понравилось, что её внучек Рома выражается на трущобном жаргоне вместо нормального русского. Ну и пошло поехало.

Глава 2

Лена вошла в тёмную квартиру. Тишина не угнетала, она радовала слух. Не включая свет, она положила ключи на полку в прихожей, сняла мягкие мокасины из бежевой натуральной кожи и медленно пошла к приоткрытому окну. Город спал, блестя фонарями огней. Какой же огромный мегаполис с множеством районов, наций, религий и культур. Сюда притягивало туристов и искателей удачи. Город соблазнов и больших возможностей. Так в Москву попала и её мать. Лена тихонько хихикнула: мама поставила столицу на уши, точнее не весь город, а семью Кузнецовых, когда повстречала старшего сына Юрия Ивановича Кузнецова, Сергея. Девушка облокотилась локтями о подоконник, распри не заканчивались много лет до самой гибели родителей. Но даже спустя три года, когда Лена допускала промахи, дед с высокомерным апломбом заявлял, что причины в плебейской крови её матери, не знающей своих корней. Девушка сдерживалась, чтобы не сказать лишнего – это была тайна матери, которую Лиза унесла с собой в могилу. К тому же Лена просто подслушала разговор родителей в детстве и боялась признаться в неблаговидном поступке.

Лена провела ладонью по волосам. Стоя на холодной плитке, она не заметила, как окоченели босые ноги. Девушка вошла в ванну, включила свет и открыла краны, наполняя чугунную ванну пенящейся тёплой водой. Не задумываясь, она добавила горсть лавандовой соли, которая, если верить рекламе, способствовала спокойствию и хорошо успокаивала нервы.

Лена прошла по коридору до комнаты, где была хозяйкой она, оставляя справа ещё одну комнату, где разместилась сестра. Она сложила свою одежду на край стула и прихватила с собой только мужскую рубашку. Не стесняясь своей наготы, она вернулась в ванну, повесила одежду на крючок и шагнула в ванну через высокий бортик. Она закрутила волосы в жгут, закрутила на затылке пучок, закрепив его несколькими шпильками. Лена опустилась в ванну, окунулась в тёплую воду и расслабилась, наслаждаясь нежными струями, омывающими разгорячённую кожу.

Она позволила себе вспомнить сегодняшнюю встречу со Стасом. Пару раз ей действительно показалось, что она смогла его зацепить, но всякий раз он умело отступал, не позволяя заметить и уличить его в интересе к ней. Если бы только мама была жива, - грустно подумала она, - Лиза точно дала бы ценный совет дочери и не стала впадать в истерику по поводу её увлечения.

- Мама, мамочка, - тяжело вздохнула она, - и как же мне быть? Не бежать же за помощью к Насте?

Лена поморщилась, бредовая идея! Настя начнёт причитать и может побежать к деду с бабушкой, вопя во всё горло. Тогда на возможном романе можно ставить жирный крест. Чертовски обидно оказаться у финиша, так не начав и не попробовав. Разберусь сама, пришла ей в голову здравая мысль. Справляются же другие. Лена не заметила, что провела в ванне дольше, чем хотела: вода остыла, и девушка выпрыгнула на резиновый коврик на полу, выдернула пробку и укуталась в большое махровое полотенце. Насухо вытершись, она развесила полотенце на батарее и робко дотронулась до хлопка рубашки. Не раздумывая, она надела мужскую рубашку на голое тело, лёгкая дрожь пронзила её с головы до пальчиков ног. Тепло Стаса уже ушло, но его запах остался. Лена застегнула пуговицы, оставив только две верхние не застёгнутыми, и взглянула на себя в зеркало.

Она провела ладонью по запотевшему зеркалу и внимательно рассмотрела себя. Лена распустила русые волосы, тряхнула головой, и упрямые пряди волной легли на плечи, прикрывая лопатки. Да, рубашка явно была ей велика: короткие рукава спадали ниже локтей, она были слишком широкой для её стройного тела и длинной, почти касаясь колен. Зато идеально подходила под цвет её глаз, делая их почти голубыми. Лене понравилось, как она выглядит, жаль, что рядом нет Стаса, чтобы он тоже мог увидеть, как она выросла и похорошела.

Лена вернулась к себе и зажгла лампу-ночник на прикроватной тумбочке. Мягкий приглушённый свет осветил девичью спальню. Дед не поскупился и выполнил все капризы жены, которая обставила квартиру внучек по высшему разряду, не слушая возражений. Рядом с дверью установили в потолок шкаф-купе насыщенного кофейного цвета, на раздвижных дверцах виднелась огромная фотография японского садика. На переднем плане розовым цветом выделялась роскошная сакура, круглые камни идеальной формы лениво омывала вода речки. Вдалеке, на бело-голубом фоне, виднелась гора и перед ней японский домик. Конечно, идея целиком принадлежала Лене, и бабушка с ней не спорила, зная, что это бесполезно.

Около окна, затянутого жалюзи с орнаментом из иероглифов на фоне светлого бамбука, стояла полутора спальная кровать, укрытая покрывалом в неброскую коричнево-чёрную клетку. На тумбочке стоял ночник в форме фонарика. У противоположной стены расположился письменный стол с ноутбуком ASUS белого цвета, удобное кресло и стеллаж с книгами по менеджменту, туризму и управлению бизнесом. Лена подключила ноутбук к зарядному устройству, как она могла забыть такую простую и важную вещь? Завтра они останется без рук с разряженным ноутбуком на руках.

Девушка забралась под одеяло, достала с полки тумбочки небольшой альбом, в котором хранилось её прошлое. С тёмных страниц, обтянутых полиэтиленом, смотрели яркие цветные фотографии. Она не захотела забирать из дома деда весь архив, взяв самые любимые моменты, запечатлённые безмолвным фотографом.

Свадьба родителей, которая состоялась осенью 2000 года. Мама была весёлой и счастливой в белом платье, а отец лучился от удовольствия. Он неотрывно смотрел на свою Лизу, радуясь нелёгкой победе. Мама целых два года доводила Сергея до белого каления, отказываясь выходить замуж, пока он не послал к дьяволу хорошие манеры и воспитание и не притащил её в ЗАГС на плече. Не гнушаясь в выражениях, он разъяснил счастливой невесте, что сначала может быть церемония, а потом первая брачная ночь или наоборот. Решение позволялось принять Лизе, которая мудро рассудила поберечь взвинченные нервы будущего мужа от новых потрясений и согласилась подать заявление. Через два месяца состоялась пышная свадьба, на которую расщедрился Юрий Иванович, скрипя зубами.

Глава 3

Стас Громов проснулся в шесть утра, хотя лёг после полуночи и отвратительно спал остаток ночи. Видения прошлого, переживания настоящего заставили возиться полночи с боку на бок. Ближе к рассвету он понял, что отдых закончен, и отбросил одеяло. Мужчина подошёл к огромному окну-двери, выходящему на реку Десна, на берегу которой стоял его коттедж. Неплохо для сироты, с рождения воспитывавшегося в детском доме. У него ничего не было: ни наследства, ни прошлого, ни поддержки, ни связей – он всё создавал сам. Ещё два года назад он ютился в однокомнатной квартире в Бирюлёво, которую выделило государство парню по достижению восемнадцатилетия. Но после смерти Сергея он круто изменил жизнь и купил небольшой двухэтажный дом на берегу реки, стоящий несколько уединённо от основных деревень и коттеджных посёлков. Он был рядом с ними, но стоял обособленно. Деньги были немаленькие, но он уже мог позволить себе такие траты, благодаря высоко оплачиваемой работе. Здесь его не донимали соседи, которые почти не видели одинокого жильца, постоянно занятого разъездами.

Стас не стремился покупать большой дом, он был одинок, но, увидев большие окна и просторные комнаты, не устоял. В коттедже ему не было тесно, стены не давили и не нависали над головой. Громов занялся благоустройством, полагаясь на свой вкус, и обстановка получилась лаконичная и вопила о полном отсутствии женской руки.

Близость воды исключала возможность подземного гаража, сбоку находилась пристройка, где комфортно разместился мотоцикл, на котором он разъезжал по городу в нерабочее время и черный джип «Audi», в просторном салоне которого ему было весьма комфортно. Да и машина не только уверенно ездила по шоссе, она была способна вывезти из любого бездорожья. У него была маленькая мастерская прямо в гараже, где он с радостью возился со своими железными конями, не боясь испачкать мозолистые руки в смазке. Такое у него сохранилось хобби ещё с учебы в детдоме.

Рядом с гаражом через дверь соседствовала кухня. Мужчина не поскупился, чтобы упростить себе жизнь – он установил посудомойку, микроволновку, обзавелся кофеваркой, которая выдавала крепкий напиток, вовремя только чисти и заполняй пахучими зернами и водой. Огромный серебристый монолит холодильника стоял в углу, и в нем преобладала морозильная камера, где холостяк хранил полуфабрикаты, не заморачиваясь готовкой, хотя иногда он позволял себе поколдовать у плиты, но такие чудеса случались крайне редко.

Его кухня мало чем отличалась от похожих кухонь в других домах, только стульев у стола было всего два. Остальное пространство первого этажа занимала большая гостиная, сочетающая в себе холл, гостиную, библиотеку и маленький кинотеатр.

Каменная лестница вела на второй этаж, насчитывающий три комнаты. Одна превратилась в сугубо мужскую спальню. Стас установил шкаф-купе цвета красного дерева, средняя дверца которого была утяжелена зеркалом. Почти всю комнату занимала огромная кровать с валиками в изголовье. Громов щепетильно выбирал место для сна, учитывая немалый рост, поэтому никаких спинок он не признавал категорически. По обе стороны от ложа стояли тумбочки с ночниками. Следующая комната превратилась в кабинет. На большом компьютерном столе стоял мощный выпуклый монитор, занимающий едва ли не всю столешницу, внизу стоял системный блок для работы, в ящиках хранились флешки, внешние диски и несколько уже забытых дисков, на которых Стас хранил засекреченную информацию, осторожно сдувая с круглых плоских носителей информации пыль. На внешней стороне чётким почерком были написаны названия фильмов, которые вряд ли кого заинтересуют, учитывая, что в паутине можно было отыскать любой шедевр. Здесь же Стас снова поставил шкаф с книгами, а на самой нижней полке он хранил крупицу своих воспоминаний: свидетельство о рождении, аттестат об окончании школы и документы, подтверждающие, что Станислав Иванович Громов закончил МАСИ. Весь кабинет был завален чертежами мостов и дамб – именно этим занимался мужчина, разъезжая по стране и ближнему зарубежью.

Последнее помещение напоминало зал для тренировок и медитации. На полу лежали белые татами, напротив двери висел портрет основателя кёкусин Масутацу Оямы, на соседней стене в рамках висели клятвы, которые должен знать каждый ученик, переступающий порог додзё. В углу Стас хранил боевое оружие, с которым иногда практиковался, с потолка свисала груша, выдержавшая ни один удар огромных кулаков. Отдельное место в шкафу в спальне занимала полка с кимоно и чёрный пояс. Стас только недавно решился повесить на стену награды, заработанные на кумите, куда его приглашали в качестве бойца.

Всем этим он был обязан Сергею Кузнецову, встреча с которым спасла ему жизнь. С самого детства Стас заработал в детдоме репутацию бойца, он бросал вызов старшим ребятам и выходил из драки победителем, благодаря своим физическим данным. Директор лично отвел забияку в секцию карате, надеясь, что мальчишка научится контролировать себя и оставлять негатив на татами. Стасу понравилось. Он с радостью подчинялся правилам, казалось, парень нашёл себя, потом он стал посещать тренажёрный зал. Но плохая компания не спешила отпускать его: всё чаще Гром отказывался участвовать в сомнительных мероприятиях, и снова приходилось драться, правда, теперь он был опасным противником, умеющим защищаться и нападать.

В семнадцать лет Стас уже выглядел взрослым мужиком и ловил на себе заинтересованные женские взгляды. Ещё до окончания школы он понял, что ему может дать женщина и что он может получить от неё. Громов не верил в любовь: он пользовался вешавшимися на шею девчонками и уходил, напрочь забывая о них. У него был богатый опыт, он научился удовлетворять себя и партнёршу, но ни одной не было места в его памяти и сердце.

Глава 4

Стас оторвался от воспоминаний. С того судьбоносного решения прошло восемнадцать лет, и он ни разу не пожалел о полученном совете. Мужчина отрешённо наблюдал ещё один восход солнца. Снова он был один. Вот так и проходила его жизнь. Стас оторвался от шелеста океана, облачился в белое кимоно и отправился в зал. Он босиком шагнул на татами, поклонился и опустился на колени на белые маты, сев на них. Мужчина замер на несколько минут, собираясь с мыслями, настраиваясь на тренировку, и начал выполнять каждое упражнение в полную силу. В конце он поработал с грушей, в каждом ударе вспоминая о Лене. Вчерашние признания остались в реке, он отбросил их, словно их не было. Так лучше для всех. Закончив тренировку, он снова поклонился и вышел из зала. Мускулистое тело лоснилось от пота: доги стало влажным. Короткие волосы потемнели от пота, и несколько светлых прядей, разделённых прямым пробором, упали на высокий лоб. Стас положил грязную догу в барабан стиральной машинки и забрался в ванну. Громов принял контрастный душ, размышляя, чем сегодня порадует работа.

Стас, обвязавшись махровым полотенцем, остановился перед шкафом. Он стал перебирать вешалки и остановился на сером костюме, белой рубашке и голубом галстуке в мелкую серую полоску. Закинув в рот кусок холодной курицы, оставшейся с ужина, он запил его стаканом апельсинового сока. Взяв портфель, Громов через внутреннюю дверь вошёл в гараж, сел в джип и отправился на работу.

Вечером он снова был дома, в сердцах кляня работу: опять командировка. Стас швырнул портфель на диван, туда же отправился надоевший рюкзак и галстук. Большими шагами он стал мерить гостиную из угла в угол. Задача, поставленная перед ним, была сложная, но когда бывало иначе? Уехать из города на несколько дней, сменить обстановку и попутно решить важные дела радовало его. Стук в дверь заставил его остановиться. Он никого не ждал в гости. Чертыхнувшись, он распахнул дверь и криво усмехнулся: иногда ему казалось, что за ним следят или в доме жучки.

- Марго, - протянул он, пропуская женщину вперёд, - какой сюрприз!

- Здравствуй, дорогой, - пропела она, смачно поцеловав в губы. Стас машинально ответил на поцелуй, положив руку на спину молодой женщине. – Что же ты не позвонил? Я случайно узнала, что ты в городе.

Громов не удосужился поинтересоваться, кто рассказал Маргарите о его возвращении, их связывала лишь потребность в сексе. Он не должен был отчитываться перед ней, и оба понимали это. Женщину вполне устраивала сложившаяся ситуация, ей не нужны были обязательства, только удовольствие, которое она получала в постели Громова. Стас приподнял бровь и заскользил глазами по женскому телу. Марго хорошо подготовилась к встрече. На ней было короткое облегающее чёрное платье с полуоткрытой спиной. На ногах лодочки на высоких шпильках, подчёркивающие стройные щиколотки. На ухоженном лице виднелся яркий макияж, не портящий броскую внешность молодой женщины. Густые чёрные волосы были собраны в мягкую ракушку на затылке.

- Ты пришла разговаривать? – насмешливо спросил он.

- Обойдёмся без разговоров, Стас, - промурлыкала Марго, крадущейся походкой приближаясь к нему.

Громов стоял на месте, не двигаясь и не избегая её приближения, но и не делая шага к ней. Женщина приостановилась и недоумённо нахмурилась холодности любовника. Мужчина с лёгким любопытством читал замешательство в её зелёных глазах.

- Если хочешь продолжения, - насмешливо просветил он, - тебе придётся подойти самой.

Маргарита стремительно преодолела последние метры, что отделяли её от вожделенной цели. Она привыкла к перепадам в настроении Стаса и давно прекратила удивляться. Если он хочет поиграть, она готова. Женщина закинула руки на широкие плечи. Её ладони с удовольствием скользили по мягкой ткани, ощущая игру мускулов. Она подалась вперёд, прижавшись грудью к его рубашке. Громов оставался равнодушен, лишь чуть приоткрыл губы. Марго почувствовала вызов, в ней закипела злость. Она приподнялась на цыпочки, её ноготки скользнули по ёжику волос на затылке и зарылись в более длинные пряди на макушке. Она надавила на упрямую голову и опалила его рот жарким поцелуем, вкладывая накопившуюся за недели разлуки страсть. Стас лениво отвечал на призыв Марго, но разбуженная вчера Леной жажда давала о себе знать, осторожно поднимая голову. Не хотел он именно сейчас эту женщину.

Он позволял Марго целовать себя и опутывать вожделением, пока ему не надоело изображать равнодушие. Его руки неохотно коснулись её бёдер и поползли вверх, задирая мягкий шёлк юбки. Угнездившись на ягодицах, пальцы сжали их, вызвав у неё стон. Она ликовала, ей удалось расшевелить упрямца. Теперь уже Громов сминал её губы грубым, удушающим поцелуем. Он подхватил женщину за бёдра, приподнимая вверх. Марго уронила сначала одну туфельку, её нога оказалась на его талии. Через минуту вторая нога оказалась по соседству с первой. Женщина крепко обвила мускулистый торс и шею мужчины, не прерывая поцелуя. Она чувствовала сильные руки, не дающие соскользнуть вниз.

Стас решительно направился к дивану, не собираясь далеко тащить на себе женщину. Он сел на мягкое сиденье, устраивая Марго сверху. Они прервали поцелуй, переводя дыхание. Она провела кончиком языка по губам, её глаза опустились к груди Стаса, а нетерпеливые пальчики уже расстёгивали мелкие пуговицы. Она знала, что мужчина терпеть не может варварского отношения к своим вещам. Тем временем тёплые мужские пальцы добрались до молнии платья, которая с лёгким шипением поползла вниз.

Ещё один стук в дверь вывел их из страстного угара, но Стас был не сильно расстроен сорвавшимися планами. Марго припёрлась сама, не обсудив с ним визит.

Глава 5

Лена проснулась утром и удивлённо нахмурилась, не открыв глаз, что-то изменилось в квартире, но изменения не пугали. Она потянулась, вспоминая с улыбкой вчерашний вечер, и почувствовала рядом тепло. Удивлённо нахмурившись, она распахнула глаза и улыбнулась ещё радостнее – Стас в какой-то невообразимой позе спал на полу, положив голову на её кровать, оберегая сон, а деревянная планка упиралась ему в грудь.

Девушка робко протянула руку и коснулась светлых волос. На ощупь они были мягкими и кончиками щекотали её кожу. Лена поморщилась при виде мятого наряда, Стас просто уложил её спать в любимом и счастливом сарафане и укрыл пледом. На тумбочке лежал его телефон. Она дотянулась и провела пальцем по дисплею: 7-20. Пора вставать, вынуждена была признать она, скоро Стас не просто проснётся, захочет есть, как любой мужик.

- Стас, - тихонько позвала она, чтобы убийственная машина не распрямилась, неся вред. Стас мог не сообразить, где он находится, а она не могла вылезти из кровати, пока он не отодвинется. Она дотронулась пальцем до колючей щеки, ёжась от мурашек по телу.

Громов мгновенно открыл глаза. Он просыпался сразу, анализируя, где находится. Тело за ночь затекло. Он поморщился, распрямляя окаменевшие мышцы. С растущим недоверием он увидел рядом на кровати растрёпанную и весьма миленькую девушку. Она привстала на кровати и оперлась о локоть, с теплотой наблюдая за ним, не претендуя на его личное пространство.

- Доброе утро, Стас.

- Доброе утро, - отозвался он, поднимаясь на ноги одним гибким движением. Он делал вид, что ничего необычного не произошло, хотя произошло уже всё. Он прошёлся по комнате, разминая мышцы и восстанавливая кровообращение. Он чувствовал спиной пристальный взгляд девушки, она с интересом наблюдала за ним, но не говорила ни слова. Громов поймал себя на мысли, что в прошлом они часто просыпались под одной крышей, каждый в своей комнате, а сейчас он переступил черту дозволенного, утро слишком ясно напомнило об этом. Дети Сергея всегда воспринимались им кем-то вроде племянников. Он не имел права, если даже вчера поддался атмосфере вечера, танцев, загадочной романтичности что-то менять. Простота улиц и аллей спального района отрезвили. Вчера он поддался искушению, не думая о Лене. А сейчас он не должен допустить её неправильного поведения рядом с ним.

- Думаю, - вздохнула Лена, чем-то напоминая своим ворчанием мать, что он широко улыбнулся: это же его семья, как ни крути, другой просто не было, а он бежал от неё, да ещё, кажется, навыдумывал чёрте что, - скоро ты захочешь есть.

Стас не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться, как Лена вылезает с ворчание из кровати, не скрывая лёгкого недовольства. Она вела себя не так, как обычно выкидывали его подружки, и Громов расслабился: цирк стоит досмотреть до конца.

- Умное предположение.

- Не волнуйся, - засмеялась Лена, выуживая из недр шкафа шорты и длинную футболку-тунику. – Я умею готовить и просто обязана накормить тебя.

- Я воспользуюсь ванной?

- Давай.

Лена ускользнула в соседнюю комнату, радуясь, что сестра ночевала у парня, и быстро переоделась в домашнюю одежду. Именно сегодня она любила Настю крепче, чем вчера. Она дала ей свободу действовать. Лена сделала глубокий вдох: Стас сбежит, если она уподобится Марго, значит, она не станет повторять уже засевшие в его голове штампы. Её было сложно и просто. Но одно было на её стороне, она не умела себя вести с мужчиной на утро после проведённой совместной ночи. Она улыбнулась с лёгким злорадством, тренироваться будет на Стасе, подкидывая один сюрприз за другим. Уж если начала, останавливаться нельзя, ни мама, ни отец не пасовали перед трудностями.

Громов снял жилетку и повесил её на кресло, мельком изучив телефон, ни одного сообщения. Быстро он добрался до ванны и закрылся в ней. Стянув футболку, он ополоснулся холодной водой и умудрился почистить зубы. Он уставился на своё отражение. За ночь он оброс щетиной, но волоски почти не были заметны на обветренной коже. В уголках глаз он заметил едва намечающиеся морщинки, возраст потихоньку брал своё, хотя он находился на пике своей формы. Он многому научился, хотел получить от жизни ещё несколько подарков, и у него были силы, опыт, умения и навыки. Он не должен забывать о дистанции, он может дружески общаться с Леной, изредка выходить с ней, но не более – всё остальное, чем обычно заканчиваются свидания для него табу, рядом с ней должен быть более подходящий экземпляр, как бы она его не манила и не соблазняла.

Громов натянул футболку и отправился на кухню. Там уже хозяйничала Лена, успевшая переодеться в домашнее, словно убирая между ними барьеры. Он оказался дома и никуда уходить не хотелось. Сиреневый цвет туники идеально подходил к её глазам, углубляя и делая более затягивающими, ткань струилась от каждого движения. Он поскорее присел за стол, ругая себя, что замечает такие детали. Сейчас он задумался, пытаясь вспомнить, когда ему готовила завтрак женщина. На ум приходила только Лиза, она была способна порадовать большую и шумную семью любимыми блюдами. Ради семейных посиделок Стас частенько ночевал в доме друга.

Перед ним появилась большая тарелка с овсяной кашей. Лена положила рядом ложку и метнулась к холодильнику. Громыхнув крышками, она выудила из недр железного агрегата банку абрикосового джема, себе же достала початый брусок сливочного масла. Продукты оказались на столе между двумя тарелками. На отдельной тарелке оказались горячие тосты и рядом две чашки с кофе – один чёрный, другой с молоком.

Глава 6

Стас Громов сидел в салоне военного самолёта, затягивая ремни на своём снаряжении. Перед высадкой он внимательно осмотрел каждый карабин, каждый узел и заклёпку. В его практике были случаи, когда недосмотр к инвентарю оборачивался смертью. Рядом разместилась его команда – проверенные годами и операциями парни. Всего их насчитывалось четверо ничем не примечательных мужиков стандартной европейской внешности от двадцати пяти до сорока лет. Даже Громов частенько сходил за скандинава, вот их и бросали на одно направление, подобрав людей под определённый тип внешности.

Гром тяжело вздохнул, ещё раз пробегая в уме пункты плана. На бумаге, как обычно, всё выглядело простым и лёгким, разведка и аналитический отдел не зря ели свой хлеб, даже операцию разработали с воображением. Но на практике всё могло полететь к чёрту из-за банальной вещи: замешкается охранник на минуту и не пойдёт дальше, а гости уже за спиной… Это провал или гибель группы. Он поморщился, пойди, что не так, только начальство будет знать, где они сгинули и почему. Вот почему старались выбирать одиноких, которым было нечего терять, кроме жизни, но у кого-то всё же были семьи. Родным расскажут подходящую историю, Стас не сомневался, отец Серёги до сих пор не знал правды о трагической гибели сына и его жены.

- Только бы не ждали, - заёрзал на сиденье самый молодой, для которого эта вылазка была только четвёртой.

- Не сглазь, Алекс, - одёрнул Алексея сосед, так же проверяющий снаряжение.

- Алекс, Борь, - одёрнул их командир, - высадка через сорок минут. Всё на своих местах?

- Так точно, - отрапортовал Алексей.

- Олег, - позвал Громов спящего увальня прямо на рюкзаке. Этот медведь всегда казался сонным, но отлично знал своё дело, был незаменим в бою. – Как твой багаж?

- В полном порядке, - даже не открыв глаз, ответил он. – Баллоны заправлены воздухом, компрессор в рабочем состоянии.

- Не подведёт?

Олег шевельнулся и открыл удивительно проницательные карие глаза, в которых светился незаурядный ум.

- Никогда!

- Сначала выбрасываем оборудование, потом прыгаем сами, - напомнил Стас. – Сбор на точке один. Позывные прежние, чтобы не путаться. Повторим ещё раз детали…

План отработали досконально на тренировочном полигоне, соорудив похожую зону по спутниковым снимкам. Даже с закрытыми глазами в полубессознательном состоянии с закрытыми глазами они выполнят каждый шаг, не задумываясь. Задание было яснее некуда, прогуляться до соседнего пока дружественного на бумаге государства и выкрасть разработку блока наведения, который ни в коем случае не должен был использован против них. Да и учёные с радостью заглянут в коробочку, изучат и создадут более совершенное и необходимое. Вот диверсионный отряд высаживался в пустынном месте, где, кроме местной фауны, кишащей животными и полчищами чешуйчатых на любой вкус, да и попадались их двойники с другой стороны с оружием наперевес. Милое и приветливое местечко, всё как они привыкли.

Когда до высадки осталось три минуты, Громов напомнил в последний раз:

- Все личные вещи должны остаться на базе, - негромко сказал он. – Если есть, сдаём пилоту.

- Всё дома.

- Оружие очень личное, - погладил Борис любовно рукоять финки, торчащей из ножен на голени. – Без меня заржавеет от безделья.

Стас и Олег споро выбросили в открывшийся люк увесистый багаж, и бойцы последовали за ним. Отряд молча занялся делом, не задавая глупых вопросов. Сразу выкопали ямки, куда запихнули ненужные уже парашюты и объёмные баулы, в которых лежало оборудование и оружие. Заботливо Олег присыпал место захоронения давно сломанными ветками и щедро побрызгал химией, отбивая запах смазки и железа. Засекреченная лаборатория находилась в одном дне пути, но дорога оставляла желать лучшего: слишком много болотистой местности, речушек с запрудами и озёр. Была одна нормальная дорога, но её оберегали, согнав пару рот солдат. Там незаметно не проскользнёшь. А вот с этой стороны шанс был. Вряд ли сухопутная охрана могла ожидать гостей из такой топи, а они собирались проделать более длинный и сложный путь, но постараться остаться незамеченными, как призраки.

Мужчины переоделись в тонкие водолазные костюмы, закрепили снаряжение, убрав половину в брезентовые непромокаемые мешки.

- Лев, идёшь первым, - обратился к нему командир, и Борис Ивлев понятно кивнул. – Смотри в оба. Ловушки всё же могут быть. Я бы поставил парочку на подходе к лаборатории.

Борис вставил загубник и первым шагнул в тёплую воду. За ним без всплесков шагнули Алекс и Тур. Олег нёс на себе большую часть экипировки, которая будет убывать. Замыкал отряд командир. Гром ещё раз осмотрел место высадки, группа не оставила после себя ни следа. Хотя если их засекли, уже не важно. Найдут. За день пути они накупались в разной воде, начиная ненавидеть вынужденные водные процедуры. Ещё день потратили на наблюдение, оставаясь незаметными для камер и охраны. Гром лишний раз хотел убедиться, что их не ждут, и их не ждали.

Они дежурили двойками по три часа, изучили досконально график дежурства, и уже на месте доработали мелкие детали плана, которые за них никто не сделал бы. Они ловко, как ужи, ползали прямо под носом соглядатаев, а они ни разу не заподозрили, что не одни.

- Работаем ночью, - одними губами заговорил Гром, чтобы не вспугнуть ни одной живности, чьё резкое движение может насторожить умного человека. – Оружие привести в боевую готовность, снаряжение проверить. Отбой до 22.00. Первым дежурю я, через два часа Лев.